Основные темы выпуска:
- Очереди к святыням: чем объясняется этот феномен?
- Евангелие от Иоанна: самое поэтичное и самое сложное для понимания. Как с ним разобраться?
- 18-летний Денис после операции сможет жить полноценной жизнью. Как ему помочь?
- Александр Керенский, глава Временного правительства в 1917 году: что он был за человек, какие ошибки допустил и почему?
- Педагоги, меняющие мир: итоги второго года работы программы «Учитель для России»
- Посадить дерево и помочь ребенку без родителей: и то, и другое возможно в эти выходные в Сокольниках
Живая история. Александр Керенский.
А. Митрофанова
– В этой рубрике мы в течение года говорим о событиях, которые имели место сто лет назад, в 1917 году, и о людях, руками которых в тот год совершалась история.
Александр Керенский, глава Временного правительства после князя Львова, человек, который блестяще владел искусством связей с общественностью, и при этом недостаточно был стратегом что ли. Как только его ни называли: гений русской свободы, первая любовь революции, спаситель отечества – множество разных эпитетов, а кончилось все октябрем 1917 года. Керенский, судя по всему, очень недооценил большевиков. Подробнее о нем поговорим с одним из наших постоянных экспертов, академиком Российской академии наук, историком Юрием Пивоваровым, он с нами на связи по телефону. Добрый вечер, Юрий Сергеевич.
Ю. Пивоваров
– Добрый вечер.
А. Митрофанова
– Керенский сам о себе говорил, что если бы нужно было что-то изменить, одно что-то изменить в истории России для того, чтобы ее судьба сложилась иначе, я бы убрал только одну фигуру – и эта фигура была бы Керенский. В чем парадоксальность его роли в истории российских революций, как вы считаете?
Ю. Пивоваров
– Он сказал это перед смертью вообще-то. Он родился в 1881, а умер в Нью-Йорке в 1970, то есть уже глубоким стариком, и сказал перед смертью. Но я думаю, что эта фраза сочетает в себе и нечто вот адекватное, то есть действительно он так думал, а с другой стороны, он такой вот, знаете, вечный актер, Керенский. Мне когда-то пришло в голову, что его успех в 17-м году (а был безусловный успех, он был человеком номер один в России 17-го года по известности, влиянию, продолжительности этого влияния) связан с тем, что он был очень похож своими жестами, мимикой, своим каким-то поведением на актеров немого кино. А тогда немое кино, значит, в городах это вот то же самое, что сейчас в интернете все сидят, тогда сидели в этом немом кино, которое только родилось. Это такая моя гипотеза, может быть, несколько вольная, наверное, я думаю, что это неслучайно. Он, конечно, был актер. Недаром он в молодые годы играл на сцене, будучи гимназистом, Хлестакова, недаром он там занимался оперным пением и так далее. Действительно, это был актер, который любил громкую фразу. Вот по поводу там Корнилова он сказал, что, значит, хотел бы, чтобы его расстреляли, но он первый придет с букетом цветов на его могилу, понимаете. Еще он мне напоминает лишних людей, вот если мы помним, мы в литературе там читали про русский роман XIX века, где есть всякие там лишние люди, там Рудин и так далее. Вот он немножко такой вот, понимаете, человек. Кстати, не грех напомнить о том, что его отец и отец Ленина дружили в Симбирске, где отец Ленина (тогда Ульянова, разумеется) был начальником отца Керенского, да, это тоже вот интересно. И что рекомендацию для поступления в Казанский университет Ленину дал отец Керенского, да, Петр Керенский. Керенский был, как и Ленин, потомственный дворянин в первом поколении, то есть их отцы заработали для своих детей потомственное дворянство. Он был присяжным поверенным, то есть адвокатом, и был очень известны адвокатом, причем защищал все время такие антиправительственные силы. Там, скажем, дело Бейлиса когда объявили, это такое антисемитское дело – он защищал Бейлиса. Или защищал деятеля армянской оппозиционной партии Дашнакцутюн. Он сидел в тюрьме, в Крестах, недолго, но все-таки сидел в Петрограде. И с 12-го года он стал членом Государственной думы, возглавил фракцию трудовиков – это была такая социалистическая группа, близкая к эсерам, и он стал довольно известным человеком. Он также был одним из лидеров русских масонов, но таких масонов политизированных. Была такая ложа «Великий Восток Народов России», такие классические масоны их даже не воспринимали. Оттуда вышло достаточно много деятелей Временного правительства и революции. Это песня не о том, что масоны сделали революцию, а просто что вот он был такой вот известный общественный политический деятель, и он сыграл огромную роль в подготовке вот этого февральского переворота или мартовской революции. Он дважды выступил с такими очень яркими и антиправительственными, с моей точки зрения, недопустимыми речами. В конце декабря 16-го года он выступил против монархии, на что императрица сказала, что его надо повесить. А потом 14 февраля уже 17-го года он сказал, что монархию надо уничтожить. И не просто монархию, но ее персонификаторов, что царя надо уничтожить – вот впрямую он сказал. И во время вот этого переворота он сыграл большую роль. Он, так сказать, был таким, по существу, военным комендантом Таврического дворца, где заседала Государственная дума, он сменил охрану там, в общем, он занимался такими делами. И он неожиданно стал министром юстиции во Временном правительстве в начале марта 17-го года, хотя эта должность всегда предрекалась, предполагалась для Владимира Дмитриевича Набокова, отца будущего великого писателя. Но одновременно он стал товарищ председателя Петросовета. То есть помните, двоевластие: Советы и, так сказать, Временное правительство. Это был единственный человек, который был в обеих конкурировавших структурах и единственный социалист в этом правительстве. И что же делал Александр Федорович? У меня к нему очень двойственное отношение: с одной стороны, такого интеллигентского уважения с моей стороны, но с другой стороны, просто диву даешься, что же он делал. Став министром юстиции, начал разрушать судебную систему Российской империи, чтобы заменить ее какой-то другой. Но, понимаете, во время войны, во время уже экономического надвигающегося кризиса, и вообще когда еще не было какого-то плана, как сложить эту новую судебную систему, он разрушил старую судебную систему. Он участвовать в разрушении полиции, что привело, так сказать, к господству черни на улицах, всяких там псевдо-анархистов, псевдо-революционеров, просто бандитов, если угодно. И в этом смысле, он, конечно, играл такую роль очень и очень... Ему хотелось играть другую роль, но он играл роль разрушительную. Он был выдающийся оратор, человек невероятно такой подвижный, активный, он был кумир тогдашней не только интеллигенции, но и таких, так сказать, полуобразованных элементов, и в обморок там падали, когда он выступал на каких-то там митингах, собраниях и так далее. Дамочки в ажиотаже срывали с себя там драгоценности и бросали – во имя революции. И в начале мая 17-го года он становится военным и морским министром, начинает определять военную политику России. И именно он готовит вот это последнее наступление в июне, последнее наступление царской армии, которое оканчивается неудачей, хотя, в общем, какие-то ну что ли основания для удачи были. Но уже после июльского кризиса 17-го года, когда большевики попытались взять власть в свои руки, он становится министром-председателем Временного правительства, сменяет на этом посту князя Георгия Львова, и остается министром-председателем вплоть до большевистского переворота. С именем Керенского связана вот эта тема Корниловского мятежа, очень непонятная тема, поскольку Керенский описывает так, Корнилов описывает так. Но я думаю, что правда на стороне Корнилова, а не Керенского, поскольку Керенский, в общем, заигрался, переигрался и так далее. Он не пустил в Петроград войска, которые прислал генерал Корнилов против поднимавшихся большевиков, напротив, он как бы дал зеленый свет большевикам, и Троцкий возглавил Петросовет, началась большевизация Советов. Большевики хоть вышли из подполья, куда их загнали после июльского мятежа, резко усилили свою власть. А Керенский действовал совершенно безоглядно. Он, например, 1 сентября совершенно волюнтаристки объявляет в газете «Утро России», эсеровской газете, объявляет Россию республикой. Россия была тысячу лет монархией, вдруг он объявляет республикой – это ведь могло сделать только Учредительное собрание. Но Керенский как бы нарушает все правила игры, он рвет правовую ткань, законную ткань, тем самым давая возможность внезаконным, нелегальным, нелегитимным силам типа большевиков прийти к власти. Он распускает Государственную думу, и не случайно, а ее регистратура должна была закончиться лишь осенью 17-го года, он ее распускает вообще и на место ее создает предпарламент. Такая вот организация очень аморфная, которая, значит. должна его правительство поддерживать. Вместо Временного правительства возникает Директория, которую он возглавляет. Он концентрирует в своих руках всю власть – он и военный министр, он и министр-председатель, и главковерх, то есть верховный главнокомандующий, в общем, он ответствен за все, но власть абсолютно утекает из его рук, он ничего не может противопоставить разложению фронта, разложению тыла, большевизации всей страны, особенно крупных городов. Ну и в ночь с 25 на 26 октября, когда происходит большевистский переворот – а он шел уже, он был ползучий, ему говорили: надо вводить войска, надо что-то делать. Он говорит: нет, пусть они выступят, эти большевики, покажут свою несостоятельность, тут-то мы им и дадим по мозгам. Но большевики. напротив, провели все очень быстро, четко жестоко. Керенский бежит. Значит, после этого он пытается с войсками генерала Краснова атаковать Петроград, но казаки не пошли, более того, они готовы были сдать его большевикам. А большевики за несколько дней сумели организовать оборону Петрограда от наступающих сил генерала Краснова. Ну а дальше что ж, дальше он то в Петрограде, то в Москве, ездит в Новочеркасск, где начинают собираться Белые силы, то есть на Дон, но генерал Калинин не принимает его. Он участвует в подполье, то в Москве, то в Петрограде. А потом летом 18-го года с английским шпионом Сиднеем Рейли уходит в Великобританию, где встречается с премьер-министром Ллойд Джорджем, выступает на конференции лейбористской партии, едет во Францию... Ну в общем, все это кончается ничем. В 20-е годы живет в Париже, издает газету «Дни», которая борется с советской властью. Потом, значит, у него была жена и дети, потом он женится на одной австралийской даме, с которой переезжает в Соединенные Штаты Америки, когда немцы в 40-м году возьмут Париж. Оттуда к ней в Австралию, потом возвращается после ее смерти в США, где доживает свои дни и умирает в 70-м году. В 60-е годы встречается с советским журналистом очень известным и сейчас ныне живым, Генрихом Боровиком, рассказывает. И произносит вот ту самую знаменитую фразу, с которой вы и начали. Какова роль Керенского? Ну конечно, он все провалил, ну конечно, он все проиграл. Что в оправдание его можно сказать? То, что они не знали, что делать, и они не были готовы, даже Керенский не был готов на тот объем насилия, который большевики тут же освоили и тут же обрушили на народы Российской империи. Один из русских эмигрантов уже потом, после Второй мировой войны сказал о Керенском и людям его, так сказать, породы, что это «платонические любовники безвоздушной свободы». То есть вот такие вот люди... вот лишние люди, в самом прямом смысле этого слова. Но я вам должен сказать, что это был талантливейший человек, великолепный оратор. Это был такой прообраз вождя революции, такого вот фюрера, если угодно, но в мягком таком, интеллигентском плане. Его никто не любят – консерваторы, реакционеры, либералы, социалисты – никто. Он – за всех ответственен. Хотя бы это уже заставляет меня относиться к нему с каким-то с состраданием и с попыткой его понять.
А. Митрофанова
– Спасибо вам за комментарий.
Ю. Пивоваров
– Пожалуйста.
А. Митрофанова
– Напомню, на связи с нами был академик Российской академии наук, историк Юрий Пивоваров.
Приютили бабушку
Жалея по-настоящему, ты чувствуешь чужую боль как свою и спешишь помочь, потому что не можешь по-другому. Вот, как супруги Ревуновы из Новосибирской области, о которых мне рассказала знакомая журналистка. Александр и Елена взяли к себе жить старенькую бабушку-соседку — просто пожалели её.
Эта бабушка, Анна Васильевна Поспелова, прожила нелёгкую жизнь. Работала в колхозе, во время Великой Отечественной войны трудилась для фронта. Как многие вдовы в то время, одна тянула хозяйство. Воспитала единственного сына, но он не смог стать ей опорой — умер молодым. И когда в семьдесят девять лет здоровье Анны Васильевны пошатнулось, то некому оказалось её поддержать. А она так ослабла, что даже приготовить поесть себе не могла.
Ревуновы обратили внимание, что баба Нюра сдала — осунулась, потемнела лицом. Позвали её жить к себе, и она согласилась. Это произошло в начале двухтысячных. Александру и Елене в то время не исполнилось и тридцати лет. Соседей решение молодых супругов очень удивило. Ведь у Ревуновых тогда были совсем маленькие дети — дочке три, сыну год. И хозяйство они держали большое — коровы, куры, огород. А тут ещё и за немощной старушкой надо ухаживать. Люди гадали, какая в таком поступке корысть, и не могли найти ответ. Дом у Анны Васильевны — ветхий, он так и стоит брошенный, никому не нужный. Пенсия у бабушки копеечная, богатства она не скопила.
Сами Ревуновы на вопрос «зачем?» только плечами пожимают: «Жалко же». И мне кажется, что такая жалость — это форма любви, которая, по слову апостола Павла, не ищет своего.
Все выпуски программы Живут такие люди
«Не скрывай талант. Не для тебя дан он Богом, но для того, чтобы ты передал его другим»
Святой Григорий Синаит родился во второй половине XIII века в Малой Азии. В молодости юноша был пленён османскими турками, напавшими на его родное село. Пленников увезли в древнегреческий город Лаодикию, что находится на территории современной Турции. Из плена будущего схимонаха выкупили греческие христиане. Верующих поразило пение заключённых на церковной службе. Турки отпускали узников в храм, находившийся рядом с их военным лагерем. Там жители и услышали псалмы и каноны в исполнении Григория и хора пленных. После освобождения юноша постригся в иноческий чин и до конца жизни нёс монашеский подвиг. Уже став опытным духовным наставником, схимонах Григорий сам начал писать церковные песнопения. Святой так говорил своим ученикам:
«Не скрывай талант. Не для тебя дан он Богом, но для того, чтобы ты передал его другим».
Все выпуски программы Слова Святых
Платья из чистого льна. Наталья Разувакина
В Переславле-Залесском есть медово-сувенирная лавочка у дороги, хозяйке которой, моя приятельнице, я помогала в качестве продавца в самый горячий сезон — летом, когда в городе много туристов и торговля идёт особенно бойко. Согласившись на новый опыт из любопытства, я оказалась за прилавком. Несколько дней стажировки с напарницей, и вот, я совсем одна. И так ловко у меня всё получается! Так красочно рассказываю я заезжим покупателям и об изделиях местных мастеров, и о сортах меда, а рыбу-ряпушку кладу на весы так, будто всю жизнь этим и занималась! Чувствую, что мне очень идёт льняной передник с вышитыми подсолнухами. Я тружусь с удовольствием.
А главное — с моим появлением в лавке вдруг стали хорошо раскупаться дорогие платья в народном стиле! Платья из чистого льна. Хозяйка рада и только руками разводит от удивления. Ты, говорит, — живая реклама! А мне приятно, да и процент с выручки идёт хороший.
В один из таких дней зашёл ко мне в лавочку ранним утром покупатель — жизнерадостный белозубый брюнет. Улыбка от уха до уха. Он направлялся из Мурманска в Москву, а к нам заехал по пути — в предвкушении яркого отпуска. Казалось, он готов был скупить всё. Глаза его горели при виде кувшинов из керамики, медных колокольчиков, пакетиков с целебными травами... А я еле успевала упаковывать товары. Мы дружелюбно общались, он делился планами и даже приглашал в гости.
И тут взгляд его упал на те самые платья. Вот бы любимую жену обновкой порадовать! Супруга, кстати, просто не пожелала идти по жаре в лавку, осталась в машине. И по телефону разрешила ему купить платье на свой вкус. А примеряла я. Мужчина смотрел восхищённо, всё повторял, что жена у него такая же высокая и стройная. Мне было приятно — и тщеславие моё расцвело пышным цветом. С трудом выбрав одно из двух приглянувшихся платьев, счастливый отпускник расстался с довольно большой суммой и поспешил к машине, держа по нескольку пакетов в каждой руке.
Я же осталась вполне довольная собой. Да вот ненадолго: обнаружила, что большая керамическая кружка, что так понравилась северянину, стоит забытой на прилавке! Упакованная! Он за неё заплатил... Выскочила на улицу — но его, конечно, и след простыл. Я расстроилась очень и очень. Выручку-то я сделала, да. Но вот настроение доброму человеку в самом начале отпуска наверняка подпортила! Как же я не заметила, не проверила, все ли покупки он забрал? Как же я позволила себе увлечься общением, растаять от комплиментов?
Ничего не оставалось делать — только тихонько молиться. Я просила Господа как-то утешить моего мимолётного знакомого, загладить последствия моего греха. Очень хотелось, чтобы улыбка на лице покупателя не сменилась выражением досады.
А ближе к вечеру он вернулся. Нет, не за кружкой. Её отсутствия он просто не заметил. За вторым платьем для жены! Решил вдруг: надо брать оба! А я обрадовалась ему, как родному. И платье продала, и кружку отдала.
Получила урок надолго: всё, что ты делаешь, нужно делать хорошо. Даже если работа временная и тебя за неё и так хвалят. Не собою любоваться надо, а о людях думать. Казалось бы — азбучные истины, но и их нам Господь напоминает, как детям... И любит нас — чад своих. Ведь и эта история закончилась просто прекрасно.
Автор: Наталья Разувакина
Все выпуски программы Частное мнение