«Церковная община и семья». Прот. Константин Харитонов

У нас в гостях был настоятель подворья Свято-Троицкой Сергиевой Лавры в городе Пересвет Московской области протоиерей Константин Харитонов.

Мы говорили о том, как формируются церковные общины, и как участие в приходской жизни помогает семьям не только на пути к Богу, но и на пути к семейному единству.

---

К. Мацан

— Это «Семейный час» на Радио ВЕРА. Здравствуйте, дорогие друзья. В студии у микрофона моя коллега Марина Борисова.

М. Борисова

— И Константин Мацан.

К. Мацан

— Добрый вечер. В гостях у нас сегодня протоиерей Константин Харитонов, настоятель подворья Свято-Троицкой Сергиевой лавры в городе Пересвет. Добрый вечер.

Протоиерей Константин Харитонов

— Добрый вечер.

К. Мацан

— Но вот у нас сегодня немножко необычный «Семейный час», потому что не так часто мы с Мариной ведём программу «Семейный час», а вот сегодня нам повезло. И мы долго думали, как бы нам поговорить о семье так, чтобы это было к вящей и всеобщей пользе. И вот благодаря отцу Константину набрели мысленно на такую тему, как поговорить о приходе церковном как о семье. И, может быть, через это понять, что такое семейные отношения в широком смысле слова. Вот у меня один мой знакомый священник с некоторых пор стал употреблять такое выражение, как «духовное бомжевание». Он имеет в виду практику, когда человек ни на каком приходе себя не считает вот своим и таким прижившимся. Вот к тому священнику сходил, к сему священнику сходил там, вот у того духовника поокормлялся, у этого поокормлялся. Ну, с одной стороны, вроде бы это не так уж и странно, ну никто как бы никогда вроде не говорил, что человек обязан быть приписанным к одному приходу и не имеет права сходить в другой.

Протоиерей Константин Харитонов

— В ситуации говорят, что если дерево пересаживать, оно не вырастет никогда.

К. Мацан

— Ну вот об этом и тема, что, с одной стороны, ну, церковь и храм — это же не казарма, да, не то, что ты документы подписал и кровью расписался ходить только в этот храм. А если там разрушат его? А если закроют его? Вот, ну, то есть всякое возможно. А с другой стороны, ну, наверное, понятно, о чём говорил. И мы с собеседниками о том, и то, о чём, наверное, и вам сегодня вот хотелось бы поговорить, об этой практике собирания прихода действительно как семьи, а из семьи не уходят. Это другая форма взаимоотношений. В семье живут, и в ней пребывают, и с ней разделяют всю свою жизнь.

М. Борисова

— Только я бы хотела, может быть, уточнить. Мы говорим: «храм» и «приход». Но дело в том, что в моём представлении община собирается вокруг главного человека, вокруг духовника, не вокруг здания. И она ассоциироваться должна не столько со зданием церковным, сколько со священником, который эту общину собрал вокруг себя или вокруг которого эта община собралась сама, поскольку он является главным стержнем, и он является, если уж говорить о семье, то он является отцом этого семейства. И если, скажем, батюшку перевели куда-то в другое место служения, то логично, что значительная часть прихода этого храма перемещается в новый храм, куда перевели их духовника. Или я что-то не так понимаю?

Протоиерей Константин Харитонов

— Ну, конечно, сейчас в наше время это вот, ну, бывает такая история, некоторые приходы, даже постоянно, бывает, меняется священнослужитель, но вот там, где на приходе всё-таки священнослужитель закрепляется и долго служит, если он ещё сам свою деятельность направляет на то, чтобы объединить людей в некую приходскую семью, то здесь есть такая важная составляющая, что с одной стороны, да, таким вот руководителем этой семьи является настоятель прихода, духовник и настоятель прихода. Но всё равно мы понимаем, да, что и любой священнослужитель должен понимать, не он является центром этой семьи. То есть настолько нужно научить эту семью, приходскую семью, быть единой со Христом, с Пресвятой Богородицей, со всеми святыми и друг с другом. И если бывает такая история, что меняется настоятель, меняется по разным причинам — перевод на другой приход, или там отходит ко Господу, да, там настоятель, эта семья должна дальше существовать, она не должна разваливаться, потому что если человек является центром, только человек центром этой приходской семьи, то это не устоит, оно рано или поздно разрушится и будет разрушаться. Кто-то будет доволен, кто-то будет недоволен, как митрополит Антоний Сурожский рассказывал, когда приходили на приход некоторые только-только воцерковлявшиеся люди, то они: как вот здесь хорошо, они восхищённо говорили о приходе, он говорит: подождите, постойте, подождём. Проходило какое-то время, там, может, три месяца, полгода, когда восторженность проходила, они, говорят, ну некоторые, наоборот, начинали уже роптать, то не так, это не так, хотя мы знаем, митрополит Антоний был настоящим таким пастырем, да, примером пастырства, вот, в своём служении. И они некоторые покидали приход, даже с некой обидой, с осуждением. Проходило какое-то время, они это перемалывали себе, обратно возвращались, и вот тут уже без всякой восторженности, без всякого такого уже внешнего какого-то восхищения они уже вступали в эту семью приходскую и уже по-другому относились к духовной жизни и к самому приходу. Потому что если мы не поймем главную догматическую сущность учения о церкви, а это есть как раз единение вот этого прихожан с приходом, то, наверное, нам будет сложно понять свою духовную жизнь, потому что, как преподобный Сергий учил, что любовью и единением спасемся. То есть это единство с церковью начинается не в том, что ты ходишь по разным храмам и считаешь, что ты един со своей поместной церковью, Русской Православной Церковью. А то, что ты имеешь единство со своим приходом, куда тебя Господь привел. Ты же рождаешься в семье, ты же папу и маму не выбираешь. Ты родился в семье, у тебя такая семья, такой папа, такая мама, такие братья и сестры. Ты или их принимаешь, или, если не принимаешь их, то ты начинаешь вносить некий раскол в эту семью.

