«Жизнь как дар от Бога». Священник Антоний Лакирев

У нас в студии был клирик храма Тихвинской иконы Божьей Матери в Троицке священник Антоний Лакирев.

Разговор шел о жизни, как удивительном даре от Бога и как достойно распорядиться этим даром.

Этой программой мы открываем цикл из пяти бесед о дарах Бога человеку.

Дары Бога нам мы часто воспринимаем как данность, а потому относимся к ним потребительски. А если напомнить себе, откуда что взялось? Жизнь как дар Бога. Время как дар Бога. Земля как дар Бога. Любовь как дар Бога. Таланты (включая главный — человечность) как дары Бога. Что изменится, если к этим дарам мы начнём относиться как к заданию на пути к обоженью?

Ведущая: Алла Митрофанова

---

А. Митрофанова

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА.

Дорогие друзья, здравствуйте!

Я — Алла Митрофанова.

Вчера, 14-е сентября, было Церковное Новолетие. По старому стилю, это — 1-е сентября, по новому стилю, соответственно, вот — 14-е. И, получается, сегодня — первый день Нового года, с чем я нас всех торжественно и поздравляю.

А, поскольку, время это особое — Новый год... и гражданский, и церковный... время, мне кажется, снова и снова оглядеть самих себя, свою жизнь, задать себе важные, ключевые вопросы — про что она? Почему я сейчас в этой точке оказался? И так далее. Ну, в общем... вот, эти, вот... какие-то самые-самые важные, такие... сущностные вопросы. И, по возможности, постараться понять, услышать самих себя, где мы хотели бы оказаться, и, исходя из этого, помолившись, сопоставить попытаться собственные планы с Божией волей... это, наверное, упражнение такое для христиан на всю жизнь.

Мне захотелось, чтобы сейчас в эфир вышел цикл программ, самой сути нашей жизни и посвящённый.

Размышляла я следующим образом. Есть целый ряд Божиих даров у каждого из нас, которые мы привыкли воспринимать, как данность. А когда мы их начинаем воспринимать, как данность, мы их начинаем обесценивать.

Что это за дары? Это — жизнь, как дар от Бога. Любовь — как дар от Бога. Время — как дар от Бога. Земля — как дар от Бога. Таланты, наконец — как дар от Бога. Таких даров может быть — и есть — естественно, гораздо больше. И... почему на этих хочется остановиться? Потому, что, мне кажется... вот, это, вот: «Дар напрасный, дар случайный — жизнь, зачем ты мне дана?» — в нашем среднестатистическом сознании встречается довольно часто. А если, при этом, мы помним, что жизнь — это величайший, вообще-то, дар... и как нам повезло... нас, казалось бы, на Земле 7 миллиардов, и даже больше уже, и это — колоссальное число людей, единомоментно пребывающих во Вселенной... однако, какого количества людей — здесь нет. Которые ещё не воззваны из небытия в бытие. А мы — здесь. И, наверное, это — для чего-то. И хорошо бы постараться этот Божий дар максимально актуализировать и... не слить.

В нашей студии — священник Антоний Лакирев, клирик Тихвинского храма города Троицка, милостиво согласившийся на такую тему поговорить.

Отец Антоний, здравствуйте!

О. Антоний

— Здравствуйте!

А. Митрофанова

— Ну, и про смысл жизни, конечно, тоже... и про то, как люди его ищут... про то, что бывает, когда мы его не находим. И, вполне, такие, философско-прагматичные вопросы... Вот, так я бы очертила круг сегодняшних тем.

Вы знаете, отец Антоний, в первую очередь, мне бы хотелось, вот, с чем разобраться.

Бог, ведь, самодостаточен. И... для чего тогда Он творит жизнь разных живых существ? Венцом Его творения становится человек.

Я слышала разные точки зрения на этот счёт... ну, и, вообще, разные точки зрения о происхождении жизни, скажем так. И запомнившийся мне тезис основывался на том, что единственной причиной, по которой, самодостаточный и не нуждающийся в дополнительных живых существах вокруг Себя, Господь... единственная причина, по которой Он творит человека — это ради умножения любви. Чтобы человек, в течение жизни, умножая любовь, вносил свой вклад, вот, в это Божье дело — умножение любви.

Что бы Вы об этом сказали? Для чего?

О. Антоний

— Знаете, я бы сказал так: на мой взгляд, что-то не в порядке с самим вопросом. На него можно дать три разных ответа — красивый, хороший и правильный.

Красивый ответ — это, вот, то, о чём Вы говорите. Что Бог сотворяет мир, людей для того, чтобы умножилась любовь, чтобы мы... там... в этом возрастали... мир возрастал... это — очень красивая картина, действительно, ну, и что-то в ней, безусловно, есть. Но этот красивый ответ — он не хороший и не правильный.

А. Митрофанова

— Правильный — мы не знаем?

О. Антоний

— Сейчас скажу... подождите...

А. Митрофанова

— Ну, давайте...

О. Антоний

— Значит, хороший ответ, который хорошо было бы на этот вопрос дать — я не знаю. Я не знаю.

А правильный — вот, какой. Бог — свободен. Это значит, что мотивы, причины, задачи Его поступков — находятся в Нём самом, и непостижимы, как Он сам.

Поэтому... понимаете... ответ на вопрос «почему и зачем Он сотворил этот мир, и сотворил людей и всех остальных живых существ, и дал нам всем жизнь — людям — совсем особым образом — конечно же, вот, это — в Нём.

Всё дело в том, каков Бог. И, если хотите, это — форма о Боге откровения. Чтобы мы знали, что Бог — это Тот, Кто, по каким-то непостижимым причинам, необъяснимым для нас, тем не менее, захотел... хотя Его ничто, вероятно, к этому не вынуждало... захотел сотворить людей и поделиться с нами Своей жизнью. Ну, вот, как-то так...

Понимаете... логика... что там... «Бог ставил перед Собою такую задачу...» — она прямо противоречит утверждению о Его самодостаточности. Ну, а мы её, эту самодостаточность, в общем, определяем по контрасту — по тому, что мы, как раз, наоборот, не самодостаточны... а Он — не таков, как мы.

Ну, вот, я бы так сказал.

Понимаете... мы имеем полное моральное право задавать такие вопросы. Задавать. Но... требуется некоторое смирение понимать, что на него не может быть удачного ответа — это, действительно, тайна. Тайна. Не просто — загадка, а тайна Божия. Вот, таково сердце Бога!

То есть, это — не столько повод искать объяснения — почему и зачем Он это сделал, сколько — возможность поблагодарить. Это же, действительно, дар. Этого могло и не быть. Его, вероятно, ничто не вынуждало это сделать. По крайней мере, мы не в состоянии представить себе логическую, так сказать, конструкцию, где Бог... там... для какого-то результата... для того, чтобы чего-то достичь или добиться — вот, творит мир и человека. Вот — дар, подарок, который делается просто потому, что сердце Бога — щедрое.

Наверное, как-то так надо сказать...

Ну, вот... слава Богу! Значит, принимая этот дар — именно, как подарок, а не как что-то, там, заслуженное или необходимое, за него имеет смысл благодарить.

Здесь есть ещё, ведь, понимаете, какая штука. В конце концов... ну, вот, представьте себе, вот, тот ответ, который Вы в начале разговора предложили — что задача, цель, которую Бог преследовал — умножение любви. Ну, прекрасно, замечательно и очень красиво!

Ну... тогда, вполне, ты можешь сказать, что: «Ну, Ты же меня сотворил, чтобы умножилась любовь? Ну, и за что тогда благодарить? Тебе деваться было некуда — был нужен кто-то...» — вот, это, вот — «Тебе деваться было некуда...» — в любых разговорах о причинах Божьих поступков — оно, как раз, маркирует логическую ошибку.

Ну, вот... жизнь, действительно, даётся человеку, как незаслуженный дар. Почему — так? Вот, так... Бог Себе на душу положил! Если можно так выразиться. Вот, так... Он так сделал. Слава Богу! Этого, без сомнения, могло не быть. Это не было ничем вынуждено. И, конечно же... Он, просто, взял и подарил. Слава Богу! Это серьёзная очень вещь, понимаете? Вот, эта благодарность Богу за мир, и за то, что Он призвал нас из небытия в бытие — вообще-то... по крайней мере, для православной традиции, и не только... в самом центре всей нашей церковной жизни и церковной молитвы. Всё остальное, в каком-то смысле, факультативно. А, вот, без этого — никак. Без этой благодарности. Никак.

А. Митрофанова

— Сразу — вопрос. Как часто бывает, что человеку кажется: ну, не за что благодарить! То — не так, это — не так... всё — не так... и, вообще, жизнь — это не про радость, а про то, чтобы тянуть лямку. А от этого — очень сильно устаёшь. И — как тогда, отец Антоний, благодарить Бога?

О. Антоний

— Ну... в качестве примера, так сказать... да... важно вспомнить одного Человека, который родился в бедной семье... там... мало возможностей. Немножко подрос — почти сразу начал работать своими руками. Хотя, что они, там, с названным отцом, строили? Ничего, особенно, не осталось.

Потом Он стал, как раз, говорить с людьми о Боге, о смысле жизни... даже какие-то появились последователи, ученики — не так, чтобы, прямо, очень много... не толпы. Хотя, изредка случались и толпы. Но, постепенно, как-то, все рассеялись, да...

Профессиональные верующие его терпеть не могли — прямо, совершенно на дух не переносили. А, так сказать, «движение», вот, этих самых последователей, который у него было, поначалу, может... даже тысяч пять...

А. Митрофанова

— Не считая женщин и детей?

О. Антоний

— ... не считая женщин и детей, да... ну, осталось... там... ну, дюжина самых близких. Ну, и ещё, может, с полсотни. Ещё — какие-то тайные друзья, которые никому не говорили о том, что они — Его друзья.

Ну, и... конечно, человеческая злоба победила. Его распяли. И Он всё потерял. Он — всё потерял. Разбежались ученики. Только Его Мать, и ещё несколько женщин, и Иоанн Богослов у Креста стояли, у подножия. В полном ужасе. И, наверное, непонимании того, что, вообще, происходит. Он всё потерял. Он ничего не добился. Он ничего не добился! Ничего не изменилось. Да.

Эти люди, которые Его распяли, думали, что они — победили. Но Он — Воскрес.

Но Он — Воскрес!

И... понимаете, вот... когда, и в нашей жизни тоже, мы думаем о том, чего мы добились или не добились... достигли или не достигли... важно о Нём помнить. Важно о Нём помнить...

В конце концов... ну, может быть, не смысл, но ценность человеческой жизни... ценность человеческой жизни... то, что оправдывает наше существование, что может быть свидетельством того, что мы не даром небо коптили — это... не достигнутые победы... потому, что река времён, в своём стремлении, уносит все дела людей... нет, не достигнутые победы... и даже не пережитые поражения и скорби... а то, чтобы быть рядом с Ним, у Его Креста, у подножия Его Креста.

Это какие-то... в общем... очень сущностные вещи, о которых, наверное, трудно говорить, трудно объяснять... но, тем не менее... понимаете... оправдание жизни — самого феномена жизни — оправдание жизни в том, что Бог не захотел, чтобы мы пропали. Бог стал человеком, всё потерял — вплоть до самой жизни, и даже на Кресте говорил: «Боже Мой! Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил?!» — и, тем не менее, не отрёкся от нас.

Вот, Он Петру говорит: «Неужели, ты думаешь, Я не могу попросить Отца, и Он дал бы Мне двенадцать легионов Ангелов?» — мог бы. Но Он этого не сделал. Он прошёл через, вот, эту, вот, потерю всего — через что проходят многие из нас...

На самом деле, знаете, даже если... там... ты думаешь, что ты чего-то добился за долгие годы своей жизни — всё равно, в какой-то момент, ты понимаешь, что оно всё — очень призрачно...

Вот... но, тем не менее... ты был — с Ним. Ты был у подножия Его Креста. Вот — это оправдание. Это — основание того, что мы живём.

А. Митрофанова

— Священник Антоний Лакирев, клирик Тихвинского храма города Троицка, проводит с нами этот светлый вечер.

Мы говорим о жизни, как о даре Бога.

Отец Антоний, я ж немножечко про другое спросила... не про достижения или провалы, не про то, чтобы меряться... там... количеством... медалей или чего-то ещё... Эльбрусов покорённых и других вершин... а про совершенно определённый образ жизни.

Вот, Вы очень важную вещь напомнили: благодарность Богу, как необходимая составляющая, вообще, нашего бытия. Скажем так.

А я представила себе... вот, кого-то из наших соседей. Кто... стены, знаете, тонкие, и мы слышим, как люди... бывает, слышим... даже я не знаю, откуда это доносится — сверху, снизу, справа, слева — неважно... постоянно ругаются. Постоянно. Друг с другом. И в этом — такая усталость от того, что каждый день похож на предыдущий, всё так однообразно, что... я не знаю... может быть, он выпивает, а она — всё тащит на себе... может быть... не знаю... опять двойка, или что-то ещё... и в этой беспросветности, я пытаюсь понять, когда человек находится, ему — как от всего сердца поблагодарить Бога за то, что у него есть, вот, такая жизнь?

Притом, что, может быть, когда он был ребёнком, он мечтал совсем о другом. Она хотела, может быть, танцевать в балете, а он хотел быть космонавтом...

О. Антоний

— Ну, да... не знаю... мне кажется, я про это и говорю. В самой глубине отчаяния — Бог с нами. Именно тогда, когда мы даже не можем осознать, вообще, свою жизнь, посмотреть на неё издалека и сверху... да... с точки зрения вечности. Как бы это ни было... ни казалось тяжело и бессмысленно, Бог от нас не удаляется.

Поэтому... ну, вот... как вылезти из ямы? Начинать карабкаться. Пытаться, ну, вот, хоть что-то сделать. Другой разговор, что иногда жизнь бывает такая мучительная, что люди вообще не в состоянии... как сказать... отвлечься от борьбы за выживание — и это тоже правда нашего мира, и, в каком-то смысле, ответственность окружающих — конечно. Но, тем не менее... ну, да... если ты понимаешь, что, всё-таки, тем не менее, это — дар Божий, который ты безбожно профукал... ну, тогда благодарение начинается с покаяния.

Если ты понимаешь, что... там... ну, это — не твоя ответственность, так бывает часто — жизнь людей, которая рушится не потому, что они накосячили... и это, действительно, так... а потому, что вокруг них... не знаю... тоталитарный режим, который их уничтожает — без причины, без повода и без разбора. Или — потому, что они живут в какой-то такой тотальной нищете и невозможности реализации себя, что, вот, прям... Бог с тобой. Пока ты не увидишь Иисуса рядом с собой — ничего невозможно. Трудная жизнь, или не трудная... пока ты не увидишь Иисуса рядом с собой. Понимаете, вот, это... я бы сказал, точка отсчёта: «Дальше я не вижу смысла, но Ты — со мной. Вот, за это буду держаться...» — а дальше Он Сам вытаскивает.

А иногда не успевает вытащить, и этот процесс, наверное, как мы надеемся, успешно завершится уже в посмертии — так тоже, наверное, бывает. Понимаете?

Вот, положиться можно только на то, что Бог — не бросает. Никогда. Никогда и никого.

Вот, примерно, так.

Понимаете... какова наша жизнь, как мы её воспринимаем — зависит от очень разных вещей, каких-то обстоятельств, часто не зависящих от нас, не являющихся сферой нашей ответственности. Ну, да... а что именно является этой сферой ответственности — ну, надо пытаться определить... в конце концов, понимаете, мы же никто, на своём человеческом пути, не останавливаемся... ну, или не следовало бы останавливаться, да? Всё-таки, какое-то человеческое возрастание нам предложено. Хотя бы, как возможность... ну, вот... увидеть свою жизнь, стоя у подножия Креста. И жизни всех остальных людей — тоже.

Я не знаю... по-моему, никакого другого ответа тут и быть не может.

А. Митрофанова

— А, вот, если мы говорим о святых, отец Антоний — о людях, которые самореализовались... или с Божьей помощью реализовались — по максимуму? Которые, как раз, тот образ Божий, в каждого человека заложенный, в себе максимально раскрыли... как сейчас говорят, «прокачали»... и выросли в подобие... вырастили этот образ Божий — в подобие? Это же, получается... ну, не то, чтобы диаметрально противоположный подход к жизни... но это — какой-то совсем другой её итог... И это же — не про предопределённость, с которой человек родился?

О. Антоний

— Куда?

А. Митрофанова

— Это же — его... как раз, и есть его выбор, и его, получается, ответственность? То есть, мы можем жить, ругаясь постоянно друг с другом, а можем, в течение жизни... ну, как-то, так себя выстроить, что, в итоге, достичь святости?

О. Антоний

— Да... ухватившись за Христа — прямо, руками, зубами, всем своим существом. Ухватившись за Иисуса, можно что-то пытаться, из того, что тебе дано, построить. Результат будет зависеть от начальных условий, но... как бы... Бог смотрит не на то, как многого мы достигли, а на то, куда были направлены наши усилия — в нужную сторону или нет.

Что касается святых... ну, да, вероятно, как мы полагаем, они, собственно, и созидали себя, свою личность, свою жизнь — относительно... в отнесённости... к Господу Иисусу.

Единственное, что... понимаете... с одной стороны, святые — вдохновляющий пример того, что Бог не бросает. А, с другой стороны, никто из них для нас — не пример.

А. Митрофанова

— Почему?

О. Антоний

— А потому, что у каждого из нас — свой путь. Потому, что у каждого из нас — своё призвание. И у каждого из нас — своё место, где Бог нас поселил. Поэтому... ну, да... какие-то могут быть полезные вещи в опыте святых...

А. Митрофанова

— Ну, схожие обстоятельства могут быть...

О. Антоний

— ... схожие обстоятельства, и так далее... хотя... ну, мы не будем отвлекаться на тему канонизации... вот, этого всего, что... там... нам предлагают... ну, тем не менее — да, всё это может быть полезным. Но всерьёз, вот, это, вот... прости, Господи... «делать жизнь с товарища Дзержинского»... это абсурд. Это — абсурд. Это значит — отказ задавать Богу вопрос о моей жизни. Понимаете?

Вот, какая штука, и это тоже — очень важно.

А. Митрофанова

— А что это за вопрос Богу — о моей жизни?

О. Антоний

— Ну... я бы сказал... что-то такое... какое-то вопрошание: «Где Ты в моей жизни сейчас? Как мне Тебя увидеть, если я вдруг этого не вижу?» Или: «К чему Ты призываешь именно меня, именно сейчас, именно, вот, в том месте, где я нахожусь?» Вопрос этот может быть сформулирован, как вопрос о призвании. Вопрос может быть сформулирован, знаете... как вопль: «Без Тебя невозможно жить! А мне очень тяжело — потому, что я... вот... не могу Тебя найти!» — так тоже бывает. Понимаете? Ну, вот: «Что Ты хочешь от меня сегодня? Не что мне навязывает окружающий мир — общество, культура... там... не знаю... ещё что-то... что Ты хочешь от меня?»

Ну, и, потом... всё-таки не будем забывать, что, в большинстве случаев, нормальные люди, так или иначе, связаны друг с другом некоторыми отношениями, взаимной ответственностью и обещаниями, которые мы друг другу даём. Поэтому, в нормальном случае, ты не имеешь права отказаться от этой своей ответственности, и, поэтому, обычно, спрашиваешь не только о себе, но и о своей семье, в той или иной степени, тоже.

Тем не менее... ну, вот, понимаете... это вопрос, который надо Богу задавать в явном виде.

А. Митрофанова

— У меня, всё время, когда Вы так рассуждаете, отец Антоний, в ушах стоит реакция удивления от множества людей... может быть, отчасти, и моя тоже. Когда Вы так говорите, ощущение, что у Вас с Господом... такая... связь без роуминга... и Вы у Него спросили — Он Вам ответил... как... чудесная была серия фильмов про падре... падре... сейчас выскочило из головы... вспомню — скажу... который с Распятием разговаривал и слышал явный голос...

О. Антоний

— Дон Камилло.

А. Митрофанова

— Дон Камилло, точно, да! Он разговаривает с Богом — и Бог ему отвечает. Открытым текстом. А если человек спрашивает, а в ответ — тишина?

О. Антоний

— Ну... это нормальная ситуация, как раз. Я — не дон Камилло, как и большинство из нас. Ну, да... ну, бывает, что Господь отвечает чудесным образом, и, вот, прямо, совершенно становится понятным всё... но так бывает далеко не всегда.

Наша ответственность — задать вопрос. Наша ответственность... как этот самый Самуил юный в Храме: «Говори, Господи, ибо слушает раб Твой!» — а дальше, как Он сочтёт нужным. Может дать ответ немедленно, а может промолчать. Понимаете?

Тоже — важно понимать, что все наши вопросы — иногда, праздные. Мы задаём Распятому на Кресте Человеку, который задыхается, для которого каждое слово — мучительная боль. Вот, если ты об этом забываешь — ну, начинаешь возмущаться, а чего это Он молчит... А, вот... вот, так.

Поэтому, Бог имеет право ответить тебе или не ответить. Твоя задача — спросить. И, кроме того... ну, в общем, мы же, всё-таки, стараемся быть христианами, правда? А это значит, что любая наша молитва, в своей основе, подразумевает слова: «Да будет воля Твоя!» — и, если их в ней нет, это не христианская молитва. Если мы точно рассказываем Богу, как Он должен поступить — до свидания!

«Да будет воля Твоя!»... А, в каком-то смысле, знаете, наши вопрошания Богу — часто лишь способ выразить... ну, если не согласие на Его волю... ну, хотя бы, словами: «Ну... как хочешь! Поступай так, как Ты считаешь нужным!»

У меня в жизни есть, вот... там... какой-то... достаточно маленький, конечно же, опыт того, как ты просишь, просишь, просишь... точно знаешь, что всё правильно — так и надо... и ничего не получается. И у тебя — ощущение, что... Бог против.

Потом ты говоришь: «Ну, хорошо... не хочешь — как хочешь!» — на следующий день всё, о чём ты просил — всё происходит.

Ну, вот... так бывает... и это — не только мой опыт, я не раз свидетельства такого рода получал.

А. Митрофанова

— Интересно, почему?

Давайте, мы сейчас прервёмся на пару минут, и потом вернёмся к этому разговору, и я повторю тогда этот свой вопрос.

Действительно, часто бывает, что, пока человек просит, ему не даётся. А как только он плюнет, забудет — всё!...

О. Антоний

— Или согласится на то, чтобы было «не по-моему, а по-Твоему»...

А. Митрофанова

— Священник Антоний Лакирев, клирик Тихвинского храма города Троицка, проводит с нами этот светлый вечер.

Мы говорим сегодня о жизни, как даре от Бога.

А — Алла Митрофанова.

Оставайтесь с нами!

А. Митрофанова

— Светлый вечер на Радио ВЕРА продолжается.

Дорогие друзья, напоминаю: в нашей студии — священник Антоний Лакирев, клирик Тихвинского храма города Троицка.

Я — Алла Митрофанова.

И мы обсуждаем сегодня тему — жизни, как дара от Бога. И... очень хотелось бы, просто, мне и самой себе, и нам напомнить: мы, зачастую, какие-то важнейшие события, явления воспринимаем, как должное, а, на самом деле, это... вообще... великая милость Божия.

Ну, вот, например — наша жизнь. И предыдущая часть нашего разговора — она, как раз, оборвалась на вопросе: почему так бывает, что, вот, человек, там, о чём-то просит, просит Бога... молится, молится... и, вот — ничего не получается! А когда он успокаивается... или уже отчаивается... и перестаёт просить... или... не знаю... как-то ещё реагирует... говорит Богу: «Ну, хорошо... нет Твоей воли — ну, пусть будет Твоя воля!» — тут же случается всё, о чём он так просил.

И, я думаю, отец Антоний, что в практике любого священника есть множество примеров, подтверждающих такую житейскую тактику. Почему это — так?

О. Антоний

— «Почему мы постимся, а Ты не видишь? Смиряем душу свою, а Ты не знаешь?» — к сожалению, приходят на ум, вот, именно эти слова Исайи Вавилонского...

Ну, я не знаю... ну, я не знаю!

Понимаете, вот... Бог имеет право быть Самим Собой — таким, какой Он есть. А не таким, каким мы хотели бы Его видеть. И это, прям, фундаментальная вещь! Вообще, вся наша духовная жизнь рушится без этого. Вот — Бог непостижим. Бог — непостижим!

Его милость к нам — это предмет нашего доверия. Ну, мы, раз за разом, день за днём, в той или иной форме, убеждаемся в том, что у Бога есть некоторые планы, и Он держит руку на пульсе в отношении твоей жизни. Он, всё равно, тебе будет труднопостижим...

Не знаю... мне кажется, это очень важная вещь — чётко осознавать свои желания, чётко осознавать, о чём мы просим, и, в явном виде, соглашаться на то, чтобы было так, как хочет Он.

А почему? Вот... понимаете... Бог свободен! Что значит «почему Он не отвечает»? Это мы не знаем. Может быть, Он учитывает обстоятельства нашей жизни... и... там... знаете... часто пытаются Бога изобразить довольно строгим педагогом... мне это не очень нравится. Потому, что всякая педагогика — всегда есть завуалированная форма манипуляции, а Бог — не манипулирует нами. Он просто — вместе с нами. Он нас любит. Ну, вот, как-то...

Его пути — не наши пути. Его мысли — не наши мысли. И тоже, вот... последний год, я, всё время, об этом думаю: наши попытки что-то понять и объяснить — очень научные. Прям, мы превратили веру... ладно бы, богословие — в конце концов, это вещь... такая... третьестепенная... даже веру — превратили в науку! Делаешь так — получаешь — так. Вот, такие причины — объясняют это... такие-то следствия... и так далее: что, почему и как? Почему... там... Бог не отвечает? Чаще всего, это означает, что люди задают себе и друг другу вопрос: а как сделать так, чтобы Он никуда не делся? Чтобы Он, всё-таки, ответил?

Как — правильно? Кто-то будет нести разное... околесицу, там... что молитву, менее 4-х часов, Бог не слышит... Враньё — слышит. Или, там... ты должен упоститься до полной непригодности ни к чему полезному... или — наоборот... или, там... тоже хорошо рассуждать про открытое сердце — это почти такая же лирика, как и то, что я перед этим называл. Понимаете?

Наши отношения с Богом — это не технология того, как надо решать наши проблемы, а это — стояние у Креста. Стояние у Креста.

Ну, вот, так... у меня другого ответа нет. Я понимаю, что он — нелогичный, и, наверное, это не совсем то, что Вам хотелось услышать... но, вот, так.

А. Митрофанова

— Почему же? Есть, о чём подумать.

Вы знаете, я, при этом, представляю себе вполне конкретные ситуации, с которыми из жизни других людей знакома, когда... вот, именно, жизнь, как дар Бога человеком не воспринимается, и это приводит к очень тяжёлым последствиям.

Знаете, как говорят, когда человеку нечего терять... но не потому, что ему очень больно, или, вот, что-то, такое... да... а просто потому, что он ничего не создал в своей собственной жизни. Ему нечего терять, и он — в попытке ответа на вопрос: «А... я, хоть, как-то... чё-то... что-то из себя представляю? Что-то я значу?»

Не находя в собственном опыте возможности на этот вопрос ответить, и инструментов, с помощью которых можно было бы что-то создать, он может, например, примкнуть к какой-то... ну, скажем так... вооружённой группировке — потому, что ему терять нечего. И, например, пойти убивать других людей. И у него даже... какое-то ощущение собственной значимости от этого может появиться.

И это — страшно. Это, действительно, страшно. Потому, что, мне кажется, что... ну... люди — в каком-то двойном заблуждении оказываются. И по поводу того, что бы они, на самом деле, могли... сколько всего им дал Господь, когда дал им жизнь... а, с другой стороны, что... им может показаться, что, вот, сейчас-то, на самом деле, они и самореализуются. А без этого — они из себя ничего не представляли...

О. Антоний

— Вот, понимаете... меня всегда смущает современный дискурс... простите за выражение... по поводу самореализации.

