«Ростов Великий — один из древнейших городов России»

Дмитрий Володихин

Гость программы — доктор исторических наук, председатель историко-просветительского общества «Радетель» Сергей Алексеев.

Мы говорили об истории и святынях одного из древнейших городов нашей страны — Ростова Великого.

Ведущий: Дмитрий Володихин

---

Д. Володихин:

— Здравствуйте, дорогие радиослушатели! Это Светлое радио, Радио ВЕРА. В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин, и сегодня мы с вами поговорим об одном из древнейших русских городов, о городе cлавном. Сейчас он, может быть, не так велик, как раньше, и не столь велико его значение, но древние храмы, украшающие этот город, по-прежнему делают его центром притяжения для тех людей, кто неравнодушен к древнерусской культуре, древнерусской истории и кто имеет в себе крепкую веру. Итак, называю его наконец этот город — Ростов Великий. Сегодня мы с вами поговорим о ростовских древностях, о начале истории этого великого города, позволю себе сказать: мегаполиса русского Средневековья. И у нас с вами будет великолепный гид по истории древнего Ростова — это доктор исторических наук, председатель историко-просветительского общества «Радетель» Сергей Викторович Алексеев. Здравствуйте!

С. Алексеев:

— Здравствуйте!

Д. Володихин:

— Ну что ж, я думаю, стоит сейчас стартовать от времен, которые утопают в бесписьменной истории. Насколько я понимаю, Ростов гораздо древнее первого упоминания в летописи.

С. Алексеев:

— Ну, это сложный вопрос. Впервые Ростов упоминается в «Повести временных лет» под 862 годом в связи с призванием знаменитого родоначальника династии русских князей Рюрика на Русь. И вот Рюрик сажает по городам своих наместников, и в частности он сажает наместников в Ростове, согласно летописи. Понятно, что это не современное событие в записи, в 862 году, как вы верно заметили, если это не самые глубины бесписьменной истории, то ещё в любом случае последние, может быть, десятилетия совершенно бесписьменной истории восточных славян.

Д. Володихин:

— Записываться станут в XI веке.

С. Алексеев:

— Записываться станут в XI веке, а конкретно это известие появляется именно в «Повести временных лет», то есть уже в начале XII века, а не в так называемом начальном летописном своде. Ростов — город действительно древний, и в начале X века, судя по изложенному в летописи соглашению князя Олега с Византией, Ростов, или во всяком случае город, носивший это название, был резиденцией одного из русских князей-союзников Олега, очевидно, не принадлежавшего, собственно, к роду Рюриковичей. Но археологически мы славянский город Ростов на его месте прослеживаем не ранее, во всяком случае, времен Олега, не ранее рубежа IX-X веков.

Д. Володихин:

— Мне приходилось слышать утверждение, что до славянского города Ростова там были значительные, с укреплениями поселения финно-угров.

С. Алексеев:

— Были поселения ме́ри. Собственно, и наш летописец, он говорит, что первые насельники в Ростове — меря. На Ростовском озере особым языком живет меря. Современная наука, собственно, и на основе названий собственно мери, и на основе названий, связанных с ней местностей, действительно определяет ее как финское, волжско-финское племя. Действительно, в районе Ростовского озера, Ростово-озеро, имелись во множестве мерянские поселения, это один из центров мери. И, в частности, вот к югу от озера на шедшем торговом пути стоит так называемое Са́рское городище, недалеко сравнительно от Ростова, и определенно в VIII-IX веках это был более важный центр, чем любое поселение на месте собственно Ростова. Там жили и меряне, и славяне, и скандинавы, возможно. И, собственно, вот до конца X века это поселение существовало, сначала еще без всякого Ростова, а затем в конкуренции с Ростовом.

Д. Володихин:

— Мы не знаем, почему, собственно, центр власти, центр экономики перешел в другое место, которое мы сейчас называем Ростовом, хотя некоторые говорят, что Ростов — это название, которое от Сарского городища перешло на современный город.

С. Алексеев:

— Ну, это сложно сказать. Некоторые считают, что, напротив, Сарское городище называлось, ну, вот, собственно, по текущей там реке, именно так, как оно называлось в народной памяти XIX века, и с этим связывают, например, упоминаемую у восточных авторов группу Руси под названием «Арса».

Д. Володихин:

— А как оно называлось в XIX веке?

С. Алексеев:

— Сарское. То есть, в общем, тут разные могут быть версии. Мы, конечно, не знаем, у нас нет письменных источников о конкретном ходе этой конкуренции, судя по всему, речь шла о том, что вот этот древний племенной и политический торговый центр постепенно приходил в упадок, уступая место вот этому растущему княжескому городу, изначально дружинному центру Руси, и, несомненно, городу славянскому. На месте Ростова было поселение мери или, как некоторые предполагают, не в собственном смысле слово «поселение», а «торговое место». Но, вероятно, в последних десятилетиях IX века там обосновалась группа Руси с какими-то долями славянского и скандинавского присутствия, но, судя по всему, со славянским преобладанием хотя бы потому, что само название «Ростов» происходит от славянского имени, точнее, от усеченной формы славянского княжеского имени «Ростислав», это, собственно, практически единодушное мнение лингвистов, что и сам город, и озеро получили имя от личного имени.

Д. Володихин:

— Ну хорошо, но вот IX-X века — это ведь века, когда несколько строчек летописи о судьбе Ростова, которую можно разбавить океанами неизвестности.

С. Алексеев:

— Океанами неизвестности, но и археологическим материалом. В X веке у нас его из Ростова, скажем так, уже достаточно, чтобы говорить о том, что город сложился. 963 год — это древнейшая дендра, то есть дата, определяемая по древесным материалам города, по годовым кольцам — очень авторитетный в археологии метод датирования. И вот к этому времени уже город существовал, ну хотя бы вот просто как укрепленный град с посадом.

Д. Володихин:

— Ну хорошо, вот в будущем Ростов на долгое время станет фактически столицей, во всяком случае, центром политической власти для всей северо-восточной Руси, эта ситуация будет продолжаться долго, но когда это произошло? Когда, собственно, все перешло из Сарского городища, почему и от какого момента мы отсчитываем этот период?

С. Алексеев:

— Последнюю точку, по всей видимости, поставило то, что Владимир Святой, когда распределял княжение между своими сыновьями, княжеским городом в этом регионе избрал именно Ростов. Для этого, очевидно, была предпосылка в том, что это и так был русский в тогдашнем смысле слова княжеский град, что там, видимо, когда-то уже и княжил род, как-то связанный с киевской правящей династией, ну вот теперь княжение переходит там непосредственно к Рюриковичам, ну и, собственно, в начале II века Сарское городище уже не прослеживается, как сколько-нибудь серьезный центр. Мы не видим там какой-то катастрофы, мы не видим там уничтожения, катастрофического взятия, разрушения. Мы видим постепенный упадок и просто забрасывание территории, население переходит в Ростов.

Д. Володихин:

— Вы говорили, что там был скандинавский элемент, какой-то военный лагерь там был, может быть, просто перешли его насельники куда-то?

С. Алексеев:

— Военный лагерь — это другое, есть так называемое, «второе Сарское городище» недалеко от Сарского, и вот это действительно военный лагерь с преобладающим скандинавским элементом, который существовал в первой половине X века. Вот его жители как раз, дружина, его населявшая, насколько она сохранилась там после бурных войн русских князей первой половины X века, она, очевидно, со временем переместилась в Ростов тоже. Но уже к концу X века скандинавский элемент ни в Ростове, ни в Сарском особо не виден, он растворяется.

Д. Володихин:

— Ну что же, дружина ушла и перестало иметь значительный масштаб селение, которое ее обеспечивало, быть может. Ушли воины — ушел, как бы это правильно выразиться, обслуживающий персонал.

С. Алексеев:

— Такая версия тоже возможна, в отсутствие письменных источников мы можем строить разные гипотезы.

Д. Володихин:

— Да, конечно, все это уже на уровне фантазий. Ну а, допустим, обладание Ростовом на раннем этапе великокняжеским родом, кого туда отправляли? Ну, насколько я понимаю, по чести Ростов был ниже Новгорода, ниже Переславля, ниже Чернигова, каково его место в иерархии городов?

С. Алексеев:

— На первом этапе, и это мы видим по распределению городов между сыновьями Владимира: Ростов, пожалуй, был все-таки выше Чернигова и Переславля, которые великий князь на том этапе оставил за собой.

Д. Володихин:

— А, то есть, иными словами, древний Ростов стоял очень высоко по чести.

С. Алексеев:

— Тут сложно сказать. Возможно, Чернигов и Переславль были оставлены Владимиром за собой именно как очень важные города. К тому же, есть версия, что Переславль был митрополичьим городом, они все-таки довольно недалеко от Киева, это тоже надо помнить. С другой стороны, Ростов, конечно, стоял ниже Новгорода, безусловно, который, по большому счету, был второй столицей Руси. Ростов был в числе первых городов, которые Владимир распределил, и посажен там был, собственно, будущий великий князь Ярослав Мудрый, тогда еще, конечно, не заслуживший этого прозвища.

Д. Володихин:

— Ну что ж, дорогие радиослушатели, напоминаю вам, что это Светлое радио, Радио ВЕРА, в эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. У нас в гостях замечательный специалист по истории русского Средневековья, доктор исторических наук, председатель историко-просветительского общества «Радетель» Сергей Викторович Алексеев, мы обсуждаем историю древнего Ростова. Ну и, я думаю, правильным будет, если в эфире сейчас прозвучит фрагмент из «Богатырской симфонии» Александра Порфирьевича Бородина, поскольку Ростов — это родина некоторых богатырей из земли русской, вошедших в былины.

Звучит фрагмент из «Богатырской симфонии»

Д. Володихин:

— Дорогие радиослушатели, мы разговариваем о древностях ростовских, и я думаю, настало время перейти от политики к сфере даже более важной, в особенности для нашего православного Радио ВЕРА: Ростов занимает примечательное место в истории Крещения Руси. Нет, ради бога, я сейчас не буду пытаться рассказать вам байки о том, что крещение там шло семимильными шагами, скорее, напротив, Ростов — это центр той местности, где язычество удерживалось дольше других основных территорий Руси.

С. Алексеев:

— Это действительно так, и, собственно, из княжеских городов Ростов, видимо, единственный, где крещение натолкнулось на сопротивление — это при том, что там княжили, в общем, наиболее, трудно сказать «наиболее верующие», но наиболее образованные в христианстве из сыновей князя Владимира: сначала Ярослав Мудрый, а потом святой Борис.

Д. Володихин:

— Ну, не всё зависит от князя.

С. Алексеев:

— Не всё зависит от князя, и первый епископ, который прибыл в Ростов, собственно, как и все первые епископы — грек, Фёдор, он очень скоро был изгнан из города. Или, по другой версии, его просто даже не пустили.

Д. Володихин:

— Печальная история.

С. Алексеев:

— Он переехал в соседний Суздаль, который и стал его резиденцией, хотя он титуловался епископом Ростовским.

Д. Володихин:

— Вот уточним: это при каком князе было?

С. Алексеев:

— Это было либо при Ярославе, либо при Борисе, мы не знаем. Но, вероятнее, при Ярославе, поскольку всё-таки несколько лет после крещения в Ростове правил как раз он. В общем, христианские князья, причём убеждённые князья-христиане, со своими дружинами ничего не могли поделать с, если не целиком языческим, то во всяком случае полуязыческим городом, где епископ не смог жить.

Д. Володихин:

— Город славянский. Я очень часто слышал, что крепость язычества — это влияние финно-угорских племён, то есть, тех же меря, но здесь есть определённое возражение: ну хорошо, земля ростовская, но сам-то город, как вы сказали — по преимуществу славянский, что же мешало?

С. Алексеев:

— Во-первых, всё-таки надо помнить, что Русь сама по себе IX-X веков очень неоднородна. И в Ростове, собственно, средоточием язычества на последнем этапе, действительно стал так называемый «Чудско́й конец». Чудской конец некоторые связывают с мерей, но, судя по его названию, более вероятно, что это прибалтийские финны, пришедшие с Новгородчины, которых, собственно, и называли «чудью», пришли они вместе с Русью, как часть Руси.

Д. Володихин:

— Э́сты, се́ту?

С. Алексеев:

— Чудь заволочская, может быть, действительно сету, те племена, которые передвигались вместе с новгородцами.

Д. Володихин:

— Сейчас уже не определишь.

С. Алексеев:

— Да. На месте они, конечно, наверное, смешались с мерей, которая приходила из Сарского городища, всё-таки языки у народов, хотя и отдалённо родственные, но родственные, и при этом они ещё воспринимали и славянский языческий культ, например, культ бога Велеса, который, собственно, особо и почитался в Ростове, он имеет в себе элемент животного культа — поклонение медведю. А поклонение медведю очень широко распространено у финских народов, поэтому Велеса они приняли как своего бога.

Д. Володихин:

— Ну, опять же, не то чтобы это знание, это, скорее, сборище мифов. Один из таких мифов, не знаю, насколько он адекватен, гласит, что велесова вера, вера скотьего бога была более тёмной, скажем, более страшной, чем культы, посвящённые различным там громовникам, вроде Перуна или солнечному Яриле, что-то в ней есть более ужасающее — до какой степени это адекватно или, скорее, тоже мысли современных публицистов?

С. Алексеев:

— Даже не публицистов, а, отчасти, и учёных, просто вот до той степени, в которой вы это описываете, это, конечно, уже публицистика. Всё-таки, Велес более земной бог, более земной — значит, более хтоничный. По целому ряду свидетельств, в том числе и из жития преподобного Авраамия Ростовского — один из источников об этом культе, Велес мог рассматриваться, как покровитель колдовства, иллюзий, страхов, предания о его ярославском капище позволяют его связать вот с медвежьим культом, но большего мы не знаем, мы только можем догадываться, что он действительно как-то был связан не только с представлениями о скоте в буквальном смысле слова, но и о богатстве, о магии, о загробном мире и так далее, но в значительной части это реконструкция, это надо помнить.

Д. Володихин:

— Таким образом, Ростовская земля, можно сказать, отставала от Руси южной, от центральной, даже от того же Новгорода в части христианизации, но, насколько я понимаю, постепенно ситуация была преодолена, как это происходило?

С. Алексеев:

— Второй епископ Иларион тоже не смог войти в Ростов, его не пустили. Третий епископ, Леонтий, один из первых пострижеников Антония Печерского, фактически отца русского монашества в том виде, в каком оно сложилось в дальнейшем, так вот, Леонтий вошел в Ростов и в принципе, ему многое удавалось, он не пытался уже начинать с проповеди взрослому населению города, когда понял, что они закоренели, он обратился к их детям. Ну, естественно, со временем, когда эта его проповедь продвинулась, у язычников это вызвало гнев, они осаждали Леонтия в церкви, пытались его убить и в конечном счете он погиб.

Д. Володихин:

— Что значит «в конечном счете»?

С. Алексеев:

— Согласно его житию, первый натиск язычников ему удалось отбить, силой Божьей они были остановлены и по его молитве Богом прощены. Но из Киево-Печерского патерика мы знаем, что Леонтий в конечном счете был убит язычниками.

Д. Володихин:

— Ну что же, во всяком случае то хорошо, что сейчас судьба святого мученика за веру и исповедника Леонтия Ростовского освящает всю эту землю светом благодати Божией.

С. Алексеев:

— Его преемник, святитель Исаия, завершил крещение Ростова. В это время Ростов уже играл большую роль как политический центр северо-восточной Руси, собственно, вся остальная Русь вокруг, значительная часть была христианской, по крайней мере, если мы говорим о городском населении, и можно не сомневаться, что в своей деятельности Исаия имел и энергичную поддержку от княжеской власти, что не могло не влиять на горожан, даже если они не подвергались непосредственному принуждению, но все-таки оставаться в изоляции от остальной Руси для городских жителей было уже довольно болезненно.

Д. Володихин:

— Неудобно как-то: приезжаешь в соседний город, а тебе говорят: «ты собака языческая»

С. Алексеев:

— Ну правильно, и в законодательстве Древней Руси было четко сказано: «не садись с поганым пить и есть»

Д. Володихин:

— И как торговать тогда с этими людьми, например?

С. Алексеев:

— Повлияло, очевидно, и то, что языческие волхвы из недалекого оттуда Ярославля устроили совершенно безобразное возмущение с охотой на ведьм, где-то в конце 60-х, начале 70-х годов были уничтожены княжеским чиновником. Получалось, что язычество бросило прямой вызов княжеской власти.

Д. Володихин:

— Фактически мятеж.

С. Алексеев:

— И в 1091 году — это последнее летописное упоминание о язычестве в Ростове, когда там объявился некий волхв, но, как пишет летописец: «вскоре погиб», или «вскоре сгинул». Но все-таки было еще не совсем кончено: идол Велеса был убран из центра города и перенесен в Чудской конец как раз, где местные жители продолжали воздавать ему почитание.

Д. Володихин:

— То есть во всем городе все нормально, а тут особый режим.

С. Алексеев:

— Верно. И согласно житию преподобного Авраамия Ростовского, те из проповедников христианства, кто и хотел бы сокрушить этого идола, тем не менее устрашались их, то есть в идоле сидел бес. Авраамий Ростовский однако преодолел это искушение, опять же, с Божьей помощью и сокрушил идола, видимо, это произошло в начале XI века, и вот на этом, собственно, история христианизации Ростова заканчивается, Ростов становится целиком христианским городом.

Д. Володихин:

— И где-то, по-моему, в этом времени находятся корни древнейших ростовских монастырей.

С. Алексеев:

— Авраамий как раз и основатель Авраамиевого монастыря в Ростове и он — родоначальник ростовского монашества, первый преподобный, почитаемый в Ростове.

Д. Володихин:

— В наше время в Ростове есть несколько крупных монастырей и преподобные, которые когда-то христианизировали эту землю, находятся, скажем, в фокусе внимания веруюших, исключительно почитаются и святой Леонтий, и святой Авраамий. А для нас важно то, что Ростов на постоянной основе стал центром епископской кафедры, причем она впоследствии стала одной из высших по чести во всей Руси, вот в Московском государстве, например, архиереи входили по чести в первую тройку архиереев.

С. Алексеев:

— Собственно, еще в домонгольский период Ростов и как первоначальная столица северо-восточной Ростово-Суздальской земли, и как долгое время крупнейший и первый по чести город был центром сначала единственной епархии в этих землях, затем и Архиепископии, то есть, конечно, роль Ростова как церковного центра, это был центр христианизации всей этой территории.

Д. Володихин:

— А в XVI веке там появилась митрополия Ростовская, напоминаю, что например, один из Патриархов Московских и всея Руси Филарет до того был Ростовским митрополитом. Дорогие радиослушатели, это Светлое радио, Радио ВЕРА, в эфире передача «Исторический час», с вами в студии я, Дмитрий Володихин, мы ненадолго прерываем наше с вами общение в эфире для того, чтобы буквально через минуту вновь продолжить наш разговор.

Д. Володихин:

— Дорогие радиослушатели, это Светлое радио, Радио ВЕРА. В эфире передача «Исторический час», с вами в студии я, Дмитрий Володихин. У нас в гостях доктор исторических наук, председатель историко-просветительского общества «Радетель», замечательный специалист по истории русского Средневековья Сергей Викторович Алексеев, и мы сейчас с вами плывем по морю ростовских древностей. Ростов — славянский центр в океане финно-угорского населения, сейчас находится, можно сказать, в историческом центре коренных земель русского народа и Российского государства, и, конечно же, когда мы вспоминаем события из жизни этого города, относящиеся к до-монгольской эпохе, все это драгоценные жемчужины из ожерелья Российской истории. Собственно, хотел осведомиться: а вот Архиерейская кафедра, она ведь там впоследствии кочевала, она покинула Ростов в более позднее время?

С. Алексеев:

— Соотношение Ростова и Суздаля, который, собственно, был соперником Ростова невольным с первых дней существования Ростовской епархии, Владимира — нового центра, который вырос в начале XII века, за, в том числе и Архиерейский престол — это была часть более широкого политического соперничества этих городов. И, с одной стороны, косвенным виновником этого соперничества, но, с другой стороны, и «виновником» в кавычках появления большого количества новых богатых культурных, экономических и религиозных центров северо-востока Руси был сын Владимира Мономаха Юрий Долгорукий, который, собственно, еще при жизни своего отца в Ростове вокняжился, когда его отец был уже великим князем Киевским, и он посвятил немало времени не только тому, за что он был прозван Долгоруким в борьбе за княжеские престолы юга, но и обереганию, строительству, усилению своей собственной земли.

Д. Володихин:

— Но проблема вся в том, что он вокняжился в Ростове, и Ростов на этот момент, безусловно, главный город северо-восточной Руси, столица, однако сам Юрий Долгорукий предпочел через некоторое время Ростову другой город — Суздаль, я имею в виду.

С. Алексеев:

— Суздаль, да, и он весьма заботился о возведенном — по мнению большинства исследователей — его отцом или, по крайней мере, в честь его отца возведенном городе Владимир, который начал расти в его дни, и, собственно, позднее Андрей Боголюбский сделает Владимир главным городом северо-восточной Руси. Но в принципе, судьба Архиерейского престола в Ростове все-таки сложилась достаточно благополучно и тогда, когда Владимир стал, в том числе уже и церковной столицей, при Всеволоде Большое Гнездо и его сыновьях, Ростовская епархия оставалась второй, собственно, епархией во Владимирской земле после Владимира, а когда после монгольского нашествия Владимирский престол на время оказался вакантным, то фактически обязанности Владимирского епископа попеременно исполняли Ростовский, и в связи с этим ему приходилось приезжать во Владимир и митрополит Всея Руси, который прибывал из Киева.

Д. Володихин:

— Ну что же, история славная для Ростова, почетная для духовенства Ростова, а я хотел бы вернуться к светской истории. Собственно, конечно, переломный пункт в истории Ростовской земли это XII век, и мне хотелось бы уточнить: вот почему Ростову предпочли Суздаль, впоследствии Владимир, фактически северо-восточная Русь получила блуждающую столицу: сначала, несомненно — Ростов, потом несколько десятилетий — Суздаль, потом достаточно долго — Владимир, пока всё это не перейдёт к молодым городам — к Твери, к Москве и так далее. Дело, может быть, даже не только в том, что этот город не основанный князьями, не княжеский, а возникший сам, из слияния разных общин, торговых, может быть, ремесленных и так далее. А может быть, дело в том, что город был огромен, больше, чем Суздаль, больше, чем Владимир на начальном этапе, больше, чем что бы то ни было ещё в северо-восточной Руси, и контролировать его было сложно, ведь, насколько я понимаю, археологи говорят, что территория Ростова превосходила территорию других политических центров, более поздних.

С. Алексеев:

— Более 100 гектаров. Это, конечно, огромный мегаполис.

Д. Володихин:

— Это то, что мы знаем сейчас — 100 гектаров. Может, там ещё больше.

С. Алексеев:

— Надо, кстати, помнить, что раскопки Ростова основательные начались сравнительно поздно, большую часть XX века город раскапывался очень мало. В принципе, ну вот сейчас, в последние десятилетия по-настоящему раскрывается его история.

Д. Володихин:

— Может, он ещё вырастет вдвое по своей территории.

С. Алексеев:

— Очень может быть. Но и 100 гектаров, вы знаете — это мегаполис для Руси, даже по меркам южной Руси или Новгородской земли. Конечно, Ростов — да, может быть, был не настолько хорошо управляем со стороны княжеской власти.

Д. Володихин:

— А вот это надо объяснить.

С. Алексеев:

— Что такое был Ростов, ну вот что мы знаем о XII веке: это не просто огромный город, богатый город, естественно. Это город со старым и не уходящим оттуда вместе с князьями, пустившим там корни местным боярством. Это город в окружении целого скопища боярских сёл, огромных земельных владений, которые сформировались, может, где-то за счёт княжеских пожалований, может, где-то путём захватов, где-то от предков достались, от родоплеменной знати какой-нибудь, в том числе мерянской.

Д. Володихин:

— Ну, был староста общины — стал боярин.

С. Алексеев:

— Да. Но во всяком случае, в XII веке это уже отчины самих бояр, и они на них опираются, более того, они могут там набирать собственные небольшие дружины.

Д. Володихин:

— Или большие дружины.

С. Алексеев:

— Или достаточно большие, уж если вместе собирались, то это была сила. Бояре связаны с посадом, посад ростовский больше полагается на бояр, чем на княжеских чиновников, которые пришли и ушли, а ушли-то, может, ещё и с их добром.

Д. Володихин:

— А бояре-то — свои...

С. Алексеев:

— А бояре — свои. Духовенство тоже хочет, чтобы в городе был порядок, чтобы в городе всё было стабильно.

Д. Володихин:

— А князья приехали и уехали.

С. Алексеев:

— Возможно, с добром местных людей уехали, что тоже нехорошо. Поэтому, конечно, Ростов за своими князьями бдил, и вот такие князья, как Юрий Долгорукий, сильные, энергичные и при этом готовые бросить своё княжение в топку борьбы за великое княжение Киевское, может быть, не очень устраивали ростовское боярство. С другой стороны, такие князья, как Андрей Боголюбский, которые на первом этапе, когда он, собственно, ушёл от отца из Киевской земли, он, конечно, ушёл с мыслью поднимать свою землю, он действительно, Владимиро-Суздальскую землю воспринимал как свою, Ростово-Суздальскую тогда ещё. Но на кого он опирался? Он опирался, опять же, на свою дружину, естественно, которая с ним ходит, и на местное боярство земель к югу от Ростова.

Д. Володихин:

— Не на Ростов?

С. Алексеев:

— Не на Ростов. У него кто были на первом этапе ближайшие соратники? Мы это знаем: собственно, его будущие убийцы — Кучковичи.

Д. Володихин:

— Ну, владимирский, переславские.

С. Алексеев:

— А Владимир, Переславль — это вот города, не связанные, в отличие от Ростова и Суздаля, со старым боярством. По большому счёту, это княжеские крепости с гарнизонами.

Д. Володихин:

— Ну, а Суздаль, он же тоже был княжеским городом.

С. Алексеев:

— Суздаль — давний конкурент Ростова. Тоже город, история которого восходит к IX веку, тоже город, обросший боярством.

Д. Володихин:

— Тоже старый город.

С. Алексеев:

— Да. И Юрий Долгорукий нашёл там опору, ну просто как противовес Ростову, причём он не доводил конфликт до такой крайности, до какой, конечно, помимо собственной воли, но вот...

Д. Володихин:

— ... довёл Андрея Боголюбский.

С. Алексеев:

— Довёл его невольно, да, Андрей Боголюбский, который хотел укрепить княжескую власть для того, чтобы укрепить своё княжество. Не для того, чтобы бороться за Киевский престол, он не собирался бороться за Киевский.

Д. Володихин:

— Фактически он поднял свою дружину и боярство младших городов против городов старших, которые чувствовали себя крепко в этой земле.

С. Алексеев:

— И против земской знати таких людей, как Кучкович, которые его сначала поддержали.

Д. Володихин:

— Ну что же, всё это означало, что несколько десятилетий в северо-восточной Руси идут войны, которые означают продолжение блуждающего центра, можно сказать, продолжение блуждания центра. Я бы сказал, что ещё в XIII веке не прекратилось это блуждание, если я правильно помню, старший сын Всеволода Большое Гнездо, Константин был посажен на Ростов, то есть помимо младших княжеских городов, на которые опирался Всеволод Большое Гнездо, был великий, богатый центр — Ростов, и туда отправился наследник Всеволода Большое Гнездо, а потом он не захотел оттуда уходить, даже решив, что лучше Ростов, чем Владимир.

С. Алексеев:

— Ну, там сложнее. Во-первых, конечно, чего в истории Владимиро-Суздальской земли не было, так это не было гражданских войн, тянувшихся десятилетиями. Там, как правило, всё это кончалось короче. После гибели трагической Андрея Боголюбского, который был убит Кучковичами и их сообщниками, и просто страшной кровавой реакции Ростова и Суздаля против молодых городов, вылившейся в их разор и унижение, действительно несколько лет шла война, но потом Всеволод Большое Гнездо утвердил свою власть и окончательно сделал Владимир столицей. А вот дальше, действительно, случился казус, он на Ростов сажает своего старшего сына, Константина.

Д. Володихин:

— Понимая, что это самый большой, самый богатый город, больше его собственной столицы.

С. Алексеев:

— Но второй сын, посаженный во Владимире — Юрий, воспринял именно себя как наследника. Константин воспринял случившееся на первых порах, в общем, как обиду, потребовалось посредничество духовенства, чтобы их помирить. Потом все успокоилось, Константин не захотел уже Владимира, действительно, как, собственно, вы и сказали. Но вот в 1216 году случилась крупная междоусобица из-за соперничества вокруг Новгорода, в которой Константин сражался против своих младших братьев, в большей степени виновников усобицы — Юрия и Ярослава, и волей-неволей получил великое княжение Владимирское, потому что одержал победу.

Д. Володихин:

— Вот здесь вопрос: у него под руками Ростов и Владимир, он волен выбирать, где ему сидеть, а что он, собственно, выбрал, как столицу?

С. Алексеев:

— На самом деле, это сложно сказать, поскольку летописец владимирский, хотя и владимирский, симпатизирует с одной стороны, князю Константину, с другой стороны, родному городу и из летописи, строго говоря, сложно заключить, где Константин в действительности провел вот все эти годы своего княжения. Во всяком случае, для своих сыновей он оставил именно территорию Ростовского княжения, а по родовому старшинству Владимирский престол оставил своему брату Юрию.

Д. Володихин:

— Дорогие радиослушатели, напоминаю вам, что это Светлое радио, Радио ВЕРА, в эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин, у нас в гостях замечательный специалист по истории русского Средневековья, доктор исторических наук, председатель историко-просветительского общества «Радетель» Сергей Викторович Алексеев. И настало время нам наше рассуждение облагородить классической музыкой — «Сеча при Керженце», Николай Андреевич Римский-Корсаков, и вы сами поймете, почему к этой музыке страшной битвы мы сейчас приходим, и она есть необходимая музыкальная иллюстрация нашего рассказа.

Звучит музыка

Д. Володихин:

— Дорогие радиослушатели, мы продолжаем разговор о Ростовском средневековье, и я хотел бы, чтобы вот это осталось в голове, о том, что было соперничество городов, соперничество столиц, еще в 10-х годах XIII века Ростов мог победить. Владимир достался великому князю, старшему после смерти Константина, Юрию Всеволодовичу, и с этого момента Ростов уже столицей быть не может, в нем правит старшая ветвь наследников, собственно, Всеволода Большое Гнездо и вместе с тем правящая Владимиром младшая ветвь, потом представители тех сыновей Всеволода Большое Гнездо, которые еще дальше отстояли от старшего сына в родстве, то есть после Юрия —Ярослав, она победила в политическом отношении, с этого момента безусловно, Владимир — столица северо-восточной Руси, а Ростов отступает на второй план. Но понимаете, какая вещь: политика политикой, Владимирская Русь, которая перешла в Московскую Русь — понятия политические, а нам стоит поговорить и о некоторых других вещах, не только о политике. Прежде всего предание русского народа, которое называют сыном ростовской земли, одного из былинных богатырей, вот не зря «Богатырскую симфонию» включали" — Алеши Поповича, что известно о его судьбе, о его ростовских корнях?

С. Алексеев:

— Алеша Попович имел исторического прототипа, насколько мы можем судить, хотя в летописях он появляется уже сравнительно поздно, но все-таки, видимо, уже в XIV веке было создано эпическое произведение о нем: «Описание об Александре Поповиче», вернее, пересказ эпических произведений. Итак, это Александр Попович, как тогда о нем писали в Средневековье: храбр из ростовской земли, дружинник упомянутого нами князя Константина Всеволодовича, отличившийся на его службе, в том числе и в сражениях его с братом Юрием. Когда Юрий Всеволодович становится великим князем, Александр Попович, согласно преданию, вместе со своими друзьями, собрал к себе других храбров или из ростовской земли или даже со всей Руси, и сказал, что «недостойно нам служить в княжеских усобицах, сражаться между собой, лучше пойти к старшему среди князей, князю Киевскому, и сражаться против степняков». Но пошли на службу к Киевскому князю Мстиславу Романовичу с тем условием, чтобы сражаться только против внешних врагов. В 1223 году у границ Руси появились передовые отряды монголов, и Мстислав Романович Киевский выступил на них походом по призыву союзных половецких ханов и своего союзника, Мстислава Удатного, князя Галицкого и согласно тому же описанию об Александре Поповиче, а это, повторяю, текст эпический, который, естественно, содержит довольно яркие образы, якобы Мстислав Романович сказал: «По Волгу и по Яик никто не будет махать саблей без моего дозволения». Следует трагическая Битва на реке Калке, где вот эти русские храбры-богатыри героически гибнут в сражении с монголами. Вот это то, что известно уже из эпического текста, но, видимо, близкого к реальной истории, о судьбе Александра Поповича. Позднее, уже в XVI веке народная память переносит Александра Поповича ко двору князя Владимира Святого, с этого времени он уже именуется не древним русским словом «храбр», а вошедшим в народный обиход словом «богатырь», в XVII веке впервые отмечена та хорошо известная, в том числе теперь уже и в нашей массовой культуре, былина «Об Алеше Поповиче и Тугарине Змеевиче», которая вошла в золотой фонд русского эпоса.

Д. Володихин:

— Дорогие радиослушатели, помните, у нас была серия мультиков о богатырях земли Русской? Ну вот вам рассказали историю Алеши Поповича Ростовского, теперь положите ее на ваши воспоминания об этом мультике и определите для себя: вот этого человека со славной трагической судьбой, закончившейся смертью в бою за Отечество, стоило ли выставлять дурачком? Сами определите, я вам своего мнения не навязываю. Ну а теперь давайте поговорим о том, какая катастрофа постигла Ростов в середине XIII века: монголы, выигравшие сражение на Калке, на Русь все-таки не пошли, может быть, это была лишь разведка, может быть, понесли тяжелые потери, но впоследствии они вернулись и нанесли удар, и удар прежде всего пришелся по Рязанской и Ростово-Суздальской земле, по Владимирской Руси. Ростову досталось крепко.

С. Алексеев:

— Да, Ростов пал в числе тех городов, которые монголы разоряли, пойдя облавой от Владимира. Ростовский князь Василько, который присоединился к своему дяде Юрию Всеволодовичу в его последней битве с монголами на реке Сити, был взят ими в плен и затем мученически погиб. После этого Ростов, естественно, как и другие княжения северо-востока, был вынужден платить дань монголам. Ростов еще несколько раз подвергался разорениям, как во время больших ордынских карательных экспедиций на Русь, так и во время приездов ханских послов-баскаков, причем часто даже без особой вины ростовцев. Например, в начале уже XIV века, когда умершую в Твери, как подозревали — от яда, жену Московского князя Юрия и сестру хана Узбека, просто привезли ее тело в Ростов — союзник Твери, но и мирный с Москвой, чтобы там ее спокойно погребли. После этого в Ростов был направлен ордынский посол, который город пожег и разорил.

Д. Володихин:

— Ну что сказать, Ростов — великий город, но и судьба его трагична. Насколько я понимаю, в XIV-XV веках ростовские князья уже не представляли собой прежней силы, они понемногу теряли свои земли, сначала часть Ростовского княжества попала под власть Москвы, а в 1474 году и вторая половина также оказалась полностью и безраздельно в составе владений Москвы, но на тот момент, можно сказать, в составе владений рождающейся России.

С. Алексеев:

— Династию Константиновичей подвело то, что их было очень много.

Д. Володихин:

— Это правда, им приходилось Ростовское княжество делить между собой и переделивать.

С. Алексеев:

— Собственно, уже в первом поколении после Константина осталось трое сыновей, и благодаря этому образовались Углицкое и Ярославское княжества. Затем, действительно, продолжалось вот это увеличение числа князей и, соответственно, княжеств, рожденный от князя — князь, ему нужен удел, даже если этот удел — село с деревнями. Но, видимо, к XIV-XV векам или отчасти к более позднему времени, потому что на самом-то деле вотчины многие потомки Константиновичей в ростовской земле сохранили и поэтому то, что до XVIII-XIX веков дожила пословица «В Ростовской земле князь в каждом селе» — это неудивительно, это отражало ситуацию не только XIV-XV веков, когда эта ситуация начала складываться, но, может быть, даже еще в большей степени отражала ситуацию XVI-XVII веков, когда потомки ростовских княжат еще сохраняли вотчины на территории Ростовщины.

Д. Володихин:

— Ну а теперь очень важный момент, без которого нельзя завершить разговор о древнем Ростове, ведь это же не только политический центр и не только центр церковный, это один из высочайших центров русской культуры. Ростовское летописание, ростовское зодчество, ростовская мелкая пластика — это все то, что входит в золотую казну русской культуры.

С. Алексеев:

— Если говорить о литературе, то, собственно, вся литература северо-восточной Руси, естественно, вышла из Ростова. Мы четко знаем, что в Ростове велось летописание, и до нас сохранилось краткое, но выразительное и представляющее ценный источник ростовская летопись первых десятилетий XV века, но охватывающая период с XIII столетия. Источников вообще не очень много у нас по XIII столетию, на самом деле, и эта летопись ценна. Более того, и после присоединения к Москве, к Московскому государству, в Ростове продолжалось летописание, составлялись довольно большие летописные своды уже во второй половине XV века, два таких летописных свода известны и сохранились до нас. Но и другие памятники литературы северо-востока, мы едва ли можем в XII веке четко разделить Ростов и Владимир, к примеру. «Слово и моление Даниила Заточника» — это ростовский памятник или владимирский? Это невозможно сказать. Естественно, «жития» ростовских святых.

Д. Володихин:

— Достаточно рано появились каменные постройки в Ростове.

С. Алексеев:

— Да, действительно. Надо понимать, что каменные постройки для тогдашней Руси — это исключение.

Д. Володихин:

— Это то, что маркирует: вот великий город.

С. Алексеев:

— Да, и именно великий город. Не просто град, а именно город в нашем сегодняшнем понимании. И то, что в Ростове хотя бы храмовые здания, а обычно это именно храмовые здания, строили из камня уже в XII веке — это, конечно, подчеркивало его столичный статус. И в Ростове была своя школа зодчества и, видимо, и иконописи.

Д. Володихин:

— Ну, а что дошло до наших дней из каких-то ярких памятников? Насколько я понимаю, настолько древних каменных построек не дошло ни одной.

С. Алексеев:

— XII века — да. Это не Владимир и не владимирские пригороды.

Д. Володихин:

— Не Переславль, да.

С. Алексеев:

— Всё-таки Ростов сильно пострадал во время монгольского нашествия.

Д. Володихин:

— Но из более поздней эпохи, из Московского царства, дошла очень достойная каменная архитектура.

С. Алексеев:

— Это именно Московский период и лишний раз доказывает, что ростовские летописцы XV века очень зря ругали Москву за подчинение своего города, а они ругали.

Д. Володихин:

— Ну что ж, время нашей передачи постепенно подходит к концу. Мне хотелось бы к рассказу уважаемого Сергея Викторовича добавить следующее: в конце XVI-начале XVII века ростовская древняя слава в какой степени обновилась тем, что высоко взлетели чрезвычайно родовитые князья Катырёвы-Ростовские, их признавали в местническом плане, на самом верху аристократической иерархии России. И помимо того, что из Катырёвых-Ростовских выходили люди, сидевшие в Боярской думе и водившие полки в бой, один из них, Катырёв-Ростовский, оказался ещё и живым средоточием древней ростовской культуры, он в начале XVII века, в частности, уже при царе Михаиле Фёдоровиче, сделался автором интереснейшего исторического сочинения, то есть это, можно сказать, был первый ростовский по происхождению историософ. Мне остаётся, дорогие радиослушатели, поблагодарить от вашего имени Сергея Викторовича Алексеева и сказать вам: спасибо за внимание, до свидания.

С. Алексеев:

— До свидания.

---

Все выпуски программы Исторический час

• «Кючук-Кайнарджийский мирный договор»
• «Образы эпохи в романах Ф.М. Достоевского»
• «Современный русский историк Олег Куц»

---

Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов