«Участники Всероссийского Поместного Собора: Федор Кашменский». Протоиерей Константин Зелинский, священник Евгений Агеев

У нас в гостях были руководитель отдела религиозного образования и катехизации Урюпинской епархии, руководитель лаборатории исследования проблем духовно-нравственного воспитания и самоопределения человека Волгоградского научно-образовательного центра Российской академии образования, кандидат педагогических наук протоиерей Константин Зелинский и кандидат теологии, старший преподаватель Свято-Тихоновского гуманитарного университета священник Евгений Агеев

Разговор шел о значении изучения биографий участников Всероссийского Поместного Собора на примере одного из таких участников — учителя Федора Кашменского, ставшего позже священником.

Этой программой мы продолжаем цикл из пяти бесед, посвященных Поместному Собору 1917-18 годов.

Первая беседа с Алексеем Бегловым была посвящена подготовке к Всероссийскому Поместному Собору;

Вторая беседа со священником Евгением Агеевым и Юлией Бирюковой была посвящена церковным соборам, последовавшим за Всероссийским Поместным Собором;

Третья беседа с протоиереем Александром Троицким, священником Ильей Соловьёвым и священником Евгением Агеевым была посвящена исследованию биографии участников Всероссийского Поместного Собора.

Ведущий: Алексей Пичугин

---

А. Пичугин

— Друзья, здравствуйте, это «Светлый вечер» на Светлом радио. Меня зовут Алексей Пичугин, я рад вас приветствовать. Мы, напомню вам, говорим на этой неделе о Соборе 1917-18 года, очень значимое явление не только в истории Церкви, но и вообще в истории России. Знаете, мы очень много программ больше чем за 10 лет существования Радио ВЕРА посвятили Собору, но вот лично я, — наверное, уже об этом говорил в предшествующих программах вот за эти несколько дней, только, наверное, за последние года полтора действительно сам ощутил и понял, насколько Собор важен для русской истории XX века, ну уж тем более для церковной истории. Поэтому про Собор, конечно, интересно поговорить подробнее. И у нас в гостях сегодня протоиерей Константин Зелинский, руководитель отдела религиозного образования и катехизации Урюпинской епархии, руководитель лаборатории «Исследование проблем духовно-нравственного воспитания и самоопределения человека» Волгоградского научно-образовательного центра Российской академии образования, кандидат педагогических наук. Здравствуйте.

Протоиерей Константин

— Здравствуйте.

А. Пичугин

— Старший преподаватель Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, священник Евгений Агеев. Добрый вечер.

Иерей Евгений

— Здравствуйте.

А. Пичугин

— И вот мы сегодня будем говорить о личности одного человека — его жизнь связана с Собором, так как он на Соборе присутствовал, был делегатом. Но на примере изучения жизни одного человека, о котором до недавнего времени было практически ничего не известно, нам хотелось бы показать, насколько вообще важно изучать историю человека — это целый космос. Про человека, про которого написано, что после Собора, да, отец Евгений, после Собора его дальнейшая жизнь неизвестна была.

Иерей Евгений

— Да, действительно, когда лет пять назад священноначалие поручило мне редактирование тех биографических материалов, которые к тому времени накопились по членам Собора, а это и членам, и участникам Собора, а это около 600 человек, это был, конечно, огромный материал. И вот там у большого количества членов собора стояла пометка «дальнейшая судьба неизвестна».

А. Пичугин

— Особенно, если человек не в сане. А это делегаты из мирян, и их жизнь очень часто просто...

Иерей Евгений

— Да, и у многих и со священным саном стояли такие пометки. Конечно, у архиереев более-менее известна биография, и о священниках о многих так стояло и, конечно, уже мирян, тем более если они не занимали таких больших должностей. То есть на момент Собора более-менее понятно, потому что о каждом члене там собирались какие-то биографии — где работал, где он служил, что закончил, образование, а вот после Собора ничего нет. И таких у нас было около 250 человек.

А. Пичугин

— И вот Федор Гаврилович Кашменский.

Иерей Евгений

— Да, почему им и заинтересовались. Потому что мы сами с отцом Константином из Урюпинской епархии, а Урюпинская епархия — это значительная часть, северо-запад бывшей Донской епархии, которая занимала территорию Области войска Донского — сейчас это северо-запад Волгоградской области. И вот, когда, значит, эта работа еще только-только начиналась, где-то нам прислали в епархию циркулярное письмо: есть ли у вас какие-то сведения о членах Собора из ваших мест. И вот среди них был Федор Гаврилович Кашменский, о котором тогда, например, я услышал вообще в первый раз.

А. Пичугин

— А сейчас у нас вот передо мной лежат несколько книг, самая толстая из них «По велению сердца: полтора века служения. Семейные хроники русского учителя Федора Кашменского» — здесь и его материалы, и о нем, и дневники, здесь очень много всего, и это не единственная книга. То есть вот как буквально за несколько лет... В каком году циркуляр прислали?

Иерей Евгений

— Ну это, наверное, где-то 2016-17-й, вот так вот.

А. Пичугин

— Недавно, меньше 10 лет назад.

Иерей Евгений

— Да и их рассылали в общем-то...

А. Пичугин

— По всем епархиям.

Иерей Евгений

— Во многие епархии. И в некоторых епархиях действительно люди заинтересовались, но все-таки интерес еще недостаточен. И вот сейчас, когда у нас осенью был издан биографический том, по крайней мере в том состоянии, как и как-то что мы знаем, у нас осталось ровно 200 человек. Все-таки меньше, это количество сократилось, я считаю, что мы значительно продвинулись. Но все-таки у 200 человек в биографиях стоят пометки «дальнейшая судьба неизвестна». Но вот один из тех, о ком судьба прояснилась, и она оказалась очень интересной и удивительной, это вот делегат из мирян от Донской епархии, Федор Гаврилович Кашменский. И вот мне удалось моего друга, отца Константина, им заинтересовать, и вот отец Константин предпринял очень большие усилия о том, чтобы и биографию, и наследие этого человека и исследовать, и открыть нашим современникам.

А. Пичугин

— Отец Константин, прежде чем мы будем говорить о биографии Кашменского, еще раз напомню, что он педагог, а впоследствии еще, уже в советские годы, и священник. Всегда интересно узнать, как можно — и это, мне кажется, очень полезная информация, потому что люди таким образом начинают заниматься кто-то историей своего рода, кто-то историей людей, живших рядом, особенно если речь идет о небольших городах, особенно если речь идет о тех местах, где широко проходила, я не знаю, коллективизация, где очень много было репрессированных. Но люди вот начинают заниматься конкретными людьми, одной темой. И порой очень сложно, вот обстоятельства жизни неизвестны. После 1920 года никаких сведений нет. У меня также есть родственники, о которых я все вот собираюсь, собираюсь последние там 25−30 уже, наверное, лет что-то узнать. И вот все никак, руки не доходят, потому что их судьба тоже после 1920 года неизвестна. А вот, может быть, эта история меня тоже как-то сподвигнет. Как проходило вот это исследование дальнейшей жизни?

