«Символ Москвы — Георгий Победоносец». Исторический час с Дмитрием Володихиным

Вместе с доктором исторических наук Дмитрием Володихиным мы разобрались, в том когда и почему символом Москвы стал Георгий Победоносец и почему на гербе он изображается именно как всадник, поражающий змея.

---

Д.Володихин:

— Здравствуйте, дорогие радиослушатели! Это — светлое радио, радио «Вера». В эфире — передача «Исторический час».

С вами в студии я — Дмитрий Володихин — несчастный охрипший ведущий, у которого нет никакого гостя. Сегодня я разговариваю с вами тет-а-тет, я — и два с половиной миллиона слушателей радио «Вера». И вот, поскольку в моём горле вселилась погода из города Иркутска — не обессудьте!

Во всяком случае, меня согревает то, что разговаривать мы сегодня будем на тему, которая мне, как историку, исключительно интересна — как историку русской старины. И я надеюсь, что этот интерес, в какой-то степени, передастся и вам.

Итак, мы поговорим сегодня о древнем символе Москвы. Все, конечно же, знают, что это Всадник с копьём, поражающий древнего змия. И на огромном количестве плакатов вы сейчас можете увидеть его в городе, на печатях государственных учреждений, на разного рода символике общественных организаций, вы можете видеть этот символ на монетах небольшого номинала, и так далее, и так далее, и так далее...

Ну, а вот мне приходилось встречаться с этим символом на монетах старинных неоднократно. Причём, иногда он выглядел довольно необычно.

Вот, представьте себе времена Петра II, 20-е годы XVIII века. Там Всадник с копьём — да, действительно, поражает дракона, но, при этом, на голове у него нечто странное — то ли треуголка, то ли широкополая шляпа китобоя... трудно в нём узнать нашего святого Георгия, но, тем не менее, хорошо уже, что он и тогда был символом нашей государственности.

Кстати, на этой монете было крупно написано «Москва». Поскольку, при Петре II намечался переезд Правительства из Санкт-Петербурга в Москву, возвращение старой столицы. Этого не произошло, но монеты, в какой-то степени, стали памятником подобного рода планов.

При Императрице Елизавете, и при Императрице Екатерине II, святой Георгий на коне появляется на крупных монетах — до 2 копеек, а 2 копейки тогда были очень значительного размера — тяжёленькая такая, медная монета. Другое дело — то, что там он не очень напоминает всадника из Русского Средневековья. Это, скорее, представитель тяжёлой кавалерии XVIII века, или, может быть, какой-то античный воин... в общем, он не вполне... можно сказать... традиционный святой Георгий.

А вот что касается допетровской эпохи, то там святого Георгия на коне, поражающего древнего змия, именовали «Копейный ездец» — то есть, всадник с копьём. Его любили, он встречается на печатях с XV века, он встречается на монетах с очень древнего периода. Ну, сейчас мы не будем говорить, с каких именно лет, потому, что это — предмет нашего сегодняшнего подробного обсуждения. Но, во всяком случае, поверьте, это — один из достаточно древних, коренных символов России, и, как минимум, коренных символов Москвы.

Однако, изначально, скажем честно, были более популярные символы Москвы. И я думаю, что сейчас надо их перечислить.

Вообще, символ, герб города, любимый знак княжеской династии, царства, страны обнаруживается, как правило, на резиденциях правителей, на печатях, на монетах. И, в данном случае, мы можем, конечно же, воспользоваться монетами, которые выпускались при первых Великих Князьях Московских, которые взялись за монетное дело.

Ну... скажем так... до Дмитрия Донского то, что у Москвы была собственная монета, вообще, вызывает вопрос и дискуссии — здесь больше неясного, чем очевидного. Возьмём же монеты, которые чеканились со времён Дмитрия Ивановича, то есть, Дмитрия Донского, впоследствии, при его сыне Василии I, и при его внуке Василии II Тёмном.

Так вот... надо сказать, что символика была совершенно иная. Гораздо чаще использовали изображения человека с топором и с саблей — с изогнутым клинком. И, надо сказать, что это, скорее всего, был не князь. Это, скорее всего, был некий воин, который демонстрировал справедливое и законное отношение к тому, кто дерзнёт сделать фальшивую монету — то есть, он будет наказан, против него — сабля и секира, против него — воля Великого Князя.

Но этим не ограничивалось. Достаточно распространённый символ был — петух. И здесь споров, вокруг этого петуха, очень много. И ещё, кроме того, если учесть то, что рядом с петухом появляется, время от времени, какое-то собакообразное животное — то ли волк, то ли собака, не поймёшь — трактовка, конечно, осложняется.

Были специалисты, которые говорили, что Москва переняла эту традицию от Орды. В ранней Орде, когда исламские порядки ещё не установились, когда живы были древние монгольские, в свою очередь, взятые у китайцев, порядки, нередко на монетах чеканили календарных зверей. Ну, вот... сейчас мы знаем, что восточный год имеет собственного зверя, собственное обозначение в виде животного, и некоторые считают, что петух и собака — были, как раз, такими — календарными — животными. Но это, всего-навсего, предположение, и не очень понятно, зачем православному правителю копировать, даже будучи, в общем, во власти у хана Тохтамыша, эти ордынские обычаи, и в самой Орде уже, в общем, уходящие в прошлое.

По всей вероятности, происходило другое. Для монет Московской Руси выбрали, всё же, именно христианский символ. Причём, символ, который знала вся Русь, знала его на протяжении многих веков, и это — символ пробуждения христианской совести.

Существует знаменитый евангельский текст, в котором апостол Пётр, обращаясь к Христу, говорит Ему о своей преданности, и Христос отвечает ему: «Трикраты отвержешися Мене, аще еще не возгласит кур». Ну, вот... «аще не возгласит кур» — это значит — до того, как закукарекает петух. И вот этот самый «кур» — он имеет, всё-таки, евангельский смысл.

Что же касается собаки или волка, то он, так же, прописан в христианстве очень хорошо, и во многих средневековых текстах используется выражение, что человек, поддавшийся соблазну, «от мысленного волка звероуловлен».

Таким образом, получается, что «мысленный волк», то исчадие Преисподней, которое мучает человека, сбивает его с истинного пути — есть одна сторона мира. А другая сторона мира — есть петух, который пробуждает христианскую совесть. Но, понимаете, не человек с топором и с саблей, ни петух не стали самыми главными символами Москвы.

Были и другие. Собственно, вообще, московская монета — она как восточный ковёр — там чего только нет. Есть цветочки, есть звёздочки, есть странные головы, как будто отрубленные, или перерисованные с какой-нибудь прекрасной старинной камеи. Есть даже — поверьте — изображение Самсона, который разрывает пасть льву. Казалось бы, античный символ — зачем он Москве? Но, очевидно, те знания, которые приходили через Константинопольскую Империю на Русь, у нас получали аллегорическую трактовку.

Однако, самый распространённый символ Москвы... нет, вовсе не «Копейный ездец»! Ездец — то есть, всадник — был знаком Москве в разных формах и видах.

Был «ездец с саблей», был «ездец с копьём», о котором мы сегодня говорим, и был «ездец с соколом». Вот, именно «ездец с соколом» в наибольшей степени используется на монетах древней Москвы, и используется он и при Василии I, и при Василии II. Надо сказать, что по количеству изображений, в разных вариациях, всадника с соколом в руке... ну... он побеждает все остальные типы монет.

Это — не случайно, и, в некоторых случаях, специалисты говорят, что это некая ассоциация с иконами святого Трифона — у него было чудо о соколе. И тут же возникают довольно сложные дискуссии о том, что чему предшествовало: изображение святого Трифона на монетах, или изображение на иконах, которое перешло на монеты. Сложный вопрос, сейчас мы не будем пытаться его решить. И остаётся вероятность того, что это не святой Трифон, что это, просто-напросто, правитель с соколом в руке. И то, что он — с этим соколом, показывает то, что Москва даёт возможность правителю на истинно аристократический, чрезвычайно дорогой вид охоты.

