«Жизнь рядом с братом Иосифом Муньосом-Кортесом». Ксения Волкова

Поделиться

У нас в гостях была журналист Ксения Волкова.

Наша гостья рассказала о том, как она познакомилась с Иосифом Муньосом-Кортесом — хранителем чудотворной мироточивой Монреальской иконы Божией Матери, а также поделилась, какие изменения происходили в её жизни и как менялось её восприятие веры благодаря встречам и общению с ним.

Ведущие: Игорь Цуканов, Кира Лаврентьева

Все выпуски программы Вечер воскресенья

• «Христианин в современном мире». Наталья Смирнова
• «Христианин в современном мире». Наталья Богданова
• «Христианин в современном мире». Виктор Семёнов

Диак. Игорь Цуканов
— «Вечер воскресенья» на радио «Вера». Сегодня, как всегда в это время, в студии у микрофона моя коллега Кира Лаврентьева —
К. Лаврентьева
— Добрый вечер.
Диак. Игорь Цуканов
— Я — диакон Игорь Цуканов. И мы обычно говорим по воскресеньям с нашими гостями на тему «христианин в обществе». И вот сегодня у нас такая гостья, с которой тоже эту тему можно с такого очень интересного ракурса... У нас всё время, мне кажется, что ни гость, какой-то новый, интересный такой ракурс этой темы возникает. И вот сегодня у нас в гостях Ксения Волкова. Ксения, добрый вечер.
К. Волкова
— Добрый вечер.
Диак. Игорь Цуканов
— Мы долго сейчас думали перед эфиром, как вас правильно представить. Наверное, вас можно назвать хранительницей памяти, по крайней мере в России, хранительницей памяти Хосе Муньоса-Кортеса, или Иосифа Муньоса-Кортеса, которого самого мы знаем, как хранителя Монреальской Иверской иконы Божией Матери. Это удивительный человек, выходец из Чили, который жил в Канаде, которому была, можно сказать, явлена эта икона на Афоне, таким чудесным образом она пришла к нему в руки. И вот он 15 лет возил эту икону, которая постоянно, практически, мироточила и благоухала, была таким чудом зримым, возил её по разным странам: и по Соединённым Штатам, и по Канаде, и во Франции она была, и в Болгарии она была, и во многих других странах. Вот в России она не была, да?
К. Волкова
— В России не была, да.
Диак. Игорь Цуканов
— В России не была. Ксении и её супругу Господь дал возможность быть близко знакомыми с братом Иосифом, как его называют — брат Иосиф. Вы с ним познакомились, если я правильно понимаю, всё-таки в Штатах. Или в Канаде была ваша первая встреча?
К. Волкова
— Спасибо большое, что пригласили на вашу прекрасную передачу.
Диак. Игорь Цуканов
— Спасибо, что приехали.
К. Волкова
— С братом Иосифом мы познакомились в далёком 1989 году, познакомились в Соединённых Штатах Америки. Он туда приезжал регулярно.
К. Волкова
— А вы там жили в то время?
К. Волкова
— Да я туда раз приехала, вышла там замуж. Мой супруг из русской эмиграции, он родился в Америке. И он был знаком с братом Иосифом с раннего детства, ещё до того, как у Иосифа появилась икона мироточивая. А я познакомилась, когда приехала, вышла замуж, познакомилась с Иосифом. Он регулярно возил икону по приходам Русской Православной Зарубежной Церкви в Штатах. Это было тогда в Синодальном соборе — центр Зарубежной Церкви в Манхэттене. В общем, это было удивительное знакомство, удивительная встреча с особой благодатью. Ну и после этого, конечно, уже до 1997 года мы были близкими друзьями. Он был кумом у наших сыновей, у нас два сына — обоих он крестил. И молитвенную помощь мы чувствуем до сегодняшнего дня.
Диак. Игорь Цуканов
— 1997 год — это год смерти Иосифа. И как раз к этому дню 31 октября приурочены, теперь уже ставшие ежегодными, вечера его памяти. Эти вечера традиционно проводятся в храме святой мученицы Татианы на Моховой улице, в храме при МГУ знаменитом. И в этом году такой вечер памяти тоже будет. 30 октября, в воскресенье, в шесть часов вечера. Правильно?
К. Волкова
— Да, в 18:00. У нас обычно либо 30-го, либо 31-го, потому что Иосифа убили в ночь. И у нас благословение есть и 30-го, и 31-го проводить. И это было тоже такое знаменательное убийство. Это Хэллоуин — официальный праздник Сатаны, признанный в Штатах. Его официально празднуют наряду с остальными праздниками: и с Днём благодарения, и с Рождеством. Поэтому это было неслучайное убийство, и это, конечно, неслучайные дни, когда мы отмечаем это. И отмечаем уже больше 10 лет. Вызвало это очень большой резонанс среди наших православных христиан, очень популярно. В этом году будет двадцатипятилетие со дня убийства брата Иосифа.
Диак. Игорь Цуканов
— Вот интересно, что всё-таки праздники церковные связаны в основном с днём преставления человека. И здесь получается, что такой вот теперь светлый день, когда вот как раз люди собираются и вспоминают его. А на самом деле, да, событие было довольно страшное.
К. Лаврентьева
— Давайте напомним нашим радиослушателям, какой удивительный случай вообще с этой иконой Иверской Монреальской приключился с Иосифом, когда он приехал на святую гору Афон. Как понимаю, они с двумя друзьями приехали на святую гору Афон — Ксения меня поправит, если я ошибаюсь. Я даже зачитаю эту цитату из журнала «Фома» про Иосифа, где вот он как раз описывает этот эпизод: «Когда мы вошли внутрь дома, я увидел над дверью в иконописной мастерской вот эту икону Пресвятой Девы. Я никогда не смогу объяснить то, что я почувствовал, увидев эту икону. Я думаю, что моё сердце перевернулось в моей груди. Я очень крепко привязался к этому образу, — рассказывал он в одном из редких интервью, которое дал журналу „Православная Русь“ в 1983 году. — На следующий день на Литургии во время пения „Достойно есть“ Иосиф встал на колени и со слезами молился Богородице, чтобы Она с ним пошла, если есть на это Её святая воля. После богослужения он вместе со своим спутником собрался покинуть скит, чтобы продолжить путь. И среди тех, кто их провожал, не было архимандрита Климента, — то есть настоятеля. — Он окликнул путников, когда те уже стали спускаться по склону горы. В руках его был какой-то свёрток. „Пресвятая Дева хочет ехать с вами в Америку“, — сказал старец и отдал Иосифу икону, о которой тот так мечтал». Ну, то есть это беспрецедентный случай, мне кажется, чтобы приехал паломник в монастырь, сказал отдать ему икону, не список, а оригинал, который там висит, который является собственностью монастыря: «Отдайте, я не могу больше с ней расстаться никогда». Я такого не слышала ни до, ни после. И вот с того момента жизнь Иосифа изменилась совершенно в корне.
К. Волкова
— Я думаю, что не только жизнь Иосифа. Я думаю, что в мире жизнь изменилась, потому что до мироточения Иверской Монреальской такого обильного мироточения постоянного не было.
К. Лаврентьева
— Мироточить она с ним уже начала?
К. Волкова
— Конечно, да. Она мироточить начала в Канаде, причём это было не сразу же — он сорок дней читал акафист перед ней. И, как он нам рассказывал, что он проснулся ночью от сильного запаха, подошёл к иконе — она была вся покрыта миром. И на следующее утро он пригласил архиереев, чтобы они засвидетельствовали мироточение. Его прямая речь: «Они взяли губку с мылом и начали мыть икону». Но мироточение продолжалось, тогда они засвидетельствовали, что это беспрецедентный пример, случай мироточения. Более того, после кончины Иосифа вот эти вечера, которые мы проводим, очень популярны, и мы, кстати, всех приглашаем. У нас там чай, кофе, обычно после люди общаются, очень интересные люди приходят. Очень много они рассказывают чудес, которые с ними происходят за этот год. Потому что у людей, которые приходят и хоть как-то чтят память Хосе, что-то в жизни случается такое очень знаменательное, очень полезное им. Особенно он помогает с детьми, помогает в каких-то семейных делах, нуждах. Потому что он был назван в честь Иосифа Обручника. И он даже шутил, что семь поколений в семье у них называли старшего сына Иосифом в честь Иосифа Обручника, который досматривал за Божией Матерью. И Иосиф говорил, что теперь уже он начал на самом деле за ней досматривать. Поэтому Иосиф Обручник, Иосиф Муньос-Кортес — это всё одна семья. И в семейных вопросах это реально очень сильно помогает. Поэтому люди, которые приходят... мы пока что не записываем эти случаи, но случаев действительно много. И действительно каждый случай уникален сам по себе. Каждый год одни и те же люди возвращаются, возвращаются, приходят новые.
К. Лаврентьева
— Ксения, а по вашему мнению, как вы думаете, зачем Иосиф ходил с иконой по миру? Зачем в тот момент? Почему именно в это время был дан Иосиф, дана икона, даны вот эти чудеса? Ведь это до времени было, потом Иосифа в Афинах убили, икона пропала, и больше её никто не видел никогда. То есть это дано на короткий срок такое чудо. Почему именно в то время?
К. Волкова
— Кирочка, я вас поправлю: он не ходил с иконой — он служил иконе. Он именно служил иконе, и через икону он служил Божией Матери Самой. Поэтому логично было бы спросить: почему вот это служение Божией Матери в таком виде — Иосиф плюс икона — было именно в тот момент? Ответов может быть великое множество. Во-первых, давайте посмотрим в историческом контексте, где это появилось. Это появилось в 90-е годы, в конце 80-х, в начале 90-х, это появилось в Соединённых Штатах Америки. Америка была далеко не Богом забытая страна в то время. И если мы посмотрим на вторую половину ХХ века, то мы вспомним и Серафима (Роуза), который тоже появился в Штатах, и Иоанна Шанхайского, который тоже появился в Штатах, и Иосифа, отца Германа (Подмошенского), в общем, целая плеяда таких столпов — Ефрема Аризонского, то есть есть кого вспомнить на самом деле. Я жила все 90-е годы в Штатах, и в начале двухтысячных я ещё там жила. Я там закончила университет, у меня там родились дети. В общем, была полноценная, насыщенная жизнь. И я хочу сказать, что это была великая империя. То есть у Америки была роль такой империи — в 90-х, в 80-х. Но я говорю о том времени, когда я там жила.
И, безусловно, в 90-е годы в Соединённые Штаты Америки ехали лучшие умы со всего мира, то есть самые успешные мужчины, самые красивые женщины — все были там, потому что это был громадный мегаполис, это был огромный магнит. И, как мне понравилось, как я услышала в проповеди одного из батюшек, который сказал, что если бы апостолы сейчас проповедовали, то они бы не шли в маленькие города, они бы шли в Нью-Йорк, в Москву, они бы шли в большие города. А какой был самый большой город в 90-е годы? Нью-Йорк. Поэтому Иосиф и Божия Матери выбрали Нью-Йорк — это апостольское служение. Я думаю, что если мы будем смотреть в этом контексте, мы тогда поймём всю великую миссию, которая была возложена тогда на плечи брата Иосифа. То есть через него... он и говорил, что он никто, он просто рупор в руках Божией Матери: «Куда Она мне говорит, туда я иду. Я не делаю ни одного шага, без Её благословения».
Диак. Игорь Цуканов
— А как вот это происходило? Ну, то есть это можно по-разному воспринимать, но вряд ли это был всё-таки какой-то голос, который ему говорил. То есть он вам рассказывал, вот как он понимает, что ему нужно делать то-то или ехать туда-то? И как это сочеталось с его собственным желанием послужить Пресвятой Богородице? Потому что ведь мы знаем, что Господь никогда человека не насилует, то есть всегда происходит сочетание воли Божией и воли человеческой. То есть это не действует поверх воли человека никогда. Вот он не рассказывал, не делился с вами, как это происходило на практике, если можно так сказать?
К. Волкова
— Во-первых, Иосиф много молился. Мне понравилось когда-то очень хорошее одно высказывание, я его часто привожу. Оно не моё, но мне понравилось: «Когда мы молимся Богу, это называется разговор с Богом. „Молитва“ в переводе с греческого — „разговор с Богом“. Вот поэтому, когда мы молимся, мы разговариваем с Богом. А когда Бог разговаривает с нами напрямую, это называется шизофрения». Понимаете, Иосиф не был шизофреником. И он получал сигналы какими-то другими способами. Он был очень скромный человек, очень скромный. И при том, что мы были очень близкими друзьями, он никогда не говорил, что вот я сижу и меня там озаряет что-то, нет. Он говорил: «Я молюсь и понимаю то-то и то-то».
К. Лаврентьева
— На сердце как-то у него шёл ответ.
К. Волкова
— На сердце, да. Во-вторых, Иосиф был человеком, который жил по благословению, по послушанию. У Иосифа был духовник, где он получил эту икону, отец Климент. Вообще с Климентом у Иосифа очень многое связано: у него большая была частица мощей Климента, папы Римского, практически вся глава, которая тоже чудесным образом пришла. Помимо иконы, у Иосифа вообще много чего было. То есть у него была большая комната в Канаде, где он жил. Тоже, кстати, не случайно на улице святого Иосифа он жил. И эта комната вся была битком забита мощами, чудотворными иконами, иконами, которые были украшены бриллиантами. Всё это потом пропало — после убийства Иосифа всё это пропало. Это уже отдельный разговор, но там было очень много мощей. И с Климентом, папой Римским, была связана большая часть жизни Иосифа. Его духовник тоже был Климент — на Афоне. И Иосиф жил по послушанию и по молитве, которую он постоянно творил с Богом.

К. Лаврентьева
— «Вечер воскресенья» на радио «Вера» продолжается, дорогие друзья. У нас в гостях Ксения Волкова, наверное, ближайший друг, она и её муж Алексей — это ближайшие друзья брата Иосифа Муньоса-Кортеса, хранителя Иверской Монреальской иконы Пресвятой Богородицы.
Диак. Игорь Цуканов
— Ксения, скажите, пожалуйста, в продолжение того, что вы сказали только что о том, что это было такое своеобразное посланничество, апостольская миссия. А в чём она всё-таки, на ваш взгляд, заключалась? Вот он ездил с иконой по разным странам, по разным городам. И что происходило? То есть в чём было апостольство, какой результат, что ли, был? Ну, про результат сложно говорить.
К. Лаврентьева
— Почему сложно? Мне кажется, можно уже говорить, 25 лет прошло после смерти его.
Диак. Игорь Цуканов
— Но это немножко не то слово, может быть. Но вот плоды, что ли, какие были вот этой миссии?
К. Волкова
— Я очень советую посмотреть мой фильм, который я сняла, «Посланник». В 1998 году он вышел. Я тогда работала на телевидении американском, на Эй-Би-Си, и была возможность снять такой небольшой фильм про Иосифа. Там много достаточно людей выступают, нет смысла сейчас пересказывать, что они говорят. Можно набрать на Ютубе, он есть там — фильм Ксении Волковой «Посланник». И там и простые люди, и миряне, и священники там выступают. И они рассказывают конкретные чудеса, которые происходили: люди исцелялись от рака, от других недугов. Но самое главное исцеление, которое несла эта икона, это преображение души, то есть менялось твоё состояние. И это на самом деле самое большое чудо, которое вообще возможно в этой жизни, когда ты видишь человека одним, а потом ты видишь человека в совсем другом состоянии, другим. Так вот, именно после встречи с этой иконой менялось твоё внутреннее состояние, ты менялся качественно внутри. Это то, что я могу сказать про себя, и то, что я могу сказать про других людей, с которыми я встречалась. То есть ты был трусоват — становился смелым, ты был глуповат — у тебя какая-то мудрость появлялась. Это качество, понимаете, это не количество, это не внешнее, а это внутреннее. Это немножко в этих категориях надо, мне кажется, размышлять.
К. Лаврентьева
— Как изменилась ваша жизнь, вот лично ваша жизнь, когда вы познакомились с Хосе?
К. Волкова
— Моя жизнь изменилась, конечно, полностью — как раз это то, о чём я говорила. То есть, понимаете, когда вы живёте рядом со святым, вы не понимаете, что это святой человек. Поэтому даже когда мы снимали этот фильм... Я работала тогда на телевидении, как я уже говорила, и пришла такая мысль, я стала думать, какой материал использовать. Нельзя же полтора часа или час сидеть говорящей головой, говорить, то есть надо же какие-то документы показывать, какие-то материалы показывать. Я стала искать фотографии, у меня банально нашлось всего несколько фотографий с Иосифом, потому что мы даже не фотографировались. Тогда люди намного реже фотографировались. И у меня нашлось несколько фотографий: с крестин, где-то у него дома, когда мы в гостях были на Новый год. А материалов практически не было. И мне звонит один молодой человек из Аргентины и говорит: «Вы знаете, у меня тут материал есть трёхчасовой — интервью с Хосе. Я вообще сам оператор». А Иосиф приехал на съезд молодёжи в Аргентину. И он говорит: «Я попросил его просто посидеть и что-то поговорить, чтобы я в это время ходил и направлял на него свет». То есть он ему нужен был как объект для направления света. И в этот момент Иосиф начал что-то говорить, говорить это искренне, от души. И он сказал, что у него набралось три часа вот этого исходного материала, где просто говорящий Иосиф с посланием к молодёжи. В общем, когда он прислал, конечно, качество было безобразное материала, потому что он ходил, он поправлял провода, он настраивал свет. То есть его мало интересовало, что говорит Иосиф, его больше интересовало, как работает камера. Поэтому из трёхчасового материала мы взяли... на часовой фильм нам хватило. Но в принципе материалы стали приходить сами. Поэтому всё, что связано с братом Иосифом, это какое-то такое косвенное чудо.
К. Лаврентьева
— Ксения, а какие были удивительные случаи во время съёмок фильма? Были ли какие-то запоминающиеся истории? Я не прошу пересказывать, просто, может быть, одна-две какие-то такие яркие картинки при съёмках фильма.
К. Волкова
— Вы знаете, там были случаи, но не всегда они были со знаком «плюс», были и со знаком «минус». Могу начать со знаком «минус» — это всегда интереснее, негатив всегда понятнее. Так как время было ограничено на съёмки, и мне позволили снимать в определённый день, а я заболела, температура высокая, и мы едем как раз снимать интервью с одним из батюшек, которые в этом фильме. И возвращаемся обратно в студию, я оставляю там кассеты. На следующий день я прихожу просмотреть, что мы сняли — а сняли мы там порядка трёх часов материала, — и кассета полностью засвечена. Ну то есть вообще материала нет. Такое чувство, что кассету просто через магнит кто-то пропустил. Понятно, что никто её специально через магнит не пропускал — надеемся до сих пор. Но вот так, что-то пошло не так, шоу пошло не так. Ну, поехали и пересняли. В этот момент к батюшке приехали ещё его духовные чада, у которых родился ребёнок по молитвам брата Иосифа, и всё нормально, всё вышло. То есть, видимо, нужно было ещё и это рассказать. Ну вот такие были случаи. И много всего было, конечно.
Знаете, в фильме есть момент, когда привозят тело брата Иосифа, а с этим тоже связано очень много чудес, потому что, когда его убили в Афинах, то мало было информации о нём известно, и не могли определить. То есть это чилиец, который имел канадское гражданство, при этом он практически всё время проживал в Штатах, ездил по всему миру, и не могли понять, куда это тело отправить, где его хоронить. И две недели оно просто в полиэтиленовом мешке летало по миру, то есть не знали, что с ним делать. Его не бальзамировали, потому что никому не было до этого дела. Когда его привезли в конце концов в Джорданвилль, где его собирались хоронить, то владыка Лавр, Царство ему Небесное, который тогда возглавлял Русскую Зарубежную Церковь... Мы как раз встретили — Иосифа привезли раньше, чем полагалось. Мы читали Псалтырь с мужем в храме. И супруг говорит владыке Лавру, что давайте хотя бы откроем мешок и посмотрим, что там. Потому что, естественно, хоронить собирались при закрытом гробе. У меня оказались маленькие женские ножнички косметические, и мы вот этими ножичками вскрыли мешок, чтобы просто понять, что там что-то, и оттуда вместо запаха — это же две недели мёртвое тело в целлофане. То есть мы поняли, что там ни запаха, ничего нет, абсолютно нормальное тело лежит, нетронутое. Тётенька американка, которая привозила из похоронного бюро, просто рухнула. Она говорит, что уже 25 лет... она говорит, что такого быть не может, она свидетельствует, что такого не бывает. И в конце концов открыли вот этот мешок целлофановый. И хоронили Иосифа уже при открытом гробе, без мешка, без всего.
А мужчина рядом стоял, у него была маленькая камера домашняя такая. Знаете, он дрожащей рукой всё это снимал просто для себя, для дома. В фильме как раз есть вот эти кадры уникальные, как мы ножницами разрезаем. Он это дрожащей рукой снимает, то есть понятно, что на коленках это снималось для себя, не для какого-то большого искусства кино. И в конце концов хоронили Иосифа в открытом гробе. А продюсер, который в то время, когда я работала на телевидении у нас там... он был иудеем — Майкл Крайвен. И когда он мне разрешил снимать этот фильм, я к нему зашла в кабинет после этого. Он мне говорит: «Знаешь, когда я смотрел на эти съёмки, у меня такое чувство было, что я тоже скоро уйду. Но вот я сделал что-то правильное, что я тебе разрешил снять этот фильм». И на самом деле в скором времени оказалось, что у него рак желудка. Он действительно ушёл из этой жизни, но абсолютно спокойный, абсолютно умиротворённый, что он сделал что-то важное. Хотя никто, ни он, ни я, никто тогда ещё не знал, что у него вот такая болезнь. Но когда он смотрел на эти кадры, что-то в его душе тоже откликнулось, тоже открылось. И таких примеров очень много. Это просто как пример в негативе и в позитиве.
Диак. Игорь Цуканов
— «Вечер воскресенья», дорогие друзья. Сегодня у нас в гостях Ксения Волкова, близкий друг брата Иосифа Муньоса-Кортеса, хранителя Монреальской Иверской иконы Божией Матери. Ксения организует, вот в частности, вечер памяти брата Иосифа, который будет проходить 30 октября в храме великомученицы Татианы на Моховой улице в шесть часов вечера. Приходите, пожалуйста. У микрофона моя коллега Кира Лаврентьева, я — диакон Игорь Цуканов. И мы вернёмся в студию буквально через несколько секунд, не переключайтесь.

К. Лаврентьева
— «Вечер воскресенья» на радио «Вера» продолжается. Дорогие друзья, спасибо вам, что вы с нами. Если вы только что к нам присоединились, то с радостью напоминаем и сообщаем вам, что у нас в этом часе замечательная гостья — Ксения Волкова, близкий друг брата Иосифа Муньоса-Кортеса, хранителя Иверской Монреальское иконы Божией Матери. В этом году исполняется уже 25 лет как Иосифа убили в Афинах с 30 на 31 октября. Уже сейчас как бы доказано, что убийство имело ритуальный характер. И Иосиф действительно был праведным, святым человеком, о чём мы, в общем-то, уже первую нашу часть программы проговорили и планируем проговорить ещё полчаса. Так что будьте с нами, дорогие радиослушатели. Но прежде, чем мы перейдём к обсуждению празднования дня памяти Иосифа, кстати, это состоится 30 октября в храме великомученицы Татианы при МГУ на Моховой в 18:00. Обязательно приходите, лично я там была в прошлом году. Это действительно очень тёплое, очень домашнее, очень светлое мероприятие.
Даже мероприятием не поворачивается язык его назвать. Это такой вечер памяти действительно. Сначала панихида, потом Ксения рассказывает об Иосифе, напоминает новым людям о нём, ещё раз освежает, так сказать, в памяти. Стоит Иверская, конечно, список не оригинал, но тем не менее стоит в том самом окладе, в котором была настоящая Иверская Монреальская икона. И люди сидят — тут для меня это было, если честно, очень трогательно — с фотографиями Иосифа, с детьми приезжают издалека, едут по несколько часов, чтобы попасть на этот вечер памяти.
Так что, дорогие друзья, очень рекомендую прийти, потому что это действительно имеет очень такой духоносный характер. Этот вечер остаётся в памяти и в душе надолго. Ксения, вы перед перерывом в первой части нашей программы рассказали о том, что мужчина, который помогал, в общем-то, вам открывать вот этот пакет с телом Иосифа, увидел, что оно совершенно не имеет признаков тления спустя две недели переездов из страны в страну — это уже чудо само по себе, — он как-то почувствовал приближение собственной смерти. И в общем, так и случилось: в итоге он через какое-то время мирно отошёл ко Господу. А у самого Иосифа были такие ощущения по поводу себя? Намекал, может быть, он, предупреждал?
К. Волкова
— Он ездил на Афон, и после очередной поездки он был у нас в гостях. Это было в начале 1997 года. Вообще, в 1997 году достаточно много людей умерло светских людей: Версачи, принцесса Диана.
К. Лаврентьева
— Удивительно. Странный год.
К. Волкова
— Странный год был, да. И Иосиф вернулся и сказал, что ему его духовник сказал, что для него это будет страшный год, он будет оклеветан, то есть у него что-то произойдёт. Поэтому Иосиф был немножко в таком как бы замешательстве от этих слов. И почему я про это вспомнила сейчас? Потому что Иосиф тогда заговорил. Он говорит, что принцесса Диана, про её смерть — не то что я про это думала или она мне сильно нравилась, нет, — но, в общем-то, он сказал, что Господь её помилует. Я говорю: а почему Он её должен помиловать, за что? А он говорит, что у неё было сочувствие. Вообще, «сочувствие» — это любимое слово Иосифа. И он сказал, что вот у неё было это сочувствие. И вот как-то очень интересно было, то есть он не говорил это напрямую, но вот такой момент был. То есть у него что-то было, это предчувствие, что что-то с ним должно произойти. И когда он уезжал от нас, а в последний раз он у нас был, кстати, 11 сентября, но только не 2001 года, когда башни-близнецы были взорваны, а это был 1997 год. Потому что мы крестили нашего сына младшего, которому сейчас 25 лет в этом году исполнилось...
К. Лаврентьева
— На Усекновение главы, получается.
К. Волкова
— Да, на Усекновение главы мы видели Иосифа в последний раз. Он был у нас дома, у нас были крестины. И потом все поехали к нам домой, у нас дома уже отмечали. И икона очень сильно замироточила с головы первый раз. Икона стояла... младший сын как раз, ему было тогда меньше двух месяцев, лежал на кровати, мы его положили на свою кровать, а сзади поставили икону. Я зашла в комнату, чтобы его проверить, смотрю, а на иконе капли начали собираться на голове Божией Матери — это то, чего никогда не было. Очень интересно собиралось миро: маленькая-маленькая капелька, потом она моментально начинала расти, расти, расти до такой большой капли и потом обильно начинала стекать. То есть икона очень обильно мироточила. Это не надо было стоять, всматриваться, какие-то капельки на ней искать, нет. Там прям струи текли. И я смотрю, что течёт с головы, течёт мощно, кровать вся в мире. Я позвала Иосифа, говорю: «Иосиф, так здорово, такая милость Божия, Божией Матери». Он говорит: «Нет, на самом деле это мне предупреждение, что будут какие-то очень большие испытания для меня». Это было 11 сентября. И когда он уезжал, он оставил у нас киот, в котором он практически 15 лет возил икону, потому что ему подарили новый киот. И вот это синее облачение на киоте, которое вышивала одна благочестивая женщина золотом, он оставил тоже. Я говорю: «Иосиф, зачем ты это оставляешь?» Он говорит: «Вы — моя семья, мне это больше негде оставить. Он оставил это у нас и сказал, что когда придёт время, Господь Сам всё управит. Я спросила, что с этим делать, куда, когда. Он говорит: «Господь управит», — и всё, и просто оставил в той же комнате, где тогда началось мироточение Божией Матери.
И киот таким образом остался у нас, он весь пропитан миром, потому что, понятно, икона мироточила, он до сих пор благоухает. Он оставил тогда и чехол, в котором возил. То есть было всего три чехла, один чехол был у отца Адриана, в Псково-Печерском монастыре у старца, один был у нас. Ну, понятно, что у Иосифа тоже был вот этот последний чехол, который новый. Они все были синего цвета, на вид они похожи очень сильно. Когда мы переехали в Россию, у меня была помощница, и она случайно этот чехол постирала. Она решила его постирать, причём постирала два раза. Ну, и я была в шоке, но чудесным образом через год он опять потемнел, стал синего цвета, опять наполнился миром. И постиранный чехол сейчас благоухает больше, чем киот, потому что киот благоухает только на какие-то праздники особенные. Поэтому такая интересная история.
К. Лаврентьева
— Как появилась идея праздновать дни памяти брата Иосифа?
К. Волкова
— Вы знаете, она появилась в Соединённых Штатах Америки. Там была такая очень благочестивая одна семья, которой я всегда восхищалась, муж с женой. И они были близкими друзьями владыки Иоанна Шанхайского. Он спас от смерти их ребёнка, часто бывал у них тоже в гостях. И ещё когда владыка не был прославлен, а прославлен он был только в 1994 году, то они каждый год до этого в Синоде отмечали день его памяти просто. И приглашали людей, накрывали стол, пили чай, говорили про владыку, то есть в такой семейной, домашней обстановке проходили вот эти мероприятия, поминки такие. Я подумала, как это здорово, что они вот так вот относятся к нему как к живому и постоянно каждый год чтут его память. И когда уже владыку прославили, они всё равно продолжали это делать. Так что, когда мы приехали в в Россию, то на самом деле эти вечера памяти начала делать не я, начала делать другая женщина. Она прекрасно всё организовывала, делала такие небольшие мероприятия на разных площадках. Вот мы делаем на одной и той же у отца Владимира, а она делала в разных местах: в музеях, даже в ресторанах, в кафе. И как-то она несколько раз меня приглашала, несколько лет звонила, так достаточно настойчиво, чтобы мы пришли, просто рассказали что-то про Иосифа. И в какой-то очередной раз мы согласились, пришли, мы с ней подружились. И потом она не смогла больше вести эти мероприятия, у неё другие появились планы на жизнь, а мы так и продолжили. Вот такая преемственность оказалась интересная.
К. Лаврентьева
— Хранители наследия.
Диак. Игорь Цуканов
— Вот брат Иосиф ведь с очень большим почтением, почитанием относился к владыке Иоанну Шанхайскому и Сан-Францисскому. Вы могли бы тоже рассказать несколько слов об этом — с чем была связана его такая любовь к владыке, в чём проявлялась? Вот я видел фотографию одну, где он стоит как раз около мощей владыки Иоанна. То есть, видимо, для него это был такой важный человек, да?
К. Волкова
— Иосиф с большим, да... в чём это проявлялось — я просто расскажу один случай из великого множества, но который именно самый знаменательный, когда решалась судьба — прославлять владыку или нет. На самом деле там же очень много было людей, которые были против, по понятным причинам — там и зависть, и всё остальное. И последнее слово решающее было за Иосифом. Иосиф сказал, что, да, будем. То есть его голос был решающим, и он имел большой вес.
Диак. Игорь Цуканов
— То есть его приглашали на заседание вот этой комиссии по канонизации?
К. Волкова
— Я не знаю, приглашали ли его официально, но по крайней мере спрашивали, конечно. Потому что Иосиф был не последний человек, и с его голосом считались. Иосиф очень сильно чтил царских мучеников. Он очень чтил Николая II. И владыка Иоанн Шанхайский чтил Николая II. И Иосиф считал, что прославление царя-батюшки необходимо. И ещё очень важная вещь о Соединённых Штатах Америки — почему икона появилась, почему Божия Матерь почтила. Потому что, конечно, мы не можем не сказать о роли Зарубежной Церкви в прославлении святых. Ксения Блаженная где была прославлена первая? В Соединённых Штатах Америки, в Зарубежной Православной Церкви. Иоанн Кронштадтский где был прославлен? В Зарубежной Церкви в Соединённых Штатах Америки. То есть очень много святых было прославлено... царские мученики где были прославлены? И так можно дальше продолжать. Причём это было задолго до того, как было прославление... за 10 лет...
Диак. Игорь Цуканов
— 1981 год, по-моему.
К. Волкова
— Да, где-то 80-е, где-то 70-е годы — Ксения Блаженная в 70-е годы. Так что понятно, что Америка была впереди планеты всей. И Зарубежная Церковь очень большое участие приняла в этом действии. Первые иконы где были написаны святым? Они были написаны отцом Киприаном в Джорданвилле. Печатное производство где было? Тоже в Джорданвилле, тоже это Иова Почаевского братства типография, откуда первые Евангелия, Библии, как только открылся железный занавес, рассылались.
К. Лаврентьева
— Какой расцвет, да?
К. Волкова
— Расцвет был, конечно. Вот это всё была Америка в 80-е, в 90-е годы.
К. Лаврентьева
— Но после смерти Иосифа вы уехали прямо совсем скоро, вернулись в Россию.
К. Волкова
— Господь так управил, что в 1998 году мы знакомимся с нашим духовником. Отец Гермоген (Муртазов), который был долгое время духовником Пюхтицкого монастыря, потом его направили в Снетогорский монастырь в Пскове. И в 1998 году я, работая на телевидении, приезжая часто в Россию, знакомлюсь с отцом Гермогеном. Он 20 лет нас опекал, 20 лет был нашим духовником. То есть Иосиф нас передал уже отцу Гермогену. И в 2018 году отец Гермоген почил. Такой был великий тоже духовник, тоже старец уникальный был совершенно, человек. И в 1998 году мы с ним знакомимся, и уже в начале двухтысячных он нас благословляет на переезд обратно.
Диак. Игорь Цуканов
— Из того, что вы говорите, можно предположить, что вы и Иосифа тоже воспринимаете как своего духовника. Но он всё-таки не был священником, хотя он был монахом, насколько я понимаю, был пострижен в монашество на Афоне тайным образом.
К. Волкова
— Я вам так скажу, что когда ты рядом живёшь со святым человеком, тебе больше не нужен никто. Потому что он за тебя просто молится, и по его молитвам у тебя и мысли приходят, у тебя и дела делаются, и жизнь настраивается. Просто когда ты живёшь со святостью рядом — это то, чего я желаю всем: хотя бы один раз в жизни оказаться рядом со святостью. И поэтому, конечно, когда был рядом Иосиф... но ты этого не знаешь, ты не понимаешь этого, оно всё делалось само собой, тебе был никто не нужен. Нужно было просто позвонить ночью и сказать: «Иосиф, не могу родить», — как у меня было со вторым сыном, когда я месяц переходила почти. И он прилетел на три дня и ходил со мной по дорожкам, выхаживал меня. Потом говорит: «Родишь на большую луну». Я говорю: «Иосиф, но мне врачи американские скажут, что я сумасшедшая, если я им скажу, что я рожу на большую луну». А он говорит, что ничего не делай, просто родишь на большую луну. И 18 июля, на Сергия Радонежского, реально в полнолуние я рожаю сына в девять утра, называем его Сергием. Понимаете, вот так дела делались — он не был таким вот духовником, в таком понимании нашем обыденном. И мы не исповедовались ему.
К. Лаврентьева
— Это явление, конечно.
К. Волкова
— Это явление было, да. Просто это было вот в таких категориях, это было немножко в другом ракурсе.
К. Лаврентьева
— А самое такое большое счастье, что он крёстный ваших детей. Вы чувствуете его участие?
К. Волкова
— Конечно. Он же сам это выбрал. Я, когда забеременела старшим сыном в 1993 году, и мы ехали просто в машине к нам домой, а Иосиф сидел впереди на переднем сидении с иконой, я сидела сзади. И он ко мне повернулся, а я была три или четыре месяца только в положении, он говорит: «Я буду вашим крёстным, мы будем кумовьями». А я говорю: «Иосиф, но это такое счастье!» А он говорит: «Да-да, родишь красивого мальчика». И вот так вот получилось. А второй раз получилось, что... я думаю, что если такой человек непростой у нас первый крёстный, какой же должен быть второй? Он же должен как-то подходить по статусу, по всему. Это же сложно, когда у тебя уже планка поднята на такой уровень, на такую высоту. И опять мы едем в машине, опять он сидит спереди, а я сзади. Он поворачивается и говорит, что, по-моему, у сербов или у кого-то вот из этих национальностей есть такой обычай, что один крёстный на всю семью, и сколько бы я ни рожала, он будет крёстным всех моих детей. Я говорю: «Иосиф, какое счастье, ты облегчил жизнь!» И он выполнил своё обещание — он крестил Серёжу, как я уже сказала, 11 сентября 1997 года. И всё, и он уехал от нас, и через полтора месяца — он же в Америку никогда не возвращался, он прям от нас улетел. Он полетел сначала в Бельгию, а из Бельгии уже в Грецию. И, собственно говоря, всё, в Америку он уже не вернулся. Это была его последняя поездка в Америку — на крестины нашего сына. Он всегда исполнял свои обещания.

Диак. Игорь Цуканов
— «Вечер воскресенья» на радио «Вера». У микрофона моя коллега Кира Лаврентьева, я — диакон Игорь Цуканов. Сегодня у нас в гостях Ксения Волкова, близкий друг Иосифа Муньоса- Кортеса, хранителя Монреальской Иверской иконы Божией Матери, о котором мы сегодня говорим, вспоминаем в связи с тем, что 30 октября будет очередной вечер памяти его в храме святой мученицы Татианы, рядом с МГУ на Моховой улице. И вот традиционно в этот день в этом храме собираются люди, которые имеют какую-то память о брате Иосифе, имеют что рассказать, что вспомнить, чем поделиться друг с другом. Вот об этом удивительном таком святом, конечно, человеке, с которым Ксения и её супруг Алексей имели счастье быть знакомыми в течение... 6-7 лет примерно вы его знали?
К. Волкова
— Ну, я знала, конечно, меньше, чем мой муж. Муж знал его с 12 лет. А я знала с 1989 года по 97-й, соответственно.
Диак. Игорь Цуканов
— А, ну лет девять. Ксения, скажите, пожалуйста, хочется спросить, мы вроде об этом говорим, но как-то хочется вот так прямо спросить об этом. Вот что вы поняли о христианстве? Вот прямо о христианстве, о том, какой должен быть христианин, после знакомства, в результате, благодаря знакомству с братом Иосифом. Что в вас, скажем, как-то поменялось в этом смысле? Так вот спрошу.
К. Волкова
— Давайте я как-то так для себя ваш вопрос перефразирую немножко, чтобы мне было понятнее. Может быть, давайте так: какой пример брат Иосиф показал? Я бы больше вот в таком контексте это проговорила — какой пример, на примерах брата Иосифа. Во-первых, первое, что я уяснила и то, что Иосиф подчёркивал, что абсолютно доказала правда жизни, что к чуду нельзя привыкать. Потому что Иосиф говорил, что Господь всегда являет Себя через чудо, очень часто являет. Но как только ты привык — ничто так не убивает чудо, как привычка, наверное так же, как и любовь. То есть это надо поддерживать, никогда нельзя к этому относиться как к обыденности. Поэтому нужно быть, как дети, и удивляться, радоваться, восхищаться, не привыкать, понимать, что сегодня есть, а завтра нет, использовать возможность всегда говорить про это, чувствовать это, как первый раз. Вот я к вам хожу на передачу уже второй год, а каждый раз, как первый раз. Поэтому вот этот трепет должен оставаться всегда, когда мы говорим о чуде. Второе качество, которому я тоже научилась у Иосифа, я поняла, что это твёрдость. При всём смирении, при всей мягкости, при всей доброте, которая была у брата Иосифа, у него была необыкновенная твёрдость, когда дело касалось веры, когда дело казалось Божией Матери, он становился необыкновенно жёстким, необыкновенно твёрдым в своих убеждениях и никогда не давал задний ход. То есть и для нас это был очень большой пример.
Опять-таки приведу это в иллюстрациях. Иосиф летит с иконой из Америки куда-то в Европу — понятно, что он всегда возил икону в этом неизменном синем чехле, никогда не сдавал, понятно, икону в багаж, — и его на границе останавливают на таможне, спрашивают, что это. Он объясняет, показывает все документы. И женщина-таможница оказывается такая очень активная и начинает докапываться. Но в конечном итоге, когда она понимает, что правда на его стороне, она так в сердцах говорит, что убирайте своего идола и летите, куда хотите — типа вот такого что-то. А Иосиф говорит: «Я не уйду с этого места, пока вы не попросите прощения у Божией Матери». В конечном итоге вызвали начальника таможни, задержали рейс, но Иосиф добился, чтобы попросили при всех у Божией Матери прощения, сказали, что это икона, а не идол, и только после этого он улетел. При том, что он был необыкновенно мягкий человек. Это был человек, который был необыкновенно человечный.
Я ещё раз говорю, что это было начало 90-х, в моде был Версаче. И я очень любила тогда вот эти вот платья, платки вот эти яркие. А Иосиф мне говорил: «Ты знаешь, это прекрасно, это византийские краски. Но тебя всё равно будут осуждать. Ты будешь ходить, а тебя будут осуждать за то, что ты носишь яркое. Меня осуждают за то, что я ношу чёрное. Вот я купил себе на распродаже десять чёрных рубашек и каждый раз я надеваю чистую, новую. Но часто слышу, когда за спиной говорят, что этот немытый чилиец, испанец в одной и той же рубашке ходит — у него денег нет, значит. Поэтому меня осуждают, что я хожу в чёрном. Тебя будут осуждать, что ты будешь ходить в цветном». Он такой был человечный. Как я уже сказала, его главное слово было «сочувствие». Он всегда очень сочувственно относился к людям, у него не было никогда отказа, где он мог что-то сделать.
К. Лаврентьева
— В кого много вверено, с того больше и взыщут — я это каждый раз вспоминаю, когда мы говорим об Иосифе, о вашем знакомстве с ним. И прослеживая ваш удивительный жизненный путь, а вы сегодня многого не сказали, потому что мы всё-таки говорим об Иосифе, мы говорим об участии Иосифа в вашей жизни, в судьбе вашей семьи, мужа, детей, вас, Ксения. Но всё-таки я просто на правах подруги могу сказать, что я знаю, какие-то такие вещи о ваших жизненных переплетениях, о которых мы просто не можем сейчас говорить на радио, потому что они очень личные. Но поверьте мне, дорогие, уважаемые радиослушатели, что вообще вся жизнь Ксении — это одно большое чудо. И я не могу об этом не свидетельствовать. И слава Богу за это. И вот я о чём хочу спросить: вот это знакомство с Иосифом, которое случилось на самом деле для вас, но вы ещё были молодой девушкой, очень молодой...
К. Волкова
— Мне 18 лет было.
К. Лаврентьева
— Казалось бы, вам было всего лишь 18 лет. Вот это знакомство наложило некую ответственность на всю будущую жизнь? Есть ли у вас ощущения некой важной миссии, которую вам нужно пронести, но не для людей и не для тщеславия, а для самой себя? Некий ответ, который надо будет дать, и этот ответ может быть несколько иным, чем у других людей, например, которые Иосифа не знали, или которым не было так много дано, как вам.
К. Волкова
— Кира, вы знаете, я больше это чувствую не как ответственность, а как помощь. Ответственность понятна, если ты родился христианином. 10 заповедей, извините, никто их не отменял, поэтому у нас ответственность перед Христом, конечно, в первую очередь. Но помощь — да, несомненно. Я просто знаю, что что бы со мной ни было, в последнюю минуту меня всегда подстрахуют. Вот ощущение такого детского доверия, что как бы ты там ни летел, тебя всё равно вот эти Божьи руки поймают в конце. Потом, может быть, извините, дадут по одному мягкому месту, чтобы больше не летал, но они поймают, то есть они не дадут разбиться, что бы ты ни вытворил. Но этим не надо злоупотреблять. Это, конечно, искушение Христа чудом, никто это не отменял. Но это, конечно, присутствует. Но это не только в моей жизни. Все, кто с Иосифом сталкивался, даже говорю, вот на эти вечера памяти люди, которые приходят, которые случайно... Один раз случай был. Мужчина говорит: «Я шёл, вышел из метро и просто зашёл в храм. Я, вообще, ехал в другое место, шёл по другим делам. Я зашёл и услышал все свои ответы». И вот он несколько лет уже ездит к нам на вечер памяти. То есть каким-то чудесным образом люди приходят, и у них как-то жизнь меняется совершенно в другом направлении.
К. Лаврентьева
— Я расскажу. Я собиралась на вечер памяти год назад. Я долго думала, рассказывать, не рассказывать, но, думаю, всё, раз порыв есть, значит, надо, раз у нас тут такой разговор. И собираюсь на вечер памяти. Знаю, что Ксению увижу, Алексея увижу через два часа. У меня дети, они все орут, в общем, всё как обычно. И у меня такое состояние тяжёлое было, период непростой был. И я вот думаю: «Раз я с Ксенией познакомилась, раз я об Иосифе с детства знаю, значит, надо его просить, чтобы он о нас помолился». И я хожу вот так вот и своими словами говорю: «Иосиф, помоги. И если уж Господь нас с Ксенией свёл, значит я тоже теперь могу, я тоже теперь могу как-то через неё тоже вот к тебе как-то косвенно относиться, просить тебя хоть как-то из своего загашника, сидеть, кричать тебе». И вот хожу, хожу. И ребёнок мой двухлетний, трёхлетний сидит, смотрит мультик. Я вот вам говорю честно, что ни до ни после никогда в жизни такого не было. Что это за мультик? Как он в моём телефоне сам его включил? Я ему включила один, он там что-то нанажимал на Ютуб, и там совершенно другое всё открылось. Но мне всё равно, я собираюсь, волосы сушу, параллельно к нему обращаюсь. И я прохожу мимо него, вот видит Бог, что я вообще не вру: я прохожу мимо него, и из мультика доносится: «Ну как же, Хосе вам не помочь?» Вы понимаете, да? Я думала, что я сейчас упаду и больше вообще не встану.
Я подхожу к телефону, а там какой-то испанец в испанской шляпе играет на какой-то испанской гитаре и поёт: «Ну, Хосе вам поможет, раз уж деваться мне некуда», — и каким-то там другим зверяткам он это говорит. Вы понимаете, да? То есть вот те инструменты, которые у него были в доступе вокруг меня тогда, он этими инструментами мне ответил. Ни до, ни после у меня этот мультик про Хосе сын не включал. Я специально год наблюдала, ни разу этой фразы мне больше не попадалось. Я всегда прислушивалась теперь, что он смотрит, никогда. Я тут же Ксении рассказала, но Ксения не удивилась, сказала, что это обычное дело в нашей жизни. Так что, дорогие друзья, я на такой радостной ноте, но тем не менее очень правдивой, я ничего не преувеличиваю, всё так и было. И я уверена, что если в таких мелочах святые люди могут помогать нам силой Господа нашего Иисуса Христа, то мы можем рассчитывать и на то, что при нашем искреннем, горячем сердце Господь всегда нам будет отвечать и всегда нас ловить, когда мы попадаем в опасную ситуацию. Но дай Бог нам в эти опасные ситуации никогда не попадать и идти путём Христовым. Спасибо вам огромное, дорогая Ксения, мы огромное удовольствие получили.
К. Волкова
— Спасибо вам огромное. Приходите на вечер памяти. Семья наша растёт, поэтому будем всем рады.
К. Лаврентьева
— Да, очень большую радость мы получили от сегодняшнего нашего разговора. Я вижу по выражению лица отца Игоря, что он тоже получил очень большую радость. Да, отец Игорь?
Диак. Игорь Цуканов
— Мне просто кажется, что надо ещё раз сказать, кто у нас был в гостях.
К. Лаврентьева
— Я вот сейчас всё к этому и подведу. Значит, у нас была в гостях Ксения Волкова, близкий друг брата Иосифа Муньоса-Кортеса, хранителя Иверской Монреальской иконы Божией Матери. И также напоминаем вам, что в этом году уже 25 лет со дня убийства Иосифа. И, как всегда, Ксения и Алексей Волковы устраивают вечер памяти 30 октября в 18:00 в храме великомученицы Татианы при МГУ на Моховой. Они вас ждут с нетерпением, с радостью и теплом почтить память брата Иосифа, помолиться, порадоваться вместе, что-то рассказать о нём. Приходите обязательно, дорогие радиослушатели, и помолимся вместе. Также напоминаем вам, что с вами были: диакон Игорь Цуканов и Кира Лаврентьева. До встречи в следующее воскресенье. Всего вам доброго и до свидания.
Диак. Игорь Цуканов
— С Богом, всего доброго.
К. Волкова
— С Богом. Спасибо.