У нас в гостях был клирик храма Рождества Иоанна Предтечи в Сокольниках протоиерей Олег Стеняев.
Мы говорили об описанном в Евангелии родословии Иисуса Христа, о том, чем важно это описание и какие смыслы таит в себе.
А. Пичугин
— Дорогие слушатели, здравствуйте! Меня зовут Алексей Пичугин. Сегодня вместе с нами и с вами этот час, «Светлый вечер» на светлом радио, проведёт протоиерей Олег Стеняев — клирик храма Рождества Иоанна Предтечи в Сокольниках, писатель, публицист, проповедник, миссионер. Отец Олег, здравствуйте!
Прот. Олег Стеняев
— Здравствуйте!
А. Пичугин
— Мы с вами сегодня будем говорить о родословии Иисуса Христа. Скоро Рождество, и вот в храмах незадолго до Рождества читается первая глава Евангелия от Матфея, где он говорит родословие Спасителя, перечисляет какое-то количество имён. Какой смысл во всём этом? Во-первых, какой смысл это несло в то время, и почему нам это так важно сейчас?
Прот. Олег Стеняев
— Давайте вспомним, как начинается родословие: «Родословие Иисуса Христа, Сына Давидова, Сына Авраамова. Авраам родил Исаака; Исаак родил Иакова; Иаков родил Иуду и братьев его; Иуда родил Фареса и Зару от Фамари; Фарес родил Есрома; Есром родил Арама; Арам родил Аминадава...» — не бойтесь, я не буду до конца читать.
А. Пичугин
— Да, все не будем читать сейчас...
Прот. Олег Стеняев
— Но ситуация такова, что когда люди читают родословие то или иное в Библии, они спешат как можно быстрее прочитать этот текст и перейти к повествовательным линиям, даже не догадываясь, какие духовные тайны скрываются в самом родословии. Я знаю, что вы подготовились к этой встрече, внимательно изучили это родословие. И вот когда мы с вами вместе попытаемся понять смысл этого текста, я думаю, после этого никто не будет любое родословие в Библии прочитывать таким поспешным образом, а человек будет вчитываться в каждое имя, в каждую фразу, чтобы понять, какой урок, какое назидание нам сообщается в данном случае.
А. Пичугин
— Давайте будем пробовать. Соответственно, вот мы видим перечисление имён, огромное количество имён. С одной стороны, насколько я понимаю, это для иудеев (сейчас будем разбираться, почему), не важно — Ветхого ли Завета или первого века уже нашей эры, после рождения Спасителя, — это важно: важно родословие, важно происхождение человека.
Прот. Олег Стеняев
— Да, кстати, церковное Предание устанавливает, что Матфей писал это Евангелие точно для христиан Палестины, которые в своём подавляющем большинстве были лицами еврейской национальности. В Евангелии от Матфея наиболее часто цитируется Ветхий Завет, чем в любом другом Евангелии, и начинается Евангелие очень торжественно: с родословия — то, что, в общем-то, было понятно для лиц еврейской национальности, которые были укоренены в текстах Ветхого Завета.
А. Пичугин
— И эти имена им о чём-то говорили.
Прот. Олег Стеняев
— Кончено! Каждое имя им о чём-то говорило. По сути дела это Священная история Ветхого Завета: движение рода человеческого, скажем так, от Авраама ко Христу, каждое имя — это сюжет.
А. Пичугин
— Но прошло две тысячи лет. И для нас, людей, которые, может быть, не так хорошо... да и многие... Мы не знаем этих имён, плохо знаем Ветхий Завет, плохо представляем себе эту связь. Что нам эти имена могут дать?
Прот. Олег Стеняев
— Вы знаете, почему важно читать Библию? Прежде всего потому, что жизнь каждого из нас очень коротка. Ну, человек живёт там 50—60—70, при большей крепости 80 лет. Один рождается в семнадцатом веке, другой в восемнадцатом, кто-то родился в двадцатом веке, а кто-то в двадцать первом — и ему исполняется восемнадцать лет под это Рождество.
А. Пичугин
— Но мы своё родословие так не знаем.
Прот. Олег Стеняев
— Человек не видит всей картины мира, если он не изучает Библию. А если он изучает Библию — с чего начинается Библия? «В начале сотворил Бог небо и землю». И чем оканчивается Библия? Апокалипсис — события окончания человеческой истории.
А. Пичугин
— Писание охватывает всю нашу жизнь...
Прот. Олег Стеняев
— Всё! И человек начинает распознавать своё положение в истории, именно благодаря Библии. Когда человек читает Писание от начала и до конца, он видит всю эту картину и он может распознать своё положение в истории и в историческом замысле домостроительства нашего спасения — как Господь предполагает это домостроительство. Ведь Христос прямо говорит о себе: «Я есть альфа и омега», — начало и конец. Он — подлинный смысл человеческой истории, а Библия даёт нам распознать своё положение в истории. Нашей-то жизни не хватило бы, чтобы окинуть взглядом какие-то самые существенные моменты человеческой истории. Ну что мы помним? Вот я помню 60-е годы — я в школу ходил, учился. Кто-то семидесятник, кто-то пятидесятник...
А. Пичугин
— Кто-то тридцатые годы помнит.
Прот. Олег Стеняев
— Да, кто-то тридцатые годы помнит, но таких всё меньше и меньше. Таким образом, Писание даёт возможность каждому человеку — не важно, в каком веке он родился, не важно, сколько ему лет, когда он встречается с Библией — это всегда происходит промыслительно. Он может, прочитав этот текст, распознать своё положение в истории.
А. Пичугин
— А насколько исторично это повествование, насколько апостол Матфей смог верно проследить все эти линии, проследить это родословие?
Прот. Олег Стеняев
— Вы знаете, каждое имя обнаруживается в Ветхом Завете — каждое имя из тех имён, которое здесь озвучивает евангелист Матфей, мы обнаруживаем эти имена в Ветхом Завете и мы распознаём те сюжетные линии, с которыми то или иное имя связано.
А. Пичугин
— Но при этом есть имена, которые знает каждый из нас, в частности, это имя царя Давида, которое там тоже упоминается. И я так понимаю, что ведение родословия в том числе и от Давида, оно было очень важно для иудеев.
Прот. Олег Стеняев
— Да, но давайте обратим внимание, как мы уже с вами прочитали: «Родословие Иисуса Христа, Сына Давидова».
А. Пичугин
— Да, Сына Давидова, Сына Авраамова — вот два таких основополагающих пункта, про которые давайте тоже поговорим.
Прот. Олег Стеняев
— Сразу возникает вопрос: а какой сын Давида имеется в виду? Немножко другая логика: когда люди читали в то время — если Христос называется Сын Давидов, а у Давида были дети...
А. Пичугин
— А вы сразу напомните, сколько веков разделяет Спасителя и царя Давида.
Прот. Олег Стеняев
— Это тысяча лет до Рождества Христова, когда Давид берёт Иерусалим — это тысяча лет до Рождества Христова.
А. Пичугин
— Простите, что вас перебиваю! Вот можно себе представить: мы живём в начале двадцать первого века, тысячу лет назад — это примерно времена Ярослава Мудрого. Вот сказали бы про кого-то из нас, что мы — дети Ярослава Мудрого.
Прот. Олег Стеняев
— Да. Логика человека, который тогда читал Писание, была такая: какой сын Давида имеется в виду? Ответ предлагается Святыми отцами такой: имеется в виду Соломон, сын Давида — самый значимый из сыновей Давида. А чем он значим? Не только тем, что он был царём после Давида, а он построил храм — единственный храм, посвящённый Богу в те древние времена. И Христос является в этот мир как Сын Давида, как Новый Соломон. Но не для того, чтобы построить какой-то очередной храм — шестнадцатая глава от Матфея, Христос говорит: «Я создам Церковь Мою, врата ада не одолеют её». Он создаёт храм веры, христианской веры, Он действует, как Соломон. Точнее, Соломон своими действиями указывал, как некая икона, на действия Христа. Ведь Ветхий Завет по отношению к Новому — это как тень, которая указывала на некое событие. А во Христе исполняются все обетования. И, конечно, не логично, если Христос назван Сыном Давидовым, зачем после этого говорить, что Он ещё и Сын Авраамов? И так всем понятно, что Давид от Авраама. А почему?
А. Пичугин
— Причём Авраам стоит после Давида.
Прот. Олег Стеняев
— После Давида, да. Сразу возникает вопрос: а какой сын Авраама имеется в виду? У Авраама было немало детей: у него был сын от Агари — Измаил; сын от Сарры — Исаак; и куча детей от Хеттуры, на которой он женился после смерти Сарры. Имеется в виду Исаак — сын обетования. Аврааму так и было сказано: «В Исааке тебе наречётся семя». А самый значимый момент в жизни Исаака — это жертвоприношение Исаака, когда Бог остановил через Ангела жертвоприношение Исаака, и Бог сказал: «Иегова ире» («Яхва ире»), — Бог усмотрит агнца. И Бог усмотрел Агнца — это Сын Божий. И когда Иоанн Креститель увидел Иисуса Христа на Иордане, он так и интерпретировал это событие, он сказал: «Вот Ангец Божий, Который берёт на Себя грехи мира!» — вот тот Яхве-ире, которого агнца Бог усмотрел на горе Мориа, когда Авраам приносил в жертву Исаака. Таким образом, Христос является как Новый Соломон и как Новый Исаак, но то, что он совершает, имеет глобальное значение, а не местечковое — как действия еврейского царя Соломона или еврейского патриарха Исаака — здесь всё более глобально.
А. Пичугин
— Ещё один интересный вопрос: мы в этом списке у Матфея видим несколько женских имён, причём они, что интересно, стоят в ряду таких совсем... ну, как бы про женщин никто тогда не говорил: Авраам родил Исаака, а Исаак родил Иакова, понятно, что всё это говорится о мужчинах. Но кое-где встречается: «Иуда родил Фареса и Зару от Фамарии... Вооз родил Овида от Руфи», — ну и так далее, четыре, если не ошибаюсь, женских имени.
Прот. Олег Стеняев
— Четыре женских имени. Мягко говоря, не очень удачные имена.
А. Пичугин
— А почему?
Прот. Олег Стеняев
— Потому что здесь нет имени праведной Сарры, здесь нет имени праведной Рахиль, Лии. Здесь даются имена: Фамарь — грех кровосмешения с тестем; Рахав — проститутка из Иерехона; Руфь — Руфь моавитянка, в Книге Второзакония сказано, что моавитянин и в десятом поколении не войдёт в народ Божий (кстати, прабабка царя Давида); и «бывшая за Урией», её имя даже не называется — это Вирсавия — прелюбодеяние при живом муже. Каждая их них — праматерь Иисуса Христа по прямой. И возникает вопрос: а зачем Матфей помещает здесь такие сложные имена-судьбы? Ведь он мог бы тут имя Сарры, Рахиль, Лии...
А. Пичугин
— Очень благочестиво всё сделать.
Прот. Олег Стеняев
— Для чего он это делает? Это называется «ремис», по-еврейски «ремис» — это «намёк». Что такое женщина в понимании Библии тех времён? Я имею в виду Библию, которую читал Иисус и апостолы. Когда Адам давал имя своей жене, он назвал её «Ева», по-еврейски «Хава», от слова «хая» — «жизнь». Женщина — это источник жизни, это «животворящая». И Матфей, поместив в родословие Христа и всех царей еврейского народа из дома Иуды эти имена, он показал, что этот поток жизни был замутнён вот этими сложными судьбами этих женщин. А какое это значение имеет для нас? Огромное! Если Сын Божий по божеству входит в это родословие, по человечеству выходит из него, и Он не погнушался вот этих обстоятельств — это значит, что Он не погнушается твоей и моей замутнённости, ведь о Христе сказано, что Он всегда и вовеки Тот же. А Сам Христос говорит о себе, что Он и пришёл в этот мир спасать не праведных, а грешных. Значит, Матфей осуществляет этот ремис (намёк), предлагая эти символические имена.
А. Пичугин
— Я напомню, что в гостях у светлого радио сегодня клирик храма Рождества Иоанна Предтечи в Сокольниках, писатель, миссионер, протоиерей Олег Стеняев. Но тут ещё один интересный момент: если мы посмотрим на конец этого родословия, то мы увидим: «Иаков родил Иосифа, мужа Марии, от Которой родился, называемый Христос». Соответственно, здесь мы видим не родословие Марии, скорее, видим родословие Иосифа, который, если быть совсем точным, к рождению Спасителя отношения не имел.
Прот. Олег Стеняев
— Это связано с тем, что в те времена было принято брать невесту из своего же дома, из своего рода. И таким образом родословие Иосифа косвенно оказывается родословием Девы Марии. Но есть и другое объяснение: Иосиф усыновляет Иисуса. Это мы видим в том, что он нарекает имя Иисусу, сказано «и ты наречёшь Ему имя». Наречь имя — означало сообщить права своего родословия. А Дева Мария восходит к царю Давиду не через Соломона, а через Нафана (Натана). А Иосиф, усыновив Иисуса, сообщил ему полноту царского родословия, таким образом как бы усыновив Его, по человечеству, конечно. И это было совершенно необходимо. И Дева Мария имеет сродницей Елизавету — жену священника Захарии, Иосиф точно из царского рода. Таким образом во Христе встречается дом царский с домом священническим. Помните, когда Мария пошла навещать свою сродницу Елизавету? Она оказалась причастной, Христос оказался причастным сразу к двум домам: к царскому и священническому. А Он и совершал служение и царя, и первосвященника, и пророческое служение Он тоже совершал — православное догматическое богословие так и определяет действие человека Христа Иисуса: как царя, первосвященника и пророка. Но Он — Сын Божий, Бог — всё что имеет Отец, имеет и Сын. А его человеческие родословные, которые мы имеем у Матфея и у Луки, а Лука более связан с Девой Марией — возложение родословия. А родословие у Матфея больше по царской линии.
А. Пичугин
— Мы видим ещё здесь разделение на несколько частей. Если быть точным, на три части делится родословие. А с чем это связано?
Прот. Олег Стеняев
— Да, давайте вспомним, об этом говорит первая глава, семнадцатый стих: «Итак, всех родов от Авраама до Давида четырнадцать родов; и от Давида до переселения в Вавилон четырнадцать родов; и от переселения в Вавилон до Христа четырнадцать родов». Немножко, действительно, непонятно, а зачем Матфей разделил, и какое значение для него, вообще, имеет это число 14. Святые отцы, отвечая на этот вопрос, говорят, что это сделано для того, чтобы мы раз и навсегда поняли, что с переменой правления люди лучше не становятся. Время от Авраама до Давида — это общинно-родовой патриархальный период в истории еврейского народа. Время от Давида до Вавилона — это монархический царский период в истории еврейского народа. Время от Вавилона до Христа — двукратие, трикратие или, как сейчас бы сказали, период политического плюрализма. Златоуст так и комментирует: было время патриархов, было время царей и время аристократов — всё равно грешили. С переменой правления иудеи лучше не становились. И только с пришествие Христа решается проблема преодоления власти греха, страха смерти и порабощения дьяволу. И никакие политические и националистические спекуляции не могут решить эту главную проблему.
А. Пичугин
— Да, но она решается через Христа. А если посмотреть на всю последующую историю, то мы увидим, что человечество лучше не стало. Ведь христианство в личности заключается: каждый человек может стать лучше. А если посмотреть на историю народов, мы увидим всё те же войны, всё те же убийства, всё тот же террор, обманы — всё сохранилось.
Прот. Олег Стеняев
— Скажем так: то, что Матфей делит родословие на три части — он обесценивает любую из этих форм правления, в некотором смысле, показывая, что ни патриархи, ни цари, ни аристократия не могли решить главную проблему: проблему спасения. Как в Псалтыри сказано: «Не надейся на князя, на сына человеческого, в них нет спасения», — спасение во Христе. Человек и сам не может решить проблему собственного спасения. Когда апостолы шли за Христом, спросили: «Кто может спастись?» Он им сказал: «Человека это невозможно», — но тут же добавил: «Но не Богу, ибо Богу всё возможно». Поэтому мы решаем всё не каким-то механическим путём, юридическим, тем более политическим. И у нас, собственно, потенциала тоже не хватит, чтобы возвыситься до Богообщения — мы кто-то или что-то во Христе, и мы никто и ничто без Христа. Число 14...
А. Пичугин
— Да, что оно значит?
Прот. Олег Стеняев
— Как в еврейском языке, как в греческом и как в славянском, буквы — они же цифры, и любое имя имеет числовое значение. Так вот, число 14 — это числовое значение гематрии имени царя Давида. А так как евреи ожидали Мессию как сына Давидова (помните, как Его приветствовали, когда был вход Господень в Иерусалим? — Его так и приветствовали), то для Матфея это число не случайное — 14. Каждый еврей отлично понимал, что за этим числом имя царя Давида. В одном случае — от Давида до Вавилона — Матфей убрал имена трёх царей, чтобы 14 получилось. А от Вавилона до Христа — там 13 имён, Матфей говорит: 14.
А. Пичугин
— А почему?
Прот. Олег Стеняев
— В последнем случае?
А. Пичугин
— Да, в последнем.
Прот. Олег Стеняев
— Четырнадцатым является Сам Христос — говорят Святые отцы. Он настолько соединился с нами в Своём Боговоплощении, что стал частью своего собственного родословия. То есть по человечеству он выходит из своего родословия, а по Божеству Он входит в него, Халкидонским определением: неразлучно, нераздельно, неизменно, но и неслиянно. Как Григорий Нисский говорит, что после Боговоплощения Сын Божий становится нашим Сотелесником, а мы — сотелесники Ему, о чём мы часто вспоминаем. И если по Божеству Сын Божий единосущен Богу Отцу, то по человечеству Он единосущен каждому человеку, живущему на земле. Став человеком, он само наше человеческое достоинство, нашу человеческую природу ипостасировал в мистическую жизнь лиц Святой Троицы, когда Он в человеческом теле вознёсся на небеса и воссел одесную Бога Отца, а в Нём божественное человеческое в Единую Ипостась. И эта встреча Богочеловечества Христа происходит в чреве Девы Марии: Мария сообщает человечество Духом Святым; Божество, преклонив небеса, соединяется, переживает встречу с человечеством.
А. Пичугин
— Вообще, сама тема значения имён и их числовой интерпретации у иудеев очень интересна. Я с удивлением узнал из лекции вот недавно почившего отца Ианнуария (Ивлиева) о том, что число 666 — число зверя, встречающееся в Апокалипсисе — это всего лишь написание имени Нерона, который устроил первые гонения на христиан. Вернее, не первые, а значимые гонения.
Прот. Олег Стеняев
— Давайте обратимся к Ипполиту Римскому прежде всего. Ипполит Римский выделяет несколько имён, которые при греческом написании имеют числовое значение «666».
А. Пичугин
— Но это уже в греческом написании. Или ещё 616 там ещё как-то было.
Прот. Олег Стеняев
— В латинском написании ничего не получится — там буквы не являются цифрами, а вот в греческом — да, получается. Ипполит выделяет такие имена: Титус — это имя второго императора из дома Флавиев, Тита — того самого, который разрушил Иерусалим и разрушил святой Иерусалимский храм. Антихрист и придёт в этот мир как разрушитель Церкви, как тот, кто сокрушает святыню храма, как у пророка Даниила и сказано, что на крыле храма будет мерзость запустения. Бенедиктус — «Благословенный», это имя тоже имеет числовое значение, гематрию, «666». То есть Антихрист будет выглядеть как религиозный лидер, как несущий благословение, хотя на самом деле он будет нести, конечно, проклятие. Титанус — это имя тоже имело числовое значение «666», а в понимании античных людей титаны — это мятежные духи, которые были заключены в преисподнюю, и только в последние времена они будут освобождены, и в мире воцарится хаос. И мы знаем, что по христианскому представлению о конце мира, духам зла будет попущена свобода на три с половиной года, когда воцарится Антихрист, будет его правление. Но теперь нам очень важно обратить внимание на что? Все имена в Библии — это говорящие имена. Любое имя в Библии несёт в себе некую информационную нагрузку. Давайте с этой точки зрения рассмотрим все эти имена, которые здесь нам и предлагаются. Авраам — «отец множества»...
А. Пичугин
— Я только один последний вопрос на тему Апокалипсиса задам. То есть часто люди пугаются трёх шестёрок — ничего в них страшного нет?
Прот. Олег Стеняев
— Там нет трёх шестёрок — давайте начнём с этого! Там 600+60+6. Что такое три шестёрки? Это 6+6+6 — это 18. Там нет трёх шестёрок! Этот знак «666» записывается тремя шестёрками только в арабских цифрах. Когда писался Новый Завет, никаких арабских цифр не было. Если у кого-то есть дома славянская Библия, откройте 666-ю страницу и вы увидите на славянском три разных знака: один означает «600», другой «60», а третий «6» — ни один знак не похож на другой.
А. Пичугин
— Так же и у греков.
Прот. Олег Стеняев
— Так же и у греков. А у греков, кстати, там прописью: шестьсот, шестьдесят, шесть.
А. Пичугин
— Я напомню, что в гостях у светлого радио сегодня протоиерей Олег Стеняев — клирик храма Рождества Иоанна Предтечи в Сокольниках, писатель, публицист, миссионер. Мы вернёмся в эту студию через минуту — небольшой перерыв.
А. Пичугин
— Возвращаемся в студию светлого радио. Я напомню, что в гостях у нас сегодня отец Олег Стеняев — протоиерей, клирик храма Рождества Иоанна Предтечи в Сокольниках, писатель, публицист, миссионер. Мы говорим о родословии Иисуса Христа. И вот мы такой краткий экскурс сделали в Апокалипсис, сейчас возвращаемся в первую главу Евангелия от Матфея и пытаемся разобраться в том, о чём там говорится — в родословии.
Прот. Олег Стеняев
— Теперь мы будем говорить о говорящих именах. Авраам — переводится как «отец множества»; Исаак — «смех»; Иаков, у него двойное имя: Иаков и Израиль; Иаков — «обманщик», Израиль — «воин Бога»; Иуда — «хвалимый»; Фарес — «брешь, отверстие»; Есром — «цветущий»; Арам — «высокий»; Аминадав — «щедрый»; Наассон — «чародей»; Салмон — «тёмный»; Вооз — «остроумный»; Овид — «поклоняющийся»; Иесей — «богатство»; Давид — «брат отца, возлюбленный». Смотрите, что у нас получается, общая духовная характеристика периода от Авраама до Давида получается следующей: Авраам — благословение через одного даётся многим; Исаак — это благословение оборачивается радостью и недоумением для потомков; Иаков — возложенные на потомков надежды оказались обманчивыми, но со временем (Израиль) положение изменилось в лучшую сторону; Иуда — прославление Бога продолжалось; Фарес — но брешь от содеянных грехов уже образовалась; Есром — цветение духовности продолжалось; Арам — высоты духовные манили; Аминадав — и щедрая милость изливалась; Наассон — духовность не могла остановить чародейства и волхования, двоеверие, магизм и единобожие сосуществовали; Салмон — от подобного сосуществования и раздвоенности тьма спускалась в этот мир; Вооз — но разум подсказывал другое направление; Овид — поклонение Богу всё же сохранялось; Иесей — и оно приносило богатство духовной жизни; Давид — как плод богатства духовной жизни любовь возрастала. А теперь следующие имена, смотрите, духовная характеристика поколений от Давида до Вавилонского плена была следующая: Давид — братолюбие процветало; Соломон — от сего мир и благоденствие воцарялись в мире; Ровоам — народ возрастал и креп как духовно, так и физически; Авия — осознание сынов, что Богу процветало; Аса — это врачевало сердца народов; Иосафат — надо было не забывать о судах Божьих; Иорам — надо было помнить о том, что подлинное величие, возвышение только от Бога; Озия — искать подлинную силу можно было только в Боге; Иоафам — совершенство надо было обретать только в Боге, не надеясь на свои собственные силы; Ахаз — враг мог завладеть душою каждого; Езекия — укрепить мог только Бог; Манассия — Он, Бог, предавал забвению грехи кающихся; Амон — чудесным образом Творец проявлял свою заботу; Иосия — таким образом Бог поддерживал жизнь целых поколений. И самое интересное — это последние имена: Иехония означает «утверждённый Богом»; Салафииль — «я просил Бога»; Зоровавель — «родившийся в Вавилоне» означает; Авиуд — «мой отец — это Он» (то есть Бог); Елиаким означает «Бог утвердил»; Азор — «помощник»; Садок — «Он, Бог, показал Себя праведным»; Ахим — «брат»; Елиуд переводится как «Бог восхвалимый»; Елеазар — «Бог помогает»; Матфан — «дар»; Иаков — «обманщик»; Иосиф — «он прибавит»; Иисус — «Ягве спасает». И что у нас получается? Иехония — надеяться на стойкость и утверждение можно было только в Боге; Салафииль — поэтому необходимо было умножать моление; Зоровавель — ведь дух Вавилона продолжал жить в народе; Авиуд — но надо было помнить о Духе Бога; Елиаким — ведь только Он, Господь, мог утвердить в истине; Азор — человечество нуждалось в помощи; Садок — Он, Господь, утверждал и в праведности; Ахим — верующий становился братом для другого верующего; Елиуд — необходимо было восхвалять имя Бога; Елеазар — помощь от Бога приближалась; Матфан — обещанный от Бога дар спасения приближался; Иаков — вера истинная могла поменять судьбу и имя каждого; Иосиф — Бог Сам мог восполнить всё; Иисус — спасение от Бога пришло. Таким образом, говорящие имена делают любое родословие в Библии некими предложениями. И давайте вспомним, что имена в те времена давались в пророческом озарении. И имя являлось некой такой иконкой словесной, духовной характеристикой пророческой для человека. Чаще имена, кстати, в Книге Бытия мы это видим, давали женщины. А когда человек проявляет дух пророчества? Когда он исполняет Божий закон. Женщина, которая рождает ребёнка, исполняет заповедь «плодитесь и размножайтесь», и дух пророческий начинает через неё проявляться. И матери давали имена в пророческом озарении — это была характеристика человеку, а иногда и целому поколению, лидером которого этот человек являлся. Таким образом, все эти говорящие имена Библии имеют огромное значение. Если мы смотрим имена всех апостолов, например, или всех сыновей Иакова — это тоже духовные характеристики, знать которые мы должны. И каждое из этих имён несёт в себе некую смысловую нагрузку. А так как имена — это и слова, когда христиане Палестины, евреи, читали это родословие, они так и распознавали все эти имена, то есть из имён складывались предложения, и эти предложения распознавались, то есть их смысл раскрывался.
А. Пичугин
— Мне кажется, образ мышления современного человека двадцать первого века с трудом позволяет это всё понять, когда мы смотрим в текст... Вернее, без должной подготовки, без вас, отец Олег, это понять, в принципе, человеку, который просто открывает Писание, невозможно.
Прот. Олег Стеняев
— На самом деле, что такое отец Олег? Речь идёт о том, что мы, будучи православными, живём в традиции, в святоотеческой традиции. Святоотеческая традиция изучила каждое слово Священного Писания, каждое выражение. Если мы читаем Писание вместе с блаженным Августином, с блаженным Иеронимом, с Ефремом Сириным, то для нас всё говорит, всё чему-то научает. Если человек не понял какую-то фразу из Библии, это просто означает невыученный урок. Но если сказано так, как сказано, мы должны попытаться выучить этот урок, понять, что этим Писание хочет сказать именно нам.
А. Пичугин
— А для чего всё-таки нам, современным людям, разбираться в первой части первой главы, где идёт перечисление родословия?
Прот. Олег Стеняев
— Мы с вами определились...
А. Пичугин
— Простите, у нас же дальше идёт огромный текст, который говорит о жизни Спасителя, который говорит о Его учении, а помимо Матфея у нас есть ещё три синоптических Евангелия. Но мы с вами скрупулёзно разбираем именно вот эти первые 19 стихов, даже меньше — 18.
Прот. Олег Стеняев
— Давайте обратим внимание на то, что с простыми людьми Христос разговаривал притчами, с апостолами Он общался несколько иначе — Он им объяснял скрытый смысл этих притч. И тут действовал какой принцип? Помните, когда Христос сотворил чудо насыщения хлебами? Он дал ученикам, а ученики дали народу. А хлеб — это символ не только евхаристический, это и символ смыслов Священного Писания. Как сказано: «Не хлебом единым будет жив человек, но всяким словом, исходящим из уст Божьих». А из Библии мы знаем, что никогда пророчества не извлекались по воле человеческой, но изрекали их мужи Божьи, будучи движимы Духом Святым. Христос предложил своим ученикам откровение, а ученики это откровение доносят до нас. Мы имеем писания Святых отцов, их комментарии, их наставления, их глубокий анализ каждой библейской фразы. И когда мы читаем Библию — не дай Бог со Стеняевым или с кем-то ещё, а вот лучше с Августином, лучше с Ефремом Сириным, лучше мы будем читать с Иоанном Златоустом, Василием Великим — вот здесь богатство традиции. Как я часто говорю: любой библейский стих, как драгоценный камень — если ты смотришь на алмаз, ты видишь палитру цветов: синее, голубое, жёлтое, оранжевое. Ты чуть-чуть поменял положение алмаза по отношению к свету, и все цвета поменялись. Так и комментарии Святых отцов: один отец показывает с одной стороны этот библейский...
А. Пичугин
— А если они входят в противоречие?
Прот. Олег Стеняев
— Нет противоречий у Святых отцов — есть богатство традиции. На самом деле, даже если это внешне выглядит как противоречие, один дополняет другого. Есть разные уровни прочтения одного и того же текста.
А. Пичугин
— А чем же занимается тогда современная библеистика, если всё ещё в первые века было?..
Прот. Олег Стеняев
— Хорошо если современная библеистика занимается филологией, как вот покойный отец, о котором вы сегодня вспоминали, Царство ему Небесное! Он занимался филологическим исследованием и анализом новозаветного текста. Но плохо, когда библеистика не обращает внимания на Отцов. Сейчас происходит разворот современной библеистики, возвращение к отцам. Например, издательство «Герменевтика» выпускает библейские комментарии Отцов Церкви и других авторов с первого по восьмой век — это международный проект. Это экуменический проект, в нём участвуют римо-католики, православные и протестанты — что интересно. Решили издать всю Библию в комментариях авторов только до восьмого века — это золотой век патристики.
А. Пичугин
— Это ещё не разделённая Церковь, а до протестантизма ещё восемь веков.
Прот. Олег Стеняев
— Но это эпоха Отцов: последний Отец Восточной Церкви — Иоанн Дамаскин; Западной — Бе’да Достопочтенный. Последующие авторы не были самостоятельными — они обязаны были, решением Соборов, отталкиваться от Отцов, цитировать Отцов. Отцы друг друга очень редко цитируют. И вот люди начинают возвращаться к Отцам. Этот проект выходит на английском, на немецком, на французском, на итальянском, на русском языке, эти книги можно приобретать. И когда мы читаем Писание вместе с Отцами — вот это и есть настоящая библеистика. Когда рядом, представьте: в этой студии блаженный Иероним Стридонский, с его знанием еврейского языка, знанием арамейского, греческого; или блаженный Августин, проникновенный Иоанн Златоуст, который предлагает нам свой комментарий — на злобу дня, например, он любил говорить. Вот это богатство традиции. А для нас, православных, наша вера — это и есть то, что называется «согласие Отцов». И один какой-то комментарий не может показать всё богатство традиции. А когда мы действительно смотрим, как по-разному Отцы воспринимали текст, мы видим всю красоту этого многообразия подходов, и текст оживает. В противном случае это бессмысленный перечень имён, которые ни о чём нам не говорят.
А. Пичугин
— Можем ли мы ещё увидеть в каких-то Евангелиях родословие Христа? У Луки?
Прот. Олег Стеняев
— Мы видим Евангелие от Луки. Там родословие восходит к Адаму — первому человеку.
А. Пичугин
— А есть ли противоречия между двумя этими родословиями?
Прот. Олег Стеняев
— Давайте обратим внимание на то, что Евангелие от Матфея писалось для евреев. И там важно было показать происхождение Мессии от Авраама — и начинается от Авраама. Евангелие от Луки писалось для представителей эллинского мира. И то, что родословие Иисуса там восходит к Адаму — надо было показать общечеловеческое происхождение Христа, чтобы и эллин, и римлянин, и скиф, и варвар не чувствовали бы себя отрешёнными от этой родословной Христа Спасителя, которая у Луки восходит к Адаму, от которого (от Адама) произошёл весь род человеческий. Как в Новом Завете сказано, что «от одной крови Он (Бог) произвёл весь род человеческий». То есть задача, которая стояла перед Лукой — это одна задача: показать общечеловеческое значение и родословие Христа. У Матфея была немножко другая задача. И каждый из них справился с той задачей, которую он имел перед собою.
А. Пичугин
— Я напомню, что в гостях у светлого радио сегодня протоиерей Олег Стеняев — клирик храма Рождества Иоанна Предтечи в Сокольниках, писатель, публицист, миссионер. Мы говорим о родословии Христа. Напомню, что накануне, непосредственно перед Рождеством, в храмах читается первая глава Евангелия от Матфея, где говорится, перечисляется родословие Спасителя — вот в нём мы и пытаемся сегодня разобраться. А как исторически это разделение происходило — то, что Матфей писал для иудейской общины; Лука, соответственно, писал уже не для иудеев, а более широкий охват имел?
Прот. Олег Стеняев
— Скорее всего, Евангелие от Матфея — это было первое Евангелие.
А. Пичугин
— Не Марк, нет?
Прот. Олег Стеняев
— Есть точка зрения, что Марк: очень лаконичный текст, и Евангелие от Марка, по Преданию, это записанные проповеди апостола Петра. Но тот факт, что Матфей писал для лиц еврейской национальности, а на этом настаивает и Евсевий Кесарийский, отец церковной истории — он показывает, что, в некотором смысле, это как бы первое Евангелие — с него и начинается Новый Завет. Потому что Христианство возникает где? В Палестине, в определённой этнической среде. Если бы у нас Новый Завет начинался с Марка, тогда бы, конечно, можно было бы с этим поспорить. Но если говорить о трёх первых Евангелиях (они называются «синоптические»), они очень сходны — эти Евангелия.
А. Пичугин
— Четвёртое, от Иоанна, тоже, по-моему, синоптическое. Нет?
Прот. Олег Стеняев
— Нет, Евангелие от Иоанна — это отдельное. Синоптические это только Матфей, Марк и Лука — они тематически совпадают одно с другим. Давайте вообще зададимся вопросом: а почему три Евангелия? Как у меня один знакомый начал читать Новый Завет, прочитал Матфея, потом Марка и закрыл Марка — то же самое. В Луку заглянул — то же самое. Он меня спросил: «Почему трижды об одном?» А это в соответствии с законом Божьим, в Пятикнижии Моисея сказано: «Любое слово верну при устах двух-трёх свидетелей». А мы имеем не двух, не трёх, а четыре Евангелия. И это сверх меры свидетельств о Христе. Матфей — непосредственно ученик Иисуса Христа. Евангелие от Марка: сам Марк — это христианин второго поколения, но он был секретарь апостола Петра, он записывал его проповеди. Сам Пётр — первого поколения. Евангелие от Луки: Лука христианин аж третьего поколения, сотрудник апостола Павла, который был христианином второго поколения. Но о Павле мы знаем из Послания к Галатам, что он ходил в Иерусалим и встречался с людьми, которые были самые значимые в христианской общине. И мы видим, что целые тексты в Евангелии от Луки, то есть проповеди, по сути дела, апостола Павла, они взяты из «Наставлений Пресвятой Девы Марии» — это так называемое Евангелие детства. И в Евангелии от Луки сказано, что эти события Дева Мария слагала в своём сердце: события Рождества; когда 12-летний Иисус оказался в храме. И родословие Иисуса Христа, свидетельство о рождении Христа у Луки и у Матфея тоже исходит из сердца Пресвятой Девы Марии. Откуда Матфей мог узнать, что волхвы принесли золото, ладан и смирну?
А. Пичугин
— Ну а как понять «из сердца»? Это Она рассказала уже предание?
Прот. Олег Стеняев
— Сказано, что эти события Она слагала в своём сердце. У Луки сказано, что события, связанные с детством Иисуса, Она слагала в своём сердце...
А. Пичугин
— Ну просто Она запоминала, потом рассказала...
Прот. Олег Стеняев
— Она запоминала и потом рассказала евангелистам-апостолам, а они вписали в свои Евангелия. Таким образом, Евангелие исходит не только от четырёх евангелистов — из сердца Девы Марии. А Евангелие от Марка — это проповеди первоверховного апостола Петра. А у Луки — это проповеди Павла, который общался и с Девой Марией, по Преданию, и из текста мы видим, что с первейшими апостолами он общался.
А. Пичугин
— Есть же такая точка зрения у современных библеистов, которая то оспаривается, то принимается за данность, что было какое-то Протоевангелие, некий текст, как его называют Q, который потом уже лёг в основу Четвероевангелия, которое нам так знакомо сейчас, о котором мы говорим.
Прот. Олег Стеняев
— На самом деле в самом Писании говорится не о том, что был какой-то один единственный текст, а давайте вспомним, с чего начинается Евангелие от Луки — там говорится, что была масса таких текстов: «Как уже многие начали составлять повествование о совершенно известных между нами событиях». Извините, последнее Евангелие написал Иоанн, значит, на момент написания Лукой этих слов, существовало Евангелие от Марка и от Матфея — это не многие: двое. То есть Лука здесь пишет, что был целый жанр такой, когда описывались события жизни Христа, то есть речь идёт о целом таком литературном направлении. Но Церковь установила, какие тексты являются подлинно Богодухновенными, и она внесла их в канон книг Нового Завета. И мы видим, что ссылок на так называемые апокрифические тексты почти нет у древних Отцов, кроме Ефрема Сирина и блаженного Иеронима. Вот эти авторы действительно давали сноски на неканонические тексты. И, кстати, в апостольских посланиях мы находим сноски на слова Иисуса, которые мы не обнаруживаем ни в одном из четырёх Евангелий. О чём это может говорить? На самом-то деле вопрос этот решается достаточно просто: давайте откроем окончание Евангелия от Иоанна, что говорится здесь? Здесь говорится буквально следующее, что если бы кто-то взялся описать все события из жизни Христа: всё, что Он делал, всё, что говорил, — то сам мир не вместил бы такого количества книг. Имеется в виду, что в этих Евангелиях собрано всё необходимое для того, чтобы человек усовершенствовался бы в познании Христа Иисуса. Но сам текст может оказаться убийственной буквой, если мы читаем этот текст вне традиции. Тогда имена молчат, сюжеты молчат, нету назидания. А читая в традиции, мы видим, как каждый сюжет оживает, как каждое имя что-то нам говорит. Как Христос относился к Ветхому Закону: «Ни одна черта, ни одна йота не прейдёт из Закона, пока не исполнится всё», — говорил он. А «черта» и «йота» — это самые маленькие буквенные знаки, один надстрочный, другой подстрочный, которые были в еврейских текстах.
А. Пичугин
— Но если мы вспомнили апокрифы, то по времени их создания — я так понимаю, что они очень разные. Потому что есть апокрифы явно созданные в Средние века, в частности Евангелие от Иуды...
Прот. Олег Стеняев
— Вот Евангелие Варнавы — поздний текст.
А. Пичугин
— Но есть какие-то апокрифы, которые современны Четвероевангелию, основываясь опять же на словах из Писания...
Прот. Олег Стеняев
— Скажем так, есть апокрифы, которые вписываются в группу синоптических текстов Матфея, Марка и Луки — тематически, сюжетно. А есть апокрифы, которые ближе к традиции, скажем так, Иоанна Богослова и Апокалипсису. Но это целые такие направления в литературе того времени, потому что оформление канона — это был всё-таки длительный процесс. В лучше случае христиане Палестины имели что? Евангелие от Матфея и Послание к Евреям. Христиане Рима могли иметь Евангелие от Марка и Послание к Римлянам Павла. И та же ситуация могла быть в других общинах.
А. Пичугин
— А когда это всё оформилось?
Прот. Олег Стеняев
— Когда всё это собирается в единый свод? Мы можем сказать, что где-то к окончанию второго века, началу третьего века уже мы видим массовые ссылки одних и тех же авторов на разные тексты книг Нового Завета. Но Библией первых христиан, конечно, был Ветхий Завет. Они изучали пророчества о Христе по Закону Пятикнижия Моисея, пророкам и писаниям. Такое деление было еврейских писаний: Закон (Тора), Пророки (Набиим) и Писание (Кетубим). Кстати, это деление не совпадает с нашим расположением книг в Ветхом Завете.
А. Пичугин
— То окончательно корпус Новозаветный, который мы сейчас знаем, оформился к началу третьего века?
Прот. Олег Стеняев
— Без сомнения, эти тексты были написаны теми авторами, именами которых это всё надписано, потому что традиция не предлагала други х вариантов. Нет, например, Евангелия от Матфея, чтобы оно было надписано, что это Евангелие от Филиппа или от кого-то ещё. То есть этот текст мы всегда распознаём как текст Матфея. Так же и текст Марка мы всегда распознаём как текст Марка. Поэтому у нас нет оснований сомневаться, что Послания Павла Богодухновенны — их 14. Но мы знаем, что, кроме этих 14-и, он ещё что-то писал. В Первом послании к Коринфянам Павел пишет: «Я писал вам ранее», — но это послание не стало каноническим...
А. Пичугин
— Возможно, оно просто и не дошло до времени создания канона?
Прот. Олег Стеняев
— Скорее всего, Церковь определяла какой текст написан, скажем так, в вдохновенном состоянии, а какой — нет. Апостол Павел сам занимался этим вопросом, он, например, какую-то мысль предлагает и пишет: «Впрочем, это я говорю», — то есть это не Господь сказал, а он. То есть он пытается уже в своих текстах отделить своё частное мнение от Богооткровенного мнения, значит, он пытался даже в своих текстах распознать, где личное мнение, а где он точно был уверен, что это действие Духа Святаго — Он изрёк что-то. А то, что они понимали, что изрекают Духом Святым какие-то истины в некоторых ситуациях — Книга деяний, постановления Соборов, и надписания «изволися нам и Духу Святому». Поэтому, как сказано в Библии: «Никогда пророчества не изрекались по воле человеческой, но изрекали их мужи Божьи, будучи движимы Духом Святым», — мы эти слова можем относить не только к ветхозаветным пророкам, но и к апостолам Иисуса Христа, подлинным авторам всех книг Нового Завета.
А. Пичугин
— Спасибо вам большое! Мы уже будем заканчивать программу. Это очень интересный разговор. Я напомню, что с нами сегодня был протоиерей Олег Стеняев — клирик храма Рождества Иоанна Предтечи в Сокольниках, писатель, публицист, миссионер. Говорили о первой главе Евангелия от Матфея, о первых её семнадцати стихах, где говорится про родословие Иисуса Христа. Этот текст читается перед Рождеством в храмах, евангельский текст, сегодня мы в нём разбирались. Спасибо огромное! Я — Алексей Пичугин. Мы прощаемся: до новых встреч, всего хорошего!
Радио ВЕРА из России на Кипре. Ο ραδιοφωνικός σταθμός ΠΙΣΤΗ απο την Ρωσία στην Κύπρο (07.05.2024)
Деяния святых апостолов
Деян., 4 зач., II, 14-21
Комментирует священник Дмитрий Барицкий.
Библия — книга, которая содержит в себе множество таинственных пророчеств. Исполняются ли какие-то из них в настоящий момент? Ответ на этот вопрос находим в отрывке из 2-й главы книги Деяний святых апостолов, который звучит сегодня за богослужением в православных храмах. Давайте послушаем.
Глава 2.
14 Петр же, став с одиннадцатью, возвысил голос свой и возгласил им: мужи Иудейские, и все живущие в Иерусалиме! сие да будет вам известно, и внимайте словам моим:
15 они не пьяны, как вы думаете, ибо теперь третий час дня;
16 но это есть предреченное пророком Иоилем:
17 И будет в последние дни, говорит Бог, излию от Духа Моего на всякую плоть, и будут пророчествовать сыны ваши и дочери ваши; и юноши ваши будут видеть видения, и старцы ваши сновидениями вразумляемы будут.
18 И на рабов Моих и на рабынь Моих в те дни излию от Духа Моего, и будут пророчествовать.
19 И покажу чудеса на небе вверху и знамения на земле внизу, кровь и огонь и курение дыма.
20 Солнце превратится во тьму, и луна - в кровь, прежде нежели наступит день Господень, великий и славный.
21 И будет: всякий, кто призовет имя Господне, спасется.
«День Господень» — выражение, которое часто встречается в писаниях древнееврейских пророков. Оно указывает на период человеческой истории, когда Бог проявит Себя в ней с максимальной силой. Это отразится как на человеке, так и на всём окружающем мире. Особенно яркие предсказания на эту тему содержатся у пророка Иоиля. По его словам, люди исполнятся Духа Божия. У них появятся особые духовные дарования, самым ярким из которых является дар пророчества. Приближение этого удивительного преображения будут сопровождаться чудесами и знамениями, а также необычными природными явлениями, которые по описанию сродни катаклизмам.
Апостол Пётр, который прекрасно знает Писания древних пророков, уверен, что всё сказанное свершилось. Обращаясь к жителям Иерусалима, он утверждает, что пророчество Иоиля напрямую касается проповеди Христа. Это и был период, когда «день Господень» начал вступать в свою силу. Как и говорил Иоиль, Спаситель совершал чудеса и знамения на небе и на земле. На Голгофе пролилась Его кровь. Солнце покрыла тьма. Однако в полную силу этот день развернулся в момент Пятидесятницы. Дух Божий сошёл на апостолов. В их лице Церковь и всё человечество получили особые дары Божественной благодати. И самым очевидным из них стал пророческий дар. Пророческий в самом широком смысле этого слова. Ученики Христовы исполнились божественной силы и мудрости. У них появилась особая духовная интуиция и проницательность, ощущение непрестанного присутствия Творца. Иными словами, они стали видеть, что есть воля Божия, не своим умом, но ощущать её своим сердцем.
Этот новый опыт воодушевил апостолов, наполнил их веселием и радостью. Те тревоги и беспокойства, которые тяготили их до этого момента, внезапно исчезли. Они находились в состоянии необыкновенного внутреннего подъёма. Испытывали невероятную лёгкость. Эта перемена сразу стала очевидна всем окружающим. Самые равнодушные и скептически настроенные из них даже предположили, что они «напились сладкого вина». Так непринуждённо и беззаботно было их поведение.
Всё описанное касается не только того времени, когда христианство только зарождалось. «День Господень» — та реальность, в которой живёт Церковь до сих пор. Дух Божий до сих пор наполняет сердце тех, кто, как говорит апостол Пётр, «призывает имя Господне». То есть тех, кто старается во всех своих делах искать волю Бога, исполнять Евангельские заповеди, приносить пользу окружающим людям. Если мы проводим свой день с этими мыслями, то, чем бы мы ни занимались, наша жизнь превращается в служение Богу. А потому, несмотря на все тяготы, трудности и препятствия, она становится наполненной, осмысленной, полноценной.
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
«Празднование Пасхи». Светлый вечер с иером. Макарием (Маркишем)
У нас в гостях был руководитель Отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ Иваново-Вознесенской епархии иеромонах Макарий (Маркиш).
Разговор шел о церковных традициях, связанных с встречей и празднованием Пасхи.
Ведущий: Александр Ананьев
А. Ананьев
— Христос Воскресе, дорогие друзья! С праздником вас, слушатели радио «Вера». Меня зовут Александр Ананьев. Со мной в студии дорогой друг светлого радио — иеромонах Макарий (Маркиш), руководитель епархиального Отдела по взаимодействию Церкви с обществом и СМИ Иваново-Вознесенской епархии. Добрый вечер, отец Макарий. Христос Воскресе! С праздником вас.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Воистину Воскресе, дорогие друзья, дорогой Александр. Слава Богу, мы пришли к
этому замечательному времени.
А. Ананьев
— И вот то, что сегодня праздник — это главное. А то, что это «Вопросы неофита», уже немножко отходит на второй план. И у меня сразу вот к вам какой вопрос: вот в период поста я, как неофит, — а по большому счёту это был первый прожитый, прочувствованный, по крайней мере я старался, я знал зачем я делаю и что я делаю, — вот во время пост я знал, что делать, я знал, как поступать, чего не делать. А вот сейчас, когда праздник наступил, вот пуговицы расстёгиваются, все стараются себя больше не контролировать, приходит радость, но я, как неофит, не знаю что делать! Это, знаете, как на свободу отпустили, а что делать — не сказали.
Иером. Макарий (Маркиш)
— А вы теперь посмотрите на себя, неофит. Вот представьте себе: был ребёнок под
контролем родителей или, может быть, школьной администрации. А теперь он вырос,
получил аттестат зрелости и выходит действительно в каком-то смысле на свободу,
но это не значит, что стало хуже — стало лучше, потому что то, чему он
научился, он теперь реализует в своей нормальной жизни. И вот это ваше
соображение, что вы не знали, что делать — всё-таки это не очень
фундаментальное соображение. Да, Великим постом традиционно накладываются
разные грани, ограничения — их больше, они более заметные, они большую роль
играют в жизни человека. Но жизнь та же самая и Христос Тот же Самый, и вера
наша та же самая. И очень заметно — вот у иеромонаха Серафима (Роуза) в книжке,
которую я переводил, она вышла довольно давно уже, называлась «Американский
проповедник для русского народа» — кажется, вот такое немножко эпатажное
название, там заметки будущего иеромонаха Серафима, он ещё не был иеромонахом,
он писал в местную газету англоязычную
в Сан-Франциско. И вот одна из них о Великом посте, а другая — о пасхальной
поре, о пасхальном периоде. И вот он там цитирует кого-то из христианских
авторов, что период праздников налагает большую ответственность на человека.
А. Ананьев
— Вот я чувствовал, что всё не так просто!
Иером. Макарий (Маркиш)
— Ну, оно вообще не очень просто, но и огорчаться тут не за что.
А. Ананьев
— Какую ответственность, отец Макарий?
Иером. Макарий (Маркиш)
— За своё поведение, за свои действия, за соблюдение нравственных норм — что-то
совершенно очевидное и лежащее на поверхности. Могу вам привести пример,
по-моему, даже когда-то рассказывал о нём в эфире, из моей переписки с разными
людьми: женщина пишет, что её муж несдержан на язык, мягко выражаясь, и
священник ему пригрозил, что Великим постом надо обязательно быть сдержанным,
ничего такого не произносить, и он слушался. И вот эта женщина пишет: «Сейчас
наступила Пасха, и муж снова стал ругаться. Вот расскажите, где это сказано,
что когда Пасха, то снова можно ругаться?»
А. Ананьев
— Нигде такого не сказано!
Иером. Макарий (Маркиш)
— Вот именно. Вот вам типичнейший, простейший пример.
А. Ананьев
— Вообще вот эта вольность, которую приписывают минимум Светлой седмице, вот этой праздничной, счастливой, она же вообще не вяжется с моим неофитским представлением о христианских православных догматах. Ведь в Православии всё строго, посмотрите на себя: вы — строгий человек.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Ну я не строгий. Вот вы сказали, что вольность не вяжется, а я бы немножко
перевернул и смело бы сказал, что невольность — вот она не вяжется.
А. Ананьев
— Вот это хорошо!
Иером. Макарий (Маркиш)
— И дисциплина поста — дисциплина в правильном смысле, то есть учение о посте —
участие в богослужениях, ограничение в питании, в поведении. Это тоже наша
вольность. Скажем, я студент, я прихожу в аудиторию, там веду себя подходящим
образом, не потому, что я невольник, а потому, что я вольно пришёл учиться и
должен участвовать в учебном процессе так, как это заведено. Вот то же самое и
в Церкви.
А. Ананьев
— Вот сегодня с самого утра я ловил себя на том, что рядом с радостью, рядом с счастьем, рядом со светом я испытываю какую-то растерянность. Это нормально или нет?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Если бы вы были правящим архиереем, там можно было заботиться о
растерянности: что это я растерялся, когда у меня столько всяких дел? А что вам
растерянность? Понимаете, наши эмоции, наши переживания, наши чувства сердечные
какие-то нам не подконтрольны — они нами не должны управлять, и мы ими не
управляем. Они существуют и существуют — это то, что в обыденном языке
называется «настроением». Вот правильно, да?
А. Ананьев
— Вот у меня накануне было ощущение, что вот начнётся Светлая седмица...
Иером. Макарий (Маркиш)
— И что?
А. Ананьев
— А сейчас сижу, молчу, улыбаюсь и не знаю, что делать.
Иером. Макарий (Маркиш)
— А что? У вас есть работа, у вас есть семья, у вас ведь множество всяких дел
добрых. У вас есть молитвенная жизнь — если есть свободный час или полтора, или
два, то пасхальные богослужения замечательные проходят, которые (вы, наверное,
это знали или не знаете ещё) повторяют по существу чин пасхальной Литургии,
пасхальной Утрени, пасхальная Вечерня очень красивая. Иными словами, дело
найдётся каждому.
А. Ананьев
— Я вот, кстати, прочитал по поводу богослужений вот в эту Светлую седмицу, что хорошо бы и нужно православному посетить все богослужения и причащаться каждый день, потому что это особенное время.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Особенное время — хорошо, я согласен, особенные богослужения. Как мы говорим
особенное время? — служба по особенному чину. Посетить все богослужения...
слово не очень хорошее — «посетить», участие в богослужениях. Но это всё-таки
скорее прерогатива монашества, потому что человек, живущий гражданской жизнью,
работающий на производстве, или он там находится, с семьёй, с женой, с детьми,
мамой, папой и соседями и всякими другими делами — ну это будет немножко
перебор, это будет перебор — посетить все богослужения. Или будет посещение —
тоже плохо. Лучше бы участие с причащением Святых Даров — в ту меру, которую позволяют ваши остальные все дела
вашей жизни. Если человек тратит своё время...
если он лоботряс, бездельник и играет в преферанс каждый вечер с
какими-то дураками, простите меня, то вместо этого хорошо бы ему действительно
быть на богослужении. Это не только в пасхальную седмицу, но и в любую другую.
А. Ананьев
— Просто очень хочется ничего не пропустить, очень хочется, чтобы ничто не прошло мимо.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Вы знаете, это немножко перебор. В Церкви каждый день праздник, церковные богослужения
все уникальные, любого периода: и триодного периода, и минейного периода, и
Триоди постной, и Триоди Цветной, и праздники, большие, средние, малые — всё
это уникально, всё это действительно человеку даётся, даруется для нашего
духовного возрастания, духовной пользы, но
принимать их надо умеренно.
А. Ананьев
— Прислушиваясь к своим ощущениям, я как-то заранее решил, что обязательно у отца Макария спрошу о его первой осознанной Пасхе.
Иером. Макарий (Маркиш)
— О, дорогой Александр! Уже даже трудно и вспомнить. Я могу вам исповедоваться
в том, что это было ещё до того, как я стал православным, до моего принятия крещения. Крещение я принял уже в возрасте уже почти 32
лет в Зарубежной Церкви, когда из России уехал. А пасхальные дни я помню ещё с
советских времён.
А. Ананьев
— И для вас это была прямо настоящая Пасха.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Ну как вот «настоящая»? Она была, я теперь это понимаю. Тогда это было какое-то приближение, приобщение,
какое-то робкое касание. И потом это как-то постепенно вошло в жизнь. Могу
рассказать вам, дорогие друзья, вот у нас радио-формат, но могу рассказать
короткую историю про Пасху. Примерно с тех времён, с момента моего вхождения в
Церковь, в моём сознании возник такой сценарий некоего фильма, который был бы построен
на музыке, на песнях, которые составляли интерес моих юных лет, и потом как эти
песнопения заменились совершенно иными песнопениями, на фоне некоторого
видеоряда, в котором ключевую позицию заняла бы Пасха. И мне было много лет, кстати, я был программистом,
кем я только не работал, до тех пор, пока вдруг недавно, пару лет назад, я не
осознал, что сценарий-то мой, идея осталась в голове, а техника дошла уже до такого состояния, что можно
теперь не сходя со стула это реализовать, что я и сделал. И получился небольшой
фильм, минут семь, что ли, который называется «Набросок», по аллюзии с
известным стихотворением Бродского. Можно его найти, если кто желает, на моём
сайте «Священникотвечает.рф» (http://www.convent.mrezha.ru)
— там есть раздел с видео, где его можно найти. И там действительно некоторые
фотоснимки, я их выбрал из интернета, вот они немножко напоминают, служат
отражением о моих воспоминаниях о пасхальных днях, которые были для меня
существенными.
А. Ананьев
— Я обязательно посмотрю, спасибо большое. «Священникотвечает» - одним словом, там в разделе видео.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Да, там будет ссылочка на видео наверху. И там много всяких фильмов, и в том
числе и этот.
А. Ананьев
— Дорогие друзья, я думаю, что такой шанс упускать не стоит, и вы обязательно загляните. Кстати, и к нашему разговору всегда вернуться, зайдя на наш сайт https://radiovera.ru. Я вспоминаю Пасху прошлого года, мы тогда с ещё будущей женой дважды, да по-моему, три раза забирались на колокольню храма святителя Николая в Кузнецах звонить в колокола. И для меня это было открытием. Она, помню, в понедельник сказала: «А ты знаешь, что можно?» — «Да ладно?!» — и как мальчишка просто, как школьник пошёл забираться на колокольню. Откуда взялась такая традиция?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Трудно сказать. Один из таких вопросов, который всерьёз нужно рассматривать
историкам.
А. Ананьев
— Возвестить всему миру о своей радости?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Колокольный звон сам по себе — вещь очень интересная, непростая. И разные
звоны, и разные уставы о звонах существуют. Мало того, колокол, который нам так
хорошо знаком, в общем-то, это изобретение... изобретение, не знаю уже каких
времён — в Китае колокола были уже в Бронзовом веке, — но вошёл он в русскую
жизнь сравнительно недавно. Если мы посмотрим церковный Устав как он
существует, взятый из практики средиземноморских монастырей, — колоколов-то там
нет, там так называемые клепала. Их кто-то, может быть, видел — это такие доски
или металлические брусья, которые дают достаточно резкий и отнюдь не столь
музыкальный звук, как мы привыкли. А колокол
вошёл в русскую жизнь в веке семнадцатом, никак не раньше, и вошёл музыкально.
Боюсь соврать, говоря совсем простым языком, но думаю, что я не совру , что
именно колокольная музыка — это особенность русской культуры. Поскольку за
рубежом я смотрел — звонниц как таковых я не видел, это обычно один или два
больших колокола, которые дают такой резкий, ритмичный звон. Разные колокола
могут разный звон давать, но мелодия колокольная — я думаю, что это специфика
если не русская, то славянская.
А. Ананьев
— А вот эта традиция, что в Светлую седмицу каждый может подняться на колокольню — это только в Православии?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Если мы возьмём протестантскую какую-нибудь кирху, где тоже может быть
колокол или римо-католический костёл, то там и звонаря-то, в общем-то, не
будет. Там есть колесо некоторое, к которому привязан колокол — это колесо
приводится в движение, может быть, механизмом каким-то. А уж в последнее-то
время и вообще электронная система, которая красиво может воспроизвести что-то,
но всё-таки уже не совсем то.
А. Ананьев
— Признайтесь — забираетесь на колокольню на Пасху?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Вы знаете, кажется, в прошлом году я звонил тоже, но больше уже не сам, уже с
кем-то, каких-то там детей, подростков приведёшь, гостям что-нибудь покажешь. А
сам уже — как-то немножко всё сходит...
А. Ананьев
— Но это радость.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Но раньше, когда я жил в монастыре, вот в монастырской жизни — у нас
действительно там колокольня, куда надо было залезать, забираться. И конечно,
там уж это было как-то особенно в почёте.
А. Ананьев
— Вы слушаете светлое радио, радио «Вера». Христос Воскресе, дорогие друзья! Христос Воскресе, дорогой отец Макарий! Скажите, пожалуйста, мне вот что: вот такое приветствие уместно ли, ведь Пасха была вчера? И на Пасху обычно говорят «Христос Воскресе». Я знаю, что вопрос неофитский, заранее просил у вас прощения.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Не надо тут просить прощения. У каждого праздника есть своё попразднство —
продолжение праздника. У Пасхи, как самого великого праздника, это попразднство
сорок дней, вплоть до Вознесения. И обычай, который существует и многими
сохраняется — вплоть до Вознесения приветствовать друг друга «Христос
Воскресе!» А люди, мало знакомые с церковной
жизнью, немножко удивляются, когда месяц спустя слышат это приветствие.
А. Ананьев
— Вот мне сейчас супруга говорила, что Серафим Саровский круглый год приветствовал так людей, которые к нему приходили.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Совершенно верно. Вот вам разговор о вольности или невольности. Ну, как
хочешь, так и приветствуй — он же говорит доброе дело. Тем более каждое
воскресенье церковного периода мы торжествуем Воскресение Христово. Насколько я
понимаю, только в русском языке вот этот первый день недели по субботе
называется «воскресеньем». В других языках другие названия , а у нас —
«воскресенье».
А. Ананьев
— Правда ли?.. я вот это осознал тоже на днях буквально, по-моему, даже прочитал — в последнее время приходится много читать, чтобы всё понять. Правда ли, что в каждом воскресенье есть частичка Пасхи, а в каждой среде и пятнице есть частичка Великого поста?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Ну... правильно. Может быть, надо уточнить немножко: каждый воскресный день —
это день празднования Воскресения Христова, как только что мы поняли, а среда и
пятница — действительно, в Октоихе это праздники, события, посвящённые Кресту
Господню. Тропарь дня среды и пятницы: «Спаси, Боже, люди Твоя и благослови
достояние Твое» — тропарь Кресту.
А. Ананьев
— В пасхальную ночь на службе обратил внимание в очередной раз: есть традиция — и это, уж простите мне это вольное и даже неприличное слово...
Иером. Макарий (Маркиш)
— А что вы просите прощения?
А. Ананьев
— Ой, да я... Это вольное слово «шоу» — потому что это действительно красиво, это так красиво, что дух захватывает. Во время этой пасхальной ночи священники несколько раз переодеваются. И там так всё стремительно, там так всё быстро, там так всё красиво.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Да, есть такой обычай.
А. Ананьев
— И вот они в облачениях разных цветов. И ты только видел их в одно цвете — они уже в другом, потом в третьем. Что значит эта традиция с переодеваниями и откуда она тоже взялась?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Да, верно. Боюсь говорить, откуда взялась. Надо прежде всего понять, где она
распространена, и тогда можно будет изучать, откуда она взялась. Я не знаю, где
она распространена. Я видел и сам как-то даже участвовал в такой пасхальной
службе, когда нам алтарники быстренько-быстренько меняли эти фелони и
епитрахили. А другая сторона — скажем, где я служу, в Иванове, там мы не
переоблачаемся, там нет возможности такой, ни места, никак не расположишься, и
потому что мы не успеваем...
А. Ананьев
— То есть это тоже к разговору о той вольности и невольности.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Это обычай. Вот друзья мои, общее соображение, которое мы как-то уже
упоминали, по-моему, о том, что есть догмат — нечто базовое; есть канон — нечто
предписанное; и есть обычай — нечто, вошедшее в употребление. И дальше
четвёртый уровень ещё будет суеверием — чего не должно быть. Но это всё
постепенный такой переход: из догмата в канон, из канона в обычай, а обычай
потом становится более или менее распространён. Например, приветствие «Христос
Воскресе!» — очень распространённый обычай. Вот вы спрашивали меня о Пасхе, я
помню, что в 2000-м году мне довелось Пасху встречать в городе Иерусалиме. И
это было удивительное впечатление, когда я шёл потом утром по городу и
встречавшиеся люди, греки, арабы, все говорили6 «Христос Анести!» Конечно, это
запомнилось. По крайней мере я уже понял, что обычай этот общепризнан. А менять
цвета облачений — по обстановке. Вот какая тут символика — это тоже надо
ухватить, дорогие друзья, тоже не все это легко понимают.
А. Ананьев
— Сколько вообще цветов в этой палитре? Знаю, что есть белый, чёрный, жёлтый, зелёный...
Иером. Макарий (Маркиш)
— Чёрный, кстати, не очень характерный. Я думаю, что чёрного не будет на Пасху.
А основные богослужебные цвета: белый и красный — пасхальные; голубой —
богородичный; зелёный — преподобнический; и золотой — просто обычный такой,
праздничный; ну и фиолетовый ещё может быть.
А. Ананьев
— То есть чёрный, который был во время Великого поста...
Иером. Макарий (Маркиш)
— Чёрный и сиреневый... сиреневый, может быть, тоже пойдёт как цвет. Чёрный — я
просто не помню, что бы был...
А. Ананьев
— И у каждого цвета есть свой смысл.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Я хотел сказать, что в смене цветов есть смысл, поскольку, друзья мои, вот
этот взгляд, оценку обычая... как мы говорим, обычая — нечто практическое, что
входит в жизнь, очень сильно зависит от практических условий. Догматы веры и
факты веры, будем говорить, они одинаковы, а обычаи очень разные и зависят от
технических средств. В частности, вот вспомните ветхозаветную историю про
Иосифа Прекрасного — Иосиф и его братья. У Томаса Манна есть роман целый, а в
Книге Бытия весь её конец посвящён именно этому. Иосифа его отец Иаков очень
любил, видимо, больше, чем братьев, они ему завидовали. И основное, что
подвигло этих братьев к тому, что они этого бедного Иосифа схватили и прождали
— это когда отец сделал или купил, я уж не знаю что там и как, сообразил для
него разноцветную одежду. Разноцветная одежда в те годы была признаком
исключительной роскоши и чего-то невиданного. По очень простой причине: эти
цвета, которые сегодня вы покупаете в магазине пигментов для тканей — это были
дикие деньги. Их где-то делали, какие-то специальные мастера занимались
набивкой вот этой краской тканей какими-то только им ведомыми секретами. Вот
подумайте об этом: сегодня мы покупаем, приходим в магазин тканей — висит
красный сатин, зелёный, в цветочек, в горошек, там какие-то картинки,
изображения — они одна цена. Вот для наших предков того времени это совершенно
немыслимо было. Чёрная наша одежда, которую мы носим, или тёмно-серая была —
простая одежда простых людей. А красная — уже либо повод для зависти, либо
нечто царское или сверхбогатого человека.
А. Ананьев
— Статусная вещь.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Вот такого статуса, которого у нас автомобилем «Мерседес» не добьёшься. И
смена этих облачений в традиционном восприятии — нечто очень соответствующее
великому празднику.
А. Ананьев
— Я вспоминаю с огромной радостью минувший Великий пост, потому что впервые в жизни я с амвона, по благословению батюшки нашего храма, читал во время Стояния Марии Египетской её житие. Это было такое счастье! Мне благословили надеть стихарь, и несмотря на то, что вот вы говорите, что ткань современная, мне казалось, что там такая вечность в каждой ниточке этого стихаря и это настолько особенное одеяние.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Правильно. Это наше восприятие факта облачения. А я говорю о внешнем
восприятии: входит человек, который незнаком с церковной жизнью — что у
архиерея на голове митра, там стразы у него сверкают, тут у него сакос надет с
изображением — на него это не производит никакого впечатления, он включит
телевизор, он увидит каких-то дешёвых модниц, точно такими же финтифлюшками
украшенных. А для наших предков такое торжественное, драгоценное облачение было
фактом редкостнейшим — если он ходил всю жизнь в одном армяке каком-нибудь
домотканом.
А. Ананьев
— Это очень важное замечание, потому что я понимаю, что не все осознают вот этот исторический контекст вот этих одеяний, вот этих украшений. Ещё двести лет назад отношение к ним было совсем другое.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Правильно, совершенно верно. И поэтому для предков это было само по себе
впечатление от факта богатого облачения, а для наших современников и для нас —
это наш якорь, укоренённость в прошлом, в этой древней церковной жизни.
А. Ананьев
— Ну и тот же ладан стоил совсем других денег.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Абсолютно верно! Я припоминаю то ли у Плутарха, то ли у Светония: один
молодой царевич Македонии, по имени Александр, ваш тёзка, во время
богослужения, церемонии, понятно, что не христианской, клал на жертвенник этот
ладан. А его папа, царь Филипп, говорит: «Ты смотри, слишком не расщедряйся, ты
ещё пока не властелин Азии!» Вот когда он стал властелином Азии, уже стало
можно класть больше ладана.
А. Ананьев
— Вопрос, скорее, практический: мы внутренне как-то расстегнули, как я уже сказал, все пуговицы, освободились, почувствовали вольность. Но ведь есть что-то, чего на Пасху делать нельзя, вот в эти сорок дней.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Грешить нельзя! Ни в эти дни, ни в другие.
А. Ананьев
— Ну, грешить вообще нельзя, но есть какие-то каноны, по которым вот этого делать на Пасху не стоит?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Не знаю. Не стоит так тут упираться в этом направлении. Грешить нельзя ни в
пост, ни в мясоед — это совершенно ясно. А дальше — что церковный Устав. Вот
говорят, что нельзя земные поклоны, нельзя коленопреклонения, нельзя ещё что-то
такое — всё на благоусмотрение. Понимаете, личная молитва, личная религиозная
практика остаётся всегда личной, а церковная движется церковным Уставом — что
там можно, что там нельзя. Есть Устав совершения служб периода Цветной Триоди,
всё совершается определённым образом, и что-то можно, что-то нельзя. А когда
люди пытаются какие-то фрагментики церковного, богослужебного Устава
перекладывать себе на свою жизнь, проецировать — это очень всё даже опасно,
потому что они тем самым сходят с магистральной линии такого христианского
благочестия. Кто-то вам скажет, что нельзя поститься, например. А вот как? Вот
ты ешь эти яйца, и всё. Вот у меня уже с печенью проблемы — нет, надо есть. Ну,
глупость очевидная.
А. Ананьев
— Я рад, что вы заговорили о кулинарной стороне этого светлого праздника: яйца, куличи, пасха, которую накануне готовили — буквально сутки я видел сам, как перетирали через мелкое сито этот творожок. Это безумно сложно, это настоящее искусство. Вот об этом я предлагаю поговорить с вами ровно через минуту.
А. Ананьев
— Вы слушаете светлое радио, радио «Вера», в этот большой праздничный день. Меня зовут Александр Ананьев — я неофит. Но сегодня это абсолютно не важно — у меня в гостях иеромонах Макарий (Маркиш), руководитель епархиального Отдела по взаимодействию Церкви с обществом и СМИ Иваново-Вознесенской епархии. Христос Воскресе, отец Макарий!
Иером. Макарий (Маркиш)
— Воистину Воскресе!
А. Ананьев
— Какое счастье, что вы здесь, спасибо вам большое!
Иером. Макарий (Маркиш)
— И вам спасибо за приглашение.
А. Ананьев
— И как я обещал, мы переходим к кулинарной стороне вопроса, если вы мне позволите это сделать.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Да, разумеется.
А. Ананьев
— Во-первых, что вам больше всего нравится? Вот я лично буду откровенен: я весь пост скучал по холодным, свежеочищенным яйцам — это настолько для меня какое-то счастье. Это было первое, что я вкусил после Великого поста. А вот вам что нравится?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Вы знаете, я покаюсь тоже — у нас говорят в Церкви, что покаяние тайное,
исповедь тайная, но иногда можно сделать исключение. За долгие годы, уже 20
лет, по существу, монастырской жизни и 10 лет до этого ещё такой
самостоятельной, как-то мои кулинарные интересы увяли. Вот ешь, что дают. Я
ведь сам себе не готовлю — я прихожу в трапезную либо семинарии, либо епархии,
Епархиального управления, и там замечательные угощения. И я благодарю поваров и
Господа, и ем, что дают. А когда был пост, я приходил и там угощения были, и
тоже благодарил поваров и Господа, и ел, что дают. Вспоминается один маленький
ребёночек, про которого мне рассказывали, который сидел и с огромным трудом ел
манную кашу — не знаю, что они там едят, эти дети. И кто-то из старших говорит:
«Видишь, в тебя уже не лезет, наверное, оставь...» На что ребёнок в ответ
посмотрел в глаза этому взрослому и говорит: «А у других-то ведь этого нет».
А. Ананьев
— Какой молодец, какой чудесный ребёнок. Правильное воспитание. Кстати, сейчас вы сказали это, а я вспомнил, что мне, по-моему, воспитательница в детском саду — какое-то туманное воспоминание из глубокого детства — говорила: «Дети в Африке голодают, а ты не доел!»
Иером. Макарий (Маркиш)
— Да, между прочим, точное соображение — не доел. Но взрослым, вообще-то,
надлежит умеривать — не свои аппетиты, а аппетиты детей, и не кормить их насильно.
А. Ананьев
— Откровенно говоря, я ещё тогда, в пятилетнем возрасте, не находил логики в её словах: ну что, если я доем, неужели от этого детям в Африке станет легче?
Иером. Макарий (Маркиш)
— У взрослого человека эта логика есть, и я сам, и люди вокруг меня — нам
как-то неудобно оставлять. Будем говорить проще, что это неуважительно по
отношению к хозяевам. Если хозяйка накладывает мне так много, я говорю: «Не
надо так много!» — «Батюшка, если вы не доедите — оставьте». Я говорю:
«Простите, я не могу на это пойти. Я вас очень ценю, я знаю, как вы вкусно
готовите, я просто не удержусь, я съем слишком много, это вредно, так что
давайте мне чуть-чуть поменьше».
А. Ананьев
— Глядя на внешнюю сторону этого праздника: на эти богато украшенные куличи, с любовью раскрашенные яйца, на эти фигурные пасхи, на всё на это — я смотрю и где-то внутренне у меня начинает скрестись какой-то червячок сомнения: а не грешим ли мы, превращая всё это, смещая акцент в сторону кухни, в сторону еды. Как в Великом посте, когда мы начинаем рассуждать: да, а креветки можно, а мидии можно, а вот рыбу? А какую рыбу? А вот если поросёнок плавает, является ли он морским гадом? То же самое и здесь. Нет ли перекоса в нашем отношении к еде? Потому что такое впечатление, что всё в конечном итоге, особенно если люди не воцерковлённые, но радостные, они начинают просто готовить, есть и считать своим долгом дарить друг другу эти яички, эти куличи, эти пасхи. Это, конечно, мило, но нет ли в этом какого-то перекоса?
Иером. Макарий (Маркиш)
— На дорогах перекос есть, уклон. Знаете, едешь по шоссе, а там знак
«Осторожно, скользкая дорога!» Вот точно так вот. Сама по себе дорога — это
дорога... причём здесь что нас поддерживает и вдохновляет? Люди делают это друг
ради друга — эти хозяйки и хозяева не себе пузо накалачивают, а угощают друг
друга. И это всё в целом правильно, но, конечно, опасность перекоса есть. И я
расскажу вам историю, которая звучит комично, а на самом деле она далеко не
комична. В монастыре опять, я не помню, в какой год, но день я прекрасно помню
— это был сам день Пасхи, пасхальное воскресенье, когда люди спят, в общем-то.
И стучат мне в дверь кельи, какой-то человек пришёл, спрашивает священника. Моя
келья была самая близкая к воротам, я выхожу — время, допустим, часов 10 утра.
Какой-то гражданин или господин в хорошем настроении говорит «Христос
Воскресе!» и начинает мне задавать кулинарные вопросы об изготовлении сырной
пасхи, что-то такое — такие серьёзные вопросы технологические. И я говорю: «Вы
знаете, я не специалист, я не повар. Куличи когда-то я пёк давным-давно, а
сырную эту пасху никогда не делал, так что извините, ничем вам помочь не могу.
Но вот праздник Пасхи, хотелось бы как-то вас поздравить. Вот у меня есть
Евангелие, давайте я вам подарю эту книгу просто». Он на меня смотрит с таким
видом и говорит: «А Евангелие — это что такое?» Я не стал сильно падать
навзничь от удивления, но смеха-то мало. Если он сырной пасхой был очень
заинтересован, а что такое Евангелие даже и не капельки не поинтересовался. Вот
так. И вот это, видите, вот вам демонстрация уклона, ухода. Похожий уход
бывает, когда на праздник Богоявления воду освящают: все эти люди идут за
водой, а всё остальное им по барабану. Ну и Пасха... к сожалению, это такие
признаки нашей религиозной слабости.
А. Ананьев
— У меня, в общем, таких вопросов не было, но теперь, благодаря моей жене есть. А вот у моей жены есть такой вопрос, и он для неё стоит очень остро, если бы мы жили в деревне, такого вопроса не было, а мы живём в большом городе, в центре, и такой вопрос стоит остро: остаётся вот эта бумага от куличей, остаются упаковочки от пасхи, остаётся скорлупа от яиц, пакетики, в которых могут быть крошки. И для неё вот эти пакетики, вот эта скорлупа, вот эти бумажные упаковочки становятся если не святыней, то она к ним очень-очень бережно относится.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Там могут быть и какие-то изображения икон...
А. Ананьев
— Да-да, безусловно. И для неё это очень важно. Она говорит, что это нужно сжечь, это нельзя просто выбросить. А где ты можешь чего-то сжечь в центре Москвы? Пожалуй, нигде — это надо дожидаться, пока кто-нибудь поедет в деревню. Во-первых, верно ли это отношение? А во-вторых, что мы ей посоветуем в этой ситуации?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Знаете, вы рассказывали, а если акцент сейчас правильно поставить, то всё
становится на свои места. Вы сказали, что это для неё — вот у неё такое
чувство. Неразумно было бы сказать ей: «Да брось, да это суеверия,
предрассудки...» — не нужно. Это тот же самый обычай, только её индивидуальный
и её индивидуальное переживание. Практическое отношение к делу такое,
безотносительно даже к Пасхе, к чему бы то ни было, очень разумный подход в
любом христианском доме: вот у вас есть помойное ведро, а рядом с ним вешайте
либо полиэтиленовый пакет, либо какой-то ящичек, куда вы складываете то, что вы
не хотите смешивать с общей помойкой — туда складываете, можно это дело
прессовать как-то, оно там накапливается. Потом какой-то момент наступит,
чего-то с этим сделаете: куда-то вынесете, сожжёте или вывезите, или что-то
захотите сделать. Во всяком случае, вам это не будет неприятно. При этом туда,
в этот второй пакет — вы получите, например, письмо от какого-то своего
близкого родственника и вы тоже не хотите бросать его вместе с тухлыми яйцами,
и вы тоже положите его в тот мешочек. Вот примерно так процесс и идёт, я, во
всяком случае, сам так поступал — мне тоже кто-то об этом рассказал разумном
подходе к делу, чтобы здесь не было фанатизма. Некоторые берут... опять-таки я
начну с того, что это их личное чувство, не стоит их за это укорять, но вот
есть газета, где сказано, как люди идут крестным ходом, есть фотография, как
они несут какие-нибудь хоругви или иконы. И вот он берёт ножницы и вырезывает
эту икону из газеты. Газета издаётся тиражом 50 тысяч экземпляров — как-то
немножко странно, что он вырезает. Но личное какое-то...
А. Ананьев
— Но всё равно кольнёт сердце, и вот чтобы не кольнуло...
Иером. Макарий (Маркиш)
— Ну вот у него кольнёт, мы не будем его укорять. И хочешь не смешивать — не
смешивай, сложи отдельно.
А. Ананьев
— Я это очень хорошо понимаю.
Иером. Макарий (Маркиш)
— И так жене и посоветуйте: возьмите мешок большой и туда всё это дело
складывайте.
А. Ананьев
— Ну да, она так и делает: у нас есть специальное место, где хранится всё это. И я, помню, говорил: «На Вербное воскресенье, смотри, у всех вербы, давай мы тоже пойдём вербу освятим!» Она говорит: «Я боюсь, потому что её потом выбрасывать нельзя, её надо будет хранить, а нам хранить уже негде».
Иером. Макарий (Маркиш)
— Вот хранить ничего не надо. Можете своей супруге сказать, что хранить не надо
ничего. Если ты не хочешь выбросить и у тебя нет возможности это как-то сделать
разумным образом, аккуратно эту вербу сомни, положи в тот же самый пакет —
будет момент, ты её сожжёшь или закопаешь. Бывает иногда, что люди просфоры из
церкви приносят и нет чтобы сразу съесть, они как-то к ним относятся так
благоговейно, что они через три-четыре дня превращаются в сухарь.
А. Ананьев
— Поделюсь друзья советом: если их хранить в холодильнике, то они не портятся, они не засыхают очень долгое время. Они потом очень легко режутся. И в течение недели они спокойно...
Иером. Макарий (Маркиш)
— Верно, но лучше съесть их сразу, также и яйца пасхальные. Ну а тут уже
начинаются соображения здоровья — они тоже в холодильнике лежат, я помню, что
их хранил их тоже долго.
А. Ананьев
— Ещё один неофитский практический вопрос: можно ли дарить дорогим сердцу людям неосвящённые яйца и куличи?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Почему бы и нет? Слово «освящённые» тоже здесь немножко двусмысленное — как
будто им придаётся некое качество. А если вы послушаете эту молитву на
благословение яиц и хлебов, то это всего-навсего молитва о людях, которые будут
эти продукты потреблять. Ну хорошо — вот помолились. От того, что на этот кулич
попала капелька святой воды, а на другой, который вы дома оставили, никаких
принципиальных воздействий, принципиальных изменений не произошло.
А. Ананьев
— Получатся, что они не отличаются.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Не должны. Рассуждать о каком-то новом качестве этих продуктов было бы
богословски неправильно. Если бы вы вообще не стали их благословлять, освящать,
сказали бы, что а зачем это нужно, я и так их съем — это было бы несколько
неразумно, потому что вы тем самым сами себя отделяете от церковного обихода,
от церковной жизни.
А. Ананьев
— Вы долгое время прожили в Соединённых Штатах Америки и там тоже, конечно, праздновали Пасху.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Было дело, да.
А. Ананьев
— Я так понимаю, что речь идёт о Восточном побережье США.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Да, это город Бостон, русская церковь.
А. Ананьев
— Вот в православной общине этого города так же отмечают Пасху?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Да, конечно, очень похоже. Это понятно, почему: потому что специфика этого
церковного строя была, и вероятно остаётся для людей, уехавших за границу, той
связью с Россией, которой они так дорожат. И если у нас, на территории самой
Великороссии или Украины, Белоруссии, это обычай всеобщий,
самовоспроизводящийся, то там он с особенною силою, подчёркнуто реализуется, в
том числе и в миссионерских приходах.
А. Ананьев
— А не заимствуются какие-то милые обычаи из Западной культуры? Допустим, родители переехали в Штаты, допустим, 15 лет назад, а ребёночку шесть лет, и он всю жизнь прожил в Штатах. И он-то знает, что на Пасху ищут и собирают вот эти спрятанные яички.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Чего-то я не припоминаю. Единственное, что там бывало — какая-то смесь
традиций разных православных народов, православных, но разных. Что-то от греков
там они брали, какие-то угощения греческие я помню. У греков принято есть
баранину на Пасху. У нас это как-то не вопрос, мясная пища может быть. Мы,
кстати сказать, не приносим в храм мясную пищу, хотя иногда возможно, когда
приходишь благословлять эти пасхальные угощения, там, раз — кусок ветчины
лежит, не скажешь же уносить. Но это не очень у нас принято, а у греков
принято. Ну вот такие вещи. А воздействие Западного, совсем не православного
образа поведения, как-то я не припоминаю. Может быть, это именно связано было с
тем, что русские особенно ревностно, особенно Зарубежная Церковь наша, которая
с тех пор опять вошла в состав Русской Церкви, ведь это очень существенно —
Поместных Православных Церквей немало, и разных, как это сказать, отделений от
русского Православия тоже немало: Православная Церковь Америки,
Западноевропейский экзархат — они не воссоединились с Русской Церковью. А
Зарубежная Церковь всё время заявляла о том, что это часть Русской Церкви,
которая ожидает своего момента воссоединения. И этот момент настал.
А. Ананьев
— Отец Макарий, я вам так благодарен, что вы сегодня здесь, в студии. С вами светло и свободно — во то слово, которое у меня в голове — просто свободно, и это какое-то счастье.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Полиция у вас тут бывает или что у вас тут бывает?
А. Ананьев
— Нет, но всё равно как-то внутренне ты у себя выстраиваешь какие-то границы, заборчики, чтобы вот... И тут приходит отец Макарий, и как-то так выдыхаешь, думаешь: «Господи, слава Тебе! Как же хорошо!»
Иером. Макарий (Маркиш)
— Мне кажется, что для радио «Вера» это нормально.
А. Ананьев
— Да. Вот во время Великого поста, особенно в Страстную седмицу, которая не относится к Великому посту — для меня это было открытием, я даже не знал об этом ещё год назад.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Ну да, понимаете, литургически она не относится, и то строй литургический
очень близок. А с точки зрения прихожан это практически одно и то же.
А. Ананьев
— Да а вот что касается Светлой седмицы, которая начинается сегодня. В Великом посте каждый день буквально под завязку, под самую макушку наполнен смыслами, значениями, особенными службами, особенными событиями. И ты с огромной важностью и с огромным уважением и любовью относишься к каждому дню и пытаешься всё про него понять, узнать и почувствовать. Что касается значения каждого дня Светлой седмицы?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Вот эти значения дня отражены... Почему возникают эти значения? Они
отображены в двух богослужебных книгах. Первая называется «Триодь постная», а
вторая «Триодь цветная». «Триодь» означает трипеснецы, то есть эти
богослужебные книги содержат каноны, в которых три или четыре песни, в отличие
от обычных восьми. Светлая седмица более-менее единообразна, ну под конец там
праздник Живоносного источника так называемый в честь великого чуда, связанного
с Пресвятой Богородицей, а остальные дни единообразны — это повторение или
реактуализация самого пасхального торжества. А дальше раскрываем Цветную Триодь
и видим, что каждая неделя, каждый воскресный день Цветной Триоди посвящён
какому-то событию, связанному с Евангелием. Читается Евангелие от Иоанна
читается до праздника Святой Троицы. И там будет у вас Неделя о Фоме — уверение
апостола Фомы; Неделя жён-мироносиц; Неделя о расслабленном и так далее. Вот
никакой тайны тут нет, и люди, которые следят за богослужением, за богослужебным
строем, конечно, это всё воспринимают совершенно естественно. Плюс там будут
праздники уже минейные, то есть неподвижные, в конце концов — праздник
Вознесения Христова.
А. Ананьев
— То есть я резюмирую для себя, что в эти семь дней наполненность смыслами сменяется наполненностью радостью и светом.
Иером. Макарий (Маркиш)
— И смысл никуда не уходит, просто пасхальное торжество, Воскресение Христово
продолжается. Вообще, всё это сорок дней, но сорок дней со своими
особенностями, а интенсивность попразднства или, будем говорить, влияние
пасхально-литургического обычая, пасхально-литургического строя на дни
попразднства со временем убывает. Если в первую седмицу это влияние очень
сильное, в основном это просто повторение пасхальной службы, то в остальные дни
до Вознесения — ну что, цвет облачения будет красный, как правило, поётся три
раза «Воскресение Христово видевше», приветствие «Христос Воскресе», начало
богослужения пасхальное: «Да воскреснет Бог, и расточатся врази Его...» — тут
литургика — дело неисчерпаемое. Приходите в храм, дорогие слушатели, и сами
убедитесь.
А. Ананьев
— Вы слушаете светлое радио, радио «Вера». Меня зовут Александр Ананьев. Я не хочу даже говорить, что мы обсуждаем, мы празднуем вместе с иеромонахом Макарием (Маркишем) праздник Светлой Пасхи. И у меня под завязку вот этого часового разговора вопрос к вам будет на самом деле серьёзный. Вот в Пасху все люди в храме радостные, счастливые. Но потом проходит день, и работу никто не отменял — сегодня понедельник, завтра вторник. И у нас опять идёт вот эта круговерть — понедельник, вторник, дом, работа, дом, пробки. И у многих радость, которую они ждали весь год, улетучивается. Это не моя придумка, я об этом действительно читал — радость улетучивается. И возникает какой-то синдром, даже не то чтобы страх, растерять эту радость. Вот я хочу вас спросить: как можно сохранить в себе вот эту пасхальную радость? Это очень важно.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Да, важный действительно вопрос и не простой. Это вопрос подвига всей
христианской жизни. И пожалуй, ответ должен быть всё тот же самый — о нашей
зависимости, точнее независимости, от разных эмоциональных наших состояний. Да,
мы переживаем утрату подъёма этой радости. Безусловно, где есть подъём, там
должен быть и спуск. Если бы люди всё время шли на подъём, они бы стали бы,
наверное, какими-то летучими ангелами и сразу бы улетели от земли. А раз это не
так, то вслед за подъёмом обязательно должен идти спуск, вслед за периодом
нагнетания эмоционального обязательно будет период эмоционального спада. Я вам,
дорогие друзья, могу порекомендовать замечательную книгу английского
христианского писателя Клайва Льюиса под названием «Письма из преисподней», был
и другой перевод, но я его не могу рекомендовать — он плохой. Вы можете найти
на том же самом сайте «Священникотвечает.рф» «Письмо №8». У каждого письма есть
своё название в переводе... я забыл, какое название у восьмого... вспомнил —
«Маятник»! Аналогия понятна: с разными периодами — плюс-минус, подъём-спад. И
вот там персонаж этой переписки неплохо как раз раскрывает вот эту особенность
человеческого бытия. Всегда будут спады, всегда будут минусы вслед за плюсами.
И несмотря на то, что пишет из преисподней «товарищ», в общем-то чисто
по-христиански и очень трезво описывает вот эту диалектику человеческой
личности, человеческого жизненного пути.
А. Ананьев
— Спасибо вам большое. Я читал «Письма Баламута» и «Расторжение брака», а вот о «Письмах из преисподней» я, откровенно говоря, слышу впервые. Я с огромным удовольствием, конечно, её прочитаю.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Ну вот «Баламут»-то... И там в послесловии к этому же самому материалу
объяснено, какие у меня именно претензии к этому несчастному «Баламуту».
А. Ананьев
— А есть претензии?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Есть претензии.
А. Ананьев
— Я знаю, куда я направлюсь сразу после нашего разговора: с удовольствием на сайт «Священникотвечает.рф». Конечно, хочется и рекомендуется каждый день причащаться. Мы в начале программы говорили, что посещать каждый день — это будет лишком много, и если душа просит...
Иером. Макарий (Маркиш)
— Ну как можно... есть же пенсионеры...
А. Ананьев
— Однако Причастие, насколько я знаю, поправьте меня, если это не так, требует подготовки и поста. Как можно поститься в Светлую седмицу после Пасхи?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Дело в том что говорить, что требует подготовки и поста — здесь не совсем
верное противопоставление, не совсем верная конъюнкция. Пост может представлять
собой часть подготовки, а подготовка диктуется, с одной стороны,
индивидуальными условиями, а с другой стороны — и периодом просто церковного
календаря. Значит, в период пасхальный, послепасхальный вполне естественно, что
священник даст вам совет, рекомендацию эту подготовку уменьшить, сделать менее
напряжённой, менее длительной, быть может.
А. Ананьев
— Вы обратили внимание? Это я опять пытаюсь вернуть вас к разговору о том, чего в Пасху и в Светлую седмицу делать нельзя.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Самое простое — вот подойти к священнику, в большинстве московских храмов
несколько священников, в большинстве больших храмов, и скажите: «Батюшка, есть
возможность у меня причаститься несколько раз. Вот что вы мне подскажете — как
мне подготовиться?» Скорее всего, священник вам даст совет — эта подготовка к
Причастию будет...
А. Ананьев
— К духовнику?
Иером. Макарий (Маркиш)
— А духовник и есть священник, который принимает вашу исповедь.
А. Ананьев
— У меня к вам большая просьба: вот сейчас люди, которые нас слушают, хотят тоже какое-то наставление получить от вас. Я вот сейчас смотрю на вас и понимаю, что я вам тихонько завидую, я объясню, почему. Со всей нашей суетой, со всеми нашими делами очень хочется прочувствовать и быть ближе к Господу. И тут понимаешь, что вот уж, наверное, кому хорошо, так это отцу Макарию.
Иером. Макарий (Маркиш)
— А вот тут я поправлю, потому что Бог-то один — людей очень много, а Бог один.
Строить такую конструкцию, что если человек надел на себя подрясник и крест, то
он, значит, тем самым куда-то забрался — это ошибка, так не нужно рассуждать,
это не верно. Каждому человеку Господь открывает дорогу к Себе Своим, быть
может, путём. Аналогия такая может быть географическая: вот гора высокая, и
люди стоят по периферии, по периметру этой горы. И у каждого там какая-то
тропиночка есть. Направление одно и то же, не надо думать, что они куда-то в
разные стороны лезут — это на одной и той же вершине. Но у каждого будет свой
жизненный путь. И совет, вот эта рекомендация, если можно так выразиться — вы
идите своим путём. Не смотрите по сторонам налево, направо у кого там чего — на
чужом дворе трава всегда будет зеленее расти и розы красивее, и всё остальное,
— а вы вот свой путь держите: семейный, трудовой, молитвенный, служебный, какой
угодно.
А. Ананьев
— Я помню свои размышления, думаю: «Вот бросить всё хотя бы на неделю и уехать в Оптину пустынь или в Троице-Сергиеву лавру. И вот там-то уж точно меня ничего не будет отвлекать».
Иером. Макарий (Маркиш)
— О, Боже мой! Можно коротенькую притчу, да? Она у меня в книжке есть.
А. Ананьев
— Конечно.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Монах один жил в монастыре — очень благочестивый, самый благочестивый во всём
монастыре. И они там ему не давали покоя, монахи-соседи с ним неправильно
обходились, не понимали его. Он сказал: «Всё, я ухожу», — и ушёл из монастыря.
Нашёл прекрасное место в одиночестве, там всё есть, избушку можно поставить,
всё великолепно — так обрадовался. Пошёл, кувшинчик взял набрать воды к речке.
Набрал, поднялся, и вода случайно разлилась. Он огорчился, снова пошёл, набрал,
опять поставил, поставил косо, она опять взяла и разлилась. Он уже так сильно
напрягся, конечно, думает, что же за безобразие какое, может быть, знак какой.
Пошёл, снова набрал и куда-то его понёс, споткнулся и вся вода разлилась. Он
как ногой даст по кувшину — кувшин вдребезги разбился. Он постоял над кувшином,
подумал и пошёл обратно в монастырь к своим этим самым несовершенным собратьям.
Вот вам, пожалуйста, всё тут как в капле воды отражается.
А. Ананьев
— Какая красота. Надо будет обязательно запомнить. Последний вопрос на сегодня — время, к сожалению, подходит к концу. Сегодня понедельник, и я знаю, что, ввиду работы или каких-то обстоятельств, среди наших слушателей есть те, кто не смог посетить пасхальную службу. Ведь Светлая седмица — это возможность прожить ещё раз эту службу.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Вот о чём мы с вами говорили: каждое утро и каждый вечер... может быть, не во
всех храмах, но, как правило, в большом числе храмов, если не сказать, что в
большинстве, каждый вечер и каждое утро совершается чин пасхального
богослужения — милости просим.
А. Ананьев
— Такой — сокращённый, я так понимаю.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Он немножко другой, там крестный ход совершается потом — после Литургии
пасхальной. Пасхальной полунощницы там нет. А так очень близкая она: и Утреня,
ну, Вечерня особым чином. Соответственно, и Литургия, а Литургия всегда одна и
та же.
А. Ананьев
— Дорогие друзья, я был бы очень счастлив, если бы мне удалось сегодня с помощью моего дорогого гостя поделиться с вами частичкой радости, света и, самое главное, вот этим ощущением абсолютной, настоящей светлой свободы, которую в моих глазах буквально олицетворяет сегодня иеромонах Макарий (Маркиш), наш дорогой гость, руководитель епархиального Отдела по взаимодействию Церкви с обществом и СМИ Иваново-Вознесенской епархии. Отец Макарий смотрит на меня так хмуро как-то. Ему не нравятся длинные эти регалии все.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Да ладно, не в этом дело. На добром слове спасибо.
А. Ананьев
— Спасибо вам огромное! Христос Воскресе!
Иером. Макарий (Маркиш)
— Воистину Воскресе, друзья. Продолжайте ваш добрый христианский путь. Спаси,
Господи.
А. Ананьев
— Я — Александр Ананьев. С праздником вас, до новых встреч.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Спасибо.
Все выпуски программы Светлый вечер