Москва, с эпохи Раннего Средневековья, с домонгольских времён славилась как блистательные охотничьи угодья. У нас до сих пор парк «Сокольники» своим названием напоминает об этом. Так вот — княжеская охота, прекрасная охота эпохи Русского Средневековья — она, конечно же, прославляла князей того времени, и показать то, что ты можешь располагать сокольничими и хищными птицами... поверьте, они ещё и стоили очень дорого... белый кречет, вообще, ценился на вес золота. Ставили его на весы, и вот, сколько гирек с одной стороны отмечают вес этого кречета, такой же вес золотой монеты должен попасть потом на другую чашечку.

Итак, всадник с соколом в руке был самым распространённым символом Москвы.

Сейчас, я думаю, будет правильным, если прозвучит музыка великого Мусоргского — «Рассвет на Москве-реке», прекрасная мелодия, символизирующая московскую древность.

-МУЗЫКА-

«ИСТОРИЧЕСКИЙ ЧАС» НА РАДИО «ВЕРА»

Д.Володихин:

— Что ж, после этой мелодии я могу с радостью сказать вам, дорогие радиослушатели, что это — светлое радио, радио «Вера».

В эфире — передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин, и с вами беседуем о «Копейном ездеце» — символе древней Москвы.

Надо сказать, что я дал вам очень значительное предисловие, и, фактически, интригую, не рассказывая пока, в какой момент, действительно, «мечевой ездец», «ездец с соколом в руке», петух, и все остальные символы должны были уступить всаднику с копьём — «копейному ездецу».

И я не то, что пытаюсь отложить этот, пожалуй, самый интересный, момент в истории Москвы — я просто предваряю довольно сложный рассказ, требующий... простите меня... определённого внимания.

Дело в том, что «копейный ездец» победил далеко не сразу. Ещё при Василии II — то есть, до второй половины XV века, до 1462 года — он вовсе не преобладает. Есть некоторое количество монет с ним, но они не самые частые.

Затем следует правление Ивана III Великого, который объединяет Русь, и из клочьев, можно сказать, политически раздробленной страны, создаёт единое Русское государство, которое ныне мы называем Россией. Правил Иван III с 1462 года по 1505, при нём «копейного ездеца» уже полным-полно, он уже и на печатях есть, но, всё же, до сих пор, он пока не преобладает.

При Василии III «копейного ездеца» и «мечевого», то есть, с мечом в руке — примерно, одинаково.

И окончательная победа, окончательное преобладание этого символа надо отсчитывать только со времён правления Иоанна Грозного. Это 1533-1584 годы — таким образом, середина XVI века.

Ну, ничего не скажешь — символ достаточно древний. Даже учитывая то, что это не XIV век, учитывая то, что окончательная победа его в борьбе, в конкуренции с другими символами Москвы произошла только в середине XVI века, всё равно, это, действительно, символ, который был принят Россией очень давно — подлинно древний символ.

Ну, а теперь давайте хорошо подумаем. А что, собственно, изображает «копейный ездец»?

Ну, для верующего человека всё достаточно очевидно. Это святой Георгий на коне, поражающий древнего змия — и какие тут, собственно, комментарии? Житие святого Георгия было известно на Руси с незапамятных времён — казалось бы, и вопросов никаких не должно возникать.

Но, вот, в советское время вопросы возникали. Может быть, не вполне... адекватные вопросы, но... сама эпоха была заражена идеологией — дальше некуда, поэтому она рождала порой довольно странные трактовки средневековой русской истории.

Так, например, говорили, что это, может быть, просто воин с копьём, или, может быть, это правитель, Великий Князь Московский, в своей силе и славе едущий, с оружием в руках.

Но... понимаете, какая вещь... советская эпоха миновала, к предметам, которые дошли до наших дней от русской старины, пора относиться внимательнее. В подавляющем большинстве случаев, когда мы берём в руки монету XV века с «копейный ездецом», мы можем очень хорошо разглядеть то, что копьё упирается в противного ящера под копытами боевого коня. И здесь всё встаёт на свои места. Это, конечно, святой Георгий, без всяких вопросов, без всяких дискуссий, и никаких иных вариаций быть не может — эту старую советскую трактовку давно пора забыть.

Но возникает проблема, гораздо более серьёзная, относящаяся совершенно не к советским временам, относящаяся к состоянию средневековой русской культуры.

Конечно, святой Георгий был одним из больших восточно-христианских святых с древности, с домонгольской эпохи. И, что в Константинопольской Империи, что на Руси, его на монетах изображали. То есть, казалось бы, можно сослаться — вот, уже при Ярославе Мудром, в XI веке, святой Георгий изображался на серебряных монетах.

Но, если мы возьмём эти серебряные монеты и посмотрим, а как они, собственно, выглядят, мы увидим то, что — это совершенно другой святой Георгий, совершенно непохожий на символ Москвы. Повторяю — ни малейшего сходства!

Это — воин, развёрнутый, как говорят художники и фотографы, анфас. У него в левой руке — округлый или овальный щит, в правой руке — тонкое копьё. Это — погрудный портрет ( иногда — это поясной портрет ), и никогда никакого коня, и никогда — никакого древнего змия. Совершенно другой, повторяю, монетный тип. Вот, это, действительно, достаточно серьёзный вопрос.

Вообще, Константинопольская Империя не очень щедра была на портретные изображения конные. На монетах Константинопольской Империи лишь на несколько десятилетий ( в XIV веке — начале XV века ) промелькнули конные портреты некоторых святых ( например, Димитрия Солунского ) — и исчезли, как то, что не вошло в культуру Империи, и то, что было, своего рода... наверное, влиянием Запада.

Конные портреты характерны были для очень крупного осколка Константинопольской Империи, появившегося на свет в начале XIII века. Ну... этот осколок, сам по себе, был самостоятельным государством, назывался он — Трапезундская Империя. Там, на протяжении очень долгого времени, изображали правителя на коне и святого Евгения Трапезундского, так же, на коне. Правитель держал в руке скипетр, а святой Евгений держал длинную крестовину.

Надо сказать, что... вот, то положение руки, в которой они держали эти предметы, очень схоже с положением руки у святого Георгия. Она согнута в локте, и... в общем... что крестовина, что скипетр уходят в сторону ближнего плеча. Иными словами, в тот момент, когда монета Трапезундской Империи... а их в Москве очень хорошо знали по торговым отношениям с Крымом. В Крыму было христианское княжество Феодоро, подчинённое Трапезунду. С княжеством Феодоро были установлены дипломатические отношения, а не только торговые. Так, вот — там эта монета ходила.

Монета эта испортилась. В XV веке она была очень маленькая, грубо отчеканенная, и разобрать, что там — крестовина ли, копьё ли — было чрезвычайно сложно. Так, что одно время, честно говоря, я придерживался той идеи, что наш святой Георгий — это... ну... не до конца понятый святой Евгений Трапезундский, который выглядел довольно необычно, и довольно примитивно был отчеканен на монетах Трапезундской Империи, и, поэтому, его... ну... немножко переделав на русский лад, стали выпускать на монетах средневековой Москвы. Но, вы знаете, потом подумал, что, пожалуй, это — натяжка.

Ну, всё-таки, уровень осознания себя православными людьми, уровень понимания веры, уровень знания житийной литературы, всё-таки, тогда был достаточно глубок, чтобы ошибаться, путая одного большого православного святого с другим.

Отсюда, наверное, следует сделать вывод, что вот эта версия с Евгением Трапезундским... ну... недостаточно обоснована.

Но... а откуда ж тогда взялся этот всадник на монетах, и почему он был столь популярен в Москве, если у нас больше знали другую вариацию святого Георгия?

И тут приходит на ум то, что святой Георгий, вообще, и в домонгольские времена, и в эпоху удельной Руси, очень редко у нас изображался ( и на иконах, и как-то иначе ) в этом виде — на коне, с копьём, поражающим дракона.

Мне пришлось для того, чтобы подтвердить свою идею, спросить специалистов по иконописи домонгольской Руси. Мне сказали, что, собственно... так вот... если быстро, то вспоминают только одно изображение — это изображение чуда Георгия о змие в Георгиевской церкви Старой Ладоги. И, вроде бы, это изображение конца XII века, но датировка его — плавающая, сам этот храм впервые упоминается в источниках письменных под 1445 годом, и, соответственно, кто знает, когда именно фреска была нанесена на стену? Может быть, она гораздо более поздняя, может быть она сама XIII-XIV века — сложный вопрос. И, в связи с этим, дальнейшая логика понимания того, почему — ездец, когда этот ездец пришёл на Русь, начинает буксовать. Всё не так просто оказывается. Но совершенно чётко можно сказать, что «копейный ездец» — это та иконография, которая очень хороша была для Западной Европы. И мы на монетах Европейского Средневековья рыцарской эпохи очень часто видим святого Георгия на коне и с копьём ( я уж не говорю о картинах времён эпохи Возрождения ).

И для, конечно же, Европы — это... такой... рыцарский святой, любимый аристократией, любимый воинами. Он совершенно так же, как наш «копейный ездец», изображался на монетах, например, отчеканенных в XI веке в Антиохии, при Роджере Салернском. Вот, где — Антиохия, и где — Москва? И — что была Москва в XII веке?

Впоследствии, эти монеты чеканились в Генуэзской колонии Каффа ( ныне — Феодосия, в Крыму ), потому, что представляли собой символ Банка святого Георгия... ну... а заодно и символ самой Республики святого Георгия, как называла себя Генуя.

Остановившись на этой загадке, я думаю, стоит послушать, действительно, рыцарскую музыку. Рихард Вагнер, увертюра к опере «Парсифаль».

-МУЗЫКА-

Д.Володихин:

— Дорогие радиослушатели, это — светлое радио, радио «Вера».

В эфире — передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин и мой простуженный голос. Мы, буквально, на минуту прерываем нашу беседу, чтобы, в самом скором времени, вновь встретиться в эфире.

«ИСТОРИЧЕСКИЙ ЧАС» НА РАДИО «ВЕРА»

Д.Володихин:

— Дорогие радиослушатели! Это — светлое радио, радио «Вера».

В эфире — передача «Исторический час». С вами в студии я — Дмитрий Володихин, и мы обсуждаем с вами тему истории символа Москвы — святого Георгия, или, как его называли в эпоху Русского Средневековья, «копейного ездеца».

Ездец, всадник... не сошёл ли этот всадник с изображений, принадлежащих Западной Европе? Возможно ли это? Почему так произошло? И почему, вообще, в какой-то момент, изображение святого Георгия — вот, в таком варианте — было избрано для монет Москвы?

Ну... что касается... почему святой Георгий оказался на монетах Москвы — здесь особенных разночтений между специалистами нет. Ясно, что массовый выпуск такой монеты произошёл в правление Василия II Тёмного.

Некоторые специалисты указывают, что ещё при Василии I, его отце, незадолго до его смерти, изготавливали вот такую монету. Но здесь, знаете ли, вопрос очень серьёзный... и, скорее всего, всё-таки, этого не было.

Существует всего одна монета, на которой круговая легенда вроде бы читается... послушайте внимательно: «князь великий васидм...» — то есть, вроде бы, Василий Дмитриевич, но довольно странно это сокращение «васи-дм». Нигде в других местах оно не встречается, и, более того, собственно, на аналогичных монетах, мы нередко замечаем то, что там нет никакого «васидм», а совершенно чётко читается «васили». А «васили» — это может быть и Василий Дмитриевич, и Василий Васильевич.

Вот, теперь, давайте, подумаем — а почему при Василии II Тёмном эта монета могла появиться?

Дело в том, что Василий Васильевич, на протяжении 25 лет, беспрерывно, вёл страшную войну. Эта страшная война велась с представителями того же самого Московского Княжеского Дома — сначала с дядей, князем Юрием Звенигородским, потом с его детьми — Василием Косым и Дмитрием Шемякой. Надо сказать, что значительная часть населения княжества и его знати была за дядю и его сыновей, а не за племянника.

Василий Васильевич, хоть и был сыном Великого Князя, но он был маленьким мальчиком. А Юрий Дмитриевич был храбрым полководцем, который показал себя на поле боя, который зарекомендовал себя умным правителем, ну, и, конечно, зрелый человек, принадлежащий к тому же роду, сын Дмитрия Донского, для многих выглядел прекрасным государем на престоле Москвы. И он в этой борьбе дважды, действительно, занимал Московский престол. То есть, фактически, он был не только Юрий Звенигородский, но и два раза, по нескольку месяцев, он был Юрий Московский — Великий Князь Московский и всея Руси. И, более того, после него, его сыновья — и Василий Косой, и Дмитрий Шемяка — также занимали Московский престол, хотя и ненадолго.

Вот, первые монеты со святым Георгием — с «копейным ездецом» — очевидно, появились именно при Юрии.

Здесь всё достаточно просто. Юрий и Георгий — для Русского Средневековья одно имя. Летописи древнерусские зафиксировали даже переходный вариант: Гюргий — это и Юрий, и Георгий. И, конечно, для Юрия Звенигородского святой Георгий был — тезоименитный святой. Очень правильно было, с его точки зрения — а это была точка зрения глубоко верующего человека, у которого наставниками духовными были большие святые — конечно, правильно было своего святого чеканить на монетах.

Ну, и... здесь — два варианта. Либо он не отказывался окончательно от того, чтобы признавать Великим Князем, всё-таки, Василия, и поэтому оставлял его имя на своих монетах. Либо — другое, более вероятное. То, что он запустил монеты с «копейным ездецом», впоследствии, его сыновья продолжили чеканку, а, впоследствии, Москва до такой степени привыкла и полюбила эти монеты, что уже и Василий Васильич не стал отказываться от того, чтобы, время от времени, изображать «копейного ездеца». Что, собственно, тут такого? Одно дело — семейные дрязги, внутридинастического характера, кровавые, страшные, для Москвы ничего доброго не принесшие, но очень долго длившиеся, а, с другой стороны — большой православный святой, который стоит гораздо выше всех этих междоусобных драк. Почему бы ему, действительно, не возобладать над всеми этими перипетиями долгой и трагической схватки, почему бы ему не быть добрым наследием этой злой войны? Согласитесь... в общем... вполне возможный вариант.

Ну, и... уже затем, постепенно, подошло время, когда Иван III, и Василий III, и так далее, забывая об обстоятельствах, когда эта монета появилась на Москве, чеканили её, чеканили, чеканили и чеканили. Вроде бы, всё резонно, всё понятно. Один вопрос всё ещё пока остаётся без ответа, и этот вопрос — серьёзный.

Давайте-ка, подумаем, чего ради, вдруг, зная древние византийские и русские иконы, и иного рода изображения, в том числе — изображения на монетах, которые показывали святого Георгия развёрнутым к тому, кто смотрит на эту икону, или на эту монету — развёрнутым анфасно — всё-таки, монетарии Москвы решили использовать образец, более близкий Западной Европе?

Вот... Юрий Дмитриевич правил Москвой, впервые крепко усевшись на престол около 1434 года — возможно, тогда и появляется святой Георгий ( он же — «копейный ездец» ) на наших монетах — но, видите ли... ни время, ни имя самого Великого Князя, ни обстоятельства жизни и быта Русского Средневековья ничего не подсказывают. Наверное, к этому вопросу стоит подойти с другой стороны.

Дело вот в чём. Великие Государи Московские имели достаточно интенсивные отношения — и торговые, и дипломатические... ну... впоследствии, дипломатические — с государствами Апеннинского полуострова. Ну, то есть, прежде всего, с городами-государствами Северной Италии, с, впоследствии, Миланским Герцогством, и иными городами и державами Северной и Средней Италии.

Здесь дело не только в том, что шла интенсивная торговля, о которой мы... ну... точно знаем по документам, сохранившимся в архивах итальянских торговых колоний. Мы знаем кое-что по русским летописям, в общем. Впоследствии, это попадает и в русские документы. И мы совершенно чётко знаем, что в массовом порядке... я подчеркну — в массовом порядке... московские государи брали на службу итальянских инженеров. Эти итальянские инженеры выполняли разные функции.

Вот, допустим, армия идёт в поход московская. С ней, обязательно — так называемые, «розмыслые фряги». «Розмысел» — это инженер, который занимается фортификационными делами. Вот, осаждали Казань, например, в 1552 году — Иван IV осаждал её, взял, присоединил к России — тогда русские укрепления вокруг Казани помогали устроить розмыслы — очевидно, итальянцы. Они же, в общем, помогали устроить подкоп и подорвать стену Казани. То есть, они были достаточно значимыми фигурами.

И здесь, конечно, надо вспомнить о том, что они же — лили пушки Великим Князьям Московским. Впоследствии, этому научились русские мастера, но изначально, видимо, какие-то знания передали им итальянцы. И это ещё не всё!

Опять-таки, совершенно чётко известно, что книгопечатание в России происходило через посредство учёбы у итальянских умельцев. Терминология средневекового русского книгопечатного дела взята у итальянцев. Само название его — «штаньба» — это итальянское слово «stampa». И некоторые другие... в общем... довольно многочисленные, слова, которые мы хорошо знаем по документам из учреждения, ведавшего Московским печатным двором — явно совершенно, итальянского происхождения.

Мы знаем то, что даже в XVII веке, даже ещё при первом царе из династии Романовых, при Михаиле Фёдоровиче, всё-таки, на Московском дворе работал один мастер-итальянец. Нет, он уже не командовал двором. Уже русские печатники прекрасно эту технику книгопечатания освоили, могли обходиться без итальянцев, но хороший мастер — всегда в цене, и его, всё-таки, взяли работать одним из мастеров на Московский печатный двор. Очевидно, раньше их влияние на дела книгопечатания было значительно большим — скажем, во времена Ивана Фёдорова, или учителей Ивана Фёдорова, в середине XVI века.

Ну, что же... вот, остановившись здесь, мы, действительно, сделаем такую... драматическую паузу в логике — ненадолго... честное слово, ненадолго прервёмся — для того, чтобы послушать величание святому Георгию Победоносцу.

-ВЕЛИЧАНИЕ-

«ИСТОРИЧЕСКИЙ ЧАС» НА РАДИО «ВЕРА»

Д.Володихин:

— Дорогие радиослушатели, это — светлое радио, радио «Вера».

В эфире — передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин, и мы с вами подходим к завершающей части обсуждения древнего символа Москвы — святого Георгия на коне, поражающего древнего змия, который в эпоху Русского Средневековья именовался «Копейный ездец».

Итак, влияние денежных мастеров-итальянцев на весь строй московской чеканки монет до настоящего времени является научной проблемой, не получившей сколько-нибудь полного раскрытия.

Надо очень хорошо понимать. Вот, допустим, мы твёрдо знаем, что, как минимум, с 30-х годов XV века монета с изображением «копейного ездеца» — как минимум, с этого времени — начинает постоянное функционирование в Московском Великом Княжестве, и, впоследствии, уже и в рамках колоссальной России в целом.

Можем ли мы сказать: вот, в этот момент, у Юрия Звенигородского, или у Василия II Тёмного, работал мастер из Италии, монетарий — то есть, специалист по чеканке монеты? Можем ли мы назвать город, откуда он приехал? Может быть, он приехал из Каффы, может быть, он — генуэзец, и для него, конечно, святой Георгий наиболее привычен.

Нет, мы ничего подобного сказать не можем. Не сохранилось ни документов, ни каких-либо летописных известий, которые прямо сообщают нам всё это.

Однако, есть косвенные свидетельства о том, что это могло быть. Что я имею в виду? Ведь, итальянцы, в частности, мастера из генуэзских колоний северного Причерноморья, привлекались к работе в России по очень большому количеству поводов, и среди имён этих розмыслов, литейщиков, типографов, купцов встречаются имена монетных мастеров. Нет, они не относятся ко временам Василия II. Они относятся ко временам его сына — Ивана III. И я их перечислю. Это свидетельства, и, как минимум, два факта известны, из хорошо изученных источников.

Во-первых, мы твёрдо знаем о службе при Дворе Ивана III денежного мастера Ивана Фрязина — ну, это в русских источниках он Иван Фрязин, а что касается самих итальянцев, то там его имя очень хорошо известно. Это Джан Батиста делла Вольпе из Виченцы.

Собственно, мы знаем, примерно, какие монеты он изготавливал, мы знаем также, что Иван Фрязин — он же Джан Батиста делла Вольпе — участвовал во внешнеполитической активности Москвы, был одним из доверенных лиц Ивана III, потом — крепко проштрафился.

Но вот — ещё одно свидетельство о службе монетариев-итальянцев Ивану III. В Москве появились монеты со странной надписью латиницей «ornistoteles». Ныне их убедительно связали с именем Аристотеля Фиораванти — вот, этот был розмысел из розмыслов! Он — хотелось бы напомнить — построил Успенский собор в Москве, он чрезвычайно долго был доверенный слуга Ивана III, он, кстати говоря, очень старался обрадовать северную Италию тем, что в России добывал того самого драгоценного белого кречета, о котором я говорил... да, о нём известно чрезвычайно много — в общем, можно роман писать, можно включать его в телесериал, что, собственно, и было сделано.

И, вот... понимаете... надпись «ornistoteles» — она означает что-то вроде: «крылатый ( или — окрылённый ) философ», некий «птичий мудрец»... и, конечно, в духе того времени — в духе XV века — было зашифровать имя человека, который является автором монеты, ставить настоящее, подлинное имя денежного мастера рядом с именем Великого Князя, но — это дерзость определённая. А вот такой шифр — ничего ещё, наверное, было позволительно.

Есть менее убедительные, менее точные известия о том, что существовали иные денежные мастера-итальянцы на Руси, и, в частности, в Москве. Но — вот, предполагают, что был некий денежный мастер Алессандро, что, возможно, был некий денежный мастер Замантоний, и, время от времени, мы встречаем на русских монетах даже совершенно забавные вещи, когда посреди букв кириллических вдруг встречается буквица латинская — не характерная, собственно, для русской культуры, для славянской культуры. Очевидно, денежных мастеров во второй половине XV века в Москве уже было достаточно, и к их труду, в принципе, привыкли.

Ну, и, конечно, нельзя сказать с полной уверенностью, но можно предположить достаточно, в общем, обоснованно то, что такие мастера могли существовать при Дворе Великих Князей Московских и раньше. Но: если мы знаем о том, что они были при Дворе Великого Князя Московского Ивана III в 1460-х, в 1470-х годах... если мы знаем, что монеты с «копейным ездецом» появились в 1430-х... ну, что, собственно, запрещало Великим Князьям Московским, которые правили страной до Ивана III, пригласить к себе на службу итальянских денежников... ну... несколько пораньше, чем он взошёл на престол — всего-то на несколько десятилетий? Так, что, по всех вероятности, так оно и было.

Ну... и надо сказать, что вряд ли мы удивимся, если обратим внимание на то, что помощью инженеров, литейщиков, монетариев, представителей искусства из Италии в эпоху Средневековья, в эпоху Возрождения пользовались разные государи Западной Европы, Европы в целом, и здесь ни Иван III, ни его предки, ни его потомки не представляют собой ни малейшего исключения.

-КОЛОКОЛЬНЫЙ ЗВОН-

«ИСТОРИЧЕСКИЙ ЧАС» НА РАДИО «ВЕРА».