Многие мои знакомые – врачи, волонтеры в хосписах, священники, педагоги, работающие с трудными детьми, словом, те, кто по своему профессиональному долгу должны помогать людям – не раз жаловались на то, что происходит у них «эффект выгорания».
Кончается вдохновение, иссякают силы и эмоции, дело свое делаешь через силу, и твои подопечные – больные, дети, прихожане с их проблемами – становятся тебе уже не в радость, а в тягость…. И многие начинают от этого унывать и приходить в отчаяние.
Этому выгоранию как чему-то из ряда вон выходящему нередко поражаются и люди церковные, они говорят: «Не должно такого быть у истинно верующего, откуда же оно берется?!!» «У истинно верующего!..» А вот, например, святые были истинно верующими? Были? Тогда перечитаем иные места из того, что писали святые.
"Где моя вера? Даже там, на самом донышке души – ничего, только тьма и пустота. – Боже мой – как мучительна эта неведомая боль. – Она не проходит. – У меня совсем не осталось веры… Боже, если Ты есть – пожалуйста, прости меня…".
Знаете, чьи это слова? Матери Терезы. Да-да, той самой великой подвижницы ХХ века, которая спасла тысячи несчастных, больных, умирающих, чье имя стало символом милосердия и самоотверженного подвига ради людей… Ее дневники и переписка недавно вышли отдельной книгой. Эти дневники свидетельствуют: великая подвижница и святая, на которую мы, простые обыватели, смотрим иногда как на существо вышеестественное, ангельское - мучилась тем же человеческим «выгоранием». Мучилась в самый период расцвета ее знаменитой деятельности. Мучилась – годами. «Это святая-то?!» - пораженно воскликнет кто-то. Да, святая. И она, и мы – совершенно одинаковы в том, что все мы – просто люди.
ФенОмен выгорания – никакой не фенОмен. Это обычная человеческая вещь. Обычная для нашей человеческой природы. Человек может устать, потому что он не робот и не ангел (да и не должен им быть). У него и впрямь может кончиться запас милосердия, сострадания, любви, веры и многих других нужных и прекрасных вещей. Это реальность. И ее надо увидеть в себе и с трезвостью и смирением признать. Увидеть и признать себя таким как есть – нам мешает гордость. Самая обычная. Гордость – ослепляет, застит глаза, не дает видеть мир и себя такими как есть : «Я – и вдруг !...Нет! Никогда!... Он, она, они – но только не я!». Это примерно как со смертью: мы знаем, что она есть, мы много о ней читали, мы видели, как умирают другие… Но то – другие, а я-то ведь не умру! Это убеждение сидит где-то глубоко в нас за гранью сознания.
Вот тут – вопрос: а что делать? Как бороться с этим мучительным явлением выгорания? Готовых рецептов и безотказных формул у меня нет, да и ни у кого нет, все люди и все их ситуации – разные… Но одно свое размышление я все же выскажу. Вот какое: без помощи Божьей тут никак не обойтись.
Самое мучительное в выгорании – ощущение выгорания. А ощущения, чувства – почва зыбкая, на ней ничего путного не построишь... Какие бы ни были чувства – надо вставать и делать дело. То, которое должен. Трезво расценив свои малые силы, какие уж есть. С терпением, без удовольствия и подъема, но делать, понемногу, не пытаясь сразу свернуть горы. И выгорание постепенно пройдет – это не добродетели наши выгорают, это выгорают наши иллюзии про них. Добродетели – они от Бога, они выгореть не могут, потому что Бог создал всё хорошее – вечным.
Всё, что мы, как казалось, утратили – силы, вдохновение и так далее – Он восстанавливает снова, но уже очищенным от иллюзий нашей греховной самости. Поверьте – всё. Потому что мы считали, что источник всего хорошего в нас – в нас же самих, а на самом деле – в Нём. И этот источник не иссякнет никогда. Мне, «выгоревшему», Бог продолжает помогать и жить, и делать свое дело дальше.
Пасхальное утро в натюрморте Станислава Жуковского
«Пасхальный натюрморт» — воспоминание художника о светлом Христовом Воскресении 1915 года, которое Жуковские встречали на даче под Тверью. На рассвете семья живописца вернулась домой после пасхального богослужения и спешит сесть за праздничный стол.
— О, Маргарита Константиновна, у вас новая картина на стене! Замечательная репродукция работы Станислава Жуковского «Пасхальный натюрморт»! Я видел это полотно в Третьяковской галерее и должен сказать, что здесь прекрасно переданы краски подлинника, оригинальное цветовое решение. Смотрите, в полумраке гостиной, обставленной мебелью красного дерева, сочным пятном — круглый стол, накрытый белоснежной скатертью и ярко сервированный.
— И тёмное пространство комнаты — словно рама, которая подчеркивает радостную светлую палитру праздничного стола. Здесь и нежная зелень и голубизна гиацинтов, и золото апельсинов, и разноцветье крашеных яиц.
— Меня только знаете, что удивляет, Маргарита Константиновна? Почему скатерть лежит так небрежно? Даже часть столешницы осталась открытой. Как будто готовили трапезу спешно, впопыхах.
— Нет, Андрей Борисович, готовили тщательно, а спешно накрывали на стол. Мы видим на картине раннее пасхальное утро. Полотно написано в 1915 году, Жуковские тогда встречали светлое Христово Воскресение на даче, в усадьбе Островки, в поселке Молдино под Тверью. Художник запечатлел воспоминание: семья только что пришла с пасхального богослужения. Всю ночь родные молились в маленькой деревянной церквушке Успения Пресвятой Богородицы. С рассветом усталые и счастливые они вернулись домой и спешат подкрепиться праздничными яствами
— Какое знакомое светлое чувство! Ты не спал всю ночь, и хотя усталость одолевает и ноги уже не держат, но в ушах все ещё звенит ликующее «Христос Воскресе!», и душа поет. В этот момент, действительно, не обращаешь внимания на такие мелочи, как сбившаяся на столе скатерть. А пасхальная еда кажется продолжением радости, её материальным воплощением.
— Потому блюда пасхального стола и готовятся заранее, с особым вниманием и настроем. И почти каждое из них связано с памятью о главном событии в истории человечества — победе Христа над смертью.
— Так, предание о Марии Магдалине объясняет традицию красить яйца на Пасху. Святая дошла с проповедью до Рима, где возвестила императору Тиберию: «Христос Воскресе!». А правитель ответил: «Этого не может быть, как вот это куриное яйцо, лежащее на столе, не может стать красным». И в этот миг случилось чудо — яйцо окрасилось в алый цвет.
— Другие блюда пасхального стола тоже имеют свою историю Кулич, например, называют домашним артосом. Это, как вы помните, такая большая просфора, которую освящают один раз в году, на Пасху.
— Конечно, помню. Интересно, что традиция освящения артоса тянется с евангельских времен. Апостолы, когда собирались на трапезу, место во главе стола оставляли Христу и полагали там хлеб. И артос символизирует незримое присутствие Спасителя в нашей жизни. А освящённый кулич — это, как вы верно заметили, подобие праздничной просфоры на домашнем столе.
— А вот на картине ещё одно праздничное блюдо — творожная пасха. Яство недаром носит название праздника — его вкус должен напоминать о радости Царствия Небесного, открытого для человека после Воскресения Христова.
— О Рае напоминает и обилие цветов на столе. Гиацинты, подснежники...
— Жуковские специально выращивали их к празднику. За подснежниками Станислав Юлианович ходил в лес, как только появлялись проталины. Прошлогодняя пожухлая трава обнажалась, художник выкапывал из мёрзлой земли корни цветов и сажал их дома в ящик с землёй, чтобы они расцвели к Пасхе.
— Есть всё-таки в таких предпасхальных заботах особый смысл. Человек хлопочет о земном, но сердце его устремлено к Богу.
— Станислав Жуковский в своём «Пасхальном натюрморте» смог отразить и гастрономические подробности праздничного стола, и ликование о Воскресении Христа. Разделить радость художника может всякий, побывав в Третьяковской галерее.
5 мая. О славном Христовом Воскресении
Сегодня 5 мая. Светлая Пасха Христова.
О славном Христовом Воскресении, — священник Алексий Долгов.
5 мая. О радостной вести о Воскресении Христа
Сегодня 5 мая. Светлая Пасха Христова.
О радостной вести о Воскресении Христа, — священник Алексий Дудин.