«Распространение православия на Камчатке: от времен миссии святителя Иннокентия Аляскинского до наших дней». Исторический час с Дмитрием Володихиным

Поделиться

Вместе с доктором исторических наук Дмитрием Володихиным мы говорили о распространении православия и особенностях духовной миссии на Камчатке от времен просветительской деятельности святителя Иннокентия Аляскинского и митрополита Нестора (Анисимова) до наших дней.

Ведущий: Дмитрий Володихин

Дмитрий Володихин:

— Здравствуйте, дорогие радиослушатели. Это радио «Вера», в эфире передача «Исторический час». С вами в студии я — Дмитрий Володихин, и мы продолжаем с вами говорить о православии на Камчатке, предыдущая передача была посвящена начальному этапу утверждения православия в этом дальнем краю. Мы остановились тогда на миссионерской деятельности святителя Иннокентия Аляскинского. Он же был и архиереем Камчатки среди всего прочего и там активно занимался просветительской деятельностью. Ну вот именно ко времени, когда он был Владыкой в том числе и Камчатским, Курильским, Аляскинским, ну и заодно и Камчатским. Произошло событие, которое оставило в православной традиции на Камчатке красивый след, можно даже сказать блистательный след. 1854 год — Камчатка подвергается иноземной агрессии, её атакует франко-британская эскадра, противник численно превосходящий всё то, что могли собрать для обороны Петропавловска, высаживает десант, этот десант русские счастливо отбивают, то есть в общем десантники терпят тяжёлое поражение. И со времён этой героической Петропавловской обороны на Камчатке возникает военно-церковная мемориальная традиция: чтить храбрых ратоборцев 1854 года как православное воинство, исполнявшее долг защиты своего Отечества и своей веры. Надо сказать, что в наши дни от соборного храма, который существовал в середине 19 века, ничего не осталось, но на территории Петропавловска существует мемориальный комплекс, он посвящён защитникам города 1854 года, там же памятник-часовня, воздвигнутая при Николае II. Памятники воинам 1854 года стоят и в других частях города, и в общем, это хорошая не только патриотическая, это православная память. Ну а теперь давайте посмотрим, что произошло на Камчатке после того, как святитель Иннокентий прервал свою миссионерскую деятельность в этом регионе, он отбыл в 1868 году. Вышло так, что полноценной замены, настоящей, сильного миссионера вместо него на Камчатке не было. Православная жизнь шла своим чередом, но распространение её на туземную часть камчатского населения опять затормозилось. Тут нельзя сказать, что случилась какая-то катастрофа, что был провал, что позиции православия были полностью утрачены, нет. Абсолютной утраты православия местными народами не произошло, но надо констатировать отступление, и отступление достаточно серьёзное. Камчатка ждала нового великого миссионера, в начале XX века она его дождалась, но для того, чтобы объяснить многие особенности деятельности этого миссионера, это как его ещё при жизни стали называть «апостол Камчатки», святитель Нестор. Всё-таки следует разъяснить, что происходило с Камчатской епархией. Это очень необычная штука. Дело в том, что до начала XX века на Камчатке архиерейского дома не было. И в 1840 году из состава Иркутской епархии выведена очень большая самостоятельная епархия, просто колоссальная, называлась он Камчатская, Курильская и Алеутских островов, потом её переименовали — Камчатская Курило-Благовещенская, но так ради интереса: где находились епархиальные центры, резиденция архиерея? Сначала это Новоархангельск, это Ситка, Якутск, Благовещенск-на-Амуре, затем, самый конец XIX века, последние годы столетия, эту колоссальных размеров епархию делят надвое. Появляются Благовещенская и Владивостокская епархии. Камчатка вошла в состав Владивостокской. Но пребывание архиерейского дома во Владивостоке, а не на Камчатке. Это создавало серьёзные затруднения, наверное, все те, кто понимает церковную жизнь, кто воцерковлён, понимает, имеет представление, что вот есть архиерей и архиерейский дом, какие-то возможности, чтобы вести просветительскую работу, миссионерскую в этом месте будут гораздо больше. На Камчатке с начала XVIII по начало XX века, больше двух веков, никакого архиерейского дома не существовало, никакой резиденции епархиальной не существовало. Это проблема очень серьёзная. Так или иначе на Камчатке многое появляется с приездом нового великого миссионера иеромонаха Нестора (Анисимова). До того, как отец Нестор попал на полуостров, он получил на миссионерскую деятельность благословение от самого Иоанна Кронштадского. Иноческий постриг он принял незадолго до отъезда на Камчатку, это было в Казанском Спасо-Преображенском монастыре. Оказался на Камчатке отец Нестор далеко не в роли первенствующего священника, 1907 год, он пребывает на Камчатку как настоятель Спасского храма, Гижигинского Спасского храма и он штатный миссионер Гижигинского благочиннического округа, как тогда говорили. В момент прибытия нового молодого миссионера ещё пока ровным ничего не говорит, что этот иерей станет настоящей гордостью православной Камчатки и в какой-то степени надеждой и образцом современных миссионеров. То есть не видно, чтобы какой-то архиерей или какое-то светское лицо покровительствовало отцу Нестору в его работе, не видно, чтобы он пользовался до прибытия на Камчатку какой-то особенной славой или особенным влиянием, или прославился какими-то произведениями на миссионерские темы, просто к месту работы прибыл новый священник, всё, что можно сказать, иеромонах. Однако, я уже в прошлой передаче говорил, для того, чтобы дело миссионерской работы разгорелось, нужно, чтобы на почву Камчатки падала живая искра в виде человека, который искренне озабочен миссионерской деятельностью и готов вести её жертвенно, забывая о своих нуждах, забывая о каких-то материальных благах, забывая даже, пожалуй, о здоровье своём, где-то готовый даже рисковать собой. Потому что любое миссионерское путешествие по Камчатке — это довольно рискованная вещь. Для XX века мы уже не говорим о том, что местные народы враждебно настроены по отношению друг к другу или к русским, это не та эпоха Петра Первого, Елизаветы Петровны или Екатерины Второй, когда миссионер встречается с самыми недружественными намерениями местных народов, когда там войны, восстания, карательные экспедиции и так далее. На Камчатке мирно, но даже в условиях мира, длительные путешествия в малообжитом краю — это вещь далеко не сладкая, это вещь сложная, и это вещь, которая грозит порой миссионеру крупными неприятностями для его здоровья и бывало так, что и для жизни. Ну что ж, чтобы немного поднять дух перед тем, как мы вместе с отцом Нестором начнём совершать эти путешествия, я думаю, будет правильным, если в эфире прозвучит колокольная мелодия русского севера.

Звучит мелодия.

— Дорогие радиослушатели, напоминаю вам, что это светлое радио, радио «Вера», в эфире передача «Исторический час», с вами в студии я — Дмитрий Володихин и мы продолжаем разговор о распространении христианства на Камчатке, сейчас у нас в центре внимания один из главных миссионеров Камчатки, отец Нестор, в будущем Владыка Нестор, который сделал так много, что встал в один ряд со святителем Иннокентием, по каким-то результатам своей миссионерской деятельности даже, может быть, и превзошёл его. С чего он начинал? Что сделал важного? Он счёл своим долгом выучить языки своей потенциальной паствы, напоминаю, что языков несколько, не останавливаясь на этом, он занялся переводом. Самый, пожалуй, сложный для крещения народ на Камчатке — это коряки. Когда человек начинает заниматься переводом на корякский язык, то он значит берётся за самое тяжёлое, что перед ним есть. Момент важный, очень хорошо он характеризует всё-таки отца Нестора, и на тунгусский язык он переведёт молитву «Отче наш», заповеди Моисея и заповеди Блаженства, а вот на корякский избранные молитвы, Литургию, заметьте! Литургию! Часть Священного Писания, более того, ещё составил русско-корякский словарь и русско-корякский разговорник. Ну это называется серьёзная работа. А надо сказать, что позднее к этой переводческой деятельности отец Нестор подключил священников из числа местных жителей, и это дело ускорилось. Вот стоит об этом поговорить поподробнее. Дело в том, что, когда миссионерской деятельностью, просвещением занимается русский священник, это нормальное, естественное положение вещей, но когда ему удаётся подключить иереев, церковных или иных служителей из числа местных народов, то это очень большой выигрыш, потому что они знают и русский, и местные языки, и они легче могут быть поняты местным населением. То есть иными словами, в тот момент, когда отец Нестор начал создавать вокруг себя свою среду из священников и мирян, которые относятся к числу местных народов и которые готовы ему сознательно активно помогать, он обеспечил себе очень серьёзное продвижение. Довольно часто, об отце Несторе, впоследствии Владыке Несторе пишут как о великом церковном администраторе. Да, он был одарённый организатор, одарённый руководитель, ничего не скажешь, эти качества благие были ему присущи в полной мере. Но тут необходимо помнить: он сам много, чрезвычайно много ездил по Камчатке, беседовал с коряками, чукчами, тунгусами, он никогда не щадил себя и порой подвергался опасности. Это был поистине неутомимый путешественник. Уже на закате своей жизни он создал большую книгу о том, как он был миссионером на Камчатке, мы попозже об этом поговорим. Для нас это очень хорошее пособие, для того, чтобы поговорить о тех временах, поговорить о Камчатке, поговорить о самом отце Несторе. Она написана превосходным литературным языком, и я порой буду брать оттуда цитаты, для того, чтобы вы услышали, как звучит речь отца Нестора. Такие поездки на взгляд человека из коренной России экзотические в описании отца Нестора в этой его книге на практике оказываются обычным делом в камчатских условиях миссионерства. Ну вот давайте, большая цитата из его воспоминаний: «Обычно свои поездки к корякам, чукчам и тунгусам я совершал на нартах, запряженных собаками (от 12 до 20), или на оленях. Устройство камчатских нарт таково, что едущий в них находится, как в гробу, в лежачем положении, а каюр (возница) сидит в ногах пассажира и управляет собаками, привязанными к длинному ремню. Если собаки завидят какого-либо зверя, то несутся во всю мощь. Каюр в таких случаях не может с ними справиться, и нарты часто опрокидываются, возница и седок скатываются в снег, а собаки уносятся в снежную мглу».

С юмором, конечно, написано, но вот давайте представим себе такую ситуацию: собаки удрали, двое лежат в снегу, никакой помощи им, может быть, в этом месте и нет, и по снегу им придётся куда-то идти, искать жильё. Продолжим, далее отец Нестор пишет: «Таковы трудности и опасности зимних дорог, но не лучше и летние дороги, когда можно ездить только верхом на лошади по узким тропинкам, преодолевая вброд бесчисленные реки, речушки, завязая в болотах, объезжая озера. Неважны и осенние и весенние дороги, когда по рыхлому снегу трудно бежать собачкам и приходится на лыжах идти впереди саней. Но всего хуже дорога по морскому льду. Мне часто приходилось переезжать Пенжинскую губу — залив в северной части Охот­ского моря. Лед на этой губе, застывший гигантскими морскими глыбами, представляет беспорядочную кучу огромных торосов, ущелий и опасных страшных трещин. Кроме того, благодаря приливам и отливам, внешний вид бухты постоянно меняется, что затрудняет ориентировку. Мне же приходилось по этой бухте проезжать и днем, и ночью. Сани то взбирались наверх, то опускались вниз, попадая в многочисленные трещины».

Далее искренне совершенно описано в этих воспоминаниях, как будет радоваться сердце путника: «Зато как радуется сердце путника, когда истомлен­ный страхом гибели в беспредельной снежной пустыне или среди страшных морских льдов завидит он вдали острожек или стойбище. Из юрт поднимается красно­ватый от пламени дым. Люди, собаки, олени копошатся возле юрт. Даже собаки, завидя жилище, мгновенно ободряются и, весело завывая, стремительно бегут к ночлегу. Уютным и приветливым кажется уставшему путнику отдых у костра. Убогое жилище туземца пред­ставляется путнику пределом комфорта и удобства...» Ну а теперь представьте себе, что отец Нестор вот на этих саночках с собачками намотал несколько тысяч километров по Камчатке. И в общем самое большое счастье для него было не когда он добирается до жилья, нет, это только ползадачи, он же должен, прибыв к месту не отдыхать от путешествия, он должен работать, он миссионер. Когда он добивается того, что его слушают, когда он добивается того, что он имеет определённый авторитет среди местных жителей, когда он добивается того, что они начинают благосклонно относиться к христианской вере, вот тогда он сам себе говорит: «Да, я молодец!» Я не удержусь от желания ещё разок процитировать отца Нестора как раз ещё отрывок из его «Миссионерских путешествий»: «За свою пастырскую деятельность я убедился в доброте, душевной простоте, правдивости, доверчивости и искренности этого народа». Он имеет в виду в данном случае юкагиров, коряков, продолжаю цитирование: «Когда я приезжал в их селения, они усыпали мой путь кедровыми ветками, подстилали мне под ноги меха, а иногда даже брали меня на руки и несли бережно с приветствием: „Христос воскресе!“. Они радостно и умиленно воспринимали богослужение и молитвы на их родном языке и с трогательным усердием молились. К каждому моему прибытию тунгусы...» Всё-таки я ошибся — тунгусы, не юкагиры.

«Расширяли свою юрту так, что в ней помещались для молитвы несколько сот человек. В зимнюю стужу приходилось совершать богослужения в облачении из оленьего меха. Посреди юрты горел дымный костер, дававший тепло.

Туземцы ласково повторяли:

— Ты наш добрый гость и отец!

Как-то мне пришлось совершать венчание двадцати пар желающих вступить в церковный брак».

Ну вот так, вот так. Собственно, тут нечего цитировать, тут начинаешь понимать, что даже в начале XX века миссионерская работа на Камчатке оставалась подвигом. Постепенно отец Нестор становится всё более и более авторитетным священником на Камчатке, фактически он начинает возглавлять все миссионерские учреждения на Камчатке и в 1916 году наконец-то происходит долгожданное событие, для судеб православия на Камчатке чрезвычайно важное событие. Появилось так называемое Владивостокское викариатство в виде особой епархии на Камчатке. Епархия называлась Петропавловская, позднее Камчатская и Петропавловская, с 1922 года самостоятельная, правда, она просуществовала недолго, но всё же, всё же, это вошло в историю Камчатки, как времена существования самостоятельной епархии, ну и очень важное обстоятельство, касающееся жизни и деятельности отца Нестора. Как священник и как епископ он мечтал привлечь к работе на Камчатке внешние силы, средства и ресурсы. Он много чего мог сделать, он мог завести себе соратников, он мог своей постоянной деятельностью оживлять распространение православия на Камчатке, но он, знаете ли, один священник и даже один епископ, не та личность, которая может без внешнего воздействия переломить ситуацию. И он добивается, чтобы было учреждено Камчатское православное братство. Это братство оно как раз чрезвычайно много изменило. Но давайте об этом поговорим подробнее, это важно. Отец Нестор, ещё пока отец Нестор, до того, как он сделался епископом, доказывает, что нужно открыть канал помощи маленькой Камчатке со стороны огромной России. Но для того, чтобы этот канал открыть, ему приходится ехать в Санкт-Петербург и, как сейчас говорят, для начала XX века слово не очень характерное, сейчас мы его понимаем: пробивать свой план. Вот на этом мы ненадолго остановимся, мы прервём, дорогие радиослушатели, нашу беседу буквально на минуту и вновь скоро встретимся в эфире, и наша передача «Исторический час» на светлом радио «Вера» вскоре продолжится.

— Мы продолжаем разговор о христианизации Камчатки и нашим путеводителем по заснеженным землям полуострова является отец Нестор, впоследствии епископ Петропавловский Нестор, он сейчас едет с Камчатки в Санкт-Петербург, чтобы добиться создания Камчатского православного братства. Далеко не все разделяли его миссионерский энтузиазм, раздавались и скептические голоса, порой звучало и полное неприятие проекта. Иные чиновники открыто говорили ему: ни за что, ни при каких условиях. Сочувственно к его проекту отнеслось августейшее семейство, действенную поддержку оказал сам Николай II, он принял отца Нестора в Царском Селе и этот момент я считаю необходимо подчеркнуть. Государева воля дала отцу Нестору силы и средства, чтобы достичь успеха в его предприятии. Если бы не православная умудрённость царя, как знать, возможно пошли бы прахом надежды святителя Нестора. Но Господь, наверное, можно так сказать, сделал своими орудиями и правителя огромной страны, и священника с её окраины. И оттого это славное дело совершилось ко благу православной Камчатки. Итак православное братство во Имя Нерукотворного Образа Всемилостивого Спаса официально открыто в 1910 году. Оно, конечно, приносит неисчислимую помощь для Камчатки, то есть по всей стране собирают колоссальные средства на миссионерские нужды: деньги, разного рода вещи, в организацию вступают сам Государь, его мать, его жена, Цесаревич Алексей Николаевич. Он, кстати, становится официальным покровителем братства, великая княгиня Елизавета Фёдоровна, впоследствии канонизированная Русской Православной Церковью как мученица за веру, целый ряд архиереев, Приамурский генерал-губернатор, что, конечно, для тех мест немаловажно, российские флотоводцы, которые возглавляли флотилии на Дальнем Востоке, и обер-прокурор Священного Синода Владимир Карлович Саблер он изначально, в общем, противился созданию братства, почему-то занял такую позицию противодействия, однако после того, как дело было решено волею государя, должен был всё-таки в этой ситуации встать на сторону учредителя этого братства и помогать хотя бы по своей должностной принадлежности. А всего вступило в братство около трёх тысяч человек. Это дало колоссальные возможности. На Камчатке церкви строятся в большем количестве, чем, когда бы то ни было. Начало 20-х годов по одним источникам — 20 храмов, по другим источникам — 35. По сравнению с эпохой Екатерины Второй, когда за счастье почитали, что вся Камчатка окормляется семью храмами, это великое продвижение. Надо сказать, что помимо этого строили ещё и дома причта, школы, причём строительство школ шло такими темпами, каких не знала Камчатка за всё время утверждения православия в этом крае. Попытались построить монастырь, но не успели, социальный катаклизм смоет этот проект Владыки Нестора. Пришлось очень сильно заботиться о раненых, после того, как началась Первая мировая война. Братство жертвует деньги на устройство инвалидного дома во Владивостоке, братство щедро помогает раненым и семьям погибших. Более того сам ещё пока отец Нестор отправляется на фронт Первой мировой войны, организует и возглавляет санитарный отряд и лично выносит с поля боя раненых, лично перевязывает, утешает, организует отправку в лазареты. Он пребывает достаточно долго на фронте и достаточно часто рискует жизнью своей. Отозвали его с фронта только в конце 1915-го года, то есть он страдания тех, кого война изгрызла страшно он знал не понаслышке. К 1917 году, даже несмотря на то, что вокруг бушует трагедия большой войны, братство продолжает свою деятельность. Переоценить заслуги Владыки Нестора невозможно, ведь вокруг его личности вращался главный вал миссионерской деятельности на Камчатке. Он приводил в движение колёса и шестерни братства Всемилостивого Спаса. В 1917 году он участвует в Соборе РПЦ, на котором было восстановлено Патриаршество. И он становится свидетелем переворота революционного так называемого. Относится к нему крайне отрицательно и к Февральскому, и к Октябрьскому, пишет разоблачительную книгу, посвящённую истории расстрела Кремля в 1917 году, книга содержит в себе достаточно резкие обвинения и когда наступает время ему отправляться домой на Камчатку, всё это происходит чрезвычайно трудно. В 1918 году большевики его арестовали. Он провёл месяц под следствием, потом освободился, отправился домой, но старался не сталкиваться ни с какими представителями советской власти, ему помогли доброхоты, окружными путями он добрался всё-таки до Камчатки, добрался достаточно поздно. Он отправился назад на Камчатку осенью 1918 года и путешествовал три месяца. И вот определённая трагедия, трагедия православия на Камчатке. Туда ненадолго архиерея пустили, а потом ему пришлось покинуть эту землю с болью в сердце. Дело в том, что Камчатка несколько раз переходила из рук в руки. Там были Советы в 1918 году, были белые, был переворот 1920 года, потом опять пришли белые, роились идеи, что, может быть, из Камчатки вообще сделать народно — демократическую республику, отсоединить её от России, этого, слава Богу, не произошло. До 1922 года там неустойчивая власть белых со значительным влиянием японцев. В 1923 году на Дальнем Востоке полностью уничтожили какую бы то ни было власть белых, произошла эвакуация, отчасти Филиппины, отчасти в Китай, для Владыки Нестора вся ситуация составила крайне тяжёлые обстоятельства жизни. В 1919 году он ещё занимается епархиальными делами, он отправляется на пароходе из Петропавловска, для того, чтобы с моря посещать свои приходы, крестить, венчать, выполнять обязанности архиерея, возвращается туда в 1920 году, и вернуться не может, потому что там как раз установлена советская власть. Советская власть сменится, но Владыка Нестор уже там оказаться не сможет, ему придётся эвакуироваться. На какое-то время Русская православная церковь заграницей на его место назначит другого человека — отца Даниила Шерстинникова, это бывший благочинный камчатских церквей. Но в1923 году и его арестовали, обвинили в сопротивлении изъятию церковных ценностей, на Камчатку он больше никогда не вернулся. Тоже для русской церкви фигура с одной стороны характерная, с другой стороны трагическая. Ему предстояло заключение, потом краткий период, когда ему разрешили власти архиерейское служение в Восточной Сибири, опять арест, лагеря, ссылка, смерть на Онежской земле, в коренной России. Ну что тут скажешь? Обычная, в сущности, биография первого десятилетия советской власти. Вот она такая была, советская власть. Между тем Владыка Нестор окажется в Харбине. Вся Камчатская епархия будет представлять собой Камчатское подворье, называться оно будет первое время так, впоследствии оно поменяет название. Его станут называть: Дом милосердия и трудолюбия, благодаря тому, что этот дом функционировал, удалось сохранить тысячи жизней взрослых и детей, попавших в круговорот Гражданской войны безо всякого материального обеспечения. Трудами Владыки на территории дома милосердия были построены церковь, часовня-памятник венценосным мученикам, но я хочу напомнить — это Харбин, это не Камчатка. На Камчатке с 1924 года по 1932 год духовенство репрессируется, храмы отбирают, отдают их под нужды, какие были. Некоторые из них ветшают и разрушаются впоследствии, ну а что касается интенсивности темпа, то Камчатка первой лишится всех храмов и всего духовенства, и будут там, между прочим, ещё и расстрельные дела, четырёх псаломщиков камчатских поставят к стенке. Рассказывая об этой тьме, мне хотелось бы и себе и вам некоторого утешения, дорогие радиослушатели, поэтому сейчас вновь прозвучит колокольный звон одного из северных монастырей.

Звучит звон.

— Продолжаем разговаривать о православии на Камчатке, в общем, обратившись к одной из самых страшных полос его истории. С 30-х годов по 80-е, более половины столетия, православие на Камчатке находится в состоянии, ну можно сказать, подводном или подземном. Храмов нет, священников нет, служб нет. Здесь православие выкорчевали и заровняли, можно сказать. С 1925 года по 1945 год, православие камчатское существует, как я уже говорил, в виде Камчатского подворья в Харбине, в 1945 году происходит событие крайне необычное, в Русской православной церкви заграницей епископ Нестор много занимался миссионерской работой, был возведён в сан архиепископа, он очень хорошо понимал богоборческую природу советской власти, ни на секунду на этот счёт никогда не обманывался, и всё же в годы Великой отечественной войны он установил связь с Московской патриархией. Церковь частью советской власти никогда не была: советская власть отдельно, церковь отдельно. Поэтому летом 45-года. До начала советско-японской войны он совершает отважное деяние, Владыка Нестор открыто поминает на богослужении имя Святейшего Патриарха Московского и Всея Руси. В 1945 году он обращается с просьбой принять всех харбинских архиереев, составив с ними особое соглашение со всеми, это обращение адресовано патриарху московскому, принять и самих их, и паству под свой омофор. Август 1945 года архиепископ Нестор вместе с другими русскими жителями Манчжурии радуются приходу армии-освободительницы, встречается с её командованием, а в 46-м году становится митрополитом, он возведён в сан митрополита патриархом Алексием I. И он оказывается во главе Харбинской и Маньчжурской митрополии, ну и по совместительству патриаршим экзархом по Восточной Азии. Вроде бы всё это обнадёживает, всё это красиво, всё это хорошо, но на фоне всех этих радостей надо напомнить две вещи, во-первых, никогда больше с 1920 года Владыка Нестор не прибудет на Камчатку, последний раз он был там в 20-м году и так больше ни одного визита его на Камчатку не произойдёт. Ну и второе обстоятельство: советская власть — это ведь советская власть, ничего ни добавить, ни убавить по этому поводу нельзя, и поэтому в 1948 году на праздновании 500-летия автокефалии Русской Православной Церкви Владыка Нестор неожиданно подвергается аресту со стороны китайских властей, его отправляют в СССР, особым совещанием при МГБ СССР его приговорили к 10 годам исправительно-трудовых лагерей. 8 из этой 10-ки, он, как тогда говорили, оттрубил. Не сказать, что это благотворно повлияло на его здоровье, он на старости лет был тяжело болен и мучился от этого, но тем не менее, несмотря на то, что у него серьёзные проблемы со зрением, что не сгибается коленный сустав, тем не менее он получает после выхода из заключения новое служение, его отправляют управлять Кировоградской и Николаевской епархией, слава Богу, в солнечные условия, по всей видимости, принимая во внимание его возраст и снисходя к его болезням. Он и тут толкается с властями, препятствия закрытию храмов, ликвидации приходов и так далее. Скончается он 4 ноября 1962 года в Москве, создав незадолго до этого ту самую книгу воспоминаний, о которых я говорил. В 95 году вышли из печати два томика из состава этой книги. Это «Мои воспоминания» и «Моя Камчатка — записки православного миссионера». Хотелось бы добавить, что нынешняя Петропавловская епархия обратилась с прошением о канонизации Владыки Нестора. Ну а сейчас, мне хотелось бы от этой чёрной полосы истории Камчатки перейти к тому, что вызывает радость и надежду, в 80-х годах советская власть постепенно слабеет, она находится на закате своей жизни и судьбы, и постепенно появляются возможности для возрождения православной жизни там. Там создаются православные общины, и туда назначают православного священника. Отец Ярослав Левко — человек необычной судьбы, в общем, он был назначен в 1985 году, и работы для него было непочатый край. Говорят, что бывали случаи, когда за один день ему приходилось крестить до 500 человек. За 20 лет своего служения он крестил около 80 000, это тоже своего рода подвиг. Более того, вот он прибыл на Камчатку в условиях, когда ни одного храма по-прежнему нет, начали строить храм в 1989 году, а первая служба пройдёт в нём на Рождество 1992 года, но вы знаете: из малого семени порою вырастает великое дерево, поэтому, в общем, Камчатка вновь получила свою епархию, в 1993 году её восстановили, причём восстановили как самостоятельную, называется она Петропавловская и Камчатская. Так вот собственно из того, что там происходит хорошего и обнадёживающего. Но, во-первых, построено большое количество новых храмов, сейчас там 33 храма, огромное количество часовен, молитвенных домов, то есть можно сравнивать с тем, что происходило в эпоху Камчатского братства, Владыки Нестора. И надо сказать, что и это Камчатское православное братство также восстановлено. Произошло кое-что новое, чего раньше не было совсем, и это даёт повод для радости. На Камчатке только в XVIII веке ненадолго появилась Успенская пустынька в Нижнекамчатском остроге, монашество на Камчатке в эпоху Российской империи в синодальный период как таковое отсутствовало, вот в начале XXI века на волне возрождения православия появилось два монастыря: официально открыт в 2005 году женский монастырь, освящённый во имя иконы Божьей Матери Казанской, а в 2007 году появился и мужской монастырь — Свято-Пантелеймонов. На основе мужского Свято-Пантелеймонова монастыря возник миссионерский центр, я бы мог на этом остановиться, но есть несколько поводов для радости, которые я хотел бы тоже упомянуть. Понимаете, какая вещь? Минут 10 назад я сказал, что на Камчатке в советское время заровняли все храмы, либо отобрали, либо разрушили, самый древний камчатский храм, здание относится к XVIII веку, храм, который находится как раз в районе бывшего Нижнекамчатского острога, Успенский, он был восстановлен, и это, конечно, достижение очень серьёзное. Кроме того, если нет храмов, то нет и соборного храма, действительно восстановление Свято-Троицкого кафедрального собора в Петропавловске шло чрезвычайно тяжело, я даже хотел бы оговориться, слово «восстановление» тут не вполне уместно. В Петропавловске не осталось дореволюционных зданий, ну разве что сохранилась мемориальная часовня 1912 года, сооружённая у братской могилы русских воинов, погибших в 1854 году при обороне города от интервентов. Ни церковного здания собора, ни даже развалин, сколько-нибудь сохранившихся и поддающихся реставрации, просто не осталось, можно говорить только об идее восстановления храма, по большому счёту, это означает строительство с нуля и по новому проекту. И действительно началось строительство храма, он доведён был до конца в 2010 году, сейчас — это гордость Петропавловска Камчатского, это могучий богатырь, огромный пятиглавый собор Святой Троицы, высоко вздымающийся над окрестными кварталами, одно из архитектурных украшений города. Нынешний новый собор больше и прекраснее прежнего, дореволюционного. Со старым собором всё сложилось очень нехорошо, я говорил когда-то, что был построен в 1826 году, впоследствии в 70-х годах его перестроили и заново освятили, а вот впоследствии при советской власти решили, ну что зря пропадать зданию собора? Ну, конечно, для тех времён там было уместно устроить там кинотеатр, там был действительно устроен кинотеатр «Полярная звезда», однако впоследствии, в 50-е годы XX века кинотеатр сгорел. Оставалось восстановить то, что полностью исчезло, по большому счёту воссоздать. И в Петропавловске действительно воссоздали, поэтому, глядя на то, что происходит в этих местах, глядя на то, что даже там, на окраине России, в очень трудных условиях и с большой помощью из Москвы возрождается православие, я наполняюсь надеждой на то, что и во всех остальных местах нашей огромной страны произойдёт постепенное возрождение православия, хотя бы на тот уровень, который был у нас до революции, а лучше бы и дальше всё это пошло. Дорогие радиослушатели, время нашей передачи подошло к концу, мне остаётся поблагодарить вас за внимание и сказать вам: до свидания!