Протоиерей Константин

— Вы знаете, первые открытия предоставил мне опять же мой друг, отец Евгений. Он сказал, что, батюшка, представляешь, в Урюпинской епархии был человек, который был делегатом Поместного Собора. И при этом он добавляет, он был учителем. И вот тут меня уже зацепило. Урюпинская епархия, где я нахожусь, где я служу. Он учитель. Потому что я тоже сам преподаватель, я еще, помимо всего прочего, преподаю в общей образовательной школе, самой обыкновенной общей образовательной школе.

А. Пичугин

— А что вы преподаете?

Протоиерей Константин

— Я преподаю, веду историю, основы православной культуры и вообще являюсь замдиректора по научно-методической работе.

А. Пичугин

— Понятно.

Протоиерей Константин

—Так вот, меня заинтересовало, первый вопрос, который передо мной встал: если такой человек, действительно попал на Поместный Собор делегатом, значит, он непростой человек, значит, в нем что-то такое особенное. И первая мысль была следующая: а есть ли какие-то его педагогические работы? Вот эта мысль о педагогических работах меня подвигла приехать в РГБ и просто поискать его педагогические работы. И там мы нашли очень интересные работы, в том числе, значит, о женском образовании, работа о образовательном путешествии, скажем, из Москвы в Киев после Пасхи. Работа, которая связана со «Словом о полку Игореве» — такие интересные работы мы нашли и решили в первую очередь сделать эту публикацию. О биографии еще было мало что-то известно, такие некоторые частичные моменты мы выяснили.

А. Пичугин

— Но это дособорная история еще.

Протоиерей Константин

— Это еще до Собора. Правда, были найдены уже и открыты некоторые тексты с Собора. Они, кстати, в первой книге — книга, которая называется «Воспитание сердца человеческого», в этой первой книге есть его и тексты соборные. Они небольшие, но во всяком случае человек участвовал в Соборе, принимал активное участие в Соборе, вносил какую-то свою особую рода лепту, и какой-то свой след в Соборе-то и оставил. И вот это было первое, то есть это было уже второе открытие, когда мы нашли его непосредственно работы. Потом у нас пошло уже третье открытие, появились какие-то новые документы. Вы знаете, его история, его биография складывалась как пазлы — то есть один пазл, другой третий, и все это находилось.

Иерей Евгений

— Например, мы нашли дневник, дневниковые записи священника из станицы Урюпинской, который был в очень хороших отношениях с Федором Гавриловичем, и который писал, что в 1918 году Федор Гаврилович неоднократно выступал на благочиннических собраниях — и по текущим злободневным вопросам, хотя это была Гражданская война, и по Собору он выступал, рассказывал о том, как был на Соборе. Вот это мы нашли, вот уже судьба его после Собора. А потом мы запросили в Ростове, где, собственно говоря, новочеркасские архивы — столицей Донской области был Новочеркасск, а сейчас новочеркасские архивы лежат в Ростове, как нынешнем областном центре, они неплохо сохранились. Потом мы запросили туда и там вышли неожиданно на станицу Вешенскую.

Протоиерей Константин

— Вешенскую, где был Шолохов. Но самое интересное в другом, что мы с отцом Евгением предприняли такую исследовательскую экспедицию в станицу. Потому что был документ, что Кашменский был направлен в качестве директора смешанной гимназии — это 1918 год, то есть тут двоевластие, еще казачья власть и советская власть еще не вступила в свои права в станице Вешенской. Доехал ли он или не доехал, было никому не известно. Вот мы поехали в эту экспедицию, приезжаем в руководство музея, спрашиваем в научном отделе, они говорят: а мы не знаем такого Кашменского. Мы как бы слегка расстроились, раз в научном отделе не знают.

А. Пичугин

— Про гимназию знают, историю гимназии знают...

Протоиерей Константин

— Про Шолохова знают. А непосредственно про Кашменского ничего не знают.

А. Пичугин

— Так вы первый вопрос, то есть вы не про Шолохова приехали узнавать, естественно.

Протоиерей Константин

— Конечно. Мы приехали узнать про Кашменского Федора Гавриловича. И вот когда мы пришли в сам музей, нам провели экскурсию, мы стали искать документы. И, представляете, какое открытие потрясающее — вдруг мы видим документ: распределение школьной нагрузки среди педагогов. И первая фамилия стоит директора — Кашменский, его нагрузка, и подпись в конце распределения нагрузки тоже Кашменский. Простите, это целое открытие. То есть он туда приехал.

Иерей Евгений

— А я сразу угадал подпись, поскольку это была та же самая подпись, которая была под подписными листами Собора.

А. Пичугин

— Я напомню, что в гостях у нас сегодня старший преподаватель Свято-Тихоновского университета, священник Евгений Агеев, руководитель отдела религиозного образования и катехизации Урюпинской епархии, протоиерей Константин Зелинский. Мы говорим о жизни участника Собора 1917-18 годов Федора Гавриловича Кашменского. Давайте о его жизни. Вот мы так фрагментарно начали, что он уже директор, но у него была большая жизнь до Собора, и у него была удивительно интересная жизнь, насыщенная после Собора, о которой как раз почти ничего не было известно.

Протоиерей Константин

— Ну вот то, что касается жизни после Собора, она очень малоизвестна. Единственное, что он стал после Собора священником.

А. Пичугин

— Но когда это произошло, не очень понятно.

Протоиерей Константин

— Примерно 1919-20 год. Точно дата неизвестна. Во всяком случае, знаем, что в 1928 году он уже был протоиереем. Ну, а в 1918 году он точно не был еще священником. Это исходит из писем, которые писала его дочка своей племяннице, Ольге Вадимовне Кашменской. Но вот что здесь интересно, откуда мы узнаем, что он священником стал? Дело в том, что, когда мы искали дату смерти, мы запросили в ЗАГС некоторые записи, записи актов, и нашли эту фамилию — Федор Гаврилович Кашменский, но там сразу нам сказали: а он священник. А нам еще не было известно, что он священником был. И нам показалось, может, это не тот человек.

А. Пичугин

— Хотя фамилия, в общем, такая же.

Протоиерей Константин

— Фамилия, и имя, как бы все совпадает. И регион, где он умер — а он умер, значит, в Ахтырском районе, это в Краснодарском крае, недалеко от Азовского моря, тоже как бы близко к этим местам. А потом мы получили документ уже от родственников — может быть, потом расскажем, как мы родственников нашли, которые прислали нам послужной список его сына Вадима, Вадима Федоровича, который был врачом, главным врачом, врачом эвакогоспиталя. И там написано, до революции отец его был учителем, а после революции — священнослужителем. И вот тут, как говорится, все пазлы сошлись. То есть мы выяснили точно, кем был после революции, после Собора, Федор Гаврилович Кашменский. Ну, а жизнь его началась в 1857 году, в семье простого священника Гаврила Кашменского. Но обратите внимание...

А. Пичугин

— А где?

Протоиерей Константин

— Вообще, в Области войска Донского. Станица Кривянская и потом станица Голубинская. Он родился там, в семье простого священника.

Иерей Евгений

— Это низовые станицы.

Протоиерей Константин

— 8 февраля, по старому стилю, конечно, 1857 год. Представляете, это время царствования Александра II, а закончил он свою жизнь уже в сталинские времена, в 1932 году. То есть огромнейший большой период, пережил трех царей, три революции, две войны, мировую и Гражданскую войну, стройки первых пятилеток, коллективизации, и в то же время великие провалы советского правления — это и голод, и ссылки, и разного рода репрессии.

А. Пичугин

— А напомните, пожалуйста, 1857 год, он родился в семье священника. Это такая череда реформ образования, в том числе духовного образования. И он, по идее, мог бы и должен был продолжить линию отца не в 30-е, не в 20-е годы, а тогда, во второй половине XIX века.

Протоиерей Константин

— Да, абсолютно верно. По сути дела, когда он родился, еще были законы, данные Николаем I, то есть еще реформы образования не произошли, они произошли чуть-чуть позже. И, естественно, жизнь должна была быть направлена по стопам отца, он должен был, по сути дела, стать духовным лицом. Недаром он учился в Голубинском духовном училище, в Усть-Медведицком духовном училище. Потом он встретился с митрополитом, тогда он был архиепископом, Платоном (Городецким), который был епархиальным правителем Области войска Донского, и когда он услышал, как поет десятилетний мальчик Федя Кашменский — а пел он потрясающим, красивым дискантом, красивым голосом, то его тут же забрали в Новочеркасское духовное училище, после которого он заканчивает уже духовную семинарию в Новочеркасске, а дальше...

А. Пичугин

— Это как начало «Соборян» дьякона Ахиллы.

Протоиерей Константин

— Да, и понимаете, и дальше у него был выбор.

Иерей Евгений

— Нет, дьякон Ахилла, это были скорее его братья, у него было два брата, которые были протодиаконами.

А. Пичугин

— Да, Ахилла же изначально тоже он дьяконом-то оказался, когда его выкинули из церковного, из архиерейского хора. А до этого у него как раз нашли мальчика, который с замечательным голосом, взяли в хор, и дальше у него все очень поступательно развивалось, пока там что-то не случилось.

Иерей Евгений

— А Федя Кашменский оказался еще и очень умным.

Протоиерей Константин

— Да, более того, вы знаете, я хочу один эпизод рассказать. Когда он учился еще в Голубинском духовном училище, он настолько всех опережал, что уже тогда ему преподаватель давал возможность учить более младших — то есть он проверял у них задания, расчерчивал специальные их тетрадки, чему-то их поучал, то есть у него тогда уже проявлялись педагогические наклонности. Хотя он прекрасно пел и любил петь, и любил петь не только в церковном хоре, и это у него очень замечательно получалось, но и пел на каких-то вот таких собраниях, годичных актах той или иной школы, или того или иного учебного заведения.

Иерей Евгений

— Организовывал хоры.

Протоиерей Константин

— Организовал хоры, но это уже позже. Хоры организовал позже. Он был человеком глубоко верующим, но его действительно после духовной семинарии потянуло в науку. И он поступает в Харьковский университет на филологический факультет, к Александру Афанасьевичу Потебне.

А. Пичугин

— А было тогда некое ограничение по факультетам, куда могли поступать дети священников?

Протоиерей Константин

— В то время уже не было.

А. Пичугин

— А, уже не было.

Иерей Евгений

— Он застал то время, когда не было, вот до реформ Александра III, когда все было свободно. Но нельзя сказать, что вот он ушел как-то насильно, его благословили, его благословило священноначалие. Он после шестого класса семинарии, там был выбор — или идти в седьмой богословский класс, или можно было поступать в светские учебные заведения. Он обратился за благословением, и тогдашний ректор, тоже будущий архиерей, послушал его и благословил. И получилось, что дальнейшая вся его карьера была вся связана тоже со служением Церкви, то есть он служил развитию церковноприходского образования.

Протоиерей Константин

— Церковноприходского образования, церковноприходских школ.

Иерей Евгений

— Да и, в общем-то, тоже послужил Церкви, просто необязательно в священном сане.

Протоиерей Константин

— Здесь интересно было то, что он мог поступить и на физико-математический факультет, когда проверили его знания по физике и математике. Кстати, в семинарии, в духовной семинарии Новочеркасска, очень серьезное внимание уделялось и геометрии, и физике, и алгебре, кроме естественных наук — то есть, естественные науки как бы немножко в стороне. Языкам, естественно. Вот имел возможность, имел такие знания, что мог поступить и на физико-математический факультет, ему даже предлагали. Но он все-таки свои стопы направил в филологию, к специальному своему профессору, которого он выбрал уже сердцем, наверное, Александру Афанасьевичу Потебне.

А. Пичугин

— Фамилия такая.

Протоиерей Константин

— Да, очень известная. Это же, по сути дела, первый такой филолог, который это научно развивал.

А. Пичугин

— Это до сих пор, собственно говоря, она такая в филологической среде абсолютно всем известная. И что было дальше? Вот он заканчивает историко-филологический факультет Харьковского университета, и в том же году, я так понимаю, женится.

Протоиерей Константин

— И в том же году он там в Харькове, не в Харькове, а в Новочеркасске, женится. Кстати, если его родословная его очень простая, сельского священника, то у супруги у его особая родословная, мы можем ее позже чуть-чуть коснуться, если это будет интересно. Он переезжает вместе своей семьей, супругой и ее братьями и сестрами, переезжает в Царицын и там преподает в первой царицынской женской гимназии.

А. Пичугин

— Здесь опять нужно уточнить, потому что это не широко известные факты, как происходило распределение тогда. Вот молодой выпускник университета, педагог, понятно, что он собирается продолжить и видит себя...

Протоиерей Константин

— В качестве педагога.

А. Пичугин

— В качестве педагога в гимназии. Но дальше ему куда-то надо. Понятно, что сейчас, вот для наших слушателей очевидно, что сейчас выпускник педагогического института — где-то есть распределение, ну уже не распределение, а целевые направления, где-то просто сам ищет школу, где молодых специалистов берут. Как в советское время, мы тоже знаем. Как было в конце XIX века?

Иерей Евгений

— Ну, тогда это было, вот конец, ну не совсем конец, это какие, 80-е годы.

Протоиерей Константин

— Да, 80-е годы.

А. Пичугин

— Последняя четверть.

