Когда наступает Великий Четверток – надо забыть про всё, оставить житейские попечения и найти возможность прийти в храм. Сегодня все мы – на Тайной Вечери. Христос умывает ноги Своим ученикам – а значит и каждому из нас. Мы сидим вместе с Ним за пасхальной трапезой, и Он преподаёт нам Свои Пречистые Тело и Кровь в Таинстве Благодарения – Таинстве Евхаристии. Мы слышим Его проникновенные слова о Новом Завете, который нынче заключает Бог с человечеством, где главное условие – научиться любить друг друга, увидеть в людях не ворох проблем, но возлюбленных сыновей и дочерей Божиих. Мы провожаем Христа на Масличную гору, стоим у камня Его моления о чаше, смотрим, как тишину Палестинской ночи разрезает вязкий шум крадущегося предателя вместе с солдатами, чтобы арестовать Иисуса. Суд, бичевание, бессилие и страх Пилата перед беснующейся толпой, крестный путь, распятие. Всё это мы проживаем вместе с евангелистами, вслушиваясь, вчувствываясь в строки двенадцати страстных Евангелий. Но – какой бы долгой ни была служба Страстей Господних – она заканчивается, и по старой традиции мы берем огонёк от свечей, с которым стояли на чтении Евангелий, и несём его домой, чтобы зажечь лампады у святых образов. Кому-то этот обычай не очень нравится, в нём видится нечто едва ли не языческое – а мне кажется, что если спокойно относиться к этому обряду – ничего дурного в нем нет. Конечно, любое доброе дело можно извратить: если пытаться приписывать этому «четвертковому огню» особые магические свойства, силу отгонять демонов и привлекать светлых духов – но какая же всё это ерунда по сравнению с тем, что сегодня происходило в наших храмах! Наш Бог висит беспомощный на Кресте – ибо Он Сам захотел именно так умереть, чтобы вырвать нас из плена греха и смерти – о какой магической силе огня может идти речь?!
Но как прекрасно видеть, когда из храмов, прорезая ночную темень, растекаются ручейками эти маленькие огоньки – словно светлячки: они на время исчезают в маршрутках и автобусах, чтобы снова выпорхнуть уже там, где мир так и продолжает свой беспокойный бег, не знающий, что сегодня Бог умирает на Кресте ради каждого из них. Едешь в маршрутке – и так интересно наблюдать за реакцией окружающих! Вот молодой человек, похоже, вполне успешный – безразлично и подчеркнуто-отчуждённо отворачивается в окошко. А вот мальчик, лет пяти – смотрит во все глаза и шёпотом спрашивает накрашенную мамашу: «Мам, а чего это дядя с огоньком едет?» Она не знает, что ответить – и нервно дёргает его за руку, словно он сделал что-то очень неприличное. Напротив сидит юноша – и улыбается во весь белозубый рот. То ли за дурачка меня принимает, то ли сам – верующий. Но глаза – не злобные, светлые, без ехидства. А может, просто что-то нашло или коснулось. Остальные не выражают никаких особых чувств – но и не возмущаются, что вопреки всем требованиям пожарной безопасности в общественном транспорте едет открытый огонёк. Смотришь в окно – а там в каждом автобусе нет-нет, да и мелькнёт светлячок четверткового огонька. Едет в сотый или тысячный раз автобус по маршруту туда-сюда – а атмосфера в нём какая-то другая, особенная. И это передаётся окружающим, вне зависимости от их конфессиональной принадлежности и вообще знакомства с православным календарём. Одним словом, Пасха грядёт – и этот маленький огонёчек, словно внезапно вынырнувший из мрака ночи маяк – зовёт к себе.
Хорошо бы этот огонёк, загоревшийся у подножия Крест Господня, – огонёк любви к Такому Богу – суметь пронести незатухающим до следующего Поста, до новой встречи в храме с Распятым – и Воскресшим – Господом!
Пасхальное утро в натюрморте Станислава Жуковского
«Пасхальный натюрморт» — воспоминание художника о светлом Христовом Воскресении 1915 года, которое Жуковские встречали на даче под Тверью. На рассвете семья живописца вернулась домой после пасхального богослужения и спешит сесть за праздничный стол.
— О, Маргарита Константиновна, у вас новая картина на стене! Замечательная репродукция работы Станислава Жуковского «Пасхальный натюрморт»! Я видел это полотно в Третьяковской галерее и должен сказать, что здесь прекрасно переданы краски подлинника, оригинальное цветовое решение. Смотрите, в полумраке гостиной, обставленной мебелью красного дерева, сочным пятном — круглый стол, накрытый белоснежной скатертью и ярко сервированный.
— И тёмное пространство комнаты — словно рама, которая подчеркивает радостную светлую палитру праздничного стола. Здесь и нежная зелень и голубизна гиацинтов, и золото апельсинов, и разноцветье крашеных яиц.
— Меня только знаете, что удивляет, Маргарита Константиновна? Почему скатерть лежит так небрежно? Даже часть столешницы осталась открытой. Как будто готовили трапезу спешно, впопыхах.
— Нет, Андрей Борисович, готовили тщательно, а спешно накрывали на стол. Мы видим на картине раннее пасхальное утро. Полотно написано в 1915 году, Жуковские тогда встречали светлое Христово Воскресение на даче, в усадьбе Островки, в поселке Молдино под Тверью. Художник запечатлел воспоминание: семья только что пришла с пасхального богослужения. Всю ночь родные молились в маленькой деревянной церквушке Успения Пресвятой Богородицы. С рассветом усталые и счастливые они вернулись домой и спешат подкрепиться праздничными яствами
— Какое знакомое светлое чувство! Ты не спал всю ночь, и хотя усталость одолевает и ноги уже не держат, но в ушах все ещё звенит ликующее «Христос Воскресе!», и душа поет. В этот момент, действительно, не обращаешь внимания на такие мелочи, как сбившаяся на столе скатерть. А пасхальная еда кажется продолжением радости, её материальным воплощением.
— Потому блюда пасхального стола и готовятся заранее, с особым вниманием и настроем. И почти каждое из них связано с памятью о главном событии в истории человечества — победе Христа над смертью.
— Так, предание о Марии Магдалине объясняет традицию красить яйца на Пасху. Святая дошла с проповедью до Рима, где возвестила императору Тиберию: «Христос Воскресе!». А правитель ответил: «Этого не может быть, как вот это куриное яйцо, лежащее на столе, не может стать красным». И в этот миг случилось чудо — яйцо окрасилось в алый цвет.
— Другие блюда пасхального стола тоже имеют свою историю Кулич, например, называют домашним артосом. Это, как вы помните, такая большая просфора, которую освящают один раз в году, на Пасху.
— Конечно, помню. Интересно, что традиция освящения артоса тянется с евангельских времен. Апостолы, когда собирались на трапезу, место во главе стола оставляли Христу и полагали там хлеб. И артос символизирует незримое присутствие Спасителя в нашей жизни. А освящённый кулич — это, как вы верно заметили, подобие праздничной просфоры на домашнем столе.
— А вот на картине ещё одно праздничное блюдо — творожная пасха. Яство недаром носит название праздника — его вкус должен напоминать о радости Царствия Небесного, открытого для человека после Воскресения Христова.
— О Рае напоминает и обилие цветов на столе. Гиацинты, подснежники...
— Жуковские специально выращивали их к празднику. За подснежниками Станислав Юлианович ходил в лес, как только появлялись проталины. Прошлогодняя пожухлая трава обнажалась, художник выкапывал из мёрзлой земли корни цветов и сажал их дома в ящик с землёй, чтобы они расцвели к Пасхе.
— Есть всё-таки в таких предпасхальных заботах особый смысл. Человек хлопочет о земном, но сердце его устремлено к Богу.
— Станислав Жуковский в своём «Пасхальном натюрморте» смог отразить и гастрономические подробности праздничного стола, и ликование о Воскресении Христа. Разделить радость художника может всякий, побывав в Третьяковской галерее.
5 мая. О славном Христовом Воскресении
Сегодня 5 мая. Светлая Пасха Христова.
О славном Христовом Воскресении, — священник Алексий Долгов.
5 мая. О радостной вести о Воскресении Христа
Сегодня 5 мая. Светлая Пасха Христова.
О радостной вести о Воскресении Христа, — священник Алексий Дудин.