«Александр Васильевич Колчак». Гость программы — Кузнецов Никита

Гость программы: кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Дома Русского Зарубежья имени Александра Солженицына Кузнецов Никита.

Разговор шел о личности и судьбе Александра Васильевича Колчака, о его роли в Белом движении и в истории России.

---

Д. Володихин

— Здравствуйте, дорогие радиослушатели, это светлое радио, радио «Вера», в эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин и обсуждать мы сегодня будем фигуру огромную, титаническую, фигуру, которая то подвергается критике, то возносится до небес, для нас главное — докопаться до исторической личности, не до того, каков этот человек в мифах или наоборот, в контрмифах, а до того, каким он был на самом деле. Итак, правитель России — Александр Васильевич Колчак — адмирал, флотоводец, полярник. И для того, чтобы сегодня поговорить о нем с чувством, с толком, с расстановкой мы позвали специалиста по истории флота и по истории Белого движения кандидата исторических наук, ведущего научного сотрудника Дома русского зарубежья имени Александра Солженицына — Никиту Анатольевича Кузнецова, здравствуйте.

Н. Кузнецов

— Здравствуйте.

Д. Володихин

— Ну что ж, традиционно в таких случаях мы просим нашего гостя дать что-то вроде визитной карточки портретируемого, буквально в нескольких фразах сказать нашим радиослушателям, о чем им следует вспоминать, когда речь заходит о Колчаке, что в первую очередь надо о нем знать, о его личности, о его деяниях, тут уж вам судить.

Н. Кузнецов

— Мне кажется, что если говорить о совсем краткой характеристике, то буквально тремя словами личность Александра Васильевича Колчака можно охарактеризовать, как долг, честь и любовь к Родине. И, конечно, он занял однозначно уже свое место в истории России и как выдающийся мореплаватель, как исследователь, ученый, прославившийся исследованиями полярных областей, а также и военно-теоретическими работами, а также и как верховный правитель России, и, в принципе, на мой взгляд, все эти ипостаси и все эти аспекты его деятельности — они, в общем-то, неразрывно связаны друг с другом и прежде всего, служением Александра Васильевича Колчака своей Родине — России.

Д. Володихин

— Долг, честь, служение своему Отечеству. Ну что ж, это очень высокая характеристика и мы постепенно будем разворачивать перед вами, дорогие радиослушатели, судьбу Александра Васильевича Колчака для того, чтобы вы увидели, чем мы можем доказать только что сказанные слова. А пока начнем с его юности, с его молодых лет, поскольку первые десятилетия в жизни Александра Васильевича Колчака вроде бы не предвещали будущего его величия, будущих его высоких постов и будущих его подвигов. Прошу вас, Никита Анатольевич.

Н. Кузнецов

— Александр Васильевич Колчак родился в Санкт-Петербурге 4 ноября 1874 года в семье генерал-майора артиллерии Василия Ивановича Колчака и его супруги Ольги Ильиничны, урожденной Посоховой. Сперва он учился в 6-й Санкт-Петербургской гимназии, а затем в 1888 году поступил в Морское училище, ну и в принципе, действительно, наверное, в первые годы он не отличался какими-то, может быть, особенными способностями и неизвестно до конца, что привело его к идее морской службы, хотя, наверное, конечно можно говорить о примере отца, который участвовал в Крымской войне, который был в плену после Крымской войны и оставил об этом свои воспоминания. Ну и то, что его отец служил много лет на Обу́ховском военном заводе, где, кстати, в церкви, которая существует до сих пор под названием таким неофициальным «Кулич и Пасха» Александр Васильевич Колчак был крещен, такое вот памятное место. Конечно, это все оказало влияние на выбор его военно-морской карьеры.

Д. Володихин

— А вот та информация, что он якобы родился не в Санкт-Петербурге, а в селе Александровка — насколько она верна?

Н. Кузнецов

— Нет, ну просто на тот момент, я так понимаю, что район нынешнего Обу́ховского завода, он мог просто административно не входить в...

Д. Володихин

— Но сейчас это Питер?

Н. Кузнецов

— Да, и, насколько я помню, в послужном списке, то есть в официальном месте рождения указано место рождения — это Санкт-Петербург.

Д. Володихин

— Понятно, но в конце концов, само местоположение града Петрова и особая сосредоточенность его на море, на флоте — уже великолепная подсказка о том, какое избрать себе будущее. Александр Васильевич после окончания Морского корпуса, но тогда, по-моему, его официальное именовали Морское училище?

Н. Кузнецов

— Морское училище, да.

Д. Володихин

— ...долгое время медленно рос в чинах?

Н. Кузнецов

— Я бы, прежде чем говорить об этом, сказал бы несколько слов и о его учебе в Морском училище, потому что по воспоминаниям современников, того же адмирала Михаила Ивановича Смирнова, который был морским министром уже в период Гражданской войны при Колчаке и одним из первых его биографов, а он был младше по выпуску Колчака, Колчак был у него фельдфебелем, что Смирнов отмечал, что уже тогда в нем чувствовались такие задатки лидера и другой тоже его современник отмечал, что он на многие такие какие-то вопросы, связанные с военно-морской историей, его те, кто окружал в Морском училище говорили: «Надо бы у Колчака спросить», то есть уже тогда, конечно, чувствовалось, как сейчас принято говорить «пассионарная» и кроме того, он кончил Морской корпус одним из первых, а именно вторым, получив премию адмирала Рикорда в виде 300 рублей и это, конечно, тоже свидетельствует о его таком осознанном выборе морской карьеры и осознанном отношении к учебе. Его служба началась в составе 7-го флотского экипажа на Балтийском море и тогда же, год спустя, он был назначен для занятий штурманским делом в Кронштадтской морской обсерватории, ну а так, в принципе, его служба проходила на строевых должностях, он служил на крейсере I ранга «Рюрик», совершил на нем заграничное плавание с 1895 по 1897 годах, затем он служил на крейсере II ранга «Крейсер» и, кстати, тогда уже проявился его интерес к науке, потому что первая научная работа Колчака вышла в «Записках по гидрографии» в 1899 году и называлась она «Наблюдение над поверхностными температурами и удельными весами морской воды, произведенными на крейсерах «Рюрик» и «Крейсер» с мая 897-го года по март 898-го года.

Д. Володихин

— Ну вот не может ли быть так, что его научная ориентированность в какой-то степени была компенсацией того, что командные должности ему шли достаточно медленно, он повышался в чинах не стремительно, он прошел большое количество, как вы сказали, строевых должностей, в общем, ни одна из них не была на линкоре, ни одна из них не была штабной и, в общем, надо сказать, что до начала XX века это была достаточно дюжинная карьера.

Н. Кузнецов

— Да, но в тоже время это была совершенно обычная карьера, то есть в этом не было ничего, условно, того, что тормозило бы его продвижение по службе.

Д. Володихин

— Не триумф и не провал, а так, крепкий середняк.

Н. Кузнецов

— Да-да, именно так. Но, более того, по свидетельству опять же, современников, Колчак был натурой увлекающейся и, можно даже сказать, порывистой, особенно в юности, и в этот период он хотел и заниматься наукой, и даже была мечта об открытии Южного полюса, хотя тогда, собственно, исследования Антарктиды, он как бы шли уже, но все равно Арктику-то знали гораздо больше. И были мысли вообще оставить службу и участвовать в Англо-бурской войне, ну, возможно, потому, что в Англо-бурской войне участвовал однокашник Колчака, погибший там — лейтенант Строльман. Поэтому тут, может быть, речь о каких-то личностных качествах.

Д. Володихин

— А когда Колчаку отдали под команду первый его корабль? Если я правильно помню, это миноносец «Стремительный».

Н. Кузнецов

— Первый корабль, которым Колчак самостоятельно командовал — это был миноносец «Сердитый», это уже произошло во время обороны Порт-Артура, вступил он в должность в апреле 1904 года, но до этого в жизни Колчака было немало событий, приключений, прежде всего связанных с русской полярной экспедицией барона Толля.

Д. Володихин

— Да, мы сейчас, как видно, далеко скакнули с 90-х годов, но я сделал это намеренно, я просто хотел показать, что Колчак до начала XX века еще не знал командирства на кораблях, он был помощником вахтенного начальника, вахтенным начальником, он занимал разные офицерские должности, но ничем пока еще не командовал. И, если я правильно понимаю, к этому периоду относятся его увлечения Востоком, восточной философией, собиранием старинных мечей, это ведь именно тогда произошло или позже?

Н. Кузнецов

— Думается, что произошло это именно тогда, просто во время заграничных плаваний Колчак неоднократно посещал Японию и другие страны Востока и вообще тогда тема Востока в определенных кругах и, в том числе, флотских офицеров, была модной. Известно, что Колчак читал и немало — литературы, связанной с восточной философией, но нужно сказать, что при этом, по свидетельствам очевидцев и своим собственным свидетельствам он оставался всегда глубоко верующим человеком православным и это был интерес такой, скорее, познавательного характера.

Д. Володихин

— То есть сейчас без конца муссируется тема, что Колчак был чуть ли не буддистом, что он вообще оставил русскую христианскую культуру — это на самом деле, если я правильно понимаю, просто какие-то досужие вымыслы, а он был нормальным обычным православным?

Н. Кузнецов

— Да, абсолютно. И он, будучи и командующим Черноморским флотом посещал монастыри и известна эта история о посылке Патриархом Тихоном иконы с благословением и, собственно, вся его деятельность на посту верховного правителя и роль Русской Православной Церкви в период Белого движения в Сибири, конечно, это свидетельствует о том, что он был православным человеком, равно, как и свидетельство его родных, той же его жены, сына и других, поэтому это, конечно, абсолютно досужие домыслы.

Д. Володихин

— Не обсуждается. Ну что ж, вот у нас проскочило словечко «Сибирь», и я думаю, правильным будет, если сейчас в эфире прозвучит «Марш сибирских стрелков» в исполнении хора Сретенского монастыря. Дорогие радиослушатели, прислушайтесь к этому замечательному песенному произведению, оно вам напомнит свою более позднюю версию и, если кто-то не знает, как родилась эта более поздняя версия, пожалуйста, знайте, песня имеет дореволюционное происхождение.

Звучит музыкальное произведение

Д. Володихин

— Дорогие радиослушатели, напоминаю, что это светлое радио, радио «Вера», в эфире передача «Исторический час», иначе я бы не объяснял, откуда взялась эта мелодия — это мелодия «Марша сибирских стрелков» и, поскольку Сибирь в судьбе Александра Васильевича Колчака сыграет роль чуть ли не ведущую, я считаю, что очень правильно, что эта мелодия прозвучала. Напоминаю вам, что у нас в студии Никита Анатольевич Кузнецов, кандидат исторических наук и ведущий научный сотрудник Дома русского зарубежья имени Александра Солженицына и мы ведем разговор о судьбе адмирала Колчака, правителя России. Мой следующий вопрос: до примерно 1900 года, как мы уже выяснили, Колчак увлекался восточной культурой, Колчак ходил во второстепенных офицерских чинах, Колчак был православный человек, но Колчак был, в сущности, абсолютно незаметен и неизвестен на флоте. Насколько я понимаю, его имя по-настоящему и всерьез стало звучать в связи с полярными экспедициями?

Н. Кузнецов

— Да, именно так, хотя я, конечно, все-таки подчеркну, что его карьера до этого, она была, опять же, совершенно обычной и не было особых причин для того, чтобы его имя как-то прозвучало. А в 1899 году Колчак был приглашен для участия в Русской полярной экспедиции под руководством барона Эдуарда Васильевича Толля. Это совершенно удивительное, можно сказать, было мероприятие, то есть в задачу этой экспедиции входило исследование значительных участков побережья, значительных участков прибрежных вод Северного Ледовитого океана, большинство из которых не было исследовано со времен Великой Северной экспедиции XVIII века. Исследования Новосибирских островов и поиск легендарной Земли Санникова — это было личной такой мечтой и личной целью барона Толля. Как в качестве экспедиционного судна использовалась яхта «Заря», она ходила под флагом яхт-клуба, но при этом на ней была военная команда, на ней было три офицера, это командир первоначально Николай Николаевич Коломейцев, все три лейтенанта, Федор Андреевич Матисен и Александр Васильевич Колчак, который был самый младший из трех офицеров, единственный из них троих, не имевший никакого полярного опыта.

Д. Володихин

— То есть это был корабль, принадлежащий Императорскому Всероссийскому боевому яхт-клубу?

Н. Кузнецов

— Нет, Императорской Академии наук, просто по статусу он так...

Д. Володихин

— Я, так сказать, иронизирую по этому поводу.

Н. Кузнецов

— Он принадлежал четко Императорской Академии наук и это было научно-исследовательское судно, просто тогда юридически это все было немножко по-другому и в том числе, вот эти коллизии с флагом, да, и команда была вся из военных матросов, но при этом барон Толль был гражданским человеком.

Д. Володихин

— Не только матросов, но и офицеров.

Н. Кузнецов

— Да, как я и сказал: трое офицеров и матросы, унтер-офицеры — они тоже были все военные, находившиеся на действительной военной службе.

Д. Володихин

— Ну, смысл такой: гидрографические исследования — они, конечно же, имеют военное значение, особенно в условиях, когда восточно-сибирские моря — они интересуют не только Россию, там достаточно активно оперируют корабли американцев и вопрос, кто быстрее исследует и кто быстрее освоит эти территории не закрыт еще на начало XX века.

Н. Кузнецов

— Нет, ну в тот период там, конечно, американские корабли, вернее, суда, оперировали лишь у побережья Чукотки, скорее и занимались чисто меновой торговлей с местным населением...

Д. Володихин

— Чуть-чуть подальше забирались.

Н. Кузнецов

— Подальше, но все равно это речь шла о восточном секторе Арктики, и, конечно, не о научных исследованиях, то есть научными исследованиями была объективно заинтересована Россия, как адмирал Макаров говорил, что Россия выходит своим фасадом к Северному Ледовитому океану и, в общем-то Русская полярная экспедиция должна была ответить на много вопросов, связанных и с гидрографией, и с гидрологией и даже с этнографией в меньшей степени и, в принципе, это ей сделать удалось. То есть яхта «Заря» вышла из Санкт-Петербурга, первая зимовка была на Таймыре в бухте Колина Арчера, вторая зимовка была на острове Котельный в заливе Нерпала́х, но дальше барон Толль отправился со своими спутниками в направлении предполагаемой Земли Санникова с острова Бенне́тта и пропал без вести, а, соответственно, яхта «Заря», у которой не хватало уже топлива и о третьей зимовке речи идти не могло, уже под командованием Федора Андреевича Матесона она пришла в бухту Тикси. И далее возник вопрос, что нужно как-то спасать Толля и спутников его. Разные были проекты...

Д. Володихин

— Давайте сейчас просто честно скажем, что ситуация-то была трагическая.

Н. Кузнецов

— Абсолютно.

Д. Володихин

— И мы говорим об этом спокойно, а тогда то, что происходило с небольшой группой Толля, вызывало тревогу и ужас у людей, которые были в курсе дела.

Н. Кузнецов

— Да, абсолютно. И, естественно, Императорская Академия наук никого на произвол судьбы бросать не хотела, все это происходило в тесном сотрудничестве с Морским министерством, самые разные высказывались предположения: послать туда яхту «Заря», но против этого абсолютно объективно выступил ее командир Матисен со словами, что тогда, может быть, придется и «Зарю» спасать. Был, рассматривался вариант посылки ледокола «Ермак», недавно построенного в 1899 году, но «Ермак» не принадлежал военному флоту и это было по масштабу и по затратности, наверное, как современная МКС, космическая станция, его, конечно, гнать через весь Севморпуть с совершенно непонятным результатом, в общем, никто на государственном уровне не разрешил.

Д. Володихин

— Да и побаивались, «Ермак», а им очень дорожили, его постоянно совершенствовали и военное командование страшно хотело: «вот давайте выгоним его с высоких широт на Балтийское море, пускай взламывает лед перед боевыми кораблями», но понятно, что там, скажем, Макаров хотел, чтобы «Ермак» в этих полярных морях путешествовал, морское командование желало бы «Ермак» переместить поближе к себе, но отправлять его так далеко, видимо, не хотел никто.

Н. Кузнецов

— Нет, ну все-таки я позволю уточнить, что «Ермак»-то ходил под гражданским флагом и принадлежал Министерству торговли и промышленности, хотя командиры на нем были военные моряки.

Д. Володихин

— Совершено верно, именно это я и имею ввиду, планы использования его на благо Балтфлота, они постоянно строились, и он использовался несколько раз.

Н. Кузнецов

— Он использовался активно в годы Первой мировой войны, но это мы забегаем вперед и немножко уходим от темы, вот и, естественно, с «Ермаком» этот проект тоже реализован не был, и тут появляется лейтенант Колчак, который достаточно молодой офицер и предлагает идею, которая многим, конечно, показалась сумасбродной — организовать санно-шлюпочный поход. Ну, в общем, в конечном итоге его точка зрения взяла верх, потому что просто других альтернатив-то реальных, по сути, и не было. И Колчак набирает в Мезени Архангельской губернии поморов — людей опытных в передвижении по арктическим льдам и вместе с боцманом Никифором Алексеевичем Бегищевым — боцманом «Зари», ставшим близким другом Колчака и потом даже свидетелем на свадьбе его с Омелиной, они этот беспримерный поход к острову Беннетта предпринимают, приходят туда, находят там поварню, остатки, вернее, поварни, небольшой такой избушки барона Толля, находят его записки, часть геологических коллекций, забирают и возвращаются на материк, а барон Толль, соответственно, пишет, что ушли на юг, имея провизии на какое-то время, ну и все, там, в общем, было очевидно, что Толль и его спутники нашли свой конец в ледяной пустыне, но опять же, это мы так сейчас, сидя в уютной студии, это достаточно быстро рассказали и об этом можем спокойно говорить, а это, конечно, был поход, то есть там были постоянные проваливания, купание в ледяной воде и Колчак заработал ревматизм, который его потом всю жизнь преследовал, постоянный риск жизни, и, конечно, за этот географический подвиг он был награжден орденом Святого Владимира IV степени и наградами Императорского Русского географического общества и его стали так полуофициально, неофициально называть «Колчак-Полярный».

Д. Володихин

— Но вот вопрос: Колчак участвовал в зимовках, участвовал в этом действительно крайне рискованном походе, однако давайте хотя бы два слова скажем о том, что он делал по части повседневного труда в экспедиции, чем он занимался и было ли какое-то действительно научное значение у его собственных, личных трудов?

Н. Кузнецов

— Да, Колчак, как и остальные два офицера, они несли обязанности вахтенных офицеров, но в то же время они все занимались и научной, и научно-прикладной деятельностью, и сейчас часто и вообще в работах пишут, что Колчак занимал должность гидролога и даже я в каких-то своих работах писал, что на самом деле все это гораздо шире, то есть они занимались и гидрографией, то есть исследованием рельефа дна мора, и гидрологией, исследованием свойств морской воды, и исследованием свойств льда и помимо них были еще гражданские специалисты. Колчак по итогам своего участия в экспедиции уже после Русско-Японской войны в 1909 году выпустил в трудах Императорской Академии наук книгу «Лед Карского и Сибирского морей», собственно, это и стало его научным итогом участия в этой экспедиции, он в этой работе рассмотрел механизмы образования льда, механизмы движения льда и, в общем-то, его выводы насчет циркуляции полярных льдов, насчет этой великой сибирской полыньи, по сути, актуальность ее сохраняется во многом до настоящего времени и эту работу использовали, конечно...

Д. Володихин

— Впоследствии, при советской власти ее использовали неоднократно, это понятно, но вот вопрос такой, чтобы завершить эту полярную тему, скажите: допустим, есть политическое, военное прошлое Колчака, во многом выдающееся, но есть его прошлое научное — вот, допустим, кто-либо в местах следования «Зари» или где-нибудь на Таймыре в каком-нибудь поселке, городе выставят проект поставить памятник или, во всяком случае, памятную доску, памятный знак Колчаку, как полярному исследователю — это было бы обосновано, то есть — есть за что, с вашей точки зрения?

Н. Кузнецов

— Так я более того скажу — этот проект-то, он уже осуществлен на острове Колчака, это остров, который получил название как раз в ходе Русской полярной экспедиции, как остров Колчак и до середины 30-х годов так на карту и наносился, затем был переименован в остров Расторгуева в честь другого участника экспедиции — каюра, якутского казака, в честь которого существовал еще один остров. В 2005 году правительственным указом историческое название было возвращено и 1 сентября 2009 года Морская арктическая комплексная экспедиция Российского НИИ культурного и природного наследия под руководством профессора Петра Владимировича Боярского, ну и при моем скромном участии установила на острове Колчака на мысе Случевского, который был изначально мысом Колчака назван, пока не назвали весь остров — памятный знак с барельефом Колчака, выполненный скульптором Клыковым-младшим именно в честь заслуг Колчака- Полярного.

Д. Володихин

— Ну что ж, я думаю, что для многих наших радиослушателей эта информация в новинку, хотя это произошло 10 лет назад и я хотел бы в данном случае подчеркнуть: вот ученые мужи России серьезнейшие специалисты сказали: есть, за что, не потому что адмирал, не потому что правитель России, а потому что знатный полярник, и спасибо ему за это. Следующая страница в судьбе Александра Васильевича — это Русско-Японская война и в общем, именно там, как мы уже определили, он впервые командует боевым кораблем.

Н. Кузнецов

— Да, после завершения участия в Русской полярной экспедиции, вернее, уже в спасательной экспедиции, события в жизни Колчака развивались стремительно: он женился, обвенчался на Софье Федоровне Омировой, своей супруге, затем отправил в Императорскую Академию наук, не завершив финансовых всех с ней расчетов телеграмму «Иду на войну» из Иркутска и отправился в Порт-Артур. В Порт-Артуре, куда он прибыл в марте 1904 года уже шла война, адмирал Макаров назначил его тогда — командующий первой Тихоокеанской эскадрой на крейсер «Аскольд», причем как можно сделать вывод, что назначил он его для того, чтобы он просто после своих этих титанических трудов мог бы на крупном корабле все-таки боевые действия на миноносце и на крупном корабле, хотя в Порт-Артуре, особенно в тот период — там всем всего хватило, ну хотя бы чуть-чуть отдохнуть, но это было, конечно, не для Колчака...

Д. Володихин

— Да, и не для войны, по большому счету.

Н. Кузнецов

— Ну да, хотя нет, ну «Аскольд» воевал. И дальше он служил в качестве артиллерийского офицера на минном транспорте «Амур», затем, как мы уже говорили, получит в командование миноносец «Сердитый» и на поставленной этим кораблем к югу от Порт-Артура минной банке взорвался и погиб японский крейсер «Такасаго». Ну дальше, конечно, здоровье его несколько сдало, он перенес тяжелую пневмонию тоже последствия которой сказывались потом на протяжении всей жизни, и получил назначение командиром береговой батареи, сектор скалистых гор. И уже там он находился вплоть до завершения осады и вплоть до того, как попал в японский плен, хотя вроде как плена он по здоровью мог избежать, но, естественно, такой вариант для него был неприемлем и как его отец ушел со своими подчиненными в плен во время Крымской войны, также и Колчак побывал и в японском плену, откуда он вернулся в июне 1905 года.

Д. Володихин

— Хотелось бы подчеркнуть этот момент: полярные путешествия Колчаку дорого обошлись и вот уже во время Русско-Японской войны отмечали то, что ему нужно отдохнуть, подлечиться, а боевые действия не очень-то давали сделать, потому что «Аскольд» выходил, воевал, минный заградитель выходил, воевал, «Сердитый» выходил, воевал — не приходилось особенно отдыхать. После Русско-Японской войны всерьез пришлось лечиться в 1906 году от ревматизма. Чтобы закрыть эту страницу в биографии Колчака скажите: насколько позитивно оценило командование его действия, действия еще пока молодого офицера в компаниях 1904-905 годов, у него были какие-то награды?

Н. Кузнецов

— Да, конечно, у него были награды и награды весьма серьезные, можно их перечислить в хронологическом порядке: это и орден Святой Анны с надписью: «За храбрость, за сторожевую службу и охрану прохода в Порт-Артур и обстреливание неприятельских позиций» — это официальная формулировка. За отличие в делах против неприятеля — золотая сабля с надписью: «За храбрость», орден Святого Станислава II степени с мечами, ну и традиционная серебряная медаль в память Русско-Японской войны 1904-1905 годов, а также меч и бант к ордену Святого Владимира IV степени, полученные уже в 1907 году, но за Русско-Японскую войну, то есть, в общем-то это вполне такие серьезные боевые награды.

Д. Володихин

— Ну что ж, мы остановимся на том, что Колчак в Русско-Японскую войну в достаточно рискованных обстоятельствах служил честно и храбро. Сейчас, дорогие радиослушатели, я должен напомнить вам, что это светлое радио — радио «Вера», в эфире передача «Исторический час», с вами в студии я, Дмитрий Володихин и мы ненадолго прерываем нашу беседу для того, чтобы буквально через минуту вновь встретиться в эфире.

Д. Володихин

— Дорогие радиослушатели, это светлое радио — радио «Вера», в эфире передача «Исторический час», с вами в студии я, Дмитрий Володихин и мы с замечательным специалистом по истории русского флота и Белого движения, кандидатом исторических наук Никитой Анатольевичем Кузнецовым обсуждаем труды и годы Александра Васильевича Колчака. Ну вот, собственно, и следующая его страница, страница, которая приносит ему не только славу, но и высокое положение на флоте. Между 1906 и 1919 годами десятилетие, которое вознесло Колчака достаточно высоко в обществе и вооруженных силах Российской Империи.

Н. Кузнецов

— Да, это совершенно справедливая оценка, потому что после Русско-Японской войны, конечно, встал очень остро вопрос о реформировании флота и реформировании его управлением флота и боевым управлением. И в 1906 году Колчак стал председателем петербургского военно-морского кружка, несмотря на такое название — кружок это было довольно серьезное, скажем так, объединение таких прогрессивно мыслящих с военно-морской и с военно-технической точки зрения офицеров и, в общем-то, его участники стояли у истоков Морского генерального штаба, созданного после Русско-Японской войны именно оперативного управления флотом. И ряд должностей в Морском генеральном штабе занимали и Александр Васильевич Колчак, который был прикомандирован к нему с 1906 года, в частности, с 6-го по 8-й год он был начальником организационно-тактического отдела Морского генерального штаба и одновременно заведующим северным балтийским столом оперативного отдела же.

Д. Володихин

— Расшифруем: это человек, который непосредственно занимался среди прочих офицеров генштаба, недавно образованного при Главном морском штабе вопросами тактики и стратегии броненосного флота, а именно терра инкогнита, в этой области было написано очень мало, в Российской Империи к тому времени, то, что написано, в значительной степени устарело, по опыту Русско-Японской войны надо было на вещи смотреть иначе и Колчаку приходилось обдумывать не предыдущую войну, а следующую, будущую войну, как выйти из нее с честью, поскольку Балтфлот в тот момент представлял собой довольно убогое зрелище.

Н. Кузнецов

— Ну да, и кроме того нельзя забывать, что уже речь шла даже не о тактике и стратегии броненосного, а линейного флота, потому что в 1906 году в Англии появился дредноут, давший, собственно, и название всему классу кораблей этих и дредноуты стали строить и у нас, хотя тоже последние из броненосцев типа «Бородино», который в Русско-Японской войне не принимал участие, он уже, конечно, не соответствовал требованиям времени и так далее. И Колчак, кстати, тогда опубликовал целый ряд работ, в частности «Какой России нужен флот» и как раз о современных линейных кораблях.

Д. Володихин

— Но пока на Балтфлоте не было ни одного дредноута, на Черноморском флоте ни одного дредноута, были старые эскадренные броненосцы и были выпущены до Первой мировой войны два боевых корабля: «Андрей Первозванный» и «Император Павел I», которые были нечто среднее между эскадренным броненосцем и дредноутом, но ни в городе Богдан, ни в селе Селифан — хорошие боевые корабли, но недотянутые, уже устаревшие в тот момент, когда они были выпущены со стапеля. Вопрос в том, что Колчак в этот момент начинает расти в чинах значительно быстрее, чем в 90-е годы, он командует, насколько я помню, эскадренными миноносцами «Уссуриец», «Пограничник» — это более серьезные корабли, чем «Сердитый», которым он командовал в Порт-Артуре. И вот вопрос: каковы были его отношения с Э́ссеном — главным реформатором Балтфлота и человеком, который, в сущности, почти все решал тогда на Балтфлоте?

Н. Кузнецов

— С Э̐ссеном были прекрасные отношения и «Пограничник» — это любимый корабль Эссена, на котором он всегда и ходил, и Колчак был одним из тех, кто, если мы уже переходим к Великой, к Первой мировой войне, стоял у истоков разработки операции по минированию, по установке более 2 тысяч мин в самом начале Первой мировой войны, хотя, опять же, надо подчеркнуть, что у нас есть сейчас огромное количество ненавистников Колчака, но немало, может, и большее количество апологетов и зачастую про эту операцию рассказывают, что это был секретный план Колчака, который не позволил прорваться немцам к Петрограду и был полностью реализован в 1941 году главкомом флота Кузнецовым, но это все, конечно, далеко не так, начнем с того, что немцы к Петрограду не планировали прорываться ни в 17-м, ни в 14-м, ни в 41-м к Ленинграду.

Д. Володихин

— И добавим то, что, честно говоря, идеи таких минных полей в значительной степени продвигал и начальник Колчака Эссен.

Н. Кузнецов

— Конечно, вообще русский флот в плане использования минного оружия всегда был на одном из первых мест и с точки зрения технической, так и тактической.

Д. Володихин

— Но вот Колчак в Первую мировую получил в свои руки минную дивизию — любимое детище Эссена, ядро Балтфлота, вот после Русско-Японской войны, когда оттуда выгребли огромное количество кораблей, осталось мало новых боевых единиц, в сущности, минная дивизия какое-то время была ядром Балтфлота, формирующегося заново за счет новых кораблей. И то, что Эссен дал Колчаку эту дивизию и сказал: «Действуй активно» — ну это, конечно, замечательно характеризует их отношения. Как же действовал Колчак?

Н. Кузнецов

— И Колчак всегда подчеркивал, что миноносец — это его любимый класс корабля и что он очень любит воевать именно на миноносцах. Он действовал очень активно на Балтике, тут речь идет и о поддержке войск приморского фланга, и противостояние с германским флотом в Рижском заливе, и борьба на коммуникациях, причем во многих операциях Колчак участвовал лично, например, в феврале 15-го года — это постановка минного заграждения в Данцигской бухте, это и десант у мыса Домеснес, и поддержка войскам правого фланга 12-й армии, в частности. На самом деле итогом его деятельности на Балтике была высшая военная награда Российской империи — это орден Святого Георгия IV степени «За выдающуюся боевую деятельность в течение настоящей войны (это я цитирую документ) выразившуюся в разработке планов боевых операций, выполненных флотом Балтийского моря, а также выказанные подвиги мужества и храбрости при действиях флота в Балтийском море, у берегов Германии и в Рижском заливе», как писали современники, что за целый букет удивительных подвигов, некоторые из которых даже не были описаны в статуте ордена.

Д. Володихин

— Ну вот, если я правильно понимаю, то, во-первых, на минных заграждениях в Данцигской бухте немцы подрывались и, кроме того, позднее уже Колчак достаточно успешно действовал на коммуникациях с отрядом новейших нефтяных эсминцев...

Н. Кузнецов

— С отрядом особого назначения, да.

Д. Володихин

— И потопил, по-разному говорят: судно-ловушка, вспомогательный крейсер «Герман» у немцев — достаточно серьезная потеря, может, там было немного артиллерии, но водоизмещение очень серьезное у этого корабля.

Н. Кузнецов

— Но кроме того, это как раз налет на Норчёпингскую бухту, который некоторые современные историки оценивают, что не была задача уничтожения конвоя осуществлена, но при этом, что очень важно — Швеция была нейтральной страной, но через нее шли поставки руды и вот этот налет, он это дело парализовал на достаточно долгое время.

Д. Володихин

— Показал шведам, что ну не надо этого делать, могут быть наказаны.

Н. Кузнецов

— Да, поэтому это в любом случае показало эффективность действий сил под командованием Колчака.

Д. Володихин

— А высшая точка в военно-морской иерархии России для Колчака — это командование Черноморским флотом, насколько я помню, его туда назначили в 1916 году.

Н. Кузнецов

— Да, в июне 1916 года его произвели в чин вице-адмирала за отличия по службе, но при этом не забудем, что в контр-адмиралы его произвели всего двумя месяцами ранее и он отправился в Севастополь в главную базу Черноморского флота. Основной причиной такого карьерного роста было то, что высшее командование России намеревалось осуществить все-таки Босфорскую операцию и русский флаг поднять над Босфором и Колчака, как такого молодого, энергичного и умного офицера, адмирала новоиспеченного видели во главе именно этой Босфорской операции.

Д. Володихин

— Во главе большого десанта, у стен Константинополя. Заявление многих публицистов и даже некоторых серьезных специалистов, что ему лично покровительствовал государь, насколько близки к истине?

Н. Кузнецов

— С государем Колчак встречался и неоднократно, но мне кажется, что прямых подтверждений, что условно государь его продвигал, такого нет. Колчак сам, у него же, как известно, воспоминаний не осталось, а источники биографические о его жизни — это протоколы допроса — он был рад, когда государь стал верховным главнокомандующим, потому что он возлагал большие надежды на Алексеева, как начальника штаба, это да. И с государем он встречался, но, я думаю, о прямом покровительстве точно это и продвижении...

Д. Володихин

— Скажем так, источники не дают возможность сказать об этом твердо.

Н. Кузнецов

— Да, однозначно не дают возможности.

Д. Володихин

— Ну, собственно, на Черноморском флоте Колчак был достаточно активен.

Н. Кузнецов

— И подняв свой флаг на линкоре «Императрица Мария» во главе большого отряда Колчак преследовал германо-турецкий крейсер «Бреслау», который немало досаждал с самого начала войны русскому черноморскому флоту и гнал его до предпроливной зоны. Тоже сейчас есть версия, что он должен и мог его перехватить, но из-за того, что было плохо налажено командование Колчака, как командующего флотом и взаимодействие с начальником минной бригады он этого не сделал, но факт есть факт, несмотря на то, что он перехвачен не был, но это был, по сути, последний налет и выход этого корабля. Ну и также, как и на Балтике он действовал стремительно и разноплановые задачи решал Черноморский флот, это и поддержка войск кавказской армии, и после вступления в войну Румынии содействие румынским войскам.

Д. Володихин

— И минирование подходов к Босфору.

Н. Кузнецов

— Да, и минирование подходов к Босфору — было выставлено более двух тысяч мин, на которых подорвался ряд турецких кораблей и, по сути, остальной флот был блокирован и главное — были в сильной степени парализованы морские перевозки. Ну и, конечно, планирование Босфорской десантной операции, которая намечалась на лето 17-го года.

Д. Володихин

— Итак, зафиксируем: Колчак на Черноморском флоте выполнял свою функцию нормально, он готовился к большой десантной операции, он усилил активность флота, он атаковал немцев и Босфорская десантная операция, может быть, и реализовалась бы, на нее ставили всерьез, но ведь это 1917 год, который много что разрушил и в планах военного командования, да и в самой нашей стране в целом. Дорогие радиослушатели, сейчас мы перейдем уже к сибирской странице биографии Колчака и надо сказать, что, когда Колчак станет правителем России, значительной степенью Урала, Сибири и некоторых европейских регионов, то гимном он сделает «Коль славен наш Господь в Сионе», сейчас у нас прозвучит в исполнении духового оркестра эта мелодия.

Звучит музыкальная композиция

Д. Володихин

— Дорогие радиослушатели, это светлое радио — радио «Вера», в эфире передача «Исторический час», с вами в студии я, Дмитрий Володихин и мы беседуем о судьбе и деяниях Александра Васильевича Колчака с известным специалистом по истории русского боевого флота и Белого движения, кандидатом исторических наук Никитой Анатольевичем Кузнецовым. Собственно, командование Черноморским флотом закончилось для Колчака тем, что он просто вынужден был его оставить на фоне революционных событий. Вопрос чрезвычайно важный: а кем по политическим воззрениям был Колчак — он приветствовал свержение монархии, он не приветствовал его, он ему активно противостоял, он был монархист, февралист, социалист по своим убеждениям, кто?

Н. Кузнецов

— Я бы сказал, что прежде всего он был патриот, потому что отречение императора Николая II Колчак вынужденно принял, скажем так, но он не стал посылать телеграмму с предложением отречься от престола, как это сделали командующие фронтами, командующий Балтийским флотом адмирал Непенин и в дальнейшем, будучи командующим Черноморским флотом он, можно и так сказать, пошел на ряд популистских мер — это и перезахоронение праха лейтенанта Шмидта, расстрелянного на острове Березань, и еще ряд уступок матросам, и из-за этого его некоторые и публицисты, и даже серьезные ученые записывают в проводники идеи февральской революции на протяжении всей его последующей деятельности. На мой на мой взгляд это абсолютно несостоятельно и в условиях, возникших после февральской революции Колчак пошел, казалось бы на ряд, можно их назвать популистскими мерами, но это все было сделано лишь для того, чтобы сохранить боеспособность флота и чтобы избежать кровавых вакханалий, которая произошла на Балтике непосредственно весной 1917 года, когда за несколько дней в основных базах флота погибло офицеров и адмиралов от рук своих же матросов больше, чем на протяжении всех предшествующих лет войны. И, соответственно, обратившись к командам, Колчак заявил, цитирую: «Каковы бы не были у нас взгляды, каковы бы не были наши убеждения, но мы ведем войну и поэтому мы имеем не только обязательства не только перед правительством или иной властью, которая существует, но мы имеем большие обязательства и перед нашей Родиной, какое бы правительство не существовало у нас, оно будет продолжать войну, и мы будем выполнять свой долг также, как и до этого времени». И на основании этих слов записывать его в проводники идеи Февральской революции — это, по меньшей мере, несостоятельно, а более того, последующей деятельностью и заявлениями, и деятельностью на посту уже верховного правителя он, конечно, понятно, что идеалы февраля ему были не близки.

Д. Володихин

— Ну что ж, в 1917 году ему приходится расстаться с командованием Черноморским флотом, которое он даже вот такими мерами все-таки пытался сохранить, как боевую силу, но вскоре для флота наступят тяжелые времена, Колчак же окажется в этот момент за границей и позднее его переправят на Дальний Восток с тем, чтобы усилить, скажем так, правительство директории, сложившееся на просторах Сибири и Урала.

Н. Кузнецов

— На самом деле, тут не переправят, а он сам приехал, если буквально в нескольких словах охарактеризовать: он отправился летом 17-го года в Америку во главе русской морской миссии в США, затем он пытался поступить на английскую службу, не забываем, что Англия была союзником России в Первой мировой войне, но это ему не удалось и все ограничилось только заявлениями, далее он возглавлял вооруженные силы полосы отчуждения китайско-восточной железной дороги, затем побывал в Японии после конфликта с руководством КВЖД, затем оказался в России в качестве военного и морского министра Временного Всероссийского правительства директории и 18 ноября 1918 года в результате переворота Колчак принял на себя крест верховной власти и стал верховным правителем и одновременно получил чин полного адмирала от Совета министров Всероссийского правительства, которое он возглавлял до 4 января 1920 года.

Д. Володихин

— Формально до 4 января, на самом деле все рассыпалось несколько раньше, но тем не менее, с этого периода главная угроза революционной власти — власти большевиков исходит с востока, именно от Колчака, позднее наиболее опасной станет угроза с юга со стороны Деникина, но Колчак какое-то время ведет успешное наступление.

Н. Кузнецов

— Да, и как раз осень 1918 года, весна 1919 года — это действительно, очень успешная деятельность, это и Пермская операция — декабрь 1918 года, за которую сам Колчак получил орден Святого Георгия III степени — это такая уже очень серьезная именно полководческая награда, которую вообще и за период Первой мировой мало кто был удостоен из генералов, ну и дальше это весеннее наступление к реке Волга, в ходе которого были заняты Уфа, Стерлитамак, Орск, Бугульма, Бирск и другие города. Но уже в конце апреля-начале мая 1919 года южная группа восточного фронта наносит ряд поражений западной армии и начинается отход на восток с неудачными, но упорными попытками остановки противника — это Уфа, Златоуст, Челябинск.

Д. Володихин

— Остановимся на минуту, вскоре нам придется говорить о смерти этого человека. Отступление, великое отступление, великий отход приведет к тому, что он окажется в руках неприятеля и примет свою трагическую смерть. Но прежде всего давайте попробуем оценить, а насколько он был силен, как правитель, то есть время от времени слышишь разговоры о том, что: «а, неудачный человек, человек, оказавшийся не на своем месте, если бы там был такой-то-такой-то, то уж он бы развернулся», до какой степени Колчак действительно соответствовал этой миссии, можно было что-то исправить или это все фантазии?

Н. Кузнецов

— На самом деле, конечно, вот эти все разговоры, что Колчак — он моряк, не умевший воевать на сухом пути и так далее, они в известной степени, мало состоятельны, потому что все-таки Колчак был человеком государственного ума и командование Черноморским флотом об этом, в частности, свидетельствует. И потом, задачи верховного главнокомандующего — это решение задач стратегических и это совсем необязательно решение задач тактических.

Д. Володихин

— А верховного правителя — решение задач политических.

Н. Кузнецов

— Да, но для этого существует система штабов, система министерств и это все было создано, но, конечно, в рамках нашего ограниченного времени тут, может быть, все причины и перечислить не удастся того, что Белое движение потерпело поражение на Востоке и не только там, то есть тут можно говорить и о том, что, создавая структуры того же гражданского управления Колчак и Совет министров, и руководящие лица, занимавшие там руководящие должности слишком, может быть, опирались на имперские структуры и создавали достаточно громоздкие структуры, тут, может быть, и в ряде случаев неудачный выбор генералитета, и позиция союзников, которые далеко не всегда были союзниками и в конечном итоге Колчака-то и выдали. И вот это постоянно действующее партизанское движение в тылу и, кроме того, именно в распоряжении Колчака была самая большая территория, простирающаяся, по сути, от Урала до Тихого океана. Но тем не менее, за год существования этой части под властью Колчака, конечно, много удалось сделать и в плане гражданского управления, были и военные успехи.

Д. Володихин

— То есть иными словами не так-то плох был Колчак и, в общем, он пребывал на своем месте, еще чудо, что так долго продержался, а не то, что в конечном итоге потерпел поражение. Но вот конец 1919 года — Колчак в конце концов был сдан чехами революционерам и оказался фактически в плену.

Н. Кузнецов

— Да, но сдан он был, конечно, прежде всего генералом Жаненом французским, который командовал всеми войсками союзными в Сибири, а у чехов был простой свой интерес: прорваться к Владивостоку и да, в конечном итоге по указанию Жанена Колчак был передан представителям иркутского политцентра — это такое эсеровское, но по сути, большевистская организация, представители которой вели его допросы, которые для нас теперь являются ценнейшим биографическим источником, на которых Колчак был вынужден рассказать всю свою жизнь от рождения, от учебы в Морском корпусе, в том числе затронули они и период его деятельности, как верховного правителя и уже пытались ему не то, что даже, может быть, предъявить обвинения — это слишком громко будет сказано, но затронуть и такие моменты, как белый террор и другие.

Д. Володихин

— Тут виноват ты в том, что хочется мне кушать, вот эта фраза всплывает в голове, потому что смертельно опасный противник оказался в руках революционно настроенных органов местной власти и, конечно, его подержали какое-то время под стражей, но достаточно быстро отправили умирать.

Н. Кузнецов

— Да и дальше политцентр передает власть иркутскому военно-революционному комитету, на Иркутск в это время наступают войска Войцеховского, и председатель революционного военного совета 5-й армии дает приказ о расстреле Колчака и председателя Совета министров Игоря Николаевича Пепеляева. Существует эта уже сейчас многократно публикованная телеграмма Ленина, что «а потом объявите, что с Колчаком поступили так-то и так-то в результате сложившихся обстоятельств», телеграмма не датированная, но вроде бы сейчас выяснено, что она относится к периоду после расстрела Колчака. И в конечном итоге Колчак и Пепеляев в 5 часов утра 7 февраля 1920 года были расстреляны в Иркутске у слияния рек Ушаковки и Ангары.

Д. Володихин

— Потом брошены под воду.

Н. Кузнецов

— И брошены под лед, да.

Д. Володихин

— Ну что ж, мы опускаем занавес печали над этой сценой и нам остается сказать лишь: вспоминайте Александра Васильевича Колчака не как некий оживший кошмар со страниц советских научно-популярных изданий, а как человека, который был предан России, был хорош, как полярник, был крупным видным флотоводцем и хотел повернуть историю России по другому пути — Бог не дал. И будем ли мы судить Колчака за то, что он хотел блага своей стране, подумайте, сто́ит ли? Может быть, больше смысла в том, чтобы помянуть его добрым словом. А сейчас, дорогие радиослушатели, от вашего имени я хотел бы поблагодарить Никиту Анатольевича Кузнецова, нашего гостя, и мне остается сказать теперь вам спасибо за внимание, до свидания.

Н. Кузнецов

— До свидания, спасибо.