У нас в гостях были клирик храма св. благов. кн. Александра Невского о. Александр Кузнецов и директор по рекламе и маркетингу Гисметео Алашкин Павел.
Разговор шел о современном интернете, об информации, которая в нем преобладает, и о том, как он влияет на нашу жизнь.
Ведущие: Владимир Емельянов и Алексей Пичугин
В. Емельянов
— Это программа «Светлый вечер». В студии Владимир Емельянов и Алексей Пичугин.
А. Пичугин
— Здравствуйте.
В. Емельянов
— И мы рады с Алексеем приветствовать наших сегодняшних гостей. Это Павел Александрович Алашкин, директор по рекламе и маркетингу http://gismeteo.ru. Много тоже вопросов к Вам, наверное, будет у наших слушателей тоже.
П. Алашкин
— Хорошо. Добрый вечер всем!
В. Емельянов
— И священник Александр Кузнецов, клирик храма Святого благоверного князя Александра Невского при МГИМО. Здравствуйте, уважаемый отец Александр.
А. Кузнецов
— Добрый вечер.
В. Емельянов
— У нас, знаете, такая тема сегодня возникла исключительно по календарной дате, потому что 29 октября 1969 года случилась первая передача данных между двумя компьютерами в Сети в рамках проекта ARPANET — это такой предвестник Интернета. Ну, стало быть, в октябре отмечают очередное рождение Интернета.
А. Пичугин
— Удивительно, что 1969 год. Вроде бы, в нашу жизнь Интернет вошел лет 20 назад с небольшим, а он аж с 1969 года где-то там находился в зачаточном состоянии.
В. Емельянов
— Ну, да. Поэтому давайте сегодня поговорим об Интернете. Кстати, одна из тем — может быть, следующая — как родителям научить ребенка вообще общаться с Интернетом. Понятно, что эта эпоха уже никогда не кончится, Интернет — необъятная тема. Вокруг Интернета тоже... Их тут тоже огромное количество, все, естественно, обсудить мы сегодня с Вами не сможем, но основные какие-то, мне кажется... так сказать, маркером подчеркнуть какие-то очень важные штуки касаемо Интернета, я думаю, у нас времени будет предостаточно.
А. Пичугин
— На самом деле, начнем, наверное, с того, о чем говорится... Вот сколько у нас Интернет прочно вошел в нашу жизнь, как я уже сказал, немногим больше 20 лет назад, и вот все эти годы обсуждается одна и та же тема. Все о ней любят поговорить. Все же Интернет — это большая помойка, абсолютное зло или это благо и возможности? Теперь, конечно, уже, наверное, большинство говорит о том, что благо и возможности, но, тем не менее, первая версия тоже бытует, от нее никто никуда не уходил. Вот что скажете, Павел, Вы, как Вы считаете — вот за те годы, которые прошли с середины 90-х, Ваше собственное мнение об Интернете как-то менялось? Как Вы вообще познакомились с этим явлением?
П. Алашкин
— Да, у меня есть мнение по этому вопросу. Вообще, в принципе, хорошо, что Вы начали с истории. И я, наверное, начну тоже с истории. С Интернетом я познакомился очень-очень давно — это было в 1996 году, когда Интернет только-только проник на территорию нашей страны. Появились первые сайты. Может быть, кто помнит, были такие проекты, как «Инфар»(?), и прочие интересные вещи. Было много англоязычных уже проектов. Русскоязычных сайтов было очень-очень мало. И я хочу сказать, что мое первое впечатление, когда я туда попал, — меня вся эта история крайне поразила. То есть я тогда работал в бумажной прессе и тоже как бы увидел, то есть поразился, потому что были колоссальные объемы, совершенно новые возможности какие-то, и все это было очень интересно, познавательно и произвело на меня хорошее впечатление, потому что я столкнулся с новым кладезем информации, так скажем, да? То есть с помощью Интернета уже тогда можно было получать какие-то новости, так скажем, какие-то интересные статьи можно было почитать, и так далее, и потому подобное. Конечно, на протяжении всего времени, которое прошло (это почти 20 лет), ситуация менялась. Но я вообще по этому вопросу думаю следующим образом: что все, наверное, зависит — добро это или зло — от конкретного человека, как он это дело воспринимает. То есть если человек добр, то у него преобладают добрые поступки, то он видит и в Интернете какие-то положительные вещи. Он посещает интересные и правильные ресурсы, так скажем. Если же человека интересуют какие-то злые, аморальные вещи, то, конечно, в Интернете он сможет это найти. То есть в какой-то степени Интернет — это такая большая библиотека, в которую можно прийти и взять ту информацию, которая тебя интересует. Поэтому здесь очень сложно сказать однозначно, что это такое. У каждого человека Интернет свой. Ну, вот так как-то.
В. Емельянов
— Да, интересно. Отец Александр, а Ваше знакомство с Интернетом?
А. Кузнецов
— Ну, Вы знаете, наверное, точно так же, как у нашего собеседника, было знакомство именно с точки зрения такой практической необходимости. Тогда еще, 20 лет назад, я занимался страховым бизнесом, и у нас было несколько филиалов, тогда открывались по стране. И как раз вот эти первые сети помогали именно обеспечить передачу данных. То есть как бы эти возможности были реализованы именно с той точки зрения, с которой, вероятно, они изначально и задумывались как средства доставки данных из одной точки в другую. Понятно, что потом это переросло в то явление, которое мы сегодня, сейчас знаем как Интернет. Но соглашусь с таким посылом, который сейчас был высказан, что действительно Интернет — это как любая другая техническая новинка, которая появлялась в жизни населения Земли, не плохая и не хорошая. Потому что она объективная, она как бы идет вслед за научно-техническим развитием, познанием окружающей среды, изучением возможностей передачи, так же, как первое радио, которое появилось в начале ХХ века — оно тоже вызвало такое вот... как можно было сигнал передать. Точно так же и здесь. Самое главное — наше отношение: как мы используем этот ресурс в своей жизни.
В. Емельянов
— Ну, понятно. Ну, вот действительно: мы живем в эпоху Интернета. Опять же, повторюсь, что другой эпохи не будет, если чего-нибудь нового на нашем веку не придумают, потому что все же при нас появлялось-то здесь, в стране, да? И... Я мысль потерял.
А. Пичугин
— Просто я думаю, что это разовьется в какие-то такие уже в ближайшие 10 лет формы, о которых мы пока говорить и представить не можем. Можно говорить только о том, что здесь и сейчас.
В. Емельянов
— Я хотел спросить, как современным родителям детей, которые — уже, считайте, первая четверть XXI века — не очень много времени, и закончится — в эту эпоху растут, им же надо какие-то, может быть... Я не знаю, какая-то, может быть, техника безопасности нахождения в Сети должна быть? Ну, так, я условно говорю. Вот как родителям детей с Интернетом знакомить?
А. Кузнецов
— Ну, Вы знаете, на самом деле Интернет ничем не отличается с точки зрения как источник информации от любого другого источника информации (это газеты, журналы, любые другие — радио, телевидение). Любой источник представляет собой, с одной стороны, определенную опасность, так же, как Интернет, а с другой стороны, является источником получения определенного рода знаний. И здесь, мне кажется, рассматривать Интернет отдельно от общего нравственного состояния человека неправильно. То есть он не является каким-то отдельным инструментом, от которого нужно стремиться как-то выделить, изолировать, обезопасить ребенка. На самом деле все это происходит в процессе воспитания в семье. Если в семье человеку прививаются с детства понятия нравственности, добра, любви, милосердия, то есть всех тех нравственных, можно сказать, христианских ценностей, то тогда у человека формируется свое отношение. И то зло, о котором Вы говорите, к этому человеку просто не пристает, потому что человек понимает, что его в его жизни это не интересует.
А. Пичугин
— Но если раньше все говорили, что «вот, наши дети, Интернет — он полностью открыт и доступен, любые ресурсы, любые сайты — только нажми на кнопку — перейдешь на них, это очень опасно для детей, да и в принципе опасно», то сейчас диалог в основном переключается на соцсети, потому что... Да вот у нас тоже здесь, в этой студии сидело огромное количество спикеров, которые рассуждали на тему того, что дети не должны полностью погружаться в соцсети. Главная опасность для наших детей — это полное погружение в виртуальную реальность. Причем, неоднократно — я специально не называю фамилии этих людей — эти люди сидели с планшетами, смартфонами, и, рассказывая об этом, они постоянно отправляли какие-то сообщения, сидели в Фейсбуке (деятельность организации запрещена в Российской Федерации), писали комментарии. То есть, с одной стороны, проблема есть, с другой стороны, наверное, мы все уже ушли в эту виртуальную реальность?
П. Алашкин
— Ну, давайте я скажу. А можно, я добавлю немножко про будущее? Вот мы начали размышлять на эту тему...
А. Пичугин
— Да, конечно!
П. Алашкин
— Потому что совсем недавно было проведено исследование, и были построены прогнозы, что там будет дальше. И, собственно говоря, за Интернетом будет «Интернет-2.0», так это назовем. То есть это, по сути, та же самая сеть, только в ней будут другие протоколы передачи данных, и, конечно, изменятся устройства, с помощью которых мы туда попадаем. То есть если сейчас это в основном какие-то большие компьютеры и мобильные устройства, то в будущем это будут, в основном, мобильные устройства и производные от них. То есть, собственно говоря, эволюция идет в сторону мобилизации Интернета.
В. Емельянов
— То есть то, что сейчас Интернет в часах присутствует — это еще пока не 2.0?
П. Алашкин
— Это, скорее, «полтора», так скажем. То есть, собственно говоря, все это, в конечном итоге, наверное, закончится какими-то фантастическими историями, когда прямо в голову человека будут вживлены какие-то устройства и так далее, и тому подобное.
В. Емельянов
— Не очень хотелось бы, честно говоря.
П. Алашкин
— А касаемо контроля здесь, я думаю, следующее. Ведь разные возрасты есть, и есть такая поговорка, что запретный плод сладок. И еще вдобавок тут надо иметь в виду, что Интернет — это очень открытое пространство, и нажав случайно, не по злой воле, на какой-то линк, можно попасть на ресурс, который, в общем-то, как-то совершенно не предназначен для детей. Или история... не история... Можно зайти на видеосервис YouTube, набрать там что-нибудь совершенно безобидное и получить совершенно ужасное видео с насилием и тому подобное. Ведь такое тоже случается.
В. Емельянов
— Надо отдать должное YouTube, блокирует быстро.
П. Алашкин
— Да. Но, тем не менее, такие вещи происходят. Поэтому, если обсуждать вопрос контроля, то, наверное, конечно, какие-то вещи необходимы, особенно для детей, которые только знакомятся с Интернетом, а это сейчас, я думаю, шесть-семь-восемь лет, когда, собственно говоря, дети садятся за компьютеры, и они как бы врастают, они видят, что родители ходят с айфонами и все такое прочее... У них комплексов по использованию этой техники. И здесь, на этом этапе, когда они только садятся за компьютер или берут в руки айфон или другой смартфон, не важно, вот здесь как раз необходимо, я думаю, делать какой-то контроль, потому что не каждую информацию детский мозг воспринимает адекватно, так скажем. Он может что-то увидеть такое, что в дальнейшем ему просто навредит. И существует достаточно большое количество технических решений на эту тему, которые блокируют сайты, которые прямо родителей могут настроить, и, соответственно, это в какой-то степени поможет процессу воспитания. Но вообще, в общем и целом, я согласен со всем, что было сказано ранее.
В. Емельянов
— Угу. А по поводу чипов, которые будут внедряться — это уже ведь... Я сам порой начинаю следить за этой темой. Потом мне становится как-то так неуютно...
А. Пичугин
— Не, уютно, уютно! Огромное количество информации просто, которое не могу переварить. Но все-таки я так понимаю, что внедрение в организм человека — это действительно недалекое будущее. Если это не какие-то медицинские показания для улучшения работы этого организма — я не знаю, там, чипы для сердца, еще для чего-то, для каких-то органов, то вот именно внедрение в сознательную составляющую человека действительно возможно. И вот как бы Вы это прокомментировали, отец Александр?
А. Кузнецов
— Ну, я могу прокомментировать, что мы, говоря обо всех этих новшествах, которые нас окружают, о научно-техническом прогрессе, забываем о том, что человек создан Создателем, Богом для того, чтобы он жил счастливо. Изначально Божественный замысел был для того, чтобы человек радовался вот тому миру, который был создан Богом, и принимал участие в его возделывании, как сказано в Библии. И на самом деле человеку для того, чтобы испытать вот это чувство радости, больше не нужно. Все сегодняшние вот эти излишества для получения все новых, новых удовольствий — чувственных удовольствий — все произрастают или берут свои корни именно в истории грехопадения. Потому что во время этого события библейского изменилась сама человеческая природа. Она изменила свое предназначение от того, как был человек создан. А человек был создан по образу и по подобию. Вот образ в человеке раскрывается через те дары, которыми человек наделен Богом. Это свобода. То есть мы с Вами на самом деле обладаем безграничной свободой. Даже Господь не может ограничить свободу, данную человеку. То есть Господь ждет, стоит возле сердца человека и терпеливо, настойчиво пытается достучаться для того, чтобы направить жизнь человека именно так, как он задумывался. Но Он не может ограничить... То есть было, наверное, просто, понимая, что все — воля Божья, сделать, построить — такие получились бы роботоподобные человеки, да? Но они бы тогда не обладали именно вот этим образом. Потому что только Господь обладает полнотой свободы. И человек обладает такой свободой. Но при этом тоже Господь наделил человека разумом. То есть для того, чтобы человек, разумно познавая этот мир, познавая замысел Божий о творении человека, самостоятельно выстраивал некие ограничения, которые бы не позволяли ему скатиться в то состояние на самом деле, в котором мы сейчас оказались. И вот это грехопадение как раз изменило природу человека. И на сегодняшний день человек самостоятельно не может уже сделать выбор между добром и злом. Для этого понадобилось сошествие Бога на землю, боговоплощение, жизненный подвиг Богочеловека Христа, распятие — для того, чтобы вновь дать возможность человеку соединиться со своим Создателем. И мне кажется, что если в этой плоскости рассматривать историю человечества и взаимоотношения с такими явлениями, как Интернет, то мы сможем понять суть происходящего. Без этого, просто обсуждая такие технические средства, совершенно новые условия передачи данных и так далее, мы забываем о человеке, о его душе и о тех последствиях, которые наносятся человеку в результате взаимодействия с этими новыми средствами.
В. Емельянов
— Священник Александр Кузнецов, клирик храма Святого благоверного князя Александра Невского при МГИМО, и Павел Алашкин, директор по рекламе и маркетингу http://gismeteo.ru, проводят с нами этот «Светлый вечер».
А. Пичугин
— Ну, я вот возвращаюсь к тому, о чем говорил минут 10 назад, — про взаимоотношения родителей и их детей уже в эпоху Интернета. Мне почему-то уже довольно давно кажется, что это такой извечный поколенческий вопрос. Вот мы гуляли во дворе, а наши дети сидят в Интернете. А тем, кто гулял во дворе, тем ставилось в претензию, что «вот мы в свое время целину поднимали, а Вы все это время на детской площадке и в подворотне проводите». И вот так, по нисходящей, можно опуститься до самых истоков, найти везде вот такую поколенческую проблему, во всем. Здесь вот, на уровне Интернета, наверное, молодые родители и их дети в возрасте лет 10-12-15 уже сошлись, потому что их объединяет Интернет, и он дает им какую-то общность интересов. Другое дело, что по привычке вот это брюзжание остается: «Ты сидишь ВКонтакте, в Фейсбуке (деятельность организации запрещена в Российской Федерации), в Инстаграме (деятельность организации запрещена в Российской Федерации), не вылезаешь оттуда», хотя сам родитель, в принципе, делает то же самое. И уже проблема нивелируется постепенно. Вот как Вы считаете, правильно это или нет? Так, вернее, это или нет?
П. Алашкин
— Ну, как сказать... Я думаю, что в какой-то степени Вы, конечно, правы, и я уверен, что такие семьи есть. Но я знаю, что есть и другие семьи, в которых дети вот в том возрасте, про который Вы сейчас сказали, не так сильно увлечены Интернетом, а предпочитают какие-то классические вещи, так скажем — книги и настольные игры, так это назовем.
В. Емельянов
— Вот и я тоже таких довольно много знаю.
П. Алашкин
— Вот. Но при этом есть и люди, которых можно назвать, там, игроманами или интернетоманами в какой-то степени (я детей имею в виду). Поэтому, в какой-то степени, та ситуация, которую Вы описали, имеет место быть. И с ней, наверное, что-то надо делать. Здесь, наверное, скорее всего, нужно обращать внимание и обращаться с родителями, в первую очередь, потому что родители — ведущие, а дети — ведомые.
В. Емельянов
— Но кто вот этим всем будет заниматься? Вот мы говорим: «Надо родителям объяснить, как им объяснить детям»... А кто этим всем будет заниматься?
П. Алашкин
— Э-э... Кто может этим заниматься? Ну, собственно говоря... Я думаю, что этим, как сказать... Задача любого родителя — воспитать правильного, адекватного ребенка.
В. Емельянов
— Я соглашусь.
П. Алашкин
— Поэтому, так скажем, родитель должен свое дите чувствовать, и если он увидит, что что-то идет не так, то у него, в его голове должна появиться мысль, что что-то идет не так и надо что-то делать. И далее уже обращаться за помощью к каким-то специалистам, начиная... Может быть, это и психологи, может быть, и Церковь. То есть разные как бы могут быть направления действия. Но здесь, я думаю, родители должны сами, что называется, как-то прореагировать и понять, что нужно с ситуацией справиться.
В. Емельянов
— Павел, понимаете, это все в идеале. А на самом деле, если смотреть на реальные вещи, то они окажутся таковы, что ребенка проще оставить в Сети или возле телевизора (но мы сейчас о телевидении не говорим, а говорим как раз о компьютере, об Интернете), и самим заниматься какими-то своими делами, которые к ребенку не имеют вообще никакого отношения.
П. Алашкин
— Да, да-да, есть такое.
В. Емельянов
— Вот он сидит — он не плачет, есть не просит — ну, и слава Богу. А мы тут пока будем разбираться. Мне кажется, что реалии-то вот как раз таковы.
П. Алашкин
— Реалии — да. Правильно Вы сказали. Но здесь знаете как... Смотря что он делает в Сети. То есть можно смотреть фильмы, например, хорошие. Можно читать книжки — там же много чего выложено. То есть если ребенок сидит, играет в развивающую игрушку, наверное, в этом ничего плохого нет. Другое дело, что если он бездумно ходит по сайтам, смотрит всякую ерунду, так скажем, то, конечно, я думаю, что если родитель это увидит, он это сразу заблокирует. Ну, то есть это понятно — что родитель все равно воспитывает, в первую очередь. Поэтому, наверное, по факту, в этом нет ничего страшного, если ребенок занят нормальным делом и потребляет нормальный и правильный контент для его возраста, так это назовем — ну, мультики смотрит, например.
В. Емельянов
— Ну, тогда, конечно, ответственность лежит только на родителях, получается.
П. Алашкин
— Я думаю, что да, ответственность — на родителях. Ну, как бы на государство глупо, наверное, это... Хотя, наверное, хорошо было бы сказать: «Государство должно играть направляющую роль». (Смеется.)
В. Емельянов
— Но просто есть такие вот тревожные звонки в виде тех высказываний, что, насмотревшись вот этих стрелялок, они перестают понимать истинную картину мира, этого реального мира, и что мир — это не вот эти стрелялки, и бродилки, и ходилки с какими-то негативными очень мощными потоками.
А. Пичугин
— Их много сейчас (нрзб.)?
В. Емельянов
— Я не знаю, честно говоря...
А. Пичугин
— Вот и я не знаю. Мне казалось, что это осталось где-то вот немного сзади.
В. Емельянов
— Я вообще могу показаться совсем несовременным человеком, потому что я лично Интернет использую как огромную энциклопедию или как библиотеку, в лучшем случае. Ну, может быть, я посмотрю новости. В принципе, он мне больше не нужен, потому что я не являюсь, так сказать, вхожим в социальные сети, которые у нас сейчас представлены. Я не знаю, по какой причине. Мне просто очень не хочется. Я как-то несколько раз там побывал, скажем так, и мое отношение к этому определилось сразу, почти мгновенно: это в моей жизни лишнее. Лишнее совсем, да. Потому что если мне хочется пообщаться с друзьями — я не знаю, может быть, это сейчас так не принято... (Смеется.) Позвоню — договорюсь о встрече, мы пойдем куда-нибудь, посидим, или в гости, что уже, кстати, совсем... Этот обычай, скажем так — ходить в гости друг к другу — стал забываться. Смотрите, мы все встречаемся на стороне.
А. Пичугин
— Да, или где-то, или вот в компьютере.
В. Емельянов
— Да, именно. И вот очень не хватает этого общения. Ну, это я так, просто к тому, что я и социальные сети — вещи несовместимые.
А. Кузнецов
— Да. Ну вот как раз Вы затронули такую тему о том, что люди пытаются минимизировать свои собственные затраты, связанные и с воспитанием детей, и с общением, и так далее. То есть они пытаются все время облегчить, убирая из своей жизни такие трудозатраты — душевные, то есть физические. То есть, таким образом, человек все дальше и дальше отдаляется от такого понятия, как служение в своей семье. То есть понятие семьи, брака в наше время приобретает такое совместное... Семейный мини-бизнес — муж зарабатывает, жена зарабатывает, мы потратили туда, построили то...
В. Емельянов
— Ведение хозяйства общего.
А. Кузнецов
— Да-да. Причем, этот ведение хозяйства все больше напоминает ту модель, которую нам навязывают со стороны таких государств-лидеров — Соединенных Штатов, Западной Европы. Как бы ведение хозяйства не для того, чтобы обеспечить всех членов общества, в данном случае, или распределив по потребности каждому, а именно вкладывая, инвестируя, вкладывая... То есть люди зарабатывают, играют на бирже, вкладывают под проценты — не для того, чтобы потом сделать добро какое-то, а именно постоянная вот эта система накопления.
В. Емельянов
— Накопления и потребления.
А. Кузнецов
— Да, накопления и потребления. И за этим забывается... И дети забываются, И сами взрослые являют собой пример — вот то, о чем мы сегодня говорили... Ведь можно сколько угодно сказать, что «ты не сиди в Интернете», но если я сказал, а сам пошел, тоже сел, как родитель, и занимаюсь чем-то и так далее, то ребенок, вырастая в этой среде, он копирует.
В. Емельянов
— Ну, а если родитель, скажем, в Интернете работает?
А. Кузнецов
— Ну, тогда это можно объяснить и показать, выполняя эту функцию воспитания — что я зарабатываю деньги, что я именно вот здесь, да? Но это опять требует какого? Отдачи, постоянной отдачи. То есть мы постоянно стремимся облегчить, как я сказал, себе вот это существование, а это как раз говорит о том, что из нашей жизни уходит понятие любви в хорошем смысле — любви как терпения, которое мы проявляем при воспитании детей. Любви как самопожертвования. Самое яркое проявление любви — это молодая мама, которая видит, недосыпает, недоедает, она ничего не получает взамен вот такого материального — она получает вот именно вот это чувство любви и стремления для того, чтобы отдать вот этому творению Божьему, появившемуся на свет, все свои силы. Вот это и есть такой пример высшей любви или пример самопожертвования, который мы видим при исполнении служебного долга и так далее. Но в обыденной жизни оно уходит. А вместе с этим уходят и те основы, на которые можно было бы заниматься воспитанием детей.
А. Пичугин
— Друзья, напомню, что сегодня в гостях у программы «Светлый вечер» на радио «Вера» Павел Алашкин, директор по рекламе и маркетингу http://gismeteo.ru, и священник Александр Кузнецов — он клирик храма Святого благоверного князя Александра Невского при МГИМО. Здесь также я, Алексей Пичугин, и Владимир Емельянов. Вернемся через минуту.
В. Емельянов
— Мы продолжаем наш «Светлый вечер», и у меня вот какой вопрос возникает — относительно того, что в Интернете есть все, начиная от прогноза погоды, там же можно найти себе жену, мужа — ну, все, все буквально сферы жизни охвачены. А вот возможны такие вещи в Интернете, например, как исповедь?
А. Кузнецов
— Нет, невозможны.
В. Емельянов
— Почему?
А. Кузнецов
— Потому что, во-первых, исповедь происходит в храме. И для того, чтобы человеку исповедаться, нужно участие священника. Священник, видя состояние человека, видя его настрой, имея возможность в ходе исповеди задать уточняющие вопросы, видя реакцию человека, все это позволяет судить об искренности тех чувств, которые проявляет на исповеди... То есть если действительно состояние покаяния — осознания своего несовершенства, осознания последствий тех поступков, грехов, которые человек совершил в своей жизни, стремление искренне изменить, то есть получить какой-то, может быть, совет для того, чтобы изменить свою жизнь... И, конечно, исповедь — это таинство.
В. Емельянов
— Вот, исповедь — это таинство. А если мы немного снизим градус? Буквально на днях у нас с замечательной коллегой Аллой Митрофановой была дискуссия на тему присутствия в Интернете таких штук, как электронная часовня, например. Знаете, сейчас некоторые приходы... и даже отдельные сайты есть, где можно подать записочку на проскомидию, например, поставить свечку. Электронная часовня — там изображение иконы, а нажимаешь на кнопочку — с твоего счета, с карточки списывается какая-то небольшая сумма, условно, 10 рублей, и зажигается свечка у иконы — вроде бы как ты поставил свечку. Вот Алла, насколько я помню, считала, что этого делать... как-то это не очень хорошо, что-то есть в этом неправильное. А мне казалось, что наоборот — если это какое-то искреннее стремление человека, то пускай все это будет в Интернете происходить, какая разница?
А. Кузнецов
— Ну, я согласен с Аллой в этом вопросе. Потому что когда человек сидит за компьютером, он не прикладывает никаких усилий. То есть, фактически, в его душе не отзываются эти переживания, чувства, которые он совершает, когда он должен понудить себя встать, пойти в храм в любую погоду, которая бы ни была. Придя в храм... В храме совершенно другая атмосфера и обстановка, которая располагает человека к молитвенному настрою, которая как раз меняет вот это состояние человека. То есть это, опять-таки, прикладывание определенных трудозатрат, если можно так сказать, — физических, моральных, что, собственно говоря, нивелируется, сидя за экраном.
В. Емельянов
— А почему? Вот я не могу понять — почему нивелируется? Ведь стремления у человека могут быть самыми благими: он очень хочет помолиться, у него есть определенный настрой. Ну, не пошел он ставить... Речь не идет о службе — речь идет просто о том, чтобы зайти в храм. Он не пошел в храм, но открыл сайт храма этого. Все равно, мне кажется, рано или поздно мы к этому придем. Ну, просто с чего-то начинается.
А. Кузнецов
— Ну, не знаю. Во всяком случае, в той практике, которая сейчас существует, я знаю, что в Церкви такое настороженное к этому отношение. Потому что католическая церковь, идя впереди, и протестанты — они, мне кажется, уже прошли этот путь, и они получили обмирщение понятия таинства. То есть люди потеряли внутреннее чувство трепета, которое они испытывали, посещая храмы. И через какое-то время у них вообще пропала необходимость даже в электронном нажатии кнопочки на эту свечку.
В. Емельянов
— Какие формы духовной жизни вообще возможны в Интернете?
А. Кузнецов
— Ну, безусловно, Интернет как бы изначально... Вот мой коллега, здесь присутствующий, говорил, что это, в первую очередь, кладезь тех знаний — библиотечный такой каталог. Потому что, действительно, сейчас можно получить информацию, за которой надо было ехать куда-то в библиотеку, искать в хранилище. Или даже, не имея возможности приобрести в нашей стране, ехать, приобретать книги за рубежом — ведь это было очень распространено в советское время, когда вынуждены были...
А. Пичугин
— Да, потому что никаких книг не было совсем.
А. Кузнецов
— Да, да. И, конечно, в этом отношении Интернет — благое дело. Самое главное — то, о чем я говорю: то есть как относиться, то есть наше отношение, использование в своей жизни тех возможностей, которые предоставляет в данном случае Интернет.
В. Емельянов
— Ну, я, кстати, вполне допускаю, что среди наших слушателей есть люди, у которых открыты только какие-то православные сайты — предположим, которые свою Интернет-жизнь организуют вокруг этого, в этом пространстве.
А. Кузнецов
— Ну, в этом тоже есть определенное как бы лукавство. Мы же все-таки должны понимать, что человек по своей природе, о которой я говорил, измененной в результате грехопадения, более склонен изначально к каким-то страстям, которые могут возникнуть. Лукавый подстерегает человека и в таких благих делах. Даже использование православных Интернет-ресурсов — они в какой-то момент могут человека завлечь, и он от реальной жизни, приходов, в которых он раньше участвовал, потихонечку перемещается в такую виртуальную. Он как бы себя начинает оправдывать, что «я читаю, я познаю, я рассуждаю», но, лишенный общения внутри Церкви, он остается один на один со своим размышлением, и здесь лукавый может подстерегать человека таким образом, что он может увлечь его, и в результате из такого благого намерения человек может даже и отпасть от Церкви.
А. Пичугин
— Коллеги, а у меня вот знаете какой вопрос вдруг возник внезапно? Мне стало интересно: а отличаются ли люди, которые живут, безусловно, в пространстве Интернета в странах, где Интернет давно занимает лидирующие позиции в жизни общества, в том числе, в России, в Западной Европе — да везде, от людей, живущих в тех странах, где Интернета нет вовсе? Скажем, Северная Корея, на Кубе почти нет Интернета. Вот отличаемся ли мы чем-то там от кубинцев, от северных корейцев? Уже теперь мы — абсолютно интернетизированные люди.
А. Кузнецов
— Ну, вот знаете, еще раз хочу вернуться о том, что природа человека — она едина везде, и на Кубе, и в Никарагуа, и еще где-то. Душа человеческая предрасположена к страстям, и она впадает в эти страсти. И это не зависит ни от национальности, ни от места проживания. Поэтому в этом отношении мы можем говорить, что человек, единый образ собирательный, подвержен тем страстям, которые широко распространены везде. И это все зависит от... Другой вопрос, что есть условия, которые могут способствовать... В данном случае, если мы говорим про Интернет, то вот эта легкость получения запретного плода, о которой мы говорили, способствует, потому что не надо прикладывать дополнительных усилий — человек может легко получить информацию. То есть это еще более накладывает такой нравственный порог, который он легко преодолевает. Он думает, что его никто не видит, он может незаметно от родителей, от еще кого-то получить эту негативную информацию. Вот эта легкость и является таким отрицательным, может быть, элементом, который можно рассматривать.
В. Емельянов
— Павел, а Вы как считаете?
П. Алашкин
— Ну, я, в принципе, согласен — то есть совсем в принципе. Единственное — ну, если говорить о том, чем мы отличаемся — только тем, что у нас есть Интернет, а у них Интернета нету, в общем-то. И, соответственно, как бы — вот о чем мы говорили ранее — у нас есть доступ к определенным знаниям быстрее, нежели у них. Потому что мы это можем получить сразу, мгновенно через экран монитора, компьютера, а им придется идти в библиотеку, чтобы доставать нужную книжку и получать ту же самую информацию. Собственно говоря, я думаю, что вот так.
А. Кузнецов
— Ну да, есть еще такое небольшое замечание о том, что дети лишаются возможности такой нормальной социализации. То есть раньше для того, чтобы найти друга, нужно было пойти через двор, прийти, позвонить, сказать: «Здравствуйте, Вася дома?» — «Нет, он ушел к Пете». «Я пошел к Пете». То есть человек — во-первых, он двигался, во-вторых, он общался. Вот то, о чем Вы говорили — с точки зрения прямого общения, личность к личности. А теперь этого общения многие дети просто лишены. То есть они общаются через SMS, они общаются через Интернет.
В. Емельянов
— Так беда в том, что и взрослые тоже.
А. Кузнецов
— Ну, согласен с Вами, согласен абсолютно. Поэтому, конечно, когда мы говорим о воспитании детей, мы должны задуматься о том, что а какой пример... Поэтому здесь вопрос немножко, может быть даже, некорректно. То есть здесь нужно вообще говорить об осознании человеком — ну, может быть, если мы говорим о негативном — того вреда, который наносит Интернет. При том, что есть, конечно, положительные стороны.
П. Алашкин
— Я, знаете, хотел добавить... Мне вот вспомнилась история, как проходят многочисленные... Ну, то есть встречи участников групп из социальных сетей периодически происходят. И как это дело происходит? Собираются люди в каком-то заведении. Общались они до этого только через Сеть. Они приходят и начинают смотреть в смартфоны. И то есть общение, фактически, вот так, голосом, условно, оно практически не идет. То есть люди как бы все равно настолько привыкли к каким-то аппаратам, и постепенно их аппараты становятся их составной частью, как-то так.
А. Пичугин
— Ну, вот у меня из личной практики, мне кажется, очень положительный пример. Я какое-то время, в том числе, оттрудился в школе, и с детьми я общался при помощи Интернета. Понятное дело, что мы сидели в классе и разговаривали постоянно, но скорость коммуникации и передачи какой-то информации возрастала в разы, потому что в этой школе все дети были, естественно...
П. Алашкин
— С электронными дневниками, да?
А. Пичугин
— Нет, не с электронными дневниками. Им всем выдавали ноутбуки на уроке. И при помощи этих ноутбуков я, скажем, постоянно им рассылал какие-то задания, они мне их возвращали. Если мне что-то нужно было найти, я вдруг выяснил, что дети в 10-11 классах гораздо лучше меня знают компьютер и Интернет, и вообще как все устроено, но это уже другой вопрос. Сложно было себе представить, когда я еще учился в школе (ну, казалось бы, не так давно это было), чтобы такая скорость образовательного процесса... чтобы образовательный процесс мог проходить настолько быстро. И даже за урок можно успеть при помощи этих устройств гораздо больше всего.
В. Емельянов
— Да, только воспринимают ли они этот возросший тогда поток уже информации для себя? У них он в голове укладывается как-то?
А. Пичугин
— А у них именно благодаря Интернету или компьютеру очень логично... Они же мыслят с помощью этих устройств, поэтому у них гораздо логичнее все выстраиваться.
П. Алашкин
— Я, кстати, хочу добавить, что очень полезная вещь называется «электронный дневник». Дети учатся... Если раньше можно было с дневником бумажным какие-то инсинуации проводить, то теперь...
В. Емельянов
— Очень интересный опыт, кстати.
(Говорят одновременно.)
П. Алашкин
— ...это просто не получится, потому что учитель сразу ставит оценку, она попадает в электронный дневник, и родитель может вечером просто посмотреть и все сразу понять. И что бы ребенок ни говорил, правда будет всегда найдена, что называется.
В. Емельянов
— Ужасно скучно. Потому что раньше... Сейчас уберите детей от приемников, пожалуйста — школьников, во всяком случае. Потому что это же была вообще прямо отдельная песня — два дневника, а кто вообще понаглее — у того три, и всякие, действительно, подтиралки. А когда уж появились ручки с ластиком, которые уничтожали просто чернила, то...
П. Алашкин
— Ну, или из той же оперы — это, к примеру, различные веб-сайты школ, где тоже очень много полезной информации.
А. Пичугин
— Согласен.
П. Алашкин
— Там и контакты директора есть, и позвонить можно, и учителя там все расписаны. То есть, в принципе, с этой точки зрения вещь такая полезная.
В. Емельянов
— Онлайн-уроки, кстати, сейчас практикуются.
А. Пичугин
— И электронный журнал, который уже на школьном дворе не сожжешь.
П. Алашкин
— Только если сервер сжечь.
В. Емельянов
— Классный журнал?
А. Пичугин
— Классный журнал, тоже электронный.
В. Емельянов
— Вы жгли?
А. Пичугин
— Мы... По-моему... Не помню... Что-то там было с журналом, но этол другая история... (Смеются.)
В. Емельянов
— Всегда приятно детские хулиганства вспомнить.
А. Пичугин
— Вот мне вспоминается еще такая история — тоже ее можно рассмотреть, я думаю, в рамках нашей сегодняшней темы. Буквально на днях произошла в одной из московских школ ужасная история, когда родители дружно отказались, не захотели, чтобы дочка их школьной учительницы присутствовала на групповой фотографии. У маленькой девочки синдром Дауна, и она должна была быть запечатлена на одной из фотографий со всем классом. И все родители дружно выступили против. И при этом я, экстраполируя эту ситуацию на ту тему, которую мы обсуждаем, понимаю, что большинство этих родителей — это молодые люди в возрасте 35-40 лет, которые пользуются постоянно Интернетом, соцсетями, видят огромное количество призывов к участию в благотворительности. Сами, наверняка, каждый из них делает репосты той или публикации о больных детях, может быть, даже и помогает. Но когда все это выходит из виртуального пространства в реальное, мы сталкиваемся вот с такими страшными случаями.
А. Кузнецов
— Ну, это как раз еще раз подчеркивает о том, что вот этот созданный виртуальный мир, в котором и взрослые, и дети находятся, очень часто или, порой, всегда отличается от реальности. И когда — вот то, о чем Вы задавали вопрос, да? Про свечку электронную и так далее... То есть человек не готов, столкнувшись в реальности с таким явлением, поделиться своим душевным теплом, милосердием, состраданием. То есть для него казалось, что это какая-то картинка. Когда он сталкивается лицом к лицу, то для него это становится вопросом выбора. И он не готов к этому выбору, потому что он не имеет как бы такой практики, то есть он не имеет живого опыта. И отчасти этот пример показывает, что этот виртуальный мир задумывался и реализуется как идеальный мир. То есть в нем все должны быть успешными, все должны быть красивые, замечательные. Вот эти постоянные селфи в разных ситуациях показывают, что «вот я успешный, я вот себя позиционирую в этих сетях для внешнего мира как вот такой идеальный член общества, скрывая, может быть, те свои недостатки воспитания или...»
В. Емельянов
— Как правило, заметим! Как правило, скрывая!
А. Кузнецов
— Как правило, скрывая, да. То есть это как раз и есть вот такая двойная игра. Изначально человек понимает, что он вот в такой двойной реальности существует. И когда он сталкивается в своей жизни, то очень часто он оказывается не готов. И в этом тоже большая, на самом деле, проблема.
П. Алашкин
— Вы знаете, я здесь хочу добавить, собственно говоря... Вот тема немножко коснулась благотворительности... Собственно говоря, ведь в Интернете — в Рунете, точнее (за большой Интернет я не буду говорить, а вот то, что в России происходит) — существует достаточно большое количество электронных сервисов, с помощью которых любой человек, посетитель Интернета, может, так скажем, проявить свою добрую волю и пожертвовать на абсолютно конкретного ребенка или на какое-то конкретное мероприятие денежку. Делать он это может с помощью SMS-сервисов или переводом на банковскую карту и тому подобное. И в крупных холдингах, таких, как «Яндекс», «Mail», вооще существуют отдельные проекты, которые посвящены благотворительности. И многие крупные проекты, в том числе Gismeteo — кстати, тоже занимаемся поддержкой большого количества фондов и стараемся как-то эту тему продвигать. Поэтому если это вообще про благотворительность, как вот люди в Интернете это делают? Это решение такое достаточно спонтанное: увидел фотографию какого-нибудь бедного ребеночка, нажал, перешел и понял, что ему прямо сейчас вот это нужно — для души помочь прямо сейчас. И, соответственно, он взял — бум! — перевел 100 рублей, 200, не важно. Соответственно, как бы... И Интернет в этой ситуации очень ему помог, прямо скажем. То есть, с одной стороны... Ну, то есть исполнить свой гражданский долг, наверное, вот как-то так.
В. Емельянов
— Посмотрим с другой стороны. Среди этих объявлений, среди массы этих объявлений о благотворительности, с просьбами о помощи и так далее, совершенно очевидно, есть какой-то процент фальшивок просто.
П. Алашкин
— Безусловно, да.
В. Емельянов
— Негодяи пользуются, значит, так сказать, в принципе, вот этой сферой, вот этой областью жизни. И понятное дело, что это мошенники. Вот как с этим быть, как распознать эту фальшивку? Хотя, наверное, вопрос бессмысленный — что значит «как ее распознать?»? Никак.
П. Алашкин
— Я могу дать прямо практический совет, потому что совсем буквально недавно я эту тему изучал — как рассмотреть фальшивки и что вообще делать. В принципе, первый путь: можно обратиться к проектам, которые... ну, как сказать — наверное, неправильно «профессионально занимаются благотворительностью»... Ну, к примеру, на Mail.ru есть проект «Добро Mail.ru». Это, по сути, список фондов с подопечными. Для того, чтобы попасть туда, благотворительный фонд проходит большое количество исследований и изучений, в том числе со стороны юридических служб этой компании. соответственно, туда попадают фонды, которым можно доверять, так сказать. То есть можно обратиться туда, прийти на «Добро Mail.ru» и там сделать пожертвование, к примеру. Если вообще про количество говорить, проводилось исследование (давно это, правда, было), и по этому исследованию порядка нескольки процентов было даже фальшивых каких-то объявлений — порядка 2%, что ли). Поэтому здесь, наверное, есть смысл действительно обращаться в какие-то проверенные сервисы, так скажем, чтобы не быть обманутым, в конечном итоге. И чтобы помощь дошла до конкретного ребенка или взрослого.
В. Емельянов
— Павел Алашкин, директор по рекламе и маркетингу Gismeteo, и священник Александр Кузнецов, клирик храма Святого благоверного князя Александра Невского при МГИМО, вместе нами проводят этот «Светлый вечер». Вопрос такой уже, конечно, набивший оскомину, относительно того, нужна ли в Интернете цензура. Но вопрос даже... Мой, например, интерес, скорее, не в этом, а в том, как это вообще возможно при таком потоке информации?
П. Алашкин
— Я думаю, что технически все можно реализовать. И, например, китайский Firewall, если Вы слышали, в общем, этому пример в какой-то степени. Если наше государство задастся такой целью, я думаю, что это будет реализовано, потому что Интернет — это математика, это единички, нолики, и я думаю, что достаточно большое количество программистов могут сделать некие фильтры, которые будут фильтровать информацию и до нашего пользователя доносить только определенные какие-то вещи.
А. Пичугин
— А это не возмутит пользователей вот этого отфильтрованного продукта?
П. Алашкин
— Ну, конечно, возмутит. Но, собственно говоря, мы же теоретизируем сейчас, да?
А. Пичугин
— Ну, конечно.
П. Алашкин
— Если пользователям про это ничего не сказать, никто ничего и не узнает.
А. Пичугин
— Ну, в том же ГИТЭА(?) работает гигантское количество анимайзеров(?), через которые можно все получить.
П. Алашкин
— Конечно, да. То есть, в принципе, можно найти, наверное, какие-то обходные пути, безусловно. Но здесь вопрос просто ресурсов и целей. То есть у кого больше ресурсов, тот сделает более мощную программу, более мощный фильтр и тем самым добьется какой-то своей... либо построит какой-то цензор-автомат, либо обойдет его.
В. Емельянов
— А Вы как считаете, отец Александр?
А. Кузнецов
— Я тоже считаю, что, в принципе, тот, кто хочет, всегда сможет найти. Потому что мы все время забываем о том, что вот это стремление к получении такого рода информации, на самом деле, это не просто мое такое желание — это все-таки определенного рода страсть, которая поселяется в душе у человека, и человек в этом состоянии уже оказывается несвободен. Он не может самостоятельно принять решение, если он не осознает своей зависимости от этого явления. И уже под воздействием этой страсти он будет стремиться всеми доступными способами ее удовлетворить. Поэтому мы все-таки не должны забывать о том, что мы имеем дело не только, с одной стороны, с техническим каким-то инструментом, а с другой стороны, с живой душой человека, которая организована и живет по тем законам духовного мира, в котором мы все с Вами находимся. Мы можем этого не осознавать, но мы подвержены влиянию и сами участвуем в этом духовном мире. Поэтому самое главное — то, что мы об этом не говорим. То есть люди получают какого угодно рода информацию — какие звезды, какие камни, какие водоросли, какие животные, какие микробы и так далее, но о самом главном, о том, о чем нужно говорить в публичной сфере — о жизни человека, о смысле жизни человека, о творении нашего мира — считается, что это какая-то вот... неприлично как бы, да?
В. Емельянов
— Сейчас не в тренде — так это называется. Не в тренде такие вещи.
А. Пичугин
— Почему? Мне кажется... Это же все есть там!
А. Кузнецов
— Ну, это есть, опять-таки... Вот если мы говорим это на различных дискуссионных площадках, то чаще всего там как раз и бушуют эти страсти. То есть там есть представители, можно сказать, православного какого-то крыла, которые пытаются доказать или навязать свою точку зрения, есть либеральные, есть атеисты, есть неоязычники и так далее. Но это никак уже благотворно не сказывается. Если человек попадает туда, он сразу оказывается в этой информационной мясорубке. А мы говорим именно о воспитании. Потому что, возвращаясь к началу нашей с Вами передачи, безусловным фундаментом, который позволит предохранить человека от негативных последствий использования этих ресурсов, лежит именно в области нравственного воспитания человека. И если общество об этом позаботится, если общество с пеленок будет воспитывать будущие поколения, то, безусловно, это даст больший эффект, нежели любые технические способы ограничения получения информации.
В. Емельянов
— Мне в конце передачи все-таки очень хочется немножко помучить нашего второго гостя — Павла Алашкина, директора по рекламе и маркетингу Gismeteo.ru...
П. Алашкин
— Про погоду? (Смеется.)
В. Емельянов
— Да. Я просто думаю, что очень многие слушатели просто не простят мне, что, имея вот прямо в метре от себя такого специалиста по прогнозу погоды, я ему не задал вот эти каверзные вопросы. Почему прогнозы-то Ваши не сбываются?
П. Алашкин
— Ну, как бы...
В. Емельянов
— Сейчас-сейчас, можно как бы еще ремарочку?
П. Алашкин
— Можно! (Смеется.)
В. Емельянов
— Несколько лет назад было огромное количество обсуждений, что наконец-то этим синоптикам купили какой-то суперкомпьютер, чуть ли не за миллиард долларов или что-то такое — наверное, прогнозы станут точнее. Ничего подобного!
П. Алашкин
— Хороший вопрос! (Смеется.) Вот мне часто на него приходится отвечать. Ну, во-первых, я не синоптик — это во-первых, все-таки. Я специалист по маркетингу и рекламе. Но я отвечу на Ваш вопрос, потому что я с ним достаточно часто сталкиваюсь. Тут штука какая? Что прогноз, в принципе... Во-первых, они точны, это начало. То есть они достаточно часто сбываются, это раз. Во-вторых, прогноз — это очень тяжелая... вернее, очень сложная математическая задача, в которой большое количество различных составляющих, как, например, температура, давление и тому подобное. Поэтому... А атмосфера Земли — это такая штука, которая находится в постоянном движении. Поэтому, в случае, если что-то происходит не так и движение, допустим, масс вдруг смещается под действием силы ветра, то и прогноз сразу должен меняться. Поэтому для того, чтобы прогноз был правильный, у нас, например, в компании сидит большой коллектив научных сотрудников, математиков, программистов, которые вот этот алгоритм постоянно совершенствуют. И, в принципе, доля точности прогнозов постоянно растет. То есть можно говорить о неточности долгосрочных прогнозов — таких, как, например, на неделю, на две недели, на месяц — это действительно так и есть. Но прогнозы, например, по Центральному федеральному округу на Gismeteo на 2-3 дня достаточно точны, и можно на них ориентироваться.
А. Пичугин
— Я где-то слышал, что нельзя — вот за что купил, не помню, где, — что нельзя предсказать прогноз погоды абсолютно точно дальше 4-5 часов.
П. Алашкин
— Не совсем так. Это было, наверное, давно. Можно предсказать достаточно точно. Я думаю, что совсем точно, наверное, нет. Но, например, вот у нас на сайте есть, да и на многих метеорологических сайтах есть такой сервис, как метеорадар. Это радар, который показывает движение масс, туч и так далее по небу, и на протяжении трех часов он дает достаточно сверхточный прогноз по осадкам, например.
А. Пичугин
— Даже открыл сейчас.
П. Алашкин
— А, ну вот можете посмотреть. Слева у нас вот есть радар для Москвы — можете его посмотреть.
А. Пичугин
— Вот я и смотрю, чего там творится над Тверской областью-то — ого-го!
П. Алашкин
— Да? То есть, собственно говоря, это погода в прямом эфире, по сути.
А. Пичугин
— Понятно.
В. Емельянов
— Да, но мне, честно говоря, сложно представить, как эти прогнозы в принципе создаются.
П. Алашкин
— Это, по сути, работа компьютера. Это в компьютер, в специальную программу вносятся данные, которые получают от метеостанции. Ну, метеобудки, наверное, помните — такая штука была, да?
В. Емельянов
— Да.
П. Алашкин
— Еще, кроме них, есть метеостанция, с которой получают данные по температуре, давлению, направлению ветра и тому подобное. Там много параметров. Я их все не знаю, потому что я не специалист. И, соответственно, эти данные вносятся в компьютер, а дальше компьютер уже вычисляет этот прогноз, который впоследствии попадает к нам на сайт.
В. Емельянов
— Да, но трудно, на самом деле, переоценить вообще вот эти прогностические службы и центры большие, потому что ведь прогноз погоды — это не только то, что мы видим по телевизору, и нам говорят, что «завтра столько-то градусов», а ведь это просто почти любая отрасль. Это и транспорт...
П. Алашкин
— Да, безусловно.
В. Емельянов
— ...и речное, морское пароходство, это и авиасообщение. Очень много всего.
П. Алашкин
— И все сельское хозяйство.
В. Емельянов
— И все сельское хозяйство! В первую очередь, наверное, конечно, сельское хозяйство.
А. Кузнецов
— Да. Но вот удивительно, что буквально сто лет назад крестьяне, возделывая землю, находясь в близком общении с природой, не имея многочисленных служб и компьютеров, достаточно точно предсказывали, когда им сеять, когда им собирать урожай. То есть это просто говорит о том, что мы настолько оторвались, опять ушли вот в этот виртуальный мир и пытаемся математической моделью предсказать живой организм, потому что природа созданная — это тоже живой организм.
В. Емельянов
— Ну, батюшка, знаете, для начала, мы ушли в город просто, начнем с этого. Поэтому уже — ну, нет-нет, да и вспомнишь народные приметы. Я не знаю, это, наверное, отдельная тема нашего разговора — ближайшего или со временем — с точки зрения Церкви, все эти народные приметы, прибаутки на эту тему и так далее. Но действительно — смотришь летом: воробьи купаются в песке. Значит, соответственно, будет дождь. Или жадно пьют из лужи — значит, будет жара. Или, если повезло, где-нибудь... Я не знаю, в пределах 70 километров от Москвы еще топят дровами, или уже везде электричество?
А. Пичугин
— Топят.
А. Кузнецов
— Топят-топят!
В. Емельянов
— Дым идет вертикально — стало быть, к морозу. Ну, и всякие такие штуки. Поэтому и в городе мы тоже продолжаем смотреть. Это, наверное, все-таки на генетическом уровне.
А. Кузнецов
— Да. Потому что человек все-таки осознает свою взаимосвязь. Потому что земля, природа созданы для того, чтобы человек ею управлял, возделывал землю. Просто человек немножко изменил свое отношение к окружающей среде на потребительское и поэтому получает те последствия, которые мы сейчас видим.
В. Емельянов
— А это еще, мне кажется, цветочки. Но не будем на этой грустной ноте, мне кажется, заканчивать. Во всяком случае, спасибо большое, что нашли время к нам сегодня прийти. Очень задушевный и милый разговор у нас получился. И получилось, что, вроде, про Интернет, а на самом деле — про жизнь.
А. Пичугин
— Павел Алашкин, директор по рекламе и маркетингу Gismeteo, священник Александр Кузнецов, клирик храма Святого благоверного князя Александра Невского при МГИМО, были с нами. Спасибо большое. Я — Алексей Пичугин. Владимир Емельянов здесь также. Продолжаю играться с радаром. Очень классно, спасибо.
В. Емельянов
— Ну, вот видишь, будет чем вечером и на ночь глядя заняться.
А. Пичугин
— Да, игрушка такая.
П. Алашкин
— Вам спасибо!
А. Кузнецов
— Спасибо! До свидания!
В. Емельянов
— Всего доброго! Будьте здоровы! До встречи!
Стать добровольцем и помочь жителям Мариуполя
Синодальный отдел по благотворительности и социальному служению Русской Православной Церкви организует поездки волонтёров-ремонтников в город Мариуполь. Там добровольцы помогают восстанавливать дома местных жителей, тех, кто не в силах справиться сам.
Тагир — один из волонтёров. Он — майор в отставке, живёт в Омске. Однажды из новостей по телевизору мужчина узнал о том, что идёт набор добровольцев для помощи нуждающимся в Мариуполе. Тагир увидел, в каких ужасных условиях живут многие люди и твёрдо решил — надо помочь. Хотя сам мужчина — мусульманин, его ничуть не смутило, что волонтёрские поездки организует Православная Церковь. Он очень хотел поддержать людей.
Тагир, как и задумал, отправился в Мариуполь. Там доброволец ремонтировал жильё бабушкам и дедушкам, людям с инвалидностью. После окончания смены приехал домой с твёрдым желанием вернуться обратно. Остановил его — инфаркт. Полгода врач не разрешал Тагиру выполнять тяжёлую работу. А мужчина с нетерпением ждал возможности приехать в Мариуполь. И вот спустя время, он вновь отправился помогать местным жителям. Сегодня мужчина находится в Омске, проходит обследование, и, если здоровье позволит — снова будет трудиться добровольцем.
Тагир — один из тех, кто не может оставаться в стороне, когда так много людей нуждаются в помощи. Если вы тоже хотите присоединиться к волонтёрам-ремонтникам, заполните анкету на сайте: Помочьвбеде.рф
Или позвоните по телефону горячей линии церковной социальной помощи «Милосердие»: 8 800 70 70 222.
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
«Разговор с подростками о христианских ценностях». Елена Бреднева
У нас в гостях была заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение» Елена Бреднева.
Мы говорили о разных возможных подходах к образованию и разговору с детьми и подростками о нравственности и христианских ценностях.
Ведущие: Кира Лаврентьева, Константин Мацан
К. Лаврентьева
— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА. Меня зовут Кира Лаврентьева, у микрофона Константин Мацан. И у нас в гостях Елена Бреднева, заместитель директора Фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». Здравствуйте, Елена.
Е. Бреднева
— Здравствуйте, Кира и Константин.
К. Лаврентьева
— Сегодня мы говорим об образовании, об образовании и воспитании, о раскрытии личности ребёнка. И для вас образовательная функция, образование является основной деятельностью в жизни, вы преподаете в Московской духовной академии, у вас есть собственный проект — образовательные поездки, и, конечно, об этом обо всём хотелось бы сегодня поговорить. Расскажите, пожалуйста, с чего начиналась эта идея начать образовывать детей путём вот таких вот интеллектуальных экскурсий?
Е. Бреднева
— Десять лет назад я училась сама в Московской духовной академии, я там закончила высшие богословские курсы, мы три с половиной года там учились, у меня есть диплом: «специалист в сфере духовного просвещения». И когда мы с педагогами стали думать, какие проекты лучше запускать, мы в таком экспериментальном режиме сделали площадку — нам благотворители построили десять летних домиков, часовню в честь старца Паисия, это всё у нас в Брянской области, и мы там попробовали летом собрать педагогов, родителей и детей, и посмотреть, что вообще детям интересно. И уже буквально в первый год мы поняли то, что дети у нас в телефонах, то, что у них идёт самообучение, потому что они сами снимают, сами выкладывают, сами придумывают, что им выкладывать, и тем самым формируют друг у друга сознание. А педагогов там не было практически ни одного, потому что, когда появились телефоны, были киностудии, но они были дорогие, и вообще по старинке все думают, что кино снимать дорого, нужно огромное оборудование, и даже в киношколу себе не каждый мог позволить записаться, записать ребёнка. И мы поняли то, что появился такой запрос, скажем так, от детей, что нужен такой кинокружок в школу, потому что раньше какие предметы в школе, они до сих пор есть: есть музыка, есть фортепиано, есть учитель подготовленный, который может преподавать, и ребёнок поёт, небольшой процент становится там прямо музыкантом, но для развития это хорошо, все понимают. Также рисование: есть предмет, краски всегда были, были карандаши, был педагог подготовленный, дети рисовали, тоже развиваются, правильно? Но кино почему не было в школе? Потому что действительно, было оборудование и всё остальное недоступно. А тут, получается, стало доступно, у нас у каждого телефон, и является синтезом вообще это направление — кино, там у нас и живопись, и музыка, там много, скажем так, даже профессий, которые мог бы выбрать себе ребёнок: это оператор, может монтировать, может рисовать художник, если это анимационный фильм. Получается, что есть такой вид интересной деятельности для ребёнка, но нет подготовленных педагогов, потому что те режиссёры, которые есть, они работают или на телевидении, или они умеют снимать, монтировать, но не могут преподавать это детям, именно вот в воспитательной части. И что мы сделали: первый год мы организовали фестиваль, и дети сами стали присылать нам всякие видео, стали работы нам присылать. Ну вот не совсем всякие, мы, конечно же, сделали положение о фестивале, и мы взяли за основу короткометражный фильм, кинопритчу, чтобы было понятно, что вот формат — это короткометражное кино и обязательно работа со смыслом. И дали им образцы — это сказки, притчи, истории, где есть уже мораль, потому что сложнее всего, наверное, это написать сценарий, а здесь мы как бы сразу из первого в десятый класс попадаем, когда даём им идею. Расскажу: мы берём часто притчи старца Паисия, например, вот о пчеле и мухе и говорим: «пролетает маленькая пчёлка над полем, ищет цветочки, встречает муху и говорит: «Я слышала, что здесь у нас есть цветы». Муха насупилась и говорит: «Я здесь ничего такого не видела, но я могу показать здесь и консервные банки, и где много мусора». И тут пролетала как раз пчёлка постарше, которая тоже там жила и говорит: «Удивительно! Я тоже столько лет здесь живу и летаю, но я могу показать, где гиацинты, где лилии, где множество цветов». «Так и люди делятся на две категории, — говорит старец Паисий, — одни во всём видят дурное, а другие во всём ищут хорошее и радость посылают». И мы начинаем обсуждать с детьми эту притчу, они говорят мораль, и мы говорим: «А давайте, мы на современный лад снимем историю?» Они говорят: «О, давайте! У нас тоже, например, в школе так бывает, вот там один мальчик, он ходит из школы в школу, ему всё плохо, куда не придёт, там драка, ещё что-то. А есть, наоборот, кто придёт и сразу с ним дружить хочется». И дети снимают такие современные истории, сами формулируя мысли и добродетели, которые получаются в ненавязчивой форме, в интересной их форме, потому что им нравится снимать, они это всё производят и транслируют на большую публику, потому что мы это выкладываем в соцсетях ещё и на портале нашем.
К. Лаврентьева
— Елена, смотрите, правильно ли я поняла: то есть дети в летние каникулы приезжают на площадку в Брянской области, началось всё с Брянской области, как бы отдыхать, и вы увидели, что они в телефонах все, что их интерес, он в зоне вот этих гаджетов находится, и вы адаптировали этот интерес, и, в общем, решили это всё дело пустить в пользу и начали снимать с ними кино как раз через вот эту их заинтересованность гаджетами?
Е. Бреднева
— Да, мы вот попробовали, организовали такой фестиваль, и они стали присылать нам эти притчи, эти истории, сказки в разных формах: и игровое кино, и анимационные фильмы, и репортажи, и мы поняли то, что они снимают, да, но хорошо бы в школе иметь такое тоже направление наряду с музыкой, с рисованием, даже с литературой, потому что сейчас больше дети смотрят даже, чем читают, поэтому надо это правильно доносить зрителю идею, и чтобы зритель смотрел это всё в коротком формате, и эту телеграмму, которую передаёт там ребёнок или взрослый, визуальная вот эта картинка, она была красивой, и мы поняли, что надо запускать всё-таки эти кинокружки. Так как педагогов нет, мы создали из этих режиссёров, нашли их по крупинке со всей России, которые именно могут работать с детьми, у которых свои там киностудии, у которых есть опыт, и которые хорошо снимают, монтируют и пишут сценарии. Мы их объединили в одну команду, прописали курсы. Значит, у нас сейчас три курса прописанных, то есть это по созданию игрового кино, анимационного — это отдельное, по созданию анимационных фильмов, 144 часа у нас идёт, мы выдаём удостоверение о повышении квалификации. И игровое кино, 72 академических часа. И разработали уже вот совсем недавно, наверное, год назад — по образовательному туризму, курс называется «Духовно-нравственное воспитание средствами историко-культурного туризма». Мы собрали такую команду режиссёров, сценаристов, педагогов и создали курс. Сейчас мы его преподаем в Московской духовной академии, и мы его утвердили ещё в нескольких институтах, даже я бы сказала, во многих, то есть это Московский педагогический государственный университет, это Российский государственный социальный университет, институты региональные тоже, развития и образования. Так как это направление было новое, таких курсов не было, мы сделали такой курс и утверждаем его успешно на базах разных университетов.
К. Лаврентьева
— А из чего он состоит? В чём его главная суть, этого курса?
Е. Бреднева
— У нас там идёт педагогическая часть, где и доктора наук, и как раз преподаватели Московского педагогического университета рассказывают, как взаимодействовать с детьми, учитывая их возрастные особенности. У нас ведут представители Синодального отдела отец Геннадий (Войтишко), Дарья Кочкина, в этом курсе они как раз тоже рассказывают свою часть, предмета тоже два ведут у нас. У нас большой блок именно по созданию видео, то есть у нас они изучают технологию съёмки, монтажа и написания сценария, потому что в основном, кто начинает вести кинокружки в школах, они уже педагоги, то есть вот как обсудить духовную часть, они в принципе знают, они всё равно ведут классные часы, они там, например, если это преподаватель или Закона Божия, или просто классный руководитель, для них это в помощь идёт, например, они хотят обсудить тему дружбы или какую-то добродетель — помощь ближнему, и они подбирают или первый вариант, как раньше было: смотришь кино и обсуждаешь — это старый формат, а так как сейчас дети сами снимают уже, мы предлагаем формат и учим этому формату, чтобы они говорили: «а давайте с вами снимем на эту тему дружбы», а чтобы снять фильм, надо написать сценарий, распределить роли, обсудить героев, поведение, и педагог грамотно, когда с ними обсуждает модель вот этих поведений, он выстраивает, ну, например, он знает, что есть хулиганистый Петя, и он хочет, чтобы он всё-таки научился не жадничать, к примеру, и он берёт сценарий и говорит: «а вот хорошо бы было ему вот так дать», и этот Петя проигрывает, и получает радость от того, что он даёт, например, он играет эту роль и получается, педагог в рамках таких съёмок, он детей подводит к правильной идее, к нашим добродетелям, которые мы изучаем, наши православные, там вера, надежда, любовь и так далее, то есть через действие, через проигрывание вот этих ролей. И вот образовательный туризм, который сейчас мы ведём, он включает следующие предметы: это экскурсионный метод освоения знаний, методика составления маршрута, разработка региональной программы историко-культурного туризма для детей, репортажная съёмка как средство усвоения экскурсионных программ, ну и технология монтажа и съёмки тоже. Почему мы начали ещё в поездках снимать — потому что это тоже оказалось одним из лучших способов, чтобы усвоил ребёнок экскурсию, потому что чаще всего там: «ну, вот стул Пушкина, стол там», он слушает, что-то запомнит, там высоту колокольни, вот я сколько раз была, не всегда вспомню даже её высоту, а когда ребёнку даётся задание снять репортаж, то есть у него своё интересное дело — снять репортаж, ему нужно составить вопросы, чтобы взять интервью, ему надо написать сценарий — это значит прочитать об этом месте, куда он едет, потом он это снимает, монтирует, и когда он показывает это на большую аудиторию, он несколько раз эту информацию пропускает через себя, и он это и запоминает, и проживает, и как личность, там же и командная работа, и он чувствует себя, действительно, творцом, то есть как взрослый, вот мы передачу ведём, рассказываем зрителю, а дети уже в юном возрасте начинают через фильмы тоже рассказывать свою историю, которую они хотят донести зрителю.
К. Лаврентьева
— В гостях у «Светлого вечера» Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение», у микрофона Константин Мацан и Кира Лаврентьева. Елена, а расскажите, пожалуйста, про вот эти поездки, я так понимаю, если они выделены в отдельный проект вашего преподавания Московской духовной академии, они выделены в отдельный курс, то это не просто паломнические поездки, которые знакомы и понятны более-менее всем, не просто какие-то туристические обзоры, а, наверное, в них есть ещё что-то очень важное, есть какая-то образовательная функция, о которой хотелось бы сейчас поговорить подробнее.
Е. Бреднева
— Да, ну вот у нас такая система: у нас курсы сами проходят в Московской духовной академии, мы выдаем удостоверение о повышении квалификации, но мы предлагаем ещё, кто хочет попрактиковаться, потому что курсы у нас онлайн, встречаемся мы в основном в конце, чтобы выдать удостоверение о повышении квалификации и проводим круглый стол тоже по этому направлению кинопедагогики и образовательного туризма. И это у нас, скажем так, параллельный проект ещё, то есть, пока мы это всё разрабатывали, у нас образовалось много площадок, куда можно выехать, это, например, Свято-Никольский Черноостровский монастырь в городе Малоярославец, вот у нас будет на осенних каникулах как раз туда поездка, я вот могу рассказать на примере этого замечательного места. Мы вообще, когда разрабатываем маршруты, мы смотрим, что в регионе исторического есть, какие достопримечательности, музеи, что связано с историей, и православные, потому что у нас наша история, естественно, связана неразрывно с православием. И приезжая вот в Малоярославец, мы посещаем Музей 1812 года, потому что это именно то место, где развернулся Наполеон со своей армией, там у нас и образовательный комплекс «Ильинские рубежи», мы там с детьми проводим спортивно-военную игру, мы взаимодействуем со спортивным клубом в городе Малоярославец, они приезжают, учат там и военному делу, то есть в игре дети ещё занимаются спортом, но, естественная составляющая, как я говорила, у нас — кино, у нас вся группа детей, она сразу делится, кто снимает, кто монтирует, кто пишет сценарий, то есть мы полностью снимаем все дни, и в конце поездки у нас кинопоказ всегда. У нас в Малоярославце будет проходить кинофестиваль «София», это тоже наш проект большой, он ежегодный, мы его проводим от фонда «Медиа просвещение» совместно со Свято-Никольским Черноостровским монастырём. Игумения Николая поддерживает этот проект, монастырь участвует, они нас принимают, расселяют, и у них есть замечательная и гостиница, и питание, кафе.
К. Лаврентьева
— К этому можно как-то присоединиться, если сейчас кто-то услышит и захочет как-то узнать подробнее?
Е. Бреднева
— Да, можно к этому присоединиться, у нас буквально сейчас записались тоже из Саратова, из Самары, туда приезжают из разных регионов педагоги, дети, родители, привозят свои фильмы, то есть если кто-то уже снимает. Если кто-то не снимает, у нас снимают обязательно там, потому что у нас там пять дней идёт программа, в первые четыре дня как раз идёт обучение съёмке, репортажной съёмки, и дети делятся на команды, то есть кто-то снимает игровое кино, кто постарше, а кто помладше, например, начальная школа, они снимают анимационные фильмы, им полепить, порисовать, они берут за основу притчу, сказку, и на этот сюжет делают раскадровку, то есть рисуют разных героев, лепят, снимают и озвучивают, это интересная такая тоже проектная игра. Кто постарше, вот они уже у нас монтируют, репортажи снимают, учатся задавать вопросы, у нас там блок по журналистике присутствует. Там ещё с нами в партнёрстве проводит Российский государственный социальный университет, у них там находится филиал его, то есть основной у нас в Москве, и как раз вот выпускницы приюта, там есть приют ещё на базе монастыря замечательный, и как раз выпускницы, кто желает, он идёт дальше учиться на журналистов у них вот такая система. И у них там есть киностудия на базе университета, они нам как раз предоставляют оборудование, кабинеты, и нам очень удобно вот так деток в рамках этой поездки делить на команды, у каждого свой кабинет, аппаратура, к нам приезжают режиссёры из разных регионов, которых мы знаем, которые замечательно работают с детьми, и мы снимаем с ними видео. Даже если без подготовки приезжает ребёнок, он к последнему дню уже на экране видит своё творчество, это немаловажно, чтобы сразу видеть результат. Награждаем всех, конечно, у нас все дети всегда с дипломами, со вкусными подарками, и получается вот такая насыщенная программа, то есть обучение, экскурсии и общение, у нас приезжают ребята, играют вечером на гитаре, у них такая добрая атмосфера, где можно поговорить как раз и о духовном, потому что во всех наших поездках всегда есть экскурсия, или в монастырь, например, обязательно будет по Свято-Никольскому Черноостровскому монастырю. Если мы выезжаем в Псков, то на базе Спасо-Елеазаровского монастыря мы проводили тоже наши программы, там есть игумения Мария, предоставляют они нам, там у них свой дом культуры, наверное, правильно назвать, который при монастыре находится, и тоже помогают нам с проживанием, питанием, и мы организовываем. Если это Псков, то, например, там музей «Ледовое побоище», то есть мы тоже берём какие-то исторические места, и даже вокруг этого мы снимаем часто фильмы, мультфильмы. Или вот, например, мы ездили летом в Мордовию, там проходило в честь Фёдора Ушакова мероприятие, день памяти его был, и как раз мы представили свой мультфильм, который сняли в Малоярославце, про Фёдора Ушакова, и там, конечно, все были в восторге, потому что туда приезжали разные военные училища, и они представляли спектакли, то есть на сцену выходили, мы говорим: «а ещё можно номинацию „кино“ сделать». Администрации, естественно, понравилось, они поддержали идею, поэтому вот мы приезжаем и снимаем. И ещё один важный момент хочу сказать, что в рамках этого курса по образовательному туризму наши участники курса, он идет полтора месяца, получают задание: в течение этого курса составить свой маршрут своего региона или деревни, города, который бы включал достопримечательности, храмы, что бы они хотели рассказать всей России. Они составляют этот маршрут, проводят экскурсию и снимают репортаж, то есть с помощью детей, берут школьников или где они работают, там воскресная школа, они снимают репортаж и нам его присылают. Мы это сейчас планируем выкладывать на нашем портале, мы ещё портал создали «Святые Online», от фонда «Медиа просвещение», там по направлению нас география России, и мы там выкладываем наши видео, и этими маршрутами могут пользоваться и из других регионов, например, школа в Курске хочет поехать и посмотреть Воронеж, а вот какой маршрут взять? Потому что, я помню, в Иерусалим мы полетели, и экскурсовод, там, если ты не знаешь православие, то понимаете, да? То есть это нужно быть уверенным в экскурсоводе или составить самому программу, если ты хочешь, чтобы дети услышали именно то, что надо. Поэтому, естественно, те площадки, локации для съёмок, которые мы выбираем, мы уже знаем экскурсоводов, как и что они скажут, для какой аудитории, потому что для детей это одно у них, один подход, для взрослых тоже, воцерковлённые, невоцерковлённые, это тоже надо всё понимать, учитывать эти особенности.
К. Мацан
— Дети иногда вообще раскрывают взрослым глаза на какие-то вещи, которые сами взрослые, может быть, никогда бы так не раскрыли бы. Вот я помню, когда в юности работал вожатым в детском лагере, мы тоже там смотрели кино, не снимали, хотя и снимали тоже, но у меня почему-то в памяти остался эпизод, когда мы смотрели кино, и решили мы, взрослые, так детям показать из любимого «Тот самый Мюнхгаузен» Марка Захарова. И я помню, что потом мы обсуждали, и один мальчик размышлял о последних кадрах фильма, когда, я напомню: Мюнхгаузена по сюжету, по идее, вот сейчас должны запихнуть в пушку и выстрелить им, чтобы он доказал, что он может на ядре полететь на Луну, мы понимаем, что, в общем-то, это всё метафора, что после такого не выживают, но вот кадр Мюнхгаузена заканчивается тем, что Мюнхгаузен по лестнице такой верёвочной лезет аккуратно вверх, ну вот якобы в эту пушку, но он лезет очень долго, и это в такую метафору превращается. И вот мне один мальчик лет 13-ти говорит: «Ну, вот как интересно, ведь он же может наверх полететь легко на ядре, но он выбирает путь усилия, потому что лезть вверх по верёвочной лестнице — это путь приложения усилий, он не выбирает лёгкий путь. Мюнхгаузен выбирает такой путь тяжёлый». Я никогда так об этом не думал, вот об этом эпизоде, хотя миллион раз его смотрел. И дети иногда неожиданно дают какой-то свой угол зрения. Наверняка у вас тоже множество историй о том, как дети, снимая, обсуждая будущий фильм или мультфильм, как-то так сумели на тему святого, добродетели посмотреть, что вас само это как-то заставило подумать: а ведь действительно, как интересно. Были такие примеры, можете привести?
Е. Бреднева
— Да, у нас много интересных разных случаев, вот вы сейчас рассказываете, да, это в принципе, мы первоначально когда с детьми общаемся, мы им даём первое знание — это по драматургии, и там как раз, если в сценарии не будет перипетий, не будет изменения героя, то это будет скучный фильм, есть же определенная такая вот, мы её называем «арка драматургическая». И всегда мы просто объясняем, на примере Колобка: вот есть у нас герой, и он бы сидел там на окошке, и, может быть, никуда не двигался, если бы что? И дети сразу понимают: если бы его не хотели съесть. Он понимает, что его хотят съесть, и вот появляется инициирующее событие, его заставляют двигаться, и всё по нарастающей, по нарастающей, он же не встречает сначала медведя и лису, ему потом бы неинтересен заяц был, поэтому он сначала он встречает зайчика, потом волка, и раскручивается. И всегда есть кульминация тоже, и мы всегда обсуждаем, конечно, с детьми — да, она может в фильме по-разному восприниматься абсолютно, кульминация, самый такой момент переживания в фильме, что будет дальше. Ну и в конце развязка — это изменение героя вот как раз. И дети, да, они по-разному подходят. Например, вот тоже одну из притч, мы за основу которую даём, расскажу вам её: один монах был в монастыре, который ни с кем ничем не делился, и его прозвали жадным. То есть, все обычно приносят там яблоки, детям раздают, деньги дают, и все раздают, а он нет. И вот когда этот монах умирает, к нему приходит там вся деревня. А монах говорит: «А что вы к нему пришли, что он такого сделал?» Они говорят: «Вы знаете, вот он нам вола купил, ещё что-то», то есть большие суммы он скапливал и помогал семьям конкретно, к нему, может быть, кто-то на исповедь ходил, и он знал, что ему нужно, и он вот покупал и дарил это. И мы говорим: в чём же мораль? И вот здесь дети тоже по-разному, кто-то говорит: «вот, осуждать нельзя, грех осуждения, и я хочу снять фильм, чтобы не осуждать». А кто-то говорит: «а я здесь вижу мораль: надо втайне свои дела делать». То есть здесь можно раскрыть какой-то момент, выбрать о чём-то смысл, и её снять уже на современный лад. Вот такие мы берём притчи, сказки и, взяв мораль, потому что нового ничего уже о добре и зле не придумаешь, мы все это знаем, с точки зрения духовной, вот есть жадность, её надо снять, чтобы её избежать, надо научиться жертвовать, и мы снимаем фильмы, как там жадный стал добрым и так далее.
К. Мацан
— Вернёмся к этому разговору после небольшой паузы. Я напомню, сегодня с нами в программе «Светлый вечер» Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». В студии Кира Лаврентьева, я Константин Мацан. Не переключайтесь.
К. Лаврентьева
— Ещё раз здравствуйте, дорогие друзья! «Светлый вечер на Радио ВЕРА продолжается, напоминаем, что у нас в гостях Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». У микрофона Константин Мацан и Кира Лаврентьева. Так, Елена, это очень интересно, такая вот мораль воспитательная. А какие ещё поездки у вас были в вашей памяти самые яркие? О каких бы вы могли рассказать?
Е. Бреднева
— Мы сейчас вот приехали, последняя поездка наша была Валаам-Санкт-Петербург. Мы познакомились с замечательным игуменом Варлаамом, это на базе Свято-Троицкой Сергиевой пустыни, и этот монастырь восстанавливал Игнатий Брянчанинов. И у нас сейчас, когда мы там побывали, мы рассказали об этой поездке, и у нас очень много желающих туда прямо просят на каждые выходные: «давайте, давайте, давайте!» Вот поэтому сейчас, наверное, мы этот маршрут возьмём, будем туда тоже возить школьников.
К. Лаврентьева
— А как присоединиться? Как можно вас найти, о вас узнать?
Е. Бреднева
— Я контакты оставлю, у нас вся информация бывает на наших ресурсах: «Святые Online», это фонд «Медиа просвещение». Оформляем мы поездки: трансфер, питание, проживание через ООО «Гридница». А по проектам через нас, через «Медиа просвещение». И, соответственно, мы туда приезжаем и будем изучать, в том числе, Игнатия Брянчанинова, его труды, может быть, что-то также читать, что он писал, и с детьми на современный лад, скажем так, обсуждать и снимать простые вот эти их мысли. Как в Оптиной пустыни, например, мы когда приезжаем, у нас в Калужскую область маршрут, вот я говорила, и Малоярославец тоже в Калужской области, но мы выезжаем ещё и в Оптину пустынь, там в Музей космонавтики. Естественно, если мы выезжаем в Калужскую область, мы стараемся снимать фильмы, чтобы изучить именно святых и героев этой земли, например, там была Пелагея Брагина, которая в годы войны раненых у себя держала, и немец, придя, увидел там 18 человек, он ей поклонился и ушёл, вот был такой случай известный, и мы о нём сняли мультфильм замечательный, дети сами вырезали, делали фигурки, делали героев. Соответственно, когда мы в Оптиной пустыни, мы с ними говорим, читаем Оптинских старцев, говорим: «давайте снимем», и дети уже вдумываются — а как лучше это выразить? Они же это всё прочувствовали. Приезжая в Троице-Сергиеву лавру, мы там тоже проводили много раз фестивали, нам там даже город давал, и дворец Гагарина, то есть мы не только с Церковью, мы и с государством взаимодействуем, и с епархиями, когда в регион приезжаем, потому что всё-таки не только в рамках Церкви, но ещё много и школьников, которых хотелось бы тоже привлечь к нашим проектам, и они приходят, они участвуют, им очень нравится. Вот даже из Алтая приезжала одна команда, они приезжают на кинофестиваль, представляют свою работу и им предлагается ещё посетить храм. И они вот посетили, и потом мне Яна, знакомая говорит: «А я проходила всегда мимо храма, никогда не заходила, а сейчас, после вашей поездки вернулась, и вот зашла в свой в своём городе». То есть люди приобщаются, скажем так, к духовному через интересный такой формат, когда такая насыщенная программа в городе, они изучают историю, православие, дети у нас все радуются. Ну, какие ещё у нас? Ну, вот Санкт-Петербург из последних, потом Калужская область, Подмосковье. Сейчас, на этих выходных мы поедем в Борисоглебский монастырь, это в Аносино, тоже там интересная своя история, и мы будем снимать репортаж, посвящённый 200-летию монастыря. Там есть такое место — Тютчево, вот семья Тютчевых была, скажем так, у первоистоков создания монастыря. Это вот на этих выходных мы поедем, приедет там режиссёр наш, Павел Морозов, мы планируем снять репортаж.
К. Мацан
— Какой возраст детей?
Е. Бреднева
— Приезжает начальная школа, вот они с сопровождающими, у нас не как форма детского лагеря, потому что мы программу предоставляем, и у нас компания, которая помогает организовать, если надо, трансфер, питание, проживание. То есть они приезжают с сопровождающими, или с родителями, или с педагогами. Если это начальная школа, то вот я говорю то, что мы смотрим, чтобы это всё было им интересно, они снимают в основном мультфильмы. Если кто постарше, работа уже посерьёзнее.
К. Мацан
— То есть если, допустим, кто-то заинтересовался из наших слушателей, чтобы поехать, то это не просто вот как частное лицо вам звонишь, заполняешь заявку, едешь, а должна быть какая-то группа организованная, там от школы или как-то вот коллектив родителей?
Е. Бреднева
— Нет, они могут и сами приехать. Вот у нас будет Малоярославец, мы им организуем приезд. И родители приезжают с детьми, у нас даже с маленькими детьми приезжают, например, двое-трое детей в семье, и чтобы старшие участвовали в смене, учились снимать, посещали экскурсии, а мама, с ребёнком просто, например, гуляет, где-то присоединяется, ребенок маленький, двух-трёхлетний, он где-то и полепить может, просто она с ним может там подойти, отойти, то есть семейные такие поездки.
К. Лаврентьева
— Но требование такое, что у ребёнка должен быть гаджет, я так понимаю, телефон?
Е. Бреднева
— Не обязательно. У нас командная работа, вот, например, сейчас Павел приедет, у нас выезд будет в Борисоглебский монастырь, там для воскресной школы, они попросили приехать, их обучить, чтобы тоже, может быть, запустить это направление у себя, чтобы снимать в воскресной школе фильмы, мультики делать, их присылать на фестивали. И мы приезжаем, чтобы в практике с режиссёром, с их детьми, их родителями снять вот такой репортаж и подарить монастырю к 200-летию.
К. Лаврентьева
— Как интересно.
Е. Бреднева
— И они там приходят и с маленькими, и постарше.
К. Лаврентьева
— А есть такое, что ребёнок приезжает, например, вообще ничего не зная о церкви, ничего не зная о храме, но присоединяется к такой поездке, и вот в течение поездки, съёмок он знакомится таким образом?
Е. Бреднева
— Конечно! Он ещё там больше всех говорит о храме. Отвечу на вопрос: у нас вот приезжает Павел, и он привозит несколько камер, и мы их делим на команды, то есть не каждому нужен телефон. А когда у нас идёт именно практическая часть, когда мы вместе, они получают задания, то есть у каждой команды обязательно должен быть оператор, мы распределяемся, и мы сопровождаем, то есть режиссёр, например, на команде там, или одну, или две команды курирует, говорит, как снять правильно планы, потому что планы есть крупные, средние, и как правильно это соединить. И они прямо в практике, им не скучно, как вот в киношколах часто бывало, ты год или два только лекции слушаешь, а потом только тебе камеру дадут, вот у нас нет, у нас, так как дети все уже и так снимают, мы говорим: давайте снимать. Но когда, например, экскурсия, они получают задания снять, если для наших соцсетей «Святые Online», мы им говорим формат, например: надо нам вертикально, до минуты. И они, вот в Петербург мы выезжали, музей Пушкина посещали, и каждый делает на свой телефон, потому что здесь уже не командная, чтобы экскурсоводу не мешать, когда они получают индивидуальные задания, то могут уже на свои телефончики поснимать. Если у кого-то нет, то мама ему даст или преподаватель, или мы, а так в основном командная работа.
К. Лаврентьева
— Это очень интересно. Но это такая история, как, знаете, если ребёнок чрезмерно увлекается гаджетами — отдайте его на курсы программистов, там нужно столько писать вот эти коды, что он очень устает от экрана, и у него нет сил в оставшееся время опять сидеть в телефоне, потому что очень устает нервная система, глаза, пальцы, и, в общем-то, хочется отдохнуть. А тут получается, что ты фильм снимаешь, и ты и так уже вот эту потребность покопаться, понажимать кнопочки, ты уже как-то реализуешь, ещё и с пользой, то есть пока ты снимаешь, ты же запоминаешь очень то, что тебе говорят, ты сам ретранслируешь, соответственно, всю услышанную информацию.
Е. Бреднева
— На 80 процентов больше запоминаешь это по статистике в педагогике, а когда ты сам об этом говоришь, тогда и усваиваешь. Ну, вот о педагогах ещё тогда хочу сказать, о детях поговорили, вот как они могут развиться, пройдя наши курсы. У нас педагоги, которые прошли курсы, они в своих регионах уже запустили тоже, кто-то кинофестиваль, кто-то киношколу. Бывает разное даже по характеру, например, они закончили, направление интересное, потому что по работе с детьми именно духовно-нравственное воспитание — это один из лучших, вот сколько мы взаимодействуем со школами, с детьми работаем, потому что, когда спрашиваешь: «кто будет снимать фильм?», все руки поднимают из детей. Ну и всё, и педагог грамотный начинает обсуждать уже темы, добродетели и прочее. И вот у нас, например, Катя из города Воронеж, закончила Московскую духовную академию и сейчас разработала свой маршрут по Воронежу, и буквально уже к ней записываются люди. Вот у нас будет первый пилотный, планируем, может быть, через неделю или через две, к ней выезд. Она составила, там и собор кафедральный, там же много, и Митрофан Воронежский, а если мы на микроавтобусе, то к Тихону Задонскому можно заехать. Ну и, естественно, для детей «Петровские корабли», шикарный интерактивный музей, то есть они будут снимать историю, опять же, и православие. И там она на месте уже договаривается, где расселить, покормить, чтобы это всё было по нормам. Вот к ней поедет первая группа такая. Катя запустила ещё по анимации курс, ее сразу и школы стали приглашать, потому что это востребованное направление не только для воскресных школ, а ещё и для школ, чтобы там запускать кинокружки. И люди даже готовы это оплачивать, то есть для педагога, который немного даже получает, для него это может быть как дополнительная работа, потому что, набрав десять человек в школе, он может раз в неделю вести этот кинокружок, и у него очень хороший может быть заработок, это плюс педагогу в помощь. И кто у нас не научился, не то чтобы не научился, вот научился он снимать и монтировать, говорит: «классное направление, я у себя сделаю региональный фестиваль». И он начинает взаимодействовать у себя уже, например, вот сейчас из Саратова ко мне приезжали, у них там новая епархия образовалась, и вот владыка их направил на повышение квалификации, на наш обучающий курс, они приезжали в Валаам, в Санкт-Петербург, и они приедут ещё в Малоярославец. Мы их ещё поддерживаем, мы им будем торжественно вручать анимационную студию, с камерой, на которой они работают, так уже мы очень многих наградили в областях, то есть кто хочет развиваться, мы как-то тоже их поддерживаем. И вот сейчас они приедут, уже привезут фильм свой, представят в Малоярославце и получат такую от нас анимационную студию, это «Сиреневая мультстудия», наши партнёры, Дмитрий Шубин тоже нам помогает награждать этих педагогов. И они хотят дальше сделать свой, может быть, фестиваль, маршрут разработать, и также мы будем выкладывать, пожалуйста, можно вот Саратов, там тоже очень красивые места. И так вот, кто выпускается, кто подключается к этому, он у себя в регионе начинает развивать эту деятельность — или фестиваль, или образовательный маршрут, или просто пойдёт в школу учителем работать, а вокруг него тоже образуются люди и вот это направление. Недавно из Алтая мне позвонила выпускница, они взяли грант сейчас, вот их поддержали, Движение первых«, первый раз грант сейчас давали, вот это наши выпускники, очень приятно, им дали миллион, и они уже покупают оборудование, это ещё поддерживается и государством, и есть грант «Православная инициатива», тоже это направление поддерживает. Поэтому это будет и педагогам, и родителям интересно, я думаю, будут развивать у себя на базе школ, воскресных школ.
К. Мацан
— Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение» сегодня с нами в программе «Светлый вечер». А были ли случаи, когда ребёнок, погрузившись в такую кинематографическую деятельность, для себя выбирал бы потом профессию кинематографиста? Всё, ребёнок решил, что он будет режиссёром, оператором. Спрашиваю, потому что, с одной стороны, это здорово, когда ребёнок чем-то загорается и начинает о чем-то мечтать, например, о профессии режиссёра. С другой стороны, мы всё знаем, насколько этот мир творческих профессий зыбок, ненадёжен, связан с искушениями и, в общем, единицы на самом деле там по-настоящему могут чего-то добиться и пройти вот так вот с счастьем этот путь. Кто-то разочаровывается, кто-то так вечно мечтает о большой карьере в киноиндустрии, например, но так ничего и не получается, не потому что человек не талантлив, просто потому что разная конъюнктура. Как вы на это смотрите? Есть ли перед вами какая-то ответственность, если угодно, за то, что человек увлечётся творческим делом и потом и жизнь свою в эту область направит?
Е. Бреднева
— Как говорится, наше дело сеять, а взращивать будет Господь. Всё-таки мы больше о смыслах, и когда мы создавали вот это кинонаправление, мы в первую и единственную очередь были педагоги и думали о педагогике, и мы взяли этот инструмент именно как средство воспитания детей. А если кто-то из них будет, у нас были такие случаи, вот в Сочи был случай, я привожу этот пример часто, когда девочка, школьница, прислала несколько фильмов, но направление их было: готы, в черном, такого направления очень много снимают дети, которые, конечно, на фестиваль не пойдут. Но среди пяти фильмов, которые она прислала, был один со смыслом, он о том, как мальчику нравилась девочка, и он всё под неё подстраивался, и прической, и всем, а она не обращала внимания. А потом он встал с собой, и она его заметила. Он стал с собой и подумал: ну, не нужен я ей и не нужен. Стал собой, и вот просто идёт, и всё. И там такая развязка, что девушка подходит к нему и знакомится на такой, на доброй ноте там. Концовка очень-очень хорошо снята была, прямо вот талант. И мы в зимнем театре награждали, помню, детишек, и она пришла вся такая, преобразилась.
К. Мацан
— Гот стал человеком.
Е. Бреднева
— Ну, чтобы не обидеть это направление... Но она изменилась, преобразилась, был вид один, стал другой — в платье, красивая девушка. И мне потом говорили, она поступила как раз на режиссёрский, по-моему, даже в Москву. Это я к чему говорю — к тому, что нужна мотивация, понимаете? Ты можешь снимать и выкладывать там абы что, чтобы себя как-то проявить, и это идёт всё во вред, часто даже в плачевные случаи, а можно, наоборот, сказать: «да, ребят, давайте, вот у нас фестиваль, мы там наградим вас, можете поехать потом отдохнуть, повысить свой уровень с режиссёрами», и мы награждаем ребят, награждаем педагогов, и они вот так вот приходят, меняются, выходят на сцену. Поэтому мы ищем площадки, взаимодействуем с органами власти, нам предоставляют площадки, чтобы детей наградить, чтобы они чувствовали, что надо снимать позитивное, доброе, мы стараемся вот в этом направлении идти.
К. Мацан
— А есть ли такая у педагогов, не знаю, проблема или не проблема, связанная, собственно, с требованиями к художественному уровню того, что снимается? Я объясню, о чём спрашиваю: с одной стороны, я понимаю, тоже имея какой-то опыт преподавания в детском лагере, допустим, мы кино снимали, музыку писали, монтировали, снимали всё-всё-всё, и есть две крайности: одна крайность, когда ты, как педагог, в общем, восхищаешься, умиляешься, даёшь зелёный свет всему, что ребёнок делает, просто потому, что он это делает, это прекрасно. Но показывать это потом далеко не всегда станешь, потому что это очень просто, это иногда плохо, но ребёнок постарался, во всяком случае. Другая крайность — это чтобы сделать прямо хорошо и педагогу было не стыдно, тогда многое нужно делать самому. Я понимаю, что очень часто в таких профессиях, как журналистика, режиссура, во взрослой жизни обучение какое — «сиди рядом, смотри, что я делаю, через полгода начнёшь делать сам» и так далее. И вот тут педагог должен искать какой-то баланс, чтобы, с одной стороны, это было всё-таки не его произведение, а ребёнка, но чтобы оно было художественно качественное. Какие здесь лайфхаки есть?
Е. Бреднева
— Это примерно точно так же, как с уроками рисования и музыки: ребёнок приходит на кружок в школу рисовать, сначала у него не будет сразу качественный рисунок, и он не должен смотреть год, как рисует учитель, вы согласны, да? Ему нужно самому рисовать, пробовать, ошибаться, учитель должен подправлять там линии. Сначала это будет школьная выставка, потом уже, может быть, какой-то районный, потом фестиваль. Абсолютно то же самое и с кино у нас. Когда мы только запустили, проводили круглые столы, и я помню, там великие режиссёры, кто-то сначала там смотрел и думал: что это тут в наше вторглись, что из кино будет?! А мы объясняем: нет, дети должны развиваться, они уже снимают, и мы должны им помочь, они будут делать ошибки, мы им говорим, как планы снимать, как сценарии писать, сначала они составляют простые сценарии, школьные. У нас очень много школьных кинофестивалей проходит. Вот мы, на примере сейчас скажу: гимназия Александра Невского, она очень большая, может быть, даже одна из самых больших, в Нижнем Новгороде, известная, мы два раза к ним приезжали, провели курсы для педагогов и родителей, и дети присутствовали, и сразу тоже в практику. Трёхдневный такой актив был, то есть преподаем, сразу раздаём камеры и снимаем. Они до сих пор, уже несколько лет прошло, они уже в международных фестивалях участвуют. А первый год был, конечно... То есть они поняли, как планами, как звук, где-то ошибка, потом звонят, какую камеру купить, какую петличку. Сейчас они мне звонят, присылают фильмы уже очень высокого уровня, если я не ошибаюсь, участвуют в международных фестивалях, им дипломы приходят, и у них ежегодно приходит владыка, тоже их награждает. Этот проект они внедрили в программу, каждый класс, с 1-го по 11-й, снимает фильмы. И они говорят: у нас такой прямо активный период лета, мы уже думаем, что мы будем снимать, уже интересно. Это командная работа, они год там снимают, думают, каждый класс, и в мае, к Пасхе, по-моему, приурочен фестиваль, они представляют эти работы. Поэтому здесь это как кинокружок, мы не на телевидении представляем эти работы, чтобы конкурировать с великими режиссёрами, нет. Оно должно быть и как киноискусство, мы должны смотреть образцы, и дай Бог, чтобы снимались хорошие фильмы, и дети их будут смотреть, да, но это как композитор, и ребёнок, когда он приходит, он же не умеет сразу петь и играть, он учится постепенно. Так и здесь, это школьный кинокружок, кто-то из них станет, может быть, какой-то процент режиссёром, сценаристом, а кто-то просто свободное время потратит с пользой. Понимаете, педагог через вот это творчество, просто с ним поговорит, может быть, на какую-то тему. У нас даже было в одном городе, когда мы снимали, пример приведу: мы разбились на команды и пошли снимать по темам, и вот у одной из команд была тема буллинга, то есть отношений в классе. И потом, на следующий день, когда представляли свои работы, педагоги и родители говорят: «если бы мы вчера не снимали этот фильм, мы не знаем, что было бы», там это очень нужно было... Они со слезами на глазах, как сейчас помню, говорят, что «вчера мы разрешили такую важную проблему», и дети стали говорить, когда писали сценарий, на такие темы, и получилось, что они разрешили очень важную проблему отношений в классе, снимая просто вот по этой теме фильм, понимаете, да?
К. Лаврентьева
— Да, это важно.
Е. Бреднева
— Поэтому кино — это очень сильное такое средство. Сейчас для детей запускаются всякие соблазны, которые идут им в пагубу, в интернете очень много этих программ, игр, которые на разрушение идут, и надо, обязательно педагогу включаться, чтобы спасти их свободное время, занять позитивным, чтобы они снимали и как можно больше вот такого доброго выкладывали, поэтому мы вот по этой части, а не для того, чтобы их сделать великими режиссёрами. Если они захотят, они пойдут, мы им скажем, что есть ВГИК, есть ещё там замечательные, там туда-туда-туда. Но мы всё-таки боремся за свободное время, чтобы дети снимали позитивное, доброе, и воспитательный момент вот этот присутствовал, поэтому мы работаем с педагогами.
К. Мацан
— Спасибо огромное за нашу сегодняшнюю беседу. Я напомню, сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер» была Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». Давайте под занавес беседы ещё раз напомним, где вас искать, вот тем, кто сейчас заинтересовался, на какой сайт заходить и что делать — «Святые Online», да?
Е. Бреднева
— Да. И вы также можете присылать нам туда и видео мы размещаем. У нас есть молодёжная редакция, это студенты МГУ, МГИМО, тоже мы с ними выезжаем, вот недавно проводили круглый стол с владыкой Московской духовной академии, в Общественной палате, то есть у нас есть на любой возраст. Приезжайте и с маленькими детьми, и с детьми постарше, и со студентами, у нас очень хорошая, добрая атмосфера, программы, поездки.
К. Лаврентьева
— Это очень интересно, спасибо большое.
К. Мацан
— Спасибо огромное. Кира Лаврентьев и я, Константин Мацан, были в студии вместе с вами. До свидания, до новых встреч на волнах Радио ВЕРА.
К. Лаврентьева
— Всего хорошего.
Е. Бреднева
— До свидания.
Все выпуски программы Светлый вечер
- «Разговор с подростками о христианских ценностях». Елена Бреднева
- «Фрески Макарьева Свято-Троицкого монастыря в Калязине». Юлия Ратомская
- «Смыслы Страстной седмицы». Прот. Павел Великанов
Все выпуски программы Светлый вечер
«Фрески Макарьева Свято-Троицкого монастыря в Калязине». Юлия Ратомская
У нас в гостях была ученый секретарь государственного музея архитектуры имени А. В. Щусева Юлия Ратомская.
Мы говорили об истории фресок некогда затопленного Макарьева Свято-Троицкого мужского монастыря в Калязине, о том, как они были сохранены и где их можно увидеть сейчас.