Поделиться
У нас в гостях была супруга священника, мама троих детей Ия Батаногова.
Наша гостья рассказала о своём пути к вере, о трудностях и радостях жизни в семье священника, а также о тонкостях воспитания детей и сохранения доверительных отношений с ними.
Ведущие: Игорь Цуканов, Кира Лаврентьева
И. Цуканов
— Добрый вечер, дорогие друзья! «Вечер воскресенья» на Радио ВЕРА. Как обычно в это время, в студии — моя коллега Кира Лаврентьева...
К. Лаврентьева
— Добрый вечер!
И. Цуканов
— Я — диакон Игорь Цуканов, и сегодня у нас в гостях замечательная гостья — Ия Батаногова, супруга известного священника отца Алексея Батаногова. Вот человек, которого, наверное, многие знают заочно, потому что, ну... много передач, в которых Вы выступали, многие какие-то вот такие даже рассказы о том, как вот складывалась Ваша жизнь — они у многих на слуху, и очень приятно видеть Вас вот здесь у нас в студии сегодня. Где Вы, впрочем, уже бывали, кажется... Добрый вечер...
И. Батаногова
— Да, спасибо большое... Мне тоже очень приятно. Добрый вечер...
К. Лаврентьева
— И первый вопрос, который мне хотелось бы задать — он, конечно, такой... ну, тривиальный в каком-то смысле. Вы на него уже отвечали, наверное, сто раз... Но как-то с этого логично начать. Вот Вы — матушка, Вы — супруга священника... Как Вам, кстати, вот это название — «матушка»? Вы любите, когда Вас матушкой называют, или Вам это дискомфортно?
И. Батаногова
— Я скажу честно, что я не люблю, когда меня называют матушкой. Потому что мне кажется, что матушка — это очень большая ответственность, и я еще пока до этого не доросла...
И. Цуканов
— Вы в пути...
И. Батаногова
— Я только в пути, да... (смеется)
И. Цуканов
— А вот в чем эта ответственность заключается? И в чем вообще роль супруги священника заключается — так по большому счету? Потому что довольно часто можно услышать, что вот есть свое служение у священника, но есть свое служение и у его супруги...
И. Батаногова
— Мне всегда казалось и кажется, что это общее служение. Муж и жена — это одно целое. И служение у них общее. И для матушки очень важно разделять, понимать и поддерживать своего супруга, быть надежным тылом, разделять с ним все трудности, все радости. И самое главное — священник чтобы, когда приходит домой, чувствовал теплоту, любовь, внимание, заботу. Его это очень укрепляет и поддерживает.
И поэтому всегда говорят, что матушка — это надежный тыл. Там, где любовь, там, где теплота, там, где понимание, там, где священник может прийти и... ну, просто отдохнуть — его там и примут, и поймут, и поддержат...
Потому что священническое служение — оно же очень тяжелое, и колоссальная ответственность лежит. Поэтому для священника важно, чтобы его семья была всегда рядом, чтобы было понимание. И обязательно, конечно, поддержка — это очень важно.
Ну и матушка еще не должна мешать — это очень важно...
И. Цуканов
— А как можно мешать?
И. Батаногова
— А вы знаете, даже есть такой термин — нельзя быть владычицей. Это очень важно. Матушка должна понимать, что скромность, невмешательство в духовную жизнь, в общение с приходом, в общение с прихожанами — это очень важно. Потом что, ну... бывают такие моменты, когда как бы матушка тоже главенствует в церкви, занимает некое такое место... И мне кажется, это не всегда правильно. Ну, скромно, наверное, со скромностью, с любовью относиться к своему положению и к своему служению...
И. Цуканов
— Вот мне вспоминается такое известное место из писем отца Иоанна Крестьянкина, когда он писал... вот я не помню, кому — матушке или нет... В общем, у него такая мысль сквозила, что у матушки действительно есть свое служение, и иногда оно заключается даже в том, чтобы тоже разговаривать с людьми, которые по какой-то причине не доходят до священника — у которых есть, ну, может быть, какие-то простые вопросы, или какие-то вопросы, которые они стесняются задать священнику... Им нужно, ну, с кем-то вот перед этим еще посоветоваться...
И. Батаногова
— Да...
И. Цуканов
— Или найти вот тоже какое-то тепло такое... И что вот это тоже как раз может быть таким служением жены священника...
И. Батаногова
— Да, кстати...
И. Цуканов
— Вот Вам приходилось с таким сталкиваться, так скажем?
И. Батаногова
— Мне часто приходится с этим сталкиваться. И я считаю, что в этом действительно, может быть, и есть служение матушки. Это очень большая ответственность, и подходить к этому надо с рассуждением большим, и с любовью, и с пониманием. Потому что действительно многие прихожане — они стесняются подойти к батюшке. А к матушке им подойти проще.
Я даже помню, такую удивительную историю смешную рассказывал наш дорогой любимый владыка Пантелеимон, когда он еще был отцом Аркадием, и они с матушкой служили в деревне. Отец Аркадий — он был строгий, он говорил, что вот нельзя пить, что это нехорошо. А к матушке подходили и говорили: ну ты скажи, мол, своему батюшке, мы же не пьем, мы просто...
И. Цуканов
— Выпиваем?
И. Батаногова
— Нет-нет... Если что-то, говорят, нам хотят сделать — так мы, говорят, благодарим и вот самогончик, говорят — и подарим... Ну так, говорят, принято, ты скажи, говорят, батюшке...
И в этом, говорят, действительно есть такая простота, искренность и красота — когда у матушки свое служение, а у батюшки свое служение. Когда проще подойти к матушке и просто так сказать: ну, там, ты объясни, скажи, нам неудобно как-то, а вот ты как-то расскажи батюшке... Это важно, это очень... Это действительно такое получается совместное служение.
К. Лаврентьева
— Это такое посредничество...
И. Батаногова
— Да...
К. Лаврентьева
— Вы берете на себя это?
И. Батаногова
— Это очень такая большая ответственность, и я сама не ищу этого. Но если ко мне приходят люди, общаются и спрашивают...
К. Лаврентьева
— То не отказываете...
И. Батаногова
— То я стараюсь быть внимательной к людям — отвечать, участвовать в их жизни. И если есть на то воля Божия, то, конечно, я общаюсь.
И. Цуканов
— Вот сейчас, насколько я понимаю, как раз довольно много людей приходят... ну, может быть, не всегда даже обязательно к матушкам, а вот просто даже в церковной лавке, я знаю, очень многие обращаются — люди, которые неожиданно поняли, что нужно сходить в храм (в связи с последними всеми событиями, которые происходят), зачастую мало что знающие о церкви.
И вот они боятся как раз прийти к священнику — ну и к любому вообще человеку, так сказать, в этой длинной черной одежде, потому что как-то неудобно, страшно, непривычно. А вот эти женщины, которые работают в лавках — они на себя как раз этих людей принимают. Они просто рассказывают, что это сейчас очень сильно увеличилось — эти вопросы, вот это количество обращений...
То есть, это Вам, наверное, тоже знакомо как раз?
И. Батаногова
— Очень знакомо. Я знаю, что люди сейчас, слава Богу, стали чаще задумываться, приходить в храм, задавать вопросы... Я считаю, что сегодняшнее наше время — оно способствует тому, чтобы человек все-таки задумался о состоянии своей души, о том, для чего он живет, что в этой жизни главное, какие приоритеты.
Мне очень хочется, чтобы все-таки люди сейчас, наверное, увидели другие приоритеты. Что прежде всего это наша душа, это наше общение с Богом — это очень важно. И то, что стали приходить в храм — я вижу по нашему приходу, у нас приход увеличился — это очень радует. Слава Богу!
Да, действительно, вот такое серьезное у нас испытание. Но без испытаний мы же никогда не почувствуем глубоко... даже молитву. Молитва — она другая, более качественная. Поэтому да, испытания — они нужны. И слава Богу, что люди приходят в храм. Слава Богу, что они приводят своих детей, что они причащаются, что они исповедуются, что они искренне каются, искренне молятся...
Я считаю, что это и тяжелое время, но и очень благодатное время, очень благодатное. И мне тоже очень много пишут людей... И даже вот сегодня, когда я сидела готовилась к передаче, мне написали, что... Я просто фотографию показала — посмотрите, как красиво, как благодатно, какая тишина, какая красивая осень... И мне кто-то написал: «да, но только не на Украине». На что я ответила, что везде, где бы мы ни были — везде есть Господь. И на любую ситуацию мы можем посмотреть озлобленно, мы можем роптать, мы можем бояться или...
К. Лаврентьева
— Чего-то не понимать...
И. Батаногова
— Чего-то не понимать... Или же можем прожить эту жизнь, это мгновение — вот это вот, сейчас — достойно, не теряя человеческого лица, уповая на Бога. Веря, доверяя Богу, понимая, что вот эти сложные, тяжелые времена — они нам даны для того, чтобы мы наконец-то встряхнулись, пришли в себя и перекрестили лоб. Потому что мы слишком жили...
К. Лаврентьева
— Расслабленно...
И. Батаногова
— Расслабленной жизнью... И молитва — я знаю по себе очень хорошо, когда молитва бывает такая тяжелая, вязкая, и когда молитва бывает такая... от сердца — просто когда ты кричишь: Господи, пожалуйста, помоги!
Вот и приходится даже на такие вопросы отвечать, что давайте мы будем все-таки сосредоточены, давайте мы начнем молиться, давайте мы будем все-таки... Проживем вот это мгновение достойно, не потеряв в себе человека. Вот это вот очень важно...
К. Лаврентьева
— Как говорят сейчас некоторые священники, чем больше правильного, Божьего мира будет у нас в душе — не расслабленного такого мира, такой некоей отстраненной гармонии так называемой...
И. Батаногова
— Да...
К. Лаврентьева
— А именно Божьего мира в душе — тем быстрее мир наступит...
И. Батаногова
— Конечно!
К. Лаврентьева
— Вообще во всей этой ситуации...
И. Батаногова
— Даже всегда теперь желаю каждому из нас, что давайте обретем мир — мир в нашем сердце! Нужно начинать каждому человеку с себя. Вот если ты будешь сохранять мир — мир в своей семье, мир в своем приходе, мир там на работе, то это состояние — оно очень важно. Если ты не будешь отвечать злом на зло. Это очень важная позиция. Не надо агрессировать, надо быть мирным человеком...
Вот как Серафим Саровский говорил — вокруг тебя спасутся тысячи, так оно и есть! Поэтому начинать нужно с себя. Нужно с мирным духом воспринимать то, что сейчас происходит. Это важная позиция, очень важная.
Вот в том оно и заключается, наверное, служение матушки — когда действительно сейчас многие подходят, задают вопросы — поддержать добрым словом, чтобы человек понял, почувствовал, что его любят, что он не один, что мы вместе, что у нас есть соборность, у нас есть церковь, что мы вместе все молимся...
И что не надо думать, что... Мне тоже задают вопросы: а где Бог? Он где-то там далеко... Да нет, Бог всегда с нами! Вопрос — мы с Богом ли? Вот это главный вопрос. И вот сейчас этот вопрос — он очень такой острый. Насколько мы сейчас с Богом? Вот это очень важно...
К. Лаврентьева
— Как говорят, Господь Своих не бросает — главное стать Богу Своими...
И. Батаногова
— Да...
К. Лаврентьева
— «Вечер воскресенья» на Радио ВЕРА продолжается. У нас в гостях — Ия Батаногова, жена священника Алексия Батаногова горячо нами любимого. И матушку его, наверное, многие из наших радиослушателей видели в программах на «Спасе», и в «Фоме», и на «Вере». Вы у нас уже бывали, матушка, и мы очень рады, что Вы пришли к нам вновь...
И. Батаногова
— Спасибо большое...
К. Лаврентьева
— Хоть Вы и просите не называть Вас матушкой... (смеются)
И. Цуканов
— Но мы все равно будем...
И. Батаногова
— Спасибо большое...
К. Лаврентьева
— Как-то все равно, если находишься с Вами в помещении, все равно хочется... Вот есть все-таки какие-то такие метафизические законы, необъяснимые. Вот просишь — не называй; а все равно просится...
И скажите, пожалуйста, а насколько Вам было легко в свое время выходить замуж за будущего священника?
И. Батаногова
— Ой, Вы знаете, наверное, было легко. Потому что... Потому что мне было всего 18 лет...
К. Лаврентьева
— А правда, что с отцом Валерианом Кречетовым Вы его познакомили?
И. Батаногова
— Я, да... У нас на самом деле такая очень наполненная, интересная и насыщенная жизнь!
К. Лаврентьева
— Вот расскажите, пожалуйста...
И. Батаногова
— Мы познакомились с отцом Алексием, когда мне было 17 лет, а ему было 20 лет. Мало того, нас познакомили родители.
Наши родители всю жизнь дружили. Это вот, представляете, 80-е, 85-й год, когда в стране ничего не было, не было никаких возможностей... Наши родители были тогда уже очень интересными, харизматичными и креативными людьми. Это были всегда палатки, гитары, горные лыжи, водные лыжи, турбазы, где собиралась большая дружная компания...
Конечно, привозили с собой детей. И я раньше с родителями не хотела приезжать, потому что я очень любила ездить в пионерские лагеря. В 17 лет пионерского лагеря уже не стало — и я сказала родителям, что «поеду с вами на турбазу»...
И. Цуканов
— Обычно в 17 лет перестают с родителями ездить как раз...
И. Батаногова
— Да, а я наоборот... (смеется)
И. Цуканов
— Получилось наоборот...
И. Батаногова
— Да, у нас настолько удивительные родители, что всегда хотелось проводить с ними время, всегда было очень интересно... И вот я приехала с родителями, и первый, кого я встретила — это своего будущего мужа, молодого такого юношу с огромными голубыми глазами... Я его увидела — и знаете, я сразу тоже почувствовала, что да, это тот человек, с которым я хочу прожить всю свою жизнь...
К. Лаврентьева
— Правда?! Прямо сразу?!
И. Батаногова
— Прямо вот сразу же, да. Я почувствовала, что я хочу прожить с этим человеком всю свою жизнь. Потом мне отец Алексий рассказал, что он тоже, как только меня увидел, понял, что я его будущая жена. И у нас было время познакомиться, у нас была очень какая-то такая... такое романтическое лето! Костер, гитара, туманы... Даже белая лошадь! Я никогда не забуду, когда вдруг из тумана что-то такое на нас вдруг идет-идет... и вдруг — показывается огромная белая лошадь! Это так красиво, это так романтично...
Вот, и когда мы вернулись уже с турбазы осенью в Москву, я отцу Алексию сказала, что мы в ближайшее время с мамой собираемся в Троице-Сергиеву лавру, хотим причаститься, поисповедоваться, помолиться... И отец Алексий сразу же мне сказал — будущий отец Алексий — он мне сразу сказал: «А я хочу поехать с вами». Меня это так удивило, так порадовало... Я настолько была счастлива! Мы поедем исповедоваться и причащаться, а он мне сказал — «я тоже хочу, я поеду и хочу поисповедоваться и причаститься»...
И в Троице-Сергиевой лавре... это была первая его исповедь! И она была очень судьбоносной и интересной. Потому что мы попали на исповедь с ним вдвоем к архимандриту Виталию. Первым подошел отец Алексий. Он долго исповедовался у него, очень серьезно, и архимандрит Виталий ему сказал, что... «Вам бы, молодой человек, хорошо было бы получить духовное образование и стать священником».
А потом спросил: «А кто это рядом с Вами стоит?». И отец Алексий сказал: «Это моя будущая жена». Я, конечно, этого ничего не знала, их этого разговора — просто стояла и готовилась к исповеди. Но дальше то, что произошло, я никогда не забуду. Потому что отец Виталий, он поворачивается ко мне — и я помню, что очень много народу, все стоят так, на нас смотрят, и как-то эта ситуация такая очень неожиданная для меня... Потому что он поворачивается ко мне — и я помню вот этот лучезарный его взгляд, голубые глаза, как у ребенка, который светится — он смотрит на меня и говорит: «Ну что, хочешь быть матушкой?».
Я настолько тогда растерялась... Потому что мне было 17 лет, и я еще об этом, конечно, не думала... Я подумала, что матушка — это, наверное, что в будущем я выйду замуж, рожу детей — как бы об этом идет речь. И он видит мое замешательство, смеется и размашисто благословляет меня крестом, и говорит: «Станешь, обязательно станешь матушкой». И я помню тогда, что я его поблагодарила и сказала: «Ой, спасибо Вам большое»...
Но осознание того, что я стану матушкой, уже пришло тогда, когда отец Алексий стал диаконом через несколько лет — и я поняла, что тогда имел в виду отец Виталий. Поэтому это было так для нас неожиданно, так стремительно, что я не успела даже и...
К. Лаврентьева
— Сообразить...
И. Батаногова
— Да, сообразить... Потому что как-то вот мы вместе служили — я пела на клиросе, отец Алексий стал алтарничать. У меня был духовник — отец Николай Кречетов. И я познакомила отца Алексея — будущего отца Алексея, все время говорю «отца Алексея», но тогда Алексея — с отцом Николаем. Мы сказали, что мы хотим пожениться, создать семью... И отец Николай нам говорит, что...
А у нас еще была очень смешная история, которую мы тоже все время всем рассказываем. Первый раз мы с отцом Алексием повздорили. С ним, конечно, сложно повздорить, потому что это настолько добрый, мирный человек (смеется) — это невозможно, но тем не менее...
Когда мы уже решили, что вот мы сейчас создадим семью, что мы будем венчаться, отец Алексий говорит: «Я хочу в Елоховском соборе. Там мощи моего святого, и я очень хочу венчаться там». А я ему говорю: «Как же, я очень хочу у духовника венчаться, у отца Николая. Ну как это — невозможно, мы что же, без духовника?». Ну и как-то он все-таки: «Ну давай в Елоховском...».
А я была такая очень эмоциональная, очень впечатлительная — и я говорю: «Ну, знаешь что — ты давай венчайся в Елоховском, а я буду венчаться у отца Николая. А потом с тобой встретимся когда-нибудь»...
К. Лаврентьева
— Категорично...
И. Батаногова
— Да... (смеется) Ну, 17-18 лет тогда было — понятно, это такой максимализм юношеский... И, конечно, отец Алексий уступил — мы венчались у отца Николая. И я пела уже на клиросе, а отец Алексий стал прислуживать в алтаре. А потом мне говорит: «Вот отец Николай благословил меня стать диаконом».
И, наверное, вот сейчас я понимаю всю эту меру ответственности. Тогда я ее не понимала. Единственное, что мы знали очень хорошо с отцом Алексием — мы не один раз об этом говорили — что мы хотим в свою жизнь послужить Богу и людям. Потому что он заканчивал тогда МИРЭА, и у него было предложение уехать стажироваться в Америку и там остаться...
И мы сознательно отказались от этого — вот что мы никуда не поедем, мы останемся в России, мы хотим послужить Богу, людям. Поэтому вот, несмотря на то, что времена тогда — 90-е годы — были очень тяжелые, храмы были разрушены, и люди — еще было мало воцерковленных людей... Мы понимали, что у нас, наверное, не будет никаких возможностей...
Помню, отец Алексий говорил: «У нас, наверное, никогда не будет денег», а я говорила: «Ну, ничего страшного. Зато мы вместе, мы друг друга любим, и Господь нас никогда не оставит». Вот с таким осознанием мы ворвались, такие молодые, во взрослую жизнь. И началось тогда уже наше служение.
Отец Алексий два года прослужил диаконом, а потом уже стал священником. Мы служили у отца Николая. Потом нас окормлял отец Валериан Кречетов. Он очень много нам дал, такое наше церковное становление уже взрослое — конечно, это благодаря отцу Валериану Кречетову, который очень повлиял на нашу семью, на наше служение.
Вот, поэтому так у нас уже получается, скоро будет 30 лет, как отец Алексий в священническом сане...
И. Цуканов
— От многого ли пришлось... ну, многим ли пришлось пожертвовать? Вот в результате, если сейчас так оглянуться и назад посмотреть... Вот Вы сказали, что отцу Алексию пришлось не ехать стажироваться за границу — хотя, вероятно, хотелось... Вот были еще какие-то вещи, которыми вы как-то сознательно пожертвовали, от которых отказались — ну вот нет, значит нет?
