«Евангелист Марк». Священник Дмитрий Диденко

Нашим собеседником был директор Варницкой православной гимназии священник Дмитрий Диденко.

Накануне дня памяти евангелиста Марка мы говорили о том, что известно об этом апостоле и написанном им Евангелии.

Ведущий: Алексей Пичугин

---

А. Пичугин

— Дорогие слушатели, здравствуйте, «Светлый вечер» на светлом радио, меня зовут Алексей Пичугин, я рад вас приветствовать. У нас продолжается Светлая неделя, Христос Воскресе, дорогие слушатели! И я с удовольствием представляю своего собеседника, сегодня, ближайший час эту часть нашего с вами «Светлого вечера» вместе с нами и с вами проведет священник Дмитрий Диденко, директор Варницкой православной гимназии, отец Дмитрий, здравствуйте.

о. Дмитрий

— Здравствуйте, Алексей, Воистину Воскресе! И дорогих слушателей с Праздником Пасхи поздравляю.

А. Пичугин

— Сегодня мы, правда, не про Пасху будем говорить, у нас интересная библейская тема, связанная с библеистикой, со Священным Писанием: мы вспоминаем евангелиста Марка завтра и поэтому мы решили поговорить и о нем, о том, что известно о евангелисте Марке и о Евангелии, которое нам от него осталось. Давайте, наверное, начнем с истории, кто такой был апостол и евангелист Марк, понятно, что мы знаем, что он апостол, что он евангелист, но все-таки известно ли что-то в целом о его жизни?

о. Дмитрий

— Да, я бы хотел вначале отметить тот интересный факт, что из четырех наших канонических Евангелий: от Матфея, Марка, Луки, Иоанна два Евангелия: от Марка и от Луки явно написаны теми, кто не принадлежал к числу 12-ти апостолов — это Марк и Лука, и поэтому, конечно, нас интересует, каким образом так получилось, что эти два человека оказались свидетелями проповеди и жизни, страданий Господа Иисуса Христа. И в случае евангелиста Марка традиция и надо сказать, что здесь и современная наука, по крайней мере, не вся вступает в противоречие традиции, говорит, что автор Евангелия евангелист Марк — это спутник апостола Петра, а точнее, скорее всего его переводчик, то есть тот, кто помогал ему общаться с греко-язычной аудиторией, а греческий язык в то время в Римской империи был разговорным языком, во-первых, для очень большой части империи, для восточных ее областей и не только для Греции, и для жителей Сирии, Малой Азии, то есть они все, несмотря на то, что у них был свой язык, очень часто так бывало, что они могли говорить на своем языке, но писать могли только по-гречески, но и западная часть империи, все образованные люди считали своим долгом владеть греческим языком.

А. Пичугин

— Простите, а как же, они не знали разговорного языка, но могли на нем писать, а как, они же не могли писать то, чего не понимают?

о. Дмитрий

— Да, здесь нужно пояснить, что они, конечно, знали разговорный язык и свой родной язык, и греческий, но писать они могли только на греческом, на своем родном не могли, такое действительно было и просто из-за того, что письменность была у многих языков не развита и не востребована, сейчас можно такое встретить среди представителей наших каких-то малых народов, населяющих территорию России, они, конечно, пишут по-русски. И Марк — это, как мы уже упомянули — переводчик, спутник Петра и возможно, скорее всего так и было, тот, кто выполнял функции секретаря, поэтому логично предположить, что проповедь апостола Петра, как свидетеля и ученика, непосредственного спутника Господа Иисуса Христа была облечена в литературную форму и превращена в известное нам Евангелие этим его спутником по имени Марк. Но на ваш вопрос, Алексей, что известно о его жизни — известно довольно мало, конечно, есть житие, с которым слушатели могут ознакомиться, но все-таки из самого Нового Завета нам известно очень мало, в каких местах упоминается апостол Марк в Новом Завете: конечно, во-первых, может быть, и многие слушатели вспомнят, что он упоминается в книге Деяний, когда апостолы Павел и Варнава собираются идти, скорее всего они собираются отправляться на проповедь и сначала берут, а потом отказываются брать с собой человека по имени Марк. Также апостол Марк упоминается в Первом соборном послании апостола Петра тоже в качестве его спутника. Ну вот что, собственно, можно сказать о наших сведениях о жизни апостола Марка на основании Нового Завета, ну а традиция говорит нам о том, что он потом тоже принял мученическую кончину, как и все апостолы.

А. Пичугин

— А почему в таком случае, логичный вопрос: мне кажется, мы имеем Евангелие от Марка, который записывал все со слов Петра и наверняка Петр был в курсе того, что Марк записывает, почему у нас нет Евангелия от Петра?

о. Дмитрий

— Это один из таких вопросов, на которые было бы интересно знать ответ. Действительно, я так бы попытался об этом сказать в предыдущей моей реплике, что удивительно, почему у нас вместо четырех Евангелий от непосредственных свидетелей есть только два и почему действительно сам Петр этого не делал, ну, конечно, на этот вопрос нельзя дать утвердительного ответа в том плане, что нельзя просто с полной уверенностью сказать, почему это было, но можно только предположить и то, что я могу здесь сказать — это скорее всего то, что в древнем мире и вообще мы помним, кто были ученики Иисуса Христа — это были бывшие рыбаки и они не были представителями образованного слоя иудейского и, конечно, писать, да и еще и по-гречески вряд ли бы было им доступно — это первое. А второе: кажется, что приданию проповеди литературной формы не было первоначальной задачей в Древней Церкви, то есть пока были живы свидетели, кажется, что их устная проповедь была важнее, чем ее письменная фиксация, по-моему, и сейчас логично, я думаю, что для современного человека понятно, что более ценно услышать живую речь из уст свидетеля, чем прочесть нечто написанное, хотя необходимо, конечно, фиксировать устную традицию, но фиксация устной традиции — это дело такое, более техническое и поэтому логично, наверное, его доверять кому-то, кто действительно обладает такими навыками. А евангелист Марк, об этом, может быть, мы скажем подробнее чуть позже — это человек, который был образованным и, несмотря на то, что можно часто услышать, что язык Нового Завета простой, действительно обладал литературным талантом, и вот такая простость и легкость, и незатейливость языка Евангелия от Марка не являются свидетельством того, что автор был недообразован, а наоборот, это такой своего рода литературный прием для того, чтобы сделать это доступным как можно большему числу слушателей, вот мы и сейчас можем сказать, что профессионализм проповедника, учителя, оратора заключается не в том, чтобы сказать как можно сложнее, а наоборот, чтобы сказать так, чтобы было понятно как можно большему количеству людей, как можно более широкой аудитории, тот, кто говорит о своем предмете сложно и непонятно, очевидно менее эффективен.

А. Пичугин

— Мы привыкли считать, что Евангелие от Марка как раз то Евангелие, та книга, которую нужно советовать людям, которые спрашивают, что бы им почитать из Священного Писания, обычно в первую очередь советуют Евангелие от Марка, интересно, что оно было, и вы говорите, и об этом тоже пишут многие, что оно было адресовано в первую очередь язычникам, поскольку в нем нет тех моментов, которые встречаются у других евангелистов, которые явно направлены на проповедь вглубь иудейской традиции, но скорее направлено во вне, потому что оно лишено вот этих подробных описаний закона, ссылок на Ветхий Завет, что было бы авторитетным именно для иудеев, язычникам это не так важно и поэтому, как я понимаю, оно более емкое и более понятное для людей, которые вообще ничего не знают о религиозной традиции Палестины.

о. Дмитрий

— Да, совершенно верно, очень правильное замечание, действительно, похоже, что Евангелие от Марка, во-первых, своей краткостью, во-вторых, как я уже упомянул, такой незатейливостью языка, а в-третьих, максимальной понятностью, даже те арамейские фразы или слова, которые там все-таки встречаются, обязательно объясняются, являются наиболее привлекательными для людей, как вы сказали, совершенно незнакомых с традицией, то есть оно как бы стоит у входа в Новый Завет, несмотря на то, что сейчас оно занимает второе место в наших традиционных изданиях нового Завета, тем не менее оно как бы является таким введением в Новый Завет, тем более, что здесь просто нельзя не упомянуть, что Евангелие от Марка является самым древним из наших четырех Евангелий, написано оно, как считается, около 68-го года после Рождества Христова и по разделяемой большинством исследователей и толкователей версии оно явилось источником для Матфея и Луки, причем Евангелист Матфей использует вообще весь материал Евангелия от Марка, то есть он берет все Евангелие от Марка, но не просто его, конечно, механически переписывает, но тем не менее берет весь его материал и дополняет своим. А евангелист Лука берет почти весь материал Евангелия от Марка. И также отмечается, что даже Иоанн был знаком.

А. Пичугин

— То есть, простите, они были знакомы с текстом Марка, мы можем, опираясь на это, говорить, что все-таки это, наверное, самый ранний евангельский текст, до нас дошедший?

о. Дмитрий

— Совершенно верно, даже евангелист Иоанн знаком с материалом Марка. И вот хотел бы отозваться на то, что вы сказали про рекомендации читать Евангелие от Марка новоначальным — это действительно так, например, знаменитый наш проповедник 20-го века, богослов, митрополит Антоний Сурожский тоже проводил специальные беседы на Евангелие от Марка, именно на это Евангелие, теперь эти беседы изданы отдельной книгой, которая как раз так и называется, но парадоксальным образом в Древней Церкви Евангелие от Марка не было популярным, это свидетельствуется меньшим количеством рукописей, то есть вот количество рукописей Евангелий от Матфея и Луки, которые до нас дошли, больше, чем количество рукописей Евангелия от Марка и причина, как кажется, в том, что ценилась не краткость, а казалось, что как бы Матфей и Лука наоборот дают полную картину, поэтому здесь нужно сказать, что так было не всегда, например, скорее всего оглашаемым в Древней Церкви предлагали, если у них, конечно, была такая возможность, а далеко так было не всегда — читать Евангелия от Матфея и Луки. И, кстати говоря, я скажу, что я сам с некоторого времени, когда приходят люди, и я с ними провожу беседы перед крещением, я им рекомендую читать все-таки Евангелие от Матфея, потому что в Евангелии от Матфея есть систематизированные речи Спасителя, например, самая главная ценность — это Нагорная проповедь. В Евангелии от Марка тоже все это есть, но там немножко другая композиция, поэтому несомненно то, что Евангелие от Марка самое древнее и несомненны его литературные качества, и несомненно также то, что для современного человека, в особенности для тех, кто планирует прочесть все же все Евангелия, а не только одно, я все-таки говорю когда про оглашаемых, то здесь, как вы понимаете, большая вероятность и риск того, что они прочитают только одно Евангелие, которое им посоветуют, поэтому я обычно советую Евангелие от Матфея, но если человек собирается прочесть все Евангелия, весь Новый Завет...

А. Пичугин

— Но ведь он рано или поздно может это сделать.

о. Дмитрий

— Да, конечно, есть такая надежда, но есть и какое-то трезвое понимание, что может сделать, а может и не сделать. Так вот, если человек хочет прочесть весь Новый Завет, то действительно, начинать с Евангелия от Марка — это логично не только с точки зрения просто исторической достоверности, но также с точки зрения, что это как будто бы в сжатом виде в нем подаются все темы, которые потом будут так или иначе раскрыты, дополнены у других евангелистов.

А. Пичугин

— Я напомню, что сегодня мы беседуем со священником Дмитрием Диденко, директором Варницкой православной гимназии в Ростове Великом, и вспоминаем мы евангелиста Марка накануне дня, когда вспоминает его вся Церковь, и говорим о Евангелии от Марка. Опять же, если мы говорим, что евангелисты Матфей и Иоанн, как минимум, ориентировались на Евангелие от Марка, то мы не находим там подробного описания всего, что было после Воскресения, там вообще последняя 16-я глава очень схематично про это говорит, ну и, опять же, традиция изучения Библии последних лет нам говорит о том, что последние десять стихов Евангелия от Марка — это то, что было туда вписано позднее, во 2-м веке, изначально оно завершалось словами: «Выйдя из гробницы, они побежали прочь, обезумев от страха и ничего никому не сказали, потому что боялись», а дальше уже идет десять стихов, даже одиннадцать, которые повествуют о Воскресении Христовом, но либо у Евангелия от Марка действительно было какое-то длительное завершение, которое продолжение, до нас не дошедшее, либо они ориентировались совсем на другие сведения, на свои собственные воспоминания в случае Иоанна или Матфея, но вот тут не очень понятно.

о. Дмитрий

— Да, Алексей, это очень важный вопрос, но вот здесь я хотел бы сразу сказать, что это не только современные исследователи придумали, будто бы окончание Евангелия от Марка «неродное», как говорят, нет, это было известно уже в церковной древности, в частности, святой блаженный Иероним Стридонский уже писал об этом, что окончание Евангелия от Марка было написано не Марком и это свидетельствуется древними рукописями. И вот 8-й стих, который вы сейчас упомянули, что «никому ничего не сказали, потому что боялись» — он просто не может быть окончанием, то есть автор Евангелия от Марка, человек, как мы упомянули, обладающий литературным талантом, понятием о композиции, не мог так обрубить свое повествование, поэтому здесь опять нам остается только предполагать, возможно, что по той или иной причине настоящее окончание было утрачено или почему-то Марку не удалось написать это настоящее окончание, а нынешнее пространное окончание было составлено кем-то уже из окончаний Матфея и Луки, то есть, как вы сказали, по тем сведениям, которые известны из тех Евангелий. И нужно еще сказать, что в рукописях встречаются разные варианты этого окончания, то есть то окончание, которое теперь в наших изданиях Нового Завета называется пространным эпилогом, можно еще встретить: краткий эпилог, например, наши слушатели могут увидеть в магазинах церковной литературы продается такое параллельное издание греческого и русского текстов Нового Завета, причем русский дается в переводе епископа Кассиана Безобразова, там можно прочитать и пространный эпилог, который у нас у всех на слуху, и краткий, но тем не менее нужно понимать, что ни тот, ни другой не являются частью настоящего оригинального текста, окончание которого утеряно, но в любом случае мы должны сказать, что Евангелие от Марка, оно наиболее кратко описывает события Воскресения и то, что после него. И дальше мы видим, что Евангелие от Матфея как бы отодвигает эту планку, и даже наши слушатели, знакомые с богослужением, могут заметить, что по количеству текстов евангельских, которые читаются на всенощном бдении и Евангелие от Луки и от Иоанна наиболее пространно описывают события после Воскресения.

А. Пичугин

— В чем уникальность повествования Евангелия от Марка, какие моменты из земной жизни Спасителя мы встречаем только в Евангелии от Марка и более нигде или наиболее полно им раскрываются?

о. Дмитрий

— Да, это очень хороший вопрос, теперь мы можем сказать о Евангелии от Марка в целом. Во-первых, я бы хотел начать этот разговор с того, что упомянуть в принципе в целом о композиции Евангелия от Марка, как я уже сказал, это Евангелие, как признают и признавали многие его читатели, исследователи, даже если не брать тот факт, что оно является частью нашего христианского Священного Писания, должно быть помещено в ряд выдающихся произведений мировой литературы, потому что это не просто такой пересказ чьей-то проповеди, это действительно завершенное литературное произведение, которое нужно поместить в жанр античных биографий, (биография — я думаю, слушатели понимают — жизнеописание) и которое, судя по тому, что оно самое древнее из наших канонических Евангелий, которое внутри этого жанра биографии создало свой поджанр под названием Евангелие, а Евангелие в переводе с древнегреческого языка, мы должны на современный язык перевести, как «радостная весть». Так вот, композиция Евангелия от Марка, здесь можно приводить разные деления, я хочу привести такое самое простое деление: делится на две части, это служение Господа Иисуса Христа в Галилее до исповедания Петра, (сейчас скажем про исповедание Петра) и служение в Галилее, путь на Страсти и страдания Господа Иисуса Христа, и Воскресение Его в Иерусалиме. Таким образом получается, что в центре композиции Евангелия от Марка стоит как раз вот это исповедание Петра и, знаете, это важный аргумент в пользу того, что действительно автор Евангелия от Марка — это тот, кто общался с апостолом Петром, но поскольку писал на основании его воспоминаний, то вот в центр своего произведения, Евангелия он поставил исповедание Петра, просто два слова скажу о том, что это такое: исповедание Петра — это то, что произошло в окрестностях языческого города под названием Кесария Филиппова, когда Иисус был там со своими учениками, причем, как тоже отмечают толкователи, очень важное обстоятельство: это произошло в то время, когда Иисус не был в славе своей, то есть Он не творил многих чудес в этом городе, а население там было преимущественно языческое, и к Нему не относились там, как к чудотворцу, и Он, находясь там, спрашивает у своих учеников: «За кого Меня почитают люди?» Там отвечают и другие ученики, на что Петр говорит: «Ты Христос, Сын Бога Живого», то есть он применяет к Иисусу, к своему учителю вот этот мессианский титул, то есть он говорит фактически, что ты тот, напряженное ожидание которого наполняло все вот эти столетия иудейской истории, которые особенно обострились как раз на рубеже наших эр, тысячелетий. На что Христос отвечает ему, Он произносит знаменитые слова о том, что «ты Петр и на этом камне Я создам Церковь мою, врата ада не одолеют ее» и после этого исповедания Петра впервые вводится тема страданий Иисуса, это такое центральное событие Евангелия от Марка. А что касается того вашего вопроса, о чем говорит какая-то литературная особенность Евангелия от Марка, я бы вот хотел назвать следующее, это просто очень важно в контексте того, что мы недавно вспоминали, вот у нас недавно была в нашей памяти Страстная седмица, и мы привыкли, и это обычно можно в каких-то учебниках прочитать или услышать с амвона, или, может быть, те, кто имеет какое-то церковное образование, тоже об этом знать, что Спаситель с креста произносит семь слов, семь речений, вот если взять Евангелие в отдельности, то мы же не увидим эти семь речений, это просто сборная такая вот солянка из всех евангельских описаний страданий, вот если мы посмотрим на Евангелие от Марка, 15-ю главу, то мы увидим, что Иисус на кресте молчит и не только Он молчит на кресте...

А. Пичугин

— Есть даже термин такой: «молчание на Кресте».

о. Дмитрий

— Совершенно верно, Алексей, в самом начале 15-й главы Евангелия от Марка, когда Пилат спрашивает Иисуса: «Ты ли Царь иудеев?» Он ему отвечает: «Это ты говоришь», и после этого Он замолкает и больше вообще почти ничего не говорит. И смотрите, после этого Его спрашивают: «Почему ничего не отвечаешь, смотри, сколько против тебя обвинений». Они ведут его на казнь, распинают, издеваются над Ним, слушатели могут почитать 15-ю главу.

А. Пичугин

— Ну да, там только говорится единственное о том, что Спаситель мог сказать на кресте — это то, что: «Боже, Боже мой, зачем Ты меня оставил?»

о. Дмитрий

— Да, и это как раз пример, его единственные слова с креста, которые Он произнес: «Элои! Элои! Ламма савахфани?» — это то, что не поняли слушатели, несмотря на то, что они по идее должны были бы понять, они по свидетельству текста говорят: «Слышите, это Он зовет Илию». Действительно, вот это молчание на Кресте — это то, что уникально для Евангелия от Марка и то, что как-то совершенно по-другому представляет нам страдания Спасителя. Как отмечают исследователи, толкователи и вообще просто читатели текста: мы можем заметить, что образ Спасителя, а мы знаем, что в принципе из каждого Евангелия он, может быть, дополняется, предстает с какой-то новой стороны, то здесь образ Спасителя такой более человечный, что все-таки это действительно тяжелые страдания, во время которых Спаситель не пытается представить какое-то свое величие, не пытается показать свое превосходство, чего, может быть, мы ждем и многие бы ожидали, и в древности даже были такие еретики, которые утверждали, что Он не по-настоящему страдал, мы здесь видим настоящее страдание. И еще: в Евангелии от Марка в 39-м стихе есть слова Центуриона...

А. Пичугин

— «Воистину этот человек был Сыном Божиим».

о. Дмитрий

— Да, сотник. И тоже, кстати, это только у Марка, если я не ошибаюсь, а во-вторых, тоже характерно, что сотник — римский солдат, римский чиновник произносит эти слова, тоже для слушателей из язычников это как бы обнадеживающее: смотрите-ка, иудеи, Его ученики Его оставили, а тот, кто руководил казнью и был поражен тем, как этот человек страдает и теми событиями, о которых здесь говорится, что завеса разодралась надвое в храме, был поражен этим и исповедал его: воистину человек этот был Сыном Бога. Поэтому такие вот особенности Евангелия от Марка.

А. Пичугин

— И давайте упомянем о них буквально через минуту, у нас сейчас небольшой перерыв. Я напомню, что сегодня мы беседуем с директором Варницкой православной гимназии в Ростове Великом, священником Дмитрием Диденко. Я Алексей Пичугин, мы говорим о Евангелии от Марка и через минуту продолжим говорить.

А. Пичугин

— Возвращаемся к нашей беседе, я напомню, что сегодня, в преддверии дня, когда Церковь вспоминает апостола и евангелиста Марка мы со священником Дмитрием Диденко, директором Варницкой православной гимназии, библеистом, вспоминаем Евангелие от Марка и рассуждаем о том, чем оно отличается от других Евангелий, в чем его уникальность, и вот еще один момент, который вы хотели упомянуть перед этим небольшим перерывом.

о. Дмитрий

— Да, действительно, я хотел бы упомянуть то, что тоже можно заметить на конкретных примерах — это роль учеников Спасителя на протяжении всего Евангелия, вот в Евангелии от Марка мы видим, что ученики каждый раз проявляют какое-то непонимание того, что происходит, в качестве такого очевидного примера, который могут слушатели проверить, взяв в руки евангельский текст — это чудо, которое описывается тремя евангелистами: Матфеем, Марком и Иоанном, и которое получает немного разные оттенки. Вот я сейчас остановлюсь только на том, как оно выглядит в Евангелии от Марка и у Матфея. В Евангелии от Марка, кода ученики, отправившись одни, чтобы по просьбе Иисуса переправиться через Галилейское озеро, когда они попадают в бурю и видят, что к ним идет Иисус, они кричат от страха и думают, что это привидение, а Иисус приходит и как бы упрекает их в маловерии, говорит: «Почему вы усомнились?» То есть они такое проявляют непонимание А в Евангелии от Матфея совершенно наоборот: когда Иисус идет к ним по воде, и когда Петр идет навстречу Ему, и когда Иисус сходит к ним в лодку, они говорят: «Воистину Ты Сын Божий». Мы видим разный образ учеников, и здесь можно было бы рассуждать о том, что кто из евангелистов прав, а кто не прав, здесь все-таки мы имеем дело с литературными произведениями и нужно просто отметить, что Евангелие от Матфея и Евангелие от Марка подчеркивает разные стороны одного и того же явления, то есть, конечно, ученики за те три года с половиной, которые они провели со Спасителем наверняка прошли большой путь личностного развития, как теперь говорят и наверняка были разные реакции, ну и вот Евангелие от Марка, оно очень часто подчеркивает вот это их непонимание того, что происходит, а Евангелие от Матфея, которое, как мы сказали, пользуется всем материалом Евангелия от Марка, оно таким образом показывает другую сторону этих всех событий. И еще бы одну хотел отметить вещь, связанную тоже с Евангелием от Марка, эту тему можно встретить не у всех исследователей, но тем не менее, есть такое понятие, как «мессианская тайна», что можно об этом сказать: что если посмотреть случаи исцеления бесноватых в Евангелии от Марка, то мы обнаружим, что каждый раз Спаситель запрещает говорить им, кто Он и не только в случае исцеления бесноватых, а в принципе эта тема, с тем, что Он — Христос все время в Евангелии от Марка остается тайной и, возвращаясь к теме суда, если мы помним в Евангелии от Матфея, когда происходит суд у первосвященника и когда первосвященник спрашивает: «Ты ли Христос?» Он говорит: «Я, и вы увидите небо отверстым и ангелов Божиих, сходящих и восходящих к Сыну Человеческому», то в Евангелии от Марка Он молчит. Тоже вот пример разных сторон, разных литературных акцентов в этих Евангелиях.

А. Пичугин

— Еще если мы вернемся сейчас к событиям на кресте, Марк же не описывает, он, вернее, пишет о том, что Христа распяли вместе с разбойниками, но диалога с разбойниками нет.

о. Дмитрий

— Тема с разбойниками интересная, ведь вся история с благоразумным разбойником — это история Евангелия от Луки, в Евангелии от Матфея мы видим, что говорится, что оба разбойника поносят Иисуса, то есть мы видим такое даже прямое противоречие, а в Евангелии от Марка говорится, в 27-м стихе, что с Ним распяли двух преступников, о которых больше ничего не упоминается, поэтому тоже такая тема, которая развивается: в Евангелии от Марка просто двое преступников, в Евангелии от Матфея они уже принимают участие в этом издевательстве, а в Евангелии от Луки один из них оказывается благоразумным разбойником, здесь могут быть разные подходы к объяснению этого факта, но это просто похоже на такие разные литературные акценты.

А. Пичугин

— Но это не просто литературные акценты, мы сейчас говорим о диалоге Спасителя с разбойниками, как об одном из центральных мест нашего знания о спасении в общем, мы говорим о том, что первым в рай вошел разбойник, кто вместе с Христом всегда сидели по правую руку: мытари, блудницы, люди, которые так или иначе преступали закон, а здесь на этом как раз акцентуации нет.

о. Дмитрий

— Да, нужно тоже здесь вот что сказать: мы привыкли уже много-много лет и это началось с древности — воспринимать Евангелие, как все-таки единое целое, вот уже в древности были попытки сведения четырех Евангелий в одно, это называлось словом «диатессарон», что в переводе с греческого значит «по четырем», у нас и сейчас можно увидеть, вот в магазинах продается синопсис евангельский, то есть сведение материала четырех евангелистов в одно, это все понятно, есть книги с названием «Священная история Нового Завета», но мы же понимаем, что замысел изначальный был не такой, то есть каждый автор Евангелия писал его не потому что, грубо говоря, ему поступил заказ, что, смотрите, в Новом Завете освободилось одно свободное место, не хотите ли вы написать текст — так и никто, разумеется, не думал, что такая будет конфигурация четырех Евангелий, я к чему это говорю — что имеет смысл посмотреть на то, как идею служения и страдания Господа Иисуса отражает каждый евангелист, вот вы правильно говорите, что все это вошло и составило, и легло в основу нашего богословия, нашего понимания истории спасения, то, что называется «сотериологией» и то, что совершенно не подлежит сомнению: важность и просто огромная ценность истории с разбойником, которая меня лично всегда очень вдохновляла, и когда это читается на службе 12-ти Евангелий, мы все присутствовали на прошлой неделе — это просто действительно что-то потрясающее. Но тем не менее мы можем посмотреть и увидеть, что, конечно, Евангелие от Марка не вступает в противоречие с этой идеей, более того, если мы считаем, что Евангелие от Марка самое древнее, то получается, что Марк — это первый, кто встроил историю по страданиям Господа Иисуса Христа в общий контекст не просто Его жизни, то есть понятно, что невозможно вот так описывать Его жизнь и не сказать о страданиях, а именно в контекст Его служения, искупления и спасения человеческого рода, и поэтому мы видим, что Матфей и Лука добавляют какие-то к ней детали, но все-таки впервые это произошло в Евангелии от Марка, и вы очень правильно упоминаете, что действительно, в окружении Иисуса были мытари, фарисеи, блудницы, это очень важная тема, которую опять же, впервые вводит Марк и она очень важна для тех, кто составит большинство членов христианской Церкви, для выходцев не из иудейской среды, а для граждан Римской империи, для которых весь Ветхий Завет и все это является не более, чем такой вот историей, которую нужно знать, чтобы понимать Евангелие, но которая не является их личной историей.

А. Пичугин

— Мне вспоминается знаменитое стихотворение Гумилева: «...чтобы войти не во всем открытый протестантский прибранный рай, а туда, где разбойник, блудница и мытарь мне крикнут: Вставай!» Есть еще один момент в Евангелии от Марка, на который обращал внимание знаменитый библеист, Доминик Кроссан в своей книге «Последняя неделя», где он анализирует, достаточно большое внимание уделяет в своей книге Входу Господню в Иерусалим, и он опирается именно на Евангелие от Марка почему-то, не на Матфея, вообще все евангелисты описывали Вход Господень в Иерусалим, но Кроссан опирается именно на Евангелие от Марка, судя по всему, потому что он как-то наиболее ярко этот момент описал.

о. Дмитрий

— Ну да, конечно, люди, которые знакомы с историей появления Евангелия, конечно, придают особую ценность Евангелию от Марка, которое согласно теории двух источников все-таки было, легло в основу Евангелия от Матфея и Луки и вот еще почему, когда говорят о страданиях, какую здесь особенную ценность может играть Евангелие от Марка: вождь и основатель протестантизма Мартин Лютер вообще называл Евангелие от Марка «повествованием о Страстях с длинным введением». Дело в том, что Евангелие от Марка самое короткое, в нем всего 16 глав, но 16-я глава, как мы сказали, вообще представляет всего несколько стихов, и повествование о страданиях начинается уже в 11-й главе. Конечно, с Мартином Лютером нельзя согласиться, потому что если это только повествование о страстях — это обесценивает все начало Евангелия, но тем не менее нельзя не отметить, что евангелист Марк очень большое значение придает страданиям, начиная с Входа Господня в Иерусалим, и мы можем себе представить, что как будто бы в этот момент повествование замедляется и как будто, пользуясь современной терминологией, происходит зум, как будто камера так наезжает и начинает все показывать гораздо более подробно. И вот, если мы смотрим на повествование Евангелия от Марка, то мы видим действительно подтверждение того, что оно в основе наших всех евангельских историй и что касается Входа в Иерусалим, то здесь нет никакого уникального материала, но, Алексей, все-таки и упомянутый Кроссан возможно не просто так берет именно Марка, не только по тем причинам, о которых я сказал, потому что мы видим дальше при описании событий, которые у нас теперь богослужебно соотнесены с Великим Понедельником, мы видим вот такой уникальный материал Евангелия от Марка, это в 11-й главе с 12-й по 14-й стих то, что называется «проклятие смоковницы» — это есть только в Евангелии от Марка.

А. Пичугин

— Я напомню, что сегодня мы беседуем со священником Дмитрием Диденко, директором Варницкой православной гимназии. Мы сейчас вернемся к смоковнице, но меня очень интересует момент, который я прочитал у Кроссана и которому не могу найти объяснение: он почему-то, опираясь на Марка, хотя у Марка нет этого, пишет о том, что Спаситель входил в Иерусалим с одной стороны, на осле въезжая, а с другой стороны, во славе своей на коне въезжал пятый прокуратор Иудеи Понтий Пилат, и вот этот Вход Господень в Иерусалим как бы карикатурно повторял вот этот торжественный въезд прокуратора, обесценивая его, насколько я понял мысль Кроссана, но я нигде не могу найти подтверждение у Марка, откуда он это взял, тоже не могу понять.

о. Дмитрий

— Это в принципе такая, мне кажется, одна из попыток какой-то интерпретации культурной, может быть, литературной евангельских событий и, с одной стороны, этому вполне есть место, а с другой стороны, действительно, ну потому что каждый человек, каждый читатель, который взаимодействует с текстом, он все равно формирует свое собственное представление, и он имеет право на это представление, с другой стороны, конечно, никакого подтверждения этому нет и быть не может в Евангелии, и вообще кажется, что попытки каким-то образом как-то придать Иисусу, Его словам, Его служению более какой-то такой политически, не знаю, уместно ли здесь это слово, но такой, более актуальный для тех времен контекст, они, мне кажется, имеют место быть, но все-таки безосновательно. Я уже упоминал, что были попытки в древности составлять, соединять Евангелия, все четыре, вот еще были интересные такие штуки в древности, которые назывались поэтическими парафразами, переложениями Евангелия, вот этих парафразов известно несколько, и они более были развиты на латинском Западе, например, один из самых ярких авторов — это пресвитер, живший во времена императора Константина в 4-м веке в Испании Гай Ветий Аквилин Ювенк, который сделал поэтический парафраз — переложение всех четырех Евангелий, сведя их воедино, и вот я просто к чему это упоминаю: что у него тоже можно заметить вещи, которым нет основания в Евангелии, потому что для того, чтобы что-то поэтически переложить, нужно насытить текст художественными образами, интерпретациями, и там много можно увидеть, например, что Иисус там гораздо более чаще осуждает иудеев, чем это есть в евангельском тексте, такие события, как Вход в Иерусалим и другие описаны гораздо более красочно, но вот здесь в данном случае какое-то противопоставление Иисуса и Пилата мне кажется неуместным, потому что это как будто бы входит в диссонанс с тем, что мы видим в Евангелии, потому что действительно, вот когда иудеи привели Иисуса на суд к этому Пилату, то это была их идея противопоставить вот этого человека, которого мы к тебе привели даже не столько самому Пилату, сколько римской администрации и лично императору, но Иисус сам не поддерживает это, и если верить Евангелию от Иоанна, и Пилат понимает, что это не так, поэтому именно с точки зрения текста, ну и как-то лично мне эта идея не близка.

А. Пичугин

— Что касается смоковницы, тут достаточно сложно поддается это нашему осознанию, поскольку, далее я процитирую: «Увидев вдали смоковницу, покрытую листвой, Он пошел к ней посмотреть, нет ли на ней плодов, но подойдя, не нашел ничего, кроме листвы, для плодов было еще рано. Тогда Иисус сказал ей: „Так пусть никто не ест твоих плодов вовеки“, и ученики это слышали». Понятно, что, наверное, Спаситель был голоден, но Он точно также знал, что никаких плодов еще быть не может, мы же в июне не надеемся найти на антоновке какие-то яблоки.

о. Дмитрий

— Да, и мне вот очень близка такая позиция, потому что, Алексей, мы с вами знаем, что это не единственное такое место в Евангелии, которое сложно поддается толкованию и мне близка такая позиция при ответе на такие вопросы, что далеко не все можно и даже я вот скажу: нужно пытаться объяснить. И есть много попыток истолковать это место, но лично мне ни одна из них не близка, то есть мне как-то хочется немножко отойти в сторону, ну сказать: да, это место есть в Евангелии и есть разные традиции его толкования, но как-то такого объяснения, которое бы полностью удовлетворило меня лично и, я знаю других людей, нет, это не делает, даже для меня лично это не означает, что это место нужно выкинуть или вот как можно было бы сказать: «ну, наверное, это место является более поздней вставкой» — это что-то, что дает понять, что евангельский текст глубже и шире, чем любое систематическое его толкование, то есть не все, как вот в жизни любого человека не все поддается такой систематизации, во всем мире не все поддается, так и, конечно, в евангельском тексте. Но единственное, на что я хотел бы обратить внимание: внутри повествования Евангелия от Марка что происходит, после того, как Господь входит в Иерусалим, вот такие последовательные события: сначала Он входит в Иерусалим и сразу выходит обратно в Вифанию, в близлежащее селение по Евангелию от Марка, затем на следующий день Он опять идет обратно в Иерусалим, по дороге происходит проклятие смоковницы, а когда Он входит в Иерусалим, то Он совершает сразу изгнание торгующих из храма и опять потом выходит из города, и на следующий день опять они входят и видят, что смоковница засохла, и дальше тоже они рассуждают об этой смоковнице, почему она засохла, и Спаситель говорит, что нужно иметь веру Божью и так далее. Я на что хочу обратить внимание: что то, что Спаситель делает после Входа в Иерусалим — это похоже на какое-то подведение итогов, во-первых, Он не хочет даже на ночь там оставаться, потому что сам этот город, его атмосфера Ему, видимо, неприятны, а во-вторых, как будто происходит подведение такой финальной черты, то есть смоковница засохла, жалко дерево, конечно, происходит изгнание торгующих, как-то оказывается, что самое священное место с точки зрения иудеев стало ни много ни мало, по словам самого Спасителя вертепом разбойников, и дальше все другие появления Спасителя в Иерусалиме, они связаны с тем, что называется искусительными вопросами и обличительными речами, Господь еще и произносит в Евангелии от Марка такую длинную обличительную речь против книжников и фарисеев, то есть вот для меня это не то, что я бы назвал объяснением истории именно почему так со смоковницей, но все-таки для меня это вписывается в контекст такого вот суда, подведения итогов и причем суда не в плане вынесения приговора, что тоже важно для Нового Завета, что под судом понимается не просто, даже не вынесение приговора и назначение наказания, а суд именно как мнение, вот мнение Спасителя об Иерусалиме и об этой смоковнице, может быть, как образе Иерусалима, как говорят толкователи, вот таково.

А. Пичугин

— Евангелист Марк безусловно важнейшая фигура для части Западного мира, Венецианская республика, символом которой является лев, в свою очередь символизирующий евангелиста Марка, она распространилась благодаря своим связям и торговле, и, конечно, военным походам очень широко и поэтому мы много где в Европе встречаем льва, который символизирует евангелиста Марка, почему именно лев?

о. Дмитрий

— Я не знаю, это тоже вопрос художественных каких-то толкований, но известно, что есть такая фраза в Ветхом Завете: «лев Иудин», которая считается одним из таких мессианских прообразов, но вот так точно сказать именно почему лев является символом Марка не могу, но зато я могу прокомментировать историю с Венецией. Конечно, настоящий евангелист Марк никакого отношения к Венеции не имеет.

А. Пичугин

— Безусловно, считается, что мощи его находятся.

о. Дмитрий

— Интересно сказать, что Венеция — это город, который не имеет никакого античного предшественника, то есть он возник на пустом месте, где не было никакого города и, конечно, во времена апостолов никто там не мог быть, но зачем понадобился евангелист Марк — это пример такого, как бы сказали: абьюза и использование авторитета апостолов в чисто светских целях, то есть поскольку Венеция была торговым конкурентом Византии, Константинополя в частности, то естественно им тоже нужно было какое-то религиозное обоснование того, почему, собственно, Венеция должна играть какую-то важную роль: а вот у нас, смотрите-ка, мощи апостола Марка и давайте-ка наша главная площадь будет называться в честь апостола Марка и собор наш и так далее. А с другой стороны, и сам Константинополь тоже, который был совершенно маленьким и незначимым городком во времена Римской империи, тоже пытался обосновать свою важность при помощи...

А. Пичугин

— В 9-м веке, когда мощи евангелиста Марка оказались в Венеции, Константинополь-то был одним из величайших городов.

о. Дмитрий

— Да, но я имею ввиду, что когда Константинополь стал столицей Византийской империи и когда был такой явный перекос в сторону восточной половины и в частности это было во времена такого наиболее, может быть, острого кризиса на тему первенства, когда Халкидонский собор принял свой знаменитый канон, говорящий, что Константинопольский патриарх должен занимать второе место после Римского Папы, то вот Константинополю тоже понадобилось такое обоснование своего апостольского происхождения, которое, судя по всему, тоже не имеет под собой исторического основания. Я к чему это говорю: что мы ценим евангелиста Марка не за то, что можно встретить его образы часто и не за то, что он, может быть, как думали или не думали средневековые венецианцы, принял участие в истории города, а именно за его огромную заслугу в создании жанра Евангелия и за то, что он является таким вот вратарем, привратником Нового Завета, за то, что он таким вот является проводником для всех нас, для читателей в мир Нового Завета, в жизни и служении Господа Иисуса Христа, таким заботливым проводником, который все объясняет, показывает. И последнее, что хотел еще сказать, что образ таких недалеких, непонимающих учеников, которым терпеливо все объясняет Спаситель, он так обнадеживает читателей Евангелия от Марка, что, может быть, читатель, который совершенно незнаком ни с чем, ни с Ветхим Заветом, ни вообще с контекстом эпохи, ну вот он как бы себя так ассоциирует с этими учениками, которые тоже ничего не понимают и думает, что как хорошо, что такие, как я, непонимающие, тем не менее могут быть такими близкими к Спасителю

А. Пичугин

— Спасибо большое за этот разговор. Я напомню, что в преддверии дня, когда Церковь вспоминает апостола и евангелиста Марка, о нем и о его Евангелии мы говорили со священником Дмитрием Диденко, директором Варницкой православной гимназии. Я Алексей Пичугин, мы прощаемся, до новых встреч, всего доброго и будьте здоровы, до свидания.

о. Дмитрий

— Спасибо большое, Алексей, до свидания.