С одной стороны, какая-то глубокая правда в этом есть. Да, есть некая, известная одному только Богу, мотивация — почему Он тебя в этот мир привёл. Вот, хотел, чтобы в нём был — ты. И хотел, чтобы этому — порадоваться. Другой разговор, что ты не даёшь Ему такой возможности. Тем не менее...

Ну, хорошо... вообще, самореализация, как и всякое «само»... очень... такой... мотив, близкий к гордыне.

А. Митрофанова

— Давайте, уберём часть слова «само»... это не принципиально. Я-то в другом значении это слово использовала — реализация потенциала, Богом данного. Скажем так.

О. Антоний

— Ну, да...

А. Митрофанова

— Ну... вот, если договариваться о понятиях, то, в этом смысле, круче всех, полнее всех, реализовались, конечно, святые. Вот, я — об этом.

И это, оказывается, то, к чему мы призваны, то, что человек может. А, по факту, понимаете... у него в руках — какой-нибудь тяжёлый предмет, и он... не знаю... старушек убивает... или кого-то ещё... например. А мог бы... и Господь, ведь, это заложил... и... почему это так? Потому, что... не знаю... сливание собственного потенциала людьми, мне кажется, происходит с заметной периодичностью. И от этого — больно, и жаль, и...

О. Антоний

— А, представляете, как Ему больно?

А. Митрофанова

— Богу?

О. Антоний

— Да.

А. Митрофанова

— Вообще не представляю...

О. Антоний

— А надо. Я об этом и говорю. Понимаете?

На самом деле, радоваться можно тому, что Бог — не согласен, чтобы мы пропадали. Радоваться можно только тому, что Он говорит: «Повернулось во Мне сердце Моё от жалости к тебе...» — вот... Ему жалко... Ему больно... Ему горько — от того, что каждый из нас делает со своей жизнью. В той или иной степени. Это — важно.

И, кроме того, тоже не будем забывать, что Бог... вот... взял тот материал, который был у Него... ну, там... Он заранее позаботился о том, чтобы этот материал был — и призвал к жизни. И — призвал к жизни! Вот, ничего не дожидаясь — когда мы станем прекрасными... «не отступил еси, вся творя»... не отступился... вот.

В нашей молитве на освящение воды в Богоявление есть такие слова... примерно, в переводе, так можно сказать: «Не утерпел видеть творение Твоё, мучимое диаволом, но пришёл и спас нас». Вот, не утерпел. Это, такой, удивительный и важный очень момент.

Но материал-то — мы призваны преодолевать. У нас есть какие-то плотские, как говорят православные, или природные, можно сказать, относящиеся к стереотипам поведения, эволюционно обусловленные, психические феномены, которые — ну, надо в себе преодолевать. Потому, что призвание Божие — прямо прыгнуть выше головы. Перестать быть перекормленным бесшёрстным бабуином — очень умным, но бабуином — и прыгнуть выше головы. Понимаете? Человеческий уровень — это выше головы. И, иначе, как, вот, глядя на Иисуса Христа, в той форме, в какой Он тебе открылся... 10000 лет назад... или ещё какое-то время назад... до Рождества Христова было всё — то же самое. Просто, понять, почувствовать, увидеть Бога было очень трудно, если не вовсе невозможно. Но смысл: Бог всегда открывает только одно — всем людям, на всей этой планете, во все времена — Он открывает только одно: жертвенную любовь Иисуса Христа. Всё остальное — это то, как бы мы... додумываем, пытаемся понять, что это означает на практике.

Вот. Поэтому... да, стать человеком — это трудная задача. И... скажем... можно сказать, часто многие из нас плохо с ней справляются. Может быть, все.

А, может быть, наоборот — хоть в какой-то степени, хоть на миллиметр, все пытаются подпрыгнуть. Не возможно... и, главное, не наше дело — мерить. Господь говорит нам: не судите. Не судите.

Да, мы с этим призванием плохо справляемся. Но... понимаете... про проекту, не предполагалось, что мы будем справляться с призванием, не находясь в общении с Призывающим.

Вот, как владыка Кассиан Безобразов, замечательный библеист, специалист по Новому Завету, говорил... по-моему, гениальное, и очень точное... самое точное определение веры — это стремление того, кто верит, к совершенному и полному единству с Тем, в Кого он верит.

Вот... да, есть призвание... да, нам слабо... и, да, в большинстве случаев, мы его профукиваем. Но ты и не можешь его не провалить, так сказать, это задание, если ты не находишься с Тем, Кто тебя призвал.

Понимаете, Бог — не безликая сила... такая... да... духовная манная каша, размазанная по Вселенной. Бог — это Личность. И Себя Он открывает нам в Иисусе из Назарета. Ну, а как ты можешь... без этого? А всё остальное... понимаете... все попытки самореализовать себя — в чём-то плохом... или в чём-то хорошем...

А. Митрофанова

— Давайте... ну... не «самореализовать», а «реализоваться»...

О. Антоний

— Хорошо. Ладно. «Реализоваться». Но если призвание человека быть другом Иисуса — ну, как ты его исполнишь, не будучи другом Иисуса? Даже, если ты плохо с ним знаком, в глаза никогда не видел...

Знаете... в прошлом тысячелетии, я помню, был такой феномен — «друг по переписке». Когда не было ни мессенджеров, ни фотографий... ничего... вот, прямо руками писали, на бумаге. Сейчас трудно это кому-нибудь объяснить, как это было.

Но, тем не менее... даже если ты, ну, вот, хоть как-то... масса людей, которые были лишены возможности, так сказать, лично познакомиться с Иисусом — вживую, или в Евангелии, или в Евхаристии — масса людей понимают, что... всё равно, понимают, каким-то образом — это дар Духа Святого... что правда — вот, в жертвенной любви Иисуса Христа. Вечность — только там. И... ну, как-то этому доверяют. Или — нет. Ну, что ж...

А. Митрофанова

— Священник Антоний Лакирев, клирик Тихвинского храма города Троицка, проводит с нами этот светлый вечер.

Отец Антоний, Вы знаете... сейчас вспоминаю фильм, от которого у меня сжимается сердце... я его даже пересмотреть не смогла. Вот, недавно пыталась, и не смогла — потому, что... прям... ком в горле... всё, не могу. «Облако-рай», Николая Досталя. Смотрели Вы, нет?

О. Антоний

— Нет.

А. Митрофанова

— Я думаю, что его... ну... кто-то вспомнит, а кто-то не вспомнит... это фильм 90-х и про рубеж, такой — 80-90-х... про мироощущение человека в... как это сказать... в пространстве и временном интервале, где ничего не происходит. Ничего не происходит. И главный герой там — такой Коля-Перекатиполе... вторая часть, когда вышла, она, по-моему, так и называлась — «Коля-Перекатиполе» — это такой парень, который... знаете... он... такой... какой-то немножко приблатнённый... в кепочке... простенький такой... и, через какое-то время...

Да... и, вот, он слоняется... в воскресенье он проснулся — чё, делать нечего... поговорить... ну, наверное, можно найти, с кем поговорить? С бабушками у подъезда. Или — к приятелю постучаться, с которым... там... они регулярно выпивают. А — не о чем! Событий нет. И не происходит ничего.

И, вы знаете... в какой-то момент становится, просто, страшно и больно от того, что... как бы это сказать... Ну, во-первых, многие узнали себя в этом Коле, когда фильм вышел... или, просто, может быть, не столько себя узнали, сколько, вот, эту боль ощутили — как знакомую, как свою. Он не интересен сам себе, этот человек. И никому он неинтересен. Все от него отмахиваются... и в эпицентре внимания всего городка он оказывается в тот момент, когда... ну, просто, знаете... в разговоре, по глупости, ляпнул, соврал, что: «А... я завтра уезжаю!» — «Куда?» — «На Дальний Восток!» — «А что там у тебя?» — «А у меня там приятель. Вот, он работает — меня зовёт...» — он моментально становится «героем нашего городка».

И — все уже его принимают у себя с распростёртыми объятиями, а не отбиваются от него... и все уже, как-то, и поговорить с ним хотят... и накормить его, чем получше... ну, и — провожают потом всем городком. И становится этот его отъезд главным событием их жизни.

Отец Антоний, это всё так страшно! Я смотрела ребёнком этот фильм, я помню, что у меня... знаете... он на меня колоссальное впечатление произвёл... потом я его и позже смотрела... но, вот, сейчас я его пересмотреть уже не смогла. От боли — разрывает всё внутри. От того, насколько... я понимаю, что, ведь, то, что там показано — ведь, это правда... ведь, так бывает.

Как мы можем обнулить свою собственную жизнь? Как себя уберечь в шаге от этого обнуления?

О. Антоний

— Вообще, болевые рецепторы — важная вещь. Чтобы, когда тебя за пятку кусает динозавр...

А. Митрофанова

— ... убежать?

О. Антоний

— Убежать... или развернуться и съездить ему в ухо... ну, что-то, вот, такое. Они сигнализируют человеку, что что-то не в порядке... что-то надо менять... что-то пошло не так, как ещё теперь тоже любят говорить.

На самом деле, в отношении жизни... смысла... вот, того, о чём Вы говорите... или бессмысленности... пустоты... если это вызывает боль, то, в каком-то смысле... ну... может, оно и ничего. Это значит, ты ещё можешь понять, что что-то не так. И есть какой-то шанс что-то изменить. Ну... по крайней мере, теоретически.

На практике, тоже, очень по-разному, понимаете... У людей бывает такая жизнь, что даже то, о чём Вы говорите, покажется благополучным.

Тем не менее... ну, да... так, слава Богу, что у нас есть какая-то чувствительность, что мы в состоянии почувствовать, что что-то идёт не так. Понять-то... редко. Это, в каком-то смысле, наверное, может быть для тебя стимулом... вообще... подумать — а что именно не так? Да? Где ты? Зачем? Если у тебя нету ответа на этот вопрос — может быть, у кого-то есть?

Ну, то есть... я-то знаю, что у Бога есть ответ на этот вопрос — и тебе, на практике, достаточно знать, что он — есть. Вот, какая ещё тоже странная штука. Ты можешь...

А. Митрофанова

— То есть, не знать самого ответа, но знать, что он — есть?

О. Антоний

— Не знать самого ответа, но знать, что он есть, да.

А. Митрофанова

— Это — как?

О. Антоний

— Вот, так!

А. Митрофанова

— Почему этого достаточно?

О. Антоний

— А потому, что...

А. Митрофанова

— Иову было достаточно?

О. Антоний

— ... дальше — да будет воля Твоя!

Потому, что... ну, хорошо: «Ты меня привёл в этот мир, Ты что-то видишь — зачем это всё надо... а я буду спрашивать у Тебя, что мне делать... да... со своей жизнью... с собой... с людьми, которые рядом в данный момент...» — и... думать тоже... предлагать варианты, так сказать, Богу: «Ну, вот, давай, там...» — делать-то что-то надо! Понимаете? Сидеть, сложа руки— это не решение проблемы человеческой жизни и её смысла. Делать надо! Работать надо над собой, или вообще... ну, какую-то созидательность в жизни.

Тоже — звучит красиво, но, реально, у людей — очень разные, в этом смысле, возможности и условия в жизни. Но, всё-таки, понимаете... вот, есть Бог, и, по-хорошему, только с Ним возможен разговор о смысле. Не бывает... его нельзя найти где-то от Бога отдельно. Это, всё равно, что искать часы не там, где ты их потерял, а под фонарём.

Вот, ответ на вопрос о жизни и её смысле — во Христе. С этого всё начинается. Евангелие — есть, книгопечатание — есть, всеобщая грамотность — есть. Что тебе ещё надо? И не надо перекладывать ответственность на Бога за то, что ты этими средствами не хочешь воспользоваться — если ты, действительно, не хочешь. Но, бывает, что не могут люди, да? Ну, вот, нет у них такой возможности. Но... точно ли это? Так сказать, в нашей ситуации...

А. Митрофанова

— Старца Зосиму вспоминаю из «Братьев Карамазовых» у Достоевского, который говорил, что: «Понимаете, жизнь есть Рай! И, если бы мы только захотели, то уже завтра — все бы жили в Раю».

И... часто я эту фразу вспоминаю, цитирую, в том числе, и в эфире... и для себя её постоянно повторяю... Вы бы согласились с этим тезисом, отец Антоний?

О. Антоний

— Да, до некоторой степени, конечно! Хотя... ну... понимаете... соглашаться или нет... закидают обувью...

А. Митрофанова

— У этой фразы... да... и поклонники Достоевского, и «достоевсконенавистники»... да, все закидают!

Просто, у этой фразы, ведь, контекст — какой? Что желание людей, оказывается, жить — вот, так, как мы живём. В тех ссорах, дрязгах, пустоте, бессмысленности, зачастую, в которых мы себя обнаруживаем. А захотели бы — уже бы завтра жили в Раю!

О. Антоний

— Ну, да. Звучит — чудно.

«Жизнь и смерть предложил Я тебе сегодня, благословение и проклятие. Избери жизнь», — говорит Бог. Он, правда, продолжает — в чём эта жизнь заключается: «Избери жизнь, чтобы жил ты, любил Господа Бога твоего, слушался голоса Его и прилеплялся к Нему», — вот, речь идёт о том самом экзистенциальном единстве, о котором Господь говорит: «Как Ты во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино».

Но, понимаете... да, конечно, конечно — мы плохо видим! Вот, мы с Вами сидим в очках, оба, и, если снимем эти очки, будем совсем плохо видеть... поэтому... нам кажется, что это — что-то другое. Не Рай. Или — Рай. Не знаю... Всё-таки, в этом есть некоторое упрощение. Понимаете?

Есть такие слова у Павла в начале Послания к Колоссянам: «Я восполняю в моей плоти недостаток скорбей Христовых». Павел понимает, что — всё дано: жизнь — Христос, смерть — приобретение. Всё дано! Что Христос — Воскрес! И руку Божию на себе чувствует, как никто другой. Но он знает, что... вот... реальный мир... реальность, в которой сегодня Бог его поселил, тебя поселил, ещё кого-то... поставил, вот, в этом месте — она и для Самого Бога оплачена Кровью на Кресте. Это, действительно, может быть и прекрасно, и ужасно. И Павел говорит о том, что он хотел бы быть... так сказать... солидарным... быть вместе с Иисусом, когда Иисус умирает за этот мир — за людей, которые ведут бессмысленную жизнь... действительно, от которой ничего не останется... и безрадостную... и пустую... и за тех, кто, наоборот, созидают нечто прекрасное, наталкиваясь, всё время, на человеческую ненависть, человеческие препятствия, на тех, кто лишён всего... вот, Бог скорбит об этом мире. Для Него это тяжело, мучительно... это... мы об этом с Вами уже сегодня не раз говорили. И, вот, Павел говорит: «Он будет страдать во мне — я согласен: восполняю в моей плоти недостаток Страстей Христовых...» — чрезвычайно, кстати, неуклюжие русские переводы! Там... понять, что апостол имеет в виду — это целая задача.

А. Митрофанова

— Да, я тоже... очень часто спотыкаюсь, и...

О. Антоний

— Ну, да... трудно переводить! Конечно, да... тем более, что Павел думает, скорее всего, по-арамейски, формулирует по-гречески — и хорошо, если сам, а не диктует переводчику... ну, а мы потом мучаемся.

Тем не менее... значит... про то, чем является этот мир — Раем или адом... и — что мы здесь видим.

Чем они отличаются? Вот, чем отличается Рай от ада? У нас в голове — олимпийские боги... и парадиз...

А. Митрофанова

— Да, нет... нет... нет, отец Антоний! Конечно... отличие только одно: есть Бог или нет Бога там. Всё.

О. Антоний

— Именно, так.

А. Митрофанова

— Где нет Бога, там...

О. Антоний

— Там, где ты видишь Бога, там — Рай. И весь ужас жизни... как-то и исцеляется, и осмысливается... или переосмысливается... может, так правильнее сказать. А где ты не видишь... ну, позови!

А. Митрофанова

— И всё изменится?

О. Антоний

— Либо Он придёт, либо тебя вынет... из этого всего. Я не знаю, как Он поступит! Но... невозможно без тебя. Невозможно без тебя. Вот, тоже... как и «да будет воля Твоя» — фундамент любой христианской молитвы.

А. Митрофанова

— Спасибо Вам огромное за этот разговор!

О. Антоний

— Слава Богу!

А. Митрофанова

— Священник Антоний Лакирев, клирик Тихвинского храма города Троицка, был в нашей студии, и я — Алла Митрофанова.

Собственно, сегодня мы говорили о жизни, как даре от Бога. И будем цикл таких бесед о Божьих дарах, к которым мы как к данности привыкли относиться, продолжать. В течение наступившей недели, в этом временном сегменте — в 20.00.

До свидания!

О. Антоний

— До свидания!

---

Все выпуски программы Светлый вечер

• «Религия — церковный и светский взгляды». Константин Антонов
• «Святой исповедник Иоанн Летников». Михаил Воробьев
• «Советская ученая — тайная монахиня». Алексей Беглов

---

Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов