Василий Трушкин. «Друзья мои» - Радио ВЕРА
Москва - 100,9 FM

Василий Трушкин. «Друзья мои»

* Поделиться

Фото: Hans-Jurgen Mager /Unsplash

Летом 2021 года, легендарному — уж поверьте на слово — сибирскому филологу, литературоведу-историку, книжнику и любимому несколькими поколениями студентов педагогу — Василию Прокопьевичу Трушкину — исполнилось бы сто лет.

Пятьдесят из них он проработал в одном-единственном месте — в Иркутском госуниверситете, на стене которого — мемориальная доска в его честь.

Литературная Сибирь, друзья мои, хорошо помнит этого чудесного человека и учёного (Василия Прокопьевича не стало в 1996-м) с конца 1950-х годов...

Удивительно мне было узнать, что в литературном кружке, которым Трушкин когда-то руководил, начинали два выдающихся сибирских литератора — Распутин и Вампилов. Будущий гениальный драматург надписал учителю свой первый сборник такими словами: «...Это Вы приметили меня, наставили, подстрекали писать. Теперь (хотите — не хотите) примите эти опыты вместе с искренним раскаянием в моем шалопайстве...» Впереди у Вампилова были пьесы «Старший сын», «Утиная охота», «Прошлым летом в Чулимске»... Летом 1971-го, за год до нелепой гибели в водах Байкала, он произнёс своё доброе слово о любимом наставнике на праздновании юбилея Трушкина. А потом тридцатитрёхлетний Саня Вампилов отправился к учителю в гости... Сохранилась уникальная архивная запись воспоминаний Василия Прокопьевича о той домашней встрече:

«...А после этого он пошёл ко мне, ночевал у меня. Ночью, где-то в два, в три часа, попросил гитару, пел песни на слова Николая Рубцова, — они, оказывается, были хорошими такими друзьями... И у меня есть ещё... Вот, я, много лет, — если интересный литератор встретится — я его прошу оставить свои записи; у меня такая есть типа „Чукоккалы“ (как у Корнея Чуковского), и у меня такая же книжечка есть, где я собираю писательские автографы. И Санин там, значит, есть у меня автограф. Там написано так: „Как я радовался и как я страдал на Вашем юбилее...“ Почему „страдал“, спрашивается?

Дело в том, что в это время я был один, у меня погибла жена за год до этого, очень трагически... И Саня в этой фразе — выразил...»

Из аудиоприложения к сборнику «Василий Трушкин. Друзья мои... Дневники 1937 — 1964 годов. Очерки и статьи. Воспоминания об учёном». Издатель Геннадий Сапронов. 2001-й год.

Честный, талантливый, работящий и добрый человек не умеет думать о себе в категориях, обозначаемых словами «подвижничество» или «служение».

Но нам с вами узнавать о таких людях, надеюсь, должно и нужно. Начиная становиться учёным, Трушкин вполне мог отдать свой филологический дар и трудолюбие какому-нибудь крупному, «центровому» имени... Но — нет: он решил посвятить жизнь литературе Сибири. И она этого, как я теперь знаю, не забыла. Но начинал Василий Прокопьевич как подлинный миссионер-просветитель.

«Наверно сработало глубокое такое убеждение, что огромный пласт духовной культуры, который — годами, может быть, десятилетиями, а, может быть, столетиями — формировался на просторах России-матушки, он остался для многих неизвестным. Надо было его как-то поднять. ...Ну нет литературы, которая бы состояла из одних гигантов, понимаете?.. Чехов как-то говорил, что армии не существует без солдат, она не может держаться на одних генералах. Так и литература... Я тогда думаю: а я возьму всю Сибирь — от Урала до Тихого океана. Я так и сделал: я написал диссертацию, она у меня получилась — три больших „кирпича“, по 500-600 страниц в каждом томе. Назывались они так: „Литературное движение Сибири в 1900 — 1930 годы“...»

Свою автобиографию, больше напоминающую эссе или мемуары, Василий Прокопьевич Трушкин, чей голос мы сейчас слушали, — завершил словами нежно любимого им Евгения Баратынского: «Мой дар убог, и голос мой не громок, / Но я живу, и на земли мо / Кому-нибудь любезно бытиё...»


Все выпуски программы Закладка Павла Крючкова

Мы в соцсетях
****

Также рекомендуем