«Исследование биографий участников Всероссийского Поместного Собора». Протоиерей Александр Троицкий, священник Евгений Агеев, священник Илья Соловьёв

У нас в гостях были директор Синодальной библиотеки, член научно-редакционного совета по изданию документов Всероссийского Поместного Собора протоиерей Александр Троицкий, кандидат исторических наук, директор Общества любителей церковной истории, ответственный секретарь научно-редакционного совета по изданию документов Всероссийского Поместного Собора священник Илья Соловьёв и кандидат теологии, старший преподаватель Свято-Тихоновского университета священник Евгений Агеев.

Мы говорили о том, как исследуются биографии участников Всероссийского Поместного Собора, и что такая информация может дать современному поколению интересующихся церковной историей.

Этой программой мы продолжаем цикл из пяти бесед, посвященных Поместному Собору 1917-18 годов.

Первая беседа с Алексеем Бегловым была посвящена подготовке к Всероссийскому Поместному Собору;

Вторая беседа со священником Евгением Агеевым и Юлией Бирюковой была посвящена церковным соборам, последовавшим за Всероссийским Поместным Собором.

Ведущий: Алексей Пичугин

---

А. Пичугин

— Друзья, здравствуйте! «Светлый вечер» на Светлом радио, меня зовут Алексей Пичугин, я рад вас приветствовать. Напоминаю, что в эти дни мы говорим об истории Поместного Собора 1917-1918 годов, который проходил в Москве и который, конечно, оказал очень большое влияние на всю историю Русской Церкви ХХ века, хотя церковные историки и вообще историки спорят о том, насколько велико это было влияние, но оно, конечно же, очень значимое. И вот мы уже в наших программах не раз, в разные годы обращались к научному изданию, которое выходит в издательстве Новоспасского монастыря, это научно-редакционное издание документов Священного Собора. Мы разные книги из этой серии представляли, и сегодня у нас в рамках нашей линейки, в рамках наших программ о Соборе очередная презентация уже 29-го тома документов Собора, и я с удовольствием представляю наших гостей. В ближайший час эту часть «Светлого вечера» здесь, в нашей студии протоиерей Александр Троицкий, директор Синодальной библиотеки, член научно-редакционного совета по изданию документов собора 1917-1918 годов. Здравствуйте.

о. Александр

— Здравствуйте.

А. Пичугин

— Священник Илья Соловьёв, кандидат исторических наук, директор Общества любителей церковной истории, ответственный секретарь научно-редакционного совета по изданию документов Собора. Здравствуйте, добрый вечер.

о. Илья

— Здравствуйте.

А. Пичугин

— Священник Евгений Агеев, старший преподаватель Свято-Тихоновского университета, кандидат теологии. Здравствуйте.

о. Евгений

— Здравствуйте.

А. Пичугин

— И в данном случае отец Евгений — один из составителей этого тома. Всё верно?

о. Евгений

— Один из трёх редакторов. А все три редактора сейчас находятся у микрофона, за исключением Сергея Валентиновича Черткова, который не участвует сегодня в нашей программе.

А. Пичугин

— Мы несколько раз говорили про книги, где публикуются документы Собора, но вот этот 29-й том, который сейчас у меня в руках, это, конечно, удивительное издание, потому что здесь собраны биографические данные членов Собора. То есть фактически это такой библиографический словарь, правильно?

о. Александр

— Биобиблиографический.

А. Пичугин

-Биобиблиографический, да, спасибо, отец Александр. Я вот не знаю, кому первому передать слово... Вот отцу Илье (все показывают на отца Илью), чтобы рассказать, во-первых, про само издание, потому что последняя программа у нас про это издание была, мне кажется, несколько лет назад, и сейчас тоже много времени прошло, это новая книга, но в целом надо ввести тех слушателей, которые не в курсе, в курс дела и поведать про то, что же это такое.

о. Илья

— Сразу после того, как Русская Церковь получила возможность свободно издавать книги, свободно заниматься издательской деятельностью, в воздухе повис вопрос об издании документов Собора 1917-1918 годов. В начале 2000-х годов началась подготовка обзора деяний этого Собора, который осуществлял коллектив редакторов под руководством профессора, доктора Гюнтера Шульца, ныне покойного, и Александра Геннадьевича Кравецкого, тоже члена научно-редакционного совета. Этот проект был с успехом осуществлён, и тогда же стал вопрос о том, что необходимо было бы, может быть, в рамках серии материалов по истории Церкви, или не в рамках этой серии, но приступить к изданию документов самого Собора. И тогда профессор Шульц обратился к Патриарху Алексию, который был тогда Первосвятителем нашей Церкви, с вопросом о возможности такого издания. На что Патриарх Алексий ответил, что действительно он считает издание документов Собора важным и нужным делом, и это издание намеревается поручить Новоспасскому монастырю. Так оно и случилось, Новоспасский монастырь в начале 2000-х годов приступил к репринтному воспроизведению соборных документов.