Иерей Евгений

— Да. И тогда, в общем-то, эти места были все наперечет. Серьезные такие школы, для которых требовались специалисты с высшим образованием, были только в губернских и уездных центрах. И то еще в уездных, даже, наверное, не во всех, то есть была только такая программа, что вот в уездных чтобы были гимназии и реальные училища, и вот только там. И вот Царицын, уездный город Саратовской губернии. А у попечителей округов — то есть вот в Харькове был округ, в Казани был округ, там в Москве был округ, учебный округ, у попечителей округов были списки вакансий, и вот это все обменивалось, то есть это, в общем-то, наперечет было. Точно так же, как, пожалуй, наперечет были и выпускники университетов. Российская система народного образования, образование вообще остро нуждалось в кадрах. И поэтому, собственно говоря, выпускники университетов, которые хотели пойти по педагогическому пути, они, конечно, не оставались без работы, но другое дело, что эти места в период становления образования, конечно, зачастую были очень сложными. И, допустим, в том же Царицыне — сейчас это миллионный город Волгоград, а тогда это был уездный город — пыльный, грязный, самый юг Саратовской губернии, там он столкнулся со множеством трудностей.

Протоиерей Константин

— Ну он был, по сути дела, направлен. То есть, министерство издало особого рода указ, и Кашменский переезжает непосредственно в город Царицын.

Иерей Евгений

— То есть, преподавателей гимназий, вот этих училищ реальных назначало министерство по представлению попечителей округов.

А. Пичугин

— Но без назначения как выпускник университета остаться не мог.

Иерей Евгений

— Практически.

Протоиерей Константин

— Конечно, не мог. Конечно, зарплата учителя даже в то время была весьма маленькая, весьма слабенькая. И, конечно, любой учитель, помимо всего прочего, пытался заниматься репетиторством. Потому что не всех отдавали в гимназию...

Иерей Евгений

— Но спрос был очень большой.

Протоиерей Константин

— И надо было подготовить даже для дальнейшей жизни, а уж не говоря о поступлении, если человек собирался поступать в вуз какой-то. Поэтому занимались репетиторством, и это учителей спасало во многом.

Иерей Евгений

— Надо сказать, что программа гимназии тогда была шире, чем нынешняя программа общеобразовательной школы.

Протоиерей Константин

— Абсолютно верно.

Иерей Евгений

— Например, даже в семинарии он пишет, что они в последних классах изучали бином Ньютона, который сейчас в программу общеобразовательной школы не входит. Это где-то первый и второй курсы.

А. Пичугин

— Он разве не входил раньше?

Протоиерей Константин

— Все-таки, скажем так, семинария — это не школа, да, семинария как бы...

Иерей Евгений

— Нет, семинария не высшая.

А. Пичугин

— А вы же физик по первому образованию, правильно?

Иерей Евгений

— Да.

А. Пичугин

— Мне казалось, что в школьной программе...

Иерей Евгений

— Это первый курс. Бином Ньютона — нет.

А. Пичугин

— 20 лет, 30 лет назад не было?

Иерей Евгений

— Нет. Разложение многочлена второй и третьей степени — все, на этом останавливается. Общие соображения даются только в вузовском курсе высшей математики, либо математического анализа. А они изучали это и в семинариях, и в гимназиях, и в реальных училищах на уроках математики.

Протоиерей Константин

— Интересно, что когда он приехал в Царицын, Царицын ему страшно не понравился. Он сказал, что здесь нет красивых зданий, здесь взгляду не за что зацепиться. Даже церкви, многочисленные церкви, которые были все-таки в Царицыне, и то не радовали глаз своей красотой.

А. Пичугин

— Хотя Волгоград, разрушенный во время Великой Отечественной, будучи Сталинградом, говорили, что город очень красивый.

Протоиерей Константин

— Но это уже было после.

А. Пичугин

— Его до революции отстроили все-таки, да, в начале XX века.

Протоиерей Константин

— Знаете, на чем акцентировал внимание еще Кашменский? Что здесь не было библиотеки и даже не было театра. Правда сказать, как он пишет в воспоминаниях, театр все-таки был. Но он был, видимо, настолько неизвестный, что такому любителю театра, как Кашменскому — он был большим любителем театра, он серьезно разбирался в театре, даже не было известно об этом театре, который все-таки присутствовал в Царицыне. И вот там прошла замечательная встреча с некой помещицей Лятошинской, которая попросила его преподавать ее детям. И тогда, когда Кашменский преподавал ее детям, в это время собирался небольшой кружок любителей музыки. А мы с вами знаем уже, Кашменский был большим любителем музыки, он прекрасно пел и во взрослом возрасте, он знал очень много музыкальных романсов, он любил солировать. И они создают музыкальный кружок. Обычно говорят о Царицыне, что где-то в 90-х годах стало развиваться музыкальное направление этого города. А Кашменский жил там в 80-х годах, и он один из первых тех людей, которых дали толчок музыкальному развитию города — то есть был там создан хор, был создан свой оркестр, они давали концерты для публики, широкой общественности, и, конечно, это оставило определенный след и в жизни Царицына.

Иерей Евгений

— Я вот хотел сказать еще, вы правильно заметили, что есть некие переклички с «Соборянами» Лескова. Вот тоже встреча, да, отца Савелия с помещицей Плодомасовой. Очень похоже. Мне сразу тоже напомнило.

А. Пичугин

— Ну, кстати говоря, да, тут я даже не подумал.

Иерей Евгений

— Действительно, получается, и Лесков описывал с натуры.

А. Пичугин

— Ну Лесков действительно с натуры писал, что уж там говорить. Тем более, что действие «Соборян», ну если так представить, они тоже где-то на юге происходили. Судя по тому, что Ахилла как-то с казачеством общался активно, лошадей объезжал. Мы вернемся к нашему разговору про Федора Гавриловича Кашменского, участника Собора 1917-18 годов, педагога и впоследствии священника, буквально через минуту. Я напомню, что в гостях у нас сегодня протоиерей Константин Зелинский, руководитель отдела религиозного образования и катехизации Урюпинской епархии, руководитель лаборатории «Исследование проблем духовно-нравственного воспитания и самоопределения человека» Волгоградского научно-образовательного центра Российской академии образования, кандидат педагогических наук, священник Евгений Агеев, старший преподаватель Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, кандидат теологии. Я Алексей Пичугин. И буквально через минуту мы все здесь.

А. Пичугин

— Возвращаемся в студию Светлого радио. Напомню, что в гостях у нас сегодня священник Евгений Агеев, кандидат теологии, старший преподаватель Свято-Тихоновского университета, протоиерей Константин Зелинский, кандидат педагогических наук, руководитель отдела религиозного образования и катехизации Урюпинской епархии. Мы говорим про Федора Гавриловича Кашменского, говорим неспроста. Во-первых, у наших гостей вышла замечательная книга, называется «По велению сердца: полтора века служения. Семейные хроники русского учителя Федора Кашменского» — здесь его дневники, здесь, конечно же, информация о его жизни. Поводом к разговору здесь не только книга послужила, но и возможность поговорить про человека очень талантливого, часть жизни которого была хорошо известна, а вот его часть жизни после Собора, после 1918 года, после того уже, как установилась советская власть, долгое время оставалось в одной строчке: биография после Собора неизвестна. И вот теперь она, насколько возможно, исследована. Пока насколько возможно. И мы говорим про Федора Кашменского как про очень интересного человека, очень талантливого, яркого представителя своей эпохи. А значит, после Царицына уже был...

Протоиерей Константин

— Новочеркасск. Два года всего лишь побывал Федор Георгиевич Кашменский и внес большую лепту в этот город, в городе Царицыне и затем все-таки ему пришлось переехать в Новочеркасск. По сути дела, в то место, где он учился, тот город, который он хорошо, прекрасно знал. И там он устраивается работать в два учреждения — это институт благородных девиц и юнкерское училище. Ну если говорить о институте благородных девиц, то помимо филологии, то есть помимо словесности, он преподает там географию. И для этого он специально окунается в дополнительные учебники и методические пособия, которые к тому времени были выпущены, чтобы правильно преподавать географию. К счастью, мы можем сказать, что если мы почитаем его заметки, то мы увидим методики преподавания географии, которые можно использовать сейчас — это поразительно, конечно. А вот в юнкерском училище его непосредственный руководитель, генерал этого юнкерского училища, попросил преподавать для юнкеров непосредственно вот словесность. И вот что говорил Федор Гаврилович Кашменский своим юнкерам: «Помните, что вас будут встречать в обществе не по вашему мундиру, а по вашей речи. Речь — это самая показательная вывеска человека». Далее, после нескольких лет преподавания и в Донском институте, и после нескольких лет преподавания в юнкерском училище, за что ему были благодарны и сами юнкера, которые, конечно, речью хорошей не владели, она была грубая, неправильно выстроенная, поэтому, когда они чему-то научились, они были очень благодарны. После этих учреждений он становится инспектором училищ, народных училищ всей области... Не всей.

Иерей Евгений

— Южной части.

Протоиерей Константин

— Южной части Области войска Донского.

Иерей Евгений

— Там нужно перечислять три округа. В общем, это сейчас вся южная половина Ростовской области.

А. Пичугин

— Но у него дальше был Курск, и дальше он получает чин статского советника. Можно вот про это подробнее. Потому что вот эти классные чины, их присвоение, для многих это тоже такое темноватое...

Иерей Евгений

— Он достаточно долго работал, вот разъезжал, в основном разъезжал...

А. Пичугин

— По югу.

Протоиерей Константин

— По югу, да.

Иерей Евгений

— Это было время становления как раз системы народных училищ. Тут я сказал, вот в самом начале его деятельности, в общем-то, нормальные школы какие-то были только в уездных городах. А тут вот во времена как раз царствования Александра III они стали развиваться, и как народные от Министерства просвещения, и как земские школы, и как церковно-приходские школы, они стали развиваться, в общем, с целью охватить как можно большие слои населения, ну там казачьего населения. И он принял вот где-то около 20 или 20 лет, по-моему, 15 лет вот он принял непосредственное участие во всем этом. В том числе он был членом училищного совета Донской епархии, то есть и в епархиальную жизнь он вошел. И когда он приезжал туда, то есть он тоже работал с благочинными, с настоятелями — то есть фактически он стал служить Церкви.

Протоиерей Константин

— В это время он пишет очень много статей в разные газеты, и в том числе епархиальные. И газеты — это не просто статеечка маленькая о чем-то, то есть это как еще расскажешь какой-то исторический факт, а действительно размышления о русском языке.

Иерей Евгений

— Методические указания.

Протоиерей Константин

— Значит, о церковнославянском, о народном пении в школе, то есть какие-то даже методические пособия, методические посылки вот в этих газетах. И, конечно, за такой труд — а у него были потрясающие отчеты, отчеты всем нравились, как он отчитывался, это были реальные отчеты. Это, естественно, не время, когда было много приписок, это действительно реальные четкие отчеты. И, конечно, за такую работу и подъем, поддержку вот этих народных школ и училищ ему присваивают звание вот статского советника.

А. Пичугин

— А я так понимаю, что изначально он, конечно, во многом опирался на достижения Ушинского, ну просто потому, что это эпоха такая была.

Протоиерей Константин

— Нет, здесь трудно сказать, что конкретно на достижения Ушинского опирался. Конечно, вы обратите внимание, он родился тогда, когда уже Ушинский написал три своих работы главных, три свои работы главных, когда Лев Толстой создал Яснополянскую школу свою.

А. Пичугин

— Но тут еще Рачинский был как раз.

Протоиерей Константин

— Да, еще был Рачинский. Кстати, он вот за Рачинским как раз во многом и последовал в его образовательных путешествиях.

А. Пичугин

— Они не были знакомы.

Протоиерей Константин

— По-моему, они не были. Во всяком случае, нам неизвестно. Вот он ничего не пишет в своих воспоминаниях о личном знакомстве с Рачинским.

А. Пичугин

— Но Рачинский уже к тому времени был преклонных лет весьма, в начале XX века.

Протоиерей Константин

— Но путешествия в Нилову пустынь послужили к тому, чтобы он написал о своем путешествии, пасхальном путешествии со своими учащимся, кстати, Курской уже учительской семинарии, не духовной, а учительской семинарии на Пасхальной неделе.

А. Пичугин

— В Нилову пустыню, вы говорите?

Иерей Евгений

— Рачинский написал о путешествии в Нилову пустынь.

Протоиерей Константин

— А Кашменский через несколько лет, в 1901 году, написал о пасхальном путешествии в город Киев и Чернигов.

А. Пичугин

— А, понятно. Так, время программы идет, давайте перейдем к Собору. Потому что делегаты Собора, их, конечно, было много, но все-таки они выбирались из числа людей, которые вот так-то и так-то послужили...

Протоиерей Константин

— Ну, Федор Гаврилович Кашменский был не просто преподавателем словесности в городе Урюпинске, он был помощником старосты большого Рождественского прихода города Урюпинска, он был большим активным общественным деятелем, он выступал за помощь бедным учащимся и даже возглавлял вот это общество помощи бедным учащимся. Он был настроен на то, чтобы открыть в Урюпинске мужскую гимназию. Женская гимназия была и было реальное училище уже мужское, а мужской гимназии в Урюпинске не было, поэтому одного из сыновей он учил в городе Борисоглебске. Поэтому его общественная деятельность была очень-очень многим известна, и его не могли не заметить. Тем более, по-моему, он даже участвовал в выборах, его должны были выбрать в Учредительное собрание, но...

Иерей Евгений

— В Государственную думу.

Протоиерей Константин

— Да, в Думу. Точнее, в Государственную думу, и что-то произошло...

Иерей Евгений

— В 1909 году, да, его выдвигали кандидатом в Государственную думу, но он не прошел по тогдашнему округу, но тем не менее это уже о чем-то говорит. Вот его чин статского советника — это чуть выше полковника, но чуть ниже генерала, такой вот был промежуточный гражданский чин.

А. Пичугин

— А на уровне того же Курска, где он тогда работал, это был очень заметный человек.

Иерей Евгений

— Да, конечно. Это на уровне, может, не губернатора — губернатор был в генеральском чине, но на уровне заместителей губернатора, вице-губернаторов — это вполне был такой достаточно высокий чин. И вот, значит, из Новочеркасска его назначили в Курск. В Курске он прожил 11 лет, после, значит, во время событий...

Протоиерей Константин

— Революционных событий 1905-1906 года.

Иерей Евгений

— Да, его перевели в Урюпинск за то, что его дети, сыновья как раз, подростки, приняли участие, как и практически вся молодежь тогда, приняли где-то участие, где-то были арестованы на одной из сходок. Ну недоброжелатели это все выставили...

Протоиерей Константин

— Одному подростку было 13 лет, другому — 15.

Иерей Евгений

— Такой возраст. И он уехал, его отправили в Урюпинск, где он председатель педагогического совета, преподаватель реального училища, и то есть достаточно востребован был. А как раз на Поместный Собор каждая епархия выдвигала, значит, двух клириков и двух мирян. Нужно было выбрать двух клириков и двух мирян, и выборы — сначала кандидаты выдвигались в благочиние, потом кандидаты от благочиния съезжались в епархию, это все проходило летом 1917 года по указу Святейшего Синода. И вот получилось, значит, что в самом, в Урюпинском благочинии его выдвинули, он поехал в Новочеркасск. И, естественно, в Новочеркасске тоже, все духовенство Новочеркасской епархии его очень хорошо знало как организатора народного образования, и там его тоже избрали как одного из представителей Донской епархии на Поместный Собор.

А. Пичугин

— Что он пишет о Соборе?

Иерей Евгений

— Ну, о самом Соборе он пишет достаточно мало, он не успел довести. Вот получилось так, что у нас есть его уникальные дневники. Вернее, воспоминания, да, не дневники, а воспоминания, которые он начал писать в 1932 году в возрасте... Почему датировано? Потому что он тоже: мне 75 лет, и вот мне нужно описать свою жизнь. И он буквально оборвался на полуслове — вот подлинники хранятся в Российской государственной библиотеке, на полуслове обрывается, за этим последовала его кончина безвременная.

А. Пичугин

— Практически за столом, можно сказать.

Иерей Евгений

— Ну вот просто он не дописал, предложение даже не дописал. Наверняка он бы написал это, но в первой сессии Собора он участвовал достаточно активно — он был членом нескольких отделов, он выступал несколько раз и на пленарных заседаниях. Скорее всего, у нас не сохранились стенограммы вот отделов, каждого из отделов конкретных, там только журналы от большинства из отделов. И значит, наверняка он активно выступал и на отделах — эти отделы все по образованию были, то есть образованием он, конечно, горел. Ну вот после тех событий, после вооруженного восстания, после избрания Патриарха, в котором он, скорее всего, участвовал, судя по датам его присутствия на Соборе, он, как и большинство делегатов, покинул Собор, потому что нужно было ехать как-то вот в епархии свои. Тем более, что служебные дела все-таки еще, несмотря на революцию в России, служебные дела продолжались. И у нас есть документы о том, что тех, кто находился на государственной службе, а он находился на государственной службе, вызывали вовсю — то есть возвращайтесь, дальше преподавайте там, руководите. И он уехал. Но, значит, в 1918 году он активно выступал, но вот содержание, конечно, этого мы не знаем. Но сами факты того, что он выступал и рассказывал о Соборе, конечно, это наверняка должны сказать положительно, а не то что это было какое-то бесполезное собрание. И тем более, что он сам принял в нем активное участие. Делегаты от юга России не смогли из-за Гражданской войны принять участие во второй и третьей сессии, и вот, конечно, это обусловлено теми революционными событиями, которые у нас проходили.

А. Пичугин

— Напомню, что в гостях у нас сегодня протоиерей Константин Зелинский, руководитель отдела религиозного образования катехизации Урюпинской епархии, кандидат педагогических наук, священник Евгений Агеев, старший преподаватель Свято-Тихоновского университета, кандидат теологии. Мы говорим о Федоре Кашменском, педагоге и впоследствии священнике. Вот мы тут переходим как раз к очень интересному моменту «дальнейшая биография неизвестна», когда вот его жизнь после 1918 года восстанавливалась благодаря его родственникам. Я так понимаю, что совсем недавно умерла его внучка.

Протоиерей Константин

— Ну как, скажем так, она умерла в 2015 году, можно сказать недавно. Она родилась в 1924 году, Ольга Вадимова Кашменская, и умерла в 2015 году.

А. Пичугин

— То есть она застала деда.

Протоиерей Константин

— Она застала деда. Даже у нас есть фотографии, фотографии в этой книге представлены, где ей, по-моему, сколько там, лет семь-восемь, она держит еще кошечку черненькую там, серенькую кошечку держит, где присутствует ее отец, ее мать присутствует, где присутствует как раз дед — Федор Гаврилович Кашменский, присутствует бабушка — Елизавета Федоровна Кашменская. В дальнейшем, кстати, Ольга Вадимовна Кашменская, она стала доктором географических наук и получила государственную премию за издание 15-томного труда по рельефу и географии Дальнего Востока и Сибири. 15-томный труд — это особый труд. И если Ольга Вадимовна Кашменская умерла в 2015 году, то ее дети, то есть уже, получается, правнук, Никита Антонович Кашменский, он жив до сих пор и правнучка.

А. Пичугин

— А как вы восстанавливали биографию после 1918 года?

Протоиерей Константин

— Дело вот чем. Дело в том, что мы попытались найти этих родственников, и нам удалось зацепиться, более того, мы нашли и саму рукопись в рукописном отделе Российской государственной библиотеки. Вот как раз рукопись непосредственно Федора Гавриловича, которая и заканчивается — я сейчас зачитаю эти слова: «После купания мы отправились в Харьковский лес — большой, могучий, тенистый, тянувшийся по обеим сторонам железной дороги на Харьков, откуда и само название леса. В лесу было много кра...» — и многоточие. Вот здесь и заканчивается. Это было уже в Курске, когда он приехал с своим сыном Борисом, который был ученым, прожил, к сожалению, очень мало. Но несмотря на то, что прожил мало, 24 года, он вошел, значит, в энциклопедию, в ботаническую энциклопедию с своими маленькими открытиями о мхах. И вот его же воспоминания продолжил его сын, Вадим Федорович. Он как раз начал писать непосредственно с Курска. Отсюда мы и знаем о том, почему из Курска отправили как бы в ссылку в город Урюпинск Федора Гавриловича Кашменского из-за этих революционных событий, в которых участвовали его непосредственно дети. Потом у нас в книге есть непосредственно письма его дочери, Елены Федоровны Кашменской, и по ним мы тоже восстанавливали жизнь после революции, насколько было возможно. Примерно 1918 год. Оттуда мы и узнали, что Федор Гаврилович Кашменский, оказывается, и был в станице Вешенской, поэтому мы искали документы. И теперь из станицы Вешенской нам принеслись такие вести, что была встреча даже с самим Шолоховым. Шолохов был в 4-м классе гимназии, это был последний год.

А. Пичугин

— То есть Кашменский учил Шолохова?

Протоиерей Константин

— Получается, учил Шолохова. Может быть, и сам лично не учил, но во всяком случае был директором в то время, когда учился Шолохов.

Иерей Евгений

— Михаил Александрович так и не закончил гимназии.

Протоиерей Константин

— Да, так и не закончил.

Иерей Евгений

— В результате революционных событий, у него не было даже законченного среднего образования, у нашего выдающегося писателя, лауреата Нобелевской премии по литературе. Но вот Федор Гаврилович тоже вот в самый последний момент приложил руку, причем к словесности. Он как директор, у него была нагрузка всего два часа, но он вот, так сказать, вел в старших классах.

Протоиерей Константин

— При этом Федор Гаврилович Кашменский сумел отстоять Шолохова, когда Шолохов нарушил, с точки зрения того времени серьезно нарушил дисциплину. В чем было дело? Дело в том, что у них был учитель пения или музыки, такой очень тонкий человек, невзрачный, хорошо чувствующий музыку. Его прозвали Сапог. И он ходил все время со скрипочкой. И вот Шолохов взял, нарисовал сапог с глазками и скрипочку нарисовал. И, конечно, когда учитель зашел, он оскорбился сильно. Это было сильное оскорбление. Он пошел жаловаться, он требовал, чтобы исключили того человека, который вот это сделал. Ну, посчиталось за шалость, и Шолохова оставили в гимназии. Но гимназия все равно в 1919 году закрылась, так и не закончив год из-за революционных событий.

А. Пичугин

— Но про годы его священства вообще ничего не известно.

Протоиерей Константин

— Есть одно замечание...

Иерей Евгений

— Да, он выступал на съезде духовенства Шахтинской епархии. Вот и все. Содержание, собственно говоря, практически неизвестно, потому что документов Донской епархии и тех епархий, которые образовались на территории Донской епархии потом, не сохранилось. Все это было уничтожено.

А. Пичугин

— Ни мест служения?

Иерей Евгений

— Места служения есть.

Протоиерей Константин

— Место служения — станица Ольгинская Ахтырского района, ныне Краснодарского края.

Иерей Евгений

— Это последнее. А до этого он служил в городе Каменске, который Каменск-Шахтинский.

А. Пичугин

— Нынешней Ростовской области.

Протоиерей Константин

— Да, нынешней Ростовской области. Мы обращались к местным церковным краеведам — к сожалению, никаких довоенных документов в этом городе не осталось. Известно, что храм открывался, закрывался, по крайней мере нам известно, что репрессиям Федор Гаврилович не подвергался. Как мы нашли, допустим, его сына? По интернету. Публикация краеведов из города Волжска Ивановской области, где работал вот его сын Вадим Федорович, долгое время работал хирургом, его там хорошо знали, он был там чуть ли не почетным гражданином этого города.

А. Пичугин

— А потом в Вологде.

Иерей Евгений

— Ну да, в Вологду он как бы, может быть, на пенсии даже уехал. Но он долгое время, то есть все 30-е и 40-е года он проработал вот в этом городе Волжске Ивановской области, и там его очень хорошо знали, и на сайте краеведческого музея есть публикация. Мы думали, что, может быть, он там и похоронен, но оказалось, нет. Оказалось, вот ЗАГС нам предоставил информацию, то есть база данных ЗАГСа в последнее время очень хорошо пополнилась, можно найти, если знаешь точные фамилию, имя, отчество и год рождения, даты там, дат, как правило, дореволюционных нет, только год рождения, то можно найти. Но каждое из этих, то, что дают ЗАГСы, нужно проверять.

А. Пичугин

— А, то есть они дают дальнейшую информацию, здесь какая-то сводная база.

Иерей Евгений

— Информацию — запись актов гражданского состояния, после 1924-го смерть. Как правило, смерть.

А. Пичугин

— Вот тут же интересно как раз смерть.

Иерей Евгений

— Но после 1924-го — да.

А. Пичугин

— Потому что мы же здесь говорим о человеке, который уже даже после Великой Отечественной...

Иерей Евгений

— Нет, 1932 года.

Протоиерей Константин

— А Вадим Федорович — там интерес другой. Есть даже фотография могилы его в Волжске, да. Есть фотография могилы Вадима Федоровича.

А. Пичугин

— В Вологде. В 60-м году, наверное.

Протоиерей Константин

— Да, в 61-м году.

Иерей Евгений

— И там же, кстати, есть информация о его дочери, которая сразу же после окончания средней школы в городе Волжске, Ивановской области, тут же поступила — это был 40-й год, и она сразу... Нет, 41-й, по-моему, даже. В 41-м году она сразу же пошла медсестрой и успела года два-три, сразу после школы, вот такая девочка, 17-18 лет, поработать в эвакогоспиталях.

А. Пичугин

— А это уже внучка, которая в 2015 году умерла.

Протоиерей Константин

— Да, которая стала доктором географических наук.

А. Пичугин

— Нет, сразу все-таки вопрос, что если это уже не касается Кашменского, это скорее если кто-то из наших слушателей будет искать родственников или биографию какого-то человека. То есть, если после 1924 года база данных ЗАГСа, можно сделать запрос и дадут.

Протоиерей Константин

— И можно найти. Только не обязательно, что будет.

А. Пичугин

— Но может быть.

Протоиерей Константин

— Допустим, мы искали других детей Федора Гавриловича Кашменского. У него восемь детей. Скажем так, двое из них умерли рано, в три и в пять лет. Двое умерли уже во взрослом возрасте — в 24 года и в 29 лет. Кто-то погиб во время Гражданской войны. Мы искали дочерей. Елену Федоровну, если мы нашли ее, тем более ее внуки живы — ныне, кстати, один из внуков, Сергей Дмитриевич Дзюбанов, он является директором музея Державина в городе Санкт-Петербурге, хранителем музейных ценностей, то про последнюю дочь, Лидию Федоровну, которая была замужем за руководителем партии, по-моему, коммунистического какого-то отдела, довольно известного, сейчас я не помню фамилию, к сожалению...

Иерей Евгений

— Старый большевик.

Протоиерей Константин

— Старый большевик, да. По ней больше ничего не известно, когда она умерла, сколько она прожила. То есть даже в ЗАГСе мы нашли. Были фамилии похожие и по мужу, и по ней, но явно это не они.

