«Запорожское казачество»

Дмитрий Володихин

Гость программы — писатель, исторический публицист Наталья Иртенина.

Разговор шел о том, как возникло запорожское казачество и какую роль казаки сыграли в истории нашей страны.

Ведущий: Дмитрий Володихин

---

Д. Володихин:

— Здравствуйте, дорогие радиослушатели!

Это — светлое радио, Радио ВЕРА.

В эфире передача «Исторический час».

С вами в студии — я, Дмитрий Володихин, и мы сегодня поговорим об одной из недолюбленных частей русской истории, именно — об истории казачества и, может быть, о самой яркой... во всяком случае, самой экзотической части истории казачества — о запорожцах.

Собственно, как много написано художественных произведений, связанных с ними, а, вот, академических, научных — не столь уж много, и, порой, приходится видеть то, что какие-то элементарные вопросы в истории Запорожских казаков оказываются поданы в популярной литературе, в сети... абсолютно... ну... с ног на голову. Их не то, что перевирают — порой, их просто не знают и начинают фантазировать.

Я позвал к нам сегодня в студию Наталью Валерьевну Иртенину — писателя, исторического публициста, редактора научного журнала «Вестник МГУТУ» ( МГУТУ — это Университет имени Разумовского, он же — Первый казачий университет ). Наталья Валерьевна последнее время занималась вопросами истории Запорожского казачества, и я думаю, что она проведёт в наших рядах разумный ликбез.

Давайте, начнём от основы. Собственно, запорожцам, в значительной степени, имя их дала Сечь — то есть, их лагерь. Вот, Запорожская Сечь и, вообще, в целом, Запорожское казачество — когда всё это появилось на политической карте Восточной Европы, кто всё это создал, и с какой целью?

Н.Иртенина:

— Здравствуйте!

Запорожские казаки появляются примерно в одно и то же время с Донскими казаками. То есть, это — последняя четверть XV века.

Это были люди из разных слоёв населения — от шляхтичей до крестьян... мещане... кто угодно, которые, по разным причинам, решали порвать со своей привычной социальной средой и уходили на вольную волю.

Вольная воля, в те времена, это — окраина государства, Литовская Русь, Великое княжество Литовское, в которое входила в то время Малороссия. Это земли, южнее Киева, земли по обоим берегам Днепра, земли очень редко и мало населённые после татаро-монгольских разорений XIII-XIV веков. Люди там селились, занимались добычей себе пропитания, но основным их занятием был, конечно же, казачий воинский промысел.

Буквально, с первого же периода существования Запорожского казачества, их главным врагом, противной стороной стали Крымские татары.

Д. Володихин:

— Давайте, мы сейчас уточним одну вещь.

Мы, вот, говорим «запорожцы... запорожцы... запорожцы...» — откуда пошло это название? Я так понимаю, тут какая-то чисто географическая привязка...

Н. Иртенина:

— Да, конечно. Я сказала «земли, южнее Киева»... но ещё южнее — это Днепровские пороги. Это, такие, каменистые места на Днепре, где было очень бурное, сильное течение, затрудняющее плавание по реке, и ниже этих порогов, ниже вот этой гряды каменистой, которая тянулась на... там... расстояние около 70 км, и селились казаки. Селились — почему? Потому, что там их никто не мог достать.

Д. Володихин:

— Ну, да, я... дорогие радиослушатели, я уточняю, просто напросто.

А, понимаете, какая вещь... в настоящий момент окрестности порогов на Днепре, и того, что находится на Днепре ниже этого — то есть, традиционных территорий, где селились казаки в XV, XVI, XVII веках — это... ну... очень хорошо освоенный... можно сказать, полностью цивилизованный, с точки зрения технической, с точки зрения... там... всех социальных благ, регион. Для XV-XVI века — это регион, который окружён диким полем.

И, вот, Вы начали говорить о Крымском ханстве. Ну... действительно, были столкновения между стороной славянской и стороной тюркской — потому, что и те, и другие считали, что это их территория, хотя, никто никогда никакой границы не проводил.

Н. Иртенина:

— Территория казачьего расселения запорожцев — это в районе современного города Запорожье. Условно говоря.

Д. Володихин:

— Ну, понятно...

Н. Иртенина:

— А ниже по Днепру — естественно, это места, где можно было встретить только татарские отряды... ну, собственно — владения крымских татар. И, как раз, вот, в конце XV века, крымские татары начинают развёртывать очень активную, бурную деятельность по... так скажем... по набегам на русские земли. Потому, что их к этому подталкивает их сюзерен — турецкий султанат, Турция.

Д. Володихин:

— Ну, да... имеется в виду экспансия Крымских ханов на север, получение пленников, с целью продажи на работорговых рынках... подчинить себе эту землю было сложно, потому, что были кочевья, не обрабатывалась земля Крымским ханством в этих регионах...

Н. Иртенина:

— И эти татарские набеги на несколько столетий становятся страшной угрозой для земель Малороссии... и не только Малороссии, но и Великороссии, собственно, России, но в Московском государстве с ней научились худо-бедно справляться системой различных оборонительных мер, а в Литовской Руси, и, потом, в Речи Посполитой, когда Польша и Литовское княжество объединились — вот, в этом польско-литовском государстве не умели противостоять татарской угрозе. Просто не хватало ни войска... там... ни сил... ни средств... ни умения...

Д. Володихин:

— Мне приходилось читать то, что отразить удар Крымского хана не получалось. В основном, когда уже он спалил города, обогатился, выводит пленников, его движение замедляется, и по нему могут ударить по тылам, чтобы отбить то, что он награбил и захватил. То есть, за это время успевают что-то собрать для того, чтобы противостоять. Но встать перед лицом его — не успевали.

Н. Иртенина:

— И, вот, казаки становятся, таким, живым щитом, закрывающим Малороссию и, в целом, Польско-литовское государство от этой угрозы.

Очень скоро они становятся большой военной стихийной силой, и у Польско-литовской ( на тот момент, литовской ) аристократии — у вельмож, у сановников, шляхтичей, у дворян... у знати, в общем — появляется такая мысль, что эту силу нужно как-то организовать, приручить, поставить на службу в интересах государства и своих личных. И, поэтому, первые, буквально, 100 лет существования Запорожского казачества — практически, весь XVI век — их предводителями, вождями, атаманами становятся, очень часто, представители знати. То есть, шляхтичи, магнаты...

Д. Володихин:

— В некоторых случаях, русские князья, которые на этих местах живут...

Н. Иртенина:

— Да.

Д. Володихин:

— ... чуть не со времён Киевской Руси.

Н. Иртенина:

— Такие, как, например, шляхтич Евстафий Дашкович, или, вот, самый известный — князь Дмитрий Вишневецкий, о котором сложено много казацких песен, народных малороссийских песен.

Они организуют походы казацкие против татар на Крым, и, попутно с этим, они создают воинскую казачью структуру — создают, в прямом смысле, казачье войско.

Д. Володихин:

— Милиционные формирования, которые живут на земле, никуда не уходят.

Н. Иртенина:

— Да. И князь Дмитрий Вишневецкий был первым, кто построил на Днепре укрепления. Это был замок на острове Хортица, но это ещё не была Запорожская Сечь, это не была ещё столица Запорожского казачества. Это была просто резиденция самого атамана, крепость на Днепре, дозорная крепость.

То есть, вопреки расхожему мнению, Запорожская Сечь никогда не располагалась на острове Хортица. Она несколько раз меняла своё местоположение, но всегда располагалась на островах Днепра.

Д. Володихин:

— Чтобы сложнее было добраться до запорожцев, которые там чувствовали себя защищёнными водой со всех сторон.

Н. Иртенина:

— Да, конечно.

Первая Запорожская Сечь, документально зафиксированная, располагалась на острове Томаковка — это недалеко от Хортицы...

Д. Володихин:

— Середина XVI века.

Н. Иртенина:

— Нет, это ближе к концу — это 1570-е годы.

Д. Володихин:

— Ну, хорошо...

Н. Иртенина:

— А в 1590-е годы — она уже на другом острове, на Базавлуке. И, вот, так она... до XVIII века она...

Д. Володихин:

— Кочевала.

Н. Иртенина:

— ... регулярно... да... меняла местоположение.

Д. Володихин:

— Ну, хорошо... Вот, собственно, запорожцы — это то, что было стихийным образованием, которой, далее, русско-литовская знать дала какие-то начала организации.

Но, насколько я понимаю, далеко не все казаки жили на Днепровских порогах, и ниже этих Днепровских порогов, далеко не все они были в Запорожской Сечи — казаков было гораздо больше.

Н. Иртенина:

— Да, конечно. В Запорожской Сечи жила часть казаков, а, тем более, на зиму многие из них возвращались в более обжитые земли — в города, в сёла, где у них ещё оставалась родня к тому же, свои дома, жилища. И, таким образом, постепенно сложилась такая прослойка казаков, которые жили в городах — городовые казаки.

К концу XVI века Запорожское казачество чётко разделяется на два части. Это Запорожская вольница, у которой столица — это Запорожская Сечь, укреплённый городок, крепость на острове, и казачество городовое, которое польские власти — к тому времени государство Речь Посполитая уже образовалась через слияние Польши и Литвы — пытаются поставить себе на службу. Потому, что они... ну, в целом, поляки казачество не любили, не понимали, что это такое. Потому, что польская социальная структура — она не подразумевает такой прослойки населения, как казаки. У них всё чётко: шляхта ( дворяне ), мещане и крестьяне ( холопы ).

Повторяю: поляки казаков не любили, и всю историю, пока Малороссия была в составе Речи Посполитой, польские власти стремились казаков либо уничтожить, как Запорожскую вольницу — они считали низовых запорожцев сбродом, преступниками, которых нужно истребить, а городовых казаков — ну, их уничтожить было просто невозможно, поэтому, их пытались как-то смирить, укротить, поставить на службу. И, таким образом, в конце XVI века, при короле Стефане Батории, появляется реестр.

Реестр — это списки казаков, которых зачисляют на службу.

Д. Володихин:

— И, добавим, реестровый казак, с одной стороны, обязан участвовать в воинских предприятиях Речи Посполитой, а, с другой стороны, король ему обязан выплачивать жалованье.

Н. Иртенина:

— Как бы, обязан, но это происходит очень нерегулярно.

Д. Володихин:

— И это — ещё одна почва для конфликтов. С одной стороны, польская шляхта хотела бы все эти плодородные земли малороссийские положить под себя, казаков сделать «хлопами», или, вообще, убрать. Но, поскольку они участвуют в войнах, они оплачивают своё особое положение кровью, то шляхта снисходительно разрешает им воевать за свои интересы, и за её собственные, но платить... шляхта, время от времени, негодует на короля за то, что он хочет заплатить казакам. Как же так? Разве можно им деньги-то давать?

Ну, что ж... Дорогие радиослушатели, вы все, конечно, знаете, помните о том, что у Николая Васильевича Гоголя была замечательная вещь «Тарас Бульба», посвящённая Запорожскому казачеству, и сейчас в эфире прозвучит небольшой отрывок из оперы «Тарас Бульба», созданной замечательным российским композитором Лысенко, жившим в XIX-начале ХХ столетия. Прошу вас, послушайте...

Д. Володихин:

— Дорогие радиослушатели, напоминаю вам, что это светлое радио — Радио ВЕРА.

В эфире передача «Исторический час».

С вами — я, Дмитрий Володихин. У нас в гостях замечательный писатель, исторический публицист — Наталья Валерьевна Иртенина. Мы рассказываем вам о Запорожском казачестве, о Запорожской Сечи, о древней славе казачьей, и мне хотелось бы вот что уточнить.

Собственно, понятно, что те, кто жил на Порогах, те, кто жил в Сечи, так и именовались — Запорожские казаки. А, вот, те, кто жил по городам — реестровые казаки — они-то как назывались?

Н. Иртенина:

— Их официальное название в польских документах «Войско Его Королевской милости Запорожское» — то есть, они тоже «запорожцы».

Д. Володихин:

— То есть, имелось в виду то, что их отряды, время от времени, действуют, по тем или иным причинам, в Запорожье, они — плоть от плоти Запорожья, просто расположены, в данной конкретный момент, в другом месте.

Н. Иртенина:

— Да, именно так.

Д. Володихин:

— Ну, а, допустим, казаки, которые не попадали в реестр?

Я очень хорошо понимаю ситуацию: если начинается война, хошь, не хошь, а наберёшь всех, кого можно поставить под ружьё — в реестре они, или за пределами реестра — их наймут, будут платить... они-то как будут называться?

Н. Иртенина:

— Вообще, реестр был очень удобным инструментом для польских властей. В военное время звучал призыв: «Записывайтесь все, кто хочет, в казаки, и идите воевать за интересы Польши!» — ну, условно говоря. Когда нужда в казаках — дополнительной, вот, этой воинской силе — отпадала, наоборот, из реестра... даже не из реестра, а, вот, из казаков выписывали всех лишних.

Сам реестр — он, в разное время... ну... численность реестровых казаков колебалась от нескольких сотен до 6-8 тысяч. То есть, это очень небольшая цифра, потому, что охотников стать казаками было в несколько раз больше всегда. И человек, не вошедший в реестр, казаком не считался. Даже, если он сам себя считал казаком, то, с точки зрения польских властей, он не был казаком. Он был либо мещанин, либо крестьянин — то есть, холоп.

Д. Володихин:

— Иными словами... Идёт война — реестр расширяется, людей нанимают, они, условно говоря, наёмные казаки. Война заканчивается — сохраняется тот реестр, который был до войны, наёмных казаков увольняют — живите, как хотите, ваше дело. Живите в своих лавках, при своей земле, а нам наплевать.

Реестр могут даже ещё и сократить. Разница состоит в том, что казак, находящийся в реестре, будет получать жалованье даже и не во время войны — за свою службу... там... сторожевую, дозорную, конвойную. Человек, который попадает, во время войны, в реестр тех, кому платят, исчезает из него моментально после окончания боевых действий.

Н. Иртенина:

— Да. И казаки всегда боролись за расширение реестра, чтобы иметь какие-то минимальные права казачьи. Чтобы получать, вот, жалованье... естественно, не хотели тянуть лямку мещанина или крестьянина-холопа.

Д. Володихин:

— Ну, хорошо. Вот, мы знаем примерно как начиналось Запорожское казачество. Рядом с ним, примерно в то же самое время, образуется община Донского казачества. Как друг к другу относились казаки запорожские и донские?

Н.Иртенева:

— Всю свою историю они находились в очень тесном контакте, в тесном общении — потому, что... ну... они же соседи! Днепр и Дон — не так уж далеко расположены друг от друга. Между ними — Днепровско-Донецкие приазовские степи безлюдные, и запорожцы и донцы — между ними даже существовал, такой, негласный договор о взаимопомощи и военном союзе. То есть, когда запорожцы нуждались в воинской помощи, донцы приходили на помощь, и, наоборот, когда донцы нуждались в помощи, запорожцы приходили им на подмогу.

Постоянно они перемещались — запорожцы жили на Дону, донцы жили на Днепре, в Запорожской Сечи, по многу лет жили. Есть свидетельства самих казаков — и донцов, и запорожцев. Жили в одних и тех же куренях. Известный факт, что в знаменитом взятии Азова донскими казаками участвовали и запорожцы. И, потом, в обороне города от турок...

Д. Володихин:

— Ну, вот, если говорить о запорожцах, то не в Польше, а в России их называли совершенно иначе — их называли черкасами. Насколько я понимаю, от древнего городка Черкассы, который образовался, самое позднее, в XIV веке, и вокруг него были казачьи общины.

Н. Иртенина:

— Да, Черкассы — это один из центров Запорожского казачества.

Д. Володихин:

— Ну, что ж... Мне хотелось бы понять. Допустим, казаки живут там уже много поколений — на Днепре. И, тем не менее, мы видим, что конец XVI века — начало XVII века — это время, когда они начинают активно проситься на службу к России. Что это значит? Это значит, что они хотят уйти из королевской службы в Речи Посполитой.

Почему? Что за причина?

Н. Иртенина:

— Дело в том, что, когда Великое княжество Литовское и Польша объединились в одно государство — Речь Посполитую — поляки принесли на земли Малороссии очень жестокий экономический гнёт, и не только экономический, но и религиозный. Так называемая Брестская уния 1596 года — это попытка, под видом церковной реформы, объединения католичества и православия. Попросту — уничтожить православие.

Уния насаждалась на землях Малороссии и Белой Руси самым изуверским способом — то есть, просто насилием. Людей заставляли менять веру православную на католическую. Народ, естественно, не принимал...

Д. Володихин:

— Или — уходить в унию. То есть, где-то православного заставляют стать католиком, где-то ему говорят: «Хорошо. Будь пока православным, но, пожалуйста — в унию, чтобы твоя церковь тоже подчинялась папе Римскому.

Н. Иртенина:

— Да, конечно, уния для этого и была создана.

И поляков за это люто ненавидели — и казаки, и простой народ Малороссии. И с конца XVI века, со времён Брестской унии, в Малороссии полыхают очень крупные казацкие восстания — больше полувека, с 1590-х по 1640-е, то есть — до эпохи Богдана Хмельницкого. Мощнейшие казацкие восстания, когда не только казаки воевали с поляками — лютая резня была, но и весь народ малороссийский уходил в казаки, брался за оружие. Но они понимали, что сил у них всё равно мало — польская армия была сильней, и она, раз за разом, наносила поражения казакам.

Д. Володихин:

— Дорогие радиослушатели, мне хотелось бы напомнить и подчеркнуть момент религиозной нетерпимости, который проявлялся со стороны правительства Речи Посполитой — он был главным фактором, конечно же, восстаний. Он толкал людей защищать свою веру. Это очень важный момент. Мы говорим это сейчас на православном радио, чтобы об этом помнили — о том, что, конечно же, конфликты были очень серьёзными. И доходило, в мирное время, помимо всяческих казачьих восстаний, до смертоубийства, до столкновений, которые отличались крайним ожесточением и несправедливостью.

Понимаете, несколько поколений казаков счастливо, спокойно жили на этой днепровской земле, и тут — ухудшение религиозной ситуации крайнее, да ещё и попытки, раз за разом, отобрать казачьи земли. Жизнь становится нестерпимо тяжёлой.

Естественно, казаки начинают проситься под высокую руку Москвы.

Н. Иртенина:

— И, когда эти восстания терпели поражение от поляков, очень часто казаки... массы казаков, во главе со своими предводителями — атаманами, гетманами — уходили в пределы Русского государства, или на Дон, к Донским казакам. Ну, и все взоры, конечно, обращались к Москве, к русскому православному Царю, который, единственный, мог защитить православный народ Малороссии.

Ну, вот, все знают, что Богдан Хмельницкий в конце 1640-х годов обратился к русскому Царю за помощью, поддержкой, за тем, чтобы русский Царь принял Малороссию под свою высокую руку. Но такие просьбы были неоднократны, начиная с 1590-х годов.

Д. Володихин:

— То есть, вот, началась эта ситуация религиозной дискриминации — и сейчас же начались призывы казаков «возьмите нас к себе»...

Н. Иртенина:

— Даже ещё немножко раньше — на несколько лет.

Д. Володихин:

— Ну, Стефан Баторий был очень к православию немилостив — это да.

Но вот ещё один важный момент. С одной стороны — да, казаки видели в уходе в Россию, присоединении к России определённый выход для себя, и видели его на протяжение довольно долгого времени — несколько десятилетий. И, вместе с тем, во время смуты, когда механизмы державного функционирования России сломались, они участвовали в движениях самозванщины, и использовали территорию России, как полигон для ведения самых жестоких боевых действий, ограбления населения... там были очень неприятные факты... запорожцы в России полютовали какое-то время.

Н. Иртенина:

— Да не только во время смуты! У того же Стефана Батория, который ходил войной на Русь... во время Ливонской войны ходил, так сказать, завоёвывать Русь — осаждал Псков — в этом походе участвовали Запорожские казаки — ну, волей-неволей — им приказали. Реестровые казаки.

Потом — смута. Есть такая цифра — 12 тысяч запорожцев участвовало, вместе со Лжедмитрием I в походе на Русь, в этой, вот, польской интриге с самозванцем. Большая часть там, конечно, были реестровые казаки, и какая-то маленькая доля низовых запорожцев, сечевых. Они, конечно, потом перешли на сторону Лжедмитрия II, участвовали в осаде Смоленска польским королём, потом по всей России, буквально, растеклись, и, как Вы сказали, зверствовали, действительно.

Д. Володихин:

— Но это... надо понимать, что, всё-таки, казак, даже если он торговец, даже если он мещанин, если он рыболов... там... охотник, купец — он, как казак, прежде всего, человек, который ищет от воинского промысла добычи. Либо жалованья королевского, либо добычи. И, вот — нельзя перед ним открывать слабость, даже если ты... там... единоверец, даже если ты соотечественник. Слабость приоткрыла держава Российская во время смуты — естественно, казаки, с одной стороны, подчиняясь королевским указам ( они были в королевском войске, когда началась открытая смута ), а, с другой стороны, соблазнившись тем, что самозванцы ведут их обогащаться, конечно же, вывезли из России всё, что могли, и, в общем, самыми скверными методами добывали всё это.

Н. Иртенина:

— И самый крупный поход Запорожских казаков на Россию — это был поход гетмана Сагайдачного в 1618 году.

Польский король приказал запорожцам выйти в поход на осаду Москвы. Поляки осаждали Москву, запорожцы пришли им на помощь — гетман Сагайдачный привёл 20 тысяч казаков. Москву они, конечно, не взяли...

Д. Володихин:

— Ну, как говорят летописи — 20 тысяч. Все эти цифры — 12 тысяч... 20 тысяч — они, конечно, преувеличены. Но — большое войско привёл.

Н. Иртенина:

— Да. И интересная деталь: буквально, через полтора года после этой осады, тот же гетман Сагайдачный просится к русскому Царю Михаилу Фёдоровичу в подданство. Посылает гонца в Москву со словами, что «вот, хотим служить тебе, русский православный Царь». Головами своими служить.

Д. Володихин:

— Дорогие радиослушатели, напоминаю вам, что это светлое радио, Радио ВЕРА, а в эфире передача «Исторический час».

С вами в студии — я, Дмитрий Володихин.

Мы прерываем нашу беседу, буквально, на минуту, и вскоре вновь встретимся в эфире.

Д. Володихин:

— Дорогие радиослушатели, это светлое радио, Радио ВЕРА.

В эфире передача «Исторический час».

С вами в студии — я, Дмитрий Володихин. У нас в гостях замечательный исторический публицист, писатель, редактор журнала «Вестник университета им. Разумовского» — Наталья Валерьевна Иртенина. Мы говорим о Запорожском казачестве.

И сейчас, пожалуй, настало время поговорить о том — а как, собственно, русское правительство воспринимало запорожцев?

То есть, те — то участвуют в набегах на Россию, то участвуют, вместе с Донскими казаками, в больших походах Русского казачества против врагов России, а иногда просятся под высокую руку Москвы. И, получается, что поведение-то очень противоречивое.

Запорожский казак, одновременно, и враг, и друг, и брат, и противник... и хочется с ним найти, скажем так, общую тему для разговора, хочется конфликтные отношения сменить на дружественные, союзнические, а, тем более, подданнические... хочется, но колется.

Итак, какие ответные меры предпринимает Русское правительство?

Н. Иртенина:

— Москва очень внимательно следила за ситуацией в Запорожье, в Малороссии — с XVI... да, даже, может, ещё и с XV века. И, если польские власти делали ставку на реестровое казачество Запорожское, ставили его себе на службу, то Москва, напротив, делала ставку на казаков низовых, вольных, сечевых. Потому, что они, как раз, не считались подданными Польского короля, и Москва всячески одобряла их борьбу с татарами, с Крымским ханством. Потому, что Крымское ханство было столь же смертельным врагом и Русского государства, Москвы.

Более того, Москва, Русский царь, Московское правительство частенько даже инициировали походы казаков — и Запорожских, и Запорожских совместно с Донскими — на татар.

Например, царь Фёдор Иванович, сын Ивана Грозного, в 1590-х годах, несколько раз такие повеления отправлял в Запорожскую Сечь — вот, отправиться в Донецкие степи «промышлять татар», или идти на Крым, громить там татар...

Д. Володихин:

— Так или иначе, они, в общем, выполняли эти распоряжения, вели себя, как младший партнёр... или... сейчас есть такое словечко — «лимесное население» — то есть, население, которое подчиняется постольку-поскольку, но готово участвовать в чужих больших, как сейчас говорят, проектах.

Н. Иртенина:

— Да. И за эту прямую службу Москва платила запорожцам жалованье, отправляла продукты, оружие, порох. Дошло даже до того, что в конце XVI века Немецкий император, желая привлечь казаков запорожских к войне с турками, чтобы вытеснить их из Европы, отправил посольство сначала в Москву — просить Русского царя, чтобы он позволил, или прямо приказал запорожцам стать наёмниками Немецкого императора и участвовать в этой войне.

То есть, он считал запорожцев слугами, подданными Русского царя.

Д. Володихин:

— Ну, что ж... Для Польского короля это были очень неудобные подданные, которые время от времени говорили себе: «А подданные ли мы Польского короля?... или, может быть, Русского царя?... или, может быть, мы сами себе головы? Давайте, братья, поразмыслим...»

И, вот, в середине XVII века, из этих мыслей и старых бесконечных конфликтов на религиозно-экономической почве выросло грандиозное восстание.

Н. Иртенина:

— Восстание Хмельницкого, да. Это кульминация конфронтации казаков и, вообще, в целом, Малороссии и Польских коронных властей.

Это восстание удалось по двум причинам. Во-первых, казаки привлекли в союзники татар. Но татары — союзник ненадёжный, они, практически, сразу предали. Союзницей стала Москва.

Д. Володихин:

— Ну... Крымский хан приходил для того, чтобы, также, обогатиться. Он был союзник постольку, поскольку это были походы, позволявшие ему земли класть под саблю, и получать какую-то добычу.

Естественно, когда эти возможности уменьшились, Крымский хан повернул коней.

Н. Иртенина:

— Да. И, вот, знаменитая Переяславская рада 1654 года: Малороссия воссоединяется с Россией.

Но воссоединяется она как: казаки не хотели полного соединения с Россией — то есть, становиться одной из обычных русских областей, а они хотели широчайшей автономии. То есть, хотели иметь защиту и покровительство Русского царя, хотели служить ему, получать жалованье, но внутреннюю политику, внешнюю политику — определять сами.

Д. Володихин:

— Ну, и фигура гетмана должна была определять такие вещи. Это, как бы, получается — вассал Москвы.

Н. Иртенина:

— То есть, когда Богдан Хмельницкий, например, советовался с атаманом кошевым Запорожской Сечи и с Запорожской старшиной, как они смотрят на это дело — на присягу Русскому царю, те сказали: «В целом, одобряем, но смотри сам, будь осторожен, чтобы Москва не порушила наших казачьих прав и вольностей», — то есть, вот, то, о чём я сказала. Они хотели широчайшей автономии. А Русское государство — оно, со времён Ивана III, устроено очень централизованно. Оно не допускает никаких ни автономий, ни полуавтономий на своих окраинах.

Д. Володихин:

— Ну, то есть... как временно терпимое явление, могли простить казакам то, что они сохраняют очень значительную часть своих прав, но, с точки зрения казаков: «Мы всё это сохраним навсегда», — а, с точки зрения Москвы: «Ну, постепенно всё это вольётся в Россию, как её часть, и получат обычный государственный строй, какой и есть во всей державе».

Н. Иртенина:

— Да, и когда Москва начала, ещё очень осторожно, направлять своих воевод в малороссийские города, и те перенимали не только военные функции, но и функции гражданского правления, Малороссия пошла, буквально, вразнос.

То есть, первый же гетман, который был после смерти Богдана Хмельницкого — Иван Выговской — он сразу предал. Переметнулся на сторону поляков, Малороссия раскололась на две части — на Левобережную и Правобережную. Правый берег пошёл войной против Москвы. Началась эпоха, так называемой, Руины...

Д. Володихин:

— Знаете... Руина — это война всех против всех.

Н. Иртенина:

— Всех против всех, да... буквально, гражданская война.

Д. Володихин:

— Через одну и ту же территорию проходят польские войска, русские, казачьи одного гетмана, казачьи другого гетмана, который остался верен Москве. Потом проходят бойцы Крымского хана. А потом — всё это начинается заново. Естественно, города и сёла приходили в состояние полной разрухи. Потому, что война — она экономику в Средневековье не поднимала, она её уничтожала.

Н. Иртенина:

— Да. Часть казацкой старшины смотрела уже опять в сторону Польши — хотели вернуться в состав Польши. Часть, желая сохранить автономию Малороссии, смотрела в сторону Турции — надеялись, что турки как-то будут более либеральны в этом отношении, сохранять их права и вольности.

Д. Володихин:

— Ну, это, конечно, иллюзия.

Н. Иртенина:

— Конечно. Низовые запорожские казаки, которые в то время были очень влиятельны в Малороссии — все гетманы искали их помощи и поддержки в своей борьбе между...

Д. Володихин:

— Борьбе всех против всех, практически...

Н. Иртенина:

— ... всех против всех, да... низовые запорожцы, повторяю, пытались сохранять долгое время верность Московскому царю. Потому, что запорожцы — это же, в основном, небогатые, так называемые «сиромахи» — бедные казаки. И они, как и простой народ, смотрели в сторону Москвы — потому, что ни от поляков, ни от турков им никакой выгоды не было. Вот, поэтому, запорожцы долгое время сохраняли верность Царю, но, в конце концов, и они начали шататься умами — потому, что им тоже начало казаться, что Москва начала урезать их права и вольности.

Д. Володихин:

— Ну, так или иначе, несколько десятилетий войны... ну, собственно, основная часть 1654-1667... закончились тем, что Левобережная Украина осталась за Россией. Тогда не называли это Левобережная Украина, а тогда это называли Малая Русь.

Помимо этого, за Россией остался Киев... но Киев тогда признали, как временную уступку — Речь Посполитая думала, что вернёт, но уже вернуть не смогла... несколько городов, рядом с Киевом... что же касается статуса Запорожской Сечи, то он очень своеобразный. Фактически, она находилась за пределами соглашения Москвы и Речи Посполитой. Это была, своего рода, нейтральная зона.

Н. Иртенина:

— Да. По договору между Россией и Польшей, запорожские низовые казаки должны были служить и тем, и другим. Вот, такой пункт был.

Д. Володихин:

— А позднее ещё грянет война с Турецким султаном, и там станет ещё более запутано и непонятно.

То есть, получалось так, что, фактически, Крымский хан, Турецкий султан, Русский царь объявили территорию Запорожской Сечи и южнее, ниже по Днепру, территорией, которая никому не принадлежит, но все вольны там селиться, выпасать скот и так далее.

1681 год, Бахчисарайский мирный договор поставил казаков в довольно сложное положение. Они, одновременно, и верны России, и не должны вредить Крымскому хану, и находятся под угрозой того, что поляки вновь начнут боевые действия.

Поляки — уже не могли. Всё — они, фактически, отказались от своей доли в этих делах, но угроза — существовала. Того, что они опять возьмутся за саблю. Их положение было ненадёжным, а страна была разорена.

Но, вот, если говорить об эпохе, которая начинается с постепенным, постепенным... вот, таким... на дипломатическом языке, очень колеблющимся переходом Запорожской Сечи в состав России, то... понимаете, какая вещь — здесь всплывает одна мрачная фигура, чуть было не испортившая ситуацию вчистую. Это — гетман Мазепа.

Мы сейчас послушаем отрывок из оперы Петра Ильича Чайковского «Мазепа», а после этого поговорим о временах более поздних — о Мазепе, и о том, что было в Запорожской Сечи позднее.

Д. Володихин:

— Дорогие радиослушатели, напоминаю, что это светлое радио — Радио ВЕРА. В эфире — передача «Исторический час».

С вами в студии — я, Дмитрий Володихин. У нас в гостях замечательный исторический публицист, известный православный писатель — Наталья Валерьевна Иртенина. И мы рассказываем вам о Запорожье, в его связях с Россией.

Итак, эпоха Петра I — для Запорожской Сечи чрезвычайно сложная. Но, в общем, и для самой России непростая.

Н. Иртенина:

— В начальный период Петровского правления — более-менее мирное время. Это начало гетманства Ивана Мазепы, печально известного.

Первые годы его гетманства Пётр I ему всецело доверял — потому, что Мазепа был умелый лицемер, скрывал свои истинные намерения все эти годы.

Д. Володихин:

— Он награждён был всем, чем только можно наградить.

Н. Иртенина:

— Да. Запорожские низовые казаки тоже сохраняли верность в это время, участвовали в войнах России с Крымским ханством, с турками, в Крымских походах Василия Голицына во времена правительницы Софьи, потом — в Орловских походах Петра I очень хорошо показали себя, Пётр I был ими доволен.

Но началась Северная война, и от страны требовалось напряжение всех сил, и запорожцы... Ну, Пётр I, с присущей ему жёсткостью, принялся использовать запорожцев, казаков, на несвойственных им работах. В частности, он, например, отправил их на строительство Ладожского канала. Им, это, конечно, не нравилось. То есть, недовольство запорожских казаков нарастало. Ну, и автономию запорожскую казачью Пётр I, конечно же, тоже продолжал урезать.

А тут подоспела ещё и измена Мазепы.

Д. Володихин:

— Вот, давайте, напомним нашим дорогим радиослушателям, что с 1700 года идёт русско-шведская война, и в этой войне Шведский король Карл XII пытается добраться до русской столицы южным путём, идёт через южно-русские земли, через Малороссию, надеясь на то, что ему помогут казаки, ищет их союза, и Мазепа на этот изменнический союз идёт.

Н. Иртенина:

— Да. Мазепа, гетман служилых казаков, счёл этот момент наиболее удобным для того, чтобы отделить Малороссию от России, предал — изменил царю Петру I, переметнулся на сторону шведов, и, после некоторого колебания, запорожские низовые казаки поддержали эту измену Мазепы — то есть, тоже изменили. Несколько тысяч запорожских казаков участвовало в Полтавской битве на стороне шведов.

Д. Володихин:

— Ну... не как боевая сила, в основном...

Н. Иртенина:

— Ну... да...

Д. Володихин:

— Скорее, присутствовали.

Н. Иртенина:

— Скорее, вспомогательная, да...

Это был, конечно, приговор Запорожской Сечи. Пётр I приказал её разрушить, срыть до основания, до земли. Она была разрушена. Запорожские казаки, которые уцелели, ушли в пределы Крымского ханства, основали там, в очередной раз, новую Запорожскую сечь...

Д. Володихин:

— Но, вот, надо сказать, что не все же изменили-то... То есть, Запорожское казачество раскололось. Часть пошла за Мазепой, а очень значительная часть сохранила верность и никак России не вредила, стояла за неё, воевала вместе с Петром против тех же шведов.

Очень редко об этом говорят, но этот момент важный. Нельзя воспринимать запорожцев, как, однозначно, какую-то злую силу — вовсе нет!

Н. Иртенина:

— Изменили низовые запорожцы. Причём, часть переметнулась к шведам, а часть вошла в переписку с Турецким султаном. То есть, на сторону турок они решили перейти.

Но верными России, верными Петру I остались все десять Левобережных казачьих полков. То есть, казаки служилые. И они участвовали в Полтавской битве на стороне России, Петра I.

Д. Володихин:

— То есть, фактически, получается то, что Запорожское казачье войско — оно в Северной войне участвовало на обеих сторонах, и числилось и в армии Карла XII, как союзник, и в армии Петра I, как подданные.

Н. Иртенина:

— Да.

Д. Володихин:

— Ну, что ж... История, достаточно тяжёлая для Сечи.

Насколько я понимаю, гетманщина была ликвидирована, и, в общем, все эти права автономии, которые сохранялись, заметим, за гетманскими казачьими территориями... в общем... были урезаны.

Но, вместе с тем, на какое-то время, в середине века, они возродятся, и, после этого, будут уже окончательно убраны с шахматной доски большой политики.

Расскажите нам об этом грандиозном финале.

Н. Иртенина:

— XVIII век — это уже эпоха угасания Запорожского казачества. Служилое казачество постепенно теряет свои боевые качества — потому, что... ну... приходит на эти земли Российская армия, и она защищает — и от турок, и от татар... начинает воевать.

Пётр I, а, позднее, Екатерина II — окончательно отменила гетманство в 1764 году.

Тут надо сказать, что Запорожские казаки, всё-таки, при Императрице Анне Иоанновне, всё-таки, вымолили прощение себе и вернулись из татарских пределов в Россию. То есть, построили заново Сечь на Днепровских порогах. Это была последняя Сечь. И прожили там 30 лет. И в 1775 году Екатерина II уже окончательно ликвидирует Запорожскую Сечь. В вину им были поставлены... ну, во-первых, их опять заподозрили в измене — запорожскую старшину. Во-вторых, они участвовали в бунте Емельяна Пугачёва. И, в-третьих, они... в манифесте Екатерины II была предъявлена им такая вина, что они претендовали на земли, которые им уже не принадлежали. То есть, это были земли Новороссийской губернии, новообразованной российской губернии...

Д. Володихин:

— Я бы сказал, что здесь...

Н. Иртенина:

— ... туда хлынул поток переселенцев — русских крестьян, они занимали эти земли, а казакам это, естественно, не нравилось, и они, через силовые столкновения, пытались эти земли себе вернуть. Вот, это было поставлено им в вину. И Запорожская Сечь была ликвидирована.

Д. Володихин:

— Я бы сказал, что здесь был ещё один фактор, чрезвычайно важный.

В 1774 году завершилась русско-турецкая война. Она закончилась серьёзными территориальными приобретениями России — в Приазовье, в северном Причерноморье, и Запорожская Сечь перестала быть воинским форпостом. Ну, хоть в какой-то мере, она ушла в глубину территории.

Казаки перестали быть живым щитом, и их древняя слава, древняя доблесть оказалась, в общем, не то, что бесполезной, а, скорее, опасной. Потому, что, вместо того, чтобы играть какую-то важную роль в войнах со внешним неприятелем, они начали играть эту важную роль в бунтовских делах внутри России. Ну, тот же самый Пугачёв.

Н. Иртенина:

— Да, именно.

Но, всё-таки, государство Российское всё ещё рассматривало их, как потенциальную воинскую силу. В частности, генерал-губернатор Новороссии Потёмкин очень любил Запорожских казаков, и он предложил Екатерине II возродить казачество, но уже в ином виде.

После ликвидации Запорожской Сечи, часть казаков опять ушла в Турецкие владения на Дунае, часть поступила в регулярную императорскую Российскую армию, старшина получила дворянские чины. Но Потёмкин предложил восстановить Запорожское казачество в виде... ну, оно стало называться Войско верных запорожцев. И оно участвовало — это казачье войско верных запорожцев — во второй Екатерининской русско-турецкой войне. Удачно, успешно участвовало — в частности, в штурме Измаила они поучаствовали. Причём, на противной стороне — на стороне турок — с ними бились их бывшие сотоварищи, низовые казаки, которые ушли в Турецкие владения.

И, после этой войны, Екатерина II даровала этому войску верных запорожцев сначала земли между Днестром и Бугом, а потом они попросили её отдать им земли новоприсоединённой Кубани. И в 1790-х годах они переселяются туда, в Кубань, и составляют ядро будущего Черноморского казачества.

Д. Володихин:

— То есть, по большому счёту, будущего Кубанского казачества — через некоторое время будет это имя принято.

И, действительно, там, вновь на границе, вновь в зоне постоянных столкновений, казачество опять оказалось в естественно присущей ему роли — людей, которые опять принимают на себя функцию живого щита, сражаются за державу, сражаются за Отечество, являются отличными воинами, показывают честь, доблесть, отвагу и воинское искусство на службе России.

Н. Иртенина:

— Да. И даже те, которые ушли на Дунай, жили там несколько десятков лет, служили туркам, воевали с Россией — в конце концов, они одумались, и, уже во времена Николая I, во время очередной русско-турецкой войны, попросились обратно в Россию. Николай I им это разрешил, и, таким образом, появилось Азовское казачье войско. То есть, они переселились на Азов.

Д. Володихин:

— Иными словами, резюмируя, дорогие радиослушатели, историю Запорожского казачества, получается так, что это было, фактически — по качеству людей, по их вере, по тому, до какой степени они воспринимали Россию, как нечто не чужое для них — это было, фактически, отдалённое от России, её отделение, её лагерь, который находился за пределами России. Очень многое разделяло — ну, прежде всего, граница Речи Посполитой отделяла Запорожское казачество от России, но логика исторического процесса была такова, что для запорожцев, даже и потерявших свои древние вольности, даже и, время от времени, поднимавших саблю на царских воевод, тем не менее, было естественно и органично, в конце концов, стать частью России. Так оно и произошло.

Н. Иртенина:

— Да, конечно.

Д. Володихин:

— Ну, что же... полагаю, дорогие радиослушатели, что я могу, от вашего имени, поблагодарить за этот ликбез Наталью Валерьевну, и мне остаётся сказать вам: спасибо за внимание, до свидания!

Н. Иртенина:

— Спасибо! Всего доброго!

---

Все выпуски программы Исторический час

• «Кючук-Кайнарджийский мирный договор»
• «Образы эпохи в романах Ф.М. Достоевского»
• «Современный русский историк Олег Куц»

---

Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов