«Должен ли христианин свидетельствовать о Боге?» Протоиерей Сергий Баранов

Протоиерей Сергий Баранов

Нашим гостем был секретарь Орской епархии, духовник Иверского женского монастыря в городе Орске Оренбургской области протоиерей Сергий Баранов.

Разговор шел о том, кто такой миссионер, каждый ли христианин должен стараться свидетельствовать о Христе, и какой может быть проповедь в современном мире.

Ведущий: Александр Ананьев

---

А. Ананьев:

— Добрый вечер, дорогие друзья. Вновь понедельник и вновь пришла пора неофитам задавать свои неофитские вопросы золотым людям, которые готовы со всем терпением, любовью и мудростью на эти вопросы давать ответы. Или как минимум, если ответов не предполагается, ведь есть такие вопросы, знаете, у которых нет ответов, есть только возможность поразмышлять. Вот они готовы сесть, заварить прекрасный чай в студии Радио ВЕРА на Андреевской набережной в Москве и поразмышлять вместе со мной на заданную мною тему. А тем сегодня — ох. Я, как человек, крестившийся буквально пять лет назад уже почти и глубоко интегрированный в социальные сети, однажды сделал для себя вывод, и пока этот вывод для себя не поменял. Хотя, возможно, я ошибаюсь, и мне очень важно узнать ответ на вот какой вопрос: должен ли христианин миссионерствовать? Долг ли христианина свидетельствовать о Христе, что называется направо и налево: родным, друзьям, близким, пассажирам автобуса, в котором он едет? Моё мнение, я ещё раз подчеркну, что это моё мнение, это никак не мнение редакции Радио ВЕРА, уж тем более моего собеседника. Моё мнение было бы вот какое: человек, который не учился в медицинском институте, не должен оперировать детей. Человек, который не учился в автошколе, не должен садиться за руль. Человек, у которого нет права свидетельствовать о Христе, не должен миссионерствовать. Это же работа, требующая опыта, знаний, благословения какого-то. Он должен молиться и сам идти ко Христу. Так это или нет? Предлагаю об этом поговорить сегодня с секретарём Орской епархии, духовником Иверского женского монастыря в городе Орске Оренбургской области, с нашим дорогим гостем протоиереем Сергием Барановым. Добрый вечер, отец Сергий.

Прот. Сергий Баранов:

— Добрый вечер.

А. Ананьев:

— Вы миссионер?

Прот. Сергий Баранов:

— Я думаю, каждый священник отчасти миссионер. Просто в этом вступлении, которое вы сделали, я думаю, не должно быть так категорично. Просто форма миссионерства может быть разная. Я бы разделил миссионерство как навязчивое, некультурное, миссионерство как корректное, миссионерство, может быть, молчаливое.

А. Ананьев:

— Но оно же многогранное, сколько людей, столько и видов миссионерства получается.

Прот. Сергий Баранов:

— Да, поэтому каждый, не только священник, но даже христианин, отчасти миссионер. Он может себя очень вежливо, корректно позиционировать как православный: да я православный. Может быть, даже не более того, но это уже миссионерство.

А. Ананьев:

— Серьёзно?

Прот. Сергий Баранов:

— И если он здоровый православный, если его православие радует окружающих, это хорошее миссионерство — просто миссионерство его жизни.

А. Ананьев:

— Сейчас я попрошу вас дать определение, что такое «нездоровый православный», чтобы я примерил это определение на себя — насколько я нездоровый православный — и наши слушатели тоже.

Прот. Сергий Баранов:

— Апостол, когда говорит о любви, он какие-то приметы даёт любви. Например, если человеку хочется убежать, спрятаться от вашего миссионерства, мне кажется, это ориентир вашего нездоровья в православии. И, наоборот, когда люди к вам тянутся, бегут, то это показатель вашего здорового православия. Потому что если в православии красной чертой подводится, что Бог есть любовь, то любовь предполагает комфорт оппоненту вашему какой-то. И наоборот, если он ощущает со стороны вас агрессию, что вы пытается доказать что-то, и всё это не в мирном русле, то ваше православие, конечно, становится в кавычках — очень относительно.

А. Ананьев:

— Я сейчас ваш ответ услышал, знаете как? Миссионерство — это не слова любви, а дела любви: ты мало говоришь и много делаешь.

Прот. Сергий Баранов:

— Можно и говорить. Вы знаете, мне очень нравится — в древнем Патерике есть такой момент, описывается, когда чадо пришёл к старцу и спрашивает: «Что лучше — говорить или молчать? Я вот прочитал, что молчание — это золото, а говорить — это другое. Старец так мудро и так просто ему отвечает: «Знаешь, сынок, когда нужно говорить — нужно говорить, когда нужно молчать — нужно молчать, но всё должно быть в меру. Можно молчанием убить, а можно словом». Можно и полки повести и из уныния вытащить, спасти человека, но всё должно быть в меру и с любовью. Вот главное оружие сатаны — это в чрезмерность перевести всё, даже любовь извратить в какую-то чрезмерность. И это становится иногда просто даже похабщиной.

А. Ананьев:

— У христианства много таких не определений, но подопределений. Одно из определений тогда получается: христианство — это уметь вовремя отойти, уметь вовремя замолчать.

Прот. Сергий Баранов:

— Это, знаете, внутренняя культура — у человека есть внутренняя культура или нет. И эта внутренняя культура развивается, если человек правильно развивается в правильной духовной жизни, если он нашёл себе хорошего проводника, духовника, он выстроил правильно духовную жизнь. Вот через молитву, через духовную жизнь эта внутренняя культура содействием Святого Духа даёт такую интуицию хорошую человеку. Иногда некоторые вещи нельзя объяснить. Вот человек чувствует интуицией. Оппонента нужно чувствовать, а если тот, кого мы воцерковляем, человек перед нами — можно его чувствовать.