М. Борисова

— Но ты же сначала выбираешь себе духовника, и святые отцы говорят, что нужно попробовать. То есть какое-то время ты блуждаешь из одного храма в другой, в поисках своей семьи.

Протоиерей Константин Харитонов

— Но если ты ее уже нашел,

М. Борисова

— Это в отличие от той семьи, в которой ты родился.

Протоиерей Константин Харитонов

— Да-да, если ты её нашёл, если ты в неё пришёл, если ты в ней закрепился, и уже часть этого сердечного единства тебе уже пожертвована от братьев и сестёр этого прихода, от священнослужителей, то здесь уже, наверное, только сугубые какие-то условия должны, наверное, повлиять на то, что ты можешь перейти на другой приход. Это то же самое как в монастыре. Человек пришел в монастырь, если он выбрал уже себе монастырь, пришел в число братьев, и дальше уже, как святые отцы говорят, ты можешь покинуть только при особых условиях. Когда будут учить ереси, да, или когда там будут явно призывать к какому-то там смертному греху.

К. Мацан

— А вот связано ли это то, что мы говорим о единстве любви на приходе, ну, с какой-то очень такой простой практикой жизни? Наверняка связано. Но вот просто чтобы наш разговор перевести из области высокой в область конкретики. Когда мы говорим о единстве и любви на приходе, мы имеем в виду что? Чаепитие после службы, поездки, какую-то социальную общую активность. А если человек, ну он просто психологический интроверт. Но вот ему не нравится быть в группе, в коллективе. То есть он приступает к Таинствам, он молится со всеми, но вот ему нет нужды, может быть, нет потребности дружить вот так в социальном смысле с людьми с прихода. Это что-то такое нежелательное или тоже нормально?

Протоиерей Константин Харитонов

— Ну, я думаю, что, вы знаете, каждый должен найти свое место на приходе. И не обязательно ты должен быть, как все. То есть, это же тоже такая не пионерская дружина такая, да, там все вместе шагают. Вот. Нет. Тут, наверное, на самом деле вот иметь возможность быть самим собой. И когда тебя принимают, таким какой ты есть. И найти свое место на приходе, быть в единении с этим приходом, хотя бы просто даже духовно. Вместе исповедоваться, причащаться, участвовать в том, в чем ты можешь участвовать. Потому что, вы правильно говорите, нельзя же так насильно как-то человека заставить быть другим. Есть такие люди, на самом деле, они... У нас тоже на приходе есть разные. Есть такие, кто-то активен, кто-то готов в разных мероприятиях участвовать, а кто-то, наоборот, тихо-спокойно приходит на приход, молится, так же тихо приходит, так же тихо уходит и старается, чтобы его даже лишний раз особо никто не замечал по своему свойству характера. Но это уже хорошо, потому что в любой семье, а уж тем более приходской семье, важен каждый человек, и с каким бы он ни был характером, с каким бы он ни был отношением. Иногда бывает, он молчит-молчит, и как-нибудь что-нибудь скажет один раз, и оно принесет большую пользу всему приходу. Но вот ещё вот я могу сказать, что вот на чём важна вот эта приходская жизнь. Она важна, если говорить практично, даже с точки зрения для твоего семейного прихода. Потому что семья, это же тоже некий приход. Есть папа, есть мама, есть дети. Это тоже такая определённая малая церковь, да, мы называем её. И воспитание наших детей, воспитание нашей семьи легче всего происходит в единении с приходом церковным. Это всегда помогает. Потому что если мы начнем думать, что вот мы, родители, вот мы сами, только сами сможем воспитать своих детей, мы глубоко ошибаемся. Потому что очень часто наши же дети быстрее воспринимают примеры со стороны, чем нас самих. Поэтому вот когда хорошая семья, хороший приход, и малая семья, малая церковь, она воспитывается гораздо легче.

К. Мацан

— Протоирей Константин Харитонов, настоятель подворья Свято-Троицкой Сергиевой Лавры в городе Пересвет, сегодня с нами в программе «Семейный час». А у вас есть перед глазами примеры вот таких по-настоящему приходов семей в прошлом, в вашей юности церковной или сейчас? Где вы это видите по-настоящему, и в чём там секрет успеха?

Протоиерей Константин Харитонов

— Ну, вы знаете, я не скажу, что там прям идеальные везде есть отношения на приходах, везде есть сложности, свои нюансы. Мы живём всё-таки на земле, где, к сожалению, грех разъединяет нас. Но в общем, я когда воцерковлялся, я помню, когда мы вместе с молодёжью нашего прихода организовывали службу милосердия при храме, и мы вместе делали какие-то параллельные участия в высших учебных заведениях, мы совместно участвовали в каких-то делах милосердия, ухаживали за бабушками, ездили там одиноких людей хоронили, помогали детям, сиротам. Это дало потом толчок к нам в будущее. И я уверен даже, что Господь через это участие, Он благословляет нашу жизнь. Я потом наблюдаю за последующей жизнью этих вот молодых друзей своих, да, мы дружили тогда, а сейчас уже они взрослые папы и мамы, то их жизнь благословенная. И я вот тоже на своём приходе призываю часто наших тоже прихожан, чтобы дети участвовали в делах милосердия, чтобы они вместе со взрослыми ходили к кому-то нуждающемуся, купить хлеб, лекарства, посетить прихожанина, просто проведать его, поздравить его с праздником. И дети у нас участвуют, у нас есть такая детская служба милосердия. Приходят они там помыть тарелки, даже там под наблюдением взрослых у нас есть один подопечный, они ему меряют давление, и ему приятно, что дети к нему приходят, и им приятно, что они какое-то дело делают. Но я даже уверен больше в другом, что это не просто какое-то дело для само по себе доброе, оно даст благословение этим детям. И Бог благословит этих детей и поможет им потом в будущем в их жизни в каких-то трудных ситуациях.

К. Мацан

— Знаете, я помню несколько лет назад, ну много уже, может быть, лет 10 или 15, в одном светском СМИ была статья про московские приходы, храмы такие известные, что называется. И автор прошёлся по приходам, поговорил с людьми и вот составил такой, если угодно, путеводитель по известным московским храмам и каждому храму назначил некую свою специфику, описал его через какой-то один принцип. И отчасти это в чем-то соответствовало фактам, в чем-то, конечно, было обобщением и таким додумыванием. Ну, например, я очень хорошо помню, что храм Казанской иконы Божьей Матери на Красной площади, куда я в те годы тоже ходил, был обозначен как храм, где вот собираются выпускники, студенты и преподаватели МГИМО. Хотя нас таких там было один процент. То есть это просто была некая частность, выданная за целое. Но, тем не менее, некая такая типология предложена была, что вот есть приход для творческой интеллигенции. Вот там много киноактеров к этому священнику. Есть храм для таких людей, либерально настроенных, такого духа, есть храм для людей, таких державно-консервативных. И вот такие разделения, которые... Ну, опять же, повторюсь, в чём-то это отвечало вот каким-то фактам, но, конечно, это было некое обобщение искажающее. Но, тем не менее, а вот можем ли мы говорить, что, действительно, вот складывается приход со своей атмосферой, со своими какими-то, ну, ценностями, со своими в том числе и социальными, и политическими ориентациями людей, и человек может в этот приход не вписаться по чисто таким земным вот, ну, скажем так, конъюнктурным причинам. И нормально ли это?

Протоиерей Константин Харитонов

— Ну, вы знаете, я бы, наверное, всё-таки, если меня лично спросить, я не вижу больше ни одной цели на приходе единения, как целью должен быть Христос. Вот всё остальное, там эти творческая интеллигенция в одном храме, в другом храме, она имеет место быть, но не должно быть оно главным и первоначальным, да и доминирующим. То есть это должно быть просто... Ну, может быть, да, так сложилось, потому что в этом месте больше живут... В то же советское время, мы знаем, в Москве некоторые районы отдавались именно творческой интеллигенции.

К. Мацан

— Там как раз от пастыря зависело, потому что пастырь был из среды в прошлом творческой. Вот он своих коллег, с которыми он умел на одном языке разговаривать, десятками воцерковлял. Это было очень хорошо.

Протоиерей Константин Харитонов

— Да, да. Но, опять же, всё равно говорю, что, конечно, это имеет место быть, но оно не должно быть доминирующим. Нам нужно всем научиться, чтобы Христос был центром нашей семьи, нашей жизни. Потому что это очень тяжело для пастыря, скажу с точки зрения даже своего личного какого-то опыта. Я служу на приходе 24 года уже, на одном и том же приходе, и я понимаю, насколько это тяжело, когда, если ты, не дай Бог, начинаешь как-то доминировать в жизни какого-то человека, рано или поздно это закончится каким-то крахом, ты разочаруешь человека. Ты человек грешный, как и все, да, и, может быть, даже иногда в тебе больше проявляются какие-то отклонения от нормы, которые больше замечают именно за тобой, потому что ты всё время на виду. Поэтому, но если становится доминирующим всё-таки для нас Христос, и всё, если Бог на своём месте, то всё остальное тоже на своём месте, как говорил, мне кажется, Иоанн Златоуст. Поэтому то же самое и здесь, да, потому что, к сожалению, я слышал тоже разные такие примеры, что когда вот так, может быть, чаще всего это бывает вот или либеральная публика, или, наоборот, как вы сказали, державно-консервативная публика. А не наоборот, да, вот там ты приходишь, когда на них приходят, и если ты что-то не так, они тебя прям могут оттуда, как говорится, исключить. Это уже, конечно, получается, что не Христос главный у нас, а уже главное — какие-то идеи. Потому что если не будет единства с общей церковью, единства с патриархом, с епископом, правящим архиереем, единства со всей церковью, могут быть какие-то особенности, потому что, опять же, есть где чисто военные ходят, есть где-то творческая интеллигенция. Это особенности, особенности той или иной семьи. Но всё должно быть в таком неком едином порыве, в едином стремлении, в едином послушании Матери-Церкви. Потому что и сама церковь поместная, она состоит из этих маленьких приходов, из этих маленьких семей.

М. Борисова

— Но тут есть ещё вопрос. Семьи начинаются с того, что жених с невестой идут под венец, а потом вокруг этого начинает что-то происходить. Иногда происходит рождение массы детей, вокруг этого собираются другие родственники, бабушки, дедушки. Получается большая такая, очень разнообразная по взглядам на окружающий мир семья. Приходы тоже бывают, создаются в какой-то момент, что-то происходит. Вот в моей жизни был такой период, когда я только начинала ходить в церковь, и священника, к которому я в течение года первого ходила на исповедь, его перевели из Москвы в Подмосковье на сельский приход. И он был совершенно чужим там, потому что там какие-то считанные прихожане, ну живущие в окрестных деревнях, которые считали эту церковь своей собственностью, но они и были двадцаткой, собственно, на них были оформлены все документы, а тут какие-то пришлые люди, а храм находился в таком почти аварийном состоянии, и все постройки, все какие-то приспособления хозяйственные тоже были в руинах. Поэтому, когда батюшка туда приехал, он понял, что, чтобы церковь не рухнула, нужно что-то делать, а это Советский Союз ещё был, и по поводу каждого кирпича и каждого забитого гвоздя и там железа кровельного нужно было 350 согласований, и, в общем, всё это было безумно сложно. И он попросил всех, кто ходил к нему в Москве, приехать хотя бы, ну, как на субботник, ну, просто посмотреть, кто чем может помочь. Чем это в результате закончилось? Он благословил каждому какое-то послушание, и в течение 10 лет мы эти послушания несли. Люди совершенно разные по возрасту, по образовательному цензу, совершенно не монтировавшиеся с деревенскими вот этими прихожанами. Мы притирались, мы искали общий язык, но самое главное, что мы делали все какое-то одно общее дело. У нас храм был не как наше пристанище, а как место приложения всевозможных усилий, потому что кто-то кашеварил, кто-то помогал там мужскими умениями, кто слесарил, кто плотничал, кто что. Вот, кого-то батюшка благословил петь на клиросе учиться, кого-то в алтаре помогать учиться. И это всё стало средоточием вот этих вот усилий абсолютно разных людей, кто-то из Москвы, кто-то местный. И вот за 10 лет это превратилось в некий организм. И люди, которые приходили потом, они приходили уже принимая или не принимая то, что сложилось. И мне кажется, что сейчас происходит то же самое на многих приходах, потому что меняется клир, что-то меняется, какие-то по разным причинам уже сложившиеся общины расходятся, находят себе другое применение, или духовника переводят, они вместе с ним куда-то перемещаются. И это, мне кажется, процесс, который бесконечно повторяется, то есть где-то создаётся новый приход, где-то происходит становление этой новой семьи, где-то она уже устоявшаяся, и люди вливаются в неё. И все эти разные стадии требуют разных усилий, мне так кажется.

Протоиерей Константин Харитонов

— Ну да, вы знаете, у вас очень хороший пример в том, что именно мы же должны понимать, что церковь — это же не здание, церковь — это как раз семья, малая семья приходская. И в данном случае ваша вот, например, ваша семья вот эта вот приходская, которая прибыла в деревенский храм, она преобразила сам храм, потому что как раз именно община, именно как раз приход, он должен заботиться о Доме Божьем. У нас, к сожалению, это пошло вот в новой России, да, в 90-е, 2000-е годы, что в основном храмы стали строить люди, которые имеют какие-то средства, стали жертвователи, да. Это хорошо, это понятно, это правильно, с одной стороны. Многие прихожане, да, они стали вне этого и как бы не участвуют, не принимают полного в созидании, в строительстве, в реставрации прихода. На самом деле именно приход, именно прихожане, они должны быть такими основными участниками и строительства храма, и его реставрации, его содержания, и всего остального. Потому что они должны понимать себя как раз той самой семьёй, приходской семьёй, которая вот для которой вот есть это место, храм Божий, где они вместе собираются, встречаясь с Богом и друг с другом. При этом они могут быть разные. На самом деле разные это вот тут как раз ты и учишься любить, потому что, как святые отцы говорили, что если ты не научился жить в общежитии, то быть отшельником и быть каким-то таким человеком, уединившийся даже ради святых мыслей и молитв, ты не принесёшь пользу никому, если ты не научился жить в общении с братьями и сёстрами.

К. Мацан

— Мы вернемся к этому разговору после небольшой паузы. Сегодня в программе «Семейный час» протоиерей Константин Харитонов, настоятеля подворья Свято-Троицкой Сергиевой Лавры в городе Пересвет. Мы скоро вернемся, не переключайтесь.

К. Мацан

— «Семейный час» на Радио ВЕРА. В студии моя коллега Марина Борисова и я, Константин Мацан. Наш сегодняшний гость — протоиерей Константин Харитонов, настоятель подворья Свято-Троицкой Сергиевой Лавры в городе Пересвет. И мы говорим о приходе, как о семье. И очень была важна в первой половине программы мысль у отца Константина, что жизнь на приходе помогает и самой семье, и собственно мужу, жене и детям, оставаться едиными, и это очень действительно какая-то такая мысль, о которой я лично раньше не задумывался, потому что на ребёнка влияет очень много всего, и родители, дай Бог, если какие-то значимые проценты от этого всего составляют, чем старше, тем больше школа, друзья, соцсети, что угодно, и любые родители знают, что в какой-то момент уже просто бесполезно с этим бороться, ты не можешь с ветряными мельницами бороться, ты не можешь бороться с климатом духовным, информационным, в котором живет ребенок, как бы ты ни пытался этот климат сам создавать, его ограничивать. И если значимую часть этого климата составляет приход, там, друзья, может быть, на приходе, не знаю, воскресная школа, то это, наверное, какая-то нравственно более безопасная ситуация, и слава Богу. А вот если поговорить, ну, просто про собственно семейную жизнь, мужа и жену. А у вас были в жизни, может быть, примеры вот из приходской практики вашей или ваших собратьев по священническому служению, когда именно принадлежность мужа и жены к одному приходу как-то спасала брак, укрепляла брак, становилась тем, что было той общей почвой, и которая помогала людям всю жизнь вместе рядом идти?

Протоиерей Константин Харитонов

— Ну, какие-то таких примеров, я думаю, что на каждом приходе есть, потому что многие сейчас воцерковляются, да, и 90-е, 2000-е годы, вот, и у нас тоже были примеры, я помню, когда тоже пришла к нам молодая пара, уже там у них было двое детей, вот, как раз их мы крестили, и я говорю: ну, теперь встретимся уже там, как обычно это бывает, венчание, отпевание, да? Вот. А они как раз венчаются там, ну, все вместе, я сейчас не помню подробностей, вот. Вот. Но смысл такой, что, ну, когда приходят люди и думаешь, ну, вот сейчас-то покрестим, потом, дай Бог, повенчаем, а уж потом уже там, когда состарятся, будет уже отпевание. А они подумали, подумали, нет, мы не хотим так. Стали ходить. В конечном итоге стали ходить, воцерковились. Они, их дети, их семья стала умножаться. Я уверен, что это благодаря, они сами об этом говорят, благодаря церковной жизни. То есть они стали многодетной семьёй. В принципе, да, вот часто так бывает, что именно люди по-другому начинают мыслить, по-другому начинают жить, когда они входят в эту приходскую семью, воцерковляются, конечно, не без искушений, это всегда так понятно, это везде так, но так или иначе приход влияет, влияет на детей. Появляются друзья, всё правильно, да, многие вот уже поколения на нашем приходе, допустим, выросли и до сих пор там кто-то общается, дружит. Опять же повторюсь, не всегда это бывает, как говорится, выстреливает так, что сразу человек там избавлен от каких-то искушений, бед и будущих каких-то проблем. Нет, всё равно каждый идёт своим путём, и каждый так или иначе, он испытывает в жизни какие-то потом искушения, трудности в том, что ты должен свою веру всё равно сам в себе воспитать. Ты не можешь просто жить и веровать всё время кем-то, чем-то, да, вокруг тебя. Но это, я уверен на сто процентов, если ты вырос на приходе, если ты прошёл хотя бы небольшое становление на приходской жизни, это будет тебя греть, согревать всю твою жизнь. Ты будешь знать, по крайней мере, куда бежать, вернуться, когда у тебя будут скорби, искушения. И для меня, допустим, как для священника, самыми такими тёплыми и добрыми словами были слова детей, которые у нас выросли. Они когда... Ну, там на праздник какой-то они говорили, что спасибо, что у нас было хорошее детство, что оно было вот именно такое. Потому что я знаю, что многие приходы, и также у нас тоже, мы... старались разнообразить жизнь приходскую, не только молитва, пост, но и какое-то творческое объединение мы там создавали, и музыкальная группа у нас была, и киностудия, и военно-патриотический клуб, мы вместе колядовали, мы вместе молились, мы вместе пели, мы вместе чай пили, все то, что обычно объединяет нас, мы старались использовать. И дети стремились и шли, они на службу стремились и шли, и для них прийти в храм не было тяжестью. Они знали, что они придут туда не только чтобы... они вместе готовились, писали грехи свои, вместе там исповедовались, вместе каялись, причащались также вместе, да, то есть они, это очень важно. Та же воскресная школа, вот, которая тоже должна быть каким-то таким неким определенным этапом становления христианина, да, не только изучать какие-то основы православия, но ещё и общаясь друг с другом, да, и прочее. И воскресная школа должна выходить за рамки просто воскресного класса в воскресенье, да, то есть это должно быть какое-то, ну, что-то большее, мне кажется, вот. Опять же, совместный какой-то труд ради Христа, что-то делать, что-то доброе, опять же, вот та же служба, милосердие или что-то другое. И, конечно, это вот на самом деле, вот это я опять же повторю, что это настолько греет душу им потом, настолько они живут этим. Конечно, потому что самое главное впечатление ты получаешь в детстве. Но и еще, если дети видят, что твои родители, что их родители также участвуют, так же они исповедуются, так же причащаются регулярно, то для них это самый яркий пример того, как нужно дальше жить. Потому что если родители вне этих дел, то есть дети ходят, дети там участвуют, а родители так, опосредственно, то никогда дети тоже не останутся потом.

К. Мацан

— У меня один знакомый священник даже более остро об этом говорит, когда подносят к Причастию ребёнка маленького ещё, и он кричит, плачет, не хочет. Священник говорит: я всегда смотрю, а родители-то что? Они сами, может, не причащаются, и поэтому ребёнок плачет. Вот даже на этом ещё бессознательном уровне, говорит мой собеседник-священник, это всё уже закладывается. Если родители сами живут церковной жизнью, то ребёнок у них ещё полугодовалый, но уже нормально причащается, потому что родители так делают, и ребёнок этот дух впитывает как может.

Протоиерей Константин Харитонов

— Да, потому что если родители не причащаются, а ребёнок причащается, он смотрит на них. А я тоже, когда стану взрослым, тоже не буду причащаться. Это для детей только. Я считаю, что как раз вот, когда мы вместе все объединяемся, и вместе они видят, что их родители также участвуют в добрых делах прихода, да. И они... Вот знаете, у нас вырос уже... Был такой мальчик, он уже вырос, он уже стал папой. Вот, я всё время за ним наблюдал, мне казалось, ну, думаю, вот вырастет, наверное, вряд ли будет он так как-то ревностно посещать храм Божий. А прошло время, то есть он прошёл какой-то вот рост жизни на приходе, и он вырос на приходе, и он переступил порог уже отрочества, потом переступил порог уже юношества, стал молодым человеком, да, и создал семью, и он, слава Богу, дай Бог, чтобы так и было, он дальше продолжает быть активным прихожанином, еще более активным, участвует в делах прихода, и это великая милость Божия. Вот я когда-то помню, мы создавали тоже клуб, военно-патриотический клуб, у нас в городе дислоцируется Серго-Посадский ОМОН, и мы на базе их создали такой военно-патриотический клуб. Я говорю, если хотя бы мы одному человеку поможем, одному кому-нибудь из детей, то значит, мы не зря его уже создали. Я помню, как у нас был как раз такой вот юноша, который стал ходить к нам в клуб ревностно заниматься, потом даже он был старшиной клуба, поступил в военное училище, но, к сожалению, да, его болезнь сразила. И впоследствии, уже после операции, он опять вернулся в клуб. Он очень любил клуб. Через этот клуб он воцерковился. И через клуб он стал глубоко верующим человеком. Занимался с детьми, настолько я поражался, смотрел на него, и ту любовь, которую он имел к детям, уже, которые приходили новенькие в клуб. Как он, он часто, даже есть такая фотография, где он стоит на коленях и объясняет мальчику, как нужно, как нужно, ну, там, заниматься рукопашным боем. К сожалению, он уже отошел ко Господу, но я верю, что там тоже есть, как говорится, место, где собираются прихожане, и где они потом молятся Богу за нас, здесь живущих на земле, чтобы мы тоже сохранили верность Церкви через свой приход. Потому, что если ты не хранишь верность своим братьям и сёстрам здесь вот, на своём приходе, в котором ты воцерковился, в котором ты духовно родился, как говорит апостол Павел, что я вас родил всех в благовествовании своём, он родил их, то же самое мы рождаемся именно на приходе через благосостояние священника, через единение с братьями и сёстрами, мы там духовно рождаемся. И если мы потом, не дай Бог, этот приход как-то сами бросим или ещё, не дай Бог, предадим, то нам будет тяжеловато. Нам нужно будет за этого отвечать.

К. Мацан

— Вот современные психологи говорят, что одна из существенных проблем семейной жизни сегодня, может быть, так было всегда, это то, что муж и жена, само собой, каждый развивается с момента вступления в брак, и проходит 10-15 лет, и каждый из них развивается с разной скоростью, в своих интересах, в своем образовании, в какой-то такой зрелости эмоциональной, интеллектуальной и так далее. Иногда бывает, что они начинали с одного уровня, а через 10-15 лет один из супругов успешный какой-нибудь бизнесмен, преподаватель, социальный работник, а второй сидит на диване и смотрит телевизор или соцсети. И вот необходимость жить вместе с этим человеком, с которым ты однажды в брак вступил, понимая, что все меняются, и он уже не тот, которым был тогда в начале, и ты уже не тот, но вот этого не изменить. А происходит ли такое в церковной жизни? Бывает ли, что муж с женой вот пришли, повенчались, начали воцерковляться, И через 10 лет, там, предположим, супруга или супруг, неважно, ушли далеко вперёд в смысле церковной жизни, для них это важно, они читают, молятся, не знаю, прокачивают свои духовные скиллы, как могут, и чем дальше, тем больше церковная жизнь имеет для них всё больше и больше значения. А для второго члена супружеской пары противоположная тенденция. Привычка, какого-то роста развития внутреннего нет, охлаждение, ну и так все по инерции, а в какой-то момент думаешь, зачем мне все это вообще и нужно. Вот, а бывает ли так? После маленькой паузы вы ответите.

К. Мацан

— Протоиерей Константин Харитонов, настоятель подворья Свято-Троицкой Сергиевой лавры в городе Пересвет сегодня с нами в программе «Семейный час». Итак, что вы об этом думаете?

Протоиерей Константин Харитонов

— Ну, во-первых, конечно, такое бывает. Понятно, что, к сожалению. И я считаю, что здесь вина не только того, кто отстал, а того, кто ушёл вперёд. Потому что вот в этом-то и заключается, что мы должны уметь развиваться вместе. Если ты в семье не развиваешься вместе со своей супругой или супругом, то, значит, где-то ты как-то сам себя отделил, где-то ты о себе кого-то возомнил. И Господь же, Он же как поступил? Он Себя умалил. Он сошел с небес и умалил Себя до образа раба. То есть, Он как бы, можно сказать, спустился вниз, чтобы поднять нас вверх. И поэтому, конечно, христианская душа, она должна тоже, наверное, поступать так же. То есть, вообще вот эта настоящая дружба, настоящая любовь — это тогда, когда ты остаёшься преданным, ждёшь до конца. То есть, ты даже готов, может быть, чем-то своим пожертвовать. Но здесь не должно быть другой тенденции, чтобы этот человек тянул тебя вниз, наоборот, то есть как бы был бы таким камнем, и, конечно, в итоге, погибая сам, погубил бы тебя. То есть вот насколько нужно уметь здесь всё это сочетать. Здесь, конечно, без Божьей помощи никак не разберёшься, ничего не получится. И бывает такое, да, вот муж с женой ходят на приходе, раз муж ослабел, перестал ходить. Спрашиваю жену, что случилось? «Я не знаю, батюшка, с ним какие-то искушения» Ну давай поговорим. А ты как-то с ним, ну как, чего, может быть, ты что-то внимания не уделяешь, может быть, ты. Да нет, батюшка, все нормально. Бывает так, что муж заработался, ушел больше в работу, а когда суета, работа, надо зарабатывать на семью. Тут сразу же и духовная жизнь на минус идёт. То есть, конечно, здесь вот этих многих проблем, нюансов, и здесь, конечно, важно внимание и самого священника, да, важно внимание домашних, да, чтобы не потерять человека, чтобы он для прихода не потерялся, потому что враг нас же добрыми намерениями отводит. Он же нас не призывает явно: брось, уйди, не ходи, нет. Нет, он говорит: ходи, молись, ну давай, ты сначала сделай вот это, а потом уже пойдёшь там это делать. И, конечно, в итоге, как говорится, благими намерениями мы уходим не в рай, а в ад.

К. Мацан

— Про одного священника рассказывали, потому что такая уже то ли патериковая история, то ли анекдот, когда к нему пришла женщина и сказала: «Что ж такое, я читаю по три акафиста в день, а муж пьёт, я никак не могу его отмолить, что мне делать?» На что священник говорит: а ты читай по пять акафистов в день, тогда он у тебя ещё колоться начнёт. То есть ты ему внимания не уделяешь вообще, молишься целыми днями.

Протоиерей Константин Харитонов

— Здесь, конечно, вот тут и есть такой момент, что мы должны как раз вот приходская жизнь, она нас этому и должна учить. Конечно, сейчас много суеты, сейчас люди работают в разных местах, зачастую далеко от семьи, от прихода, и не всегда успевают даже участвовать в какой-то приходской жизни. Но насколько это возможно, сегодня есть у нас возможность общаться с помощью каких-то гаджетов, с помощью, то есть есть, я знаю, организовываются такие чаты приходские, где мы можем тоже как-то иметь какое-то общение. Это тоже помогает.

К. Мацан

— Знаете, у меня еще вопрос есть. Принято считать, что у христианина есть два пути спасения, либо монашество, либо семья. Иногда слышится на этот тезис контртезис, что почему вы как бы сбрасываете со счетов опыт ну просто человека одинокого, ну вот он не семейный, ну не сложилась у него семья по каким-то причинам, но и в монастырь ходить не собирается, он не монах и не имеет к этому призвания. Ну просто одинокий человек, ну не в смысле, что он ото всех закрылся, что он несемейный, но он на приходе, он живет, и для него такая форма вот в этом смысле некого автономного существования, ну тоже форма христианской жизни. Вот как вы к этому относитесь?

Протоиерей Константин Харитонов

— Ну, вы знаете, я думаю, что это немножко тоже не совсем верно. Вы знаете, как святые отцы говорят, что мы должны пройти через все семь Таинств, как семь дверей таких ведущих нас в Царство Небесное. Тогда вопрос — Таинство брака, не все же вступают в брак, а уж тем более Таинство священства, не все становятся священниками. Но вот как раз мы себя реализовываем в Таинстве брака, это мы реализовываем себя в союзе с Богом и с братьями и сёстрами. Всё равно ты должен будешь пройти через это Таинство брака в духовном смысле этого слова. И Таинство священства это тоже, оно должно быть для всех открыто, с точки зрения, ты должен быть священником своего сердца. Ты тоже проходишь через это таинство, только уже через свою личную сугубую молитву, которую ты совершаешь от своего сердца. Поэтому, конечно, Богом и вложено, и Церковь отстаивает даже с точки зрения догмата, учения Церкви, и вложено именно Господь создал Церковь свою, и врата ада не одолеют её. То есть Господь акцентирует своё внимание, наше спасение лежит через Церковь. И поэтому Святой Киприан Карфагенский говорил такие очень серьёзные слова, что «кому Церковь не мать, тому Бог не Отец». То есть ты не спасёшься, вне церкви нет спасения. Есть ещё наводчик Иларион Верейский говорил об этом, да, целая даже книга есть, его размышления на эту тему и это совокупность учения всей церкви. Поэтому мы должны уметь, с одной стороны, иметь какие-то свои особенности, ну, может быть, своего характера, преодолевать их, и всё равно нужно понимать, что только через церковь, а церковь — это как раз не здание, строение, а именно приход, именно люди, ты можешь иметь спасение.

К. Мацан

— А вот у меня практический вопрос. Я помню, мне очень запомнились слова в одной из книг Сергея Фуделя, когда он говорил, что, я не цитирую, а пересказываю мысль, которая мне запомнилась, что мы все индивидуалисты, на самом деле, в глубине души. И вот тяжелее всего иногда ощутить себя в единстве вот с этой бабушкой, стоящей рядом. И дело там не в уровне образования, да, хотя, наверное, тоже сказывается, что я такой весь из себя там интеллигент, а это какая-то простая старушка. Нет, вот я на себя это примеряю и понимаю, что в принципе думаешь, а почему я должен кого-то незнакомого чужого, ну как бы впускать в своё сердце. А ведь это и есть в каком-то смысле ощутить, что мы перед Чашей едины. И вот мы вместе с этой бабушкой, мне незнакомой, перед чашей, вместе к ней идём, вместе спасаемся, вместе молимся, и я в каком-то смысле без неё не спасусь, хотя, может быть, вижу её первый, а может, последний раз в жизни, такое тоже может быть. Но вот сердце чёрствое и эгоистичное, и восстаёт какой-то внутренний блок против того, чтобы чужого впускать в него, даже мысленно. Может быть, это моя личная проблема, но что делать? Вот как это преодолевать?

Протоиерей Константин Харитонов

— Ну, вы знаете, я думаю, что как раз вот это и есть возможность каждому из нас на приходе познать себя и познать свои недостатки. У кого-то недостаток того, что он никого не любит. Чаще всего, так оно у многих даже, что у тебя есть такое, что ты только любишь себя или что-то свое личное, не хочешь ни с кем делиться. Но когда... Человек по-настоящему не просто воцерковляется, а он входит в такое вот духовное общение с Богом, и когда на самом деле, так или иначе, благодать Божия, она милостивая, Господь дает нам свою благодать и не сходит на нас, то одной из свойств действия благодати Божией в нашем сердце — это как раз раскрывается любовь вот к этой бабушке.

М. Борисова

— Я вот слушала Костю и думала, его бы к нам на приход, к нашим деревенским старухам, которые смотрели на нас, как на понаехавших, оккупировавших их родной храм. То есть полюбить этих старух — это был такой удивительный опыт труда над собой. А самое интересное, что они к нам претерпелись. Ну, правда, на это ушло года три. Но самое странное, что вот это ощущение семьи... Ну как, есть же дальние родственники, которые вот достаточно редко ты с ними видишься, и они совсем-совсем из другого круга. И вот они приехали в Москву пожить недельку в отпуске, свалились они все на голову.

К. Мацан

— Вы сейчас описываете мой страшный сон, понимаете?

Протоиерей Константин Харитонов

— Не, ну, знаете, иногда вот как раз нам нужно понимать, что вот для нас Господь создает такие условия, где как раз мы чему-то должны научиться. Вот что такое Ноев ковчег? Каждой твари по паре, да, и люди, и животные все вместе. Ну, в принципе, это символ церкви.

К. Мацан

— Ну и в моём примере бабушка не в силу возраста или, опять же, уровня образования. Это просто пример, ну, как бы, чужого, которого ты не воспринимаешь как ближнего. Им может оказаться юноша, незнакомый мужчина, ребёнок. Ну вот почему я должен кого-то впускать в своё сердце? А я помню, знаете, у меня один знакомый рассказывал, как его бабушка, ну, Царство ей Небесное, говорила про своих там внуков, детей, которых было немало: «Эх, как бы вас всех в своём сердце вместить?» Я думаю: какая высота и глубина, это вот человек хочет, старается, у него сердца там, может, не хватает, но он стремится всех в сердце вместить, а я стою, и человек, который вот рядом со мной в храме у одной Чаши, я его из своего сердца выгоняю, и так стыдно становится за себя.

Протоиерей Константин Харитонов

— Ну, здесь, опять же говорю, только благодатью Божией, потому что, на самом деле, даже многие святые отцы, они говорят, что человек тогда начинает духовно преображаться в Духе Святом, когда он болезнует о всем даже мире. То есть в чем был особенный подвиг наших отцов, которые уходили в пустыню? Они же не отделяли себя от всего мира. Они отделяли себя от жизни мирской, но от людей в своем сердце они не отделялись. Они, наоборот, болезновали в Духе Святом, болезновали о всем мире, переживали. Даже если вспомнить житие Марии Египетской, которая прожила 47 лет в пустыне, когда она встретила старца Зосиму, она спрашивает о том, как дела? в церкви, как дела в жизни людей? И он ей рассказывает об этом, что твоими молитвами у нас сейчас жизнь хорошая, всё хорошо, мирно, спокойно. То есть она болезнует о том, как же живут люди. И она настолько вот... именно когда читаешь этих отцов, которые хотя жили в пустынном жительстве, они могли вот в Духе Святом вместить в себе даже весь мир. Нам тяжело, но для этого нам Господь даёт определённые условия, где мы можем этого научиться. Это приход.

К. Мацан

— Ну что ж, спасибо огромное за нашу сегодняшнюю беседу про теории Константина Харитонов, настоятель подворья Свято-Троицкой Сергиевой лавры в городе Пересвет. Был сегодня с нами в программе «Семейный час», и мы вместе размышляли о приходе как о семье, но и, собственно, о семье, состоящей из папы, мамы и детей тоже поговорили. В студии у микрофона была моя коллега Марина Борисова и я, Константин Мацан. Спасибо. До новых встреч. До свидания.

---

Все выпуски программы Семейный час

• «Вера и верность». Священник Дмитрий и Ника Кузьмичевы
• «Чудо рождения детей». Священник Федор Лукьянов, Светлана Феодулова
• «Роль женщины в семье». Священник Алексей Дудин