«Волонтеры в зоне конфликта». Наталья Кульева, Ирина Худякова

У нас в студии были сотрудники Синодального отдела по благотворительности: координатор социальной помощи в зоне конфликта Наталья Кульева и сестра милосердия, старший координатор по больничным и социальным учреждениям на Донбассе Ирина Худякова.

Наши гостьи рассказали о многочисленных социальных и волонтерских проектах, организованных в зоне конфликта, кому и как удается там помогать.

Ведущий программы: пресс-секретарь Синодального отдела по благотворительности Василий Рулинский

---

В. Рулинский

— Здравствуйте, друзья, это программа «Делатели» на Радио ВЕРА. В студии Василий Рулинский, пресс-секретарь Синодального отдела по благотворительности. И мы говорим с людьми, которые вдохновлены добрыми делами и вдохновляют других на совершение добрых дел. И у нас в гостях сегодня Наталья Кульева, координатор социальной помощи в зоне конфликта Синодального отдела по благотворительности. Наташа, добрый день.

Н. Кульева

— Здравствуйте.

В. Рулинский

— И Ирина Худякова, сестра милосердия, старший координатор по больничным и социальным учреждениям на Донбассе, тоже от Синодального отдела по благотворительности. Ира, добрый день.

И. Худякова

— Добрый день.

В. Рулинский

— Сегодня мы будем обсуждать важную тему — помощь людям, мирным жителям и раненым, в больницах и госпиталях в зоне конфликта. И с нами те люди, которые были там сколько раз? Уже, наверное, нет счета. Ира, ты уже, наверное, сбилась со счета, сколько раз ты была там, да?

И. Худякова

— Да, больше двадцати. Я пыталась посчитать дни, сколько я была, поняла, что это уже приближается почти к году.

В. Рулинский

— К году?

И. Худякова

— Ну да, там уже за погода точно перевалило. Поездок много.

В. Рулинский

— Ничего себе. Ну это, конечно, отдельно про это поговорим, поскольку ты же фактически поменяла статус. Ты же сначала ездила как — выбивала какие-то дни из отпуска, какие-то от своей основной нагрузки, сейчас фактически у тебя основная работа теперь стала.

И. Худякова

— Да, сейчас я счастлива, я могу все дни тратить на то, что я люблю.

В. Рулинский

— Да. Наташа, а ты сколько была там?

Н. Кульева

— Меньше, чем Ира. Потому что моя работа связана с тем, что координируем помощь из Москвы именно, и наши выезды — это выезды организационные на место, под какие-то конкретные задачи.

В. Рулинский

— Ну и скажем так прямо, не самые простые задачи.

Н. Кульева

— Не самые простые. Ну любая задача, связанная с помощью там, наверное, любая будет достойной уважения и достаточно тяжелая будет.

В. Рулинский

— Да, мы в этой студии рассказывали про разные направления деятельности Синодального отдела по благотворительности в зоне конфликта. И про волонтеров-ремонтников не так давно выходил эфир, программа, и про разные другие сферы. Но мне кажется, достаточно давно все-таки мы не касались того, как, собственно, сейчас построена эта работа. Потому что много достаточно событий произошло, и много разных направлений появилось новых. Большое количество людей теперь вовлечено в эту помощь, но еще больше людей требуется. Про это тоже будем говорить о том, куда, собственно, направить основные усилия свои, если человек хочет помогать. А если представить сегодня карту всего того, что делает Синодальный отдел по благотворительности, Патриаршая гуманитарная миссия в зоне конфликта, какие там точки будут на этой карте, давайте с этого начнем. И хотя бы примерно можно как-то описать вообще, а что это вообще такое, вот этот масштаб, это разнонаправленность этой помощи? Можно, наверное, Наташа, с тебя начнем, вот на этот вопрос.

Н. Кульева

— Ну давайте так: сколько бы мы ни делали и сколько бы городов ни затрагивала наша помощь, когда мы говорим о масштабе, наверное, правильно говорить, что мы делаем очень мало. Потому что сколько бы мы ни сделали, перекрыть того горя мы все равно не сможем. И делать нужно больше, стараться по крайней мере. Если говорить географически, то сейчас мы стараемся оказывать помощь как в Донецкой Народной Республике исторически, там нас больше, как в Луганской Народной Республике, так и в Запорожской области, и в Херсонской области тоже. То есть везде, на территории всех четырех вот этих регионов мы стараемся оказывать помощь. И негласное у нас еще есть направление работы, связанное с Харьковской областью. Здесь тоже требуется внимание, потому что очень много и беженцев на границе с Белгородской областью, Белгород сейчас особый город...

В. Рулинский

— Фронтовой, можно сказать.

Н. Кульева

— И здесь тоже много событий и много помощи. Так что вот эти тогда, получается, пять областей, они в зоне нашего внимания.

В. Рулинский

— А что конкретно, вот пять, что там?

Н. Кульева

— Помощь градируется от больших ресурсных гуманитарных центров, с хорошей инфраструктурой, до отдельных приходов, где так или иначе, посредством помощи Синодального отдела, осуществляется раздача гуманитарной помощи и выполнение так называемых адресных просьб. Есть специфические такие объекты в виде помывочной, например, и прачечной.

В. Рулинский

— Недавно, по-моему, ее открыли. Это в каком городе?

Н. Кульева

— Это Лисичанск. И это тоже требует внимания. Для нас, для многих, кто находится сейчас здесь, возможно, в благополучных каких-то наших городах, это не совсем понятно. Но когда несколько лет в том месте, где ты живешь, нет горячей воды, и люди не могут элементарно привести себя в порядок, то такой вид помощи тоже становится очень актуальным. То есть от крупных центров до вот таких вот специфических точечных проектов. Ну и, конечно, мы не забываем о помощи, которую наши добровольцы оказывают в различных учреждениях — то есть это уже не наши, не организованные нами точки помощи, а когда мы заходим помощью уже в больницы, в социальные различные объекты. И здесь вот несколько у нас в Донецке и в окрестностях недавно открывшихся точек помощи. И здесь вот Ирина подробно знает, потому что она непосредственно участвовала руками в этих объектах.

В. Рулинский

— Да, Ира, какие сейчас точки помощи ты, собственно, сама открыла за последнее время? Ну или как, не открыла, инициировала.