И. Батаногова
— Сознательно мы отказались от благополучной житейской жизни. И сознательно мы очень хотели сами жить в церкви духовной жизнью, потому что у нас была потребность в этом, нам было это очень интересно... И наша духовная жизнь началась с того, что мы восстанавливали один храм, потом служили в другом, поэтому строили — вот построили сейчас храм...
Отказались мы от житейских благ; но при этом мне кажется, что мы обрели столько глубины, столько радости, столько счастья, что я не вижу то, от чего мы могли отказаться. Потому что когда человек узнает самое драгоценное, он чувствует Бога — то все остальное... Оно не имеет такого глубокого смысла, от чего нужно прямо вот так вот отказываться.
Наоборот, когда-то, когда мы были еще молодые, я спросила отца Николая Кречетова: «Батюшка, а что такое вера?». И он на меня так посмотрел, с таким умудренным уже, знаете, взглядом человека, который прожил жизнь и имеет свой опыт — он мне сказал, что... «Вера — это дело наживное».
Я тогда не поняла: думаю, как это — наживное? Как я его «наживу»? А потом я поняла, что каждый день — он настолько наполнен событиями, наполнен важными событиями... И когда ты смотришь на свою жизнь назад, ты понимаешь, что, действительно — насколько Господь рядом! Сколько тебе дано! Сколько ты можешь в своей жизни сделать полезного! Насколько ты можешь быть счастливым!
Поэтому, мне кажется, вот оно, самое главное сокровище, которое тебе дал Господь — твоя глубокая живая вера и связь с Богом. Все остальное — это уже... Ну, есть — слава Богу; нету — тоже слава Богу... У нас были времена, когда у нас ничего не было; потом были времена, когда у нас что-то появилось...
Но тем не менее, когда у тебя все-таки во главе угла стоит самое важное — это связь с Богом, общение с Богом — то все остальное... Мне кажется, не надо ни от чего отказываться — у тебя всего есть, достаточно есть. И главное, самое главное — это вера твоя...
И. Цуканов
— Вот Вас с детства так воспитывали? Вам как бы было легко принять такую жизнь, да, потому что у Вас родители были верующие, или все-таки это как-то со временем пришло? Потому что я вот помню из ваших интервью, которые Вы давали, что в отличие от отца Алексия, Вы росли в такой воцерковленной семье, верующей, во всяком случае...
И. Батаногова
— Да...
И. Цуканов
— И вот это с детства привилось, или все-таки многое пришлось как бы заново для себя открывать?
И. Батаногова
— Я очень благодарна своей бабушке и своей маме. Потому что сейчас я очень часто вспоминаю свою бабушку — я всегда ее вспоминаю с четочками и с молитвословом. Вот бабушка у меня ассоциируется моя — это молитвослов и четочки. И я очень благодарю свою маму за то, что она водила меня в храм.
И я вспоминаю, как это было тяжело, когда ты совсем еще ребенок, когда на улице холодно, темно, и тебе надо идти на раннюю службу, и ты понимаешь, что ты там один, когда вокруг одни бабушки, и что тебе страшно, что тебя кто-то увидит... И я все равно шла с мамой...
И я даже, знаете, сейчас вспоминаю, что меня больше смущало — не то, что я иду в храм, я хотела идти в храм. А то, что мне нужно рано встать, что темно, что вдруг меня кто-то увидит, что там какие-то бабушки стоят, и я там одна, там нет никаких детей...
Но тем не менее, я с мамой всегда ходила — всегда ходила в храм. Но при этом все время говорила: «Мам, ну давай не пойдем. Я так хочу спать... Мне так холодно, зима, в 6 утра, идти...». Мы ходили.
И я думаю, что вот этот момент — я его очень хорошо помню — переломный... Когда я была ребенком, это была вера моей мамы. Я ей доверяла. Я ее очень любила, доверяла и я с ней ходила. И я чувствовала в этом потребность, это для меня было важно. Но все-таки — меня водила мама.
И в какой-то момент я повзрослела, и мама меня не позвала в храм. Я утром проснулась — а мама меня не позвала в храм. И я почувствовала пустоту: как это — мы не пошли в храм? И вот мне показалось, что вот произошел такой переломный момент в моей жизни — что я сама захотела пойти в храм. Вот это уже была отправная точка именно моей веры — не маминой веры, а моей веры.
И постепенно я уже сама стала проявлять живой к этому интерес. Я сказала маме: я хочу, дай мне, хочу почитать Евангелие; я хочу выучить молитвы, для меня это очень важно... Помню, что я сразу же выучила молитву «Верую», сразу же «Отче наш», и я уже стала сама для себя многое открывать. Потому что я сама почувствовала в этом уже потребность...
Наверное, в каждом человеке... Даже я вот сейчас смотрю на своих детей... Очень важно, чтобы они раскрылись, и на месте веры их родителей у них выросла своя вера. И если в них выросла своя вера — значит все-таки, слава Богу, мы правильно воспитали своих детей. Значит, мы все-таки не сделали много ошибок, а как-то заронили такое вот зерно, которое потом проросло.
И мама меня вот как-то... Действительно привила мне самое главное. Она мне все время говорила: что бы в жизни ни происходило, ты всегда должна помнить, что Бог всегда рядом. Всегда рядом. И я маме очень за это благодарна...
И. Цуканов
— «Вечер воскресенья» на Радио ВЕРА. Сегодня у нас в гостях — Ия Батаногова, супруга отца Алексия Батаногова, настоятеля храма святого равноапостольного князя Владимира в Новогиреево. У микрофона — Кира Лаврентьева, диакон Игорь Цуканов. Мы вернемся в студию через несколько секунд — пожалуйста, не переключайтесь.
К. Лаврентьева
— «Вечер воскресенья» на Радио ВЕРА. Еще раз приветствуем вас, дорогие друзья. Рады напомнить вам, что сегодня у нас в гостях — Ия Батаногова, жена священника, у микрофона — Игорь Цуканов и Кира Лаврентьева.
Мы тут разговариваем на очень интересные темы — в частности, прихода Ии к храму, к Богу, о знакомстве с отцом Алексием, о жизни в священнической семье... И в этом смысле хотелось бы вот о чем вас спросить.
Вот смотришь на Вас и понимаешь: ну, Вы просто красавица... Мне всегда так жалко, когда у нас нету видеотрансляции наших программ до наших радиослушателей, но они все равно, я думаю, Вас могут посмотреть в интернете, и на «Спасе», и там, и сям... Просто красавица — и никогда не скажешь, что матушка... Ну при всем уважении — я сама из церковной среды с детства... Ну вот никогда не скажешь, что многодетная мать...
Ну потому что я сама — многодетная мать. И иногда, если честно — ну, вот не до волос, не до одежды, не до чего... Не до чего! То есть, это, получается, глубочайшая самодисциплина... Глубочайшая самодисциплина и невероятная любовь к красоте. Вот сколько я на Вас смотрю — мне все время хочется Вас спросить: а как это научиться женщине — созидать вокруг себя красоту?
И. Батаногова
— Вы знаете, спасибо Вам большое за добрые слова, мне правда очень прятно... Я в детстве была очень вдохновлена дневниками Елизаветы Феодоровны и Александры Феодоровны...
К. Лаврентьева
— Да, это потрясающе...
И. Батаногова
— Я перечитывала, без конца перечитывала для себя, потому что имела в душе очень большой отклик. Я действительно внутри себя чувствовала, что именно так и надо, что женщина должна быть женщиной в любой ситуации и всегда. Она должна дарить и красоту, и доброту, и любовь, и ласку... И дети должны видеть красивую маму, и муж должен видеть красивую женщину. Это очень важная позиция...
Поэтому как-то я, вдохновляясь дневниками Александры Феодоровны, Елизаветы Феодоровны, очень старалась и детям привить эту красоту. Если мы живем даже в скромной квартире, то почему я не могу сделать ее красивой? Даже поставить букет красивых цветов, обратить внимание на это — что посмотрите, как это важно, как это красиво... Накрыть стол красиво... Самой одеться, ну — так, чтобы приятно было детям смотреть на свою маму...
Однажды... Дети, кстати, все это подмечают; и Маша, наша старшая дочь, она вела свой блог в инстаграме (деятельность организации запрещена в Российской Федерации), приводила меня часто в пример, говорила: вот моя мама, она так хорошо выглядит, и это важно, и я беру с мамы пример... И приходит один раз ко мне домой и видит, что я не красиво одета, а просто в халате. И она на меня так смотрит и говорит: «Мама, у тебя что сегодня, халатное настроение?». И мне так стало неудобно, я говорю: «Да нет, сейчас, ладно, я сейчас приведу себя в порядок»...
И я понимаю, что это очень важно. В этом тоже есть служение для женщины — радовать. Мы должны друг друга радовать, всегда радовать. Ведь вам же приятно смотреть, когда человек улыбается, когда он хорошо выглядит, когда у него хорошее настроение. Это своего рода тоже служение, и я это прекрасно понимаю.
Но это тоже сформировалось у меня постепенно, потому что очень часто я встречалась с тем, что люди околоцерковные, мало православные, когда они встречаются с православными людьми, тем более там, со священнослужителями или с матушками, то первый вопрос, что они задают — «ой, а Вы что, действительно матушка? А мы думали, что все матушки — они там с пучками и с длинными юбками, и вообще, они необразованные и неинтересные люди».
Кто вам такое сказал? С какой стати? Наоборот, мы, православные люди, мы, христиане, должны быть добрым примером во всем! Во всем. И даже внешне должны безупречно выглядеть, чтобы люди увидели нас и сказали, что «да, вот православные люди — они такие...». Ведь мы же живем в современное время...
К. Лаврентьева
— Ну, для нас, православных, образ многодетной матери — ну, он достаточно привычен, так или иначе. Что если жена священника — то, скорее всего, у нее много детей. Или если там православная женщина, и если у нее много детей — это не удивительно. К счастью, в последнее время даже государство пытается как-то поддерживать многодетность, есть национальный проект «Демография», и там работают люди для того, чтобы поддерживать семьи с детьми...
И. Батаногова
— Я знаю огромное количество многодетных семей — прекрасных, прекрасных... И они настолько благополучные, настолько настоящие, что приходишь к ним домой — и чувствуешь большую прекрасную семью. У нас огромное количество прекрасных семей, очень воспитанных детей, хороших, образованных...
У моего Вани (сына) очень близкий друг — в его семье одиннадцать человек детей. Одиннадцать! И когда я прихожу к ним домой, я действительно вижу, что такое семья. Это настоящая семья, где царит красота — красота отношений, где замечательные образованные детки, прекрасно выглядящая матушка, замечательный батюшка... Здоровая семья во всех отношениях.
И таких семей очень много, очень много...
К. Лаврентьева
— Ну это же труд жены в первую очередь, матери...
И. Батаногова
— Это труд, конечно, это очень большой труд. Труд и мудрость...
К. Лаврентьева
— А вот для Вас многодетная семья — это как? Трудно?
И. Батаногова
— Вы знаете, конечно, трудно. Но это для женщины, мне кажется — самое благодатное служение. Детки, они же быстро вырастают — я вот не помню уже, как вот прошло время, что у меня уже взрослые дети. У нас уже внучке Сонечке 4 года. И когда ты вспоминаешь, думаешь, что... По ощущениям я же помню, что было тяжело; но ты его не помнишь — это «тяжело», ты помнишь только все радостное, все хорошее...
И ты видишь сейчас своих детей, которые выросли достойными людьми. И ты действительно преисполнен чувством благодарности к Богу за то, что Господь тебе дал такую возможность — потрудиться, послужить, отдать себя. Это же не тяжелый труд — то есть, он как бы тяжелый, это каждая женщина понимает; но он и благодатный.
Поэтому, мне кажется, есть время, когда, конечно, детки маленькие — тяжело еще и за собой следить, это тяжело. Но они очень быстро вырастают! Они очень быстро вырастают... Поэтому всему свое время...
И. Цуканов
— Мне вот вспоминается одно исследование, которое делали в рамках Свято-Тихоновского университета — где, кстати, отец Алексий тоже преподает...
И. Батаногова
— Я тоже там училась...
И. Цуканов
— А, и Вы учились?
И. Батаногова
— Да...
И. Цуканов
— Замечательно... Ну вот они делали исследование многодетных семей, и они сделали такой интересный вывод, что главная мотивация для того, чтобы рожать второго, третьего ребенка и дальше — самая главная мотивация — это когда ты видишь другую семью многодетную, в которой ты чувствуешь вот эту радость, эту подлинность какую-то, такие настоящие отношения между родителями, детьми — любовь...
И. Батаногова
— Да, любовь...
И. Цуканов
— И вот люди этим заражаются — в хорошем смысле...
И. Батаногова
— Да...
И. Цуканов
— Люди поэтому и решаются ну вот сделать этот шаг — рожать кого-то еще...
И. Батаногова
— Да, когда есть добрый пример... Мало того, в нашем окружении действительно очень много многодетных семей, и они действительно для всех нас являются добрым примером. Это действительно очень тяжелое служение. Но оно и самое радостное служение...
И. Цуканов
— «Вечер воскресенья» на Радио ВЕРА. Сегодня у нас в гостях — Ия Батаногова, жена священника, отца Алексия Батаногова, настоятеля храма святого равноапостольного князя Владимира в Новогиреево. У микрофона — Кира Лаврентьева и я, диакон Игорь Цуканов.
Ия, скажите, пожалуйста, вот все-таки так сейчас тоже... Если смотреть на какую-то статистику — не знаю, насколько она соответствует реальности... Но вот буквально недавно попалось на глаза, что молодые люди сейчас в основном, ну, вот как-то так в России... в основном, ну, неверующие. Или нецерковные, во всяком случае — про веру сложно, может быть, говорить, но нецерковные.
То есть, получается, что, с одной стороны, было такое вот возрождение своего рода церковной жизни вот в конце 90-х...
И. Батаногова
— В 90-х...
И. Цуканов
— В 90-е годы, да, в начале 2000-х... Но в итоге как-то вот так получается, что плоды — они не очень видны, потому что дети вырастают зачастую вне церкви. Вот почему так, как Вы думаете? И, может быть, Вы с этим и не согласны? Потому что на приходах мы все-таки видим в основном деток из церковных семей. Но получается, это вовсе не большинство, как говорится...
И. Батаногова
— Вы знаете, мне очень сложно судить. Потому что все-таки моя среда — это люди церковные...
И. Цуканов
— Ну да...
И. Батаногова
— И я могу сказать только по нашим приходам — у нас их было три, и по нашему общению. Я вижу, что тех деток, которых воспитывали в вере с самого начала... они все выросли все-таки с христианским сознанием. И это очень важно и ценно.
Но я — мне вот так вот кажется — я, конечно, могу ошибаться, но тенденция сейчас к тому, что молодежь у нас все-таки приходит в храм. Все-таки я не могу сказать, что люди остаются равнодушны к духовной жизни. Есть среди молодежи очень хорошие люди, которые сейчас очень патриотичны, которые задумываются о Боге, о вечности, которые приходят в храм... Вот у нас — по нашему даже могу сказать приходу — очень много молодых людей. Очень много мужчин и молодых людей, и их становится больше. И это не может не радовать.
Вот, и я знаете что... Сейчас такой вопрос Вы, конечно, задали... Мне кажется, что Россия — это, наверное, единственная страна, которая хранит еще настоящие духовные ценности. И очень важно сохранить их. Сохранить и не поддаться вот этим соблазнам, которые изобилуют в огромном количестве, и которые... Бедные дети сейчас в этом живут. Это «бери от жизни все», это «мой внутренний комфорт», и «не надо меня напрягать», и «моя свобода внутренняя», «моя внешняя свобода», все бегут к этим психологам... Это зараза страшная, это действительно страшно...
Но все-таки, все-таки мне хочется верить в то, что вера наша, опыт наш, который в нас есть и который мы стараемся отдать своим детям — оно никуда не денется, оно не пропадет. Все равно, знаете вот, как один священник сказал — Бог не выдаст, свинья не съест! Как бы, сколько бы ни было соблазнов, сколько бы ни было искушений — мы все равно сохраним, наша страна — мы сохраним нашу веру, и сохраним ее в наших детях. Я в это верю.
Хотя это непросто, очень непросто. Противостоять сейчас вот этим внешним соблазнам... Ведь война же — она идет всегда, она идет внутри человека. Ведь можно поступить так, а можно поступить по-другому. Сейчас просто все очень сильно оголилось.
И если смотреть даже по моим детям... Вот нашему сыну 20 лет — и вы знаете, я хочу сказать, что мне не стыдно за своего сына, который сейчас переживает вот эту ситуацию, насколько достойно и насколько благородно переживает... И все его окружение, все его друзья — дети, которые умеют мыслить, которые умеют анализировать и которые все это пропускают через христианское свое воспитание.
Это очень ценно и очень важно. И таких детей все-таки много, и слава Богу...
К. Лаврентьева
— Ия, Вы знаете, я слушаю Вас внимательно, и у меня вот какой вопрос возникает. А если ты вкладываешься в детей, ты, естественно, хочешь, чтобы они были счастливы, ты все делаешь... Вот Вы все сделали, чтобы они были счастливы — поэтому я Вас спрашиваю об этом с чистой душой, как говорится... И ты действительно, может быть, даже видишь их счастье, вот уже мечтаешь, что они будут такие или такие...
Все равно мать так или иначе — как ты вот себя ни останавливаешь — все равно мать, она как-то вот себе может представить, кем ребенок ее может быть в своей лучшей ипостаси. Ну, так отдаленно, так интуитивно, так, может быть, где-то внутри, не акцентируя — но это есть всегда, наши «хорошие сценарии» у нас в голове, у родителей...
И вдруг мы в какой-то момент понимаем, что по мере своего взросления ребенок... Он не то что не по нашим сценариям идет... Ладно, не по нашим представлениям — это нам как раз для смирения, это нормально, мы можем немножко себя остановить в каких-то вещах...
Но если он... Ну совершенно ниоткуда в нем берутся вещи, которые ты совсем никак не ожидал — то есть, какие-то... глубокие какие-то травмы. А извините, у вас там всю жизнь дома была тишь да гладь да Божья благодать, и ты созидала этот мир, чтобы твои дети вышли в эту жизнь полноценными, здоровыми и стабильными...
А вдруг ты видишь собственные какие-то нестроения у ребенка своего... И помочь ему, кроме как держать его за руку и поддерживать всячески, ты уже не можешь — потому что это его жизнь, его путь и его совершенно, ну... общение с Богом.
Вот что делать в этой ситуации? Когда ты понимаешь, что ситуация в жизни твоего ребенка — она выбивается из-под твоего контроля... И ты реально можешь только уже поддерживать. Ты влиять на эту ситуацию уже не можешь никак... Ну понимаете, да, о чем я говорю?
И. Батаногова
— Да, ну правильно Вы сказали...
К. Лаврентьева
— Ну то есть, когда ребенок начинает жить свою жизнь со своими проблемами, душевными травмами — откуда они взялись, непонятно, на самом деле; с какими-то своими вопросами серьезными, экзистенциальными кризисами там какими-то, конфликтами внутренними... Казалось бы: ну откуда что, если я все в него вложила?
И. Батаногова
— Вы очень правильно сказали: самое главное — это поддерживать своего ребенка и принимать его таким, какой он есть. Господь никогда не попирает человеческую свободу. И мы тоже должны понимать, что каждый ребенок — он не только принадлежит тебе. Он отдельный, он личность, и он не принадлежит тебе. Вот то, что ты уже дал, все, что смог — ты сделал. Отпусти уже взрослого человека — и просто будь рядом.
Для меня... Мне все время казалось, что с детьми надо дружить. Я всегда стараюсь с ними дружить, интересоваться, как у них, что. Они не стесняются приводить к нам домой своих друзей — мы вместе играем, проводим время. Это то благодатное время, когда ты можешь их послушать — именно послушать, что они переживают, чем они живут.
И если тебя спросят, или если они, ты чувствуешь, готовы тебя услышать — что-то по-доброму сказать. Но не как наставник, как человек, который знает — нет. А как близкий человек, который просто любит и хочет добра своему ребенку.
Это очень важно. Ведь любовь творит чудеса! Нам зачастую не хватает, действительно, просто любви — любви, которая долготерпит... Вот удивительны же слова апостола Павла...
К. Лаврентьева
— Милосердствует...
И. Батаногова
— Милосердствует, да... Нам вот этого не хватает. Потому что когда... У меня тоже... Вот у нас Лизе 17 лет — это тот возраст, когда ты многое отрицаешь, ты обижаешься... И Лиза может там сказать: «Мама, ты меня не понимаешь». Мне обидно это слышать, но я этого никогда не показываю. Я всегда стараюсь найти тот момент, когда я чувствую, что Лиза может меня услышать...
Я к ней подойду, я ее обниму и скажу: «Лизонька, вот давай мы с тобой сейчас как-то вот... я же с любовью... я вот хочу, чтобы...» — как-то доношу до нее. И Лиза чувствует, что я не подавляю ее свободу. Я всегда ей говорю: «Лиза, ты можешь делать, как ты считаешь нужным. Ты можешь сделать так, а можешь сделать так — это твой выбор, и я его уважаю. Но мне кажется, что можно было бы сделать по-другому».
И когда ты так говоришь, ребенок все равно тебя слышит. Он может даже в этот момент сказать, что «нет». Но через какое-то время он приходит к этому, и говорит: «Мам, ты была права». Или даже не скажет так. Он просто скажет: «А я вот решил, что будет вот так...». И я понимаю, что он вот это все как-то обдумал, внутри как-то это все принял, пострадал, помучился — и выдал нашу же идею за свою.
И тут можно сказать: «Ну хорошо, ты молодец, я тобой горжусь». Нам не хватает очень часто, знаете... Детям нужно часто говорить, что «ты молодец», «я тебя люблю», «я тобой горжусь», «ты сделал очень много, ты молодец» — и для детей это очень важно! Гораздо важнее, чем ты вот пальчиком постучишь и скажешь: «ай-ай-ай, как же так, ты же должен был сделать это, а ты не сделал»...
К. Лаврентьева
— Ну а когда они вас огорчают...
И. Батаногова
— Огорчают...
К. Лаврентьева
— Серьезно огорчают — что Вы делаете? Как Вы реагируете — Вы можете накричать, например?
И. Батаногова
— Раньше я эмоционально реагировала, могла сказать, что «ты не прав» или «ты не права»... Но я чувствую реакцию своих детей и я понимаю, что они очень серьезно...
К. Лаврентьева
— Да...
И. Батаногова
— Относятся к нам, к родителям, и для них очень важно услышать другое — что «я тебя люблю, я тебя понимаю, я тебя поддержу»... И они готовы идти навстречу тебе... Все-таки надо понимать, что наши дети — они совестливые. Все, что ты в них вложил, все, что ты дал — это не пропало!
Надо больше доверять Богу... И еще понимать, что не только ты, но еще и Господь... И очень важно понимать, что Господь Сам вразумит, Сам управит, Сам сделает! Надо в этом доверять Богу, сказать...
Мне мама все время говорила, что материнская молитва со дна моря достанет. Она и говорит: «Ты не доставай своих детей, не доставай — просто за них помолись». Как старец Паисий говорил — что было время, когда ты говорил своим детям о Боге, а сейчас пришло время... как же это...
И. Цуканов
— Говорить Богу о своих детях...
И. Батаногова
— Да...
К. Лаврентьева
— Лучше говорить с Богом о детях, чем с детьми о Боге...
И. Батаногова
— Да... Поэтому мне мама все время говорит: не читай нотаций, не надо, не надо, не надо... Иначе, говорит, они будут где-то в другом месте искать себе кого-то...
К. Лаврентьева
— Друзей...
И. Батаногова
— Друзей, утешение... Пусть они будут здесь чувствовать, что их любят, что их поддерживают, что они могут прийти сюда со своими друзьями, и что они могут обсудить все что угодно — потому что они тебя не стесняются и не боятся.
А ты можешь все это услышать, и потом в какой-то момент либо промолчать, либо тактично — тактично, уважая человека, который перед тобой, который образ Божий — сказать ему, в свое время, когда ты чувствуешь (как мать чувствуешь), что он готов тебя сейчас услышать. Это тоже такое творчество, творческий подход...
И с каким-то нужно относиться к детям с рассуждением. Именно с рассуждением! Просить все время у Бога, чтобы Господь дал тебе... Как отец Валериан когда-то давно сказал, что «не надо ничего у Бога просить — просите только дара рассуждения»...
И мне кажется, это очень важно. Когда все-таки с рассуждением относишься ко всему, то меньше делаешь ошибок, меньше ошибаешься...
И. Цуканов
— И чтобы это рассуждение еще было от Бога, конечно...
И. Батаногова
— Это само собой...
И. Цуканов
— Не своего ума...
К. Лаврентьева
— Да, дар такой есть — рассуждения...
И. Батаногова
— Да, поэтому просите...
И. Цуканов
— Дорогие друзья, вот мы провели этот час, мне кажется, просто в какой-то замечательной совершенно атмосфере... И большое спасибо, Ия, Вам за то, что Вы провели это время с нами...
К. Лаврентьева
— Правда...
И. Цуканов
— Вот мы узнали и увидели... Вот мы часто так к священникам относимся — как, ну, к таким людям, которые творят вокруг себя какую-то совершенно такую особую атмосферу, и которые являются вот проводниками благодати Божией. Но мы видим, что, наверное, в равной мере эту атмосферу создают и их супруги...
К. Лаврентьева
— Точно...
И. Цуканов
— Вот сегодня с нами была Ия Батаногова, супруга отца Алексия Батаногова, настоятеля храма святого князя Владимира в Новогиреево. Спасибо Вам большое...
И. Батаногова
— Спасибо вам большое, что пригласили...
К. Лаврентьева
— Я бы сегодня в качестве разовой акции назвала нашу передачу не «Вечер воскресенья», а «Вечер любви и принятия с Ией Батаноговой»... (смеются) Потому что у меня именно такое ощущение... Спасибо огромное!
И. Батаногова
— Спасибо вам большое...
И. Цуканов
— До следующего воскресенья, всего доброго! С Богом...
К. Лаврентьева
— До свидания...
И. Батаногова
— До свидания, с Богом!
Все выпуски программы: Вечер Воскресенья
Не унывай, на вопросы отвечай
Поделиться
Пандемия коронавируса 2020 года принесла человечеству немало страданий. Но приметой этого тревожного времени стали не только статистические сводки заражений, но и рассказы о доброте, взаимовыручке и поддержке. Так, французский комический актёр Ноам Картозо во время карантина организовал весёлую викторину для своих пожилых соседей. Утешительное развлечение ежедневно транслировались в Инстаграме (деятельность организации запрещена в Российской Федерации).
В дни самоизоляции парижане установили традицию каждый вечер в восемь часов выходить на балконы, чтобы поаплодировать врачам, борющимся с коронавирусом. Не стали исключением и жители маленькой улочки Сен-Бернар, где проживает Наом Картозо. Участвуя в акции солидарности с медиками, актёр заметил, что его пожилые соседи день ото дня становятся всё грустнее. Молодой человек попытался ободрить приунывших — он включал музыку и приглашал всех потанцевать. Инициативу вежливо отклонили.
Комик не отступился от своей идеи поддержать людей. Он объявил конкурс на звание самого сообразительного во дворе, и на этот раз соседи откликнулись. Ноам задавал непростые вопросы, кто отвечал первым — получал баллы. Набравшим наибольшее количество очков доставались призы — туалетная бумага, которая на какое-то время попала в разряд дефицита, и вермишель как символ запасливости. С каждым днём участников викторины становилось всё больше. Форму конкурса пришлось менять по ходу — из индивидуального соревнование стало коллективным. Команды двух домов, стоящих друг напротив друга, увлечённо отвечали на вопросы Ноама Картозо.
Опыт показался соседям настолько увлекательным, что они решили им поделиться. Эрудиты создали блог в Инстаграме (деятельность организации запрещена в Российской Федерации), где ежедневно выкладывали видеозапись своей интеллектуальной игры. Страница моментально собрала десятки тысяч подписчиков. Признаюсь, что я тоже подписалась. Мой французский не позволял в полной мере оценить искромётные шутки и оригинальные ответы участников викторины. Но то, что весёлая затея Ноама Картозо сплотила соседей и помогла прогнать уныние, понятно было и без слов.
Все выпуски программы Живут такие люди
Тишина. Наталия Лангаммер
Поделиться
Вы когда-нибудь слушали тишину? — спросил нас режиссер в театральной студии, где я занималась в детстве. Мне было лет десять.
И мы решили послушать эту самую тишину. Замерли на минуту.
Вечер. Школа. Звуки уставших шагов учителей, которые задержались после уроков. Звук швабры, моющей пол. То ли звон, то ли шипение потолочных светильников. И тишина. Просто тишина.
Недавно слушала аудиобеседы владыки Антония Сурожского с прихожанами. Он рассказывал, что просит не беспокоить друг друга в храме, когда кто-то молчит, пребывает в тишине. Это очень важный момент. Момент погружения в себя, раздумий, молитвы. В конце лекции он предложил: «Давайте помолчим». И я вместе с владыкой и его паствой замолчала.
В детстве слушать тишину было любопытно. А сейчас?
Сейчас, в зрелом возрасте это, как глоток воды, как покой, как выдох усталости, как сладость.
Сейчас, когда я верующий человек, в тишине я слышу не звуки мира, я слушаю, я хочу услышать Бога. Я безмолвно молюсь. Кажется, мы оба молчим.
Как это нужно. Как это редко бывает. Просто остановиться и слушать тишину, а в ней — присутсивие Господа.
Автор: Наталия Лангаммер
Все выпуски программы Частное мнение
Игумения Таисия (Солопова) и её мать
Поделиться
Фото: PxHere
«Мать моя вложила мне в сердце любовь к Богу и ближним, и всё то, что подобает христианину», — говорила игумения Таисия (Солопова) настоятельница Леушинского Иоанно-Предтеченского монастыря. Будущая монахиня, духовная дочь святого праведного Иоанна Кронштадтского, устроительница храмов и монастырей, родилась в богатой семье дворян — морского офицера Василия Васильевича Солопова и его жены Виктории Дмитриевны, принадлежавшей к роду Пушкиных.
Супруги жили в одном из своих имений близ города Боровичи Новгородской губернии. Долгое время они оставались бездетными. Виктория Дмитриевна горячо молилась Божьей Матери о том, чтобы Владычица даровала ей дитя. И чудо произошло — 16 октября 1842 года на свет появилась здоровая, крепкая девочка. Малышку назвали Марией и окрестили в честь преподобной Марии Константинопольской. Василий Васильевич по роду своей морской службы редко бывал дома. С матерью же маленькая Маша была неразлучна. «Бывало, сидит она у окна своей комнаты, шьёт и рассказывает события из Священной Истории. А я примощусь на скамеечке у её колен и слушаю», — вспоминала игумения Таисия. Виктория Дмитриевна баловала дочь, покупала ей гостинцы и игрушки. Но, стремясь развить в девочке любовь к милостыне, часто говорила ей: «Видишь, Машенька, какая ты богатая, счастливая, сколько у тебя разных лакомств. А у других-то, несчастных, и хлебца нет, — ты бы поделилась с ними, а они бы за тебя Богу помолились». Девочка впитывала эти материнские уроки милосердия и всегда с радостью делилась тем, что имела. У неё была особая копилка, которую мама регулярно пополняла серебряными пятачками. Когда они с Машей выходили на прогулку, то брали копилку с собой и раздавали деньги всем нищим, которых встречали по пути.
В 1852 году Маше исполнилось 10 лет, и родители отвезли дочь в Петербург, в Павловский институт благородных девиц, где ей предстояло провести 6 лет. Разлука с домом, особенно — с нежно любящей матерью, плохо сказалась на здоровье девочки. Маша слегла и несколько месяцев провела в лазарете. Там, в помещении институтской больницы, она пережила несколько удивительных духовных видений, после которых ощутила призвание посвятить свою жизнь Богу и стать монахиней.
За 6 лет учёбы это желание только окрепло. И вот — выпуск из института, возвращение домой. Прошло немного времени, и Виктория Дмитриевна стала говорить о том, что девушке пора устраивать свою жизнь — прежде всего, найти подходящего мужа. Мария поняла: разговор о монастыре будет для матери неожиданностью. Но всё же решила открыть ей свою душу. Однажды, когда Виктория Дмитриевна пригласила домой портниху, Мария как бы между прочим попросила не шить ей много платьев. В ответ на удивлённый взгляд матери Маша, прижав руки к груди, взволнованно сказала, что не в состоянии жить светской жизнью; что она давно и всей душой стремится в монастырь. Виктория Дмитриевна оказалась непреклонна. «Если не хочешь раньше времени меня уложить в гроб, не повторяй больше никогда таких слов», — отрезала она.
Много дней и ночей провела Маша в слезах и молитвах. Но вот однажды матушка неожиданно собралась и уехала, не сказав, куда. А когда вернулась, обняла дочь и благословила на монашеский постриг. Виктория Дмитриевна рассказала, что во сне увидела Божью Матерь. Владычица укоряла женщину за то, что та не хочет отпустить дочь в монастырь. Проснувшись, она приказала заложить лошадей и поехала в близлежащий Иверский монастырь — помолиться перед иконой Царицы Небесной. «Там я дала обещание не удерживать тебя более», — со слезами сказала Виктория Дмитриевна.
Мария несколько лет прожила послушницей в разных обителях. 10 мая 1879 года в Тихвинском монастыре она приняла монашеский постриг с именем Таисия. Всё это время она вела с матерью постоянную переписку. А после её кончины узнала от родных, что последние слова Виктории Дмитриевны были о дочери: «Маша — вечная за нас молитвенница, сама Царица Небесная избрала её Себе».
Все выпуски программы Семейные истории с Туттой Ларсен
