Поделиться
У нас в гостях был клирик московского Богоявленского собора в Елохове священник Алексей Артамонов.
Наш гость рассказал о своем пути к вере и священству, о том, кто повлиял на его выбор, а также чем ему запомнилось общение со старцем Николаем Гурьяновым.
Ведущие: Константин Мацан, Кира Лаврентьева
Константин Мацан:
— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА. Здравствуйте, уважаемые друзья. В студии у микрофона моя коллега Кира Лаврентьева.
Кира Лаврентьева:
— Добрый вечер.
Константин Мацан:
— И я, Константин Мацан. В гостях у нас сегодня священник Анатолий Першин, настоятель храма святителя Василия Великого в Осиновой роще города Санкт-Петербурга, телеведущий. Добрый вечер.
Священник Анатолий Першин:
— Добрый вечер и Божие всем благословение.
Константин Мацан:
— Отец Анатолий, вам напомню и всем нашим слушателям, что в этих беседах, которые по вторникам в 8 вечера на Радио ВЕРА выходят, мы с Кирой беседуем со священниками о их пути, о пути к вере, в вере, о том, какая цепь событий привела к тому, что человек дерзнул захотеть служить алтарю и преподносить людям таинства. Это всегда путь сомнений, поисков. Нам кажется, что те ответы на вопросы и, может быть, те самые вопросы, которые человек себе ставил на этом пути, могут войти в резонанс с теми размышлениями о вере, которые есть у всех наших слушателей в разной степени церковности. Вот об этом сегодня с вами хотелось бы поговорить.
Кира Лаврентьева:
— «У меня две жизни, до встречи с Богом и после, а с Богом я встретился на том свете», — говорите вы, отец Анатолий, в одном из интервью. Конечно, человека с такой незаурядной биографией, временами очень близко соприкасающейся с иным миром, хочется спросить сразу об этом. Как вы пришли к храму? Как известный музыкант — известный музыкант, не побоюсь этого слова — переживает какие-то страшные события, вследствие чего становится не просто верующим человеком, а оставляет абсолютно все, что у него было в прошлой жизни, и приходит к священству? Отец Анатолий, для нас как для интервьюеров, вы сегодня большая находка, мы вас давно ждали, звали. И, слава Богу, вы нашли время приехать к нам из города Санкт-Петербурга.
Священник Анатолий Першин:
— Если бы мне кто-то сказал в моем детстве, юношестве, молодом возрасте, что я буду священником, я долго бы смеялся над этим. Это совершенно было несовместимо с моей жизнью и тем, чем я занимался. Бога я искал, честно искал, мучительно. Я понимал, у меня, видимо, и поэтический дар и музыкальный, люди с таким мироощущением, думаю, что все ищут Бога. Но все подпадают под разные искушения, это путь достаточно сложный, и у меня в том числе. Я приехал в Петербург с одной гитарой и со своим творчеством.
Константин Мацан:
— Какой это год был?
Священник Анатолий Першин:
— Это был год 85-86-й, точно не помню. Я искал самореализации, я был молод, во мне бурлили стихи, музыка. Я понял, что Петербург — это город творческий.
Константин Мацан:
— Конечно.
Священник Анатолий Першин:
— И искал там реализации.
Кира Лаврентьева:
— Особенно в те годы.
Священник Анатолий Першин:
— Там интересные были предыстории, как я сюда попал. И когда я приехал, устроился дворником.
Константин Мацан:
— Поколение дворников и сторожей. Вы в себе это воплотили.
Священник Анатолий Першин:
— Потому что это очень удобно, ты утром метешь, а потом у тебя много времени, и ты можешь заниматься, чем угодно. Я искал самореализации, я приехал с акустическим альбомом. Подрабатывал я еще на Ленфильме в массовках, такой человек был. Искал, у кого записать свою музыку, и нашел Володю Кузнецова. Оказалось, что у этого же Кузнецова на квартире жил Юрий Юлианович Шевчук. Мы на дому записывались, и Юра Шевчук был свидетелем того, что происходило. Так мы и познакомились.
Константин Мацан:
— И подружились.
Священник Анатолий Першин:
— Да, мы подружились. Дружба у нас до сих пор. Это очень ценно, само ощущение дружбы, и мы взаимодействуем. Юра стал еще крестным отцом у сына. Но тогда еще о священстве тоже я не помышлял. Если об этом размышлять, как-то надо отдельно, чтобы моя история привела к этому. Конечно, жизнь музыканта... Глядя на Юру, я ходил на его репетиции, а он приехал в Петербург и искал рок-музыкантов, коллектив питерский. Я со всеми был знаком, был на репетициях, и я загорелся рок-музыкой. У Юры была музыка протестная, он протестовал против существующего строя, как всегда, такая у него тема. Я тоже вступил в рок-клуб.
Константин Мацан:
— Ленинградский.
Священник Анатолий Першин:
— Ленинградский рок-клуб, да. Создал группу. Многие в клубе мне знакомы и интересны. До сих пор я общаюсь с этими людьми, они уже другие. Много умерло людей, кто-то от наркотиков, кто-то спился, кто-то исчез, сгинул. А кто-то ушел в священство, наоборот, к Богу ушел или в какие-то другие практики. А наши монстры остались и до сих пор держатся на сцене.
Константин Мацан:
— Монстры в хорошем смысле слова?
Священник Анатолий Першин:
— В хорошем смысле слова.
Константин Мацан:
— Большие величины.
Священник Анатолий Першин:
— Да. Ну да, действительно. Может быть, неправильно применил слово. Эта жизнь шла. Поднимался я по лестнице славы и успеха. Был заключен контракт с американским миллионером, с продюсером, он приехал сюда. Как раз занавес рухнул и он искал группы, которые можно было прокатывать по всему миру и на этом зарабатывать, потому что русская группа, советская...
Константин Мацан:
— Это экзотика была.
Священник Анатолий Першин:
— Да, это экзотика. Не то, что обезьяна с лопатой, но все-таки, оказывается, что они здесь еще что-то умеют. Если мистически рассуждать об этом, такое ощущение, что я договор с дьяволом подписал.
Кира Лаврентьева:
— Ничего себе.
Священник Анатолий Першин:
— Да. Было такое ощущение у меня. К этому времени мои поиски Бога зашли в какой-то тупик. И последнее, что я сделал, я человека убедил, что Бога нет, верующего человека, который только что уверовал. С этого момента, как он ко мне пришел... Он потом плакал, я такой довольный был. Конечно, я много читал и философии и экзистенциалистов, и Ницше, и Шопенгауэра, и индусов. В общем, в голове была полная мешанина, а Христа там не было у меня. Я ему доказал, что Бога нет, и с этого момента у меня начались проблемы, со мной начали происходить необычные разные вещи. В итоге в этой коммуналке, где я жил дворником, сосед зарезал меня ножом.
Константин Мацан:
— Ничего себе.
Священник Анатолий Першин:
— Я потерял почти всю кровь, еле дополз, я дополз сам до скорой помощи.
Константин Мацан:
— Это бытовая просто была ссора?
Священник Анатолий Першин:
— Да, бытовая ссора, разборки. Я музыкант.
Кира Лаврентьева:
— Человек горячий.
Священник Анатолий Першин:
— Длинноволосый, а там жили другие люди, это разный социальный слой.
Константин Мацан:
— И относились с подозрением к вам?
Священник Анатолий Першин:
— Даже с ненавистью.
Кира Лаврентьева:
— Как к врагу?
Священник Анатолий Першин:
— Да. Ну, и с любовью, и с ненавистью, все одновременно. Я познал, что такое коммуналка петербургская, это была моя школа. Я дополз до скорой помощи, меня увезли. Когда привезли, у меня крови уже очень мало оставалось, меня сразу в реанимацию, на стол. Я уже ничего не помню. Да и так-то у меня уже все уплывало, я терял сознание, по дороге еще, потому что были ножевые ранения, очень больно было. Вот такой я поимел опыт, если так можно выразиться, душа моя покинула тело. Как Юрий Юлианович пел, «с ветром улетела к неизведанным мирам». Когда душа моя поднималась, мне было открыто, что я жил не своей жизнью, делал дела, которые мне не следовало делать. То есть я понял, что когда человека сюда призывают, ему как бы дают задание, и если он угадает свое задание и пойдет по этой стезе, он будет счастлив и все будет у него хорошо. Если он будет жить не своей жизнью, получалось, что я жизнью не своей жил, и меня Господь остановил. Но для этого понадобился вот этот несчастный случай. Потом уже, много лет прошло, я понял, как это было промыслительно. Так бы я уехал в Америку, не ровен час, там бы остался, у меня была бы другая жизнь, и другое было бы осознание. И мне Господь показал, как надо жить. Первое мое желание было вернуться и срочно зажить той жизнью. Я понял, как надо жить. Я помню, уходила душа, и я понял, как надо жить. Это дано было в одну секунду, там нет такого повествования, как сейчас. Видите, у нас длительное повествование, а там в одну секунду, раз, и ты все понимаешь, и все видишь и все одновременно. Там нет времени. Но, однако, душа моя уходила. Я искал возможность, как остаться, как исправиться. Я понял, как надо жить, я захотел просить у людей прощения, оказывается я по головам ходил и многого не замечал, потому что был амбициозный, прорывался. Может быть, кому-то принес и горе, потому что занимался только собой, гордыней своей. Когда душа уходила, я перебирал миллионы вещей, которые могут оставить человека на этой земле. Что может оставить человека на земле? Дети, родители, вещи, привязанности какие-то? Ничего человека не держит на этой земле, оказывается. Может быть, только мать и ребенка, это одна из сильнейших связей. Мать может сказать: Господи, верни меня обратно, у меня остался ребенок, мне надо его воспитать. Может быть, Господь послушает. И я ушел. Я уже рассказывал об этом. Мне дан был ключ возвращения.
Константин Мацан:
— Священник Анатолий Першин, настоятель храма святителя Василия Великого в Осиновой роще в Санкт-Петербурге, телеведущий сегодня с нами в программе «Светлый вечер». Нет беды, чтобы повторить историю, которую где-то для других аудиторий вы рассказывали. Я уверен, что далеко не все слушатели Радио ВЕРА ее встречали, поэтому можно повториться. И что это был за ключ?
Священник Анатолий Першин:
— Спасибо. Я к этому попозже вернусь.
Константин Мацан:
— Хорошо.
Священник Анатолий Першин:
— Если кто-то читал «Мытарства Феодоры» и разные посмертные случаи, после того, как человек умер, возвращается. По всей видимости, Господь, вместо того, чтобы показать рай, меня сразу поместил в чистилище, я так понял, что это было чистилище или ад. Ад — это такое состояние, которое не описать ничем, но я получил этот опыт. Ты превращаешься в маленькую молекулу боли, бесконечное одиночество, я не могу даже описать. Когда я пытался раньше описывать, мне становилось плохо от того, что включался этот механизм.
Кира Лаврентьева:
— Потому что нет слов, чтобы это передать.
Священник Анатолий Першин:
— Включался механизм ощущений, а словами это не могу описать. То, что описывают сковородки — это детские сказки.
Кира Лаврентьева:
— Да, да.
Священник Анатолий Першин:
— Не дай Бог, чтобы туда кто-нибудь попал. Не дай Бог. А все это, оказывается, следствие нашей жизни. Получается, что здесь не игрушки. Мне было так плохо, так одиноко, бесконечно больно, бесконечно одиноко. Сколько я был в этом состоянии, я не знаю. Там же нет ни рук ни ног, а все ощущения есть. То есть, тела у тебя нет. Мысли, чувства, желания — все это есть. И случилось так, что как будто я в этом состоянии оборачиваюсь и вижу громадного ангела во все небо, очень большого с мечом. Он был какой-то весь серебряный, но он был не из плоти, а как бы из мелких частичек серебряных, которые у него внутри все, даже трудно сказать, какая субстанция это. Он мне протянул руку, и я очнулся в реанимации.
Константин Мацан:
— До мурашек. Так.
Священник Анатолий Першин:
— Да? Я очнулся в реанимации, вокруг меня лежат люди с какими-то трубками, кто-то умирает, это вокруг. Я очнулся, и это ощущение, состояние во мне осталось, я понял, что ад начинается здесь, на земле. С этого момента я стал видеть, с точки зрения психиатрии и обыкновенной жизни, это Советский Союз был, когда я людям пытался об этом рассказать: люди, ад начинается здесь. Я не мог телевизор смотреть, потому что оттуда эта адская сила исходила. Я не мог какие-то приметы, признаки, человеческого поведения, кто-то закурил, алкоголь когда я видел...
Кира Лаврентьева:
— То есть у вас как будто линза была настроена на это видение ада?
Священник Анатолий Першин:
— Да. Я стал людей предупреждать: люди, покайтесь, потому что это все ад, вас ждет ад. Представляете, я как какой-то пророк что ли? А как я буду всем, примут же меня за сумасшедшего. Я, конечно, уединился. После этого мне влили еще не ту группу крови, и у меня началось воспаление крови. И началась тяжелая продолжительная болезнь, с температурами, потом мне делали операцию, доставали нож, еще что-то, откачивали гной. В общем, меня мучили, мучили, мучили. Однако я выписался и в таком плачевном состоянии... Но что я получил? Я как понял потом уже, размышляя над всем: меня туда забрали, отформатировали, залили новое задание, как в компьютере, установили новую программу, и я вернулся другим человеком. Почему вот эта фраза: жизнь разделилась на до и после. Как будто я получил какое-то задание. Но я его сначала не мог расшифровать. То есть сама моя дальнейшая жизнь расшифровывала, что в меня вложили. Тех людей, которые побывали в этом состоянии, я видел реально, которые тоже там побывали. Знаете, такая мистика, как в фильмах бывает, они друг друга видят, какие-то люди.
Кира Лаврентьева:
— Рыбак рыбака видит издалека.
Священник Анатолий Першин:
— У меня было такое ощущение, «Горец», там люди были какие-то вечные, они друг друга видели и друг друга убивали, чтобы последний из них умер и они все прекратили это. Я стал видеть тех людей, они ко мне стали проявляться. Я тогда еще не был крещен, вот в чем еще было дело. Такие истории со мной начались! Расскажу одну историю. Может быть, я никому ее не рассказывал. Этот человек, которому я доказал, что Бога нет, меня на своих плечах отнес в храм и покрестил. Он заплатил за меня деньги. А потому что он уже укрепился в вере к тому времени и все-таки доделал свое дело. Он же пришел ко мне с вестью, что Бог есть, а я ему доказал, что нет. А другие друзья, видя мое плачевное положение, искали всяких бабок, знахарок, экстрасенсов, они подумали, что со мной что-то происходит, и меня нужно вернуть к жизни через это. И вот меня записали после крещения через час, так получилось, к экстрасенсу. Я вышел после крещения, как будто у меня крылья выросли, представляете? Это было ощущение, как будто с меня тонны грязи, свинцовые вериги с меня... И я в ангельском состоянии. И повели меня к экстрасенсу. Громадная очередь, женщина откуда-то из Прибалтики, она снимала квартиру, заранее к ней записывались, за громадные деньги. И вот заводят меня в комнату, в комнате один стол, сидит женщина, и у нее атлас мозга. Она говорит: как вас зовут. Я говорю: Анатолий. Сейчас мы вас посмотрим, говорит она. Она руки кладет на мозг, у меня волосы на голове начали шевелиться, и начинает рыться в моем мозгу. Что дальше происходит? Вдруг она поднимается над столом, летит в стенку, ударяется об стенку и падает навзничь вместе с креслом вот этим.
Кира Лаврентьева:
— На пол.
Священник Анатолий Першин:
— Я к ней бросаюсь: что с вами? Она говорит: как вас зовут? Я говорю: Анатолий. Она говорит: а отчество? Я говорю: Викторович. Анатолий Викторович, я больше не буду, — она говорит.
Кира Лаврентьева:
— Ничего себе.
Священник Анатолий Першин:
— Я говорю: а что вы не будете? Она говорит: а вы знаете, кто за вашей спиной стоит? Я говорю: не, не знаю. Она говорит: огненный ангел с огненным мечом, он мне по рукам. В общем, дал по рукам, она просто упала. Она мне рассказывает, что однажды она спала, и к ней явились какие-то египетские жрецы, у них наполовину волосы были, наполовину нет, какие-то постриженные, как панки ужасные, они мне нацепили браслет и сказали: ты будешь с этого момента нашей силой исцелять людей. И она из этого сделала бизнес. Ей браслет что-то говорил, когда она, там было дело все в браслете этом. Видимо, какая-то бесовщина, она стала их адептом, она подсаживала бесов людям, а потом люди начинали зависеть от нее, и не могли без нее существовать. Деньги ей несли, она за их счет обогащалась. Такая была история.
Константин Мацан:
— Отец Анатолий, давайте, может быть, маленькую паузу сделаем, потому что наши зрители не видят, а мы с Кирой видим, что у вас в руках гитара. После слов, сказанных о вашем рок-музыкантском прошлом, я думаю, мы об этом еще сейчас поговорим, продолжается ваша жизнь как музыканта. Вы концертируете, гастролируете, поете, исполняете. Интересно вас будет спросить, насколько ваше творчество поменялось в связи с изменением жизни, но сейчас в контексте разговора, какая песня из вашего репертуара вам на сердце приходит?
Священник Анатолий Першин:
— Мне пришла в голову мысль, такая песня, называется «Возвращался к Богу человек». Оказывается, мы не вперед идем, а возвращаемся, вот в чем смысл этой песни. Как блудный сын. Господь дал человеку талант для жизни, и человек растрачивает настолько, что потом приползает, благодать дает человеку, и когда она кончаеся, человек осознает все и возвращается. На самом деле это ценное состояние для самого человека, потому что он начинает возвращаться к нормальному человеческому состоянию. И я написал такую песню и сейчас ее исполню.
Константин Мацан:
— Давайте.
Священник Анатолий исполняет песню
Константин Мацан:
— Священник Анатолий Першин, настоятель храма святого Василия Великого в Осиновой роще в Санкт-Петербурге сегодня с нами в программе «Светлый вечер». Мы скоро вернемся к этому разговору после небольшой паузы. Не переключайтесь.
Кира Лаврентьева:
— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА продолжается. Здравствуйте еще раз, дорогие наши слушатели. Напоминаем, что у нас в гостях священник Анатолий Першин, настоятель храма святителя Василия Великого в Осиновой роще, город Санкт-Петербург. У микрофонов Константин Мацан и Кира Лаврентьева. Отец Анатолий, нет слов от первой части нашей программы. Вот Костя кивает. Мы редко испытываем такие сильные эмоции, такое потрясение. Что я хотела вас спросить, просто очень боялась перебить. Вы сказали, что после пережитого видели эти зародыши ада в действиях людей. Здесь назревает у меня болезненный вопрос, но в свете нашей программы, как мне кажется, его очень важно задать. Есть ли такой плохой шанс приблизиться к аду верующему человеку, и как понять, что ты уже очень далеко от Христа? Может быть такое, что ты ходишь в храм, ходишь, ходишь и в какой момент понимаешь, что ты откатился дальше некуда. Внешне все о`кей, а внутренне, если не в аду, то во всяком случае, движешься совершенно не в ту сторону? Или это все-таки для церковных людей не стоит как отдельный вопрос?
Священник Анатолий Першин:
— Так. Я на днях написал стихотворение. Поделюсь, про состояние современного человека.
Кира Лаврентьева:
— Так.
Священник Анатолий Першин:
— На стене у него стихи
В голове у него грехи.
И лежит он, боясь упасть,
И встает он сквозь эту грязь.
И пойдет он и будет свят.
Обернется потом назад,
И опять все сначала, мрак,
Если все это будет так.
И очнется на смертном одре
В захолустной своей дыре,
Будет ангелов он просить
Хоть минуту еще пожить.
Но а демоны, хохоча,
Не найдут у него меча.
Лишь молитва «Помилуй мя
И прости, Боже, грешен я.
Константин Мацан:
— Вы знаете, о чем вот в этой связи тоже хочу спросить. Вы когда сказали, что стали — та же самая тема — замечать признаки ада здесь на земле уже, это очень понятно, учитывая вашу биографию. Наверное, пережив такое, ты отшатываешься от того, что видишь. Но, если здесь на земле начинается ад, то и рай тоже начинается здесь на земле.
Священник Анатолий Першин:
— Да, да.
Константин Мацан:
— Видели ли вы признаки рая? Как вы их увидели впервые, что есть не только то, от чего нужно отшатнуться, и вера — это не только то, что рождается от страха попасть в ад. Вера еще питается и надеждой на рай. Как вы свет начали разглядывать?
Священник Анатолий Першин:
— Мой внук Егор, когда был маленьким, сейчас он в армии, мне говорит: дедушка, а расскажи мне про рай. Я говорю: ну, ты что-нибудь спроси. А он говорит: там работать надо? Я говорю: нет. — А есть там хочется? — Нет. — А учиться там надо? — Не надо. — А жениться? — Не надо. Он говорит: а зачем мы тогда живем? Давай сразу умрем.
Константин Мацан:
— Логично по-своему.
Священник Анатолий Першин:
— Какой смысл в этой жизни? В детях, в своих внуках я вижу признаки будущего рая. Но, как в Евангелии, когда я смотрю в детские глаза, когда приносят мою внучку, и я вижу ее улыбку, это один из самых признаков рая. Я сегодня думал, размышлял ночью об этом, о предчувствии Рождества, о предчувствии радости. Радость Пасхи, потом следующий праздник, и мы живем в каких-то предчувствиях. Если у тебя творческое предчувствие, если оно тебя поднимает — это все признаки рая. И когда я стал священником, и когда я встал у престола, вот недавно был случай. Я очень рассердился на человека, просто разгневался. И понимал, что мне так было плохо. Я пришел, встал у престола мрачный, мне так плохо, служба идет, идет, и вот мы к евхаристии приступаем. И мысль такая: а как я буду сейчас совершать евхаристию, и как я буду сейчас причащаться, если я не простил человека? Как? Это должен каждый задуматься, когда он подходит к причастию, именно в этом смысле — прощения. Этот человек был в алтаре, я подхожу к нему и говорю: прости меня, пожалуйста. И он тоже. У нас слезы на глазах, мы обнялись, и у меня такое облегчение было, райское, может, состояние, когда у тебя нет ни тела, ничего. Бывает у меня у престола такое состояние, когда поднимаюсь. Настолько погружаешься в это, потому что на престоле же Господь, здесь Господь в преломлении хлебов. Все, что происходит в алтаре, врата райские отверзаются и закрываются, и тебе становится грустно и страшно, когда врата закрываются. И эти люди, которые с надеждой смотрят... Я последний раз сказал: братья и сестры, я вас всех люблю и за всех молюсь. И люди выдохнули. Я очень пытаюсь любить. Эти признаки, когда ты можешь жертвовать собой, от себя что-то оторвать, когда забываешь о себе — вот это признак рая. Ты и о болезни забываешь, о каких-то потребностях своих, когда ты отдаешь, это очень сложно, но это творческое состояние, это вдохновение. Представьте, что вы постоянно находитесь во вдохновении. Утром встал, тебя поднимает это вдохновение. Не то что: опять, я не знаю, голова болит, мне плохо. А сквозь это у тебя есть вдохновение, ты понимаешь, что надо что-то такое сделать, ты просто бежишь туда и делаешь. Я сейчас к этому иду. Хотя меня враг заваливает и мрачные мысли напускает, и искушения, и помыслы, и сквозь это пробиваясь, я ищу силу. Сила в этом, в самоотдачи, когда ты забываешь о себе и что-то делаешь для другого. Я сейчас причащал раненых бойцов, представляете, какая это сила. Я еле себя туда поднял. И какие-то мысли, и зачем я туда еду, два часа, пробки. Но когда я их увидел, я выходил просто на крыльях, когда я с ними поговорил, когда я их причастил, я на гитаре им сыграл. Я увидел их глаза, я понял, вот она настоящая жизнь, а я живу в придуманной жизни. А вот настоящая реальность. Парень лежит, ноги нет, руки нет, глаза нет, ему только что принесли орден и медаль, и он лежит счастливый. Я говорю: а как ты будешь дальше. Он говорит: я мыслями там, я все протезы себе сделаю, я буду там поваром, в штабе буду, но я буду там, потому что ребята там остались. Все мои мысли там. Для меня громадный пример. Я забыл о себе. Сейчас я стараюсь жить так, чтобы забывать о себе. Как вспомнишь свою немощь, я не могу, я рефлексирующий человек.
Константин Мацан:
— Давайте вернемся к теме о вашем пути. Вы до программы сказали такую любопытную деталь, что в монастырь вас отправил Юрий Шевчук.
Священник Анатолий Першин:
— Да.
Константин Мацан:
— Как это было? И в каком контексте? Какой это был этап вашего пути к священству?
Священник Анатолий Першин:
— Я когда понял, что умираю, это было дальнейшее развитие моей болезни.
Константин Мацан:
— Это уже после того, как вы крестились?
Священник Анатолий Першин:
— После того, как я крестился, я стал ходить в церковь, но состояние моего здоровья ухудшалось в связи с кровью. Я звоню Юрику и говорю: Юра, по-моему, что-то... Он подъехал на машине, и меня повезли в военно-медицинскую академию к друзьям, у Юры очень много друзей. Там взяли анализ крови и сказали: парень, с такой кровью вообще не живут. У тебя осталось от силы недели две. Я говорю: Юр, надо что-то делать. Он говорит: давай, мы тебя отправим в монастырь. Говорит он мне. А я с монахами никак не был связан. Я понял, что это сигнал от Бога. Я уехал из Петербурга, все бросил и поехал умирать в далекий...
Константин Мацан:
— В какой монастырь?
Священник Анатолий Першин:
— В Антониево-Сийский.
Константин Мацан:
— Это где?
Священник Анатолий Першин:
— Архангельская область, Холмогорский район. Это монастырь, из которого Михаил Ломоносов с рыбным обозом ушел.
Константин Мацан:
— Ушел в Санкт-Петербург.
Священник Анатолий Першин:
— И тот монастырь, где боярин Федор Романов отбывал свой срок, а потом, когда сын его Михаил стал на престол, он отца забрал из монастыря, и он стал патриархом. Это был патриарх Филарет, Федор Романов, которого боярин Борис Годунов посадил туда, он туда бояр ссылал.
Константин Мацан:
— Да, понятно. Что в монастыре произошло с вами?
Священник Анатолий Першин:
— В монастыре произошло чудо. Когда я приехал, игумен Трифон (Царство ему Небесное, он недавно скончался) выкинул все мои таблетки, все мои рецепты. Взял и все в ведро мусорное, при мне. А я уже без них жить не мог, я был в полном шоке. То есть у меня отступления никакого никуда. Положили меня в келью, в отдельную, одного. С одной стороны озеро, с другой стороны монастырь, и я остался. Пришли монахи, соборовали меня, такие, как черные птицы, надо мной склонились и мазали меня елеем, я лежу, как мистика, как у Гоголя. Помазали. Один говорит: если через три дня не помрет, то жить будет. И ушли. И вот начались эти три дня, три дня, которые были одни из самых страшных в моей жизни. У меня останавливалось дыхание, то есть отключались рефлексы. А без дыхания как я могу сам, я не могу же себя заставить дышать, оно просто останавливается и все, и я умираю. Я падал на колени, я плакал, кричал: Господи, помоги мне, я еще молодой, я исправлюсь. Я обещал все Ему, у всех прощения попросить, я обещал всю жизнь быть в церкви, я буду храмы восстанавливать. Видя разруху монастыря, монастырь разрушен был...
Константин Мацан:
— Какой это год примерно?
Священник Анатолий Першин:
— Это был 92-93-й год.
Константин Мацан:
— Понятно состояние монастыря примерно вокруг.
Священник Анатолий Першин:
— Да, да, все снесено, мерзость запустения называется. Глядя на фотографию монастыря, я не понимал, до меня дошло, как это могло случиться, какие люди... У меня такая мысль была: как могли люди допустить такое, такую красоту превратить в такое уродство и безобразие. Но монахи пришли и начали потихонечку работать, трудиться. Я лежал, расскажу про последнюю ночь. Я лежу, опять дыхание у меня оборвалось, я встаю на колени, у меня слезы градом: Господи, я жить хочу, еще минуточку, дай мне еще минуточку пожить. Вдруг шаги по коридору: тум-тум-тум. Знаете, как каменный гость, открывается дверь со скрипом, а там здание деревянное, старое, и Вася, пьяный сторож, нечеловеческим голосом говорит мне: ну что, Бог есть? — спрашивает у меня. Мне и так-то плохо, у меня вообще все оборвалось, похолодело, я закричал ему: есть. А он дверью так хлопнул: ха-ха-ха-ха, — с таким страшным хохотом и удалился по коридору. Он стукнул дверью, иконы упали, которые висели на стенах, такой был грохот. И прокукарекал петух, наступило утро в этот момент. Как в фильмах, когда нечистый-нечистый, а потом петух кукарекает и все рассеивается.
Кира Лаврентьева:
— Уходит, да.
Священник Анатолий Першин:
— И я вырубился и уснул. Но кто-то мне сказал, что в монастыре похоронен старец, основатель монастыря Антоний, и что если к нем у обратиться, к этому дедушке, я же не воцерковленный был, то он помогал. Все его чудеса написаны в акафисте. Если ты почитаешь акафист, то он тебе поможет. Я пополз на могилу к этому старцу. Троицкий собор, летом там даже еще была изморозь, он настолько промерз, все разрушено. Там и дискотеки пионерские были, там и какие-то зэки ночевали, зона какая-то была, и хранили химикаты — чего только не было, и все это в храме. Иконостас пятиярусный, который написан теми же мастерами, которые Василия Блаженного расписывали, все разрушено, ничего не осталось. Но осталась плита с правой стороны. Я, кстати, написал песню, как я зашел в храм... Я сейчас дорасскажу и, может, я ее исполню.
Константин Мацан:
— Священник Анатолий Першин, настоятель храма святого Василия Великого в Осиновой роще в Санкт-Петербурге сегодня с нами в программе «Светлый вечер». Итак, ваш рассказ продолжаем слушать.
Священник Анатолий Першин:
— Я вошел туда, в этот храм, и увидел сияние, из алтаря шло сияние. Несмотря на то, что галки кричали, вороны, холод был, жуткое было состояние. Но там из алтаря шло сияние. Конечно, и психика моя была доведена до предела, может быть, это были какие-то моменты... Но я пошел на это сияние и увидел справа эту могилу. Меня сопровождал тракторист, игумен послал тракториста мне в помощь, вдруг не дойдет, и он контролировал ситуацию. Там лежал акафист на церковно-славянском языке. Я встал перед этими мощами и начал читать акафист. Я никогда не читал на церковно-славянском языке. По одной фразе, не понимая ничего, я стал читать этот акафист. Когда до середины дошел, вдруг раздалось, как будто парашют раскрылся, хлопок: буфь. И я ощутил такое благоухание неземное, я как будто попал в другое измерение, в другое пространство. Я упал на эти мощи и потерял сознание. Так со мной произошло. Когда очнулся, со мной рядом тракторист лежал. Мы с ним встали, я стал читать дальше, а у меня ни дыхания, ничего, не могу читать. Я ему говорю: что это было? Он говорит: не знаю, но запах очень вкусный.
Кира Лаврентьева:
— Благоухание, да.
Священник Анатолий Першин:
— Он мне говорит: вкусный запах. Я пошел, говорю: веди меня к игумену. Привели меня к игумену, я говорю: батюшка, вот такая ситуация. И оказывается, впервые за пятьсот лет было благоухание мощей, во время чтения мной акафиста. С этого момента я понял, что выздоравливаю. То есть я приехал туда умирать, понял, какие-то запахи появились, мне стало интересно за чем-то наблюдать. Вот знаете, как после гриппа, лежишь, ничего не нужно.
Кира Лаврентьева:
— Оживаешь.
Священник Анатолий Першин:
— Просто одна подушка и ты, ты вцепился в подушку и просто терпишь, а там начинают запахи появляться, цвета другие, ветерок подул, и я стал оживать. Я пробыл в монастыре первый раз четыре месяца. И вот за четыре месяца я стал оживать, я стал бросаться на все послушания, как в том фильме: на колбасный завод — я. На водочный завод — я. Так и я. Подметать — я. Петь в хоре —я. Я еще художник-оформитель, у меня есть профессия, я за все хватался. А на трапезной, я дни и ночи не спал, у меня появилась сила. Когда я уезжал, мне надо было возвращаться в Петербург. Я говорю: отец Трифон, благословите меня открыть в Петербурге подворье. Он такой: он знает, что такое подворье. А я сам не знаю, почему, как будто кто-то во мне сказал, я должен был что-то ему сказать, благодарность, когда уезжал. А он: благословляю, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало. Потому что это невозможно, в Петербурге, из далекого монастыря, из другой епархии, просто невозможно открыть подворье. Ну, я с тем и уехал. Когда я приехал, Юру поблагодарил, рассказал ему про эту идею о подворье. Он сказал: я буду помогать, обращайся. У меня здоровье долго возвращалось, но я уже начал ползать, я уже ползал. Комитеты КГА, архитекторов искал, место искал, дело шло. Я поднял все свои старые связи, всех знакомых, многие не верили. Такая история была, я пришел к одной женщине, а она, оказывается, в советское время подписала приказ о разрушении храма, архитектор района. Она мне потом сказала: отец Анатолий, можете рассказывать эту историю, когда я умру. Вот она умерла, и я рассказываю. Она подписала о сносе храма, а она верующий человек. Представляете? Она не могла этого не сделать, потому что сверху шло ценное указание, а подписаться должен крайний, архитектор района. Когда она меня увидела, она так обрадовалась. Я не понимал, что она так радуется, как родного меня обняла, говорит: отец Анатолий, я вам покажу, есть место в районе, где можно храм поставить. Никто его не знает, я знаю, там такая ситуация была, его забросили. И она мне предложила место для строительства храма на улице Ольги Форш в Петербурге. Храм Антония Сийского. А тем временем я регистрировал подворье. И оказывается, патриарх Алексий Второй по просьбе епископа Тихона, Архангельского и Холмогорского подписал бумагу об открытии. Хотя это нонсенс, это невозможно, Петербург же не столица, где можно открыть подворье. Раньше можно было в столице открыть подворье монастыря, а сейчас в Москве, наверное, монастырь какой-нибудь не сможет открыть подворье. Мы получили благословенье на открытие подворья, представляете?
Кира Лаврентьева:
— Притом, что вы тогда были мирянином, я делаю на этом акцент.
Священник Анатолий Першин:
— Я был мирянином, вообще ничего в этом не понимал.
Кира Лаврентьева:
— То есть это такой беспрецедентный случай.
Священник Анатолий Першин:
— Я был мирянином-настоятелем. Там нужна была должность настоятеля.
Кира Лаврентьева:
— Мирянин-настоятель. Обалдеть просто.
Священник Анатолий Першин:
— Как временно исполняющий обязанности настоятеля Анатолий Першин.
Кира Лаврентьева:
— Ну и тут все складывалось так, что вы стали священнослужителем в итоге.
Священник Анатолий Першин:
— Это в следующей части нашей передачи.
Константин Мацан:
— У нас время уже неумолимо движется к концу.
Кира Лаврентьева:
— Нам надо скорей узнать.
Константин Мацан:
— Давайте, может быть, какие-то пропуская этапы, вы расскажите, как вы все-таки стали священником.
Священник Анатолий Першин:
— Давайте в конце я песню спою.
Константин Мацан:
— А в конце мы завершим песней, да.
Священник Анатолий Першин:
— Сразу после возвращения из монастыря. И когда был построен храм, встал вопрос, кто там будет служить. Монастырь, в Архангельской области особо монахов нет, а Санкт-Петербургская не может дать священника. И вот эта и появилась идея, что когда я пришел к владыке и говорю: владыка, храм построили, надо освящать, но я не знаю, кто будет служить. Ты и будешь служить, — он мне говорит. Это я получил первый шок. Сам строил, сам там и служи, так получается. А потом у меня мысль: сейчас мир такой, кому-то отдавать. А для меня храм был как ребенок, каждое бревнышко, там столько сложностей было, я ночью провозил бревна, я тайно залил фундамент, потому что была администрация против. Разговаривать можно долго, как он рождался очень сложно.
Кира Лаврентьева:
— Да.
Священник Анатолий Першин:
— Как из гусеницы бабочка, так храм рождался. В Архангельской архитектуре, конечно. Столько людей хороших мне помогало, все объединились. Ну и вот, в итоге меня рукоположили в диаконы в 2008-м году, и в этом же году на Антония Ассийского, 20 декабря, сейчас будет мне уже пятнадцать лет, как я там настоятелем был. Сейчас у меня другой еще храм, оказалось, я пошел по той дороге возрождения и строительства храмов, хотя сам музыкант. Если меня кто-нибудь спросит по хозяйственной части или какой-нибудь бухгалтерской или юридической, просто Господь дает людей, обстоятельства, открываются небеса, и все начинает поступать оттуда. В продолжение разговора по поводу священства, я так понял, что когда я был на том свете, когда меня очистили и вернули, перепрошили, запрограммировали, в этой программе было священство, видимо. Но оно постепенно, Господь так сразу не дает, мне еще надо было от мирских всяких... Мирского очень много, до сих пор во мне много мирского, честно признаться. Само мое направление, я понимаю, что святым тут не станешь на земле, мы люди, и помыслы и действия и плоть, все присутствует. Но уже с возрастом, действительно, появляется опыт, я чувствую людей, люди ко мне тянутся. Потом моя деятельность музыкальная, я же вернулся к ней. Десять лет как я вернулся, стал ведущим телеканала «Союз», ищу музыкантов, ищу творческих людей, которые своим искусством славят Бога — в двух словах. Это меня держит, это меня поддерживает, это привлекает внимание к строительству храма. В прошлом году храм у нас сгорел, полностью, дотла. Храм я построил на базе трансформаторной будки. Была громадная будка трансформаторная. Просто людям негде было молиться, прошлый храм разрушили, и город не дает его восстанавливать. Я занял трансформаторную будку, купола, колокола сделал, и митрополит у нас служит. В прошлом году сгорел храм, я уже набрал такую массу, если можно так сказать, популярность, люди меня знают, вся Россия, потоком шли средства, и за девять месяцев храм полностью был восстановлен. Пасху в этом году служили в новом храме. Храм стал еще лучше. Потом я восстанавливаю еще храм Архангела Михаила в деревне Зажупанье, такая деревенька есть в Сланцевском районе Ленинградской области. Тоже не мог пройти мимо.
Кира Лаврентьева:
— Да. Тем более у вас с Архангелом Михаилом своя история.
Священник Анатолий Першин:
— Именно поэтому я и зацепился за него, как отдать свой долг Архангелу Михаилу. И все так стало складываться, как бы я ни косячил, что ни делал, меня все равно Господь в этот путь. Смысл такой, если Господь дал тебе смысл жизни, заложил в тебя программу, надо в жизни ее узнать, точно ли ты сидишь на своем месте или ты должен сейчас гайки крутить.
Константин Мацан:
— Нам, к сожалению, надо наш разговор завершать, но завершим мы его еще одной вашей песней.
Священник Анатолий Першин:
— Эту песню я как раз и написал после возвращения из монастыря.
Звучит песня
Константин Мацан:
— Священник Анатолий Першин, настоятель храма святого Василия Великого в Осиновой роще в Санкт-Петербурге, телеведущий, музыкант, автор-исполнитель, сегодня был с нами в программе «Светлый вечер». Спасибо огромное за этот чудный рассказ, проникающий в самое сердце, и за песни. У микрофона была Кира Лаврентьева. Я Константин Мацан. До свиданья.
Кира Лаврентьева:
— Всего хорошего.
Священник Анатолий Першин:
— Рад был быть с вами.
Все выпуски программы Светлый вечер
Бзоба. Вербное воскресенье в Грузии
Поделиться
Фото: kristyle . / Unsplash
Грузия — страна, принявшая христианство в глубокой древности. Первые христиане появились в Иверии, древней Грузии, еще в первом веке. В четвертом веке стараниями святой Нины христианство стало государственной религией.
Грузинская Церковь имеет множество древних и самобытных традиций. Некоторые из них существуют с древних времен, некоторые — возникли относительно недавно, но также полюбились православным грузинам и прочно вошли в церковную жизнь. Ярким примером гармоничного сосуществования древних и новых церковных традиций в Грузии является праздник Входа Господня в Иерусалим или Вербное воскресение.
В Грузинской Церкви Вербное воскресение именуется бзоба. Такое название возникло благодаря определенному виду растения. Если в России в день Входа Господня в Иерусалим принято приходить в храм с веточкой вербы, то грузины приносят с собой бзу или иначе колхидский самшит. Колхидский самшит — это вечнозеленое растение, кустарник с плотными овальными листьями. Самшит иначе именуется кавказской пальмой. Во время Входа в Иерусалим люди встречали Христа с пальмовыми ветвями в руках. В России пальма не растет, ее заменила верба. Православные грузины приносят на праздник с собой в храм свой вид пальмы — самшит.
Недавно данная традиция оказалась на грани исчезновения. Колхидский самшит из-за климатических изменений, а также активизации паразита «Самшитовой огнёвки» стал исчезать и был занесен в красную книгу растений. Патриарх-Католикос Грузии Илия 2-ой, узнав об этом, благословил приносить в храм на праздник Бзоба ветви самшита только тем грузинам, которые посадили куст самшита рядом с домом. Тому же, кто этого сделать не успел, ветку самшита дают непосредственно в храме во время праздничного богослужения. Накануне службы храмовые работники бережно срезают ветви самшита в специальных питомниках и делают это с разрешения экологов.
Обычно в день Бзобы рядом с большими храмами и монастырями проходят ярмарки саженцев бзы — самшита. Каждый желающий может купить саженец и посадить его рядом с домом, тем самым не дав знаменитому растению окончательно исчезнуть. Таким образом, в Грузии сегодня стремятся сохранить древнюю церковную традицию и улучшить состояние природной среды.
Еще одна традиция Бзобы связана с историей грузинского языка. Накануне Вербного воскресенья празднуется Лазарева суббота, день, когда Православная Церковь вспоминает чудо воскрешения Лазаря, друга Иисуса Христа. По благословению Патриарха-Католикоса Илии 2-го с 1985 года Лазарева суббота считается днем грузинского языка. По словам Патриарха Илии, грузинский язык много раз оказывался на грани исчезновения, но всегда возрождался, воскресал подобно Лазарю и по милости Божией продолжает существовать.
Все выпуски программы Вселенная православия
Послание к Филиппийцам святого апостола Павла
Поделиться
Рембранд. «Апостол Павел в темнице». 1629
Флп., 247 зач., IV, 4-9.
Комментирует священник Дмитрий Барицкий.
Как научиться радоваться этой жизни? Что необходимо сделать, чтобы ощущение счастья всегда наполняло наше сердце? Ответ на этот вопрос находим в отрывке из 4-й главы послания апостола Павла к Филипийцам, который звучит сегодня за богослужением в православных храмах. Давайте послушаем.
Глава 4.
4 Радуйтесь всегда в Господе; и еще говорю: радуйтесь.
5 Кротость ваша да будет известна всем человекам. Господь близко.
6 Не заботьтесь ни о чем, но всегда в молитве и прошении с благодарением открывайте свои желания пред Богом,
7 и мир Божий, который превыше всякого ума, соблюдет сердца ваши и помышления ваши во Христе Иисусе.
8 Наконец, братия мои, что только истинно, что честно, что справедливо, что чисто, что любезно, что достославно, что только добродетель и похвала, о том помышляйте.
9 Чему вы научились, что приняли и слышали и видели во мне, то исполняйте, и Бог мира будет с вами.
Отрывок, который только что прозвучал, написан апостол Павлом во время заточения. Учитывая это, слова, которыми начинается отрывок, очень примечательны. Обращаясь к христианам города Филиппы, Павел призывает их радоваться.
Радость, о которой говорит апостол, не имеет ничего общего с теми состояниями, которые мы привыкли обозначать этим словом. Это не сентиментальные переживания, не эмоциональное возбуждение, не чувственный восторг. Сам апостол определяет эту радость как «мир Божий, который превыше всякого ума». Иными словами, это Божественная благодать, которая соединяет наше сердце с Богом, даёт нашей душе мир, покой и безмятежность. Это состояние, источник которого коренится намного глубже наших эмоций и мыслей. Парадоксальным образом, человек может быть носителем этой радости, хотя внешне испытывать физический дискомфорт и даже душевные терзания.
И сам апостол является живым свидетельством того, что это не пустые слова. На личном опыте он переживает то, к чему призывает. Ведь посмотрите, Павел находится в римской тюрьме в ожидании решения его участи императором. Обстоятельства весьма стеснённые и скорбные. Под угрозой сама жизнь апостола. Ведь, возможно, приговор будет смертным. Как простому человеку Павлу, безусловно, страшно. Он испытывает телесные и душевные муки. Однако у него хватает сил воспринимать всё происходящее вокруг с миром. В нём нет сопротивления и борьбы. Он не грозит своим обидчикам небесными карами, не проклинает их, не требует справедливости, никому ничего не доказывает, не оправдывается. Он видит во всех этих событиях руку Божию. Ведь ни один волос не упадёт с головы тех, кто служит Христу, случайно. Так Господь говорит в Своём Евангелии.
Как же Павел достиг такого состояния? Как нам получить эту силу? Опять же приглядимся к образу апостола. Всё, о чём он думает, — как бы хоть чем-то послужить своим ближним. Он весь сосредоточен на исполнении Евангельской заповеди Христа. Заповеди о жертвенном служении. Остальное его интересует лишь постольку-поскольку. Поэтому он и призывает своих адресатов: «Не заботьтесь ни о чём». То есть не думайте, что то, к чему вы стремитесь в своей жизни, наполнит вас и принесёт вам подлинную радость. Все вещи преходящи. Сегодня они дарят нам эмоциональное возбуждение, а завтра ввергают в пучину уныния и депрессии. А потому не зацикливайтесь ни на людях, ни на вещах, ни на эмоциях. Не вовлекайтесь в них. Не посвящайте этому всю свою жизнь. Ваше внимание должно быть всецело сосредоточено на Христе, на поиске Его воли, на исполнении Его заповедей. Поэтому апостол Павел и говорит: «Кротость ваша да будет известна всем человекам». Вот тогда Господь наполнит ваше сердце благодатью, откроет в нём источник подлинной радости. Эта радость не вероломна. Она не оставит и не предаст. И тем более никто и никогда не сможет у нас её отнять.