А. Пичугин

— А почему именно Новоспасский монастырь?

о. Илья

— Я не могу сказать почему, это какое-то внутреннее решение священноначалия. И приступили к изданию документов, но оно велось таким образом, что просто репринтировали вышедшие тома в 1918 году, которые выпускал Соборный совет. Репринтирование было слепое, без комментариев, без какого-то существенно значимого научного аппарата, но это было вполне тех самых традиций книгоиздательства середины и конца 1990-х годов, которые тогда наблюдались в книжном нашем мире. Впоследствии это издание было дополнено еще томами с новым набором, но тем не менее, конечно, потребность в научном издании документов Собора все время ощущалась, и издание соборных документов репринтным способом Новоспасским монастырем не удовлетворило тех, кто хотел более подробно познакомиться с решением этого действительно великого Московского Собора. В начале 2010-х годов инициатива издания таких документов реализовалась на базе того же самого Новоспасского монастыря. Группа исследователей, объединенных под председательством тогдашнего наместника Новоспасского монастыря преосвященного епископа Саввы (Михеева), объединилась вокруг Новоспасского монастыря, образовав научно-редакционный совет. Эта инициатива получила поддержку Святейшего Патриарха Московского и всея Руси и практически все сколько-нибудь значимые специалисты по истории Русской Церкви, в частности по истории Собора 1917-1918 годов, были привлечены к работе над этим издательским проектом. Впоследствии были приглашены и новые члены научно-редакционного совета. Состав этого совета расширился, и сегодня мы можем сказать, что едва ли не все исследователи, занимающиеся Собором 1917-1918 годов принимают то или иное участие в подготовке этого издания. Издание это научное, оно готовится по архивным документам, по архивным материалам хранилищ Москвы и Петербурга. Здесь есть комментарии к каждому тому, вступительная статья, в которой раскрывается смысл и значение работы того или иного отдела, которому посвящен том. И в данном случае тоже это научное издание, подготовленное группой авторов, очень длительная и кропотливая работа, продолжавшаяся примерно лет восемь-десять, и завершенная с Божьей помощью выходом этого тома.

А. Пичугин

— Работа грандиозная, действительно, я сейчас смотрю: конечно, собрать все воедино, это не просто биографические сведения, но все участия, всю статистику по Собору каждого его члена. В общем, даже сложно представить, что кто-то бы эту работу когда-то проделал, но вот, однако же, она проделана и здесь на столе у нас лежит.

о. Илья

— Да, этот том, безусловно, имеет самостоятельное научное значение, поскольку о многих деятелях Собора мы не просто мало знали, а почти ничего не знали. И в результате вот этой кропотливой исследовательской работы биографии целого ряда соборных деятелей были дополнены, а в некоторых случаях они были написаны заново. Надо сказать, что это не просто биографический справочник, а именно биобиблиографический справочник, и в этом отношении, конечно, огромный вклад в его составление внесла Синодальная библиотека, которая помогала нам и в подборе литературы, и в подборе материалов, и лично отец Александр, который здесь присутствует, эту работу поставил на очень высокий уровень, что для всех нас очень важно.

А. Пичугин

— Мне очень приятно, что мы здесь можем поговорить об этом томе, потому что мы буквально завтра с отцом Евгением Агеевым и с отцом Константином Зелинским поговорим про одного малоизвестного, с одной стороны, но благодаря уже трудам отца Евгения и отца Константина — известного человека, Фёдора Кашменского, и этим мы хотим показать как раз на его примере, что биографии разных людей, про которых ничего практически не было известно или были известны какие-то их краткие периоды жизни, или, как в случае с Фёдором Кашменским, завтра подробнее об этом мы будем говорить, я надеюсь, но вот отец Евгений, может быть, в двух словах расскажет про Фёдора Кашменского, просто чтобы мы сейчас понимали, что действительно вот эта работа по составлению 29-го тома и вообще по сбору данных о членах Собора, действительно очень важна, поскольку жизни людей, известные данные расширяются, и таким образом мы выходим на какие-то совершенно новые горизонты.

о. Евгений

— Я хотел бы несколько слов сказать о статистике вообще этого тома, чтобы будущие, надеюсь, наши слушатели и будущие читатели этого тома представляли себе вообще объём работы. Вот в Соборе участвовало около 600 человек, это и те, кто приехал на Собор, и те, кто не смог приехать на Собор, и делопроизводители. Биографии этих людей, последние данные о которых зачастую отстоят от нас больше чем на сто лет, пришлось собрать, это огромный труд, конечно, здесь и интернет, здесь по разным концам страны присылали данные с самых разных епархий, эти все разрозненные данные приходилось обрабатывать, соединять воедино, проверять, как-то поверять. И всё равно из этих 600 человек, у нас осталось ровно 200 человек, с пометкой: «Дальнейшая судьба после Собора неизвестна». Я хотел бы сказать, что мы, наверное, начали работу, но она далека от завершения, просто вот на каком-то этапе мы решили вот это всё издать и выложить. Кроме того, был проанализирован этот личный состав, проанализировано участие всех членов Собора, кто приезжал, кто не приезжал, были составлены списки, они и сейчас составляют в этом томе больше ста страниц, так называемые таблицы посещения, где отмечено, и специалист сможет там найти данные о том, кто был на каком заседании и о конкретном человеке, на каких заседаниях Собора он был, и о конкретном заседании, кто там был, кто там голосовал, кто там расписался. Для этого пришлось обработать 42 тысячи подписей в тысяче подписных листов, на это ушёл год.

А. Пичугин

— Это расшифровки все?

о. Евгений

— Да, но там на каждом заседании были листы, на которых расписывались члены Собора. Часть на первой сессии обработали секретари и сделали уже какие-то сводки, что-то там открыжили, подсчитали, а остальная часть, вторая и третья сессии, лежала неразобранная, то есть никто не успел разобрать, и вот это всё пришлось расшифровать. У нас буквально осталось две или три подписи нерасшифрованных из этих 42 тысяч, и это, скорее всего, подписи тех, кто случайно там попал на заседание Собора — гости какие-то, журналисты там иногда расписывались. И вот эти данные теперь есть, они опубликованы, теперь мы уже точно можем сказать, кто на каком заседании был, кто на каком заседании отметился, так скажем, потому что, может быть, кто-то был, но не отметился, никакой фотофиксации там не было и видеозаписи, как мы к этому привыкли сейчас. И вот по каждому члену, все они в алфавитном порядке, уже даже, я думаю, что каждая епархия должна это иметь у себя, эту книгу и видеть, кто от них, из их мест участвовал в Соборе, мы очень мало знаем этих людей.

А. Пичугин

— Отец Александр, как вы думаете, в чём ценность этой книги для наших слушателей, которые не занимаются церковной историей, не занимаются наукой? Ну, понятно, что кто-то может заниматься, но в целом вот людей, которые считают себя православными или просто интересуются историей. Вот в чём ценность этой книги, потому что её можно приобрести, и я бы даже сказал, хорошо приобрести?

о. Александр

— Это универсальный справочник, это значительный срез жизни церковной и не только церковной революционных лет. В Соборе принимали участие не только клирики, больше половины членов Собора были мирянами. По Положению о Соборе в нём участвовали все правящие архиереи, от каждой епархии было два клирика ещё и три мирянина. Причём среди клириков были и псаломщики, которые в то время считались членами клира, на сегодняшний день они не считаются фактически клириками.

А. Пичугин

— Ну, это как-то само собой произошло.

о. Александр

— Само собой, это просто реалии того времени, что в каждом храме должен был быть хотя бы один священник и один псаломщик, и они были клириками. Значительное количество было этих псаломщиков. Кроме того, были представители университетов почти всех, правительства, Государственного совета, Думы, фронтов, и эти люди в основном, за одним-двумя исключениями, когда от университета были протоиереи, заведующие кафедрами богословия, были тоже мирянами. И эти активные миряне, конечно, избирали на Собор тех, кто был известен в епархии и принимал какое-то активное участие в епархиальной жизни, представляют собой такой значительный срез общества революционных лет. По этим биографиям можно смотреть, как в Российской империи люди могли вырасти, родившись где-нибудь в простой семье, если церковной, то, может быть, какого-нибудь псаломщика или пономаря в семье, или даже в какой-то крестьянской семье, могли получить образование.

А. Пичугин

— Это уже исторические реалии российские конца XIX века.

о. Александр

— Да, но это производит впечатление, потому что об этом мало известно на сегодняшний день.

А. Пичугин

— Мы как-то говорили про биографии людей, которые окружали Патриарха Тихона в семинарии, и это очень интересно. Понятно, что большинство — это лица духовные, но и то, ты смотришь, что человек родился в семье бедного священника в Тверской губернии, а умер протопресвитером в США уже сильно после Второй мировой войны.

о. Александр

— Да, там довольно интересные судьбы этих людей. А с другой стороны, интересно, что многие люди, которые участвовали в Соборе, как раз попали в число лиц, о которых мы ничего не знаем об их дальнейшей судьбе. Их было двести сорок, а сейчас осталось двести, то есть судьбы примерно сорока человек как-то прояснились. Но среди тех, которые прояснились и не прояснились, в общем, были неизвестны, это не просто какие-то крестьяне или ремесленники (было бы неудивительно, что о них мы мало знаем), но это профессора, юристы, протоиереи, то есть весьма примечательные лица, которые исчезли.

А. Пичугин

— А в чём сложность поиска этих людей? Вы сами говорите, что это не крестьяне, которых уже достаточно сложно искать, поскольку разные ответвления пошли, и понятно, что есть какие-то, наверное, архивные следы, но просто уже непонятно, где искать. А это люди, которые оставляли материальные следы.

о. Александр

— Вот эти люди удивительным образом при советской власти попрятались, некоторые так, что до сих пор их невозможно найти. Например, был такой профессор Юрьевского университета Красножен, он остался в Советской России, и единственное известие: в 1935 году в Рижской газете написано (проверить это невозможно, опять же), что в совдепе скончался профессор Красножен. Чем он занимался от 1920 года до 1935 года, и где он жил, и где он скончался, где он похоронен, неизвестно ничего.

А. Пичугин

— Ну, как не было известно про Кашменского, что он стал священником впоследствии.

о. Александр

— Да, про Кашменского тоже мало известно. Какие-то профессора, особенно Казанского университета, Томского университета, как-то себя проявили активно при белых, и тоже потом их судьба была незавидна: один член Собора симулировал сумасшествие потом, чтобы его не расстреляли, другой также исчез совершенно, и совершенно случайно обнаружился на кладбище в Алма-Ате, скончался в 1947 году. Чем занимался все эти годы, неизвестно абсолютно.

А. Пичугин

— Здесь можно предположить, что он как-то в Алма-Ату из ссылок добрался и остался.

о. Александр

— Ну, неизвестно. Просто было легче спрятаться в Средней Азии приезжему человеку, это тоже известный такой факт, многие там прятались. Так вот, был такой преподаватель, он не был профессором до революции, но византинист и довольно уже известный ученый — Рассейкин, о нем было известно. Это как раз тот человек, который как-то все-таки себя проявил уже в новое время, потому что он прятался от жизни в роли учителя сельской школы. То есть, будучи византинистом и историком, способный преподавать в университетах, он преподавал в сельских школах Московской области, кажется, Владимирской области, и если бы он там в это время и скончался, не дожил бы до войны, то о нем никто бы ничего не узнал. Но, к счастью, он дожил до 40-х годов, к концу войны он защитил снова диссертацию, потому что дореволюционная не годилась никуда, это понятно. Потом возглавил возобновленный сектор византинистики в Институте истории.

А. Пичугин

— Но как-то же нужно было из сельского учителя туда вернуться. Ну, понятно, что возвращались какие-то старые кадры, которые помнили.

о. Александр

— Да, кто-то, наверное, его помнил — человек-то имел научные публикации до революции. И вот он снова вошел в научную жизнь, скончался в 1951 году, некролог был в «Византийском временнике», где похоронен — неизвестно. Но вот, тем не менее, судьба человека, который добрых двадцать лет прятался от преследований возможных.

А. Пичугин

— А кто-то, видимо, в эмиграции просто пропал и мог прожить там долгую жизнь.

о. Александр

— В эмиграции тоже люди пропадали, хотя о тех, которые попали в эмиграцию, известно гораздо больше, они, как правило, не пропадали совершенно. Но всё-таки есть несколько человек, о которых известно, где они жили в эмиграции в 20-е годы, о дальнейшей судьбе ничего не известно. Но их немного.

о. Илья

— Тут можно добавить, что в эмиграции, во время созыва разного рода епархиальных съездов, собраний, члены Собора приглашались для участия уже по положению. То, что они были членами Собора 1917-1918 годов, автоматически предполагало, что они будут принимать участие в тех или иных церковных форумах за границей. И только тот, кто не хотел или не имел возможности принять участие, участие не принимали. А те, кто сохранял свою активную церковную и общественную позицию, те, конечно, о себе смело заявляли на такого рода формах, поэтому в эмиграции было легче себя проявить, чем в России. А что касается того, что сейчас сказал отец Александр, я бы хотел подчеркнуть вот какой важный момент. Действительно, у нас в общественном сознании на протяжении нескольких лет существовало заключение, что Россия — страна рабов, и что вот если ты родился где-нибудь у корыта, ты там у корыта и помрёшь. На самом деле дореволюционная императорская Россия была страной возможностей. И для людей талантливых, способных, желающих учиться, желающих проявить себя, были открыты все возможности.

А. Пичугин

— Как раз к моменту Собора они окончательно и открылись. Во всяком случае, мы видим по судьбам этих людей, что даже самые неприметные и незначимые выходцы из довольно средних сословий, если они обладали способностями и талантами, они имели возможность реализовать себя, и в этом убеждают биографии членов Собора, которые собраны здесь.

А. Пичугин

— Друзья, напомню, что у нас в гостях сегодня священник Евгений Агеев, старший преподаватель Свято-Тихоновского университета, кандидат теологии; священник Илья Соловьёв, кандидат исторических наук, директор Общества любителей церковной истории, ответственный секретарь научно-редакционного совета по изданию документов Собора 1917-1918 годов; протоиерей Александр Троицкий, директор Синодальной библиотеки и член научно-редакционного совета по изданию документов Собора. Мы говорим о людях, которые участвовали в Соборе, благо есть хороший повод: вот вышел 29-й том, в котором собраны биографии членов Собора, участников Собора. Это, конечно, важное издание. И у меня такой вопрос возник, он дилетантский совершенно, но если подумать, то тут тоже есть о чём поговорить. Мы с Петром Георгиевичем Чистяковым тут как-то недавно обсуждали, что вот он нашёл несколько могил на разных московских кладбищах священнослужителей, причём священнослужителей советского времени, позднесоветского времени, и не смог нигде, понятно, что какая-то кропотливая, долго архивная работа, она куда-то приведёт, но с чего-то надо начинать. И простой поиск пока ни к чему не привёл. Люди, которые служили во второй половине XX века, кто-то даже дожил до 90-х годов, вот есть могила, понятно, что можно искать, чья могила, на кого записана, на кого оформлена, где-то найти родственников, узнать, где служили. Но вот три священника, про которых вообще ничего не известно, хотя они служили в наше время, где, кто, когда, как, и мы сейчас говорим про то, что порядка двухсот человек — членов Собора, участников Собора 100-летней давности, их биографии тоже неизвестны, они буквально после революции пропали. Вот кого проще искать — их или людей, которые жили вроде в наше время? Кажется, что тех, кто жил сто лет назад. Нет, отец Евгений?

о. Евгений

— Нет, я думаю, всё-таки проще найти тех, кто похоронен в 80-е и 90-е годы, здесь же есть документы епархии и Московской городской, и Московской областной.

А. Пичугин

— Но это может быть какая угодно епархия, а он почему-то в Москве похоронен.

о. Евгений

— Значит, сделать запрос по другим епархиям, в Патриархии всё равно были какие-то списки. Не так уж много было, человек 15-20 в каждой епархии клириков, допустим, это если 70-е — начало 80-х годов. А те, кто скончались сто лет назад, и были активными деятелями Церкви, действительно, многие пропали из поля зрения, перестали о себе заявлять, как активные члены Церкви, но в то же время были люди, которые особо и не прятались. Даже среди членов Собора знаем, например, несколько человек, в том числе профессоров. Отец Александр сказал про профессора, который прятался, а я могу сказать: был профессор Абрамов, один из ведущих специалистов по бетону, деятельнейший церковный староста в Ростове, активный участник первой сессии Собора, потом никуда не скрывался, несмотря даже на то, что был министром финансов Всевеликого войска Донского в 1918 году. Его, как выдающегося специалиста по бетону, переводили из города в город по разным строительным институтам, так он и закончил в 50-е годы свою карьеру профессором, завкафедрой, деканом и так далее и всем известно было, что он — член Собора. Или профессор Одинцов, который был специалистом по лесоводству и вполне благополучно скончался в Иркутске, где-то тоже завкафедрой. В эмиграции в разное время побывало 80 членов Собора, то есть огромная, практически одна шестая часть Собора практически была вытеснена в эмиграцию. Да, не о всех мы знаем, не все места захоронения, но в то же время были там выдающиеся деятели, такие как митрополит Леонтий (Туркевич), предстоятель Православной Церкви в Америке в 1950–60-х годах, один из подвижников святителя Тихона. Он уникален тем, что у него остались дневники как раз, очень подробные, про первую и вторую сессии Собора, в котором он принимал участие. И мне хотелось бы еще сказать о том, что к каждой статье у нас достаточно большие списки библиографические, и удивляет вообще, сколько многие члены Собора написали трудов, статей, книг, это впечатляет. Там у некоторых до сотни наименований, то есть вот такие люди были творческие, такое богатейшее наследие, и сейчас каждый может уже изучать наследие членов Всероссийского Поместного Собора. Немалая часть статей этого наследия написана после революции, необязательно это про Собор, необязательно на богословскую тематику, это часто и исторические какие-то дисциплины гуманитарные, даже экономика. То есть среди членов Собора действительно был цвет тогдашнего церковного общества, вся церковная Россия, весь цвет Русской Православной Церкви собрался на Собор, и мы, конечно же, должны сейчас помнить этих людей и изучать их наследие.

А. Пичугин

— Когда работаешь с таким материалом, поневоле всегда появляются какие-то истории, которые запоминаются, о которых хочется говорить, и которые на тебя производят очень глубокое впечатление. У вас есть такие люди? Понятно, что есть совершенно очевидные члены Собора, про которых мы все знаем, зная церковную историю, пусть даже поверхностно и не соприкасаясь с ней, но это вот такие прямо очевидные люди; есть люди, о которых, может быть, стало известно только в процессе работы, но это как-то очень сильно повлияло. Может быть, кого-то вспомните?

о. Евгений

— Для меня это уже упомянутый митрополит Леонтий (Туркевич), который на Соборе был протоиереем, и его удивительно эмоциональные, удивительно подробные дневники. Когда я стал их расшифровывать для того, чтобы издать, я действительно прикоснулся, погрузился в ту атмосферу Собора, атмосферу боёв в Москве, атмосферу вооружённого восстания, в которой проходил Собор, атмосферу выборов патриарха, атмосферу первых послереволюционных месяцев — это, конечно, было удивительно, живое прикосновение к истории. Наверняка найдутся и какие-то другие воспоминания, дневники членов Собора, не думаю, что ограничится только дневниками Туркевича. Обязательно что-нибудь найдётся, если мы будем продолжать нашу духовную связь с отцами этого Собора.

А. Пичугин

— Отец Александр, вы тоже кого-то вспоминали сейчас?

о. Александр

— Да, вот среди членов Собора был такой протоиерей Николай Пятс от Рижской епархии. Родился он в простой эстонской семье православной, закончил Рижское духовное училище, духовную семинарию, был настоятелем храмов на территории нынешней Эстонии, председателем Ревельского епархиального совета в 1917 году, участвовал в первой сессии Собора по избрани., после этого жил на родине, и в 1940 году скончался в Таллине. Интересно, что он был родным братом президента Эстонии того времени, фамилия известная весьма. Президент Эстонии, который скончался после многолетнего заключения в психоневрологическом интернате в Тверской области, в 50-е годы, потом его перезахоронили в Таллине тоже. Так вот, оба они — и президент, и вот этот протоиерей Николай, его родной брат старший — из простой эстонской крестьянской семьи. Кстати, отец Николай известен тем, что он был эстонским поэтом, издал много книг в 30-е годы в Эстонии, и руководил республиканской библиотекой в Таллине. Вот такая интересная судьба до Собора и после Собора одного из его участников.

А. Пичугин

— Да, действительно, причём со всеми связями это, конечно, начинает играть абсолютно по-новому.

о. Илья

— Я думаю, что те из наших слушателей, кто захотят приобрести эту книгу, откроют для себя много интересных судеб, совершенно неожиданных порой поворотов, переломов в судьбе, которые принесла с собой революция. И вот этот сборник, он, конечно, интересен, как мы уже говорили, не только для церковных исследователей, но и вообще для всех тех, кто интересуется историей Русской Церкви и истории России, я бы сказал даже, и кто интересуется судьбами тех людей, которые жили в то время. У нас не так много биографий простых, скажем так, людей, которые вот здесь у нас собраны.

А. Пичугин

— Я напомню, друзья, что мы сегодня в рамках наших программ о Соборе 1917-1918 годов говорим о тех людях, которые в нём участвовали. Благо, есть хороший повод: свет увидел 29-й том документов Собора, который вышел в издательстве Новоспасского монастыря, и у нас сегодня составители этого тома, это биобиблиографический словарь, где собраны не просто биографии людей, но ещё и огромное количество сопутствующего материала, очень важного не только для историков церковных, которые занимаются церковной историей, занимаются русской историей начала XX века, а для людей, которые интересуются этой историей, которые, знаете, как это бывает часто: ты открываешь книгу, любой справочник, читаешь биографии людей, а дальше ты просто начинаешь смотреть в интернете, где эти люди были, и таким образом можно увлекательные часы провести, узнав много нового об истории России, об истории русского зарубежья первой половины прошлого века. Скажите, пожалуйста, а можно ли вот так навскидку сейчас сказать, кто из членов Собора, данные которых известны, дольше всего прожил? То есть вот я сейчас смотрю эту книгу и вижу, что позднейшие даты — это 50-е годы, начало 50-х годов чаще всего.

о. Евгений

— У нас есть сведения об одном члене Собора, псаломщике Великанове из Астрахани, потом он был оперным певцом, но неподтверждённые, что он скончался в 81-м году. В 1972 году скончался отец Пётр Чельцов, который прославлен как исповедник, он лежит в Гусь-Хрустальном, там, где и служил, это одна из последних подтверждённых кончин такого вот маститого члена Собора.

А. Пичугин

— А во время Собора он кем был?

о. Евгений

— Он был священником от Смоленской епархии. Он 1888 года рождения, то есть тогда ему было лет 30 на Соборе, скончался в 72-м году, пройдя ссылки, лагеря. В 60-х годах скончались эмигранты наши многие, потому что, конечно же, им было проще, дожив до старости. Пережил войну, в частности, отец Алексей Станиславский, настоятель многих московских храмов пережил войну, служил, получил даже медаль «За доблестный труд в годы Великой Отечественной войны». Архиепископ Димитрий (Градусов), тоже удивительная личность, который на Соборе был представителем от Вологодской епархии, он тогда ещё был чиновником по тюремному ведомству, а потом стал одним из маститых наших иерархов Русской Церкви. То есть, получается, что 70-е годы, в которых несколько человек закончили свою жизнь, в 60-е, 50-е годы, но, конечно же, очень много было репрессировано. У нас есть сведения, что 100 человек из членов Собора, исключая тех 200, о которых мы не знаем кончины, вот 100 человек совершенно точно были репрессированы, скончались, либо скончались в ссылках, либо просто были расстреляны. Кстати, вот отец Александр вспомнил отца Николая Пятса, а еще можно вспомнить отца Кирилла Зайца, тоже члена Собора от Виленской уже епархии, руководителя Псковской духовной миссии, который тоже скончался в Карагандинских лагерях, в Карлаге.

о. Илья

— Здесь вообще можно сказать о возрастном составе членов Собора, это тоже очень интересные данные. Большинство членов обора были людьми средних лет, уже устоявшимися, из мирян, которые попали на Собор, было 20 человек крестьян, 10 рабочих, но большую часть составляли преподаватели и чиновники. И средний чин у чиновников был статский советник, то есть уже такие вот люди маститые, заработавшие авторитет в своих епархиях, либо в своих учебных заведениях, от которых они направлялись. Ну, вот самый младший член Собора, ему было 25 лет — Авдиев, псаломщик от Владимирской епархии, но из города Орехово-Зуево, сейчас это Московская область, а тогда это была Владимирская епархия. Но, несмотря на то, что он был псаломщиком, он был выпускником Московской духовной академии, кандидатом богословия.

А. Пичугин

— А его жизнь как сложилась?

о. Илья

— Вот про него-то как раз мы практически ничего не знаем. Он как раз в числе тех двухсот, которые после революции куда-то исчезли.

А. Пичугин

— Мы говорим про членов Собора, но в выходных данных указано, что биографии членов Собора и делопроизводителей Собора. Почему именно делопроизводители Собора были выделены отдельно?

о. Евгений

— Делопроизводители Собора — это отдельный большой коллектив людей, которые обеспечивали своим трудом работу Собора, которые потом собрали эти документы, обработали, именно поэтому мы их сейчас имеем для изучения. И там тоже были люди заслуженные, многие были из синодальных чиновников, а синодальные чиновники это была особая прослойка людей, зачастую это люди, закончившие духовные академии, имевшие степени кандидатов богословия, магистров богословия, и вот они служили в Синодальном ведомстве на разных должностях, и собрались во время Собора для того, чтобы трудиться там. О синодальных чиновниках — членах Собора у нас мало информации, многие из этих делопроизводителей потом просто нигде не отметились. И у нас еще есть большой такой пласт, вставка: портреты членов Собора.

А. Пичугин

— Да, в середине книги эта очень хорошо иллюстрированная часть есть.

о. Евгений

— И вот один из делопроизводителей — Преферансов — попал тоже на эти портреты, это интересные такие карандашные зарисовки одного из членов Собора, преподавателя Виленской духовной семинарии Богдано́вича, он со своего места на разных листочках рисовал членов Собора, как он видит. Некоторых со спины, и причем люди признали себя и подписались, что это я, некоторых в фас, некоторых в профиль, в полуоборот, с самых разных ракурсов. Я так думаю, что, разложив эти листочки, можно даже представить себе, где сидел Богданович обычно, хотя он рисовал несколько месяцев их. И вот тоже один из делопроизводителей и член Собора Рункевич потом собрал (ему, кстати, принадлежит заслуга сохранения в советских архивах документов Собора практически полностью, за исключением некоторых подотделов) и вот он же собрал в своем личном фонде в Румянцевском отделе, то есть в отделе рукописей Российской государственной библиотеки лежат эти рисунки Богдановича, большая папка, толстая. И вот удивительным было прикосновение к этим листам самого разного формата, самого разного качества. Видно, он делал наброски на заседаниях, а потом дома дорисовывал, дорабатывал их. Некоторые он успел дорисовать, некоторые не успел дорисовать. И там стоят автографы и даже иногда замечания, что члены Собора признавали себя на них, а некоторые без подписи — очевидно, просто он не успел дать подписать на следующих заседаниях этим иерархам или священникам, они могли уехать. И вот у нас сейчас есть эти моментальные записи, вот сейчас мы все фотографируем, а тогда не было такой возможности. Только единственный раз приглашали фотографа для фотографирования заседания, это было где-то в феврале 1918 года, ни до этого, ни после этого просто не было возможности такой, но вот рисунки Богдановича, удивительный исторический документ, мы воспроизвели в высоком качестве. Российская государственная библиотека предоставила нам сканы высокого разрешения специально для публикации в этом издании.

А. Пичугин

— А есть какая-то методика поиска, это же тоже очень важно, когда какие-то люди, о которых вообще ничего не было известно, вот 40 человек, чьи биографии, по крайней мере, частично прояснились, про них практически ничего не было известно, но вот есть человек, дальнейшая судьба которого неизвестна, а куда идти, как искать? Это важно еще и потому, что сейчас многие начинают искать своих родственников из начала XX века, и далеко не все знают, с чего начать.

о. Александр

— Ну, хорошо искать, если у человека редкая фамилия и примерно хотя бы известно, где он жил, по каким адресам в те времена, потому что можно искать через Министерство внутренних дел по прописке, по изменению статуса человека, то есть кто-то умер, кто-то выписывался, какие-то документы о движении населения, они есть, но с распространенными фамилиями: Иванов или Петров, или хотя бы даже Никитин, это сделать очень трудно. Вот есть такой член Собора Новиков от Якутской епархии, в черновиках его биографии было написано, что он после Собора был директором школы в Якутии (это правда, его там помнят), но по ошибке, которую удалось найти и удалить из биографии, он был потом спутан с директором школы в Иркутской области, которого звали точно так же, фамилия, имя и отчество полностью совпадали. И тот, который был в Иркутске директором школы, был призван в армию перед войной (видимо, он был гораздо моложе, возраст его неизвестен), и было написано, что он погиб на фронте. Но если бы так было, он был бы единственным членом Собора, который оказался на фронтах Великой Отечественной войны, но этого не произошло, по возрасту это было невозможно. То есть биография была составлена из трёх Новиковых с одинаковыми именами и отчествами. С этим же именем и отчеством в войне участвовало 600 Новиковых. И вот один из них был приписан вместо члена Собора, но тот, который действительно был вставлен, он призывался не из Иркутска, а из Подмосковья. То есть из трёх разных биографий была составлена одна.

А. Пичугин

— И что же было с тем самым Новиком, который был членом Собора?

о. Александр

— А вот про него как раз известно, что он в начале 30-х годов был директором школы в Якутии. Более того, его там помнят, он на каких-то сайтах упоминается, но ничего не известно о том, когда он скончался и где он похоронен. Возможно, он всё-таки тогда же, в середине 30-х годов и скончался, скорее всего. Но я думаю, что надо искать таких людей на местах. Вряд ли он уехал из Якутии, будучи там директором школы. С репрессированными даже проще, потому что есть базы данных, и они, в общем-то, находятся. Хотя есть люди, про которых мы точно знаем, что они были репрессированными, среди членов Собора, но они не попали в базы данных. То есть всё-таки эти базы данных ещё не достигли своей полноты.

А. Пичугин

— Спасибо большое! Вы знаете, ещё раз в течение этого часа мы поговорили, послушали, как проходит эта работа. Представляете, какой титанический труд, если кто-то когда-то искал своих родственников, про которых ничего после войны не было известно, а такие истории есть, они даже есть в моей семье. Мы, например, не можем найти родственников, живших когда-то в Ленинграде, до того — в Петрограде. И вот я понимаю, насколько титаническая работа, которую наши гости сегодня проделали. Мы представляли 29-й том документов Собора 1917-1918 годов, и это биобиблиографический словарь, где собраны биографии делопроизводителей и в первую очередь, участников Собора, и представляли нам составители этого тома: протоиерей Александр Троицкий, директор Синодальной библиотеки, член научно-редакционного совета по изданию документов Собора; священник Илья Соловьёв, директор Общества любителей церковной истории, ответственный секретарь научно-редакционного совета по изданию документов Собора, кандидат исторических наук; священник Евгений Агеев, старший преподаватель Свято-Тихоновского университета, кандидат теологии. Спасибо вам большое, я надеюсь, что мы в этой студии ещё не раз встретимся. С вами прощаемся, дорогие друзья, всего доброго, будьте здоровы, до свидания.

---

Все выпуски программы Светлый вечер

• «21-е воскресенье по Пятидесятнице». Священник Стахий Колотвин
• «Роль отца в семье». Протоиерей Василий Гелеван
• «Бутовский реквием». Игорь Гарькавый, монахиня Амвросия (Хромова)

---

Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов