Поделиться
Гость программы — Кира Преображенская, доцент Русской христианской гуманитарной академии имени Ф. М. Достоевского, кандидат философких наук.
Ведущий: Алексей Козырев
А. Козырев
— Добрый вечер, дорогие друзья! В эфире Радио ВЕРА программа «Философские ночи» и с вами ее ведущий Алексей Козырев. Сегодня мы поговорим в нашем эфире о Владимире Николаевиче Лосском, как богослове и человеке. У нас сегодня в гостях доцент Российской христианской гуманитарной академии имени Достоевского, кандидат философских наук Кира Владиславовна Преображенская. Здравствуйте, Кира.
К. Преображенская
— Здравствуйте, Алексей Павлович. Приветствую вас, дорогие слушатели.
А. Козырев
— Кира Владиславовна не только философ (кстати, насколько я помню, ваша диссертация была посвящена Владимиру Лосскому), но и человек, который регулярно выступает по радио, но в Петербурге. Она наш гость сегодня из города на Неве или, как теперь говорят, «из столицы на Неве», где тоже слушают радиостанцию «Вера». Слушают радиостанцию?
К. Преображенская
— Обязательно, да, она у нас пользуется большой популярностью, и моя авторская передача на «Радио России», что интересно, тоже называется «Территория веры», так что мы с вами коллеги.
А. Козырев
— Да, да. У нас территория Андреевского монастыря, который тоже в истории русского образования играет важную роль, поскольку здесь была первая школа и первые курсы по философии читались в XVII веке. Ну вот, действительно, Лосский — это уже век XX, и когда говоришь «Лосский», то часто переспрашивают: «Николай Онуфревич»? Это был очень известный философ в своё время, профессор Санкт-Петербургского, потом Петроградского университета, философ-интуитивист, которого выслали из страны на «философском пароходе», присно поминаемом, в 1922 году. Владимир Николаевич Лосский имел к нему отношение?
К. Преображенская
— Да, Владимир Николаевич — это один из сыновей Николая Онуфревича. У него было трое сыновей, и все были выдающимися личностями. И Владимир Николаевич, поскольку ему довелось быть как бы наследником русского философа, он, на самом деле, к этому относился скорее отрицательно. Мы, многие, знаем, что Владимир Николаевич участвовал в известном «споре о Софии» и выступил с осуждением софийного учения Сергея Николаевича Булгакова, и поэтому у него в принципе к русской философии было такое немножко отношение не то, что подозрительное, но он очень не хотел, чтобы его сравнивали с русской философией, с философией его отца, и он мягко всегда отходил в сторону.
А. Козырев
— Вступил в конфликт. С отцом, по-моему, не очень сильный конфликт был, хотя тоже отец потребовал объяснений, но вот с философами конфликт был явный, и, насколько я знаю, Владимир Николаевич никогда не покидал Московской Патриархии, да?
К. Преображенская
— Да, никогда не покидал, хотя мы знаем, что знаменитый французский медиевист Этьен Жильсон в каком-то смысле был учеником Лосского. Он, по-моему, даже признавался, что какие-то вещи приобрёл в понимание от него, и многие историки богословия XX века также говорят, что Лосский во многом писал для западного христианина, для католиков и для православных. Понятно, что он отстаивал принципы православного богословия, но он подразумевал, что те русские приверженцы философской традиции мысли, они его не понимают, не принимают, и, возможно, не слышат.
А. Козырев
— Прямо скажем, как один из основателей «Фотиевского братства», он вместе со своими товарищами хотел воцерковить в православие Западную Европу, поэтому писал по-французски и даже перевёл на французский язык многие богослужения Русской Православной Церкви, насколько я знаю.
К. Преображенская
— Я вот об этих деталях не знаю, но это очень было в его духе. Действительно, Владимир Николаевич был человек глубокой веры, которая была неразрывна для него с практической жизнью.
А. Козырев
— Я, кстати, вот вспомню, может быть, тексты Владимира Лосского мы даже раньше читали, чем тексты многих русских философов, потому что переводы его работ, выполненные Верой Александровной Рещиковой, публиковались на страницах «Богословских трудов», это было издание Московской Патриархии, которое выходило в советские годы. Конечно, в обычной библиотеке это найти было невозможно, но вот в специализированных библиотеках, в библиотеке Московского университета эти тетрадки «Богословских трудов» были, и многие, уже ставшие классическими его работы о православии, как, например, «Мистическое богословие», всё это было опубликовано в советские годы на страницах советского богословского журнала.
К. Преображенская
— Вы знаете, прошло очень много лет, не один десяток даже, но вот до сих пор я своим студентам, когда необходимо говорить о православном учении, всё-таки рекомендую именно труды Владимира Николаевича, потому что, на мой взгляд, там очень понятно, очень чётко и в то же время очень глубоко сказано об основах восточно-христианского учения. Ещё я хотела бы добавить, что при том, что мы Владимира Лосского воспринимаем, как такого очень строгого богослова, в его богословской мысли есть очень интересные идеи. Ну вот, например, у него есть статья или очерк «Господство и Царство», где он говорит о том, что Господь не может пониматься в прямом смысле как всемогущий, потому что Он не управляет миром, а наоборот, Он как бы ограничивает Своё всемогущество, чтобы дать свободу человеку. И на мой взгляд, Лосский потому является открывателем христианской антропологии, что всё-таки в его умозрении человек в центре его внимания.
А. Козырев
— Но это не Бердяевская идея, который говорил «Не в силе Бог, но в правде», была у него такая фраза?
К. Преображенская
— Да, отчасти, у Николая Александровича это есть, просто Лосский же ещё полемизировал как раз с Бердяевым, потому что у Бердяева была такая мысль, есть даже его статья о христианской антропологии, где он говорит, что Бога можно познавать, ориентируясь на человека. То есть вот человек, будучи образом Божьим, его образ, то есть человеческий, может нас привести к аналогии с образом Божьим. А Владимир Лосский считал, что это ни в коем случае неприемлемо, что антропология — это продолжение, я бы сказала, тринитарной догматики, то есть догматика основная — это уже путь к пониманию человека.
А. Козырев
— Ну, как в чине панихиды говорится: «Бога невозможно видети, на Него не смеют и чини ангельстии взирати», то есть, конечно, идти от человека к Богу и думать, что Бог такой же, как мы — это, наверное, неверный путь, неправильный путь. Даже при том, что человек несёт в себе образ Божий, это не значит, что этот образ является копией первообраза и столь же достоин, и столь же велик, и столь же прекрасен, как первообраз.
К. Преображенская
— Да-да, именно об этом идёт речь, и антропоморфизм, вот то, о чём мы говорили, то есть попытка приложить образ человека к Богу — это, конечно, недостойно настоящей богословской традиции.
А. Козырев
-Ну, иногда делали иконописцы: «старец Ветхий деньми», когда Бога изображают в виде старца, вот такая «Новозаветная Троица», как это называют, но это всё-таки какие-то нарушения.
К. Преображенская
— Но это символические же вещи, они, конечно, в прямую логику не попадают, а вот богословие — это очень тонкая вещь, там должна быть и отчасти прямая логика, поэтому там очень строго всё.
А. Козырев
— А как сложилась судьба Лосского, то есть он уже получил какое-то образование в эмиграции, да?
К. Преображенская
— Да, я насколько поняла, что как раз после того, как они выехали всей семьёй, по-моему, в Чехии он учился, а впоследствии они переехали в Париж, и, собственно, Владимир Лосский там с семьёй и остался, женился, у них родилось четверо детей.
А. Козырев
— Он закончил Сорбонну, насколько я помню, защитил диссертацию, посвящённую Мейстеру Экхарту.
К. Преображенская
— Да, да, но вот диссертация уже докторская, это такое последнее его масштабное произведение, которое вышло в 1960 году в Париже, и у нас тоже издавалось отрывками в переводах на русский язык, но всё-таки, мне кажется, это произведение до конца не прозвучало, оно очень большое, сложное.
А. Козырев
— Но всё-таки оно было написано раньше, не в 60-х, издали уже текст после его смерти, который был в молодости написан, но тоже интересный факт, что вот такой ревнитель православия и крупнейший православный богослов XX века, может быть, рядом можно отца Георгия Флоровского поставить, но начинал свой научный путь с работы о западном мистике, о Мейстере Экхарте.
К. Преображенская
— Да, у него была такая задумка, которая конкретно вот в этой работе о Мейстере Экхарте не совсем осуществилась, но задумка была — сопоставить два магистральных явления одной эпохи и одной христианской традиции, это мировоззрение Мейстера Экхарта и энергийное богословие Григория Паламы. По мысли Владимира Лосского, тот мистический опыт, о котором говорил Мейстер Экхарт, он энергиен по своему содержанию, но поскольку Мейстер Экхарт вырос в католическом богословии и не имел инструментария, чтобы выразить эти идеи, он начал их выражать католическим языком, и это привело к ереси, по сути, потому что Экхарт говорит о том, что вот человек должен развоплотиться и вернуться к некоему такому состоянию безопределенности, которое когда-то было и состоянием Бога.
А. Козырев
— В эфире Радио ВЕРА программа «Философские ночи», с вами ее ведущий Алексей Козырев и наш сегодняшний гость — доцент РХГА имени Достоевского из Петербурга, кандидат философских наук Кира Преображенская. Мы сегодня говорим о Владимире Николаевиче Лосском, как человеке и богослове. Может быть, и о Николае нужно было бы поговорить, но сегодня говорим о Владимире, о Николае у нас ещё не было передачи, но это отдельная тема, отдельная судьба, и, кстати, замечательные воспоминания Николая Онуфриевича, где и его сын присутствует тоже. А вот Владимир оставлял какие-то документальные свидетельства о своей жизни, может быть, дневники или какие-то воспоминания?
К. Преображенская
— Да, вы знаете, я так понимаю, что, возможно, он вёл какой-то дневник богословский, но вот до нас дошло такое интересное произведение, это его биографические заметки «Семь дней на дорогах Франции», которые посвящены событиям Второй мировой войны, когда немецкие войска подошли к Парижу, и парижане вынуждены были покинуть город, и Владимир Лосский, наряду с обычными парижанами, пытался присоединиться к какому-то ополчению или вступить в армию, но царила такая разруха и хаос, что было невозможно ни к чему примкнуть, и вот он описал эти семь дней своих странствий, когда он пытался что-то сделать для защиты своей второй Родины, Францию он считал своей Родиной по существу, и в конце концов, всё-таки, насколько я помню, воссоединился с семьёй.
А. Козырев
— Но ведь многие остались в Париже, ведь Париж сдали без боя, туда немцы вошли, фактически им были открыты врата, и многие философы, и профессора СанСерж остались, а у него было движение, порыв, что ни в коем случае нельзя оставаться под врагом.
К. Преображенская
— Да, вот как раз первые страницы этих дневников были посвящены теме того, что он не понимает, почему не защищают Париж, что вот он был готов встать на баррикады, в сопротивление, но он это описывал так, что французское государство, как институция, внезапно рассыпалось, и граждане объединялись так, как им казалось наиболее естественным, то есть кто-то остался, кто-то решил искать, где же ополчение это все-таки будет и сопротивляться врагу, ну вот действительно это очень интересный сюжет.
А. Козырев
— Ну не было Жанны Д’Арк, я думаю, в этом была проблема, что не было Жанны Д’Арк.
К. Преображенская
— Да, действительно, Жанны Д’Арк не было, и один из персонажей символических этих заметок «Семь дней на дорогах Франции» — это как раз святые Франции, конечно же, и Жанна Д’Арк, и святая Женевьева, которые в тяжелые исторические моменты при помощи Божьей помогали спасать Францию, а вот в 40-м году выяснилось, что они не могут спасти.
А. Козырев
— И многие русские эмигранты или русские, живущие в Париже, помогали, если не спасти, то обнаружить мощи великих святых и реликвии. Я сам помню, как один мой знакомый священник, отец Николай из Сарова, обнаружил мощи святой Елены в церкви на улице Сен-Дени, и эти мощи находились на 20-метровой высоте, никто к ним не мог прикоснуться и даже никто не помнил, что эти мощи там были. И вот после того, как эти мощи оттуда с его помощью достали и спустили в крипт, в крипте возникла православная часовня, где православные стали собираться и служить по субботам литургию на этих мощах фактически.
К. Преображенская
— Вот эта история навела меня на интересный сюжет как раз из вот этих биографических заметок. Когда Владимир Лосский оказался в Орлеане, он зашел в один из соборов, думал, что он там находится один, но услышал голос и увидел такую сцену, которая на него произвела огромное впечатление: старый дворянин французский, такой вот изысканный, бледный, бросал упреки святым в храме и кричал: «Как вы могли нас оставить, как это возможно? Почему вы не заступаетесь?!» И Лосский говорил о том, что возможно, со стороны это выглядело как кощунство, но он это понял как свидетельство очень живой веры, и со своей стороны он задумался вот над чем: мы же всегда хотим справедливости человеческой, благополучия для Родины, для мира, но вот эти человеческие пути, они не всегда совпадают с путями Божьими и с путями святых, а святые, они ходят дорогами Божьими, и в этом причина, почему вот когда-то они вступаются за народ, а когда-то они остаются безучастными.
А. Козырев
— Ну и потом, наверное, есть такое слово «попущение», то есть вот Бог не мстит никому и не творит зла, естественно, но Он попускает за какие-то наши грехи или за какое-то наше несовершенство совершаться чему-то такому, что нами воспринимается как кара, как наказание, а война, безусловно, относится к таким событиям, которые не могут нас радовать и не могут приниматься нами как должное, но, тем не менее, это тоже, наверное, может рассматриваться как одно из попущений Божьих.
К. Преображенская
— И еще он пришел к такой интересной мысли, что французская культура, она же формируется и галльским духом, и римским духом, и вот о чем мы говорили, что во время войны правительство Франции, по сути, рассыпалось, то есть рассыпалась структурная часть — римская, и Франция должна была как бы загореться вот этим галльским духом, и, естественно, он в размышлениях дает некоторую критику вот этого римского схоластического духа, и когда я читала, то подумала, что это так похоже на то, что писал Иван Васильевич Киреевский, и это удивительно, что русские мыслители — Лосский, конечно, во многом считался французом, но по сути, я уверена, он все-таки был русским мыслителем, — все они мыслят как бы в одной историософской модели, что вот Святая Русь — это не то, что мы наблюдаем здесь и сейчас как конституцию, а это некая духовная реальность, и римский дух, вот что критиковали и славянофилы, и Лосский критикует — это начало формализма, оно в русской культуре всегда прочитывается как-то не очень.
А. Козырев
— Формализм, рационализм, когда разум понимается, как такой меч обоюдоострый, который все должен точно разрезать, как раньше в магазине спрашивали: «Вам сколько масла, 300 или 350 грамм?», а опытные такие, они резали, как бог на душу положит, вот здесь вот четко отрезать, чтобы ни вправо и ни влево, это немножко такой западный рассекающий нож, рассекающее рацио...
К. Преображенская
— Вы знаете, такой прекрасный доходчивый образ, я его сохраню для себя, пожалуй.
А. Козырев
— Да, да. Так что, конечно, вот этот опыт Святой Руси, наверное, был заложен еще в России, потому что им какое-то время довелось там прожить, и он уехал туда не абсолютным французом.
К. Преображенская
— Я уверена, что у него болела душа о России, которую он утратил в связи с революцией и в связи со своей эмиграцией, и в-третьих, он ее утратил в связи с тем, что, по сути, его жизнь выбросила из русской культурной среды в Париже той эпохи, и, конечно, это очень чувствуется. И если говорить, вот мы заявили тему «Владимир Лосский — богослов и человек», мне очень импонирует, что Владимир Лосский, он и богослов, и человек на всех страницах своих произведений. То есть понятно, в биографических заметках он более свободно высказывается, как человек, очень искренний, открытый, абсолютно вот неформализованный, незашоренный, и если мы читаем даже вот эти его классические работы — «Очерки мистического богословия Восточной Церкви», мы тоже видим, что это во многом неформальное произведение, и там ведётся очень глубокий разговор. Ну, например, о том, в чём духовный смысл креационизма, вот творение из ничего, что это абсолютно другая антологическая перспектива в сравнении с Поздней Античностью.
А. Козырев
— Вот вы сравнили его с Киреевским — действительно, Киреевский, хоть и был ранний славянофил, но это философ во многом очень современный, и некоторые его мысли, даже сейчас их перечитываешь, они в середине XIX века написаны: «Возвести разум до сочувственного согласия с верой», как красиво сказано. А потом, он говорит о том, что нам нужно опираться на святых отцов, но святые отцы многих проблем, которые сейчас возникли, в наш век (а уж у нас-то тем более, в век технологии и цифровизации), просто знать не могли, и надо святых отцов перечитать применительно к потребностям нашего времени, вот эта мысль Киреевского. А у Лосского тоже эта мысль выражалась?
К. Преображенская
— Безусловно, она выражалась, но я бы здесь, знаете, ещё один ракурс затронула, тот же, что общий и у Киреевского и у Лосского. Дело в том, что у Ивана Васильевича учение о цельном разуме подразумевает не просто теоретизацию, а, собственно, христианскую практику покаяния и участия в жизни Церкви, то есть истинное познание даётся через мистическое участие в жизни Церкви. У Владимира Лосского есть даже такая фраза в одной из статей: «Богословие — это мистика», то есть в его теоретических формулах живая жизнь в Церкви — это синоним богословия.
А. Козырев
— Мистика в том смысле, что слово «мистика» означает что-то сокрытое от нас, таинственное, так же, как таинство называют мистериальной жизнью Церкви. То есть в богословии есть действительно то, что мы не можем открыть, не можем всё показать рационально. Если бы Троицу можно было вывести, как дедукцию Гегеля, то, наверное, и никакой жизни Церкви не нужно было бы. Нужно было бы взять книгу просто и прочитать. А есть вещи, которые открываются лишь в сокрытом, то есть существуют в такой таинственной форме, и к ним можно только приобщиться.
К. Преображенская
— Да, вот «приобщиться» — это очень правильный термин, потому что мистический опыт, мы говорим именно об опыте, опыте богообщения, он подразумевает вот это приобщение. Мы с вами, зная учение Григория Паламы, понимаем, что это энергийное общение двух субъектов: личности абсолютной и личности человеческой, и вот к этому аспекту Владимир Лосский, то есть к практическому аспекту богословия, был чрезвычайно чуток, и в этом как раз залог его интереса к исихазму. Я хочу сказать, что неопатристическая традиция, она обращалась к исихазму, но вот у Владимира Лосского я вижу такой очень антропологический именно акцент, что это дает смысл человеческому существованию, вот эта возможность живого богообщения.
А. Козырев
— Его вообще, наверное, очень интересовала тайна человеческой личности, да? Личность — это же не что-то абсолютно простое, здесь есть и природа, и ипостась, они каким-то образом сочетаются друг с другом.
К. Преображенская
— Да, это очень интересная тема. Я не знаю, как сейчас в классическом богословии православном, но когда я защищала диссертацию о Владимире Лосском, это было в начале 2000-х годов, я помню, встречалась с богословами нашими православными, и они мне говорили: «Вы знаете, не всё так просто, очень уж смело вот это богословие о личности, о природе, что Владимир Лосский, он как бы вот может быть на грани». Сейчас, насколько я понимаю, чуть проще к этому относятся, может быть, стало более привычным. Но действительно, у Лосского есть очень чёткая мысль о том, что вот как в тринитарном богословии мы различаем единую природу или сущность и личности, точно такое же различие можем найти и в антропологии.
А. Козырев
— Мы говорим сегодня об интереснейшем представителе богословской мысли русского зарубежья, а вообще-то говоря, и нашей Церкви, потому что Владимир Николаевич Лосский никогда не покидал приходов Московской Патриархии и был членом московской Церкви, мы говорим о Владимире Лосском с доцентом РХГА имени Достоевского Кирой Владиславовной Преображенской, и после небольшой паузы мы вернёмся в эфир Светлого радио, Радио ВЕРА, и продолжим наш разговор в «Философских ночах».
А. Козырев
— В эфире Радио ВЕРА программа «Философские ночи», с вами ее ведущий Алексей Козырев и наш сегодняшний гость — доцент Русской христианской гуманитарной академии имени Федора Михайловича Достоевского, кандидат философских наук Кира Владиславовна Преображенская. Мы говорим сегодня о Владимире Лосском, как богослове и как человеке. Много аспектов, которые хотелось бы затронуть. Вот, например, мы уже сказали о том, что он не перешел со многими деятелями русской миграции в Константинопольскую юрисдикцию. Как, впрочем, и Бердяев, с которым он люто иногда сражался, оставался прихожанином Трехсвятительского подворья на рю Петель Московской Патриархии. Ну, вот его отношения с митрополитом Сергием (Старгородским), что-то можете про это сказать?
К. Преображенская
— Я детально, конечно, не знаю, но, насколько я поняла, когда речь зашла о софиологической доктрине отца Сергия Булгакова, митрополит Сергий как раз обратился к Владимиру Лосскому для получения богословского комментария на эту тему, и мы видим, что официальное суждение Церкви относительно софиологии, оно по всем пунктам совпадает с тем, что подготовил Владимир Лосский.
А. Козырев
— Вместе с Алексеем Ставровским.
К. Преображенская
— Да, да.
А. Козырев
— Есть такая книга, которая была издана в 1947 году в память о патриархе уже Сергии, уже он стал патриархом за год до смерти, о его наследии, и там есть большая статья Владимира Лосского, и есть письма Патриарха Сергия, тогда еще митрополита, Владимиру Николаевичу Лосскому.
К. Преображенская
— Надо же, я даже не знала об этом.
А. Козырев
— Они не подписаны, но там обращение: «Многоуважаемый Владимир Николаевич», то есть эти письма совершенно точно Лосскому, и из этих писем многое становится ясным и в плане критики софиологии, и в плане того, что он вообще уповает на этих русских мальчиков, они ведь фактически были молодыми людьми, и считает, что они являются вот тем якорем русского православия в Европе, за который можно зацепиться, а тогда это важно было зацепиться, поскольку гонения жесточайшие были на Церковь, и любая международная поддержка православия была важна, и митрополит Сергий, тогда еще заместитель, местоблюститель Патриаршего престола, он вот вступал в личный контакт с молодым богословом и имел с ним личную переписку, я думаю, что она была более обширная, чем те три письма, которые, видимо, сам Лосский счел необходимым напечатать, потому что в подготовке этого издания, которое вышло в Москве, в издательстве Московской Патриархии, безусловно, сам Лосский принимал участие.
К. Преображенская
— Действительно очень интересно, ведь Владимир Лосский был молодым человеком, действительно, а сюжет шел о фигурах очень авторитетных, и сама ситуация была очень деликатная. Но вот здесь проявились такие личные качества Владимира Николаевича, как его такая принципиальность, и эта принципиальность была ему присуща на протяжении всей жизни.
А. Козырев
— Причем какие-то критические замечания приходилось слышать от близких и уважаемых людей, когда он подарил свою книгу «Спор о Софии» матери Марии (Кузьминой- Караваевой), она ему вернула со словами «Книг, написанных доносчиками, не читаю». То есть тоже не всё так просто, да?
К. Преображенская
— Это, конечно, удивительно, что десятилетия, века идут, но многие ситуации, они повторяются.
А. Козырев
— Да. Ну вот я помню, когда к нам приезжал Оливье Клема́н в 90-е годы, а это француз, который стал православным не из католиков, а из атеистов, он принял крещение, прочитав, в том числе, и Владимира Лосского, и он вспоминал о том, что в конце жизни Лосский как-то немного сожалел о той резкости, которая была во время спора с Булгаковым, и в чем-то, может быть, принимал какие-то его аргументы, но об этом можно верить только со слов Оливье Клемана, видимо, какие-то письменные источники должны были бы остаться, но я их не знаю.
К. Преображенская
— Да, я тоже не слышала об этом. Есть очень интересные воспоминания детей Владимира Николаевича о нём, очень теплые.
А. Козырев
— А чем стали заниматься его дети, они пошли по его пути?
К. Преображенская
— Я бы сказала, что по его пути пошёл, пожалуй, внук Андрей Николаевич Лосский, то есть сын Николая Владимировича, он богослов, и богослов очень такой вот...
А. Козырев
— То есть внук уже Лосского, да?
К. Преображенская
— Да, внук Лосского, он богослов. А я встречалась с Николаем Лосским, есть сыном, и с Мария Семон, дочерью. Сын, по-моему, в Сан-Серж преподавал, в Свято-Сергиевском богословском институте?
К. Преображенская
— Да, но мне кажется, что он скорее культурологическими какими-то темами занимался, а Мария Семон тоже скорее в области культурологии. Я бы сказала, что вот этот острый опыт «спора о Софии», наверное, отвратил отчасти детей Лосского от этой тематики.
А. Козырев
— По-русски они говорили?
К. Преображенская
— Да, они прекрасно говорят по-русски.
А. Козырев
— Это же тоже проблема для эмиграции, когда люди во втором, в третьем поколении иногда утрачивали язык, то есть полностью офранцузивались, и даже некоторые считали, что и не нужно учить русский язык, чтобы они лучше интегрировались, лучше вписались в западную культуру.
К. Преображенская
— Да, но, безусловно, в семье Лосских не эта главная цель была. Там прекрасно говорили и говорят по-русски потомки Владимира Николаевича, и мне кажется, что у этой части русской эмиграции было внутреннее ощущение, что вот у них есть такая историософская, если можно сказать, задача — светить тому западному миру и доносить истины восточно-христианские традиции для того, чтобы она была открыта. А здесь нужно понимать, что ведь православные очень часто понимают истину своего учения не в том плане, что все остальные ложны, это не враждебное такое отношение, а что это действительно свет, который желательно бы донести до других. Поэтому у Владимира Лосского очень много произведений, написанных именно в адрес как раз католиков и протестантов, для прояснения основ христианской веры.
А. Козырев
— Я не хочу никак задеть христиан других конфессий, но я помню, как в Париже на Сергиевском подворье, когда я там работал в архиве и жил даже какое-то время, зашла компания французов, женщины средних лет, и они, спускаясь по горке, остановились и мне сказали: «Какая у вас светлая религия, какая у вас светлая, радостная религия, не то, что у нас так все мрачно». Тоже, наверное, как-то чужое всегда интереснее, всегда привлекательнее, но здесь я, наверное, с ними согласился, потому что, когда оказываешься в храме преподобного Сергия в Париже, то действительно, вот это ощущение света, какого-то многоцветия, витражей, которые совсем не западные витражи, а вот скорее, как наш сказочный терем, который очень гармонирует с иконостасом работы Дмитрия Стеллецкого, это ощущение праздника, ощущение радости, ощущение дома и уюта.
К. Преображенская
— Да, я тоже хотела сказать, что вот семейное тепло— это то, что действительно присуще нашей традиции.
А. Козырев
— Ну, а вот по-своему вы говорите, что он так и не находил общего языка с русскими эмигрантами, но все-таки он пытался же создать какие-то школы богословские, вот Институт Дионисия такой был, где лекции читались, и Владимир Ильин там читал лекции, да?
К. Преображенский
— Ну, это скорее уже речь идёт о другом, может быть, поколении русской эмиграции, потому что изначально речь шла о том, что то сообщество русских эмигрантов, которое собиралось вокруг Николая Александровича Бердяева, соответственно, там, понятно, было невозможно общение.
А. Козырев
— А если говорить о других ваших научных интересах, вот я знаю, что вы занимались Вышеславцевым немножко, это как-то пересекается тематически с Лосским, или другой здесь какой-то интерес, другой образ веры, другой образ поведения человека в Церкви?
К. Преображенская
— Нет, вы знаете, я занималась Владимиром Соловьёвым, а вот тут как раз пересечение очень получилось интересное, потому что именно у Владимира Соловьёва, как правило, находят исток вот этой самой софиологии, и для меня, конечно, это очень такая специфическая параллель. С одной стороны, очень разные мыслители, а с другой стороны, очень похожие в своей такой живой, сердечной, очень горячей вере. Вот, если честно, вы же тоже большой знаток Владимира Соловьёва, у меня такое убеждение, что за исключением трактата «София», который был опубликован на французском языке при жизни Соловьёва...
А. Козырев
— При жизни он не был опубликован вообще.
К. Преображенская
— Не был, да? То есть даже не был опубликован. Что вот все опубликованные при жизни официальные сочинения Соловьёва, если рассматривать с богословской точки зрения, там, по-моему, всё чётко.
А. Козырев
— Но если под трактатом о Софии вы подразумеваете «Россию и Вселенской Церковь», там есть о Софии, он действительно был опубликован при жизни и на французском языке. Тут, может быть, для Соловьёва очень важная тема — тема любви, смысл любви, её не обойти, если мы говорим о вере. Вот вера и любовь, вы сами сказали, что в жизни Лосского это была важная тема. Была жена, Магдалина Исааковна, по-моему, её звали. Было четверо детей.
К. Преображенская
— И как раз спор о Софии случился, вот это неприятие Владимира Лосского случилось, когда его жена ждала четвёртого ребёнка. Они очень нуждались в средствах, и, конечно, он обращался к Бердяеву, и вот, насколько я знаю, была такая история. По-моему, Николай Онуфриевич как раз об этом рассказывается в своих воспоминаниях, что Бердяев рвал на кусочки письмо Лосского и топтал ногами, настолько кипели страсти, вот была такая очень драматичная история в русской мысли.
А. Козырев
— Там ещё были разные такие вот религиозно-философские семинары на бульваре Монпарна́с, бульвар Монпарнас, 10, я даже помню этот адрес, хотя сейчас этот дом не сохранился, где было издательство «Путь» и Религиозно-Философская академия, и там были действительно случаи, когда до драки доходило в буквальном смысле, потому что люди по-разному понимали, например, свободу в Церкви, то есть вот обсуждали этот вопрос, и кто-то кому-то давал пощёчину, и, кстати, было вот это напряжение между Бердяевым, между, скажем так, вот этим кланом Константинопольской Церкви и Фотиевским братством, куда входили братья Ковалевские, Владимир Лосский. Вот в чём-то, вам не кажется, что это какой-то спор отцов и детей?
К. Преображенская
— Безусловно, очень похоже, очень эмоционально и очень глубоко и, очевидно, с любовью, тем не менее.
А. Козырев
— Ну, с любовью во Христе, скажем так.
К. Преображенская
— Да. Но вот если вернуться к сюжету о любви...
А. Козырев
— Давайте мы сейчас сделаем паузу, и потом вернёмся к сюжету о Христе.
А. Козырев
— В эфире Радио ВЕРА программа «Философские ночи», с вами её ведущий Алексей Козырев и наш сегодняшний гость из Петербурга, доцент Русской христианской гуманитарной академии имени Достоевского Кира Преображенская. Так что же там было с сюжетом о любви?
К. Преображенская
— Мы с вами прекрасно знаем, что христианство понимает любовь, в том числе, как процесс познания. И вот мы сейчас говорим о мыслителях, философах и богословах, и мне кажется, вот это понимание, что любовь есть познание, которое нас отсылает, конечно, к Священному Писанию, но у первых отцов Церкви, это, конечно, Блаженный Августин. И вот в этой работе, которую мы с вами упоминали, о Мейстере Экхарте у Владимира Лосского, там как раз августинианская тема, что любовь к Богу — это путь к познанию Бога, она очень сильна. И здесь мы видим, что почему ещё любовь — это основа познания, потому что познание в христианском богословии — это богообщение, а богообщение возможно только в этом тёплом сердечном стремлении друг к другу двух субъектов. То есть мы видим, что действительно, любовь — это не только эмоция или чувство какое-то сильное, это, я бы сказала, метафизическая реальность. И вот мы вспомнили Владимира Соловьёва, его работу «Смысл любви», он, в принципе, об этом же говорит, что когда любишь человека, ты прозреваешь его истинную метафизическую сущность — что же это, как не познание?
А. Козырев
— Истинное, да?
К. Преображенская
— Да, истинное познание.
А. Козырев
— То есть не то, чем он хочет казаться, а то, что он есть на самом деле.
К. Преображенская
— Иногда он сам себя не знает, а любящий человек видит верно.
А. Козырев
— Правда, надо сказать, что всё-таки у Соловьёва детей не было и семьи не было, отчасти потому, что так сложилось, он делал предложение, но ему отказывали, или его возлюбленная была замужем, Софья Хитрово, но отчасти и по какому-то сознательному убеждению, он считал, что задача философа не в том, чтобы «впадать в детей», и что высокая любовь возможна там, где детей нет никаких, например, Ромео и Джульетта, а где детей много, может быть, и любви большой нет, но в этом плане Соловьёв был достаточно путанный философ, я думаю, что Лосский здесь более последовательно реализовывал.
К. Преображенская
— Да, помните, вот о Владимире Соловьёве есть такой образ — «рыцарь-монах» у Блока, то есть это скиталец, который в поиске, а когда мы говорим о Владимире Лосском, то это, конечно, уже один из сборников, который называется «Богословие и боговидение», вот это как раз об этом.
А. Козырев
— Ну, кстати, на тему преображённого Эроса Вышеславцев писал же, то есть это, скорее, линия Владимира Соловьёва. А вот та любовь, о которой вы говорите, как богообщение, познание бога, у Григория Нисского, кстати, была цитата, которую Флоренский выносит в «Столпе», что «познание рождается любовью». А любовь эротическая — это тоже тема, которую затрагивали философы, но здесь, наверное, вот эту линию Соловьёва больше Вышеславцев продолжает, да?
К. Преображенская
— Я не знаю, будет это уместно или нет, у меня с Вышеславцевым очень яркое воспоминание. Я сдавала экзамен по философии, и мне как раз попался билет о Вышеславцеве, вот «Этика преображённого Эроса». Я не читала, начала рассказывать, экзаменатор кивает, кивает, я продолжаю рассказывать, но, в общем, меня выгнали с экзамена. То есть Вышеславцев — это не моя сильная сторона.
А. Козырев
— Я думал, «пять» поставили и сказали, как хорошо рассказала.
К. Преображенская
— Оказалось, что я всё рассказываю, и всё неправильно, и они кивают. Вышеславцев — это история посрамления вот этих высокоумствующих людей.
А. Козырев
— Ну, может, и правильно, потому что он такой вот германофил был, в «Посеве» сотрудничал. Но Вышеславцев был же тенью Юнга в определённом смысле, то есть он транслировал на русский язык, переводил, по-моему, даже Карла Густава Юнга и был связан с традицией психоанализа, а, скажем так, психоанализ — это не совсем православное направление в мысли, да?
К. Преображенская
— Да, оно как-то явно не в ту сторону, вроде как похоже по фразеологии, но очень о разном, конечно.
А. Козырев
— Юнг, кстати, очень увлекался гностицизмом раннехристианским.
К. Преображенская
— Вот этот исток там гораздо ближе, да.
А. Козырев
— Ну, а что бы вы порекомендовали нашим читателям, если они вдруг услышат нашу передачу и ещё лучше — заинтересуются фигурой Владимира Лосского, с чего начать, какие работы стоит его прочесть, чтобы прирасти к каким-то знаниям о нашей традиции, о православном богословии?
К. Преображенская
— Это всё зависит от задачи, которая перед нами стоит, потому что, если кто-то хочет познакомиться с основами православного учения, то у Владимира Лосского есть такая работа, которая называется «Догматическое богословие», где по пунктам перечисляются все основные тезисы православного богословия, очень чётко, очень понятно, и, соответственно, это может быть какой-то основой для дальнейшего интереса. А вот если говорить о понимании мировоззренческого корня Восточного Христианства, то, конечно, это знаменитая работа «Очерк мистического богословия Восточной Церкви», где показано, что это энергийная линия, которая концентрируется вокруг понятия ипостаси или личности, что это то, что формирует мир православного учения. И что очень важно, вот такое внимание к ипостаси и личности высшего существа делает возможным разговор о личности человека. Я скажу одну вещь, которая, на мой взгляд, очень важная, но мы её пока не затронули. Дело в том, что личность, по Владимиру Лосскому, — это становление, то есть это не нечто целое, не нечто законченное, и, соответственно, личность — это тайна. Вот мы знаем о тайне Божественной Личности, и то же самое можно сказать о человеческой личности — это тоже тайна, потому что это не есть вещь.
А. Козырев
— Ну, как маленький ребёнок маме говорит: «Я — личность», а она ему говорит: «Подожди, ты ещё не личность, ты выучись, ты университет закончи, на работу устройся, вот тогда ты, может быть, станешь личностью». То есть часто под личностью мы понимаем то, что именно психоанализ понимает под эго, под самостью, под эгоизмом, вот это моё, это мои границы, и, кстати, сказать, так слово «личность» и употреблялось в русском языке до определённого времени. Если мы посмотрим записные книжки Достоевского, вот «Я хочу быть со Христом, но не могу — закон личности связывает», вот личность, как что-то, что внутри меня. Но всё-таки благодаря работе русских философов и богословов, таких как Владимир Лосский, личность стала пониматься по-другому.
К. Преображенский
— Да, и ещё есть очень важный момент: у Владимира Лосского есть такая формула, на мой взгляд, очень яркая и точная: «Личность — это несводимость к природе». Вот вы сейчас сказали о самости, эгоизме, и по существу, если терминологией Лосского говорить, «самость» — это средоточие природы человека, то есть индивидуальности его, а личность — это над природой, поэтому это совершенно другие метафизические закономерности, я имею в виду, что личность не зависит от своих природных качеств. Вот когда мама говорит, что «ты выучись» или «стань кем-то», это не совсем про личность, мы же это тоже понимаем. А вот духовный опыт — это да, это вот личное развертывание себя, связанное с волей. Кстати, учение о воле тоже было для Лосского большим сюжетом.
А. Козырев
— То есть можно сказать, что личность — это в каком смысле самопреодоление, это стремление встать над своей природой?
К. Преображенская
— Да-да, безусловно, и в этом смысл аскетизма как духовной практики: ты же не просто ограничиваешь себя, а ты именно становишься над природными потребностями.
А. Козырев
— Как у Маяковского было: «Не домой, не на суп, а к любимой в гости, две морковинки несу за зелёный хвостик». То есть тебе голодно, есть нечего, военный коммунизм, но ты всё-таки морковинки-то сохрани для своей любимой, отдай ей. Вот так же, как хлеб отдавали во время блокады, мать своим детям отдавала, чтобы они выжили, а она умерла, тоже ведь это не природное качество человека.
К. Преображенская
— Абсолютно не природное, да. Вот сила самопожертвования, то, что проявляется в любви, это как раз и есть исток вот этой самой личности.
А. Козырев
— Вот это очень понятно, но ведь надо ещё это умно описать богословским языком, как это сделал Владимир Николаевич Лосский, не каждому дано. Я очень рад, что мы сегодня вспомнили одного из ярчайших богословов Русской Православной Церкви, действительно, поскольку он имеет отношение к Московскому Патриархату, к истории Московского Патриархата, он был тесно связан с Патриархом Сергием (Старгородским), и, наверное, сегодня снова нам нужно вернуться к своим корням, как мы это делали в советские годы, когда это было подпольно... Ну, не совсем подпольно, я не могу сказать, что Лосского там диссиденты издавали, но это надо было идти в библиотеку, где-то раскапывать эти журналы. Сегодня все издано, изданы большие тома, где собраны основные работы Владимира Николаевича Лосского, и нет никакой сложности в том, чтобы открыть его или в этих томах, или в сети интернет, где многие произведения также размещены, опубликованы, и поэтому я благодарен вам, Кира Владиславовна, за то, что вы пришли в студию и принесли к нам свежий ветер с берегов Невы, и я надеюсь, что наши радиослушатели и «Территорию веры» тоже послушают на «Радио России», это только петербургская радиостанция, да?
К. Преображенская
— Да, это только петербургская, поэтому нас другие регионы слушают в интернете.
А. Козырев
— Ну, это можно найти всегда, потому что очень интересно, вообще сам жанр христианского радиовещания, который для нас, для тех, кто работает на Радио ВЕРА, это отчасти и дело жизни, это отчасти и профессия, вот интересно, как это делают другие, находят доступ, поскольку мы работаем не только для людей верующих, церковных, но и для тех, кто ищет Бога, ищет смысл.
К. Преображенская
— Я бы сказала, что мы в Петербурге работаем так же, как и вы в Москве, а именно — говорим о духовной реальности простым человеческим языком, потому что, если мы сегодня говорили о вере, о любви, как о переживании, это переживание в сердце человека очень глубокое, иногда сокрытое и говорить об этом бывает сложно, и говорить простым человеческим языком как раз необходимо для тех, кто ищет веру.
А. Козырев
— Поэтому будем оставаться на волне Светлого радио, Радио ВЕРА, и до новых встреч в эфире, спасибо.
К. Преображенская
— До свидания.
Все выпуски программы Философские ночи
«Служение святителя Тихона (Беллавина) в Америке». Андрей Иванов
Поделиться
У нас в студии был сотрудник историко-культурного и просветительского центра ПСТГУ «Соборная палата» Андрей Иванов.
Разговор шел о служении святителя Тихона (Беллавина), будущего Патриарха Московского и Всея Руси, в Северной Америке на стыке 19го и 20го веков.
Этой беседой мы продолжаем цикл из пяти программ, посвященных жизни и служению святителя Тихона Московского.
Первая беседа с диаконом Михаилом Гаром была посвящена детству и юности святителя Тихона.
Ведущий: Алексей Пичугин
Все выпуски программы Светлый вечер
«Жизнь как задача». Игумен Владимир (Маслов)
Поделиться
У нас в гостях был клирик Екатерининского мужского монастыря города Видное Московской области игумен Владимир (Маслов).
Мы говорили о том, какие задачи стоят перед человеком в его земной жизни и что об этом сказано в Священном Писании.
Ведущая: Кира Лаврентьева
Кира Лаврентьева
— Добрый вечер, дорогие наши слушатели. Меня зовут Кира Лаврентьева. В этом часе в гостях у «Светлого вечера» игумен Владимир (Маслов), клирик монастыря святой великомученицы Екатерины. Здравствуйте, отец Владимир.
Игумен Владимир (Маслов)
— Здравствуйте.
Кира Лаврентьева
— Мы очень рады видеть вас вновь в нашей студии. Совершенно потрясающий был у нас с вами разговор о вашем пути к священству. И сегодня тема нашей программы «Жизнь как задача». Честно скажу, отец Владимир сам эту тему предложил. Как ученый в миру, отец Владимир продолжает заниматься исследованием и внутри Церкви и в богословии. Сегодня мы будем говорить о жизни как задаче через библейский аспект, рассматривать эту всю историю через Библию. Отец Владимир, вы лучше меня скажете. Почему такая тема возникла? Если рассматривать жизнь как задачу, совершенно меняется сразу вектор восприятия этой жизни, той самой жизни, которой мы живем.
Игумен Владимир (Маслов)
— Дело в том, что в нашей жизни мы постоянно решаем те или иные задачи, поэтому вообще в таком подходе, жизнь как задача, ничего удивительного нет. Но в какой-то момент я вдруг увидел, что и сама Библия нас ориентирует на решение задач. Когда мы только открываем книгу Бытия, то в первый же день творения встречаем: «И сказал Бог: да будет свет. И стал свет». Вот интересно, так это же тоже задача и ее решение. Да будет свет — это постановка задачи. И стал свет — это ее решение. Как она решается, мы пока не знаем. Если потом посмотрим на остальные шесть дней творения, тоже все построено именно так. «И сказал Бог: да будет твердь (...) отделяет она воду от воды (...) И стало так». Есть какая-то постановка задачи, что-то Бог хочет, и дальше получается именно то, чего Он хочет. И тут еще интересный такой момент, когда получается решение и получается именно то, что Бог хотел, всегда мы видим: «И увидел Бог, что это хорошо». Завершается тем, что решение связано с тем, что хорошо.
Кира Лаврентьева
— С выводом каким-то.
Игумен Владимир (Маслов)
— И когда смотришь на то, как мы решаем задачи, обнаружится то же самое. Пока есть задача, мы мучаемся, ищем решение. А когда находится это решение, как хорошо, всё на своих местах, задача решена. Проблема в том, что пока решится эта задача, мы проходим зачастую через период мучений, муки творчества, как говорят. Когда человек начинает решать задачу, есть еще одна проблема. Начинаются сложности, решать задачи непросто. Когда начинаются трудности, то всегда возникает желание вернуться назад, в то состояние, когда задачи еще не было. То есть два момента, когда хорошо: до решения задачи и когда она уже решена.
Кира Лаврентьева
— Но не в процессе.
Игумен Владимир (Маслов)
— А в процессе — напряжение, труд, сомнения, в том ли ты направлении.
Кира Лаврентьева
— Боль.
Игумен Владимир (Маслов)
— Боль, там всякое бывает. Поэтому когда все это начинается, у человека возникает искушение вернуться назад. И тут мы опять вспоминаем историю грехопадения, что там было. После того, как человек вкусил от дерева посреди рая и был удален из рая, то есть первоначального состояния, в котором находился, задач еще не было. Вот перед ним поставлена какая-то задача и поставлен Херувим с пламенным оружием, который запрещает возвращение назад. И вот мы тоже, когда возникают наши жизненные задачи, нам тоже очень хочется вернуться назад, очень хочется, чтобы не было этих задач, чтобы было легко и просто. Жизнь устроена так, что назад не вернешься. Если задача поставлена, тем более если не ты ее поставил, а Бог поставил, то путь только вперед. И если ты хочешь действительно какого-то разрешения этой задачи, опять благостного состояния, радости, хорошо чтобы было, значит, ты должен ее решить. Вывод такой. И теперь дальше встает вопрос: а что за задача поставлена перед нами Богом? Если первые шесть дней творения завершаются тем, что «увидел Бог, что это хорошо» или «хорошо весьма», то есть задачи решены, то в седьмой день творения такого нет. Задача продолжается. Поскольку там речь идет, прежде всего, о человеке, то эта задача связана с жизнью человека. Давайте теперь попытаемся понять, что же это за задача. В шестой день творения было сказано: «Сотворим человека по образу Нашему по подобию Нашему». «И сотворил Бог человека по образу Своему (...) мужчину и женщину сотворил их». Говорится только про образ Божий, эта задача решена. А вот что касается подобия, это слово «подобие» появляется только в седьмой день творения в пятой главе книги Бытия. То есть не сразу. Как раз достижение подобия Божия — это задача, которая стоит перед людьми, она еще не завершена. И мы прекрасно понимаем, глядя на нынешнее состояние человека и человечества, что достаточно далеки мы от решения этой задачи. И дальше, как решать и в связи с чем сложности тут возникают. Главная проблема для нас — это взаимоотношения человека с Богом. Если говорить о том, что человек должен быть образом и подобием Божиим, то значит главный вопрос, каков Бог и какими должны стать мы. Здесь нам подсказка дана некоторая. Когда Бог сотворил человека, это уже в седьмой день говорится, и сказано: «Нехорошо быть человеку одному, создадим ему помощника соответственного ему». Дальше рассказывается процесс творения этого человека. Оказывается, что всё не так просто. Если в первые шесть дней творения мы сразу видим результат, то здесь мы видим уже и сложности, которые возникают, потому что первоначально Бог пытался создать человеку помощника непосредственно от земли, так же как и человек создан, привел к человеку, человек дал имена. Но сказано: не нашлось никого, соответственного Адаму. То есть попытки решить независимо от человека, не увенчались успехом. Следующий момент, Бог уже берет часть самого человека, наводит на него сон, извлекает ребро и из этого ребра творит ему жену. И вот когда жена уже есть, Бог приводит к человеку, и Адам удивительным образом в этом бывшем ребре узнает часть себя, жену, и говорит: «Се кость от костей моих, плоть от плоти моей; назовется жена, потому что взята от мужа, и прилепится человек к жене своей и будут два в плоть едину». И возникает такое ощущение, что задача как бы решена, человек принял эту жену, сказал, что действительно плоть от плоти, кость от костей моих и прилепится человек к жене своей, будут два в плоть едину. Всё, кажется, замечательно. Но возникает одно «но». А дело в том, что когда Бог творил человека, то это творение выглядело так, что образовал человека от праха земного, а потом «вдохнул в него духа и стал человек душою живою». То есть человек это не только плоть, это еще и дух. Когда мы говорим о жене, то мы видим, что по плоти соответствие достигнуто. А по духу? А вот по духу, оказывается, вопрос не решенный.
Кира Лаврентьева
— «Светлый вечер» Радио ВЕРА. У нас в гостях игумен Владимир (Маслов), клирик монастыря святой великомученицы Екатерины. Меня зовут Кира Лаврентьева. Отец Владимир, давайте продолжим вашу мысль.
Игумен Владимир (Маслов)
— Мысль такая, что мы пока не знаем, соответствует ли жена Адаму по духу. Этот вопрос остается открытым. И когда он открыт, естественно, необходимо его решить. Дальше у меня есть некое предположение, что дерево посреди рая это как раз дерево, которое запускает некий тест на проверку соответствия жены своему мужу. Потом мы видим ответы Адама и жены, вы знаете, что дальше было. Вкусили, спрятались от Бога, дальше Бог находит и задает вопросы. Когда задает эти вопросы, мы обнаруживаем, что Адам и жена очень по-разному отвечают. Адам указывает на первопричину происходящего в Боге: жена, которую Ты мне дал, мне дала, и я ел. То есть указывает на небо.
Кира Лаврентьева
— Все виноваты вокруг.
Игумен Владимир (Маслов)
— Минуточку, тут про вину не будем говорить, я говорю про несоответствие. Жена, если бы соответствовала Адаму, тоже могла продолжить: змей, которого Ты сотворил, мне дал, я ела. Ведь действительно змея-то Бог сотворил. И тогда первопричина была бы одна, и было бы соответствие. Но она не говорит о Боге, она останавливается на тварном, на земном. По большому счету, жена — это первый материалист, не доходит до духовного мира, до духовных причин, а останавливается на земных. Адам указывает на первопричину на небо, а жена на землю. Вот мы обнаружим несоответствие. Еще какое несоответствие? Там совершается суд, жена в конечном итоге совершает суд: змей обольстил меня, и я ела. Слово «обольстил» однозначно говорит о том, что мы совершили дурное, мы виноваты, это уже суд. А как совершается суд в земной жизни? Первоначально туда, на место происшествия приезжает следователь, факты собирает, он не выносит решения. А дальше материалы следствия передаются в суд, и суд уже на базе тех данных должен составить решение. Обязанность судьи учесть все факты. Если же он игнорирует факты, то этот суд нельзя признать праведным, он ложный, предвзятый. Если мы с этой стороны посмотрим на ответ жены, мы видим, что она совершенно игнорирует то, что сказал Адам. Поэтому суд, который она совершала, это предвзятый суд, неверный, игнорирующий факты. Поэтому здесь тоже обнаружим несоответствие. Дальше встает вопрос: если обнаруживается это несоответствие, что дальше с этим делать? Там описано взаимоотношение мужа и жены, Бог там. Но эти отношения — те же самые, что отношения Бога и человека. Когда мы говорим о Христе, мы говорим Жених, а Церковь — невеста Христова. Вот тоже, человек и его невеста, жена. А соответствует ли наша Церковь по духу Христу? Да, она создана Им, и первоначально Дух Святой сошел на Церковь, значит, безусловно, соответствовала. А вот дальше мы обнаружим, что в нынешней Церкви так много человеческого, что нам еще только предстоит достичь вот этого соответствия, соответствия Христу. Так же как Господь соответствует Отцу, сказано: «Я и Отец одно», так же в принципе Церковь должна быть со Христом, быть помощниками Ему. Это задача, которая перед нами поставлена, которую человек должен решать. И более широко можно сказать, это касается не только взаимоотношения Христа и Церкви, это касается взаимоотношения человека и Бога. Если Церковь это Тело Христово, то Христос, будучи в Церкви, должен так же явить всему миру Свою истину. И вопрос: примет ли человечество эту истину, пойдет ли за Ним, станет ли соответствовать уже Богу, Его задумке, станет ли подобием Божиим? То есть задача стоит вот так. В конечном итоге, человек, по задумке Бога, должен быть богоподобным существом. «Будете как Боги» — это задача. И в какой-то степени она частично решена уже, потому что после того, как прозвучали всякие проклятия, Бог говорит, что Адам стал, как один из Нас, знающий добро и зло. Это не отрицание, а это утверждение положительное, стал как один из Нас. Некое подобие есть, но мы понимаем, что какое-то частичное и далеко от завершения. Поэтому задача остается, как достичь этого соответствия Богу. То, что касается уже истории со Христом и возникновения Церкви, это следующий шаг, потому что несоответствие жены Адаму связано с несоответствием по духу, по плоти они соответствуют, а по духу нет.
Кира Лаврентьева
— Отец Владимир, тут нельзя не задать вопрос. Ее же тоже создал Господь, откуда берется это несоответствие?
Игумен Владимир (Маслов)
— Откуда взялось несоответствие нашей Церкви Христу.
Кира Лаврентьева
— Мы понимаем, что есть Святая Церковь, Небесная, именно Святая. А есть ее темный двойник, как говорит Серей Фудель. Но тут-то человек совершенен, он живет в Эдемском саду? Откуда? Как вы это чувствуете? Как вы осмысляете это для себя?
Игумен Владимир (Маслов)
— Я говорю, если мы начнем с обратного, от нашей Церкви, в момент возникновения она соответствовала Христу.
Кира Лаврентьева
— Первые христиане, да?
Игумен Владимир (Маслов)
— Когда апостолы приняли Духа Святого, эта первая Церковь вполне соответствовала Христу, но потом мы знаем, что люди включаются извне, не имеющие в себе Духа. Они получают, но получают уже в меньшей степени. В Церковь входит уже не только Дух Святой, а человеческого очень много. Так же как и в жене, заговорило плотское. Она взята от плоти Адама, но в Адаме и плоть земли. И это плотское, связь с землей заговорила в ней. Поэтому то, что связывает ее с Богом, все тише и тише и тише. Вот и у нас то же самое. Если первоначально Церковь очень хорошо себя чувствовала со Христом, то сейчас очень многие христиане даже и не знают ничего о Христе, очень понаслышке.
Кира Лаврентьева
— Даже и говорить неудобно на эту тему.
Игумен Владимир (Маслов)
— К сожалению, да. Поэтому задача перед нами стоит вполне определенно.
Кира Лаврентьева
— Но если мы говорим в области постановок задач и их решений, то, как идет откат от Святой Церкви для человека, так он может и обратно забраться?
Игумен Владимир (Маслов)
— Да.
Кира Лаврентьева
— По этой же ровно траектории он может забраться обратно, и со своей испорченной греховной природой он может постепенно-постепенно забираться на эту гору, на этот Эверест потихонечку и его с Божьей помощью как-то покорять.
Игумен Владимир (Маслов)
— Вспомним историю блудного сына, который ушел от отца, бедствовал, а потом, когда ему стало плохо, он вспомнил, что у отца-то лучше намного, даже и работники живут лучше, а вернусь как я к нему. Опять же, как он возвращался?
Кира Лаврентьева
— Неведомо.
Игумен Владимир (Маслов)
— Нам не сказано, как задача эта решается, а как задача она поставлена. Возвращение к отцу. Если первый момент ухода от Бога мы можем рассматривать как сеяние, утерю этого Духа, того богатства, который блудный сын получил от отца, он рассеял. А возвращение к отцу должно быть жатвой. Господь как раз и говорит: жатвы много, а делателей мало. Вопрос стоит о жатве. Если цель христианской жизни стяжание Духа Святого, это и есть жатва. Как собирать этого Духа Святого? Как приобретать в человеке, в делах, в Церкви?
Кира Лаврентьева
— «Светлый вечер» Радио ВЕРА. Напоминаю, что у нас в гостях игумен Владимир (Маслов), клирик монастыря святой великомученицы Екатерины. Меня зовут Кира Лаврентьева. Мы вернемся после очень короткой паузы. Пожалуйста, не переключайтесь.
Кира Лаврентьева
— Еще раз здравствуйте, дорогие наши слушатели. Меня зовут Кира Лаврентьева. Хочу напомнить вам, что у нас в гостях игумен Владимир (Маслов), клирик монастыря святой великомученицы Екатерины. Сегодня мы говорим о жизни как задаче. В первой части нашей программы мы поставили всю проблематику, осветили всю проблему, действительно, поставили жизнь как задачу и посмотрели книгу Бытия. Отец Владимир рассказал о сотворении человека, о первых шести днях творения. И это тоже задача, — сказал нам отец Владимир. — Это задача, которую поставил Господь, потом выполнял ее и говорил, что это хорошо, то есть вывод. Задача — решение — вывод. Мы это видим на протяжении, наверное, всей книги Бытия, и в Новом Завете, это и в Притчах показано. Мы уже поговорили о притче о блудном сыне. Отец Владимир, цель поставлена, цель жизни христианина — обожение. По большому счету, это максимальное приближение ко Христу, максимальное приближение к Богу. Казалось бы, мы все об этом знаем. Казалось бы, что это совершено понятно, каждый ходящий в церковь человек понимает это. Но с другой стороны, вы говорите о том, что как-то мы последнее время все дальше и дальше... Не Церковь Божия, не Церковь Святая, а церковь человеческая, тот самый темный двойник как-то всё больше откатывается от своей главной задачи обожения. Наша задача как христиан вернутся к своей первоначальной цели, все-таки приближения ко Христу. На словах это звучит очень трудно. Согрешить быстро и легко. Отпасть от Бога — пять минут, это очень быстро можно сделать, а вернуться — уже вопрос. Я, когда думаю об этом, возникает огромная надежда на милосердие Божие. В делах покаяния ты же только делаешь шаг и чувствуешь сразу, что Господь готов тебе просто броситься навстречу, чтобы помочь тебе пройти весь этот путь покаяния, ты его проходишь не один. Отец Владимир, дайте нам надежду в решении этой задачи, дайте нам, пожалуйста, какие-то опоры в этом разговоре, как это решение, собственно, осуществляется в жизни человека.
Игумен Владимир (Маслов)
— Если мы посмотрим на притчу о блудном сыне, то там видно, что отец не побежал сразу за своим блудным сыном. Хотя если говорить о Боге, то, наверное, Бог догадывался, что с человеком что-то не благополучно. Он дожидался, пока этот блудный сын сам придет в себя, это очень важный момент — «придет в себя», и сам примет решение идти к отцу своему, возвращаться. И дальше мы видим, когда блудный сын возвращается, отец, издалека увидев его, бросился к нему навстречу, встретил с радостью, устроил пир для него. То есть мы видим, что Бог всегда готов помочь, но для того, чтобы помощь эта получилась, человек должен двинуться навстречу Богу. Если этого движения нет, то за шиворот его никто не тянет спасать, без человека человек не спасается. Это известное положение в Церкви. Необходима какая-то решимость начать этот путь к Богу. Тогда человек может увидеть эту помощь Божию.
Кира Лаврентьева
— Отец Владимир, тогда еще один вопрос. А если человек, находясь в Церкви всю жизнь, допустим, сильного греха не сделал, как-то так не шатко — не валко живет себе, в храм ходит по воскресеньям и думает, что он, наверное, задачу о своем спасении решает. Как избежать такого иллюзорного представления о своей духовной жизни, когда тебе кажется, что с тобой всё хорошо, а по сути дела тебе еще работать и работать. Эту иллюзию как разглядеть в себе? Или это тоже некий дар, ее тоже Господь открывает?
Игумен Владимир (Маслов)
— Тут вот какая вещь. У нас очень много говорится о грехах, а если вы посмотрите в Евангелии, Господь говорит больше о плодах. В некоторых случаях, иногда он говорит, исцеляя человека, иди и не греши больше, между прочим как бы, иди и не греши больше. А главное — это плоды, принесите плод, достойный покаяния. И смоковница, которая не принесла во время плод, оказалась проклятой. То есть речь идет, прежде всего, о плодах. К сожалению, о плодах люди редко задумываются, всё о грехах, о грехах. Я на исповеди иной раз говорю: представь себе, что ты избавился от всех грехов и стал как стенка?
Кира Лаврентьева
— И что? Что у тебя есть?
Игумен Владимир (Маслов)
— У стенки грехов нет.
Кира Лаврентьева
— Да.
Игумен Владимир (Маслов)
— Но от нее и добродетелей никаких нет, плодов нет. Поэтому этого совсем не достаточно — избавиться от грехов. Нечистый дух, будучи изгнанным, пытается вернуться. Поэтому очень важно заполнить свою душу чем-то, что-то положительное должно быть в ней, плод принести. Дальше вопрос, как принести эти плоды?
Кира Лаврентьева
— Следующая задача.
Игумен Владимир (Маслов)
— Следующая задача. В Евангелиях рассказывается история воскресения Лазаря. Лазарь — помощь Божия, имя означает. Как же Господь воскрешает Лазаря? Помощь Божия умирает, мы как бы лишаемся. Что нужно сделать для того, чтобы воскресла эта помощь Божия? Христос, узнав, что Лазарь умер, некоторое время задержался, а потом пошел воскресить Лазаря. Первый, кто встретил Его, была Марфа. Марфа из Евангелия, которое читается на каждый Богородичный праздник, это та, которая дела делает, а Мария, это та, которая сидела и слушала. И у которой благая часть, которая не отнимется у нее, у Марии. Марфа пришла без Марии, Господь встретил ее и остался на месте. Очень интересное замечание, которое там есть. Марфа пошла за Марией. Когда Мария подошла ко Христу, только тогда Он пошел дальше и воскресил Лазаря.
Кира Лаврентьева
— Что это значит?
Игумен Владимир (Маслов)
— А это значит, что когда человек хочет получить помощь Божию...
Кира Лаврентьева
— Он напрягается.
Игумен Владимир (Маслов)
— Он первое, что делает, это дела свои, идет к Богу своими делами.
Кира Лаврентьева
— Он что-то делает.
Игумен Владимир (Маслов)
— И Господь встречает, принимает эти дела. А дальше нужно не только делание, нужно еще понимание, чего ты делаешь. Правильно ли ты делаешь? То ли ты делаешь, что Господу нужно? Если этого понимания нет, то Он остается на месте. И только тогда, когда это понимание приходит, когда Мария появляется, тогда они идут и воскрешают Лазаря. И человек чувствует реальную помощь Божию. У нас сейчас проблема в том, что дел много, а понимания мало.
Кира Лаврентьева
— Так это понимание как раз берется, отец Владимир, от какого-то сотворчества с Богом. Ты должен понимать что-то про себя, про Бога, про себя в Боге. То есть ты личностно должен понимать, зачем ты тут находишься, чтобы делать дела осознанно, чтобы ходить в храм осознанно. А не просто так хаотично всё выстраивать в своей жизни.
Игумен Владимир (Маслов)
— Да, конечно. Тут как раз Господь пошел навстречу человеку. Нам дано откровение — Священное Писание. Пожалуйста, читайте, понимайте, примеряйте его к жизни своей, пытайтесь понять, как это приложимо к твоей жизни, наблюдайте, как в жизни это всё происходит вашей.
Кира Лаврентьева
— Это можно умом понять, вы думаете?
Игумен Владимир (Маслов)
— Нет, тут не только умом. Если, допустим, к науке обратиться, там никто не сидит и не ждет понимания.
Кира Лаврентьева
— Да, озарений.
Игумен Владимир (Маслов)
— Там ищут, там задают вопросы, там совершают какую-то деятельность.
Кира Лаврентьева
— Жажда есть, да?
Игумен Владимир (Маслов)
— Эксперименты какие-то ставят, ищут. То есть там есть постановка задачи, и дальше люди начинают ее решать. Сами на себя берут этот труд мучений творческих, пока задача не решена будет. Сами мучаются ради того, чтобы достичь результата и получить эту радость открытия.
Кира Лаврентьева
— Отец Владимир, простите, я достаю вас сегодня. А если человек перегружен простыми жизненными бытовыми задачами. У него дети, работа, начальник какой-нибудь дурной, зарплата небольшая, кредиты, ипотеки. А тут ему надо еще думать о задачах, которые ставит перед ним Евангелие. Отец Владимир, как тут зерна от плевел отделить и где найти на это ресурс? Вот задача еще одна перед нами.
Игумен Владимир (Маслов)
— Хорошо. Эта задача тоже поставлена и показано, как решается. В Ветхом Завете была заповедь о субботе: шесть дней работай...
Кира Лаврентьева
— А седьмой отдавай Богу.
Игумен Владимир (Маслов)
— А седьмой Богу. Когда они не исполняли эту заповедь, у них шло всё кувырком, дел много, а результатов нет, плодов нет. Они чисто опытным путем поняли, что это очень важно. Настолько сильно восприняли это, что даже на Христа, который, как им казалось, нарушал субботу, сказали: это нарушитель субботы, это не наш человек, это не от Бога. Настолько серьезно. Эта заповедь о том, что ты должен посвятить какое-то время Богу, очень серьезна. Иначе плодов нет, иначе многие дела, которые человек совершает, тратя огромное количество сил, оказываются бесплодными. Это то, что мы называем суетой. Человек, как белка в колесе, бежит-бежит-бежит, а на месте стоит. И только тогда, когда человек начинает время посвящать Богу...
Кира Лаврентьева
— Всё выстраивается, да?
Игумен Владимир (Маслов)
— Когда он не делает, у него остается время, наконец, послушать Бога. Потому что если есть только одна Марфа, дела, дела, дела, а нет Марии, дела делаются, только какие? Много чего бестолкового и не дающего результата.
Кира Лаврентьева
— То есть решение этой задачи, вот эта замотанность жизненная — это воскресение стараться отдавать Богу, утром в храм, добрые дела.
Игумен Владимир (Маслов)
— Я не буду говорить, что точно в воскресенье.
Кира Лаврентьева
— Отец Владимир, мы должны все равно с вами какие-то решения озвучить.
Игумен Владимир (Маслов)
— Мы служим литургию каждый день.
Кира Лаврентьева
— Какое-то время отдать Богу. Не у всех есть возможность в воскресение.
Игумен Владимир (Маслов)
— Если человек не уделяет время Богу, то в делах своих это только Марфа, которая делает, делает, делает, а слышания и понимания Бога нет.
Кира Лаврентьева
— То есть мы с вами от общего, просто жизнь как задача, переходим к частному, решение этих задач.
Игумен Владимир (Маслов)
— Это тоже задачи, как людей повернуть к тому, что надо слушать Бога, благую часть поиметь. Не забывайте, что Та, Которая родила Христа — Мария. Та, которая первая узнала о Воскресении Христа — Мария. Те, которые стояли у Креста, жены-мироносицы, там большинство Марии. Это очень важное утверждение, что нам нужно слышание, без него мы никуда не двинемся.
Кира Лаврентьева
— Как вы думаете, почему Мария? Почему это имя чаще всего повторяется в Новом Завете?
Игумен Владимир (Маслов)
— А потому что слышание.
Кира Лаврентьева
— Мария — это слышание?
Игумен Владимир (Маслов)
— Мария благую часть...
Кира Лаврентьева
— Избрала для себя.
Игумен Владимир (Маслов)
— Дело одно, «едино нужно на потребу, Мария же благую часть избрала». Без этой благой части не совершается дело.
Кира Лаврентьева
— Вы имеете в виду Марфу и Марию, сестер Лазаря, которые постоянно были с Господом?
Игумен Владимир (Маслов)
— Я имею в виду само имя вот это.
Кира Лаврентьева
— Это имя как раз ставится на первый план везде в евангельских событиях.
Игумен Владимир (Маслов)
— Это имя прямо связано именно со слышанием. Это очень важно: слышать Бога, понимать Его. Потому что без этого понимания человек делает, но вслепую, он делает не то зачастую, что нужно Богу. По-своему, да, он может быть прав, как ему кажется, но с точки зрения Бога он делает вещи бессмысленные.
Кира Лаврентьева
— «Светлый вечер» Радио ВЕРА. У нас в гостях игумен Владимир (Маслов), клирик монастыря святой великомученицы Екатерины. Отец Владимир, вы рассказываете сейчас о жизни как задаче, идете по Ветхому Завету, идете по Новому Завету, ставите совершенно ощутимые и явные проблемы, которые стоят перед человечеством уже не один век. А я смотрю на это со стороны крайне обывательской, представляю себя тем самым слушателем, который замотан, уставший, который хочет как-то приблизиться к Церкви, что-то о ней узнать, но еще, может быть, мало знает. Поэтому давайте ставить тогда следующую задачу, наверное, она главная во всем этом разговоре. Зачем это все нужно? Что даст человеку духовная жизнь? Что даст человеку отказ от грехов? Вы сказали, что мы всё каемся, выцеживаем комара, смотрим в себе, какие у нас еще грехи, занимаемся исключительно тем, что делаем акцент на своей греховной жизни. Я так ощутимо и остро пережила то, что вы говорите. Ну вот, освобождаешься ты от этих грехов, но ты остаешься пустым, потому что вместо того, чтобы что-то стяжать, ты занимался исключительно тем, что варил борщ из своих бесконечных грехов. Как раз в первой части нашей программы вы сказали, что помимо того, что мы должны избавляться от грехов и страстей, это на самом деле не цель. Цель — приближение ко Христу, и по мере этого приближения ты получаешь плоды, ты сам видишь эти грехи автоматически. Не надо их выискивать по книжкам, ты всё сам видишь в себе по мере приближения ко Христу, и это становится уже второстепенным вопросом. Теперь мы, наверное, с вами подошли к вопросу, зачем нужно искать Бога современному человеку? Зачем ему нужно открывать Библию? Зачем ему нужно выделять день в неделю на то, чтобы служить Богу или ходить на литургию? Зачем это ему нужно? Что это ему даст? Мотивация для современного человека, как мы знаем, чуть ли не основной аспект. Новая задача, да, отец Владимир?
Игумен Владимир (Маслов)
— Понятно. Здесь очень легко провести параллель с наукой. Когда не было еще ученых, люди просто решали свои жизненные проблемы, как решали, в какой-то степени жизнь шла, и преобразование мира потихонечку шло. А когда люди стали интересоваться, как же мир устроен, получать знания, использовать эти знания, мы видим, как резко началось изменение этого мира, как много эти знания, наука нам дала. Хотя из общих соображений представить себе, к чему это наука приведет и что даст, было бы очень сложно. Наука сосредоточилась только на изучении вот этого, видимого, мира, и остался за бортом мир духовный, о котором говорит Библия. Теперь, если сказать, что если мы так же, как наука занялась изучением мира, с такой же серьезностью займемся изучением мира духовного, который открыт нам в Библии, и в нашей духовной жизни, в практике церковной жизни, если мы будем там получать какие-то знания, то польза будет побольше, чем от науки. Но это не скорые плоды, наука не сразу дает плоды.
Кира Лаврентьева
— Как говорят, можно сказать тысячу праведных слов и не иметь никакого действия на ближнего. А если ты стяжал какие-то дары Духа Святого, если ты молитвенно приблизился к Богу, как мы видим на примере святых и подвижников, ты скажешь одно слово, и оно поменяет тысячу людей. Как сказал преподобный Серафим, стяжание Духа Божия, «стяжай дух мирен, и тысячи вокруг тебя спасутся». Это ведь про это, отец Владимир?
Игумен Владимир (Маслов)
— Господь тоже сказал, что «если двое или трое соберутся во имя Мое, то Я с ними». Когда ты действительно пытаешься понять Бога и когда ты общаешься с другими людьми в Боге, Господь рядом. И Он участник, и Он подсказывает.
Кира Лаврентьева
— А это про что, отец Владимир? Это про какую-то познавательную функцию, которая дана как дар каждому человеку? Мы не должны зарывать в себе жажду познания, жажду узнавания? Не аккумулировать ее в какие-то деструктивные формы, а стараться узнавать? Про это же вы говорите? Мы должны понимать, зачем мы живем. Мы должны узнавать, какая цель нашего пребывания здесь на земле. Перед человеком, даже очень далеким от Церкви, должна стоять какая-то задача. Про это мы говорим, отец Владимир?
Игумен Владимир (Маслов)
— Понятно, каждый в принципе в своей жизни. Я сейчас ставлю самую общую задачу, которая для всех. А для каждого человека еще стоит своя собственная задача.
Кира Лаврентьева
— Личная.
Игумен Владимир (Маслов)
— Да. Здесь важно определить, какие таланты тебе даны, чтобы не зарыть в землю, а пользоваться именно этими талантами.
Кира Лаврентьева
— Еще один момент.
Игумен Владимир (Маслов)
— Что именно для тебя задано, какие задачи, Промысл Божий для каждого человека. В решении глобальных задач есть всегда иерархия. Глобальные задачи порождают множество других, более мелких задач, которые тоже надо решать, прежде чем ты решишь глобальную задачу. Если мы возьмем, допустим, пример, запуск человека в космос. Это глобальная задача. И сколько промежуточных задач нужно решить, прежде чем решится эта основная задача. И сколько отдельных специалистов должно заниматься: топливо, какая пусковая установка.
Кира Лаврентьева
— Инженеры, короче.
Игумен Владимир (Маслов)
— Жизнеобеспечение, очень много задач других, но они все определены этой главной задачей. То, что для отдельных людей или для групп людей, в конце концов, тоже определяется центральной задачей. Но для себя понять, да, что тебе именно дано, в чем ты, можешь быть специалистом и сделать свою часть этой общей задачи.
Кира Лаврентьева
— Через это мы уже меняем себя. Через это мы уже меняем Церковь к лучшему.
Игумен Владимир (Маслов)
— Через исполнение вот этой задачи, через получение результатов, плодов, человек и получает Духа Святого. Я уже сказал, что первой задачей сказано, да будет свет, и стал свет и увидел Бог, что это хорошо. Решение задачи связано с радостью, с ощущением, что ты чего-то достиг, чего-то ты получил.
Кира Лаврентьева
— Да. Жизненной энергией.
Игумен Владимир (Маслов)
— И когда человек решает эти свои задачи, когда он приближается к тому, чего Бог от него хочет, получает какие-то плоды, он это на себе ощущает, как радость, как помощь Божию. Это есть. И люди, которые в науке, прекрасно это осознают. Иначе просто не было бы ученых. Причем, увлечение бывает настолько велико, что человек целиком погружается в свои исследования, работы, всё отдает ради познавательного интереса, заниматься своим делом.
Кира Лаврентьева
— Вопрос теперь, задача, как этот познавательный интерес обрести? Вот это отдельная задача со звездочкой, да?
Игумен Владимир (Маслов)
— Да. Здесь, скажем так, интерес, аппетит приходит во время еды. Если человек решает задачи, если видит, что у него получается, и он получает эти плоды, ему хочется еще. Когда он еще решает более сложные задачи, и видит, что задачи более сложные получаются, интерес становится всё больше и больше. Это инстинкт своего рода. У гончей инстинкт на то, чтобы поймать жертву свою, так и у ученого достичь результата становится потребностью.
Кира Лаврентьева
— Но надо сделать первый шаг, да? Аппетит приходи во время еды, как вы сказали.
Игумен Владимир (Маслов)
— Тут опять же не всем это в одинаковой степени дано. Ученых на самом деле очень мало, а тех, которые пользуются плодами того, что они получили, очень много. Так что в принципе, мы знаем, что и святых тоже не много, но их молитвами, их достижениями мы все пользуемся.
Кира Лаврентьева
— Отец Владимир, кстати говоря, есть большое количество людей, которые просто устроены по своей природе так, что они должны и могут делать монотонную ежедневную работу, одну и ту же. И так, мы знаем, в монастырях есть послушания, на которых человек находится всю жизнь. Он ничего, может быть, и не исследует с точки зрения интеллектуальной, с точки зрения богословской, но для него это смиренное послушание и Иисусова молитва тоже становятся определенным исследованием духовным, определенной работой и возрастанием. Скажите что-нибудь на эту тему. Если ты не создан, чтобы исследовать интеллектуально Святое Писание, но ты его можешь познавать как-то по-другому, ты его можешь познавать духом, сердцем?
Игумен Владимир (Маслов)
— Тут вот какая вещь, наше тело так устроено, что в основном голова, сердце участвуют в поиске творческом. Сердце больше определяет направленность, чего ты хочешь понять, какой цели достичь, а голова помогает решить эти задачи. Но у нас множество всяких других органов, которые не участвуют непосредственно в этом, но без которых ничего не будет. Дышать нужно постоянно, перестанешь дышать, ни голова, ни сердце работать не будут. Питаться нужно постоянно. Поэтому эта рутинная, казалось бы, работа, которая непосредственно не связана с творчеством, да и в науке полно такой рутинной работы. Посмотрите, как в науке это устроено, настоящих творцов мало, а тех, которые обеспечивают их работу, гораздо больше.
Кира Лаврентьева
— Если ты на своем месте, то и рутинная работа будет тебе доставлять радость?
Игумен Владимир (Маслов)
— Да, конечно. Каждому человеку дает Бог по силам. Как в притче о талантах, всем дано разное, каждому по силам его. Если человек берется за что-то большее, чем он может, скорей всего надорвется. Задачу, которая тебе не по силам, будешь решать, не решишь и будешь в скорбях одних. Если ты будешь решать задачи, которые для тебя слишком легко, решаешь, но удовлетворение не слишком. А вот найти то, которое ты способен решать и у тебя получается. Если у тебя получается, ты будешь от Бога получать радость, удовлетворение.
Кира Лаврентьева
— То есть найти задачу, которую ты способен решать, тебе будет не слишком легко и не слишком сложно, это тоже еще одна задача. Задача найти задачу.
Игумен Владимир (Маслов)
— Да. Тот путь, который для тебя задан.
Кира Лаврентьева
— Спасибо, отец Владимир. Это очень интересно было. Спасибо огромное за этот разговор, мы его обязательно продолжим и в других аспектах рассмотрим обязательно. Я надеюсь, отец Владимир, вы еще к нам придете в студию, потому что это, честно говоря, просто мёд для ушей. Спасибо большое. «Светлый вечер» Радио ВЕРА. У нас в этом часе был игумен Владимир (Маслов), клирик монастыря святой великомученицы Екатерины. Мы говорили о жизни как задаче. Обязательно слушайте эту программу Радио ВЕРА, завтра она уже будет на сайте. Меня зовут Кира Лаврентьева. Мы вернемся к вам через неделю. Всего вам доброго. До свиданья.
Все выпуски программы Светлый вечер
«Проект сопровождаемого проживания «Дом, который очень нужен». Священник Антоний Хмелёв
ПоделитьсяГостем программы «Делатели» был руководитель социального отдела Омской епархии и создатель проекта сопровождаемого проживания людей с инвалидностью «Дом, который очень нужен» священник Антоний Хмелёв.
Наш гость рассказал о своем пути к священству, о том, как начал помогать детям и подросткам с особенностями развития в детских домах и психоневрологических интернатах и как получилось создать отдельный дом для некоторых таких подопечных, где под наблюдением взрослых они могут приобретать все необходимые для самостоятельной жизни навыки. Отец Антоний поделился, почему для него важно заниматься благотворительностью, и как ему удается совмещать благотворительные проекты со священническим служением и семейной жизнью.
Ведущий программы: пресс-секретарь Синодального отдела по благотворительности Василий Рулинский
Все выпуски программы Делатели
