«Путь к священству». Священник Александр Акулин

У нас в гостях был настоятель храма во имя святого праведного Иоанна Кронштадтского в Головине в Москве священник Александр Акулин.

Наш гость рассказал о своем пути к вере и священству, о том, почему с детства он особенно почитает святого Иоанна Кронштадтского, и как чудесным образом он стал настоятелем храма именно в честь этого святого, а также о том, какие чудеса происходили в его жизни по молитвам к нему.

Наш гость поделился, какая трагедия произошла с приходским домом в праздник Крещения Господня, в какой помощи теперь нуждается храм, и каким образом желающие могут помочь.

Реквизиты для банковского перевода для оказания помощи храму:

Полное наименование организации:

Религиозная организация «Подворье Патриарха Московского и всея Руси при храме святого праведного Иоанна Кронштадтского в Головине г. Москвы Русской Православной Церкви (Московский Патриархат)»

Р/С: 40703810896700000001

Банк плательщика/Банк получателя: Филиал «Центральный» Банка ВТБ (ПАО) в г. Москве

Корреспондентский счет: 30101810145250000411 в Главном управлении Банка России по Центральному федеральному округу г. Москва

ИНН: 7725344227

БИК: 044525411

Назначение платежа: добровольное пожертвование на уставную деятельность.

---

К. Мацан

— «Светлый вечер» на радио «Вера». Здравствуйте, уважаемые друзья. В студии у микрофона моя коллега Кира Лаврентьева —
К. Лаврентьева

— Здравствуйте, дорогие друзья.
К. Мацан

— И я — Константин Мацан. В гостях у нас сегодня иерей Александр Акулин, настоятель храма во имя святого праведного Иоанна Кронштадтского в Головине, в Москве. Добрый вечер.
Свящ. Александр Акулин

— Добрый вечер.

К. Мацан

— Поговорим сегодня с вами, отец Александр, о вашем пути к вере и в вере, о том, какая цепь событий привела к тому, что вы стали священником. Нам представляется, что это всегда путь выбора, путь поиска, нужна какая-то решимость, чтобы принять это решение — на всю жизнь, один раз, стать священником, служителем алтаря, и ни на что это уже потом не променять. И вот о том, на какие вопросы вы искали ответы в этом пути, вопросы о себе, о вере, о Боге, о Церкви, мы сегодня с вами поговорим.

К. Лаврентьева

— Отец Александр, вы много лет являетесь настоятелем храма святого праведного Иоанна Кронштадского. И, если я понимаю, являетесь его настоятелем прямо с самого начала, с самого момента строительства. И у вас совершенно удивительная история с ним связана, она длинная, длиной уже, наверное, в большую часть вашей жизни. И с самим праведным Иоанном тоже связаны много разных чудес. Если можно, хочется сразу спросить вас об этом, прежде, чем мы перейдем к вашей биографии.

Свящ. Александр Акулин

— Да, это, наверное, самая такая искренняя, самая важная такая тема моей жизни, потому что со святым праведным Иоанном Кронштадтским, действительно, как и любой священник наверное, я познакомился несколько раз. В первую очередь, конечно, огромная благодарность моим родителям. У мамы была книга «Моя жизнь во Христе» святого праведного Иоанна Кронштадтского — такое ещё репринтное издание, там такие листы были жёлтые, то есть немножко привлекала она какой-то древностью, как мне казалось, хотя на самом деле современная достаточно была книга. Я начал её листать, хотя картинок в ней не было, но какое-то внутреннее содержание влекло. То есть я пролистывал и какие-то отдельные фразы попадались, и я понимал, что тот человек, который это написал, это действительно человек великой святой жизни. И как-то с детства уже такая была тяга узнать что-то о святом праведном Иоанне Кронштадтском. И, конечно же, в детстве, может быть, я не ощущал таких особых чудес, потому что как-то не очень, может быть, обращался молитвенно. Но когда уже сам стал священником, то много раз в своей пасторской деятельности так или иначе я, конечно же, во многом благодарен отцу Иоанну — вот то, что он как-то меня внутренне духовно поддерживал, то, что я именно на него равнялся.
По сути, когда меня Святейший Патриарх Кирилл рукоположил в сан иерея, это 10 лет уже вот будет скоро летом, и первая книга, которая была, называлась «Священнику», такая небольшая книжица. И её я просто, можно сказать, до дыр затёр, потому что это было таким конспектом для пасторской деятельности. И я чувствовал в общении с людьми вот именно поддержку отца Иоанна Кронштадтского. А когда уже потом узнал, что меня назначают настоятелем строящегося храма, то, конечно, за основу я взял именно духовный путь отца Иоанна Кронштадтского. И тем более моё удивление, что храм именно в честь Иоанна Кронштадтского довелось нам строить.

К. Мацан

— А что именно в его духовном опыте, духовном облике, в пасторском опыте кажется вам ключевым?

Свящ. Александр Акулин

— Да он настоящий. Вот эта настоящесть самая такая его главная черта, что он ничего не хотел никому доказать, изобразить. Он просто жил жил со Христом. По сути, книга «Моя жизнь во Христе» всё и показывает нам.

К. Мацан

— А вот не каждый святой в этом смысле настоящий, который может быть примером для чего-то? Почему именно пасторство отца Иоанна для вас так значимо?

Свящ. Александр Акулин

— Во-первых, он самый яркий представитель белого духовенства. Именно все те тяготы, которые обычно священник на приходе несёт, он их тоже нёс, и мы из его жития это знаем, как тоже нелегко ему было. Как он порой, тоже видя обездоленных людей, которым нужна помощь, тоже хотел им как-то помочь. Но поскольку он служил в Кронштадте, это было такое одно из самых социально необустроенных мест, это такая была дальняя окраина. Это сейчас пригород Санкт-Петербурга, тогда это была дальняя окраина, это остров, туда ещё надо было добираться, не то что сейчас — дорога идёт туда. А до этого было очень сложно туда попасть и приходилось действительно проделать большой путь. И когда уже люди о нём узнали, конечно, потянулись к отцу Иоанну. Но сколько ему перед этим пришлось всего пережить? Поэтому вот он закаляет этим своим отношением — сам, по сути, ничего не имея, он раздавал последнее. И это, конечно, очень так по-хорошему подкупает в нём, конечно, в его житии.

К. Лаврентьева

— В этом интервью вас спросили, как вы приняли решение стать священником. Вот ваш дословный ответ: «Это призвание — другого ответа нет. Просто понимаешь, что это твой путь. Ощущение того, что в храме хорошо, радость, любовь у меня было ещё с детства, когда меня шестилетнего привели туда родители. Потом это чувство росло, крепло, и когда я оканчивал школу, у меня не было никакого другого желания куда-либо поступать, кроме как в семинарию. Сомнений не было, я чётко понимал, куда идти дальше. Жатвы много, делателей мало — и я пошёл».

Свящ. Александр Акулин

— Да, совершенно верно.

К. Лаврентьева

— Совершенно удивительная история. И ведь вы описываете, много-много раз повторяете, что как раз книга Иоанна Кронштадтского «Моя жизнь во Христе», о который вы сейчас упомянули, она чуть ли не стала лейтмотивом вот в этой всей истории принять решение стать священнико. То есть как бы образ отца Иоанна был, получается, для вас неким образцом, образцом священника.

Свящ. Александр Акулин

— Да, это так.

К. Лаврентьева

— И потом, я замечу, вы семь с половиной лет были диаконом — это очень долго, если честно признаться. И вы читали как раз вот эту книгу отца Иоанна в помощь священникам, и она вас, видимо, как-то укрепляла. Что это был за период? Знаете, тут интересно: кто-то рассказывает, что он, наоборот, не торопился стать священником, потому что понимал, что диаконство — это прекрасно. То есть благодать уже у тебя священническая есть, а ответственности как бы такой, как у священника, ещё нет. А кто-то, наоборот, очень переживал, что он диакон, и ему хотелось уже как-то перейти на следующую ступень, завершить этот путь логически и служить, как положено. Как это было у вас?

Свящ. Александр Акулин

— Вот вы как раз такую тему затронули, я сейчас расскажу об этом. Это действительно одно из самых таких духовных переживаний, духовных страниц в моей такой, можно сказать, биографии. Это было следующим образом: я, конечно, хотел, у меня было горение, было рвение, я хотел предстоять пред Престолом Божьим именно в сане иерея. Но, когда принял сан диакона, то, конечно, духовная благодать — вот отцы, которые долго служат диаконами, знают, что духовная благодать окрыляет. И вроде бы ты уже понимаешь, что, да, ты уже причащаешься в алтаре, ты уже вроде бы полностью сослужишь, то есть участвуешь, в самом эпицентре богослужения находишься. Но в какой-то момент, когда вот быстро рукополагаются во священники, как-то раз и легко, и даже порой это может как должное восприниматься. Но в моей ситуации, наоборот, это было немножко иначе. Я вроде бы хотел-хотел, горел-горел, и потом, когда в какой-то момент, как раз уже прошло семь лет моего священства, я отпраздновал тридцатилетие в мае, и у меня начался отпуск. Я поехал домой к родителям, и мы гуляли по лесу с духовником моим, отцом Валерием, который в Орловской области служит. И мы с ним шли по лесу, и он говорит, что ты что-то, как он мне сказал, в диаконах засиделся. До этого он как-то эти вопросы не задавал, но тут почему-то об этом сказал. И я говорю, что, батюшка, да я вот как-то понял, что уже слава Богу за всё, я готов Богу служить там, куда Господь меня позовёт, в том виде, в том статусе, сане, в каком Господь меня сподобит. То есть уже настолько я успокоился и смирился внутренне и принял вот ту свою жизнь, которая есть, как действительно самое ценное, что происходит, постарался, можно сказать, научиться ценить каждый день, каждого человека.
И как-то вот уже так легко стало, внутренне успокоился. И в этот день, мы с ним по ведру лисичек нарвали, я прихожу домой к родителям, я лисички сажусь почистить, грибы, перебрать. И в этот момент звонит мне секретарь нашей Патриархии отец Владимир Диваков и говорит, что нужно мне завтра утром быть у него в кабинете. Я сажусь на машину ранним утром, в три часа выезжаю, 500 километров фактически проехал, и был в кабинете в Чистом переулке у отца Владимира. Мне назначили исповедь у духовника. И буквально через несколько дней Святейший Патриарх в Переделкине, в храме святого Игоря Черниговского, рукоположил меня в сан иерея. То есть в тот момент, когда я, казалось бы, смирился и уже принял ситуацию так, как она есть. Хотя на тот момент мне как раз 30 лет исполнилось, и какой-то наступил в моей жизни такой вот рубеж. И я его как-то, видимо, прошёл с Божией помощью. Господь, наверное, принял мой такой посильный труд, что я всё-таки смирился. Вот недавно была Неделя о мытаре и фарисее — как один гордился, а другой смирился. Бог гордым противится, смиренным даёт благодать, поэтому Господь ждёт от нас смирения. Вот когда человек смиряется перед Богом, и вот за смирение Господь даёт такой новый виток, новый шаг сделать именно со Своим благословением. И мне кажется, здесь, возможно, вот такая некая особая поддержка была и в моей жизни от Господа.

К. Мацан

— А вот это очень интересный момент — то, что вы говорите, что нужно смириться, и тогда Господь что-то тебе открывает, посылает. Это афоризм, который, по-моему, приписывают Фаине Раневской: всё сбудется, стоит только расхотеть. А что это за духовный закон? Вернее, почему? Ведь это очень легко услышать так, что у нас с Богом такой торг: вот ты смирись, и тогда Я тебе что-то открою, помогу, что-то новое в жизни пошлю. Как будто бы это можно как-то выкупить, заслужить смирением. Но у Бога же даров много, и Он готов нас одарить всем, и всегда и сразу. Почему Он иногда медлит?

Свящ. Александр Акулин

— Правильно вы тему подняли. Здесь, наверное, усвоение, когда человек может усвоить. Как ребёнок, ему же сразу не дают хлеб или что-то такое твёрдое, а ему дают молочко вначале. Так и мы, тоже дети Божьи духовно. Мы не готовы, Господь знает, Господь — Отец наш Небесный, Он видит, Он всё прекрасно понимает. Про нас про всех Он знает то, что даже мы про себя не знаем. И поэтому Господь, конечно, смотрит именно... есть такое даже слово «судьба», то есть «суд Божий». То есть Господь и судит по тому, как мы ведём себя, куда мы направляемся, к чему мы стремимся? И в тот момент приходит уже такое какое-то особое участие Господа. Наверное, так. Может быть, здесь я бы не стал акцентировать на том, что какой-то торг, наверное, нет. Мы просто сами порой иногда не видим. Иногда, если мы, может быть, что-то получим быстро, получим как данность, мы это не будем ценить. Вот ещё в чём смысл. Наверное, так.

К. Лаврентьева

— Священник Александр Акулин, настоятель храма святого праведного Иоанна Кронштадтского в Головине города Москвы. У микрофона Константин Мацан и Кира Лаврентьева. Мы говорим о пути к священству отца Александра. Отец Александр, как отнеслись ваши родители к поступлению в семинарию?

Свящ. Александр Акулин

— Мои родители отнеслись просто с огромной радостью, с поддержкой, конечно же. Потому что семья у меня воцерковлённая. Папа многие годы был кочегаром при храме, тоже ему несколько раз предлагали принять сан, но он как-то по своему смирению этого не сделал. Он говорил, что уже свою жизнь прожил так, как уже есть, и ему тяжело уже будет перестроиться. Где-то когда мне исполнилось шесть лет, родители стали ходить в храм. Мы посещали все богослужения, каждое воскресенье. И они мне даже говорили, что, может быть, вначале получить светское образование, какие-то были другие разговоры. Но как-то всё решилось и я сказал: нет, семинария. Я взял рекомендацию у батюшки одного — сейчас он уже владыка — и поехал в семинарию поступать. Поэтому так получилось, что как-то меня сами же родители отвезли. И в семинарию когда я приехал поступать, я могу рассказать — это тоже такой интересный был эпизод. Мы приехали в Перервинскую духовную семинарию. Почему-то батюшка один знакомый предложил, сказал, что хорошая семинария, такая маленькая. Там действительно такая семья, дух такого особого послушания, труда. И много, конечно, именно такой заботы и от отца Владимир, от ректора семинарии — сейчас он почётный ректор, а тогда он был ректором семинарии. И духовенство, и матушка, все, конечно, так вот с любовью отнеслись к нам, к абитуриентам, приняли нас в семью. Мы как-то так очень радостно, очень дружно учились вместе. Сейчас продолжаем общаться со всеми выпускниками. Многие приняли сан, кто-то нет, но тем не менее это такая была в моей жизни духовная школа — вот именно семинария. И за это я, конечно, Богу благодарен. Это было, по сути, становление такое.

К. Лаврентьева

— А что значит духовная школа? В чём была трудность этого обучения?

Свящ. Александр Акулин

— Вот сегодня только разговаривал с одним молодым человеком. Он говорит, что тоже хотел поступить в семинарию, но когда узнал, что семинария — это не просто учёба, это именно жизнь, это как монастырь. И действительно, я могу сказать, что, да, в семинарии есть определённые трудности, но они сполна покрываются радостью, общением, потому что там настоящее братство. То братство, которое мы в семинарии имели, особенно этим могут похвастаться маленькие семинарии, когда немного учеников, немного студентов. Потому что, если в Московской духовной академии побольше, иногда разные потоки, там знают друг друга, но вот не так близко иногда бывает общение, только тех, кто в одной келье там живут. А мы с ребятами со всех курсов дружили и до сих пор продолжаем дружбу и общаемся. Поэтому она, конечно, даёт самое главное на всю жизнь, такую закваску и хорошую очень поддержку такую. Даже сейчас, в жизненной ситуации, в которую я попал, тоже откликнулись именно мои друзья — вот именно те батюшки, с которыми вместе учился.

К. Лаврентьева

— Давайте о ситуации расскажем. Там что-то с приходским домом при храме вашем случилось плохое.

Свящ. Александр Акулин

— Да, вот такое искушение. В Крещенскую ночь, когда я был на купеле, освещал Иордань, после ночной службы там проник человек один. Ещё пока идёт следствие, пока мы до конца не знаем, что там могло произойти. Но вот то, что мы знаем, что совершилось возгорание, может быть, поджог. Сейчас пока идёт следственное разбирательство, уточняются мотивы или что там могло быть. Но тем не менее пострадало здание, церковный дом, он, в общем-то, достаточно такой добротный был. Мы сейчас занимались оформлением документов всех. И, собственно говоря, там была и ризница, был мой кабинетик небольшой, где хранилась как раз тоже документация, какие-то хранились важные вещи, ценные для прихода. Там была бухгалтерия, ризница, комната духовенства, где батюшки могли между службами немножко прийти в себя, передохнуть. На втором этаже воскресная школа находилась сама, как раз там военно-спортивно-патриотический клуб, клуб «Покров». В общем, много, конечно, всего: и утвари, и книг.

К. Лаврентьева

— Как жалко. Ещё и на Крещение.

Свящ. Александр Акулин

— Да на Крещение искушение. То есть очень быстро деревянный дом... приехали быстро пожарные, несколько расчётов. Не смогли они очень так оперативно потушить, но всё равно достаточно неплохо справились, потому что огонь локализовали — огонь не перекинулся ни на храм, никуда. Поэтому храм, слава Богу, цел. Но дом, конечно, два этажа сгорело, первый этаж залит водой. В общем-то, нам предстоит серьёзная реконструкция, восстановление или вообще перестройка здания. Вот такое испытание, собственно говоря. Но меня утешает что? Я вот всё думаю иногда: почему так произошло, почему именно нас подожгли? Потому что храм Иоанна Кронштадтского, опять же. Вспомним, что у отца Иоанна Кронштадтского тоже богадельня была, и тоже она сгорела. То есть открываем житие и понимаем, откуда всё идёт. И вот оно отсюда идёт, поэтому как-то будем потихонечку с Божией помощью восстанавливать.

К. Мацан

— Но всё-таки ситуация очень не рядовая. Потому что то, что на любом объекте, построенном в доме, может закоротить проводку, это мы понимаем. И храм, к сожалению, не исключение. А вот какой-то умышленный поджог храма всё-таки для российской, тем более московской, действительности вещь очень редкая, я бы даже сказал, что из ряда вон выходящая. Нет пока понимания мотивов?

Свящ. Александр Акулин

— Пока нет. Тут, может быть, человек не в себе был, может быть, как-то случайно. Он пока не даёт каких-то таких чётких ответов. Идёт следствие, будем разбираться, будем смотреть. Может быть, болен человек чем-то, тут сложно сказать наверняка. Но если вдруг выяснится, что это точно поджог, то это очень серьёзный грех. Помните, на Лодочной три года назад был поджог храма? Вот тот человек, который поджигал он, в общем-то, уже преставился. То есть трёх лет не прошло, молодой вроде бы человек — ещё жить и жить ему. Ему говорили: покайся, ты же такое дело совершил серьёзное — храм поджёг. Он говорил: да мне-то что? В общем, он не верил ни во что. Ну и вот очень быстро Господь его призвал к ответу — трёх лет не прошло даже.

К. Мацан

— Я почему ещё об этом говорю? Потому что, зная историю нашей страны, не такую давнюю, что происходило после революции, хочется надеяться, что в обществе есть просто прививка от каких-то прямых агрессивных действий по отношению к Церкви, к святыням. То есть можно как угодно относиться идеологически, быть верующим или неверующим, но есть граница, за которой начинается то, через что просто наше общество целиком прошло уже и повторения чего точно никому не хочется. Поэтому, конечно, то, что вы рассказываете, это очень тревожно. И слава Богу, что пока это единичный случай. Дай Бог, чтобы они такими единичными и оставались, чтобы слово «пока» было просто фигурой речи.

К. Лаврентьева

— Дорогие друзья, но мы так же предлагаем вам поучаствовать в восстановлении приходского дома. На сайте радио «Вера» под ссылкой на эту программу с отцом Александром Акулиным будут размещены реквизиты, куда можно перевести посильно какое-то пожертвование. Отцу Александру это будет очень большой поддержкой и помощью. Пожалуйста, не проходите мимо, тут любые посильные какие-то деньги пойдут на очень большую пользу. Огромное спасибо заранее вам.

К. Мацан

— А можно предположить, каков масштаб затрат, которые вам предстоят?

Свящ. Александр Акулин

— Если речь идёт о полной реконструкции, то есть перестройке здания, то это очень большая сумма. Если как-то удастся локально восстановить на том месте... но в любом случае всё равно достаточно большая сумма расходов. Потому что одного ущерба на несколько миллионов там, даже пока ещё сложно точно подсчитать. Потому что всегда же как храме делается? — всё с миру по нитке: один один каркас сложил, другой утеплитель набил, третий обшил, четвёртый внутри покрасил, пятый крышу накрыл. То есть всё с миру по нитке: кто-то блоки для фундамента привёз, кто-то ещё что-то. И храм строился действительно всем миром, и дом строился церковный тоже всем миром. Поэтому когда вот такое происходит, очень сложно подсчитать точные убытки, потому что очень много сделано было людьми с такой любовью, во славу Божию тоже была помощь оказана. Но будем надеяться, что, может быть, найдётся человек, который скажет, что очень любит отца Иоанна Кронштадтского и хотел бы при жизни с ним познакомиться. Но вот так сто лет уже с небольшим прошло, но есть храм батюшки Иоанна, где его любят, чтут. В нашем храме есть частицы епитрахили святого праведного Иоанна Кронштадтского, в которой он служил. И вообще с такой любовью народ всегда к нему относиться, и читаем акафисты отцу Иоанну. И такое вообще идёт подражание, не побоюсь этого слова, может быть, в какой-то слабой форме, но всё-таки, знаете, как вы лодку назовёте, так она и поплывёт. И вот я заметил, что, действительно, как к отцу Иоанну приходили люди, стекались и сирые, и убогие, и где-то, может быть, немножко обиженные чем-то. И вот они сейчас тоже к отцу Иоанну приходят, и мы их не прогоняем, всех принимаем, всем рады, конечно.
Но вот повторяется, получается, жизненный подвиг отца Иоанна Кронштадтского. Вот он призывает всё равно к себе этих людей, и они идут. Просто сегодня, перед тем, как к вам ехать, женщина подошла, обратилась за помощью. И вот такие постоянно-постоянно происходят встречи и истории именно в храме. Поэтому, если отец Иоанн Кронштадтский дело своё продолжает, то, я думаю, что он и нам поможет, с Божией помощью и с помощью наших слушателей, восстановить вот этот наш церковный дом. Тем более, что воскресная школа сейчас пока занимается в палатке МЧС — нам МЧС дала палаточку такую надувную, и в ней проходят занятия. Конечно, чем быстрее мы восстановим дом, чем мы быстрее построим что-то, тем, конечно, нам будет легче. Но пока мы так, пока в таких стеснённых обстоятельствах. Зато прихожане говорят, что вспомнили, как семь лет назад храм строили, и вернулись в то время, когда мы начинали строительство храма — тоже всё бытовочки, палаточки. И они говорят, что это так объединяет людей.

К. Лаврентьева

— А вы можете рассказать какой-нибудь пример удивительной помощи отца Иоанна кому-то из прихожан?

Свящ. Александр Акулин

— Очень много примеров. И в частности, даже, может быть, начал бы с личного примера, как у меня было. Когда мы строили воскресную школу, у меня рабочие были из Чувашии. Они, значит, говорят: «Батька, давай, нам деньги плати!» А я говорю: «Да, сейчас деньги будут», — а сам понимаю, что денег нет, негде взять. Один человек обещал, второй обещал, но сказал: прости, нет денег. Я пошёл, стою, молюсь, на колени встал, говорю: «Отче, помоги!» Они подходят и говорят, что завтра уезжают. Я думаю: хорошо, слава Богу, до завтра ещё есть время. Ну и ещё хожу, что-то по территории делаю. А они усиленно работают, потом подходят ко мне уже ближе к вечеру и говорят: «Отче, а мы закончили. Мы сейчас поднапряглись и добили. И мы решили сейчас поехать». Я говорю: «Да побудьте до утра, утром я как раз деньги вам принесу». — «Нет-нет, хорошо бы сейчас». Я такой: «Ну, сейчас, погодите». Захожу в храм, просто падаю у иконы и говорю: «Отче, помоги, помоги!» — просто взываю. А я им должен был приличную сумму денег. И вот приходит, значит, одна женщина и говорит...

К. Мацан

— Прямо в этот момент?

Свящ. Александр Акулин

— Да, я выхожу из храма, вот 2-3 минуты буквально я молился, выхожу из храма и стою в такой полной растерянности. И смотрю, какая-то женщина идёт, такая знакомая. Подходит и говорит: «Батюшка, у нас тут нечаянная радость, мы тут наследство получили. И мы решили вам какую-то часть отдать», — и даёт мне ровно столько, сколько нужно заплатить вот за эту работу. Я просто вот опешил. До этого, конечно, ещё было похожее чудо. Но чудеса случаются и прямо сейчас, потому что от отца Иоанна приходят рабочие, приходят люди, облачение приносят, потому что сгорела ризница. Вот просто вот случай за случаем, вот реально случай за случаем. Сегодня человек пришёл тоже, сказал, что любит Иоанна Кронштадтского, спросил, какую помощь мог бы оказать. Один принёс облачение, ещё другой принёс книги. То есть идёт постоянная поддержка от отца Иоанна. А много чудес было и таких вот, конечно, духовных. И духовное мы понимаем, ценим, но всё-таки мы люди, так сказать, житейские, нам хочется что-то такое, что можно почувствовать, что что-то с нами произошло: со здоровьем какое-то улучшение или ещё что-то, где-то. И такие примеры тоже есть. То есть прихожане приходят, рассказывают, как они обращаются к отцу Иоанну Кронштадтскому, и он им помогает. Ну, конечно, это великий святой — что тут скажешь?

К. Мацан

— Мы вернёмся к нашему разговору после небольшой паузы. Напомню, что сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер» иерей Александр Акулин, настоятель храма во имя святого праведного Иоанна Кронштадтского в Головине, в Москве. В студии Кира Лаврентьева и я, Константин Мацан. Не переключайтесь.

К. Лаврентьева

— «Светлый вечер» на радио «Вера» продолжается. Дорогие друзья, у нас в гостях священник Александр Акулин, настоятель храма святого праведного Иоанна Кронштадтского в Головине города Москвы. С вами Константин Мацан и Кира Лаврентьева. Как всегда, в этом часе в этот день, во вторник, мы говорим о пути к священству наших замечательных гостей. Отец Александр нам сегодня не только о пути к священству рассказывает, но также ещё рассказал об интересном очень диаконском долгом пути, знакомстве прямо с детства с отцом Иоанном Кронштадтским, И, что удивительно, отец Александр более 15 лет является... да, батюшка? Или меньше?

Свящ. Александр Акулин

— Меньше. Настоятелем — семь лет.

К. Лаврентьева

— Семь лет, но с самого начала строительства храма Иоанна Кронштадтского.

Свящ. Александр Акулин

— Да, с самых первых дней прям.

Свящ. Александр Акулин

— То есть батюшка с детства читал «Мою жизнь во Христе», все книги отца Иоанна, он стал для него примером. И вот, пожалуйста, такое чудо, что отец Александр является настоятелем храма Иоанна Кронштадтского. И мы как раз говорили о том, что при храме сгорел приходской дом, и храм очень нуждается в помощи. Так что, если можно, пожалуйста, дорогие друзья, помогите — на сайте у нас будут реквизиты, под ссылкой на эту программу. Там можно всё найти и сделать посильное пожертвование. Отец Александр, совершенно вы удивили историей вот этой чудесной с помощью отца Иоанна. Такие чудеса какие-то обыденные. Кажется, что в жизни верующего человека чудо — это совершенно обычное явление, ничего экстраординарного нет. То есть это как бы часть жизни — чудо.

Свящ. Александр Акулин

— Это точно. Как будто бы чувствуешь, что вот оно просто должно произойти, и происходит. То есть вот только обращаешься, и помощь приходит мгновенно.

К. Лаврентьева

— Отец Александр, а если человек просит-просит, а чудо не произошло, как ему к этому правильно относиться?

Свящ. Александр Акулин

— Здесь, конечно, у каждого свой совет, наверное. Но общий совет я бы такой дал, исходя из той жизненной своей такой ситуации. Тоже сколько раз происходило, что я тоже что-то просил у Бога. И вот, допустим, у меня есть некоторые проблемы со здоровьем. Я несколько раз так думал: «Господи, если бы Ты меня сейчас исцелил бы полностью, вообще у меня не было бы никаких проблем со здоровьем, я бы столько сделал, такие бы подвиги совершил!» Но потом про себя думаю, что Господь не помогает. Он помогает, поддерживает, но не решает эту ситуацию. Он не исцеляет тебя полностью, да, то есть он не даёт тебе полностью, чтобы ты бегал, скакал, а всегда Господь для каждого из нас — кого люблю, того наказую. Но наказует не наказанием каким-то, а Господь всегда о нас имеет особое попечение. Потому что, если дать бы сейчас такую прыть, силу какую-то такую, неизвестно, как бы я её употребил, как бы её употребили другие люди, которые просят у Господа сейчас прямо, здесь вот именно такого чуда, какой-то ситуации такой. Кто-то просит встать с коляски инвалидной — неизвестно, куда ты убежишь, где ты окажешься. Неизвестно вообще, потом будешь ли ты Господа благодарить или нет. Вот как Иов Многострадальный — Господь испытал Своего раба, но потом всё ему дал. Иногда мы просим и вроде бы не получаем. И раз просим, не получаем, два, три просим, не получаем. То есть здесь, наверное, я бы дал такой совет, что надо смириться действительно. Вот с чего мы начинали наше общение — то, что смиренным Господь даёт благодать. И, значит, где-то в одном не даёт, но в другом Господь обязательно даст, то есть что-то другое обязательно, какую-то нечаянную радость, мы получим — это точно, и уже не раз получали. Как-то так.

К. Лаврентьева

— Отец Александр, такой вопрос нестандартный, очень женский. Иногда его задаю, если у нас беседа к тому располагает. У вас много детей — шесть, если я не ошибаюсь.

Свящ. Александр Акулин

— Шесть — это по нашей жизни много, но так, если взять, то, конечно, может быть, и не очень много.

К. Лаврентьева

— Нет, всё-таки много. Они насколько понимают, что вы священник? Такой вопрос: священник ли вы дома? Вот есть ли ощущение, что папа — вот он не такой обычный папа, как у всех? — пришёл, взял газету, ужинает, можно с ним побаловаться, поболтать. Или как-то всё-таки есть и с детьми некая граница в общении?

Свящ. Александр Акулин

— Да, в общем-то, я специально не ставлю никаких границ. Они знают, прекрасно понимают, что что я священник, знают, кто они. Они сталкиваются с этим тоже и в школе — с определённым каким-то таким особым отношением, но эти вопросы так или иначе им задают. И где-то они вскользь, может быть, так или иначе мелькают эти вопросы. Но дома я стараюсь всё-таки быть, в первую очередь отцом. И когда мы даже вместе молимся, всё как-то естественным образом идёт, то есть я никаким образом сильно не подчёркиваю. Конечно, когда они болеют, я на дом беру Святые Дары, причащаю. Как-то это всё выглядит так, что я пришёл из храма, что я зашёл в подряснике домой, то есть с крестом. И, конечно, как-то они особым образом чувствуют, когда какие-то важные события происходят. Но в обычной обстановке в быту, конечно, стараюсь никак не акцентировать и не подчёркивать этот момент. Потому что считаю, что всё-таки для детей важно, чтобы просто рядом был отец. Это очень важно. Сейчас сколько много семей, где мать одна воспитывает или, реже, когда отец. Но в основном сейчас это такая проблема. То есть и бывает, что родители не живут вместе, ещё что-то, то есть всё, что угодно. И поэтому действительно, мне кажется, важно не лишать их такого вот простого общения. То есть приходишь, прибегаешь — дочка маленькая бежит на руки сразу, встречает, целует, обнимает. Это, мне кажется, важно, очень ценно. Но, конечно, есть и духовные какие-то примеры.
Я вспоминаю фотографию со старшей дочерью, которой сейчас уже 16 лет, где я в подряснике и её на руках держу. И, конечно, для неё это очень ценно, она всё время с любовью разглядывает эту фотографию, она очень дорожит тем, что у неё отец всё-таки священнослужитель. Я достаточно стараюсь, насколько могу, являть им, может быть, пример просто хорошего отца, насколько возможно. То есть, может быть, это ценнее, чем приходить домой и чтобы под благословение все подходили — такие тоже истории бывают. Это каждый, наверное, выбирает для себя. Мне почему-то кажется, что надо больше именно естественность сохранить общения, чтобы у них не остался потом, когда они вырастут, какой-то такой образ некого батюшки дома, что вот он ходил там и всех благословлял, и как-то ручки ещё целовать надо. То есть, чтобы этого не было — мне кажется это немножко лишним каким-то, но это мне так кажется.

К. Мацан

— Когда вы говорили об этих чудесных случаях, связанных с благословением и помощью святого праведного Иоанна Кронштадтского, я вот о чём подумал — Кира спросила уже: а что делать, если не происходит чудо, если, как кажется, подчеркну, Бог не отвечает или не слышит? Хотя в глубине сердца мы знаем, что всегда слышит и всегда отвечает, просто иногда молчание — тоже ответ. И я вот о чём подумал: не получается ли так, что неким условием для того, чтобы святой тебе помогал, является какая-то личная с ним связь и личная постоянная духовная жизнь? Потому что легко сейчас нас услышать и подумать: ой, если что случится, пойду помолюсь праведному Иоанну, — и может ничего не произойти. Но это как в жизни, видимо: вот если есть с кем-то близкие отношения, он тебе помогает всегда и обильно, потому что вы друзья постоянно, он тебя знает. А если к тебе приходит человек, которого ты не видел три года, и вдруг просит дать денег, то, конечно, можно и дать, наверное, но всё-таки это не та степень доверия и не та степень готовности открыться, как если бы к тебе приходил твой друг, с которым ты постоянно на связи, что называется. И получается, нам нужно, чтобы рассчитывать и дерзать получать помощь от святых, нужно быть с ними постоянно на связи, то есть это некое условие. В качестве условия здесь есть наша постоянная молитва, грубо говоря, и духовная жизнь, а не от случая к случаю.

Свящ. Александр Акулин

— Да, я могу сказать, наверное, следующее: мы же все так или иначе просим святых ходатайствовать за нас пред Господом. Поэтому, наверное, здесь и вот этот момент очень важную играть роль. Но также не стоит забывать о том, что святые смотрят на нас и оценивают, наверное, нас в каком-то смысле. Оценивает именно по тому духовному отношению нашему к Богу, по тому именно духовному такому подъему — насколько мы действительно стремимся, насколько мы стараемся единиться с Господом. То есть, если мы служим Богу искренне, если мы участвуем в Таинствах, исповедуемся, причащаемся, в храм ходим не потому, что это некое обязательство, но идём действительно с радостью, то мы через это можем обратиться к любому святому с дерзновением. Почему? Потому что мы понимаем, что мы такие же родные Богу, как и они, только они в Царстве Небесном, а мы ещё пока здесь. Но мы идём их путём, их примером, то есть мы, по сути, являем одну духовную семью с ними. То есть есть Церковь торжествующая и Церковь воинствующая. Мы здесь ещё, конечно, находимся ещё в таком состоянии — Господь судит нас по нашим делам, решая, куда мы: в чём застану, в том и сужу. Мы стараемся всё время максимально всё-таки предстоять перед Богом и быть готовыми дать отчёт о своём уповании, как говорит апостол Пётр. Всё-таки, мне кажется, очень важным моментом является именно вот это постоянное духовное становление, взросление такое, именно тяга к духовному, тяга к Таинствам, к жизни Церкви, постоянное такое вовлечение, пребывание в Церкви. Потому что Церковь — это корабль спасения. И мы, получается, через это... Церковь воинствующая объединяется с Церковью торжествующей, и мы все вместе становимся такими духовными друзьями. Тогда у друга легко попросить. Пусть мы даже не знаем, мы говорим: дорогой такой-то святой, — мы обращаемся, как можем, — святый отче, помоги нам — а мы, может быть, первый раз к нему обращаемся. И вот он видит, что мы такие же родные Богу, как и он, что мы сроднились, и он нам помогает. Но если он видит, что мы просто так пришли: а какому святому помолиться, свечку поставить?..

К. Мацан

— Что мы вспомнили о нём только потому, что деньги нужны. Даже как-то обидно бывает.

Свящ. Александр Акулин

— Да, к сожалению. Я даже заметил, что мы, когда приходим к Господу благодарить, и очень много идёт в этой же благодарности прошения. Даже, может быть, заметили, обратили внимание: сейчас даже есть такая песня «Исповедь» такого певца Шамана. Я так, краем глаза, посмотрел, но там всё время что-то «дай» да «подай», «дай, помоги, падай». То есть, понимаете, мы всё равно иногда путаем благодарность, и тут же начинаем просить. То есть просто поблагодарить, просто остановись, просто скажи: «Господи, слава Тебе!» Вот, мне кажется, это ценно — поблагодарить, помолчать. Просто прийти: «Господи, вот они мы, мы пришли».

К. Мацан

— Вот это важнейшая тема. Мы к ней всё время обращаемся. И мне кажется, никогда не лишне к ней ещё раз обращаться. И легко сказать: поблагодари. Я думаю, что человек, особенно верующий, в общем-то, не сомневается, что Бога нужно за всё благодарить. Но на уровне практики, если угодно, какой-то внутренней мотивации, это нередко наталкивается на нежелание и неготовность. Ты знаешь, что, да, слава Богу за всё, но вот конкретно в моём случае часто нет никаких ни сил, ни готовности принять то, что есть, и поблагодарить. То есть, видимо, благодарности нужно либо учиться, либо себя как-то, если угодно, к ней понуждать. Или хотя бы, а может быть, не хотя бы, а может быть, это и есть единственный путь к тому, чтобы её обрести, это как-то усилием воли в себе поменять оптику: вот повернуть глаза души по-другому и посмотреть на всё по-другому, хотя бы сначала просто искусственно. Вот как вам, как пастырю, приходится с этим работать? Вам приходится, если угодно, как-то подсказывать людям, как себя понудить к этой благодарности?

Свящ. Александр Акулин

— Ну, вообще сейчас немножко сложнее, потому что нас долгие годы действительно от веры отучали, как говорят. Потом, вроде бы, пытались приучить, но приучили очень в таком экспресс-формате, таком блиц-формате, очень быстро: раз, раз, давайте, приходите. Были массовые крещения в 90-е годы. И поэтому народ пришёл в храм, пришли люди, но не воцерковились, и многие ушли. И сейчас, когда они приходят, они, конечно, имеют некую тягу души, понимают, что нужно как-то к Богу стать ближе, но вот это чувство благодарности абсолютно отсутствует, как правило, у большинства. Мало у кого оно осталось, просто вот благодаря каким-то, может быть, благочестивым родителям или, может быть, какому-то хорошему примеру в жизни. Особенно это у старшего поколения я ещё немножко застал, когда начинал служение диаконом 17 лет назад, потом уже и священником. И я общался ещё с теми прихожанами, которые прошли блокаду, которые воевали, вот с теми людьми — какая у них была благодарность Богу. А вот уже их дети, они как бы, наверное, уже другое поколение совсем. И вот иногда даже смотришь — это телепузики. То есть те даже, может быть, и телевизор меньше смотрели, в каком-то смысле, как-то больше старались другим чем-то увлекать себя. А вот это поколение сериалов как бы такое, и уже им сложнее, уже они многие не понимают. А тем более следующее поколение, которое после них, ещё как бы меньше. Вот, может быть, чтобы понять, насколько вообще упало именно чувство благодарности в обществе, то можно сравнить: если бывали в храме лет 15 назад. Доводилось уже ходить в храм или ещё нет?

К. Мацан

— Я как раз начинал.

Свящ. Александр Акулин

— Вот я могу сказать на своём примере. Помните канонный столик, где на панихиду приношения? Вот на родительские субботы если заходили в храм, то там навалены просто горы были приношений, продуктов. Сейчас это уже такие маленькие кучки, что называется, малюсенькие. Почему? Потому что уже это другое поколение, они не знают, что можно принести что-то в храм, что нужно что-то принести. Что нужно как-то свою благодарность явить и через дело. И очень сложно бывает вообще просто доказать, что ты нуждаешься, что храм — это общее дело. И часто, бывает, приходится здесь мотивировать. Но, конечно же, это всё в первую очередь начинается от духовного. Потому что в начале, конечно же, идёт разговор о том, чтобы как-то человеку всё-таки напомнить о том, что Господь облагодетельствовал нас и проявляет Себя постоянно, помогает нам постоянно. И поэтому как-то немножечко подтолкнуть к такой благодарности, наверное, это, конечно, задача пастыря. Не всегда получается, но в этом направлении работа ведётся. То есть как-то постоянно напоминание, напоминание, и самому себе. Потому что, когда ты напоминаешь человеку о том, что вот хорошо бы Господа поблагодарить, потом чтобы просить, и сам же этим мотивируешься. Ну и, конечно, ещё пару слов хочу сказать о том вопросе, который звучал перед этим, что именно благодарность нужна, конечно, в первую очередь нам. Потому что мы Богу родными становимся тогда, когда всё-таки благодарим. Понятно, что нет юридизма в отношении с Богом, и не может быть. Это не значит, что мы что-то сделали, а нам потом за это что-то будет. Или вот Господь нам несколько раз помог, Он нам сделал, а потом мы опять просим, просим, просим, а Бог в этот раз что-то не даёт.
И мы думаем: почему Он в этот раз не даёт? И иногда некоторые думают: наверное, потому, что раньше не поблагодарил. Возможно, да, может быть, это и так, потому что здесь есть какой-то момент, наверное. Господь говорит, что любит тех, кто любит Его. То есть, наверное, Господь ждёт не просто на словах любви, а именно хотя бы просто ты поблагодари, просто хотя бы скажи: «Господи, слава Тебе! Я Тебя благодарю», — всё, то есть хотя бы это. И потом, когда в следующий раз будешь просить, у тебя внутреннее основание будет для того, чтобы попросить.
Я вот ловил себя на мысли — подошёл к иконе отца Иоанна Кронштадтского и хотел о чём-то его попросить. Но вспомнил, что отец Иоанн несколько раз просто мне оказал буквально помощь в ближайшие дни прошедшие. Раз мне чудо совершил, два чудо совершил, и я его в суете какой-то забыл поблагодарить. Я стою и не могу смотреть на икону, у меня внутреннее чувство некого стыда, что мне святой праведный Иоанн Кронштадтский помогает, а я вот сейчас опять прихожу в очередной раз просить, а поблагодарить-то забыл. И вот это чувство наталкивает на то, что, если ты считаешь, что святой уже становится тебе таким духовным другом, потому что Господь говорит «вы Мои друзья», мы все с Богом друзья, то мы и со святыми должны дружить. Но если мы дружим, это не в одни ворота. Как мне друг говорит: ты мне дай да подай. А когда у меня трудная ситуация — он говорит, — он раз и в кусты. Конечно же, обидно.

К. Мацан

— Иерей Александр Акулин, настоятель храма во имя святого праведного Иоанна Кронштадтского в Головине в Москве, сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер». Меня всегда в тексте в чине Литургии Иоанна Златоуста как-то восхищал тот момент, что, когда начинается ключевая часть Литургии, анафора, и священник возглашает «горе имеем сердца», то есть поднимаем, возводим сердца к горнему, к небу, к Богу, и очи туда возводим, следующая же фраза «благодарим Господа». Потому что, когда ты предстал перед Богом искреннее в сердце, ну что ещё можно сказать, кроме «Господи, помилуй» и «слава Тебе, спасибо за всё»? Ну вот что ещё можно перед Творцом мира сказать?

Свящ. Александр Акулин

— Да, всякое дыхание уже затихает действительно.

К. Лаврентьева

— Вы знаете, Костя настолько важную тему затронул. Конечно, нужно отдельную программу, не одну, ей посвящать. Но я всё равно кое-что ещё спрошу. Отец Александр, но, смотрите, благодарить, когда сердце молчит и на душе темно, это всё же некий подвиг, когда ты вообще не чувствуешь никакой благодарности. Хотя фразу дорогого многим старца Николая Гурьянова «благодарный человек с благодарным сердцем никогда ни в чём не нуждается» знают, наверное, очень многие. Но мы все как бы хотим благодарить. Я недавно позвонила своей подруге в трудной жизненной ситуации, говорю: «Слушай, что делать?» — там действительно была проблема очень большая, и не одна. Она мне говорит, что возьми прочитай акафист «Слава Богу за всё». И каждый раз, когда я звоню в трудной ситуации, самой трудной, она советует прочитать акафист «Слава Богу за всё». Наверное, многие знают, что это за акафист. Он совершенно не похож на другие акафисты, это удивительное творение. «Маленьким беспомощным ребёнком пришёл я в мир, Ты открыл мне цветы, прекрасные реки и поля...» То есть, вы знаете, если и есть какой-то труд такой прекрасный молитвенный в нашей Церкви, то это точно акафист «Слава Богу за всё». Вообще, у нас все прекрасные молитвенные труды, безусловно. Но такое самое детское, что-то очень чистое, очень радостное, конечно, этот акафист.
Ты всё равно читаешь, ты восхищаешься, ты понимаешь, что надо благодарить, но тем не менее, вы знаете, это тоже некое усилие. Как говорят святые отцы, если ты хочешь полюбить, тебе нужно делать дела любви. Немножко искусственно, да, сначала ты делаешь это на усилии, а потом уже на готовые усилия приходит настоящая любовь. Касается ли это остальных вещей, таких, как: благодарность, смирение, терпение, любовь, милосердие, кротость, долготерпение? Вот касается ли эта формула про любовь всех остальных добродетелей? Я же тут подумала о том, что нам же нужна чаша, нам же нужен сосуд, чтобы эту благодарность или эту любовь было куда поместить. Мы ведь иногда просто, как решето. Благодарность — это же тоже дар. Ты иногда встаёшь и у тебя бывают такие дни, когда ты думаешь: Господи, да, всё, что есть в моей жизни, это просто прекрасно, всё, что Ты мне дал — это незаслуженная милость. Это, значит, Он нам показывает, как может быть. А потом это, видимо, заканчивается, чтобы мы сами тоже потрудились. Чтобы это не было, знаете, таким даром полученным свойством — благодарить. То есть, получается, нам тоже нужно подготовить в душе некий сосуд. Правильно ли я это понимаю? То есть всё-таки как бы сначала понуждать душу к благодарению. Ты понуждаешь, понуждаешь, а потом у тебя начинает этот процесс как-то самостоятельно развиваться. Правильно ли это, так ли это, отец Александр?
Свящ. Александр Акулин

— Ну да, да, в целом правильно. Потому что мы и есть сосуд благодати Святого Духа, то есть мы должны вместить в себя все дары Святого Духа, все добродетели, которые возможны. Конечно же, любовь больше из добродетелей. Ну и, конечно же, благодарность нам даёт ключик такой секретный от такого входа, то есть можно как бы срезать на повороте немножечко где-то одной лишь благодарностью, одним смирением своим перед Богом. И как бы многое нам Господь покрывает, многие другие наши какие-то недостатки. Здесь можно, наверное, вспомнить слова святителя Иоанна Златоуста, самые известные слова, наверное: слава Богу за всё. Это те слова, которые ему принадлежат. Вот как он перед своей кончиной отслужил Литургию, будучи таким изгнанным в ссылку архипастырем. Незаслуженно он потерпел наказание, добровольно, потому что он мог бы не сдаваться, не предавать себя в руке царицы злочестивой. Но он всё-таки смирился и предал себя в руки Божьи. И вот он отслужил последнюю Литургию в таком местечке Каманы — это сейчас Абхазия — на пути в Пицунду как раз, это сейчас курорт, а раньше это было место ссылки. И вот отслужил Литургию последнюю и обратился к народу со словами: слава Богу за всё! То есть, казалось бы, мы эти слова постоянно твердим, знаем их, многие из нас их как такой девиз повторяют. Только для нас по-разному эти слова являются. Потому что иногда мы говорим «слава Богу за всё» — это вот просто как бы за всё, за всё. Ну то есть как бы так внутренне говорим: да ладно, уже отстаньте от меня! То есть за всё — а за что «за всё»? И вот как он это сказал, эти слова, что это, действительно, за всё: за все страдания, за всю милость, за всю любовь, за всю радость, за все переживания и за то, что удалось наполнить этот сосуд теми добродетелями, которыми он наполнил, множеством добродетелей. И как его ложно обвиняли много раз, и он не пытался доказывать свою невиновность, не пытался оправдываться. Потом Господь много раз открывал правду о нём, и являлось, что он всё-таки ничего плохого не делал. А сколько было грязи, сколько пытались лить на него. И потом, Господь какие дары ему дал? Ведь даже святые отцы говорят, что если ты всего Иоанна Златоуста прочитаешь, все 12 томов, и хотя бы что-то из этого усвоишь, то всё, духовно ты можешь...

К. Мацан

— Скажите, мы сегодня говорили много о той трагедии, которая случилась у вас с храмом — о поджоге. Ну, или пока следствие идёт, как вы уточняли, неизвестна пока точно причина возгорания. Тем, кто, может быть, нас не с начала слушает, напомню, что сгорел дом рядом с храмом, священнический дом. Там было много важного, ценного, много помещений, которые необходимы для функционирования общины. И вам в этот момент, когда такие испытания посылаются, удалось внутренне сказать «слава Богу за всё»? И вот и за это тоже.

Свящ. Александр Акулин

— Да. Ну, конечно, врагу не пожелаешь то, что я пережил. Потому что мне звонит алтарник, которому я разрешил побыть до утра в церковном доме, потому что у него пятеро детей, он далеко живёт. И он после ночной службы попросил остаться, а утром ему на работу рядышком. А ехать ему очень далеко туда и назад, и я ему разрешил. И он звонит. И я, когда слышу, это для меня шок. Я открываю камеры, смотрю по камерам, как это всё происходит, что действительно огонь. Лечу прямо на всех парах с Иордани, где находился и освящал купель. И лечу, уже на подъезде к храму вижу этот дым, эту картину всю. Подъезжаю, там уже пожарные тушат, буквально восемь минут каких-то я ехал. Я подбегаю к храму, конечно, что пережил я на тот момент и врагу не пожелаешь. Я, конечно, позвонил архиерею, сказал про эту ситуацию. Но в тот момент во мне была какая-то пустота, что ли, я даже не знаю. С одной стороны, была и как бы обида — как так могло произойти? И в то же время была какая-то раздавленность. Но потом произошёл момент, когда мы стали молиться. И те люди, которые были рядом, несколько человек, со мной ещё певчая приехала, мы стали молиться. И огонь, который вроде бы пошёл в сторону храма прямо такой огненной трубой — мы подумали, что сейчас храм, не дай Бог, загорится. Я уже побежал антиминс сразу первым делом вынимать из сейфа, спасать. Но потрогал стену храма, а она холодная, она даже не нагрелась. И когда вышел на улицу, я увидел, как огонь развернулся в другую сторону. Был юго-восточный ветер, и он развернулся в другую сторону, на парк пошёл на огонь. То есть это было чудо явное. И вот здесь просто была действительно явлена от Бога такая помощь.

К. Мацан

— Давайте ещё раз нашим слушателям напомним, что на страничке, на сайте radiovera.ru, где выложена эта беседа с отцом Александром, там же можно найти и реквизиты, по которым каждый неравнодушный человек может свою помощь для восстановления этого бедствия, которое случилось у нашего сегодняшнего гостя, оказать. Спасибо огромное! Иерей Александр Акулин, настоятель храма во имя святого праведного Иоанна Кронштадтского в Головине в Москве, сегодня был с нами и с вами в программе «Светлый вечер». В студии у микрофона была Кира Лаврентьева и я, Константин Мацан. До свидания.

К. Лаврентьева

— Всего хорошего.

Свящ. Александр Акулин

— Спаси, Господи.