И. Худякова

— Открыла, я открыла их как Америку. Потому что, например, самый мой любимый объект, даже не хочется называть объектом, да, это самое любимое детище, я называю это детищем. Потому что психоневрологический интернат на Донбассе у нас есть, там больше трехсот человек, и там никогда-никогда не было волонтеров, которые бы не просто привозили гуманитарную помощь, а занимались бы с подопечными, играли бы с ними в футбол, вышивали бы с ними, делали бы одежду для кукол. Я когда пришла и познакомилась, мне сразу вынесли кукол, сказали: вы в куклы играете?

В. Рулинский

— Неожиданный вопрос.

И. Худякова

— Я говорю: нет. А она говорит: а я вам сейчас такую куклу покажу. И показывает куклу, такую Барби старую, и у нее такие лохматые волосы, такие глаза голубые.

В. Рулинский

— Ну старые Барби, они поприличнее все-таки выглядят.

И. Худякова

— Ну она такая была, знаете, без одежды такой хорошей, то есть все такое вытертое. И она говорит: правда, красивая? Я говорю: очень. Она говорит: ее Ира зовут. Я говорю: здорово. Она говорит: но у нее нет одежды. И мы лоскутки, волонтеры привозили, они шили кукол. И это только малая часть того, что делается там для того, чтобы растопить сердца людей, которые там состарятся и умрут. Психоневрологический интернат — это место скорее всего для большинства без обратного билета. Люди там с диагнозами с разными, они лечатся, но называют их не пациенты, а подопечными — очень мягко и по-доброму. Они все безумно рады волонтерам. И когда приезжаешь, а мы наладили везде, во всех своих детищах, объектах, учреждениях, регулярные посещения священников, от нашего Синодального отдела регулярно приезжают батюшки иеромонахи, священники.

Н. Кульева

— Со всей страны.

И. Худякова

— Со всей страны. Сколько вот я была, я, наверное, знаю уже больше пятнадцати отцов из Троице-Сергиевой Лавры и так далее. И они посещают подопечных, они их исповедуют, причащают, соборуют. И такого, когда я первый раз спросила, скажите: можно ли прийти батюшке? Если мы приедем с отцом, мы потрудимся, а батюшка поисповедует, попричащает. На проводе было молчание. Сказали: да, батюшки? Да можно, конечно. Мы просто даже не знаем, когда это было последний раз. И сейчас все по-другому. Сейчас стало по-другому, это стало место любви. Потому что туда люди едут, волонтеры спрашивают: а что там надо делать? Я говорю: там надо просто любить тех, кого встретите. Играть с ними, читать им книжки. Как-то сломался телевизор, волонтеры читали «Пеппи Длинный чулок». Полтора часа, пока не охрипли. И это как большой такой пионерский лагерь. И удивительно, что все это время там не было людей, которые бы смогли привнести любовь и чуткость. Я не говорю про материальную помощь, хотя мы там помогли и с посудой, поменяли посуду на хорошую, белую, качественную поликарбонатную, которая не бьется, но выглядит она как посуда из настоящего ресторана, а не ободранные вот железные миски, потому что их кроме как миски нельзя назвать.

В. Рулинский

— Ну вообще, мне кажется, отношение к людям, которые находятся в психоневрологических интернатах, это вообще такая серьезная проблема и вызов для нашего общества. Потому что действительно условия, в которых они находятся и уровень, скажем так, человеческого тепла, который они получают, конечно, там сложно это измерять человеческое тепло, но это в целом нехватка людей.

И. Худякова

— Это легко измерять.

В. Рулинский

— А как?

И. Худякова

— Они сразу идут тебя обнимать. Вот мы с батюшками, когда приезжаем, там большо актовый зал, и ходячих собирают там, они там садятся все. И когда я появляюсь, они как дети бросаются обнимать: Ира приехала! Ира приехала! То есть эту реакцию не подделаешь, они понимают, что они получили тепло и внимание лично им. Вот здесь очень важный момент. Когда ты стоишь на сцене, условно, и всех поздравляешь, и даешь каждому сладкий подарок, как на Кремлевской елке, это здорово. Но когда ты с каждым сидишь, и она тебе рассказывает, как она сюда попала, да, как лишилась дома или мужчины рассказывают свои какие-то истории, и ты сидишь только с ним. И это самое ценное, человек насыщается этим и уже отходит. Видно, что он получил свою дозу тепла. Он уже как бы облучился теплом, и ему этих лучей пока хватит. Поэтому волонтерам мы всегда предлагаем, если у вас хватает ресурса любви, ехать туда. Это самое такое важное детище, оно скорее такое не больничное, это же социальное, как раз то самое социальное учреждение, о которых говорила Наташа, и оно большое, почти четыре гектара.

В. Рулинский

— Ну да, здесь работы много. И найдется много всего того, что можно сделать.

И. Худякова

— Очень много.

В. Рулинский

— Если вы хотите записаться в волонтеры, это очень нужно, это можно сделать двумя способами. Первый, очень простой, позвонить по телефону 8(800)70-70-222 — это горячая линия Синодального отдела по благотворительности. В любое время, работают большое количество операторов, это круглосуточно, бесплатный звонок. И также можно на сайте помочьвбеде.рф — там выбрать социальные волонтеры, стать социальным волонтером, поехать. Если вы хотите стать добровольцем-ремонтником, помогать нуждающимся, чтобы их дома были без дырок в крыше или в окнах, то тоже там можно записаться в волонтеры-ремонтники в Мариуполе и других городах. И также можно на этом сайте сделать пожертвование на всю эту деятельность.

В. Рулинский

— Это программа «Делатели» на Радио ВЕРА. Мы говорим с Натальей Кульевой и Ириной Худяковой про помощь Церкви в зоне конфликта. Наташа, ты хотела что-то добавить, да?

Н. Кульева

— Да, когда мы говорим о подопечных ПНИ, это служение, которое актуально будет и для любого региона здесь, в нашей обычной жизни, скажем так. Но надо помнить, вот когда мы ехали навещать сестер милосердия в это ПНИ, мы ехали по объездной дороге, которая вывела нас к работающей военной технике и к людям с автоматами. Это в любом случае регион, который находится в зоне риска. И наша работа там связана с тем, что мы помогаем людям, которые много лет находятся в состоянии стресса. И говорить про подопечных, и говорить про персонал — это обычные мирные люди, обычные люди, которые работают там свою обычную работу. Об этом нельзя забывать. И, конечно, у слушателей может возникнуть вопрос: ПНИ это и не совсем то, что первое приходит в голову, когда мы говорим о помощи в зоне конфликта.

В. Рулинский

— Ну да, все хотят же там перевязывать раны больным, там некоторые прямо хотят выносить тела раненых с поля боя. Вот это такое вот, знаете, ощущение того, что ты там супергерой такой, пришел такой весь.

Н. Кульева

— Да, есть такая картина. Очень здорово, что люди испытывают потребность быть соучастником и таким добрым соучастником этих событий, вложить свою помощь реальную, это здорово. И именно таких людей, с таким порывом мы и ждем сейчас. Но очень важно помнить, что это действительно достаточно тяжелое послушание, тяжелая работа, тяжелый волонтерский труд, и очень многое, к чему люди стремятся, требует хороших навыков. И для этого действительно у нас есть курсы в больнице святителя Алексия — курсы, которые рассчитаны на несколько месяцев и которые готовят таких серьезных волонтеров...

И. Худякова

— Младших медицинских сестер.

Н. Кульева

— Младших медицинских сестер, да, которым не страшно оказаться в полевом госпитале.

В. Рулинский

— Перевязать кого-то.

И. Худякова

— У нас есть и такой вариант служения, да, госпиталь.

Н. Кульева

— Это правда, здесь на такие курсы можно записаться в Москве и пройти их.

В. Рулинский

— Тоже на сайте помочьвбеде.рф, кстати.

Н. Кульева

— Есть такие анкеты и это вы тоже можете выбрать. Но гораздо больше помощи нужно в учреждениях, в том числе медицинских, которые принимают и гражданское население, и военных, но помощь нужна не такая вот специализированная, да, Ира? Не вот когда мы хотим приступить к раненому бойцу, а когда мы помогаем медицинскому персоналу выполнять свои каждодневные, рутинные обязанности. И это огромный труд.

В. Рулинский

— Например, что?

И. Худякова

— Я расскажу. Волонтеры, бывает, приезжают и говорят: я готов. Я посмотрела в Ютубе ролики, я знаю, как перевязывать, я даже с собой бинты хорошие взяла, и пойдемте, я с вами. Я говорю: вы знаете, прежде чем мы зайдем в отделение, мы с вами оденемся, да, в медицинский халат, шапочка, маска. Мы заходим в отделение. И первое, что говорят санитарки, они говорят: ой, как хорошо, волонтеры пришли. Помогите нам сделать генеральную уборку. У нас не доходят руки. Там кадровый дефицит, там нужно помогать мыть, помогать очищать операционные и так далее. Довольно часто раньше у людей вызывало это недоумение: как бы я же ведь...

В. Рулинский

— Спасать приехал.

И. Худякова

— Да. Но я просто хочу сказать, что я сестра милосердия с опытом работы, и вот 19 дней — сейчас у нас открыто служение в госпитале, в Макеевке, 19 дней я мыла коридоры и туалеты. Помимо помощи раненым бойцам, которую я могу оказывать. То есть мы должны быть универсальны и помогать именно там, где нужно. Если ты приходишь и там грязно — ну там нет воды, то мы, первое, что должны сделать, навести чистоту и порядок. И только потом, если нас об этом попросят, мы оказываем помощь персоналу. Мы не оказываем помощь ту, которую мы задумали в Москве, садясь в рейсовый автобус «Москва — Донецк». И, конечно же, спасатели мира сейчас — у нас всегда собеседования проводятся, и спасателей мира у нас сейчас процент совершенно низкий.

В. Рулинский

— Да, я помню, как вспоминала Флоренс Найтингейл, первая сестра милосердия, которая, собственно, в XIX веке поехала в стане английских войск помогать раненым бойцам в Крымскую войну. И она вспоминала о том, что она была первые месяцы, попав, собственно, в зону боевых действий, ее многие боялись тогда, думали: куда вообще женщина лезет? Ну что это, ну куда? Она, оказавшись там, вспоминает, что первые месяцы она там фактически была таким начальником по уборке и поварешек и ложек, кастрюль. И она увидела, что там совершенно полное отсутствие санитарии, то есть полностью вповалку лежат все.

И. Худякова

— Да, сначала нужно порядок навести.

В. Рулинский

— Второе — она поняла, что бойцы раненые не получают нормального питания, организовала, чтобы была нормальная трапеза. И после этого она наладила уход. То есть такая вот последовательность.

И. Худякова

— Так и есть, да. И по поводу питания хочу сказать, что мы тоже помогаем вот в госпитале готовить. И туда поступают тоже раненые, которые ждут, что это будет что-то столовское такое, выверенное по нормам, питание ГОСТ СССР.

В. Рулинский

— Шестой стол или как там.

И. Худякова

— Седьмой, бессолевой. А у нас очень вкусно. И ребята, когда приходят, вот они, бывает, говорят: я семь дней не ел, я три дня не ел, — такое тоже бывает. И когда ты ставишь тарелку супа, который домашний, и он это ест, он возвращается — они же все находятся там, в том моменте, он возвращается, и чаще всего мы слышали, что я как будто дома побывал. Но чтобы сварить сто литров такого супа...

В. Рулинский

— Сто литров?!

И. Худякова

— Тоже нужны очень большие силы и навыки. То есть это не красивый фартук, в котором я сейчас, это другой фартук, когда варишь суп.

В. Рулинский

— Он не торжественный.

И. Худякова

— Да, он не торжественный. У сестер милосердия есть фартуки на все случаи жизни. И поэтому если приезжает человек, который говорит фразу: я хочу быть там, где больше всего нужна помощь, вы мне просто скажите, — это самый идеальный доброволец.

В. Рулинский

— Таких мы ждем, да.

И. Худякова

— Таких мы ждем. Мне сейчас только что такой звонил.

В. Рулинский

— У меня, мне кажется, многих сейчас вот интересует, вот мы начали эти темы поднимать, где можно применить себя. Вопрос такой, мне кажется, многих беспокоит. А вот, собственно, зона конфликта — взрываются снаряды, реальные пули летят, артиллерийские все там по Донецку, сколько там, каждый практически день, мы знаем, да, прилетает. Ну, получается, волонтеры едут туда. Как вот здесь, есть ли страховка, мы берем какую-то ответственность за этих людей, как это происходит? Мы можем что-то людям сказать на это?

Н. Кульева

— Мы стараемся всегда честно рассказывать людям, которые хотят присоединиться к волонтерской помощи, что место, куда они едут, оно представляет собой опасность. Опасность разную, в зависимости от конкретного города. Но даже самый безопасный город, самая безопасная трасса не может нам гарантировать стопроцентной уверенности, что ничего не случится. Слава Богу, пока никто из наших добровольцев не попадал в какие-то серьезные обстоятельства на этот счет, и мы с Божией помощью будем надеяться, что так и будет в дальнейшем.

В. Рулинский

— Сколько съездило всего?

Н. Кульева

— На настоящий момент, я думаю, что уже более тысячи двухсот, к полутора тысячам мы приближаемся по всем нашим направлениям.

В. Рулинский

— Это без волонтеров-ремонтников?

Н. Кульева

— Нет, я суммирую всех.

В. Рулинский

— Плюс еще больница святителя Алексия отдельно.

Н. Кульева

— Да, больница отдельно.

В. Рулинский

— Но из больницы, мне кажется, тоже никто не пострадал, никто не погиб из волонтеров, кто ездил.

Н. Кульева

— Нет.

В. Рулинский

— Получается, где-то две с половиной тысячи, да как минимум, человек, никто не пострадал.

Н. Кульева

— Такого не было. Но очень важно отдавать себе отчет, что это даже вот прибрежный Мариуполь — это не курортный город, в который ты едешь. Это ты едешь в город, который...

В. Рулинский

— Ну да. Я помню такого казанские наши, по-моему, как раз сестры, добровольцы, кто поехал, они, по-моему, как раз попали в больнице, где они трудились...

Н. Кульева

— В Донецке.

В. Рулинский

— Там какой-то обстрел был, что-то такое было.

И. Худякова

— В Донецке нет безопасных мест, это правда. Да, и дороги, и города, они могут представлять опасность. Поэтому у нас всегда, во-первых, берется благословение у духовника — это крайне желательно, если человек воцерковлен. Семья не должна быть против. Мы всегда об этом предупреждаем. Потому что, когда тебя дома ждут, за тебя молятся, а не с каким-то, что зачем ты нас бросаешь. У меня есть очень много волонтеров за все это время, которые в итоге стали помогать по-другому. Их там не благословили.

Н. Кульева

— И это хорошо, и это прекрасно.

В. Рулинский

— А по-другому — это как? А, в смысле тут, в Москве, где неопасно.

И. Худякова

— Беженцам, бездомным, то есть масса, в госпиталях в Москве у нас масса трудятся сестер милосердия, которые не выезжают туда. Но также и очень многие выезжают. Просто нужно найти то, что походит тебе по сердцу. То есть когда мы волонтерам рассказываем, что у нас есть, вот Наташа очень правильно упомянула больницы. Больница Калинина, которая у нас общего профиля.

Н. Кульева

— Это Донецк, мы сейчас говорим про Донецк.

И. Худякова

— Тоже Донецк. И сейчас у нас появилась больница Гусака...

Н. Кульева

— Это тоже Донецк.

И. Худякова

— Очень большая больница, там есть ожоговый центр, где очень нужна помощь. И вы знаете, вот когда я туда пришла первый раз, первое, что боец вот захотел, он говорит: я бы хотел креститься. Вот он лежит, и я позвонила священнику, но бойца уже эвакуировали раненого. Он крестился, я знаю, потом, слава Богу. Но священники там сейчас всегда присутствуют, и в Калинина, регулярно обходят все отделения, благословляют персонал. Много раз было такое, что сами врачи подходили и говорили: пожалуйста, благословите нас, у нас заканчиваются силы. И вот мы работаем в очень тесном взаимодействии, не сами по себе, а с батюшками, с другими волонтерами. Важно мир между собой, по любви между собой, да, все узнают православных добровольцев.

В. Рулинский

— Ты вот сейчас сказала про вот это раненого, который хотел покреститься. И мне вспомнилась история как раз про чудо Господне, которую недавно ты рассказывала. Можешь поделиться этой историей?

И. Худякова

— Ну конечно, да, могу. Это как раз про мытье коридоров, которое особенно никого не привлекает.

В. Рулинский

— В Макеевке, да?

И. Худякова

— Да. А коридоры там я мыла по два часа каждое утро. Подъем у нас в пять был, и в шесть часов начиналось мытье коридоров. Ведро надо было много раз менять. И вот моешь это, поднял, отнес. Но хочется, чтобы было чисто. Ребята заходят —там чисто, вкусно, и они совершенно по-другому себя ощущают. И вот я мою коридор, очередь на рентген, и сидит раненый с такими руками обожженными, тут у него замотано, тут сломано. И он неожиданно мне говорит: меня вот зовут Константин, только я некрещеный. И я ему говорю: а мы за всех молимся, мы же сестры милосердия. Он говорит: а я это знаю как раз, я поэтому вам и сказал. И его вызвали к врачу в кабинет, а я дальше пошла мыть коридор. И вот он выходит из кабинета и говорит: ой, а хотите, вам некрещеный покажет чудо? Я говорю: ну да, хочу. И я поставила ведро, швабру, подошла, перчатки сняла. Все должно быть правильно, гигиенически, дезинфекция. Вот. Это об этом надо помнить всегда. И рядом стоял другой раненый, видимо, их вместе принесли. И он говорит: брат, достань мне телефон, пожалуйста. И тот достает у него аккуратно вот телефон из кармана — и понятно, что это не телефон, а вот как я говорю, даже сложно с чем-то это сравнить. Похоже на бергамот, если кто-то его видел, вот такой вот весь...

В. Рулинский

— Только чай знаю с бергамотом.

И. Худякова

— Сам бергамот — это как лимон, но очень страшный.

Н. Кульева

— Очень скукоженный.

И. Худякова

— И вот вообще там ничего просто нет. И он ему говорит: брат, он сгорел. Он говорит: это я знаю. И он его поворачивает, а там иконы, как вот в машину вешают — Богородица, Спаситель, Николай Чудотворец. И иконы совершенно нетронутые. А телефон весь. И тот говорит: чудо. Он говорит: мне мама эти иконы дала, Валентина Алексеевна, она крещеная. И врач тоже идет и говорит: да, чудо Господне.

В. Рулинский

— А они, получается, были под чехлом телефона, да?

И. Худякова

— Да, они были сзади, вот как бы сзади...

Н. Кульева

— Приклеены.

И. Худякова

— Как приклеивают туда. И я просто хочу на этом примере сказать, что через нас, через наш труд, через нашу улыбку, молчание, мы тоже можем служить и проповедовать. Не нужно рваться к подвигам. Важно быть там, где ты нужнее всего. И когда это объясняешь людям, и они это понимают, их служение, как правило, бывает очень плодотворным и счастливым. Бывает много разных случаев, хотя, казалось бы, просто мыть полы. Но это бывает и так.

В. Рулинский

— Это программа «Делатели» на Радио ВЕРА. Мы говорим сегодня про помощь Церкви в зоне конфликта с Натальей Кульевой и сестрой милосердия Ириной Худяковой. И телефон, по которому можно записаться, стать волонтером, поехать туда, в зону конфликта, это телефон горячей линии Синодального отдела по благотворительности — 8(800)70-70-222. А также всю информацию можно найти на сайте помочьвбеде.рф. И там же сделать пожертвование, если у вас есть такая возможность. Меня зовут Василий Рулинский, я пресс-секретарь Синодального отдела по благотворительности. Это программа «Делатели». Мы вернемся после короткой паузы.

В. Рулинский

— Это «Делатели» на Радио ВЕРА. Меня зовут Василий Рулинский, пресс-секретарь Синодального отдела по благотворительности. И у меня в гостях сегодня Наталья Кульева, координатор социальной помощи в зоне конфликта Синодального отдела по благотворительности. И сестра милосердия Ирина Худякова, старший координатор в больничных социальных учреждениях на Донбассе Синодального отдела по благотворительности. Ира, ты начала говорить в предыдущей части программы про такие замечательные истории, которые, в общем-то, укрепляют в желании помогать. И я думаю, что, наверное, именно это, да, способствовало тому, что ты, в общем-то, кардинально изменила свою жизнь недавно. Ну хотя, конечно, кардинально сложно сказать, да? Ты ведь была добровольцем, а потом стала сотрудником. Или ты считаешь, это кардинально? Расскажи.

И. Худякова

— Я считаю, это кардинально.

В. Рулинский

— Ты же фактически была социальным работником в городе Москва, да, и ездила как доброволец, просто выкраивая отпуск, беря там какие-то донорские дни, да, дополнительно.

И. Худякова

— Не какие-то, а дни отдыха, донора. Я вас попрошу.

В. Рулинский

— Да, и мы тебя приводили в пример: вот смотрите, Ира, значит, вот она как такой вот внешний для нас человек, вот так вот себя ведет. Смотрите и равняйтесь. Да. А потом Ира решила вдруг... Или как это было, вдруг? Вот можешь рассказать, почему ты решила все-таки поменять достаточно высокооплачиваемую должность в городе Москва, социальный работник.

И. Худякова

— Ну кстати, да, в Москве социальные работники получают достаточно конкурентноспособную заработную плату.

В. Рулинский

— Вот я про это и говорю.

И. Худякова

— Это не в 90-х там, так что да. Знаете, я в последнюю свою поездку в Донецк как доброволец, она была у меня 23 февраля. Было настолько как бы необычно — то есть мы не слышали друг друга, окна держали открытыми, потому что там выносило. И вот я пошла в храм...

В. Рулинский

— В смысле много было.

И. Худякова

— Выносило окна. Ну их нужно держать закрытыми, чтобы не вынесло саму раму.

В. Рулинский

— Потому что взрывается, да, от взрывной волны, да?

И. Худякова

— Да. И я пошла в храм, и начался обстрел. Я уже подходила к храму, и я вот помню вот этот момент, что я захожу, и люди стоят, и такой ужасный обстрел. Ну хуже, наверное, был только на Пасху в прошлом году, ракетный. И в этот момент я понимаю, что я хочу быть здесь, я хочу помогать. Ну вот я поняла, что я не вернусь на работу. Вот правда. То есть у меня не было какого-то замысла. И я сказала своему сыну, говорю: ты уже взрослый, тебе 18 лет, как ты к этому относишься? Он говорит: мам, я давно хотел, чтобы ты поменяла работу, я вижу, как тебе тяжело морально. То есть мне не тяжело было особенно физически, потому что у меня есть машина, я там по подопечным ездила, там не то чтобы я, но я понимала, что я хочу быть здесь. И когда я приехала, я трудовую книжку отработала и забрала 12 марта. И уже 12 марта вечером я сидела в автобусе, в Донецк ехала. То есть я настолько...

В. Рулинский

— Так сильно хотелось.

И. Худякова

— Да, я хотела быть там. И тоже было шумно первый месяц там и я просыпалась ночью, и до сих пор я там просыпаюсь от радости, что я там, что я могу помогать, я могу делать то, что я хочу и это стало моей работой. Конечно, да, там есть опасности, на обратном пути там, когда я ехала на своей машине, у меня загорелась машина от солнечного зайчика там.

В. Рулинский

— Такое может быть?

И. Худякова

— Да. Так как я сестра милосердия, у меня всегда...

В. Рулинский

— Всегда солнечные зайчики.

И. Худякова

— В багажнике есть зайчики, да, и есть зеркало для бритья, которое лежало увеличительной стороной в багажнике, для бритья раненых. Они часто просят им просто подержать, а бреются они сами.

В. Рулинский

— Ну да.

И. Худякова

— И вот это зеркало, когда мы ехали солнечным таким днем уже в Москву, оно сыграло роль такого... Потому что сзади вдруг загорелась обивка, появилось пламя, черный дым. Это был чистый четверг как раз. И мне было как-то не страшно, не знаю...

В. Рулинский

— Ну горит и горит машина, с кем не бывает. Да, интересно.

И. Худякова

— Я была не одна, со мной был человек, который и решил эту проблему. Одному, конечно, лучше не ездить вот так вот, даже сестре милосердия. Поэтому то, что я сейчас делаю, куда бы я ни пришла, мне везде рады. Потому что моя любовь вот к этому, к тем, кому нужна помощь, я их ищу. Вот сегодня ночью мы с Федором искали пропавшего ребенка всю ночь. И я поняла, что я по жизни все время что-то ищу. Тут я ищу тех, кому действительно нужна помощь, и когда я их нахожу и удается помочь — а мы все работаем в очень тесном контакте, и Наташа, сколько у нас гуманитарной помощи, то есть мы все это между собой обсуждаем, и когда ты видишь результат помощи. Я прихожу вот в больницу, да, в дома престарелых и говорю: вы знаете, я понимаю, что это очень маленькая помощь. А они говорят: вы знаете, это очень большая помощь. Вот вчера мне позвонила директор дома престарелых, куда приходили священники, она плакала. Она сказала, что нас как бы вы поддерживаете материально, и вы очень много нам помогаете, и мы что-то можем купить. Но то, что было сегодня, никто никогда не сможет купить. И спасибо вам большое. Она просто плакала и говорила, что то, что они сегодня получили, эти бабушки, дедушки, к которым приехали батюшки из самой Лавры, для них это... Они находятся практически на линии фронта. Там дальше уже все. И к ним приходит наша Церковь. То есть наша Церковь приходит к тем, о ком по каким-то причинам забыли. Не по каким-то злым умыслам, а потому что люди сами изношены, они восстанавливают свои дома, им, наверное, не до стариков и не до ПНИ, не до людей, которые сами заперты в своих квартирах. Это очень важный, кстати, аспект служения. Мы начинали служение в Северодонецке, да...

Н. Кульева

— Сейчас я хотела один момент сказать по поводу вот этого удивительного сочетания фактов, когда ты находишься в городе, где слышны раскаты выстрелов, не гром, где ты видишь страдания людей, ты видишь настоящие раны и несмотря на это, ты хочешь туда вернуться. Города, которые представляют для тебя самого реальную опасность, и ты хочешь туда вернуться.

В. Рулинский

— А что это?

Н. Кульева

— У нас очень много добровольцев, которые ездят в наши центры помощи, ездят в наши места служения не один раз, не два раза и даже не три раза. Сколько мы уже на этот счет ни рассуждали, наверное, какого-то совсем четкого определения этому сложно дать. Но всегда это про близость правды, всегда это про какую-то близость истины и всегда это про что-то настоящее. Люди там меняются. Люди меняются в этом служении. Сталкиваясь с чужим горем, ты по-другому начинаешь смотреть внутрь себя и наружу тоже. Ты по-другому видишь все. И это очень ценнейший дар, который, когда ты его получаешь, конечно, тебе хочется с этим иметь дело постоянно.

В. Рулинский

— Ну а вот бытовые даже сложности, там же вообще в целом не очень здорово жить, все какие-то трудности.

Н. Кульева

— Знаете, Василий, я не соглашусь. Так как мы уже не первый месяце организуем эту работу — ну про организацию если я скажу, если брать на память то время, когда первые добровольцы больницы святителя Алексия, приезжали помогать в больницу Мариуполя, когда город еще горел — вот это были проблемы с бытовыми условиями. Когда ребятам нужно было для того, чтобы купить воды питьевой, просто выезжать в другой город, в соседний.

И. Худякова

— Чтобы любой воды купить.

Н. Кульева

— Да, чтобы любой воды купить. Вот это было про бытовые условия. То что сейчас, мы смеемся, вот мы подушки заменили в общежитии.

И. Худякова

— Я просила заменить подушки.

Н. Кульева

— Для добровольцев. Новые подушки.

И. Худякова

— Добровольцы спрашивают: а есть ли вай-фай? У нас были рации в мариупольской больнице, через которые было слышно... ничего вообще не слышно. Но сейчас просят, да, вай-фай.

Н. Кульева

— Безусловно, когда мы рассказываем у нас на собеседованиях, на встречах кандидатам о том, как будет устроен их быт, мы всегда стараемся говорить о том, что, конечно, вас не ждут одноместные номера со всеми удобствами. Потому что вы едете туда, где люди не могут сами этого всего получить. И, знаете, когда бывали случаи отсутствия воды, электричества, каких-то сложностей в пути — сейчас я вам скажу об этом подробно, вот в такие моменты, мне даже кажется, что это нам полезно. Полезно хоть немножко разделить, хоть чуть-чуть соприкоснуться с теми трудностями, которые испытывали наши подопечные.

В. Рулинский

— Но все-таки поджигать специально машины не стоит, я считаю.

Н. Кульева

— Больше не надо.

И. Худякова

— Я больше не буду.

В. Рулинский

— А ты хотела сказать про...

Н. Кульева

— Про сложности?

В. Рулинский

— Путевые.

Н. Кульева

— Да, у нас много таких путевых заметок. Однажды группа наших добровольцев выехала на скорой — мы возили и пациентов одновременно и добровольцев в Мариуполь в медико-социальный центр. Из больницы рано утром отправлялась машина, в которую вот загружались одновременно и подопечные, и добровольцы. И ехала бабушка, после ампутации она много времени провела на реабилитации у нас в Москве, и ехали наши добровольцы. А это была ранняя-ранняя весна, и в Москве было уже солнечно, хорошо, я помню, девчата у нас загружались в легких кроссовках. И вдруг неожиданно через несколько часов приходит известие, что на Ростовской трассе случился снегопад — ну то есть резко изменилась погода, и просто встала трасса.

В. Рулинский

— Да, я помню, во всех СМИ пролетела тоже эта история.

Н. Кульева

— Была заблокированы машины. И наша скорая с нашими пациентами тоже оказалась в этом ледяном плену. Слава Богу, машина была заправлена, и они могли греть внутри, температуру поддерживать.

И. Худякова

— И Володя взял с собой много детского питания. Я ему сказала: зачем ты берешь, водитель? Он говорит: ну пригодится. И они его ели.

Н. Кульева

— И они его ели.

И. Худякова

— Просто чуйка какая-то сработала.

Н. Кульева

— И в тот момент вот насколько мы переживали и за наших ребят — ну как бы вот люди в темноте, в снежном плену, чтобы не замерзли и что-то не случилось непоправимое. Но сколько было крепости духа у наших подопечных, они проходили и не такое, и сколько это принесло искушений нашим волонтерам. И вот это мы не всегда можем понять, вот даже эта малость. И как бы был и ропот, были и сомнения у наших ребят, а бабушка доехала. Ну вот даже вот в этом.

В. Рулинский

— А что, волонтеры захотели самостоятельно поехать куда-то...

Н. Кульева

— Ну просто был ропот, было тяжело. Ну и это тоже нормально.

И. Худякова

— И страшно было, это правда. Вокруг снег.

Н. Кульева

— Это тоже нормально.

В. Рулинский

— Это человеческое, да.

В. Рулинский

— Это программа «Делатели» на Радио ВЕРА. Мы говорим с Наталья Кульевой и Ириной Худяковой, сестрой милосердия, про помощь Церкви в зоне конфликта. Если у вас есть желание присоединиться к этой помощи, это очень сейчас нужно, присоединиться и к социальным волонтерам, про которых мы рассказываем и к добровольцам-ремонтникам для того, чтобы восстанавливать дома нуждающихся пожилых и инвалидов в Мариуполе и других городах, это можно сделать по телефону 8(800)70-70-222. Или зайдя на сайт помочьвбеде.рф. У меня вопрос к Ире. Ты была там, ты сказала, уже больше двадцати, сколько —тридцати, пятидесяти раз, не знаю, сколько уже, сто, больше?

И. Худякова

— У меня разы стали все длиннее. Я была сорок дней вот в поездке — это сколько раз?

В. Рулинский

— Это как-то да, уже стерлось. Скажи, пожалуйста, а что тебе было, вот я понимаю примерно, что тебя вдохновляло, потому что я вот как-то немножко общаясь с тобой, как-то чувствую это. Ну опять же, может быть, про это тоже стоит отдельно поговорить. Но мне хотелось бы узнать, а что было самым таким страшным опытом? Если, конечно, про это можно говорить.

И. Худякова

— Ну страшный опыт у меня был в Мариуполе. То есть в Мариуполе изменилось все во мне. Когда мы увидели — ну вот не хочется говорить, да, о какой-то такой физиологической стороне, но когда, я говорю, коридоры, переполнены людьми, которые просят есть, пить — в больнице тогда не кормили, — и ты не можешь ничего сделать. То есть мы приехали, у нас был какой-то, конечно же, запас еды. Я помню, нам из Донецка передавали. Но они за тобой идут и говорят: дай мне, пожалуйста, поесть. И у тебя нечего. Ты даешь, вот я помню, до сих пор люблю эту лапшу, нам ее жертвовал Донецк, ну не буду называть название для рекламы, просто вот такая лапша. И мы ее давали, потом она закончилась. И бывает, ты приходишь, а человек умер. Он умер, конечно же, от болезней, но ты помнишь, что ему в прошлый раз не хватило чего-то. И это ощущение, что ты не можешь помочь, вот для меня оно было самым страшным. Я потом полгода все время пыталась помочь, то есть ну что-то собирала. Я и сейчас, конечно, стараюсь помочь. Но это желание помочь, оно осталось, и желание успеть. Потому что ты приходишь, а человека уже нет. А как-то у нас лежала женщина, у нее был сильный сахарный диабет, она молодая была, младше меня, у нее были ноги уже отняты, дальше было уже некуда резать. И она лежала и все время просила у нас — там рынки уже потом открыли, в конце, — черешню. И она так много просила. И мы ей приносили, я говорю: Оль, тебе же нельзя. Она говорит: Ирочка, мне уже все можно. А черешню эту, говорит, я вообще не ем. И девочки, которые там была палата людей без ног, и они говорили: она все нам отдает. И она, уже умирая, всегда все равно просила. А рядом у нее на подушке лежал то ли зайчик, то ли котик какой-то — это ей подарила волонтер одна, из первых смен. И вот он у нее лежал всегда, когда ее там перевязывали, помогали, чуть-чуть дотронешься, переложишь, она его очень берегла. И вот это чувство, что, как говорят, нам не дано предугадать, как наше слово отзовется. Там цена ошибки, цена доброго слова, цена равнодушного взгляда, она очень высока. И вот не пройти мимо Христа, и чтобы было, чем помочь. Но потом я уже поняла, что даже если тебе нечего дать, можно просто обнять человека. Это действительно работает. Если это не формальное европейское похлопывание там по безопасной части, да, по вот этой, а если ты искренне обнимаешь, и он потом сам чувствует, что его любят. И дальше оно как-то складывается. То есть когда тебе нечем накормить и нечем напоить — это вот самое страшное. Как вот для матери, когда нечем кормить детей. У меня такого не было, слава Богу. У меня было во время беременности, что мне нечего было есть, и я с тех пор очень стараюсь всегда следить, чтобы было. Потому что вот остаться голодным, так это запомнилось. И там вот это случилось. Поэтому самое страшное было оно. Мне иногда снится, что я раздаю еду, а ее не хватило, что я что-то даю, а не хватило. Ну историю с печеньем мы все знаем.

В. Рулинский

— Ну да, история с печеньем тоже одна из таких показательных, которая из-за того, что фактически не хватило кому-то...

И. Худякова

— Не хватило. И меня это так задело, что опять я не дала человеку, вот ну не хватило. А недавно, я говорю, мы списывались с сыном бабули, которая нашла его, и он такой счастливый, и документы сделали, и все. И слава Богу.

В. Рулинский

— Да. Наташа, а у тебя что было самым страшным?

Н. Кульева

— Мне хочется не только говорить о собственном опыте, потому что, если люди нас слушают, значит, для них, это важно и что-то отзывается. Я хочу, чтобы из этого разговора каждый понял, что есть собственная мера. Есть тот уровень участия, который, может быть, именно для вас приемлем. И если кто-то сейчас испугался Ириных слов, и кого-то...

В. Рулинский

— То Наташа сейчас еще больше испугает.

И. Худякова

— Нет, наоборот, у нас же разные служения есть как раз.

Н. Кульева

— Да, я хочу сказать, не стоит этого пугаться. У нас есть разные виды служения, и вы можете найти то, что будет по силам именно вам. Как с безопасностью, да, если мы говорим про Донецк как очень опасный город служения, он большой и цветущий город, живой, но там в любой момент может случиться несчастье, мы не можем это предугадать, так люди живут там. Есть Северодонецк, где линия фронта близко, где слышны эти раскаты, где город не восстановленный еще, но туда ничего не прилетает. Там будет страшно, там не будет связи. Ну страшно как — потому что как бы мы не привыкли жить под обстрелами, хотя они где-то далеко. А есть Мариуполь, который уже несколько лет восстанавливается, поднимает голову, и там будет уже спокойнее и безопаснее. Также и вообще про варианты служения если мы рассказываем, мы говорим о том, что у нас есть несколько больничных учреждений, где в той или иной степени вы можете что-то увидеть тяжелое, будет физически тяжелый труд. Но у нас есть и варианты служения социального, так называемая адресная помощь, гуманитарная помощь, когда мы в наших центрах собираем потребности, нужды наших подопечных и стараемся как-то их реализовать. Для кого-то это слуховой аппарат, для кого-то это продуктовый набор, для кого-то это инвалидная коляска. И вот такие случаи, они по городам нашего служения очень многочисленные, и это тоже.

В. Рулинский

— Ну да, я постоянно становлюсь свидетелем, как Наташа лично загружает какие-то новые машины из Москвы, из Синодального отдела, просто, можно сказать, каждый день практически это делает, то туда, то сюда. Вот Ира тоже постоянно в свою машину грузит, другим тоже собирает.

Н. Кульева

— Но это сейчас не только наш, это привычный труд. Многие сейчас, да, и какими-то приходами, и просто волонтерскими организациями, слава Богу, что это объединяет нас, этот труд, собирать помощь и отправлять ее туда, где она сейчас очень нужна. Это труд, который очень для нас актуален, и его многие сейчас знают. Мы стараемся проверять, мы стараемся идти к тем, кому, на наш взгляд, более никто не поможет. Мы стараемся искать вот этих одиноких стариков, запертых в своих домах в Северодонецке. Многие, кто коснулся вот этой вот тяжелой военной ситуации, кто помоложе, мог выехать, кто физически поактивнее, смог как-то свою жизнь соорганизовать, обезопасить. И, как правило, под удар вот этой бытовой такой немощи попадают самые-самые незащищенные. Одинокие люди, у которых нет больше заботы кроме нас, заботы тех, кто о тебе может позаботиться. И это очень тяжелые случаи.

И. Худякова

— Сколько радости у них, когда собранное Наташей здесь, в Москве...

Н. Кульева

— Не мной, я только этап.

И. Худякова

— Приезжает в Северодонецк. И человек, одна семья ждет противопролежневый матрас, другая семья ждет действительно слуховой аппарат, это же вообще дефицит. Ну вот где они это возьмут в городе, там снабжение. И человек, который волонтер это приносит, он получает такую порцию благодарности и любви, как будто он сам это. Это очень благодарное служение, и мне кажется, с него можно начинать тем, кто хотел бы попробовать свои силы вот: а как я себя поведу, а как это будет? Вот прямо можно записываться на социальное волонтерство.

В. Рулинский

— Записываться это хорошо. И записаться можно по телефону 8(800)70-70-222, либо на сайте помочьвбеде.рф, там заполнить анкету. Но все-таки, Наташа, ты немножко ушла от вопроса. Я, конечно, понимаю, что надо бы так, по логике, да, рассказать, какое прекрасное волонтерское служение. Оно действительно прекрасное. Но мне кажется, если мы только будет говорить про то, как это вдохновляет, это будет все-таки в каком-то смысле немножко не вся реальность. И тебя же тоже, наверное, что-то в слезы обращало, ситуации.

Н. Кульева

— А я могу рассказать последнее, что меня обратило в слезы. Надеюсь, я смогу это сделать ровным голосом. Но это было вот буквально несколько дней назад, это был мой случай и случай моей коллеги. Если обобщить, для меня очень страшно на самом деле не то, что происходит там, а для меня очень страшно возвращаться. Потому что контраст вызывает очень много вопросов в голове, возмущения какого-то душевного. И вот буквально недавно Вознесение, праздник, после службы были, все равно у нас даже в выходные дни мы на связи с добровольцами, у нас задачи, которые сложно отложить. Я ехала в отдел, и буквально на парковке возле дома у меня, известная там торговая сеть, прохожие тесно, машины припаркованы. И я вижу, что началась какая-то неразбериха. Я понимаю, что крики, пытаюсь разобраться. Пешеход задел машину. И водитель — состоятельный, успешный неистово кричит на этого пешехода. И я не успела, как-то я пыталась помешать, но просто вот молодой мужчина ударил, вышел из машины и ударил, памятуя тем, что вот задели его машину. И я пыталась что-то сказать, я пыталась как-то вразумить. И вот этот контраст, когда мы здесь — сытые как бы, благополучные, можем физически нападать на людей только за то, что якобы, ну как он кричал, как это, собственность, порча имущества. Вот, прошу прощения, порча имущества. За мнительность за вот такую можно ударить человека. И я приехала, и мы плакали с девочками. Потому что ну это какие-то несопоставимые вещи, это какая-то пропасть того, что вот там люди умирают. А здесь, выезжая из «Макдональдса» со стопкой гамбургеров, ты можешь ударить человека только за то, что он задел твою машину. А второй случай тут же. Моя коллега организует в собственном доме в Евпатории, ее дом, отдых для семьи с ребенком инвалидом из Донецка, из района аэропорта. Ира знает, это там тяжелый район, который обстреливается до сих пор очень массово. Все готово, как бы все договорено, люди покупают билеты. Мама, ребенок и второй ребенок, который поможет ухаживать, должны вот-вот выехать. Моя коллега созванивается с соседями, чтобы какие-то моменты обговорить на расстоянии — а общий двор у вот этого дома. И соседи говорят: нет категорически, нам здесь инвалид не нужен, нам не нужна коляска.

В. Рулинский

— Да...

Н. Кульева

— Это были вторые слезы за этот день. Ну ничего, мы нашли другое место, отправили семью в другое место. Вот такие вещи даются тяжело. Вот такие вещи, на контрасте, пережить сложно.

В. Рулинский

— Но все равно добра больше, и все равно через слезы и через какие-то испытания мы все равно помогаем людям, помогаем нуждающимся. Действительно в зоне конфликта сейчас очень тяжело и очень нужна наша помощь. Дорогие друзья, и я очень всех призываю подумать о том, чтобы стать добровольцем, поехать помогать. Записаться в волонтеры можно по телефону горячей линии Синодального отдела по благотворительности — 8(800)70-70-222. Можно стать добровольцем-ремонтником, восстанавливать дома нуждающихся в Мариуполе и других городах, для этого особых навыков не требуется, все можно уточнить по телефону. Можно стать социальным добровольцем, про которых мы сегодня говорили. И также можно сделать пожертвование на сайте помочьвбеде.рф. С нами сегодня были Наталья Кульева, координатор социальной помощи в зоне конфликта Синодального отдела по благотворительности. Спасибо, Наташа. И Ирина Худякова, сестра милосердия, старший координатор в больничных и социальных учреждениях в зоне конфликта тоже Синодального отдела по благотворительности теперь уже. Спасибо, Ира. И я Василий Рулинский, пресс-секретарь Синодального отдела по благотворительности. Спасибо большое, дорогие друзья. Надеюсь, что благодаря нашему эфиру волонтеров станет больше, как и добра в этом мире. Всего доброго.

---

Все выпуски программы Делатели

• «Социальная помощь в Лисичанске». Дарья Ткач
• «Женское служение в Церкви». о. Андрей Постернак
• «Помощь в детских больницах». о. Иоанн Захаров, Татьяна Андроняк