«Русская Церковь и Белое Движение»

Дмитрий Володихин

У нас в гостях был доктор исторических наук, профессор Московского государственного университета технологий и управления имени К.Г. Разумовского Владимир Хандорин.

Разговор шел о взаимоотношениях между Русской Православной Церковью и Белым Движением во время Гражданской войны в нашей стране.

Ведущий: Дмитрий Володихин

---

Дмитрий Володихин:

— Здравствуйте, дорогие радиослушатели. Это «Светлое радио», Радио ВЕРА. В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. И мы сегодня обратимся к событиям гражданской войны. Существовали противоборствующие стороны, и существовала сторона, которая находилась над ними, это Русская Церковь. Мы очень хорошо знаем, что со стороны революционного правительства она получила мало доброго. Происходили гонения на нее, притом, сопровождавшиеся время от времени расстрелами, конфискацией церковного имущества, в последствие разрушением самих храмов, многочисленными отправками священников и архиереев в места не столь отдаленные. Церковь большей частью получила от новой власти горе полной мерой. Один из архиереев вспоминал о двадцатых годах: «Мы жили как в курятнике, ожидали, что хозяин курятника войдет к нам, заберет кого-то из нас, чтобы зарезать, а остальные будут ждать своей участи и молиться благодарно Господу Богу, что на этот раз обошлось». Конечно, волны гонений не были сплошными, иногда Церковь жила относительно мирно, спокойно. Но в любом случае, в общем, она находилась в тяжелом положении. Отношения между Церковью и белым движением носили принципиально иной характер. И сегодня доктор исторических наук, профессор Московского государственного университета технологии и управления имени Разумовского Владимир Геннадьевич Хандорин расскажет нам о том, каковы были взаимоотношения между Русской Церковью и белым движением. Владимир Геннадьевич, здравствуйте.

Владимир Хандорин:

— Здравствуйте.

Дмитрий Володихин:

— Давайте поговорим о том, прежде всего, какова была фактическая сторона отношений. Мы начнем с общих моментов. Церковь и белое движение. В целом ясно, что Церковь оказала определенную поддержку белому движению. Почему это произошло?

Владимир Хандорин:

— Прежде всего, если говорить о политике белых правительств в отношении Церкви и религии в целом, в противовес Советской власти, которая изначально позиционировала себя, как власть атеистическая, богоборческая. Старшее поколение еще помнят, наверное, как и те, кому довелось в свое время изучать работы Ленина и его знаменитую статью о значении воинствующего атеизма, где он обосновывал необходимость активной атеистической пропаганды со стороны государства, добавим, что у Ленина одно из самых страшных ругательств было «поповщина».

Дмитрий Володихин:

— Неправильные ученые это, кажется «дипломированные лакеи поповщины».

Владимир Хандорин:

— Да, совершенно верно. В противовес этому, когда положение Церкви при советской власти резко ухудшилось — это не только отделение Церкви от государства, это прекращение госфинансирования; лишение прав юридического лица; конфискация имущества, земель; запрет, вплоть до на конституционном уровне религиозной пропаганды, в то время как антирелигиозная пропаганда наоборот всемерно поощрялась на государственном уровне, отделение школы от Церкви — все эти моменты, конечно, не могли способствовать тому, чтобы Церковь хорошо принимала новую власть.

Дмитрий Володихин:

— Церковь тоже отнюдь не пылала радостью по поводу новой власти.

Владимир Хандорин:

— Самой яркой характеристикой является, то, что патриарх Тихон в 18-м году, как известно, анафематствовал советскую власть.

Дмитрий Володихин:

— Сейчас разные есть трактовки этого события, но так или иначе на первом этапе отношений между Церковью и советской властью Церковь уже знала, что эта власть никогда ни при каких обстоятельствах ласкова к ней не будет.

Владимир Хандорин:

— Да, совершенно верно. В то же время белые правительства позиционировали себя противоположным образом, как власть, которая несет с собой не просто... Тут надо еще не забывать, что белая власть позиционировала себя как правопреемница старого Российского государства, дореволюционного Российского государства. Соответственно это подчеркивалось всячески не только в плане госсимволики, идей различных основополагающих и законодательства, но и в отношении к вере, в отношении к Церкви, в том числе. При власти белых, это было в равной степени, что у Колчака, что у Деникина и Врангеля, декрет об отделении Церкви от государства был официально отменен, восстановлено госфинансирование Церкви из казначейства. При этом сразу оговоримся, что белая власть совершенно не претендовала на возрождение дореволюционной Синодальной Петровской структуры управления Церкви.

Дмитрий Володихин:

— То есть вы хотите сказать, что вполне власть белого движения на востоке, на юге принимала как позволительное то, что у Церкви теперь патриарх.

Владимир Хандорин:

— Да, вот эту симфонию Церкви и государства, о которой Церковь мечтала давно и которая претворилась в решениях Поместного Собора, проходившего на рубеже 17-18-го годов.

Дмитрий Володихин:

— Белые это приняли как родное. Это значит, что и гонений на Церковь каких-то не было видно. Ну а допустим, если в Церкви появляются какие-то левые взгляды, левые движения, это вызывало гонения или все-таки достаточно мягкое отношение?

Владимир Хандорин:

— В общем-то, в годы гражданской войны это особо не проявлялось, потому что после установления советской власти даже те представители духовенства, которые до революции отличались определенным либерализмом взглядов, фрондёрством, резко поправели. Это ровно так же, как и с политиками. Возьмем кадетов. До революции это флагман либеральной демократии. После революции, когда эта демократия проявила себя...

Дмитрий Володихин:

— Самым негативным образом.

Владимир Хандорин:

— Потерпело полнейшее фиаско. После этого их резко качнуло вправо, и в годы гражданской войны они абсолютно поддерживали национальную диктатуру белых.

Дмитрий Володихин:

— То есть если говорить о духовенстве, о ведущих представителях Церкви, об архиереях прежде всего, то, если я правильно понимаю, они оценили революцию по плодам ее. Плоды ее были горькие. Соответственно какие-то собрания левых идей там, где не было советской власти, в Церкви перестали проявляться.

Владимир Хандорин:

— Совершенно верно. Более того, те случайные элементы в числе духовенства, которые имели место, ради карьеры или корысти служение свое вели, в связи с политикой советской власти соответствующей по отношению к Церкви, просто отсеялись.

Дмитрий Володихин:

— Иными словами, на территории красных постепенно начинает набирать обороты движение обновленчества, на территории белых этого нет.

Владимир Хандорин:

— Абсолютно.

Дмитрий Володихин:

— Там обновленчество не характерно, поскольку там достаточно благоприятный режим для Церкви установлен. Ну а теперь вопрос принципиальный. Основа основ — это состояние умов, и относительно состояния умов хотелось бы спросить. Правительства белых были очень разные по своему настрою, одно дело Колчак, другое дело Деникин, Врангель и совсем в другую сторону Юденич, и наоборот гораздо правее всех правительство Дитерихса на Дальнем Востоке — отличались в сфере политики друг от друга. А вот в сфере пропаганды, насколько кто-либо из них считал возможным вести пропаганду антирелигиозную? Где-то на территории белых были такие моменты, что правительства?..

Владимир Хандорин:

— Не было вообще практически. Тут я бы сделал небольшую ремарку. Вы сказали, каждое из белых правительств имело свои нюансы, но в целом я бы между ними не проводил резких различий, принципиальных именно. Скорей, тут можно провести жирную черту между белыми, исповедовавшими национальную идею национальной диктатуры и в разгар гражданской войны признававшими единую власть Верховного правителя адмирала Колчака. Мы знаем, и Деникин и Юденич ему подчинились и Миллер, все существовавшие на тот момент белые правительства. Когда неосоветская пропаганда говорит о том, что, якобы, белые друг с другом конкурировали, это все чепуха, на самом деле морально-политическое единство было. Другое дело, мы можем сказать, что не было единого государственного управления в связи с территориальной разрозненностью армий Колчака, Деникина, Юденича, Миллера. Но в сфере духовной, морально-политической — единство было достигнуто. Между ними жирную черту я бы провел и так называемыми демократическими правительствами, так называемой демократической контрреволюцией, которые имели место в 18-м году.

Дмитрий Володихин:

— Ну, это вы имеете в виду Комуч.

Владимир Хандорин:

— Комуч, Временное Сибирское правительство.

Дмитрий Володихин:

— Комитет учредительного собрания, который сидел в Поволжье.

Владимир Хандорин:

— В Самаре, да.

Дмитрий Володихин:

— И называл себя прямым преемником Временного правительства.

Владимир Хандорин:

— Совершенно верно.

Дмитрий Володихин:

— А вот, допустим, мы останавливаемся на том, что белые правительства — Деникин, Врангель, Колчак еще до этого Юденич, Миллер, то, что происходило на Дальнем Востоке, различные варианты организации правительства — все, так или иначе, не были ни врагами веры, ни врагами Церкви.

Владимир Хандорин:

— Ни в коем разу.

Дмитрий Володихин:

— И напротив, находили в этом опору для себя.

Владимир Хандорин:

— Опору, идею духовную для себя, и было теснейшее сотрудничество и госфинансирование на всех уровнях. Более того, было восстановлено преподавание Закона Божьего в школах, единственная была сделана уступка в сторону духу времени и свободе совести, от изучения Закона Божьего ученики могли освобождаться до 16 лет по письменному заявлению родителей, а с 16 лет по собственному заявлению.

Дмитрий Володихин:

— Дорогие радиослушатели, я напоминаю вам, что это «Светлое радио», Радио ВЕРА. В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. У нас в гостях доктор исторических наук, замечательный специалист по истории России первой половины 20-го века, профессор университета имени Разумовского Владимир Геннадьевич Хандорин. Мы говорим о взаимоотношениях Церкви и белого движения в годы гражданской войны. Я думаю, будет правильным, если мы сейчас послушаем музыку композитора, чье творчество в наибольшей степени, на мой взгляд, является родным для тех времен. Это великий русский композитор Сергей Васильевич Рахманинов.

Звучит музыка Рахманинова

Дмитрий Володихин:

— Дорогие радиослушатели, мы продолжаем разговор о взаимоотношениях Русской Церкви и белого движения в годы гражданской войны. Я думаю, естественно будет начать с Востока, с территории Колчака, но до того, как Колчак стал Верховным, до того, как он получил в свои руки достаточно всеобъемлющую власть, существовало то, что вы сказали. Так сказать, левая контрреволюция, в основном, я так понимаю, это движение эсеров, разного рода социалистов, разных сортов и вариантов. Начиналось все с Комуча, были и другие правительства. Для того чтобы перейти к белым, сначала сделаем небольшое предисловие. А как там относились к вере и Церкви, до какой степени там были, как вы сказали, в моральном и духовном отношении единое с правительствами белого генералитета?

Владимир Хандорин:

— Демократические правительства, с одной стороны, не преследовали Церковь и религию, с другой стороны, и не оказывали ей какой-либо существенной поддержки. Тут была такая нейтральная политика.

Дмитрий Володихин:

— То есть, если я правильно понимаю, дорогая Церковь, ты попала, как кур в ощип, выбирайся сама, ты отдельно, мы отдельно.

Владимир Хандорин:

— Да, вот такая политика, характерная для именно таких, выражаясь современным языком, леволиберальных атеистов.

Дмитрий Володихин:

— Ну что же, понятно. Комуч как раз был характерным примером.

Владимир Хандорин:

— Наиболее ярким.

Дмитрий Володихин:

— Мы вас не трогаем, живите, как хотите, не ждите от нас ничего, насколько я понимаю, радуйтесь тому, что мы вас не прижимаем. Это примерно так было в 1918-м году на Востоке, в Поволжье. Однако в последствие ситуация изменяется, потому что изменяется власть. Приходит адмирал Колчак к власти. И сейчас мы с вами подробно обсудим, какова была жизнь Церкви в восточной половине страны, фактически большая часть страны находилась под властью Колчака.

Владимир Хандорин:

— Да. Сибирь, Урал, Дальний Восток, современный Казахстан весь практически, в период весны 19-го года и часть Заволжья, 80 верст до Казани не дошел.

Дмитрий Володихин:

— И там достаточно много архиереев, достаточно монастырей, и уж тем более, достаточно густая к тому времени сеть приходов. Как Церковь жила при Колчаке?

Владимир Хандорин:

— При Колчаке, прежде всего, принципиально изменилась политика правительства в отношении Церкви. Как я уже отметил, было восстановлено и государственное финансирование, и декрет об отделении Церкви от государства отменен, преподавание в школах Закона Божия восстановлено, Церкви было возвращено все ее имущество, конфискованное большевиками.

Дмитрий Володихин:

— Вот этот момент важный. Целенаправленный возврат имущества. В том числе, я так понимаю, зданий, утвари.

Владимир Хандорин:

— Совершенно верно. И поддержка. Поддержка на всех уровнях, в том числе и моральная. Вновь был разрешен и поощрялся выход церковных изданий. Даже при правительстве Колчака было организовано ведомство, он был в ранге министра — главный управляющий по делам вероисповеданий. Это не следует смешивать, ничего общего не имело с дореволюционным Святейшим Синодом.

Дмитрий Володихин:

— И обер-прокурором вместе с тем.

Владимир Хандорин:

— Поскольку он не ведал сношениями государства со всеми конфессиями, но при этом преимущество, естественно, отдавалось с православной Церковью. Эту должность занимал, кстати, очень толковый человек, незаурядный, профессор Прокошев, до революции это был профессор церковного права Томского университета, октябрист по своей партийной принадлежности до революции.

Дмитрий Володихин:

— Правый консерватор.

Владимир Хандорин:

— Да. Скорее, я бы сказал, либеральный консерватор все же. Потому что Союз 17 октября.

Дмитрий Володихин:

— Все равно правый.

Владимир Хандорин:

— Ну да, не из кадетов. Который хорошо знал нужды Церкви, с другой стороны и каноническое право, поэтому это был наилучший кандидат на ведение отношений между государством и Церковью. Это единение государства с Церковью при Колчаке символизировалось даже в формуле присяги, а там было три вида присяги. Присяга Верховного правителя, присяга министров и воинская присяга. Кстати, Верховного правителя приводил к присяге лично архиепископ Омский Сильвестр. Все эти присяги, притом, что они имели несколько разный текст соответственно, но начинались и заканчивались одними и теми же словами. Начинались словами: «Клянусь Святым Евангелием», и заканчивались: «Осеняю себя крестом и целую крест Спасителя моего. Аминь».

Дмитрий Володихин:

— Это неплохо характеризует умонастроения, которые находились в восточной части белого движения.

Владимир Хандорин:

— Более того. Там была официально установлена формула повиновения государственной власти на церковных службах. Там такая фраза была, где возносилось многолетие «Богохранимой державе Российской и благоверному Верховному правителю».

Дмитрий Володихин:

— Ну что же, а это уже хорошо характеризует духовенство, которое пребывало в той части, которая оказалась подвластна адмиралу Колчаку. Вопрос достаточно серьезный, с моей точки зрения показательный. Если Церковь более или менее нормально живет, значит, она постоянно должна себя воспроизводить, готовить себе смену. А это значит, что должны работать духовные училища, должны работать семинарии, должны работать академии, должны работать разного рода интеллектуальные организации Церкви, в частности, которые занимались изданием церковной литературы. Не только прессы, но разного рода литературы, богословской, богослужебной, полемической. Что можно сказать из этой сферы, из духовных училищ, из издательского дела церковного? Как там было при Колчаке?

Владимир Хандорин:

— Во-первых, тут надо сказать, что деятельность духовных семинарий, духовных училищ в полной мере была восстановлена. Кстати, у меня же у самого корни из Сибири, в свое время мой дед родной окончил последний Колчаковский выпуск Томского духовного училища, после чего советская власть закрыла, вернувшись в 20-м году и училище и семинарию в Томске. Во-вторых, Церковь получила свою организацию. Сложилась довольно уникальная ситуация. С одной стороны, Церковь признавала власть патриарха Тихона, с другой стороны, поскольку он находился на территории...

Дмитрий Володихин:

— Противника.

Владимир Хандорин:

— Противника, да, и общение с ним было прервано фактическое, требовалось какое-то объединенное управление епархиями, находившимися на территории Колчака, на месте. В связи с этим в Омске было образовано... Сначала по этому поводу в Томске в декабре 18-го года прошло церковное совещание с участием архиереев, после чего было создано Временное высшее церковное управление, сокращенно так называемое ВВЦУ, в исторической литературе так обычно называется. Оно, признавая власть патриарха, себя позиционировало как временная церковная власть на территории, временно отделенной от патриарха.

Дмитрий Володихин:

— Условно говоря, до тех времен, пока все окончательно...

Владимир Хандорин:

— До соединения, до взятия Москвы.

Дмитрий Володихин:

— Пока все окончательно определится.

Владимир Хандорин:

— До взятия Москвы, которое ожидалось, в которое верили и надеялись все белые. Председателем ВЦЦУ был избран архиепископ Омский и Павлодарский Сильвестр (Ольшевский), надо сказать, человек большого подвижнического темперамента. Государство ни в чем не отказывало Церкви, были восстановлены церковные издания, в частности само ВЦЦУ выпускало свой «Вестник», в котором печатались различные постановления и новшества церковной жизни. Особо я бы из деятелей Колчаковского духовенства выделил владыку Андрея, это епископ Уфимский Андрей, в миру князь Ухтомский, представитель одной из знатнейших в России, известнейших княжеских фамилий.

Дмитрий Володихин:

— Это Рюриковичи из Белозерского дома Рюриковичей.

Владимир Хандорин:

— Да, совершенно верно. Этот владыка Андрей всю жизнь отличался независимым темпераментом, это был превосходный миссионер, оратор, проповедник, хотя имело место определенное разногласие между ним и высшим церковным руководством при Колчаке. Епископ Андрей считал, что церковные приходы должны образовать собственную приходскую политическую партию. Он ратовал активно за это. Вместе с тем высшее церковное управление выступило с осуждением этой идеи.

Дмитрий Володихин:

— Не надо нам никаких политических партий.

Владимир Хандорин:

— Да. Поскольку притом, что мы признаем белую власть, как правопреемницу старой Российской власти, но при этом это совершенно не значит, что мы должны заниматься политикой, у Церкви совершенно другие задачи. В этом плане правительство Колчака поддержало линию владыки Сильвестра и высшего церковного управления, а не линию епископа Андрея при всех его заслугах. И отдельно надо сказать об организации военного духовенства при Колчаке. Было восстановлено в полной мере военное духовенство со штатом полковых и дивизионных и выше священников. Во главе его стоял главный священник армии и флота, была учреждена такая должность. Ее занимал протоиерей Александр Касаткин. А с октября 19-го года был взамен его назначен епископ, для подъема престижа военного духовенства была должность такая введена, епископ армии и флота. Был на эту должность назначен епископ Чебоксарский Борис. К сожалению, это уже незадолго до военного краха белого движения на востоке России случилось.

Дмитрий Володихин:

— Дорогие радиослушатели, напоминаю вам, что это «Светлое радио», Радио ВЕРА. В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. Мы ненадолго прерываем наш разговор, чтобы буквально через минуту вновь встретиться в эфире.

Дмитрий Володихин:

— Дорогие радиослушатели, это «Светлое радио», Радио ВЕРА. В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. Мы обсуждаем тему взаимоотношений Русской Церкви и белого движения в годы гражданской войны. У нас в гостях замечательный специалист по истории России первой половины 20-го века, доктор исторических наук, профессор университета имени Разумовского Владимир Геннадьевич Хандорин. Мы поговорили с вами о том, что происходило между белыми и Церковью на Востоке, отношения почти идиллические. Разумеется после того, как к власти пришел Колчак, до того там было спасение утопающих дело рук самих утопающих. Вместе с тем наиболее крепкая в идейном отношении контрреволюция была все-таки на юге страны. Я имею в виду начало белого движения, затем эпоха Деникина и Врангеля. Как там сложились взаимоотношения между Церковью и белыми?

Владимир Хандорин:

— Надо сказать, что тут были существенные отличия, и немножко по-разному можно выделить, если брать период Деникина и заключительный период Крымской Врангелевской эпопеи, в отношениях белого правительства южнорусского и Церкви, духовенства. Антон Иванович Деникин, хотя и позиционировал себя как вполне православный человек, но при нем особого внимания Церкви его правительство — даже не правительство, оно при нем называлось большую часть его управления как Особое совещание при главнокомандующем — не уделяло. И это не потому, что Деникин был сам идейный противник Церкви. Нет. Просто для Деникинского периода вообще характерно, это проистекало из особенностей его личности во многом, сосредотачивался исключительно на военных моментах.

Дмитрий Володихин:

— Давайте сейчас назовем это слово — непредрешенчество, то есть среди белых на юге России, во всяком случае, среди командования, близкого к Деникину, говорилось, что мы возьмем столицу, тогда народ как-нибудь сам решит, какая у него будет страна, какой государственный строй. А все, что относится к Церкви, это прямо относилось и к вопросу о форме будущего государственного строя. Вот Деникин старательно не трогал эти вещи, потому что его непредрешенчество было идейным. К Церкви относились, безусловно, положительно, но далеко не так тепло, как на востоке России.

Владимир Хандорин:

— Да. И я бы сказал, что это касалось не только Церкви, но и гражданского управления в целом. Почему надо подчеркнуть, сфере гражданского управления при Деникине, организации хозяйственной жизни, транспорта, вплоть до организации правоохранительных органов, спецслужб, уделялся минимум внимания. Все сосредотачивалось на цели военной победы над большевиками. Первое время организация церковной жизни протекала несколько медленнее и сложнее, хотя количество духовенства там было не меньше, если не больше. Территории, занимавшиеся армией Деникина — это Северный Кавказ, Крым, Новороссия, большая часть современной Украины, Дон, часть Поволжья.

Дмитрий Володихин:

— Южные коренные части России, вплоть до Орла.

Владимир Хандорин:

— Центрально-черноземные регионы в момент расцвета похода на Москву осенью 19-го года. Там хотя территория была и меньше, чему Колчака, но более густонаселенная зато. И духовенства там было даже больше. Но в виду индифферентной политики со стороны Деникинского командования организация церковной жизни шла несколько медленнее. Хотя собственно Деникин и не препятствовал. И тут получилось немножко наоборот, несколько раньше было организовано, чем общее церковное управление, военное духовенство. Скорее, благодаря личным теплым отношениям, сложившимся между Деникиным и человеком, возглавившим военное духовенство. Это был — очень незаурядная личность, последний протопресвитер русской армии и флота при императорском правительстве, то есть дореволюционной России, протоиерей Георгий Шавельский. Благодаря тому, что он оказался в тот момент на юге России, и между ним и Деникиным сложились достаточно теплые отношения на личном уровне, Деникин назначил его на аналогичную должность, она так же и называлась, протопресвитер армии и флота при Деникине. Отец Георгий занял эту же должность у Деникина, которую он занимал...

Дмитрий Володихин:

— При Николае II.

Владимир Хандорин:

— Во многом благодаря активности отца Георгия, военное духовенство было организовано раньше. Затем произошла общая организация жизни духовенства. Как и при Колчаке, встал вопрос, как нам жить, пока мы отделены от патриарха. Подавляющее большинство духовенства на юге России, как и при Колчаке...

Дмитрий Володихин:

— Тут все понятно, две линии штыков, своя и большевиков, отделяет от патриарха Тихона. Можно к нему отправлять за благословением по тем или иным делам тайных гонцов, но в принципе, это не способ наладить управление.

Владимир Хандорин:

— Нужно управление на месте. Для этого — просто случилось позднее, чем у Колчака — в мае 19-го года был созван в Ставрополе Южнорусский Собор, так называемый. Там помимо архиереев приняли участие, полноценный был церковный Собор, только в рамках юга России, там и архимандриты участвовали и представители белого духовенства.

Дмитрий Володихин:

— Архиерейство.

Владимир Хандорин:

— Что любопытно, организация, которая возглавила в итоге духовенство южнорусское, была названа, как и при Колчаке, Временное высшее церковное управление. Находилось оно в Ростове. У Колчака была единая столица — Омск, там было и правительство, и ставка военная, и все центры сосредоточены в одном городе. А при Деникине единой столицы собственно не было, правительство находилось в Екатеринодаре, ставка сначала там же, потом в Таганроге, церковные центры и некоторые министерства в Ростове. В частности, ВВЦУ в Ростове-на-Дону расположилось, председателем его был избран митрополит Донской и Новочеркасский Митрофан (Симашкевич), тоже достаточно известная личность.

Дмитрий Володихин:

— Кто он был по взглядам своим?

Владимир Хандорин:

— В дореволюционное время он вполне был лояльным церковным иерархом, то есть не выделялся какой-то независимостью и фрондерством, как тот же владыка Андрей Уфимский упоминавшийся.

Дмитрий Володихин:

— То, что называется, здоровый консерватизм.

Владимир Хандорин:

— Да. Хотя в последствие его судьба была своеобразна, но я надеюсь позже об этом сказать. После, с организацией ВВЦУ, но тут больше инициатива шла уже со стороны самого духовенства, оно добилось и восстановления госфинансирования со стороны Деникинского Особого совещания, и преподавания Закона Божьего в школах и прочих вещей. Можно сказать, что духовная жизнь была, медленнее, чем при Колчаке, но налажена.

Дмитрий Володихин:

— Ну а те же самые элементы, о которых мы говорили, жизнь духовных училищ, жизнь монастырей? До какой степени все это продолжалось в нормальном ключе при Деникине, Врангеле по сравнению с тем, что было у Колчака?

Владимир Хандорин:

— В целом все это тоже восстанавливалось при всяческой возможности, хотя может быть и не в той степени, поскольку правительство Колчака располагало большими финансовыми ресурсами, благодаря и золотому запасу, прежде всего. Хотя правительство Деникина, как и Юденича и Миллера, во многом финансировались правительством Колчака, которое периодически деньги переводило по их запросам на разные расходы. Ситуация на Юге несколько изменилась с приходом к власти Врангеля после известной катастрофы Деникинской армии.

Дмитрий Володихин:

— В Новороссийске.

Владимир Хандорин:

— Да, Новороссийской катастрофы и отставки Деникина, когда Крымский заключительный этап южнорусского белого движения в 20-м году. Барон Врангель, несмотря на свое не вполне русское происхождение, более активно... во-первых, он больше, видимо, понимал церковные нужды и само значение Церкви для...

Дмитрий Володихин:

— А, может быть, и просто крепче веровал.

Владимир Хандорин:

— Может быть, и крепче веровал и больше понимал духовное значение Церкви в антибольшевистской борьбе. В связи с этим было сменено руководство. Протоиерей Георгий Шавельский был заменен для повышения рейтинга военного духовенства.

Дмитрий Володихин:

— Статуса.

Владимир Хандорин:

— Его статуса. Так же, как при Колчаке, была назначена должность епископа армии и флота, на которую назначен весьма активный и известный деятель духовенства, епископ Вениамин (Федченков). Мне представляется, возможно, из-за личной близости Шавельского к Деникину, в то время как владыка Вениамин был известен как активный сторонник Врангеля. ВВЦУ, то есть общее управление духовенством по-прежнему возглавлял...

Дмитрий Володихин:

— Владыка Митрофан.

Владимир Хандорин:

— Владыка Митрофан (Симашкевич), да.

Дмитрий Володихин:

— Ну что ж, мы с вами подходим к моменту, когда все переменилось. Прежде чем мы перейдем к судьбам тех, кто возглавлял эти церковные органы на территории белых и способствовал тому, чтобы Церковь там нормально управлялась, я думаю, мы должны еще раз облагородить наш разговор музыкой Сергея Васильевича Рахманинова.

Звучит музыка

Дмитрий Володихин:

— Дорогие радиослушатели, напоминаю вам, что это «Светлое радио», Радио ВЕРА. С вами в студии я, Дмитрий Володихин. У нас в гостях историк, замечательный специалист по истории России первой половины 20-го столетия доктор исторических наук, профессор университета имени Разумовского Владимир Геннадьевич Хандорин. Двадцатый год, время, когда пала власть Колчака на Востоке, пала власть Врангеля на Юге. Конечно, на Дальнем Востоке сохранялись еще белые правительства до 1922-го года, а в некоторых районах даже до 1923-го года. В основном с белым движением, во всяком случае, на территории коренной России, было покончено. Остается понять, то духовенство, которое пошло на активное сотрудничество с белыми, назначалось на различные посты в управление, поддерживало духовно — а речь идет об отдельных положительных заявлениях в прессе, например, в виде проповедей, в виде статей, речей — иными словами, для советской власти это было то отношение к белым, которое попадало под расстрельные статьи. Тем не менее, надо было как-то решать свою судьбу, потому что постепенно территория белого юга России, в частности Крымского полуострова, перекрашивалось в иной цвет, в красный. Что в этих обстоятельствах сделало духовенство? Что оно сделало на Востоке, что оно сделало на Юге? Кто-то эмигрировал, кто-то остался, кто-то попал под репрессии. Собственно, каковы судьбы этих людей?

Владимир Хандорин:

— Прежде чем сказать о судьбах представителей белого духовенства, я хотя пару слов хотел бы добавить о том, что при Колчаке еще имела место такая уникальная вещь, как организация так называемых Дружин Святого Креста.

Дмитрий Володихин:

— Это что такое?

Владимир Хандорин:

— Это было предпринято на заключительном этапе Колчаковского движения, когда начались поражения, летом 19-го года появилась идея, автором этой идеи был профессор Дмитрий Болдарев известный, которого активно поддержал генерал Дитерихс, человек глубоко верующий, как известно, адмирал Колчак принял эту идею, одобрил. Это идея организации добровольческих военных формирований, но на религиозной основе. Они назывались Дружины Святого Креста, а для мусульман Отряды Зеленого Знамени. У них там особые взаимоотношения выстраивались, такая своеобразная форма церковного братства. Даже обращения к офицерам: брат поручик, брат капитан. Всячески преследовалось сквернословие. Это была попытка организации добровольческого движения исключительно на религиозной основе.

Дмитрий Володихин:

— Понятно. Но они принимали участие в боевых действиях?

Владимир Хандорин:

— Принимали, на заключительном этапе, когда уже отступательные были действия в Сибири. К сожалению, возможно, это несколько запоздалая идея была по времени, тем не менее, эти Крестоносные Дружины не единым отдельным воинским соединением действовали, а каждая дружина на правах роты вливалась в соответствующие белогвардейские батальоны и полки.

Дмитрий Володихин:

— Хорошо, что вы вспомнили об этом. Но сейчас все же вернемся к закату белого движения и к судьбам тех, кто связал с белым движением свою жизнь.

Владимир Хандорин:

— Судьбы этих людей во многом, как зеркало, отражают судьбы русского духовенства в целом, которое при советской власти претерпело тяжелый раскол. Как мы знаем, имела место и обновленческая церковь, которую активно советская власть одно время провоцировала именно с целью раскола Церкви и ее скорейшего ослабления и уничтожения. С другой стороны, после смерти патриарха Тихона, когда декларация митрополита Сергия Страгородского, будущего патриарха, о лояльности советской власти, когда отделилась РПЦЗ, Церковь за границей. Судьбы видных представителей белогвардейского духовенства отражают судьбы духовенства в целом. Единственно, мне не известны судьбы протоиерея Александра Касаткина и епископа Бориса, епископа Колчаковской армии и флота. Об остальных: их судьбы известны достаточно и достаточно не одинаковы. Например, митрополит Митрофан (Симашкевич), возглавлявший Временное высшее церковное управление при Деникине и Врангеле, остался в советской России и со временем примкнул к так называемому григорианскому расколу. Это, если коротко, был отдельный раскол в среде духовенства, наиболее известным было обновленчество, так называемое, или Живая церковь, которая была, начиная с начала 20-х годов особенно активна, провоцировалась советской властью. А григорианский раскол — отдельная форма раскола была, уже ближе к концу 20-х годов возникшая, с некоторыми своими особенностями. Главное, что роднило их с обновленцами, это лояльность по отношению к советской власти.

Дмитрий Володихин:

— Просто напросто своего рода обновленчество-лайт.

Владимир Хандорин:

— Сменовеховство. По сути, обновленчество было политическим сменовеховством.

Дмитрий Володихин:

— И до какой степени владыка Митрофан в этой сфере преуспел в отношениях с советской властью?

Владимир Хандорин:

— Сказать, чтобы сильно преуспел...

Дмитрий Володихин:

— Чем закончилась его судьба?

Владимир Хандорин:

— Он умер в середине 30-х годов, не дожив до повальных репрессий, неизвестно, как сложилась бы его судьба потом. Можно лишь отметить, что до начала повальных репрессий 37-го года обновленческое и григорианское духовенство в целом на порядок меньше подвергалось репрессиям, чем духовенство, державшееся ортодоксальной ориентации. Далее...

Дмитрий Володихин:

— Владыка Сильвестр.

Владимир Хандорин:

— Владыка Сильвестр, да, председатель Высшего церковного управления при Колчаке. Трагическая судьба сложилась у него. Он после отступления Колчакоской армии остался в Омске не потому, что хотел сменить ориентацию, а потому что не пожелал покидать свою паству.

Дмитрий Володихин:

— То есть, ориентироваться на большевиков он не планировал?

Владимир Хандорин:

— Не планировал, да. В начале 20-го года он погиб. До последнего времени версия была однозначная, что он был убит большевиками и даже в РПЦЗ он был давно канонизирован как новомученик. Но в последние годы появилась альтернативная версия о том, будто бы он не погиб в застенках, не был убит, а якобы умер в больнице от какого-то заболевания.

Дмитрий Володихин:

— То есть пока мы не знаем, что было на самом деле?

Владимир Хандорин:

— Я бы сказал, что нельзя считать полностью доказанной версию ни одну, ни другую, Церковь по этому поводу окончательного решения не приняла, но в принципе владыка Сильвестр почитается в церковной среде и в Сибири как исключительно личность подвижническая, бескорыстная и преданная своей пастве.

Дмитрий Володихин:

— Ну а владыка Андрей?

Владимир Хандорин:

— Владыка Андрей Уфимский как был, так и остался человеком своеобразным, независимым, самостоятельным в своих взглядах, он так и не признал советскую власть. В 27-м году он резко выступил против декларации митрополита Сергия.

Дмитрий Володихин:

— Он эмигрировал или остался?

Владимир Хандорин:

— Остался. Но при этом выступил против Сергианской, так называемой, декларации, которая, все мы прекрасно понимаем, была вынужденной для выживания Церкви. Но, тем не менее, епископ Андрей категорически не принял ее и ушел в так называемую катакомбную церковь, превратившуюся в подпольную организацию тех верующих православных, которые оставались на территории СССР, но продолжали не признавать, негативно относиться к советской власти. Отсюда его неоднократные аресты и ссылки, начиная с середины 20-х годов, и конечная трагическая судьба. Он был расстрелян в 37-м году.

Дмитрий Володихин:

— Как многие другие представители духовенства, в частности, архиереи.

Владимир Хандорин:

— Да, совершенно верно. И хотелось бы два слова сказать о ведущих возглавителях военного духовенства при Деникине. Это протопресвитер Георгий Шавельский. Он, как и епископ Вениамин (Федченков), эмигрировали оба после завершения белой эпопеи на юге России, но судьбы у них были разными существенно. Протоиерей Георгий Шавельский, кстати, он интересные мемуары потом оставил, но за рубежом он увлекся движением экуменизма, начавшим набирать обороты именно тогда, вышел из РПЦЗ и примкнул к Болгарскому экзархату, к Болгарской Церкви. Интересно, что в послевоенный период, Сталин начал еще во время войны определенные мосты с Церковью налаживать вынужденно по объективным причинам, в послевоенный период патриарх Алексей I пригласил отца Георгия в СССР. Но после соответствующей записки органов НГБ, которые не рекомендовали этого делать в связи с тем, что характеризовали его как активного белогвардейца и к тому же представителя враждебного империалистического движения экуменистов — все в одну кашу смешали — это приглашение было отозвано. Он скончался в 50-х годах, так и оставаясь в рамках Болгарской Церкви.

Дмитрий Володихин:

— А владыка Вениамин?

Владимир Хандорин:

— Судьба владыки Вениамина вообще очень своеобразна. Поначалу это был активный деятель РПЦЗ, но уже на рубеже 20-30-х годов он подвергся влиянию сменовеховских идей. Слушатели, наверное, в курсе, кто такие сменовеховцы — бывшие представители белых, которые поверили в советскую власть и в то, что она начала принимать национальные формы. Классический пример, это знаменитый Василий Витальевич Шульгин. Владыка Вениамин в начале 30-х годов перешел, несмотря на то, что он оставался за границей, но перешел под руководство Московского патриархата. Не патриархата тогда еще, а был тогда местоблюститель патриаршего престола до 43-го года митрополит Сергий (Страгородский), который назначил владыку Вениамина митрополитом Алеутским и Североамериканским. В послевоенный период владыка Вениамин вернулся в СССР, стал митрополитом, занимал различные кафедры, но испытал довольно большое разочарование, когда увидел, что Церковь в СССР в реальности несвободна. В конце концов, у него стали не складываться отношения с советскими властями, сначала из Риги его попросили по просьбе местного партийного руководства, потом из Ростова, где он кафедру занимал. В конце концов, под давлением советских властей в конце 50-х годов он был уволен на пенсию и скончался в начале 60-х годов, живя в монастыре.

Дмитрий Володихин:

— Ну что ж, опустим занавес печали над судьбами этих людей. Кому-то из них Бог дал больше горя и испытаний, кому-то меньше, но каждый из них помнил, что последним глотком не то, чтобы безоблачного, а относительно нормального существования для Церкви собственно перед началом советской эпохи, было существование ее на территории, которой управляли белые правительства. Дорогие радиослушатели, мне остается от вашего имени поблагодарить Владимира Геннадьевича за это путешествие в страну истории и сказать вам: благодарю вас за внимание. До свиданья.

Владимир Хандорин:

— До свиданья.

---

Все выпуски программы Исторический час

• «Кючук-Кайнарджийский мирный договор»
• «Образы эпохи в романах Ф.М. Достоевского»
• «Современный русский историк Олег Куц»

---

Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов