У нас в гостях был насельник Вознесенского мужского монастыря в городе Сызрань, благочинный храмов города Сызрань иеромонах Давид (Кургузов).
Разговор шел об отношении к деньгам в христианстве: что об этом нам известно из Священного Писания и житий святых.
Ведущий: Алексей Пичугин
Алексей Пичугин:
— Друзья, здравствуйте! Это «Светлый вечер» на светлом радио. Меня зовут Алексей Пичугин. Рад вас приветствовать. Мы с вами встречаемся незадолго до Николы Зимнего, как у нас принято говорить. Один из двух дней празднования памяти святителя Николая. Приходится на вторник в этом году. Впереди несколько дней, но мы решили поговорить об аспекте, оттолкнувшись от одного эпизода, связанного с таким преданием житийным про святителя Николая, о деньгах. И говорить мы будем о деньгах. О деньгах мы будем говорить сегодня с иеромонахом Давидом Кургузовым, благочинным города Сызрань. Здравствуйте, отец Давид.
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Здравствуйте.
Алексей Пичугин:
— О деньгах в каком смысле? Вот мы подумали, что можно нам вспомнить эту благочестивую историю, предание о том, как святитель Николай в нужный момент помог деньгами. Вообще, про святителя Николая много таких историй, как по молитвам к нему люди обретают необходимую сумму денег, кому-то не хватало, ну, действительно, очень важных каких-то, на какие-то очень важные дела необходимые суммы, и вот по молитвам к святителю Николаю эта сумма находилась. Может, напомнить, отец Давид, пару вот таких историй житийных, опять же, у святителя Николая?
Иеромонах Давид (Кургузов):
— У меня есть две любимые истории по преданию из жития святителя Николая. Во-первых, отмечу, что очень интересно монаху, значит, про деньги, как следует, обсуждать.
Алексей Пичугин:
— Ну, я и говорю.
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Да. Кому, как не нам. Есть две у меня любимые истории. Одна из них наиболее распространённая, вторая немножко в тень ее попала. Первое, это о том, как святитель Николай, еще не будучи епископом, по-моему, даже он еще и в сане не был, унаследовав крупное наследство от своих родителей, узнав о том, что один из его сограждан нуждается в большой сумме денег, банкрот, и у него было три дочери, он хотел их выдать замуж, что он не имел возможности дать им приданное. И он постепенно за каждую из дочерей подбрасывал незаметно ночью мешочек с драгоценностями, мешочек с золотом, что легло потом в основу фольклорной истории с Санта-Клаусом о том, что он ночью, значит, в мешочках подбрасывает подарки. И тем самым спас вот этих трех девиц, от того, чтобы они были в какое-то неподобающее место, чуть ли не проданы своим отцом. Эта история, естественно, так утрированно рассказывается в предании, но, тем не менее, он так большую сумму достаточно дал для того, чтобы человек своих дочерей пристроил замуж. А вторая моя любимая история, назовем ее про оптимизацию налогообложения. Опять же, по преданию, святитель Николай... был какой-то неурожайный год, сильно, и в Мирах Ликийских был некий голод, нужда, и, в общем, они очень сильно настолько нуждались, что святитель Николай решил пойти к императору и попросить налоговые каникулы, не сдавать, не платить налог государственный в течение достаточно большого срока, чуть ли не года, или, по-моему, даже больше. И он пришел к императору, выпросил эту налоговую индульгенцию, император дал эту индульгенцию, и святитель Николай отправился с ней к себе домой. А по тогдашнему законодательству, закон вступал в силу, когда его читали на площади города. И в ночи император передумал, подправил на опережение поймать святителя Николая, чтобы не был прочитан этот закон. Опять же, по преданию мы знаем, что святитель Николай, видимо, предчувствуя такое развитие событий, помолясь Богу, положил этот указ в бутылку, заткнул пробкой, помолясь, бросил в море, и на следующий день на берегу Мир Ликийских эту бутылку выловили и прочитали этот закон императора о том, что освобождаются Миры Ликийские от уплаты налога до того, как, соответственно, на опережение по Большой Римской дороге догнали судей Николая и запретили ему читать этот указ. То есть тоже такая помощь финансовая, но только целому городу.
Алексей Пичугин:
— Если мы смотрим с точки зрения науки, мы неизбежно приходим к выводу, что мы каких-то реальных фактов из жизни святителя Николая, которые могли бы быть документально подтверждены, не найдём. Об этом у нас даже целая программа была. Я наших слушателей с удовольствием к ней направляю. Она в архивах у нас есть, и я думаю, что мы её даже в ближайшее время повторим. Очень уж она удачная вышла, с Андреем Виноградовым, замечательным историком, византологом, про житие святителя Николая, в целом про личность святителя Николая, что мы знаем с точки зрения науки о нем, но, безусловно, образ человека, который жил в Мирах Ликийских в то время, о котором сохранилось мало сведений, говорит нам о том, что даже несмотря на все катастрофы, которые преследовали этот город после кончины святителя Николая, народная память, вот так сильно потревоженная катаклизмами, войнами, она пронесла образ действительно святого человека. И, конечно же, на этот образ наслаивается очень много благочестивых преданий, которые даже, знаете, вот в случае святителя Николая, наверное, не так важно: имели они место на самом деле или нет? Скорее, нет. Важно здесь то, что предание сохранило действительно образ абсолютно милосердного человека, готового в любой момент к самопожертвованию, готового в любой момент прийти на помощь. Не просто так, значит, я вот в этом уверен абсолютно, что святитель Николай был именно таким. Но мы заговорили про деньги и вспомнили вот несколько этих историй очень красивых, житийных, потому что на протяжении всей своей истории человек так или иначе был связан с какими-то материальными приобретениями. И материальная выгода, она очень важна для нас. Кто бы что ни говорил, у кого-то простое отношение к деньгам, кто-то действительно готов всё, что к нему приходит, раздавать. Я за собой такого не знаю, поэтому мне сложно понять, как это работает, но большинство людей такие, как я, им хочется приобретать. И это тоже такая сторона человеческой личности. У нас у всех разное отношение к деньгам и напрашивается вопрос, почему мы говорим об этом, связываем со святителем Николаем, с жизнью церкви, потому что внутри церкви люди такие же, как и за её пределами, и тоже очень сильно любят какие-то материальные блага, ценности, выгоды, всё равно стремятся к тому, чтобы что-то иметь. Я вот вспоминаю когда-то очень давно, когда мы хоронили одного очень близкого для меня человека, священника. Ну, 20 лет назад уже прошло, 20 лет. И как-то всё говорили, что, а куда вот это пойдёт? Куда вот это пойдёт? А вот у него было то в храме, было это. Приехал благочинный и сказал, что вы, дорогие, не забывайте, что у священника вообще ничего нет. Всё, что есть у священника, принадлежит церкви. Хороший человек тот благочинный, до сих пор жив и здравствует без сарказма, абсолютно, я говорю, он замечательный человек. Но я думаю, что сам он, наверное, где-то, зная его в глубине, немножко иначе смотрел на вещи. Но, тем не менее, вот он про это сказал. Вы согласны с тем, что церковь, отец Давид, я вот так долго, очень размыто подхожу к вопросу, вы согласны с тем, что сама суть церкви, она не предполагает какого-то материального обогащения?
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Если мы пойдём с такой стороны, мне кажется, говоря с духовной точки зрения, в чём сила греха? В том, что грех властвует над человеком. Я абсолютно уверен, что достаточно часто мы можем встретить, когда даже красота церковного благолепия становится капканом для священнослужителей и так далее. Мы для церкви стараемся, мы хотим, чтобы был красивый храм, мы хотим, чтобы были написаны хорошими местами иконы, красивые постройки какие-то, даже медная крыша. Ну, те, кто занимается реставрацией храмов или постройкой, знают на самом деле, что там нет предела совершенству. Красота храма действительно требует больших каких-то затрат. Но и в этом можно подпасть под влияние этого греха. То есть, сила греха противоположна силе добродетелей. Нельзя сказать то, что человек, например, свободен от сребролюбия настолько, что он вообще не думает о деньгах. Для того, чтобы не думать о деньгах, ему надо думать о добродетели щедрости. То есть, не бывает этого нуля. Вот я сколько замечаю в людях какую-то духовную жизнь, всегда вижу, как она идёт между двух полюсов, между грехом и добродетелью. Соответственно, грех мы можем назвать впрямую. Это сребролюбие. Оно может выражаться в маленьком, в чем-то в большом, в самих деньгах. Не даром, да, Кощей над златом чахнет. У нас много этого есть в культуре и в фольклоре, и даже в каком-то изобразительном искусстве. А внутри церкви такие же люди. Все вы правильно говорите, и они могут подпасть под это влияние. Каким образом? Тем, что я вот знаю несколько священников, которые очень внутри себя провели такую серьёзную работу, и у них фантастически получилось добиться следующего результата. Каждый священник, он в любом случае обладает какими-то материальными ресурсами, ему помогают на храм, ему дают на семью, там, да, батюшки, как правило, многодетные, служат в каком-то селе, у него находится какой-то меценат, дай Бог, чтобы находился, чтобы помогал ему жить, ремонтировать машину, чтобы тот мог в два часа ночи встать и поехать какую-то бабушку в соседнем стиле причащать и так далее и так далее. То есть это есть такая сформированная необходимость. Но я встречал священников, которые в результате внутренней духовной работы и с Божьей благодатью смогли перестать думать о том, что им какие-то материальные блага из того, что у них есть, принадлежат. Всё, что у них есть, они воспринимают как те блага материальные, наподобие первых христианских общин. То есть они как держатели вот этого общего некого общей суммы денег, да, или материальных благ, почти сказал это слово, да. Они это воспринимают...
Алексей Пичугин:
— Сказали бы, уж ладно.
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Сегодня надо как можно меньше прикасаться к этой культуре, а то страшно становится.
Алексей Пичугин:
— Сейчас очень модно, сейчас фильмы, сериалы, всё обсуждается.
Иеромонах Давид (Кургузов):
— И, соответственно, преодолев эту грань с Божьей помощью, я вижу, как действительно и помощь, ходатайство святых, и Бог, как из вот этой некой суммы денег, как из бюджета, из там дебета, кредита, сальдо и всех остальных вот этих величин, как это превращается в какую-то живую руку, которая действует. Не просто нам нужно столько, чтобы что-то отремонтировать, а появляются люди, и в итоге формируется так, что и храм стоит, и социальная помощь есть, и детская воскресная школа, и семья в тепле, и машина есть, и она работает. Как только эту черту благополучия переступил священник в духовном плане...
Алексей Пичугин:
— Друзья, напомним, что в гостях у светлого радио сегодня иеромонах Давид Кургузов, благочинный города Сызрань. Вы говорите, скорее, о такой администраторской форме. У нас же не все священники администраторы. Есть настоятели приходов, да, их можно назвать администраторами, у себя в приходе. Есть клирики, которые ничем и не занимаются, кроме богослужений, ну и каких-то еще... послушаний, как у нас в церкви.
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Да, приходских послушаний.
Алексей Пичугин:
— Ну, кто-то ходит в детские сады, кто-то ещё куда-то ходит, кто-то в тюрьмы ходит, в больницы. Но они в данном случае не выступают как администраторы, да? Я бы, скорее, здесь такой вопрос задал. Я знаю какое-то количество священников, которым не так важно, как они одеваются и что они едят. Вне храма могут есть самую простую пищу, могут сами, если они там принимают гостей где-то даже в храме, будут накладывать себе еду, наливать напитки, очень просто одеваться, когда они идут по улице, но в храме у них очень дорогие облачения. В храме они привыкли, чтобы всё вот было по такому заведённому распорядку, чтобы здесь подносили вовремя, чтобы сам ни за чем не ходил, чтобы ты вот на таком возвышении, чтобы ты приподнимался немного, да? И там, что касается облачений, могут сказать, как же так, вот батюшка-то пошил себе облачение, мы посмотрели в интернете, сколько такое стоит? Ого-го, нам на такую одежду копить и копить, ещё и не купить бы никогда. Я не зря в начале программы спросил, что вот это же всё на церковь пойдёт, ведь это же у священника ничего своего нет. Вы как считаете, у вас после того, как вы стали священником, поменялось отношение в данном случае или нет?
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Некая духовная борьба, конечно, безусловно, идёт, я периодически за собой замечаю такое сильное сребролюбие, оно есть, тем более, что народ у нас добрый, и в лице священника он действительно видит вот те послушания от Бога, которые он несёт, это помощь, это учение, это священнослужение, и хотят таким образом участвовать. У меня есть закалка некая, как раз вот с мамой мы недавно на эту тему говорили, и я подумал, а почему так получилось, что у меня нет вот такого... Несмотря на то, что мы достаточно скромно жили, как и все в перестроечное время, потом уже получилось, ну, некий достаток появился. Но почему у меня нет такого, такой жажды вот иметь какую-то кубышку сложить или иметь какие-то блага, чтобы это обязательно было хорошо? А всё просто, потому что с раннего подросткового возраста в нашей семье интересные события никогда не были связаны с деньгами. То есть мы могли поехать в ваш любимый город Владимир на перекладных электричках с бутербродами в рюкзаках, и весь день там промотаться, и прекрасно себя чувствовали, но это не требовало каких-то огромных денег. И так было всегда. То есть каждую неделю или каждые две недели происходило что-то важное, интересное, которое у меня, как у ребёнка, никогда с деньгами не ассоциировалась.
Алексей Пичугин:
— И это сохранилось у вас, и когда вы стали взрослым человеком, и когда вы работали, и когда... Тут мы отсылаем наших слушателей к программе с отцом Давидом «Путь к священству», где он рассказывал о перипетиях жизни и, в общем, достаточно ответственных постов таких прибыльных, которые вы занимали. И... потом уже, когда вы стали монахом и священником.
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Да, оно так отложилось, и, безусловно, конечно, как говорится, денег никогда не хватает, и тем более видишь, что...
Алексей Пичугин:
— Никому никогда не хватает, даже тех, кто распоряжается миллиардами.
Иеромонах Давид (Кургузов):
— В этом и есть их некая власть. Если это понять, то будет проще. Возвращаясь к теме церковного богатства, мне кажется, вот такой критерий в любом абсолютно процессе, будь это церковная община, приход, богатый храм, или это какая-то корпорация, или что-то другое, мы можем спрятать за, скажем, такую благолепную личину, что мы стараемся для церкви, для Бога, например, золотые цвета и вообще золото в нашем искусстве, это как раз наследие вот этих и древних, древнего понимания величины и византийского понимания богатства, золота, хотя вот...
Алексей Пичугин:
— Силы церкви.
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Да, да, да. Это символ силы, совершенно верно. И я себе такой критерий не то что придумал, я где-то его прочитал, себе сформулировал, что, чтобы это тобой не властвовало, это имеет ценность для всех, только если ты готов в любой момент с этим расстаться. То есть даже если это красивое священническое облачение висит в отдельном чехольчике, в отдельном шкафу, достается один раз, то если ты готов от этого отказаться, и ты не будешь никак расстраиваться от того, что вдруг оно пропало, или во время торжественной службы потеряли ключ от этого шкафа, и ты не смог его надеть на себя или себя облачить, и ты в обычном облачении пошел и послужил, и тебя это никак не задело, значит, наверное, над тобой это не властвует. А если это раздражает, значит, все-таки твое личное какое-то такое греховное участие в этом есть.
Алексей Пичугин:
— Я знаю людей, которые действительно очень сильно переживали утрату именно власти, потому что ощущение власти, оно даёт тебе не просто ощущение превосходства над другими людьми, но и ощущение возможностей. Не знаю, у всех по-разному, наверное. Но для многих людей — это ещё ощущение возможности, что ты можешь сейчас взять и что-то сделать, как тебе кажется, правильное. Понятно, что для этого ты используешь административный ресурс, понятно, что для этого ты используешь других людей, ещё что-то делать, в хорошем смысле слова, может, используешь, на благо, как тебе кажется. Но всё это сливается в какое-то единое ощущение себя, и ты уже другим себя не мыслишь. Я знаю людей, которые больно и очень... очень с большой высоты падали прямо вот на первый этаж, начинали всё сначала. И для них это было крайне тяжело. Но я знаю людей, которые честно признавались потом, спустя 5-6 лет, что, слава Богу, это я и про священников говорю, и про мирян, которые мне это рассказывали, слава Богу, что так произошло, и... Иначе всё могло кончиться гораздо хуже. Но вот сейчас, переосмысливая, ты понимаешь, что всё было ко благу, что можно начать сначала, можно почувствовать себя простым человеком, от которого уже никто не зависит, и спокойно проживать свою жизнь.
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Мне ещё кажется, что как раз деньги во многом дают ощущение власти, потому что кажется, что они отдаляют тебя от смерти. Вот это наличие каких-то благ, в том числе и золота, ведь эта помпезность одежд, она откуда у нас унаследована? Если помните, почему слово цацки, откуда пошло, было такое украшение, это, по-моему, не только славянское. Цата — это такой воротник, на котором носили все украшения, в том числе и крест в какое-то время, золотые камни, еще что-то, дабы показать свое богатство. А для чего это делали? Это делали для того, чтобы это было признаком власти, которая удаляет тебя от голода, от холода, от смерти. Человек таким образом земным способом пытается стать бессмертным. Все эти огромные пирамиды, гробницы фараонов, вот это богатство, которое туда клали, это же именно из этих соображений, что человек туда перейдет, и он там победит каких-нибудь потусторонних существ, которые будут мешать ему в вечности прославиться.
Алексей Пичугин:
— До христианства — это, наверное, не так актуально, памятуя про евангельское, что в ночь эту заберут душу твою. Совершенно верно, да. Но мы же всё-таки и живём в евангельском измерении, но при этом остаёмся людьми... такими же, как вне евангельского контекста. Поэтому я всегда думаю, когда в новостях вижу, что от тяжёлой болезни умер очередной какой-то очень известный, влиятельный, богатый человек, я думаю: ну как же так могло произойти? Ведь столько возможностей, столько российских, зарубежных клиник, где могли бы вылечить. Ну, наверное, есть возможность. А нет, это всё равно вот так происходит.
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Безусловно, я с этим так часто сталкивался. Вот расскажу такую историю, которая, может быть, нам поможет на другой виток разговора про деньги перейти. Насколько эта субстанция или средство, насколько она видоизменяющаяся. У меня был такой случай. Один мужчина рассказал, как он быстро прошел расстояние о том, чтобы понять, что деньги ничего не значат в плане суммы, запаса и так далее. Он оказался в чужом городе, у него не хватало... 500 рублей на билет до дома, у него украли мобильный телефон, он не может никому позвонить, у него есть возможность только через час сесть на поезд и уехать домой.
Алексей Пичугин:
— Но денег на поезд нет.
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Ровно 500 рублей не хватает. Он выходит на улицу, думает, пытается, может, просить, не просить, к нему подбегает какая-то женщина, говорит:
— Вы вот туда-то...
— Да..
Она суёт ему какую-то книжку, брошюрку маленькую, письмо с адресом, куда надо доставить, и 500 рублей. Говорит, пожалуйста, отвезите, очень надо. И пропадает.
Алексей Пичугин:
— Это вам рассказывали?
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Да.
Алексей Пичугин:
— Человек, с которым это произошло?
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Да. Он стоит, у него ровная сумма денег на билет. Он, опешивший, идёт в кассу, по дороге в кассу он встречает нищего, который подходит, говорит: я два дня не ел, пожалуйста, что-нибудь поесть купи мне, не денег, просто купи мне поесть. Человек — христианин, понимает, что у него в руках эти деньги, идёт в какую-то забегаловку, покупает ему на день еды, ну, рублей, скажем, на 300, грубо говоря. Опять, оказывается без денег. А до поезда уже, там, 40 минут. Идёт к кассе. Из каких-то соображений вдруг подходит к кассе. В кассе узнаёт стоимость билета. Оказывается, что освободилось место дешевле на эту сумму денег. У него хватает не только на билет, но ещё остаётся 130 рублей. 160 рублей.
Алексей Пичугин:
— На пирожок с чаем.
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Он покупает билет, разворачивается, к нему подходит мужик, говорит, мне 160 рублей на билет не хватает. Они при нём вместе берут этот билет ему, другому человеку до дома. Он мне всё это рассказывает и больше всего отмечает: «Представляешь себе? Ровно 160 рублей». До этого все эти операции он пропустил, забыл. У него после этого полностью изменилось отношение к деньгам. Абсолютно полностью. Потому что он понял, что Богу вот эту лепту еще что-то дать ничего не стоит. Нужна ли она? Потому что все были операции, и ему помогли, и он помог, и он понадеялся, и он проводил всего за час жизни, он прожил прям все банковские операции.
Алексей Пичугин:
— Мне очень часто говорят, что чем больше ты даёшь, тем больше действительно тебе возвращается, что этот закон работает. Страшно каждый раз, что он не сработает.
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Там есть красивое слово «сторицей».
Алексей Пичугин:
— Сторицей, да. Ну, я знаю людей, у которых действительно этот закон в 100% случаев срабатывает. Друзья, мы вернёмся буквально через минуту. Я напомню, что в гостях у светлого радио сегодня иеромонах Давид Кургузов, благочинный города Сызрань. Я Алексей Пичугин. Никуда не уходите.
Алексей Пичугин:
— Возвращаемся в студию светлого радио. Сегодня у нас в гостях иеромонах Давид Кургузов. Мы говорим о власти денег. Мы в преддверии дня памяти святителя Николая вспоминали в начале программы какие-то житийные, легендарные случаи, связанные со святителем Николаем и его помощью в разных ситуациях, материальных ситуациях. И вот так вот, как-то переходя от одного случая к другому, говорим о том, как материальные блага, как деньги влияют на отношения человека и Бога, на церковь, на церковных людей, на приход человека к Богу. Чудесная совершенно история, которую отец Давид две минуты назад рассказывал. Это лишний раз подтверждает то, что мы, конечно, не можем от них отказаться, от денег, но мы, памятуя о каком-то высшем предназначении своём, можем ими распоряжаться. Опять же, из Евангелия мы всё время можем черпать примеры, как люди распоряжались деньгами. Нигде в Евангелии не говорится о том, что богатство — это плохо. Только когда этот молодой человек к Спасителю уже, видимо, в какой-то совсем не первый раз подходил. Ну как же всё-таки? Вот как же мне? Ну раз уж ты хочешь совсем серьёзно, то раздай всё. И вот это стало для него, конечно, неким камнем преткновения. Да и, наверное, в сознании людей первого века, и вообще такой ещё достаточно античной культуры, «раздай всё» не работало. Это, может быть, и христианство принесло вот такой слом.
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Нам тяжело это понять ещё в виду того, что мы сегодня живём в другой финансовой системе, которая связана с кредитами. Люди ездят на машинах, которые им не принадлежат, живут в домах, которые им не принадлежат.
Алексей Пичугин:
— Слушайте, я знаю священника, по-моему, рассказывал уже эту историю когда-то, который берёт кредиты постоянно на то, чтобы поддерживать свой сельский отдалённый приход. Он, помимо того, что он священник, настоятель четырёх храмов сельских, каждый от которого в отдалении от 20 до 60 километров, в достаточно безлюдных местах причём некоторые из них стоят, вот чтобы это всё как-то поддерживать, у него есть светская работа почтальоном, и из своих доходов почтальонских он платит кредиты на то, чтобы что-то делать по храму.
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Святой человек, как говорят у нас в народе: точно спасётся.
Алексей Пичугин:
— Я почему-то про него и не сомневался никогда.
Иеромонах Давид (Кургузов):
— У каждого мы можем найти какую-то в этом плане степень святости. Вот что касается денег — прекрасная история. Но мы, правда, живём в другом сознании, в другом. Не то чтобы хочется сказать, что давайте попроще жить. Наверное, это власть городов, власть мегаполисов, культура мегаполисов, их благополучие распространяется везде. Сейчас мы живем также в глобальной культуре. Какой-то подросток, открывая гаджет, начиная смотреть, как живут в других странах, хочет сказать, что я буду жить по-другому, буду жить точно так же. Это некая власть. Вот это как раз власть в какой-то степени денег. И из-за того, что мы не то чтобы не довольственны тем, что у нас есть, а мы одновременно и мечтаем, и боимся смерти, одновременно хотим быть... Как правильно вы заметили на тему парадокса, что давайте наберем побольше богатств, чтобы больше помогать. В эту ловушку тоже попадает очень большое количество людей. Например, я знаю сам людей, которые специально действительно встают на тропу обогащения, чтобы больше помогать, и в ней не получается у них снять вот эту власть денег над собой. Она действительно проявляется. Это очень хорошо видно. Это видно везде, абсолютно во всех сферах жизни. Как это сделать? Поэтому Господь и сказал вот этому юноше, что оставь все, раздай все нищим. Причем, в чем парадокс, сегодня мы думаем, что нищим, это в какой-то степени нуждающимся, мы хотим помочь, чтобы человек выплыл из того состояния, в котором он есть. А на самом деле, нищета, настоящая как сегодня, так и тогда, это как некая пропасть, то есть она ненасыщаема, как сегодня есть профессиональные нищие. Вот они живут в этом, доживают свой век и все равно просят денег. У меня была вчера как раз такая мысль, подошел человек, попросил чем-то помочь. А у меня совершенно нет наличных денег. То есть есть что-то на карточке немножко...
Алексей Пичугин:
— Я свидетель, простите, я свидетель. Мы вне программ, вне светлого радио, вне наших программ с отцом Давидом часто общаемся, когда он приезжает, в общем, дружим уже некоторое время. И он всегда ходит везде в подряснике. И я неоднократно видел, как к нему на улицах Москвы подходят люди совершенно разные. Порой городские сумасшедшие, порой действительно люди, которым необходима помощь. И отец Давид всегда очень обстоятельно со всеми разговаривает.
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Ну не всегда, поскромничаю немножко. Но в любом случае у меня не было наличных денег, и я уже не первый раз с этой тупиковой ситуацией сталкиваюсь, потому что... В этот момент спрашивать у нищего, есть ли у него, скажем, Сбербанк Онлайн, это какой-то парадокс.
Алексей Пичугин:
— Он говорит, конечно, есть.
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Да, это значит, что он профессиональный побирушка, и он признает, что это некий вид его, это его профессия.
Алексей Пичугин:
— Ну почему, он может действительно... Я сейчас буду адвокатировать нищего. Он же нищий, да? Мне кажется, у нас нет нищих людей. Вернее, есть...
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Голодных нет, я бы так сказал, голодающих.
Алексей Пичугин:
— Не знаю, вот голодающие, наверное, думаю, что есть. Более того, я бы здесь не стал брать на себя ответственность и рассуждать на эту тему, поскольку нас слушают разные люди.
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Сложный вопрос, согласен.
Алексей Пичугин:
— И вполне возможно, они могут сказать, что вот тут с жиру беситесь в московской студии, а мы тут действительно во всём себе отказываем, чтобы купить самое необходимое. Голодают? Ну, может быть, физически не голодают, но при этом во всем себе отказывают. Нуждаются. Нуждаются. Я, скорее, про профессиональных нищих. Я не уверен, что профессиональные... Ну, профессиональные-то есть. Что есть нищие люди, которые при современной выстроенной системе социального обеспечения, помощи, у нас есть, ночлежки, дома трудолюбия. Мне приходилось...не раз с такими ситуациями разбираться, и почему-то каждый раз выяснялось, что не может человек пойти в этот дом трудолюбия, потому что вот он не готов работать руками, он для другого.
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Или, например, у него нервная система так расшатана, что он вот этот армейский порядок, который там необходим, иначе этот дом разрушится, не может поддерживать его, это так травмирует, что...
Алексей Пичугин:
— Есть, наверное, какие-то другие способы, но люди, которые всё равно... Есть люди, которые ежегодно умирают на улицах, потому что они замерзают, потому что они не пошли ни в какую ночлежку, никуда греться, не знали про неё или ещё почему-то, но они замерзают на улицах каждый год, по многу.
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Да, я согласен, я просто к тому, что сама эта процедура того, чтобы достать телефон, открыть по номеру телефона и отправить какую-то даже копеечку, в отличие от того, чтобы достать настоящую копеечку, выглядит это как-то очень странно.
Алексей Пичугин:
— Ко мне много раз подходили на улицах люди, которые просили копеечку, а у меня действительно нет наличных денег.
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Да, сейчас её становится всё меньше.
Алексей Пичугин:
— Просто человек, который попал в трудную ситуацию, у него вполне может быть какая-то возможность перевести им деньги, просто потому что у них обычно есть, но вот что-то не сошлось в этот раз. И действительно нужно. Иногда ты видишь что-то, но так. Чаще всего это с пенсионерами, с одинокими стариками, которые, может быть, потерялись. И действительно, у них, может быть, родственники где-то есть, помогают, но уже особенности психики срабатывают. А, может, они совсем одинокие, и вот так получилось, что у них ни карточки, ни пенсии, ничего не осталось. И они стоят на улице, просят лекарства купить. Тоже бывает такое. Не просят денег, они просят... Можешь мне зайти в аптеку, купить вот это и это?
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Я тогда предлагаю в качестве следования словам какого-то святого человека, «что милостыня твоя да запотеет в руке твоей», именно вот эту процедуру...
Алексей Пичугин:
— Это апокрифичное, но очень красивое.
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Красивое, да, что пока ты стоишь и пытаешься электронные деньги куда-то переслать, воспользоваться как тем, что это потеет в твоей руке, чтобы подумать, действительно, надо ли, не надо ли, поразмыслить, посмотреть на человека. Это в любом случае полезно, чтобы это было милостыней, а не каким-то бахвальством, что вот я сунул деньги и пошёл дальше. Поразительно, что мы в этом находимся. Я просто к тому, что это настолько меня поразило, что сейчас это будет какая-то операция. Не то, что милостыня подал и поклонился, пошёл дальше, а это уже целая система, даже внутри того, чтобы помочь какому-то нуждающемуся человеку.
Алексей Пичугин:
— Мне кажется, что это всё в теории. Понятно, что церковь за 2000 лет стала институтом, который вмещает в себя очень много различных определений, но всё-таки мы же любим обращаться к апостольскому веку и рассуждать о том, как там было тогда по-другому. И та модель церкви, которая зародилась в первом веке, она же всё-таки предполагала некую общинность. И эта общинность, наверное, была обусловлена, в первую очередь, необходимостью выживать, потому что, объединившись в общину, христиане могли себя сохранить и сохраниться среди совсем нехристианского общества. Прошло 2000 лет, ситуация сильно изменилась, но идея общинности, она всё равно в любое время обретает какие-то очень хорошие и правильные черты. Может быть, не всегда, конечно, вернее, не для каждого. Если человек христианин и вне общины, вполне всё возможно. Почему нет? Но, внутри общины появляются действительно возможности, когда кто-то много зарабатывает, кто-то бизнесмен, предприниматель, и готов поддержать другого в трудную минуту. Ну, этот другой -чудесный филолог, который с его ребёнком занимается русским и литературой, чтоб кто-то сдал ЕГЭ, а этот человек, и вот так можно продолжать, потому что этот человек хороший автослесарь, и он помогает с машинами, может быть, он там зарабатывает тоже достаточно и так далее, достаточно много, и он может кому-то из общины там подешевле сделать какой-то ремонт без особого ущерба для себя. То есть вот эта форма, конечно, если она может существовать вне церкви, и на протяжении столетий её пытаются осуществить в разных сообществах. Ведь откуда у нас коммуны хиппи, откуда у нас просто коммуны всяких левых анархистов, ребят, которые тоже исходят из примерно таких же соображений, если мы отсюда вынимаем самое главное — Христа и спасение. Но в общем и целом посыл он вот такой, что человек один выживает с трудом.
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Я внутри церкви так часто теперь сталкиваюсь с тем, как эта община работает. Может быть, в крупных городах это не так видно, потому что, может быть, меньше общинности, или есть какие-то яркие общины в приходах, но в Сызране этого гораздо, например, больше, потому что...
Алексей Пичугин:
— Вот! Спасибо, что об этом говорите.
Иеромонах Давид (Кургузов):
— У нас меньше город, у нас в этом плане все друг друга знают, основной фактор, почему это работает внутри православного храма, православной общины, вообще христианской общины, я вижу такой. Для того, чтобы кому-то помогать, нужна Божья помощь. В любом случае, когда ты делаешь какое-то доброе дело, ты искушаешься тем, чтобы, во-первых, потщеславиться тем, что ты это сделал, во-вторых, возгордиться, что ты это сделал, а кто-то не сделал, в-третьих, ожидать эффект от этого, что человеку ты помог, значит, он должен дальше пойти вперёд, развиваться, ну и, в-четвёртых, что тебе будут благодарны за это. И когда что-то из этого не происходит, то вне христианского какого-то дискурса человек может понять, что это неэффективно. А внутри православного храма, в идеальных обстоятельствах, ну и с Божьей помощью, когда чья-то помощь, например, вроде оказалась неэффективной, а потом оказалось, что эффективной, внутри этого пространства объединения верующих, это ты видишь, как вот эти осколочки человеческих душ, какие-то неровности, как они сплетаются, вот единое Тело Христово, и как все эти недостатки с Божьей помощью, как они убираются. И действительно, богатый человек помогает бедному не потому, что у него есть, и он хочет показать, какой он богатый, а потому что Бог внутри него подействовал, и он не понимает, как можно делать по-другому. Что это ему послал Бог вот этого нуждающегося. И он это делает, не гордится, не тщеславится, не ждет благодарности, и уж тем более не ждет какого-то эффекта. А просто левая рука тянет, правая не знает, что она тянет. И всё хорошо. И это происходит каждый день. Вот внутри, наверное, такого небольшого, хотя достаточно большого города Сызрань, его приходов, я вижу, как это везде происходит. Как благочинный бываю на разных приходах, и я вижу, как вот эти общины, маленькие, большие, как внутри них это действительно совершается.
Алексей Пичугин:
— То есть это не просто мы съездили в паломничество, не просто мы сходили все вместе куда-то, а это действительно жизнь.
Иеромонах Давид (Кургузов):
— И причём очень счастливая, потому что... мы знаем, что блаженнее давать, нежели брать. А внутри вот этой общины, община — это же средняя семья, вот есть малая церковь: семья, муж, жена, дети; есть средняя: приход, грубо говоря, село, приход; есть большая: народ, и вот внутри этой средней церкви, семьи, это реализуется, и когда все друг другу что-то делают, они становятся в какой-то степени блаженными.
Алексей Пичугин:
— Друзья, напомним, что в гостях у светлого радио сегодня иеромонах Давид (Кургузов), благочинный города Сызрань. Как вы думаете, а почему к священникам чаще всего, очень часто, обращаются с вопросом, как распоряжаться деньгами? Это же правда, наверное, один из частых вопросов. «Батюшка, что делать? У меня есть такая-то сумма денег, что мне делать с ней?» Или там валюту куда вложить? Или какой курс будет вскоре? Вам задают эти вопросы?
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Мне, наверное, меньше, слава Богу, потому что я монашествующий, и у нашего народа, и у сызранцев боголюбивых, я думаю, в целом у народа всё-таки глаз, в большей части, добрый, и поэтому они думают, что мы всё-таки монахи, и мы немножко ограждены от этого. Мы в какой-то степени правда ограждены. У нас нет таких каких-то финансовых вопросов, мы действительно не разбираемся в этом, по большому счёту. Я думаю, что частота этого вопроса связана с тем, насколько это часто происходит в жизни самого человека. К нам идут со всеми больными вопросами. Человек заболел, он к нам приходит, кто-то умер, происходит судьбоносный выбор — куда пойти учиться. Но денежный вопрос, вопрос благополучия, даже, казалось бы, выбора условий жизни или даже в какой-то степени автомобиля, все равно с нами советуются. Я думаю, основная причина... Основных три причины. Во-первых, все-таки люди хотят получить какой-то ответ от Бога, подсказку некую. Видят священника, его представителя, и хотят удостовериться. Во-вторых, несмотря на молодость разрешенной в государстве церкви, именно русской православной, то есть в постсоветский период, мы уже накопили очень большой опыт. Священник каждый день с кем-то общается, он приобретает опыт. И я недавно почитал и понял, что за пять лет священства я поговорил лично или в группе, ну, то есть не аудиторно, а именно разговор, узнавая, кто как живет, уже, по-моему, за 5 тысяч человек перевалило количество людей, с которыми я пообщался, и это люди разного возраста, разного опыта, разного социального статуса, и я приобрел в какой-то степени знание того, как они живут. Ну и, в-третьих, для того чтобы... вот почему я не задаю такой вопрос, потому что всё-таки церковь в глазах населения ассоциируется с деятельной церковью. Священник всё время чем-то занят. Он строит, восстанавливает, кому-то помогает, какие-то социальные дела. То есть в любом случае, он обращается с каким-то имуществом. А у человека такой опыт бывает раз-два раза в жизни. Поменять дом или поменять машину, а у священника этого опыта гораздо больше даже в личном плане. И вот мне кажется...
Алексей Пичугин:
— Хорошее замечание, кстати. Я даже никогда не думал в таком ключе.
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Причём не только у настоятеля, и у рядового священника. Священники, опять же, как правило, люди многодетные, соответственно, у них вопрос о том, где учиться их детям, как им копить на образование, ещё что-то, решается чаще, чем у других. Опыт многодетности говорит о том, что наверняка не было вложения каких-то больших денег в образование лишь одного ребёнка. И вот эти вопросы по накопительству, мне кажется, эти три составляющие складывают в нашем облике для рядового гражданина образ человека знающего, опытного. Люди доверяют даже молодым священникам. Я видел, как к 20-25-летним священникам, только что рукоположенным, люди уже подходят, спрашивают, хотят прикоснуться к этому богатству опыта церкви.
Алексей Пичугин:
— Вот это большой вопрос.
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Да, согласен.
Алексей Пичугин:
— Ведь в других поместных церквях в большинстве молодые священники ограждены от общения такого именно пастырского с людьми. Им только спустя какое-то количество лет уже служения позволяют исповедовать, давать какие-то духовные советы. Вот у нас же всё-таки видишь порой там 20-летнего батюшку, который что-то прям так серьёзно объясняет с высоты своих прожитых лет человеку в три раза его старше.
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Поэтому я сейчас пришёл к той мысли, что здорово молодому священнику пообтесаться, обтереться при каком-то опытном священнике.
Алексей Пичугин:
— Ну так чаще и бывает. Всё-таки у нас уже сейчас так, чтобы молодой 20-летний пошёл настоятелем куда-то — это либо советское прошлое, либо 90-е годы.
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Уже реже, но тем не менее встречается.
Алексей Пичугин:
— Ну, нет, всё-таки реже, и хорошо, что реже.
Иеромонах Давид (Кургузов):
— И хорошо, что реже, конечно. Я прекрасно помню, как в 28 лет, начиная во церковление, я понял, что до этого момента я был достаточно глупым человеком. Сейчас-то не могу себя очень умным назвать, но тогда...
Алексей Пичугин:
— Ну уж простите, но, может быть, когда вам будет 60 лет, вы скажете, ой, я в 40 был. Чё-то, ну нет. Это же нормальные отсечки. Я думаю, каждый, не так много людей, которые посмотрят, могут оглянуться назад, посмотреть и сказать, да, 20 лет назад-то я ого-го каким был.
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Ну не зря иудеи всё-таки 30-летний возраст, возрастом, совершеннолетия считали.
Алексей Пичугин:
— Там условное совершеннолетие, потому что там всё-таки рубежами это шло, с одной стороны. С другой, у нас тоже в канонах есть цензы к рукоположению, там, 25 лет...
Иеромонах Давид (Кургузов):
— 25-30-35, по-моему, да?
Алексей Пичугин:
— Да, 25 диакон, в 30 священник, в 35 епископ.
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Вижу в этом логику, и я не к тому, что... Естественно, через 20 лет я буду думать о том, что в 40 лет я был молодым, ничего не знающим, но мне кажется, в 30 лет просто мужчина начинает действительно полностью быть ответственным в какой-то степени. То есть я понимаю, что... Я в 20-25 лет мог что-то говорить и чувствовал себя безответственным за эти разговоры. То есть я хотел быть больше значимым, чем действительно что-то... в какой-то степени помогать. А сейчас я чувствую эту ответственность, что моё слово, оно несёт ответственность. Мне надо понимать, что я не просто так это говорю, мне надо самому это каким-то образом подтверждать или не говорить.
Алексей Пичугин:
— У меня так на радио кто-то, может быть, скажет, что до сих пор этого со мной не произошло, но, по крайней мере, я стал задумываться о том, что надо перед тем, как что-то говоришь в микрофон, много раз и сильно взвешивать на каком-нибудь восемнадцатом году к своему совершеннолетию.
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Хороший рубеж, мне кажется, можно об этом подумать. Но это, может быть, и профессиональное что-то такое. Так что в священнике действительно, и даже в молодом, за ним видит церковь. Ведь когда к нам обращаются, очень часто говорят: а вот у вас в церкви, даже молодому священнику не спрашивают, что вот лично ты, отец Иван молодой, ты как? А вот: у вас в церкви как? За нами видят этот авторитет, это радует. Как с этим быть нам? Сложно. Встречаю среди церковных людей, в том числе финансово неграмотных, то есть которые думают о том, что с неба упадет, невзирая ни на что, что-то такое. Вижу в этом проблему. Что с этим делать? Не знаю. Как в семинарскую программу включить эту дисциплину? Не могу себе этого представить. Было бы здорово. На уровне светском, мне кажется, это надо делать. Сейчас же говорят о том, что надо... про семью какой-то предмет, его вводят потихонечку, про финансовую грамотность, про компьютерную грамотность, что-то такое. Мне кажется, вот это надо на общенародном, а не только на церковном делать уровне, тогда будет в этом плане лучше.
Алексей Пичугин:
— Про грамотность финансовую, грамотность финансовую, конечно, точно надо. Другое дело, много ли у нас людей, которые эту финансовую грамотность блюдут и готовы свой опыт передавать. Вот церковь в данном случае может ли быть каким-то помощником? Или нет?
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Внутри общины точно, абсолютно, я это видел неоднократно, даже, может быть, общины в широком смысле этого слова. То есть не только люди, которые каждое воскресенье ходят, исповедуются и причащаются Святых Христовых Тайн, а чуть более широкий круг. То есть их родственники, может быть, люди, которые реже это делают. Просто люди, которые захотели что-то спросить раз в год, мне кажется, они не смогут согласиться на это, они не смогут этот авторитет принять полностью. В какой-то степени, да, но учить этому. Мы, скорее, должны подавать пример отношения к деньгам как к функции, как святитель Николай это делал, что он уже мог управлять этими потоками, как мы из предания знаем, вот эти житийные истории. Мне кажется, надо в этом плане брать пример. В отношении не только в том, как распорядиться, как сохранить, как не обанкротиться, как не попасть под власть мошенников, а в отношении. Если человек будет свободен от греха сребролюбия в какой-то степени, то остальное уже будет проще, остальных высот ему достигнуть даже в таких технических вещах, как финансовая грамотность.
Алексей Пичугин:
— Мы чаще всего общаемся с простыми людьми всегда, и мне кажется, когда речь заходит о грехе сребролюбия, когда люди исповедуются в этом, они всё равно, может быть... О чём мы говорили? Это же очень важно. Ну вот какой грех сребролюбия у бабушки, которая там откладывает гробовые от пенсии? Или какой грех сребролюбия у многодетной семьи, которой там на памперсы не хватает, на подгузники не хватает?
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Они есть. Кажется, что нет. На самом деле они есть. Не в том плане, что есть какая-то кубышка, сокрывание, а некое недоверие Богу, неготовность отдать. Мы видим среди людей, нуждающихся, неимущих вот эти распространённые примеры, как человек, ничего не имеющий, ему попадает какое-то благо, и он готов его отдать сразу. Да, те, кто нуждаются, безусловно, мы не можем их обвинить вот в этом прямом сребролюбии, но то, как они отнесутся к благам, которые к ним попадут, мы не знаем. То есть, какая-то доля сребролюбия есть у нас у всех. Просто она может быть в разной форме, в разной величине. Даже у самого малоимущего человека какая-то степень сребролюбия, она всё равно есть.
Алексей Пичугин:
— Большинство людей, по которым это явно видно, смотрим по телевизору где-то, не знаю, там что-то встречает, примеры из фильмов, книг, всё равно, если копнуть, кажется, что всё это рождается из того времени, когда все были бедные. Им хотелось стать чуть-чуть поувереннее. Ну, что плохого, если я хочу, чтобы у меня была вот эта вещь? Всё это вот... А потом у тебя появляется возможность, потом ещё больше возможностей. И дальше уже по инерции, если появляется. Ведь далеко не у всех. Ведь на самом деле, что плохого, если я хочу вот такой красивый пиджак? Ничего плохого нет, вообще ничего плохого.
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Смотря зачем.
Алексей Пичугин:
— Смотря зачем. Чтобы теплее было. А может быть, из эстетического чувства.
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Возвращаясь к своему тезису, скажу, что убеждён. Ничего плохого в хорошем, замечательном, красивом пиджаке нет, если ты готов его отдать.
Алексей Пичугин:
— Аминь. Иеромонах Давид (Кургузов) — благочинный города Сызрань в гостях у светлого радио сегодня был. Я, Алексей Пичугин. Мы прощаемся. До новых встреч. До свидания.
Иеромонах Давид (Кургузов):
— До свидания!
Все выпуски программы Светлый вечер
«Уроки жен-мироносиц». Прот. Александр Никольский
Нашим собеседником был настоятель храма Трех святителей в Раменках, отец 10 детей протоиерей Александр Никольский.
Мы говорили о жёнах-мироносицах: что нам известно о них из Священного Писания, чем примечателен для нас их образ, и чему стоит поучиться у них современным семьям.
Ведущие: Александр Ананьев, Алла Митрофанова
А. Ананьев
— Добрый, светлый вечер, дорогие друзья. В очередной раз в программе «Семейный час» за семейным столом вас приветствует ведущая — Алла Митрофанова...
А. Митрофанова
— Ведущий — Александр Ананьев.
А. Ананьев
— И мы поздравляем наших дорогих слушательниц, самых красивых, самых нежных, самых мудрых, самых замечательных, самых любимых с праздником, который мы отмечаем завтра и всю предстоящую неделю — неделю, которая называется Неделя жен-мироносиц. А впереди у нас воскресенье жен-мироносиц. У меня вопрос сначала к тебе, любезная Алла Сергеевна. Удается ли тебе относиться к этому празднику, как к женскому празднику, главному женскому празднику в году? Я все пытаюсь обойти мягко скалу под названием «альтернатива 8 марта», и не хотел бы именно так формулировать. (Смеются.) Но удается ли тебе относиться к нему, как к празднику?
А. Митрофанова
— Ой, ну каждое воскресенье, конечно, праздник. (Смеются.) Нет, понятно, когда речь идет о женах-мироносицах это для всех женщин, мне кажется, особый период времени, такая неделя, но по правде говоря, ну какая я мироносица? Я бы хотела, конечно, чтобы этот день каким-то образом относился и ко мне, и неделя. Но давай уже будем откровенны — ну, куда мне? (Смеется.)
А. Ананьев
— Как говорил ведущий одной замечательной передачи: «Ваш ответ принят. А теперь, внимание, правильный ответ». Разрешите мне представить вам нашего сегодняшнего собеседника — настоятеля храма Трех Святителей в Раменках, протоиерея Александра Никольского. Добрый вечер, отец Александр.
Прот. Александр Никольский
— Здравствуйте, дорогие радиослушатели.
А. Ананьев
— Здравствуйте. Вот у меня к вам вопрос. Я много читал, вот просто читал, потому что в жизни встречать это не приходилось, что день жен-мироносиц представляется нам как альтернатива 8 марта, как своего рода международный или, скажем так, православный женский день. Так это или нет? Или это надуманно? И 8 марта — это 8 марта, а воскресенье жен-мироносиц — это воскресенье жен-мироносиц?
Прот. Александр Никольский
— Знаете, мне вообще подобные альтернативы не очень нравятся — в них какая-то закомплексованность.
А. Митрофанова
— Вот-вот.
Прот. Александр Никольский
— Поэтому давайте просто праздновать день жен-мироносиц, поздравлять женщин, но не иметь в виду, так сказать, где-то там в подкорке головного мозга...
А. Ананьев
— «А на 8 марта подарка не получишь». (Смеются.)
Прот. Александр Никольский
— А 8 марта это вам в пику: у вас 8 марта, а у нас день жен-мироносиц — давайте так не будем противопоставлять. Прекрасный светский праздник 8 марта, где можем наполнить это тоже православным содержанием. И у нас есть прекрасный уже чисто православный праздник — день жен-мироносиц, который наполнять православным содержанием не надо, он сам по себе уже наполнен. И мне кажется, тут это не альтернатива, а это просто наш православный праздник жен-мироносиц, без всякой альтернативы.
А. Ананьев
— Отец Александр, а как вы отмечаете его в семье? Вас же окружают много прекрасных любимых женщин. Вы устраиваете какой-то семейный праздник или придумываете какие-то подарки для своих женщин именно в этот день?
Прот. Александр Никольский
— Вы знаете, мы и 8 марта подарки как-то не дарим — ни 23 февраля, ни 8 марта, хотя я формально офицер запаса. И день жен-мироносиц мы как-то сугубо не отмечаем именно в плане подарков, тем более что обычно это воскресный день, в отличие от 8 марта, и я всегда в храме. И прихожу уже достаточно поздно. Вы знаете, в последнее время есть на приходах, когда женщинам в этот день дарят цветочки, обычно по гвоздичке, чтобы как-то их почтить, отметить их подвиг, потому что у мужчины есть свой подвиг, а у женщины есть свой подвиг, притом замечательнейший и очень светлый подвиг, без которого, наверное, нам бы и жить было тяжело.
А. Ананьев
— И вот сейчас пришла нам пора, друзья, с Аллой Митрофановой озвучить тему нашей сегодняшней программы, которая называется «Семейный час»: «Уроки жен-мироносиц». Чему учат женщину жены-мироносицы? Что это за образ, чем он замечателен — образ жен-мироносиц? Я специально к программе собрал пять самых распространенных мифов о православных женщинах. Они довольно любопытные. Отец Александр, сможете с ходу угадать хотя бы пару? Думаю, что вы, как опытный пастырь, уж наверняка знаете, что считается, что православная женщина должна посвящать свою жизнь целиком и полностью, от начала и до конца исключительно семье. Это вот первый миф. Второй миф, что православная женщина всегда должна быть невзрачна. Третий миф, что она должна не пользоваться современными технологиями, не водить автомобиль и максимум, на что она должна быть способна — это утюг и стиральная машина. Наконец, она безоговорочно подчиняется мужу и его боится. И в-пятых, не считается полноценным человеком. Вот это всё — пять мифов о христианских женщинах. У вас, наверное, будет что добавить.
Прот. Александр Никольский
— (Смеется.) Вы знаете, вы исчерпывающе основное назвали. Действительно, это мифы, абсолютные мифы. Когда молодые люди, которые почему-то очень склонны верить этим мифам, они в них начинают верить, то у них есть очень большой риск, что у них семейного счастья не будет никогда.
А. Ананьев
— А если женщина начнет в них верить, наверное, тоже?
Прот. Александр Никольский
— Женщины меньше склонны верить в эти мифы. Не знаю, может быть, какие-то святые женщины... Правда, они...
А. Ананьев
— Нет, вы знаете, дорогой отец Александр, я очень часто встречаю прекрасных девушек, образованных, хороших, которые во всем сером, длинные юбки в пол, с потупившимся взором...
Прот. Александр Никольский
— До сих пор встречаете?
А. Ананьев
— Да-да. С потупившимся взором говорят: «Моя жизнь никчемна, моя жизнь пуста, потому что нет мужчины, которому бы я посвятила свою жизнь от начала до конца. Моя жизнь не имеет смысла».
А. Митрофанова
— И вопросительно смотрят на меня. (Смеется.)
Прот. Александр Никольский
— Ну что вы, жизнь Аллы имеет смысл, поскольку у нее есть Александр.
А. Митрофанова
— Я думаю, что вообще жизнь любой женщины, любого человека имеет бесконечно глубокий смысл, главное нам самим научиться этот смысл видеть, потому что, мне кажется, зачастую проблема в нас.
Прот. Александр Никольский
— Да. Давайте, у нас праздник жен-мироносиц, и давайте с них и начнем. У них-то какой был смысл жизни, у жен-мироносиц? — следовать за Христом. И они следовали до конца, даже когда апостолы разбежались «страха ради иудейска», как говорит Евангелие, боялись репрессий, говоря современным языком, то женщины остались, которые и при жизни Христа за ним следовали, как повествует нам Евангелие. И после Его кончины они тоже продолжали за Ним следовать. Собственно говоря, можно сказать, что почти единственные. Чисто по-женски хотели Его обмыть, так, как положено, а не на скорую руку, а как следует, как положено по иудейскому обычаю, и почтить его похоронами полноценными. Поэтому они остались и решили прийти после субботы и всё это сделать. Они были благочестивые и поэтому ничего не делали в субботу, а в воскресенье, в первый день после субботы, решили это сделать. То есть на самом деле, когда такие женщины, как вы, Александр, описали, говорят «вот, у меня нет мужа», или еще что-то, это люди, которые за женами-мироносицами не следуют — они не следуют за Христом. Человек, который следует за Христом, у него есть полнота жизни вне зависимости от того, как его жизнь складывается. И женщина незамужняя, следующая за Христом, имеет такую же полноту, но другую, может быть, чем замужняя женщина. Но она имеет очень большую полноту, потому что на самом деле полнота — в Боге. И я своим молодым прихожанкам как раз и говорю, когда они говорят, что «вот, мне 30 лет, я не замужем, жизнь кончена, не знаю, зачем существую», я говорю: «Значит, ты во Христа не веришь. Ты не веришь во Христа. Если ты следуешь за Христом, то ты следуй за Христом. А уж Христос, может быть, даст тебе мужа, может быть, не даст тебе мужа. Как Бог захочет. Но, конечно, раз Бог тебя любит, Он тебе даст самое лучшее, что ты можешь от Него принять — способна принять».
А. Митрофанова
— Сложная тема, отец Александр. Очень сложная. Простите, что перебиваю. Я-то как раз, как женщина, которая...
А. Ананьев
— Да, это недостойно женщины.
А. Митрофанова
— Всё, я молчу.
А. Ананьев
— Продолжайте.
А. Митрофанова
— Супруг разрешил, продолжаю. У меня есть этот опыт. Очень много лет уже во взрослой сознательной жизни я была не замужем и помню себя в этом состоянии. Я была церковным человеком. Сколько бы мне ни говорили «ну, у тебя же есть Христос, это уже полнота бытия». Вы знаете, может быть, есть такие женщины, абсолютно, так сказать, самодостаточные, которые со Христом и им в этой жизни больше ничего не надо, всё остальное уже исполнено смыслом и так далее. Я не относилась к их числу. И я всегда с дерзновением у Бога просила: «Господи, я не знаю, какой у Тебя насчет меня план, но мне... Может быть, я ошибаюсь, конечно, мы себя до конца не знаем, но по моему ощущению, мне действительно очень не хватает семьи». И как бы ни была наполнена моя жизнь замечательной работой, храмом, какими-то социальными связями и прочее и прочее, пока не случилось в моей жизни замужество, я вот такую полноту бытия, о которой вы говорите, не ощутила. Может быть, это свидетельствует обо мне, как об очень плохой христианке. Собственно, я и не претендую на то, чтобы христианкой называться (будем честны с самими собой, что называется). И вместе с тем я свидетельствую, может быть, сейчас от имени многих женщин, которые идут тем же самым путем, которым 25 или 30 лет, или 35, больше, может быть, 40 лет — им больно от их одиночества и они, может быть, хотели бы реализовываться в служении мужу и семье. И пока у них этого нет, им больно от этой самой неполноты. Понимаете, ведь даже если Еве Господь сказал «к мужу будет влечение твое», и Адаму Господь сказал «нехорошо человеку быть одному». Я помню, как у Бога спрашивала: «Господи, это ведь Твои слова — „нехорошо человеку быть одному“. Но я-то одна? И мне нехорошо. Как же так?» Вот это было, отец Александр, и это было очень тяжело.
Прот. Александр Никольский
— Я согласен, что это нелегко. Но вы знаете, есть разные вещи. Одно дело, когда человеку, может быть, даже чего-то очень важного не хватает в жизни и он это просит, он это терпит, он не теряет веры в Бога, он не впадает в уныние, он Богу молится. И реализует жизнь, как она реализуется, как ему ее Бог дает. А другое дело, когда человек впадает в уныние. То есть я не говорю, что хорошо быть женщине одной — я так не говорю. Но если на какой-то период своей жизни женщина все-таки остается одна (или мужчина, мужчины тоже многие переживают о том же самом), то надо это принять, как волю Божью и не унывать. Вот, вы не унывали, и вам Бог дал мужа...
А. Митрофанова
— Я унывала, ох, я унывала, отец Александр. (Смеется.)
Прот. Александр Никольский
— Нет-нет — вы расстраивались. Это не уныние. Все-таки это разные вещи — надо различать уныние и печаль. Конечно, такая постоянная печаль приводит к унынию, может привести к унынию. Но это еще не уныние. Уныние — это когда руки опустились и человек уже: ну всё, меня Бог не любит, забыл. И человек перестает молиться, перестает верить. И я это наблюдаю постоянно — это потеря веры в Бога. Настоящее уныние приводит к потере веры в Бога. Если даже человек не перестает признавать существование Бога, но он перестает в Него активно верить, он перестает от Него ожидать что-то хорошее, если уж совсем грубо сказать человеческим языком. И как-то совсем у него руки опускаются, он перестает бороться с грехом. Мы все, в силу нашей грешности, склонны потенциально к унынию, тем более имеем печальное состояние духа периодически, но не надо в это погружаться. То есть если нету, то ты верь, что Бог тебе все равно даст. Если не это, то что-то еще, может быть, даже еще более лучшее. Как-то моя матушка ехала в электричке с одной женщиной лет 45-ти, наверное, возрастом, давно это было, лет десять назад. И у нее было два мальчика, 2 и 4 года, явно ее сыновья. И, конечно, для такой женщины, еще не в возрасте, но уже немолодой, надо все-таки рожать пораньше. И она с ней разговорилась, женщины так умеют, они коммуникабельные существа.
И выяснилось, что та женщина была очень с такими хорошими внешними данными, просто красавица, по крайней мере, матушке так показалось, у нее было чуть ли не два образования и она была успешная женщина в плане профессиональном. Но вот не встречала своего человека и встретила его только лет в 37-38. Она счастлива. А можно было выскочить за кого-то замуж в 25 лет и быть несчастной, понимаете? То есть Господь, благодаря тому, что она себя не растрачивала на не очень хорошую жизнь, скажем так, Господь сохранил ее счастье. А ведь самое главное — это счастье, получить семейное счастье. Не просто выскочить замуж и потом мучиться, а можно дожить до 37 лет и выйти замуж, и быть счастливой женщиной. Даже в 50 лет, если хотите, и такие случаи бывают, когда люди первый раз женятся и выходят замуж в 50 лет, и у них настоящее счастье, настоящее семейное счастье, о чем мечтают все люди. Цель-то семейной жизни не просто жениться, долго-долго мучиться и как мученик войти в Царствие Небесное. Конечно, так бывает иногда, но все-таки цель и людей и Бога — Бога тоже — это чтобы мы были счастливы, счастливы еще в этой жизни. В этом цель и Бога. Другое дело, что мы мешаем этой цели Бога осуществиться.
А. Ананьев
— Сегодня за семейным столом с нами, с Аллой Митрофановой и Александром Ананьевым, пьет чай наш дорогой собеседник — настоятель храма Трех Святителей в Раменках, протоиерей Александр Никольский. И накануне воскресенья жен-мироносиц мы рассуждаем о тех уроках, которые преподали нашим дорогим современным женщинам вот эти замечательные жены-мироносицы. Вот Алечка подготовила как бы свои представления о том, какие уроки несут вот эти замечательные жены-мироносицы. а я свои. И она даже не в курсе того, что приготовил я. И вот один из уроков, который я вижу (отец Александр сейчас будет надо мной смеяться и непременно меня поправит), один из уроков звучит так: женщина, отключи голову, перестань думать. И здесь я поясню. Мария Магдалина, Марфа, Мария, Иоанна, Мария Клеопова. Мария Иаковлева. Сусанна и Богородица во главе, которая, кстати, не является женой-мироносицей. Объясните, пожалуйста, отец Александр, почему Богородица не входит в число жен-мироносиц?
Прот. Александр Никольский
— Наверное, потому что Христос не входит в число апостолов. У нее своя особая миссия, очень высшая, знаете, это уже другой ранг, если так можно сказать, более высокий. Поэтому, естественно, Богородица, хотя она имела общение с женами-мироносицами, это были ее, так говоря, подруги, но все-таки это Богородица — у нее другая миссия, особая.
А. Ананьев
— И вот эти семь или восемь женщин, доподлинно неизвестно...
А. Митрофанова
— Их гораздо больше, в Евангелии же сказано «еще и многие другие». Просто даже имен мы их не знаем.
А. Ананьев
— Да. Они собрались и отправились ко Гробу Господню. И вот если бы на их месте были мужчины, они бы сели и подумали: так, друзья, там камень привален. Мы сможем отвалить камень? Да нет, конечно, наших сил не хватит, мы этого не сможем сделать. Нам надо что-то придумать, чтобы это сделать, но вот пока смысла идти нету. А еще там охрана и мы, в общем, сильно рискуем. Давайте подумаем, как мы можем обойти это препятствие? Мы можем обойти? Не можем. Они бы тоже начали думать... Вот так же, как и не пошли апостолы. Что сделали жены-мироносицы — и это вызывает у меня безграничное восхищение — они не стали думать, они не стали прикидывать, они не стали моделировать ситуацию, думать, что там будет? Они просто встали и пошли не думая. Правильно ли я сделал вывод, дорогой отец Александр, что один из важнейших уроков для женщины звучит именно так: женщина, не думай — делай. Будь иррациональной, будь нелогичной, но будь верной себе и Христу.
А. Митрофанова
— Хотя ко Гробу меньше женщин пошло, не все перечисленные. Но не суть. Простите, отец Александр.
Прот. Александр Никольский
— Вы знаете, я тут бы так сказал, что это «не думай» обращено не только к женщинам, а вообще ко всем христианам. Ведь они пошли, движимые любовью — любовь за них подумала, их любовь ко Христу за них подумала, понимаете? И вот это, чтобы любовь за нас подумала — это не только женщинам, но и мужчинам было бы очень хорошо — в каких-то моментах думать не головой, а сердцем. Кстати, я думаю, что многие подвиги, даже военные, у нас в начале мая военный праздник 9 Мая, они были выполнены, когда мужчины, солдаты и офицеры, которые эти подвиги совершали, были движимы любовью к родине, любовью к своим однополчанам, которых хотели спасти, и они бросались и закрывали пулеметную амбразуру своей грудью. Понятно, что если бы они много думали, то они, может быть, этого бы не сделали. Они бы, как апостолы, просто бы испугались. Поэтому любовь делает человека, с одной стороны, бесстрашным, как и жен-мироносиц, а с другой стороны, Бог — это любовь. И когда эта любовь, если так можно сказать, разумна, то эта разумная любовь — не фанатичная любовь, потому что фанатичная любовь это не любовь, и не страстная любовь, которая тоже не является любовью, а именно разумная любовь, чистая, как в данном случае, к Богу, приходит Бог и восполняет то, что у людей не хватает. То есть когда они идут и думают, а кто нам отвалит этот камень, а Бог уже этот камень отвалил. Это очень хороший образ для нашей жизни, что, если мы движимы любовью, то иди — Бог отвалит тебе камень, если твоя цель святая.
А. Митрофанова
— Тут, конечно, важная поправка, что движимы любовью. То есть это не значит, что мы всегда должны отключать голову — это значит, что мы должны все-таки, наверное, свой разум приводить в какую-то синхронизацию с сердечной мышцей.
А. Ананьев
— Очень красивые слова, но, Алечка, я сейчас пытаюсь всё это переложить на практическую плоскость. И в качестве практической плоскости я хочу привести пример, хорошо известный и тебе тоже. Отец Александр не в курсе, и слушатели наши. Я рассказываю. Есть у нас знакомая семейная пара — обычные россияне со средним, что называется, доходом. Маленькая квартира в городе, никакого загородного дома у них никогда не было. И вот супруга, жена говорит: «Так, Василий (пусть мужа зовут Василий). Василий, а поедем и купим загородный дом». Василий поднимает на нее ясные глаза и говорит: «Жена, включи голову. Жена, у нас нет денег. Мы не сможем купить загородный дом. Для этого надо вот это, вот это и вот это. А еще и вот это, а всего этого у нас нет». На что она говорит мудро и простодушно: «Так поедем, просто посмотрим загородный дом. Просто посмотрим. И, может быть, нам Господь благоволит купить его». Знаете, чем дело кончилось, дорогой отец Александр? Они купили замечательный, лучший загородный дом. Это оказалось гораздо проще, это оказалось легко. Они его купили и они теперь абсолютны счастливы с этим Василием. А всего-то надо было этому нерадивому Василию послушаться жену, которая отключила голову, которая перестала думать, которая доверилась Богу и говорит: «Пойдем, пойдем же скорей. Вот сегодня же пойдем и посмотрим дом».
Прот. Александр Никольский
— Знаете, вы немножко... Я знаю, как Василия-то зовут, я эту пару хорошо знаю. Это я, отец Александр, и моя матушка. (Смеется.) Это было именно так, как вы описываете.
А. Ананьев
— Серьезно?
Прот. Александр Никольский
— Да, один к одному. Единственное, что мы взяли и продали квартиру, в которой мы жили в Москве в Тушино, и купили загородный дом. Но всё остальное... И, конечно, если бы я включил голову, наверное, я бы... А так, знаете, какие-то чудеса происходили, просто какие-то чудеса происходили с нашим переездом. Вплоть до того, что не хватало большой суммы денег и мне приносят грязный пакет, знаете, просто грязный с дырками, а там недостающая сумма денег. Кто дал, до сих пор не знаю. Потому что я никого не просил. Но вот Господь... Мне не хватало риэлтору заплатить разницу, и вот мне просто взяли и принесли, с неба упало в буквальном смысле слова.
А. Ананьев
— Господь отвалил камень.
Прот. Александр Никольский
— Да-да. Я еще подумал: не стыдно-то батюшке, взять пакет на помойке, какой-то он просто грязный, из лужи, с дырками. Ну, хотя бы... Я даже думал, что там какие-то грязные носки, ношенные и даже не постиранные. Такой вот у меня образ был. Я открыл, а там пачки денег. Поэтому, понимаете, то есть Господь, да, вот он так хранит и устраивает. Или храм, я настоятель строящегося храма. Если бы я знал, какие там суммы гигантские, которые мне неоткуда было взять, когда меня назначили. Негде. И вдруг они стали появляться. Я потом, когда посмотрел, сколько это было, если бы я знал, я бы просто сказал: «Нет, ребята, я настоятелем строящегося храма я не буду, у меня таких денег, нет таких знакомых». Но я не знал просто, я согласился, я на это пошел. И Господь все камни стал от меня отваливать. Тут никакой моей особой заслуги нету. Я думаю, что любой настоятель строящегося храма, они вполне меня поддержат. Может, даже любой настоятель храма в Москве, потому что всегда требуются какие-то деньги на их поддержание. Так вот, в жизни это постоянно бывает, когда дело касается святых целей, как построение храма или как семейные ценности, потому что дом нужен же для семьи, а не просто выходить из дома и говорить «ой, какой у меня хороший дом». Если у человека такие мысли есть, Бог ему никогда дом не даст. Ему, может, кто-то другой даст дом, но не Бог. А Бог — для того, чтобы семья жила нормально, допустим, если это есть в Промысле Божьем. То же самое — построение храма.
Поэтому этот образ, что камень отваливается, мы идем немножко не думая, а камень потом Бог отваливает, это, знаете, рабочий момент, если хотите, православной жизни. Кстати говоря, ладно я, обычный батюшка, а вот настоятель Оптиной пустыни? Он когда начинал строить очередной храм, его спрашивали: «У тебя сколько денег-то есть?» — «Да есть деньги — 10 рублей». Тогда, конечно, было побольше, чем сейчас 10 рублей, но все равно для храма это были мелкие деньги. «И ты начинаешь?» — «Да, Бог даст». И Бог давал ему. Так что это рабочий момент. Если есть святая цель — Бог даст.
А. Ананьев
— У нас сейчас минута полезной информации на светлом радио, нам необходимо прерваться. А через минуту мы продолжим потрясающе интересный разговор с протоиереем Александром Никольским о том, чему учит нас святой пример жен-мироносиц. Не переключайтесь.
А. Ананьев
— И мы возвращаемся к нашему разговору. Чему учат нас жены-мироносицы? Действительно ли эти уроки адресованы только женщинам или мужчинам тоже есть чему у них поучиться? А, может быть, сделать какие-то выводы насчет своей мужской, недалекой по сравнению с женщинами, природой. Я поясню свои слова. У меня есть убедительные доказательства. Как всегда, своему мужу возражает ведущая Алла Митрофанова.
А. Митрофанова
— (Смеется.) Да, как всегда, метко парирует Александр Ананьев.
А. Ананьев
— А нас рассуждает и отвечает на наши многочисленные вопросы настоятель храма Трех Святителей в Раменках, отец десятых детей, протоиерей Александр Никольский. Добрый вечер еще раз, отец Александр.
Прот. Александр Никольский
— Еще раз добрый вечер.
А. Митрофанова
— Отец Александр, вы знаете, поскольку мы говорим сегодня о женах-мироносицах, и, конечно, самый известный эпизод их жизни связан со свидетельством о воскресении Христовом, об их стоянии у Креста, об их желании омыть Тело Спасителя и о том удивительном утре, когда они стали свидетельницами, первыми в истории человечества, свидетельницами воскресения Христова, то есть такого события, которого не было никогда, и события, которое мир перевернуло. Мне хочется сейчас даже немножечко в стороне оставить эти финальные главы евангельских повествований — мне хочется сконцентрироваться на человеческой сущности жен-мироносиц, если это позволительно сделать, потому что мы ведь тоже люди и в нас человеческого очень много. Я попыталась представить себе, я могу ошибаться и заблуждаться, пожалуйста, поправьте меня, но, на мой взгляд, есть некоторые черты жен-мироносиц, по сравнению с которыми, если представить себе собирательный образ, это всегда очень большая погрешность, но тем не менее, собирательный образ современной женщины, мы, конечно, что называется, рядом не стояли. Жены-мироносицы в Евангелии — смотрите, очень мало говорят. Алла Митрофанова первая свою голову ставит под удар. Действительно, мало говорят. Может быть, мы не знаем, как было в жизни. В Евангелие, понятно, вошли далеко не все бытовые детали. Но из того, что вошло, очевидно: жены-мироносицы мало говорят. Дальше, следующий момент — они в тени мужчин. Апостолы действуют на страницах Евангелия...
Прот. Александр Никольский
— Пять тысяч человек, не считая жен и детей.
А. Митрофанова
— Да, именно. И жены-мироносицы они в тени мужчин. И следующий момент — они не претендуют на звание учениц Христа, они вообще ни на что не претендуют — они просто служат Христу, Учителю они служат. И всё. Они служат своим имуществом, как Иоанна, жена Хузы, своими руками, как Марфа, сестра Лазаря. Или ничем не служат, а только слушают, как Мария, сестра Лазаря. Но при этом Мария в этот момент целиком и полностью сконцентрирована на Христе. Есть там такая черта, они спорят между собой, кто из них больше прав — Марфа и Мария, помните?
А. Ананьев
— Апостолы спорили не меньше, кто по какую руку окажется рядом с Учителем.
А. Митрофанова
— Было такое. Но, пожалуй, это единственный такой момент соприкосновения — что и сегодня женщины могут спорить друг с другом и так далее, каждая будет доказывать свою правоту и прочее и прочее. Но в остальном портрет современной женщины, собирательный, я подчеркиваю, собирательный (безусловно, сейчас тоже есть женщины, очень схожие по своим внутренним свойствам с женами-мироносицами), но если собирательный образ какой-то нарисовать, то женщина сейчас другая — социально активная, конкурирующая с мужчинами. И так далее и так далее. Это хорошо, плохо? Или это вообще из другой категории?
А. Ананьев
— Выглядит, как отступление от вот этой вот предлагаемой женами-мироносицами модели поведения.
А. Митрофанова
— А может быть, и не стоит в нее упираться, потому что главное совсем в другом? Что вы думаете, отец Александр?
Прот. Александр Никольский
— Конечно, современная женщина по своему статусу, поведению, возможностям, наверное, по всем параметрам, кроме духовных, она отличается от женщин двухтысячелетней давности. Вы знаете, духовная сущность изменилась. Вот вы говорите, что женщина молчит. А мужчина не должен молчать? Он должен много говорить? Да, если по делу — если по делу, то женщины и мужчины должны говорить, если не по делу, они должны молчать, и те и другие. Скромность. Ну, Христос апостолам сказал, кто хочет из вас быть бо́льшим, пусть будет всем раб и всем слуга. Как раз жены-мироносицаы это и осуществляли в своей жизни. И одной из первых, кому явился Иисус Христос?
А. Митрофанова
— Марии Магдалине.
Прот. Александр Никольский
— Марии Магдалине. А без Богородицы наше спасение вообще не осуществилось бы. Поэтому женщины, да, они как бы в тени, но что это за тень? — это тень смирения. Тень смирения. И они за это и были награждены. Богородица тем, что ей Господь такую миссию дал великую. Жены-мироносицы, Марии Магдалине Христос явился, потому что она имела веру для принятия Христа. Кстати, очень реакция интересная — когда ей Христос явился, что сделала Мария Магдалина? Она бросилась Ему в ноги. А когда Он апостолам явился? Апостолы включили голову, они испугались: а не призрак ли это?
А. Митрофанова
— Да.
Прот. Александр Никольский
— Вот, опять же, видите, сравнение не в пользу апостолов оказалось.
А. Ананьев
— Но при этом Спаситель не позволил ей прикоснуться к Себе, в то время как Он позволил прикоснуться к Себе апостолам. Вот что мне очень важно понять — почему?
Прот. Александр Никольский
— Вы знаете, это был такой момент, что Господь, Он же как сказал: «Не прикасайся ко Мне, ибо Я еще не восшел к Отцу Моему». То есть не должно быть душевных моментов таких, знаете...
А. Ананьев
— Телесных.
Прот. Александр Никольский
— Да, телесно-душевных. А там, да, но я не думаю, что Фома как-то касался ран Христа. Он же предложил апостолу Фоме осязать раны, как он хотел. Конечно, он уже в этом не нуждался, когда он увидел Христа сам. Так что это было такое риторическое предложение. Так вот, жены-мироносицы осуществляют христианскую добродетель общечеловеческую — не просто женскую или мужскую, а общечеловеческую, только в таком женском формате, если хотите. Особенно при условии той культуры, тех национальных традиций и социальных. Но, например, быть скромной, быть внимательной, быть любящей, не болтать лишнего, мне кажется, для женщины любой эпохи, в том числе современной, это очень актуальная задача. Поэтому тут я не вижу какого-то, так сказать, противоречия с образом современной женщины, если она хочет быть женщиной счастливой и иметь мир в душе.
А. Митрофанова
— Я сразу вспоминаю эпиграмму Анны Андреевны Ахматовой на самое себя. «Могла ли Биче словно Дант творить, или Лаура жар любви восславить? Я научила женщин говорить... Но, Боже, как их замолчать заставить!» Вот, действительно, много мы болтаем. Особенно я — профессия такая.
А. Ананьев
— И, кстати, будем уж совсем откровенны, любезная Алла Сергеевна. Если бы однажды вы не заговорили со мной, едва ли бы мне хватило решимости подойти и познакомиться с вами. Ведь вы же первая со мной заговорили. Вот ведь в чем штука, отец Александр — будь женщины молчаливы, процент незамужних женщин был бы значительно выше.
Прот. Александр Никольский
— Абсолютно согласен с вами. Вы знаете, у моей матушки есть такое свойство — когда она видит, что я чем-то расстроен, в грусти и печали, она начинает говорить, она говорит «пойдем, погуляем», она просто начинает сама говорить. Я иду, молчу, такой надутый, весь такой, знаете, в философских комплексах и размышлениях, а она говорит, знаете чисто по-женски «тра-та-та...» Почему-то это выводит меня из этого состояния. (Смеются.) Знаете, такая психотерапия.
А. Ананьев
— Как шум моря. (Смеются.)
А. Митрофанова
— Отец Александр, а как быть женщинам, которые, если, к примеру, она тоже «тра-та-та-та-та», а мужчину это раздражает?
Прот. Александр Никольский
— Надо так вот «тра-та-та-та», чтобы мужчин не раздражало. Матушка моя тоже знает, когда надо меня оставить полежать на диване, уткнувшись носом, образно говоря. Я обычно в Молитвослов или в Псалтирь утыкаюсь, чтобы себя немножко откорректировать. Ну, не себя, конечно, а чтобы Бог откорректировал, будет точнее сказать. А когда со мной нужно поговорить. То есть это надо чувствовать. Когда человек любящий, он это чувствует — он чувствует. И это «тра-та-та», она же не просто только о погоде, она пытается находить какие-то моменты, чтобы меня как-то зацепить в хорошем смысле слова, чтобы что-то интересное. Поэтому там не просто это лепет такой бессвязный, лишь бы говорить, — нет, там вполне осмысленные какие-то слова. По внешнему это женский лепет, а так, это осмысленные слова, которые меня в конечном счете начинают задевать и я включаюсь в разговор и начинаю беседовать. Вы знаете, это любовь. Если есть любовь, то ты тему найдешь. То есть тебя не раздражает плохое настроение у мужа, а наоборот, ты хочешь ему помочь, ты тему найдешь. Или помолчишь — когда почувствуешь, что сейчас говорить не надо.
А. Ананьев
— Продолжая разговор об уроках, которые преподают нам жены-мироносицы, хочу подробно остановиться вот еще на каком уроке. Звучит он так: уважаемые женщины, уважаемые товарищи-женщины, что бы вы ни думали о себе сами и что бы вы вам ни говорили окружающие, помните: вы гораздо умнее, сильнее и вообще, вы вообще над мужчинами. Поясню.
А. Митрофанова
— Поясни, пожалуйста.
А. Ананьев
— Поясню. Смотрите, апостолы должны были идти в мир и проповедовать, что Христос воскрес. Что же получается на самом деле? Апостолам самим проповедовали, что Христос воскрес — жены-мироносицы. Это главная весть за всю историю человечества. Апостолам, первым ученикам Христа, об этом сообщили женщины. Значит, женщины над мужчинами, они ближе к Богу. И мужчинам надо покорно это принять и смириться с вот этим вторым местом после женщины.
А. Митрофанова
— Ой, не знаю, в Евангелии так неоднозначно об этом сказано. Отец Александр, поправьте меня, но, по-моему, не все евангелисты, как это сказать, сходятся на принятии благой вести именно от женщин. Некоторые говорят и о сомнениях апостолов: что они несут? Простите за такой бытовой язык.
А. Ананьев
— Это мужская такая история — сомневаться. Вот женщины не сомневаются, а мужчины всегда сомневаются. Кстати, это тоже урок — бросайте сомневаться.
Прот. Александр Никольский
— На самом деле, апостолы не поверили женщинам, хотя, конечно, им хотелось верить в глубине души. И апостол Петр и апостол Иоанн Богослов (пока ученики, будущие апостолы), они побежали ко Гробу, увидели, что Гроб пуст и засомневались и впали в недоумение, хотя у апостола Иоанна Богослова вера была уже более крепкая, он даже в своем Евангелии пишет, что начал верить. Но тем не менее. Знаете, тут не надо, опять же, разделять — женщины выше, мужчины выше. У каждого своя миссия. И, действительно, женщины часто приводят мужчин, своих мужей, современные женщины, в храм, ко Христу, к вере. Она начинает ходить в храм, молиться, начинает молиться за своего мужа. Она иногда мужу говорит, иногда у нее муж такой, что она вообще не может ему ничего сказать, потому что она знает, что это будет бесполезно. Но как-то вот, чисто по-женски, она все равно действует. Я помню, был один муж, весьма мужественный мужчина, прошу прощения за тавтологию, весьма мужественный, такой настоящий мужчина. И вот он, я помню, я в храме служил, это было уже давно, наверное, лет 15 назад, даже больше, и жена его была на всенощной, она исповедалась. А я выбегал и благословлял его, он в машине сидел, ждал жену смиренно, я выбегал и благословлял его рядом с храмом, он выходил из машины. Потом он стал ходить в храм Божий. Не знаю, может другая женщина, или эта жена, она сказала о своем муже: «Я хотела, чтобы мой муж стал верующим, но не настолько же!» (Смеются.) Муж ушел весьма дальше.
То есть мужчина более целеустремленный, он более волевой, если женщина где-то, знаете, иногда чисто эмоционально чуть-чуть сверху оказывается, так сказать, более поверхностно, а мужчина он идет, идет, и до конца идет. Когда женщина уже готова остановиться где-то, а он нет, что решил, то... Ну, не все мужчины, а хорошие мужчины. И он до конца идет-идет-идет, до конца идет. И вот, знаете, с одной стороны, эта отзывчивость женщин и их такое, как это сформулировать? — такой любовный труд, то есть он не рациональный, не миссионерский именно в таком плане, что как проповедь — а проповедь своей жизнью, проповедь своей молитвой. С одной стороны, отзывчивость женщины, с другой стороны, такая целеустремленность, волевая целеустремленность мужчины. Поэтому неслучайно апостолы мужчины.
Есть равноапостольная Нина, которая целую Грузию просветила, есть другие равноапостольные жены, которые тоже миссию апостольскую брали на себя. Но все-таки апостолы в Евангелии были мужчины, и это тоже неслучайно. Поэтому это прекрасное дополнение, прекрасное дополнение друг друга. И если такой биологический термин применить, прошу прощения, в симбиозе, то есть когда мы друг друга дополняем, мы друг в друге прорастаем, врастаем, и становимся, как Господь это и задумал изначально, единым организмом. Этот единый организм намного более гибкий, более прочный, чем тогда, когда человек один. Ну, конечно, я имею в виду, когда есть Бог, конечно, когда Бог есть и человек на пике своего сохранения с Богом, то, конечно, Бог ему всё восполняет. Но если взять чисто людской момент, человеческий момент, то мужчина и женщина в семье более прочные в плане жизненном, если хотите, более совместно мудрые, когда мудрость друг друга дополняющая — рацио мужчины и сердце женщины, если хотите. Это жизнь, какой ее задумал Бог. Это замечательно.
А. Ананьев
— «Семейный час» на радио «Вера» с настоятелем храма Трех Святителей в Раменках, протоиереем Александром Никольским посвящен сегодня женам-мироносицам. И с вами Александр Ананьев и Алла Митрофанова.
А. Митрофанова
— Отец Александр, если позволите, мне хотелось бы вернуться к черте, которую вы тоже уже обозначили, как скромность. Мы ее обозначили, как присутствие в тени апостолов жен-мироносиц. Вы знаете, опять же, если проецировать это свойство на наше время, наверное, очень важно найти золотую середину. Ведь сейчас так много женщин ярких, которые свои таланты в том числе и в социальном измерении проявляют, не стесняются развивать. Говорят, таким женщинам сложнее выйти замуж, быть в семье счастливыми — слишком они яркие, слишком талантливые и прочее и прочее. Но как вот здесь... Вот смотрите, если жены-мироносицы, мы не можем назвать их прямо уж такими яркими женщинами, мы о них вообще крайне мало что знаем достоверно, если отбросить всякие предания, сказания и прочее и прочее, апокрифы, из Евангелия, из первоисточника о них известно очень мало. Мы не можем сказать, что они яркие. Вот апостол Павел действительно яркий, апостол Петр яркий, Фома яркий, Андрей Первозванный. Апостолы — это совсем другое. Жены-мироносицы — нет, они, не хочу сказать приглушенные, но они действительно в тени мужчин.
А. Ананьев
— А я, знаешь, что вспомнил? Я вспомнил героев нашей недавней программы «И будут двое» — замечательного актера Александра Ильина и его жену Татьяну Максакову, которая на самом деле талантливейшая актриса.
А. Митрофанова
— Безусловно.
А. Ананьев
— Талантливейшая актриса. Которая, как и жены-мироносицы...
А. Митрофанова
— Посвятила себя...
А. Ананьев
— Да, в какой-то момент поняла, что у нее есть выбор: посвятить свою жизнь своему таланту, развить его, быть яркой, быть знаменитой, быть востребованной, или посвятить себя в семье? И она, молодая перспективная актриса, сказала: нет, я не хочу потерять семью, я не хочу, чтобы мои дети росли без меня, я не хочу жить отдельно от мужа в своей блистательной карьере. И она посвятила себя семье, и сейчас она абсолютно счастливая жена и мама, которая благодарна Богу за тот выбор, который она сделала.
А. Митрофанова
— Я знаю и другие примеры, к сожалению. Всё же очень нелинейно и очень индивидуально. Почему я и спрашиваю отца Александра, есть ли какая-то золотая середина и как можно было бы про себя понять, что лучше для тебя? Я знаю женщин, которые себя посвятили себя осознанно семье, детям, мужу в первую очередь...
А. Ананьев
— И пожалели.
А. Митрофанова
— Они не то что пожалели, им просто не хватает ощущения реализованности и в социальном мире тоже. Они не состоялись как профессионалы и их это печалит. Им сейчас к 50 или за 50 и им кажется, что что-то очень важное они, какой-то талант, условно говоря, закопали в землю, и он сейчас там нарывает. Отец Александр...
А. Ананьев
— Рассудите нас, пожалуйста.
Прот. Александр Никольский
— Ну, вы знаете, я тоже знаю таких женщин, как Алла говорит. Вы знаете, у вашей знакомой хватило смирения и любви, чтобы стать счастливой женщиной. Смирения и любви. А у ваших знакомых, Алла, смирения и любви просто не хватило. То есть они не смогли реализовать себя в семейной жизни, потому что не смогли с Божьей помощью покаяться и обрести смирение и, как следствие, любовь. Я эти случаи знаю. Как правило, там нереализованность в семье именно потому, что семья это любовь, и по-другому, кроме как через смирение и любовь, в семье себя не реализуешь. Если ты не пойдешь этим путем, не будет реализации, потому что любовь ты не обретешь по-настоящему. Поэтому да, если ты идешь этим путем... Кстати, это путь не только женщины, но и мужчины, но у женщины преимущество, потому что именно она во многом и строит семью, на ней это в семье лежит. Не зря старцы говорили, что мир в семье от жены — не от мужа, а от жены. И когда ей смирения не хватает эту миссию реализовать — такого семейного бытия духовного, то, конечно, она начинает думать: а, мне здесь не очень хорошо. Значит, дура я была (прощу прощения), надо было пойти и профессионально реализоваться и всё такое. А дети? Я много раз рассказывал, люди в некоторых семьях, очень благополучных в социальном плане и во всех отношениях, вы знаете, там реализуется такой сценарий, как была в свое время социальная реклама «Весь в няню». Там ребенок мамой воспринимает няню — это ведь страшно. Нанятая женщина, благо, если она хорошая еще окажется, знаете, такая Арина Родионовна, как у Александра Пушкина. А если она уйдет внезапно от двухлетнего ребенка, а для него она мама, потому что свою маму он практически не видит — заходит какая-то чужая женщина ненадолго, целует его в лобик и уходит. Такая, знаете, светская львица XIX века и сейчас то же самое, к сожалению, происходит.То есть да, эта женщина реализуется, может, в бизнесе или в театре, в кино, еще где-то в каких-то профессиях, в адвокатуре, еще где-то. У нее хватает денег нанимать няню, чтобы ребенок был ухоженный, но она не мама, или мама очень ущербная. И дети в таких семьях, вам любой педагог, невролог, психоневролог, нейропсихолог, кто угодно скажет, что они тоже вырастут ущербными, потому что они самое главное — материнскую любовь настоящую — в жизни так и не увидели вовремя, в младенчестве, в 3-4 года и так далее. Поэтому это страшная вещь.
А. Митрофанова
— Значит ли это, что женщина не должна работать?
Прот. Александр Никольский
— Нет. Я не говорю, что она не должна работать. Сейчас вообще, если женщина перестанет работать, у нас экономика рухнет в одночасье. Кино, театры закроются и киностудии распустятся, бизнес встанет, офисы все не будут работать, госструктуры, поликлиники, в школы придут, а там некому будет учить детей и так далее. Всё это мы прекрасно знаем. Женщина всегда работала — работала в поле, вязала снопы, еще что-то, не то что работающая женщина это только сейчас, а раньше она только сидела дома и грудью кормила. Нет, она всегда работала. Я не говорю о высшем обществе, герцогини всякие и так далее, а про обычных женщин. Поэтому работающая женщина это нормально. Но я говорю о том, чтобы она была с детьми. А сейчас, к сожалению, может быть такая ситуация, что женщина себя профессионально реализует, но она будет без ребенка. И ребенок вырастет ущербным. Поэтому это надо тоже чувствовать — меру своей ответственности.
А. Ананьев
— Отец Александр, короткий вопрос. Мы однажды с Алечкой говорили с одним замечательным священником, и он сказал, если вы любите ребенка, если вы действительно любите своих детей, ни в коем случае никогда и ни за что не избавляйтесь от них, не отдавайте их в ясли и в детский сад — воспитывайте их сами. Вы согласились бы с такой позицией уважаемого священника? Или же у вас будет свое мнение на сей счет?
А. Митрофанова
— Мне кажется, это очень от детей зависит.
Прот. Александр Никольский
— В целом, я считаю, что ребенок должен жить в атмосфере максимальной любви. В атмосфере максимальной любви. Трудно же ожидать, что женщина в детском саду, допустим, у которой 15-20 детей, она будет каждого так же любить, как мама, пусть даже многодетная, когда 5-8-10 детей, это тоже такой детский сад. Ну, меня некоторые сомнения гложут по этому поводу, что это именно так, что у каждого воспитателя детского сада безответная жертвенная любовь. Потому что у нее есть своя семья, ну чаще всего, у них свои дети, есть свой муж, есть свои проблемы. И даже если она очень хорошая женщина, все равно ее не хватит просто, это немножко другой формат получается. Вот и всё. Поэтому получается, что детский сад это немножко такая технология по выращиванию детей, тут никуда не денешься. То есть построили такой образ: вот они идут за ручку, такие все хорошенькие, все чистенькие, все такие послушные, и впереди нянечка, сзади нянечка и в серединке хоровод детей, строем они идут в какое-то хорошее место. Ну, вот и всё. Я не говорю, что нельзя отдавать в детский сад, ситуации разные бывают, иногда, например, просто не хватает за ипотеку выплачивать. Но это уже другой разговор. Но просто надо понимать, на что мы идем.
А. Ананьев
— Как всегда, нас с Аллой Митрофановой восхищает «звездное небо над нами и нравственный закон внутри нас», и то, как стремительно и незаметно пролетает час в компании отца Александра. Сегодня "Семейный час мы провели вместе с настоятелем храма Трех Святителей в Раменках, отцом десятерых детей и замечательным пастырем, протоиереем Александром Никольским. Спасибо вам за этот разговор, отец Александр.
Прот. Александр Никольский
— Спасибо большое.
А. Ананьев
— Мы еще раз поздравляем всех наших дорогих слушательниц с наступающим праздником. Вернуться к нашему разговору вы можете на сайте www.radiovera.ru. Алла Митрофанова —
А. Митрофанова
— Александр Ананьев —
А. Ананьев
— До следующей субботы.
А. Митрофанова
— До свидания.
Прот. Александр Никольский
— До свидания.
«Мужчины и женщины». Наталия Инина
У нас в студии христианский психолог, психотерапевт, преподаватель факультета психологии МГУ им. МВ Ломоносова, РПУ св. Иоанна Богослова Наталья Инина.
Разговор шел о том, как различается психика мужчины и женщины, как научиться понимать друг друга и как реализовать те особенности, которые заложены Богом.
Комната, где дети не плачут. Дарья Кравченко
Помню, как сейчас. Вечер. Я смотрю на недоклеенные обои в коридоре нашей квартиры и говорю мужу, что необходимо срочно доделать ремонт до рождения нашего малыша. Он попросил успокоиться и забыть о ремонте. Я еще раз спрашиваю про некупленные шторы, но Илья только улыбается в ответ. Все будет хорошо.
Ночью мне на самом деле стало не до ремонта. Меня на восьмом месяце беременности забрала скорая помощь в роддом. Я смутно помню, что было дальше. Помню долгую дорогу и тусклый свет в карете скорой. Все время в дороге я молилась Богородице, чтобы у меня родился здоровый малыш. Молилась, потому что вероятность родить здорового ребенка на таком сроке невелика.
На следующий день, в 14:40 на свет появился мой недоношенный богатырь. Да, именно так назвали реаниматологи нашего Луку, ведь родился он весом 3 кг, а это для восьмимесячного малыша — чудо. Только я, вытирая слезы на усталом лице, знала, что материнская молитва может и не такое! Тем не менее нас положили в отделение патологии для новорожденных. Формально ребенок считался недоношенным.
Вечером я стояла в больничном коридоре патологии в очереди за порцией рыбного супа. И мой взгляд случайно скользнул в палату с множеством кувезов, разной медицинской аппаратуры трубок, проводов и маленьких иконок. Я шагнула в эту комнату и оцепенела. В кувезах лежали новорожденные недоношенные дети, точнее, что-то очень похожее на детей. Ведь вес тех деток — от 300 грамм до 1 кг.
Дети не плакали, лишь изредка раздавался звук сирены, если у кого-то из малышей заканчивался кислород. Тогда медсестры быстро бежали налаживать процесс подачи воздуха.
Мой случай для мам, которые находились в этой патологии, был мечтой. Ведь я лежала рядом со своим здоровым малышом, а их детки не могли не дышать, не согреваться без помощи аппаратуры.
Тем не менее в этой палате для недоношенных малышей было спокойно и благодатно. Там было много икон и какого-то тепла. Тогда мне казалось, что деток греют не аппараты, а маленькие затертые иконки, висевшие над кувезами. Позже я познакомилась с заведующей отделением. Она оказалась верующим человеком. «Конечно, молюсь за этих крошек — рассказала она — Бог милостив!»
Те пару недель, проведенные в детской патологии, мне многое показали: например, как сильна материнская молитва. Не преувеличу, если скажу, что нашего Луку Бог спас по Своей Милости, по моим молитвами и заступничеству Пресвятой Богородицы. Мы вымолили его той ночью.
Это чудо — держать на руках недоношенного, но здорового ребенка.
Я больше не ропщу, когда что-то не ладится, не расстраиваюсь, когда не получаю просимого. Когда кажется, что в моей жизни все совсем плохо, я вспоминаю ту комнату, в которой дети не плачут и тихо шепчу Богу: «Слава Тебе, Господи, за все!».
Автор: Дарья Кравченко
Все выпуски программы Частное мнение