«Подготовка Поместного собора 1917-18гг.» Алексей Беглов

У нас в гостях был доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник института всеобщей истории РАН, член научно-редакционного совета по изданию документов Всероссийского Поместного Собора 1917-1918 годов Алексей Беглов.

Разговор шел о том, что в истории России и в церковной истории повлияло на возникновение необходимости проведения Всероссийского Поместного Собора Российской Церкви, как он готовился и как проходил.

Этой программой мы открываем цикл из пяти бесед, посвященных Поместному Собору 1917-18 годов.

Ведущий: Алексей Пичугин

---

Алексей Пичугин

- Дорогие слушатели, здравствуйте. Это «Светлый вечер» на Светлом радио. Меня зовут Алексей Пичугин. Я рад вас приветствовать. Как всегда в это время, в эфире наши программы тематические, пять программ в течение рабочей недели, сегодняшняя открывает новую, которые объединены одной темой. Мы эту тему рассматриваем обычно с разными гостями, под разным углом, проговариваем какие-то аспекты. На этой неделе мы хотели бы поговорить про Поместный Собор 1917-1918-го годов, который во многом определил развитие Русской Церкви, несмотря на последующие годы, с одной стороны. С другой стороны, его иногда называют Собором несбывшихся надежд. Я думаю, что мы этот Собор, к которому мы обращались очень много раз в наших программах и даже представляли тома, которые издаются по документам Собора... Это было уже, правда, достаточно давно, но все равно мы продолжаем следить, что происходит в издании документов Собора, потому что это мы считаем достаточно важным. Эта программа открывает собой неделю передач про Поместный Собор. Сегодня, я думаю, мы будем говорить про то, какие события предшествовали Собору, как развивался предсоборный период, и о том, конечно, как проходил сам Собор. У нас в гостях Алексей Беглов, доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник института Всеобщей истории Российской академии наук и член научно-редакционного совета по изданию документов Собора. Здравствуйте.

Алексей Беглов

- Здравствуйте, Алексей. Здравствуйте, дорогие радиослушатели.

Алексей Пичугин

- Алексей Львович, давайте, начнем с событий, которые открыли возможность проведения Собора, потому что Синодальный период в истории Русской Церкви Соборами совсем не богат, и вообще само устройство церковной жизни сильно отличалось от устройства церковной жизни досинодального периода. Церковь фактически как часть государственного аппарата, при этом все время происходили какие-то изменения, особенно начиная со второй половины 19-го века. Да, не только со второй половины 19-го века, весь 19-й век. Эти изменения постепенно привели Церковь и страну к возможности провести вот такой большой Собор, на котором планировались практически тектонические изменения в церковной жизни. С чего всё начиналось? Что в Синодальном периоде, что в истории нашей страны происходило такого, что сделало возможным сам замысел этого Собора?

Алексей Беглов

- Это очень хороший вопрос. У нас предсоборная, так называемая, эпоха часто начинает отсчитываться с событий первой русской революции 1905-1907-го годов, иногда чуть раньше, с 60-х годов 19-го столетия. На самом деле надо брать гораздо глубже предысторию Всероссийского церковного Собора. Кстати, именно так, как правило, его называли сами соборяне. Торжественное его наименование звучало так: Священный Собор Православной Российской Церкви. Так он назывался, было понятно, что это Собор Поместный, представляющий Поместную Церковь, поэтому в его определении это слово «Поместный Собор» не фигурировало тогда. Но прежде чем говорить о предыстории, нужно начать с того, чтобы сказать, когда собственно в Русской Церкви Соборы прекратились. А прекратились они с царствования государя-императора Петра Алексеевича, Петра I, который упразднил патриаршество, об этом все знают, об этом в учебниках написано. Но на самом деле Петр упразднил не только патриаршество, но и Соборы, соборную практику Русской Церкви.

Алексей Пичугин

- И как форму управления Церкви.

Алексей Беглов

- Да, как форму церковного управления. Всё это, с его точки зрения, и патриаршество, и соборное управление, объединилось в новом органе – Святейший правительствующий Синод. Тут очень важно, поскольку этот коллегиальный орган, как ни парадоксально, приходил на смену предстоятелю Русской Церкви, на смену патриарху, именно от патриарха забирал этот эпитет «Святейший» Синод.

Алексей Пичугин

- То есть это, с одной стороны, замена патриарху, с другой стороны, это полупостоянно действующий Собор небольшой.

Алексей Беглов

- С точки зрения Петра, это был вечный Собор, он прямо так это и писал, в духовном регламенте это так и обозначено. На самом деле это, конечно, не был Собор, поскольку члены Святейшего Синода назначались императором, назначались его волей, и фактически члены Синода не представляли собой Церковь, они не представляли собой ее разные части: епархии отдельные, какие-то группы церковного народа. Церковное представительство в Синоде не работало все последующие 200 лет синодальной имперской эпохи. Поэтому Петр, хотя и именовал Синод Собором, но это было своего рода лукавство. На самом деле это был коллегиальный орган управления, который чуть позже был вписан в бюрократическую систему имперского управления. Церковь, таким образом, встраивалась в государственную систему управления. Поэтому такой замечательный историк Игорь Корнильевич Смолич даже обозначил эту эпоху как эпоху государственной церковности, когда государство определяет не только форму управления Церкви, но и вмешивается в разные детали. В то, как должна быть устроена приходская жизнь. В то, как должны быть устроены церковные таинства, церковные богослужения. Не Церковь сама определяет это, а это государственная церковность определяет. Нельзя сказать, что эта ситуация воспринималась как норма всем епископатом уже в 1740-е годы при воцарении дочери Петра Елизаветы Петровны. Некоторые епископы поднимали вопрос об упразднении Синода и восстановлении патриаршества.

Алексей Пичугин

- Арсений Мацеевич.

Алексей Беглов

- И не только он, там была такая история. Елизавета на это не пошла, это была слишком радикальная ломка отцовского наследия, это было неприемлемо. И за следующие десятилетия, к началу 19-го века, наверное, к первой четверти 19-го века окончательно сложилась эта система государственной церковности. Которая предполагала не только собственно коллегиальное управление во главе Церкви, но и бюрократический контроль со стороны светского чиновничества. Как на уровне центрального церковного управления, на уровне обер-прокуратуры, так и на уровне епархиальном, контроль за церковной иерархией. Эта выстроенная параллельная вертикаль бюрократической власти, параллельно церковной иерархической вертикали, собственно, ярчайший пример такого, если угодно, бюрократического пленения Церкви в имперский период. Но уже в 20-е годы 19-го века в разных группах церковного народа начинают возникать разговоры о том, что система государственной церковности требует пересмотра, требует преобразований. Причем, тут очень интересно, что первоначально эти разговоры были не публичны. Это были частные, иногда секретные записки или представителей государственного аппарата, мирян-интеллигенции, или епископата, которые направлялись разным людям, принимающим решения, министрам, иногда императору с изложением некоего иного видения церковного управления. Очень интересно, что пионерами в этом выступили такие авторы, как, например, Андрей Муравьев, который путешествовал по Ближнему Востоку. Не только он, там и другие были авторы. Те, кто этот опыт знакомства с устройством православных восточных Церквей, прежде всего Иерусалима, Антиохии, во вторую очередь греческих церквей, которые хотя и находились тогда под турецким господством, но при этом воспринимались как хранящие какую-то более…

Алексей Пичугин

- Сохранившие историческую форму управления.

Алексей Беглов

- Да, историческую форму именно церковного управления с патриархами, с Соборами при патриархах, пусть и не очень многочисленными. Этот опыт знакомства с церковными порядками Ближнего Востока наталкивал русских авторов на размышления о том, а как у нас, а почему у нас так? Что хорошего у греков или у антиохийцев, что мы можем у них позаимствовать и что исправить у нас? И конечно, тут как раз возникает, это очень важно, идея восстановления соборного управления. Параллельно эта же идея возникает в среде епископата. Причем, там были разные люди. Там были люди, которые знакомились, например, с каноническим правом, с историей Церкви, а кто-то, как Порфирий Успенский, известный очень иерарх, собиратель, историк, тоже побывавший на Ближнем Востоке. И они формулировали ту же идею. Причем епископат делал акцент именно на соборном самоуправлении, как способе освободиться от бюрократического контроля, который воспринимался как вопиющее искажение системы церковного управления, церковного организма. Там разные люди участвовали в этой рефлексии, и Московский митрополии Филарет (Дроздов), чуть позже есть записка у Игнатия (Брянчанинова) на эту тему о восстановлении соборного самоуправления.

Алексей Пичугин

- Несмотря на то, что прошло уже более ста лет, сильно изменилось церковное общество. Не было людей, которые помнили предыдущее, как было при патриархе, это осталось только в документах, но не все их видели. Но была просто какая-то память и понимание, что церковный организм вообще-то живет по-другому.

Алексей Беглов

- По-другому. И формировалось отчетливое понимание изъянов государственной церковности. Что та система, которую построил Петр в госцерковных отношениях, не соответствует церковному замыслу, церковному призванию, она ущербна, она во многом толкает государство относиться к Церкви потребительски, утилитарно, заимствованию в грубой форме ее людей или средств, а иногда более тонко, но все равно используя церковный организм, церковные ресурсы. Понимание этого изъяна государственной церковности и толкало к размышлению о том, как могло бы быть. Важно сказать, что с самого начала речь не шла о реставрации допетровских порядков. Если об этом и говорили, то использовали это как метафору. А речь шла о том, что в Русской Церкви нужно воссоздать церковное соборное самоуправление каноническое, на основе канонов и примеров из истории на новых уже основаниях. И этим будет заниматься в свое время, уже позже, Собор 17-18-го годов. В практическую плоскость эти попытки, эти рассуждения перешли в 60-е годы 19-го века, то есть в эпоху великих реформ. Здесь, в рамках великих реформ у нас обычно говорят о судебной реформе, военной реформе, земской реформе, об освобождении крестьян, но церковные преобразования играли там тоже важную роль.

Алексей Пичугин

- Я напомню, что в гостях у Светлого радио сегодня Алексей Беглов, ведущий научный сотрудник института Всеобщей истории, доктор исторических наук и член научно-редакционного совета по изданию документов Поместного Собора 1917-1918-го годов. Итак, 60-е годы. Это то время, действительно, как мы и говорили, время великих реформ. А когда Церковь тоже эти реформы затрагивают, и соответственно, начинает формироваться какая-то почва для возможности говорить о преобразованиях уже в реальной плоскости?

Алексей Беглов

- Тогда появляется знакомое нам по более поздней эпохе слово «гласность». Достаточно активно начинают обсуждаться церковные вопросы в прессе, формируется целый спектр церковной прессы, как епархиального уровня, так и общероссийских церковных изданий. Не буду сейчас вдаваться в подробности, в 60-е и в последующие десятилетия появляются несколько форм попыток еще не соборного самоуправления, но чего-то похожего на это. Например, появляются в эту эпоху епархиальные съезды духовенства. На них допускались только священники епархиального уровня.

Алексей Пичугин

- То есть не диаконы.

Алексей Беглов

- Даже диаконы и псаломщики, а псаломщики тоже были частью духовного сословия, не допускались. У них была достаточно узкая компетенция, они должны были заботиться об изменении положения епархиальных семинарий, духовных училищ. Логика тех властей, которые допускали, разрешили и создали такую форму коллегиальных съездов, была понятна, поскольку в семинариях в основном учились дети духовенства, дети этих самых священников, отцов. Идея была такая: ну, позаботьтесь, давайте, поучаствуйте тоже в их воспитании, давайте построим им отдельное общежитие, потому что тогда был кризис форм семинарской жизни. Давайте наймем для них новых учителей, сделаем более современные классы. Фактически батюшки занимались узко сословными своими интересами. Но при этом они получали опыт коллегиального совместного обсуждения своих проблем. И хотя этот опыт нельзя назвать соборной практикой, но это была очень важная линия, которая потом влилась в соборное движение в начале 20-го века, через 40-50 лет, с одной стороны. С другой стороны, чуть позже, в 70-80-е годы, уже при Побеносцеве, даже скорей в 80-90-е, обер-прокурор Победоносцев разрешает коллегиальные съезды епископов. Некоторые исследователи даже называют их побеносцевскими соборами епископов. Это тоже не совсем Соборы в чистом виде, потому что здесь Победоносцев четко определял, кто поедет туда.

Алексей Пичугин

- Ну, это совещание, скорей.

Алексей Беглов

- Да, это совещания, причем, они были тематические. По какой-то теме они должны были заниматься, миссионерскими вопросами, вопросами полемики со старообрядцами, например.

Алексей Пичугин

- А как, простите, это выглядело? Епархий-то много, страна большая, должны ли приезжать все епископы?

Алексей Беглов

- Нет.

Алексей Пичугин

- А, вы говорите, что выбирал Побеносцев. Или это какое-то небольшое количество, но с разных концов страны.

Алексей Беглов

- Наоборот, там, скорее, речь шла о локальных соборах. Например, Киевский был собор, Иркутский собор был. Это были соборы окрестных епархий, вокруг Киева, вокруг Иркутска. То и другое были миссионерские, образовательные задачи, но соответственно тех епископов, которые собрались вокруг. Был такой собор в Петербурге, на похороны одного из Петербургских митрополитов съехалось какое-то количество епископов, не все, они составили некое совещание, обсуждение каких-то насущных вопросов, естественно, с участием обер-прокурора. Это не были еще соборы и, по-моему, после трех-четырех такого рода опытов эта практика была свернута. Если съезды духовенства хотя бы ежегодно собирались на уровне епархии, то здесь продолжения это не имело. Но опыт такой был, и о нем помнили, и это было важной деталью. И в публичной сфере о необходимости восстановления соборного самоуправления заговорили в полный голос славянофилы. Это происходило тоже в эту эпоху, 60-70-е годы 19-го века. Для славянофилов это была важная идея, потому что славянофильский образ общественного устройства – это общественное самоуправление на всех уровнях. На уровне местного управления, уездного, губернского и всероссийского должны собираться некие совещательные органы, которые власти будут передавать нужды земли, нужды народа. Помимо светских такого рода органов должны быть и церковные органы, на уровне прихода, епархии, уезда, и дальше всероссийского церковного Собора. Соборное самоуправление в рамках общественных церковных дискуссий начинает звучать. Сначала к ней относятся очень настороженно, а по мере хода времени, к рубежу 19-20-го веков с идеей соборного самоуправления сживается большая часть епископата, какая-то часть светской бюрократии. То есть на это начинают смотреть не как на нечто революционное и подрывающее основы, а как на возможное. И, в конце концов, это доходит и до императора, до Николая II. Здесь важную роль сыграл известный церковный публицист Лев Николаевич Тихомиров. Именно его заметки легли на стол императору и получили его благосклонное внимание. Это уже начало 20-го века, по-моему, 1903-й год. Идея дозрела. Довольно долго, несколько десятилетий, если мы отсчитываем от 60-х годов.

Алексей Пичугин

- Фактически большая часть этого времени, понятно, что не с 60-х, но с начала 80-х и до первых религиозно-философских собраний, положивших начало подготовки к Собору, это было победоносцевское время, личность которого удивительно по-разному преломляется в свете церковной истории.

Алексей Беглов

- Конечно, 25 лет Константин Петрович был у горнила церковной жизни. Как ни парадоксально, с одной стороны он стоял у истоков попыток соборной практики, собирая эти соборы епископов в 80-е годы. Но, увы, именно он в 1905-м году отнял у Церкви возможность созвать Собор как раз тогда, потому что в практическую плоскость вопрос о Соборе церковном перешел осенью 1904 – начале 1905-го года. Причем, это было связано с обсуждением в кабинете министров Российском проекта указа об укреплении основ веротерпимости, которое и было опубликовано в апреле 1905-го года. Логика была такая, что если уж мы обсуждаем некие послабления иноверующим, то давайте сделаем какие-то шаги и навстречу православным. Вот они говорят, что у них приход находится в кризисе, он не имеет даже прав юридического лица; вот они говорят о том, что необходимо освобождаться от бюрократического контроля. Ну, так, давайте тогда одновременно объявим не только о каких-то шагах навстречу старообрядцам, например, но и скажем, что Церковь также может созвать свой Собор. И Синод, кстати, приветствовал эту инициативу, которая исходила от светских министров, например, от Сергея Витте, тогда он тоже развивал эту идею, будучи главой кабинета министров. Но Победоносцев сделал всё, чтобы это не состоялось. Именно для того, чтобы отсрочить идею созыва Собора, он инициировал так называемый опрос епархиальных преосвященных о необходимости церковных реформ. Этот опрос в итоге привел к тому, что все преосвященные высказались как раз за церковные реформы, в большинстве своем. Но изначально была идея устроить этот опрос, чтобы торпедировать созыв Собора уже весной 1905-го года. Увы, действительно так и получилось, манифест о веротерпимости был опубликован на Пасху, 17 апреля 1905-го года, а манифеста о созыве церковного Собора не последовало. А последовали подготовительные шаги, сначала опрос преосвященных, затем созыв, так называемого, предсоборного присутствия. То есть коллегиального экспертного органа, который должен был обсуждать, какие именно вопросы нужно вынести на Собор. А потом уже чуть позже отдельных тематических предсоборных совещаний. Победоносцев ушел с политической сцены осенью 1905-го года после манифеста об учреждении Государственной Думы, не считал возможным свое пребывание на посту обер-прокурора в такой политической ситуации. Но его отсрочка Собора, которую он вырвал, действовала, и Собор не был созван до конца имперского периода, несмотря на то, что всё это время Церковь готовилась, так или иначе, к его созыву.

Алексей Пичугин

- Я напомню, что у нас в гостях на Светлом радио Алексей Беглов, ведущий научный сотрудник института Всеобщей истории РАН и член научного редакционного совета по изданию документов Собора 1917-1918-го. Мы вернемся к нашей программе буквально через минуту. Я напомню, что мы говорим сегодня о Всероссийском Поместном Соборе, и говорить мы о нем будем всю эту неделю в разных смыслах. Сегодня у нас общий обзор предсоборного периода, самого Собора. Это очень важно и интересно. Никуда не уходите.

Алексей Пичугин

- Возвращаемся в студию Светлого радио. Друзья, напомню, что у нас в гостях Алексей Львович Беглов, доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник института Всеобщей истории и член научно-редакционного совета по изданию документов Всероссийского Поместного Собора 1917-1918-го годов. А можно ли говорить о том, что сама церковная жизнь на тот момент переживала череду кризисов. Кризисов в каком смысле? Скорее, в смысле каких-то вызовов. Мир стремительно менялся, и приходы, и Церковь в целом каким-то образом реагировала на эти изменения. Но для того, чтобы это всё зафиксировать, дать оценку - в первую очередь, для этого необходим был Собор. Можно ли так об этом говорить? Или все-таки это какая-то совокупность очень большого количества факторов, причин, почему он стал возможным?

Алексей Беглов

- К сожалению, он стал возможным как раз в условиях падения империи, потому что, увы, после 1905-го года окно возможностей для созыва Собора закрылось. И даже, когда это вопрос поднимался позднее, в 1906-1907-м годах и далее, каждый раз находились какие-то сугубо политические причины для того, чтобы еще и еще отложить этот вопрос и отсрочить возвращение к соборному церковному самоуправлению. А вызовов в жизни Русской Церкви тогда было очень и очень много, и они были комбинированного характера. С одной стороны, жизнь менялась стремительно, потому что это период очень быстрой, где-то даже болезненной радикальной модернизации русского общества, русского хозяйства. Рубеж 19-20-го веков - замечательный период в нашей отечественной истории, и при этом за этими изменениями не успевало и государство, и не успевала…. А Церковь, которая находилась в зависимости от государства, не могла адекватно реагировать на эти изменения. Вот, например, один фактически бытовой пример, который обсуждался в церковной прессе городскими священниками, начиная еще с 80-90-х годов 19-го века. Он был связан с особенностями паспортной системы в городах. Большая часть горожан в ту эпоху были квартиросъемщиками, вне зависимости от их благосостояния и финансового статуса.

Алексей Пичугин

- Ну, собственно, доходные дома.

Алексей Беглов

- Да, доходные дома. Конечно, если вы крестьянин или крестьянка, только переехавшие в город, ставшие прислугой или каким-нибудь рабочим или разнорабочим, вы все равно себе снимаете угол какой-то, какую-то комнату. Если вы доктор, адвокат, вы тоже снимаете квартиру. Очень часто средняя смена квартиры была буквально раз в полгода, это было очень часто.

Алексей Пичугин

- Чтобы человек прожил несколько лет на одной квартире – это редкость.

Алексей Беглов

- Да, это была редкость, и тогда такого не встречалось. В связи с тем, что с церковной точки зрения тогда действовала… Приходы формировались по территориальному принципу. Вы живете рядом с этим храмом, вы обязаны туда ходить, там исповедоваться, получать, если вы служащий, справку об исповеди и причащении раз в год. Там вы должны, например, крестить своих детей, венчаться. Если вы приехали в город, начали ходить в какой-то храм, у вас установились минимальные отношения со священником, но вам нужно переезжать, вы должны расстаться с этим приходом и завязать отношения на новом месте.

Алексей Пичугин

- Даже если вы переезжаете в пределах Петербурга с Мойки на Фонтанку, вы все равно начинаете ходить в новый храм.

Алексей Беглов

- Да. Вы должны обращаться за обязательными требами, как они обозначались тогда в документации, в новое место. Уже с 80-х годов 19-го века именно духовенство городское говорило о том, что в городах нужно отменять принцип территориального формирования приходов.

Алексей Пичугин

- Потому что оно все равно не работало, поскольку люди ходили слушать протодиакона с хорошим голосом в один храм, проповеди в другой, на красивую службу к Введенскому в третий.

Алексей Беглов

- Да. Но главное, невозможно было установить постоянные отношения пастыря и духовного чада, священника и духовника, сами священники писали об этом, и это было невозможно. Другой момент – крестьяне, которые приехали в город, продолжали числиться прихожанами своей деревни.

Алексей Пичугин

- Но раз в год минимум, а то и несколько, надо было туда ездить.

Алексей Беглов

- Должны были туда ездить, да. Если обращались к городскому священнику, чтобы их, например, обвенчали в городе, он должен был отправить и будущую супругу и супруга в их деревни, иногда за многие сотни верст.

Алексей Пичугин

- Львовская губерния, Владимирская губерния.

Алексей Беглов

- Да, на Юг России, Север России за документами, чтобы законно их обвенчать. Очень часто люди просто не имели такой возможности, чтобы туда запрашивать документы, и предпочитали жить в невенчанном браке. Это тоже осложняло пастырскую работу в городах. Это один из примеров того, как модернизация влияла на церковную жизнь и как правила, принятые государством, не позволяли разрешить эту элементарную проблему, казалось бы. Это было невозможно, это не было разрешено.

Алексей Пичугин

- Собор это не разрешил.

Алексей Беглов

- Собор заложил основание для этого, там была немножко другая ситуация. Но действительно у нас городские приходы начинают формироваться на добровольных основаниях только после февраля 17-го года, когда империя падает, начинается церковная революция, которая становится контекстом для созыва Собора 17-18-го года.

Алексей Пичугин

- И вот, мы подходим вплотную к открытию Собора, но получается, что без февральской революции, без Временного правительства… У нас почему-то внутри Церкви до сих пор принято считать, что время с февраля до октября, не смотря на подготовку и открытие Собора – это время большой трагедии Русской Церкви. Работы Соколова, сейчас вышел масштабный труд Соколова на тему Церкви в годы февральской революции, он издан, достаточно популярно написано, можно сделать вывод, что всё было минимум сложнее, а максимум совсем не так. Церковь, скорей, свободу обрела.

Алексей Беглов

- Да. Церковь, действительно, обрела свободу. Этот период весенних, особенно летних месяцев 17-го года сложным был для всей страны, поскольку это был период, прямо скажем, коллапса государственной власти. Причем, власть часто сама уходила из каких-то сфер жизни, которые могли бы продолжать подвергаться необходимому регулированию. В этой ситуации, по сути на грани анархии, открылось окно возможностей для воссоздания церковного самоуправления.

Алексей Пичугин

- То есть избрание патриарха сюда относится?

Алексей Беглов

- Я думаю, что в целом работа Собора относится, конечно, сюда. Да, Временное правительство выделило средства на работу Собора, оно разрешило его открытие. Но какие-то шаги Временного правительства даже современниками тогда, летом 17-го года, воспринимались как очень жестко антицерковные. Например, передача церковно-приходских школ из ведения Церкви в министерство народного просвещения. Кто-то из современников даже сказал, что большего удара по Церкви государство не может нанести. Это было сказано летом 17-го года, а уже через несколько месяцев мы увидели совершенно картину. Но тогда, внутри событий, казалось, что Временное правительство занимает антицерковную позицию.

Алексей Пичугин

- Хотя, опять же, если посмотреть на это с другой стороны, присутствие церкви в школе на тот момент – это достаточно кризисное явление. Поскольку законоучительство, то, что могла Церковь на тот момент предложить в системе образования, в том числе, народного образования, мягко говоря, нуждалось в некой ревизии.

Алексей Беглов

- В ревизии нуждалось, безусловно, но система церковного образования воспринималась как одно из достижений имперского периода, образованный священник.

Алексей Пичугин

- Это относится к духовному образованию, а мы…

Алексей Беглов

- И к духовному, но системой народного церковного образования тоже воспринималось как некое наследие, тот плюс, который достался Церкви от имперского периода. Но я хотел бы вернуться к первым неделям и месяцам после февраля. Церковь в этот момент переживает то, что мы называем церковной революцией, поскольку… Вообще русская революция 17-го года – это эпоха множественных революций. Что имеется в виду? Не только политическая революция, но происходит стихийное переустройство форм общественной жизни, экономической жизни. Уже весной 17-го крестьяне начинают захватывать и делить землю. То, что большевики объявят декретом только осенью, реально, де факто, уже произойдет весной. То же самое происходит и в Церкви на всех уровнях. Духовенство начинает предъявлять определенные претензии епископату, сельское духовенство начинает спорить с городским духовенством, младшие члены клира, диаконы и псаломщики, требуют к себе внимания со стороны батюшек, пресвитеров, и говорят, что вы относитесь к нам не как к людям, а к какому-то скоту, там даже такие слова звучали. Прихожане берут в свои руки власть на уровне прихода и начитают управлять церковным хозяйством, переустраивать границы прихода, удалять некоторых священников, которые их не устраивают, хотя это было не очень массовая история. В городах как раз в это время приходы начинают формироваться по добровольному, а не территориальному принципу. Стихийное переустройство церковной жизни приходится как раз на первые месяцы после февраля. Это первоначально священноначалием воспринимается как вызов, как то, что нужно ввести в какие-то русла, структурировать как-то. Было несколько этапов этих попыток совладать, обуздать, можно сказать, церковную революцию, я не буду на них останавливаться. Но Собор 17-го года был главной полномочной силой, которая должна была ввести в каноническое русло все эти процессы. И главная задача, которая стояла перед Собором - это новая система церковного управления.

Алексей Пичугин

- Мы много говорили про избрание патриарха. У нас была и линейка, посвященная патриарху Тихону, где мы об этом подробно говорили. Давайте, мы не будем останавливаться подробно на избрании патриарха. Мы на Радио ВЕРА за то время, когда мы в разные годы обсуждали Собор, наверное, не делали обзора его наиболее масштабных деяний, помимо избрания патриарха. Работа отделов, принятые постановления – все это достаточно интересно. Может быть, мы выделим особенно важные, о которых следовало бы рассказать и которые действительно могли бы иметь продолжение в Русской Церкви, но из-за переворота октября 17-го года не сложилось, или имели рецепцию впоследствии и продолжают влиять на нашу церковную жизнь сейчас.

Алексей Беглов

- Давайте, я скажу несколько слов о том, как вообще Собор был устроен, как он функционировал.

Алексей Пичугин

- Да.

Алексей Беглов

- Собор избирался во всех епархиях Русской Церкви. Из каждой епархии на Собор ехало 6 человек: епископ в обязательном порядке, два клирика, причем один из них должен быть обязательно священником, а второй мог быть тоже священником или, например, диаконом, псаломщиком, викарным епископом, если его избирало епархиальное собрание.

Алексей Пичугин

- Викарный епископ в обязательном порядке не ехал?

Алексей Беглов

- Нет. Только правящий архиерей в обязательном порядке. И три человека мирян, которые также избирались на епархиальном собрании. Причем, выборы эти были трехступенчатые. Сначала на приходах избирались выборщики, потом на уровне благочиния, и наконец, епархиальное собрание формировало эту соборную делегацию из шести человек. Помимо этого, отдельные выборы были проведены, например, на фронтах Первой мировой, потому что страна в состоянии войны, значительное число населения на фронте, оно тоже должно иметь представительство на Соборе, и там были такие выборы проведены. Отдельное место было зарезервировано для монашествующих, съезд монашествующих, который прошел незадолго до собора, избрал делегатов от монашествующих на Собор. Кстати, старец Алексей Соловьев, который извлекал жребий патриарха Тихона, был избран как раз на этом съезде монашествующих членом Собора. Были представители от университетов, естественно православные, от академии наук, от духовных учебных заведений. Всего 564 человека, 564 члена Собора, полномочия которых были подтверждены, потому что полномочия каждого рассматривались, когда он приезжал и подтверждались. Кто-то отводился по разным причинам. Больше половины были миряне. Это был очень интересный феномен, за это иногда Собор подвергается критике, в том числе, например, со стороны наших греческих партнеров, теологов греческих. Но я уверен, что в ситуации 17-го года такое значительное представительство мирян имело большое значение, потому что оно не дало скатиться Собору в обсуждение сословных дрязг. Представим себе, что на Соборе собрались только епископы и священники, белое духовенство. Это представители клира, духовного сословия, белое духовенство, в основном наследственное, и они сталкиваются, у нас есть еще одно издание некоего епархиального съезда, где они разбирают свои внутренние взаимоотношения. Присутствие мирян сразу выводило эту ситуацию на общецерковную проблематику, то есть давало масштаб для всех обсуждений.

Алексей Пичугин

- Я напомню, что в гостях у Светлого радио сегодня Алексей Беглов, доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник института Всеобщей истории. Присутствие мирян, причем, в таком количестве помогало ведь еще Собору, если мы говорим, что сословное духовенство, наследное духовенство сужало оптику, священники просто не видели масштабов тех проблем, которые стояли перед светским обществом того времени.

Алексей Беглов

- Да, конечно, абсолютно согласен с этим тезисом. Это было очень важно. Таким образом, на Соборе была представлена вся страна и географически и по группам населения социально. Понятно, что и миряне были самые разные люди, там были крестьяне, там были профессора университетов, например - в этом смысле очень богатый состав Собора. Собор, напомню, начал свою работу на день Успения Богоматери 15 августа 1817-го года по старому стилю, разумеется, прошло три сессии. Первая сессия закончилась перед Рождеством 17-го года. Вторая сессия началась, соответственно, в январе 18-го и продолжалась до Пасхи 18-го года. И третья сессия – лето-сентябрь 18-го года. Должна была быть следующая, четвертая, но гражданская война, люди не могут приехать обратно.

Алексей Пичугин

- Если здесь в Москве всё происходило.

Алексей Беглов

- Понятно, что количество соборян, которое доезжало на Собор, и на вторую сессию, и на третью, было всё меньше, и меньше, и меньше. Как Собор был устроен? Первоначально разработка проектов каких-то документов происходила в отделах, их было более 20-ти. Записывались соборяне в эти отделы, человек мог записаться в любое количество отделов, что любопытно. Самые крупные отделы – это были отделы о высшем церковном управлении, который, собственно, занимался вопросами о патриаршестве и о будущих Соборах, о приходе – более двухсот человек записано и туда и туда. О государственно-церковных отношениях, это всё были очень крупные отделы, они по числу соборян записавшихся находились вверху списка. А внизу списка был, например, такой отдел, где было всего 8 человек, который был посвящен проблемам устройства Православной церкви в Закавказье после объявленной грузинами автокефалии. Грузинская Церковь объявила автокефалию без сношения с Русской Церковью, поэтому последовал разрыв церковных отношений, и вот был отдел, который обсуждал, что собственно, как управлять теми приходами, епархиями, которые не хотят войти в Грузинскую церковь.

Алексей Пичугин

- Это показывает масштабы Собора, от вопросов, связанных с судом, языком, богослужением, заканчивая вопросами управления.

Алексей Беглов

- Управление, частный, казалось бы вопрос на конкретной территории. После того, как отделы разрабатывали какие-то документы, они обсуждали их, выносили их на общее собрание, где были собраны все участники Собора, и они могли на общем собрании Собора – как, говорили, на пленарном заседании, пленарной сессии – правили эти документы, принимали их, принимали частично. Часть из этих документов, особо важные, или, как они говорили, правилодательные, отправлялись после принятия пленарным заседанием Собора на рассмотрение совещания епископов. Это был такой как бы канонический фильтр, кто-то говорит Верхняя палата, мне не очень нравится эта метафора, просто еще. Епископы были и членами общего собрания, разумеется, и членами отделов.

Алексей Пичугин

- Насколько я помню, достаточно спорная история была тогда с совещанием епископов.

Алексей Беглов

- В каком смысле спорная?

Алексей Пичугин

- Спорная в том, что понятно, что это архиереи, я сейчас конкретику не вспомню, но тогда высказывались соображения, что мы говорим о Соборе, о том, что тут участвуют миряне, но в итоге есть совещание епископов, которое может заблокировать любую инициативу.

Алексей Беглов

 Да. Но с другой стороны, епископы как раз отстаивали позицию, что такой экспертный фильтр необходим.

Алексей Пичугин

- Да, да, естественно.

Алексей Беглов

- Самая, может быть, известная и болезненная история была связана с тем, как совещание епископов заблокировало церковный судебник, разработанный отделом под руководством Сергия (Страгородского), по-моему, тогда еще архиепископа или уже митрополита Владимирского. Он очень долго готовился, еще до революции, и вот он, наконец, проходит обсуждение в отделе, потом пленарная сессия его принимает, и совещание епископов его блокирует. Это происходит в конце третьей сессии, когда уже невозможно дальнейшее его обсуждение. Есть такое мнение у историков, что это было пагубно для церковной жизни 20-х годов, когда Церковь осталась без такого важного инструмента регулирования внутренней жизни, нового церковного судебника. Но в целом большая часть, многие документы были совещанием епископов одобрены и утверждены в качестве соборных определений. Какие были самые важные соборные определения? Прежде всего, я хочу сказать о принципе, которым Собор руководствовался. Мы обычно говорим о восстановлении патриаршества. Как патриаршество было Петром упразднено вместе с Соборами, так оно Собором 17-18-го годов было и воссоздано вместе с Соборами. Очень важное постановление о восстановлении патриаршества, состоящее всего из четырех пунктов, прямо об этом говорит: в Русской Церкви высшая власть принадлежит Поместному Собору, восстанавливается патриаршество, патриарх управляет Церковью совместно с Соборами. Собор 17-18-го года формировал, планировал целую систему регулярных Соборов, которые должны будут созываться и поддерживать статус соборного самоуправления.

Алексей Пичугин

- Понятно, что новая реальность, советская власть, не позволила соблюдать это. Соборы проходили, они собирались, но тут, опять же, две части, если можно так сказать, сейчас будут критиковать за эти «две части», обновленцы и каноническая церковь тоже спорили за эту преемственность соборного принципа. Обновленцы же тоже свой собор возводили к Собору и к этому принципу управления?

Алексей Беглов

- Да, они называли его вторым Поместным, но с другой стороны, они основные его решения осудили, сказав, что это были контрреволюционные решения. А что это были за решения? Я хочу подчеркнуть, что Собор 17-18-го года руководствовался принципом баланса иерархического и соборного начал, которые пытался провести на всех уровнях церковного организма. Высшее управление: у нас есть патриарх, представитель иерархического начала; у нас есть коллегиальные органы, соборные органы при патриархе – Синод, Высший церковный Совет. На епархиальном уровне то же самое – есть епископы, есть епархиальное собрание и епархиальный совет. То же самое на приходском уровне. Этот баланс воспринимался как идеал и как важная задача, как ее нужно воплотить. Что еще принял Собор? Самый крупный документ, принятый Собором - это новый приходской устав. Причем не только сам текст приходского устава, принятый вообще-то, на секундочку, впервые в истории Православной Церкви. До этого таких разработанных приходских уставов ни одна Поместная Церковь не знала. Более того, к приходскому уставу было предпослано очень интересное, фактически богословское введение, которое и сейчас не теряет своей актуальности, написанное двумя священномучениками, Серафимом (Чичаговым), Андроником (Никольским) и двумя мирянами. Два епископа и два мирянина. Это введение толковало приходскую жизнь как часть пути спасения каждого христианина, это сотеорологическое, в каком-то смысле богословское рассуждение. Были очень интересные другие задачи. Конечно, определение о государственно-церковных отношениях от 2 декабря 1917-го года, которое адресовалось будущему Учредительному собранию, которое должно было собраться в Петрограде в январе месяце. Это был фактически проект договора, конкордата Церкви и будущего государства, где Церковь предлагала четко разграничить сферу компетенций государства и сферу компетенций Церкви, выйти из этой ситуации бюрократической зависимости, от которой страдала Церковь в имперскую эпоху. Были и другие, собственно Собор 17-го года открывает канонические рамки для активного участия женщин в церковной жизни. Соответствующее определение выпускается, женщина может участвовать в органах церковного самоуправления, чего до этого не было, не рассматривалось это. И это было пророческим определением, потому что именно так стали выглядеть органы церковного управления в советский период. Их феминизация, которая происходит в эпоху коллективизации в начале 30-х годов, была провидчески разрешена Собором 17-го года в рамках этого определения.

Алексей Пичугин

- Интересно, я вдруг подумал, насколько я помню, ни одной уполномоченной женщины не было в годы советской власти или были?

Алексей Беглов

- Нет.

Алексей Пичугин

- Не было.

Алексей Беглов

-  Нет. Уполномоченные Совета по делам Русской Православной Церкви? Нет. Конечно, это были строго мужчины. Но это не потому что…

Алексей Пичугин

- Понятно. Я раньше не задумывался, я просто сейчас подумал.

Алексей Беглов

- Да, да, да. Женская сфера была - культура, социальная, а Церковь это все-таки спецслужба, это другое.

Алексей Пичугин

-Да. У нас время нашей программы подходит к концу. Последний, наверное, важный вопрос. Как вы думаете, для современной Церкви Собор был все-таки Собором не сбывшихся надежд или это Собор, который действительно определил нашу церковную реальность современную? Пускай даже в измененном виде?

Алексей Беглов

- За наследие Собора иерархи Русской Церкви боролись все 20-е годы. Во-первых, напомню, что идея созвать следующий Собор, который урегулирует изъяны церковной жизни, возникшие в начале советского периода, выберет органы церковного управления - красной нитью проходит через все 20-е годы. Это было задачей, почему нужно было идти на компромиссы с советской властью - чтобы получить разрешение на созыв этого Собора. Какие-то моменты, например, Собор принимает решение об учреждении многих полусамостоятельных епархий, которые следующий Собор должен был утвердить. И мы видим все 20-е годы, если мы посмотрим на списки епархий, у нас десятки викариатств возникают, которые должны обрести на будущем Соборе статус самостоятельных. Но, увы, будущего Собора не было, и это не реализовалось. Мне кажется, что это не то, чтобы Собор не сбывшихся надежд, это Собор, к наследию которого мы, безусловно, должны обращаться.

Алексей Пичугин

- И обращаемся.

Алексей Беглов

- К его идеям, в том числе идее баланса иерархического и соборного начал. Если не буквально воплотить в жизнь какие-то его решения, что многое уже и невозможно, но сам принцип его размышления о системе церковного управления, это выдающееся наследие Русской Церкви в копилку мирового Православия и мировой вселенской богословской мысли, если угодно, если можно так сказать.

Алексей Пичугин

- Спасибо вам большое. Я напомню, что Алексей Беглов, доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник института Всеобщей истории и член научно-редакционного совета по изданию документов Собора 1917-1918-го годов, был с нами. Это программа «Светлый вечер». На этой неделе в рамках наших линеек мы говорим о Всероссийском Поместном Соборе, с разных сторон рассматриваем его, его наследие, говорим про тех людей, которые были членами Собора. Про тех людей, надеюсь, еще поговорим, чьи биографии стали известны в результате исследования соборного наследия, это тоже очень интересная тема. Вот обо всем об этом на этой неделе. А сегодня прощаемся с вами. Спасибо. Всего доброго.

Алексей Беглов

- Спасибо большое. До свиданья.

---

Все выпуски программы Светлый вечер

• «21-е воскресенье по Пятидесятнице». Священник Стахий Колотвин
• «Роль отца в семье». Протоиерей Василий Гелеван
• «Бутовский реквием». Игорь Гарькавый, монахиня Амвросия (Хромова)

---

Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов