Поделиться
Вечерний Дрезден сиял огнями. По Набережной реки Эльбы прогуливались горожане, покупая у юрких мальчишек с лотками наперевес горячие яблочные штрудели и сливочное мороженое. Под ярко горящим фонарём юный художник рисовал портрет пожилой дамы в широкополой шляпе. Карандашные штрихи ловко ложились на бумагу.
Художник работал молча. Только иногда жестами подсказывал даме, как повернуть голову. Те, кто видел молодого человека впервые, удивлялись его неразговорчивости; те, кто уже успел с ним познакомиться, знали: его молчаливость — отнюдь не признак невоспитанности. Художник был глухонемым.
Звали его Иван Карлович Арнольд. Он приехал в Дрезден из Петербурга, обучался в Академии художеств, а по вечерам выходил на Набережную чтобы немного заработать, рисуя портреты прохожих. Деньги Ивану были очень нужны. Он мечтал когда-нибудь скопить сумму, которой хватит на то, чтобы открыть у себя на родине школу для глухонемых и самому преподавать в ней. Для этого он посещал в Дрездене специальные курсы по сурдопедагогике. Их тоже нужно было оплачивать.
Иван, конечно, понимал, что одними портретами много ему не заработать. Поэтому прилежно учился и, окончив Академию, вернулся в Петербург, где сначала работал художником в Эрмитаже, а затем поступил на должность топографа в Департамент государственных имуществ. Иван вёл скромную жизнь, довольствуясь малым, и откладывая большую часть жалованья на реализацию своей мечты.
Глухим Иван Карлович был не всегда. Родился он совершенно здоровым, но в двухлетнем возрасте, играя, упал, сильно ушиб голову и повредил слуховой нерв. В тысяча восемьсот одиннадцатом, когда ему исполнилось шесть, родители отдали его в Петербургское училище для глухонемых. В то время в России это было единственное учебное заведение подобного рода. Именно тогда Ивана Арнольда впервые посетила мысль о том, чтобы когда-нибудь самому открыть такую школу.
В тысяча восемьсот пятьдесят втором году Иван Карлович смог сделать первый шаг в осуществлении задуманного: у себя на дому он открыл частный пансион для глухонемых, взяв на воспитание пятерых учеников, которых содержал за собственный счёт. Спустя два года его ученики с успехом выдержали публичные экзаменационные испытания.
Это вызвало большой общественный резонанс. Многие влиятельные и богатые люди пожелали оказать поддержку начинанию Ивана Карловича, что было как нельзя кстати — скромные средства, которыми располагал Арнольд, подходили к концу.
Тогда же Иван Карлович принял решение перевести училище из Петербурга в Москву. Так, в тысяча восьмисот шестидесятом году при поддержке генерал-губернатора Тучкова в первопрестольной, в Долгоруковском переулке, открылось Арнольдовское училище для глухонемых.
Иван Карлович сумел привлечь к финансированию своего детища известных благотворителей — например, купца Павла Третьякова. Постепенно скромное училище превратилось в целый пансион для мальчиков и девочек, доступный, в том числе и детям из бедных семей — их принимали туда на бесплатное обучение. Тогда же учебное заведение переехало в новый благоустроенный дом на Донской улице. Воспитанники пансиона обучались общеобразовательным дисциплинам, ремёслам, посещали Богослужения в располагавшемся неподалёку Донском монастыре. Однако вскоре, удостоверившись, что училище прочно встало на ноги, Арнольд решил покинуть шумную Москву. Он уехал в тихий городок Сестрорецк под Петербургом, где располагался приют для глухонемых, и стал там простым воспитателем. В тысяча восемьсот восемьдесят первом году, незадолго до своей смерти, Высочайшим императорским указом Иван Карлович был награждён орденом Святого Станислава второй степени. А его педагогический вклад в работу с глухонемыми и по сей день считается неоценимым.
Все выпуски программы Имена милосердия
Сказ о том, как Владимир Даль словарь составлял
Поделиться
Многие знают имя Владимира Ивановича Даля как составителя «Толкового словаря живого великорусского языка», а некоторые имеют эту книгу в своей библиотеке... Я же хочу рассказать пару историй о том, как Владимир Иванович свой словарь создавал. Начну с того, что Даль по первому образованию — морской офицер, мичман. Прослужив 6 лет на корабле, он решил сменить род деятельности и... — выучился на медика. Став хирургом, Владимир Даль участвовал в русско-турецкой войне 1828-29 годов в качестве полевого врача. И если мы с помощью фантазии перенесёмся в то время и в место его службы, то увидим удивительную картину: возле госпитального шатра стоит верблюд, навьюченный мешками. А в мешках — исписанные Владимиром Далем листки. Здесь, в этих свитках — настоящее сокровище: слова, пословицы, сказки и прибаутки, собранные военным врачом в беседах с простыми служаками. Очарованный с юности красотой и меткостью русской речи, общаясь с матросами и солдатами, Владимир Даль записывал забавные сюжеты и не знакомые ему русские слова. В пору врачебной службы его записи составляли уже немалый объем. Поэтому начальство и выделило ему для перевозки верблюда. Правда, Даль чуть не потерял все свои богатства, когда верблюд внезапно попал в плен к туркам. Но обошлось — казаки отбили. Так вот получилось, что гордый корабль пустыни возил на своём горбу бесценное русское слово.
В течение жизни Даль записывал не только слова, но и сказочные сюжеты. В итоге его увлечения появилась книга сказок. Будучи в Петербурге, с экземпляром этого издания Даль направился прямиком... Ну конечно, к Пушкину! Там, у поэта дома они и познакомились. Пушкин сказки похвалил. Но более всего восхитился он далевским собранием русских слов. Особенно понравилось Пушкину слово «выползина» — сброшенная змеиная шкурка. Так Александр Сергеевич впоследствии и стал в шутку называть свой сюртук. Именно Пушкин уговорил Даля составить словарь. Благодаря этой встрече мы можем держать в руках словарь Даля, погружаться в стихию живой русской речи того времени и пополнять свой лексикон интересными словами. Например, узнать, что такое «белендрясы» и «вавакать, «мимозыря» и «жиразоль».
Приятного чтения, друзья!
Автор: Нина Резник
Все выпуски программы: Сила слова
Григорий Суров
Поделиться
В конце XIX-го — начале ХХ века врачи-офтальмологи, специалисты по глазным болезням, были в России на вес золота. Один из представителей этой редкой в то время специализации — Григорий Иванович Суров, окулист из Симбирской губернии — посвятил жизнь тому, чтобы сделать офтальмологию доступной для всех.
Уже в старших классах гимназии Григорий решил стать врачом. В 1881-м он успешно сдал вступительные экзамены на медицинский факультет Казанского университета. Первым местом работы Сурова была уездная больница в городе Спасске Казанской губернии. Там Григорий Иванович впервые обратил внимание, как широко распространены среди крестьян глазные болезни. У каждого второго пациента наблюдалась трахома — инфекционное заболевание, которое передаётся через предметы гигиены — например, полотенца, а распространителями являются мухи. Свои наблюдения и неутешительные выводы Суров записывал в дневник: «Эти болезни у нас в России распространены вследствие бедности, невежества, и малодоступной медицинской помощи». Офтальмологи, как уже говорилось, были в те годы большой редкостью. Поэтому Григорий Иванович решил специализироваться именно в этой области. За несколько лет работы в Спасской больнице он получил богатый практический опыт. Затем некоторое время Суров служил военным врачом. И опять же, занимался на этой должности преимущественно офтальмологией. В 1902-м он поступил в Петербургскую Военную Медицинскую академию — «для усовершенствования в медицинских науках по глазным болезням». Там с успехом защитил докторскую диссертацию.
А в 1906-м году Григорий Иванович вновь приехал в город Симбирск. Его назначили заведующим военного лазарета. Офтальмологического отделения в нём не было. И Суров его открыл. Сразу же к «глазному доктору» потянулся народ. «Главный контингент из страдающих болезнями глаз — крестьянство и необеспеченный рабочий люд», — отмечал Суров. С таких пациентов денег за лечение доктор не брал. Наоборот, помогал из собственного кармана — на лекарства, на изготовление очков. Вскоре Григорию Ивановичу удалось убедить местные власти выделить средства на глазной стационар в 50 коек. В 1911-м году стараниями Сурова в Симбирске открылась школа-приют для слепых детей.
А через несколько лет Россия стала Советской. Григорий Иванович не уехал за рубеж. Остался служить своей стране. В те годы о деятельном докторе нередко упоминали в прессе. Вот, например, как в 1923-м описывала его работу симбирская газета «Красный путь»: «Летом в разных районах губернии можно было увидеть фургон, в котором ехал доктор Суров. Он ездил обследовать сельское население. Оказывая помощь, он переезжал из села в село». После таких поездок и работы в госпитале, Суров принимал пациентов ещё и на дому, по вечерам. Симбирский учитель Алексей Ястребов в своих воспоминаниях писал: «Проходя по Беляевскому переулку, я вижу дом. И знаю: вечером у этого дома будет толпиться народ, потому что здесь живет замечательный врач, друг народа Григорий Иванович Суров».
Простой народ искренне любил своего доктора. Когда в 1920-м году большевики осудили Сурова и приговорили к году тюрьмы за то, что он взял на работу в госпиталь бывшего белогвардейского офицера — нищего больного старика, горожане встали на его защиту. Испугавшись волнений, власти восстановили доктора в правах. Впоследствии Григорий Иванович получил высокое государственное признание: в 1943-м году ему было присвоено звание Заслуженного врача РСФСР, а в победном 1945-м — орден Трудового Красного Знамени. Но не ради наград трудился доктор Суров. Однажды в своём дневнике он написал: «Я смотрю в мир глазами тысяч людей, которым помог избавиться от страданий».
Все выпуски программы Жизнь как служение
21 ноября. О пшенице и плевелах
Поделиться
В 13-й главе Евангелия от Матфея есть слова Христа: «Чтобы, выбирая плевелы, вы не выдергали вместе с ними пшеницы, оставьте расти вместе то и другое до жатвы».
О пшенице и плевелах, — епископ Тольяттинский и Жигулёвский Нестор.
