Поделиться
Фазле Хасан Абед, глава финансового отдела крупной нефтяной компании в Лондоне, включил телевизор у себя в кабинете. Передавали последние новости. Они были тревожными. На Пакистан обрушился мощный циклон. Бхола — так его назвали. В сюжете показывали, как ураган и огромные волны штормового прилива разрушают дома. Как люди бегут, куда глаза глядят, в единственной надежде — выжить... Говорили, что Бхола уже унёс жизни полумиллиона пакистанцев. И называли циклон одним из самых губительных стихийных бедствий в современной истории. Фазле смотрел, и ему казалось, как будто его тоже с головою накрывает волна. Волна сострадания к несчастным жертвам стихии. Ведь они, к тому же, были его соотечественниками! Абед всем сердцем сопереживал этим людям. И только жалел, что ничем не может им помочь.
Это было в 1970-м. А меньше, чем год спустя произошло ещё одно трагическое событие — гражданская война, в результате которой часть Пакистана отделилась и стала государством Бангладеш. Страна опять наполнилась лишёнными крова людьми. И вновь Фазле с замиранием сердца следил за новостями с родины. Только на сей раз он спрашивал себя: а действительно ли он не в силах помочь? Быть может, всё-таки есть способ поддержать тех, кто так в этом нуждается? Кто обездолен, голоден, потерял кров — да мало ли что ещё? «Я увидел хрупкость жизни так близко, что карьера и благополучная жизнь потеряли для меня всякий смысл, внутри всё переменилось», — так вспоминал этот момент Фазле Хасан Абед.
Решение пришло само собой. Фазле уволился с престижной работы. Продал свой большой, комфортабельный дом в Лондоне. Переехал в Бангладеш и на вырученные деньги организовал комитет помощи пострадавшим и обездоленным. Абед закупал продукты, предметы первой необходимости, и на своём автомобиле объезжал самые отдалённые населённые пункты, где у людей подчас не было элементарного — медикаментов, предметов гигиены. К Фазле и его благому делу присоединились и некоторые из его старых друзей. Начиная свою деятельность, Абед не предполагал, что будет заниматься этим постоянно. Но посещая глубинки и захолустья, видя хижины, в которых ютятся семьи, разговаривая с жителями, он понял, что просто не сможет остановиться и всё бросить. Абед решил посвятить свою жизнь помощи бедным.
Он развернул масштабную деятельность. Привлёк богатых жертвователей, и стал вкладывать полученные средства в социально значимые проекты. Например, поддержку крестьян из беднейших районов. Разговорившись как-то с одной деревенской женщиной, Фазле узнал, что она держит корову и занимается продажей молока. Но отдаёт его почти даром, потому что у людей в её деревне попросту нет денег. В итоге труд приносил сущие копейки. Подобные проблемы испытывали многие. И Абед нашёл выход из положения. Он открыл в столице Бангладеш, Дакке, большой молочный завод. Предприятие производило масло, сыр, кисломолочную продукцию. А сырьё, то есть молоко, закупало у тех самых нищих крестьян из глубинки. По рыночным ценам. Таким образом бедняки впервые в жизни получили возможность нормального заработка.
И это — лишь одна из сотен благотворительных инициатив, организованных Фазле Хасаном Абедом. Его Комитет помощи обездоленным развернул масштабную программу борьбы с туберкулёзом и детской смертностью. Поддерживал пострадавших от природных катастроф. Словом, всюду, где людям нужно было протянуть руку, появлялся Фазле. И помогал. Ничего не оставляя для самого себя.
При поддержке Международного грантового конкурса «Православная инициатива — 2023»
Все выпуски программы Жизнь как служение
Александра Архангельская
Поделиться
Преподаватели и воспитанники Тульской женской гимназии старались привыкнуть к новой ученице первого класса. С малышами за школьной партой сидела... 20-летняя девица. Она старательно выводила на грифельной доске буквы и читала по слогам, водя пальцем по строчкам книги. Звали необычную первоклассницу Александра Гавриловна Архангельская.
Александра была дочерью сельского священника, и так уж вышло, что к своим 19 годам девушка не знала грамоты, совсем не умела читать и писать. Но очень хотела научиться. Ей было неловко и даже стыдно перед вдвое младшими одноклассниками, которые, к тому же, частенько над ней подтрунивали. Но упорство и смелость придавала мечта: Александра хотела получить образование и стать доктором, чтобы помогать людям. Целеустремлённость девушки была поразительной: всего лишь за год Архангельская освоила шестилетний гимназический курс, и в 1874-м окончила гимназию. При Санкт-Петербургской Медико-хирургической академии тогда существовали женские курсы. Александра отправилась в столицу, и спустя семь лет учёбы стала дипломированным специалистом — одной из немногих женщин-врачей того времени. Александра получила диплом первой степени — то есть оказалась одной из лучших среди студентов-однокурсников. Её учителями были такие светила медицины, как Склифосовский, Манассеин, Рейер. В хирургической клинике профессора Рейера Архангельская стажировалась после выпуска, а затем отправилась на практику в Европу.
В 1883 году Александра получила назначение в Московскую губернию, село Петровское Верейского уезда. Молодому земскому доктору не терпелось приступить к своим обязанностям, но в Петровском... не было больницы. И если вести амбулаторный приём в обычной крестьянской избе ещё представлялось возможным, то проводить хирургические операции было уже рискованно. Земство хоть и планировало построить больницу в селе, однако не обещало, что это произойдёт скоро. И Александра Гавриловна решилась начать строительство самостоятельно. Она без устали обивала пороги влиятельных чиновников, богатых людей. Нашла средства, лично наняла строителей. Одному из жертвователей Архангельская писала: «С этой стройкой слилась теперь вся моя жизнь. В каждом брёвнышке, в каждом кирпиче часть моих забот и участия... Хотя я неопытна в таких крупных хозяйственных делах, но интерес и преданность делу заменят отчасти опытность». Через два года — срок по тем временам очень небольшой — в Петровском появилась больница на 15 коек. В ней Александра Гавриловна провела тысячи операций. Архангельская принимала роды, удаляла опухоли, делала трахеотомию — хирургические операции на дыхательных путях, извлекала катаракту. Сложнейшую офтальмологическую операцию Архангельская с успехом провела более тысячи раз — и это в простой земской лечебнице, без специального оборудования! Пациенты, простые сельчане, отмечали её доброе, внимательное, участливое отношение. Александра Гавриловна говорила: «К операции над крестьянином земский врач должен приступить так, как столичный хирург к операции над вельможей». Архангельская сделала больницу одной из лучших в уезде. Постепенно при клинике появилось здание амбулатории, инфекционный барак, терапевтическое и родильное отделение, часовня, прачечная, баня. К 1902-му году Петровская больница обслуживала уже около семисот окрестных населённых пунктов.
Своему детищу Александра Гавриловна Архангельская посвятила 22 года жизни. О себе заботилась мало — жила в сыром, неотремонтированном доме. Не стремилась к повышению по службе, к престижной работе в столичных клиниках. В деревне, помогая простым крестьянам, она чувствовала себя счастливой. Доктор заботилась не только об их здоровье, но многое сделала и для народного просвещения. Архангельская планировала открыть в селе народную читальню. Но не успела довести дело до конца — в январе 1905 года, в возрасте всего лишь 54-х лет, она скончалась. Все свои небольшие сбережения Александра Гавриловна завещала на благотворительность. На эти средства, спустя некоторое время, и была построена читальня. В некрологе коллеги Архангельской написали: «Покойная всей своей жизнью доказала, что можно сделать своею любовью и добросовестностью, независимо от внешних условий».
Все выпуски программы Жизнь как служение
Секрет стоп-кадра. Анастасия Коваленкова
Поделиться
Фото: PxHere
Есть в кинематографе такое понятие «стоп-кадр». Когда изображение на экране замирает.
В моей жизни тоже было такое понятие. Я этот «стоп-кадр» сама придумала, для маленького сына, чтобы справляться с его капризами. Сейчас поясню.
В детстве Сашка был иногда невыносимо упрям. Затеит что-нибудь эдакое, и не разубедишь. Ну, например, решит есть свой суп из кошачей миски, с пола, вот никак иначе. Или зимним утром соберётся идти в детский сад в шортах, сандаликах, без колготок. А спорить бесполезно. Плачет, ногами топает. Время идёт, скоро в садик опоздаем. Ну что тут поделаешь?!
Вот тогда я и придумала свой «стоп-кадр». Не хотела я кричать,ругаться. А убедить сына нужно. И когда он вот так однажды «рогом упёрся» — замоллчала я, вышла из детской, заварила чай, и села за стол. Сашка минут через 10 заглядывает на кухню.
— Мама, а мы в садик пойдём?
— Нет, сынок, не пойдём.
— Почему?
— А у нас теперь стоп-кадр. Это, как с мультиками, Помнишь, когда ты в уборную сбегать хотел, просил мультик остановить, на стоп-кадр поставить. Вот и у нас теперь в жизни — стоп-кадр. Всё остановилось.
Сын недоумевал:
— А почему стоп-кадр?
— А потому что зимой на улицу в шортах не ходят. А штаны ты надевать отказываешься. Вот и застопорилось всё. Стоп-кадр теперь.
Он начал волноваться:
— Так мы так в садик опоздаем!
— Обязательно опоздаем. Ничего не поделаешь. стоп-кадр у нас.
Говорю, а сама чай прихлёбываю.
Сашка, нахмурив бровки, размышлял... А потом спросил:
— А если я штаны надену, стоп-кадр кончится?
— Конечно.
— И в садик пойдём?
— Ещё бы. Тут же и пойдём.
Он убежал. Через минуту вернулся в аккуратно застёгнутых штанишках.
— Вот. Уже надел. Ну?
Я рассмеялась, встала, обняла его.
— Слава Богу, — говорю, — стоп-кадр кончился. Бежим скорее в садик.
Подозреваю, он тогда не догадывался о том, что стоп-кадр устраиваю я сама. Он думал, что его устраивает тот, кто главнее меня. Кто-то таинственный, великий. О Боге он тогда уже знал.
Благодаря этим «стоп-кадрам» мне удалось понемногу справиться с его упрямством. Когда он, порой, снова начинал капризничать, мне стоило только сказать «ну что ж, будет стоп-кадр» и он приходил в себя.
Теперь Саша уже взрослый. Иногда мы вместе вспоминаем истории про стоп-кадр. «Сильный был ход», — говорит с улыбкой бородатый сын.
А знаете к чему я это рассказала? Я недавно поняла, что у всех у нас в жизни бывает «стоп-кадр». И придумала его совсем не я. Его Бог придумал, для нашего обучения. Вот посудите сами...
Когда мы никак не можем исправить в себе грех, мешающий нашей жизни, и всё упорно повторяем ошибку — тогда что бывает?
А тогда наша жизнь как бы застревает на этой проблеме. Мир снова и снова подкидывает эту самую задачу. Она появляется в разных вариантах, от разных людей, но она — всё та же. Так это ведь тот же самый стоп-кадр, только посланный Богом.
Вот есть у человека свойство дурное, например, гневается много. И раз за разом будут рушиться его отношения с миром из-за гнева. Работа не ладится, друзья отворачиваются, застревает жизнь на стоп-кадре. Потому что гнев — не годится для жизни. Как шорты зимой. И стоп-кадр будет до тех пор, пока не справится человек с гневом. А когда справится — вот тогда жизнь сдвинется со стоп-кадра, начнется новое, хорошее.
Эх, быть бы нам всем по-внимательнее. Научиться бы замечать, когда Бог говорит: «ну что ж, тогда — «стоп-кадр». Он ведь о нас же и заботится. Потому что все наши грехи — те же самые шорты, надетые зимой. Не годятся они для хорошей жизни.
Автор: Анастасия Коваленкова
Все выпуски программы Частное мнение
Александр Родченко и Варвара Степанова
Поделиться
Фото: PxHere
Художников Александра Родченко и Варвару Степанову называли самой яркой парой русского авангарда. Основоположники искусства конструктиви́зма прожили в счастливом браке сорок лет. Они были вместе в творчестве и быте, в радостях и невзгодах. «Единый организм» — так говорили Александр Михайлович и Варвара Фёдоровна о своей семье.
Степанова и Родченко познакомились в Казани в 1914-м году. Им было чуть за двадцать; оба учились в знаменитой Казанской художественной школе. Увлекались новаторскими идеями: посещали поэтические вечера и художественные выставки футуристов, и мечтали творить новое искусство. Творческие единомышленники, Александр и Варвара много времени проводили вдвоём за разговорами о прекрасном. И очень скоро поняли, что испытывают любовь не только к современному искусству, но и друг к другу. Впоследствии в своих дневниках Родченко назвал знакомство с Варварой Фёдоровной встречей родственных душ.
Однако вскоре Варвара по семейным обстоятельствам уехала из Казани в Москву. Целый год Родченко и Степанова провели в разлуке, обмениваясь письмами. В них молодые художники мечтали о будущем — разумеется, совместном. О том, что встретятся, и останутся вместе навсегда. В 1916-м году Родченко вслед за любимой приехал в Москву. Довольно долго им пришлось скитаться по съёмным углам. Варвара Михайловна вспоминала, что одно время они жили в крошечной комнатушке: копоть от печки, духота, и если кто-то один ходит по комнате, то другой должен при этом влезать на кровать, иначе — не разойтись. Но ни фанерные перегородки, ни общие кухни не могли омрачить счастье супругов. Тогда Родченко и Степанова были ещё начинающими художниками, и не всегда удавалось зарабатывать на жизнь искусством. Но они не унывали. Купили подержанную швейную машинку и шили на заказ. У обоих это весьма неплохо получалось. Варвара Фёдоровна периодически подрабатывала библиотекарем, машинисткой, секретарём и прекрасно справлялась с хозяйством. Родченко называл её своей опорой в делах житейских. Параллельно оба работали над художественными проектами: вместе экспериментировали — придумывали, конструировали, рисовали. Своеобразным отражением их семейной жизни стало кубофутуристическое полотно «Композиция в красном». Мужчина и женщина у стола — на первый взгляд, это рабочее, творческое пространство, где оба они что-то обдумывают и творят вместе. Но если взглянуть на картину под другим углом, то стол из рабочего вдруг превращается в самый обыкновенный. И вот мы видим семью за трапезой — женщина подаёт мужу обед. Родченко и Степанова так и жили: по признанию коллег, они одновременно были и счастливой семьёй, и коллегами-единомышленниками. В 1925 году у супругов родилась дочь, которую назвали в честь матери — Варварой.
Александр Родченко не раз говорил о том, как высоко ценит творчество жены. Однажды Варвару Фёдоровну хотели исключить из Союза художников — мол, недостаточно работ, мало выставок. Тогда Родченко нашёл помещение, лично выбрал картины супруги, и создал из них экспозицию, которая не оставляла ни малейшего сомнения в большом таланте Степановой. Так членство Варвары в Союзе художников было сохранено. А в 1951-м году уже Варвара Фёдоровна хлопотала о муже в аналогичной ситуации. Она организовала его первую фотографическую выставку.
Александр Михайлович Родченко скончался в 1956-м. Варвара Фёдоровна пережила мужа на два года. Супруги нашли последний приют в одной могиле на Новом Донском кладбище в Москве. «Человек не может жить без чуда» — так называлась одна из юношеских работ Варвары Степановой. Главным чудом своей жизни она считала годы, прожитые рядом с любимым мужем. А Александр Михайлович в своих мемуарах называл жену нежной, заботливой, самой дорогой на свете.
Все выпуски программы Семейные истории с Туттой Ларсен