Иерей Евгений

— В базе данных ЗАГСа имеются ошибки. И в старых справочниках имеются ошибки. Потом уже, ретроспективно, кстати, мы нашли фамилию Кашменского отца и братьев. Мы нашли их в справочниках по Донской епархии, по дореволюционной истории Донской епархии. Но она везде звучит, везде было написано как «Каменский» — то есть потерялась одна буква.

А. Пичугин

— И это, кстати, критично, потому что...

Иерей Евгений

— Это критично. Допустим, для поиска по каким-то базам данных. Ведь сейчас у нас духовенства очень много, допустим, по духовенству Донской епархии есть сайт, где это все. Но мы не нашли, не смогли на этом сайте найти, потому что там они числятся Каменскими.

А. Пичугин

— А базы эти электронные или надо делать запрос специальный?

Иерей Евгений

— В разных областях по-разному. Вот в Донской епархии, у нашей Донской епархии есть электронная база, там духовенство Донской епархии очень хорошо выложено, но вот с такими поправками, что приходится вот смотреть и так, и так, и так. Мы не смогли найти, допустим, в интернете ни одного Кашменского мужчины, но как только мы сделали запрос «Кашменская», мы тут же нашли Ольгу Вадимовну Кашменскую, по которой очень много информации — у нее куча библиографии, это и на сайте РГБ, на сайте Национальной библиотеки российской, у нее масса публикаций, масса монографий.

Протоиерей Константин

— Я очень жалею, что мы про Кашменского узнали не раньше 2016 года. Так мы, может быть, еще с Ольгой Вадимовной даже встретились бы.

Иерей Евгений

— Да, и мы, я смог дозвониться в отдел кадров Института геологии Сибирского отделения РАН. К сожалению, запросы по электронной почте тоже ничего не дали. Но когда я дозвонился туда, мне сразу сказали: да, знаем, работала, конечно, она у нас ветеран войны была, все, но вот недавно умерла. А вы можете каких-нибудь дать родственников? Да, конечно.

А. Пичугин

— Это еще хорошо, когда говорят: «да, конечно» и «записывайте». Потому что чаще всего: «а вы кто, а почему мы вам что-то должны говорить».

Иерей Евгений

— Да вот так как-то получалось, что отдел кадров Института геологии Сибирского отделения РАН очень приветливо к нам отнесся и дал эту информацию. И когда мы вышли — вот отец Константин уже дальше, я перепоручил это отцу Константину, когда он вышел на родственников, они были очень удивлены, что где-то в далеком Урюпинске...

Протоиерей Константин

— В каком-то далеком Урюпинске.

Иерей Евгений

— Да, про который они очень мало знали, кто-то интересуется их предком.

А. Пичугин

— Интересно, что сам человек, вся его жизнь практически неразрывно была связана с югом России. А его родственники — Сибирь, север. Ивановская область это уже север, Вологда.

Протоиерей Константин

— Дело в том, что люди были служивые, служили своему государству.

А. Пичугин

— Понятно.

Протоиерей Константин

— Поскольку сын был непосредственно хирургом, куда его направляли, там служил.

А. Пичугин

— Интересно, что вот так вот, конечно, география очень широка. Если опять же вот, друзья, если вы ищете кого-то из родных или интересуетесь биографией человека, там последнее дело думать, что, если вы не знаете дальнейшей судьбы, что она обрывается где-то рядом с вами, если вы там живете и знаете, что он тоже где-то здесь жил. Вполне возможно, что это вот от Балтики до Тихого океана.

Иерей Евгений

— А еще что интересно. Вот зачастую, уехав из родных мест, вот таким людям, как например родственники священника, родственники каких-то зажиточных людей, кулаков, дворянства, офицеров, гораздо проще было выжить. Это тоже очень существенно.

А. Пичугин

— Почему?

Иерей Евгений

— Потому что в своих родных местах все знали: ага, это вот того потомок, это того потомок, и были ограничения, и даже репрессии. А когда человек уже уезжал, допустим, в ту же Сибирь... Вот Ольга Вадимовна Кашменская, понятно, что она и в Иваново уже была не внучкой священника, а уже дочкой главного врача. Но уехав, а она уехала после распределения, что интересно, она уехала не куда-нибудь после войны, а на Колыму. Есть такой знаменитый в свое время роман, роман Олега Куняева «Территория», по которому снят великолепнейший зрелищный фильм последнее время. Говорят, что она, конечно, там не отражена сама по себе, но говорят, что она лично участвовала во всех этих событиях исследования геологии Колымы и прекрасно знала всех персонажей этого романа.

Протоиерей Константин

— Ну вы же понимаете, что жизнь там была непростая.

А. Пичугин

— Естественно. У Евгении Гинзбург в книге «Крутой маршрут», там же она прямым текстом пишет, что избежали репрессий, казалось бы, когда она пишет вот этот вал, все, что наматывается на это колесо, избежали репрессий те, кто, почувствовав это приближение, как-то вот вдруг поняв, быстренько переводились куда-то, хоть вот куда уезжали, но так, чтобы резко сменить место жительства. И вот таким образом переживали и 37-й, и 38-й, и возможно, что еще и после войны жили.

Протоиерей Константин

— Кстати, мне праправнучка, значит, Мария Ким-Кашменская уже рассказывала, что, по сути дела, в семье уже Ольги Вадимовны Кашменской о вере почти не говорилось ни слова, то есть это была фигура умолчания.

А. Пичугин

— Так часто бывало, да.

Протоиерей Константин

— Фигура умолчания, которая дала, возможно, тоже не очень и хорошие плоды, к сожалению.

А. Пичугин

— Будем заканчивать уже нашу программу. Спасибо большое. Мы сегодня говорили про Федора Кашменского, участника Собора 1917-1918 годов, педагога, впоследствии священника. Человек, который действительно прожил длинную, очень насыщенную жизнь, о которой было долгое время мало что известно. Вот наши гости сегодняшние изучали биографию этого человека, сегодня мы с удовольствием о ней узнали. Протоиерей Константин Зелинский, руководитель отдела религиозного образования и катехизации в Урюпинской епархии, кандидат педагогических наук, кандидат теологии, священник Евгений Агеев, старший преподаватель Свято-Тихоновского университета. Спасибо вам большое за то, что к нам сегодня пришли. Я Алексей Пичугин. Мы прощаемся. До новых встреч. До свидания.

Протоиерей Константин

— Всего доброго. Спасибо.

Иерей Евгений

— До свидания.

---

Все выпуски программы Светлый вечер

• «21-е воскресенье по Пятидесятнице». Священник Стахий Колотвин
• «Роль отца в семье». Протоиерей Василий Гелеван
• «Бутовский реквием». Игорь Гарькавый, монахиня Амвросия (Хромова)

---

Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов