Поделиться
Московская станция скорой медицинской помощи с 1995-го года носит имя Александра Сергеевича Пучкова. Заслуженный врач РСФСР, доктор медицинских наук, в 1923-м году он основал в столице первую «неотложку», аналогов которой не было тогда не только в России, но и во всём мире.
Александр всегда знал, что свяжет свою жизнь с медициной. Его и крестили в церкви Богородицы-Целительницы при больнице имени императора Александра III. С детства перед глазами был пример отца — главного врача Полицейской больницы, той самой, которую возглавлял когда-то знаменитый доктор-благотворитель Фёдор Петрович Гааз. В 1906-м году Саша окончил гимназию и поступил на медицинский факультет Московского университета. В 1911-м ему торжественно вручили диплом с отличием. А уже через три года Александр стал доктором медицины.
Событие это совпало с началом Первой Мировой войны. Пучков прошёл её военным врачом российского общества Красного Креста. На фронте он организовал систему экстренной медицинской помощи раненым, которую высоко оценил его старший коллега — доктор Николай Бурденко. Другой выдающийся врач, хирург Николай Михельсон, вспоминал, как чётко и оперативно удавалось Пучкову наладить работу с ранеными. У Александра Сергеевича никто не ждал помощи по несколько часов. Доктор распределял обязанности персонала таким образом, что пострадавшие оказывались в руках медиков в самые короткие сроки. Это помогло спасти тысячи солдатских жизней. «Помощь должна быть неотложной», — эти слова военный врач Пучков постоянно повторял, и сделал своим девизом.
После революции 1917 года Александр Сергеевич остался в России. В Гражданскую служил начальником военно-санитарных поездов Красной Армии. В 1921-м году получил назначение в Москву. В столице тогда бушевал сыпной тиф. Пучков бросился на борьбу с эпидемией. Он создал Центральный пункт госпитализации тяжёлых инфекционных больных — Центропункт, как сокращённо стали его впоследствии называть. Пациентов доставляли туда несколько автомобильных санитарных отрядов, организованных Александром Сергеевичем. Медики Центропункта, в том числе и сам Пучков, работали не покладая рук за скромный продуктовый паёк. И всё же в воспоминаниях Александр Сергеевич называл эти годы лучшим временем своей молодости.
Эпидемию удалось победить. И Пучкову пришла в голову замечательная мысль. А что, если распространить неотложную помощь и на другие заболевания? Выезжать по вызовам, а базой такой неотложной помощи сделать уже не временный пункт размещения, а больницу — с квалифицированным персоналом, всеми необходимыми медикаментами, возможностью экстренного оперативного вмешательства. Так в 1923 году при московской Шереметьевской больнице появилась Станция скорой помощи, которую возглавил сам Александр Пучков. Поначалу скорая выезжала только в учреждения и на улицы. В 1926-м Пучков расширил деятельность «неотложки» — создал службу для оказания экстренной помощи на дому. Постепенно сеть подстанций «скорой» разрасталась — к 1941-му году в Москве их было уже семь.
Когда началась Великая Отечественная война, Пучков без преувеличения переехал жить на работу. Белые с красным крестом автомобили «неотложки», невзирая на обстрелы и воздушную тревогу, днём и ночью разъезжали по улицам столицы. Да и сам Пучков не отсиживался в директорском кресле — выезжал на вызовы вместе с бригадами. Частенько поступали сигналы из продуктовых магазинов. Люди теряли продуктовые карточки. А обнаружив пропажу, падали в обморок — шутка ли: на целый месяц семье угрожал голод! Подобные случаи настолько участились, что Пучков обратился в Моссовет и предложил выдавать карточки не раз в месяц, а каждые 10 дней. К доктору прислушались — и жизнь людей стала спокойнее. В тяжёлые военные годы Пучков заботился о своих подчинённых. Добивался для них улучшенного питания, доставал талоны на обувь и одежду. А сам ходил в старой, залатанной форменной куртке военврача. Александр Сергеевич руководил московской «неотложкой» до самой своей кончины в 1952 году. И сегодня современная отечественная служба скорой медицинской помощи строит свою работу по принципам, заложенным доктором Пучковым.
Все выпуски программы Жизнь как служение
Уральская икона Божией Матери
Поделиться
Иконография Божией Матери исчисляется сотнями видов различных Её изображений. Первые образы были написаны ещё при земной жизни Царицы Небесной. А есть иконы, которые появились совсем недавно. Одна из них — Уральская.
Её история началась в 2003 году. Жительница города Екатеринбурга по имени Екатерина на третий день после Рождества Христова увидела необыкновенный сон. В заснеженном лесу под елью стояла икона Богородицы, окружённая ослепительным сиянием. Снежинки вокруг неё сверкали подобно бриллиантам. Пречистая Дева обратилась к Екатерине с иконы: «Я охраняю Уральскую землю от бед и зол. Пусть люди напишут Мой образ, каким его видела ты, и молятся перед ним».
Женщина рассказала о видении настоятелю Никольского городского храма, а тот — архиепископу Екатеринбургскому и Верхотурскому Евгению. И вскоре по благословению владыки была написана икона, получившая название Уральская. За основу изображения взят Казанский образ Божией Матери. Новая икона также написана по типу Одигттрия, что в переводе с греческого языка означает Путеводительница.
Но есть у Уральского образа и существенные отличия. Плат, покрывающий голову и плечи Богородицы, не пурпурный, как на Казанской иконе, а белый. Слева внизу на изображении показан сверкающий сугроб. Правый верхний угол украшен припорошённой снегом еловой веткой.
В 2003 году Уральская икона Божией Матери была прославлена как местночтимая. Празднование в её честь установлено на третий день Святок, девятое января. Первообраз находится под сводами Никольского храма Екатеринбурга. А многочисленные списки распространились по церквям хранимой Богородицей Уральской земли.
Все выпуски программы Небесная Заступница
Эгоистка. Наталья Разувакина
Поделиться
Сделаешь кому-то доброе дело — и тебе самой хорошо. Очень хорошо. Я это с детства усвоила и потому в молодости отчаянно хамила людям. Отчаянно-нечаянно, как потом уже разобралась.
Где тут связь? Сейчас объясню.
Вот в детстве как было? Вступилась за девочку, которую почему-то постоянно обижал весь класс — и радостно мне. Или уже позже, когда я, совсем юная мама, жила с дочкой в общежитии очень бедно, в день зарплаты покупала сладости в расчёте на всех соседских детей. Они у нас в комнате толкутся, играют... Всех и накормлю! Да и просто кашей накормлю, чем есть, в другой день. Но всех! И мне хорошо. Или собака среди ночи завизжала под окном — вскакиваю с постели, бегу и беру ее, сбитую машиной, к себе, и выхаживаю. Я расценивала все эти поступки как своеобразный эгоизм. Потому что мне же самой хорошо, когда делаю хорошее другому живому существу!
Но дело в том, что с той же лёгкостью я рассчитывала на добрые поступки по отношению ко мне. Уверена была, что все люди — такие же эгоисты. И могла незнакомому соседу, который направился к контейнерам с мусорным мешком, всунуть в руку и свой мешок: «Как удачно я вас встретила, а то мне некогда!» Опешивший сосед послушно нес мой мусор, а я уже бежала по своим делам. Или вот машину могла остановить: «Скажите, вы куда? О, нам по пути, высадите меня там-то, пожалуйста!» И потом спокойно выходила в нужном месте, вежливо попрощавшись и не заплатив. Мне даже в голову не приходило, что водитель мог удивиться или расстроиться. Наоборот: я же дала ему возможность сделать доброе дело, ему же сейчас хорошо!
Оглядываясь на себя ту, двадцати- и двадцатипятилетнюю, я просто холодею от стыда: ну как же я могла? Мои поступки, подобные вышеописанным, а их было немало, можно сравнить с поведением нищего у входа в храм, если бы он вдруг начал вырывать милостыню из рук входящих. Человек волен дать или не дать, помочь или нет, оказать услугу или воздержаться, но не заставлять же его силой творить добрые дела, да ещё по отношению лично ко мне?
Моя радость от добрых дел именно потому и была, что дела творились по моей свободной воле. Я хотела, чувствовала произволение и выполняла: помогала, кормила, спасала, делилась... И на душе наступал праздник. Но если бы те же соседские дети, которых я угощала, чем Бог пошлёт, без спросу вошли в мою кухню и начали распахивать дверцы шкафчиков в поисках, чем бы поживиться, я бы сочла это хамством. Так почему же позволяла себе такое поведение?
Положа руку на сердце, не любовалась ли я собою, высокомерно используя людей? Дескать, вот я какая: легко даю — легко беру, а если вы этому не рады, то это ваши проблемы!
Был в этом налёг эгоизма, который я тогда не осознавала. И некоей дерзости налёт: поступала, как мне надо, а остальное — мелочи. И остальные.
Но у Господа нет остальных. Это я уже позже поняла, придя в Церковь. Каждый человек ценен, и обычные социальные нормы, предполагающие как минимум уважительное отношение друг к другу, обязательны.
Что же касается добрых дел, Христа ради творимых и в Духе Его, к эгоизму они отношения не имеют. Потому что делаются не ради себя, а ради того другого, кому помогаешь, и именно он, другой, в фокусе твоего внимания, а не ты, желающий награды.
Автор: Наталья Разувакина
Все выпуски программы Частное мнение
19 сентября. О скромности и тщеславии
Поделиться
В 10-й главе 2-го Послания апостола Павла к коринфянам есть слова: «Мы не без меры хвалимся, не чужими трудами, но надеемся, с возрастанием веры вашей, с избытком увеличить в вас удел наш».
О скромности и тщеславии, — протоиерей Михаил Самохин.