А. Ананьев:

— Я знаю этот синдром неофита, когда... причём не думаю, что в эпоху, когда не было социальных сетей, то есть во всю историю человечества, это хоть как-то проявлялось. Хотя, может быть, и проявлялось. Но сейчас это особенно явно — вот человек 35-40 лет вдруг понимает, что он должен и может идти ко Христу. Он крестится в 35-40, как я, например. И вот с этого момента у него начинается в социальных сетях... я, честно говоря, не знаю, насколько вы как бы погружены вот в эту беспокойную муть социальных сетей, но эти люди сразу начинают нести проповедь в массы. Причём делать это так активно, с каким-то иллюстрациями, с какими-то восклицательными знаками. И это не помогает. Очень хочется и себе, и вот этим людям сказать: подожди, остынь, не спеши, помолчи немножко, потому что ты сейчас всё портишь. И себе всё портишь, и людям окружающим всё портишь, и Церкви портишь. Вот самое главное, что ты Церкви сейчас портишь.

Прот. Сергий Баранов:

— Потому что позиционируешь себя не как личность, а как часть Церкви.

А. Ананьев:

— Да, конечно, безусловно, ты часть Церкви, ты часть Тела Христова.

Прот. Сергий Баранов:

— И в это время это самая лучшая часть.

А. Ананьев:

— Да, безусловно, человеку трудно остановиться. Я помню, мне было трудно остановиться. Вот это буквально год-два, когда меня везде были купола, храмы, какие-то слова хорошие — и ещё все заглавными буквами эти вот слова. Это нормально ведь?

Прот. Сергий Баранов:

— Я бы употребил слово не «нормально», а «естественно». Каждый проходит период неофитства. Это, может быть и ненормально, но как бы это естественно, это данность, которую мы просто должны мудро принять. Перерастёт её человек, и дай Бог, чтобы быстрее он повзрослел. Это данность, которую все проходили наверняка. Потому что первое знакомство со Христом, с Церковью бывает... человек ещё живёт в это время на эмоциональном уровне, а не на духовном, он ещё не вошёл в формат духовного. И так как он ещё на эмоциональном уровне, его эмоции фонтанируют, и он не может их сдержать просто. Это добрые эмоции, но часто бывают бесшабашные.

А. Ананьев:

— Эмоция — враг христианина?

Прот. Сергий Баранов:

— Ничто не враг христианина, что создавал Бог. Бог и эмоции в нас вложил. Чрезмерность — враг христианина, я бы так сказал, чрезмерность в эмоциях. Всё-таки, если Господь нас лепил, он нас лепил с эмоциями.

А. Ананьев:

— А эмоции и страсти — в ряде контекстов — это одно и то же?

Прот. Сергий Баранов:

— Не знаю. Сейчас так навскидку...

А. Ананьев:

— Тебя трясёт от радости, ты хочешь поделиться.

Прот. Сергий Баранов:

— Я как раз, например, страсть бы перевёл в формат чрезмерности. То, что становится чрезмерным, то становится страстью, и то становится вредным для христианина. Как апостол сказал: всё мне можно, но не всё полезно, всё мне можно, но ничто не должно мной обладать. Как только я становлюсь рабом своих даже добрых эмоций, я уже теряю голову. Эмоциональный человек... чаще всего глупости все делаются с добрым расположением: хотели как лучше, а получилось как всегда.

А. Ананьев:

— Благодаря вам, отец Сергий, я понял, что не так было с одной моей хорошей знакомой, которая страсть как переживала, и переживает, за всех бродячих собак в мире. Куда бы она ни пришла, в какой ресторан бы ни пришла, она всё время в какие-то салфеточки какие-то мясо, колбасу, сыр — и бегом собак бродячих уличных кормить. То есть получается, что ей это благое дело — а ведь это же большое сердце, это же переживание за каждую тощую собаку во дворе и на улице — оно тоже может быть во зло, если это чрезмерно, и оно может быть чрезмерно.

Прот. Сергий Баранов:

— Но в чём тут может быть чрезмерность, когда человек начинает собак больше людей любить?

А. Ананьев:

— Нет, я не думаю, что там тот вариант.

Прот. Сергий Баранов:

— Но бывает такое, что человеку говорят просто, как данность, что вот именно эта свора собак вчера погрызла ребёнка, шедшего в школу. У него ребёнок почему-то остаётся за скобками, а собаки всё равно остаются на первом плане. Я понимаю, когда и собак ей жалко, но она понимает ситуацию и в другую сторону, то есть какая-то трезвость остаётся. А просто когда эмоциональность фонтанирует, то часто лишается разума человек.

А. Ананьев:

— «Вопросы неофита» на Радио ВЕРА. Я, Александр Ананьев, сегодня задаю вопросы секретарю Орской епархии, духовнику Иверского женского монастыря в городе Орске Оренбургской области протоиерею Сергию Баранову. Тема миссионерства у нас сегодня в программе. Насколько христианину должно свидетельствовать о Христе, персонально, лично? А если надо, то как? Вот сегодня мы попытаемся найти самую понятную, самую применимую формулу поведения христианина вот в этой связи. Отец Сергий, миссионерство — надо ли получать на него какие-то официальные разрешения от духовника или вышестоящего церковного начальства? Или учиться этому и только потом, получив специальный диплом, можно приступать к миссионерству? Я вот неспроста в начале нашего разговора сравнил миссионерство с врачебной деятельностью, с вождением автомобиля, с юридической практикой. Нельзя же просто проснуться и сказать: ага, я нынче буду юрист и немножко врач — и пойти лечить людей и защищать их.

Прот. Сергий Баранов:

— Смотря в каком поле мы миссионерствуем. Если мы пытаемся миссионерствовать в догматике и в академических науках, то это одно. Знаете, навскидку: я почти 30 лет назад, когда рукополагался, мне духовник просто запретил снимать подрясник, брить бороду. И тогда он сказал: сейчас пока говорит тебе рано, лучше бы больше молчать, но ты идёшь по городу — и это было в начале 90-х, это было очень непросто. У меня тогда не было автомобиля, мне приходилось ездить на общественном транспорте. А это только-только Церковь входила в жизнь страны. Все пьяные, все сумасшедшие были... все иронические взгляды. Это было непросто, но я ничего не говорил, но это было уже миссионерство. Я шёл и проповедовал своим внешним видом Христа. И второй момент из той же жизни, когда ещё был я молодым священником. Однажды мне друг-священник задал такой вопрос: если тебе зададут прихожане какой-то неудобный вопрос, а ты не знаешь на него ответ, как ты будешь выкручиваться? У меня тогда искреннее недоумение было: а что тут сложного? Я скажу, что я не знаю. Он говорит, что ты не понимаешь, ты унизишь этим священный сан, ты должен как-то это отложить, выкрутиться, а потом найти ответ и подать его. Я сказал, что, знаешь, я считаю, что в христианстве искренность возвышает человека больше, чем знания.

А. Ананьев:

— Признать свои слабости?
Прот. Сергий Баранов

— Ну, нежели кичиться знаниями... вот искренность выше всего. И поэтому для меня сказать «простите, я не знаю» — это для меня не то что не зазорно, мне кажется, это мой авторитет не роняет, наоборот, возвышает меня как христианина — моя искренность. Это тоже проповедь. И, кстати, вот это болезненное состояние некоторых священников, что они не могут сказать «простите, я не знаю». Меня однажды в один монастырь пригласили с сёстрами пообщаться. И вот собрался целый зал, и они мне говорят: «Сейчас мы будем задавать вопросы, будет непросто». Я говорю, что вообще не проблема. Понимаете, я позволяю себе сказать слово «извините, я не знаю». И даже вот этот момент, что я искренен — мне кажется, это самое лучшее миссионерство. Христианин не может всё знать, всё уметь. Христианин должен сохранять искренность. И, наоборот, лицемерие, лукавство, даже с какой-то доброй мотивацией, это уже не красит христианина.

А. Ананьев:

— По поводу поведения, которое само по себе становится... даже не поведение, а внешний вид и какие-то такие поступки, которые сами по себе становятся миссионерством, я вспомнил, дорогой отец Сергий, что мне мой духовник, который меня крестил, тоже говорил что-то подобное, просто я об этом как-то забыл. А вот сейчас мы об этом заговорили, и я вспомнил. Я тогда переживал, что в офисе, где я работал, это была совсем другая работа, отнюдь не Радио ВЕРА, гораздо более мирской проект, ни плохой, ни хороший, просто другой. Там была большая столовая красивая, которая называлась модным иностранным словом «кантина». И я всё переживал, что там эти коллеги мои всё время вокруг. И мне как-то неловко помолиться перед трапезой, перед едой. Для меня же это всё в новинку было. И он говорит, что такое твоё будет миссионерство. И говорит, что, понимаешь, как забавно получается? Теперь ты, Саша, просто обязан стать лучшим на своей работе. Вот это будет как раз самое большое миссионерство. Вот теперь ты должен стать лучшим, чтобы люди на тебя смотрели. Неизбежно же они будут смотреть и увидят, что ты не только успешный там менеджер, но и христианин. И вот это уже будет самое важное.

Прот. Сергий Баранов:

— И наоборот: если ты плохой христианин, они это тоже увидят и буду делать выводы.

А. Ананьев:

— А тут такая штука, что невозможно быть хорошим христианином, даже внешне невозможно быть хорошим христианином.

Прот. Сергий Баранов:

— Вот я хочу опять подчеркнуть эту свою мысль, что такое хороший христианин. Это не идеальный человек, а это искренний человек, который не лицемерит даже в своих слабостях. Да, ему присущи падение, какие-то недостатки, черты характера. Но плохой христианин будет это лицемерно покрывать какими-то цитатами, выворачиваться. А хороший христианин будет всё время говорить: простите, опять вот я допустил слабость, простите. Так всё просто.

А. Ананьев:

— То есть, если я знаю, объясню своими словами, если не знаю, то честно признаюсь в этом.

Прот. Сергий Баранов:

— Конечно.

А. Ананьев:

— Есть предположение, отец Сергий, что на самом деле всё просто: с людьми о Христе нужно говорить только в одном случае — если тебя спросят. До тех пор, пока никто тебя не спросил, твоё мнение, твоё слово о Христе должно оставаться в тебе. Нечего выходить на импровизированный амвон, вставать на табуретку и пытаться до друзей донести, как им надо жить и что им надо делать — пока они не спросят.

Прот. Сергий Баранов:

— Наверное, это хорошая позиция. Но всегда бывают исключения.

А. Ананьев:

— Какие, например?

Прот. Сергий Баранов:

— Иногда, например, ты чувствуешь, что оппонент потенциально готов услышать тебя. И ты корректно можешь вступить в диалог на эту тему. Но ты должен очень чувствовать момент. Ты должен чувствовать, готов ли он. И, например, если ты заговорил и увидел, что он пока не готов услышать, лучше уж говори о погоде.

А. Ананьев:

— У вас были такие случаи, когда человек не просил вас об этом и был далёк от Церкви, а ваше слово ему как-то помогло и поддержало его?
Прот. Сергий Баранов

— За 30 лет чего только ни было, да, конечно, как миссионер я всегда пытаюсь. Но надо очень тонко чувствовать ситуацию. Вот эта культура внутренняя должна присутствовать. Она всегда подскажет. Она даже подсказывает момент, когда можно заговорить, а когда лучше бы... Бывали моменты, когда, например, оппонент даже провоцирует на разговор о религии, а ты дистанцируешься от этого диалога, потому что ты чувствуешь, что его интерес нездоровый. Его мотивирует не какое-то искреннее желание узнать о Христе, а он провоцирует скандал.

А. Ананьев:

— У меня такое было. Я рассказывал эту историю здесь, на Радио ВЕРА, она для меня почему-то дорога. Каждый раз, когда мой коллега подтрунивал надо мной, иронизировал, я видел в этом не столько желание обидеть — он хороший человек в сущности, — сколько, знаете, когда два мужика болтают в перерывах между работой, как-то странно говорить о Церкви, о вере, о Боге, о Христе. И за этой иронией, за этими шуточками и за этими ха-ха я видел, что человек прячет на самом деле желание спросить, но вот стесняется.

Прот. Сергий Баранов:

— Стесняется, поэтому форма такая...

А. Ананьев:

— Да, поэтому он прячет это всё за этой вот весёлостью какой-то. Вот это вот: «Санёк, а вот ты помолился сегодня?»

Прот. Сергий Баранов:

— Не надо вестись на это, а так же вежливо продолжать общение. У меня однажды просто анекдотическая ситуация была, но, может быть, она не к миссионерству относится, но просто чтобы сейчас разбавить немножко наш разговор. Однажды я ехал из Троице-Сергиевой лавры в электричке — полная электричка народа. И в Софрино открываются двери и заходит выпивший мужчина с фингалом под глазом, весь вагон обводит таким агрессивным взглядом, полным ненависти, ища жертву. И вдруг он видит священник, через весь вагон направляется ко мне, садится напротив меня, прям дыша пeрегаром в лицо: «Ну что, поп? Сейчас я над тобой буду издеваться». Я всегда, когда рассказываю эту историю, говорю, что меня спасли земные поклоны. И люди говорят: как земные поклоны, что произошло? Вот он сидит минут 20, наверное, прям дыша в лицом мне перегаром, оскорбляет меня, издевается, я сижу молчу. А я правила земных поклонов делаю, опираясь на кулачки, и у меня тут мозоли такие. И вдруг его взгляд опускается на мои кисти рук. Пауза, и он говорит: «Спецназ?» (Смеётся.) Я ничего не ответил, но он сразу с этого момента стал как-то вежливее, ласковее. Я всегда смеюсь, говорю, что меня спасли земные поклоны.

А. Ананьев:

— Вообще, это всегда какая-то особая история, когда человек, помимо православия, видит ещё что-то очень особенное — космонавт. Есть у меня знакомый, настоящий космонавт, который в космос возил икону, а потом привёз её в больницу святителя Алексия в качестве подарка. Известный в народе футболист сборной России, который тоже вот прям христианин и рассказывает об этом — не то чтобы прямо с каждой табуретки, но мы все знаем, что он искренний верующий и благодарит Бога после каждого забитого гола. Вот где настоящее миссионерство, вот где настоящая проповедь. Хотя нет у меня права говорить, что это настоящая проповедь, а это ненастоящая. Но это очень убедительно, это очень ярко, это очень как-то, знаете, тепло на душе становится, когда ты видишь такие проявления.

Прот. Сергий Баранов:

— Ну, если это работает.

А. Ананьев:

— Да, это работает. Для меня это работает.

Прот. Сергий Баранов:

— Форма — это второй план, самое главное — результат.

А. Ананьев:

— Сейчас мы прервёмся на минуту и поговорим о результате: а каким должен быть результат, а какова цель миссионерства, какова задача христианина? Ведь это ж не финансовая пирамида — Церковь, — чтобы ты привёл как можно больше людей и да будет тебе больше спасения. Цель-то не в этом. А в чём тогда? Вот об этом мы поговорим через минуту полезной информации на Радио ВЕРА.

А. Ананьев
— На вопросы неофита в этот понедельник отвечает секретарь Орской епархии, духовник Иверского женского монастыря в городе Орске Оренбургской области протоиерей Сергий Баранов. Добрый вечер, отец Сергий.

Прот. Сергий Баранов:

— Добрый вечер.

А. Ананьев:

— Цель. Правильно ли я понимаю, что задача каждого члена церковной общины, каждого христианина — привести за собой за руку как можно больше заблудших душ? Или глупость всё это и нет у христианина никакой цели, кроме как идти самому ко Христу и научиться любви?

Прот. Сергий Баранов:

— Цель — привести ко Христу, а не просто собрать массово адептов и привести или к самому себе, или к какой-то философской идее, или даже в Церковь как организацию, а не как в Тело Христово. Цель — привести ко Христу. Потому что мы имеем в истории много случаев, когда люди стадионы собирают, тысячи и миллионы собирают, но ведут их куда угодно, но только не ко Христу. Так вот, цель миссионера — привести ко Христу. Но если он сам туда не пришёл, то это как слепые вожди слепых. В Евангелии Господь обличает фарисеев, в один момент евангельский Он говорит: лицемеры вы обходите полмира, чтобы приобрести последователей, но когда вы их приобретаете, когда они откликаются на ваше слово, вот первым своим впечатлением, а дальше вам нечего дать, кроме слова, потому что ваше слово не наполнено духом. Вы сами только носители слова, но не носители духа. Поэтому это относится не только к ветхозаветным фарисеям, относится к каждому православному священнику, да вообще к каждому православному. Если ты пытаешься кого-то привести, нужно дать оценку: ты сам куда пришёл? Если ты знаешь путь, то это хорошо, ты будешь Моисеем. А если ты сам не знаешь, куда ведёшь, ты будешь поп Гапон.

А. Ананьев:

— У меня возникло, может быть, неуместное, может быть, некорректное, но по-моему, образное сравнение — это как пропагандировать спорт и здоровый образ жизни. Так выпить как следует, покурить, съесть чего-нибудь и с таким лишним весом ходить по улицам и говорить: идёмте же со мною в фитнес-зал! Идёмте же, там, правда, хорошо, и спорт это — сейчас, погодите, ещё покурю и пойдём. Какой же из тебя проповедник здорового образа жизни, если ты сам выглядишь, как старый матрас полосатый, и примерно так же пахнешь. Там надо как-то иначе действовать.

Прот. Сергий Баранов:

— Ну, людей можно на слове держать некоторое время, но потом они становятся неудовлетворенны только словом, им хочется глубже, а глубже у тебя уже нет ничего, ты пустой мыльный пузырь. И тогда они разочаровываются и уходят в обратную сторону, ещё дальше. И поэтому, может быть, ты лучше бы и не миссионерствовал. Сейчас у нас есть такой вопрос в Церкви, что нужно войти во все школы и нести детям весть о Христе. А у меня всегда возникает вопрос: а мы качественно готовы? Не просто географически охватить все школы, пространственно, а что мы туда принесём? Каждый священник зажжёт ли детей или потушит последнее? Если у священника нет таланта именно работы с детьми и чтобы зажечь человека. Может быть, лучше нам не ходить во все школы вот так категорично?
А. Ананьев

— Пока за всё моё время в Церкви я лишь однажды видел яркую и убедительную проповедь среди детей священника. Это протоиерей Фёдор Бородин, который с детьми в походы ходит — на байдарках, куда-то в горы. Причём дети и такие, и другие, и третьи, пятые, десятые. У меня просто есть знакомый парень, который совсем юным десятилетним мальчишкой ходил с ним в поход. Я буду откровенен — он так и не пришёл в Церковь, но он с огромной теплотой отзывается и о Церкви, и о священниках. И всё благодаря отцу Фёдору Бородину, потому что он с ним сходил в поход, и он оставил после этого очень тёплые воспоминания. Это какая-то очень правильная история. А если прийти в школу и заставить читать Священное Писание детей, наверное, вряд ли что-то получится.

Прот. Сергий Баранов:

— Нужна личность. Мы можем ставить сколько угодно себе планов и целей, но эти планы и цели всё равно будет претворять в жизнь личность. Если в нас нет этой личности, или если эта личность не дотягивает, то все наши прекрасные планы будут неосуществимы.

А. Ананьев:

— Как я вам благодарен, что вы это сказали — личность. Есть люди, талантливые в пении, есть люди, талантливые в танцах, есть люди, которым Господь дал талант в живописи или в скульптуре. Их, по моим наблюдениям, два процента, то есть два процента талантливы в музыке, два процента талантливы в живописи. А два процента, как мне кажется, талантливы в проповеди, в миссионерстве. Это какой-то креативный склад ума, это какая-то искренность и харизма — этого же тоже никто не отменял.

Прот. Сергий Баранов:

— Да, харизма.

А. Ананьев:

— Действительно ли можно быть талантливым миссионером, а можно быть человеком, которому, вообще-то говоря, противопоказано этим заниматься? Хороший ты человек, Степан Степанович, но не орёл — не надо тебе миссионерствовать, не твоё это.
Прот. Сергий Баранов

— Вы знаете, драгоценно, если христианин даёт себе трезвую оценку — вот это уже драгоценно. Не могут все быть талантливы во всём. Даже апостол Павел говорит, что одна слава Луне, другая слава Солнцу. Всё как-то иерархично в Божьем мире расставлено, у каждого есть своё предназначение, определения от Бога. И если люди не понимают, что мы не можем быть все талантливы во всём одинаково. У одного есть такие склонности, таланты, у другого — другие. Дай Бог нам смиренно, мудро... а Церковь, смотрите, как сочетает два слова в одно: смиренномудрие. Вот мудрость истинная — когда она сочетается со смирением. Тогда всё будет на своём месте. Бывает священник, который совершенно неталантливый в слове, угловатый даже, но он проповедует, например, своим добрым сердцем. Он не может сказать проповедь, но он очень с любовью относится к прихожанам. Это его место, это его формат, это его ниша. У другого священника, может быть, красиво получается проповедь, но у него не получается так согреть сердце ближнего на исповеди.

А. Ананьев:

— Или администратор и хозяйственник он не очень.

Прот. Сергий Баранов:

— Да, вы знаете, я какое-то время служу руководителем, был настоятелем кафедрального собора, сейчас духовник, строитель монастыря, ну и другие были должности. Я всегда отдавал себе отчёт, что я не очень талантливый администратор. И слава Богу, что мне хватало смиренномудрия, поэтому я всегда собирал команду. Я собирал хорошую команду, и все мои помощники возмещали мои слабые места, они вставали в эти точки, помогали мне подтягивали. Вот это, я думаю, и есть смиренномудрие — точную оценку себе дать: в чём-то ты можешь сам, а в чём-то тебе нужны помощники. Ты собираешь команду, и дело хорошо идёт.

А. Ананьев:

— У вас в команде есть миссионер?

Прот. Сергий Баранов:

— Наверное, я — самый главный миссионер.

А. Ананьев:

— Я просто недавно узнал, что в каждой церковной общине есть, предполагается, что есть, катехизаторы, есть миссионеры.

Прот. Сергий Баранов:

— Нет. Я, вообще, очень человек неорганизованный. Я очень не люблю вот эти форматы официальных должностей и официальных правил. И вообще, наверное, миссионера нельзя в какие-то рамки загонять — он должен немножко импровизировать. Если он будет в формате каком-то жёстком, мне кажется, он из миссионера в чиновника превратится. А это такая мертвечина — я вот этого не очень люблю.

А. Ананьев:

— Прекрасно вас понимаю. И вот сейчас думаю вот о чём: вы сейчас строите женский монастырь в Орске — Иверский женский монастырь. Я очень часто бываю в монастырях, мне нравится бывать в монастырях — там особая атмосфера, там особые люди, там особая форма тишины и какая-то особая близость, как мне кажется, ко Христу. При этом я практически ни в одном монастыре, за исключением одного монастыря в Греции, не видел, чтобы мне очень сильно радовались насельники этого монастыря. Так, чтобы они улыбались, говорили: ой, как вас зовут? Слушайте, как мы вам рады, что вы пришли, располагайтесь поудобнее. Этого ничего нет. Как правило, насельники монастыря смотрят на меня хмуро, и как-то так — пробежали и ушли, в мужском монастыре — грохая тяжёлыми сапогами, в женском монастыре — впечатление такое, что даже бормоча что-то такое недовольное, что вот, мол, пришёл. И для меня всегда была загадкой: а почему? Почему не произвести впечатление на человека, пришедшего с улицы, какое-то благостное? Такое впечатление, что всем монахам и монахиням, избравшим монашеский путь служения, дан был указ: всем своим видом демонстрируйте входящим в монастырь, что им здесь не рады, не их здесь дом — пусть убираются поскорее. Это такое ощущение.
Прот. Сергий Баранов

— Нет, это вы сейчас объективные вещи говорите. Честно говоря, мне самому часто от этого хочется плакать. Но я совершенно ответственно могу вам сказать, что у нас другой монастырь. Именно в связи с этой инаковостью, некоторые чрезмерно консервативно настроенные православные говорят, что наш монастырь надо в дурдом сдать. А почему? А потому, что монахини все улыбаются.

А. Ананьев:

— Серьёзно? Я заинтригован.

Прот. Сергий Баранов:

— Приезжайте.

А. Ананьев:

— Тогда рассказывайте, пожалуйста, отец Сергий. Вы строите — он уже как-то работает, функционирует?
Прот. Сергий Баранов

— У нас сорок монахинь, у нас полноценный, большой монастырь. География наших паломников — от Камчатки до Калининграда. Вот сейчас из Мурманска 30 человек прилетают к нам, на Южный Урал. То есть можно понять, что мы узнаваемы. И узнаваемы именно вот в этом формате. Почему люди едут? Люди едут отогреться. Если бы вот то, о чём мы говорили, они переживали, то, я думаю, столько бы не ехали. Знаете, я же не просто духовник, я строитель этого монастыря, то есть все женщины-монахини собрались вокруг меня как личности. Они как бы в моём духе. Они шли не в стены, они шли даже не в устав, они шли к личности — ко мне как духовнику, и отдавали мне свои судьбы в руки. И, наверное, мой внутренний мир как-то на них отражается тоже. Они отчасти, может быть, думают, как я, действуют, как я, чувствуют, как я. Мы — единый организм такой, живой, целый и здоровый. Вот опять я говорю это слово — «здоровый». Я однажды приехал на Пасху в один из самых известных наших женских монастырей. Это была пасхальная неделя. Солнышко светит, вот это состояние Пасхи. Я иду по монастырю, и возле трапезной на улице несколько послушниц чистят картошку. Я мимо них иду и говорю: «Сестрёнки, Христос Воскресе!» Вдруг одна встаёт так демонстративно: «Я ни с кем не знакомлюсь!» — и пошла. А у меня аж вырвалось ей в сторону: «Дура!» (Смеётся.) Извините меня за это слово, но оно было в тот момент, извините, наверное, самое точное. Да зачем ты мне нужна, чтобы с тобой знакомиться? Я тебе, как батюшка Серафим, говорю: «Христос Воскресе!» — пасхальная неделя идёт. А вот этот какой-то стереотип, что монахиня должна себя вести именно вот так, а улыбнуться — это чуть ли не смертный грех. Приветливо кивнуть человеку головой даже просто элементарно... Это, мне кажется, нездоровье духовное.

А. Ананьев:

— Но с другой стороны, вот я смотрю на иконы — никто, кроме батюшки Гавриила (Угребадзе), не улыбается на иконах. Пожалуй, ещё пара икон Богородицы, где Она слегка улыбается. Но такого, чтобы кто-то смеялся, говорил: «Эй, счастье какое! Бегите все...» — нет, они все серьёзные.

Прот. Сергий Баранов:

— Понимаете, православная радость умеренная, она тоже не должна быть бесшабашной. Тут должна быть тоже своя культура — культура меры. Чувство такта — это чувство меры. Нельзя быть чрезмерно серьёзным и чрезмерно расслабленным. Вот эта серединка всегда так красива, так мила — это золотое состояние серединки.

А. Ананьев:

— Я поймал себя на мысли, что это очень редкое состояние, очень редкое. Как правило, у нас если уж серьёзен, то так серьёзен, что ужас-ужас. Если уже весел, то так весел, что...

Прот. Сергий Баранов:

— Если уж Господь в Евангелии говорит о малом стаде. Он говорит, что Евангелие будет проповедано по всему миру, и в то же время говорит: «Не бойся, малое стадо». То есть, даже зная Евангелие, будучи воцерковлённым человеком, ты можешь быть и не в малом стаде овечек, а ты можешь быть бодливым козлом, которых Господь с овечками будет разделять. И те бодливые козлы будут вдруг в недоумении: «Господи, не Твоим ли Именем мы проповедовали?» А Он им скажет: «Отойдите от Меня, Я не знаю вас». Потому что по крестику на груди — вы христиане, а по качеству вашей — вы далеко...

А. Ананьев:

— Не дотягиваете.

Прот. Сергий Баранов:

— Да.

А. Ананьев

— «Вопросы неофита» на Радио ВЕРА. На них сегодня отвечает секретарь Орской епархии, духовник Иверского женского монастыря в городе Орске Оренбургской области, где я уже прям захотел побывать, протоиерей Сергий Баранов. А сайт монастыря есть, чтобы посмотреть?

Прот. Сергий Баранов:

— Да. Нас, может быть, ещё знают потому, что у нас очень проповедь широко в интернете представлена. Я же снимаю православное кино. У нас очень много фильмов православных. Я писал для Молодёжного театра, и с театром мы много поставили. У нас есть передача «Ответы на вопросы», мы выкладываем проповеди. Есть мои книги, которые люди тоже знают.

А. Ананьев:

— Вот куда нам надо с женой Аллой Сергеевной с нашим спектаклем-то приехать — по мотивам публикаций журнала «Фома». Есть у нас спектакль, отец Сергий. Вот очень хотелось бы приехать однажды в славный город Орск. Вопрос сложный. Я хочу тем не менее вам его задать. Уж не знаю, хватит ли нам 13 оставшихся от разговора минут. Не так давно мы размышляли — я не скажу, что спорили, мы не спорим, но размышляли с нашим продюсером о внешней привлекательности православия. Я по-неофитски считал и, пожалуй, считаю, что если уж делать съёмку разговора со священником, то это должно быть технологично, динамично, модно, привлекательно внешне. Чтобы человек, наткнувшись на это видео в интернете, захотел остаться, посмотреть, тем более молодой человек. Чтобы это было на понятном ему языке, со всеми, так сказать, неоновыми лампочками. В то же время, мой мудрый начальник, подумав, сказал: «Я не уверен, что я прав, но мне кажется, что православие должно быть лишено внешней привлекательности. Потому что это не супермаркет, это не торговый центр, это не казино, куда надо зазывать. Человек должен прийти в Церковь, потому что ему надо ко Христу, а не потому, что его купили яркими огнями». И вот вопрос: внешняя привлекательность как форма миссионерства? — привлечение новых членов в лоно Церкви.

Прот. Сергий Баранов:

— Хотим мы или нет, но мы всё-таки живём в формате психосоматики. И то нам присуще, и это работает. Если вы сейчас конкретно сказали о видеосъёмки, то в этом формате есть свои законы: законы света, законы композиции. И эти законы не придуманы людьми, а всего лишь открыты Богом — данные законы.

А. Ананьев:

— Но можно сделать просто, а можно сделать навороченно и модно.

Прот. Сергий Баранов:

— Я думаю, модно, может быть, и не надо, но всегда надо делать качественно. Даже возьмите музыку. Греховна музыка или негреховна, или насколько ушли композиторы от Бога, а ведь семь нот не люди выдумали, их Бог дал — формат. Не восемь, не девять — ну, сделай девять нот, и будет какофония. Всё-таки законы музыки, законы композиции людьми всего лишь открыты, как и все научные законы, которые учёные открывают — они же их не сочиняют, а открывают. И даже само понятие: «открытие» научное — они всего лишь открыли то, что Бог вложил в смысл мироздания.

А. Ананьев:

— Слушайте, а почему семь? Я сразу как человек, с «тройкой» закончивший музыкальную школу: там, как ни верти, 12 получается.

Прот. Сергий Баранов:

— Пусть будет 12, но я имею в виду, что мы не выйдем из этого формата нот — он задан Богом. Мы можем импровизировать внутри этого закона. Импровизировать — пожалуйста, но если ты нарушаешь законы музыки, у тебя получается какофония. Если ты нарушаешь законы цвета, композиции, ты начинаешь выдавать уродство какое-то на гора. И поэтому то, что в нашей проповеди мы должны грамотно использовать законы — я говорю, как это подать. Это нормально. Это человеку легче переварить, эстетически это лучше ложится на его сердце. Влияют ли какие-то внешние моменты? Конечно, влияют. Даже будет ли священник просто опрятен или неряшлив — ведь это тоже создаётся впечатление, остаётся какой-то отпечаток.

А. Ананьев:

— Безусловно. Я сейчас задаю вопрос не о соответствии законам жанра, гармонии музыкальной или ещё чего-то. Я не могу теперь перестать думать о том, что нот 12 — это тоже неспроста. Вот буду теперь думать несколько дней об этом. Давайте я нарисую такой уж совсем гротескный, но понятный образ. Прекрасный сайт вашего монастыря, и там такой неоновый баннер с неоновыми огоньками: «Приходите в наш монастырь! Только у нас вы получите это и это...»

Прот. Сергий Баранов:

— Это пошлость.

А. Ананьев:

— Я понимаю. Но, знаете, это — заманить внешней привлекательностью.

Прот. Сергий Баранов:

— Но кого мы заманим этим? Людей, которые в формате этой пошлости живут — они на это и реагируют. Тех людей, которых мы хотим заполучить серьёзно, они будут реагировать на другой формат. И мы будем создавать другой формат. И этот формат тоже имеет свои законы жанра, и мы должны им пользоваться грамотно. Это должно быть вежливо, серьёзно, корректно, доверительно, но без иллюминации, конечно.

А. Ананьев:

— Тонкая грань, отец Сергий. Видел я храм, по-моему даже не храм, а проект храма: абсолютно современное, лаконичное, безумно красивое здание, проект, много стекла, много света, много воздуха, какие-то огромные сенсорные экраны везде, где можно и молитву найти, и про икону прочитать что-то, и какие-то тропари найти. Большой неоновый экран на входе — в смысле не неоновый, а вот этот, с изображением, и много синего неонового света. Потрясающе красиво. Но есть вопрос: а вот такое оно, на ваш взгляд?

Прот. Сергий Баранов:

— Оно может быть эстетически в какой-то мере красиво, но не церковно. Тут ещё закон жанра действует. Понимаете, в Церкви другой формат эстетики. И этот формат уже веками выстрадан, выработан, отшлифован. Всё-таки, если ты хочешь помолиться, наверняка твоё сердце выберет старый уютный храм, наверное даже лучше с древнерусской росписью, не с большими витражными окнами.

А. Ананьев:

— А церковная традиция не развивается?

Прот. Сергий Баранов:

— Она развивается. Но, понимаете, развитие может быть в сторону улучшения, а может быть в сторону деградации. Я сам иконописец и как бы немножко с эстетикой знаком.

А. Ананьев:

— Как вы всё успеваете?

Прот. Сергий Баранов:

— Я не успеваю, я хотел бы больше. (Смеётся.) Развитие — это не всегда в сторону улучшения, бывает развитие в сторону деградации. Поэтому, даже если взять развитие церковной живописи послепетровской в сторону итальянских образцов, мне кажется, это деградация церковного искусства была. И чем дальше — там были даже такие совсем уж кощунственные вещи.

А. Ананьев:

— Только что вернулись из Грузии. И я просто влюбился в грузинскую иконопись. Она, знаете, чем-то даже напоминает, простите мне это сравнение, детские иллюстрации. В такой наивной манере, в простой очень, в детской, но настолько искренне, настолько здорово. Ведь это же тоже следствие развития — да? То есть у нас она пошла сюда развиваться, а у них туда. И это безумно красиво, я сразу вспомнил каких-то наших российских художников, которые тоже пишут иконы в этом псевдогрузинском стиле очень красивые.

Прот. Сергий Баранов:

— Знаете, высокое искусство не должно работать только через интеллект. Высокое искусство даже больше работает в формате впечатления. И если через интеллект даже к этой грузинской части искусства подходить, интеллект будет спорить, потому что там нарушено что-то. А в формате впечатления оно очень точно в сердце действует — умилительно и добро. Кстати, грузинское искусство — они же на шесть веков раньше нас пришли в православие. Там есть образцы и другого искусства, которые не уступят лучшим образцам византийской иконописи и стенописи. Там у них пласт такой очень богатый. Вообще, у грузин интуиция, чувство прекрасного очень заложено.

А. Ананьев:

— Что правда, то правда. У нас остаётся несколько минут. Вопрос для человека, который нас сейчас слушает и хотел бы спросить вас, отец Сергий: я хочу миссионерствовать, что мне делать? Я хочу быть миссионером, я горю желанием привести много хороших людей в Церковь и спасти как можно большее их количество.

Прот. Сергий Баранов:

— Займитесь собой сначала.

А. Ананьев:

— С собой у меня вопросов нет — я идеален. Продолжайте.

Прот. Сергий Баранов:

— Тогда дальше больше ничего не надо. (Смеётся.) Остановите его! Это нужно быть ответственным человеком. И если ты говоришь о самом себе, то ошибка коснётся тебя. А если ты говоришь о Боге, твоя ошибка может звучать кощунством. И нужно иметь страх Божий и такое благоговение в этом формате. То есть если ты имеешь благоговение, ты в эту область заходишь на цыпочках и говоришь шёпотом очень осторожно. Будьте осторожны, миссионерствуя, чтобы не оттолкнуть человека от Церкви своим словом, своим поведением неосторожным, потому что с нас потом спросится. А Господь в Евангелии сказал: «Горе тому, кто соблазнит одного из малых сих. Лучше бы ему привязать жернов к шее и в пучину бросить, нежели он соблазнит одного из малых сих».

А. Ананьев:

— С миссионеров спрос больше?

Прот. Сергий Баранов:

— Ответственность.

А. Ананьев:

— Ответственность. Спасибо вам большое, отец Сергий. Я не могу сказать, что я как-то сразу всё понял и с сегодняшнего дня начну как-то действовать правильно и разумно.

Прот. Сергий Баранов:

— И слава Богу. Идеальный результат меня всегда настораживает. (Смеётся.) Но вы обещали уже размышлять о каких-то деталях нашего разговора.

А. Ананьев:

— Да, конечно. Мне понравился этот образ ваш про войти на цыпочках и искать золотую середину. Идеальный христианин — это христианин, который старается соблюдать меру во всём и держит золотую середину, насколько это возможно. А это практически невозможно — нас вечно мотает то вправо, то влево. В завершении разговора — сайт Иверского женского монастыря в городе Орске, чтобы хотя бы посмотреть, познакомиться и в дальнейшем приехать — впереди целое большое, прекрасное лето.

Прот. Сергий Баранов:

— ivermon.

А. Ананьев:

— Одним словом? ivermon.ru получается?

Прот. Сергий Баранов:

— Да. Можно задать «Иверский женский монастырь, город Орск» — и вам всё выйдет.

А. Ананьев:

— Да, и пока вы не убежали, напомню...

Прот. Сергий Баранов:

— Я не убегу.

А. Ананьев:

— Я имею в виду наших слушателей, которые сейчас побегут смотреть сайт. Напомню, что сегодня у нас в гостях был секретарь Орской епархии, духовник Иверского женского монастыря в городе Орске Оренбургской области и строитель этого монастыря протоиерей Сергий Баранов, с которым, друзья мои, прям стоит познакомиться лично. Спасибо вам, отец Сергий.

Прот. Сергий Баранов:

— Да. Спаси, Господи.

А. Ананьев:

— Я — Александр Ананьев. Прощаемся через неделю. Будьте осторожны, будьте деликатны, будьте мудры, насколько это возможно. И постарайтесь держать вот эту золотую середину. У вас не получится, но я в вас верю. Пока.

---

Все выпуски программы Светлый вечер

• «О Святом Духе». Протоиерей Сергий Полтавцев
• «Победа над унынием». Прот. Игорь Фомин
• «Таинство Исповеди». Священник Герасим Захаров