Гость программы — Владимир Легойда, председатель Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ, член Общественной палаты РФ.
Темы беседы:
— Моральные авторитеты в современном мире; авторитет Церкви;
— Культуры Рождественская и Пасхальная;
— Возможно ли построение идеального общества?
— Нравственные ориентиры христиан и атеистов;
— Разные подходы к жизни разных поколений;
— День памяти святителя Спиридона Тримифунтского.
Ведущий: Константин Мацан
К. Мацан:
— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА, здравствуйте, уважаемые друзья, у микрофона Константин Мацан, на связи сегодня в этом часе «Светлого вечера» с нами и с вами, как всегда по пятницам, Владимир Романович Легойда, глава Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ, главный редактор журнала «Фома», профессор МГИМО, член Общественной палаты. Добрый вечер.
В. Легойда:
— Добрый вечер.
К. Мацан:
— Владимир Романович, начать сегодня хотел бы вот с какой темы, тему почерпнул в статье Федора Лукьянова, нашего известного публициста, международного обозревателя, главного редактора журнала «Россия в глобальной политике». Статья посвящена образам будущего и в ней есть такая важная мысль о моральных авторитетах, роль которых, важность которых значительно возросла сегодня в ситуации большого кризиса, вот автор статьи пишет о том, что лидеры государств так или иначе в кризис вовлечены, ангажированы с той или иной стороны, либо подчеркнуто дистанцируются, и международные институты не показывают какую-то свою большую эффективность, и на этом фоне, повторюсь, важное значение приобретают авторитеты моральные. Вот как вам кажется, в современной ситуации Русская Православная Церковь обладает силой и возможностью реального влияния, как моральный авторитет?
В. Легойда:
— Безусловно, обладает, конечно, в первую очередь для верующих людей. Понятно, что не все так просто, не все так линейно, скажем, в ситуации с пандемией мы видели, что отношение даже после того, как священноначалие вполне определенным образом высказалось, но по ряду вопросов там оставалась вариативность, даже в тех вещах, где было вполне определенное высказывание священноначалия, это отдельная история, но, конечно, обладает и моральным авторитетом, и в силу вот этого высокого морального авторитета, естественно, влияет на происходящие в стране процессы. Мы с вами в прошлый раз беседовали о поправках, предложенных Русской Православной Церковью к закону «О единой биометрической системе», он немножко не так называется, но так его в медиа иногда называют, который был в среду принят Государственной Думой и вот фактически то, что было принято в первом чтении и тот, закон, который был принят в среду — это во многом два разных закона и очень многие принципиальные поправки — это результат предложений Русской Православной Церкви, поэтому это один из примеров измерения авторитета Церкви, хотя, конечно, это такое социальное измерение и о нем, я думаю, и Федор Александрович говорит. Мне же лично кажется, как христианину, что главное дело даже не в авторитете здесь, потому что Церковь живет Христом и главное что Церковь дает человеку или что человек обретает в Церкви — это живое общение с Богом, но это больше, чем авторитет, это источник жизни, поэтому, конечно, сколько бы мы не говорили о социальных проекциях такого богословского мистического измерения Церкви на общественное и сколько бы мы не говорили об авторитете, большем-меньшем- среднем, это, конечно, не главное в Церкви, а главное, что я сейчас сказал.
К. Мацан:
— Ну вот, с одной стороны, мы часто говорим, что все-таки для многих Церковь в первую очередь — социальный институт, в том смысле, что когда мы говорим о ситуации общественной, мы в первую очередь имеем ввиду вот это моральное влияние Церкви, уважение, может быть, даже в том числе лично к Патриарху. С другой стороны, то, о чем вы сейчас говорите, на что обращаете внимание — это духовный мистический аспект в каком-то смысле, в здоровом смысле слова «мистический» в Церкви, это принципиально важно. И я вот о чем вспомнил: много лет назад я, будучи стажером в журнале «Эксперт», писал статью про визит Папы Римского во Францию, но суть не в этом, а в том, что я тогда брал комментарий у нашего с вами общего знакомого Жана-Франсуа Тири́, директора католического центра в Москве и издательства «Духовная библиотека», и он тогда сказал вещь, которая мне очень запомнилась, что у Церкви в целом, у Церкви в светском мире сегодняшнем есть важный ресурс, который она может человеку, в том числе и обществу — что важно — давать, это надежда, этот ценностный ресурс — надежда, и в нем, как представляется, объединяется и социальная функция, социальная роль, если угодно, социальное измерение и вот то глубинное духовное измерение, вот что вы об этом думаете, вы бы с таким взглядом согласились бы?
В. Легойда:
— Ну, в отсутствии Жана-Франсуа сложно мне сказать, потому что у меня есть необходимые уточнения, так как если мы говорим все-таки о социальной надежде, то скорее здесь можно рассуждать в категориях двух проекций христианства на культуру, о которых иногда говорят в том числе и разные специалисты, философы, филологи, культурологи, о так называемой рождественской и пасхальной проекции, относя, скажем, Россию к культурам пасхальным, где акцент сделан на воскресении и жизни вечной. А вот рождественские культуры в странах католических, протестантских — это культура, где акцент делается на приходе Христа в этот мир, на преображении этого мира, ну и на его изменении. И подчеркиваю — это именно культурные проекции, потому что в догматическом, в сущностном, в богослужебном смысле для любого христианина, конечно, центральным событием жизни является Пасха, и человеческая, и человека, поэтому здесь не нужно говорить, как у нас иногда в таком примитивизации этой позиции говорят, что вот, для нас главное Пасха, для католиков Рождество или для протестантов, это, конечно, не так, я и с католиками беседовал на эту тему на всякий случай. Вот если говорить о культурных проекциях, какой праздник становится центром собирания культур вокруг себя, то вот Рождество довольно логично и здесь понятно, что вот Господь пришел в мир, Он действительно многое преобразил, мы же часто говорим: а что христианство изменило? Я помню, не раз в «Фоме» публиковались разные материалы, суть которых сводилась к тому, что христианство привнесло в мир и помимо вот этой идеи спасения, самой главной, центральной идеи, пасхальной, для каждого человека, для человечества и для истории все-таки христианство очень многое в этой жизни изменило, поэтому здесь о какой мы говорим надежде, надежда изменения мира, она, в общем, все-таки не будет воплощена, Царство Божие на земле невозможно, много что изменилось, но мы с вами стали сегодня свидетелями того, что не ушли ни конфликты, ни природные катаклизмы, ни войны, ничего не ушло из жизни человечества, которое вот уже две тысячи лет просвещается евангельским светом, все равно мы видим, что падшая человеческая природа упорно этому сопротивляется и это не должно христиан удивлять, поскольку библейская перспектива нам об этом говорит вполне определенно, поэтому, конечно, когда мы говорим о надежде христианской и говорим о том, что она непостыдная, то есть не подводит человека, единственная надежда, такой надеждой является только сам Христос, Который обещал нам не земной рай, не устроение справедливого государства, где будут у всех высокие зарплаты, много времени на отдых, прекрасный бытовой комфорт, еще что-то, а Он обещал вечную жизнь, то есть пребывание человеческой души в посмертном своем бытии с Богом, пребывание в любви и радости и это, конечно, надежда, которая к социальным преобразованиям прямого отношения не имеет, на мой взгляд.
К. Мацан:
— Ну а сам тезис, с которого я начал, это вопрос о том, что надежда — это в том числе сам по себе ценностный ресурс, который важен для общества, особенно сегодня, люди, — мне кажется, мы все это понимаем и чувствуем, — нуждаются в ком-то или в чем-то, что утвердит их в надежде, что какое-то приободрение, утешение через эту надежду получат, именно как общество, вот Церковь это делает или все-таки мы говорим о том, что это только личное, что только в личной молитве, в церковной жизни человек меняет свое какое-то внутреннее состояние и через это надежда обретается? Я так подробно об этом спрашиваю, просто еще и в силу того что вы в программе «Парсуна» еженедельно о такой теме как надежда размышляете и наверняка вам есть что об этом сказать.
В. Легойда:
— Я могу в данном случае просто тогда немножко уточнить то, что я уже сказал: когда я говорю, что есть вот эта культурная проекция социальная, культурная в самом широком смысле слова, не в смысле искусства, а в смысле акцента на преобразовании земного бытия, я не говорю, что она свойственная в первую очередь для Запада, я же не имею ввиду, что она совершенно не присутствует в так называемых пасхальных культурах, здесь в данном случае речь идет о доминанте, об акценте. Параллель такую приведу: мы говорим, что советская литература в принципе наследует русскую литературу, конечно, но если мы говорим, что доминантой русской литературы является Христос, христианство, христоцентричность, то назвать советскую литературу христоцентричной невозможно, также и здесь: когда мы говорим, принимаем вот эту модель научную академическую о том, что есть культуры пасхальные и рождественские это не значит, что в пасхальных культурах игнорируется полностью содержание земного бытия и такие вещи, как справедливость, что христианин-правитель не должен пытаться построить справедливое общество и прочее, поэтому, конечно, это все присутствует, вопрос об окончательном преобразовании, понимаете, то что я сказал, Царство Божие на земле невозможно, мы пытаемся в этом мире своим поведением в первую очередь, потому что модель изменения мира все-таки для христианина евангельская, вынь прежде бревно из своего глаза, тогда ты увидишь, как вынуть сучок из глаза брата твоего и один из вариантов воплощения этой максимы это слова преподобного Серафима Саровского: «Стяжи дух мирен и тысячи вокруг тебя спасутся», это значит, что, конечно, они и внешне жизнь земную будут менять, чиновник-христианин, предприниматель-христианин, рабочий-христианин, фермер-христианин, человек, стремящийся жить христианской жизнью, он не только будет устремлять себя к молитве, посту и прочему, но он будет пытаться реализовывать свое христианство в том, что он не будет обманывать людей, с которыми он работает, будет честно выполнять свою работу, будет снисходителен или с любовью относиться к своим сотрудникам, если он начальник, если сотрудник — к начальнику и так далее, поэтому это все взаимосвязано, в любом случае, когда мы пытаемся какие-то такие акценты сделать наукообразные, мы создаем некую аналитическую схему, модель, в жизни-то работают не схемы, а жизнь это есть переплетение всего, а схемы, они только пытаются, так устроена европейская культура, что мы схематизируем, пытаемся как-то все это рассмотреть, расчленить и так далее, поэтому, конечно, это надежду дает, но просто главная надежда — Христос, это надежда на вечность, а не надежда на земные преобразования, вот в пределе это так, но это не значит, что мы землю игнорируем и здесь не реализуются какие-то наши устремления, вот в этой великой надежде есть земная проекция того, что вера без дел мертва и так далее. Ну вот если я правильно понял, то я бы в этом направлении так пытался ответить.
К. Мацан:
— Владимир Легойда, глава Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ, главный редактор журнала «Фома», профессор МГИМО сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер». Ну вот в продолжение того, о чем вы сказали, я бы хотел вот о чем вспомнить и вас спросить в связи с этим: у нашего знаменитого русского философа и правоведа Павла Ивановича Новгородцева есть знаменитая работа, которая называется «Об общественном идеале», причем вышла она буквально накануне революции в 17-м году, там жестко критикуется марксизм, и основная мысль этой работы в том, что любые попытки выстроить земной рай относительны, есть нравственный идеал, который связан с вечностью и поэтому попытка найти ту социальную модель, которая бы этому идеалу полностью удовлетворяла это утопия. И вот эта разница четко есть между вечным и временным, относительным, вполне христианская интуиция. Вот Новгородцев пишет: «Человек жаждет абсолютного и в мире относительных форм он не находит удовлетворения и значит, из этого делается вывод, что любая такая утопия социальная, она тоже относительна. Повторюсь, мысль, с одной стороны, очень так отзывающаяся в христианском сердце, вы, собственно, об этом сказали только что, я бы вот о чем хотел спросить: не встречались ли вам реакции вот на такого рода мысли, что: «ну это вы, христиане, тогда отмахиваетесь, это такие красивые благочестивые слова чтобы ничего не менять, чтобы не бороться, чтобы не проявлять инициативу общественную». Я даже такую логику встречал у атеистов, когда программа «Не верю!» выходила, что в пределе христианство в принципе такое, за конформизм, за то, чтобы ничего не делать, за то, чтобы зло, ну мы же ничего не можем изменить глобально так вот до конца, ну значит, такая пассивность социальная как бы поощряется христианским мировоззрением. Вот встречались ли вы с такой критикой и как вы на нее отвечаете?
В. Легойда:
— Я, во-первых, по поводу Новгородцева хочу уточнить, что надежда на реализацию такой модели земной перспективы это не утопия, это есть в прямом смысле слова, не в бытовом, которое сегодня молодежь использует, а в христианском, догматическом смысле слова и было такое учение о хилиазме, о 1000-летнем царстве, которое вот наступит благодаря проповеди Евангелия на земле, поэтому христианин понимает, что это невозможно, если он пытается в это верить, на это надеяться, это строить, то он, собственно, впадает в такое, не вполне корреспондирующее с христианским учением представление, и это первое. Второе: реакцию я такую встречал, но она, на мой взгляд, достаточно...(попытаюсь никого не задеть, но видимо не получится) она примитивная очень, а главное, что встречной реакции эта реакция не выдержит, поскольку все попытки, вот если уж говорить об атеистах, атеистического построения идеального земного мира нам прекрасно известно, чем заканчивались. Их было, к счастью, не так много, но даже деистические, даже все эти надежды французских просветителей на верховное существо, на культ разума, на гражданскую религию, о которой Руссо писал в «Общественном договоре», все это мы понимаем, к чему приводило, начиная с того, что революция всегда в начале пожирала своих детей, а потом про декларируемое общество справедливости или «город-сад», если вспомнить стихотворение Маяковского, он всегда вместо сада оборачивался запустением, сорняками и, в общем, не садом-раем, тоже неизбежно возникающая такая христианская аллюзия: город-сад, то есть Эдемский сад, рай земной, а он оборачивался земным адом, поэтому это вот первый акцент важный. А второй акцент: еще и еще раз могу повторить, что христианин даже в культурах, которые, если мы это разделение принимаем — пасхальных, он не призывается к социальной апатии или государственной анархии, или еще к чему-то, он просто призван понимать ограниченность результата, если угодно, собственно, идея, если взять церковно-государственную составляющую нашей жизни, вот идеал симфонии, то есть гармонии в отношениях власти церковной и государственной, провозглашенной Византией в свое время, хотя он никогда не имел характера догмы христианской и никогда при этом не воплощался, этот культурный идеал, но он предполагал, что Церковь печется о душах, а государство христианское в христианском обществе (использую, конечно, термины не византийские, а современные) оно максимально печется о жизни земной и понятно, что заботясь о земной жизни, оно должно стремиться и к справедливости, милосердию, которое превосходит справедливость и много еще к чему, но никогда не предполагалось, по крайней мере в рамках того, что догматически Церковь признает, что возможно построение идеального общества, что мы можем вернуться в Эдем в рамках той культуры, которую мы построили, это противоречие в определении, потому что, собственно, Эдем — это докультурное существование человечества, доисторическое и то, что мы знаем сегодня — это результат падшего состояния, и религия как таковая, то есть стремление человека восстановить утраченную связь с Богом это и есть способ преодоления культуры или выйти за границы культуры. Христианское спасение обретается вне культуры и некультурными методами, потому что Пришествие Христа, Боговоплощение — это не культурный феномен, если оно возможно культурными методами, то тогда зачем Христос приходил? Поэтому скажу, это вот продолжение неких разговоров моих с друзьями, с близкими людьми, во многом близкими по взглядам, но продолжение дискуссии и споров, поэтому мне кажется, честно говоря, что тут даже меня больше волнует не позиция атеистов, которые говорят: «а, вы бездельники, ничего не делаете», ну просто потому, что я считаю, что она несправедлива по отношению к деятельным христианам и что уж по этому поводу переживать. Неприятно, конечно, печально, но тут не в чем себя укорить. А вот меня больше волнует позиция иногда единомышленников, которые вроде бы со всем этим и соглашаются, но считают, что вот мы можем какими-то социальными изменениями, переменами в образовании, еще в чем-то вот чуть ли не идеальное общество построить, главное чтобы все наши школьники, студенты, дети, вот они знали заповеди, еще что-то, читали правильные книжки, и не читали неправильных, и вот тогда будет что — земной рай? Не будет его. Я не спорю с тем, что к этому надо стремиться, хотелось бы, конечно, свет Христов просвещает всех, и мы призваны, мы свидетели этого, собственно, христианин есть свидетель, но вот здесь нюансовые эти дискуссии, нередко мне их приходится вести и они, мне кажется, более важны для меня, они более такие волнительные.
К. Мацан:
— Ну вот я думаю, что очень хорошо понимаю, о чем вы говорите в том смысле, что тоже приходится в подобного рода разговорах на каком-то своем уровне участвовать и мне в этом смысле вот какая мысль приходит: когда говоришь, или сам себе говоришь, чувствуешь то, о чем мы говорим, что Царство Божие все равно недостижимо, непострояемо и надежды, упования лежат где-то не в плоскости только лишь социальных преобразований, а в другой плоскости и тут же себе ставишь вопрос: а может быть, я просто сейчас вот так оправдываю какое-то свое нежелание впрягаться, нежелание что-то предпринимать и просто прикрываю это вот такой высокой красивой мотивацией? Понятно, что каждый раз ситуация очень разная и все случаи частные, ну а к вам такие мысли не приходят, такие самоукорительные?
В. Легойда:
— Мне приходит немало самоукорительных мыслей, они, как правило, связаны немножко с другими вещами, но я думаю, что отчасти это как-то немножко искусственно. Условно говоря, если человек-христианин посвящает свою жизнь молитве, например, в монастыре, и я верю, что такие люди и сегодня есть, тогда его подвигом и вот этим движением духовным, которое отражается на нашей жизни и на всех ее проявлениях является молитва, которая может иметь какое-то видимое и понятное измерение, как, например, у Феофана Затворника, который много лет находился в затворе и со всей Россией переписывался, и мы до сих пор с огромной пользой эти письма читаем, многотомно изданные. Или тех подвижников, которые молились о мире, о людях и о которых мы ничего не знаем, а таких было, естественно, много всегда в истории Церкви и повторяю, есть и сегодня, в этом смысле ну что им укорять, что они не работают добровольцами в больнице, еще где-то, у них свой подвиг, свое служение, он очень сложный, таких людей всегда очень мало и так далее. Те люди православные, которые занимаются добровольческим служением, вот сегодня находятся в больницах, помогают людям, оказывают гуманитарную помощь пострадавшим в результате конфликта, в котором мы сейчас живем уже много месяцев, им что, себя накручивать, что я ничего не делаю? Может быть, я не вполне понял вопрос, но мне кажется, это немножко такая ситуация, когда куча реальных проблем и много есть в чем себя укорить, зачем еще себе чего-то придумывать.
К. Мацан:
— Владимир Легойда, глава Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ, главный редактор журнала «Фома», профессор МГИМО сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер». У микрофона Константин Мацан, мы скоро вернемся к этому разговору, не переключайтесь.
К. Мацан:
— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА продолжается, еще раз здравствуйте, уважаемые друзья, у микрофона Константин Мацан, на связи сегодня с нами и с вами, как всегда по пятницам в этом часе «Светлого вечера» Владимир Романович Легойда, глава Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ, главный редактор журнала «Фома», профессор МГИМО, член Общественной палаты. Мы продолжаем наш разговор и то, о чем мы говорили в первой части программы, приводит меня вот к какому аспекту того, о чем мы говорим: вы очень точно указываете на чувствительную тему общения даже не верующих и атеистов, а верующих и верующих единомышленников, в таком общении обе стороны, что называется, признают, что Царство Небесное это все-таки Царство «Небесное» и невозможно его построить на земле, и в этом смысле любые социальные преобразования при всей их необходимости все же имеют какую-то ограниченную область применения и в этом смысле относительны, и что в этой ситуации видно — что вроде бы на словах оба собеседника какие-то христианские подходы разделяют, а на деле оказывается (сейчас очень грубо скажу), что один из них как-то более глух, что ли, к таким ангельским мотивам о Царствии Небесном. Вот я почему-то вспоминаю, вы тоже часто цитируете слова Леонтьева о Толстом, что «у него нет органа, которым верят». Я недавно в такой беседе участвовал, когда мы обсуждали, как говорить о вере и есть ли способы по-настоящему поделиться такими словами о Церкви, тоже говорили о том ,что для многих Церковь — просто социальный институт, вот ты кому-то говоришь: «Я хожу в церковь. — Как?! А зачем ты туда ходишь, там же попы такие-сякие!» Ты говоришь: «Нет, я же не ради того, я ко Христу...— Ой, это мы тебя в другой раз послушаем, это все какая-то уже пошла философия, пошли какие-то красивые слова, которые к жизни отношения не имеют». И вот понимаешь, что перед тобой человек, у которого действительно вроде как, может быть, к нему применимы слова Леонтьева о Толстом, он не имеет органа, которым верят. С другой стороны, как-то это грустно думать о том, что Бог одному дал такой орган для веры, а другому нет. При этом сталкиваешься действительно с тем, что для человека все слова о духовном, о божественном, даже о личном религиозном опыте — только слова, он их не принимает изначально, они для него даже всерьез не рассматриваются. Вот вы наверняка тоже с таким сталкивались, вот как вы это чувствуете и что в этой ситуации делаете?
В. Легойда:
— Знаете, я, может, самообольщаюсь на свой счет, но мне кажется, что я сильно меньше стал печалиться по поводу несовершенства мира и окружающих меня людей, чем это было лет тридцать назад или двадцать пять, когда я активно пытался изменить людей окружающих и очень переживал, как они не понимают очевидного, поэтому я думаю, что при всем том, что я действительно люблю вспоминать эту фразу Константина Леонтьева, которая характеризует не только Толстого, но и самого Леонтьева, он же не изрекает нам истину по поводу того, как устроены те милости, которые Господь людям дает, это такая метафора интересная, которой он характеризует Льва Николаевича, как человека, которому было очень сложно поверить, как традиционному христианину (простите за использование этого термина), а на самом деле-то Бог его знает, мы действительно не знаем, в каком состоянии умирал Лев Николаевич, поскольку это покрыто завесой тайны, может быть, он раскаялся и уходил, — я всегда на это хотел бы надеяться, — как человек, глубоко верующий и чувствующий Христа, мы не знаем, но почему нет-то? Мы знаем, что он не примирился с Церковью, но его сердечное состояние нам неизвестно, поскольку, как вы помните, священника из Оптиной пустыни, старца, который приехал и был готов с ним беседовать, я так понимаю, исповедовать, если бы Лев Николаевич пожелал этого — его просто не пустили родственники к умирающему графу, поэтому здесь мы не знаем и мне кажется, что все-таки я надеюсь, что вектор моего внимания, он направлен вовнутрь, хотя, конечно, к сожалению, опять же, эти двадцать-тридцать лет попыток идти путем христианина показывают, что направлен-то он направлен, а результаты пока не очень получаются. Ну вот я не знаю, может это немножко темы сбоку, но как-то такой остроты того, что как же люди вот так считают сейчас, не чувствую такого, ну так считают, кто-то иначе. Потом, понимаете, человек может говорить: «Ой, это мы тебя в другой раз послушаем» и прочее, но это, такую скажу почти мизантропическую вещь: люди думают, что они думают, люди думают, что у них есть взгляды, но это дает нам надежду на то, что когда человек говорит: «А я вот считаю так, а так не считаю» — не надо сильно переживать, глубина этих взглядов весьма и весьма поверхностна, молодые люди, которые себя объявляют атеистами и прочим вряд ли смогут объяснить, почему они атеисты, в чем их атеизм и так далее. Я приоткрою маленький-маленький секрет: я записал «Парсуну» с Алексеем Столяровым, более известным широкой публике, как пранкер Лексус и это был мой первый опыт, к которому я давно стремился по определенным причинам — записать «Парсуну» с атеистом. И я не буду рассказывать, но объясню: мне просто давно хотелось спросить атеиста, во что он верит, раз он не верит в Бога, на что он надеется, почему он терпит, почему прощает, как он любит и кого. И я не буду пересказывать, и благодарен если посмотрите, и вроде бы есть интерес, я на более резкую реакцию рассчитывал в социальных сетях, когда эту информацию выдал, но только одну вещь, вот один спойлер позволю себе: я в конце нашей беседы в теме «Любовь» прочитал Леше «гимн любви» апостола Павла и спросил его, что он об этом думает. Он сказал, не дословно, но смысл такой, что «если вот любовь настоящая, она такая и есть», вот как после этого называть его атеистом, с которым мы совершенно по-разному смотрим на мир?
К. Мацан:
— Ну вот не могу здесь не спросить именно по поводу того, что вы только что сказали про «Парсуну» с пранкером Лексусом: человек может вполне признавать красоту, величие евангельской проповеди, этику Христа, этику, предложенную Христом, или глубину и красоту слов о любви апостола Павла, вот в таком человеческом измерении можно совпасть, но это же еще не делает человека верующим, что вы об этом думаете?
В. Легойда:
— Не делает, но вот смотрите, вы правы абсолютно, как не делает человека верующим, о чем Александр Сергеевич Ходаковский говорил в «Парсуне» то, что вот он в окопе, там, где не бывает атеистов, не делает христианином то, что он вдруг понял скоротечность жизни, ничтожность человека и так далее, это не превратило его в христианина, конечно, не делает. Но смотрите, в очах Божьих в плане надежды на спасение кто ближе к Царствию Небесному: христианин, который читал Евангелие, верит в Бога и продолжает жить той греховной жизнью, даже пытаясь от нее избавиться, или человек, который осознанно не верит в Христа, как Сына Божия, не исповедует Его Сыном Божьим, но при этом ему не просто нравится «гимн любви» апостола Павла, а он живет так, что долготерпит, милосердствует, не ищет своего, всему верит, все покрывает? Предположим такие две крайние случая, понятно что люди не сводятся, естественно, на христиан и атеистов, я не хочу этим сказать, что конечно, второй ближе, я хочу сказать, что непростая задачка, мир из таких непростых задачек состоит и слава Богу, что не нам их решать, что Господь их решает, а не мы, уж мы бы тут, мы с вами не раз вспоминали уже, что если нам Господь окажет милость, и мы окажемся в раю, то мы там будем дважды удивлены: первое — это тем, кого мы там увидим и второе: тем, кого мы там не увидим.
К. Мацан:
— А третье, как обычно говорят: тем, что мы там оказались.
В. Легойда:
— Ну я и начал с этого, что если предположить, что мы там окажемся, да.
К. Мацан:
— Но мы этим тоже будем удивлены. Ну вот раз вы заговорили о последних «парсунах» ваших, которые еще не вышли, но мы надеемся, скоро выйдут, и мы посмотрим, я вот еще какой маленький вопрос хотел задать: вы опубликовали информацию о том, что записали «Парсуну» с журналистом и депутатом московской Городской Думы Андреем Медведевым и очень такими сопроводили сильными словами о том, что очень глубокий получился разговор и для вашего гостя (опять же, программа выйдет, посмотрим и обсудим) Евангелие, Христос, апостолы — это не какие-то просто древние персонажи, это живые собеседники, если я правильно услышал вашу мысль, и человек размышляет над Евангелием, и очень так экзистенциально его воспринимает, это я своими словами пересказываю ту мысль, которую у вас прочитал, но я вот о чем хочу спросить: такое ощущение, что вы об этом пишете с каким-то удивлением и в хорошем смысле слова восхищением, как будто редко это встречаете на самом деле в своих гостях, вот так ли это?
В. Легойда:
— Я писал это без удивления, я пишу это с радостью. Встречаю, может быть, это присутствует в жизни людей, в том числе у моих гостей чаще, чем это удается, уж мне по крайней мере, показать зрителю, потому что все-таки интервью во многом зависит от ведущего, который создает атмосферу и что-то может показать в госте, чего-то не может, а если человек не Петр Мамонов, из которого, как мы видели, изливалась уже какая-то вещь и куда бы он не попадал, ему удавалось сказать что-то важное, то если человек этого состояния еще не достиг, вот такого свидетельства, то, конечно, многое зависит от собеседника, от вопроса, от темы, атмосферы, поэтому, может быть, мне просто не удается, но отношение, понимание того, что апостолы это не какие-то святые, две тысячи лет назад жившие, великие и недоступные люди из очень умной, очень важной священной книги, а вот это люди, которые три года назад рыбу ловили, и вдруг к ним Сын Божий подошел и сказал: «Идите за Мной», и вот они видели и находились рядом с Ним, много чего видели: как Он мертвых воскрешал, больных исцелял, по водам ходил, бури усмирял, потом Его вдруг распяли, полная катастрофа, а что тогда это было? Кто? Испугались и убежали, отреклись, полное смятение, раздавлены, вроде бы полностью уничтожен тот опыт последних трех лет, и вот воскрес, и это настолько поменяло, что дальше почти все смогли измениться еще сильнее, чем они изменились ранее, а они изменились ранее, потому что это ведь отречение и страх, малодушие наступило уже после того, как они сами много чего делали уже, но что вот это люди, вот они — люди, а не образы из книг, конечно, я думаю, такое живое чувство есть не у многих. Вообще в пределе этим чувством обладают святые, когда для них совсем это собеседники — апостолы. Тут, может быть, психологически сила особенности личности и не нужно поэтому переоценивать эту способность, но вот то, что Андрей Андреевич, ну достаточно его телеграм-канал почитать, когда он обращается к евангельской теме, он очень убедителен и очень сам, не знаю, можно ли так сказать: евангеличен, для него это живая жизнь, он понимает, что это действительно наши друзья — святые, это друзья, это люди, к которым можно обратиться, которые живы, которые у Господа и которые, будучи на земле, нередко, возможно, испытывают то же самое, что и мы.
К. Мацан:
— Владимир Легойда, глава Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ, главный редактор журнала «Фома», профессор МГИМО сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер». И я бы вот еще о какой теме хотел с вами поговорить: в нашем телеграм-канале вы приняли небольшое участие в такой дискуссии на тему отцов и детей, тема вечная, но сегодня, как и многие вечные темы, очень актуализирована, разница старшего и более младшего поколений во взгляде на происходящие события, на текущий кризис. И была публикация небольшая тоже в телеграме, о том, что разные, если угодно, позиции подхода к жизни у разных поколений, поколение отцов, позднесоветское поколение, к которому в принципе и вы по возрасту принадлежите. Вот автор поста, изначально из-за которого это небольшое обсуждение состоялось, пишет, что это поколение, у которого меньше какого-то запроса на право, «свои люди, сочтемся», в принципе в каком-то смысле про это поколение пишет, опять же, то, о чем мы сегодня говорим, может быть, меньше какого-то такого инициативного духа, это люди, которых в первую очередь беспокоит благополучие личное, но не в смысле эгоизм, а в смысле: вот я, моя семья, чтобы все были благополучны и здоровы и этому не должно мешать общественное устройство и мировое устройство, а в противовес этому предполагается, что поколение так называемых «игреков», «миллениалов» — это поколение с запросом больше на социальную справедливость, вот автор поста пишет, что их волнует судьба всех угнетенных, униженных, в этом смысле такая более какая-то социально активная позиция свойственна. И понятно, что это два очень больших обобщения, но вот в этом смысле между ними разница есть. Ну вот вы, как человек к одному из описанных поколений принадлежащий, как это чувствуете?
В. Легойда:
— Вы имеете ввиду разницу поколений?
К. Мацан:
— Разницу поколений и ту характеристику вашего поколения, которая здесь приведена.
В. Легойда:
— Видите как, я, во-первых, принял участие в этой дискуссии такое довольно косвенное, я просто сделал перепост вот этого любопытного и интересного сообщения, сделав акцент на не главной для этого сообщения теме, а именно на том, что если поколение отцов замечает ту разницы этическую, замечает ее критически и обвиняет поколение детей, а поколение отцов всегда обвиняет поколение детей, то она должна понимать, что в пределе такое обвинение — это самоприговор, и даже если мы прячемся за таким пафосным: «я вас этому не учил» или: «мы вас этому не учили», то вот мы кроме: «значит, плохо учили» ничего не получаем, поэтому, конечно, вот этот конфликт отцов и детей, он для отцов в каком-то смысле изначально проигрышен с этой точки зрения. Насчет оценок — понимаете как, я сторонник той максимы, что любое обобщение несправедливо, из серии «все женщины неумны, все мужики сволочи, актер — антиинтеллектуальная профессия» и так далее, то есть все эти обобщения, они основаны на некоей реальности и всегда можно найти в реальной жизни исключения, в этом несправедливость обобщений. Поэтому значит ли данное обобщение, что в поколении отцов нет людей, которые другие, которые по оценкам будут скорее ближе к поколению детей, или что в поколении детей нет тех, кто по своим личным характеристикам разным будут скорее принадлежать к поколению отцов в рамках этой системы? Не значит, есть люди разные. А вот насколько верно подмечены тенденции сказать сложно, я здесь невольно, конечно, просто перейдя в поколение отцов, занимаю позицию критическую, точно также как я, принадлежа тридцать лет назад, двадцать к поколению детей, я критически был настроен к поколению отцов, поэтому тут это собственно общечеловеческие такие вещи, здесь нет никаких особенностей личностных моих. Уловил ли что-то автор точного в этих поколенческих характеристиках? Безусловно, иначе я бы не сделал этого перепоста. Исчерпывается ли поколение даже не в плане несправедливости обобщения, а в принципе являются ли эти характеристики поколений исчерпывающими — конечно, нет.
К. Мацан:
— И есть еще третье поколение, которое вслед за двумя обозначенными, которые называют «икс» и «игрек» — поколение «зет», как принято считать, поколение «икс» — это люди, родившиеся примерно в период с 64-го по 80-й год, «игреки», «миллениалы» — это те, кто появились на свет с 81-го по 96-й, опять же, это некоторая схема, ну и «зет», «зумеры» родились после 97-го и до 2012-го, вот такое есть обобщение, но это условная схема. Но вот поколение «зумеров» это ваши студенты, с печалью вы глядите на это поколение или нет?
В. Легойда:
— Да нет, я же не поэт...
К. Мацан:
— Напрасно вы так себя характеризуете не поэтом.
В. Легойда:
— ...который, будучи еще довольно молодым человеком, глядел, правда, на свое поколение с большой печалью. Нет, у меня есть какие-то тревоги, опять же, не подумайте, что это противоречие какое-то, хоть я и сказал, что критика вот такая поколением отцов поколения детей — это самоприговор, но это, может быть, на первый взгляд кажется нестыкующимся с тем, что я сейчас скажу, но на мой взгляд, это вполне стыкуется, даже если это самоприговор это же не значит, что то, что тревожит, оно тревожит несправедливо, оно значит только то, что мы, что называется, недоработали, что своим примером, но просто перейдя в поколение отцов, ты начинаешь что-то по-другому оценивать и предъявлять молодежи те требования, которым и ты не соответствовал, когда был в их возрасте, вот на этом и основан этот действительно извечный конфликт, здесь нет ничего нового, но когда говорят: «ой, ничего нового нет, поэтому нет ничего страшного» с этим я тоже не вполне готов согласиться, потому что есть какие-то вещи, которые, конечно, меня тревожат, они, правда, большей частью касаются, наверное, не нравственных вопросов, а вопросов, связанных с образованием, хотя, опять же, тоже понимаю, что не новость это в человеческой культуре, когда в поколении отцов считалось, что вот оно последнее образованное, а уж поколение детей ничего не знает. Но есть все-таки особенности нашего времени, может быть, находясь внутри процесса, мы пока излишне их проблематизируем, историческая дистанция покажет, что не все так страшно, но если она покажет, что не все так страшно, она покажет это только в том случае, если наши опасения не сбудутся, а то, что есть некое общеобразовательное падение, есть какие-то «тупики», как я их называю, образования, то это, конечно, мне представляется вполне очевидным.
К. Мацан:
— Движется к завершению наша программа и под конец все-таки не могу не поговорить о совсем радостном: в ближайшее воскресенье, 25 декабря прекраснейший праздник церковный, и я не про католическое Рождество, а про день памяти святого Спиридона, епископа Тримифунтского, горячо любимого христианами по всему миру и уж точно православными, причем такого, наравне любимого в каком-то смысле с Николаем Чудотворцем, потому что тоже чудотворец святитель Спиридон, и мы знаем, что особенно к нему любят обращаться в связи с вопросами о недвижимости, причем такие признания о том, что святитель Спиридон помогает в покупках квартиры, продажах, что-то такое, какие-то сделки, нужно помещение где-то найти для каких-то благих целей, и вот прямо к празднику 25 декабря сделки совершаются, помещения находятся, причем в этом признаются люди, которых трудно упрекнуть в какой-то совсем уж наивности и в излишне экзальтированном отношении к святым, но вот такие проявления народной религиозности, в чем-то наивные, но при этом очень часто искренние и чистые, вот как вы на это смотрите?
В. Легойда:
— Ой, вы знаете, боюсь обобщать, опять же, в силу того, о чем я сказал, обобщение к вопросу, в общем виде поставленное, оно будет несправедливо, потому что для кого-то это чистое язычество, а для кого-то...Если это как Нектарий Эгинский, который многим нашим зрителям сейчас известен по фильму «Человек Божий», который, будучи подростком, написал Господу письмо с просьбой дать ему фартук, потому что он вот работал, ему фартук нужен был и вот сколько-то ему было лет, тинейджеровский возраст, но это было трогательно, мы как раз вспоминали с Медведевым Андреем Андреевичем в «Парсуне» этот эпизод, и он говорил, что это поразительное доверие Богу, вот если это такое обращение, то, конечно, это вполне христианское стремление и упование, как еще он мог к этому обратиться, если человек, как я часто слышу: «Слушай, это правда «работает!» Даже как-то полушутя один человек сказал: «Да можно в принципе ничего не делать, а бизнес будет сам лететь», вот это, конечно, языческое восприятие, но, опять же, все переплетено, поэтому...
К. Мацан:
— Но в любом случае с грядущим праздником памяти святителя Спиридона Тримифунтского мы наших радиослушателей поздравляем. Спасибо огромное, Владимир Легойда, глава Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ, главный редактор журнала «Фома», профессор МГИМО, член Общественной палаты сегодня был с нами и с вами в программе «Светлый вечер» на волнах Радио ВЕРА. У микрофона был Константин Мацан, спасибо, до свидания.
Все выпуски программы Светлый вечер
Стать добровольцем и помочь жителям Мариуполя
Синодальный отдел по благотворительности и социальному служению Русской Православной Церкви организует поездки волонтёров-ремонтников в город Мариуполь. Там добровольцы помогают восстанавливать дома местных жителей, тех, кто не в силах справиться сам.
Тагир — один из волонтёров. Он — майор в отставке, живёт в Омске. Однажды из новостей по телевизору мужчина узнал о том, что идёт набор добровольцев для помощи нуждающимся в Мариуполе. Тагир увидел, в каких ужасных условиях живут многие люди и твёрдо решил — надо помочь. Хотя сам мужчина — мусульманин, его ничуть не смутило, что волонтёрские поездки организует Православная Церковь. Он очень хотел поддержать людей.
Тагир, как и задумал, отправился в Мариуполь. Там доброволец ремонтировал жильё бабушкам и дедушкам, людям с инвалидностью. После окончания смены приехал домой с твёрдым желанием вернуться обратно. Остановил его — инфаркт. Полгода врач не разрешал Тагиру выполнять тяжёлую работу. А мужчина с нетерпением ждал возможности приехать в Мариуполь. И вот спустя время, он вновь отправился помогать местным жителям. Сегодня мужчина находится в Омске, проходит обследование, и, если здоровье позволит — снова будет трудиться добровольцем.
Тагир — один из тех, кто не может оставаться в стороне, когда так много людей нуждаются в помощи. Если вы тоже хотите присоединиться к волонтёрам-ремонтникам, заполните анкету на сайте: Помочьвбеде.рф
Или позвоните по телефону горячей линии церковной социальной помощи «Милосердие»: 8 800 70 70 222.
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
«Разговор с подростками о христианских ценностях». Елена Бреднева
У нас в гостях была заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение» Елена Бреднева.
Мы говорили о разных возможных подходах к образованию и разговору с детьми и подростками о нравственности и христианских ценностях.
Ведущие: Кира Лаврентьева, Константин Мацан
К. Лаврентьева
— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА. Меня зовут Кира Лаврентьева, у микрофона Константин Мацан. И у нас в гостях Елена Бреднева, заместитель директора Фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». Здравствуйте, Елена.
Е. Бреднева
— Здравствуйте, Кира и Константин.
К. Лаврентьева
— Сегодня мы говорим об образовании, об образовании и воспитании, о раскрытии личности ребёнка. И для вас образовательная функция, образование является основной деятельностью в жизни, вы преподаете в Московской духовной академии, у вас есть собственный проект — образовательные поездки, и, конечно, об этом обо всём хотелось бы сегодня поговорить. Расскажите, пожалуйста, с чего начиналась эта идея начать образовывать детей путём вот таких вот интеллектуальных экскурсий?
Е. Бреднева
— Десять лет назад я училась сама в Московской духовной академии, я там закончила высшие богословские курсы, мы три с половиной года там учились, у меня есть диплом: «специалист в сфере духовного просвещения». И когда мы с педагогами стали думать, какие проекты лучше запускать, мы в таком экспериментальном режиме сделали площадку — нам благотворители построили десять летних домиков, часовню в честь старца Паисия, это всё у нас в Брянской области, и мы там попробовали летом собрать педагогов, родителей и детей, и посмотреть, что вообще детям интересно. И уже буквально в первый год мы поняли то, что дети у нас в телефонах, то, что у них идёт самообучение, потому что они сами снимают, сами выкладывают, сами придумывают, что им выкладывать, и тем самым формируют друг у друга сознание. А педагогов там не было практически ни одного, потому что, когда появились телефоны, были киностудии, но они были дорогие, и вообще по старинке все думают, что кино снимать дорого, нужно огромное оборудование, и даже в киношколу себе не каждый мог позволить записаться, записать ребёнка. И мы поняли то, что появился такой запрос, скажем так, от детей, что нужен такой кинокружок в школу, потому что раньше какие предметы в школе, они до сих пор есть: есть музыка, есть фортепиано, есть учитель подготовленный, который может преподавать, и ребёнок поёт, небольшой процент становится там прямо музыкантом, но для развития это хорошо, все понимают. Также рисование: есть предмет, краски всегда были, были карандаши, был педагог подготовленный, дети рисовали, тоже развиваются, правильно? Но кино почему не было в школе? Потому что действительно, было оборудование и всё остальное недоступно. А тут, получается, стало доступно, у нас у каждого телефон, и является синтезом вообще это направление — кино, там у нас и живопись, и музыка, там много, скажем так, даже профессий, которые мог бы выбрать себе ребёнок: это оператор, может монтировать, может рисовать художник, если это анимационный фильм. Получается, что есть такой вид интересной деятельности для ребёнка, но нет подготовленных педагогов, потому что те режиссёры, которые есть, они работают или на телевидении, или они умеют снимать, монтировать, но не могут преподавать это детям, именно вот в воспитательной части. И что мы сделали: первый год мы организовали фестиваль, и дети сами стали присылать нам всякие видео, стали работы нам присылать. Ну вот не совсем всякие, мы, конечно же, сделали положение о фестивале, и мы взяли за основу короткометражный фильм, кинопритчу, чтобы было понятно, что вот формат — это короткометражное кино и обязательно работа со смыслом. И дали им образцы — это сказки, притчи, истории, где есть уже мораль, потому что сложнее всего, наверное, это написать сценарий, а здесь мы как бы сразу из первого в десятый класс попадаем, когда даём им идею. Расскажу: мы берём часто притчи старца Паисия, например, вот о пчеле и мухе и говорим: «пролетает маленькая пчёлка над полем, ищет цветочки, встречает муху и говорит: «Я слышала, что здесь у нас есть цветы». Муха насупилась и говорит: «Я здесь ничего такого не видела, но я могу показать здесь и консервные банки, и где много мусора». И тут пролетала как раз пчёлка постарше, которая тоже там жила и говорит: «Удивительно! Я тоже столько лет здесь живу и летаю, но я могу показать, где гиацинты, где лилии, где множество цветов». «Так и люди делятся на две категории, — говорит старец Паисий, — одни во всём видят дурное, а другие во всём ищут хорошее и радость посылают». И мы начинаем обсуждать с детьми эту притчу, они говорят мораль, и мы говорим: «А давайте, мы на современный лад снимем историю?» Они говорят: «О, давайте! У нас тоже, например, в школе так бывает, вот там один мальчик, он ходит из школы в школу, ему всё плохо, куда не придёт, там драка, ещё что-то. А есть, наоборот, кто придёт и сразу с ним дружить хочется». И дети снимают такие современные истории, сами формулируя мысли и добродетели, которые получаются в ненавязчивой форме, в интересной их форме, потому что им нравится снимать, они это всё производят и транслируют на большую публику, потому что мы это выкладываем в соцсетях ещё и на портале нашем.
К. Лаврентьева
— Елена, смотрите, правильно ли я поняла: то есть дети в летние каникулы приезжают на площадку в Брянской области, началось всё с Брянской области, как бы отдыхать, и вы увидели, что они в телефонах все, что их интерес, он в зоне вот этих гаджетов находится, и вы адаптировали этот интерес, и, в общем, решили это всё дело пустить в пользу и начали снимать с ними кино как раз через вот эту их заинтересованность гаджетами?
Е. Бреднева
— Да, мы вот попробовали, организовали такой фестиваль, и они стали присылать нам эти притчи, эти истории, сказки в разных формах: и игровое кино, и анимационные фильмы, и репортажи, и мы поняли то, что они снимают, да, но хорошо бы в школе иметь такое тоже направление наряду с музыкой, с рисованием, даже с литературой, потому что сейчас больше дети смотрят даже, чем читают, поэтому надо это правильно доносить зрителю идею, и чтобы зритель смотрел это всё в коротком формате, и эту телеграмму, которую передаёт там ребёнок или взрослый, визуальная вот эта картинка, она была красивой, и мы поняли, что надо запускать всё-таки эти кинокружки. Так как педагогов нет, мы создали из этих режиссёров, нашли их по крупинке со всей России, которые именно могут работать с детьми, у которых свои там киностудии, у которых есть опыт, и которые хорошо снимают, монтируют и пишут сценарии. Мы их объединили в одну команду, прописали курсы. Значит, у нас сейчас три курса прописанных, то есть это по созданию игрового кино, анимационного — это отдельное, по созданию анимационных фильмов, 144 часа у нас идёт, мы выдаём удостоверение о повышении квалификации. И игровое кино, 72 академических часа. И разработали уже вот совсем недавно, наверное, год назад — по образовательному туризму, курс называется «Духовно-нравственное воспитание средствами историко-культурного туризма». Мы собрали такую команду режиссёров, сценаристов, педагогов и создали курс. Сейчас мы его преподаем в Московской духовной академии, и мы его утвердили ещё в нескольких институтах, даже я бы сказала, во многих, то есть это Московский педагогический государственный университет, это Российский государственный социальный университет, институты региональные тоже, развития и образования. Так как это направление было новое, таких курсов не было, мы сделали такой курс и утверждаем его успешно на базах разных университетов.
К. Лаврентьева
— А из чего он состоит? В чём его главная суть, этого курса?
Е. Бреднева
— У нас там идёт педагогическая часть, где и доктора наук, и как раз преподаватели Московского педагогического университета рассказывают, как взаимодействовать с детьми, учитывая их возрастные особенности. У нас ведут представители Синодального отдела отец Геннадий (Войтишко), Дарья Кочкина, в этом курсе они как раз тоже рассказывают свою часть, предмета тоже два ведут у нас. У нас большой блок именно по созданию видео, то есть у нас они изучают технологию съёмки, монтажа и написания сценария, потому что в основном, кто начинает вести кинокружки в школах, они уже педагоги, то есть вот как обсудить духовную часть, они в принципе знают, они всё равно ведут классные часы, они там, например, если это преподаватель или Закона Божия, или просто классный руководитель, для них это в помощь идёт, например, они хотят обсудить тему дружбы или какую-то добродетель — помощь ближнему, и они подбирают или первый вариант, как раньше было: смотришь кино и обсуждаешь — это старый формат, а так как сейчас дети сами снимают уже, мы предлагаем формат и учим этому формату, чтобы они говорили: «а давайте с вами снимем на эту тему дружбы», а чтобы снять фильм, надо написать сценарий, распределить роли, обсудить героев, поведение, и педагог грамотно, когда с ними обсуждает модель вот этих поведений, он выстраивает, ну, например, он знает, что есть хулиганистый Петя, и он хочет, чтобы он всё-таки научился не жадничать, к примеру, и он берёт сценарий и говорит: «а вот хорошо бы было ему вот так дать», и этот Петя проигрывает, и получает радость от того, что он даёт, например, он играет эту роль и получается, педагог в рамках таких съёмок, он детей подводит к правильной идее, к нашим добродетелям, которые мы изучаем, наши православные, там вера, надежда, любовь и так далее, то есть через действие, через проигрывание вот этих ролей. И вот образовательный туризм, который сейчас мы ведём, он включает следующие предметы: это экскурсионный метод освоения знаний, методика составления маршрута, разработка региональной программы историко-культурного туризма для детей, репортажная съёмка как средство усвоения экскурсионных программ, ну и технология монтажа и съёмки тоже. Почему мы начали ещё в поездках снимать — потому что это тоже оказалось одним из лучших способов, чтобы усвоил ребёнок экскурсию, потому что чаще всего там: «ну, вот стул Пушкина, стол там», он слушает, что-то запомнит, там высоту колокольни, вот я сколько раз была, не всегда вспомню даже её высоту, а когда ребёнку даётся задание снять репортаж, то есть у него своё интересное дело — снять репортаж, ему нужно составить вопросы, чтобы взять интервью, ему надо написать сценарий — это значит прочитать об этом месте, куда он едет, потом он это снимает, монтирует, и когда он показывает это на большую аудиторию, он несколько раз эту информацию пропускает через себя, и он это и запоминает, и проживает, и как личность, там же и командная работа, и он чувствует себя, действительно, творцом, то есть как взрослый, вот мы передачу ведём, рассказываем зрителю, а дети уже в юном возрасте начинают через фильмы тоже рассказывать свою историю, которую они хотят донести зрителю.
К. Лаврентьева
— В гостях у «Светлого вечера» Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение», у микрофона Константин Мацан и Кира Лаврентьева. Елена, а расскажите, пожалуйста, про вот эти поездки, я так понимаю, если они выделены в отдельный проект вашего преподавания Московской духовной академии, они выделены в отдельный курс, то это не просто паломнические поездки, которые знакомы и понятны более-менее всем, не просто какие-то туристические обзоры, а, наверное, в них есть ещё что-то очень важное, есть какая-то образовательная функция, о которой хотелось бы сейчас поговорить подробнее.
Е. Бреднева
— Да, ну вот у нас такая система: у нас курсы сами проходят в Московской духовной академии, мы выдаем удостоверение о повышении квалификации, но мы предлагаем ещё, кто хочет попрактиковаться, потому что курсы у нас онлайн, встречаемся мы в основном в конце, чтобы выдать удостоверение о повышении квалификации и проводим круглый стол тоже по этому направлению кинопедагогики и образовательного туризма. И это у нас, скажем так, параллельный проект ещё, то есть, пока мы это всё разрабатывали, у нас образовалось много площадок, куда можно выехать, это, например, Свято-Никольский Черноостровский монастырь в городе Малоярославец, вот у нас будет на осенних каникулах как раз туда поездка, я вот могу рассказать на примере этого замечательного места. Мы вообще, когда разрабатываем маршруты, мы смотрим, что в регионе исторического есть, какие достопримечательности, музеи, что связано с историей, и православные, потому что у нас наша история, естественно, связана неразрывно с православием. И приезжая вот в Малоярославец, мы посещаем Музей 1812 года, потому что это именно то место, где развернулся Наполеон со своей армией, там у нас и образовательный комплекс «Ильинские рубежи», мы там с детьми проводим спортивно-военную игру, мы взаимодействуем со спортивным клубом в городе Малоярославец, они приезжают, учат там и военному делу, то есть в игре дети ещё занимаются спортом, но, естественная составляющая, как я говорила, у нас — кино, у нас вся группа детей, она сразу делится, кто снимает, кто монтирует, кто пишет сценарий, то есть мы полностью снимаем все дни, и в конце поездки у нас кинопоказ всегда. У нас в Малоярославце будет проходить кинофестиваль «София», это тоже наш проект большой, он ежегодный, мы его проводим от фонда «Медиа просвещение» совместно со Свято-Никольским Черноостровским монастырём. Игумения Николая поддерживает этот проект, монастырь участвует, они нас принимают, расселяют, и у них есть замечательная и гостиница, и питание, кафе.
К. Лаврентьева
— К этому можно как-то присоединиться, если сейчас кто-то услышит и захочет как-то узнать подробнее?
Е. Бреднева
— Да, можно к этому присоединиться, у нас буквально сейчас записались тоже из Саратова, из Самары, туда приезжают из разных регионов педагоги, дети, родители, привозят свои фильмы, то есть если кто-то уже снимает. Если кто-то не снимает, у нас снимают обязательно там, потому что у нас там пять дней идёт программа, в первые четыре дня как раз идёт обучение съёмке, репортажной съёмки, и дети делятся на команды, то есть кто-то снимает игровое кино, кто постарше, а кто помладше, например, начальная школа, они снимают анимационные фильмы, им полепить, порисовать, они берут за основу притчу, сказку, и на этот сюжет делают раскадровку, то есть рисуют разных героев, лепят, снимают и озвучивают, это интересная такая тоже проектная игра. Кто постарше, вот они уже у нас монтируют, репортажи снимают, учатся задавать вопросы, у нас там блок по журналистике присутствует. Там ещё с нами в партнёрстве проводит Российский государственный социальный университет, у них там находится филиал его, то есть основной у нас в Москве, и как раз вот выпускницы приюта, там есть приют ещё на базе монастыря замечательный, и как раз выпускницы, кто желает, он идёт дальше учиться на журналистов у них вот такая система. И у них там есть киностудия на базе университета, они нам как раз предоставляют оборудование, кабинеты, и нам очень удобно вот так деток в рамках этой поездки делить на команды, у каждого свой кабинет, аппаратура, к нам приезжают режиссёры из разных регионов, которых мы знаем, которые замечательно работают с детьми, и мы снимаем с ними видео. Даже если без подготовки приезжает ребёнок, он к последнему дню уже на экране видит своё творчество, это немаловажно, чтобы сразу видеть результат. Награждаем всех, конечно, у нас все дети всегда с дипломами, со вкусными подарками, и получается вот такая насыщенная программа, то есть обучение, экскурсии и общение, у нас приезжают ребята, играют вечером на гитаре, у них такая добрая атмосфера, где можно поговорить как раз и о духовном, потому что во всех наших поездках всегда есть экскурсия, или в монастырь, например, обязательно будет по Свято-Никольскому Черноостровскому монастырю. Если мы выезжаем в Псков, то на базе Спасо-Елеазаровского монастыря мы проводили тоже наши программы, там есть игумения Мария, предоставляют они нам, там у них свой дом культуры, наверное, правильно назвать, который при монастыре находится, и тоже помогают нам с проживанием, питанием, и мы организовываем. Если это Псков, то, например, там музей «Ледовое побоище», то есть мы тоже берём какие-то исторические места, и даже вокруг этого мы снимаем часто фильмы, мультфильмы. Или вот, например, мы ездили летом в Мордовию, там проходило в честь Фёдора Ушакова мероприятие, день памяти его был, и как раз мы представили свой мультфильм, который сняли в Малоярославце, про Фёдора Ушакова, и там, конечно, все были в восторге, потому что туда приезжали разные военные училища, и они представляли спектакли, то есть на сцену выходили, мы говорим: «а ещё можно номинацию „кино“ сделать». Администрации, естественно, понравилось, они поддержали идею, поэтому вот мы приезжаем и снимаем. И ещё один важный момент хочу сказать, что в рамках этого курса по образовательному туризму наши участники курса, он идет полтора месяца, получают задание: в течение этого курса составить свой маршрут своего региона или деревни, города, который бы включал достопримечательности, храмы, что бы они хотели рассказать всей России. Они составляют этот маршрут, проводят экскурсию и снимают репортаж, то есть с помощью детей, берут школьников или где они работают, там воскресная школа, они снимают репортаж и нам его присылают. Мы это сейчас планируем выкладывать на нашем портале, мы ещё портал создали «Святые Online», от фонда «Медиа просвещение», там по направлению нас география России, и мы там выкладываем наши видео, и этими маршрутами могут пользоваться и из других регионов, например, школа в Курске хочет поехать и посмотреть Воронеж, а вот какой маршрут взять? Потому что, я помню, в Иерусалим мы полетели, и экскурсовод, там, если ты не знаешь православие, то понимаете, да? То есть это нужно быть уверенным в экскурсоводе или составить самому программу, если ты хочешь, чтобы дети услышали именно то, что надо. Поэтому, естественно, те площадки, локации для съёмок, которые мы выбираем, мы уже знаем экскурсоводов, как и что они скажут, для какой аудитории, потому что для детей это одно у них, один подход, для взрослых тоже, воцерковлённые, невоцерковлённые, это тоже надо всё понимать, учитывать эти особенности.
К. Мацан
— Дети иногда вообще раскрывают взрослым глаза на какие-то вещи, которые сами взрослые, может быть, никогда бы так не раскрыли бы. Вот я помню, когда в юности работал вожатым в детском лагере, мы тоже там смотрели кино, не снимали, хотя и снимали тоже, но у меня почему-то в памяти остался эпизод, когда мы смотрели кино, и решили мы, взрослые, так детям показать из любимого «Тот самый Мюнхгаузен» Марка Захарова. И я помню, что потом мы обсуждали, и один мальчик размышлял о последних кадрах фильма, когда, я напомню: Мюнхгаузена по сюжету, по идее, вот сейчас должны запихнуть в пушку и выстрелить им, чтобы он доказал, что он может на ядре полететь на Луну, мы понимаем, что, в общем-то, это всё метафора, что после такого не выживают, но вот кадр Мюнхгаузена заканчивается тем, что Мюнхгаузен по лестнице такой верёвочной лезет аккуратно вверх, ну вот якобы в эту пушку, но он лезет очень долго, и это в такую метафору превращается. И вот мне один мальчик лет 13-ти говорит: «Ну, вот как интересно, ведь он же может наверх полететь легко на ядре, но он выбирает путь усилия, потому что лезть вверх по верёвочной лестнице — это путь приложения усилий, он не выбирает лёгкий путь. Мюнхгаузен выбирает такой путь тяжёлый». Я никогда так об этом не думал, вот об этом эпизоде, хотя миллион раз его смотрел. И дети иногда неожиданно дают какой-то свой угол зрения. Наверняка у вас тоже множество историй о том, как дети, снимая, обсуждая будущий фильм или мультфильм, как-то так сумели на тему святого, добродетели посмотреть, что вас само это как-то заставило подумать: а ведь действительно, как интересно. Были такие примеры, можете привести?
Е. Бреднева
— Да, у нас много интересных разных случаев, вот вы сейчас рассказываете, да, это в принципе, мы первоначально когда с детьми общаемся, мы им даём первое знание — это по драматургии, и там как раз, если в сценарии не будет перипетий, не будет изменения героя, то это будет скучный фильм, есть же определенная такая вот, мы её называем «арка драматургическая». И всегда мы просто объясняем, на примере Колобка: вот есть у нас герой, и он бы сидел там на окошке, и, может быть, никуда не двигался, если бы что? И дети сразу понимают: если бы его не хотели съесть. Он понимает, что его хотят съесть, и вот появляется инициирующее событие, его заставляют двигаться, и всё по нарастающей, по нарастающей, он же не встречает сначала медведя и лису, ему потом бы неинтересен заяц был, поэтому он сначала он встречает зайчика, потом волка, и раскручивается. И всегда есть кульминация тоже, и мы всегда обсуждаем, конечно, с детьми — да, она может в фильме по-разному восприниматься абсолютно, кульминация, самый такой момент переживания в фильме, что будет дальше. Ну и в конце развязка — это изменение героя вот как раз. И дети, да, они по-разному подходят. Например, вот тоже одну из притч, мы за основу которую даём, расскажу вам её: один монах был в монастыре, который ни с кем ничем не делился, и его прозвали жадным. То есть, все обычно приносят там яблоки, детям раздают, деньги дают, и все раздают, а он нет. И вот когда этот монах умирает, к нему приходит там вся деревня. А монах говорит: «А что вы к нему пришли, что он такого сделал?» Они говорят: «Вы знаете, вот он нам вола купил, ещё что-то», то есть большие суммы он скапливал и помогал семьям конкретно, к нему, может быть, кто-то на исповедь ходил, и он знал, что ему нужно, и он вот покупал и дарил это. И мы говорим: в чём же мораль? И вот здесь дети тоже по-разному, кто-то говорит: «вот, осуждать нельзя, грех осуждения, и я хочу снять фильм, чтобы не осуждать». А кто-то говорит: «а я здесь вижу мораль: надо втайне свои дела делать». То есть здесь можно раскрыть какой-то момент, выбрать о чём-то смысл, и её снять уже на современный лад. Вот такие мы берём притчи, сказки и, взяв мораль, потому что нового ничего уже о добре и зле не придумаешь, мы все это знаем, с точки зрения духовной, вот есть жадность, её надо снять, чтобы её избежать, надо научиться жертвовать, и мы снимаем фильмы, как там жадный стал добрым и так далее.
К. Мацан
— Вернёмся к этому разговору после небольшой паузы. Я напомню, сегодня с нами в программе «Светлый вечер» Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». В студии Кира Лаврентьева, я Константин Мацан. Не переключайтесь.
К. Лаврентьева
— Ещё раз здравствуйте, дорогие друзья! «Светлый вечер на Радио ВЕРА продолжается, напоминаем, что у нас в гостях Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». У микрофона Константин Мацан и Кира Лаврентьева. Так, Елена, это очень интересно, такая вот мораль воспитательная. А какие ещё поездки у вас были в вашей памяти самые яркие? О каких бы вы могли рассказать?
Е. Бреднева
— Мы сейчас вот приехали, последняя поездка наша была Валаам-Санкт-Петербург. Мы познакомились с замечательным игуменом Варлаамом, это на базе Свято-Троицкой Сергиевой пустыни, и этот монастырь восстанавливал Игнатий Брянчанинов. И у нас сейчас, когда мы там побывали, мы рассказали об этой поездке, и у нас очень много желающих туда прямо просят на каждые выходные: «давайте, давайте, давайте!» Вот поэтому сейчас, наверное, мы этот маршрут возьмём, будем туда тоже возить школьников.
К. Лаврентьева
— А как присоединиться? Как можно вас найти, о вас узнать?
Е. Бреднева
— Я контакты оставлю, у нас вся информация бывает на наших ресурсах: «Святые Online», это фонд «Медиа просвещение». Оформляем мы поездки: трансфер, питание, проживание через ООО «Гридница». А по проектам через нас, через «Медиа просвещение». И, соответственно, мы туда приезжаем и будем изучать, в том числе, Игнатия Брянчанинова, его труды, может быть, что-то также читать, что он писал, и с детьми на современный лад, скажем так, обсуждать и снимать простые вот эти их мысли. Как в Оптиной пустыни, например, мы когда приезжаем, у нас в Калужскую область маршрут, вот я говорила, и Малоярославец тоже в Калужской области, но мы выезжаем ещё и в Оптину пустынь, там в Музей космонавтики. Естественно, если мы выезжаем в Калужскую область, мы стараемся снимать фильмы, чтобы изучить именно святых и героев этой земли, например, там была Пелагея Брагина, которая в годы войны раненых у себя держала, и немец, придя, увидел там 18 человек, он ей поклонился и ушёл, вот был такой случай известный, и мы о нём сняли мультфильм замечательный, дети сами вырезали, делали фигурки, делали героев. Соответственно, когда мы в Оптиной пустыни, мы с ними говорим, читаем Оптинских старцев, говорим: «давайте снимем», и дети уже вдумываются — а как лучше это выразить? Они же это всё прочувствовали. Приезжая в Троице-Сергиеву лавру, мы там тоже проводили много раз фестивали, нам там даже город давал, и дворец Гагарина, то есть мы не только с Церковью, мы и с государством взаимодействуем, и с епархиями, когда в регион приезжаем, потому что всё-таки не только в рамках Церкви, но ещё много и школьников, которых хотелось бы тоже привлечь к нашим проектам, и они приходят, они участвуют, им очень нравится. Вот даже из Алтая приезжала одна команда, они приезжают на кинофестиваль, представляют свою работу и им предлагается ещё посетить храм. И они вот посетили, и потом мне Яна, знакомая говорит: «А я проходила всегда мимо храма, никогда не заходила, а сейчас, после вашей поездки вернулась, и вот зашла в свой в своём городе». То есть люди приобщаются, скажем так, к духовному через интересный такой формат, когда такая насыщенная программа в городе, они изучают историю, православие, дети у нас все радуются. Ну, какие ещё у нас? Ну, вот Санкт-Петербург из последних, потом Калужская область, Подмосковье. Сейчас, на этих выходных мы поедем в Борисоглебский монастырь, это в Аносино, тоже там интересная своя история, и мы будем снимать репортаж, посвящённый 200-летию монастыря. Там есть такое место — Тютчево, вот семья Тютчевых была, скажем так, у первоистоков создания монастыря. Это вот на этих выходных мы поедем, приедет там режиссёр наш, Павел Морозов, мы планируем снять репортаж.
К. Мацан
— Какой возраст детей?
Е. Бреднева
— Приезжает начальная школа, вот они с сопровождающими, у нас не как форма детского лагеря, потому что мы программу предоставляем, и у нас компания, которая помогает организовать, если надо, трансфер, питание, проживание. То есть они приезжают с сопровождающими, или с родителями, или с педагогами. Если это начальная школа, то вот я говорю то, что мы смотрим, чтобы это всё было им интересно, они снимают в основном мультфильмы. Если кто постарше, работа уже посерьёзнее.
К. Мацан
— То есть если, допустим, кто-то заинтересовался из наших слушателей, чтобы поехать, то это не просто вот как частное лицо вам звонишь, заполняешь заявку, едешь, а должна быть какая-то группа организованная, там от школы или как-то вот коллектив родителей?
Е. Бреднева
— Нет, они могут и сами приехать. Вот у нас будет Малоярославец, мы им организуем приезд. И родители приезжают с детьми, у нас даже с маленькими детьми приезжают, например, двое-трое детей в семье, и чтобы старшие участвовали в смене, учились снимать, посещали экскурсии, а мама, с ребёнком просто, например, гуляет, где-то присоединяется, ребенок маленький, двух-трёхлетний, он где-то и полепить может, просто она с ним может там подойти, отойти, то есть семейные такие поездки.
К. Лаврентьева
— Но требование такое, что у ребёнка должен быть гаджет, я так понимаю, телефон?
Е. Бреднева
— Не обязательно. У нас командная работа, вот, например, сейчас Павел приедет, у нас выезд будет в Борисоглебский монастырь, там для воскресной школы, они попросили приехать, их обучить, чтобы тоже, может быть, запустить это направление у себя, чтобы снимать в воскресной школе фильмы, мультики делать, их присылать на фестивали. И мы приезжаем, чтобы в практике с режиссёром, с их детьми, их родителями снять вот такой репортаж и подарить монастырю к 200-летию.
К. Лаврентьева
— Как интересно.
Е. Бреднева
— И они там приходят и с маленькими, и постарше.
К. Лаврентьева
— А есть такое, что ребёнок приезжает, например, вообще ничего не зная о церкви, ничего не зная о храме, но присоединяется к такой поездке, и вот в течение поездки, съёмок он знакомится таким образом?
Е. Бреднева
— Конечно! Он ещё там больше всех говорит о храме. Отвечу на вопрос: у нас вот приезжает Павел, и он привозит несколько камер, и мы их делим на команды, то есть не каждому нужен телефон. А когда у нас идёт именно практическая часть, когда мы вместе, они получают задания, то есть у каждой команды обязательно должен быть оператор, мы распределяемся, и мы сопровождаем, то есть режиссёр, например, на команде там, или одну, или две команды курирует, говорит, как снять правильно планы, потому что планы есть крупные, средние, и как правильно это соединить. И они прямо в практике, им не скучно, как вот в киношколах часто бывало, ты год или два только лекции слушаешь, а потом только тебе камеру дадут, вот у нас нет, у нас, так как дети все уже и так снимают, мы говорим: давайте снимать. Но когда, например, экскурсия, они получают задания снять, если для наших соцсетей «Святые Online», мы им говорим формат, например: надо нам вертикально, до минуты. И они, вот в Петербург мы выезжали, музей Пушкина посещали, и каждый делает на свой телефон, потому что здесь уже не командная, чтобы экскурсоводу не мешать, когда они получают индивидуальные задания, то могут уже на свои телефончики поснимать. Если у кого-то нет, то мама ему даст или преподаватель, или мы, а так в основном командная работа.
К. Лаврентьева
— Это очень интересно. Но это такая история, как, знаете, если ребёнок чрезмерно увлекается гаджетами — отдайте его на курсы программистов, там нужно столько писать вот эти коды, что он очень устает от экрана, и у него нет сил в оставшееся время опять сидеть в телефоне, потому что очень устает нервная система, глаза, пальцы, и, в общем-то, хочется отдохнуть. А тут получается, что ты фильм снимаешь, и ты и так уже вот эту потребность покопаться, понажимать кнопочки, ты уже как-то реализуешь, ещё и с пользой, то есть пока ты снимаешь, ты же запоминаешь очень то, что тебе говорят, ты сам ретранслируешь, соответственно, всю услышанную информацию.
Е. Бреднева
— На 80 процентов больше запоминаешь это по статистике в педагогике, а когда ты сам об этом говоришь, тогда и усваиваешь. Ну, вот о педагогах ещё тогда хочу сказать, о детях поговорили, вот как они могут развиться, пройдя наши курсы. У нас педагоги, которые прошли курсы, они в своих регионах уже запустили тоже, кто-то кинофестиваль, кто-то киношколу. Бывает разное даже по характеру, например, они закончили, направление интересное, потому что по работе с детьми именно духовно-нравственное воспитание — это один из лучших, вот сколько мы взаимодействуем со школами, с детьми работаем, потому что, когда спрашиваешь: «кто будет снимать фильм?», все руки поднимают из детей. Ну и всё, и педагог грамотный начинает обсуждать уже темы, добродетели и прочее. И вот у нас, например, Катя из города Воронеж, закончила Московскую духовную академию и сейчас разработала свой маршрут по Воронежу, и буквально уже к ней записываются люди. Вот у нас будет первый пилотный, планируем, может быть, через неделю или через две, к ней выезд. Она составила, там и собор кафедральный, там же много, и Митрофан Воронежский, а если мы на микроавтобусе, то к Тихону Задонскому можно заехать. Ну и, естественно, для детей «Петровские корабли», шикарный интерактивный музей, то есть они будут снимать историю, опять же, и православие. И там она на месте уже договаривается, где расселить, покормить, чтобы это всё было по нормам. Вот к ней поедет первая группа такая. Катя запустила ещё по анимации курс, ее сразу и школы стали приглашать, потому что это востребованное направление не только для воскресных школ, а ещё и для школ, чтобы там запускать кинокружки. И люди даже готовы это оплачивать, то есть для педагога, который немного даже получает, для него это может быть как дополнительная работа, потому что, набрав десять человек в школе, он может раз в неделю вести этот кинокружок, и у него очень хороший может быть заработок, это плюс педагогу в помощь. И кто у нас не научился, не то чтобы не научился, вот научился он снимать и монтировать, говорит: «классное направление, я у себя сделаю региональный фестиваль». И он начинает взаимодействовать у себя уже, например, вот сейчас из Саратова ко мне приезжали, у них там новая епархия образовалась, и вот владыка их направил на повышение квалификации, на наш обучающий курс, они приезжали в Валаам, в Санкт-Петербург, и они приедут ещё в Малоярославец. Мы их ещё поддерживаем, мы им будем торжественно вручать анимационную студию, с камерой, на которой они работают, так уже мы очень многих наградили в областях, то есть кто хочет развиваться, мы как-то тоже их поддерживаем. И вот сейчас они приедут, уже привезут фильм свой, представят в Малоярославце и получат такую от нас анимационную студию, это «Сиреневая мультстудия», наши партнёры, Дмитрий Шубин тоже нам помогает награждать этих педагогов. И они хотят дальше сделать свой, может быть, фестиваль, маршрут разработать, и также мы будем выкладывать, пожалуйста, можно вот Саратов, там тоже очень красивые места. И так вот, кто выпускается, кто подключается к этому, он у себя в регионе начинает развивать эту деятельность — или фестиваль, или образовательный маршрут, или просто пойдёт в школу учителем работать, а вокруг него тоже образуются люди и вот это направление. Недавно из Алтая мне позвонила выпускница, они взяли грант сейчас, вот их поддержали, Движение первых«, первый раз грант сейчас давали, вот это наши выпускники, очень приятно, им дали миллион, и они уже покупают оборудование, это ещё поддерживается и государством, и есть грант «Православная инициатива», тоже это направление поддерживает. Поэтому это будет и педагогам, и родителям интересно, я думаю, будут развивать у себя на базе школ, воскресных школ.
К. Мацан
— Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение» сегодня с нами в программе «Светлый вечер». А были ли случаи, когда ребёнок, погрузившись в такую кинематографическую деятельность, для себя выбирал бы потом профессию кинематографиста? Всё, ребёнок решил, что он будет режиссёром, оператором. Спрашиваю, потому что, с одной стороны, это здорово, когда ребёнок чем-то загорается и начинает о чем-то мечтать, например, о профессии режиссёра. С другой стороны, мы всё знаем, насколько этот мир творческих профессий зыбок, ненадёжен, связан с искушениями и, в общем, единицы на самом деле там по-настоящему могут чего-то добиться и пройти вот так вот с счастьем этот путь. Кто-то разочаровывается, кто-то так вечно мечтает о большой карьере в киноиндустрии, например, но так ничего и не получается, не потому что человек не талантлив, просто потому что разная конъюнктура. Как вы на это смотрите? Есть ли перед вами какая-то ответственность, если угодно, за то, что человек увлечётся творческим делом и потом и жизнь свою в эту область направит?
Е. Бреднева
— Как говорится, наше дело сеять, а взращивать будет Господь. Всё-таки мы больше о смыслах, и когда мы создавали вот это кинонаправление, мы в первую и единственную очередь были педагоги и думали о педагогике, и мы взяли этот инструмент именно как средство воспитания детей. А если кто-то из них будет, у нас были такие случаи, вот в Сочи был случай, я привожу этот пример часто, когда девочка, школьница, прислала несколько фильмов, но направление их было: готы, в черном, такого направления очень много снимают дети, которые, конечно, на фестиваль не пойдут. Но среди пяти фильмов, которые она прислала, был один со смыслом, он о том, как мальчику нравилась девочка, и он всё под неё подстраивался, и прической, и всем, а она не обращала внимания. А потом он встал с собой, и она его заметила. Он стал с собой и подумал: ну, не нужен я ей и не нужен. Стал собой, и вот просто идёт, и всё. И там такая развязка, что девушка подходит к нему и знакомится на такой, на доброй ноте там. Концовка очень-очень хорошо снята была, прямо вот талант. И мы в зимнем театре награждали, помню, детишек, и она пришла вся такая, преобразилась.
К. Мацан
— Гот стал человеком.
Е. Бреднева
— Ну, чтобы не обидеть это направление... Но она изменилась, преобразилась, был вид один, стал другой — в платье, красивая девушка. И мне потом говорили, она поступила как раз на режиссёрский, по-моему, даже в Москву. Это я к чему говорю — к тому, что нужна мотивация, понимаете? Ты можешь снимать и выкладывать там абы что, чтобы себя как-то проявить, и это идёт всё во вред, часто даже в плачевные случаи, а можно, наоборот, сказать: «да, ребят, давайте, вот у нас фестиваль, мы там наградим вас, можете поехать потом отдохнуть, повысить свой уровень с режиссёрами», и мы награждаем ребят, награждаем педагогов, и они вот так вот приходят, меняются, выходят на сцену. Поэтому мы ищем площадки, взаимодействуем с органами власти, нам предоставляют площадки, чтобы детей наградить, чтобы они чувствовали, что надо снимать позитивное, доброе, мы стараемся вот в этом направлении идти.
К. Мацан
— А есть ли такая у педагогов, не знаю, проблема или не проблема, связанная, собственно, с требованиями к художественному уровню того, что снимается? Я объясню, о чём спрашиваю: с одной стороны, я понимаю, тоже имея какой-то опыт преподавания в детском лагере, допустим, мы кино снимали, музыку писали, монтировали, снимали всё-всё-всё, и есть две крайности: одна крайность, когда ты, как педагог, в общем, восхищаешься, умиляешься, даёшь зелёный свет всему, что ребёнок делает, просто потому, что он это делает, это прекрасно. Но показывать это потом далеко не всегда станешь, потому что это очень просто, это иногда плохо, но ребёнок постарался, во всяком случае. Другая крайность — это чтобы сделать прямо хорошо и педагогу было не стыдно, тогда многое нужно делать самому. Я понимаю, что очень часто в таких профессиях, как журналистика, режиссура, во взрослой жизни обучение какое — «сиди рядом, смотри, что я делаю, через полгода начнёшь делать сам» и так далее. И вот тут педагог должен искать какой-то баланс, чтобы, с одной стороны, это было всё-таки не его произведение, а ребёнка, но чтобы оно было художественно качественное. Какие здесь лайфхаки есть?
Е. Бреднева
— Это примерно точно так же, как с уроками рисования и музыки: ребёнок приходит на кружок в школу рисовать, сначала у него не будет сразу качественный рисунок, и он не должен смотреть год, как рисует учитель, вы согласны, да? Ему нужно самому рисовать, пробовать, ошибаться, учитель должен подправлять там линии. Сначала это будет школьная выставка, потом уже, может быть, какой-то районный, потом фестиваль. Абсолютно то же самое и с кино у нас. Когда мы только запустили, проводили круглые столы, и я помню, там великие режиссёры, кто-то сначала там смотрел и думал: что это тут в наше вторглись, что из кино будет?! А мы объясняем: нет, дети должны развиваться, они уже снимают, и мы должны им помочь, они будут делать ошибки, мы им говорим, как планы снимать, как сценарии писать, сначала они составляют простые сценарии, школьные. У нас очень много школьных кинофестивалей проходит. Вот мы, на примере сейчас скажу: гимназия Александра Невского, она очень большая, может быть, даже одна из самых больших, в Нижнем Новгороде, известная, мы два раза к ним приезжали, провели курсы для педагогов и родителей, и дети присутствовали, и сразу тоже в практику. Трёхдневный такой актив был, то есть преподаем, сразу раздаём камеры и снимаем. Они до сих пор, уже несколько лет прошло, они уже в международных фестивалях участвуют. А первый год был, конечно... То есть они поняли, как планами, как звук, где-то ошибка, потом звонят, какую камеру купить, какую петличку. Сейчас они мне звонят, присылают фильмы уже очень высокого уровня, если я не ошибаюсь, участвуют в международных фестивалях, им дипломы приходят, и у них ежегодно приходит владыка, тоже их награждает. Этот проект они внедрили в программу, каждый класс, с 1-го по 11-й, снимает фильмы. И они говорят: у нас такой прямо активный период лета, мы уже думаем, что мы будем снимать, уже интересно. Это командная работа, они год там снимают, думают, каждый класс, и в мае, к Пасхе, по-моему, приурочен фестиваль, они представляют эти работы. Поэтому здесь это как кинокружок, мы не на телевидении представляем эти работы, чтобы конкурировать с великими режиссёрами, нет. Оно должно быть и как киноискусство, мы должны смотреть образцы, и дай Бог, чтобы снимались хорошие фильмы, и дети их будут смотреть, да, но это как композитор, и ребёнок, когда он приходит, он же не умеет сразу петь и играть, он учится постепенно. Так и здесь, это школьный кинокружок, кто-то из них станет, может быть, какой-то процент режиссёром, сценаристом, а кто-то просто свободное время потратит с пользой. Понимаете, педагог через вот это творчество, просто с ним поговорит, может быть, на какую-то тему. У нас даже было в одном городе, когда мы снимали, пример приведу: мы разбились на команды и пошли снимать по темам, и вот у одной из команд была тема буллинга, то есть отношений в классе. И потом, на следующий день, когда представляли свои работы, педагоги и родители говорят: «если бы мы вчера не снимали этот фильм, мы не знаем, что было бы», там это очень нужно было... Они со слезами на глазах, как сейчас помню, говорят, что «вчера мы разрешили такую важную проблему», и дети стали говорить, когда писали сценарий, на такие темы, и получилось, что они разрешили очень важную проблему отношений в классе, снимая просто вот по этой теме фильм, понимаете, да?
К. Лаврентьева
— Да, это важно.
Е. Бреднева
— Поэтому кино — это очень сильное такое средство. Сейчас для детей запускаются всякие соблазны, которые идут им в пагубу, в интернете очень много этих программ, игр, которые на разрушение идут, и надо, обязательно педагогу включаться, чтобы спасти их свободное время, занять позитивным, чтобы они снимали и как можно больше вот такого доброго выкладывали, поэтому мы вот по этой части, а не для того, чтобы их сделать великими режиссёрами. Если они захотят, они пойдут, мы им скажем, что есть ВГИК, есть ещё там замечательные, там туда-туда-туда. Но мы всё-таки боремся за свободное время, чтобы дети снимали позитивное, доброе, и воспитательный момент вот этот присутствовал, поэтому мы работаем с педагогами.
К. Мацан
— Спасибо огромное за нашу сегодняшнюю беседу. Я напомню, сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер» была Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». Давайте под занавес беседы ещё раз напомним, где вас искать, вот тем, кто сейчас заинтересовался, на какой сайт заходить и что делать — «Святые Online», да?
Е. Бреднева
— Да. И вы также можете присылать нам туда и видео мы размещаем. У нас есть молодёжная редакция, это студенты МГУ, МГИМО, тоже мы с ними выезжаем, вот недавно проводили круглый стол с владыкой Московской духовной академии, в Общественной палате, то есть у нас есть на любой возраст. Приезжайте и с маленькими детьми, и с детьми постарше, и со студентами, у нас очень хорошая, добрая атмосфера, программы, поездки.
К. Лаврентьева
— Это очень интересно, спасибо большое.
К. Мацан
— Спасибо огромное. Кира Лаврентьев и я, Константин Мацан, были в студии вместе с вами. До свидания, до новых встреч на волнах Радио ВЕРА.
К. Лаврентьева
— Всего хорошего.
Е. Бреднева
— До свидания.
Все выпуски программы Светлый вечер
- «Разговор с подростками о христианских ценностях». Елена Бреднева
- «Фрески Макарьева Свято-Троицкого монастыря в Калязине». Юлия Ратомская
- «Смыслы Страстной седмицы». Прот. Павел Великанов
Все выпуски программы Светлый вечер
«Фрески Макарьева Свято-Троицкого монастыря в Калязине». Юлия Ратомская
У нас в гостях была ученый секретарь государственного музея архитектуры имени А. В. Щусева Юлия Ратомская.
Мы говорили об истории фресок некогда затопленного Макарьева Свято-Троицкого мужского монастыря в Калязине, о том, как они были сохранены и где их можно увидеть сейчас.