«Святой равноапостольный князь Владимир». Татьяна Черникова

Фото: Памятник Владимиру Великому в Москве. mos.ru

Наш собеседник — доктор исторических наук, профессор кафедры всемирной и отечественной истории МГИМО Татьяна Черникова.

В День Крещения Руси мы говорили о жизни, правлении, а также о роли в формировании духовно-культурного единения Русской земли святого равноапостольного князя Владимира. Разговор шел о тех событиях, которые происходили на Руси на рубеже X-XI веков, и о тех литературных источниках, из которых мы можем узнать о личности святого князя Владимира. Наша собеседница ответила, что послужило причиной того, что великий князь, будучи язычником, не просто сам принял Христа всем сердцем и полностью изменил свою жизнь, но и обратил в православную веру нашу страну.

---

А. Митрофанова

— «Светлый вечер» на радио «Вера». Здравствуйте, дорогие слушатели! Поздравляю всех с праздником! Сегодня 28 июля — День памяти равноапостольного князя Владимира и День Крещения Руси. С его именем связно это событие, которое, в общем, во всех летописях обозначено как поворотное и всеми историками признается сейчас как поворотное событие — ну, может быть, за редким исключением, кто-то в чем-то сомневается. Вот, собственно, мы поэтому и решили поговорить о князе Владимире, о том, что известно о нем, о событиях того времени — как к ним сегодня относятся в исторических кругах, как оценивают, и какие сведения дошли до нас через летописи и через другие исторические материалы. На связи с нами, удаленно пока еще (все еще удаленно мы записываем программы), Татьяна Васильевна Черникова — доктор исторических наук, профессор кафедры Всемирной и отечественной истории Московского государственного университета международных отношений. Татьяна Васильевна, здравствуйте!

Т. Черникова

— Добрый вечер!

А. Митрофанова

— Я очень благодарна Вам, что Вы согласились поговорить с нами на эту тему, потому что, конечно, князь Владимир — это глыба в нашей истории, все понимают, я думаю. Фигура настолько масштабная, необъятная, и с разных сторон на него можно посмотреть — его личный путь, его путь как государственного деятеля, его путь как человека, который действительно сподвиг к крещению множество людей и, в общем-то, целое государство. Вы знаете, мне бы хотелось начать, наверное, с самых основ — что доподлинно известно о нем и из каких источников мы сегодня получаем информацию об этом уникальном человеке. Это «Повесть временных лет», наверное, прежде всего?

Т. Черникова

— Ну, конечно, у нас вообще история Древней Руси — это, прежде всего, «Повесть временных лет» и еще новгородская первая летопись. Но это все-таки источники, которые были созданы уже после смерти Владимира, причем, много лет спустя. Но, вообще-то, предполагается, что именно при князе Владимире впервые начали записывать какие-то отдельные события, может быть даже, была какая-то такая небольшая летопись. Ну, а с точки зрения места этого князя в нашей государственности, в нашей истории, его, конечно, нельзя недооценить. Почему? Потому что настоящая Древняя Русь — исток нашей современной России, да и не только России — и Белоруссии, и Украины, — это именно князь Владимир. И связано все это, конечно, с Крещением Руси, потому что, во-первых, создается совершенно другой уже менталитет, возникает такая высокая культура, Россия во многом становится ученицей Византии, а Византийская империя, как Вы знаете... Правильнее ее, правда, называть «Арамейская империя» — так себя жители этой страны называли, по-гречески «Арамейская» — это «Римская» империя. Она ведь действительно была продолжением Восточной Римской империи, не падала, и в Средневековье, особенно раннее, это единственная страна, которая сохраняла те высоты культуры и, прежде всего, письменной культуры, которые унаследовала от античности. Поэтому вот именно с Владимира Русь начала получать вот ту античную культуру, переработанную уже христианской мыслью, но сохраненную во многом, и с этого начался такой взлет развития культуры в нашей стране. Вот. Но, возвращаясь к вопросу об источниках, о Владимире ведь самое важное рассказывают не только летописи («Повесть временных лет», ну, естественно, все поздние летописи, которые включают и перерабатывают информацию «Повести временных лет»), но и самое главное, что Владимир — это ведь центральный персонаж сохранившихся осколков древнерусских былин. К сожалению, они дошли до нас не все и в таком сильно переработанном виде, потому что нашествие монгольское, Батыево нашествие, довольно долгая зависимость от Золотой Орды — все накладывало отпечаток, но все-таки часть былин сохранилась в памяти народа, на Севере (это область Новгорода, Архангельска), и князь Владимир там — один из центральных персонажей, причем, такой любимый персонаж. Немного туда еще добавил его правнук Владимир Мономах. Правнук он был. Но главная, конечно, фигура — это Владимир Красно Солнышко. И, знаете, очень обидно, что чудесный мультфильм про богатырей, который сделан, дети с восторгом смотрят, там, конечно, карикатурное изображение, такое негативное, в основном, князя Владимира. Это, на самом деле, очень плохо, потому что, понимаете, вот, например, вокруг, там, Ричарда Львиное Сердце, который как раз персонаж-то был очень специфический и во многом отрицательный, рыцарский такой эпос создал идеального князя. Вокруг Александра Невского тоже создан образ идеального князя. А вот Владимир, который ну уж не меньше, а все-таки больше обоих этих князей и монархов внес в историю, так сказать, основательно — креститель Руси — вдруг показывается как такой для детей персонаж, скорее, негативный. Но вот в народной памяти все не так. Да, он может гневаться, он может быть несправедливым, но это любимый князь Владимир Красно Солнышко. И вот, кстати, то, что народ именно его из всех князей запомнил и именно его сохранил в осколках вот этих старин и былин, как раз отражена его миссия. Что сделан на самом деле князь Владимир? Ну, во-первых, он собрал всю территорию, на которой жили восточные славяне. То есть он сформировал территорию нашей страны. Ну, а дальше она только уже расширялась, но ядро было то, восточнославянское, которое он собрал. Во-вторых, он из разных племен — древлян, северян, полян, там, ильменских словен — сделал единый древнерусский народ. Не все, правда, историки согласны с этой версией, но значительная часть все-таки согласна, что с принятием новой идеологии, нового мировоззрения, новой христианской морали все объединяются в нечто единое. По крайней мере, если раньше на вопрос «кто ты?» каждый себя ассоциировал с племенем («я — ильменский словен», «я — кривич»), то теперь на вопрос «кто ты?» первое, что отвечал человек крещеный — «я хрестианин». Кстати, отсюда произошло русское слово «крестьянин», потому  что основная часть жителей Древнерусского государства действительно были селянами, действительно пахали землю. И потом вот это «крестианин», как иногда курьезно пишут мои студенты, у них получается что-то среднее между «христианином» и «крестьянином», — а оно, на самом деле, имеет подтекст. Потому что вначале это означало, что мы — «хрестиане», а второй уже ответ был, что «мы — русские, живем на Руси». И таким образом, смотрите, с Владимиром связан новый менталитет, новая вера, объединение народа в нечто единое и создание границ. Поэтому народная память никогда не ошибается, и Красно Солнышко поэтому в ней занимает центральный такой момент. Но это если из крупных дел князя Владимира. А дальше можно говорить о его более конкретных делах — там, внутренней политике, культуре, внешней политике, о семейных делах. О чем Вы хотите? В каком?..

А. Митрофанова

— Вы знаете, Татьяна Васильевна, да, хочу обо всем, но насколько позволит время. Вот важный момент, как мне кажется — Вы обозначили как один из исторических источников знаний о князе Владимире былины и сказания. Казалось бы, ну что это — на всякие легенды внимание обращать! Но ведь легенды действительно не создаются про абы кого! В легенды и в такие народные сказания и эпосы попадают настоящие герои — те, кого люди считают фигурой номер один своего времени. И вот здесь, знаете, у меня такой сложный ассоциативный ряд, Вы уж меня простите. Ведь был у князя Владимира дядька по имени Добрыня, знатный воин, который присматривал за ним. Владимира ему поручили в воспитание. Не тот ли это Добрыня Никитич, которого мы знаем по русским народным сказкам?

Т. Черникова

— Ну вот видите, вы сразу попали в точку. Только не по сказкам, а по былинам мы помним, по старинным.

А. Митрофанова

— По былинам.

Т. Черникова

— Да, да. Сказки  — это тоже очень важная вещь, тоже очень важный исторический источник, но он немножко связан не столько с исторической памятью, сколько с передачей молодому поколению детишек каких-то моральных основ, каких-то истин. То есть это такая форма социализации детей. А старина, или былина... Кстати, и то, и другое название — это историки придумали, ученые придумали, как по-настоящему это называлось, «сказом» или «песней», в общем, мы не знаем, это такое ученое название, ну, им теперь мы пользуемся широко. Так вот, действительно, вокруг князя Владимира Красно Солнышко в былинах присутствуют его богатыри, и среди его богатырей есть три персонажа — кстати, они отражают во многом социальный состав населения. Как бы это как раз отражается то, что все население, всех категорий сплотилось вокруг князя. Ну, любимый, наверное, такой народный персонаж — Илюша Муромец — вот он как раз представитель... Он крестьянский сын, причем, видите, из Мурома — из далекой северо-восточной окраины, но он такой самый мощный. Вот. Поэтому, наверное...

А. Митрофанова

— Прославленный в лике святых.

Т. Черникова

— Да, да. Да-да-да. Потому что действительно есть захоронение некоего Ильи Муромца в Киево-Печерских пещерах, в Киево-Печерской лавре, и, кстати, могут наши слушатели найти в Интернете — довольно хорошо сохранилось это захоронение, есть реконструкция внешности этого Ильи Муромца. Ну, насколько это тот легендарный богатырь, можно только надеяться, но вот реконструкция облика есть, и можете его посмотреть, вот. Дальше идет боярский сын, боярин, который как раз Добрыня Никитич. И вот его прототипом, конечно, является Добрыня Малкович, дядя родной Владимира по матери (о маме еще мы поговорим немножечко). Ну, и самый такой, на самом деле, противоречивый персонаж — это, конечно, Алеша Попович. (Смеется.) То, что он попович, говорит о том, что он действительно сын священника. И есть его аналог, правда, без таких вот черточек характера, как хитрость, даже где-то коварство, которые присущи былинному Алеше Поповичу. Есть Александр Попович — такой действительно упомянут воевода времен Владимира Красно Солнышко, что, наверное, является тоже какой-то такой правдой об истоке. Но вот мы про Добрыню. Итак, поговорим немножко о происхождении князя Владимира. Его отцом являлся князь Святослав, знаменитый воин, который все время воевал и к 30 годам свою буйну голову в конце концов сложил, но успел сделать очень много. И вот у Святослава, как у язычника, естественно, кроме жены были, наверное, наложницы, хотя мать его, княгиня Ольга, приняв христианство, не очень жаловала, судя по всему, вот такие отношения. И вот получилось так, что доверенное лицо княгини Ольги, ее ключница (ключница, по тем временам, это не просто «завхоз», это «министр финансов и казны», скажем так, то есть это очень доверенное лицо), и вот эта Малуша, родная сестра Добрыни — они дети знатного, видимо, северского по происхождению, из Любича, боярина Малко Любичанина. И вот она находится на должности ключницы. Ну поскольку доверить казну и все имущество князя можно было только человеку, который добровольно становился как бы Вашим рабом, сам принадлежал князю, получалось так, что она и знатная, и Добрыня, и почти министр, и одновременно невольница. Ну вот как-то ее, видимо, повстречал Святослав, и, собственно, вот эта Малуша, став наложницей Святослава, потом родит нам Владимира. Правда, поведение Малуши страшно не понравилось княгине Ольге, христианке, потому что, как Вы понимаете, это грех большой — прелюбодеяние. Может быть, Малуша, как близкая к лицу, к Ольге, была тоже христианкой. Но, так или иначе, княгиня разгневалась и отослала Малушу в ссылку — предполагают, что, может быть даже, под Псков, в то село, которое принадлежало княгине Ольге (возможно, это современное село, Будник называется), и там родился собственно Владимир. Ну, дальше Ольга забирает его назад, в Киев, и он воспитывается среди тех законных сыновей Святослава — Ярополка и Олега. Хотя летопись отмечает, что он был побочный сын Святослава. Но именно дядя не дал пропасть и затеряться в толпе дружинников Владимиру. Когда Святослав решил пойти в свой последний поход в Русско-византийскую войну 969-971 годов, он разделил Русь, и вот таким образом, по просьбе новгородцев, подученных, естественно, новгородским наместником Добрыней, Владимир у нас оказывается князем Новгородским, князем-наместником и, естественно, поступает под руку своего дяди, и тот становится его наставником в Новгороде.

А. Митрофанова

— «Светлый вечер» на радио «Вера» продолжается. Напомню, что сегодня о святом равноапостольном князе Владимире мы говорим с доктором исторических наук, профессором кафедры Всемирной и отечественной истории Московского государственного университета международных отношений Татьяной Васильевной Черниковой. Татьяна Васильевна, Вы знаете, я неслучайно спросила у Вас про Добрыню. Мне попадалась на глаза информация, что именно он подговорил — ну, в смысле как,– подал такую идею, может быть, мысль, которая казалась ему блестящей, князю Владимиру, будущему крестителю Руси, когда он еще был язычником. Он же там Полоцк брал, и княжна Рогнеда, впоследствии ставшая его женой, собственно, дочь князя, она... К ней сватался, соответственно, сначала Ярополк (это старший брат князя Владимира), и она уготована была ему в жены, но князь Владимир его опередил, княжну взял силой — по научению как раз своего дяди Добрыни и перебил на ее глазах и ее родителей, и ее братьев. И вот это, понимаете, у меня в голове, как у человека, который... Ну, мы все в детстве росли на наших народных сказаниях и былинах, и вот Добрыня Никитич — такой замечательный богатырь, и тут — та-дам! — и я про него такое узнаю. Что это он, оказывается, князю Владимиру подкинул идею взять силой Рогнеду. Это, наверное, вполне в сознание людей того времени вписывалось, как какая-нибудь воинская добродетель. Если почитаешь саги скандинавские, что там творили друг с другом люди, когда захватывали очередную деревню или город, — то есть насилие было вполне воинской добродетелью, оно вписывалось в эти рамки. Но все равно, как-то вот мне, например, этот факт принять очень сложно. Что это было за сознание такое у людей? Это действительно для языческого времени вполне естественные действия со стороны победившего войска? Что это?

Т. Черникова

— Ну, Вы правильно говорите, что менталитет того времени здорово отличается от нашего, и вообще это достаточно жестокое время. Языческий менталитет — это такой достаточно оптимистический, но это менталитет победителей. Кто победил... Вот в скандинавских сагах, которые дошли, в общем-то, в большом количестве, как раз вот этот менталитет времен военной демократии, когда общество только создает какие-то государственные формы, еще все не состоялось, но вот эти воины ищут славы и добычи, он прекрасно отражает представления тех людей. Вот. Но здесь еще вмешалась в дело большая политика. Ведь «Повесть временных лет» неслучайно называет Рогнеду Гориславой. «Повесть временных лет», Вы имейте в виду, Рогнеде не сочувствует. Она (летопись) полагает, что она — виновница как бы несчастий своей семьи. Почему? Потому что Владимир сидел в том районе, куда отправил его отец, но после гибели Святослава на Днепровских порогах от рук печенегов старшим в семье стал Ярополк Киевский, и, как Вы помните, вскоре именно он начал бороться за «одиначество», как написано в летописи, то есть желание быть единственным правителем Руси. И произошла у него война с родным братом Олегом, в которой Олег, так сказать, погиб. Но и Владимира решил выгнать Ярополк из Новгорода — кстати, что и произошло. Владимир вынужден был бежать к варягам за море. Кстати, Владимир под именем Вольдемар — такой же персонаж скандинавских саг, и, кстати, тоже очень уважаемый. Поэтому, видимо, это личность была харизматичная и такой широкой души, мы об этом еще поговорим. Несмотря вот на все жестокости времени, Владимир все-таки чаще выступает справедливым, таким отходчивым, не мстительным, в отличие, например, от более коварного и мстительного своего сына Ярослава Мудрого, который в этом плане более такой человек, которому мы склонны предъявлять какие-то моральные претензии. Так вот Владимир вынужден был бежать. Правда, его новгородцы любили, они собрали ему дань, чтобы он нанял себе варяжскую дружину. И когда он с этой дружиной вернулся назад, новгородцы его дружно поддержали, и дядя, который оставался наместником, тоже поддержал, и наместников Ярополка новгородцы выгнали. И такое — дальше будет действовать дружина варяжско-новгородская. И чтобы найти себе союзника для борьбы с братом (а брат, видите, первым начал как бы борьбу и уже даже убил своего младшего брата — ну, был причиной его гибели), Владимир решил заручиться поддержкой соседа. В Полоцке жило такое племя полочан. Ну, на самом деле, это такая западная ветвь большого племени кривичей — вот во Пскове тоже живут кривичи. И вот там, видимо, кто-то из наследников, еще наместников самого Рюрика, некто Рóгволод или Рогволóд (по-разному это имя произносят) правил. А самый лучший способ заключить военный союз в те времена был — заключить брак. Потому что родоплеменные отношения у нас, видите, еще играют очень большую роль, и кровное родство налагает большие обязательства. И вот Добрыня с лучшими новгородцами едет в парадных одеждах, в «бляхах великих» (это такие, типа, мужские ожерелья) свататься. Приезжает к Рогволоду, говорит: «Мой князь Владимир предлагает твоей дочери Рогнеде выйти за него замуж и стать его княгиней». Ну, конечно, тут подтекст, как Вы понимаете, — военный союз Новгорода и Полоцка. И Рогволод, что, кстати, говорит о том, что все-таки здесь они, в основном, представляют из себя — и Рогволод, и его дети — все-таки варяжскую еще среду, потому что именно у варягов женщина ввиду своей большой хозяйственной самостоятельной роли играла большую роль и была достаточно свободным персонажем, у нее были очень большие права, в отличие от восточнославянских женщин. Где, кстати, и с теми, кроме полян... У восточных славян гаремные семьи, а у скандинавов уже существует моногамный брак, жена одна законная. Ну, и Рогволод спрашивает Рогнеду: «Хочешь ли пойти за Владимира?» Что отвечает Рогнеда, вот почему она Горислава? «Не хочу разути рабичича, но хочу пойти за Ярополка». То есть посмотрите: она не просто отказывает. Обычай, видимо, был, что невеста в знак согласия разувала жениха, когда он приходил к ней. Она говорит: «Не хочу разути», то есть «не хочу», значит, «быть невестой Владимира». Но она не называет его ни князем, ни Владимиром — она его называет «сыном рабыни».

А. Митрофанова

— «Рабичич».

Т. Черникова

— То есть это жесточайшее оскорбление просто для свободного человека, а уж для князя — тем более. А дальше еще добавляет: «Хочу пойти за Ярополка» (то есть за того человека, с которым Владимир собирается воевать, потому что Ярополк уже изгонял его из Новгорода). Ну, естественно, что если Владимир и его дядя не отомстят за такое оскорбление, их просто в том мире никто не будет уважать. Ну, а с точки зрения уже большой государственной политики, если они не предпримут шагов к разрыву вот этого возможного союза между Ярополком и полоцким князем, то они, конечно, эту войну проиграют. Поэтому, вернувшись назад, Добрыня, который, кстати, в «Повести временных лет», пока Владимир совсем юный... Мы же не знаем, в каком году Владимир родился. Мы предполагаем, что в эти события 978 — 980 годов где-то ему, Владимиру, от 16 до 20 лет, наверное, вот так физически просто может быть. И вот дядя первое время даже как бы заслоняет собой князя, а Владимир уже потом свой авторитет самостоятельно нарабатывает. И дядя, конечно, говорит: «Все, надо идти на Полоцк, иначе нас опередят и мы проиграем». Ну, и тут Владимир показывает свой характер тоже. Действительно, они берут Полоцк, убивают Рогволода и его сыновей, а Рогнеду насильно Владимир берет себе в жены. Ну, с точки зрения, например, тех восточных славян, которые жили еще в мире родоплеменном, князь, победивший другого князя, становится автоматически хозяином его племени, его семьи, его родственников. То есть вот... Кстати, так же думали и древляне, убив Игоря: видите, они предлагают Ольге выйти замуж, потому что полагают, что, как победитель, теперь их князь Мал имеет право на все. Вот поэтому тут соединились и такие уже государственные, раннегосударственные мотивы, и мотивы старые. И даже с точки зрения христианина Нестора, который составляет «Повесть временных лет», видите, Горислава — сама неразумная Рогнеда, потому что выбрала неправильного жениха, да еще оскорбила его очень сильно, ну, и поэтому семья ее, получается, погибла, вместо того, чтобы стать союзниками князя Владимира. А Владимир никогда не забывал своих союзников. Произошла вот такая трагедия.

А. Митрофанова

— Удивительно, конечно, вглядываться в этот языческий мир, и сегодня нам очень многое там непонятно. Но людей того времени лучше, наверное, оценивать, исходя из той системы координат, в которой они жили...

Т. Черникова

— Конечно!

А. Митрофанова

— И тем интереснее будет посмотреть на тот переворот, который произошел с князем Владимиром после Крещения Руси. Буквально на минуту сейчас прервемся. Я напомню, что это «Светлый вечер» на радио «Вера», и на связи с нами — доктор исторических наук, профессор Московского государственного университета международных отношений, кафедры Всемирной и отечественной истории Татьяна Васильевна Черникова. Говорим сегодня о князе Владимире. Всех еще раз поздравляю с праздником — сегодня его день и День Крещения Руси. Я — Алла Митрофанова, через минуту вернемся.

«Светлый вечер» на радио «Вера» продолжается. Еще раз здравствуйте, дорогие слушатели. Я — Алла Митрофанова, и с удовольствием напоминаю, что на связи с нами — Татьяна Васильевна Черникова, доктор исторических наук, профессор кафедры Всемирной и отечественной истории Московского государственного университета международных отношений. Мы говорим сегодня про князя Владимира, крестителя Руси, Владимира Красно Солнышко, Владимира Великого — его называют по-разному. Историки тоже, ну, скажем так, дают неоднозначные оценки этой выдающейся личности. Очень масштабная фигура. Конечно, тут целый курс лекций можно прочитать, я думаю, о времени его правления, о том, что он сделал для Руси. Мы сегодня, конечно же, постараемся основное внимание уделить вот этому факту крещения целого народа. Вы знаете, Татьяна Васильевна, вот когда смотришь на то, как описывает Нестор в «Повести временных лет» события этого периода, невольно возникает вопрос. Мы с Вами когда про великую княгиню Ольгу говорили и ее вот эту жестокую расправу с древлянами, когда она еще сама была язычницей, что в целых четыре этапа она отомстила им за гибель, за убийство ее мужа... Что сначала послы от древлян были заживо закопаны в землю, потом следующая делегация древлян — их сожгли живьем в бане, потом она, соответственно, там, еще что-то предприняла, а финальный этап — это когда она вообще их столицу сжигает с помощью птиц, которым на лапки были привязаны вот эти подожженные кусочки ткани и так далее...

Т. Черникова

— Тряпочки, да.

А. Митрофанова

— Тряпочки. И, помню, Вы обратили внимание на такой момент, что, вполне возможно, летописец прибегает к столь подробному описанию для того, чтобы очевиднее был контраст между Ольгой-язычницей и Ольгой-христианкой, когда она становится уже невероятно мудрым действительно правителем, который очень многое сделал для своей земли, и она такое воплощение действительно христианского идеала, христианского идеала правителя. Вот, может быть, то же самое и к князю Владимиру отчасти относится? Потому что вот мы сейчас поговорили про его жену Рогнеду. У него же еще было три, помимо нее, официальных жены, и бесчисленное множество наложниц, сотни женщин в четырех разных городах. И сама мысль об этом — она просто наводит на ужас. Может ли быть такое, что это тоже своего рода художественный прием, который применяет Нестор-летописец для того, чтобы описать контраст между князем Владимиром-язычником и Владимиром-христианином?

Т. Черникова

— Ну, конечно, элемент такого момента тут присутствует, хотя значительно меньший, чем в рассказе про Ольгу. Ну, видимо, потому что все-таки, я вот повторяю, что многие события, видимо, записывались уже во времена Владимира. Поэтому у Нестора была возможность пользоваться какими-то записями, а не только народные легенды туда вставлять. Хотя для Нестора, наверное, этот момент тоже присутствует. Но князю Владимиру-язычнику, наверное, не очень бы понравилось, что Вы сократили количество его жен. Во-первых, жен у него восемь — официальных, в статусе жен, от которых происходят его двенадцать сыновей. Вот. А, собственно, жены-то и попали... Может быть, их было-то и больше, но в летопись попали только те, кто были матерями сыновей. Это было очень значимо, и, кстати, очень по-славянски — что они, видите, не самостоятельно туда попадают, а как матери будущих возможных князей-наместников и даже преемников. А кроме того, у него было действительно 300 наложниц в Берестове (это одна из таких загородных резиденций) и 300 наложниц в другом, так сказать, месте. Но вот здесь имейте в виду, что и хотя русская летопись подчеркивает женолюбие князя, что, наверное, было действительно так, потому что это женолюбие подчеркивают и скандинавские саги, и, главное, все западноевропейские и византийские хроники, которые рассказывают о Владимире, что он был большой любитель женского пола. (Смеется.) Видимо, у него была такая вот черта. Но тут надо еще иметь такой момент. Владимир — он не только сын славянки, но он во многом и действительно уже правитель полной славянизированной вот этой династии Рюриковичей. То есть он пытается действовать, исходя из представлений восточнославянского населения. А вот у восточнославянского населения, кроме полян, я говорила, был гаремный брак, и поэтому количество жен и наложниц — это подчеркивает социальный статус человека. И у князя, соответственно, их должно быть много. Это как, знаете, вот гарем султана — многих наложниц он вообще в жизни никогда не видел, но они присутствовали в гареме. Для чего? Потому что при многоженстве мужчина, который способен содержать гигантский гарем, вот он, значит, действительно знатный, сильный, великий. А уж у правителя понятно, что семья должна была быть такая, что все должны ахнуть. И вот для менталитета язычников-славян, причем, большинства славян... Потому что чем еще хорош был Владимир? Он не страдал таким, знаете, выпячиванием полян в качестве людей первого сорта, а славян, всех остальных — в качестве людей второго сорта. Кстати, остатки вот такого полянского, местечкового патриотизма есть даже у Нестора, который описывает всегда полян как исключительно благородных, умных, разумных, а остальные восточные славяне, вот все остальные 13 племен у него живут «обычаем зверским», и он выражает к ним пренебрежение. Вот Владимир тем и хорошо, что, начиная в Новгороде, он, видимо, полностью отделался вот от этой местечковости, и только такой князь, конечно, мог стать настоящим князем, государем для всех живущих. Потом он будет и дружину свою набирать из представителей всех племен, включая, так сказать, и угро-финские племена, которые вошли в состав Русского государства. У нас, Вы помните, муромец — Илья Муромец... Почему Муром? Это же название угро-финского племени муром, которое потом полностью славянизировалось. Ну, может быть, Илья Муромец и был славянином, а может быть, был и славянизированным и крещенным угро-финном, тут это, так сказать, не совсем понятно. И вот в данном случае эти многочисленные жены — это не только особенность Владимира, такого любителя женщин, да, но еще и просто такой переходный период, статусная вещь. Когда Владимир принимает христианство, дальше летопись все время подчеркивает, что жена у него законная одна — это принцесса Анна, сестра двух императоров-соправителей, Константина VIII и Василия, и что все остальные жены... Кстати, та же самая Рогнеда, уже к тому моменту отвергнутая, но, видите, никак не наказанная, а вместе с ее сыном, заступившимся за нее княжичем Изяславом, они оставлены в Полоцке — то есть в том городе, откуда она родом, для управления этой частью единого Древнерусского государства. Вот Рогнеда тоже принимает христианство и начинает быть таким довольно страстным распространителем христианства. А дальше Владимир все-таки как супругу воспринимает только Анну, часто с ней советуется — об этом многие источники говорят, и вот этот факт летописец Нестор тоже подчеркивает.

А. Митрофанова

— «Светлый вечер» на радио «Вера» продолжается. Напомню, что сегодня о святом равноапостольном князе Владимире мы говорим с доктором исторических наук, профессором кафедры Всемирной и отечественной истории Московского государственного университета международных отношений Татьяной Васильевной Черниковой. Очень известная история, я думаю, что многие ее читали, слышали — как князь Владимир выбирал веру, как он послал гонцов в разные земли, прислушивался и к христианству западного образца, и на ислам смотрел, в эту сторону, и в итоге остановился на христианстве все-таки византийском. Вот, наверное, сейчас, поскольку у нас не так много времени, оставим эту историю в стороне. Мы помним, как поразила Святая София и богослужение, главным образом, служба в этом удивительном соборе послов князя Владимира, как они потом, оказавшись перед князем, произнесли: «Мы не поняли, где мы были — на небе или на земле». Это удивительная, конечно, черта. Но, Вы знаете, Татьяна Васильевна, вот хочется все-таки обратиться сейчас к той перемене, которая с самим Владимиром произошла. Мы знаем, что перемена ума, перемена человеческого сердца — это вообще самая сложная штука. Политические решения принимать бывает гораздо проще, чем вот эту метанойю, вот этот вот переворот в своей собственной голове пережить. Есть удивительный пример апостола Павла, который на 180 градусов после того, как встречается со Христом, изменяет свою собственную жизнь — и вектор, и устремления, и все. Вот то, что происходит с князем Владимиром — нам известно из летописи, что после того, как он принял крещение... Можно — пожалуйста, кто-то говорит, это исключительно политический шаг был и так далее, но мы же видим, что с ним дальше происходит! Во-первых, он начинает щедро заботиться о бедных людях, которых в Киевской земле, в общем-то, как и в других землях, немало. Есть люди знатные — бояре, князья, а есть люди, которые едва сводят концы с концами. Работяги, вот эти вот крестьяне — он о них заботится. Он пытается и даже отменяет на какое-то время смертную казнь. Потом уже бояре и, по-моему, даже священники к нему приходят и уже молят его: «Ты посмотри, что в лесах творится!» Соловей-Разбойник тот же самый... Былины — это же не просто с неба свалившийся образ. Это у него есть, наверняка, тоже реальные прототипы. То есть бесчинства начинают твориться, и приходится вернуть смертную казнь, потому что для людей того времени пока еще это неподъемная такая задача — без вот этой угрозы смерти над тобой отказаться от разбоя. Но это очень серьезные шаги. Опять же, Рогнеда, которая становится христианкой, и как-то вот Владимир не предпринимает попыток отомстить ей, хотя она пыталась убить его. Это тоже, в общем-то, ну как — вот даже по нынешним меркам, это очень серьезно. Вот что известно про вот эти перемены кардинальные с ним самим из достоверных источников, что называется?

Т. Черникова

— (Смеется.) Ну, видите, достоверный-то источник у нас — летопись, «Повесть временных лет», новгородская летопись, которая очень любит Владимира, в отличие, кстати, опять-таки, от Ярослава Мудрого, и византийские хроники, западноевропейские хроники, былины и саги. Все они достаточно достоверны, просто с ними надо уметь работать. Вы знаете, Владимиру вообще по жизни была присуща щедрость, и заботиться о простых, скажем, людях он начал еще до принятия христианства. В этом плане он просто был такой человек широкой души. Вот знаменитые пиры князя Владимира, которые и былинах нашли свое отражение, и в летописях. Ну, во-первых, пир в то время — это не просто объедение, а это еще как бы угощение дружины, причем, и старшей, и младшей, и совет с дружиной происходил на пирах. Поэтому это такая «Государственная Дума» того времени. Но, вот что характерно для Владимира, что, советуясь с дружиной, пируя, он приказывал еще и выносить еду и питье для всех киевлян или всех людей той местности, где вот он этот пир затевал. Причем, когда были больные люди, которые не могли подойти к княжескому дворцу за вот этими подношениями, он своим отрокам, то есть младшим дружинникам, приказывал на телегах развозить для этих больных еду, и угощение, и питье. И происходило это и до Крещения, и после Крещения. Что я подчеркиваю? Это особенности этого характера. Он достаточно прямой характер и такой, в общем-то, скорее, изначально расположенный к доброте. Но не простак. А что касается после принятия христианства, и действительно настолько Владимир уверовал вот в это «не убий», что отменил смертную казнь и пытался, как и положено, убеждениями и христианской проповедью воздействовать на людей. Но потом развелось такое количество разбойников, которые, в общем-то, не все же сразу приняли христианство, как надо, душой, а не формально... Вы помните, многих загоняли в Днепр креститься в Киеве насильно, они плакали, и, в общем, понятно, что многие поверхностно поняли религию, а для многих она в такое двоеверие какое-то превратилась. И поэтому действительно уже на вот этих советах и дружина князя, и, кстати, первоначальные византийские, греческие священники, которые приехали из Византии, многие из них были не только греки, но и из южных славян, входивших в подданство патриарха Константинопольского. Они все посоветовали, что нет, надо преступников наказывать. И Владимир взялся за наведение порядка. А вот что касается Соловья-Разбойника — он не был разбойником. Историки предполагают, что Соловей-Разбойник — это какое-то воспоминание о вожде племени вятичей, которое при каждом князе бунтовало, хотело вернуться к независимости, пока... И каждый князь — и Святослав, и Игорь до него — этих вятичей каждый раз будет покорять заново. Как только князь умрет, вот это первобытное сознание, что они должны подчиняться тому князю, который их победил, к вятичам будет возвращаться, они будут опять заявлять, что они независимы. И вот только при Владимире радимичи и вятичи были покорены, причем, радимичей покорил воевода, имя которого сохранилось, — Волчий Хвост. И поговорка, что «радимичи бегают Волчьего Хвоста», то есть боятся Волчьего хвоста. И, понимаете, особенность восточных славян заключалась в том, что у них не было личных имен. Вы посмотрите, у нас имена, которые славянские, это западнославянские — Святослав, тот же самый Владимир, Мстислав, Ярослав и так далее. Почему? Потому что друг к другу по степени родства обращались восточные славяне: «Брат», «Сын», «Сват», «Деверь» и прочее. У нас ведь страшно разветвленное вот это название родства. И только вожди могли иметь имена — ну как прямо индейцы, во многом это были имена, связанные с животными. Так вот, может быть, Соловей — это было просто имя вятичского вождя, которого не только покорили, но и привезли в Киев. Ну, а Вы помните, что дальше былина рассказывает, что он и тут бузить начал, пытался там засвистеть, все разрушить, и Илюша-Муромец тут его уже былинный пооприходовал. Вот. Но, возвращаясь к Владимиру и к принятию христианства... Владимир —  он как губка впитывал вот эти знания и мудрость. Он начинает советоваться не только с собственной дружиной, но и вот с этими духовными лицами, которые приехали на Русь в большом количестве. Видите, видимо, они принесли сюда идею записывать события. Появились мастера, которые создали первый каменный храм — знаменитую Богородичную церковь. Десятинная церковь — Владимир десятую долю государственных доходов на нее жертвовал, поэтому такое название. Поэтому мы видим, как с 988 года, с момента принятия христианства нарастает мудрость Владимира как правителя. Это надо отдать должное. Ну, а что касается эпизода с Рогнедой, то, опять-таки, мы вот тут вот какие-то собственные качества души Владимира, склонного к справедливости... Он не склонен к жестокости. Рогнеда, действительно, в отместку хотела убить мужа, и поэтому когда Владимир заснул, она его же собственный меч достала и хотела его умертвить. Но Владимир проснулся, меч отнял. Но он не убивает Рогнеду сразу же — он суд над ней устраивает. И вот ее приговаривают к смертной казни за то, что она покусилась на жизнь государя. И Владимир, чтобы не оскорблять Рогнеду (она все-таки жена), решился претворить эту смертную казнь сам, а не в руки палача ее отдать. Но уж так получилось — то ли бояре подучили, то ли сам, то ли мать, но когда князь с мечом вошел к Рогнеде в комнату, вышел маленький Изяслав (это старший сын Рогнеды и Владимира, который был еще буквально ребенком, но уже носил детский меч) и отцу сказал: «Отец! Ты здесь не один!» — то есть дал понять, что он будет защищать мать. И единственное, что сделал Владимир, — обозвал его: «Ах ты, Рогволожий внук!», то есть «выбрал не меня, а мать, и в деда пошел своего». Но дальше, посмотрите, приказывает он построить резиденцию (он же Полоцк-то разрушил), резиденцию особую для Изяслава и Рогнеды. Говорит: «Больше видеть Вас не хочу, но будете от моего имени управлять этой землей». И уже Изяслав с матерью восстанавливают — кстати, на более удобном месте — Полоцк, и Полоцк становится центром этой земли и центром будущей белорусской государственности. Вот белорусские историки очень любят Изяслава и всех остальных его потомков, «Рогволожьих внуков», вообще считают, что от них надо вести западнорусскую государственность. То есть, видите, такой характер Владимира. И, кстати, вот еще один эпизод из момента, когда Владимир — язычник, но тоже поступает достаточно благородно. Убив своего брата Ярополка... Причем, убив коварно — его предатель, собственный боярин, заманил на переговоры к Владимиру в городе Родня. Вошел туда Ярополк, а этот предатель, боярин, Блуд его имя, закрыл двери и не пустил дружину Ярополка, и два варяга, служивших Владимиру, подняли Ярополка на мечи. И умирающему брату Владимир сказал в лицо: «Не я первый начал убивать братьев». Ну то есть, видите, тот опять эпизод такой мести, может быть, за убитого, погибшего Олега. И Владимир таким коварным выглядит. Но посмотрите, что происходит дальше. Вся дружина Ярополка моментально признает Владимира, Киев признает Владимира, и только один дружинник Ярополка — Варяжко — убежал к печенегам и воевал с Владимиром, мстя за своего убитого господина. Вы думаете, Владимир решил этого Варяжко изловить и казнить? Нет, Владимир настолько восхитился, что один человек сохраняет преданность своему бывшему господину, что дальше летопись пишет: «И много средств потратил Владимир и убеждения, чтобы перевести Варяжко на свою службу». Понимаете? Он добился того, что Варяжко, в конечном итоге, перешел на его службу. И он ценил преданность. Ценил преданность, и дальше, видимо, эта черта с принятием христианства только развивается. Кстати, я хочу сказать, что поскольку Владимир у нас принял христианство и жил до Великой Схизмы, до раскола церквей в 1054 году, его в качестве святого равноапостольного признает и западное христианство. Вот в том русском приделе храма Святого Петра в Риме, где, помните, я рассказывала в какой-то одной из Ваших передач про Ольгу, что там изображена Ольга, там и Владимир тоже как равноапостольный святой присутствует. Ну, и еще, наверное, тут напоследок надо сказать о таком предположении, правда, признающемся не всеми историками, что, возможно, первые уже по происхождению русские православные святые — Борис и Глеб — были сыновьями княгини, последней законной жены, византийской принцессы, царевны вот этой Анны. Именно поэтому Владимир готовил Бориса, старшего, в качестве своего наследника. Но при Борисе, видим, все время фигурирует и Глеб. Хотя Глеб — явно один из младших сыновей, в момент гибели ему всего 15 лет. Понятно, что он не был противником, но почему-то его Святополк считает противником и убивает. И вот тут историки обратили внимание, что именно в Византии был институт соправительства. Помните, два брата Анны — Константин и Василий — были оба императорами, соправителями, и что, возможно, такой же институт соправительства планировали Анна и Владимир ввести на Руси, и вот поэтому статус вот этого Глеба, младшего родного брата Бориса, он автоматически был очень высок. Хотя все сыновья, все старшие, все 12 сыновей Владимира приняли христианство, и дальше они фигурируют уже как христианские князья. Ну, видите, не суждено было любимцу Владимира Борису, любимцу, кстати, и дружины киевской, стать следующим великим князем. Но об этом, наверное, отдельно стоит вести разговор — о Борисе и Глебе.

А. Митрофанова

— Это точно. Не менее интересные фигуры. И Вы знаете, Татьяна Васильевна, благодаря вашему сегодняшнему рассказу я поняла, что ведь Господь неслучайно князя Владимира-то так избрал. Ничего случайного не бывает. Те личностные черты и свойства, которые проявлялись в нем даже вот как в язычнике... Просто нам понятно из XXI века, когда читаешь про эти ужасы, что там творилось, как они друг друга убивали, насиловали, грабили и так далее, кажется, что ну это варварство, дикость и так далее. Но ведь в системе координат того времени Владимир и до Крещения  тоже проявлял доблесть, и отчасти, наверное, даже и вот эту широту душевную, а в христианстве эти качества просто уже получили совершенно другой вектор. И мы видим удивительного человека, благодаря которому и «есть пошла Русская земля». И мы сейчас имеем нашу великую культуру, и литературу, и живопись, и музыку, и вообще все. Ну, и, естественно, и те земли, которые впоследствии расширились еще существенно за счет границ. Основание этому тоже такое — ну как, мощный стержень был заложен именно князем Владимиром. Спасибо Вам большое за этот разговор! Я, правда, не заметила, как час пролетел. И я бы еще, наверное, слушала и слушала! (Смеется.) Очень Вас благодарю!

Т. Черникова

— Вам спасибо тоже большое! И нашим слушателям большое спасибо за то, что они были нашими как бы заочными собеседниками.

А. Митрофанова

— И это правда. Татьяна Черникова, доктор исторических наук, профессор Московского государственного университета Международных отношений, кафедры Всемирной и отечественной истории, была с нами сегодня на связи, и говорили мы о святом равноапостольном князе Владимире. И еще раз с праздником всех поздравляю и с днем памяти этого удивительного человека, и с Днем Крещения Руси! Я, Алла Митрофанова, прощаюсь с Вами! До свидания!

Т. Черникова

— До свидания!