«Русский Лемнос». Исторический час с Дмитрием Володихиным. Гость программы: Ирина Станкова (27.08.2017) - Радио ВЕРА
Москва - 100,9 FM

«Русский Лемнос». Исторический час с Дмитрием Володихиным. Гость программы: Ирина Станкова (27.08.2017)

Поделиться Поделиться

Гость программы: фотохудожник Ирина Станкова.

Темы беседы: История присутствия русских на греческом острове Лемнос.

 

 

 

 


Д. Володихин

— Здравствуйте, дорогие радиослушатели! Это светлое радио — радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я — Дмитрий Володихин. И сегодня у нас замечательный гость: известный православный фотохудожник Ирина Николаевна Станкова. Как раз сегодня завершилась её очередная персональная выставка «Терновый венец русского Лемноса». Она проходила в литературном музее «Дом Остроухова» и привлекла весьма значительное количество посетителей. В общем, был даже своего рода фурор в массмедиа по поводу этой выставки. В связи с этим я хотел бы (вот не зря у нас передача именно историческая — «Исторический час») поговорить с Ириной Николаевной о том, почему она как фотограф избирает для себя постоянно исторический материал. У неё было немало персональных выставок. Я, кстати, обращаюсь к ней с этим первым вопросом, и по нему будет видно, как часто она обращается к историческому материалу. До сих пор у вас было что-то, наверное, восемь или десять персональных выставок, помимо этой последней. Вы не могли бы назвать те из них, которые с вашей точки зрения являются наиболее примечательными, наиболее масштабными?

И. Станкова

— Добрый день, дорогие слушатели! По поводу примечательных выставок могу сказать что это: «Жемчужины Беломорья», «Русские храмы», «Русская зима», «Магия Русского Севера» — то есть много очень путешествую и, естественно, люблю запечатлевать наши исторические достопримечательности и природу.

Д. Володихин

— Вот эта самая любовь именно к историческому материалу. «Жемчужина Беломорья» — ведь это, если я правильно помню, Соловки. «Русские храмы», «Русский Север» — это всё также в значительной степени были какие-то памятники культуры, в сочетании с природным ландшафтами. Откуда у вас появился этот интерес к истории? Вас к этому подтолкнули какие-то ваши семейные обстоятельства, может быть, впечатления детства юности? Что вас как фотохудожника привлекло в исторической почве нашего государства?

И. Станкова

— С детства в моей семье снимал отец, снимал старший брат. И, наверное, эта любовь передалась и мне. И, помимо всего прочего, когда я бываю где-то на просторах нашей замечательной Родины, естественно, нахожу для себя интересные объекты — объекты исторические, культурного значения. У нас замечательная природа, куда бы вы ни поехали, в любой уголок нашей страны. И через фотографию я могу выразить себя.

Д. Володихин

— Но а почему именно история? Вот, собственно, вы как фотохудожник могли обратиться к чему угодно: к состоянию современного города, я уж не знаю, к каким-то сложным коллажам, артефактам. А у вас, между тем, в общем, то, что вы делаете, это своего рода фиксация времени в пространстве настоящего. То есть вы почти не дорабатываете ваши фотографии, вы просто фиксируете то, что видите. Почему именно русская старина вас так привлекла, откуда у вас интерес к истории?

И. Станкова

— Ну, во-первых, я с детства любила историю, это был один из моих любимых предметов. И заканчивала исторический факультет, поэтому с историей у меня много связано чего. Без истории невозможно будущее. Я очень люблю путешествовать. И всё, что я вижу, в большинстве это связано с историей.

Д. Володихин

— Вот ваши путешествия — это своего рода страсть, насколько я понимаю, но вы запечатлеваете не столько людей, не столько какие-нибудь ландшафты крупных городов, сколько то, что безлюдно, сколько то, что осталось нам от старины, сколько то, что дышит древностью. Вот что вас в этой древности привлекает? Почему вам именно это нравится, а большой город — это то, чего вы бежите? Ни одной темы, которая связана, так сказать с сити трендами, с ландшафтами каких-то мегаполисов.

И. Станкова

— Да, вы правы. Меня больше привлекают уединённые места, и там, где древность не тронута пока ещё человеком. Вот, например, мы были в Карелии, и там осталось достаточно много старинных церквей. Взять хотя бы тот же Каргополь в Архангельской области — это места, которые я не уверена, что их успеют восстановить, и, возможно, лет через 30 мы уже не увидим той красоты, которая ещё пока жива.

Д. Володихин

— И вы хотите её сохранить для тех, кто хотя бы через ваши фотокартины сможет впоследствии соприкоснуться с этой стариной?

И. Станкова

— Да, вы правы.

Д. Володихин

— То есть вы видите в себе своего рода роль хранителя старины?

И. Станкова

— Да, да. Вот в выставке, которая у меня была, «Русские храмы», я постаралась передать это — была выставка не только посвящённая конкретно какому-то региону, а выставка, посвящённая... именно храмы, которые я, путешествуя по всей нашей замечательной России, просто выбирала. И вот получилась такая замечательная выставка «Русские храмы».

Д. Володихин

— Там Муром, насколько я помню, был, Сергиев Посад. Что ещё?

И. Станкова

— Нижний Новгород. Да, и это не просто Нижний Новгород, а именно деревеньки.

Д. Володихин

— И опять-таки чаще всего это те храмы, которые массовый турист, скажем так, не сможет увидеть, мимо которых проедет автобус с туром, и до которых надо добираться, то есть добираться до глубинки. Я помню, скажем, ваши ваши фотографии Александро-Ошевенского монастыря, до которого надо добираться долго на машине от Каргополя по сельским разбитым дорогам. И там, собственно, собор до сих пор не восстановлен, монастырь находится в стадии, когда усилия иноческого начальства постепенно, камушек за камушком, восстанавливают то, что было нещадно разбито, можно сказать, угроблено в годы советского периода. А сейчас всё-таки восстановление идёт, но оно идёт крайне медленно, и жизнь там едва теплится. Тем не менее вы посвятили этому несколько снимков. Почему вам это так вот понравилось, именно это?

И. Станкова

— Да, к несчастью, все эти далёкие от дорог храмы и монастыри, к сожалению, до них не добирается основной турист, а добираются только люди, которые именно хотят увидеть конкретно эти места. И поэтому, особенно у монастырей, не хватает денег на восстановление. И везде практически я увидела объявления о помощи. Ну, стараемся, как можем, помогать.

Д. Володихин

— Ну да. Скажем, какие-то громадные, высокозначимые, знаменитые обители наши: Антониево-Сийский монастырь, Соловецкий монастырь, скажем, или Кирилло-Белозерский монастырь — они, в общем, каким-то образом помощь получают либо от государства, либо от Церкви, либо от православных предпринимателей. А вот найти человека или организацию, которая доберётся до какой-нибудь сверхценной в архитектурном плане и исключительно дорогой для местного населения деревянной церквушки, что называется, на выселках, очень сложно. Туда эти деньги не доходят, туда доходят в основном энтузиасты. А теперь переходя, собственно, к событию, которое стало поводом для вашего приглашения — ваша выставка «Терновый венец русского Лемноса», которая сегодня завершилась. Считаете ли вы, что эта выставка есть ваше некое творческое достижение?

И. Станкова

— Для меня это творческое достижение, потому что впервые это не просто фотовыставка, а целый проект. То есть здесь сделали включения музыки, даже это не музыка, а это композиция, где вы можете услышать свистки боцманских дудок, прибой, стройное пение казачьего хора. То есть это такая композиция, которая как раз накладывается на фотовыставку, и получается цельный проект. Помимо этого там ещё включены две графические работы художника Михаила Тренихина, четыре архивных фотографии 1920—21-х годов, где как раз показаны наши соотечественники, которые вынуждены были покинуть нашу Родину в 21-м году.

Д. Володихин

— Ну что ж, самое время переходить к содержанию этой выставки и к исторической подоплёке этой выставки. Я хотел бы напомнить, что в качестве композитора, который создал для этой выставки музыкальную композицию «Русский Лемнос» выступила Анна Ветлугина, которая не раз выступала и здесь, на радио «Вера». А Михаил Михайлович Тренихин — это замечательный график, художник, который также выступал здесь. И это, в общем, дорогие для нас гости. А сейчас, прежде чем мы приступим к чрезвычайно сложной, трагической истории русского Лемноса, всё-таки мне хотелось бы немного света на нашем светлом радио. И русско-греческую тему открывает мелодия «Сиртаки».

Звучит мелодия «Сиртаки».

Д. Володихин

— Дорогие радиослушатели, это светлое радио — радио «Вера». Я надеюсь, вы получили несколько граммов света из этой замечательной мелодии «Сиртаки». А сейчас мы продолжаем нашу передачу. Это передача «Исторический час». С вами в студии я — Дмитрий Володихин. И мы с вами продолжаем беседу о творчестве известного фотохудожника Ирины Станковой, которая посвящает свою работу историческому материалу. И последняя её выставка «Терновый венец русского Лемноса» посвящена сложной и чрезвычайно, может быть, трагической истории пребывания наших русских моряков, какзаков, солдат на русском Лемносе. Прежде всего, хотел бы сделать такую небольшую историческую справочку. Русский Лемнос — не напрасно этот греческий остров, заселённый греками издревле, и даже когда здесь правили турецкие султаны или какие-нибудь итальянские аристократы, всё равно греческое население, греческий язык, греческая культура были здесь преобладающими. Так что на протяжении тысячелетий это греческий остров, можно даже сказать, что ультрагреческий. Причём здесь Россия, причём здесь русские? Во-первых, исторические источники говорят, позволяют нам предположить, что в первые русские оказались на Лемносе аж тысячу лет назад, даже больше, извините, тысячу сто лет назад — в 917 году. Во время войны византийских моряков с арабскими пиратами произошло сражение как раз у острова Лемнос, в котором арабские пираты были наголову разгромлены. И в этот момент в греческом, то бишь византийском флоте были русские дружины, помогавшие греческому государю бороться с этой страшной опасностью. Позднее, в восемнадцатом веке, в Эгейском море оперировала эскадра графа Орлова — она высаживала на Лемнос десант. Здесь погиб один из кораблей этой эскадры — линейный корабль «Святослав», здесь шли кровопролитные сражения. Прошло несколько десятилетий, и в 1807 году вице-адмирал Дмитрий Николаевич Сенявин привел сюда другую русскую эскадру. И между Лемносом и святой горой Афонской произошло тяжелейшее генеральное сражение русского флота и турецкого. Надо сказать, что если вы с возвышенных мест города Мирина будете вглядываться в морскую даль, то вы в отдалении увидите очертания святой горы Афонской. Поэтому это, можно сказать, было священное для наших моряков сражение. Долг был победить турок, установить преобладание креста над полумесяцем вот в этом месте, в этой баталии. И Дмитрий Николаевич Сенявин справился с этим, он победил турок, разбил их. И он также высаживал десант на Лемнос. Так что от восемнадцатого, от девятнадцатого века здесь, можно сказать, сохранилась память и наших побед, и крови наших солдат, матросов, которые пролили её в борьбе за освобождение братского греческого народа. В двадцатые годы двадцатого века судьба русского Лемноса сложилась совершенно иначе: он стал не столько островом русской славы, сколько островом русской трагедии. Дело в том, что здесь жили русские казаки, солдаты, офицеры из армии Врангеля, эвакуированные сюда из Крыма. Здесь они бедствовали, но об этом лучше расскажет Ирина Николаевна. Во всяком случае, они очень тяжело здесь, в страшных условиях, провели довольно долгое время. Тем не менее хотя бы сохранили жизнь, то есть остров встретил их не очень-то гостеприимно, но он их спас от смерти — это очень важный момент. И там сейчас открыты и обихожены могилы многих сотен наших соотечественников, которые тогда там скончались. Вот мой вопрос Ирине Николаевне: русский Лемнос — там происходило много знаменательного, замечательного, что конкретно вас заинтересовало в истории Лемноса? Русский исход или что-то другое, может быть?

И. Станкова

— Меня заинтересовала тема не только русского исхода, но в общем история как раз русских на Лемносе. Как сказал Дмитрий Михайлович, это и связано с эскадрой графа Орлова и Сенявина. То есть эта дружба Лемноса с Россией, она очень длительная. Что касается русского исхода — да, это трагическая страница. И, можно сказать, чудом, что в 2004 году три сотрудника нашего посольства в Греции приехали, как раз на основании исторических документов, найти кладбище как раз наших русских соотечественников. И это чудо произошло, потому что, благодаря префекту и благодаря...

Д. Володихин

— Благодаря префекту Мирины, если я правильно понимаю, — столицы Лемноса.

И. Станкова

— Да. Благодаря старожилам острова Лемноса, были найдены два кладбища — сначала одно кладбище, затем второе. Были найдены несколько плит, причём от кладбища уже, можно сказать, мало что осталось. И вот когда они руками, впервые посетив это кладбище, начали разгребать землю, они уже увидели первые фамилии. Были просто имена, потому что не было фамилий на этих плитах. И, начиная с 2004 года, начались поездки туда ежегодные — это несколько сотен людей ездят туда (называется всё это «Русские дни на Лемносе») и почитают память как раз вот наших погибших соотечественников.

Д. Володихин

— То есть, если я правильно понимаю, иногда туда едет сто человек, двести, то есть огромная делегация?

И. Станкова

— Да. Мало того, привозим туда и православный хор, привозим туда музыкантов, артистов известных. И греки очень ждут наших приездов. Всегда собираются, если это какой-то маленький город или посёлок, целый посёлок приходит — молодёжь, дети, старики. Поэтому они нас любят, они нас ждут. И все эти разговоры о том, что санкции, о том, что всё не очень хорошо в наших отношениях — вот острова Лемноса это не касается.

Д. Володихин

— Если я правильно знаю, почвой для вашей фотовыставки стало что-то около семи тысячи снимков, сделанных за четыре ваших приезда на остров Лемнос. То есть вы там бывали с этими делегациями года с 2013—2014-го, приблизительно. Собственно, что вас так сильно привлекло в «Русских днях» на Лемносе, или, может быть, в самом острове Лемнос? Вас лично — что вас тронуло? Ведь, действительно, нужно было проделать титанический труд, сделать чудовищное, на мой взгляд, количество снимков. И после этого отобрать очень незначительное количество, потом меньше, меньше, меньше. И в конце концов в выставке из этого множества участвовало, по-моему, что-то около тридцати снимков.

И. Станкова

— Меньше.

Д. Володихин

— 27, 28?

И. Станкова

— 20. Четыре архивных и две работы Тренихина.

Д. Володихин

— Около двадцати фотокартин ваших.

И. Станкова

— Да.

Д. Володихин

— Вот что вас... Скажем так, что так сильно приварило ваше сердце к Лемносу?

И. Станкова

— Во-первых, это память, которую мы восстанавливаем. То есть мы из забвения как раз выводим память о людях, которые вынуждены были покинуть Родину в 1920 году. Можно сказать, что меня ещё поразило мужество, с которым эти люди отчаянно боролись за свою жизнь, и не просто за жизнь, но и достоинство: они сохранили достоинство в тех условиях, в которых они вынуждены были оказаться.

Д. Володихин

— А что там за условия? Что, там какие-то сложности особенные?

И. Станкова

— Да, сложности были. Во-первых, там двумя этапами — сначала отправили гражданских беженцев: членов семей военных, больных, раненных. И только во вторую очередь, позже, были отправлены люди военные, то есть это уже люди из Белого движения. Из воспоминаний Марины Шереметевой (в девичестве Левшиной), она вспоминает, ей было восемь лет в тот момент, что «нас погрузили на корабли, и в трюмах не было ни кроватей, ничего». То есть были положены на пол маты, и когда они спали, то спали тело к телу, одним словом. И в первые два дня когда их погрузили, их не кормили. Накормили их сухим пайком только спустя двое суток. Когда они прибыли на остров, их не выпускали практически целый месяц — вот гражданских, я говорю про первый этап, это всё из воспоминаний Марины Шереметевой. И целый месяц не выпускали, потому что не прибыли ещё палатки, которые доставлялись из Египта. Вот после того, как палатки доставили, только после этого, после установки этих палаток, они смогли выгрузиться из кораблей и начать какое-то существование на этом острове.

Д. Володихин

— Достаточно мрачная ситуация. И мне даже как-то трудно произнести необходимые для нашей передачи слова, что это светлое радио — радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я — Дмитрий Володихин. Мы с вами расстаёмся ненадолго. И буквально через минуту вновь продолжим нашу беседу в эфире.

Д. Володихин

— Уважаемые радиослушатели, это светлое радио — радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я — Дмитрий Володихин. У нас замечательный гость — известный православный фотохудожник Ирина Николаевна Станкова. Мы с вами прервались на воспоминаниях о русском Лемносе, о Лемносе, на который прибыли беженцы из захваченного большевиками белого Крыма, и пережили там страшные месяцы зимы 1920—1921 года в тяжёлых условиях. И здесь я вновь предоставляю слово Ирине Николаевне для рассказа о том, что её поразило в истории этих людей, и что стало основой для её фотовыставки.

И. Станкова

— Я продолжаю рассказывать о том, что вспоминала Марина Шереметева. То есть она рассказывала далее, что несмотря на то, что это были палатки, что это скалистый берег — там ни земли, ни кустика, ни дерева, пронизывающий ветер... одежды тёплой у них не было. И вот ещё один момент: пока их держали этот месяц на корабле, не выпускали, в этот момент началась эпидемия сыпного тифа и скарлатины. То есть только на острове Лемнос 82 детских могилы — представьте себе эту цифру. И от сыпного тифа, естественно, очень много погибло людей. Среди них и взрослые — и мужчины, и женщины, и пожилые люди. То есть это что-то ужасное.

Д. Володихин

— Насколько я помню, там ещё они жили в условиях недоедания, а то и откровенно голода. И там в зимнее время дули страшные ветра. Я был там лично в сентябре, октябре — практически ещё в тёплое время года — всё равно тебя этим ветром едва-едва не сдувает в океан. А они жили в холода, в страшное время.

И. Станкова

— Да, вы правы. Но при всём при это вера помогала им выживать. В лагерях открывались палаточные церкви, создавались мастерские, школы, детские сады, учебные курсы. И несмотря на все выпавшие испытания, наши соотечественники продемонстрировали действительно духовную силу православного человека, необыкновенную высоту исполнения своего воинского долга, потому что дисциплина там была железная, особенно среди военных людей, готовность к самопожертвованию. То есть Марина Шереметева писала, что, несмотря на то, какого ты статуса был раньше: граф, мелкий какой-нибудь чиновник или барон...

Д. Володихин

— Или простой казак.

И. Станкова

— Да, или простой казак. Все люди ели из одного котелка, потому что еды не хватало, делились одеждой, помогали друг другу, то есть это была вот такая община, православная община — по-другому не скажешь.

Д. Володихин

— Ну что ж, я думаю, что правильно будет, если сейчас прозвучит мелодия, которая связывает этих людей с нами единым мотивом — мотивом печали об утраченном Отечестве. Для них оно было утрачено фактически безнадёжно. А для нас — утрачена та историческая Россия, к которой мы сейчас только-только начинаем постепенно возвращаться. Итак, старинный марш «Тоска по Родине».

Звучит марш «Тоска по Родине».

Д. Володихин

— Вы нарисовали перед нами, Ирина Николаевна, чрезвычайно сложную, тяжёлую, трагическую, некоторые бы даже сказали, беспросветную картину: многие тысячи православных русских людей в жутких условиях отчаянно борются за жизнь, при этом стараясь сохранить достоинство и веру. Были в этой ситуации, жуткой ситуации, какие-то, может быть, светлые моменты? И как, вообще, переваривает ощущение трагедии человек, который попал на Лемнос? Я там был несколько раз, и каждый раз понимание того, что люди, спасшиеся от войны и от смерти вновь оказались на грани гибели — оно меня потрясало.

И. Станкова

— Я хочу сказать, что есть светлые моменты в том, что с 2004 года члены попечительского совета Новоспасского монастыря, молодёжный православный отряд «Лемнос» ведут работу по восстановлению лемносских кладбищ. И благодаря их усилиям, эта трагическая страница истории выходи из забвения. Уже известны более 370 человек, похороненных здесь в 20—21-е годы. И со временем откроется, наверное, нечто большее, поскольку работа не завершилась ещё только установлением на месте захоронения креста. Кстати, выставка называется... Вот этот терновый венец — он на мраморном кресте, поэтому я выставку так и назвала. И уже несколько лет по крупицам складывается полотно жизни этих людей.

Д. Володихин

— Ну что ж, хорошо хотя бы то, что наши современники могут получить этот исторический опыт лемносцев, которые прошли через всё это, и, в общем, впоследствии обрели шанс устроить свою жизнь заново: кто-то поехал в Сербию, кто-то поехал во Францию. Но тем не менее у них появилась возможность жить, хотя бы без Отечества, но жить. И не только выжить, но и впоследствии, что ли, начать всё сначала. У некоторых это получилось, некоторым, конечно, было очень тяжело. Ну что ж, таков итог Гражданской войны. Она сладких плодов не приносит никогда. Любое столкновение народа, разделившегося внутри себя, страшно, катастрофично, и плоды его горьки. Однако, в вашей выставке присутствовали фотокартины, посвящённые не только памятникам лемносцам 20-х годов, не только мемориалам, не только богослужениям, которые устраиваются на могилах, но и совершенно другим моментам. Что вы ещё отобрали, что ещё оказалось включено в выставку?

И. Станкова

— Да, вы правы, остров Лемнос, помимо вот этих трагических страничек, он просто сказочный. Потому что, во-первых, когда ты забираешься на эту удивительную крепость — она в прекрасном состоянии, греки за ней ухаживают...

Д. Володихин

— Я сделаю небольшую справочку. Это древняя крепость, которую устроили ещё греки в эпоху Византии. Потом её достраивали итальянцы, турки, она опять досталась грекам. И она расположена на высокой горе, громадна по территории и очень красива.

И. Станкова

— Да, вечером она подсвечивается. У меня есть снимки как раз на эту тему. И по территории этой крепости бродят олени, горные козлы... К сожалению, горные козлы были от меня очень далеко — не удались. Но олени получились — очень много снимков, — они практически ручные.

Д. Володихин

— И остров был бы просто раем земным, если бы люди не портили его своей гордыней и своей склонностью воевать, своей злобой. Но, во всяком случае, остров, с его прекрасной береговой линией, с его оленями, с его всякой другой живностью и прекрасной южной растительностью с её цветами...

И. Станкова

— Там замечательная гавань.

Д. Володихин

— Остров с гаванью, с бакланами, которые там сидят на прибрежных камнях и подставляют под солнышко распростёртые крылья, он, конечно, прекрасен.

И. Станкова

— Замечательные люди, очень приветливые. Когда они узнают, что ты русский, они сделают для тебя всё, даже не понимая русского языка.

Д. Володихин

— Ну что ж, мне хотелось бы поговорить сегодня не только о выставке «Терновый венец русского Лемноса», но и о тех выставках, которые были у вас в прошлом. В частности, мы с вами начинали с темы Русского Севера. И вот, собственно, те снимки, которые были сделаны в Карелии, на Соловках, в Устюге Великом, в Тотьме, в Сольвычегодске, в сёлах, окружающих Каргополь, они, в общем, когда-то вызвали достаточно тёплые чувства у тех, кто посещал ваши выставки. Но тем не менее, вот путешествуя по Северу, вы выделили как-то для себя Соловки. Даже была особая выставка, им посвящённая. Что вас привлекло? Вас что — тянет на острова? Вот с одной стороны — Лемнос на юге, в южном экзотическом море; с другой стороны — жемчужина Беломорья, достаточно холодного региона, но тем не менее прекрасная.

И. Станкова

— Это невозможно объяснить. Люди, которые ездят постоянно на Соловки, их называют «осоловелые». Я была там один раз, но я осоловилась с первого раза. Хотя в тот год, когда я там была, с погодой не очень повезло, скажем так, потому что мои знакомые, которые поехали в следующем году — там практически была жара, 25 градусов. А когда я была в августе месяце, это было 15—17, слякоть, практически всё время шёл моросящий дождь. Но при всём при этом я просто влюбилась в Соловки, потому что, когда мы плавали на катере и приближались к Заяцким островам, сквозь туман (это был очень плотный туман) вдруг стал появляться, очерчиваться силуэт этой маленькой церковочки-часовни, которая там...

Д. Володихин

— Свято-Андреевский храм.

И. Станкова

— Да. И много снимков как раз было сделано сквозь туман. И когда возвращались уже в монастырь, тоже монастырь у меня сквозь туман идёт. И поэтому, когда все эти снимки увидели люди, у которых есть сайт по Соловкам, они попросили у меня несколько фотографий, чтобы они у них постоянно присутствовали на сайте.

Д. Володихин

— Я вам напомню, что это светлое радио — радио «Вера». В эфире у нас передача «Исторический час». С вами в студии я — Дмитрий Володихин. И мы с вами продолжаем беседу о творчестве Ирины Станковой — замечательного православного фотохудожника, которая посвящает свою работу историческому материалу. А поскольку мы сейчас перешли на Север, собственно, Соловки — это когда-то были владения Новгородского государства, я хотел бы, чтобы в эфире прозвучало вступление к опере Николая Андреевича Римского-Корсакова «Садко» — «Океан-море синее».

Звучит вступление к опере «Садко» Николая Андреевича Римского-Корсакова.

Д. Володихин

— Ну что ж, после того, как прозвучали эти замечательные звуки — звуки мелодии Николая Андреевича Римского-Корсакова — я хотел бы задать вопрос, который касается, может быть, не столько творчества, сколько мировидения. Ваши выставки всегда, неизменно, любая из них, они отмечены очевидным отблеском христианского миросозерцания. И ощутимо для каждого, кто пришёл на вашу выставку, что это выставка православного фотохудожника. Для вас это важно, для вас это близко или это просто элемент, так сказать, вашей культуры? Что для вас, вот в данном случае, вера в вашем творчестве?

И. Станкова

— Для меня это очень важно, потому что я выросла в атмосфере как раз... Скажем так, родители меня к этому не приводили, но с детства я по три месяца проводила в Воронежской области, у своей бабушки. Она была очень верующий человек. Вообще, мне повезло, она меня впервые привела в церковь, я впервые с бабушкой стояла на службе. Что-то я, конечно, делала не так- меня одёргивали соседние бабушки. Но у меня это отложилось именно с раннего детства. И с детства мне рассказывали о чудесах, которые происходили в этой деревне. Надо сказать, что при всё при том, это глухая деревня была в Воронежской области. Там, наверное, электричество пришло, когда мне было уже лет пятнадцать. То есть они жили при лампах, при свечах, при лучинах — как угодно.

Д. Володихин

— При керосиновых лампах.

И. Станкова

— Да. И, конечно, я ходила с ней и к святым колодцам, и все те чудеса, о которых она рассказывала мне, которые происходили там, даже после революции то, что происходило — она всё это помнила и мне рассказывала. И у меня это всё отложилось. И надо сказать, что я с раннего детства православный человек.

Д. Володихин

— А вот что касается любви к монастырской тематике — когда вы впервые соприкоснулись с иночеством?

И. Станкова

— Впервые, наверное, где-то в 79-м году я впервые попала в действующий монастырь. Это было в Эстонии.

Д. Володихин

— Как он назывался? Это Пюхтицкий, наверное, монастырь?

И. Станкова

— Пюхтицкий монастырь, да. Он был единственный действующий монастырь в Эстонии. И я впервые соприкоснулась с монастырской жизнью. Я увидела эти лица одухотворённые — верующих по-настоящему людей. Я впервые тогда заинтересовалась всем этим.

Д. Володихин

— Теперь о ваших планах. Говорят, вы готовите выставку «Русское поле». Собственно, о чём это, что это такое будет? Это опять как-то связано с историей или это, скорее, о природе?

И. Станкова

— Это история, это природа. У меня, наверное, большинство выставок, они перемешаны — история, природа. «Русское поле» — это места, связанные с Переславлем-Залесским.

Д. Володихин

— То есть материалы для этой выставки взяты с каких-то полей, лугов именно под Переславлем-Залесским?

И. Станкова

— Да-да, есть там такое место, называется Александрова гора. И второй год там проходит фестиваль молодёжи и студенчества именно на православной основе. И мне довелось там поучаствовать, побывать. И в свободное время я поснимала там здешние места, которые просто удивительны.

Д. Володихин

— Ну а какие у вас ещё планируются выставки? Насколько я понимаю, вы в ведь в последнее время ездили довольно много — путешествия это ваша страсть, только не в скверном смысле этого слова, скорее, ваша привязанность.

И. Станкова

— Да. Можно сказать, что без путешествий я не могу: мне кажется, что я покрываюсь мхом, когда я сижу очень долго на одном месте. Но благодаря путешествиям я познаю мир, новые впечатления. И наблюдаю за людьми, за природой, за объектами, меня это всё как-то вдохновляет на новое творчество.

Д. Володихин

— И что же это будет ещё, помимо «Русского поля»?

И. Станкова

— Мне удалось побывать в течение последних десяти лет где-то четыре раза в Испании.

Д. Володихин

— Где вы там побывали?

И. Станкова

— Это была Барселона и предместья, это вторая поездка была в Мадрид, также мы в предместьях там посмотрели достопримечательности и всевозможные...

Д. Володихин

— Эскориал — сердце империи...

И. Станкова

— Да-да. В Мадриде есть что посмотреть. В третий раз я была в Малаге и удалось там и корриду посмотреть. Очаровательный город, посмотрели Севилью, Кордову. В четвёртый раз — вот недавно совсем я приехала — это была Северная Испания: Ла-Корунья, Сантьяго. Это были места, связанные с паломничеством к святому Иакову, то есть увидела всех этих пилигримов, забавное слово «пилигримаж» услышала. Все ходят с этими палками, которые там во множестве продаются.

Д. Володихин

— С посохами. То есть тамошняя индустрия на христианстве несколько наживается: вот вам, пожалуйста, торт «Паломник», вот вам посох «Паломник», вот вам любимый значок «Паломник», вот вам печенье «Каприз паломника». Ну, и что вы хотите сделать из Испании? Я так понимаю, что Испании у вас тоже уже не одна тысяча снимков. Что это будет?

И. Станкова

— Помимо Испании — там был сложный перелёт туда и обратно, — мы побывали два дня в Португалии, поэтому хочется очень сделать выставку «Заснувшая империя». Наверное, вот такие планы.

Д. Володихин

— Да, когда-то это были великие империи: что Испанская, действительно, что Португальская — они играли главенствующую роль в истории даже не Европы, а мира. Это будет очень интересно, я надеюсь. «Заснувшие империи» — хорошо, интересно. Но вот сейчас постепенно подходит время завершать нашу передачу. Я знаю, что у вас для наших радиослушателей припасён небольшой сюрприз. И я думаю, что настало время этот подарок нашей аудитории сделать!

И. Станкова

— Да, благодарю вас за внимание. Я хочу прочитать на прощание стихи иеромонаха Петра, кусочек, о Лемносе:
«Той далёкой весной с опалённых железных галер голосили гудки, потеряв побережье Крыма, и на мокрой корме без шинели стоял офицер и глядел, как волна исчезала под пологом дыма. На лазурный восток уходил караван кораблей, от родных берегов, от просторов, где сёстры и братья стали горше врагов. И мелькало средь сотен людей и палатки, и мундиры, и рясы, и детские платья. А когда рассвело, как надежда у них на пути, показалась неведомый берег с пустыми холмами. Кто-то тихо сказал: «Нам отсюда уже не уйти», — и склонилось тяжёлое небо над их головами. Им досталось страдать и, любя, вдалеке умирать. Время стёрлось в песок, утекло и себя оправдало, чтоб кому-то потом довелось средь камней собирать, что щадили ветра и хранили прибрежные скалы».

Д. Володихин

— Дорогие радиослушатели, я напоминаю, что сегодня в нашей передаче участвовала в качестве гостя Ирина Станкова — известный православный фотохудожник, работающий с историческим материалом. От вашего имени, надеюсь, вы мне позволите, я хочу поблагодарить её: спасибо, Ирина Николаевна. И надеюсь, она тоже рада тому, что побывала у нас.

И. Станкова

— Да, я очень рада. И прощаюсь с вами. Желаю вам добра, веры и всего самого наилучшего!

Д. Володихин

— Теперь я благодарю вас за внимание! До свидания!


Все выпуски программы Исторический час

Мы в соцсетях
ОКВКТвиттерТГ

Также рекомендуем