«Связь подвига новомучеников и победы в Великой Отечественной войне. Воспоминания о жизни и служении архимандрита Амвросия (Юрасова)»

Темами этой программы стали: влияние Великой Отечественной войны на Церковную жизнь в Советском Союзе, связь подвига новомучеников и победы в войне, воспоминания о жизни и служении известного священника архимандрита Амвросия (Юрасова), а также внутрицерковные сложности в период продолжающегося карантина.

На вопросы Константина Мацана отвечали:

• Настоятель храма Святых Новомучеников и исповедников Российских в Бутове протоиерей Кирилл Каледа;
• Историк, директор мемориального центра «Бутово» Игорь Гарькавый;
• Директор радио «Радонеж», духовное чадо отца Амвросия (Юрасова) Евгений Никифоров;
• Заместитель председателя Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ Игорь Мещан.

Отец Кирилл рассказал, как Великая Отечественная война повлияла на Церковную жизнь в Советском Союзе, и какую связь победа в ней имеет с подвигом новомучеников. Также наш собеседник поделился воспоминаниями о войне своего отца — протоиерея Глеба Каледы.

Игорь Гарькавый размышлял о роли новомучеников в русской истории 20 века и поделился своим мнением по поводу идеи появления портрета Иосифа Сталина на мозаике в притворе главного храма Вооруженных Сил России.

Евгений поделился воспоминаниями о жизни, служении и духовном наследии своего духовного отца — известного церковного писателя, проповедника, основателя и духовника Введенского женского монастыря в Иванове архимандрита Амвросия (Юрасова), который ​​​​​​​7 мая отошел ко Господу.

Игорь Мещан рассказал об особенностях работы комиссии по коронавирусной инфекции, которая координирует работу внутри Церкви в этот непростой период пандемии, а также о тех сложностях, с которыми сейчас приходится сталкиваться священникам. ​​​​​​​

Ведущий: Константин Мацан

---

К. Мацан

— «Светлый вечер» на радио «Вера». Здравствуйте, дорогие друзья. С вами Константин Мацан. Эту программу мы записываем не в студии светлого радио, а дистанционно. И в отличие от обычного формата часового интервью «Светлого вечера», мы записали несколько бесед с разными людьми. «Отгремел праздник победы» — есть такое журналистское клише. Но в этом году на фоне карантина, в условиях эпидемии коронавируса слово «отгремел», конечно, не отражает действительности. В эти дни нередко можно было встретить мнение в социальных сетях, что нынешний День победы получился негромким, что называется непарадным, в прямом и в переносном смысле слова. И на фоне этой негромкости особым образом рождается, по моим ощущениям, состояние той самой радости, которая со слезами на глазах. Так вспоминают прошлое, когда в одно настроение неслиянно и неразрывно сопрягаются радость победы и цена жертвы, проступает сокровенное, человеческое. Помните в самых первых сценах «Семнадцати мгновений весны» фрау Заурих говорит Штирлицу: «Как хорошо, что пришла весна. Вы знаете, весна — это победа над голодом, победа над зимой, и даже, если хотите знать, победа над смертью». В устах героини это метафора, и в то же время слова о победе над смертью выражают ещё и суть пасхальной радости, суть христианской веры — веры в то, что Иисус Христос, Сын Божий, был распят и воскрес из мёртвых, победив смертью смерть, смертью смерть поправ. Тема Великой Отечественной войны и тема веры могут сшиваться в один смысловой узел по-разному. И сегодня хочется прикоснуться к воспоминаниям о войне через разговор о новомучениках — о тех, кто пострадал за веру в годы советских гонений. Протоиерей Кирилл Каледа, настоятель храма святых Новомучеников и Исповедников Российских на Бутовском полигоне, в одном недавнем интервью рассказал, цитирую: «Приснопамятный Патриарх Алексий II не случайно благословил посвятит главный престол храма в Бутове Воскресению Христову, сказав, что именно вера в Воскресение Христово была тем камнем, на котором стояли и устояли новомученики», — конец цитаты. Об этом мы поразмышляли в разговоре с самим отцом Кириллом Каледой.

— Отец Кирилл, в разговоре о новомучениках отдельной темой, которая, мне кажется, не так часто обсуждается, является тема Великой Отечественной войны, именно в связи с тем, как её проходили новомученики. Вот в этом сочетании двух, казалось бы, отдельных тем: подвиг новомучеников и война, победа в войне, — где вы видите тут смысловой узел, как эти темы вместе сшиваются и осмысляются вами?

Прот. Кирилл Каледа

— Война в каком-то смысле вообще остановила вот это гонение. И надо сказать, что к началу войны на свободе оставалось всего лишь четыре епископа, то есть была угроза вообще прерывания апостольской преемственности в нашей Поместной Церкви. И, как мы помним, война началась 22 июня — в день памяти святых в земле Русской просиявших. И многие обратили внимание на это. И мы знаем, что во время войны были такие даты, когда происходили какие-то переломные моменты. И этот Божий покров несомненно был во время войны, в частности немцев остановили под Москвой в день памяти Московских святителей, и другие подобные даты можно было бы вспомнить. И несомненно ново  явились как бы таким молитвенным фундаментом для победы. Надо вспомнить и молитвенный подвиг преподобноисповедника Серафима Вырицкого. Вырицы оказались фактически на линии фронта, и он, подобно преподобному Серафиму Саровскому, в течение долгих дней и ночей молился у себя в огороде на камушке об избавлении города Ленинграда от захватчиков. Конечно, всё это сложно совместить, потому что в народе было осознание, что война попущена за грехи народа. И вместе с тем народ сумел собраться, и Церковь, как мы знаем, во главе с митрополитом Сергием сразу же откликнулась на это бедствие. И Церковь сразу призвала к стоянию за нашу землю и стояние за нашу веру. Потому что, в общем-то, вопрос был не только об уничтожении народа, русского народа, советского народа, то есть многих народов, но в том числе вопрос был об уничтожении вообще культуры русской, а она основана, конечно, на Православии. И вообще эта тема соединения подвига новомучеников, подвига Церкви, с одной стороны, и этого стояния, с другой стороны, непростая. Сейчас мы достаточно регулярно как бы спотыкаемся, решая эти вопросы, в частности и обсуждая, пытаясь понять роль руководителей государства, которые перед этим устроили это гонение, которому совершенно нет примеров в истории, жесточайших гонений. И вот это обращение к Церкви в 1943 году — насколько оно было искренним, не было ли это просто заигрывание и какая-то политическая, идеологическая игра для того, чтобы привлечь на свою сторону население, которое сохраняло веру и которое с верой шло в бой. И в каком-то смысле слова Сталина на приёме в честь победы, когда он говорил о русском народе, который воевал, несмотря на все просчёты правительства, и он остался верен. Сталин признал, что победителем-то в войне был именно русский народ. Вместе с тем сейчас возникают такие искушения, но они в принципе возникали и до этого, когда появлялись какие-то иконы верховного главнокомандующего и когда возникали вопросы относительно того, что он святой и так далее. Церковь это отвергла. И последние сложности, которые связаны с этим храмом в парке «Патриот», когда там оказалось изображение верховного вождя, они тоже достаточно искусительны. На мой взгляд, храм, в первую очередь, это место молитвы, вообще кусочек рая на земле, как говорили как раз в том числе и новомученики. И мы не можем всё принести в храм, поскольку это действительно рай — мы можем осквернить его. И поэтому, мне кажется, это изображение очень искусительно и, наверное, и недопустимо там. Ведь по-хорошему в престол этого храма надо было бы положить частицы мощей новомучеников — тех святых, которые просияли в XX столетии, которые подготовили духовную победу в этой войне. А как мы их туда принесём, когда там, с другой стороны, будет изображение того, кто руководил гонением на Церковь?

К. Мацан

— Отец Кирилл, ваш папа, протоиерей Глеб Каледа, был участником войны молодым человеком, значит, память о войне в семье хранилась. Что из рассказов отца Глеба, из его воспоминаний для вас стало таким существенным? Вот в том контексте, о котором мы говорим, — в теме веры, новомучеников, подвига, жертвы, войны.

Прот. Кирилл Каледа

— Конечно, рассказы о войне были очень важным элементом с важной составляющей формирования меня, моих братьев, сестёр как личностей. И если так говорить, то эта память действительно хранилась и она хранится до сих пор, потому что я ношу имя папиного брата, который погиб в конце войны в своём первом бою. То есть если папа прошёл практически всю войну и, слава Богу, получил только одну лёгкую контузию, несмотря на то, что принимал участие в самых активных боях Великой Отечественной войны, то вот дядя погиб в самом конце войны в первом своём бою. И поэтому память действительно сохранялась в семье свято. И праздник Победы всегда остаётся в нашей семье, в моей семье как святой действительно такой день, очень важный день. И слава Богу, мои дети это восприняли. Наверное, очень важным для меня в папином таком рассказе, даже не рассказе, является папино письмо, которое он написал, можно сказать, в самый разгар Курской битвы — это где-то летом 1943 года. Он написал письмо маме, что чувствует над собой особый покров Божий. И написал слова псалма о том, что «не убоитесь стрелы, летящей во тьме». И у него такие слова есть в этом письме: «Неужели мы будем измерять нашу безопасность количеством снарядов, которые упали на квадратный метр, а не нашей защищённостью от Бога?» Вот папа говорил, что он никогда не испытывал такой духовной свободы, как во время войны, потому что было чёткое осознание того, что строить какие-то дальние планы нельзя: не знаешь, будешь ли сегодня ночевать, спать под какой-то сосной или нет, или тебя сегодня вечером убьют. И он предавался полностью воле Божией. И вместе с тем это не надо понимать так, что папа не строил какие-то... и отстранялся от жизни. Он, принимая участие в Сталинградской, Курской битвах, в битве за взятие Кёнигсберга, он заочно окончил два курса высшего учебного заведения.

К. Мацан

— Потрясающе. То есть, будучи на фронте, он ещё заочно учился?

Прот. Кирилл Каледа

— Да, носил с собой учебники в вещмешке.

К. Мацан

— В одном из ваших недавних интервью вы сказали о Бутовском полигоне, где находится храм, где вы настоятель, что это место, которое на самом деле не так-то просто осмыслить богословски, философски, просто по-человечески. В том плане, что там во рвах лежат жертвы и палачи вместе. Вы даже вспоминали историю, что когда освящался Крест на Бутовском полигоне, митрополит Сергий сказал, что здесь пострадали и те, кто расстреливал, и те, кого расстреливали. И поначалу вы не сразу приняли для себя как-то внутренне смысл этих слов. А вот что вы сейчас о этом думаете, как вы переживаете эту мысль, эту ощущение, этот парадокс, ежедневно приходя на Бутовский полигон и неся там служение?

Прот. Кирилл Каледа

— Я это, скорее всего, всё-таки принимаю как данность — вот я это и приемлю. И я считаю, что глубокий смысл всего этого может быть раскрыт только Господом Богом. Но пока как бы взять это и всё связать воедино по-человечески — действительно это очень-очень сложно. И мне кажется, что какие-то такие парадоксы человеческой истории нами, людьми, не обязательно должны быть как-то охарактеризованы. Мы должны понимать, что они есть, и не всегда нам надо дать обязательно какую-то оценку, но обращать наше внимание на эти парадоксы мы должны.

К. Мацан

— Это был протоиерей Кирилл Каледа, настоятель храма святых Новомучеников и Исповедников Российских на Бутовском полигоне.

К. Мацан

— Это «Светлый вечер» на радио «Вера». Мы продолжаем наш разговор. У отца Кирилла Каледы прозвучали слова, что в дискуссиях о советском периоде русской истории, в частности о роли и месте в этой истории Иосифа Сталина, мы часто спотыкаемся — так сказал отец Кирилл. Точная метафора: спотыкается тот, кто, что называется, не смотрит под ноги, не внимателен к тем фактам, на которые натыкаешься, как на камни, лежащие на дороге. И именно на фактах может и должно быть выстроено отношение к периоду гонения на Церковь в XX веке. Где главная точка напряжения в теме новомучеников и исторической роли Иосифа Сталина в деле репрессий? Об этом размышляет историк, директор мемориального центра «Бутово» Игорь Гарькавый.

И. Гарькавый

— Я думаю, что это вопрос не только о том, что сделал Сталин или что он не сделал — об этом можно судить по-разному. Всё зависит от той системы ценностей, опираясь на которую мы выносим своё суждение. И в этом проблема — проблема в том, что есть люди, которых не убеждают факты, есть люди, которых не убеждают документы, есть люди, которые сотворили идола, кумира и ради его оправдания готовы опровергнуть, готовы отвергнуть любой научный факт. И это вопрос, конечно, ещё и к тем из них, кто называет себя людьми верующими и церковными. Дело в том, что у Церкви есть на этот счёт простое и ясное мнение, оно выражено в очень важном документе — в постановлении Архиерейского Собора Русской Православной Церкви от 2 февраля 2011 года. Документ называется «Меры по сохранению памяти новомучеников, исповедников и всех невинно от богоборцев в годы гонений пострадавших». И этот документ расставляет все точки над «i», это, можно сказать, тот документ, на котором должна основываться наша церковная политика памяти. И в этом документе сказано: «Церковь помнит не только прославленных ею святых, но и всех невинных жертв репрессий, призывая общество сохранить память об этих трагических страницах истории». Более того, в этом документе церковные иерархи, приходы, монастыри призваны к тому, чтобы в диалоге с обществом содействовать освобождению наших городов от имён лиц, читаю дословно: «Ответственных за организацию преследований и уничтожения неповинных людей, в том числе пострадавших за веру». И мы с вами понимаем простой факт, что большая часть ныне прославленных Церковью новомучеников — это более 1700 человек — были расстреляны, замучены в лагерях или преданы каким-то иным видам казни во время правления Иосифа Сталина. И не случайно эти два момента совпадают, дело в том, что они стали жертвами целенаправленной государственной политики, которую можно назвать тотальным террором против тех, кто, с точки зрения власти, был её врагом, кого власть называла врагами народа,и среди них верующие, активные верующие, занимали важную часть. В приказе №00447 их специально называют «церковниками». Напомню, что это приказ, согласно которому в августе 1937 года начались массовые аресты и казни, и с которого началась самая страшная, так называемая кулацкая операция, в ходе Большого террора в 1937-38 годах. И именно в рамках этой операции были казнены десятки тысяч верующих людей, и многие из них ныне прославленны в лике святых. Поэтому Церковь сделала свой выбор. Поэтому, на мой взгляд, сейчас вопрос должен быть сформулирован так: почему многие люди, в том числе и считающие себя православными христианами, не могут разделить это убеждение Церкви, почему они не готовы стать на сторону новомучеников, а с редкой последовательностью защищают гонителей Церкви, мучителей христиан? И это явление, я даже не побоюсь сказать, в истории Церкви уникальное, потому что когда закончилось гонение на Церковь в римскую эпоху, среди христиан, во всяком случае, мы не видим людей, которые оправдывали бы действия великого римского императора Диоклетиана, который, с точки зрения римской государственности, был человеком великим и, безусловно, многими своими свершениями, наверное, и среди язычников, а может быть, даже и среди христиан, как государственный управитель заслужил много лестных отзывов.
Ещё раз скажу, что дело не лично в Сталине, хотя, конечно, и в нём тоже. Существовала государственная политика, существовала политика социальной инженерии, можно сказать социального геноцида, когда целые социальные группы подвергались целенаправленным репрессиям, уничтожались. И если не уничтожались все поголовно физически, то все уничтожались политически и социально, так, чтобы эти люди были фактически вычеркнуты из жизни общества. Речь идёт о том, что преступная политика партии большевиков в 20-30-40-е и, в известной степени, в последующие годы была направлена против Церкви, она была направлена против наиболее активных верующих: мирян, священнослужителей. И результатом этой политики стало физическое уничтожение десятков тысяч наших с вами братьев и сестёр по вере. И здесь для христианина нет почвы для каких-то сомнений, здесь нет основания для какого-то релятивизма. Да, за рамками Церкви могут быть разные оценки того, что делал Сталин и того, что делала пария большевиков против Церкви, но находясь внутри этой Церкви, такие сомнения, мне кажется, человек иметь не может. Здесь надо понять, что тот священник, которого приговорили к смерти, это его дело, это то дело, которое мы, называя себя православными христианами, считаем правым. И вот уполномоченный НКВД, который выносит своё решение о том, что именно этот священник будет арестован, собирает материалы для «тройки», вот он — председатель «тройки», который является также начальником местного управления НКВД, вот он — второй человек в этой «тройке», представитель местной партийной организации, который следит за тем, чтобы указания партии и правительства были выполнены точно, вот он — представитель прокуратуры, третье лицо в этой «тройке», которое вместе принимает решение о том, виновен ли человек или нет, приговаривая его к расстрелу. И принимают эти люди решение «шлёпнуть попа» — вот так они говорили между собой и так они и делали в 30-е годы, и ещё раньше в 20-е годы, и ещё раньше в годы Гражданской войны. И вот с кем мы — с тем священником, с его паствой? Или мы вот с этими тремя чиновниками, которые вынесли свой вердикт? Вот что мы должны решить и вот что мы должны сделать. Да, конечно, Сталин лично, видимо, никого не расстреливал, но он руководил той системой, которая создала этот террор. Он руководил этим террором, и он несёт за это моральную и духовную ответственность.

К. Мацан

— А вот смотрите, в последние дни возникла серьёзная дискуссия по поводу самой идеи появления портрета Сталина на мозаике в притворе строящегося главного храма вооружённых сил. И со стороны многих православных верующих последовала резко негативная реакция, люди высказались о недопустимости такого символизма. Можем ли мы надеяться, что эта дискуссия станет своего рода трамплином для нового витка осмысления места и роли новомучеников в русской истории XX века?

И. Гарькавый

— Да, на мой взгляд, та дискуссия, которая сейчас возникла из-за попытки изобразить Сталина в храме в Кубинке, очень о многом говорит. Она говорит о том, что, во-первых, в Церкви большинство людей смотрят на историю трезво, прекрасно понимают причинно-следственные связи и видят, что Сталина вот так в храме изображать нельзя. Да, он может быть изображён на западной стене вместе со многими грешниками с правой стороны на иконе Страшного Суда, но не как символ победы. Не только потому, что это очень странная и далёкая от общецерковной интерпретация событий, но это, конечно, несовместимо с памятью о новомучениках. Между почитанием мучеников и воинской доблестью есть существенная связь, ведь Церковь видит подвиг святых воинов продолжением подвига мучеников. И когда мы говорим о древних мучениках, которые уже стали, можно сказать, общепринятыми в христианской культуре символами православного воинства, например, о святом великомученике Георгии, то мы понимаем, что Церковь его прославляет не за то, что он служил комитом, высокопоставленным, между прочим, офицером в свите Диоклетиана. На иконах святого великомученика Георгия мы не видим его походов, мы не знаем, в каких битвах он принимал участие, хотя наверняка во многих битвах он принял участие. Мы его прославляем за тот нравственный, духовный выбор, который он сотворил. Когда Диоклетиан спросил его: «Ты христианин?» — он не отрёкся от веры, предпочёл умереть, претерпя страшные муки за Христа, но от веры и от Христа не отказался. Именно это обстоятельство делает его покровителем святых воинов, потому что и они тоже идут за свою веру на смерть. Вот именно таким святой великомученик Георгий изображён на древней иконе XII века, которая сейчас находится в Успенском соборе Московского кремля. Это удивительный образ, он и показывает нам его в тот момент, когда он совершает этот духовный выбор. И вот именно так «за други своя» полагали свои жизни наши предки на Куликовом поле, на поле Бородинском и, конечно, на полях сражений Великой Отечественной войны. И когда они поднимались в атаку на вражеские пулемёты они на самом деле были едины в духе с новомучениками — вот с теми самыми священниками, которые за свою веру шли на смерть, потому что не отрекались от Христа. Потому что имели иногда возможность, но тем не менее предпочитали умереть, предпочитали пострадать, но от веры своей не отрекались. И вот здесь как раз тот момент, где было бы хорошо показать духовную связь подвига новомучеников и победу в Великой Отечественной войне, которая, как Церковь верит, во многом одержана их молитвами. Это и были те самые десять праведников, благодаря которым Господь помиловал нашу страну, несмотря на тот страшный безбожный эксперимент, который в ней осуществлялся в 20-30-е годы.

К. Мацан

— Это был историк, директор мемориального центра «Бутово» Игорь Гарькавый. Вы слушаете «Светлый вечер», мы вернёмся через несколько мгновений.

К. Мацан

— «Светлый вечер» на радио «Вера» продолжается. С вами Константин Мацан. Эту программу мы записываем не в студии светлого радио, а дистанционно. И в отличие от обычного формата «Светлого вечера», от часового интервью, мы записали несколько бесед с разными людьми. 7 мая на 82-м году жизни отошёл ко Господу архимандрит Амвросий (Юрасов), известный церковный писатель, проповедник, основатель и духовник Введенского женского монастыря в Иванове, духовник православного общества «Радонеж», и, конечно, духовник в самом широком смысле слова, пастырь, к которому на протяжении многих лет стекались люди со всей России. В течение нескольких дней архимандрит Амвросий находился в больнице с двусторонней пневмонией и подозрением на коронавирус. Об отце Амвросии, о его наследии, о его времени мы поговорили с его духовным чадом — директором радио «Радонеж» Евгением Никифоровым.

— Евгений Константинович, к отцу Амвросию в далёкие годы, насколько я знаю, ехали люди со всей Москвы — в его небольшую деревню, в приход в Ивановской области. И всегда это вызывает такой вопрос, какое-то радостное удивление: как человек находит такого духовника, такого светильника веры? Почему именно к нему, почему нужно так далеко ехать? Вот как вы с отцом Амвросием познакомились и почему, скажем так, именно к нему прилепились?

Е. Никифоров

— Вот есть такие люди, которых можно было бы назвать «русской печью», к которой все хотят прислониться, у которой хотят погреться, которая излучает тепло, излучает энергию, излучает чистоту, излучает пламень веры. Вот отец Амвросий был такой, причём он не был таким горящим проповедником в стиле Савонаролы, который взывал, обличал и так далее. Он был негромким, он был, что называется, «правило веры и образ кротости» — вот к нему эти слова абсолютно приложимы. Причём это у него было с молодости, потому что он родился в очень верующей семье. Мать его была просто очень ревностная христианка. Он мне рассказывал лично, что мать его клала ежедневно по тысяче поклонов. Мы-то ленимся поклониться 50 раз, «Господи, помилуй» сказать, или 12 раз «Господи, помилуй», а здесь по тысяче поклонов. Это при том, что у этой женщины было пятеро детей — отец Амвросий, Саша, был самым маленьким мальчиком. Жили они в чудовищных совершенно условиях, потому что отца забрали на войну и оттуда он уже не пришёл, не вернулся. Нищета была чрезвычайная, так как она была верующей, она была поражена в правах. И вот одна, молодая ещё, женщина с пятью детьми, поражённая в правах в мокрой землянке — это представить невозможно, как эта женщина существовала. Вот только верой в Бога — я иначе это объяснить не могу. И она, конечно, сыграла большую роль в становлении отца Амвросия как христианина, пастыря, монаха в конечном счёте — это было его стремление всей жизни, он это искренне желал. Его книжка, которая была опубликована, сейчас вот на сайте «Радонежа» стоит, она так и называется «Призвание». Книжечка маленькая, где он описывает просто своё становление как пастыря. Это действительно человек, который был призван Богом. И всё, что он хотел во всю свою жизнь — это честно пред Богом  это призвание, скажем так, отрабатывать. Господь призвал, и быть верным этому призванию было главной его целью. Поэтому отец Амвросий был очень целостным человеком, и образ его очень ясный, целостный. Опять-таки к нему не применимы такие слова, как «глыба», «громада», «скала», «гора» и так далее — это всё не про него. Целостность его была в верности этому своему служению, в мягкости, в кротости, постоянный юмор, улыбки, доброе сердце — ко всем с добрым словом. Я за 30 лет, вот когда я пришёл к нему, стал его духовным сыном — вот просто никогда ни тени раздражения, ни тени гнева. Ровненько-ровненько, простенько-простенько, где просто, там ангелов со сто — вот его образ.

К. Мацан

— Знаете, бывают, наверное, у нас у всех какие-то слова, советы мудрого пастыря, духовника, которые западают в сердце на всю жизнь, становятся такой, в каком-то смысле, путеводной звездой — слова, к которым часто возвращаешься мыслями в трудных ситуациях. Вот если вы можете вспомнить какие-то его вам советы или что-то, что он вам говорил, само собой не входя в какие-то тайные подробности ваших отношений, что стало для вас таким важным ориентиром по жизни.

Е. Никифоров

— Задача каждого духовника — это отсечь ложные побеги, отсечь сорняки, выдернуть сорняки, показать человеку, что то, что он считает в данный момент крайне важным, совершенно не важно. Это прозвучит несколько, может быть, нелепо, но основное его словечко такое: «Да выбрось ты это из головы». «Выбрось из головы» — самое главное, что касается духовничества. А образ какой? Опять-таки повторяю, что даже, скорее, это не в словах было сказано, а в том образе, который он в себе носил. И по слову Христа... его научение, его духовничество методом Господа нашего Иисуса Христа. Что говорит Господь? «Научитесь от Меня, яко кроток есмь...» Вот это «научитесь от меня» было самое главное — не то, что он говорил: «Вот учитесь: как я, так и делайте», — нет совершенно не так. Просто присутствие его, разговоры с ним. Как он поправлял, как он научал, а научал он одному, собственно, слова его были очень всегда простые: «Держитесь Евангелия, будьте ближе к Церкви». Феномен отца Амвросия ещё и потому, что он пришёл, Господь его послал в мир на проповедь тогда, когда доверие к священноначалию нашей Церкви было ниже нуля. Потому что все знали, что какое-то сотрудничество с этой богоборческой властью есть, с НКВД есть, с КГБ есть, что-то там есть. Недоверие — в какой степени... я никого не осуждаю, просто я говорю, какое было отношение церковного народа к своему священноначалию — очень настороженное, не верили. Не верили. А всё-таки для Церкви епископ — это крайне важная роль. И когда нет доверия в Церкви к своему главе, к епископу, и для епископа это трагедия, и для Церкви, конечно, тоже. И тогда Господь посылает старцев — тех людей, к которым у народа есть доверие, они чувствуют, что здесь правда, что здесь нет двойного дна, здесь есть всё по правде Божией. Вот это и составляет основу его служения, на которое его призвал Господь и которое он честно, последовательно, ревностно исполнял всю свою жизнь. Ведь он исповедовал по 12, по 20 иногда часов в сутки, когда в юности в Почаевой... и всё это перемежалось ещё каким-то словом, проповедью постоянной, разговорами. Причём эта проповедь всегда была нового типа — это тоже важнейшее его достижение. Начиная со Средневековья, не было у нас такого жанра, как духовные беседы духовного отца со своими чадами, то есть ответы духовного отца на вопросы своих чад. Он действительно возобновил этот святоотеческий жанр, который был забыт несколько столетий. Сейчас-то это распространено, и книжки выходят без конца одного батюшки, другого, очень хорошие книжки — вот эти беседы. Это очень востребованный жанр — краткий вопрос и краткий, точный, по сути ответ на вопрос вопрошающего.

К. Мацан

— Насколько я знаю, он благословил вас на создание братства «Радонеж» и радиостанции «Радонеж». А вот каким было его благословение? Что он, скажем так, имел в виду, какую он видел миссию, и на что в этом смысле, помимо собственно создания проекта, он благословлял?

Е. Никифоров

— Это пять-таки сложный вопрос... это всё не было выдумано, это не было каким-то таким умным, рационалистическим каким-то действием: вот надо проповедовать, надо миссионерствовать — нет. Другое дело, что вокруг него собиралась московская интеллигенция, все люди горящие, все, познакомившиеся с Церковью и с Христом, только-только вошедшие в неё, были поражены величием, красотой и духовным могуществом Церкви, и нам всем хотелось послужить Церкви. А как это сделать? То есть мы все горели миссией, вот в своём роде: как послужить Церкви? И отец Амвросий из этих людей, собственно... он был духовником и радио «Радонеж», и братства «Радонеж». Именно таким образом: духовничеством. И разрешал он наши вопросы все не административным путём — он не вмешивался в администрацию, политику радиостанции и так далее. Он говорил лишь одно, что будьте камертоном святоотеческого учения, выбирайте тех пастырей, которые могут транслировать, передавать опыт Церкви. Дело в том, что Церковь-то вышла из коммунистических гонений крайне ослабленной. Очень мало было людей, которые обладали бы даром проповеди, могли бы говорить просто с людьми нормальным, человеческим языком. Люди, которые могли бы церковное Предание, что крайне важно было для отца Амвросия, передавать людям, и передавать не на словах даже, а в самой интонации. Поэтому его духовничество было такое мягкое, но на самом деле всегда в силе являющееся, всегда это было очень точно, очень правильно. Он всегда действенен был, он не был формальным духовником братства «Радонеж».
Я хотел бы сказать в заключении, что, конечно, ушёл от нас один из людей, безусловно, великих. Это эпоха в жизни нашей Церкви, это один из последних старцев, к которому было безусловное доверие всей Церкви. Люди доверяли ему, любили его — вот эту простоту, ненавязчивость, ясность и любовь. Любовь, любовь, любовь: «Ближе к Церкви, ближе к Евангелию», — вот его слова.

К. Мацан

— Это был Евгений Никифоров, директор радио «Радонеж».

К. Мацан

— Это «Светлый вечер» на радио «Вера». Мы продолжаем наш разговор и ту нешуточную тему, которую уже начали. В условиях эпидемии и распространения вируса в новых реалиях осваиваются все, в том числе Церковь. Всё чаще, к сожалению, мы встречаем информацию, что заболевают священники. Есть случаи, когда в храме из пяти штатных клириков не на карантине остаётся один, а есть случаи, когда храм, который формально является открытым, фактически закрыт, потому что некому совершать богослужение — все болеют. Но, по мысли нашего следующего собеседника, сейчас не время для уныния — время, наоборот, для христианского делания. Об этом мы поговорили с заместителем председателя Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ Игорем Мещаном.

И. Мещан

— У нас создана рабочая группа при Патриархе, которую возглавляет митрополит Дионисий, которая занимается вопросами коронавирусной инфекции — в плане, как действовать Церкви и как реагировать, — которая мониторит ситуацию, которая сейчас происходит в разных местах, в разных епархиях, в том числе и в Москве, и везде. И эта комиссия координирует какую-то работу, которая проводится внутри Церкви — а она проводится. Начиная от помощи тем, кто не может себе купить продукты или ещё что-то такое, лекарства. Очень много волонтёров задействовано сейчас. И вот наша рабочая группа занимается именно этими вопросами. И меня, как заместителя Легойды, привлекли к работе этой группы. Что сказать по поводу священников и по поводу заболевших? Понимаете, священники точно такие же люди, как и все другие. Когда мы смотрим на статистику ежедневного прироста заболевших, порядка десяти тысяч человек в день по всей стране заболевают, конечно, среди этих людей есть и священники, к сожалению. И священники заболевают в первую очередь потому, что они — широко контактные люди. То есть они контактируют с прихожанами, они контактируют с другими священниками во время совершения Литургии, в храме, не в храме, за пределами храма, когда они ходят к больным, когда они помогают и так далее. То есть это понятно для нас, для церковных людей, потому что священник как бы находится на передовой. Но я должен сказать, что было исключительно правильное и исключительно чёткое и вовремя принятое решение, которое принял Святейший Патриарх и порекомендовал всем не посещать храмы, к сожалению, а чтобы священники исполняли свой долг сами и служили Литургию сами, без прихожан. Это, конечно, очень тяжело, но это было необходимо. И вот сейчас вот эти заболевания священников, мне кажется, к сожалению, от того, что не все чётко исполнили этот приказ. Вот у меня такое ощущение. Почему? Потому что чем шире контакты, тем больше вероятность заболеть. И вот мы видим, что сейчас примерно середина мая, и у нас достаточно большое количество людей, которые болеют в храмах, хотя храмы закрыты. Но мы пожинаем плоды ранее... вы понимаете, что раньше, если у нас инкубационный период две недели, потом ещё какой-то период, когда болезнь развивается, то сейчас как раз вот этот пик наших предпасхальных, пасхальных и послепасхальных торжеств, к сожалению.

К. Мацан

— Игорь Владимирович, ещё одна грань проблемы — это, как ни странно, вопрос материальный, вопрос обеспечения самих священников и их семей. Мы уже в наших программах к этой теме так или иначе обращались и будем ещё обращаться, потому что это важно. Есть такое выражение «священник питается от алтаря», то есть и благосостояние семьи священника связано с количеством пожертвований. Каким образом, насколько напрямую — отдельный вопрос, наверное, в каждой ситуации по-разному, но связь эта есть. Сейчас, когда прихожан в храмах стало меньше, то не только встаёт вопрос о том, чем оплатить электричество в храме и налоги, которые никуда не деваются, воду и так далее, а как не дать священникам тоже в совсем тяжёлую ситуацию с их семьями попасть. Вот как вам кажется, что здесь может быть предпринято, что могут сделать сами прихожане, сами верующие?

И. Мещан

— Эта ситуация, которая сейчас сложилась, что у многих и многих храмов и у многих и многих священников, ввиду того, что нет практически прихожан и они служат сами, продолжают своё служение, сложилась достаточно тяжёлая ситуация именно финансовая. Потому что нет пожертвований, нет возможности людям заплатить зарплату, нет возможности оплатить коммунальные услуги в храме и так далее. Вот это, кстати, разбивает этот миф о безумных богатствах священников, о безумных богатствах храмов и так далее. Видите, месяц всего практически без прихожан существуют храмы, и финансовый кризис разразился. И в первую очередь по оплате тех людей, которые там работают, и в первую очередь по оплате духовенства. Потому что от этого зависят их семьи, их благосостояние. Если простыми словами сказать, то просто им нечего будет есть. Что могут прихожане сделать в этой ситуации? Прихожане могут храм поддержать. Многие храмы опубликовали реквизиты храмов, куда можно перечислять пожертвования, некоторые публикуют карточки кредитные настоятеля или казначея храма — туда тоже перечисляются деньги, которые идут на храм. Точно так же делается в закрытых каких-то монастырях и в закрытых местах, в небольших скитах. То есть это нормальная история — те прихожане, которые не могут прийти, но хотят поддержать свой храм, поддержать своего настоятеля, поддержать семьи священников, которые там служат, они могут, условно говоря, перечислить какие-то денежки, пожертвовать на храм в том виде, в котором они сейчас могут. А сейчас они не могут прийти внутрь, они могут перечислить либо на карту, либо на счёт храма и так далее. Это будет гигантский вклад в то, чтобы как-то поддержать своё духовенство и свои храмы. Но в любом случае этого недостаточно, потому что не каждый это умеет, не каждый это может. Те бабушки, которые приходили, они несли какие-то свои копеечки, но они не все умеют пользоваться картами, телефонами, перечислениями и прочим. Поэтому, естественно, в любом случае это не в таком масштабе может быть, как это было, когда были храмы открыты. А вторая тема, что у нас, конечно, народ беднеет — это очевидно. И народ беднеет в первую очередь потому, что он сидит без работы. У нас второй месяц продолжается локаут. Кто-то получает минимальную зарплату, кто-то уже потерял работу. Предприятия какие-то разоряются, в первую очередь из сферы обслуживания, которые сейчас полностью закрыты. Откуда у людей возьмутся деньги для того, чтобы ещё кого-то поддержать? Им самим бы выжить. Поэтому тут такая тройственная вещь: во-первых, развеялся миф, что безумные богатства в Церкви; во-вторых, не все люди сейчас могут помочь и не все умеют это сделать; в-третьих, большому количеству наших прихожан самим нужно выживать и как-то перетерпеть это время, в котором они оказались — без работы, без каких-то средств, без поддержки и так далее.

К. Мацан

— Игорь Владимирович, а как лично вам даётся вот этот период без храма? Вы христианин с очень богатым, длительным опытом церковной жизни, наверняка уже есть, в каком-то хорошем смысле, привычка к церкви, к богослужениям, к тому же вы помогаете в алтаре регулярно. Вот как вам даётся эта вынужденная разлука с храмом?

И. Мещан

— Мне достаточно сложно это даётся. Но я считаю, что мы должны быть послушными нашему священноначалию, в таком хорошем, нормальном, обычном смысле этого слова. Знаете, вот послушны, и, как говорят, послушание. Послушание — это больше монашеское слово и дело, а мы должны прислушиваться, потому что когда Патриарх призвал... мы же не обладаем той степенью информированности, которой обладает Святейший Патриарх. Мы не обладаем той степенью духовного опыта, которой он обладает. Поэтому мы должны прислушаться и должны послушаться — это первое. А второе — понимаете, сейчас очень много дел именно христианских. Даже если ты не можешь попасть в храм, то ты, как христианин, вполне можешь заполнить свою жизнь таким христианским деланием. В первую очередь это такая некая келейная молитва, то есть молиться тебе никто не запрещает, у тебя всё есть. Если ты хочешь, вычитывай Вечерню. Есть вся литература, которая позволит молиться, понятно, что не совершать Литургию, естественно, а молиться, читать Вечерню, читать молитвенное правило, читать ещё дополнительно Псалтирь, Евангелие, то есть посвятить себя этому. Понятно, что это не замена храму, но это то, что вы не можете делать в повседневной жизни, когда вы активно работаете, приходите домой уставшими и так далее — это первое. А второе — есть христианское делание, как я уже сказал, есть очень много людей, которые нуждаются в вашей помощи. Начиная от того, что можно человеку позвонить, посочувствовать, выслушать его, помочь каким-то советом, помочь своим опытом, если, например, ты уже болел или ты понимаешь, что происходит; утешить человека, если он волнуется, нервничает и так далее. И вплоть до того, что кому-то можно помочь материально: поехать купить хлеба, выручить как-то, помочь в рамках того, что ты можешь помочь в данный момент времени. И это будет самым настоящим христианским деланием и христианским поступком. И ты будешь чувствовать Христа рядом с собой.

К. Мацан

— Это был заместитель председателя Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ Игорь Мещан. На этом мы заканчиваем наш сегодняшний разговор. Напомню, вы слушали «Светлый вечер». С вами был Константин Мацан. До свидания, не унываем. Христос Воскресе!