Поделиться
Александр Ткаченко
Видеть свои грехи — необходимое условие нормальной духовной жизни христианина. Но, если кто-то думает, будто это легкое и необременительное дело, он глубоко ошибается. Самый подходящий инструмент для того, чтобы убедиться в этом — заповеди Евангелия. По сути своей они являются не чем иным, как свойствами духовно-здорового человека. Попробуй жить по ним хотя бы один день, внимательно наблюдая за движениями своей души, и сразу же станет понятно, соответствуешь ты этой норме или не очень.
Попробуй не обижаться, когда тебе говорят гадости. Не поддаваться на лесть. Не гордиться, когда тебя хвалят. Не завидовать. Не смотреть с вожделением на людей другого пола. Попытайся ни с кем не спорить, не доказывать свое, просто и доброжелательно принимая каждого человека. Попробуй за этот «контрольный» день не сказать ни одного плохого слова. Ни разу не подумать о ком-нибудь плохо.
Результат будет весьма показательным. Наше поврежденное грехом естество сразу же начнет топорщиться, сопротивляться и попытается любым способом улизнуть от исполнения заповедей, даже когда мы вполне осознанно решили по ним жить. Вот тут-то у человека и открывается дар видения своих грехов. Лишь на сияющем фоне заповедей Евангелия становятся видны пятна греховной черноты, которые, словно кариес, разъедают душу человека.
«Умеете ли вы играть на скрипке?» — «Не знаю, ни разу не пробовал».
Недалекий персонаж этой шутки блестяще вывел формулу, объясняющую, почему мы не видим своих грехов. Грех — это нарушение заповеди. Но чтобы увидеть нарушение, нужно как минимум попробовать исполнить саму заповедь. Ни разу не бравший в руки скрипку чудак не видит, что он абсолютно не умеет на ней играть. Не старающийся жить по заповедям — не видит своих грехов.
Человеку свойственно фантазировать на различные темы. В мечтах можно считать себя крутым бойцом, талантливым артистом, гениальным художником. Или, например, — христианином. Не так уж важно, кем мы сами себя считаем. Подлинное наше содержание выявляется лишь в реальных делах. Боец — покажи себя в спарринге, артист — добро пожаловать на сцену, художник — вот тебе кисть, холст. И сразу же станет понятно, кто есть кто.
Не в том ли корень проблемы, что и христианство наше зачастую оказывается таким вот «чисто теоретическим», существующим исключительно внутри наших представлений о самих себе? И никак (ну, или почти никак) не выраженным в нашей деятельности. Христианские реальные дела — это исполнение заповедей. Которые, к слову сказать, тоже — дар Божий людям. Лишь приняв заповеди, решившись жить по ним всерьез, можно получить и другой удивительный дар — видение своих грехов. А чтобы яснее было, с чего именно здесь следует начинать, вот прекрасное практическое наставление святителя Игнатия (Брянчанинова):
«Кто отказался от осуждения ближних, помысел того, естественно, начинает видеть грехи и немощи свои, которых не видел в то время, как занимался осуждением ближних».
«Кризисы и вера». Священник Александр Сатомский
Поделиться
У нас в гостях был настоятель Богоявленского храма в Ярославле священник Александр Сатомский.
Мы говорили о кризисах в жизни человека, как они влияют на веру и религиозность, а также о том, как кризисы присутствовали и преодолевались в Библейской и церковной истории.
Ведущая: Марина Борисова
Все выпуски программы Светлый вечер
Казанский собор. Тамбов
Поделиться
В шумном и многолюдном центре Тамбова, второго по величине города Центрального Черноземья, есть тихий уголок — Казанский Богородичный мужской монастырь. Монастырскую колокольню — 107 метров в высоту вместе со шпилем и крестом — видно практически из любой точки города. По одну сторону — оживлённая улица Советская, главная городская магистраль. По другую — набережная реки Цны, тихая, зелёная прогулочная зона. Какой бы из этих маршрутов вы ни выбрали, не пройдёте мимо главного храма Казанского монастыря — собора Казанской иконы Божьей матери. Бело-синяя, пятиглавая, нарядная и торжественная, она сразу же приковывает внимание.
Каменный Казанский храм появился на территории монастыря в конце 18 века, на месте деревянной церкви, построенной ещё при основании обители в 1666-м году. Своим обликом он почти в точности повторял архитектурные черты главного собора Свято-Успенской Саровской пустыни. И это не единственное, что связывает тамбовский храм с Саровской обителью. Именно здесь, в Казанской церкви, 15 сентября 1793-го года был рукоположен в священный сан монах из Сарова, Серафим (Мошнин), будущий преподобный Серафим Саровский. В Центральном государственном архиве Российской Федерации хранится документ, свидетельствующий об этом событии — Указ о рукоположении отца Серафима.
Главный храм Тамбовского Казанского Богородичного мужского монастыря связан с именами и других великих православных подвижников. Богослужения в его стенах посещал воспитанник Тамбовской семинарии Александр Гренков, будущий преподобный Амвросий Оптинский. В Архиерейском доме на территории монастыря несколько лет жил святитель Феофан Затворник, который возглавлял Тамбовскую кафедру с 1859-го по 1863-й год. В Казанской церкви святитель Феофан совершал Богослужения.
Собор Казанской иконы Божьей матери в 20-е годы ХХ столетия пережил великие потрясения. Большевики разместили на территории монастыря губернское отделение ЧК — Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией. В подвалах Казанской церкви проводились допросы, пытки и расстрелы... Но страшное время миновало. Восторжествовала вера, и вновь засияли золотыми звёздами синие купола Казанского собора. В начале двухтысячных годов храм отреставрировали. Восстановили уникальную внутреннюю роспись в необычной технике «гриза́йль» — то есть, выполненную в монохромных тонах, без использования цветных красок. Казанский собор снова стал украшением Тамбова и одним из центров духовной жизни старинного города.
Все выпуски программы ПроСтранствия
Флор Ермаков
Поделиться
В России до революции существовало огромное число «полезных учреждений» — богаделен, больниц для бедных, приютов. Деньги на их строительство и содержание поступали от самых разных людей. И мотивы для благотворительности тоже были самые разные. Иногда человек посвящал себя делам милосердия под влиянием сильного потрясения. С Флором Ермаковым получилось именно так.
Он родился в крестьянской семье. Отец Флора — крепостной графа Шереметева — сумел заработать состояние, открыв фабрику по производству тканей. Деньги позволили Ермакову получить вольную, и он с семьёй перебрался в Москву, где стал купцом, владельцем двух фабрик и торгового дома «Яков Ермаков с сыновьями». Один из этих сыновей — Флор — расширил дело отца, основал четыре крупные текстильные фабрики, заработал миллионы и жил припеваючи.
А потом одно за другим посыпались несчастья. В один год Ермаков потерял почти всю свою семью — жену, отца, сына, брата. Потом ещё одного сына. Любимые лица преследовали Флора Яковлевича во сне и наяву, а истерзанное сердце подсказывало только один выход: продать все предприятия и заняться благотворительностью. Задолго до этих событий, в период Крымской войны Ермаков уже помогал средствами ополчению и работал в благотворительном обществе княгини Щербатовой. Но после ухода близких, служение бедным приобрело у Ермакова колоссальный масштаб.
Он создал целую сеть громадных богаделен. Самую первую — на тысячу двести человек из крестьян построил в Сокольниках, на месте двух своих фабрик. И возвёл там же двухъярусную церковь в честь Троицы Живоначальной и мучеников Флора и Лавра. Вторая богадельня с домовой церковью и колокольней тоже была построена на месте бывшей фабрики. А третья — самая большая — появилась в самом центре Москвы. Она занимала четырёхэтажное здание. Дом был скромным, ничем не украшенным. Ермаков сделал это намеренно, предпочитая дать больше денег на жизнь человека, а не на красоту фасадов и лоск интерьеров. К тому же Флор Яковлевич старался селить в богадельнях как можно больше людей. Старики и старушки жили на всём готовом. Их прилично кормили и даже поили кофе.
Кроме того, Ермаков много помогал нищим. Милостыню раздавал лично. Жил он в большом дворце и открыл при нём бесплатную столовую. В ней ежедневно обедало до пятисот человек. А в доме постоянно останавливалась монахини, приезжавшие в Москву собирать пожертвования. Ермаков внёс 30 000 рублей на внутреннюю отделку Крестовоздвиженского собора, отреставрировал старинный Успенский храм. К нему пристроили трапезную, двухэтажный корпус с кельями для старых монахинь и больницу.
В Вышнем Волочке, где у Флора Яковлевича была ещё одна фабрика, он тоже построил богадельню. А на своей родине в селе Мещерино в бывшем барском доме Шереметевых, основал дом для престарелых на 150 человек. И много жертвовал землякам-крестьянам. В Москве на деньги Ермакова в больнице для душевнобольных появился новый большой корпус. На содержание умалишённых Ермаков выделил 300 000 рублей. При Бутырской тюрьме он открыл дом для семей тех осуждённых, которых ждала Сибирь. Родным арестантов, даже грудным детям, выдавались деньги.
За свою деятельность Флор Яковлевич получил потомственное дворянство.
Он истратил на добрые дела почти всё состояние. А в завещании указал, что оставшиеся три миллиона должны быть вложены в новые благотворительные проекты. Обиженные родственники пытались оспорить завещание, но суд признал его действительным. И власти Москвы на средства Ермакова построили два ночлежных дома, каждый из которых ежедневно открывал свои двери для полутора тысяч человек. Комитет ермаковских богаделен до самой революции обеспечивал их обитателям достойную старость. Специальное здание было выстроено для ремесленного училища техников и электротехников. Училище назвали именем Ермакова.
Все выпуски программы Имена милосердия
