Главная › Программы › Светлый вечер › Семейный час

«Единство супругов». Священник Дмитрий Лаврентьев

У нас в гостях был клирик храма Успения Пресвятой Богородицы в Сингапуре священник Дмитрий Лаврентьев.

Мы говорили о значении евангельских слов: «и будут два одною плотью»: о каком единстве здесь идет речь, и насколько оно достижимо.

Ведущие: Александр Ананьев, Алла Митрофанова

А. Ананьев

— И снова здравствуйте, и снова добрый вечер, и снова за семейным столом с чашкой чая (с чем у тебя чай, с бергамотом?) ведущая Алла Митрофанова...

А. Митрофанова

— Чай у меня с сахаром. Ведущий Александр Ананьев.

А. Ананьев

— А у меня без сахара, и не чай. И сегодня мы хотим поговорить с вами на невероятно интересную тему в программе «Семейный час» — тему, о которой я часто думаю. Если Господь заповедовал нам — тем, кто живет в одном доме, под одной крышей, в одном венчанном браке с одной общей целью: построить семью, вырастить детей вместе, рука об руку прийти ко Христу, — Он заповедовал нам быть не просто двумя людьми, которые любят друг друга, вовсе нет, Он заповедовал нам быть двоим в плоть едину. Почему же Господь создал нас такими разными? Почему мужчины и женщины, они словно две непересекающиеся вселенные? И даже воспитанные в одной культуре, говорящие на одном языке, а также обладающие опытом общения на ряде других языков, с легкостью говорящие (вот говорю сейчас конкретно об Алле Сергеевне Митрофановой) на португальском, на немецком, на французском, на итальянском блестяще...

А. Митрофанова

— Что ты придумываешь?

А. Ананьев

— На мужском языке говорить она не может зачастую. В то же время я тоже с трудом понимаю женский язык. Мы настолько разные, что нам порой непросто быть рядом, не то что быть единым целым. А давайте возведем это в невероятную степень — давайте представим, что на месте Аллы Сергеевны... ну не на месте Аллы Сергеевны, что Алла Сергеевна из абсолютно другой культуры, из абсолютно другой страны земного шара, человек с абсолютно другим менталитетом — а тогда как? Тогда вообще все невозможно? И тут Господь приводит в студию, светлую студию радио «Вера», замечательного, невероятно интересного молодого священника. У нас здесь часто бывают батюшки и из Москвы, из Московской области, из Ярославской области, но такого, чтобы к нам приезжали так издалека... У нас даже из Европы, по-моему, были.

А. Митрофанова

— Конечно. Но из Филиппин еще ни разу.

А. Ананьев

— Из Филиппин еще не было. Тысячи Филиппинских островов — вечное лето, землетрясения, от которых качаются супермаркеты, цунами, не всегда благополучная экономическая обстановка, — именно там строит храмы, создает приходы, клирик храма Успения Пресвятой Богородицы в Сингапуре, священник Дмитрий Лаврентьев. Добрый вечер, отец Дмитрий.

Иерей Дмитрий

— Добрый вечер, дорогие друзья.

А. Ананьев

— Здравствуйте. Давайте начнем с общего философского, глубокого и самого трудного: что же имеет в виду Господь, заповедуя нам быть в плоть едину? Есть разные мнения, я сразу начну: в плоть едину — ну это как бы просто с одинаковым штампом в паспорте — одна версия. Вторая версия — она исключительно физиологическая: чтобы мы, будучи вместе, рожали детей. И вот отсюда, собственно говоря, плоть. А третья версия — это действительно духовное, душевное, в том числе и физическое единение.

Иерей Дмитрий

— Так, ну что же, с гипотетической и с этой богословской частью я, наверное, справлюсь. А вот с практической — я не самый репрезентативный священник для вас, потому что мы недавно женаты с моей супругой, хотя успели уже...

А. Ананьев

— Недавно — это сколько?

Иерей Дмитрий

— Три года. Из них...

А. Ананьев

— Позвольте пожать вам руку, дорогой отец Дмитрий, потому что мы с Аллой Сергеевной женаты тоже три года.

Иерей Дмитрий

— Вот видите, как здорово. Но дело в том, что почти полтора из этих трех я живу в Москве, а она на Филиппинах.

А. Ананьев

— Вот тебе и в плоть едину.

А. Митрофанова

— Да, испытание. Причем вы улетели в тот момент, когда ваша супруга ждала, когда вы ждали вместе второго ребенка, и дочка родилась уже без вас, получается, и вы были здесь, запертые пандемией в Москве. И я не очень понимаю как ваша жена, притом что вы улетали — старшему сыну было сколько, 9 месяцев?

Иерей Дмитрий

— Да, ну не было года точно.

А. Митрофанова

— Не было года. То есть грудной ребенок на руках, она ждет второго, и тут муж отрезан от семьи оказывается, и внезапно его еще и рукополагают в Москве.

Иерей Дмитрий

— Внезапно несколько, да, это произошло. Ну в целом само испытание, там была несколько безвыходная ситуация. И моя жена должна была лететь со мной. Но ее <термин на иностранном языке> — акушер, она не разрешила ей лететь — там был последний месяц, очень тяжелая беременность, а мне лететь было необходимо. Она тоже должна была, но как-то так не сложилось. Но дело в том, что это несколько проще именно для людей той культуры, потому что у них, в принципе, практика такая существует, и в их менталитете это нормально. Главное, чтобы в семье был мир, любовь, уважение, и очень часто кормилец находится за пределами Филиппин.

А. Митрофанова

— А, то есть люди выезжают на заработки, и в семью пересылают средства к существованию.

Иерей Дмитрий

— Я не признаю это нормой, но в целом, мне кажется, конечно, есть тенденция такая там. На Филиппинах это встречается очень часто.

А. Митрофанова

— Подождите, если позволите, вопрос, который меня в таком случае действительно очень интересует. Вы в сингапурском храме клириком назначены...

Иерей Дмитрий

— Да, похоже на то.

А. Митрофанова

— Сингапур — это какая-то другая вселенная, как рассказывают люди, которые там бывали. Наслышана о сингапурской библиотеке от директора нашей Российской государственной библиотеки, то есть крупнейшей библиотеки России, одной из крупнейших в мире. Он с таким восторгом несколько лет назад рассказывал, как выстроена работа библиотеки в Сингапуре — он говорит, это просто космический корабль, это что-то невероятное, это несопоставимо ни с одной другой системой в мире. Фактически к любому тексту с другого конца вселенной посетитель сингапурской библиотеки может в короткое время получить доступ. И сейчас вы рассказываете о бедности, вынуждающей филиппинских отцов выезжать на заработки в другие страны.

Иерей Дмитрий

— Не всегда, к слову сказать, отцов.

А. Митрофанова

— Не всегда отцов.

А. Ананьев

— Просто мужчин, полагаю.

Иерей Дмитрий

— Не всегда мужчин.

А. Митрофанова

— Иногда и женщин, судя по всему.

Иерей Дмитрий

— Даже чаще, потому что в целом-то по миру котируются няни.

А. Митрофанова

— Да, и у нас это тоже.

А. Ананьев

— У наших друзей няня с Филиппин — обаятельнейшая женщина.

А. Митрофанова

— Замечательная женщина, да.

Иерей Дмитрий

— Они, во-первых, смиренные такие, спокойные, ориентированы на семью и на благополучие, какой-то внутренний мир, тишину, неконфликтные и с прекрасным английским, поэтому...

А. Ананьев

— «Филиппины. Поставщик нянь с 1936 года».

А. Митрофанова

— То есть это, получается, очень серьезное расслоение: одна жизнь в Сингапуре, другая жизнь на островах.

Иерей Дмитрий

— Да, и где-то в промежутках жизнь в России — типа такой XX, XXI, XXII век.

А. Митрофанова

— Понятно. И в таком случае действительно часто бывает, что семья раздроблена.

Иерей Дмитрий

— А по поводу библиотеки я возьму на заметку.

А. Митрофанова

— Кстати, да.

Иерей Дмитрий

— Потому что в целом-то да, мне интересно, что там, и библиотеками я интересуюсь.

А. Ананьев

— А вот мне интересно, как так получается, что если с преподавателем литературы МГИМО начать говорить о семейной жизни, то не замечаешь, как ты начинаешь говорить о библиотеке. Вот не совсем мне понятно.

А. Митрофанова

— Все, я молчу, молчу, до конца программы я вот все убираю...

А. Ананьев

— Да, Алла Сергеевна 18 лет преподает литературу в МГИМО.

Иерей Дмитрий

— О, я преклоняюсь.

А. Митрофанова

— Ну это не имеет отношения к программе, всё, давайте мы сейчас не будем об этом.

Иерей Дмитрий

— А я уже хотел бы, и МГИМО, и литература — для меня это как-то так, если оно в одном сошлось, то все.

А. Ананьев

— Видите, отец Дмитрий, у меня не было шанса: встретив эту женщину, я понял, что отпускать невозможно.

А. Митрофанова

— Подождите...

Иерей Дмитрий

— Конечно. И не отпускайте.

А. Митрофанова

— Она сама не уйдет никуда.

А. Ананьев

— У нас ипотека вообще.

Иерей Дмитрий

— Ну все... Вот вам плоть едина.

А. Митрофанова

— Получается, что действительно, филиппинские семьи, они привыкли к тому, чтобы быть раздробленными, и при этом все равно какое-то единство сохраняется. Или все-таки не сохраняется?

Иерей Дмитрий

— А вот тут мы выходим уже, мне кажется, на размышление более философское: является ли семья, в которой партнеры живут далеко друг от друга, раздробленной? И мы мыслим семью и единство семьи в единстве именно каком-то географическом и физическом даже? Вот в этом, понимаете, ошибка, которую допускает сейчас большинство в отношениях между мужчиной и женщиной. Или семья есть единство некоего другого характера?

А. Митрофанова

— А какого?

А. Ананьев

— Какого?

Иерей Дмитрий

— Единство интересов, единство ответственности, единство самоотдачи, самоотверженной отдачи — вот мне кажется, так.

А. Митрофанова

— То есть есть сейчас такое явление, называется: гостевой брак — оно немножко про другое, судя по всему.

А. Ананьев

— А ты-то откуда знаешь об этом? Ну я вообще не в курсе. Алла Сергеевна, ваше МГИМО нас удивляет. Рассказывайте, да.

А. Митрофанова

— Ну это к университету не имеет никого отношения. Гостевой брак — когда люди договариваются, ну вроде как они даже могут быть женаты, они договариваются (ну если правильно понимаю эту форму, поскольку я никогда на практике, естественно, с этим не сталкивалась), чтобы минимально друг друга напрягать, приезжать друг к другу время от времени в гости в удобное время, проводить вместе там какой-то досуг, делать друг другу приятное, ну и дальше разъезжаться опять каждый по своим делам, чтобы не создавать дискомфорт.

А. Ананьев

— Это о сохранении личной территории, личного пространства.

А. Митрофанова

— Это совсем про другое, получается. То, о чем говорите вы, в ваших словах сразу вот есть этот момент, связанный с жертвенностью.

Иерей Дмитрий

— Могут быть точки пересечения, тут вопрос в мотиве.

А. Митрофанова

— А вот мотив какой? Вот та форма, о которой рассказываете вы, часто встречается на Филиппинах.

Иерей Дмитрий

— Интенция. даже так скорее, правильнее сказать: у тебя желание отдавать или желание брать. И я не знаю, конечно, о гостевых браках. Как формат, мне кажется, допустимо, если у вас единство цели. А единство цели и единство понимания веры, вот что во Христе единым вы движетесь. Может быть, в связи с обстоятельствами как-то вы не можете жить вместе, но у вас есть ответственность перед вашими детьми, и ни в коем случае вы не ставите свое благополучие выше интересов семьи.

А. Митрофанова

— Но та ситуация, в которой вы сейчас оказались, она вынужденная, это не ваш выбор.

Иерей Дмитрий

— Безусловно.

А. Митрофанова

— Вы оказались заперты в Москве.

Иерей Дмитрий

— И мне очень нравится, как в этой ситуации ведет себя моя жена.

А. Митрофанова

— А как?

Иерей Дмитрий

— С пониманием. Дело в том, что, когда я уезжал в Москву, это был довольно серьезный кризис в моей жизни. И сейчас, когда я стою на пороге — через месяц я лечу обратно. Сегодня, кстати, день рождения моей дочки.

А. Митрофанова

— Ой, мы вас поздравляем!

Иерей Дмитрий

— Да, спасибо.

А. Ананьев

— Имя красивое — Аврора, вторая дочка.

Иерей Дмитрий

— Анна-Аврора, годик ей сейчас исполнился. Я еще пока что не видел ни разу. Ну по Вотсапу.

А. Митрофанова

— По Вотсапу. То есть она родилась без вас, вы больше года уже в Москве.

Иерей Дмитрий

— Да.

А. Ананьев

— «Семейный час» на светлом радио. Алла Митрофанова, Александр Ананьев. И замечательный священник с загадочных Филиппин, клирик храма Успения Пресвятой Богородицы в Сингапуре, священник Дмитрий Лаврентьев, сегодня рассуждает вместе с нами о том, какие же мы разные и все-таки мы вместе. Я вспомнил, откуда я знаю эту фразу, Алла Сергеевна: где-то в конце 90-х на большом телевизоре была большая реклама, я не помню, реклама чего...

Иерей Дмитрий

— Я тоже припоминаю это.

А. Ананьев

— Но она была, уж простите мне, уважаемые руководители любимого радио «Вера», я все-таки опишу этот ролик, раз я об этом сказал: там синее небо, облака, радуга, на радуге сидят бес и ангел, качают ножами...

Иерей Дмитрий

— Да.

А. Митрофанова

— Ужас какой.

А. Ананьев

— И говорят: какие же мы разные, и все-таки мы вместе.

Иерей Дмитрий

— Я кажется, даже вспомнил, чего она, но я не скажу.

А. Ананьев

— Иногда семья воспринимается мной именно вот так: какие мы разные, и все-таки мы вместе. Конечно же, жена — это ангел, а к себе вечно много вопросов.

А. Митрофанова

— У жены другая картина мира в таком случае: к себе очень много вопросов, а муж, конечно, ангел.

А. Ананьев

— И правильно. Отец Дмитрий, было ли у вас внутри то ощущение, которое мне хорошо знакомо, которое можно выразить одним вопросом: почему мы такие разные?

Иерей Дмитрий

— Нет.

А. Ананьев

— Это потрясающе, потому что... А на каком языке вы общаетесь?

Иерей Дмитрий

— По-английски. Но мы действительно очень разные. Простите, я вас перебил. Дело в том, что языковой барьер и даже культурный скорее барьер, он иногда кажется довольно высок, но это в тоже время твое личное пространство. И оно, в принципе, преодолимо — ты можешь выйти за его границы, когда уже переходишь на язык эмоций, на язык любви, взаимопонимания — ты понимаешь, когда твоей жене больно, когда ей тяжело. И как-то не нужно вместе изучать античную философию и говорить языком Платона, когда ты как бы разделяешь с ней, ты хочешь ей помочь, ты хочешь отдать опять же.

А. Ананьев

— И получается, единственное, что вас разделяет — это то, что ваша супруга занималась джиу-джитсу, а вы боксом.

Иерей Дмитрий

— Тайским.

А. Ананьев

— Тайским?

Иерей Дмитрий

— Но мы потом поменялись.

А. Ананьев

— У Алечки есть знакомая, она сейчас о ней расскажет, которая однажды призналась в удивительной штуке, и эту же штуку я сейчас услышал у вас. Мне показалось, что... Хотя я могу ошибаться, отец Дмитрий. Мне показалось, что вы рады тому, что вы не говорите на одном родном для вас обоих языке. Потому что вот эта языковая преграда становится в ряде ситуаций спасательной палочкой и помощью в том, что каких-то конфликтов просто не возникает, потому что вы их сформулировать не можете.

Иерей Дмитрий

— Или можем, но как бы оба делаем такой вид, что как бы, может быть, и не стоит.

А. Ананьев

— «Я не понял, что ты сказала».

Иерей Дмитрий

— И это дает тебе момент, когда первый запал, он, может быть, стихает, и ты потом спокойно это обсуждаешь.

А. Митрофанова

— Вот. Второй раз слышу об этом удивительном явлении. Моя подруга, действительно удивительная и замечательная, которая вышла замуж за коренного немца, соответственно, его родной язык немецкий, она немецкого не знает вообще...

А. Ананьев

— Причем я даже уточню: она утонченная, образованная, красотка вот такая ослепительная, он — немецкий рок-н-рольщик.

А. Митрофанова

— Она обожает его музыку. То есть у них есть общее смысловые поля, пересечения и так далее — то есть, там не на пустом месте все это получилось, а действительно родство душ. Но он не знает русского, она не знает немецкого, общаются они друг с другом, как она сама говорит, на техническом английском.

А. Ананьев

— Это тот английский, на котором общаются летчики в небе.

А. Митрофанова

— И когда я у нее спрашиваю: как это возможно? Мне так важно мужу высказать, сколько у меня там, вся моя палитра чувств и эмоций, чтобы он понял меня до мелочей. И если любой другой язык возьму — я же не билингва, любой другой язык учу с какого-то момента и не владею им настолько, насколько русским, а и русским-то иногда с трудом владеешь, и не могу выразить всего, что хочу. Она говорит: ты не представляешь, какое это спасение, наш технический английский. Потому что, помимо всей этой своей внутренней сложности, которую ты выливаешь на мужа на родном языке, ты благодаря тому, что не можешь этого сделать на английском, еще уберегаешь его целого ряда замечаний и колкостей, которые можешь обронить и не заметить. А он поранится и заметит, и запомнит, и потом какое-то время его еще это будет тяготить. Мы, говорит она, от этого избавлены. И я, конечно, задумалась крепко.

Иерей Дмитрий

— Ну тут, как и у всякой вещи, есть и оборотная сторона. Иногда хочется и поделиться своими впечатлениями от стиха там Мандельштама или еще что-нибудь, и это...

А. Ананьев

— Ну с вашей любовью к литературе — да.

Иерей Дмитрий

— На это есть друзья. Нет, мы развиваемся вместе. Просто дело в том, что это все инструментарий, а суть в другом — суть в единстве, даже, если хотите, метафизическом. После венчания вы в плоть едину — вы единое целое, это брак, отдельный организм, он уже все, навсегда существует. Вы вместе. Это очень интересно.

А. Ананьев

— Даже несмотря на то, что органы в этом едином организме принципиально разные там — нога и ухо, и в общем, довольно сложной найти общий язык, между ними еще и расстояние огромное, но тем не менее, да, гораздо важнее, чем общее языковое прошлое, общее духовное прошлое. Вы, благодаря вашей маме, были фактически вот с 11 лет в Церкви, там, конечно, не сразу вы прочувствовали, поняли и осознали, у вас был свой опыт, но все равно вы росли в культуре христианской. Даже я, крестившись в 40 лет, я осознаю, что я рос в культуре христианской — и в 9 лет я рисовал храмы, там в 11 там тоже о чем-то таком размышлял, и я рос в этой культуре. Ваша прекрасная супруга тоже в христианской? Филиппины...

Иерей Дмитрий

— Филиппины — католики.

А. Ананьев

— Филиппины — католики. Вот я прямо это, слушайте, а для меня это была такая экзотика.

Иерей Дмитрий

— Ну да, но не совсем. Поэтому нет такого, в принципе, барьера.

А. Ананьев

— Слушайте, а в чем разница? В чем разница вот в менталитете именно православном и католическом? Причем не просто католический, я предполагаю, что католики...

Иерей Дмитрий

— Колониально-католический, скорее так.

А. Ананьев

— Да, католики Соединенных Штатов Америки и католики Филиппин — это другая, совершенно разная история.

Иерей Дмитрий

— В чем разница между католиками Соединенных Штатов Америки и Филиппин, я не знаю.

А. Ананьев

— Между вами, вот именно в этом отношении.

Иерей Дмитрий

— Между нами? Да я не берусь прямо так экстраполировать, наверное, целые деноминации. Но между нами... Мне очень нравится в них живая такая, искренняя вера, которая абсолютно органично вписалась в русло православия и в традицию. Она так с большой радостью и молитвослов читает, и все эти вещи. Но, помимо этого, она с самого начала нашего знакомства, я помню, всегда молилась, и как-то это так меня так вдохновляло, как они искренне разговаривали.

А. Митрофанова

— А Мэри приняла православие, ведь верно, до вашего венчания еще?

Иерей Дмитрий

— До венчания, безусловно, да, она приняла православие. Причем, по-моему, она настояла, чтобы ее перекрестили.

А. Митрофанова

— Даже так, хотя это не обязательно.

Иерей Дмитрий

— Вовсе нет, да, но если у человека есть сомнения, то...

А. Митрофанова

— Вот правда, получается, для нее сейчас через вас открывается новый мир, вот эта вот вселенная православия.

А. Ананьев

— Осмелюсь предположить, что это взаимный процесс.

Иерей Дмитрий

— Совершенно верно, это взаимный процесс.

А. Митрофанова

— А в чем он выражается, этот взаимный процесс? Вот вы сказали, она удивительно искренне молилась. Что вы для себя через супругу открываете в духовной жизни?

Иерей Дмитрий

— Да в любой жизни, знаете, брак — это возможность посмотреть на себя, как в зеркало, со стороны, на свое отношение к человеку бесконечно близкому, увидеть себя в нем. И это, ну это малая Церковь, потому что мы развиваемся на пути ко Христу. Если мы не забываем о том, что есть Творец и Спаситель, то мы движемся к Нему, и это движение, оно бесконечно, мы можем двигаться к Нему. Он бесконечно велик, и мы бесконечно можем развиваться. А инструмент этого развития, если позволите сказать так, инструмент — это вот супруг. Это приятно. Развиваться всегда приятно.

А. Ананьев

— Вопрос категоричный в своей прямолинейности. Скажите, пожалуйста, отец Дмитрий, насколько я знаю, священник, к которому за благословением на брак обращается пара (поправьте, если я ошибаюсь), должен оценить, насколько эти двое подходят друг другу — по возрасту, по социальному уровню, по культурному какому-то уровню. И если он видит, что ну вот сейчас ребята совершат ошибку — слишком уж они разные, он оставляет за собой право сказать: подождите, дайте время, не спешите с браком, разберитесь, действительно ли вы подходите друг другу. Потому что он видит, что они разные.

Иерей Дмитрий

— Не знаю, берется ли какой-нибудь священник так судить. А в Москве с этим вообще сложно. Здесь сказал: подождите, — они за угол пошли, там другой храм.

А. Ананьев

— Ну так если уж люди пришли за благословением, для них это важно, вообще мнение духовника, мнение священника.

Иерей Дмитрий

— Ну вообще если мы живем в практике христианской общины, то для священника ни тот, ни другой не загадка, и он с ними ведет духовную работу уже давно. И ну это, как правило, вопрос и решение взвешенные.

А. Ананьев

— Сейчас мы прервемся на минуту, а через минуту продолжим разговор о том, хорошо это или плохо, что мы такие разные, мужчина и женщина. Вообще для меня удивительный это разговор, получается: благодаря вам, отец Дмитрий, я понимаю, что это так здорово, что мы разные.

Иерей Дмитрий

— Конечно.

А. Ананьев

— И то, что мне вот по дороге на наш разговор казалось непреодолимой преградой и там трудностями невероятными, глядя на вас и слушая вас, я понимаю, что, ну а что? Ну все просто. Все просто, и как-то вообще все эти сложности выпадают из поля зрения.

А. Митрофанова

— Ну да, когда Христос на первом месте.

А. Ананьев

— Однако через минуту информации на светлом радио мы продолжим разговор о том, какие мы разные, как нам быть одним единым целым, что заповедано нам Богом. И о том, как ситуация с отношениями мужчины и женщины изменилась со временем, и может ли на выручку вот этим отношениям прийти армейская дисциплина, о которой отец Дмитрий знает не понаслышке. Не переключайтесь, будет интересно.

А. Ананьев

— И мы возвращаемся за семейный стол в светлую студию радио «Вера». Здесь ведущая Алла Митрофанова...

А. Митрофанова

— Александр Ананьев.

А. Ананьев

— И потрясающий собеседник, клирик храма Успения Пресвятой Богородицы в Сингапуре, священник Дмитрий Лаврентьев. Тем, кто к нам только что присоединился, напомню: через месяц, да, я правильно понимаю, вы возвращаетесь, после полутора лет ковидного заточения в Москве, к своей любимой супруге в Филиппины, где у вас подрастает второй ребенок, дочка, которой вот сегодня как раз исполняется год.

Иерей Дмитрий

— Вместе с первым.

А. Ананьев

— Вместе с первым.

А. Митрофанова

— Сыном Борисом.

А. Ананьев

— Да, и я представляю себе ваше нетерпение. Тосковали?

Иерей Дмитрий

— Да, конечно, тосковал. В общем-то, это ковидное заточение было связано с некоторыми и светлыми событиями особыми, переломными событиями в моей жизни, как, собственно, меня рукоположили в это время. И я пытался как-то проходить достойно и учиться у старших товарищей, у священников, именно богослужебной практике, пастырской, поэтому в целом скучать особенно было некогда. И, слава Богу, есть возможность постоянно созвониться. Но, конечно, когда ты видишь, как уже возрастает и сознание просыпается в твоих детях, тебе хочется все больше и больше принимать участия в их жизни. Я понимаю, что и для младенца это важно, присутствие обоих родителей. Но когда уже возрастает сознание, скажем, вот в сыне своем я вижу, мне кажется, что мне хотелось бы быть прямо вот рядом, чтобы он смотрел на меня.

А. Митрофанова

— Конечно.

А. Ананьев

— А с сыном вы тоже на английском или он учит два языка?

Иерей Дмитрий

— Ну запланировали, что я буду общаться исключительно на русском, а жена только на английском, а бабушка только на филиппинском. Ну его бабушка и моя теща — Аврора, к слову сказать, в честь которой мы назвали дочь.

А. Митрофанова

— Ну получается, у вас дети — билингвы.

Иерей Дмитрий

— Три. Я надеюсь, что будут.

А. Митрофанова

— Да, трилингвы, еще и филиппинский, да, потому что же и английский, и филиппинский языки на Филиппинах. Потрясающе. Слушайте, а как ваша супруга отнеслась к предложению, чтобы вы приняли сан?

А. Ананьев

— Ну вот прямо с языка сняла. Ведь когда она ходила заниматься джиу-джитсу в тот спортивный зал, она же даже предположить не могла, что она станет матушкой православного священника.

Иерей Дмитрий

— Вопрос резонный. Вот тут как раз разница культур. И для нас, конечно, принятие священного сана — это прямо рубеж-рубеж, это какая-то...

А. Ананьев

— Это то, что меняет все.

Иерей Дмитрий

— Или как первый шаг на Голгофу, и ты можешь не ходить, а можешь пойти. Ну например. Для них на Филиппинах есть некоторое такое религиозное брожение, и в целом там каждый второй то пастор, то еще кто-нибудь. И у нее, может быть, нет такого до конца осознания происходящего. Для нее я был всегда работающим в Церкви — мы производили какие-то социальные проекты, реализовывали, раздавали еду, я ходил в подряснике. Может быть, она так вот прямо глубоко это и не поняла, вот этот рубеж, который навсегда был переступлен.

А. Митрофанова

— Вам еще предстоит об этом разговор, судя по всему.

Иерей Дмитрий

— Да нет, она все поймет, мы же живем вместе. Она все это увидит. Это вопрос не вербализации, а опыта.

А. Ананьев

— Что же это за место такое благословенное Филиппины? Я вспоминаю нашу с тобой общую знакомую, Викторию, которая...

А. Митрофанова

— Строит больницы в Никарагуа и Гватемале.

А. Ананьев

— А, это не Филиппины? Да что же это у меня с географией такое происходит?

Иерей Дмитрий

— Ну почти, там немножко, полмира.

А. Ананьев

— А мне казалось, это одно и то же. И мне показалось, что она с Филиппин.

Иерей Дмитрий

— У нас был в семинарии парень из Никарагуа, до сих пор учится.

А. Ананьев

— Вопрос вот какой: я читал ваше интервью, которое записала наша большая подруга, Нина Миловидова, пресс-секретарь, кстати, Алексеевской больницы, в которой тоже лечатся ребята и со всего мира, проходят лечение.

Иерей Дмитрий

— И я лечился, когда прилетел с Филиппин, туда сразу.

А. Митрофанова

— А вы в этой больнице получили предложение сан принять?

Иерей Дмитрий

— Нет, я получил его непосредственно в кабинете своего руководителя, владыки Сергия Сингапурского.

А. Митрофанова

— Понятно.

А. Ананьев

— Да, и у вас на вашем жизненном пути был очень важный для каждого мужчины этап, которого я, так получилось, был лишен в своей жизни — служение в армии. И у вас вот этот период в жизни оставил очень благодатный след, и вы этому периоду благодарны.

Иерей Дмитрий

— Безусловно.

А. Митрофанова

— В частности вы благодарны тому, что армия научила вас дисциплине, дисциплине безусловной. И если сравнить (уж насколько уместно будет это сравнение) брак со службой в армии, то общего там будет больше, чем может показаться на первый взгляд. Во-первых, ну взять хотя бы любое подразделение, взвод — там не воспринимаешь взвод как Петя, Вася, Василий Петрович там. Нет, ты воспринимаешь его как единое целое, единое подразделение, где нет личностей, нет персональных мнений, нет нравственных терзаний. Есть задача, которую формулирует командир и все.

Иерей Дмитрий

— Но есть Петя, Вася и все остальные. И ты понимаешь, что, выполняя задачи, мне нужно как-то адекватно понимать, кто есть Петя, а кто есть Вася, и как я могу говорить с Петей и не могу с Васей. И что спал ли вчера Вася достаточно, а Петя...

А. Ананьев

— Да ладно, неужели это имеет значение?

А. Митрофанова

— Ну конечно. Личность и место личности, оно, в принципе, в таких вот коллективных задачах и проявляется личность полноценно в отношении к другим. Действительно, задача важна и, может быть, первостепенно важна. Но личность от этого не ломается, личность может быть выражена в этом. Ты можешь выполнить задание... Да ладно, это пустяки все...

А. Ананьев

— Нет, это не пустяки. В том плане, что, может быть, я романтизирую армейскую вот эту вот философию жизни.

А. Митрофанова

— Ты посмотри, кого называют там «слуга царю, отец солдатам». В каком случае полководец или командир становится отцом солдатам или батяней-комбатом — когда он действительно знает своих вот этих самых пацанов и понимает: у каждого могут быть свои вводные — с одним он будет так говорить, с другим по-другому...

А. Ананьев

— Ты тоже романтизируешь.

Иерей Дмитрий

— Ну это уместно, мне кажется. Потому что хороший командир, он понимает, что целью происходящего, по крайней мере вот в срочной службе процесса, является развитие солдат как солдат, и у каждого свой путь для этого. И каждому нужно дать, кому-то потяжелее задачу. Это может со стороны смотреться несколько грубо и даже жестоко. Это, безусловно, в определенном смысле насилие над личностью, когда ему говорят, что мне делать, но оно должно быть именно в рамках продуктивных, когда человек разовьется от этого, а не когда он сломается.

А. Ананьев

— Серьезно?

А. Митрофанова

— И чувствовать эту тонкую грань тоже необходимо. А в семье, кстати, то что вы говорите, в семье, мне кажется, задачи отца, они в чем-то схожи.

А. Ананьев

— И задачи мужа тоже. Почему я привел пример с армией? Я немножко не договорил. Я очень хорошо это понимаю: если солдат, получив приказ, начинает задумываться о целесообразности, о разумности, о последствиях этого приказа, он перестает быть подчиненным. Его задача — не задумываясь, не давая нравственную оценку приказу, идти и выполнить. Ибо ответственность за приказ несет командир, а его задача...

Иерей Дмитрий

— Не совсем так. Если это выходит за рамки уголовного или административного кодекса, то солдат, конечно, может и не выполнять. И в целом думать нужно. И там как раз ты этому учишься, что есть как бы задачи, а есть цель какая-то общая. Вот у нас есть цель учения — мы занимаемся тем, что мы отрабатываем какие-то определенные маневры там и прочее. А есть задача, которую мне поставил какого-нибудь небольшой ранга начальник, которая как бы бытовая и, может быть, не необходимая, и это во вред общей цели. Этому вот, вот этой практике общения, в обществе мужчин в первую очередь, этому как бы и учит армия, мне кажется.

А. Ананьев

— Вы открываете на многое глаза. Я почему подумал, что это уместное учение, как учит, в частности, «Домострой», о котором мы говорили, пока не включили микрофоны, и как учит, в общем-то говоря, и Священное Писание: жена да повинуется своему мужу. Может быть, мне показалось, преградой между тем, чтобы стать единым целым, той самой плоть единой, перед нами и стоит то, что женщина задумывается, дает оценку, может не воспротивиться, но так аргументированно объяснить, почему так она делать не хочет, своему мужу.

А. Митрофанова

— Вместо того, чтобы беспрекословно слушаться.

А. Ананьев

— Вместо того, чтобы, да, воспринимать это как приказ командира, грубо говоря, не задумываться и сделать. А потом уже пусть муж разбирается: почему полка висит криво, почему загородный дом, который они купили, до него ехать пять часов и вечные пробки. «Друг мой, ты сам принял это решение. Давай, принимай решение, чтобы исправить ситуацию, и я последую твоему приказу». Современное общество не предполагает такого отношения жены к решениям мужа. Мы как-то все-таки больше на равных.

Иерей Дмитрий

— Ну это в том числе, кстати, наследие христианства, на мой взгляд, что христиане — это не мужчины, не женщины, все эти гендерные роли немножко сравнялись.

А. Ананьев

— А как же жена да повинуется своему мужу?

Иерей Дмитрий

— Ну пускай повинуется. Если вам нравится, когда у вас дома подчиненный, а не любимый человек — пожалуйста. Ну если ей это нравится — тем более, очень хорошо. Но, на мой взгляд, тут вопрос опять же желания брать или отдавать. Если и вами, и ей движет желание отдавать, и оно выражается тем, что она вам повинуется — ну это красиво, это замечательно. Но вот это вот вопрос армейской дисциплины, я в первую очередь его отношу к себе. И как-то вот я себя, я понимаю, что мне необходимо некоторое насилие над собой, чтобы функционировать именно в семье и отдавать. Потому что мне хочется лежать, мне хочется ничего не делать, мне хочется то, то, то. И если не применишь вот этого насилия над собой, ты ну разлагаешься, это деградация.

А. Ананьев

— Потрясающе.

А. Митрофанова

— Говорят, любое «надо» можно разложить до уровня «хочу — не хочу». Ну условно говоря, вот вы сейчас упомянули слово «насилие над собой». Мы же понимаем, зачем мы встаем с дивана и начинаем себя преодолевать.

Иерей Дмитрий

— Надо заменить «насилие» на «усилие», пускай.

А. Митрофанова

— Вот примерно также, как «надо» можно заменить на «хочу» или «не хочу». И когда мы понимаем, почему мы действительно в большей степени в данный момент хотим встать с дивана, чем остаться на диване, да, нам как-то проще оказывается с дивана вставать. Движущая сила у этого самого «хочу», она...

Иерей Дмитрий

— К слову сказать, в армии идет обратный процесс: любое «хочу», «не хочу», оно смещается в сторону «надо».

А. Митрофанова

— И в этом принципиальная разница. Ну любовь как движущая сила, которая... Ну она не только солнце и светила, да, движет, она движет вообще-то нас — заставляет нас вставать и что-то делать друг для друга. Потому что ну тебе в первую очередь хочется порадовать, скажем так, порадовать, сделать что-то такое, что облегчит жизнь.

Иерей Дмитрий

— Ну, в принципе, любовь как желание такого же устремления, стремления к совершенству, изменения, улучшения своего партнера, оно не всегда связано с тем, чтобы радовать. Иногда это как бы может быть и не надо.

А. Ананьев

— Пример, интересно.

Иерей Дмитрий

— Есть такое тонкие моменты, когда, в принципе, ну важна какая-то дисциплинарная суть. Особенно у нас с женой разница там в восемь лет, и какими-то вещами я могу с ней как бы поделиться. Тут опять же важно не надломить, не ожесточить, но как-то тонко, с любовью, иногда можно в чем-то и отказать. Но это мое, и я никогда не экстраполирую, я не знаю, как надо всем.

А. Митрофанова

— Я думаю, что нет таких уникальных рецептов, которые бы подходили исключительно всем.

Иерей Дмитрий

— Ну любовь, может быть.

А. Митрофанова

— Это да.

А. Ананьев

— Любовь важнее. Love is above all, как говорится. Но тем не менее в любой семье, наверное, ну в нашей точно, может быть, мы не стали бы озвучивать, хотя не вижу в этом ничего дурного, и есть то, что называется непреодолимые противоречия, где у жены есть свое мнение, у мужа есть свое мнение. И последнее слово, ну как правило, за женой. Именно так.

А. Митрофанова

— Неожиданно.

А. Ананьев

— Вот вы настолько удивительно рассказываете о своей жизни, что какие-то вот сложные вещи кажутся сразу простыми. Я сейчас нисколько не преувеличиваю. Есть какие-то непреодолимые противоречия в вашей жизни, в ваших отношениях?

Иерей Дмитрий

— Несколько, конечно, сложный вопрос. Непреодолимые противоречия...

А. Ананьев

— Ну что-то, по поводу чего вы постоянно, может быть, имеете разное, полярное мнение.

Иерей Дмитрий

— Как и со всяким человеком, пускай. Дело в том, что как вы привели Священное Писание о том, что жена да повинуется мужу, муж да возлюбит жену, как Христос возлюбил Церковь. Спаситель оставляет за нами всеми свободное решение и, можно так если выразиться, право на ошибку. Он бережно относится к нашей свободной воле. И как я могу не бережно? Я же такой же, как она.

А. Ананьев

— То есть нет никаких тем, которые вас...

Иерей Дмитрий

— Есть темы, но конфликт не нужно обострять, мне кажется. Нужно принять ее мнение, как имеющее право на существование, если речь идет не о каких-то вещах, в которых решение необходимо принять прямо сейчас. Ну, слава Богу, какие-то такие бытовые моменты она оставляет за мной.

А. Ананьев

— Есть у нее право сказать: отец Дмитрий, не хочу, чтобы вы туда ехали, и не надо, останьтесь?

Иерей Дмитрий

— Конечно, у нее есть право сказать все что угодно.

А. Ананьев

— Вы послушаете? Или оставите за собой это право?

Иерей Дмитрий

— Ну я думаю, что нужно вести диалог. Тут вопрос не в там, какую власть имею я или она в семье, а вопрос в аргументации. Мы строим как бы будущее в том числе наших детей вместе, и нужно как-то это соотносить с волей Бога, и Церкви, и друг друга в том числе.

А. Ананьев

— Откровенно говоря, я сейчас слушаю вас, смотрю на вас и пытаюсь разгадать вашу тайну. Я пытаюсь понять, почему у вас так все просто, и светло, и здорово. В то время как у нас обычно все сложно. Вот правда. То ли дело в действительно менталитете филиппинском — покладистом, кротком, смиренном, и вам действительно, как мужчине, комфортно с женщиной, которая вот настолько расположена и открыта, и покорна. То чего в дерзких русских женщинах, в общем, встречается все реже.

А. Митрофанова

— Сказал Александр Владимирович и многозначительно посмотрел на жену.

А. Ананьев

— Именно так. То ли дело в глубокой христианской вере, что вашей, что вашей супруги. Как бы вы сами сформулировали, что помогает вам больше всего? А то ли дело действительно в том, что вы ну не может поругаться, действительно потому, что у вас языка общего нет. А ругаться на каком-то промежуточном языке — ну хлопотно, поэтому лучше сделать вид, что...

Иерей Дмитрий

— Да, вы знаете, это метко вы заметили. Ну к вопросу «Домостроя» — на Филиппинах вот эта традиция, мне кажется, со времен испанской колониальной, того момента, когда они были испанской колонией, вот это отношение к семье, оно вообще свойственно всем испанским колониям и Испании, оно как бы блюлось и сохранялось. И, в принципе, отношение к «Домострою», и в том числе к ролям мужчины и женщины, и к ориентированности на большие семьи, с большим количеством детей, оно не прерывалось. В отличие, скажем, от России. И в России в какой-то период, на мой взгляд, если так вот бегло посмотреть историю, на плечи женские очень много легло, и с этим связано то, как они себя зачастую ведут и в отношениях уже сегодняшних.

А. Митрофанова

— Конечно, да, это правда.

А. Ананьев

— Женщины стали мужественными.

А. Митрофанова

— Во многом вынужденно.

А. Ананьев

— Мужчины — нередко женственными.

А. Митрофанова

— Нет, ну про мужчин ничего могу сказать. Но мы, женщины, да, привыкли тянуть лямку именно после того, как у нас несколькими волнами вырезали мужское население: Великая Отечественная война, до этого репрессии там, коллективизация, в общем, масса разных, где тоже самые сильные и смелые становились просто жертвами репрессий. А до этого еще и гражданская война и, в общем, и Первая мировая, и в основном мужчины уходили.

Иерей Дмитрий

— И 90-е.

А. Митрофанова

— А 90-е, да.

Иерей Дмитрий

— Как все пили, разводились. В целом это непрерывная какая-то череда. Ну мы попросим наших дорогих женщин, чтобы они смягчались потихоньку, и все будет налаживаться.

А. Митрофанова

— Это уже целый тренд.

А. Ананьев

— Надо заставить. Зачем просить?

А. Митрофанова

— Как скажешь.

Иерей Дмитрий

— Ну это путь к смягчению, конечно, да.

А. Ананьев

— «Семейный час» на радио «Вера» сегодня потрясающе интересный, благодаря священнику Дмитрию Лаврентьеву, клирику храма Успения Пресвятой Богородицы аж в самом Сингапуре. Сегодня мы говорим о том, какие мы разные, по большому счету, и как нам быть вместе, вот что называется, единой плотью.

А. Митрофанова

— Мы — это ты имеешь в виду мужчину и женщину.

А. Ананьев

— Я имею в виду мужчину и женщину, мужа и жену. И я очень благодарен отцу Дмитрию за то, что он упомянул «Домострой». Есть ощущение, что со временем действительно роли мужа и жены... Я просто не так давно прочитал «Домострой», и я понял, что вот как я вам сказал незадолго до записи, вот эта философия, вот эта установка — это недостающий кирпич в моем персональном фундаменте. Вот именно отношение мужчины к хозяйству, к жене там, к слугам (как мне не хватает слуг — это отдельная тема), к детям.

А. Митрофанова

— Ты только расшифруй, что ты имеешь в виду. Потому что ну все-таки большинство из нас не читали «Домострой», и мы привыкли к этой книге апеллировать, подразумевая что-то очень свое.

А. Ананьев

— А чего мне не хватает? Мне не хватает понимания того, что я центр своего хозяйства.

А. Митрофанова

— «Домострой» в первую очередь про то, что мужчина — это центр жизни семьи.

А. Ананьев

— Центр жизни семьи, да, и уже от этого центра...

А. Митрофанова

— И ответственность вся замыкается на мужчину.

А. Ананьев

— Абсолютно верно.

А. Митрофанова

— Вот это да! Это как?

А. Ананьев

— И ответственность крепко стоит на вере, и дальше уже выстраивается там и кухня, и напитки, и отношение к тем, кто является твоим, по сути, подчиненным. И вот в этой семье жена, она с мужем не единое целое. Вот ни разу. Она немножко на периферии. Чуть дальше нее там дети, чуть дальше детей слуги, чуть дальше слуг собаки, коровы и кони.

Иерей Дмитрий

— А дальше? Камни, растения, мусор.

А. Митрофанова

— Весь остальной мир.

А. Ананьев

— Да. Но все равно муж с женой не единое целое. Муж к жене не приходит поговорить о Достоевском, там о вопросах философии, он не придет к ней рассказать о том (вот как я понял из этого), он не придет к ней рассказать, как тяжело у него на душе, не придет выслушать ее там. Он может ее (цитируя там практически дословно) приласкать или отхлестать. Ну то есть вот тонкая грань между наказанием, между кнутом и пряником.

А. Митрофанова

— Ну это не совсем так. Ну не совсем. Ну ладно.

А. Ананьев

— Вот. И эта установка, в принципе, мне понятна. Сейчас все совсем по-другому. Насколько изменились отношения между мужем и женой? И насколько, хотя установки-то, вот Священного Писания, они же остались прежние и тогда, и сейчас. И мы просто будто бы делаем вид, что ну а мы вот их сейчас правильно понимаем и исполняем. А на самом деле ну, наверное, нет. Как изменились отношения мужа и жены со временем? Есть ли что-то, что нам не хватает из прошлого, и правильно мы сейчас понимаем то, что нам говорится в Священном Писании?

Иерей Дмитрий

— Ума не приложу. Честно говоря, если бы я знал, что речь зайдет о «Домострое», я бы лучше подготовился к этому разговору. Потому что в вашем переложении несколько спорно звучит, и нужно понимать, к кому и когда этот текст был обращен.

А. Митрофанова

— Конечно.

Иерей Дмитрий

— И руководствуясь этим, в вашем вопросе уже лежала некоторая такая предпосылка, что вот «Домострой» стал кирпичом в фундамент вашего чего-то... Вот вам сейчас уже ваш фундамент должен быть не ваш. Вот ваш фундамент. И это должен был кирпич, который вы вместе взяли и положили. Если ваша половинка не согласна, то ваше здание пошатнется.

А. Митрофанова

— Я думаю, Саша имеет в виду, вот эта безусловность мужского авторитета важна внутри семьи. И, насколько понимаю, как раз в культуре, внутри которой существуют Филиппины, вот этот самый мужской авторитет, он имеет место и присутствует.

А. Ананьев

— Ну да.

Иерей Дмитрий

— Ну да, хотя зачастую смещение идет в сторону матриархата, когда там женщины уже, как, скажем, в Мексике там роль мамы идет уже на высочайшую роль. Но это разные роли. А вообще, как я наблюдал, вот в том числе и в армии, вообще в коллективе, где имеет значение авторитет человека — человек, обладающий авторитетом, никогда не будет просить о том, чтобы как-то в других это проявлялось. Он просто ведет себя соответственно, и уже все отношения строятся, исходя из этого. Человек, не обладающий подобным авторитетом, сколько бы он истерик ни закатывал, и как-то ни страдал по поводу там, но этого нет.

А. Ананьев

— «Меня не называют по имени отчеству — буду носить костюм и требовать этого специальным распоряжением». Я знаю одного такого, очень комический персонаж, есть такой, да.

Иерей Дмитрий

— Вот если вы согласны с тем, что вы прочли в «Домострое», то вы просто ведите себя соответственно и, мне кажется, все будет хорошо.

А. Ананьев

— Ну вот для меня лично «Домострой» стал таким легким укором в мой адрес. В том плане, что вот в искусстве быть мужчиной в христианском смысле, в семейном смысле, в социальном смысле мне еще очень и очень далеко до совершенства. И вот в этом отношении — не в плане там, что у меня нет плетки и слуг, вовсе нет, а в плане того, что значит быть мужчиной в семье — вот этого я не знал, вот этому меня не учили. А чему меня учили? Меня учили, что вот я и жена, мы равные, мы одинаковые там, все. А сейчас я будто бы открываю для себя новый мир и думаю: так, погодите, а вот-вот все, что говорили, оказывается, оно совсем нет так.

Иерей Дмитрий

— Ну мы же равные. Нет?

А. Ананьев

— А вот вопрос: мы равные или неравные?

Иерей Дмитрий

— Это вопрос как бы руководство к путям взаимодействия, то у кого какие роли. Но, по сути-то, мужчина и женщина — человек. Как было и сделано.

А. Митрофанова

— Равны перед Богом, в Божией любви, имеется в виду.

Иерей Дмитрий

— Конечно, даже на взаимоотношения между мужчиной и женщиной та болезнь греха, которая вошла в мир с грехопадением, она повлияла и на них, как и на наши отношения между собой и наши отношения с Богом. Ну в целом-то, мне кажется, нужно равенство некоторое признавать. Но не ролей социальных. А хотя при желании это не принципиальный, на мой взгляд, вопрос. Вы мужчина не только в семье, вы мужчина везде. И она женщина не только в семье, но она женщина и везде. И в то же время вы оба христиане, вы следуете ко Христу.

А. Митрофанова

— Равные перед Богом, но все-таки разные. То есть равные — не значит одинаковые.

Иерей Дмитрий

— Да, в этом уникальность вообще христианства. Мы вроде как бы все делим одну природу человеческую, мы как бы единым Адамом спасаемся во Христе. Но в то же время каждый из нас такая индивидуальность, которая не будет утеряна, в это мы верим.

А. Ананьев

— Как метко заметила однажды Алла, наша жизнь была бы сейчас совсем иной, если бы Ева поступила в свое время так, как полагается.

Иерей Дмитрий

— В МГИМО.

А. Ананьев

— Кстати, да. Но не только это.

А. Митрофанова

— История не терпит сослагательного наклонения.

А. Ананьев

— Да. Если бы Ева, когда тот самый змей начал с ней разговор, вместо того чтобы вступать с ним в диалог, сказала: муж, иди сюда, здесь что-то происходит, я не понимаю.

А. Митрофанова

— «Змея какая-то говорящая, разберись».

А. Ананьев

— «Тут змея какая-то говорящая, я не знаю».

Иерей Дмитрий

— Ну они были женаты-то вообще-то? Повенчаны или нет?

А. Ананьев

— Ну они были, в принципе, единой плотью. Ева была создана из ребра Адама.

А. Митрофанова

— Они не были разделены, конечно.

А. Ананьев

— Не были разделены в раю.

Иерей Дмитрий

— Интересно. Ну хорошо.

А. Ананьев

— К чему я это говорю? Может быть, действительно женщине стоит отказаться от ответственности? И чем в большей степени она откажется от ответственности, тем будет легче... Ну я вот опять смотрю и вижу вашу ироничную улыбку, я прекрасно понимаю...

Иерей Дмитрий

— На самом деле проще всего отказаться от ответственности любому человеку, независимо от его пола. И это, в принципе, путь как бы такой расслабленный. Зачастую встречаешь как бы, что просят, ищут авторитета какого-то, чтобы благословение там дал на какого там цвета купить портфель там и прочие какие-то вещи — это просто отказаться от ответственности. Но в конечном итоге ответственность лежит на вас. И это просто как бы удобнее и правильнее, когда вот есть некоторые роли в семье, но семья каждая — это отдельный организм, как человек отдельный — это отдельный человек. И кому-то нужно быть мучеником, а кому-то святителем. Ну вопрос как бы...

А. Ананьев

— Секунда. Я могу записать это как цитату от отца Дмитрия Лаврентьева? В семье кому-то...

Иерей Дмитрий

— А я забыл уже, что я сказал.

А. Ананьев

— В семье кто-то мученик, а кто-то святитель.

А. Митрофанова

— Нет, не так.

Иерей Дмитрий

— Нет, это как формат, это как бы пути святости у нас есть разные: кто-то как бы пишет книги, он святитель, и у него вот этот путь святости. А кому-то, может, нужно жить всю жизнь язычником, а потом в конечном счете сказать: я христианин, и умереть за Христа — и это его путь спасения. И так как бы каждая семья, одна от одной разная, и как выстраивать отношения. Это мое мнение. Также как каждый человек разный. И кому-то нужно там изо дня в день ходить и там исповедоваться в каких-то вещах, а кому-то раскаяться, расплакаться и прийти...

А. Митрофанова

— И ответственность каждый за свою жизнь несет сам и не может переложить ее на другого человека. Вот мне кажется, что тоже важно. То есть есть те аспекты, за которые несет ответственность мужчина в семье, есть аспекты, за которые несет ответственность женщина в семье. И если женщина будет перекладывать свою часть ответственности на мужчину, ну что тогда?

Иерей Дмитрий

— Да не надо делить ничего на части — это мое мнение. Вот я сколько могу, я сделаю по отношению к ней, и она если будет руководствоваться тем же, то мы будем жить прекрасно.

А. Ананьев

— Получается, что в ваших отношениях и вообще вы как-то вот, проецируя свое отношение и свое понимание на окружающий мир, вообще говорите, что так и должно быть, развиваются естественно, и без какой-то назидательности, и четкого регламентирования: вот надо так. Вот делай то, что можешь сделать, и все будет с Божией помощью хорошо.

Иерей Дмитрий

— Ну в принципе, когда я принимаю какие-то решения, и она не согласна, то мы можем поступать — ну мы видим результат. И тут вопрос взаимодействия, опыт показывает как бы, как нам удобнее, нас формирует, обкатывает камешки речка.

А. Ананьев

— Последние два вопроса. У нас осталось две минуты, так что можно коротко. Вопрос первый: почему Господь создал нас такими разными?

Иерей Дмитрий

— Не знаю. Суды Божии — не суды человеческие.

А. Ананьев

— Мог же сделать какими-то одинаковыми. Мне очень нравится сравнение с гупешками в аквариуме, они вроде немножко разные, но, по сути-то, они одинаковые.

Иерей Дмитрий

— Кажется только.

А. Ананьев

— Кажется?

Иерей Дмитрий

— Да. Но как бы нам вот почему-то кажется, что вот самость некоторая есть, то что вот надо, как я чтобы, надо как я. А это же красиво, когда все так разно, это же здорово.

А. Митрофанова

— Мы же действительно часто исходим из своей системы координат, и пытаемся окружающий мир под нее каким-то образом адаптировать, вместо того чтобы, правда, восхититься разнообразию и вообще-то перестать со своей колокольни судить обо всем остальном. Ну мне кажется. Нет?

А. Ананьев

— Принимается. И второй вопрос: какова конечная цель брака, зачем люди женятся?

Иерей Дмитрий

— Конечная цель — спасение. Зачем люди рождаются?

А. Ананьев

— Ну неужели мы не смогли бы спастись, если мы не женились, не создавали семьи?

Иерей Дмитрий

— Смогли. Это просто одна из максим. Вы можете заниматься созерцанием в монастыре. Но это такие пути как бы проверенные и спасительные. Если правильно к этому подходить и опять же цель своей жизни полагать за ее пределами, то в браке это более продуктивно можно к ней продвинуться.

А. Ананьев

— Проще?

Иерей Дмитрий

— Ну проще, чем живя для самого себя, безусловно. Ты же в браке. Брак — это венец в том числе и мученический — ты как бы жертвуешь собой.

А. Ананьев

— Как вы верно заметили.

Иерей Дмитрий

— Это символика таинства. Ты жертвуешь, ты готов отдать, в том числе даже признавая, что тебе не всегда будет приятно. Но по этому пути ты готов двигаться, потому что это путь не к себе, не к ней, это путь ко Христу. Это путь бесконечно длинный, но бесконечно плодотворный, я бы так сказал.

А. Ананьев

— Спасибо вам огромное. Мы желаем вам скорейшего возвращения в семью. Обнять наконец Анну-Аврору...

Иерей Дмитрий

— И Бориса.

А. Ананьев

— И Бориса, обязательно. Ну Анна-Аврора — мне очень имя нравится, и вообще тот факт, что дочка родилась, она знает про папу.

Иерей Дмитрий

— Ну она видит меня периодически в телефоне.

А. Ананьев

— Ну она видит вас в телефоне, да, но вот как-то пора уже развиартуализироваться с отцом.

Иерей Дмитрий

— Ну да.

А. Ананьев

— И здоровья. И вам, и вашей семье.

Иерей Дмитрий

— Спасибо.

А. Ананьев

— Ну и встретимся на Филиппинах.

Иерей Дмитрий

— Ждем.

А. Ананьев

— Мы там никогда не были. Надо как-то выбираться. Да уж, наконец границы пусть откроются, и все будет хорошо.

Иерей Дмитрий

— Спасибо.

А. Ананьев

— Сегодня мы беседовали в программе «Семейный час» с клириком храма Успения Пресвятой Богородицы в Сингапуре, священником Дмитрием Лаврентьевым. С вами была Алла Митрофанова...

А. Митрофанова

— Александр Ананьев.

А. Ананьев

— Вернуться к этому разговору вы всегда можете на нашем сайте https://radiovera.ru/. Там же можно, на Филиппинах, открыть этот сайт?

Иерей Дмитрий

— Да, вера на Филиппины уже дошла, но радио еще нет. Но сайт есть.

А. Митрофанова

— Ну сайт есть — это главное.

А. Ананьев

— А мы вас свою очередь обещаем вам уже наконец вышку поставить на одном из... Сколько там тысяч островов? Три тысячи?

Иерей Дмитрий

— Ой, боюсь ошибиться, кажется, четыре или семь

А. Ананьев

— Четыре или семь. Ну вот, пару вышек, значит, надо поставить на Филиппинах. Всего доброго.

А. Митрофанова

— До свидания.

Иерей Дмитрий

— До свидания.

Другие программы

Семейный час

«На чем основывается семейное счастье?». Протоиерей Федор Бородин

Скачать

Протоиерей Федор Бородин в студии Радио ВЕРА

Гостем программы «Семейный час» был настоятель храма святых бессребреников Космы и Дамиана на Маросейке протоиерей Федор Бородин.

Мы говорили о том, как молодым людям подходить к созданию семьи, почему часто возникают страхи и нерешительность, и как строить семейную жизнь, чтобы она была долгой и счастливой.

Ведущая: Анна Леонтьева

Все выпуски программы Семейный час

Читать полностью

Другие программы

Пайдейя

«Духовное образование». Священник Алексей Котельников

Скачать

В программе «Пайдейя» на Радио ВЕРА совместно с проектом «Клевер Лаборатория» мы говорим о том, как образование и саморазвитие может помочь человеку на пути к достижению идеала и раскрытию образа Божьего в себе.

Гостем программы «Пайдейя» был руководитель отдела дополнительного образования Московской Духовной Академии священник Алексей Котельников.

Разговор шел о возможности получения духовного образования для желающих сегодня, чем оно может быть полезно и кому подойдет.

Ведущая: Кира Лаврентьева

Все выпуски программы Пайдейя

Читать полностью

Другие программы

Богослужения вечера

Тексты богослужений праздничных и воскресных дней. Всенощное Бдение. 6 июля (вечер 5 июля) 2025г.

Неде́ля 4-я по Пятидеся́тнице. Влади́мирской ико́ны Бо́жией Ма́тери.

Глас 3.

ВСЕНО́ЩНОЕ БДЕ́НИЕ

Вели́кая Вече́рня

Диакон: Воста́ните!

Хор: Благослови́.

Иерей: Сла́ва Святе́й и Единосу́щней и Животворя́щей и Неразде́льней Тро́ице всегда́, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Священнослужители в алтаре:

Прииди́те, поклони́мся Царе́ви на́шему Бо́гу.

Прииди́те, поклони́мся и припаде́м Христу́ Царе́ви на́шему Бо́гу.

Прииди́те, поклони́мся и припаде́м Самому́ Христу́, Царе́ви и Бо́гу на́шему.

Прииди́те, поклони́мся и припаде́м Ему́.

Псало́м 103, предначина́тельный:

Хор: Благослови́, душе́ моя́, Го́спода./ Благослове́н еси́, Го́споди./ Го́споди, Бо́же мой, возвели́чился еси́ зело́./ Благослове́н еси́, Го́споди./ ... / Вся прему́дростию сотвори́л еси́./ Сла́ва Ти, Го́споди, сотвори́вшему вся.

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа, сла́ва Тебе́ Бо́же. (Трижды)

Вели́кая ектения́:

Диакон: Ми́ром Го́споду помо́лимся.

Хор: Го́споди, поми́луй. (На каждое прошение)

Диакон: О Свы́шнем ми́ре и спасе́нии душ на́ших, Го́споду помо́лимся.

О ми́ре всего́ ми́ра, благостоя́нии Святы́х Бо́жиих Церкве́й и соедине́нии всех, Го́споду помо́лимся.

О святе́м хра́ме сем и с ве́рою, благогове́нием и стра́хом Бо́жиим входя́щих в онь, Го́споду помо́лимся.

О вели́ком Господи́не и Отце́ на́шем Святе́йшем Патриа́рхе Кири́лле, и о Господи́не на́шем, Высокопреосвяще́ннейшем митрополи́те (или: архиепи́скопе, или: Преосвяще́ннейшем епи́скопе) имяре́к, честне́м пресви́терстве, во Христе́ диа́констве, о всем при́чте и лю́дех, Го́споду помо́лимся.

О Богохрани́мей стране́ на́шей, власте́х и во́инстве ея́, Го́споду помо́лимся.

О гра́де сем (или: О ве́си сей), вся́ком гра́де, стране́ и ве́рою живу́щих в них, Го́споду помо́лимся.

О благорастворе́нии возду́хов, о изоби́лии плодо́в земны́х и вре́менех ми́рных, Го́споду помо́лимся.

О пла́вающих, путеше́ствующих, неду́гующих, стра́ждущих, плене́нных и о спасе́нии их. Го́споду помо́лимся.

О изба́витися нам от вся́кия ско́рби, гне́ва и ну́жды, Го́споду помо́лимся.

Заступи́, спаси́, поми́луй и сохрани́ нас, Бо́же, Твое́ю благода́тию.

Пресвяту́ю, Пречи́стую, Преблагослове́нную, Сла́вную Влады́чицу на́шу Богоро́дицу и Присноде́ву Мари́ю, со все́ми святы́ми помяну́вше, са́ми себе́ и друг дру́га, и весь живо́т наш Христу́ Бо́гу предади́м.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Я́ко подоба́ет Тебе́ вся́кая сла́ва честь и поклоне́ние, Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Блаже́н муж:

Хор: Блаже́н муж, и́же не и́де на сове́т нечести́вых.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Я́ко весть Госпо́дь путь пра́ведных, и путь нечести́вых поги́бнет.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Рабо́тайте Го́сподеви со стра́хом и ра́дуйтеся Ему́ с тре́петом.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Блаже́ни вси наде́ющиися Нань.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Воскресни́, Го́споди, спаси́ мя, Бо́же мой.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Госпо́дне есть спасе́ние, и на лю́дех Твои́х благослове́ние Твое́.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

И ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа, сла́ва Тебе́ Бо́же. (Трижды)

Ектения́ ма́лая:

Диакон: Па́ки и па́ки ми́ром Го́споду помо́лимся.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Заступи́, спаси́, поми́луй и сохрани́ нас, Бо́же, Твое́ю благода́тию.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Пресвяту́ю, Пречи́стую, Преблагослове́нную, Сла́вную Влады́чицу на́шу Богоро́дицу и Присноде́ву Мари́ю, со все́ми святы́ми помяну́вше, са́ми себе́ и друг дру́га, и весь живо́т наш Христу́ Бо́гу предади́м.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Я́ко Твоя́ держа́ва, и Твое́ есть Ца́рство и си́ла и сла́ва, Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Го́споди, воззва́х, глас 3:

Хор: Го́споди, воззва́х к Тебе́, услы́ши мя./ Услы́ши мя, Го́споди./ Го́споди, воззва́х к Тебе́, услы́ши мя:/ вонми́ гла́су моле́ния моего́,/ внегда́ воззва́ти ми к Тебе́.// Услы́ши мя, Го́споди.

Да испра́вится моли́тва моя́,/ я́ко кади́ло пред Тобо́ю,/ воздея́ние руку́ мое́ю/ — же́ртва вече́рняя.// Услы́ши мя, Го́споди.

Стихиры воскресные, глас 3:

На 10. Стих: Изведи́ из темни́цы ду́шу мою́,// испове́датися и́мени Твоему́.

Стихира: Твои́м Кресто́м, Христе́ Спа́се,/ сме́рти держа́ва разруши́ся,/ и диа́воля пре́лесть упраздни́ся,/ род же челове́ческий, ве́рою спаса́емый,// песнь Тебе́ всегда́ прино́сит.

Стих: Мене́ ждут пра́ведницы,// до́ндеже возда́си мне.

Стихира: Просвети́шася вся́ческая/ Воскресе́нием Твои́м, Го́споди,/ и рай па́ки отве́рзеся,/ вся же тварь восхваля́ющи Тя,// песнь Тебе́ всегда́ прино́сит.

На 8. Стих: Из глубины́ воззва́х к Тебе́, Го́споди,// Го́споди, услы́ши глас мой.

Стихира: Сла́влю Отца́ и Сы́на си́лу,/ и Свята́го Ду́ха пою́ власть,/ неразде́льное, несозда́нное Божество́,/ Тро́ицу Единосу́щную,// ца́рствующую в век ве́ка.

Стих: Да бу́дут у́ши Твои́// вне́млюще гла́су моле́ния моего́.

Стихира: Кресту́ Твоему́ честно́му покланя́емся, Христе́,/ и Воскресе́ние Твое́ пое́м и сла́вим.// Ра́ною бо Твое́ю мы вси исцеле́хом.

Стихиры Владимирской иконы Божией Матери, глас 4, подобен: «Я́ко до́бля...»:

На 6. Стих: А́ще беззако́ния на́зриши, Го́споди, Го́споди, кто постои́т?// Я́ко у Тебе́ очище́ние есть.

Стихира: Я́ко светоно́сная пала́та/ и одр всезлаты́й, Богоро́дице Влады́чице:/ Ты бо Сло́во Бо́жие/ во Твои́х ложесна́х вмести́ла еси́,/ и, ро́ждши нам Со́лнце незаходи́мое,/ Свет невече́рний,/ на́ша пре́жде неразу́мием омраче́нная сердца́/ благоразу́мием освети́ла еси́,// и льсти́ тьму́ разори́ла еси́.

Стих: И́мене ра́ди Твоего́ потерпе́х Тя, Го́споди, потерпе́ душа́ моя́ в сло́во Твое́,// упова́ душа́ моя́ на Го́спода.

Стихира: Твои́м Рождество́м а́дова кре́пость разори́ся,/ и все челове́чество спасе́но бы́сть,/ ны́не же Твои́ми моли́твами/ враго́в на́ших шата́ние низложи́,/ и кре́пость их сокруши́,/ и лю́дем Твои́м побе́ды на враги́ да́руй,/ да посра́мятся вси,// явля́ющии рабо́м Твои́м зла́я.

На 4. Стих: От стра́жи у́тренния до но́щи, от стра́жи у́тренния,// да упова́ет Изра́иль на Го́спода.

Стихира: Богоро́дице Влады́чице,/ держа́вная Помо́щнице,/ укрепи́ сла́вящую Тя страну́ на враги́,/ да я́коже дре́вле спасла́ еси́ Ца́рский град от нахожде́ния пога́ных,/ та́ко и ны́не спаси́ страну́ Росси́йскую от нахожде́ния вра́жия,/ от междоусо́бныя ра́ти,/ от гла́да же и тру́са,/ Де́во Неискусобра́чная./ Сего́ ра́ди Тя сла́вит страна́ Росси́йская,// челове́ком Помо́щницу.

Стих: Я́ко у Го́спода ми́лость, и мно́гое у Него́ избавле́ние,// и Той изба́вит Изра́иля от всех беззако́ний его́.

Стихира: Ны́не страна́ Росси́йская/ о Тебе́ хва́лится и весели́тся,/ име́ющи Тя Засту́пницу непосты́дную/ и сте́ну неруши́му,/ гра́ду на́шему непоколеби́мое основа́ние,/ стра́жа неусы́пна земли́ Росси́йския./ Не преста́й ны́не Твои́ми, Госпоже́, моли́твами// избавля́ти Твой град и лю́ди от всех бед.

На 2. Стих: Хвали́те Го́спода вси язы́цы,// похвали́те Его́ вси лю́дие.

Стихира: Тебе́ припа́дают, Госпоже́,/ святи́телей сосло́вие и собо́ри,/ совокупле́ние всех, мона́си и прости́и/ и ве́сь наро́д, уми́льно моля́щеся,/ Тебе́ ны́не кла́няющеся,/ и любе́зно целу́юще Твой о́браз,/ и, моля́щеся, глаго́лют:// чту́щий Тя град всегда́ спаса́й от всех бед.

Стихира Владимирской иконы Божией Матери, глас 8, подобен: «О, пресла́внаго чудесе́...»:

Стих: Я́ко утверди́ся ми́лость Его́ на нас,// и и́стина Госпо́дня пребыва́ет во век.

Стихира: О, пресла́внаго чудесе́!/ И́же невмести́мый небесы́,/ и А́нгелы сла́вимый,/ и от Серафи́мов пое́мый,/ на зе́млю соше́д, в Твою́ утро́бу вмести́ся/ и ключа́ де́вства не разруши́,/ на́ше естество́, дре́вле от диа́вола му́чимо, изъя́т/ и ве́сь род челове́ческий свободи́,/ Тебе́ же, Госпоже́, Засту́пницу нам дарова́./ Тем не преста́й сохраня́ти// и спаса́ти ду́ши на́ша, я́ко Милосе́рда.

Стихира Владимирской иконы Божией Матери, глас 8:

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху.

Стихира: Прииди́те, росси́йстии собо́ри,/ прииди́те, ве́рных совокупле́ния,/ в сре́тение Цари́цы Богоотрокови́цы:/ се бо гряде́т Цари́ца Свои́м о́бразом честны́м,/ спасти́ град и лю́ди, от сопоста́тных пога́н невоева́ны./ О, чу́до ве́лие и пресла́вное/ и пребо́льши ума́!/ Ка́ко прише́ствием честна́го Ея́ о́браза сопроти́внии побежда́ются/ и оте́чество на́ше утвержда́ется?/ Но́щь упраздни́ся, и де́нь прибли́жися./ Его́же ра́ди Тебе́, вину́ спасе́ния на́шего, естество́ на́ше прие́млет/ и вся тва́рь воспева́ет, Ти зову́щи:/ ра́дуйся, Предста́тельнице, и Помо́щнице,// и спасе́ние душ на́ших.

Догматик, глас 3:

И ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Догматик: Ка́ко не диви́мся/ Богому́жному Рождеству́ Твоему́, Пречестна́я?/ Искуше́ния бо му́жескаго не прие́мши, Всенепоро́чная,/ родила́ еси́ без Отца́ Сы́на пло́тию./ Пре́жде век от Отца́ рожде́ннаго без ма́тере,/ ника́коже претерпе́вшаго измене́ния,/ или́ смеше́ния, или́ разделе́ния,/ но обою́ существу́ сво́йство це́ло сохра́ншаго./ Те́мже, Ма́ти Де́во Влады́чице,/ Того́ моли́ спасти́ся душа́м,// правосла́вно Богоро́дицу испове́дающих Тя.

Вход с кади́лом:

Диакон: Прему́дрость, про́сти.

Све́те Ти́хий:

Хор: Све́те Ти́хий святы́я сла́вы Безсме́ртнаго Отца́ Небе́снаго, Свята́го, Блаже́ннаго, Иису́се Христе́! Прише́дше на за́пад со́лнца, ви́девше свет вече́рний, пое́м Отца́, Сы́на и Свята́го Ду́ха, Бо́га. Досто́ин еси́ во вся времена́ пет бы́ти гла́сы преподо́бными, Сы́не Бо́жий, живо́т дая́й; те́мже мир Тя сла́вит.

Диакон: Во́нмем.

Иерей: Мир всем.

Хор: И ду́хови твоему́.

Проки́мен воскре́сный, глас 6:

Диакон: Прему́дрость во́нмем. Проки́мен, глас шесты́й: Госпо́дь воцари́ся, в ле́поту облече́ся.

Хор: Госпо́дь воцари́ся, в ле́поту облече́ся. (На каждый стих)

Диакон: Облече́ся Госпо́дь в си́лу, и препоя́сася.

Стих 2: И́бо утверди́ вселе́нную, я́же не подви́жится.

Стих 3: До́му Твоему́ подоба́ет святы́ня, Го́споди, в долготу́ дний.

Диакон: Госпо́дь воцари́ся.

Хор: В ле́поту облече́ся.

Пареми́и Влади́мирской ико́ны Бо́жией Ма́тери:

Диакон: Прему́дрость.

Чтец: Бытия́ чте́ние.

Диакон: Во́нмем.

(Из главы 28:)

Чтец: Изы́де Иа́ков от студенца́ кля́твеннаго и и́де в Харра́нь./ И обре́те ме́сто, и спа та́мо,/ за́йде бо со́лнце;/ и взят от ка́мения ме́ста того́,/ и положи́ возгла́вие себе́,/ и спа на ме́сте о́ном, и сон ви́де./ И се ле́ствица, утвержде́на на земли́,/ ея́же глава́ досяза́ше до небе́с,/ и А́нгели Бо́жии восхожда́ху и низхожда́ху по ней./ Госпо́дь же утвержда́шеся на ней и рече́:/ Аз Бог Авраа́мов, отца́ твоего́, и Бог Исаа́ков, не бо́йся./ Земля́, иде́же ты спи́ши на ней,/ тебе́ дам ю и се́мени твоему́./ И бу́дет се́мя твое́, я́ко песо́к земны́й,/ и распространи́тся на мо́ре, и Ли́ву, и се́вер, и на восто́ки,/ и возблагословя́тся о тебе́ вся коле́на земна́я и о се́мени твое́м./ И се Аз с тобо́ю, сохраня́яй тя на вся́ком пути́, а́може а́ще по́йдеши./ И возвращу́ тя в зе́млю сию́, я́ко не и́мам тебе́ оста́вити,/ до́ндеже сотвори́ти Ми вся, ели́ка глаго́лах тебе́./ И воста́ Иа́ков от сна своего́ и рече́:/ я́ко е́сть Госпо́дь на ме́сте сем, аз же не ве́дех./ И убоя́ся, и рече́:/ я́ко стра́шно ме́сто сие́,/ не́сть сие́, но дом Бо́жий,// и сия́ врата́ Небе́сная.

Диакон: Прему́дрость.

Чтец: Проро́чества Иезеки́илева чте́ние.

Диакон: Во́нмем.

(Из глав 43, 44:)

Чтец: Та́ко глаго́лет Госпо́дь:/ бу́дет от дне осма́го и про́чее,/ сотворя́т иере́и на олтари́ всесожже́ния ва́шего/ и я́же спасе́ния ва́шего,/ и прииму́ вы, глаго́лет Адонаи́ Госпо́дь./ И обрати́ мя на пу́ть врат святы́х вне́шних, зря́щих на восто́ки, и сия́ бя́ху затворе́на./ И рече́ Госпо́дь ко мне:/ врата́ сия́ затворе́на бу́дут и не отве́рзутся,/ и никто́же про́йдет сквозе́ их,/ я́ко Госпо́дь, Бог Изра́илев, про́йдет и́ми, и бу́дут затворе́на./ Я́ко игу́мен ся́дет в них сне́сти хлеб,/ по пути́ ела́мских врат вни́дет и по пути́ его́ изы́дет./ И введе́ мя по пути́ врат святы́х, су́щих к се́веру, пря́мо хра́му,// и ви́дех, и се испо́лнь сла́вы храм Госпо́день.

Диакон: Прему́дрость.

Чтец: При́тчей чте́ние.

Диакон: Во́нмем.

(Из главы 9:)

Чтец: Прему́дрость созда́ себе́ дом и утверди́ столпо́в се́дмь./ Закла́ своя́ же́ртвенная, и раствори́ в ча́ше свое́й вино́,/ и угото́ва свою́ трапе́зу./ Посла́ своя́ рабы́, созыва́ющи с высо́ким пропове́данием на ча́шу, глаго́лющи:/ и́же е́сть безу́мен, да уклони́тся ко мне./ И тре́бующим ума́ рече́:/ прииди́те, яди́те мой хлеб и пи́йте вино́, е́же раствори́х вам./ Оста́вите безу́мие, и жи́ви бу́дете./ И взыщи́те ра́зума, да поживете́/ и испра́вите ра́зум в ве́дении./ Наказу́яй злы́я прии́мет себе́ безче́стие,/ облича́яй же нечести́ваго опоро́чит себе́,/ обличе́ние бо нечести́вому — ра́ны ему́./ Не облича́й злых, да не возненави́дят тебе́,/ облича́й прему́дра, и возлю́бит тя./ Да́ждь прему́дрому вину́, и прему́дрший бу́дет./ Сказу́й пра́ведному, и приложи́т приима́ти./ Нача́ло прему́дрости — страх Госпо́день,/ и сове́т святы́х — ра́зум./ Разуме́ти бо зако́н по́мысла е́сть блага́го:/ сим бо о́бразом мно́гое поживе́ши вре́мя,// и приложа́тся тебе́ ле́та живота́.

Ектения́ сугу́бая:

Диакон: Рцем вси от всея́ души́, и от всего́ помышле́ния на́шего рцем.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Го́споди Вседержи́телю, Бо́же оте́ц на́ших, мо́лим Ти ся, услы́ши и поми́луй.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Поми́луй нас, Бо́же, по вели́цей ми́лости Твое́й, мо́лим Ти ся, услы́ши и поми́луй.

Хор: Го́споди, поми́луй. (Трижды, на каждое прошение)

Диакон: Еще́ мо́лимся о Вели́ком Господи́не и Отце́ на́шем Святе́йшем Патриа́рхе Кири́лле, и о Господи́не на́шем Высокопреосвяще́ннейшем митрополи́те (или: архиепи́скопе, или: Преосвяще́ннейшем епи́скопе) имяре́к, и всей во Христе́ бра́тии на́шей.

Еще́ мо́лимся о Богохрани́мей стране́ на́шей, власте́х и во́инстве ея́, да ти́хое и безмо́лвное житие́ поживе́м во вся́ком благоче́стии и чистоте́.

Еще́ мо́лимся о блаже́нных и приснопа́мятных созда́телех свята́го хра́ма сего́, и о всех преждепочи́вших отце́х и бра́тиях, зде лежа́щих и повсю́ду, правосла́вных.

Еще́ мо́лимся о ми́лости, жи́зни, ми́ре, здра́вии, спасе́нии, посеще́нии, проще́нии и оставле́нии грехо́в рабо́в Бо́жиих настоя́теля, бра́тии и прихо́жан свята́го хра́ма сего́.

Еще́ мо́лимся о плодонося́щих и доброде́ющих во святе́м и всечестне́м хра́ме сем, тружда́ющихся, пою́щих и предстоя́щих лю́дех, ожида́ющих от Тебе́ вели́кия и бога́тыя ми́лости.

Иерей: Я́ко Ми́лостив и Человеколю́бец Бог еси́ и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Сподо́би, Го́споди:

Хор: Сподо́би, Го́споди, в ве́чер сей без греха́ сохрани́тися нам. Благослове́н еси́, Го́споди, Бо́же оте́ц на́ших, и хва́льно и просла́влено и́мя Твое́ во ве́ки. Ами́нь.

Бу́ди, Го́споди, ми́лость Твоя́ на нас, я́коже упова́хом на Тя. Благослове́н еси́, Го́споди, научи́ мя оправда́нием Твои́м. Благослове́н еси́, Влады́ко, вразуми́ мя оправда́нием Твои́м. Благослове́н еси́, Святы́й, просвети́ мя оправда́нии Твои́ми.

Го́споди, ми́лость Твоя́ во век, дел руку́ Твое́ю не пре́зри. Тебе́ подоба́ет хвала́, Тебе́ подоба́ет пе́ние, Тебе́ сла́ва подоба́ет. Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Ектения́ проси́тельная:

Диакон: Испо́лним вече́рнюю моли́тву на́шу Го́сподеви.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Заступи́, спаси́, поми́луй и сохрани́ нас, Бо́же, Твое́ю благода́тию.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Ве́чера всего́ соверше́нна, свя́та, ми́рна и безгре́шна у Го́спода про́сим.

Хор: Пода́й, Го́споди. (На каждое прошение)

Диакон: А́нгела ми́рна, ве́рна наста́вника, храни́теля душ и теле́с на́ших, у Го́спода про́сим.

Проще́ния и оставле́ния грехо́в и прегреше́ний на́ших у Го́спода про́сим.

До́брых и поле́зных душа́м на́шим и ми́ра ми́рови у Го́спода про́сим.

Про́чее вре́мя живота́ на́шего в ми́ре и покая́нии сконча́ти у Го́спода про́сим.

Христиа́нския кончи́ны живота́ на́шего, безболе́знены, непосты́дны, ми́рны и до́браго отве́та на Стра́шнем Суди́щи Христо́ве про́сим.

Пресвяту́ю, Пречи́стую, Преблагослове́нную, Сла́вную Влады́чицу на́шу Богоро́дицу и Присноде́ву Мари́ю, со все́ми святы́ми помяну́вше, са́ми себе́, и друг дру́га, и весь живо́т наш Христу́ Бо́гу предади́м.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Я́ко Благ и Человеколю́бец Бог еси́ и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Иерей: Мир всем.

Хор: И ду́хови твоему́.

Диакон: Главы́ на́ша Го́сподеви прикло́ним.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Бу́ди держа́ва Ца́рствия Твоего́ благослове́на и препросла́влена. Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Лития́:

Стихиры Владимирской иконы Божией Матери, глас 2, самогласны:

Стихира: Я́ко вои́стинну дре́вняго киво́та пречестне́е,/ егда́ Дави́д, собра́в чи́ны, ликовствова́ше,/ ны́не Твоя́, Богоро́дице, ико́на,/ е́йже предстоя́т архиере́ев собо́ри,/ и с чи́нми А́нгел,/ и все христоимени́тых люде́й мно́жество/ досто́йно блажа́т Тя, Ма́терь Бо́жию,/ и прославля́ют раболе́пно,/ и честву́ют, и покланя́ются,/ и мо́лятся Тебе́ по Бо́зе:/ да мир умири́ши в правосла́вии,/ и оте́чество утверди́ши,/ и спасе́ши от всех зол Твоя́ рабы́,// я́ко еди́на Благослове́нная.

Стихира: Предстоя́т Ти, Госпоже́ Богоро́дице,/ пред Твои́м, Пречи́стая, о́бразом,/ архиере́ев сосло́вие и вси лю́дие,/ мона́си и прости́и,/ ве́дуще Тя вои́стинну Помо́щницу си́льну и непобеди́му,/ моле́ния Тебе́ приноси́ти от всея́ души́ подвиза́ются/ и поуща́ют на моли́тву к Бо́гу,/ тре́бующе Твоея́ по́мощи,/ да простре́ши богоно́сныя Твоя́ ру́ки/ и умо́лиши за мир./ Вонми́ и услы́ши, Влады́чице,/ и пода́ждь утеше́ние рабо́м Твои́м,/ до́ндеже не одоле́ют ны грехи́ на́ша тя́жкия и лю́тыя:// Твоея́ бо всегда́ тре́буем вси по́мощи.

Стихира Владимирской иконы Божией Матери, глас 8:

Стихира: Пе́рвее написа́вшейся Твое́й ико́не/ ева́нгельских та́ин благове́стником/ и к Тебе́, Цари́це, принесе́нней,/ да усво́иши Ту/ и си́льну соде́лаеши спасти́ честву́ющия Тя./ И пора́довалася еси́, я́ко су́щи Ми́лостива,/ спасе́ния на́шего Соде́тельница,/ я́ко уста́ и глас ико́не бы́вше,/ я́коже и Бо́га внегда́ зачина́ющи во чре́ве,/ пе́снь воспе́ла еси́:/ се отны́не ублажа́т Мя вси ро́ди./ И, на ту зря́щи, глаго́лала еси́ со вла́стию:/ с сим о́бразом благода́ть Моя́ и си́ла./ И мы и́стинно ве́руем, я́ко се рекла́ еси́, Госпоже́:/ сим о́бразом с на́ми еси́./ Тем благогове́йно предстоя́ще, покланя́емся Тебе́, раби́ Твои́:// посети́ ны Твои́ми Ма́терними щедро́тами.

Стихира Владимирской иконы Божией Матери, глас 7:

Стихира: Гора́ еси́ вели́кая и пресла́вная,/ па́че горы́ Сина́йския, Богоро́дице./ Она́ бо, не терпя́ше сни́тия сла́вы Бо́жия, во о́бразех и се́нех,/ огне́м возгара́шеся,/ и гро́ми и мо́лнии та́мо бы́ша./ Ты Боже́ственный о́гнь сущ,/ Бо́жие Сло́во во чре́ве Твое́м неопа́льно носи́ла еси́/ и от сосе́ц Твои́х млеко́м пита́ла еси́ ма́нием Нося́щаго вся./ И Ма́тернее дерзнове́ние к Нему́ иму́щи,/ помози́, Влады́чице, ве́рно пра́зднующим Твой честны́й пра́здник/ и не забу́ди, ми́лостивно посеща́ющи,/ прия́ла бо еси́ от Бо́га дар// стро́ити и покрыва́ти христоимени́тое ста́до, рабы́ Твоя́.

Стихира Владимирской иконы Божией Матери, глас 6:

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Стихира: Тебе́ вси ро́ди челове́честии/ хва́льныя да́ры прино́сят, Влады́чице,/ и мо́лятся я́ко Цари́це и Ма́тери Бо́жии,/ проро́цы Тя прему́дро пропове́даша,/ леви́ти благослови́ша,/ апо́столи и му́ченицы испове́даша,/ вся сосло́вия покланя́ются,/ архиере́е пропове́дают,/ мона́си и прости́и благогове́ют,/ бога́тии и убо́зии, сироты́ и вдовы́,/ и всяк во́зраст, и вся́ко преспе́яние,/ ста́рческое и младе́нческое,/ под кров Твой держа́вный с ве́рою прибега́ем:/ покры́й и соблюди́, Госпоже́, моли́твами Твои́ми// и спаси́ от бед ду́ши на́ша.

Диакон: Спаси́, Бо́же, лю́ди Твоя́ и благослови́ достоя́ние Твое́, посети́ мир Твой ми́лостию и щедро́тами, возвы́си рог христиа́н правосла́вных и низпосли́ на ны ми́лости Твоя́ бога́тыя, моли́твами всепречи́стыя Влады́чицы на́шея Богоро́дицы и Присноде́вы Мари́и, си́лою Честна́го и Животворя́щаго Креста́, предста́тельствы честны́х Небе́сных Сил безпло́тных, честна́го, сла́внаго проро́ка, Предте́чи и Крести́теля Иоа́нна, святы́х сла́вных и всехва́льных Апо́стол, и́же во святы́х оте́ц на́ших и вселе́нских вели́ких учи́телей и святи́телей, Васи́лия Вели́каго, Григо́рия Богосло́ва и Иоа́нна Златоу́стаго, и́же во святы́х отца́ на́шего Никола́я, архиепи́скопа Мирлики́йскаго, чудотво́рца, святы́х равноапо́стольных Мефо́дия и Кири́лла, учи́телей слове́нских, святы́х равноапо́стольных вели́каго кня́зя Влади́мира и вели́кия княги́ни О́льги, и́же во святы́х оте́ц на́ших: святи́теля Михаи́ла, пе́рвого митрополи́та Ки́евскаго, первосвяти́телей Моско́вских и всея́ Руси́: Петра́, Алекси́я, Ио́ны, Мака́рия, Фили́ппа, И́ова, Ермоге́на и Ти́хона, митрополи́тов Моско́вских Филаре́та, Инноке́нтия и Мака́рия. Святы́х, сла́вных и добропобе́дных му́чеников, новому́чеников и испове́дников Це́ркве Ру́сския: Влади́мира, митрополи́та Ки́евскаго, Вениами́на, митрополи́та Петрогра́дского, Петра́, митрополи́та Крути́цкаго, Иларио́на, архиепи́скопа Вере́йскаго, святы́х ца́рственных страстоте́рпцев, преподобному́чениц вели́кия княги́ни Елисаве́ты и и́нокини Варва́ры, преподо́бных и богоно́сных оте́ц на́ших, преподо́бных оте́ц ста́рцев О́птинских, святы́х пра́ведных Иоа́нна Кроншта́дтскаго и Алекси́я Моско́вскаго, святы́х блаже́нных Ксе́нии Петербу́ржския и Матро́ны Моско́вския, святы́х и пра́ведных богооте́ц Иоаки́ма и А́нны (и свята́го имяре́к, егоже есть храм и егоже есть день), и всех святы́х. Мо́лим Тя, многоми́лостиве Го́споди, услы́ши нас, гре́шных, моля́щихся Тебе́, и поми́луй нас.

Хор: Го́споди, поми́луй. (40 раз)

Диакон: Еще́ мо́лимся о Вели́ком Господи́не и отце́ на́шем Святе́йшем Патриа́рхе Кири́лле, и о господи́не на́шем высокопреосвяще́ннейшем митрополи́те (или: архиепи́скопе, или: Преосвяще́ннейшем епи́скопе) имяре́к и о всем во Христе́ бра́тстве на́шем, и о вся́кой души́ христиа́нстей, скорбя́щей же и озло́бленней, ми́лости Бо́жия и по́мощи тре́бующей; о покрове́нии гра́да сего́, и живу́щих в нем, о ми́ре, и состоя́нии всего́ ми́ра; о благостоя́нии святы́х Бо́жиих церкве́й; о спасе́нии и по́мощи со тща́нием и стра́хом Бо́жиим тружда́ющихся и служа́щих оте́ц и бра́тий на́ших; о оста́вльшихся и во отше́ствии су́щих; о исцеле́нии в не́мощех лежа́щих; о успе́нии, осла́бе, блаже́нней па́мяти и о оставле́нии грехо́в всех преждеотше́дших оте́ц и бра́тий на́ших, зде лежа́щих и повсю́ду правосла́вных; о избавле́нии плене́нных, и о бра́тиях на́ших во слу́жбах су́щих, и о всех служа́щих и служи́вших во святе́м хра́ме сем рцем.

Хор: Го́споди, поми́луй. (50 раз)

Диакон: Еще́ мо́лимся о е́же сохрани́тися гра́ду сему́, и свято́му хра́му сему́, и вся́кому гра́ду и стране́, от гла́да, губи́тельства, тру́са, пото́па, огня́, меча́, наше́ствия иноплеме́нников и междоусо́бныя бра́ни; о е́же ми́лостиву и благоуве́тливу бы́ти благо́му и человеколюби́вому Бо́гу на́шему, отврати́ти вся́кий гнев на ны дви́жимый, и изба́вити ны от належа́щаго и пра́веднаго Своего́ преще́ния и поми́ловати ны.

Хор: Го́споди, поми́луй. (Трижды)

Диакон: Еще́ мо́лимся и о е́же услы́шати Го́споду Бо́гу глас моле́ния нас, гре́шных, и поми́ловати нас.

Хор: Го́споди, поми́луй. (Трижды)

Иерей: Услы́ши ны, Бо́же, Спаси́телю наш, упова́ние всех конце́в земли́ и су́щих в мо́ри дале́че, и ми́лостив, ми́лостив бу́ди, Влады́ко, о гресе́х на́ших, и поми́луй ны. Ми́лостив бо и человеколю́бец Бог еси́, и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, Отцу́, и Сы́ну, и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно, и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Иерей: Мир всем.

Хор: И ду́хови твоему́.

Диакон: Главы́ на́ша Го́сподеви прикло́ним.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Влады́ко многоми́лостиве, Го́споди Иису́се Христе́, Бо́же наш, моли́твами всепречи́стыя Влады́чицы на́шея Богоро́дицы и Присноде́вы Мари́и, си́лою Честна́го и Животворя́щаго Креста́, предста́тельствы честны́х Небе́сных Сил безпло́тных, честна́го, сла́внаго проро́ка, Предте́чи и Крести́теля Иоа́нна, святы́х сла́вных и всехва́льных Апо́стол, и́же во святы́х оте́ц на́ших и вселе́нских вели́ких учи́телей и святи́телей, Васи́лия Вели́каго, Григо́рия Богосло́ва и Иоа́нна Златоу́стаго, и́же во святы́х отца́ на́шего Никола́я, архиепи́скопа Мирлики́йскаго, чудотво́рца, святы́х равноапо́стольных Мефо́дия и Кири́лла, учи́телей слове́нских, святы́х равноапо́стольных вели́каго кня́зя Влади́мира и вели́кия княги́ни О́льги, и́же во святы́х оте́ц на́ших: святи́теля Михаи́ла, пе́рвого митрополи́та Ки́евскаго, первосвяти́телей Моско́вских и всея́ Руси́: Петра́, Алекси́я, Ио́ны, Мака́рия, Фили́ппа, И́ова, Ермоге́на и Ти́хона, митрополи́тов Моско́вских Филаре́та, Инноке́нтия и Мака́рия. Святы́х, сла́вных и добропобе́дных му́чеников, новому́чеников и испове́дников Це́ркве Ру́сския: Влади́мира, митрополи́та Ки́евскаго, Вениами́на, митрополи́та Петрогра́дского, Петра́, митрополи́та Крути́цкаго, Иларио́на, архиепи́скопа Вере́йскаго, святы́х ца́рственных страстоте́рпцев, преподобному́чениц вели́кия княги́ни Елисаве́ты и и́нокини Варва́ры, преподо́бных и богоно́сных оте́ц на́ших, преподо́бных оте́ц ста́рцев О́птинских, святы́х пра́ведных Иоа́нна Кроншта́дтскаго и Алекси́я Моско́вскаго, святы́х блаже́нных Ксе́нии Петербу́ржския и Матро́ны Моско́вския, святы́х и пра́ведных богооте́ц Иоаки́ма и А́нны (и свята́го имяре́к, егоже есть храм и егоже есть день) и всех святы́х. благоприя́тну сотвори́ моли́тву на́шу, да́руй нам оставле́ние прегреше́ний на́ших, покры́й нас кро́вом крилу́ Твое́ю, отжени́ от нас вся́каго врага́ и супоста́та, умири́ на́шу жизнь. Го́споди, поми́луй нас и мир Твой, и спаси́ ду́ши на́ша, я́ко благ и человеколю́бец.

Хор: Ами́нь.

Стихи́ры на стихо́вне:

Стихиры воскресные, глас 3:

Стихира: Стра́стию Твое́ю, Христе́,/ омрачи́вый со́лнце/ и све́том Твоего́ Воскресе́ния,/ просвети́вый вся́ческая,// приими́ на́шу вече́рнюю песнь, Человеколю́бче.

Стих: Госпо́дь воцари́ся,// в ле́поту облече́ся.

Стихира: Живоприе́мное Твое́ воста́ние, Го́споди,/ вселе́нную всю просвети́,/ и Твое́ созда́ние истле́вшее призва́./ Те́мже кля́твы Ада́мовы изме́ншеся, вопие́м:// Всеси́льне Го́споди, сла́ва Тебе́.

Стих: И́бо утверди́ вселе́нную,// я́же не подви́жится.

Стихира: Бог сый неизме́нен,/ пло́тию стражда́ измени́лся еси́,/ Его́же тварь не терпя́щи ви́сяща зре́ти,/ стра́хом прекланя́шеся,/ и стеня́щи пое́т Твое́ долготерпе́ние:/ соше́д же во ад, тридне́вен воскре́сл еси́,// жизнь да́руя ми́рови, и ве́лию ми́лость.

Стих: До́му Твоему́ подоба́ет святы́ня,// Го́споди, в долготу́ дний.

Стихира: Да род наш от сме́рти, Христе́, изба́виши,/ смерть претепе́л еси́:/ и тридне́вен из ме́ртвых воскре́с,/ с Собо́ю воскреси́л еси́,/ и́же Тя Бо́га позна́вших:/ и мир просвети́л еси́.// Го́споди, сла́ва Тебе́.

Стихира Владимирской иконы Божией Матери, глас 8, самогласна:

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Стихира: Да ра́дуются росси́йстии собо́ри,/ да ликовству́ет естество́,/ я́ко Твоего́, Чи́стая, честна́го о́браза прише́ствием/ град наш спаса́ется,/ раби́ Твои́, от одержа́щия ну́жды изба́вльшеся,/ Тебе́, Чи́стая, взыва́ют:/ ра́дуйся, до́брых вино́вная,/ и Засту́пнице непосты́дная,// и спасе́ние душ на́ших.

Моли́тва свято́го Симео́на Богоприи́мца:

Хор: Ны́не отпуща́еши раба́ Твоего́, Влады́ко,/ по глаго́лу Твоему́, с ми́ром;/ я́ко ви́деста о́чи мои́ спасе́ние Твое́,/ е́же еси́ угото́вал пред лице́м всех люде́й,/ свет во открове́ние язы́ков,// и сла́ву люде́й Твои́х Изра́иля.

Трисвято́е по О́тче наш:

Чтец: Святы́й Бо́же, Святы́й Кре́пкий, Святы́й Безсме́ртный, поми́луй нас. (Трижды)

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Пресвята́я Тро́ице, поми́луй нас; Го́споди, очи́сти грехи́ на́ша; Влады́ко, прости́ беззако́ния на́ша; Святы́й, посети́ и исцели́ не́мощи на́ша, и́мене Твоего́ ра́ди.

Го́споди, поми́луй. (Трижды)

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

О́тче наш, И́же еси́ на Небесе́х, да святи́тся и́мя Твое́, да прии́дет Ца́рствие Твое́, да бу́дет во́ля Твоя́, я́ко на Небеси́ и на земли́. Хлеб наш насу́щный даждь нам днесь; и оста́ви нам до́лги на́ша, я́коже и мы оставля́ем должнико́м на́шим; и не введи́ нас во искуше́ние, но изба́ви нас от лука́ваго.

Иерей: Я́ко Твое́ есть Ца́рство и си́ла и сла́ва, Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Тропа́рь, глас 4:

Хор: Богоро́дице Де́во, ра́дуйся,/ Благода́тная Мари́е, Госпо́дь с Тобо́ю:/ благослове́на Ты в жена́х/ и благослове́н Плод чре́ва Твоего́,// я́ко Спа́са родила́ еси́ душ на́ших. (Дважды)

Тропа́рь Влади́мирской ико́ны Бо́жией Ма́тери, глас 4:

Дне́сь све́тло красу́ется сла́внейший град Москва́,/ я́ко зарю́ со́лнечную, восприе́мши, Влады́чице, чудотво́рную Твою́ ико́ну,/ к не́йже ны́не мы притека́юще и моля́щеся Тебе́, взыва́ем си́це:/ о пречу́дная Влады́чице Богоро́дице!/ Моли́ся из Тебе́ воплоще́нному Христу́ Бо́гу на́шему,/ да изба́вит град сей и вся гра́ды и страны́ христиа́нския невреди́мы от всех наве́т вра́жиих// и спасе́т ду́ши на́ша, я́ко Милосе́рд.

Благослове́ние хле́бов:

Диакон: Го́споду помо́лимся.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Иерей: Го́споди Иису́се Христе́ Бо́же наш, благослови́вый пять хле́бов и пять ты́сящ насы́тивый, Сам благослови́ и хле́бы сия́, пшени́цу, вино́ и еле́й; и умно́жи сия́ во гра́де сем и во всем ми́ре Твое́м; и вкуша́ющия от них ве́рныя освяти́. Я́ко Ты еси́ благословля́яй и освяща́яй вся́ческая, Христе́ Бо́же наш, и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, со Безнача́льным Твои́м Отце́м, и Всесвяты́м, и Благи́м, и Животворя́щим Твои́м Ду́хом, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь. Бу́ди И́мя Госпо́дне благослове́но от ны́не и до ве́ка. (Трижды)

Псало́м 33:

Хор: Благословлю́ Го́спода на вся́кое вре́мя,/ вы́ну хвала́ Его́ во усте́х мои́х./ О Го́споде похва́лится душа́ моя́,/ да услы́шат кро́тции, и возвеселя́тся./ Возвели́чите Го́спода со мно́ю,/ и вознесе́м И́мя Его́ вку́пе./ Взыска́х Го́спода, и услы́ша мя,/ и от всех скорбе́й мои́х изба́ви мя./ Приступи́те к Нему́, и просвети́теся,/ и ли́ца ва́ша не постыдя́тся./ Сей ни́щий воззва́, и Госпо́дь услы́ша и,/ и от всех скорбе́й его́ спасе́ и./ Ополчи́тся А́нгел Госпо́день о́крест боя́щихся Его́,/ и изба́вит их./ Вкуси́те и ви́дите, я́ко благ Госпо́дь:/ блаже́н муж, и́же упова́ет Нань./ Бо́йтеся Го́спода, вси святи́и Его́,/ я́ко несть лише́ния боя́щимся Его́./ Бога́тии обнища́ша и взалка́ша:/ взыска́ющии же Го́спода// не лиша́тся вся́каго бла́га.

Иерей: Благослове́ние Госпо́дне на вас, Того́ благода́тию и человеколю́бием, всегда́, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

У́треня

Шестопса́лмие:

Хор: Сла́ва в вы́шних Бо́гу, и на земли́ мир, в челове́цех благоволе́ние. (Трижды)

Го́споди, устне́ мои́ отве́рзеши, и уста́ моя́ возвестя́т хвалу́ Твою́. (Дважды)

Псало́м 3:

Чтец: Го́споди, что ся умно́жиша стужа́ющии ми? Мно́зи востаю́т на мя, мно́зи глаго́лют души́ мое́й: несть спасе́ния ему́ в Бо́зе его́. Ты же, Го́споди, Засту́пник мой еси́, сла́ва моя́ и вознося́й главу́ мою́. Гла́сом мои́м ко Го́споду воззва́х, и услы́ша мя от горы́ святы́я Своея́. Аз усну́х, и спах, воста́х, я́ко Госпо́дь засту́пит мя. Не убою́ся от тем люде́й, о́крест напа́дающих на мя. Воскресни́, Го́споди, спаси́ мя, Бо́же мой, я́ко Ты порази́л еси́ вся вражду́ющия ми всу́е: зу́бы гре́шников сокруши́л еси́. Госпо́дне есть спасе́ние, и на лю́дех Твои́х благослове́ние Твое́.

Аз усну́х, и спах, воста́х, я́ко Госпо́дь засту́пит мя.

Псало́м 37:

Го́споди, да не я́ростию Твое́ю обличи́ши мене́, ниже́ гне́вом Твои́м нака́жеши мене́. Я́ко стре́лы Твоя́ унзо́ша во мне, и утверди́л еси́ на мне ру́ку Твою́. Несть исцеле́ния в пло́ти мое́й от лица́ гне́ва Твоего́, несть ми́ра в косте́х мои́х от лица́ грех мои́х. Я́ко беззако́ния моя́ превзыдо́ша главу́ мою́, я́ко бре́мя тя́жкое отяготе́ша на мне. Возсмерде́ша и согни́ша ра́ны моя́ от лица́ безу́мия моего́. Пострада́х и сляко́хся до конца́, весь день се́туя хожда́х. Я́ко ля́двия моя́ напо́лнишася поруга́ний, и несть исцеле́ния в пло́ти мое́й. Озло́блен бых и смири́хся до зела́, рыка́х от воздыха́ния се́рдца моего́. Го́споди, пред Тобо́ю все жела́ние мое́ и воздыха́ние мое́ от Тебе́ не утаи́ся. Се́рдце мое́ смяте́ся, оста́ви мя си́ла моя́, и свет о́чию мое́ю, и той несть со мно́ю. Дру́зи мои́ и и́скреннии мои́ пря́мо мне прибли́жишася и ста́ша, и бли́жнии мои́ отдале́че мене́ ста́ша и нужда́хуся и́щущии ду́шу мою́, и и́щущии зла́я мне глаго́лаху су́етная и льсти́вным весь день поуча́хуся. Аз же я́ко глух не слы́шах и я́ко нем не отверза́яй уст свои́х. И бых я́ко челове́к не слы́шай и не имы́й во усте́х свои́х обличе́ния. Я́ко на Тя, Го́споди, упова́х, Ты услы́шиши, Го́споди Бо́же мой. Я́ко рех: да не когда́ пора́дуют ми ся врази́ мои́: и внегда́ подвижа́тися нога́м мои́м, на мя велере́чеваша. Я́ко аз на ра́ны гото́в, и боле́знь моя́ предо мно́ю есть вы́ну. Я́ко беззако́ние мое́ аз возвещу́ и попеку́ся о гресе́ мое́м. Врази́ же мои́ живу́т и укрепи́шася па́че мене́, и умно́жишася ненави́дящии мя без пра́вды. Воздаю́щии ми зла́я возблага́я оболга́ху мя, зане́ гоня́х благосты́ню. Не оста́ви мене́, Го́споди Бо́же мой, не отступи́ от мене́. Вонми́ в по́мощь мою́, Го́споди спасе́ния моего́.

Не оста́ви мене́, Го́споди Бо́же мой, не отступи́ от мене́. Вонми́ в по́мощь мою́, Го́споди спасе́ния моего́.

Псало́м 62:

Бо́же, Бо́же мой, к Тебе́ у́тренюю, возжада́ Тебе́ душа́ моя́, коль мно́жицею Тебе́ плоть моя́, в земли́ пу́сте и непрохо́дне, и безво́дне. Та́ко во святе́м яви́хся Тебе́, ви́дети си́лу Твою́ и сла́ву Твою́. Я́ко лу́чши ми́лость Твоя́ па́че живо́т, устне́ мои́ похвали́те Тя. Та́ко благословлю́ Тя в животе́ мое́м, о и́мени Твое́м воздежу́ ру́це мои́. Я́ко от ту́ка и ма́сти да испо́лнится душа́ моя́, и устна́ма ра́дости восхва́лят Тя уста́ моя́. А́ще помина́х Тя на посте́ли мое́й, на у́тренних поуча́хся в Тя. Я́ко был еси́ Помо́щник мой, и в кро́ве крилу́ Твое́ю возра́дуюся. Прильпе́ душа́ моя́ по Тебе́, мене́ же прия́т десни́ца Твоя́. Ти́и же всу́е иска́ша ду́шу мою́, вни́дут в преиспо́дняя земли́, предадя́тся в ру́ки ору́жия, ча́сти ли́совом бу́дут. Царь же возвесели́тся о Бо́зе, похва́лится всяк клены́йся Им, я́ко загради́шася уста́ глаго́лющих непра́ведная.

На у́тренних поуча́хся в Тя. Я́ко был еси́ Помо́щник мой, и в кро́ве крилу́ Твое́ю возра́дуюся. Прильпе́ душа́ моя́ по Тебе́, мене́ же прия́т десни́ца Твоя́.

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа, сла́ва Тебе́ Бо́же. (Трижды)

Го́споди поми́луй. (Трижды)

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Псало́м 87:

Го́споди Бо́же спасе́ния моего́, во дни воззва́х, и в нощи́ пред Тобо́ю. Да вни́дет пред Тя моли́тва моя́: приклони́ у́хо Твое́ к моле́нию моему́, я́ко испо́лнися зол душа́ моя́, и живо́т мой а́ду прибли́жися. Привмене́н бых с низходя́щими в ров, бых я́ко челове́к без по́мощи, в ме́ртвых свобо́дь, я́ко я́звеннии спя́щии во гро́бе, и́хже не помяну́л еси́ ктому́, и ти́и от руки́ Твоея́ отринове́ни бы́ша. Положи́ша мя в ро́ве преиспо́днем, в те́мных и се́ни сме́ртней. На мне утверди́ся я́рость Твоя́, и вся во́лны Твоя́ наве́л еси́ на мя. Уда́лил еси́ зна́емых мои́х от мене́, положи́ша мя ме́рзость себе́: пре́дан бых и не исхожда́х. О́чи мои́ изнемого́сте от нищеты́, воззва́х к Тебе́, Го́споди, весь день, возде́х к Тебе́ ру́це мои́. Еда́ ме́ртвыми твори́ши чудеса́? Или́ вра́чеве воскреся́т, и испове́дятся Тебе́? Еда́ пове́сть кто во гро́бе ми́лость Твою́, и и́стину Твою́ в поги́бели? Еда́ позна́на бу́дут во тьме чудеса́ Твоя́, и пра́вда Твоя́ в земли́ забве́нней? И аз к Тебе́, Го́споди, воззва́х и у́тро моли́тва моя́ предвари́т Тя. Вску́ю, Го́споди, отре́еши ду́шу мою́, отвраща́еши лице́ Твое́ от мене́? Нищ есмь аз, и в труде́х от ю́ности моея́; возне́с же ся, смири́хся, и изнемого́х. На мне преидо́ша гне́ви Твои́, устраше́ния Твоя́ возмути́ша мя, обыдо́ша мя я́ко вода́, весь день одержа́ша мя вку́пе. Уда́лил еси́ от мене́ дру́га и и́скренняго, и зна́емых мои́х от страсте́й.

Го́споди Бо́же спасе́ния моего́, во дни воззва́х, и в нощи́ пред Тобо́ю. Да вни́дет пред Тя моли́тва моя́: приклони́ у́хо Твое́ к моле́нию моему́.

Псало́м 102:

Благослови́, душе́ моя́, Го́спода, и вся вну́тренняя моя́ и́мя свя́тое Его́. Благослови́, душе́ моя́, Го́спода, и не забыва́й всех воздая́ний Его́, очища́ющаго вся беззако́ния твоя́, исцеля́ющаго вся неду́ги твоя́, избавля́ющаго от истле́ния живо́т твой, венча́ющаго тя ми́лостию и щедро́тами, исполня́ющаго во благи́х жела́ние твое́: обнови́тся я́ко о́рля ю́ность твоя́. Творя́й ми́лостыни Госпо́дь, и судьбу́ всем оби́димым. Сказа́ пути́ Своя́ Моисе́ови, сыново́м Изра́илевым хоте́ния Своя́: Щедр и Ми́лостив Госпо́дь, Долготерпели́в и Многоми́лостив. Не до конца́ прогне́вается, ниже́ в век вражду́ет, не по беззако́нием на́шим сотвори́л есть нам, ниже́ по грехо́м на́шим возда́л есть нам. Я́ко по высоте́ небе́сней от земли́, утверди́л есть Госпо́дь ми́лость Свою́ на боя́щихся Его́. Ели́ко отстоя́т восто́цы от за́пад, уда́лил есть от нас беззако́ния на́ша. Я́коже ще́дрит оте́ц сы́ны, уще́дри Госпо́дь боя́щихся Его́. Я́ко Той позна́ созда́ние на́ше, помяну́, я́ко персть есмы́. Челове́к, я́ко трава́ дни́е его́, я́ко цвет се́льный, та́ко оцвете́т, я́ко дух про́йде в нем, и не бу́дет, и не позна́ет ктому́ ме́ста своего́. Ми́лость же Госпо́дня от ве́ка и до ве́ка на боя́щихся Его́, и пра́вда Его́ на сыне́х сыно́в, храня́щих заве́т Его́, и по́мнящих за́поведи Его́ твори́ти я́. Госпо́дь на Небеси́ угото́ва Престо́л Свой, и Ца́рство Его́ все́ми облада́ет. Благослови́те Го́спода вси А́нгели Его́, си́льнии кре́постию, творя́щии сло́во Его́, услы́шати глас слове́с Его́. Благослови́те Го́спода вся Си́лы Его́, слуги́ Его́, творя́щии во́лю Его́. Благослови́те Го́спода вся дела́ Его́, на вся́ком ме́сте влады́чествия Его́, благослови́, душе́ моя́, Го́спода.

На вся́ком ме́сте влады́чествия Его́, благослови́, душе́ моя́, Го́спода.

Псало́м 142:

Го́споди, услы́ши моли́тву мою́, внуши́ моле́ние мое́ во и́стине Твое́й, услы́ши мя в пра́вде Твое́й и не вни́ди в суд с рабо́м Твои́м, я́ко не оправди́тся пред Тобо́ю всяк живы́й. Я́ко погна́ враг ду́шу мою́, смири́л есть в зе́млю живо́т мой, посади́л мя есть в те́мных, я́ко ме́ртвыя ве́ка. И уны́ во мне дух мой, во мне смяте́ся се́рдце мое́. Помяну́х дни дре́вния, поучи́хся во всех де́лех Твои́х, в творе́ниих руку́ Твое́ю поуча́хся. Возде́х к Тебе́ ру́це мои́, душа́ моя́, я́ко земля́ безво́дная Тебе́. Ско́ро услы́ши мя, Го́споди, исчезе́ дух мой, не отврати́ лица́ Твоего́ от мене́, и уподо́блюся низходя́щим в ров. Слы́шану сотвори́ мне зау́тра ми́лость Твою́, я́ко на Тя упова́х. Скажи́ мне, Го́споди, путь во́ньже пойду́, я́ко к Тебе́ взях ду́шу мою́. Изми́ мя от враг мои́х, Го́споди, к Тебе́ прибего́х. Научи́ мя твори́ти во́лю Твою́, я́ко Ты еси́ Бог мой. Дух Твой Благи́й наста́вит мя на зе́млю пра́ву. И́мене Твоего́ ра́ди, Го́споди, живи́ши мя, пра́вдою Твое́ю изведе́ши от печа́ли ду́шу мою́. И ми́лостию Твое́ю потреби́ши враги́ моя́ и погуби́ши вся стужа́ющия души́ мое́й, я́ко аз раб Твой есмь.

Услы́ши мя, Го́споди, в пра́вде Твое́й и не вни́ди в суд с рабо́м Твои́м.

Дух Твой Благи́й наста́вит мя на зе́млю пра́ву.

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа, сла́ва Тебе́ Бо́же. (Трижды)

После Шестопсалмия