В только что прозвучавшем отрывке пророк Иезекииль продолжает рассказывать о том, как Господь призвал его к пророческому служению. Вообще, его книга поражает обилием разного рода видений, в которых автор вплоть до мельчайших деталей описывает то, что ему выпало пережить. Вот и сегодня пророк предлагает нам удивительные образы, которые передают его духовный опыт.

Обращает на себя внимание образ неба, которое было распростёрто над головами херувимов. Очевидно, что речь идёт не о простом небесном своде. Та твердь, которая открылась духовному взору пророка, была намного прекраснее, чем то, что мы можем наблюдать своими физическими глазами. Иезекииль сравнивает её со сверкающим, как лёд, кристаллом. При виде этого свода его охватил благоговейный страх. В этом мы видим перекличку с первой главой книги Бытия. Там говорится о творении мира, и в одном из стихов есть такие слова: «И сказал Бог: да будет твердь посреди воды, и да отделяет она воду от воды». Некоторые утверждают, что речь идёт о создании земной атмосферы. Часть воды опустилась на землю и стало водоёмами, другая часть поднялась наверх и образовала атмосферу. Однако по мысли таких, толкователей как святитель Григорий Нисский и святитель Василий Великий, речь идёт о разделении между чувственным и умопостигаемым миром, миром человеческим и ангельским, духовным. Вот как раз-таки именно этот горний мир и мог созерцать пророк, и эта картина вызвала у него священный трепет. В итоге в результате всех этих потрясающих видений пророк, ощутивший своё ничтожество и немощь, падает ниц. И он едва ли мог подняться сам, если бы не воздействие на него силы Божией. Господь повелевает ему встать, и озвучивает Иезекиилю Своё повеление.

Читая эти строки, мы должны понимать, что перед нами не картина небесного быта, и буквально судить по ней о том, как конкретно устроено небесное жилище, нельзя. Язык Библии порой очень символичен. Особенно когда речь идет о духовных реалиях. Образы, которые показывает Иезекииль, — попытка пророка сделать свой мистический опыт доступным для восприятия простого обывателя. Мир Божественный — это тайна, скрытая от человека. Об этом ясно пишет апостол Павел. В послании к Коринфянам, описывая свой опыт сверхъестественного откровения, он говорит, что Дух Божий вознёс его на небеса, и он созерцал там величие славы Божией. Но что он именно видел, заключить в человеческие понятия и выразить словами невозможно. Поэтому Павел пишет: я «был восхищен в рай и слышал неизреченные слова, которых человеку невозможно пересказать». Это тайна, которая открывается человеку лишь в те моменты, когда он сам непосредственно соприкасается с этим миром. Открывается не посредством наших человеческих чувств, но в глубине нашего сердца.

Сегодняшнее чтение оказывается частью первой главы и, по сути, продолжает видение, которое явлено пророку в первой главе. Может показаться, что описание херувимов трудно для восприятия только на первый взгляд. Человек привыкший все понимать и стремящийся к рациональному восприятию думает: сейчас вчитаюсь повнимательнее или открою более полные толкования и все пойму, кто такие четырехликие животные, что за колеса, в которых пребывает дух животных... Но всем этим намерениям не суждено сбыться, потому что текст кажется просто нарочито запутан противоречивыми и несопоставимыми подробностями.

И все же, несмотря на всю невозможность понять эти образы, внимательный читатель заметит одну общую черту, которая есть и у четырехликих животных и у того, кто восседает на престоле: в них есть нечто человеческое. Так, о таинственных существах, которых описывает Иезекииль, кроме всего прочего, говорится, что подобие их было как бы подобие человеческое и более о том, Изекииль говорит, что над подобием престола «было как бы подобие человека». Бог не человек, но готов говорить с человеком на его языке.

Что же видит Иезекииль и для чего обращать эти тексты к оглашенным?

Иезекииль видит Бога, но описания их общения совершенно отличаются от тех, что мы встречаем в книге Бытия. До грехопадения Адам общается с Богом как бы друг Божий... Авраам встречает Господа и Исаак видит во сне престол его. Однако, постепенно эти отношения меняются, так что формируется мнение, что человек не может увидеть Бога и остаться жив. И вот в видении, которое открывается Иезекиилю непостижимый и неизъяснимый Господь готов говорить с человеком на его человеческом языке. Это не значит, что Он станет совершенно понятным и простым... Это совсем не значит, что этот язык можно будет сделать примитивным и приспособленным к простым человеческим нуждам. Но Бог заинтересован в человеке и у Него есть повеление, которое пророк должен передать. При этом есть еще одна важная деталь: сияние, исходящее от того, кто на престоле напоминает пророку радугу. Сам по себе этот символ в рамках библейской культуры имеет очень важное значение. Он напоминает о завете Бога с праотцем Ноем; завете, который был заключен после потопа. Израильтяне грешили и попали в плен по своим грехам... Бывшие язычники, которые заинтересовались христианством тоже могли иметь свои представления о том, как Бог относится к человеку. Можно было бы решить, что Бог намеревается еще больше наказывать людей, но в явлении Бога Иезекииль видит знак мира и значит это явление не того, кто обвиняет, но Того, Кто хочет спасти.

Этим отрывком заканчивается «видение подобия славы Господней», которое было дано Богом Иезекиилю перед началом его пророческого служения. Вообще, каждый из пророков переживал нечто подобное, каждому из них Бог открылся особым образом, но так, что усомниться в истинности полученного откровения было невозможно. К примеру, пророк Исайя описывал начало своего видения так: «В год смерти царя Озии видел я Господа, сидящего на престоле высоком и превознесенном, и края риз Его наполняли весь храм» (Ис. 6:1). Такие «видения подобия славы Господней» делали пророков совершенно иными людьми, после подобного опыта они не могли не верить Богу и делали то, что Бог им повелевал. А Бог повелевал делать, мягко говоря, не самые приятные вещи: надо было проповедовать покаяние и говорить о том, что случится, если народ не услышит пророческий голос. Такого рода информация всегда и везде воспринимается как попытка возмутить общественное спокойствие, как своего рода экстремизм. Неудивительно, что мало кто из пророков заканчивал свою жизнь естественной смертью. Автора сегодняшнего отрывка Священного Писания, к примеру, убили, причем убит он не самым гуманным способом: существует ряд свидетельств, что его протащили «за ноги по камням на гору», пока не разбили ему голову. Схожая участь постигла и многих других пророков. Но при всем при этом им не было страшно, ведь они соприкоснулись с подобием славы Господней. Не с Самим Богом лицом к лицу, а лишь с подобием Его славы. Сама же слава Господня невидима и непоказуема. Никто, находясь в теле, не может ее увидеть. Впрочем, в Евангелии от Иоанна есть удивительное свидетельство: «Потому не могли они веровать, что, как еще сказал Исаия, народ сей ослепил глаза свои и окаменил сердце свое, да не видят глазами, и не уразумеют сердцем, и не обратятся, чтобы Я исцелил их. Сие сказал Исаия, когда видел славу Его и говорил о Нем» (Ин. 12:39–41). Апостол Иоанн здесь утверждает, что пророк Исайя видел не подобие славы Господней, а саму славу. Святитель Григорий Двоеслов комментирует это видимое противоречие таким образом: «так как Евангелист Иоанн прежде изложил повествование о чудесах Искупителя нашего, а потом присовокупил о неверии иудеев; то показывает, что Иcaия видел ту славу Искупителя нашего, которая проявлена в этом мире. Ибо все, что Божественно дивного совершается на земле, есть слава всемогущего Бога, и слава Его видна во всех делах. Следовательно Исаия видел славу на земле, а Иезекииль славы Его на небе не мог видеть, какова она есть; потому что инакова слава Его в вещах сотворенных, и инакова сама в себе».

Троянский конь — легендарный образ из античной культуры, ставший со временем символом. Для одних — человеческого коварства, для других — продуктивной предприимчивости. Уставшие от войны с Троей древние эллины по совету хитрого Одиссея построили рядом с городом огромного деревянного коня, спрятав внутри него отряд вооружённых воинов. Остальные войска греков отошли от стен Трои и спрятались. Наивные троянцы, подумав, что греческая осада их города прекратилась, посчитали, что конь — прощальный подарок сдавшихся эллинов.

Деревянную статую затащили внутрь города. Ночью греческие диверсанты покинули своё убежище, напали на охранников и открыли ворота для основной армии. Троя пала, став жертвой собственной наивности и тщеславия. Прозвучавшее чтение из библейской книги Исход чем-то напоминает повествование Гомера, воспевшего Троянскую войну. Вот только речь в Библии идёт не о политических амбициях, а о действии промысла Божия.

Мы становимся свидетелями печальной страницы истории ветхозаветных евреев. Они оказались в плену у Египетского царства. И местный фараон решает подвергнуть избранный народ самому настоящему геноциду. Правитель приказывает умертвить новорождённых мальчиков-евреев. Одна из матерей, движимая отчаянием, положила своего маленького сына в просмолённую корзину и отправила её по течению реки Нил. Женщина решила, что такая участь для младенца будет лучше, чем смерть от меча египтянина.

Господь внял молитвам матери и спас её сына. Корзина приплыла ко дворцу дочери фараона. Та, увидев мальчика, взяла его к себе и нарекла сыном, дав имя Моисей. Что в переводе на русский означает — «взятый из воды». Впоследствии этот мальчик вырастет и станет освободителем еврейского народа от власти Египта. Но пока он оказался спрятанным от жестокого фараона под самым его носом.

Моисей в каком-то смысле стал Троянским конем для египетского царства. Он тоже тайно проник в самое логово врага и остался невредим. Но имелось существенное отличие жизни пророка Божия от действий хитрых эллинов. Те преследовали политические цели, гнались за трофеями и военной славой. Моисей же не стремился занять место фараона. Он исполнял волю Божию, которая состояла в том, чтобы сделать народ еврейский свободным и дать ему возможность вернуться в Палестину — землю обетованную.

Почему этот отрывок из книги Исход читается в дни Страстной недели — недели, посвящённой воспоминанию о страданиях и казни Христа Спасителя? Дело в том, что Церковь проводит определённую смысловую параллель между Моисеем и Господом Иисусом. Моисей был храним Богом, находясь во враждебной для себя среде. Христа тоже, фактически с момента Рождества, преследовали недруги. Сначала Ирод, затем вожди иудейские. Моисей осуществил вопреки всем препятствиям великую миссию — вывел еврейский народ из Египетского плена.

Спаситель, хотя по человеческой природе и был евреем, но действовал во благо всех людей, а не отдельного народа. Христос, приняв смерть на кресте и воскреснув, освободил нас от власти греха и дьявола. Нам была возвращена способность возможность вновь беспрепятственно общаться с Богом. Связь между землёй и Небом была восстановлена благодаря Спасителю.

Но вернёмся к образу Троянского коня. На самом деле, он (этот образ), как ни странно, приложим и ко Христу. Святитель Григорий Нисский называет Спасителя всехитрым. Он имеет в виду следующее. Господь Иисус умело скрыл Свою Божественную природу под человеческим естеством. Дьявол не распознал плана Сына Божьего и подумал, что перед ним очередной пророк Израильский. С которым получится расправиться через подвластных людей довольно легко. Беся, конечно, называли Иисуса Сыном Божиим, но это была не вера, а безуспешная игра на несуществовавшей гордости Христа. Дьявол добился крестной казни Спасителя, но победа обернулась сокрушительным поражением. Сын Божий душой сошёл в ад и лишил сатану его власти над людьми. Подобно тщеславным троянцам злой дух начал заранее торжествовать, оказавшись, в результате, жертвой Божественной хитрости. Так крест из орудия позорной смерти превратился в знамя нашей победы над злом!

В сегодняшнем чтении мы слышим историю спасения Моисея.

Книга Исход начинается с того, что дети Иакова со всеми своими семьями приходят в Египет. В их стране был голод, в то время как в Египте приближенным фараона был их брат Иосиф, благодаря которому египтяне приняли их благосклонно. Бежавшие от трудностей постепенно стали обживаться, забывая о своем призвании. Но кем они были и почему их призвание так важно?

Они были потомками Авраама, с которым Бог заключил завет. Смысл его был не в том, что Бог просто хотел наладить жизнь какого-то одного человека и его потомков. Тем более, что с точки зрения бытовой в жизни Авраама все было хорошо еще тогда, когда он жил в Уре халдейском. Бог призвал Авраама, чтобы выстроить с ним принципиально новые отношения, чтобы вернуть человеку не просто бытовое благополучие, и даже не просто райское состояние... на самом деле цель гораздо выше — возвысить человека да богоподобного состояния. Но люди были настолько далеки от Бога, и путь им предстоял совсем неблизкий, да и, кроме того, они периодически испытывали искушение сойти с него и жить вполне обычной жизнью, такой же как народы, живущие вокруг них. Когда в земле обетованной начался голод, потомков Авраама, которые хранили верность Богу, было совсем немного. Однако проходит время, и они становятся проблемой для местной власти. Фараон пытается идти на хитрость и губить еврейских младенцев мужского пола, чтобы остановить численное увеличение народа. Казалось бы, сколько может продолжаться голод в земле обетованной? И почему бы им просто не вернутся в свою страну? Вероятно потому, что из-за Иосифа они были приняты очень благосклонно, да и уровень жизни в Египте был несравним с их жизнью в Палестине. И пусть для них она была землей, которую завещал Бог Аврааму. И пусть на ней они должны были создать общество, живущее в совершенно особенных, новых отношениях с Богом... В Египте перед ними была комфортная и сытая жизнь... Зачем надеяться на Бога, если есть фараон? Зачем полагаться на Его защиту, если есть египетская армия, которая, защищая свою страну, защищает и их? Зачем помнить о своем призвании, когда можно расслабиться и жить как все? Однако отказавшись от Бога, они не учли одного, лишаясь Его защиты они оказывались один на один с миром, со всеми его безжалостными законами, с людьми, которые ищут своего и не намерены любить чужаков.

В сегодняшнем чтении мы слышим о чудесном спасении одного из еврейских младенцев мужского пола. Не желая, чтобы он попал в руки воинов, родители кладут его в подготовленную корзину и пускают по реке. Дочь фараона спасет его, а сестра, наблюдавшая за ним, приводит к ней его родную мать в роли кормилицы. И так Моисей, которому суждено стать великим пророком, не просто пленяется удобствами жизни в Египте, он вырастает внутри египетской культуры, получает египетское образование... Может показаться, что вернуться к своему призванию у него практически нет шансов. И все же мы знаем, кем он стал. Каждый из нас может быть воспитан в самых разных условиях, получить разное воспитание и образование... и все же нам стоит помнить, что мы призваны к жизни с Богом и можем вернуться, какой бы ни была наша прежняя жизнь.

Как мы знаем из первой главы книги Исход, фараон дал указание умерщвлять всех новорожденных еврейских мальчиков. Но древние акушерки, которые названы в Исходе повивальными бабками, отчаянно сопротивлялись этому приказу, они говорили, что еврейские женщины настолько здоровы, что не нуждаются в их услугах, и что к моменту прихода повивальных бабок они самостоятельно разрешаются от бремени, а потому приказ фараона выполнить не представляется возможным. Тогда фараон дал новое указание: «всякого новорожденного [у Евреев] сына бросайте в реку, а всякую дочь оставляйте в живых» (Исх. 1:22). Из текста книги Исход можно сделать вывод, что этот приказ фараона не исполнять не получалось, а потому женщины вынуждены были расставаться со своими младенцами. Неизвестно, что происходило с новорожденными мальчиками дальше, но про одного мы знаем, о нем как раз и говорит сегодняшний отрывок: его забрала себе для воспитания дочь фараона. Книга Исход делает особый акцент на том, что младенец Моисей был красив, как ни странно это звучит, но именно красота Моисея долгое время мешала его матери расстаться с младенцем — «Жена зачала и родила сына и, видя, что он очень красив, скрывала его три месяца» (Исх. 2:2). Святитель Иоанн Златоуст видит в красоте новорожденного причину, по которой дочь фараона решила взять этого ребенка себе, при этом святитель Иоанн утверждает, что особая красота младенца была делом «не природы, а благодати Божией, которая подвигла и язычницу — египтянку, и воодушевила её так, что она взяла и приняла к себе младенца».

Толкователи расходятся во мнениях относительно того, каким образом дочь фараона поняла, что перед ней именно еврейский ребенок. Кто-то упоминает отличительные черты лица, кто-то говорит о том, что к этому моменту Моисей был уже обрезан, но самым очевидным кажется иное: дочь фараона не могла не знать о приказе отца бросать еврейских мальчиков в реку, поэтому плывущий в корзине ребенок попросту не мог быть египтянином, ведь в то время люди не пытались по собственной воле избавляться от своих детей.

Толкователи также указывают на то, что дочь фараона не только проявила милосердие, но и нашла в себе мужество ослушаться отца — жестокого гонителя потомков Иакова. Сам по себе этот факт напоминает нам о незыблемой истине, которую мы склонны время от времени забывать: нельзя судить детей по их родителям, нельзя судить и родителей по их детям, нельзя делать вывод о конкретном человеке на основании его принадлежности к тому или иному народу, ведь в противном случае мы открываем свое неверие в то, что Бог — Творец каждого человека, более того, отрываем свой атеизм, который предполагает, что в нас нет ничего, кроме банальной биологии.

Великий пророк Моисей родился в страшное время. Когда египетский фараон понял, что евреи стремительно умножаются в своей численности, так что начинают представлять угрозу для страны, он приказал умерщвлять новорожденных мальчиков-евреев.

Матери Моисея удается скрывать своего сына целых три месяца. По словам некоторых ученых, это было возможно благодаря разливу Нила, которое длится именно столько времени. Деревни расположены на возвышенностях и сообщение между ними затруднено. По истечении этого срока младенца больше нет возможности скрывать. Тогда женщина решается на серьезный шаг. Она оставляет корзинку с сыном в зарослях тростника рядом с тем местом, куда приходила купаться дочь фараона. Именно ее служанки и обнаруживают младенца. Девушка сжалилась над ребенком. Мариам, сестра мальчика, которая стояла в кустах и наблюдала за происходящим, воспользовалась моментом и предложила принцессе услуги кормилицы. Та согласилась. На это и был расчет. Так чудесным образом кормилицей ребенка становится его собственная мать. Именно дочь фараона дает будущему пороку имя — Моисей. Его происхождение не совсем понятно. Одни предполагают, что оно еврейского происхождения и переводится как «вынутый из воды». Другие говорят о его египетском происхождении и переводят его как «спасенный».

О том, что это было именно спасение, а не случайность, рассказывают и разные древние предания. Одно из них говорит о том, что, когда Моисея принесли о дворец для того, чтобы показать фараону, ребенок тотчас потянулся к короне правителя и бросил ее на пол. Было решено его убить, т.к. в этом увидели дурной знак. Однако «дочь фараона» со слезами заступилась за ребенка. Тогда призвали жрецов, чтобы они выяснили: представляет младенец опасность для фараона и его рода или нет. Принесли два блюда. Одно с золотом и драгоценными камнями, другое с горящими угольями. Если ребенок потянется к драгоценностям — он претендует на престол и его нужно убить; если — к угольям, он глуп и не представляет опасности. Только Моисей потянулся к золоту и драгоценным камням, как архангел Гавриил невидимо направил его руку к другому блюду. Младенец взял в рот горящий уголь и на всю жизнь остался косноязычным.

История рождения, спасения и воспитания Моисея египтянами яркий пример того, как таинственно совершается Промысл Божий в судьбе избранного народа: сами угнетатели вопреки своей воли становятся орудиями Творца. Господь устроил все так, чтобы Моисей попал во дворец, был научен «всей мудрости египетской» и стал бы искусным политиком и военачальником. Все это, безусловно, сыграло огромную роль в деле избавления еврейского народа из египетского рабства. Так Бог действует и в жизни каждого из нас. Совершает наше спасение вопреки всему, направляя оружие врага человеческого рода против него же самого. Потому с терпением и верой доверимся Ему, и Он не подведет.

Продолжается чтение потрясающей истории праведного Иова. Сегодня мы слышим о том, как в один момент Иов лишается всего, что было источником его благодарности Богу: всё имущество, все стада животных, все дети — в один момент погибают. Тот, кто ранее вызывал восторг и зависть явным наличием благословения Божия — вполне реально ощутимого — вдруг оказывается объектом предельной концентрации зла.

Реакция Иова — невероятна. Представить себе обычного человека в подобной ситуации, мы бы тотчас получили глубочайший шок, в котором человек как бы «выпадает» из новой реальности, он всеми силами ума и сердца пытается вернуться во время до этой роковой черты; в текущем времени такой человек присутствует лишь оболочкой своей плоти — но все его мысли, переживания, ощущения — остались там, в неминуемо исчезнувшем вчерашнем дне.

Но у Иова ничего подобного мы не видим. Он раздирает свои одежды — символически обнажая себя — остригает волосы и падает на землю ниц со словами «наг я вышел из чрева матери моей, наг и возвращусь. Господь дал, Господь и взял; да будет имя Господне благословенно!»

Этот эпизод — великолепный образ того, как относится по-настоящему преданный Богу человек к внезапным изменениям в жизни. Нет ничего удивительного в том, что мы неизбежно «прилипаем» к тому, что становится привычным, обыденным, «нашим». Более того: именно это ощущение непосредственного владения чем бы то ни было «развязывает нам руки», даёт вдохновение и желание деятельно заботиться, развивать, оберегать. Но тут скрывается тонкая грань, переступив которую поступок Иова покажется нам откровенно безумным: всё, что мы воспринимаем как нашу собственность, есть дар свыше. В том числе и сама наша жизнь. Наше здоровье. Всё то, к чему мы привыкли как к неотъемлемой части жизни. И Тот, Кто всё это нам дал, — имеет полное и безоговорочное право затребовать обратно.

Боль от лишения чего бы то ни было — это всегда отрывание от сердца того, что в нём укоренилось. Разве Иов не любил своих детей? Ещё как любил — одни слова о его беспокойстве, как бы, где случайно они не погрешили против Бога — уже о многом говорят. И как же он мог так «легко» отпустить их? Разве здесь нет противоречия — если мы кого-то любим, то утрата — невосполнима?

С точки зрения житейской логики — да, всё так и есть. Именно этой «логикой» питается разрушающий шок острого горя утраты: то, что было дорого, — не вернуть и не заменить. Но вот логика веры — она иная.

Только вера может перебросить мостик между двумя кажущимися несовместимыми берегами — любовью и утратой. И дело здесь вовсе не в том, что человек верит, что ушедший продолжает свою жизнь где-то там, в загробном мире. Мы вообще ничего не знаем о том, были ли хоть какие-то представления о посмертной участи души у Иова — в тексте об этом нет ни слова. Речь о куда более важном: для Иова Бог — Абсолютный Господин, Который прав даже тогда, когда мы с этим решительно не согласны и вообще ничего не понимаем, что происходит. И если что-то причиняет нам боль — именно вера позволяет превратить эту готовую нас разрушить силу — в мощный импульс, вырывающий нас из плена обыденности в такое же, как у Иова, — обнажённое, открытое и искреннее предстояние Всевышнему.

«Бог дал — Бог взял». И — точка. Удерживание в сознании этой простой фразы легко проводит «детоксикацию» любого страстного увлечения, любого «залипания» на чём бы то ни было. «Бог дал — Бог взял». Пока об этом мы помним, мы достаточно устойчивы для того, чтобы пользоваться всеми благами — но не позволять им подменять собой самую высшую ценность — Того, Кто и является источником всего благого!

Книга Иова предлагает нам провести мысленный эксперимент: есть абсолютный праведник, праведность которого засвидетельствована Самим Богом, и вдруг этот человек лишается всего, у него исчезает всё имущество, все стада, у него погибают все дети. Как поведёт себя тот, кто, будучи праведен, оказался в подобной ситуации? Ведь если человек ощущает своё несовершенство, если он видит за собой какие-либо грехи, то он может сказать, что все потери — следствие его грехов. А если человек праведен в высшей степени этого слова, то как он должен реагировать? Ответ нам подсказывает книга Иова: реакция должна быть аналогичной реакции Иова.

Но такая реакция возможна только в состоянии абсолютной праведности, и у нас нет других библейских примеров подобного отношения к потерям. Пожалуй, единственный человек, которого можно назвать исключением — это Авраам. Правда, это исключение с некоторыми оговорками: Авраам готов был по слову Бога принести своего сына в жертву, но Бог этого не допустил, то есть Авраам не пережил потерю, хотя и был к ней готов. Если сопоставить историю Иова и авраамову готовность пожертвовать сыном, то можно сделать вывод о том, что такое праведность с точки зрения Библии: это внутреннее стремление и способность принимать волю Божию о себе, причём принимать её безусловно, не торгуясь, не ожидая каких-либо «бонусов», принимать её лишь на том основании, что так сказал Бог. Даже история Священного Писания показывает, что это почти невозможно, мы устроены таким образом, что нам нужны какие-то гарантии, мы требуем чего-то взамен, как минимум, мы хотим спокойствия и уверенности в том, что если следовать словам Бога, то с нами не случится ничего плохого, а если трагедии всё же случаются, то это приводит к серьёзным личностным кризисам, которые неизбежно сказываются и на отношениях с Богом. Обычному человеку крайне сложно принять, что трагедия может быть попущена Богом, ведь мы знаем о Его благости, трагедии же в концепцию благого Бога никак не вписываются.

Иов и не пытался что-либо куда-либо вписывать. Он предельно прост, он, потеряв всё, не возносится умом в высоты богословия, он просто констатирует очевидный факт: человек приходит в этот мир ни с чем, покидает он его в том же самом состоянии. А всё, что у него есть в промежутке между этими двумя точками, — в воле Божией. Дал — хорошо. Забрал — неприятно, больно, обидно, но тоже хорошо, ведь и это также от Бога, и это — проявление Его воли. Логика Иова проста и прекрасна, но чтобы её в полной мере постичь необходимо иметь сопоставимый с его опыт праведности, именно к приобретению такого опыта и призывает нас нынешний отрывок Священного Писания.

В самой первой книге Библии, книге Бытия, мы находим историю о человеке, которого сам священный текст называет «отцом верующих». На протяжении многих столетий его подвиг вдохновлял миллионы людей. Так уже в XX веке известный датский мыслитель Сёрен Кьеркегор окрестил его «рыцарем веры», той веры, которая с обыденной точки зрения есть абсурд и парадокс. Речь идет о патриархе Аврааме. Как мы помним, Бог призвал его в довольно преклонном возрасте выполнить миссию. Он должен был оставить родную землю, дом, имущество общественное положение и идти в землю, которую Господь обещал ему и его многочисленным потомкам. Но вот беда в том, что наследника у Авраама не было. При этом ему было 75, а супруге всего лишь на десять лет меньше. При этом она была неплодна. Поверить Богу в этой ситуации и жить на протяжении долгих лет томительными ожиданиями, видя, как твоя жена стареет, а вместе с годами исчезает последняя надежда, требовала от праведника подлинной веры и верности. И вот за это Бог дает ему родного сына от любимой жены. Однако далее происходит непонятное. Господь призывает его принести этого единственного сына в жертву. Представьте, как чувствовал себя праведник. Это же был смысл его жизни. Какие мысли посещали его голову, когда он на протяжении трех дней шел к месту страшного ритуала? Бессмыслица. Сначала дать, а потом так жестоко забрать. Разрушить то, что так долго созидалось мечтами, надеждами, доверием. Мы помним, чем это закончилось. Как только Авраам занес нож над сыном, ангел остановил его. Зачем все это нужно было? Просто, чтобы проверить, насколько Авраам доверяет Творцу? Ответ находим в начале истории. Там говорится, что Бог искушал Авраама. Искушал, то есть делал искусным. Для того, чтобы человек что-то для себя понял, принял решение, смог пойти дальше, для того, чтобы все в его жизни встало на свои места, очень часто необходим толчок, кризис, как сказали бы психологи, триггер, то есть ситуация-спусковой крючок. Поэтому испытание было необходимо не Богу. Он и так все знал про своего слугу. Испытание было необходимо самому Аврааму, которому нужно было идти дальше, расти. Тогда его вера достигла совершенства. Теперь между ним и Творцом не осталось никаких преград.

Подобная ситуация — ключ к пониманию того, что происходит с Иовом. Его страдания нужны не Богу. Господь попускает их ради самого праведника. То, что он мучительно переживет — точка взлета.

Обо всем этом легко говорить, сидя у микрофона, или слушая приемник в кресле машины, когда жизнь вокруг тебя не рушится на глазах. Однако вряд в те страшные моменты в таком же благодушии находились Иов и Авраам. Они не знали, чем закончатся все их злоключения. Однако им хватило силы на главное. Писание говорит, что Иов переносил все «не произнося ничего неразумного о Боге». Стиснув зубы, он, как и еврейский патриарх, просто продолжал идти вперед. То есть, держать в голове мысль, что есть во всем этом безумии какой-то высший смысл. И что в итоге Бог каким-то чудесным, парадоксальным образом все обратит к благим последствиям. А потому дай же и нам, Господи, в минуты скорби, когда совсем нет уже никаких сил терпеть, сохранять хотя бы эту малую искру надежды, иметь абсурдную веру в то, что наша Голгофа в итоге приведет нас к радости Твоего Светлого Воскресения, к Пасхе Христовой.

Нередко о верующих складывается впечатление, что им нравится страдание и что они считают страдание чем-то положительным. На самом деле Писание говорит о том, что Бог смерти не сотворил и не радуется погибели живых. И конечно же Он не радуется не только смерти, Он не радуется боли, которую способно испытывать его творение. Однако это не значит, что ощущение боли всегда плохо. Если бы не было боли, что останавливало бы меня перед опасностью, что заставляло бы беречь руки от острого или раскаленного предмета? В итоге очевидно, что боль позволяет нам остановиться, сигнализирует о том, что впереди опасность. Однако иногда причинами боли оказываются не физические законы, но законы духовного мира. Эта боль сигнализирует о духовной опасности, она обращает внимание на проблему, если человек внутренне расслаблен и ведет себя беспечно.

В сегодняшнем чтении мы слышим продолжение истории Иова, который как мы знаем не был грешником и причины его боли были не в нем самом. По попущению Божьему у него отнимаются сначала волы и ослы, затем овцы и верблюды, гибнут слуги, которые за ними ухаживали. Наконец происходит самое страшное: из-за урагана разрушается дом, в котором пируют его дети: семеро сыновей и три дочери. Погибают те, кого он растил, о ком он молился, за кого приносил жертвы. Задумываясь о произошедшим важно помнить, что о каждом у Бога есть свой замысел. На самом деле мы не знаем почему погибли дети Иова, ведь они тоже свободные и ответственные люди, а не актеры второго плана. Может быть, в их смерти была своя духовная причина, но Библия ничего не говорит нам об этом. Все внимание рассказчика приковано к Иову, сконцентрировано на нем.

Он не знает причин происходящего, но это не значит, что он перестает доверять Богу. В то же время, доверие не означает, что он должен радоваться тому, что с ним происходит. При виде страдания ближнего ни у кого не возникнет желания сказать, что его страдания хороши. Они могут быть важны, могут иметь глубинный смысл, который непросто постичь, но они все равно реальность падшего мира, мира который во зле лежит. Итак, Иов раздирает на себе верхнюю одежду, остригает волосы, падает ниц — то есть всеми возможными способами выражает скорбь. Он понимает, что прах он и в прах вернется.

Несмотря на ужас происходящего, он произносит несколько слов: «Господь дал, Господь и взял как было угодно Господу, так и сделалось. Да будет Имя Господне благословенно». Он не знает причин происходящего. За один день он теряет все, что у него было, но не теряет доверия к Богу. Ведь все, что у него было — было дано ему в займы. Господь дал ему возможность жить праведно на этой земле и он жил именно так. По неведомым для него причинам обстоятельства изменились, но раз все Божье, и раз мы не способны охватить все своим умом, выбор смирения и доверия в качестве жизненной стратегии, оказался для него очевиден.