«Путь к священству. Тюремное служение». Свящ. Максим Кузнецов

У нас в гостях был настоятель храма Рождества Пресвятой Богородицы города Лабытнанги, помощник начальника управления по организации работы с верующими управления Федеральной службы исполнения наказаний по Ямало‑Ненецкому автономному округу священник Максим Кузнецов.

Наш гость рассказал о своем пути к решению стать священником, а также о том, как начал посещать тюрьмы и окормлять заключенных и в чем особенность этого служения.

Ведущие: Константин Мацан, Кира Лаврентьева.

---

К. Мацан

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА. Здравствуйте, уважаемые друзья. В студии у микрофона моя коллега Кира Лаврентьева —

К. Лаврентьева

— Добрый вечер.

К. Мацан

— Я — Константин Мацан. Добрый вечер. С трепетной радостью нашего сегодняшнего гостя приветствую — священник Максим Кузнецов, настоятель храма Рождества Пресвятой Богородицы города Лабытнанги. Добрый вечер.

Свящ. Максим Кузнецов

— Добрый вечер.

К. Мацан

— А где это?

Свящ. Максим Кузнецов

— За Полярным кругом.

К. Мацан

— Наш гость издалека сегодня.

К. Лаврентьева

— Приехал к нам, представляете?

К. Мацан

— И ещё отец Максим — помощник начальника управления по организации работы с верующими управления Федеральной службы исполнения наказаний по Ямало-Ненецкому автономному округу. Я для слушателей поясню, что просто в последнее время вот в каждом управлении регионального ФСИН есть специальный человек, священник, который занимается вопросами окормления верующих. Вот так просто ваша должность расшифровывается. Вы этим занимаетесь по Ямало-Ненецкому автономному округу. И мы очень рады, что вы сегодня с нами в студии. Сегодня наш разговор биографический в этой программе, которую мы для себя так условно называем «Путь к священству». Мы говорим со священником о пути к вере, в вере, о том, какая цепь событий привела к тому, что человек решил стать священником, дерзнул к этому служению приступить, получил благословение и так, на самом деле, наверное, достаточно резко, свою жизнь изменил. Вот об этом сегодня хотелось бы с вами поговорить. И хорошо, что у нас такая возможность есть.

К. Лаврентьева

— Отец Максим, давайте с главного и начнём. Почему вы выбрали священнический путь, как вы стали верующим человеком? Как вы задумались о том, чтобы идти по пути пастырского служения? Это всё, конечно, и есть центральные вопросы нашей программы, всё это очень интересно было бы у вас спросить.

Свящ. Максим Кузнецов

— С детства меня возили в храм. Помню, когда отец подымал, ещё было темно, ночь, и ехали. Мы жили в городе Мариуполе Донецкой области. И там был один маленький храм, который не вмещал всех желающих. И мы ездили за сорок километров в посёлок Седово так называемый. И ездили в храм туда на богослужение. Потом, спустя некоторое время, отец священником стал служить. А я школу заканчивал, надо было куда-то поступать. И были мысли такие крамольные о том, чтобы поступить в Юридическую академию. На что отец сказал, что лучше общаться с раскаявшимися грешниками, чем с нераскаявшимися. Исходя из этих соображений, пришлось уступить любимому папе и пойти в семинарию.

К. Лаврентьева

— То есть это папа настоял, чтобы вы пошли в семинарию? Ничего себе. А вы не очень хотели?

Свящ. Максим Кузнецов

— Чтобы такую фразу сказать, что не очень хотел, вы вспомните себя в 16-17 лет. Это же не такой человек взрослый. Ребёнок, заканчивающий школу, обычно всё-таки, если живёт в гармонии и любви с родителями, то он всё-таки прислушивается к ним, как правило. Закончил, стал священником.

К. Лаврентьева

— Какие у вас ощущения были от семинарии?

Свящ. Максим Кузнецов

— Как от семинарии. А с чем сравниваете?

К. Лаврентьева

— Смотрите, что вы вообще ждали от неё, у вас были какие-то ожидания?

Свящ. Максим Кузнецов

— Я сейчас не могу вспомнить.

К. Лаврентьева

— Я почему спрашиваю? Ведь очень многие люди вспоминают семинарию как самое светлое время их жизни, как время, когда они узнавали Церковь, узнавали себя, взрослели, у них были друзья. Ну то есть как студенческое время, ещё и в лоне Святой Церкви.

Свящ. Максим Кузнецов

— Всё то, что вы сказали, действительно так и было. Но некоторые моменты, конечно, очень удивляли. На самом деле, как выясняется, туда приходили даже совершенно... Представьте, у нас было в первом классе около 120 человек, а к четвёртому классу оставалось всего 30. То есть часть уходила, отсеивалось очень много людей. Много приходило людей, которые не готовы были служить, а просто как-то вот «загорелись», какие-то такие юношеские идеи, кто-то подсказал — пошли учиться. А потом оказалось, что не оно. Тем более, когда живёшь в большом городе — люди приезжали с разных округов. И многие прельщались разными другими учебными заведениями, другими всякими заработками и много чем. И бросали сначала семинарию, потом вообще Церковь.

К. Лаврентьева

— Как вы думаете, с чем это связано?

Свящ. Максим Кузнецов

— Что именно?

К. Лаврентьева

— Почему люди уходили не то что прямо со священнического пути, а даже вплоть до ухода из Церкви? С чем это связано? Проучившись в семинарии, где тебе вообще всё рассказывают про историю Церкви, про богословие, глубоко изучается богословие, жития святых. Я намерено у вас об этом спрашиваю, потому что мы знаем исторических личностей, которые гнали верующих людей, но при этом в своё время окончили семинарию. Поэтому я и спрашиваю об этом.

Свящ. Максим Кузнецов

— Кого вы имеете в виду?

К. Лаврентьева

— Не будем обострять.

К. Мацан

— Николая Гавриловича Чернышевского.

Свящ. Максим Кузнецов

— Ясно. Вспомните слова Христа, о том, как Христос говорил, что семя, попадающее на добрую почву, даёт правильные всходы. Одно семя попадает на дорогу, там высыхает, другое в тернии, которые его заглушают, третье попадает на камень, где вроде как и всход даёт, но тут же высыхает от солнца, потому что некуда корню попасть.Так же и в жизни человеческой: слово Христово услышали — кто-то пошёл за Христом и проникся, а кто-то, казалось, сначала проникся, а потом передумал.

К. Мацан

— Мне очень памятны две реплики, которые прозвучали у нас в программах здесь. Мы уже с Кирой давно пытаем священников на эту тему — как они шли к вере и к священству. И вот один из отцов, сам из церковной семьи, папа тоже священник, и семья многодетная, поделился такой мыслью, что подростку выросшему в церковной семье, быть может, даже тяжелее остаться в Церкви, чем такому же подростку с нуля в Церковь прийти. И то же самое касается молодых людей уже более старшего возраста — в юности, в 20 лет, например. Потому что есть и привыкание, есть и некое ощущение того, что, может быть, я просто иду по какому-то не своему, а указанному традицией пути. Знаешь много о Церкви, нет розовых очков, есть представление о том, что везде люди. И вот такая мысль была, что остаться в Церкви человеку из церковной семьи — это даже, может быть, больший подвиг, чем просто для себя Церковь открыть из неверия, из светской культуры в каком-то юном возрасте. А вторая мысль, которая для меня с первой сочетается: епископ Константин (Островский), в то время он был ректором Коломенской духовной семинарии, в одном интервью сказал, что есть семинаристы, которые воцерковляются уже в семинарии. То есть они вот подлинно воцерковляются, хотя, казалось бы, они поступили, сдали экзамены. Но вот что-то человеку открывается именно в семинарии. И это нормально для него — он говорил, что это не проблема, а это хорошо, что так происходит, что человек в семинарии действительно для себя что-то важное понимает. Вот как в вас это отзывается? Вы сказали, что у вас папа священником стал, что для вас это был некий путь такой естественный. Но всё равно же должна произойти своя как бы личная встреча с Богом, некое присвоение, что я сюда попал не потому, что папа, не потому, что я его послушался, не потому, что традиция, а потому, что действительно я хочу быть священником, я для себя, может быть, то, что было давно знакомо, открыл заново уже как своё, а не просто мне как бы по традиции доставшееся. Вот было что-то такое у вас?

Свящ. Максим Кузнецов

— Я думаю, да.

К. Мацан

— Хороший ответ.

Свящ. Максим Кузнецов

— Вот вы привели примеры, но ведь Господь Сердцеведец — Он знает сердце каждого человека. И никогда не бывает так, чтобы ты посмотрел на чей-то пример, и вот у тебя будет так же. Ты же должен собирать картину своей жизни, мозаику своей жизни, а никак не то, что делает твой сосед или человек, который у тебе на виду. Как многие современные люди поступают: они посмотрят фильм и считают, что вот так, как в этом фильме, нужно сделать и мне. Не получится так сделать. У тебя свой путь к Богу, у кого-то свой путь. И Господь знает, что каждому на сердце положить, и так и приводит его разными событиями и всякими ситуациями жизненными.
К. Лаврентьева

— Это действительно так, с одной стороны.

Свящ. Максим Кузнецов

— А с другой?

К. Лаврентьева

— Это действительно так.

К. Мацан

— Вот я эти слова произнёс — «встреча с Богом». Это важные слова, к которым мы часто обращаемся. Как правило, они выражают в жизни человека какой-то момент, какой-то опыт религиозный очень глубокий, после которого человек уже не может оставаться прежним. И нам рассказывали люди из церковных семей, когда всё равно вот с детства водили в храм, и в алтаре был ребёнок. А потом, в каком-то более осознанном возрасте, 15-20 лет, происходит какая-то встреча, какое-то узнавание. И ты понимаешь, что весь твой прошлый опыт, который был, может быть, скорее из традиции, актуализируется как твой личный. У вас что-то такое было? Вот как бы вы свою встречу с Богом описали?

Свящ. Максим Кузнецов

— Мне сама фраза «встреча с Богом» не совсем до конца ясна. Для того, чтобы встретиться с Богом, то это подразумевает, что ты где-то находишься вообще в отсутствии от Бога. Правильно, да? Если мы встречаем какого-то человека, это значит, что перед этим было время, когда мы этого человека не видели или находились от него на некотором расстоянии.

К. Лаврентьева

— Мы могли находиться рядом, но не видеть, да.

Свящ. Максим Кузнецов

— Да. Поэтому я думаю, что Господь всегда окружает нас. И если почувствовать это — вы имеете в виду?

К. Мацан

— Ну, например, да.

К. Лаврентьева

— Такое, знаете, особое переживание: Господь души коснулся.

К. Мацан

— Знаете, вот у меня был в жизни тоже свой опыт. Я много лет уже был в Церкви, потом произошли некоторые события, и я как бы свою веру, которой уже было к тому моменту лет 15, например, как бы заново открыл. Я не отказался от прежнего, но вот мне стало казаться теперь, после этой перемены, что до этого я стоял в большой-большой такой толпе, которые слушают Христа. И, конечно, это Учитель, конечно, мы за Ним идём. Но вот я среди многих и многих, и где-то там вдалеке Христос, за Которым я иду. А потом был пережит религиозный опыт, что вдруг как будто бы эта толпа зашевелилась, и тебя вдруг вынесло прям перед лицо Спасителя. Вот ты стоишь перед Ним, и Он смотрит на тебя, ты — на Него. И ты близко-близко к Нему, ты Его узнал так, как раньше не знал. Господь тебе открылся так, как раньше тебе не открывался. Может быть, ты был не готов, может быть, ты не замечал. Но вот сейчас что-то случилось новое. Это не отменяет предыдущий опыт, но это некий переход в какое-то иное качество, обогащение. Не было такого? То есть даже человек из церковной семьи может ходить, причащаться, участвовать в богослужении. А потом раз — и что-то происходит новое. И ты понимаешь, что всё прежнее было, но теперь какой-то новый уровень.

Свящ. Максим Кузнецов

— Меня Господь миловал — у меня не было таких потрясений эмоциональных.

К. Лаврентьева

— Возможно, просто, да — это у каждого человека происходит по-своему. Как вы правильно сказали, что у каждого свой уникальный путь. И кто-то, кто эмоционально не очень восприимчив, у него это всё совершенно по-другому происходит.

К. Мацан

— Священник Максим Кузнецов, настоятель храма Рождества Пресвятой Богородицы города Лабытнанги, сегодня с нами в программе «Светлый вечер». Ну, важной вехой в вашем священническом пути, как я понимаю, является тюремное служение и то, что вы поступили к этой работе. Вот расскажите, как это было.

Свящ. Максим Кузнецов

— В 2014 году был указ президента, без сомнения, наверное, по просьбе Патриарха о том, что должно находиться при организациях исполнения наказаний священство. Система ведь очень закрытая — туда не пускают людей. А многие люди, отбывая наказание, нуждаются в Боге, нуждаются в проповеди, в Церкви. Священнику туда попасть очень сложно было — всё время какие-то препоны для этого сама система создавала. Но для того и система. И ввели должность помощника начальника управления. Меня назначил владыка Николай ответственным. И меня отправили на обучение.

К. Мацан

— А для этого были предпосылки? Почему спрашиваю? Потому что мне кажется, что даже священник, который часто сталкивается с человеческим горем, со слезами, вообще готов к разному в жизни, когда его вызывают и говорят, что теперь ты пойдёшь колонии окормлять, заключённых, может немножко удивиться и подумать, как с этими людьми общаться, какой язык найти, чтобы с ними разговаривать, что нужно в себе, что называется, настроить, сделать, чтобы быть им полезным. В конце концов, можно просто испугаться — это тоже естественная человеческая реакция. Что вы почувствовали?

Свящ. Максим Кузнецов

— И до всех этих событий я уже навещал осуждённых в колониях. И у меня не сложилось каких- то стереотипов, что с ними как-то по-особенному нужно разговаривать или что-то такое. Приходишь, общаешься и видишь, что они очень благодарны и рады, что их посещают. И когда случилась такая ситуация, она была абсолютно естественна, она для меня не была ни стрессом, ни шоком — это просто было как само собой разумеющееся. То есть не было ничего особенного в этом. То есть та ситуацию, которая была, просто в некотором роде была узаконена. То есть я ходил уже не как проситель в колонию, имею право теперь заходить, а как сотрудник Управления. И меня не могут не пустить, а раньше могли.

К. Мацан

— Знаете, когда вводили институт помощников по делам верующих в структурах ФСИН, я помню, что была дискуссия в православных кругах, насколько это полезно. Не будет ли так, что осуждённые будут воспринимать теперь священника как человек из системы, как сотрудника органов, и закроются, и не будут ему доверять? Как вы эту ситуацию переживаете на практике? Свящ. Максим Кузнецов

— На самом деле есть отдельный личности, которые говорят, что вы же от «этих» — имеются в виду аттестованные сотрудники администрации, учреждения. Очень мало таких людей, очень. Они чувствуют фальшь, как и любые люди. Если ты с ними общаешься естественно и говоришь то, что думаешь, то не возникает вообще вопросов есть. Они достаточно благодарные люди и рады, когда их навещают, посещают. Более того, многие, даже когда освобождаются, даже мне со свободы звонят, поздравляют с праздниками, пытаются брать благословение на какие-то свои события, жизненные поступки. То есть мне легко с ними общаться.

К. Лаврентьева

— То есть они выходят на связь после освобождения?

Свящ. Максим Кузнецов

— Да.

К. Лаврентьева

— Это, кстати, очень такой интересный момент, важный во всей этой истории.

К. Мацан

— По поводу поиска или не поиска особенного языка для общения с осуждёнными. Я не имею в виду, что это какие-то особенные люди — все люди. Просто пастор же ищет всё равно подход. Я помню, один священник мне рассказывал про опыт другого священника служения в колонии. Не без юмора рассказывал, что батюшка говорил своей пастве в колонии, что Великий пост — это время навести в душе «генеральной шмон».

Свящ. Максим Кузнецов

— Я слышал эту историю.

К. Мацан

— Ну, видимо, это уже такая расхожая притча во языцех. Причём здесь есть и какое-то содержание того, что батюшка искал язык общий, может быть, это нужно было. С другой стороны, это, скажем, мне скорее как анекдот пересказывали. Что вы об этом думаете?

Свящ. Максим Кузнецов

— Я слышал окончание этой истории таковое, которое говорит о том, что осужденные вообще не поняли: священник перед ними или какой-то блатной паренёк. И они его не восприняли вообще как священнослужителя. Они совершенно были не готовы к подобного рода общению, несмотря на то, что он пытался максимально с ними сблизиться. Но это не пошло на пользу. Просто общаешься как с людьми, как с обычными прихожанами. Там очень много талантливых, достойных людей. Каждый имеет возможность оступиться. У коня четыре ноги и он спотыкается, а у человека всего две. А, как говорит апостол Павел: кто ты такой, чтобы осуждать чужого раба, стоит он или падает? — Господь в силах поставить его обратно. Поэтому меня абсолютно не волнует, что они делали в прошлой жизни, потому что прошлое уже не изменишь, а будущее ещё может быть прекрасным. Если всё время жить прошлым, то ты всё время будешь жить прошлым — у тебя не будет ни настоящего, ни будущего. А так часть из них вот даже родину защищают, а часть могут создать что-то ещё прекрасное в этом мире. Только нужно об этом, конечно, думать и понимать, что даже если тебя люди не прощают, то Бог-то тебя простит.

К. Мацан

— Это очень сильные слова. И сразу же задаёшься вопросом: а человек, который находится в местах лишения свободы и переживает свой, надо полагать, непростой опыт, насколько он реально готов такими словами утешаться? Насколько они реально утешают, чтобы они не остались просто фигурой речи? Потому что легко мне эти слова произнести, что «люди не прощают, а Господь простит». А вот ты находишься в местах лишения свободы, живёшь по графику и так далее, и больно, и трудно. И чтобы действительно утешиться тем, что Господь простит, нужна очень сильная вера. Как вы пастырь с этим сталкиваетесь?

Свящ. Максим Кузнецов

— Да, к сожалению, здесь не обязательно в колонию идти. У нас люди просто живут в обыденной жизни и не прощают других, не прощают себя. Одно дело, ещё полдела, что они доросли до того, чтобы простить кого-то. Слава Тебе, Господи — простили, примирились. Но когда не прощают себя — это же хуже всего. Они как бы не понимают: как я мог это сделать? И постоянно мучают себя этим, и не прощают. Для этого в тюрьму не надо идти. У нас в обществе часто всё время накручивают многие себя, самобичеванием занимаются. Они не верят в милосердие Божие, не верят, что Господь простит их. А это плохо. Они говорят: я верю в Бога. Но сама вера в Бога ничего не даёт. Даже бесы знают, что Бог есть. Более того, они видели Его, но гадости же продолжают делать. То есть сама вера в существование Бога — это ещё не вера Богу, Его милосердию, заботе и тому, что Он имеет любовь о каждом живом существе в этой вселенной. И это вот грустно. И как бы кажется, что там другие люди, с другими судьбами, характерами — там такие же точно люди, которые ходят по улице, только они вот сидят за решеткой. Вы же знаете пословицу прокурорскую «если вы ещё на свободе — это не ваше достижение, заслуга, это наша недоработка»? Я не провожу прям границы между людьми, которые находятся в колонии и на свободе. Есть один момент: те, которые в колонии, у них больше времени для того, чтобы посещать храм. У них как бы нет таких забот, как семья, дети, жена, работа, собака, машина, огород полить. У них больше времени для того, чтобы храм посетить. И часто некоторые из них высказываются, что если бы сюда не попал, то никогда в жизни в храм не пришёл — и такое бывает. То есть некоторые считают, что милость Божия к ним даже в этом проявляется. А некоторые говорят, что если бы сюда не попал, то уже на свободе бы убили. А тут он живой и, может быть, выйдет и создаст семью, устроит свою жизнь по-другому. И такое говорят.

К. Лаврентьева

— Да, говорят, что от тюрьмы и от сумы не зарекайся — правильно говорят. Никто никого не лучше на самом деле. И вот вопрос покаяния — вы, кстати, очень такую важную тему затронули. А где граница настоящего покаяния, на ваш пастырский взгляд, и вот этого многолетнего самобичевания за какие-то сильные грехи?

Свящ. Максим Кузнецов

— Не понял.

К. Лаврентьева

— Ну вот, смотрите, очень многие люди бичуют себя очень долго, много лет, потому что, возможно, думают где-то в глубине души, что таким образом отрабатывают за этот грех. Это не очевидно. Но им кажется, что если они переживают, значит, Бог видит их переживания. Может быть, это так и есть, отец Максим. Только вопрос в том, что когда ты теряешь уже берега в этих переживаниях, то это уже совсем другую форму приобретает.

Свящ. Максим Кузнецов

— Смотрите, вы родитель, и у вас есть дети. Вот представьте, что ваш ребёнок что-то совершил и просит у вас прощения. Вы его простили?

К. Лаврентьева

— Ну, конечно, да.

Свящ. Максим Кузнецов

— И забыли, и прошло. А вот он будет ходить и себе накручивать, себя самобичевать, мучить: а вдруг она не простила? И ходить и опять просить: «Мама, прости!» — «Я тебе уже простила, сыночек». — «Нет, мама, ещё прости!» Представьте это — ситуация сама по себе нелепа. То есть вы же понимаете, что вы адекватный человек, и вы, даже не будучи Господом Богом, умеете прощать детей ваших. А представьте Господь, Который любит всех, Он же сразу прощает. То есть получается, что человек не верит в милосердие Божие — ещё раз говорю. Ему кажется, что нужно что-то ещё и ещё: какие-то там совершать аскезы, кто-то вериги носит, кто-то ещё что-то. Вместо того, чтобы жить в будущем, они все живут прошлым. И будущего у таких людей нет, потому что они всё время в прошлом, у них всё сознание в прошлом. Они всё время возвращаются на одно и то же место.

К. Лаврентьева

— То есть ты как родитель ждёшь, чтобы он уже быстрей пошёл дальше и начал что-то делать.

Свящ. Максим Кузнецов

— Да, естественно.

К. Лаврентьева

— Начал дальше жить и исправлять свои ошибки уже делом.

Свящ. Максим Кузнецов

— Да. В моей вселенной Бог милосерден и выглядит именно так. У кого как — я не знаю. У других людей, возможно, по-другому.

К. Мацан

— Вы указываете на очень интересный момент. Получается, что уповать на милость Божию в известной степени тяжелее, чем укорять себя и чем жалеть себя в этому укорении. То есть, казалось бы, должно же быть так приятно сказать себе, что Господь милостивый и любящий Отец, что Он прощает и простит. Но то, что вы говорите, не каждый человек так мыслит, так видит, так чувствует.

Свящ. Максим Кузнецов

— К сожалению.

К. Мацан

— А почему? Вот почему то, что, казалось бы, должно быть радостно, легко и приятно — увидеть, что тебя простили, что тебя любят, что Господь милостив — почему этот шаг мы не совершаем?

Свящ. Максим Кузнецов

— Это каждый должен задать вопрос сам себе.

К. Мацан

— Но из вашей пастырской практики? Вы же говорите с людьми.

Свящ. Максим Кузнецов

— Я считаю, что очень часто до людей ещё в момент, когда они воцерковляются, не доводят того, что Господь больше милостив, чем строг, более милосерден, чем мы даже себе представить можем.

К. Мацан

— Священник Максим Кузнецов, настоятель храма Рождества Пресвятой Богородицы города Лабытнанги, помощник начальника управления по организации работы с верующими управления Федеральной службы исполнения наказаний по Ямало-Ненецкому автономному округу, сегодня с нами в программе «Светлый вечер». Мы скоро вернёмся к этому разговору, не переключайтесь.

К. Лаврентьева

— «Светлый вечер» на радио «Вера» продолжается. У нас в гостях священник Максим Кузнецов, настоятель храма Рождества Пресвятой Богородицы городского округа Лабытнанги Ямало-Ненецкого автономного округа. У микрофонов Константин Мацан и Кира Лаврентьева. Отец Максим, давайте представим, что к вам кто-то пришёл — молодой человек семнадцати лет, который спрашивает вас, становиться ли ему священнослужителем. Он задаёт вам вопросы о разных подводных камнях, может быть, вполне себе очевидных, о каких-то трудностях священства, о радостях священства. Ну, и самое главное задаёт вопрос: как ему понять, становиться ли ему священником? Может быть, уже такое было в вашей жизни, в вашем пастырском опыте. Вот что вы такому юноше ответили бы?

Свящ. Максим Кузнецов

— Для начала спросил бы, какую цель он преследует — если он хочет стать священником, то для чего это. Это первое. А второе: наверное, сказал бы, что служить Богу, в любом смысле, это благостно. Если такие мысли есть, то подумай об этом, послушай своё сердце. Если оно тебе говорит «да» — ну, тогда да, тогда думай, работай и двигайся в этом направлении.

К. Лаврентьева

— А можно ошибиться с выбором священства, например, на ваш взгляд? Вот ты стал священником, всё уже — как бы назад пути нет. А у тебя начинаются сомнения, терзания, ты думаешь: а, может быть, мне надо было пойти совершенно по другому пути? Вот если такое начинается, что с этим делать, на ваш взгляд? Знакомо ли вам это? И как этого избежать, по возможности?

Свящ. Максим Кузнецов

— Ошибиться можно, наверное. Скорее всего, можно. Но надо же учитывать, что Господь тоже ведёт каждого человека. И Он, может быть, не даст ему ошибиться.

К. Лаврентьева

— То есть доверие должно быть?

Свящ. Максим Кузнецов

— Должно быть доверие Богу. Вы сказали, что нет дороги назад, да? Но Охлобыстин бы с вами, наверное, поспорил.

К. Лаврентьева

— Но вы же понимаете, что это связано с большими внутренними трудностями. Просто отец Иоанн не будет нам тут в формате светлого радио об этом рассказывать. Но даже он даёт понять, что это трудный выбор, трудное решение, покрытое тайной, и как бы он не хотел бы много об этом говорить. Очевидно, что человеку не очень хорошо от этого выбора. Или, во всяком случае, он дался ему с большими какими-то внутренними трудностями, скорбями. То есть всё-таки священство можно сравнить с браком. Ты стал священником, ты стал мужем. И если ничего такого совершенно экстраординарного, ужасного не происходит в твоей жизни, то ты не можешь по собственной воле, грубо говоря, снять с себя сан.

Свящ. Максим Кузнецов

— Ну, не можешь. А для чего это делать? Какая цель? Что такое должно произойти, просто приведите пример, чтобы человек взял и сказал, что я не хочу больше служить Богу? Вот что должно произойти?

К. Лаврентьева

— Вот я как раз вас об этом и спрашиваю. И если это происходит с человеком — а мы знаем, что бывают такие случаи, — то как с этим справляться? Знакомы ли вам эти кризисы?

Свящ. Максим Кузнецов

— Слава Богу, нет. Наверняка у такого человека есть духовник. Можно попросить совета у духовника.

К. Лаврентьева

— Почему я это спрашиваю? Ну вот, например, в 90-е годы, когда была колоссальная нехватка священнослужителей. И, естественно, рукополагали не так, как сейчас. Это сейчас подготовка, семинария обязательна, человек должен быть более-менее осознан. А тогда была нехватка служителей церковных. И все, кто имел горячее желание стать священником, их, скорее всего, если не было явных каких-то противоречий канонических, рукополагали. Но я всё время то тут, то там слышу, какие трагедии случались, когда вот так людей бездумно рукополагали просто потому, что вот нужно. Но мы в то же время понимаем, что и это — воля Божия. То есть если человек как бы совершенно не готов был к священству, но стал священником, то так или иначе ему придётся сладиться, говоря бытовым языком.

Свящ. Максим Кузнецов

— Если бы он был абсолютно совершенно не готов, то Господь бы не допустил стать священником. Значит, в какой-то мере он был готов, какую-то пользу он должен был принести Церкви. И какую-то пользу наверняка он принёс. Ведь у Бога Промысл есть о всём в мире, в том числе об этом человеке. Но если бы совсем это было не его, то у него бы это не получилось, он бы никак туда не попал.

К. Мацан

— Один из самых, насколько я могу судить по рассказам тюремных священников, частых вопросов, с которым сталкивается священник, который окормляет осуждённых, это вопрос: за что человек попал в места лишения свободы? Особенно на фоне того, что мы знаем, какое количество бывает несправедливых приговоров, и вообще какой низкий процент оправдательных приговоров в России, к сожалению. Что вы отвечаете? Понятно, что все ситуации разные, но само это вопрошание «вот за что мне это?» есть не только у осуждённых — все мы проходим через этот вопрос в той или иной ситуации. Наверное, просто в колониях ситуации бывают острее и вопрос стоит, может быть, более болезненно. И вам как пастырю приходится на этот вопрос отвечать. Что вы говорите?

Свящ. Максим Кузнецов

— Когда спрашивают: за что мне это?

К. Мацан

— Да.

Свящ. Максим Кузнецов

— В основном не спрашивают. На самом деле очень многие вдумчиво относятся к своему нахождению... И разные случаи бывают, некоторые говорят: я сижу за то, чего не делал. Я спрашиваю: «То есть ты невиновный?» Он говорит: «Я сижу за то, чего не делал. Но если бы знали, что я делал, то меня нужно было бы расстрелять, а не сюда сажать на 5-7-10 лет». То есть действительно сидит за то, что не делал, но просто всего не знают. Но он говорит, что Бог-то знает, и ему стыдно. И такие бывают случаи.

К. Мацан

— А ситуации с несправедливо осуждёнными?

К. Лаврентьева

— Да, это такая тяжёлая тема.

Свящ. Максим Кузнецов

— Я с 2016 года колонии посещаю. Нет, посещаю с 2015-го, а уже на должности с 2016 года. И нет такого, чтобы обращались, что несправедливо осуждённый. Некоторые говорят, что знали кого-то, кто несправедливо осуждён. Я говорю: «Приведите, пожалуйста, пример. Давайте так: каждый за себя. Если этого человека нет, и вы про кого-то виртуального рассказываете...» Я много знаю осуждённых. И я не помню такого, чтобы ко мне приходили и говорили, что я невиновный — вот так и так. Вот единственный пример, который я привёл: невиновный в этом, но в другом — очень много виновный. Я не помню такого, прям вот честное слово. Я не знаю, почему. Может быть, они мне не попадаются. Но если ты действительно в такую ситуацию попал, то помните, как Священное Писание говорит: и волос с головы вашей не упадёт без воли Божией. Но если уж так случилось, значит, ты что-то сделал, что-то такое произошло? Чем-то же ты это заслужил? Ну, подумай, проанализируй свою жизнь, не буду я в тебе копаться, если ты сам не понимаешь, за что это случилось, почему это произошло. Вот такой бы пример, наверное, привёл. И есть другие места Священного Писания, которые говорят, что всё происходит по воле Божией. Но вы или делайте вид, что вы не христиане тогда, и с этим не соглашайтесь. А если вы всё-таки христиане и верите словам Священного Писания, то как бы вспоминайте об этом. Такое моё мнение.

К. Лаврентьева

— Но на самом деле ведь эта мысль может помочь преодолеть очень серьёзные скорби и совсем неразрешимые на первый взгляд ситуации. Просто когда ты находишься в какой-то тяжёлой семейной ситуации, вот унываешь из-за чего-то, или с детьми у тебя что-то, и ты не можешь вообще ничего сделать, или с родителями. Бывает у всех же свой крест. И вот если напоминать себе, что это по воле Божией...

Свящ. Максим Кузнецов

— Зачастую люди на себя взваливают такой крест, который никому не нужен. Они сами себе придумывают проблему, потом сами её начинают решать, даже не дружно, к сожалению. Сами создали проблему, потом сами её решают.

К. Лаврентьева

— Это же тоже идёт от внутреннего неспокойствия. Тебе хочется какого-то подвига, напряжения, ещё чего-то, потому что тебе некуда себя деть, ты не можешь никуда от себя сбежать.

Свящ. Максим Кузнецов

— К великому сожалению, у нас огромное количество людей, которые хотят страдать. И они, если не могут эти страдания себе как-то у Бога выпросить, приходят в храм и некоторые говорят: дайте мне какую-нибудь епитимью. Многие священники, наверное, сталкивались с таким. То есть человеку хочется, чтобы у него что-то такое было... и как бы через эти страдания мы где-то как-то что-то преодолеем, мы как-то вдруг дружно станем более святыми. Но для этого так не надо. Я вам приводил пример с вашими детьми. Представьте, если у вас ребёнок так бы себя вёл неадекватно. Вы бы сказали: бедняжка, надо чем-то тебе помогать, что-то у тебя совсем всё плохо. Но так они же не ведут себя, да? Не ведут, надеюсь.

К. Лаврентьева

— Да, это такой вопрос, что скорби действительно находят человека сами, искать их дополнительно не нужно. Но это вопрос благодарения и радости в своей жизни — в той, в которой мы живём. Так получается? А у вас удаётся благодарить, удаётся быть счастливым?

Свящ. Максим Кузнецов

— Я думаю, это могут сказать люди, которые меня знают. Со стороны виднее, наверное.

К. Лаврентьева

— Вы в первую очередь можете сказать об этом.

Свящ. Максим Кузнецов

— Я думаю, что я счастливый человек. И я уверен, что я счастливый человек.

К. Лаврентьева

— Слава Богу.

Свящ. Максим Кузнецов

— Хотя моментами бывают, конечно, огорчения. Всегда хочется жить лучше, всегда хочется, чтобы было лучше и лучше. И даже хочется кому-то помочь. И думаешь: не надо ему помогать, ему Господь поможет — не мешай просто, просто не мешай.

К. Мацан

— Священник Максим Кузнецов, настоятель храма Рождества Пресвятой Богородицы города Лабытнанги, сегодня с нами в программе «Светлый вечер». Очень важная мысль о том, что очень многие хотят страдать. Я думаю, что мы все это замечаем. Как вам кажется, это явление как бы наших дней вот сейчас? Или так было всегда? Не знаю, впору вашей церковной юности так было или нет? Или вообще человеку всегда удобнее себя жалеть и страдать, потому что тогда можно как-то сразу себя чувствовать жертвой обстоятельств и иметь моральное право всех осуждать вокруг? И это так приятно.

Свящ. Максим Кузнецов

— Безусловно. Вот золотые слова. Иногда человек, благодаря своим страданиям, пытается получить какую-то вторичную выгоду. Как бы тут ему будет снисхождение, забота. Вот он бедный весь такой, весь коллектив его пожалеет, или ещё что-нибудь. Ну хоть что-то, даже такое получить, какую-то заботу.

К. Мацан

— Я ещё почему об этом спрашиваю: ведь люди церковные — это такие же люди из того же самого общества, из того же самого теста. И, казалось бы, ты приходишь в Церковь, где главная служба называется Евхаристия — «Благодарение». Казалось бы, ты слышишь слова апостола Павла «всегда радуйтесь, непрестанно молитесь, за всё благодарите». Казалось бы, христианство — религия радости. Потому что в центре — Воскресение после Голгофы. И всё равно продолжаешь с этим своим страданием в Церкви оставаться, его нести, даже как-то находить для него какое-то оправдание и подспорье. Вот что вы как пастырь об этом думаете? Почему так трудно преодолеть в человеке вот эту потребность страдать? И что в этом смысле может дать ему Церковь, чтобы помочь исцелиться?

Свящ. Максим Кузнецов

— Во-первых, мне нравится, что вы вообще заметили, что люди у нас любят страдать.

К. Мацан

— Это вы заметили.

К. Лаврентьева

— Это Достоевский ещё заметил, да.

Свящ. Максим Кузнецов

— Мне кажется, нужно ситуацию рассматривать отдельно с каждым человеком — чего ему не хватает и зачем он так себя ведёт. Я не готов ответить, вот честно, зачем они все хотят страдать, большинство. Да, христианство должно быть радостной религией, действительно. Кто эту радость отнимает? Дьявол.

К. Лаврентьева

— Действительно, отец Максим, ведь для многих людей это очень большая проблема. У меня есть подруга, она очень радостный, позитивный человек, у неё нет ни синдрома жертвы, как любят говорить психологи, ни каких-то тревожных расстройств, хотя это вполне себе, кстати, сейчас такая популярная история в наше непростое время — ну нет ничего такого явного. Она из хорошей семьи, её очень любили родители. То есть у неё изначально, знаете, бэкграунд такой очень правильный. Но она говорит, что она ничего не может с собой поделать. То есть у неё как бы мозг выделяет плохое, выделяет все возможные риски, которые ещё не произошли, и ещё только что-то готовится. А она уже думает, что будет всё плохо. То есть сначала она продумывает худший сценарий. Я ей говорю: «Ты чего? Всё будет просто супер!» А она мне говорит: «Нет, всё будет очень плохо». И истина всегда где-то посередине. То есть я говорю, что всё закончится очень классно, исход будет в любой ситуации самый вообще позитивный, какой может быть. Но это тоже, наверное, перегиб. А она говорит, что, нет, будет вот это, вот это, вот это. Естественно, права ни я, ни она — истина где-то посредине. То есть это же от чего-то происходит, понимаете?

К. Мацан

— У меня есть гипотеза, что вот эта потребность страдать, в корне её — ситуации в контексте бывают разные, — но в корне лежит зацикленность на себе. Вот когда отсчёт от себя, а не от Бога, ты всегда в ситуации тревоги: что же со мною будет? Добьюсь я или не добьюсь, смогу я или не смогу, буду достоин или недостоин? Вот я, я, я. «Я» такое большое, что оно собой Бога заслоняет. А апостол Павел говорит: я себя не сужу, я никого не сужу — есть Господь, чтобы меня судить.

К. Лаврентьева

— Апостол Павел был мужчина, а если ты говоришь про женщину...

К. Мацан

— Как у святителя Филарета в молитве: Ты, Господи, любишь меня больше, нежели я умею любить себя.

К. Лаврентьева

— Ну, понимаешь, что вот, например, я сейчас говорю про женщину. И я думаю, что отец Максим видит страдающих женщин в храме намного больше, чем страдающих мужчин. Ну, так получается, что у нас очень много мыслей в голове, и с этим надо как-то тоже уметь справляться. И порой с женщиной нужно просто разговаривать. И она священника выбирает, чтобы он просто с ней поговорил. Понимаешь?

К. Мацан

— Отец Максим, а что вы об этом думаете?

К. Лаврентьева

— Вот мне бы очень хотелось, чтобы со мной очень много разговаривал бы мой муж. Но он со мной и разговаривает — спасибо.

Свящ. Максим Кузнецов

— А он отказывается?

К. Лаврентьева

— Нет, не отказывается, он работает. Он занят, естественно, своими делами. Не может человек со мной всё время разговаривать. Но женщинам очень важно — они немощнейший сосуд. И раз уж, ладно, мы в это ушли, то апостол Павел говорит об этом. То есть это всё равно надо как-то учитывать. Может быть, это внутреннее несчастье просто от того, что человек сам варится в своей кастрюльке, а батюшка — это единственный человек, с которым можно поговорить? Но, может быть, потому, что у нас люди не к Богу обращаются, а смотрят наше современное телевидение, где постоянно показывают какой-то негатив?

К. Лаврентьева

— Это — да. И социальные сети — там всё очень красивое и успешное.

Свящ. Максим Кузнецов

— Вы поняли, о чём я говорю, да? Есть государство, где запрещены плохие новости. По-моему, в Саудовской Аравии. Если не ошибаюсь, у них запрещены плохие новости. Посмотрите, куда ни посмотри — везде что-то случилось: там плохо, там плохо, там плохо. Я не говорю, что нужно скрывать это от людей. Но всё равно человек должен выбирать для себя кто он — пчела или муха. И всегда можно найти хорошее, всегда можно найти плохое. Может быть, от того, что пресыщенные люди, просто посмотрите: у людей холодильники полные, по несколько телевизоров, по несколько машин в семье. Безусловно, есть совсем бедные люди, но даже они не голодают. А большинство вообще просто уже с жиру бесится, и у них есть абсолютно всё, много, и они даже не знают, чего хотеть. И настолько всего есть. Ну, как бы кажется, что у кого-то лучше, где-то лучше. И вот всё — уже начались мучения.

К. Лаврентьева

— Ну да, и тут уже зависть. Короче, все страсти мы сегодня разобрали: саможаление, гордыня, зависть.

Свящ. Максим Кузнецов

— При всём при этом очень многие выбирают что-то негативное, как мухи — психология мухи. Хотя и та и та маленькая, летит, жужжит, но пчела всегда находит мёд...

К. Мацан

— Да, для пчелы везде нектар, цветы и красота, а для мухи везде, соответственно...

К. Лаврентьева

— Да, всё плохо.

Свящ. Максим Кузнецов

— «В одно окно смотрели двое. Один увидел дождь и грязь, другой — листвы зелёной вязь, весну и небо голубое. В одно окно смотрели двое», — Омар Хайям. Поэтому от нас самих зависит. Я вижу много нормальных, счастливых людей. Я даже уже забыл, почему мы начали про тему страдания...

К. Лаврентьева

— Мы про счастье говорили, про благодарение Богу.

Свящ. Максим Кузнецов

— Меня много окружает интересных, здравых, весёлых, счастливых, радостных людей. Возможно, им иногда и грустится, хотя я этого за ними не замечаю. Поэтому мне кажется, что нас окружает именно то, что мы заслужили, что мы к себе притянули. Если мы ходим грустные, подавленные, у нас сразу такая «банда» и набирается...

К. Мацан

— Что излучаешь, то и получаешь — есть такая поговорка. Когда вы сказали про то, что люди никак не могут расстаться со своим прошлым — один знакомый священник очень афористично для меня это сформулировал однажды. Он говорит: «Понимаешь, будущее будет таким, как ты его встречаешь. Если ты его встречаешь лицом и улыбкой, оно тебе улыбнётся. А если ты смотришь назад, а к будущему — нижней частью спины, то таким к тебе будущее и придёт». Мне кажется, это очень точно.

К. Лаврентьева

— Ну, мышление, да, мышление. Это же тоже очень важно. А можно, интересно, его перенастроить с негативного на позитивное?

Свящ. Максим Кузнецов

— Безусловно. Выключаешь телевизор, совсем, убираешь всё, что тебе мешает и начинаешь молиться, читать Священное Писание, окружаешь себя... вот нужно вариться в благости, в таком благостном бульоне. Общаться с детьми, с мужем, полностью выключить все возможные варианты того, чтобы тебя плохие новости окружали. Раньше было принято, если человек заходил в общество и говорил, что он сейчас будет говорить нехорошие новости, кто не хочет их услышать — пожалуйста, покиньте это помещение. Потому что даже не принято было прийти и нате вам — вывалил всё подряд, всё, что думал: представляете, там такое случилось! Нет, кто не хочет портить настроение, удалитесь, пожалуйста. И такой был этикет.

К. Лаврентьева

— Люди с пассивной агрессией, пожалуйста, удалитесь из помещения!

К. Мацан

— Ты не так сказала, надо говорить так: «Люди с пассивной агрессией, пожалуйста, удалитесь из помещения! А вам что — специальное приглашение надо?»

Свящ. Максим Кузнецов

— Надо отдать должное — многие у нас сейчас обращают внимание на вот эти все свои состояния и пытаются как бы меняться. И мне кажется, что у многих получается, хотя некоторые даже не понимают, что они в плохом состоянии, считают, что это норма жизни. И они так живут.

К. Лаврентьева

— Да, что окружающие виноваты. Такое тоже есть.

Свящ. Максим Кузнецов

— Смотрите, если вы это заметили, то это уже...

К. Лаврентьева

— Шанс есть.

К. Мацан

— Уже на три человека счастливых стало в этом мире больше, в этой студии. Как минимум на три: мы с Кирой и отец Максим.

К. Лаврентьева

— Отец Максим, кстати, вы говорите какие-то очень мудрые житейские вещи важные. И спасибо вам огромное за то, что поднимаете эти темы. Потому что иногда простота вот эта Божия — это тоже очень важно человеку. Как-то вот в Божией простоте жить.

Свящ. Максим Кузнецов

— Мы сами всё усложняем.

К. Лаврентьева

— Как-то вот помолился, с семьёй пообщался... слава Тебе, Господи, за это, слава Тебе, Господи, за это, то есть как-то себя перенастраиваешь.

К. Мацан

— В общем, я понял каков рецепт: выключить телевизор, убрать мобильный телефон и включить Радио ВЕРА.

К. Лаврентьева

— Это, правда, хороший рецепт. И заняться семьёй и детьми, по возможности.

Свящ. Максим Кузнецов

— По возможности, всячески отсечь себя от тех людей, которые приносят в вашу жизнь негатив. Такие люди всегда есть, они где-то есть...

К. Мацан

— А если это ближние?

К. Лаврентьева

— А если мы сами те люди, которые несут негатив?

Свящ. Максим Кузнецов

— Там нужно расставлять приоритеты. Нужно, во-первых, поговорить с человеком и сказать: «Давай поменяем ситуацию. Не будем делать то, чем ты любишь заниматься — негативить, депрессовать».

К. Лаврентьева

— Но он же тоже негативит по какой-то причине? Это я так себя оправдываю.

Свящ. Максим Кузнецов

— Насколько ближние?

К. Мацан

— Кира, например, сидит в программе.

Свящ. Максим Кузнецов

— Сложно её заподозрить в негативном влиянии на вас.

К. Лаврентьева

— Это мы шутим так.

К. Мацан

— Это может быть муж и жена, например.

К. Лаврентьева

— Но, кстати, миллион примеров.

Свящ. Максим Кузнецов

— Не может счастливый, радостный муж жить со злой, сварливой женой. Если же такое случается, то нужно покаяться и исправиться.

К. Мацан

— Мужу нужно покаяться и тоже стать сварливым. Тогда они друг с другом совпадут. (Смеются.)

Свящ. Максим Кузнецов

— Ну, на самом деле это, конечно, трагедия, если такое случается. Но я думаю, что люди, если занимаются своей жизнью, должны понять, что они не соответствуют друг другу. Либо он должен ей помочь, а если не нужна его помощь, то не нужно тогда вообще рядом находиться с этим человеком.

К. Лаврентьева

— Отличный «Светлый вечер» на Радио ВЕРА!

К. Мацан

— Хороший финал.

Свящ. Максим Кузнецов

— Скажите, когда ты женился на этой женщине — к примеру, что вы сейчас назвали, — она была радостная и весёлая? И ты довёл её до такого состояния, что она стала грустная и злая? Либо же она всегда была такая? Значит, ты хотел страдать и женился на ней. Вот теперь страдай.

К. Лаврентьева

— Так и передам всем своим знакомым мужьям...

К. Мацан

— Есть такое стихотворение: «Свою жену не ругаю, её никогда я не брошу — это ведь со мной она стала плохая, а брал-то я её хорошей».

К. Лаврентьева

— Но это, правда, так и есть во многих случая. И так же мужей то же самое касается.

Свящ. Максим Кузнецов

— Да касается всех. Мы же, когда брак заключаем, смотрим на человека и видим, в принципе, какой он. Да, может быть, не всё видим, но в основном-то видим. Не в коматозном же состоянии в брак вступают.

К. Мацан

— В обычном случае.

Свящ. Максим Кузнецов

— И вот как бы всё, что в нашей жизни происходит, как мы с вами до этого говорили: все проблемы, которые есть, мы их сами себе создаём. Надо как-то найти смелость решить их.

К. Лаврентьева

— На самом деле, отец Максим, я хочу вас спросить: а что для вас самое радостное в священстве? Вот самое радостное.

Свящ. Максим Кузнецов

— Возможность общения с людьми. Мне тяжело общаться с компьютерами, я не очень технический человек. С людьми очень интересно, они очень разные. И очень благостно то, что себя можно окружить позитивными людьми. Даже на приходе у нас негативных людей, в принципе, нет. Я не знаю, куда они делись.

К. Лаврентьева

— Вы окружили себя позитивными людьми...

Свящ. Максим Кузнецов

— У нас очень благостные прихожане, да — весёлые, радостные люди.

К. Лаврентьева

— Подобное тянется к подобному. Ну, может быть, они уже стали такие с вами, да?

Свящ. Максим Кузнецов

— Я не знаю, но надеюсь. Если это так, то это приятно.

К. Мацан

— Спасибо огромное за нашу сегодняшнюю беседу. Священник Максим Кузнецов, настоятель храма Рождества Пресвятой Богородицы города Лабытнанги, помощник начальника управления по организации работы с верующими управления Федеральной службы исполнения наказаний по Ямало-Ненецкому автономному округу, был сегодня с нами в программе «Светлый вечер». В студии у микрофона была моя коллега Кира Лаврентьева. Я — Константин Мацан. Спасибо, до свидания.

К. Лаврентьева

— Всего хорошего.

Свящ. Максим Кузнецов

— Благодарю, до свидания.

---

Все выпуски программы Светлый вечер

• «Дни Страстной седмицы». Священник Антоний Лакирев
• «Воспитание детей с аутизмом и другими особенностями ментального развития». Светлана Шифрина
• «Кючук-Кайнарджийский мирный договор»

---

Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов