Гость программы — Владимир Легойда, председатель Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ, член Общественной палаты РФ.
Темы беседы:
— Трагические события в Святой Земле;
— Религиозные войны сегодня;
— Изменение жизни мирян и священников в контексте происходящих в мире событий;
— 10-й международный фестиваль «Вера и слово»;
— Православные, церковные СМИ — особенности и роль;
— Христианская проповедь в интернете.
Ведущие: Константин Мацан, Марина Борисова
К. Мацан
— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА здравствуйте, уважаемые друзья! В студии у микрофона моя коллега Марина Борисова...
М. Борисова
— И Константин Мацан.
К. Мацан
— Добрый вечер. А в гостях у нас сегодня, как всегда по пятницам, в этом часе «Светлого вечера» Владимир Романович Легойда, глава Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ, главный редактор журнала «Фома», профессор МГИМО, член Общественной палаты. Добрый вечер.
В. Легойда
— Добрый вечер.
М. Борисова
— Владимир Романович, конечно, очень хочется поговорить о чём-то позитивном, но такая у нас жизнь, что вот, как говорил наш незабвенный Виктор Степанович Черномырдин: «никогда не было и вот опять», вот у нас постоянно что-то опять происходит и вот опять произошло, причём самое печальное, что всё это произошло на Святой Земле, и как бы мы не хотели абстрагироваться от всевозможных политических новостей, здесь, к сожалению, эта новость не совсем политическая или не только политическая, поскольку даже и Святейший Патриарх сразу же отреагировал и призвал всех молиться о мире, но, судя по новостям, как-то не очень похоже на то, что это в ближайшее время наступит. Но самое, мне кажется, печальное — что мы не очень понимаем характер того, что происходит. Мне попался сюжет один такой, заснятый на мобильник в Секторе Газа, где женщина, узнавшая о том, что её муж погиб, она радостная бежит по городу, кричит, что она счастлива, что её муж шахид, и ей нужно срочно этой радостью поделиться с собственной дочерью. К чему бы это я вспомнила? К тому, что эта война совершенно явно носит религиозный оттенок. Мы, честно говоря, не очень себе представляем, что такое религиозные войны, поскольку мы люди мирные, и у нас даже бронепоезд не стоит на запасном пути, и поскольку это всё на таком маленьком пятачке, важном для христиан, мусульман, иудеев происходит, надо, наверное, как-то для себя определиться, вот мы, как христиане, как мы к этому относимся.
В. Легойда
— Я, прежде всего, несмотря на профильное образование, не хотел бы давать каких-то политологических оценок или оценок с точки зрения состояния международных отношений, во-первых, их сегодня уже и так довольно много, при желании можно найти вполне качественную аналитику. Что касается отношения, то глобально, мне кажется, непосредственная реакция и основное отношение выражено в тех словах, которые обратил ко всем Святейший Патриарх в призыве к молитве, к установлению справедливого мира. Конечно, этот конфликт, он касается, я бы так это сформулировал: глубинной идентичности людей, народов, культур, а это значит, что и религиозная мотивация здесь присутствует. Я просто как раз на днях говорил в лекции студентам, вне контекста происходящих событий, но говорил о глубинности религиозных убеждений, о том, что, в общем, по большому счету есть две темы, которые всегда будут чрезвычайно сложными, болезненными, если задевать эти темы: это религиозная и национальная темы, и здесь нужно действовать чрезвычайно осторожно, аккуратно и понимать, что никакими схемами, надеждами и уверениями в том, что все проблемы решены, и теперь построенное по каким-то правилам общество будет жить мирно и счастливо без приложения дополнительных усилий, и все риски нивелированы — это все, конечно, находится в области благопожеланий, а не того, что называется реальная жизнь, реальная политика, если угодно, и мы являемся сейчас свидетелями этого всего на личном уровне. Мне кажется, что, конечно, человек не может не сочувствовать тем мирным жителям, в первую очередь, которые погибли или пострадали в результате происходящих событий, независимо от того, на какой стороне они находятся, я имею в виду людей без оружия. Если говорить о людях с оружием, то очень хорошо, мне кажется, об этом на днях написал Александр Сергеевич Ходаковский, я сейчас точно не процитирую, но мысль такая, что война определяет обстоятельства, но человек на войне определяет свое поведение сам. И человек с оружием, собственно, его слова весомы, потому что это человек, который участвует в военных действиях и давно, и он говорит о том, что для человека с оружием, конечно, это понимание того, что поверженного противника не добивают, просто передаю его мысль и слова о том, что, условно говоря, при штурме какого-то дома, в котором, помимо военных, есть гражданские, в том числе и молитва для воина-христианина, чтобы гражданские не пострадали — это оказание помощи взятому в плен, если эта помощь ему требуется, ну и так далее.
В. Легойда
— Вы этой цитатой делились, я, может, даже просто ее прочитаю: «Война определяет последствия, но человек в войне определяет себя сам. Если ты не убивал пленных, не добивал раненого врага, а оказывал ему помощь, если ты делал все, чтобы гражданское население не становилось заложником войны и создавал коридоры для эвакуации, если ты молил Бога, чтобы жители, спасающиеся в подвале многоэтажки, пока ты штурмуешь их дом, не пострадали и первым делом лезешь после штурма к ним, чтобы понять их состояние и оказать помощь, не задумываясь над тем, там лояльные или ненавидящие тебя, ты хоть и в войне, но со Христом, и твоя война другая». Ну вот такая цитата Александра Ходаковского, которой многие в последние дни делились.
М. Борисова
— Ну, это как раз, собственно, не требует никаких комментариев, потому что все сказано. Но все чаще слышишь комментарии политологов о том, что мы вступили в довольно длительный период войн всевозможных, и контраст с нашим мироощущением длительной жизни в мирное время, он настолько огромен, что нам сориентироваться внутри себя даже очень трудно. Дело даже не в том, кто там патриот, а кто нет, а дело в том, что человек все-таки так или иначе с трудом привыкает, согласно Евангелию, жить сегодняшним днем. Как правило, человек все-таки предпочитает хотя бы на какую-то небольшую перспективу вперед свою жизнь просчитывать или, как ему кажется, просчитывать, хотя и говорят, что «если хочешь насмешить Бога, расскажи Ему про свои планы», но это становится все более актуально, и к этому внутренне нужно как-то подготовиться. А можно ли к этому подготовиться в принципе?
В. Легойда
— Это зависит и от человека, и от того, к чему надо готовиться. Если говорить вне, может быть, такого непосредственного контекста, который мы сейчас обсуждаем, то я не вижу противоречия в том, что человек должен быть готов к тому, что все, что угодно может произойти, и в том числе и день, сегодняшний день для него может оказаться последним, я имею в виду христианин, и при этом это совершенно не означает, что он не должен какие-то планы строить. То есть вопрос не в том, что христианину запрещено строить планы, он должен сидеть и ждать, упадет ему кирпич на голову или нет, он должен просто готовиться к правильному принятию вот этого падающего кирпича или еще чего-то происходящего, это не отменяет построение планов, потому что каждый из нас в той или иной степени отвечает за семью, близких, родственников, друзей, коллег и так далее. У кого-то эта ответственность колоссальна и там невозможно без какого-то планирования в рамках профессиональной своей составляющей, ответственности и так далее. Если же говорить о том, что вы сейчас сказали, то одно маленькое уточнение очень важное: вы сказали «длительный период», он длительный с точки зрения жизни человека или поколения. С точки зрения истории человечества, это как раз то, о чем сейчас активно говорят политологи, историки и другие специалисты в области человеческих отношений, что как раз таки, к сожалению великому, намного более... не то чтобы естественным, но часто встречающимся в истории человечества являются именно периоды войн, а не их отсутствие. Другое дело, что войны очень сильно изменились, и если даже согласиться, что какие-то вещи проходят в той же логике, в которой проходили они где-нибудь там в Древней Греции, в классическую или даже доклассическую эпоху, то вот сам характер войны, и применяющиеся оружие, и возможность уничтожения большого количества людей, вот это сильно изменилось, конечно, с тех пор. Но, к сожалению, опять же, мы пытаемся здесь говорить о христианском мировосприятии, с позиции христианского мировосприятия, здесь мы должны понимать, что падшая человеческая природа, она не может исключить, то есть она не предполагает создание такого мира, в котором не будет войны и, в общем-то, то, что сейчас происходит, это просто подтверждает. То есть вот этот период, который нам кажется длительным, ну потому что на памяти поколения или поколений нескольких не было такого рода масштабных конфликтов, это, скорее, к сожалению великому, исключению, чем правило. И, как мы видим, человечество не очень-то делало из этого периода выводы верные, полагаясь, видимо, что оно вот автоматически дальше будет вот так — нет, автоматически ничего так не происходит.
К. Мацан
— Владимир Легойда, глава Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ, сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер».
М. Борисова
— Я почему говорю о том, что нужно что-то, по-видимому, менять и в себе, и в своем отношении даже к церковной жизни — потому что даже Святейший Патриарх, вот в воскресенье, в день памяти преподобного Сергия в Троице-Сергиевой лавре говорил о том, что монахи не должны сейчас, вот в этот момент считать, что их главная задача — сидеть в келье и молиться. Нужно идти туда, где нужна помощь, нужно идти помогать раненым, заниматься какими-то конкретными делами, конкретно связанными с тем, что происходит именно сейчас. Если это касается монахов, я делаю вывод, что это автоматически касается и нас, так или иначе, то есть нам что-то нужно в своей жизни, в своем отношении к церковной жизни пересматривать.
В. Легойда
— Да, спасибо, что вы обратили внимание на это слово Патриарха, которое было обращено по окончании трапезы праздничной к присутствовавшим, и, конечно, оно, я думаю, для кого-то это было, может быть, в чем-то неожиданным, но я думаю, что вы правы, я думаю, что, конечно, несмотря на обращение прямое к монахам, оно касается всех, но там, во-первых, аудитория была преимущественно монашествующих, а во-вторых, я думаю, Святейший как раз таки исходил из того, что сегодня, по факту того, кто находится в госпиталях, кто занимается социальным служением и прочее — это преимущественно миряне или белые священники — ну, потому что, вот как-то вроде монахи, они в монастырях. И Патриарх не говорил, по крайней мере, у меня не осталось такого впечатления, я помню это слово хорошо, я его читал внимательно, он не говорил, что монахи сейчас не должны там только молиться, он как раз говорил о важности молитвы, о том, какой должна быть эта молитва, но при этом он сказал, что, конечно, и прямое действие, подобно тому, как наши предки это совершали, которые были монахами, он и преподобного Сергия, собственно, естественно, вспомнил, поскольку все это проходило не просто в Лавре, а в один из дней, когда Церковь особо вспоминает преподобного Сергия, то, конечно, я думаю, поэтому это и прозвучало.
М. Борисова
— Я себе позволю одну небольшую цитату из этого слова, он сказал: «Кто-то скажет: „Ну, я политикой не занимаюсь“. А можно себе представить преподобного Сергия, который в ответ на призыв Дмитрия Донского сказал бы, пожав плечами: „Я политикой не занимаюсь, вы там сами с Мамаем разбирайтесь“? Невозможно!» Это я к тому, что мы все время как-то стараемся дистанцироваться от этой вот, как принято говорить, актуальной повесточки, вот эта самая повесточка, она настолько сейчас становится на первый план, что никак ты её, ни на какой лошади не объедешь.
В. Легойда
— Ну да, но это же касается, конечно, и самой повестки, потому что, как мне кажется, Святейший здесь говорит о том, что, скажем, то, что та же фраза «я политикой не занимаюсь» в такое спокойное мирное время, означающая, что есть какая-то там межпартийная политическая борьба, и понятно, что Церковь не является актором этих отношений, она не вступает в эти отношения и не приветствует одних кандидатов, не борется с другими и прочее. Но здесь речь идёт не о политике, как о партийной борьбе, как о борьбе за власть, здесь речь идёт о политике, как о происходящих событиях, определяющих настоящее и будущее страны, общества, мира в действительности сегодня. И он недаром ведь апеллирует к примеру преподобного Сергия, это же не вопрос там: мало ли какие у князей были свои там ситуации (простите за бедность речи) разборки и так далее, не об этом Патриарх говорил, не в этом принимал участие преподобный Сергий.
М. Борисова
— Ну вот мы, миряне, мы живём, в общем-то, пока абсолютно такой же жизнью, которой жили до начала всех этих бурных событий, мы каким образом должны меняться? И должны ли мы это делать неким усилием воли внутренним, или мы должны ждать определённого стечения обстоятельств, которые так или иначе потребуют от нас этих изменений?
В. Легойда
— Я не вполне готов согласиться с тезисом о том, что мы живём ровно такой же жизнью, очень многие в той или иной степени и понимают, и ощущают, и участвуют в происходящем, даже если взять духовенство Русской Церкви, то многие участвовали в организации помощи и беженцам, и пострадавшим, и ходят к раненым, и встречаются с солдатами нашими, и были на новых территориях, на линии боевого соприкосновения, и сказать, что все эти люди... Или возьмите, скажем, наш Отдел по благотворительности, вот владыка Пантелеимон, глава Синодального отдела по благотворительности и социальному служению, в очередной раз сейчас находится на новых территориях и можно даже почти в режиме реального времени следить за его перемещениями и встречами, и поэтому я никак не могу сказать, что вот он живёт такой же жизнью, как он жил, там два года назад, и я думаю, так или иначе, нас это тоже коснулось. Но я понимаю, о чём вы говорите: что многие люди продолжают там ходить в кафе, пить кофе и прочее — здесь, мне кажется, с одной стороны, не нужно сходить с ума по этому поводу и говорить «ой, как же так, надо мне тоже что-то такое сделать», а с другой стороны, чувство это правильное, но ты должен понять, что ты можешь максимально эффективно сделать на своём месте. Я бы сказал, что тезис, к которому много раз мы возвращались в самом начале, в марте, апреле прошлого года, о том, что нужно делать прежде всего хорошо своё дело, он никуда не исчез, просто надо понять: в текущей ситуации какое дело вот здесь и сейчас, сегодня является твоим, и что даже привычное твоё профессиональное какое-то, общественное служение, как оно может быть развернуто сегодня, в контексте происходящих событий, и мне кажется, это и есть какое-то понимание того, как человек должен откликаться на то, что происходит.
К. Мацан
— Многие уже за последние полтора года сказали, что мир вступил в полосу преобразований, и как раньше, уже не будет, и звучат такие голоса, что нестабильность, неопределённость, возможность войн новых и длительных — это такая новая форма стабильности и определённости, то есть нас ждёт некий период, очень не похожий на то, что было раньше. И на уровне чисто личном, психологическом у кого-то, в том числе у людей христианского мировоззрения, просто возникает страх: «а дети, а вот в каком мире они будут жить? А нужно ли в этот мир вообще рожать детей тогда?»
М. Борисова
— К вопросу об абортах.
К. Мацан
— И это парализующее чувство страха. Вот как вам кажется, по-христиански что ему можно противопоставить?
В. Легойда
— Ну, по-христиански очень сложно так, сидя в тёплой студии, спокойно на эту тему рассуждать, потому что мы действительно сейчас переживаем какой-то новый для себя опыт, он болезненный и чрезвычайно чувствительный. Но, видите, сегодня несколько раз прозвучали слова, мы сказали уже: а вот как христианам относиться? — А что, христиане такую малоизвестную книгу, как Библия, никогда не открывали? Или читая текст «Откровения» Ионна Богослова, еще что-то, они думали, что это вот такие интересные высказывания в одной древней книжке? Простите, может быть, я сейчас безосновательно немножко какого-то сарказма, так сказать, подпустил, но это ведь и есть реальность, да? Я, кстати, сейчас вот вспоминаю: когда в детстве у меня была такая возможность, я мало что тогда понимал, но я помню, что вот Апокалипсис когда я читал, у меня что-то такое неуютное в душу заходило. Ну, и вот в каком-то смысле я сейчас это детское чувство переживаю, понимая, что это все не книжный мир, который мне тогда рисовался моей такой мало что понимающей душой и неокрепшим разумом, а это вот реальность, которая действительно описана, чего уж там политологи, историки, в общем, в одной книге так или иначе обо всем этом говорится. Понятно, что одно дело, когда ты читаешь и даже как-то вот настраиваешься, а другое дело, знаете, я помню, с отцом Александром Ткаченко в «Парсуне» когда говорил, говорю: «Как подготовиться к смерти? Ну, все же сейчас вот...» Он говорит: «Да никак», или там к смертельной болезни, он говорит: «Да никак не подготовиться. Сколько бы ты ни готовился, когда это наступит, ты все равно не понимаешь, как ты себя поведешь». Поэтому...
М. Борисова
— Это, знаете, напоминает мне, простите за такой черный юмор: в дни далекого моего школьного детства тогда еще были в каждой школе бомбоубежища, и проводились занятия как раз вот по всевозможной защите и, в частности, на случай ядерной войны, и поэтому у детей было очень много, целый большой фольклор, посвященный этому, такой глупый, детский, со всякими страшилками. Но самое распространенное было, конечно, это ответ на вопрос: что делать, если вы слышите, что вот ядерная тревога? — «что делать, заворачивайся в простыню и ползи на кладбище», вот это как раз из советского восприятия, как готовиться.
В. Легойда
— Ну да, но при всем при том, мы уже как-то, по-моему, касались этой темы — все-таки стабильность того времени или стабильность системы в то время, она во многом была связана с тем, что страх возможной войны, он был довольно таким глубоким, да, и я не имею ввиду страх как эмоцию, а вот люди, в том числе и находившиеся у власти, они очень хорошо понимали, что такое война.
М. Борисова
— Да я выросла под постоянно звучащий рефрен «только бы не было войны».
В. Легойда
— Да, ну, я, собственно, и говорю, что мы как-то вспоминали это, скажем, тот же, вот как, может быть, послевоенная в XX веке точка наибольшего напряжения — Карибский кризис, как считают многие специалисты, во многом не перешла в какую-то горячую фазу, потому что там главы государств с обеих сторон, они очень хорошо понимали, что такое война. Ну и не только главы, естественно, но весь истеблишмент, он имел опыт войны, даже не такой, как вот там послевоенные поколения, песни, фильмы и прочее, а вот непосредственное переживание, и это тоже было, наверное, каким-то сдерживающим фактором. Но мы же всё-таки про то, как христианину себя вести, ну вот многие вещи становятся реальностью для нас... Задача, как себя вести христианину, она же не задача на военное время, она на любое время. Помните, мы с вами чуть больше двух лет назад говорили: «а как себя вести христианину в пандемию?» А до пандемии говорили: «а как себя вести христианину, когда всё хорошо?», вроде бы Церковь никто не гонит, а в церковь никто не ходит при этом. Это же, собственно, задание навсегда. Вот человек стал христианином, он каждый день себе задаёт вопрос: как мне себя вести сегодня, как мне быть, как мне сегодня попытаться не... Знаете, я недавно где-то хорошую мысль прочитал о том, что в семинариях надо давать будущим священникам понимание того, что, конечно, то, к чему они будут призывать, и то, как они будут жить, вот между этими двумя вещами будет некий зазор, и задача священника — стремиться к тому, чтобы он был максимально минимальным между тем, о чём ты проповедуешь, и тем, как ты живёшь, но это ведь не только священников касается, это касается нас. Вот каждый день, собственно, пытаться уменьшить этот зазор, независимо от обстоятельств, они могут быть тепличные, хорошие, и без всяких войн и катаклизмов, но душу разъедать тоже с огромной силой. Но ситуации, конечно, экстремальные, они потому и экстремальны, что они активизируют многие процессы, и человек просто, может быть, более резко начинает себя вести в одну или в другую сторону, но задача-то остаётся точно такой же. Вот Константин Михайлович прочитал эту цитату Александра Сергеевича Ходаковского, которую я вспомнил — вот это христианин на войне, это христианин с оружием в руках. Но когда нет боевых действий, человек с оружием в руках тоже, в общем, решает вопросы правильные, если он себя считает христианином.
М. Борисова
— Скажите, а вот то, что меняется вокруг, каким-то образом смещает фокус интереса к тем темам, которые входят в ваш курс, которые вы читаете студентам? У вас Античность и Средние века, но это очень большой временной отрезок истории человечества, вот есть ли какое-то увеличение интереса к тем или иным периодам, или это пока никак не отражается?
В. Легойда
— Понимаете, очень интересный и правильный ставите вопрос, но ответ на него предполагает не чтение лекции, а изучение умонастроений студенчества, это не происходит во время лекции. Во время лекции, дай Бог, когда ты обращаешься, чтобы она не была постоянным монологом, что сегодня тяжело, ну и вообще всегда, и мне, собственно, и не интересно только с монологом выступать. Так вот, во время лекции дай Бог получить хоть какие-то ответы на вопросы, потому что там работают другие факторы. Ну, вспомните просто себя: вот сидит там 100 человек, 80, не знаю, 120, ты задаешь какой-то вопрос, и любой нормальный студент прежде всего думает, чтобы не сказать какую-нибудь глупость, как он считает, и он не понимает, что у преподавателя там другая позиция, что лучше хоть что-нибудь сказать, чем молчать, но если препод при этом еще где-то может там пошутить или что-то сказать, то вдвойне не хотят, ну, то есть там совершенно другие факторы, поэтому у меня нет картины, которая позволила бы мне на этот вопрос ответить. Что касается моих подходов, то я, поскольку я не читаю все-таки политологических дисциплин непосредственно, то я, как правило, не обсуждаю текущие события, но, скажем, я могу сказать, чтобы совсем не было каких-то там абстракций, что, скажем, проблема самоидентичности, кризиса самоидентичности или там национальных мифологий — это не какие-то отвлеченные вопросы, а вот они проявляются, в том числе и в текущих событиях, через разную интерпретацию которых вы можете понять о разных исходных таких вот культурных в широком смысле слова — корнях происходящего, потому что сталкиваются не только армии и солдаты, и военные, и так далее, а сталкиваются, естественно, идеологии, мифологии, и они, собственно, тоже находятся в состоянии борьбы. Ну вот это актуализирует только какие-то вопросы.
К. Мацан
— Вернемся к этому разговору после небольшой паузы. Я напомню, сегодня с нами в программе «Светлый вечер» Владимир Романович Легойда, глава Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ. Не переключайтесь.
К. Мацан
— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА продолжается, еще раз здравствуйте, уважаемые друзья, в студии у микрофона моя коллега Марина Борисова и я, Константин Мацан. В гостях у нас сегодня, как всегда по пятницам, в этом часе Владимир Романович Легойда, глава Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ, главный редактор журнала «Фома», профессор МГИМО, член Общественной палаты. Мы продолжаем наш разговор, и вот о чем я хочу спросить после того, как вы спросите. (смеются)
В. Легойда
— Да, я прошу прощения. Я просто, чтобы не потерять мысль, вдогонку хотел сказать что если говорить о том, что меняется, то, может быть, не вполне в связи даже с текущими событиями, но все-таки в связи с тем, о чем мы часто здесь говорим: «а вот что из себя представляет образование? Как проблемы, существующие в образовании, проявляются в нашей жизни?», вот то, над чем я много размышляю в последнее время, и то, что я вместе с другими коллегами формулирую, как прагматизация образования, выливается в том числе и в то, что не только студенты, вот я приводил пример, когда девочка в 14 лет говорит: «Мне не нужна история, литература и география, мне нужна математика и русский язык, потому что я буду управлять папиным бизнесом», но это ведь не только проблема школьников, такое восприятие. А я в последнее время, у меня бывают лекции и выступления перед взрослым поколением, перед действующими или будущими политиками, чиновниками, в разных форматах, включая не публичные, приглашают, спасибо большое за это. И вот я стал замечать, что вопросы из серии «назовите нам три топ-инструмента, чтобы решить ту или иную задачу» — это не просто в плохих книгах по коучингу, которые тем не менее продаются большими тиражами, а вот ты выступаешь, и тебя аудитория хорошо принимает, и нравится им, а потом кто-то встает и говорит: «Мы сегодня обсуждаем проблему взаимоотношений (например, я сейчас так вот отталкиваюсь от реальности, но ничего не цитирую) местной власти и епархии, вот дайте нам три главных инструмента, или дайте нам три совета, которые нам помогут эти отношения выстроить идеальным образом». Я говорю, что, во-первых, на общий вопрос можно давать только общий ответ, конечно, старайтесь, будьте вежливы, старайтесь понять... Условно говоря, все вот эти топ-советы, они покрыты пятью, по-моему, правилами Глеба Жеглова, которые есть в бессмертном фильме «Место встречи изменить нельзя», когда он Шарапова инструктирует, как работать со свидетелем, «ты должен усвоить работу со свидетелем», помните, там: «Разговаривая с людьми, всегда улыбайся, люди это любят». Вот универсальные советы, они Владимиром Семеновичем Высоцким устами своего персонажа прекрасно даны на все времена. А дальше можно либо конкретные ситуации разбирать, либо пытаться как-то самому себя образовать и воспитать, чтобы реакции у тебя на эти конкретные ситуации были, исходя из багажа твоих знаний, а людям не нужен багаж знаний, им неинтересно, что я вспоминаю какие-то параллели, они говорят: «Нет, это все понятно, это все хорошо, что вы нам рассказали, что был такой ученый Тимофеев-Ресовский, ну, бог с ним, вы нам давайте топ-3, три главных совета и прочее». И вот это, конечно, довольно для меня лично тревожный такой момент, то, что я могу посчитать, собственно, ваш предыдущий вопрос был связан с тем, как вот нам посчитать это, потому что это очень взрослые люди, это люди действующие уже, которые привыкли мыслить в инструментальной логике. Что меня здесь удивляет — то, что, конечно, есть вещи, которые надо просто инструментально знать, есть там какие-то приемы простые, и любой профессионал набором этим должен владеть, вот радиоведущий должен понимать, что делать в прямом эфире, если гость замолчал, есть какие-то советы. А есть ситуации, которые требуют просто вот человеческого багажа, не то, чтобы даже опыта, а где... Знаете, я пытаюсь сказать, то, что для меня кажется важным, вот, когда я увидел, оказавшись первый раз в Сарове, что в доме-музее Юлия Борисовича Харитона, нашего выдающегося физика, одного из руководителей советского атомного проекта, на прикроватной тумбочке лежал томик стихов, а потом прочитал, что вот он, оказавшись на публичном чтении Маяковским своих стихов, записал у себя в дневнике, что «Целое море новой поэзии открылось передо мной, это было одним из самых сильных потрясений в моей жизни». И я всегда этот пример привожу, и студентам говорю, что я не хочу ни в коей мере сказать, что Харитон смог создать атомную бомбу, потому что в своё время слышал, как Маяковский читал стихи. Но! Но! При всём при этом, он совершенно точно не стал бы тем, если бы в своё время вот это не пережил, не записал, это не породило какую-то другую, поэтому, может быть, не создал бы, может быть, и не стал бы тем, кем он стал, может быть, вообще находился бы в другом месте. И вот эти связи неочевидные, нельзя же сказать: «читайте Маяковского, и у вас будет всё хорошо с атомным оружием», ни в коей мере! Но вот эти нелинейные, но важнейшие связи, ценности этого всего, просто предстоит мне скоро выступление тоже на подобной такой взрослой аудитории «О ценности гуманитарного знания в современном мире», я буду об этом говорить и очень надеюсь, что в ответ мне не скажут: «Ну, это всё понятно, а вы нам, пожалуйста, топ-5 книг из области гуманитарного знания, которые надо прочитать, чтобы эти все вопросы закрыть». Не бывает так, это так не работает!
К. Мацан
— Ну, вот при этом физик Нильс Бор, как говорят, не открыл бы принцип дополнительности, если бы не вдохновился работами Кьеркегора, его «или-или», «так или иначе», «вот одно дополняет другое и нет однозначного ответа...»
В. Легойда
— Опять же, линейной связи здесь нет, но думаю, что да, здесь это всё нельзя не учитывать.
К. Мацан
— Вот о чём хотел спросить6 на следующей неделе пройдёт X Международный фестиваль «Вера и Слово», с 16 по 20 октября, фестиваль православных медиа, православных СМИ, очень большой церковный форум, представительный. Я так понимаю, это фестиваль, который не удалось провести из-за «ковида», и он переехал, и приехал, вот наконец-то он состоялся?
В. Легойда
— Нет, у нас переехал как раз предыдущий на год.
К. Мацан
-Да. Ну вот тем не менее, X Международный фестиваль «Вера и Слово», на фоне того, о чём мы говорим, повестка не может не довлеть и не определять содержание того, о чём будут говорить журналисты, специалисты по коммуникациям, представители епархиальных пресс-служб, о чём будут разговаривать люди?
В. Легойда
— Я, во-первых, хотел бы сказать, что, несмотря на все сложности, мы, уже зная о количестве зарегистрировавшихся участников, можем сказать, что если всё, Бог даст, нормально состоится по графику, более 400 участников у нас будет, собственно, как и в предыдущие годы, в том числе и то, что принято называть международным представительством. Конечно, делегаты, которые раньше приезжали к нам из, в том числе и западноевропейских стран, прежде всего из пределов Русской Церкви, но сейчас с этим сложно, но тем не менее, будут из Центральной Азии, из Белоруссии, конечно, с новых территорий участники. Действительно, вы правы, есть повестка, поэтому мы будем говорить и о происходящих событиях. Но тем не менее, поскольку всё-таки форум прежде всего для работников медиа и шире — общественников, то эти темы будут в центре, одной из важных тем будет тема, связанная с понятием традиционной ценности, с тем, что сегодня происходит в мире, с одной стороны, с попыткой сохранить эти ценности, с другой стороны, с отказом от этих ценностей, очень бы хотелось, как всегда это нам удавалось, с Божьей помощью, предыдущие годы провести это максимально неформально, у нас программа, которую мы сейчас утвердили и рассчитываем, что она так или иначе будет исполнена, она всё-таки такая максимально, мне кажется, живая, полезная с любой точки зрения, либо обретения каких-то практических навыков, обмена опытом или размышлений на важные вопросы, но там нет каких-то, знаете, «галочных» мероприятий, то есть мы не проводим чего-то для галочки только лишь. Ну и, естественно, главным событием, как всегда, станет встреча со Святейшим Патриархом участников фестиваля, когда у нас по традиции после вступительного слова какое-то время будет на вопросы, мы всегда их собираем, никогда не делаем из этого какого-то секрета, я принципиально считаю, вот в таких случаях я противник того, чтобы люди спонтанно задавали вопросы, люди друг друга не слышат, вопросы начинают повторяться, кто-то там переволнуется, не сможет сформулировать, поэтому мы заранее просим присылать вопросы, группируем их в том числе и по частоте, ну потому что так или иначе темы совпадают, и мы вот те темы, которые чаще всего встречаются, то есть мы не цензурируем вопросы, но мы смотрим на то, что реально людей интересует, а не отдаёмся на волю случая, на того, кто первым добежал до микрофона, поэтому в этом смысле, да, мы готовим эти вопросы, но готовим именно исходя из реальных запросов участников. Надеюсь, что с Божьей помощью нам удастся и этот фестиваль провести.
К. Мацан
— Ну вот если на программу фестиваля посмотреть, там много панельных дискуссий, круглых столов, как бы на первый взгляд не связанных напрямую с медиа: про традиционные ценности, про взаимодействие с государством, про помощь в реабилитации тех, кто возвращается из зоны боевых действий, то есть то, что, казалось бы, касается в первую очередь, может, общественников, но не узко-епархиальные пресс-службы или журналистов. Какое значение имеют эти темы именно для информационной повестки?
В. Легойда
— Ну а сейчас, как в начале эпохи информационного общества, как это может быть не связано с медиа? Это так или иначе касается медиа, в том числе и потому, как правильно об этом говорить, и присутствие всех этих тем в медиа, а они так или иначе присутствуют, какое-то, если угодно, правильное присутствие, мы с вами сегодня задавались вопросам: «а как христианину себя вести?» Для медийщиков, наверное, в первую очередь этот вопрос актуален, потому что он имеет для них не только личное, но и профессиональное измерение, потому что нам приходится про это говорить — с кем говорить, как говорить, для чего говорить. Поэтому так или иначе здесь будет медийный контекст, в общем.
К. Мацан
— Владимир Легойда, глава Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ, сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер».
М. Борисова
— Владимир Романович, как вам кажется, вот какое-то время назад, когда еще нас звали иногда на подобные мероприятия, проводить какие-то мастер-классы, было ощущение, что как раз журналисты и сотрудники епархиальных пресс-служб были очень заинтересованы в общении со светскими журналистами, потому что они ощущали, что им не хватает профессионализма. Много воды утекло с тех пор, и глядя на то, что происходит со светской журналистикой, мы с прискорбием можем констатировать, что профессионализм, если не совсем приказал долго жить, то уже, в общем, где-то на подходе к такому состоянию. За это время профессионализм епархиальных журналистов вырос, остался в том же состоянии, как там лет десять назад? Вообще что-то происходит, какие-то метаморфозы?
В. Легойда
— Безусловно, происходит. Я приведу вам один пример, эта ситуация на первом фестивале у нас была, не ради того, чтобы, так сказать, выиграть время, потому что иногда, когда приглашаешь какого-нибудь, например, журналиста выступить перед студентами, просишь его что-то методически полезное сказать, а он, не зная, что сказать, начинает травить байки, вот я не с этой целью, а просто для понимания того, что изменилось. Первый фестиваль наш, по-моему, 2010 год мы проводим, и какой-то такой у нас очень насыщенный мастер-класс по фото делу, и выдающийся фотограф рассказывает, как, чего, как там нужно, какие-то идут профессиональные детали, камеры, фильтры, что-то такое совершенно сногсшибательное, мы горды тем, что мы смогли пригласить профессионала такого уровня. И кто-то из епархий встает и говорит: «Спасибо большое, все фантастически интересно. Просто я не очень понимаю, что мне со всем этим прекрасным знанием делать, у нас даже „мыльницы“ нет». На телефон-то они снимали, а «мыльницы», это, может быть, для тех наших слушателей, кто не помнит — это вот такие совсем не профессиональные фотоаппараты, сейчас их, наверное, уже почти нет, ими не пользуются, даже одноразовые такие были, когда на одну пленку. А он говорит: «У нас вообще ничего нет и каждый там сотрудник пресс-службы и швец, жнец, и на дуде игрец, в общем». Конечно, с этой точки зрения очень многое изменилось. И вот у меня недавно был как раз таки архиереи одной из епархий на новых территориях, и мы обсуждали ситуацию с сайтом, и обсуждали в том числе и то, что мы по инерции делаем эти сайты, но мы понимаем, что этот Web 2.0, он уже, в общем, умирает, и сейчас нужно концентрироваться на другом. И ценность этого, и практическая полезность, и отдача от каких-то вложений, она существенно меньше, чем была раньше. Но вы абсолютно правы в том смысле, что если, скажем, в 90-е годы в начале «нулевых» главной нашей проблемой было то, что вот есть некое профессиональное сообщество, светское, есть вот эти энтузиасты-дилетанты в православных СМИ, и основная задача православных СМИ — наконец-то хоть какие-то азы профессионализма обрести. В масштабе Церкви я бы сказал, что ситуация сегодня иная, в том числе и благодаря, пусть не официально церковным, но таким проектам, — уж простите, не потому, что я здесь сижу, — как Радио ВЕРА. Я не думаю, что кому-то надо объяснять, что здесь работают профессионалы, и что мы не чувствуем никакой ущербности по сравнению с какими-то светскими радиостанциями, пусть еще поучатся, как разговаривать о смыслах в эпоху, когда этого почти никто не умеет делать.
К. Мацан
— Аминь.
В. Легойда
— Да. Поищите там, не знаю, профессионалов уровня вот моих сегодняшних, так сказать, хозяев студии.
К. Мацан
— Аминь, аминь.
В. Легойда
— Да, да, да. Но это в масштабах Церкви, на общецерковном уровне, или там канал «Спас» и так далее. А вот если говорить, конечно, о епархиальной, здесь чуть больше проблем сохраняется, я скажу вам, почему, не буду здесь скрывать сердца моего боль. Одна из главных причин — это очень большая текучка кадров. Вот мы многократно замечали, вот даже у нас есть чаты с коллегами епархиальными, и они нередко обновляются довольно быстро в том смысле, что меняются люди. И вот мы в свое время, помимо фестивалей, да и сейчас это тоже делаем, проводили курсы повышения квалификации, что-то такое подобное, и вот только ты научишь, только ты обменяешься знаниями с какими-то коллегами епархиальными — проходит год, а там уже раз, и состав пресс-службы поменялся, или руководитель поменялся, и так далее. И это не единственная проблема, может быть, даже не главная, но это то, что я готов сразу назвать, то, что усложняет вот эту задачу нашу. Мне в каком-то смысле проще, потому что это как-то волей-неволей воспроизводит модель институтскую, где студенты, так сказать...
М. Борисова
— Только их выучишь, а они уже ушли.
В. Легойда
— Да, они уже ушли, да. Но все-таки, если для вуза это естественно, то для действующей пресс-службы это может быть весьма болезненно. Это связано с целым рядом причин, иногда с, может быть, недостаточным пониманием важности этого служения со стороны управления епархий, иногда это связано в том числе и с финансовыми проблемами и невозможностью как-то это все серьезно зафинансировать на должном уровне, есть целый ряд, конечно, проблем. Но в целом я при этом могу сказать, что даже уровень того, кого мы сейчас называем «интернет-миссионерами», стараясь уйти от такого все-таки, наверное, для кого-то неприемлемого названия «священник-блогер», вот уровень этих людей, в том числе находящихся в разных епархиях, он довольно высокий, и с точки зрения понимания ими законов или отсутствия законов в современном медиа-обществе, приемов, которыми они пользуются, я бы не сказал, что они уступают такому, даже не среднестатистическому блогеру, а вот в принципе блогеру-профессионалу светскому, просто в силу того, что для них закрыт ряд каких-то приемов, они не могут это использовать, как священники, но если мы возьмем каких-то топовых священников, повторяю, не обязательно московских, то мы увидим, что у них очень высокий уровень, большое количество подписчиков, и они сами могут проводить мастер-классы, в том числе и для каких-то там светских коллег, вполне себе.
М. Борисова
— Но какого-то общего курса, там, я не знаю, повышения квалификации?
В. Легойда
— У нас есть, мы постоянно это проводим, просто для каких-то выбранных групп, это есть, конечно.
М. Борисова
-А что большим спросом сейчас пользуется в плане повышения квалификации? Кто больше всего жаждет повысить свою квалификацию из них?
В. Легойда
— Я бы сказал так, что спросом, конечно, пользуется, вот есть запрос, он, кстати, тоже лежит в области вот этой вот прагматизации образовательных процессов: «топ-3, топ-10», конечно — как быстро и эффективно простроить коммуникацию в социальных сетях на уровне епархии? Здесь тоже есть, естественно, ограничения, потому что мы с вами прекрасно понимаем, что социальные сети, те принципы, на которых они устроены и развиваются, они все-таки не предполагают, как правило, что у официальных структур будут какие-то большие аудитории, постоянные обратные связи и прочее, потому что все-таки социальные сети танцуют от личности всегда, а структуры, обезличенные структуры — это всегда сложно, неважно, завел ты там, ты можешь во всех социальных сетях завести странички епархии, но сделать так, чтобы она была такая же, как страница конкретного человека, очень сложно. Это как даже если взять, собственно, медиа, вот возьмите, допустим, Telegram-канал какого-нибудь СМИ и личный Telegram-канал главного редактора этого СМИ, и вы увидите, что второй будет, конечно, гораздо живее, и не исключено, кстати, что там может быть больше подписчиков, мы же с вами столкнулись с этим феноменом, когда у нас сегодня есть блогеры в том же «Телеграме», количество подписчиков которых сильно больше, чем количество подписчиков, например, информационных агентств в «Телеграме», или каких-то других крупных СМИ, это вот тоже такое явление.
К. Мацан
— А насколько существует, как вам кажется, такое явление, как «телеграм-православие», или можно вместо «телеграм» поставить любую другую социальную сеть? Что я имею ввиду: у меня есть свое отрывочное наблюдение, но, впрочем, не единичное, что есть люди, которые не очень глубоко церковные, скорее просто интересующиеся, которые при этом подписаны на нескольких священников в разных социальных сетях, и в принципе это для них и есть некое православие, то есть для них это есть то, как они реализуют свою потребность знакомиться с православием, принадлежать православию и так далее. Дай Бог, когда это переходит в реальное воцерковление и в то, что человек становится прихожанином конкретного прихода, опять же вопрос о степени. Но вот то, что для человека православие — это то, что он воспринимает из социальной сети, от конкретного батюшки одного или двух, или трёх, со всеми особенностями этого батюшки, со всем тем, что он использует какие-то иногда примеры, что-то провокативное, чтобы как-то привлечь внимание, что это неизбежно в чём-то и развлечение тоже. Вот что вы обо всём этом думаете?
В. Легойда
— Я думаю, что здесь есть как минимум два измерения. Одно, оно, может быть, не новое, это было всегда, и это пересекается, вот когда вы сказали об особенностях конкретного батюшки, это пересекается с тем, что многократно можно было наблюдать, например, когда в какой-нибудь Московской или Санкт-Петербургской семинарии на первый курс набирают ребят, приехавших из разных городов и весей нашей необъятной Родины и даже дальше, с разных стран, где существует наша Церковь, с разных земель, и каждый приехавший, если его опыт православия связан с его городом или деревней тем более, то, конечно, в его понимании православие — это то, что он видел у своего приходского батюшки, а он больше ничего и не видел. Это так было всегда, сегодня эта особенность, вот вы сказали, это типологически та же самая особенность, вот ты подписан на трёх священников, или на одного или на двух, и ты можешь считать, что это «хорошее» православие, а это «плохое», на «хорошее» ты подписан, на «плохое» ты не подписан. Понятно, что в этом ничего нового нет, просто специфика среды другая. А если другое измерение брать, мне кажется, более важное отчасти — это то, что ты ищешь в своей вере. Наверное, отчасти это тоже не новое, потому что в доинтернетовскую эпоху это могли быть чаепития после богослужения, которые для человека, например, в храме вообще не важная, кстати, очень вещь, вот эти чаепития, но они могли быть смысловым центром его прихода в храм, и он даже мог к концу службы прийти, со всеми поздоровался — и по чайку, или книжки какие-то. Я помню очень хорошо на своём примере, что до поры до времени я считал, что — вот ну я же читаю Флоренского, Флоровского даже, а какое мне ещё? Вот всё моё православие, в чём моя вера — вот в том, что я читаю, знаю, цитирую бодро. А потом вдруг неожиданно в один день один преподаватель мой сказал, что «А как вот в храм-то не ходить?» И у меня раз, мир и перевернулся. А есть ещё более глубокая вещь, вот у меня сейчас вышел подкаст на Первом канале, где гостями были Бутусов и Белов, наши замечательные легендарные рок-музыканты. И я там, так знаете, отчасти легкомысленно задал вопрос, на который получил такой ответ, который меня даже в момент записи в студии так немножко, когда я говорю: «Ну вот, друзья, всё-таки вот ваш путь к вере, вот это частный случай общего пути нашего поколения?» — сказал я, «Вот я там такой университетский мальчик, у меня, начиная со школьной скамьи был, допустим, Достоевский, русская религиозная философия, и ты понимаешь, что надо идти в церковь. Вот ваш путь, вот он такой же был, или чем он там отличался?» — сказал я с лёгкостью необыкновенной. И Алексей Николаевич Белов так посмотрел как-то грустно сквозь меня, он сказал: «Нам ещё иногда приходилось спускаться в ад». И это было очень сильно. То есть вот этот опыт, возвращаясь к вашему вопросу, Костя, есть те, кто с невообразимой лёгкостью там прыгает из одного «телеграм-канала» в другой, а есть те, кто сегодня, кому ещё иногда приходится «спускаться в ад», и их вера связана с опытом сопротивления этому и безусловным стремлением вырваться из этого ада.
К. Мацан
— В своё время делал интервью с Бутусовым для журнала «Фома» и тоже так сказал ему, что «Вот, ваша биография (употребляя эту метафору), вы варились в этом рок-котле, вот в этой культуре». Он так говорит: «Ну да, вот вы сказали „рок-котёл“, у меня сразу, — говорит Вячеслав Геннадьевич, — такие ассоциации какие-то босховские: вот котёл, в нём люди варятся, ну вот так примерно и жили». Спасибо огромное. Владимир Легойда, глава Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с сообществом и СМИ, главный редактор журнала «Фома», профессор МГИМО, член Общественной палаты, был сегодня с нами в программе «Светлый вечер». В студии у микрофона была Марина Борисова и я, Константин Мацан. До свидания.
М. Борисова
— До свидания.
В. Легойда
— Спасибо.
Все выпуски программы Светлый вечер
Стать добровольцем и помочь жителям Мариуполя
Синодальный отдел по благотворительности и социальному служению Русской Православной Церкви организует поездки волонтёров-ремонтников в город Мариуполь. Там добровольцы помогают восстанавливать дома местных жителей, тех, кто не в силах справиться сам.
Тагир — один из волонтёров. Он — майор в отставке, живёт в Омске. Однажды из новостей по телевизору мужчина узнал о том, что идёт набор добровольцев для помощи нуждающимся в Мариуполе. Тагир увидел, в каких ужасных условиях живут многие люди и твёрдо решил — надо помочь. Хотя сам мужчина — мусульманин, его ничуть не смутило, что волонтёрские поездки организует Православная Церковь. Он очень хотел поддержать людей.
Тагир, как и задумал, отправился в Мариуполь. Там доброволец ремонтировал жильё бабушкам и дедушкам, людям с инвалидностью. После окончания смены приехал домой с твёрдым желанием вернуться обратно. Остановил его — инфаркт. Полгода врач не разрешал Тагиру выполнять тяжёлую работу. А мужчина с нетерпением ждал возможности приехать в Мариуполь. И вот спустя время, он вновь отправился помогать местным жителям. Сегодня мужчина находится в Омске, проходит обследование, и, если здоровье позволит — снова будет трудиться добровольцем.
Тагир — один из тех, кто не может оставаться в стороне, когда так много людей нуждаются в помощи. Если вы тоже хотите присоединиться к волонтёрам-ремонтникам, заполните анкету на сайте: Помочьвбеде.рф
Или позвоните по телефону горячей линии церковной социальной помощи «Милосердие»: 8 800 70 70 222.
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
«Разговор с подростками о христианских ценностях». Елена Бреднева
У нас в гостях была заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение» Елена Бреднева.
Мы говорили о разных возможных подходах к образованию и разговору с детьми и подростками о нравственности и христианских ценностях.
Ведущие: Кира Лаврентьева, Константин Мацан
К. Лаврентьева
— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА. Меня зовут Кира Лаврентьева, у микрофона Константин Мацан. И у нас в гостях Елена Бреднева, заместитель директора Фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». Здравствуйте, Елена.
Е. Бреднева
— Здравствуйте, Кира и Константин.
К. Лаврентьева
— Сегодня мы говорим об образовании, об образовании и воспитании, о раскрытии личности ребёнка. И для вас образовательная функция, образование является основной деятельностью в жизни, вы преподаете в Московской духовной академии, у вас есть собственный проект — образовательные поездки, и, конечно, об этом обо всём хотелось бы сегодня поговорить. Расскажите, пожалуйста, с чего начиналась эта идея начать образовывать детей путём вот таких вот интеллектуальных экскурсий?
Е. Бреднева
— Десять лет назад я училась сама в Московской духовной академии, я там закончила высшие богословские курсы, мы три с половиной года там учились, у меня есть диплом: «специалист в сфере духовного просвещения». И когда мы с педагогами стали думать, какие проекты лучше запускать, мы в таком экспериментальном режиме сделали площадку — нам благотворители построили десять летних домиков, часовню в честь старца Паисия, это всё у нас в Брянской области, и мы там попробовали летом собрать педагогов, родителей и детей, и посмотреть, что вообще детям интересно. И уже буквально в первый год мы поняли то, что дети у нас в телефонах, то, что у них идёт самообучение, потому что они сами снимают, сами выкладывают, сами придумывают, что им выкладывать, и тем самым формируют друг у друга сознание. А педагогов там не было практически ни одного, потому что, когда появились телефоны, были киностудии, но они были дорогие, и вообще по старинке все думают, что кино снимать дорого, нужно огромное оборудование, и даже в киношколу себе не каждый мог позволить записаться, записать ребёнка. И мы поняли то, что появился такой запрос, скажем так, от детей, что нужен такой кинокружок в школу, потому что раньше какие предметы в школе, они до сих пор есть: есть музыка, есть фортепиано, есть учитель подготовленный, который может преподавать, и ребёнок поёт, небольшой процент становится там прямо музыкантом, но для развития это хорошо, все понимают. Также рисование: есть предмет, краски всегда были, были карандаши, был педагог подготовленный, дети рисовали, тоже развиваются, правильно? Но кино почему не было в школе? Потому что действительно, было оборудование и всё остальное недоступно. А тут, получается, стало доступно, у нас у каждого телефон, и является синтезом вообще это направление — кино, там у нас и живопись, и музыка, там много, скажем так, даже профессий, которые мог бы выбрать себе ребёнок: это оператор, может монтировать, может рисовать художник, если это анимационный фильм. Получается, что есть такой вид интересной деятельности для ребёнка, но нет подготовленных педагогов, потому что те режиссёры, которые есть, они работают или на телевидении, или они умеют снимать, монтировать, но не могут преподавать это детям, именно вот в воспитательной части. И что мы сделали: первый год мы организовали фестиваль, и дети сами стали присылать нам всякие видео, стали работы нам присылать. Ну вот не совсем всякие, мы, конечно же, сделали положение о фестивале, и мы взяли за основу короткометражный фильм, кинопритчу, чтобы было понятно, что вот формат — это короткометражное кино и обязательно работа со смыслом. И дали им образцы — это сказки, притчи, истории, где есть уже мораль, потому что сложнее всего, наверное, это написать сценарий, а здесь мы как бы сразу из первого в десятый класс попадаем, когда даём им идею. Расскажу: мы берём часто притчи старца Паисия, например, вот о пчеле и мухе и говорим: «пролетает маленькая пчёлка над полем, ищет цветочки, встречает муху и говорит: «Я слышала, что здесь у нас есть цветы». Муха насупилась и говорит: «Я здесь ничего такого не видела, но я могу показать здесь и консервные банки, и где много мусора». И тут пролетала как раз пчёлка постарше, которая тоже там жила и говорит: «Удивительно! Я тоже столько лет здесь живу и летаю, но я могу показать, где гиацинты, где лилии, где множество цветов». «Так и люди делятся на две категории, — говорит старец Паисий, — одни во всём видят дурное, а другие во всём ищут хорошее и радость посылают». И мы начинаем обсуждать с детьми эту притчу, они говорят мораль, и мы говорим: «А давайте, мы на современный лад снимем историю?» Они говорят: «О, давайте! У нас тоже, например, в школе так бывает, вот там один мальчик, он ходит из школы в школу, ему всё плохо, куда не придёт, там драка, ещё что-то. А есть, наоборот, кто придёт и сразу с ним дружить хочется». И дети снимают такие современные истории, сами формулируя мысли и добродетели, которые получаются в ненавязчивой форме, в интересной их форме, потому что им нравится снимать, они это всё производят и транслируют на большую публику, потому что мы это выкладываем в соцсетях ещё и на портале нашем.
К. Лаврентьева
— Елена, смотрите, правильно ли я поняла: то есть дети в летние каникулы приезжают на площадку в Брянской области, началось всё с Брянской области, как бы отдыхать, и вы увидели, что они в телефонах все, что их интерес, он в зоне вот этих гаджетов находится, и вы адаптировали этот интерес, и, в общем, решили это всё дело пустить в пользу и начали снимать с ними кино как раз через вот эту их заинтересованность гаджетами?
Е. Бреднева
— Да, мы вот попробовали, организовали такой фестиваль, и они стали присылать нам эти притчи, эти истории, сказки в разных формах: и игровое кино, и анимационные фильмы, и репортажи, и мы поняли то, что они снимают, да, но хорошо бы в школе иметь такое тоже направление наряду с музыкой, с рисованием, даже с литературой, потому что сейчас больше дети смотрят даже, чем читают, поэтому надо это правильно доносить зрителю идею, и чтобы зритель смотрел это всё в коротком формате, и эту телеграмму, которую передаёт там ребёнок или взрослый, визуальная вот эта картинка, она была красивой, и мы поняли, что надо запускать всё-таки эти кинокружки. Так как педагогов нет, мы создали из этих режиссёров, нашли их по крупинке со всей России, которые именно могут работать с детьми, у которых свои там киностудии, у которых есть опыт, и которые хорошо снимают, монтируют и пишут сценарии. Мы их объединили в одну команду, прописали курсы. Значит, у нас сейчас три курса прописанных, то есть это по созданию игрового кино, анимационного — это отдельное, по созданию анимационных фильмов, 144 часа у нас идёт, мы выдаём удостоверение о повышении квалификации. И игровое кино, 72 академических часа. И разработали уже вот совсем недавно, наверное, год назад — по образовательному туризму, курс называется «Духовно-нравственное воспитание средствами историко-культурного туризма». Мы собрали такую команду режиссёров, сценаристов, педагогов и создали курс. Сейчас мы его преподаем в Московской духовной академии, и мы его утвердили ещё в нескольких институтах, даже я бы сказала, во многих, то есть это Московский педагогический государственный университет, это Российский государственный социальный университет, институты региональные тоже, развития и образования. Так как это направление было новое, таких курсов не было, мы сделали такой курс и утверждаем его успешно на базах разных университетов.
К. Лаврентьева
— А из чего он состоит? В чём его главная суть, этого курса?
Е. Бреднева
— У нас там идёт педагогическая часть, где и доктора наук, и как раз преподаватели Московского педагогического университета рассказывают, как взаимодействовать с детьми, учитывая их возрастные особенности. У нас ведут представители Синодального отдела отец Геннадий (Войтишко), Дарья Кочкина, в этом курсе они как раз тоже рассказывают свою часть, предмета тоже два ведут у нас. У нас большой блок именно по созданию видео, то есть у нас они изучают технологию съёмки, монтажа и написания сценария, потому что в основном, кто начинает вести кинокружки в школах, они уже педагоги, то есть вот как обсудить духовную часть, они в принципе знают, они всё равно ведут классные часы, они там, например, если это преподаватель или Закона Божия, или просто классный руководитель, для них это в помощь идёт, например, они хотят обсудить тему дружбы или какую-то добродетель — помощь ближнему, и они подбирают или первый вариант, как раньше было: смотришь кино и обсуждаешь — это старый формат, а так как сейчас дети сами снимают уже, мы предлагаем формат и учим этому формату, чтобы они говорили: «а давайте с вами снимем на эту тему дружбы», а чтобы снять фильм, надо написать сценарий, распределить роли, обсудить героев, поведение, и педагог грамотно, когда с ними обсуждает модель вот этих поведений, он выстраивает, ну, например, он знает, что есть хулиганистый Петя, и он хочет, чтобы он всё-таки научился не жадничать, к примеру, и он берёт сценарий и говорит: «а вот хорошо бы было ему вот так дать», и этот Петя проигрывает, и получает радость от того, что он даёт, например, он играет эту роль и получается, педагог в рамках таких съёмок, он детей подводит к правильной идее, к нашим добродетелям, которые мы изучаем, наши православные, там вера, надежда, любовь и так далее, то есть через действие, через проигрывание вот этих ролей. И вот образовательный туризм, который сейчас мы ведём, он включает следующие предметы: это экскурсионный метод освоения знаний, методика составления маршрута, разработка региональной программы историко-культурного туризма для детей, репортажная съёмка как средство усвоения экскурсионных программ, ну и технология монтажа и съёмки тоже. Почему мы начали ещё в поездках снимать — потому что это тоже оказалось одним из лучших способов, чтобы усвоил ребёнок экскурсию, потому что чаще всего там: «ну, вот стул Пушкина, стол там», он слушает, что-то запомнит, там высоту колокольни, вот я сколько раз была, не всегда вспомню даже её высоту, а когда ребёнку даётся задание снять репортаж, то есть у него своё интересное дело — снять репортаж, ему нужно составить вопросы, чтобы взять интервью, ему надо написать сценарий — это значит прочитать об этом месте, куда он едет, потом он это снимает, монтирует, и когда он показывает это на большую аудиторию, он несколько раз эту информацию пропускает через себя, и он это и запоминает, и проживает, и как личность, там же и командная работа, и он чувствует себя, действительно, творцом, то есть как взрослый, вот мы передачу ведём, рассказываем зрителю, а дети уже в юном возрасте начинают через фильмы тоже рассказывать свою историю, которую они хотят донести зрителю.
К. Лаврентьева
— В гостях у «Светлого вечера» Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение», у микрофона Константин Мацан и Кира Лаврентьева. Елена, а расскажите, пожалуйста, про вот эти поездки, я так понимаю, если они выделены в отдельный проект вашего преподавания Московской духовной академии, они выделены в отдельный курс, то это не просто паломнические поездки, которые знакомы и понятны более-менее всем, не просто какие-то туристические обзоры, а, наверное, в них есть ещё что-то очень важное, есть какая-то образовательная функция, о которой хотелось бы сейчас поговорить подробнее.
Е. Бреднева
— Да, ну вот у нас такая система: у нас курсы сами проходят в Московской духовной академии, мы выдаем удостоверение о повышении квалификации, но мы предлагаем ещё, кто хочет попрактиковаться, потому что курсы у нас онлайн, встречаемся мы в основном в конце, чтобы выдать удостоверение о повышении квалификации и проводим круглый стол тоже по этому направлению кинопедагогики и образовательного туризма. И это у нас, скажем так, параллельный проект ещё, то есть, пока мы это всё разрабатывали, у нас образовалось много площадок, куда можно выехать, это, например, Свято-Никольский Черноостровский монастырь в городе Малоярославец, вот у нас будет на осенних каникулах как раз туда поездка, я вот могу рассказать на примере этого замечательного места. Мы вообще, когда разрабатываем маршруты, мы смотрим, что в регионе исторического есть, какие достопримечательности, музеи, что связано с историей, и православные, потому что у нас наша история, естественно, связана неразрывно с православием. И приезжая вот в Малоярославец, мы посещаем Музей 1812 года, потому что это именно то место, где развернулся Наполеон со своей армией, там у нас и образовательный комплекс «Ильинские рубежи», мы там с детьми проводим спортивно-военную игру, мы взаимодействуем со спортивным клубом в городе Малоярославец, они приезжают, учат там и военному делу, то есть в игре дети ещё занимаются спортом, но, естественная составляющая, как я говорила, у нас — кино, у нас вся группа детей, она сразу делится, кто снимает, кто монтирует, кто пишет сценарий, то есть мы полностью снимаем все дни, и в конце поездки у нас кинопоказ всегда. У нас в Малоярославце будет проходить кинофестиваль «София», это тоже наш проект большой, он ежегодный, мы его проводим от фонда «Медиа просвещение» совместно со Свято-Никольским Черноостровским монастырём. Игумения Николая поддерживает этот проект, монастырь участвует, они нас принимают, расселяют, и у них есть замечательная и гостиница, и питание, кафе.
К. Лаврентьева
— К этому можно как-то присоединиться, если сейчас кто-то услышит и захочет как-то узнать подробнее?
Е. Бреднева
— Да, можно к этому присоединиться, у нас буквально сейчас записались тоже из Саратова, из Самары, туда приезжают из разных регионов педагоги, дети, родители, привозят свои фильмы, то есть если кто-то уже снимает. Если кто-то не снимает, у нас снимают обязательно там, потому что у нас там пять дней идёт программа, в первые четыре дня как раз идёт обучение съёмке, репортажной съёмки, и дети делятся на команды, то есть кто-то снимает игровое кино, кто постарше, а кто помладше, например, начальная школа, они снимают анимационные фильмы, им полепить, порисовать, они берут за основу притчу, сказку, и на этот сюжет делают раскадровку, то есть рисуют разных героев, лепят, снимают и озвучивают, это интересная такая тоже проектная игра. Кто постарше, вот они уже у нас монтируют, репортажи снимают, учатся задавать вопросы, у нас там блок по журналистике присутствует. Там ещё с нами в партнёрстве проводит Российский государственный социальный университет, у них там находится филиал его, то есть основной у нас в Москве, и как раз вот выпускницы приюта, там есть приют ещё на базе монастыря замечательный, и как раз выпускницы, кто желает, он идёт дальше учиться на журналистов у них вот такая система. И у них там есть киностудия на базе университета, они нам как раз предоставляют оборудование, кабинеты, и нам очень удобно вот так деток в рамках этой поездки делить на команды, у каждого свой кабинет, аппаратура, к нам приезжают режиссёры из разных регионов, которых мы знаем, которые замечательно работают с детьми, и мы снимаем с ними видео. Даже если без подготовки приезжает ребёнок, он к последнему дню уже на экране видит своё творчество, это немаловажно, чтобы сразу видеть результат. Награждаем всех, конечно, у нас все дети всегда с дипломами, со вкусными подарками, и получается вот такая насыщенная программа, то есть обучение, экскурсии и общение, у нас приезжают ребята, играют вечером на гитаре, у них такая добрая атмосфера, где можно поговорить как раз и о духовном, потому что во всех наших поездках всегда есть экскурсия, или в монастырь, например, обязательно будет по Свято-Никольскому Черноостровскому монастырю. Если мы выезжаем в Псков, то на базе Спасо-Елеазаровского монастыря мы проводили тоже наши программы, там есть игумения Мария, предоставляют они нам, там у них свой дом культуры, наверное, правильно назвать, который при монастыре находится, и тоже помогают нам с проживанием, питанием, и мы организовываем. Если это Псков, то, например, там музей «Ледовое побоище», то есть мы тоже берём какие-то исторические места, и даже вокруг этого мы снимаем часто фильмы, мультфильмы. Или вот, например, мы ездили летом в Мордовию, там проходило в честь Фёдора Ушакова мероприятие, день памяти его был, и как раз мы представили свой мультфильм, который сняли в Малоярославце, про Фёдора Ушакова, и там, конечно, все были в восторге, потому что туда приезжали разные военные училища, и они представляли спектакли, то есть на сцену выходили, мы говорим: «а ещё можно номинацию „кино“ сделать». Администрации, естественно, понравилось, они поддержали идею, поэтому вот мы приезжаем и снимаем. И ещё один важный момент хочу сказать, что в рамках этого курса по образовательному туризму наши участники курса, он идет полтора месяца, получают задание: в течение этого курса составить свой маршрут своего региона или деревни, города, который бы включал достопримечательности, храмы, что бы они хотели рассказать всей России. Они составляют этот маршрут, проводят экскурсию и снимают репортаж, то есть с помощью детей, берут школьников или где они работают, там воскресная школа, они снимают репортаж и нам его присылают. Мы это сейчас планируем выкладывать на нашем портале, мы ещё портал создали «Святые Online», от фонда «Медиа просвещение», там по направлению нас география России, и мы там выкладываем наши видео, и этими маршрутами могут пользоваться и из других регионов, например, школа в Курске хочет поехать и посмотреть Воронеж, а вот какой маршрут взять? Потому что, я помню, в Иерусалим мы полетели, и экскурсовод, там, если ты не знаешь православие, то понимаете, да? То есть это нужно быть уверенным в экскурсоводе или составить самому программу, если ты хочешь, чтобы дети услышали именно то, что надо. Поэтому, естественно, те площадки, локации для съёмок, которые мы выбираем, мы уже знаем экскурсоводов, как и что они скажут, для какой аудитории, потому что для детей это одно у них, один подход, для взрослых тоже, воцерковлённые, невоцерковлённые, это тоже надо всё понимать, учитывать эти особенности.
К. Мацан
— Дети иногда вообще раскрывают взрослым глаза на какие-то вещи, которые сами взрослые, может быть, никогда бы так не раскрыли бы. Вот я помню, когда в юности работал вожатым в детском лагере, мы тоже там смотрели кино, не снимали, хотя и снимали тоже, но у меня почему-то в памяти остался эпизод, когда мы смотрели кино, и решили мы, взрослые, так детям показать из любимого «Тот самый Мюнхгаузен» Марка Захарова. И я помню, что потом мы обсуждали, и один мальчик размышлял о последних кадрах фильма, когда, я напомню: Мюнхгаузена по сюжету, по идее, вот сейчас должны запихнуть в пушку и выстрелить им, чтобы он доказал, что он может на ядре полететь на Луну, мы понимаем, что, в общем-то, это всё метафора, что после такого не выживают, но вот кадр Мюнхгаузена заканчивается тем, что Мюнхгаузен по лестнице такой верёвочной лезет аккуратно вверх, ну вот якобы в эту пушку, но он лезет очень долго, и это в такую метафору превращается. И вот мне один мальчик лет 13-ти говорит: «Ну, вот как интересно, ведь он же может наверх полететь легко на ядре, но он выбирает путь усилия, потому что лезть вверх по верёвочной лестнице — это путь приложения усилий, он не выбирает лёгкий путь. Мюнхгаузен выбирает такой путь тяжёлый». Я никогда так об этом не думал, вот об этом эпизоде, хотя миллион раз его смотрел. И дети иногда неожиданно дают какой-то свой угол зрения. Наверняка у вас тоже множество историй о том, как дети, снимая, обсуждая будущий фильм или мультфильм, как-то так сумели на тему святого, добродетели посмотреть, что вас само это как-то заставило подумать: а ведь действительно, как интересно. Были такие примеры, можете привести?
Е. Бреднева
— Да, у нас много интересных разных случаев, вот вы сейчас рассказываете, да, это в принципе, мы первоначально когда с детьми общаемся, мы им даём первое знание — это по драматургии, и там как раз, если в сценарии не будет перипетий, не будет изменения героя, то это будет скучный фильм, есть же определенная такая вот, мы её называем «арка драматургическая». И всегда мы просто объясняем, на примере Колобка: вот есть у нас герой, и он бы сидел там на окошке, и, может быть, никуда не двигался, если бы что? И дети сразу понимают: если бы его не хотели съесть. Он понимает, что его хотят съесть, и вот появляется инициирующее событие, его заставляют двигаться, и всё по нарастающей, по нарастающей, он же не встречает сначала медведя и лису, ему потом бы неинтересен заяц был, поэтому он сначала он встречает зайчика, потом волка, и раскручивается. И всегда есть кульминация тоже, и мы всегда обсуждаем, конечно, с детьми — да, она может в фильме по-разному восприниматься абсолютно, кульминация, самый такой момент переживания в фильме, что будет дальше. Ну и в конце развязка — это изменение героя вот как раз. И дети, да, они по-разному подходят. Например, вот тоже одну из притч, мы за основу которую даём, расскажу вам её: один монах был в монастыре, который ни с кем ничем не делился, и его прозвали жадным. То есть, все обычно приносят там яблоки, детям раздают, деньги дают, и все раздают, а он нет. И вот когда этот монах умирает, к нему приходит там вся деревня. А монах говорит: «А что вы к нему пришли, что он такого сделал?» Они говорят: «Вы знаете, вот он нам вола купил, ещё что-то», то есть большие суммы он скапливал и помогал семьям конкретно, к нему, может быть, кто-то на исповедь ходил, и он знал, что ему нужно, и он вот покупал и дарил это. И мы говорим: в чём же мораль? И вот здесь дети тоже по-разному, кто-то говорит: «вот, осуждать нельзя, грех осуждения, и я хочу снять фильм, чтобы не осуждать». А кто-то говорит: «а я здесь вижу мораль: надо втайне свои дела делать». То есть здесь можно раскрыть какой-то момент, выбрать о чём-то смысл, и её снять уже на современный лад. Вот такие мы берём притчи, сказки и, взяв мораль, потому что нового ничего уже о добре и зле не придумаешь, мы все это знаем, с точки зрения духовной, вот есть жадность, её надо снять, чтобы её избежать, надо научиться жертвовать, и мы снимаем фильмы, как там жадный стал добрым и так далее.
К. Мацан
— Вернёмся к этому разговору после небольшой паузы. Я напомню, сегодня с нами в программе «Светлый вечер» Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». В студии Кира Лаврентьева, я Константин Мацан. Не переключайтесь.
К. Лаврентьева
— Ещё раз здравствуйте, дорогие друзья! «Светлый вечер на Радио ВЕРА продолжается, напоминаем, что у нас в гостях Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». У микрофона Константин Мацан и Кира Лаврентьева. Так, Елена, это очень интересно, такая вот мораль воспитательная. А какие ещё поездки у вас были в вашей памяти самые яркие? О каких бы вы могли рассказать?
Е. Бреднева
— Мы сейчас вот приехали, последняя поездка наша была Валаам-Санкт-Петербург. Мы познакомились с замечательным игуменом Варлаамом, это на базе Свято-Троицкой Сергиевой пустыни, и этот монастырь восстанавливал Игнатий Брянчанинов. И у нас сейчас, когда мы там побывали, мы рассказали об этой поездке, и у нас очень много желающих туда прямо просят на каждые выходные: «давайте, давайте, давайте!» Вот поэтому сейчас, наверное, мы этот маршрут возьмём, будем туда тоже возить школьников.
К. Лаврентьева
— А как присоединиться? Как можно вас найти, о вас узнать?
Е. Бреднева
— Я контакты оставлю, у нас вся информация бывает на наших ресурсах: «Святые Online», это фонд «Медиа просвещение». Оформляем мы поездки: трансфер, питание, проживание через ООО «Гридница». А по проектам через нас, через «Медиа просвещение». И, соответственно, мы туда приезжаем и будем изучать, в том числе, Игнатия Брянчанинова, его труды, может быть, что-то также читать, что он писал, и с детьми на современный лад, скажем так, обсуждать и снимать простые вот эти их мысли. Как в Оптиной пустыни, например, мы когда приезжаем, у нас в Калужскую область маршрут, вот я говорила, и Малоярославец тоже в Калужской области, но мы выезжаем ещё и в Оптину пустынь, там в Музей космонавтики. Естественно, если мы выезжаем в Калужскую область, мы стараемся снимать фильмы, чтобы изучить именно святых и героев этой земли, например, там была Пелагея Брагина, которая в годы войны раненых у себя держала, и немец, придя, увидел там 18 человек, он ей поклонился и ушёл, вот был такой случай известный, и мы о нём сняли мультфильм замечательный, дети сами вырезали, делали фигурки, делали героев. Соответственно, когда мы в Оптиной пустыни, мы с ними говорим, читаем Оптинских старцев, говорим: «давайте снимем», и дети уже вдумываются — а как лучше это выразить? Они же это всё прочувствовали. Приезжая в Троице-Сергиеву лавру, мы там тоже проводили много раз фестивали, нам там даже город давал, и дворец Гагарина, то есть мы не только с Церковью, мы и с государством взаимодействуем, и с епархиями, когда в регион приезжаем, потому что всё-таки не только в рамках Церкви, но ещё много и школьников, которых хотелось бы тоже привлечь к нашим проектам, и они приходят, они участвуют, им очень нравится. Вот даже из Алтая приезжала одна команда, они приезжают на кинофестиваль, представляют свою работу и им предлагается ещё посетить храм. И они вот посетили, и потом мне Яна, знакомая говорит: «А я проходила всегда мимо храма, никогда не заходила, а сейчас, после вашей поездки вернулась, и вот зашла в свой в своём городе». То есть люди приобщаются, скажем так, к духовному через интересный такой формат, когда такая насыщенная программа в городе, они изучают историю, православие, дети у нас все радуются. Ну, какие ещё у нас? Ну, вот Санкт-Петербург из последних, потом Калужская область, Подмосковье. Сейчас, на этих выходных мы поедем в Борисоглебский монастырь, это в Аносино, тоже там интересная своя история, и мы будем снимать репортаж, посвящённый 200-летию монастыря. Там есть такое место — Тютчево, вот семья Тютчевых была, скажем так, у первоистоков создания монастыря. Это вот на этих выходных мы поедем, приедет там режиссёр наш, Павел Морозов, мы планируем снять репортаж.
К. Мацан
— Какой возраст детей?
Е. Бреднева
— Приезжает начальная школа, вот они с сопровождающими, у нас не как форма детского лагеря, потому что мы программу предоставляем, и у нас компания, которая помогает организовать, если надо, трансфер, питание, проживание. То есть они приезжают с сопровождающими, или с родителями, или с педагогами. Если это начальная школа, то вот я говорю то, что мы смотрим, чтобы это всё было им интересно, они снимают в основном мультфильмы. Если кто постарше, работа уже посерьёзнее.
К. Мацан
— То есть если, допустим, кто-то заинтересовался из наших слушателей, чтобы поехать, то это не просто вот как частное лицо вам звонишь, заполняешь заявку, едешь, а должна быть какая-то группа организованная, там от школы или как-то вот коллектив родителей?
Е. Бреднева
— Нет, они могут и сами приехать. Вот у нас будет Малоярославец, мы им организуем приезд. И родители приезжают с детьми, у нас даже с маленькими детьми приезжают, например, двое-трое детей в семье, и чтобы старшие участвовали в смене, учились снимать, посещали экскурсии, а мама, с ребёнком просто, например, гуляет, где-то присоединяется, ребенок маленький, двух-трёхлетний, он где-то и полепить может, просто она с ним может там подойти, отойти, то есть семейные такие поездки.
К. Лаврентьева
— Но требование такое, что у ребёнка должен быть гаджет, я так понимаю, телефон?
Е. Бреднева
— Не обязательно. У нас командная работа, вот, например, сейчас Павел приедет, у нас выезд будет в Борисоглебский монастырь, там для воскресной школы, они попросили приехать, их обучить, чтобы тоже, может быть, запустить это направление у себя, чтобы снимать в воскресной школе фильмы, мультики делать, их присылать на фестивали. И мы приезжаем, чтобы в практике с режиссёром, с их детьми, их родителями снять вот такой репортаж и подарить монастырю к 200-летию.
К. Лаврентьева
— Как интересно.
Е. Бреднева
— И они там приходят и с маленькими, и постарше.
К. Лаврентьева
— А есть такое, что ребёнок приезжает, например, вообще ничего не зная о церкви, ничего не зная о храме, но присоединяется к такой поездке, и вот в течение поездки, съёмок он знакомится таким образом?
Е. Бреднева
— Конечно! Он ещё там больше всех говорит о храме. Отвечу на вопрос: у нас вот приезжает Павел, и он привозит несколько камер, и мы их делим на команды, то есть не каждому нужен телефон. А когда у нас идёт именно практическая часть, когда мы вместе, они получают задания, то есть у каждой команды обязательно должен быть оператор, мы распределяемся, и мы сопровождаем, то есть режиссёр, например, на команде там, или одну, или две команды курирует, говорит, как снять правильно планы, потому что планы есть крупные, средние, и как правильно это соединить. И они прямо в практике, им не скучно, как вот в киношколах часто бывало, ты год или два только лекции слушаешь, а потом только тебе камеру дадут, вот у нас нет, у нас, так как дети все уже и так снимают, мы говорим: давайте снимать. Но когда, например, экскурсия, они получают задания снять, если для наших соцсетей «Святые Online», мы им говорим формат, например: надо нам вертикально, до минуты. И они, вот в Петербург мы выезжали, музей Пушкина посещали, и каждый делает на свой телефон, потому что здесь уже не командная, чтобы экскурсоводу не мешать, когда они получают индивидуальные задания, то могут уже на свои телефончики поснимать. Если у кого-то нет, то мама ему даст или преподаватель, или мы, а так в основном командная работа.
К. Лаврентьева
— Это очень интересно. Но это такая история, как, знаете, если ребёнок чрезмерно увлекается гаджетами — отдайте его на курсы программистов, там нужно столько писать вот эти коды, что он очень устает от экрана, и у него нет сил в оставшееся время опять сидеть в телефоне, потому что очень устает нервная система, глаза, пальцы, и, в общем-то, хочется отдохнуть. А тут получается, что ты фильм снимаешь, и ты и так уже вот эту потребность покопаться, понажимать кнопочки, ты уже как-то реализуешь, ещё и с пользой, то есть пока ты снимаешь, ты же запоминаешь очень то, что тебе говорят, ты сам ретранслируешь, соответственно, всю услышанную информацию.
Е. Бреднева
— На 80 процентов больше запоминаешь это по статистике в педагогике, а когда ты сам об этом говоришь, тогда и усваиваешь. Ну, вот о педагогах ещё тогда хочу сказать, о детях поговорили, вот как они могут развиться, пройдя наши курсы. У нас педагоги, которые прошли курсы, они в своих регионах уже запустили тоже, кто-то кинофестиваль, кто-то киношколу. Бывает разное даже по характеру, например, они закончили, направление интересное, потому что по работе с детьми именно духовно-нравственное воспитание — это один из лучших, вот сколько мы взаимодействуем со школами, с детьми работаем, потому что, когда спрашиваешь: «кто будет снимать фильм?», все руки поднимают из детей. Ну и всё, и педагог грамотный начинает обсуждать уже темы, добродетели и прочее. И вот у нас, например, Катя из города Воронеж, закончила Московскую духовную академию и сейчас разработала свой маршрут по Воронежу, и буквально уже к ней записываются люди. Вот у нас будет первый пилотный, планируем, может быть, через неделю или через две, к ней выезд. Она составила, там и собор кафедральный, там же много, и Митрофан Воронежский, а если мы на микроавтобусе, то к Тихону Задонскому можно заехать. Ну и, естественно, для детей «Петровские корабли», шикарный интерактивный музей, то есть они будут снимать историю, опять же, и православие. И там она на месте уже договаривается, где расселить, покормить, чтобы это всё было по нормам. Вот к ней поедет первая группа такая. Катя запустила ещё по анимации курс, ее сразу и школы стали приглашать, потому что это востребованное направление не только для воскресных школ, а ещё и для школ, чтобы там запускать кинокружки. И люди даже готовы это оплачивать, то есть для педагога, который немного даже получает, для него это может быть как дополнительная работа, потому что, набрав десять человек в школе, он может раз в неделю вести этот кинокружок, и у него очень хороший может быть заработок, это плюс педагогу в помощь. И кто у нас не научился, не то чтобы не научился, вот научился он снимать и монтировать, говорит: «классное направление, я у себя сделаю региональный фестиваль». И он начинает взаимодействовать у себя уже, например, вот сейчас из Саратова ко мне приезжали, у них там новая епархия образовалась, и вот владыка их направил на повышение квалификации, на наш обучающий курс, они приезжали в Валаам, в Санкт-Петербург, и они приедут ещё в Малоярославец. Мы их ещё поддерживаем, мы им будем торжественно вручать анимационную студию, с камерой, на которой они работают, так уже мы очень многих наградили в областях, то есть кто хочет развиваться, мы как-то тоже их поддерживаем. И вот сейчас они приедут, уже привезут фильм свой, представят в Малоярославце и получат такую от нас анимационную студию, это «Сиреневая мультстудия», наши партнёры, Дмитрий Шубин тоже нам помогает награждать этих педагогов. И они хотят дальше сделать свой, может быть, фестиваль, маршрут разработать, и также мы будем выкладывать, пожалуйста, можно вот Саратов, там тоже очень красивые места. И так вот, кто выпускается, кто подключается к этому, он у себя в регионе начинает развивать эту деятельность — или фестиваль, или образовательный маршрут, или просто пойдёт в школу учителем работать, а вокруг него тоже образуются люди и вот это направление. Недавно из Алтая мне позвонила выпускница, они взяли грант сейчас, вот их поддержали, Движение первых«, первый раз грант сейчас давали, вот это наши выпускники, очень приятно, им дали миллион, и они уже покупают оборудование, это ещё поддерживается и государством, и есть грант «Православная инициатива», тоже это направление поддерживает. Поэтому это будет и педагогам, и родителям интересно, я думаю, будут развивать у себя на базе школ, воскресных школ.
К. Мацан
— Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение» сегодня с нами в программе «Светлый вечер». А были ли случаи, когда ребёнок, погрузившись в такую кинематографическую деятельность, для себя выбирал бы потом профессию кинематографиста? Всё, ребёнок решил, что он будет режиссёром, оператором. Спрашиваю, потому что, с одной стороны, это здорово, когда ребёнок чем-то загорается и начинает о чем-то мечтать, например, о профессии режиссёра. С другой стороны, мы всё знаем, насколько этот мир творческих профессий зыбок, ненадёжен, связан с искушениями и, в общем, единицы на самом деле там по-настоящему могут чего-то добиться и пройти вот так вот с счастьем этот путь. Кто-то разочаровывается, кто-то так вечно мечтает о большой карьере в киноиндустрии, например, но так ничего и не получается, не потому что человек не талантлив, просто потому что разная конъюнктура. Как вы на это смотрите? Есть ли перед вами какая-то ответственность, если угодно, за то, что человек увлечётся творческим делом и потом и жизнь свою в эту область направит?
Е. Бреднева
— Как говорится, наше дело сеять, а взращивать будет Господь. Всё-таки мы больше о смыслах, и когда мы создавали вот это кинонаправление, мы в первую и единственную очередь были педагоги и думали о педагогике, и мы взяли этот инструмент именно как средство воспитания детей. А если кто-то из них будет, у нас были такие случаи, вот в Сочи был случай, я привожу этот пример часто, когда девочка, школьница, прислала несколько фильмов, но направление их было: готы, в черном, такого направления очень много снимают дети, которые, конечно, на фестиваль не пойдут. Но среди пяти фильмов, которые она прислала, был один со смыслом, он о том, как мальчику нравилась девочка, и он всё под неё подстраивался, и прической, и всем, а она не обращала внимания. А потом он встал с собой, и она его заметила. Он стал с собой и подумал: ну, не нужен я ей и не нужен. Стал собой, и вот просто идёт, и всё. И там такая развязка, что девушка подходит к нему и знакомится на такой, на доброй ноте там. Концовка очень-очень хорошо снята была, прямо вот талант. И мы в зимнем театре награждали, помню, детишек, и она пришла вся такая, преобразилась.
К. Мацан
— Гот стал человеком.
Е. Бреднева
— Ну, чтобы не обидеть это направление... Но она изменилась, преобразилась, был вид один, стал другой — в платье, красивая девушка. И мне потом говорили, она поступила как раз на режиссёрский, по-моему, даже в Москву. Это я к чему говорю — к тому, что нужна мотивация, понимаете? Ты можешь снимать и выкладывать там абы что, чтобы себя как-то проявить, и это идёт всё во вред, часто даже в плачевные случаи, а можно, наоборот, сказать: «да, ребят, давайте, вот у нас фестиваль, мы там наградим вас, можете поехать потом отдохнуть, повысить свой уровень с режиссёрами», и мы награждаем ребят, награждаем педагогов, и они вот так вот приходят, меняются, выходят на сцену. Поэтому мы ищем площадки, взаимодействуем с органами власти, нам предоставляют площадки, чтобы детей наградить, чтобы они чувствовали, что надо снимать позитивное, доброе, мы стараемся вот в этом направлении идти.
К. Мацан
— А есть ли такая у педагогов, не знаю, проблема или не проблема, связанная, собственно, с требованиями к художественному уровню того, что снимается? Я объясню, о чём спрашиваю: с одной стороны, я понимаю, тоже имея какой-то опыт преподавания в детском лагере, допустим, мы кино снимали, музыку писали, монтировали, снимали всё-всё-всё, и есть две крайности: одна крайность, когда ты, как педагог, в общем, восхищаешься, умиляешься, даёшь зелёный свет всему, что ребёнок делает, просто потому, что он это делает, это прекрасно. Но показывать это потом далеко не всегда станешь, потому что это очень просто, это иногда плохо, но ребёнок постарался, во всяком случае. Другая крайность — это чтобы сделать прямо хорошо и педагогу было не стыдно, тогда многое нужно делать самому. Я понимаю, что очень часто в таких профессиях, как журналистика, режиссура, во взрослой жизни обучение какое — «сиди рядом, смотри, что я делаю, через полгода начнёшь делать сам» и так далее. И вот тут педагог должен искать какой-то баланс, чтобы, с одной стороны, это было всё-таки не его произведение, а ребёнка, но чтобы оно было художественно качественное. Какие здесь лайфхаки есть?
Е. Бреднева
— Это примерно точно так же, как с уроками рисования и музыки: ребёнок приходит на кружок в школу рисовать, сначала у него не будет сразу качественный рисунок, и он не должен смотреть год, как рисует учитель, вы согласны, да? Ему нужно самому рисовать, пробовать, ошибаться, учитель должен подправлять там линии. Сначала это будет школьная выставка, потом уже, может быть, какой-то районный, потом фестиваль. Абсолютно то же самое и с кино у нас. Когда мы только запустили, проводили круглые столы, и я помню, там великие режиссёры, кто-то сначала там смотрел и думал: что это тут в наше вторглись, что из кино будет?! А мы объясняем: нет, дети должны развиваться, они уже снимают, и мы должны им помочь, они будут делать ошибки, мы им говорим, как планы снимать, как сценарии писать, сначала они составляют простые сценарии, школьные. У нас очень много школьных кинофестивалей проходит. Вот мы, на примере сейчас скажу: гимназия Александра Невского, она очень большая, может быть, даже одна из самых больших, в Нижнем Новгороде, известная, мы два раза к ним приезжали, провели курсы для педагогов и родителей, и дети присутствовали, и сразу тоже в практику. Трёхдневный такой актив был, то есть преподаем, сразу раздаём камеры и снимаем. Они до сих пор, уже несколько лет прошло, они уже в международных фестивалях участвуют. А первый год был, конечно... То есть они поняли, как планами, как звук, где-то ошибка, потом звонят, какую камеру купить, какую петличку. Сейчас они мне звонят, присылают фильмы уже очень высокого уровня, если я не ошибаюсь, участвуют в международных фестивалях, им дипломы приходят, и у них ежегодно приходит владыка, тоже их награждает. Этот проект они внедрили в программу, каждый класс, с 1-го по 11-й, снимает фильмы. И они говорят: у нас такой прямо активный период лета, мы уже думаем, что мы будем снимать, уже интересно. Это командная работа, они год там снимают, думают, каждый класс, и в мае, к Пасхе, по-моему, приурочен фестиваль, они представляют эти работы. Поэтому здесь это как кинокружок, мы не на телевидении представляем эти работы, чтобы конкурировать с великими режиссёрами, нет. Оно должно быть и как киноискусство, мы должны смотреть образцы, и дай Бог, чтобы снимались хорошие фильмы, и дети их будут смотреть, да, но это как композитор, и ребёнок, когда он приходит, он же не умеет сразу петь и играть, он учится постепенно. Так и здесь, это школьный кинокружок, кто-то из них станет, может быть, какой-то процент режиссёром, сценаристом, а кто-то просто свободное время потратит с пользой. Понимаете, педагог через вот это творчество, просто с ним поговорит, может быть, на какую-то тему. У нас даже было в одном городе, когда мы снимали, пример приведу: мы разбились на команды и пошли снимать по темам, и вот у одной из команд была тема буллинга, то есть отношений в классе. И потом, на следующий день, когда представляли свои работы, педагоги и родители говорят: «если бы мы вчера не снимали этот фильм, мы не знаем, что было бы», там это очень нужно было... Они со слезами на глазах, как сейчас помню, говорят, что «вчера мы разрешили такую важную проблему», и дети стали говорить, когда писали сценарий, на такие темы, и получилось, что они разрешили очень важную проблему отношений в классе, снимая просто вот по этой теме фильм, понимаете, да?
К. Лаврентьева
— Да, это важно.
Е. Бреднева
— Поэтому кино — это очень сильное такое средство. Сейчас для детей запускаются всякие соблазны, которые идут им в пагубу, в интернете очень много этих программ, игр, которые на разрушение идут, и надо, обязательно педагогу включаться, чтобы спасти их свободное время, занять позитивным, чтобы они снимали и как можно больше вот такого доброго выкладывали, поэтому мы вот по этой части, а не для того, чтобы их сделать великими режиссёрами. Если они захотят, они пойдут, мы им скажем, что есть ВГИК, есть ещё там замечательные, там туда-туда-туда. Но мы всё-таки боремся за свободное время, чтобы дети снимали позитивное, доброе, и воспитательный момент вот этот присутствовал, поэтому мы работаем с педагогами.
К. Мацан
— Спасибо огромное за нашу сегодняшнюю беседу. Я напомню, сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер» была Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». Давайте под занавес беседы ещё раз напомним, где вас искать, вот тем, кто сейчас заинтересовался, на какой сайт заходить и что делать — «Святые Online», да?
Е. Бреднева
— Да. И вы также можете присылать нам туда и видео мы размещаем. У нас есть молодёжная редакция, это студенты МГУ, МГИМО, тоже мы с ними выезжаем, вот недавно проводили круглый стол с владыкой Московской духовной академии, в Общественной палате, то есть у нас есть на любой возраст. Приезжайте и с маленькими детьми, и с детьми постарше, и со студентами, у нас очень хорошая, добрая атмосфера, программы, поездки.
К. Лаврентьева
— Это очень интересно, спасибо большое.
К. Мацан
— Спасибо огромное. Кира Лаврентьев и я, Константин Мацан, были в студии вместе с вами. До свидания, до новых встреч на волнах Радио ВЕРА.
К. Лаврентьева
— Всего хорошего.
Е. Бреднева
— До свидания.
Все выпуски программы Светлый вечер
- «Разговор с подростками о христианских ценностях». Елена Бреднева
- «Фрески Макарьева Свято-Троицкого монастыря в Калязине». Юлия Ратомская
- «Смыслы Страстной седмицы». Прот. Павел Великанов
Все выпуски программы Светлый вечер
«Фрески Макарьева Свято-Троицкого монастыря в Калязине». Юлия Ратомская
У нас в гостях была ученый секретарь государственного музея архитектуры имени А. В. Щусева Юлия Ратомская.
Мы говорили об истории фресок некогда затопленного Макарьева Свято-Троицкого мужского монастыря в Калязине, о том, как они были сохранены и где их можно увидеть сейчас.