"Психология детского интерьера". Светлый вечер с Наталией Гусевой (11.07.2016)

У нас в гостях была архитектор, дизайнер Наталья Гусева.

Мы говорили о том, как интерьер может влиять на развитие и психологическое состояние ребенка, а также о том, как обустроить детскую комнату, чтобы в ней было не только красива, но и удобно.

 

 

 

______________________________________

А. Пичугин

— Здравствуйте, дорогие слушатели! Приветствуем вас в студии светлого радио. Здесь Алла Митрофанова —

А. Митрофанова

— Алексей Пичугин —

А. Пичугин

— И у нас в гостях Наталья Гусева — архитектор, член международного «Союза дизайнеров», главный редактор журнала «Проекты коттеджей». Добрый вечер.

Н. Гусева

— Добрый вечер!

А. Пичугин

— Интересная тема нашего сегодняшнего разговора. Может быть, несколько необычная для нашего формата, но, тем не менее, она важна, и думаю, те наши слушатели, у которых есть дети, внуки или те, кто планирует в ближайшее время обзавестись потомством, для них наш сегодняшний разговор будет важен и интересен: как обустроить детское пространство.

А. Митрофанова

— Психология детского интерьера — даже так, ещё более парадоксально эта тема звучит.

А. Пичугин

— Всё взяли и усложнили.

А. Митрофанова

— Да. Психология детского интерьера. Казалось бы, что уж там? Кроватку поставили, игрушечки повесили, всё хорошо и замечательно.

А. Пичугин

— Ребёнок лежит, агукает.

А. Митрофанова

— Однако нет, однако всё в нашем нынешнем мире не так-то просто. Может быть, в силу того, что мы сейчас люди в чём-то более сложные и более внимательно относимся к нашему внутреннему миру, больше требований предъявляем друг к другу, и, в общем-то, большего требуем от детей, чем, скажем, наши предки в девятнадцатом веке, когда, действительно, кроваткой и игрушками можно было обойтись. Сейчас всё сложнее, и есть целое направление — для меня, например, это было откровением, — которое занимается, изучает психологию детского интерьера: какие цвета должны быть в детской комнате, какими должны быть покрытия, как сделать так, чтобы ребёнок рисовал на стенах, но при этом не портил стены; как приучить его убирать игрушки — масса всяких штучек есть, чтобы помочь ему в этом мире более прочно встать на ноги. И интерьер, оказывается, на всё это влияет.

А. Пичугин

— Наталья, я так понимаю, что у вас ещё и книга выходит тематическая как раз по этому вопросу — психология детского интерьера.

Н. Гусева

— Да, у меня должна где-то осенью выйти книжка «Психология детского интерьера». Это такой огромный материал, который я собрала за 20 лет, потому что, когда я начала свою практику по проектированию, я поняла, что информации, которую я получила в институте — это просто была эргономика детская, и тогда была информация, в основном, как проектировать детские сады, школы. И этого оказалось недостаточно, потому что уже...

А. Пичугин

— Простите, что я вас перебиваю, пока мы далеко не ушли, можно я вопрос задам?

Н. Гусева

— Да.

А. Пичугин

— А когда проектируется детский сад, в него закладываются какие-то специальные штуки для детей? Или проектируется просто пространство — бетонная коробка, разделённая на помещения?

Н. Гусева

— Нет, конечно, существует огромное количество нормативов, СНиПов — это и СНиПы по СЭС, в которые заложены и эргономика...

А. Митрофанова

— Что такое СНиП, я прошу прощения?

Н. Гусева

— Это санитарные нормы и правила, нормативы. И только это волнует вопрос проектирования, то есть общественных помещений, таких как детские сады и школы. То есть это то, что должно быть всё правильно, должны быть правильные материалы, отделка, цвет, освещение, та же эргономика, чтобы высота парт, стульчиков была для ребёнка удобна, и более ничего.

А. Митрофанова

— А вы идёте дальше?

Н. Гусева

— Да. И в общем, такая сухость. В принципе, это тоже очень много, но, так как я начала свою практику где-то в начале 90-х, тут начал полным цветом расцветать частный интерьер. И конечно, появились заказы на частные квартиры, частные дома, где существовали детские комнаты. И конечно, я задумалась о том, а что, в общем-то, нужно, а что видит ребёнок. И, воспитанные на истории КПСС, помнят, что быт определяет сознание. Я поняла, что нет, наверное, недостаточно одной эргономики и материалов, экологически чистых, а должно быть что-то ещё. Потому что ребёнок очень сильно впитывает окружающее, особенно это начинается с 2-х лет и до 12-и. Это тот период, когда мы можем воздействовать на ребёнка как воспитатели, и, естественно, на него воздействует окружающий его мир.

А. Митрофанова

— Не знаю, как насчёт истории КПСС, но что касается простой человеческой логики, то, наверное, можно предположить, что внешнее пространство и наш внутренний мир взаимосвязаны. Если внутри у человека порядок, то вокруг тоже, соответственно, такой же порядок должен быть. И соответственно, если снаружи что-то не так, то что-то не так может быть внутри. Как-то интуитивно я чувствую, что здесь есть связь. Хочется всегда, чтобы вокруг было красивое пространство, оно каким-то образом на нас воздействует, а если речь идёт о детях, тогда тем более. То есть я по поводу марксизма не знаю, но чисто женская такая логика подсказывает...

А. Пичугин

— В марксизме быт определял сознание, а у нас сейчас сознание определяет быт. Ты это хочешь сказать?

А. Митрофанова

— Может быть. Но вместе с тем, я чувствую, что здесь есть очень такая какая-то существенная связь. Поэтому я с огромным интересом слушаю сейчас вас. И мне бы хотелось узнать: какие есть основные моменты, которые необходимо учитывать при планировке такой вот детской комнаты. У кого-то из нас сейчас уже есть дети, кому-то из нас предстоит стать родителями — кому-то в скором будущем, кому-то в более далёком. Но вместе с тем, есть какие-то очень важные вещи, на которые нужно это внимание обращать. Комната может быть маленькой, может быть большой; может быть вообще это просто отдельный уголок, где стоит детская кроватка, потому что у людей разные возможности — может быть, у кого-то нет таких просторов в своём помещении, чтобы выделить ребёнку отдельную комнату. Но всё-таки, основные моменты, как вы считаете, на которые нужно прежде всего родителям делать акцент, обращать внимание.

Н. Гусева

— Что хочу сказать: уже из ваших вопросов я вижу основную ошибку всех родителей, которые собираются делать интерьер. То есть родители имеют представление о том — где-то у нас в голове, может быть, они видели какие-то фильмы, какие-то картинки, как они себе хотят сделать детскую комнату. Повторяю: именно себе. Но абсолютно не думая, а будет ли ребёнку комфортно в этой комнате, а что ему нужно.

А. Пичугин

— То есть получается, что они, когда проектируют детскую комнату, вписывают её в общее представление о дизайне всего дома.

Н. Гусева

— Да, безусловно. Свои какие-то фантазии, свои мечты.

А. Пичугин

— Но ребёнка же не спросишь, тем более если он совсем маленький. Если ему до 6-7 лет, то, конечно, родители тут имеют право...

Н. Гусева

— Совершенно верно, ребёнка не спросишь. Именно поэтому я собирала массу информации и поняла, что, например, с 2 до 6 ребёнку требуются определённые вещи; с 6 до 10 другие вещи для его развития. И именно поэтому есть вот эта книжка, которая будет выходить, там есть рекомендации вот этого характера: что делать, что сделать так, чтобы ребёнку было именно удобно, интересно и мы могли как-то корректировать интерьером негативные стороны его характера и развивали его в правильном направлении.

А. Митрофанова

— Пример можете привести? Какие негативные стороны детского характера можно скорректировать с помощью интерьера?

Н. Гусева

— Например, хочу сказать, что вы очень часто говорили «детская кроватка, детская кроватка». Хочу сказать, что от 0 до 2-х ребёнку не нужно вообще ничего, ему нужна только мама, питание и сон.

А. Митрофанова

— Логично.

Н. Гусева

— И он на это очень сильно реагирует и беспокоится, когда мама далеко уходит. После 2 лет, вот с этого момента начинается обустройство — и я бы рекомендовала — детской комнаты. Потому что ребёнок начинает задумываться, что его окружает другой мир, и этот мир начинает вызывать в нём интерес. И для меня, когда я это всё изучала, было удивительно, я узнала, что, оказывается, маленький ребёнок в 2 года начинает изучать этот мир тактильно. Потому что я всё время думала, что это, наверное, зрение, это, наверное, слух, а оказывается...

А. Митрофанова

— Это пальцы, зубы, голова, шишки, коленки и всё остальное.

Н. Гусева

— Да, совершенно верно, ребёнок познаёт. И, как многие вы, наверное, видели, он тащит в рот, хватает за всё руками, хочет прислониться щёчкой, потрогать как это тепло, мягко. Именно первое, что возникает, это тактильное ощущение при познании этого мира. Что мы должны учесть как проектанты, как родители, которые хотят обустроить комнату для ребёнка? Это дать много разных фактур в его комнате. То есть это может быть, допустим, пробковое покрытие пола, какой-то коврик, какая-то пушистая подушка, ну, естественно, пушистых игрушек очень много, какая-то деревянная поверхность натуральная. Может быть, посмотреть какие-то рельефные покрытия — какие-то прорезиненные покрытия стола, чтобы он не ударялся об углы, что-то ещё. Но обязательно насыщать этот интерьер огромным количеством фактур, чтобы ребёнку было очень интересно трогать их...

А. Митрофанова

— Кусать?

Н. Гусева

— Кусать, да. Но вы же знаете, наверное, что многие врачи и многие педагоги, говорят о том, что кончики пальцев напрямую соединены с клетками головного мозга.

А. Пичугин

— Нервные окончания, которые, соответственно, идут...

Н. Гусева

— Да, совершенно верно, которые отвечают у нас за речь и за аналитику ребёнка. И чем больше он будет трогать, чем больше он будет познавать через эти кончики пальцев новые поверхности, этот мир, тем быстрее он будет развиваться, тем быстрее он начнёт говорить. И мы знаем, что в продаже очень много этих всяких игрушек с горошинками в ручках... шарики вот эти...

А. Митрофанова

— Совершенно верно. Шелестящие как-то внутри, что-то там... очень интересно трогать, щупать, хрустеть ими.

Н. Гусева

— Именно поэтому показана лепка в этом возрасте, потому что ребёнок лепит, и опять-таки это кончики пальцев, подушечки затрагиваются и начинают работать — посылать сигналы в головной мозг. Например, японцы вообще с раннего возраста начинают учить детей играть на музыкальных инструментах. Именно поэтому — потому что опять-таки идёт тактильное ощущение на кончиках пальцев.

А. Митрофанова

— И они слышат при этом, что они производят какие-то звуки, видят результат того, что они пальцами нажимают и что-то происходит.

Н. Гусева

— Да-да, совершенно верно. Звук — это как раз вторая ступень, когда ребёнок начинает заинтересовываться именно звуками.

А. Митрофанова

— То есть в интерьере, если я правильно понимаю вашу логику, должны быть специальные прибамбасы, с помощью которых можно издавать звуки.

Н. Гусева

— Ну, желательно.

А. Митрофанова

— Например, что это может быть?

Н. Гусева

— Не знаю, может быть, попробовать какие-то колокольчики интересные, чтобы уж не так раздражать окружающих и тех, кто живёт в этой квартире. Потому что сразу барабан — конечно, это интересно...

А. Митрофанова

— Нарядные мысли очень! (Смеётся).

Н. Гусева

— Да, ну, там какие-нибудь дудки. Но вот, что может быть более спокойное — это какие-то колокольчики, может быть, интересные какие-то звуки. Но, что самое интересное в этой ситуации, что американское правительство само субсидировало рекламные компании, и эти рекламные компании раздавали молодым мамам записи с классической музыкой. И учёными доказано, что классическая музыка очень хорошо действует на развитие детей.

А. Митрофанова

— Наверное, тоже разная. Допустим, Моцарт или Бах лучше воздействуют на ребёнка, чем, не знаю, Стравинский или Скрябин. Ничего плохого не хочу сказать про Стравинского и Скрябина!

Н. Гусева

— Знаете, это такой спорный вопрос, и учёные нам это до конца не сказали. Но, конечно, не нужно на целый день включать эту музыку. Мне кажется, что она должна идти каким-то фоном, как-то так оборудовать помещение. Но сейчас это уже просто — сейчас везде вай-фай у нас и беспроводной интернет. На какое-то короткое время, допустим, когда ребёнок учится рисовать или что-то лепить, можно небольшим фоном включить какую-то классическую музыку. Мне кажется, это было бы неплохо.

А. Митрофанова

— Согласна с вами! Тем более, что сделать это не сложно совершенно, и соответствующее оборудование, я думаю, может себе позволить абсолютно каждый родитель.

А. Митрофанова

— Наталья Гусева — архитектор, член международного «Союза дизайнеров» сегодня в программе «Светлый вечер» на радио «Вера». И мы говорим сегодня о психологии детского интерьера. Так парадоксально наша тема звучит, но вместе с тем, безумно интересно покопаться в этом мире.

А. Пичугин

— Наталья, сколько, вообще насчитывает лет... Понятно, что точно посчитать сложно, но хотя бы какой-то порядок примерный вот этой идее развития детского интерьера? Потому что наше поколение, советские поколения, в первую очередь, всего этого не знали. Но тем не менее дети росли, росли неплохими, хорошими, развивались. Сколько академиков вышло из советских детей! Ну, не было у них детского интерьера никакого!

Н. Гусева

— Совершенно верно, не было, да, собственно говоря, нисколько и не существует. Просто мне было интересно, я озадачилась этим вопросом.

А. Пичугин

— Неужели вы первопроходец вообще? Нет, вот вы приводили американские примеры. Какие-то, наверное, в России тоже есть специалисты?

Н. Гусева

— Да. Американский пример я приводила именно по поводу музыки, потому что мне было интересно узнать.

А. Пичугин

— Значит, как-то всё равно развивается это направление?

Н. Гусева

— Но это уже в интерьерах, это просто...

А. Митрофанова

— Как дополнение к интерьерам.

Н. Гусева

— Да, как педагогика, наверное, как развитие ребёнка. И вот все эти вещи я собирала, и знаете, как через сито, отсеивала то, что подходит для проектирования, именно для детского, что можно интересного и полезного взять из всего этого для создания детского интерьера. Кстати, очень интересная тоже вещь: про звуки мы говорили — например, очень интересно сделать какие-то детские часы, которые, когда ребёнку нужно идти кушать, например, лают, как собачка; когда нужно ложиться спать, то уже, например, мяукают, как кошка.

А. Митрофанова

— Чтобы условный рефлекс вырабатывался?

Н. Гусева

— Ну да. Во-первых, ребёнок должен уже немножечко будет ощущать себя во времени, узнавать какие-то звуки животных. Можно просто разные голоса птичек сделать, если усложнить ситуацию. Например, встаёт он под петушка — петушок кукарекает. Допустим, ложиться под мяуканье — более успокоительный звук.

А. Пичугин

— На рефлекторном уровне то есть взаимодействие.

Н. Гусева

— Да-да. Но зато мы уже воспитываем, что у ребёнка должен быть режим. А он, собственно говоря и есть — когда ребёнок совсем маленький, только родился, мы выдерживаем его в режиме, и питание соблюдаем в режиме. И ребёнку не так сложно дальше всё это продолжать. И это продолжается у маленького ребёнка, потому что иначе будет достаточно сложно с ним существовать — он начнёт капризничать, не спать, сбивается сон. Чем хорошие эти часы? Ребёнок сам уже начнёт себя отождествлять со временем — что существует какое-то время, и что в определённое время он идёт кушать, спать и так далее. То есть у него уже своё понимание приходит.

А. Митрофанова

— Лёша задал вопрос по поводу того, а как же раньше люди жили безо всякого дизайна интерьера и психологии...

А. Пичугин

— Детского интерьера!

А. Митрофанова

— Детского интерьера. И ничего, вырастали академиками и прекрасными людьми...

А. Пичугин

— Всё-таки взрослый-то интерьер был!

А. Митрофанова

— Знаешь, Лёш, что мне здесь кажется очень важно? Мы же, как... кто-то будущие родители — как я, надеюсь, — кто-то, уже состоявшиеся родители, — все мы хотим, чтобы у наших детей была возможность максимально акцептировать, максимально реализовать свои способности, заложенные в нас Господом Богом. Мы не знаем, насколько реализован этот потенциал наших возможностей в нас. Может быть, если бы в детстве у нас были, допустим, музыкальные часы или тактильные поверхности, или мы с детства слушали бы классическую музыку вот таким образом — за рисованием или что-то ещё, — в нас бы было сейчас больше каких-то ресурсов, которые остались погашенными, остались не воздействованными, не востребованными, поэтому, мне кажется, очень важно... каждому родителю ведь хочется дать своему ребёнку максимум, причём сделать это желательно так, чтобы ребёнок сам мог выбирать, в какую сторону ему идти развиваться, а не по воле родителей идти по тому пути, которые родители ему раз и навсегда проложили. А для этого нужно, чтобы ребёнок понимал, какие у него есть ресурсы, и эти ресурсы нужно развивать.

Н. Гусева

— Ну, да. Я хотела бы добавить немножко к тому, что вы говорите Знаете, это было другое время, не нужно говорить, что оно было плохое или хорошее — оно было другим. И мы обладали определёнными знаниями на то время. А на сегодняшнее время мы обладаем другими знаниями, и почему бы ими не воспользоваться, когда наука не стоит на месте, она идёт вперёд. И наша задача: отобрать из новых каких-то познаний то, что может пригодиться и может нам помочь в воспитании ребёнка, в его познании мира, более простого. Может быть, у нас будут какие-то новые люди, они по-новому будут развиваться. И вообще, сейчас совершенно другое время, не то, в которое мы жили.

А. Митрофанова

— Я согласна с вами. Кроме того, есть какие-то проблемы и вопросы, которые возникают у всех, наверное, родителей, вне зависимости от того, в какое время люди живут — это было 20 лет назад или больше, или меньше. Например, всем детям нравится рисовать, например, на стенах. Это очень классно, это вдохновляет, это интересно — обводить обои, наносить туда какие-то новые рисунки и так далее. Я думаю, что вот такие вопросы с помощью психологии детского интерьера тоже каким-то образом можно решить так, чтобы, например, в квартире не страдал ремонт.

А. Пичугин

— Ага, особенно когда дети приходят к тебе в гости.

А. Митрофанова

— Ну, а что же в этом плохого? Я думаю, что можно как-то завести отдельное пространство либо, может быть, наклеить какие-то особые обои, которые наверняка кто-то сейчас придумал, или какую-то доску, в конце концов, повесить специальную. Наталья, как это решается?

Н. Гусева

— Что я хочу сказать? Давайте мы поставим какой-то статус, всё таким решим, что если мы решили делать ребёнку комнату, то поставим вопрос так, что это его комната. И что значит запретить ребёнку портить его... портить ремонт? То есть запретить ребёнку рисовать невозможно и, собственно говоря, не нужно. Потому что таким образом мы можем как бы прекратить в нём тот креативный поток сознания и развития, который в нём происходит.

А. Митрофанова

— Это тоже такой исследовательский, художественный интерес — в нём в этот момент художник же просыпается.

Н. Гусева

— Совершенно верно.

А. Митрофанова

— Поэтому я говорю, что это же классно!

Н. Гусева

— Мы можем сделать что меньшими кровями? Мы можем просто дать ему интересное пространство, которое может смываться после этого, удобно рисовать на нём. То есть с меньшими как бы кровями дать хорошее пространство, на котором ребёнок может рисовать.

А. Митрофанова

— Какие есть варианты? Скажите на вскидку.

Н. Гусева

— Вариантов огромное количество: от высокобюджетных до минимально бюджетных. То есть, первое, мы можем сделать прекрасной краской грифельной, которая сейчас существует у многих брендов, покрасить, закрасить всю стену грифельной краской, и ребёнок может рисовать на ней разными мелками. Потом ему эта грифельная стена понадобится для учёбы.

А. Пичугин

— Она не вредная?

Н. Гусева

— Нет, абсолютно нет. Все детские краски внутренние сейчас проходят очень хороший контроль, они экологически чистые. И потом он просто может учиться дальше — у него пойдёт процесс обучения, как и букв, так и английского, каких-то иностранных языков, математики... И родители просто могут ему объяснять на той же доске.

А. Митрофанова

— То есть родители тоже могут рисовать наконец-то на стене! Закрывать гештальты свои!

Н. Гусева

— И родители могут с удовольствием рисовать... А могут вместе рисовать, это тоже здорово, для ребёнка это тоже очень важно. Далее, что мы можем сделать ещё? Мы можем самый простой вариант: взять, спросить у соседей, у друзей, у знакомых старые рулоны обоев и совершенно другой стороной поклеить их — пусть ребёнок рисует.

А. Митрофанова

— То есть белой стороной просто обои поклеить?

Н. Гусева

— Совершенно верно! Пусть он рисует столько, сколько ему хочется.

А. Митрофанова

— Гениально!

Н. Гусева

— Можно поклеить на тот уровень высоты, насколько ребёнок достаёт. Но по опыту я знаю, что достаёт он далеко, особенно если двухъярусные кровати, то у многих дети рисуют и на потолке. Но, знаете, мне кажется, это прекрасно, когда ребёнок рисует на потолке. И это достаточно интересно даже вот...

А. Митрофанова

— А что, кстати, дети рисуют на потолке?

Н. Гусева

— Всё, что угодно — солнце...

А. Пичугин

— Маму.

А. Митрофанова

— То есть они осознают это пространство как особое?

Н. Гусева

— Безусловно. Всё, что им хочется. Он может нарисовать, что он там летает, что птички летают, ещё что-то.

А. Митрофанова

— Какая красота.

Н. Гусева

— Вообще, это прекрасно — он сам декорирует своё пространство, это здорово. Что ещё я хочу сказать? Почему нельзя не разрешать ребёнку рисовать? В этом промежутке времени с 2-х до 6 лет у него формируется понимание себя. И то, что он нарисовал на стене, он хочет показать всем, кто приходит к нему в гости. То есть это могут быть какие-то родственники, это может бабушка, это может быть папа, который пришёл с работы, это могут быть какие-то друзья родителей. Он всех тащит в свою комнату и пытается показать. Наверное, каждый из вас наблюдал такой момент у кого-то...

А. Митрофанова

— Конечно.

Н. Гусева

— Он отождествляет себя в этом мире, он хочет показать. Это не хвастовство ни в коем случае. Это просто понимание, насколько я могу что-то сделать. Поэтому очень важно, кроме даже вот этих рисунков, попытаться сделать в детской комнате какие-то полочки, где ребёнок делает свои поделки, которые он сможет показать. И взрослые люди или какие-то более старшие дети могут оценить эти поделки и сказать: «Да, это хорошо! А вот тут почему нет носика?» — у какого-нибудь животного, то есть поговорить на эту тему. Это очень важно для такого ребёнка маленького, то есть он именно начинает себя понимать, своё место в обществе. То есть начинается зарождение таких небольших вещей, как понимание себя в этом мире, своих способностей.

А. Митрофанова

— Если двигаться дальше по этой линии — максимум пространства для творчества. Бывает так, особенно если у людей возможности финансовые позволяют, хочется в каком-то стиле определённом комнату оформить. Пусть у ребёнка будет, условно говоря, стиль барокко, например, в комнате господствует. Или, допустим, комната принцессы...

А. Пичугин

— А ребёночек ходит напомаженный, в крахмальном парике.

А. Митрофанова

— Ну что ты, не утрируй! Это я на вскидку, вспоминаю просто, что я видела. Комната принцессы может быть или комната пирата может быть, или комната кого-то ещё. Исходя из той логики, о которой вы говорите, я правильно понимаю, что это ограничивает творческую такую фантазию ребёнка? Потому что он изначально оказывается поставлен в определённые условия и не может там что-то сам досоздать.

А. Пичугин

— Мне кажется, это мама в куклы ещё не наигралась, если всё так происходит.

Н. Гусева

— Да, это вот то, о чём я вам сказала в начале нашей передачи, что это мечты родителей.

А. Пичугин

— Да-да, конечно!

Н. Гусева

— Вот у нас не было кроватки в виде корабля...

А. Митрофанова

— А хочется, и пусть он будет у ребёнка.

Н. Гусева

— Да, а у нашего ребёнка это будет. Вот у нас не было кроватки принцессы, а пусть будет.

А. Митрофанова

— А нужно ли это ему?

Н. Гусева

— А вот вопрос: нужно ли это? Потому что давайте вспомним себя и вспомним как раз время социализма. Я вот вспоминаю себя: у меня был стул — даже у меня не было своей комнаты, в большой комнате я жила вместе с родителями. И этот стул у меня был всем — то есть я к нему приделывала другие стулья, это был, допустим, паровоз, или это было ещё что-то, я сажала на него игрушки. Этот стул, я его переворачивала, он мог быть лодкой. Что-то к нему приделывала, какую-то... переворачивала несколько стульев, у меня была пещера. И нежелательно покупать игрушки уже конкретные, то есть конкретно кораблик, конкретно карета, конкретно... вот машинки я сейчас очень часто вижу — кровати в виде машинок.

А. Митрофанова

— Ребёнок спит в машине!

Н. Гусева

— Да. Это, на самом деле, обедняет. Да, это интересно и ребёнок может этого хотеть, но вы сами прекрасно знаете, что через некоторое время ему это просто надоест, потому что машина никогда не станет кораблём, никогда не станет островом необитаемым...

А. Пичугин

— Прошу прощения, что я вас прерываю! Сейчас мы выходим на очень интересный уровень, давайте его будем поддерживать через минуту, после небольшого перерыва. Наталья Гусева — архитектор, член международного «Союза дизайнеров» у нас в гостях здесь, на светлом радио. Алла Митрофанова, я — Алексей Пичугин.

А. Митрофанова

— Ещё раз добрый «Светлый вечер», дорогие слушатели! Алексей Пичугин, я — Алла Митрофанова. И здесь, в этой студии, мы продолжаем потрясающе интересный разговор с Натальей Гусевой — архитектором, членом международного «Союза дизайнеров» о психологии детского интерьера. Мы ушли на перерыв как всегда на самом интересном месте, в тот момент, когда вы начали рассказывать о том, что...

А. Пичугин

— Машинки в корабль не превратятся.

Н. Гусева

— Да-да-да!

А. Митрофанова

— Машинки в корабль не превратятся, не станут необитаемым островом.

Н. Гусева

— Замком, да.

А. Митрофанова

— И вообще, если продумывать детский интерьер, в частности, кроватку, о которой мы сейчас говорим, то, наверное, лучше, чтобы у неё не было каких-то изначально заданных форм, чтобы из неё с помощью детской фантазии можно было сделать всё, что угодно. Расскажите, что, в таком случае, лучше чтобы это было? Как должна выглядеть в идеале детская кроватка? Чем проще, тем лучше?

Н. Гусева

— Ну, в принципе, да. Интересны многоуровневые вещи, которые находятся в детских комнатах. Если там, например, ребёнок даже один, если он хочет, то можно купить кроватку или сделать двухуровневую кроватку, то есть он будет спать высоко. Ему же это очень интересно. Я думаю, что многие наблюдали, что ребёнку интересно спать на втором этаже.

А. Митрофанова

— Даже если двое детей и у них такая двухуровневая кровать, то они меняются друг с другом, потому что всем хочется спать наверху.

Н. Гусева

— Совершенно верно. Конечно!

А. Пичугин

— Я в поезде в детстве спал всегда на верхней полке, падал с неё, но продолжал.

Н. Гусева

— Конечно. Многоуровневость детей очень увлекает. И конечно, там полёт фантазии огромный. То есть там можно что-то тоже придумать, на этой кровати. Она должна быть простых эргономических форм, но тем не менее... допустим, это будет второй этаж, к нему ведёт лесенка. А спускаться, например, если ребёнок постарше, можно на канате, а можно сделать ещё и канатную лесенку — он может её выкидывать. То есть фантазия не ограничена, это интересно.

А. Пичугин

— Единственное что, мне кажется... Вот мы сейчас говорим, вещаем на абсолютно разную аудиторию. Все эти замечательные вещи стоят довольно дорого или нет?

А. Митрофанова

— Есть гараж у папы, в котором он может собрать двухуровневую кровать из двух одноуровневых кроватей.

А. Пичугин

— Или нет гаража у папы.

А. Митрофанова

— Ну, нет гаража у папы, но всё равно такую вещь можно собрать своими руками, если задаться такой целью. Я знаю, как это делают люди, ограниченные в средствах, творчески очень выходят из положения. Дети счастливы, родители тоже.

Н. Гусева

— Но я ещё хочу добавить, что сейчас на рынках появились российские компании, которые делают очень хорошие, экологически чистые, просто из сосны — такого плана кроватки. И они стоят достаточно недорого.

А. Митрофанова

— Просто кроватку-то в любом случае придётся покупать, от этого никуда не денешься. Просто необязательно покупать замок вместо кровати.

Н. Гусева

— Да, совершенно верно. Потому что она понадобится на много лет, а, может быть, и до 16-и, собственно говоря.

А. Митрофанова

— А потом ещё для следующих детей тоже понадобится. Так что, в принципе, это оправданная затрата.

Н. Гусева

— Но, повторяю ещё раз, низкобюджетные кроватки существуют, их изготавливают. Много наших компаний сейчас уже появилось на рынке и делают. И белорусскую мебель мы все знаем...

А. Пичугин

— Она, кстати говоря, довольно дорогая стала — белорусская мебель. Она была дешёвая, дешёвая, и вдруг раз и...

А. Митрофанова

— У нас Алексей обычно в качестве резонёра выступает к разговору. Я думаю, что, при желании, каждый родитель может найти что-то подходящее.

Н. Гусева

— Нет, я просто хочу сказать, ответить на его вопрос, что она бывает разная, Алексей. Честно вам скажу.

А. Пичугин

— Я просто пытаюсь охватить все слои населения.

Н. Гусева

— Белорусская мебель бывает действительно разной — бывает и низкобюджетной, а бывает высокобюджетная. Это может зависеть от того, в каком магазине она продаётся, в каком месте стоит этот магазин...

А. Пичугин

— А ещё недавно я ремонт делал.

А. Митрофанова

— И это, кстати говоря, добавляет веса твоим словам.

Н. Гусева

— На самом деле, по опыту, ИКЕА выигрывает все тендеры, скажем так, по комплектации.

А. Митрофанова

— Наталья, а что касается цветов. Ведь цветовая гамма, наверное, для детского угла, детского этого пространства тоже очень важна. Чтобы вы посоветовали? На какие цвета обращать особое внимание?

Н. Гусева

— Да, безусловно. Цвет — это очень серьёзный, мощный фактор, который воздействует как на взрослого человека, так, естественно, очень сильно воздействует на ребёнка. Вообще, вот зрение и цвет ребёнка начинают интересовать позднее, чем звуки и чем тактильные ощущения — это самое позднее.

А. Митрофанова

— С какого примерно возраста, кстати говоря?

Н. Гусева

— С трёх. С 2-х до 6 лет ребёнок начинает осваивать цветовую гамму. И что самое интересное, он начинает её осваивать с тёплых цветов. И мы часто видим, что ребёнок начинает рисовать солнышко, что-то красное. И если мы предложим ему коробку с карандашами, он возьмёт или жёлтый цвет, или красный, или оранжевый.

А. Пичугин

— Я зелёный всегда брал.

А. Митрофанова

— Ты всегда был особым ребёнком!

Н. Гусева

— Значит, вы индивидуальны в чём-то, значит, у вас какая-то есть харизма, существует. И цвет, как я уже сказала, очень сильно влияет, и освоение идёт с тёплых тонов. Но, мы знаем такую вещь, как цветотерапия.

А. Митрофанова

— Это что значит, в данном контексте?

Н. Гусева

— То, что цвет достаточно серьёзно влияет на психологию человека, на его состояние, как физическое, так и психологическое. И мы знаем доподлинно, что синий цвет успокаивает, он понижает артериальное давление, он понижает внутричерепное давление, при нём хорошо засыпать.

А. Митрофанова

— Не при зелёном?

Н. Гусева

— Нет, при синем, при синем цвете. И я хочу уйти немножко в прошлое, очень интересная, кстати, такая вещь, которую я узнала. Мы знаем по себе, что мальчишеский цвет синий, а девчачьи красный — ну и все оттенки: розовые, что-то такое коралловое...

А. Митрофанова

— Рюшечки, бантики...

Н. Гусева

— Да. И когда я начала это изучать в цветотерапии, я вдруг пришла к тому, что, оказывается, это было не просто так ещё в древние времена. Ведь мальчики всегда рождаются более активными, больше двигаются, их сложнее успокоить. А девочки, наоборот, более пассивные. Именно поэтому, наверное — вот я уже свои какие-то выводы сделала, — девчачьи цвет красный, а мальчишечий синий. Почему?

А. Митрофанова

— Будоражащий и успокаивающий, соответственно.

Н. Гусева

— Да. Красный цвет как раз призван немножечко концентрировать внимание и немножечко распихивать человека, то есть немножечко пробуждать его к действиям, к активности какой-то. Поэтому я пришла к выводу по поводу цвета в интерьере: начать с того, что понять какой ребёнок у нас — активный, не активный, что у него за характер. Ведь не для кого не секрет, что существует деление на четыре особенности характерных — это сангвиник, холерик, флегматик и меланхолик. Конечно, мы понимаем, что в чистом виде этого всего нет, что всё это сильно перемешано, но нужно просто понаблюдать за своим ребёнком — кто он. Ведь, на самом деле, меланхолик, оказывается, не может жить без жёлтого цвета вообще. То есть ему просто как воздух нужны какие-то жёлтые пятна. Вот как можно определить меланхолика? Ребёнок просыпается, начинает капризничать, просто не с того ни с сего. Мы не берём тут, что вот он не выспался или ещё что-то — вот его разбудили. А вот именно есть наблюдение того, что ребёнок просыпается и начинает плакать. Просыпается в своё время, когда ему нужно проснуться, и рыдает. Вот это прямо резкое понимание того, что ребёнок меланхолик.

А. Митрофанова

— А холерик как просыпается? С улыбкой на лице? Или по-разному — день так, день так?

А. Пичугин

— Песней день начинает.

Н. Гусева

— Не знаю, вот у меланхолика такая есть особенность. И вот они более такие плаксивые дети. И оказывается, что было бы здорово, если бы, допустим, может быть, какая-то одна стена была окрашена в жёлтый цвет или какие-то обои были бы жёлтого цвета. Плюс, может быть, добавить жёлтого цвета в шторах. И тогда, может быть, да не может быть, а точно настроение его...

А. Митрофанова

— Было бы более ровным.

Н. Гусева

— Да, более ровным, и он меньше бы капризничал.

А. Пичугин

— То есть многие родители готовят детскую комнату до рождения ребёнка — это как раз к разговору о том, что они стараются в ней воплотить какие-то свои нереализованные мечты. Получается, что надо этим заниматься, когда ребёнок уже появился на свет, прошло некоторое время, можно с определённой долей уверенности сказать, кто он по характеру, и только тогда уже, отталкиваясь от каких-то имеющихся вводных, начинать конструировать комнату?

Н. Гусева

— Конечно, безусловно. Я в начале передачи сказала о том, что от 0 до 2-х ребёнку не нужна комната совершенно. Просто надо оборудовать место, чтобы маме было удобно ухаживать за своим ребёнком.

А. Митрофанова

— Я читала в одной умной книжке, что вообще, когда наблюдали за детьми, у которых есть своя комната и нет своей комнаты, от 0 до 3-х лет, то гораздо более оказывались развитыми оказывались дети, у которых, как ни странно, своей комнаты не было, но было общее пространство с другими членами семьи. Они чувствовали себя включёнными, они чувствовали на себе внимание, они не чувствовали себя положенными в угол и забытыми, где они предоставлены сами себе. Видимо, действительно, вот эти первые 2-3 года жизни таковы, что у ребёнка потребность находиться рядом с близким человеком, в идеале, конечно, рядом с мамой.

Н. Гусева

— Да, совершенно верно, ребёнку в этот момент не нужен интерьер. Ему нужна любовь мамы, любовь родителей и их окружения. То есть внешним миром ребёнок только начинает интересоваться где-то с двух лет. Понятно, что все дети развиваются по-разному — кто-то раньше, кто-то позже. И совершенно не страшно будет, если мы только с двух лет задумаемся о том, какая у ребёнка должна быть комната. Но тогда мы уже будем видеть, что у нас за ребёнок — мальчик, девочка — насколько он активен, насколько пассивен, что ему интересно, что не интересно даже в таком раннем возрасте.

А. Пичугин

— С какого возраста, как вы считаете, у ребёнка заканчиваются прихоти, ну вот: «Хочу сейчас зелёную, а завтра, может быть, жёлтую, а послезавтра оранжевую. И хочу сейчас кораблик, а послезавтра пароход!» — когда у него начинается осмысленное какое-то внутреннее планирование своего пространства и когда к этому стоит...? Ну, многие же потакают прихотям детей, практически всем. Когда ребёнок сам, с какого возраста, вполне осознанно создавать пространство вокруг себя так, чтобы оно ему через два дня не наскучило?

Н. Гусева

— Начнём с того, что с 2 до 6-и ребёнок — исследователь, то есть ему скучно всё. Через определённый промежуток времени он это исследует, и мы часто видим игрушки, которые поломаны. То есть мы покупаем ему новую игрушку, он её ломает, потому что ему интересно посмотреть то, что внутри. Это абсолютно нормальная его потребность. И дальше всё — он это исследовал, он идёт исследовать дальше.

А. Митрофанова

— Поэтому открываются постоянно шкафы, где, допустим, посуда сложена или лежат мамины вещи, или что-то ещё?

Н. Гусева

— Совершенно верно! Именно поэтому можно предусмотреть в интерьере какие-то коробочки, которые... Опять-таки уходим в древность: игрушка-матрёшка.

А. Митрофанова

— Её интересно вскрыть.

Н. Гусева

— То есть мы открываем одну, открываем другую, мы открываем третью, и так — я помню у меня была матрёшка — до 16-и штук.

А. Митрофанова

— Ого!

Н. Гусева

— Да-да. И по-моему, сейчас такие тоже существуют. То есть интересно сделать мебель такого плана, купить где-то или самим изготовить — сейчас, кстати, очень много на рынке такого интересного, — чтобы что-то выдвигалось, что-то было на колёсиках, каких-то простых форм; может быть, что-то открывалось, туда можно было что-то положить, оттуда можно было что-то вынуть. Вот почему всем интересен конструктор «LEGO»?

А. Митрофанова

— Потому что из него можно сделать своё что-то, совершенно своё — всё, что угодно.

Н. Гусева

— Совершенно верно. И нет границ. Да, я хочу сказать, что хоть сейчас маркетинг и заставляет «LEGO» делать, допустим, какие-то серии «Девочка с животными», какие-то исследовательские, какие-то космические. Но, ребёнок сделает то, что нарисовано на картинке, но дальше он начинает делать из этих деталей совершенно другое. То есть у него есть возможность и границ нет. Вот детская комната должна представлять такое некое подобие этого «LEGO». То есть эта тумбочка, допустим, на колёсиках, можно на ней и просто посидеть, и можно её использовать как какой-то опять-таки паровозик, чтобы к ней что-то прикрепить и возить. В ней можно что-то открыть и положить туда какие-то игрушки, например. В ней можно сделать домик для игрушек.

А. Митрофанова

— Вы сейчас говорите, я вспоминаю, как мамина швейная машинка у нас превращалась в замок, в пещеру, в лес, в просто шкаф, где можно спрятаться, когда мы играем в прятки. Она была машинкой-автоматом, ножная такая. Точнее сказать, она была ножной машинкой, и у неё была какая-то приставная тумбочка, куда, собственно, эта машинка и пряталась. А если удавалось добраться до содержимого самой машинки: ниточки эти все, катушки цветные — всё, что там было сложено, в общем, да, это был клад настоящий.

Н. Гусева

— Старинная машинка «Зингер», которая сохранилась у меня от бабушки, она у меня до сих пор. И действительно, она прошла со мной весь путь детства, то есть я тоже в неё играла: я залезала вниз, я двигала вот этой ножной педалью. Это был у меня и поезд, был и корабль — там же есть вот этот круг, ремень. Это было, безусловно, интересно.

А. Митрофанова

— Круг есть, чудесный совершенно круг. Его можно было и в ту и в другую сторону крутить, главное, чтобы взрослые не увидели.

Н. Гусева

— Абсолютно с вами согласна. И сейчас она у меня стоит. Я из неё сделала такой приятный столик в кабинете, и у меня там лежат книжки — дополнительный столик. Так что она нашла своё применение.

А. Митрофанова

— Слушайте, а что касается выдвижных вот этих всяких ящичков — вы сейчас начали про это говорить. Я думаю, что одна из главных проблем, которые встают перед родителями, это как приучить ребёнка к тому, чтобы убирать игрушки? Конструкторы или мячики, всё, что угодно. Наверняка есть какие-то тоже подсказки в интерьере для того, чтобы ребёнок научался этому процессу.

Н. Гусева

— Вот они обязательно должны быть. И вот я как раз хотела рассказать про то, что можно сделать такие коробки-дома для игрушек. Когда ребёнок маленький, они должны быть попросторней. Причём эти коробки-дома могут не обязательно быть коробками, можно использовать — вот мы говорим о низком бюджете, — взять вёдра разноцветные, чтобы ребёнок туда на ночь укладывал свои игрушки, просто складывал. Так как у маленького ребёнка не очень хорошо с координацией движения, чтобы ему было просто положить в это ведро, в эту корзину — это могут быть коробки, корзины, всё что угодно — какая-то ёмкость разноцветная.

А. Пичугин

— И самому ребёнку будет интересно.

Н. Гусева

— Да. Она может быть на колёсиках — это опять-таки фантазия родителей, дизайнеров, — которую можно потом задвинуть. И там игрушки уходят спать на ночь. Пожалуйста, такие контейнеры. Ещё я хотела рассказать очень интересный такой момент, который происходит с 2 до 6-и. Опять-таки про вот эти контейнеры. Мы, наверное, часто наблюдали, что ребёнок тащит с улицы всё, что угодно: какие-то пробочки, какие-то камешки, палочки. Это тоже осознание своей собственности, начало понимания собственности своих вещей. Конечно, у них ещё нет такого понимания собственности, как у нас. И вещь ребёнку нужна только, и цена только с той точки зрения, насколько она ему подходит для игры, но тем не менее, он тащит её. И выкидывать и ругать за это ни в коем случае нельзя. Это очень важно. И мы с ребятами в моей студии проектируем специальные такие контейнеры, делаем их прозрачными. Опять-таки это могут быть какие-то прозрачные вёдра, куда ребёнок складывает эти все свои...

А. Митрофанова

— Находки, сокровища.

Н. Гусева

— Да, сокровища, драгоценности, я бы сказала. Можно сделать несколько, можно сделать маленькие для маленьких размеров, можно побольше. И чтобы ребёнок видел, что там, чего, чтобы это там хранилось. Это очень важно и очень интересно для него.

А. Пичугин

— Наталья Гусева — архитектор, член международного «Союза дизайнеров» сегодня гость программы «Светлый вечер» здесь, на радио «Вера».

А. Митрофанова

— Наталья, что касается открытых шкафов и прочего. Я помню, ещё в моём детстве очень часто, если в доме был маленький ребёнок, то на ручки на серванте, на книжных шкафах или какие-то нижние полки от «стенки» — вот были такие «стенки», которые вдоль стены стояли, там куча каких-то шкафов, в каждой квартире почему-то обязательно должна была быть эта «стенка»... Тем не менее, нижние ящики либо завязывали каким-то образом, либо резинку на них надевали, чтобы ребёнок не мог эти дверцы открыть. Это хорошо или плохо?

Н. Гусева

— Во-первых, если мы делаем интерьер для маленького ребёнка, мы должны думать про безопасность его в первую очередь. Мы об этом ещё с вами не говорили. Конечно, если он путешествуют уже по комнатам родителей, нужно обезопасить это. Должны быть или какие-то ключи, или действительно, если нет ключей, надо завязывать это всё. Потому что действительно, как и мы уже говорили, ребёнок везде лезет, всё исследует, всё смотрит. И может произойти что-то, в общем-то, не очень хорошее, непоправимое. Чтобы этого не было, кончено, нужно стараться всё это закрывать. Я бы перенесла эту безопасность в детскую комнату и поговорила на эту тематику. Очень важно, мы знаем, закрыть розетки...

А. Митрофанова

— Естественно.

Н. Гусева

— Да. И очень часто мы видим такую вещь, что есть ночники и есть бра — провода, которые торчат. И мы видим, они проходят по стене, свисают, там выключатель на них. Надо как бы избегать этого. Конечно, вся проводка должна быть внутренней и выходить только розетками, которые мы будем закрывать. Мы должны купить заглушки, их огромное количество, разнообразие, стоят они копейки.

А. Пичугин

— А сейчас ещё есть безопасные розетки, в которые два пальца не сунешь.

Н. Гусева

— Всё равно нужно закрывать, потому что ребёнок может всё равно взять ножницы или какой-то жёсткий предмет, начать ковырять. Обязательно должны быть заглушки. Провода в комнате быть не должны, потому что ребёнок может взять ножницы или даже зубами погрызть, попробовать или перерезать. Что, в общем, не очень хорошо. Вот этого надо избегать. Потом, удары, пол. Я очень часто говорю своим заказчикам, которые хотят, чтобы вся квартира была в общем стиле, они просят, чтобы в детских был паркет. Я всячески их от этого отговариваю, говорю, что это абсолютно бессмысленно, потому что за 10 лет ребёнок «убьёт» этот паркет...

А. Пичугин

— Ну, парке сложно «убить», для ребёнка по крайней мере.

Н. Гусева

— Почему? Поцарапает, прольёт что-то.

А. Митрофанова

— Лёша, это не так-то трудно сделать при желании. (Смеётся).

Н. Гусева

— Алексей, у вас есть дети? Хочется задать вопрос.

А. Пичугин

— Нет, пока нет.

Н. Гусева

— «Убивается» паркет очень быстро, в первый год жизни. Это или что-то проливается, или проливается краска, или он просто будет рисовать на нём, или он будет царапать, или лепить...

А. Митрофанова

— На паркете, вообще, очень интересно рисовать, его обводить так интересно — всё там так и просится!

Н. Гусева

— Да. Самое важное то, что он может просто... Ребёнок в этом возрасте подвижен, он делает первые шаги, он хочет бегать, он хочет прыгать, а если мы ещё делаем какие-то шведские стенки, чтобы он лазил, чтобы он лазил на кровать, всё равно ребёнок, на самом деле, достаточно ловкий. Но если мы куда-то лазаем, куда-то прыгаем, бегаем, мы можем упасть. Поэтому самым лучшим покрытием... вот сколько времени я делаю интерьеры, это пробка.

А. Пичугин

— Прям так?

Н. Гусева

— Во-первых, она экологически чистая.

А. Пичугин

— Вот у нас тут стол в студии покрыт частично пробкой, хорошо ковырять её, знаете.

Н. Гусева

— Я заметила. У вас очень тонкая. Существуют толстые достаточно плиты, они бывают разных цветов, они...

А. Пичугин

— Ну, как подложка под ламинат иногда продаётся — такая толстая, пробковая подложка.

Н. Гусева

— Тоненькая, а есть вообще толстая — сантиметра 2-2,5. во-первых, они бывают рулонные, а бывают кубиками. И вот если, например, какой-то кубик испорчен водой или краской, его вытаскивают и засовывают новый.

А. Митрофанова

— Гениальное решение! Туда даже можно, по идее, сажать цветы! Выкапывать из пробки что-то такое, сажать туда цветы — ничего страшного, родители потом туда поставят другой кубик.

Н. Гусева

— Абсолютно! Но самое главное, что она очень тёплая, когда на неё садишься, и она мягкая. Даже если упадёт на попу ребёнок — побежит, споткнётся — всё равно она пружинит, всё равно она мягенькая.

А. Пичугин

— А не проще матами застелить?

Н. Гусева

— Можно застелить матами. Но вы застелите всю комнату матами?

А. Пичугин

— Смотря, какого размера комната. Там же и «стенки» есть, и какие-то ещё штуковины.

А. Митрофанова

— На матах не так интересно, по матам трудно катать что-то, мячик от них не отбивается.

Н. Гусева

— Попробуйте, но мы же должны всё равно какое-то напольное покрытие сделать в комнате в любом случае. И самое лучшее вот такое черновое покрытие, которое является уже не черновым, а чистовым для ребёнка на время его взросления, мне кажется, пробка. Линолеум, вы знаете, он очень хороший. Но что хочу сказать, он не очень хорошо себя ведёт, потому что под ним возникает огромное количество всяких бактерий.

А. Митрофанова

— А под пробкой нет?

Н. Гусева

— Пробка дышит, а линолеум нет. Может быть, сейчас возникло огромное количество нового поколения линолеумов — я таких не видела, — какие-то, может быть, мембранные, которые дышат, но в любом случае они, наверное, будут достаточно дорогими, а может быть, и нет. Но это нужно смотреть, искать что-то такое мягкое. Но вот обычный линолеум, который мы себе представляем, конечно, лучше не надо, потому что бактерии там развиваются очень хорошо. И нормативно были они запрещены и в детских садах, и в роддомах по тем причинам, о которых я уже сказала.

А. Митрофанова

— Наталья, а можно вам ещё задать вопрос, поскольку мы на радио «Вера» и, конечно, нас слушают люди, которые в большинстве так или иначе дома иконы имеют. Хочется, конечно, чтобы перед глазами у ребёнка тоже были такие примеры — его Небесный покровитель или Божья Матерь, Спаситель. Есть ли, с точки зрения интерьера, значение, где будет находиться этот образ? Так, чтобы у ребёнка формировалось представление, что это не просто картинка, а нечто важное и существенное?

Н. Гусева

— В интерьер можно поставить всё, что хочется хозяину интерьера, что хочется родителям. Если процесс воспитания христианский, икону, конечно, лучше повесить в красном угле или, может быть... вот у меня у детей повешена рядом с кроваткой. То есть он, когда просыпается, видит образ своего святого или того святого, который ему больше нравится.

А. Митрофанова

— Ну так чаще всего и делают.

Н. Гусева

— И перед тем, как он ложится спать, он молится на ночь. Я думаю, первое, это красный угол, а второе, это может быть рядом с кроватью. Почему нет? Я считаю, что икона должна быть вне интерьера, вне стиля. А потом, хочу ещё раз повторить, что детская комната, её очень сложно создать в стиле каком-то. И не надо пытаться это сделать. Надо делать так, чтобы ребёнку было удобно и комфортно, то есть чтобы ему было удобно в нём развиваться, удобно было в нём играть, удобно было в нём спать, удобно эту комнату убирать, то есть это тоже очень важно. Чтобы она была, с точки зрения экологии, чистая, чтобы там были правильные напольные покрытия, правильная отделка.

А. Митрофанова

— А пробку, кстати, если она является напольным покрытием, легко мыть просто так, как обычно — тряпочкой, губочкой или чем-то там, что мы обычно используем?

Н. Гусева

— Знаете, её не очень легко мыть... Ну, губкой её можно протереть, естественно. Она выдерживает мокрую уборку, но опять-таки, если она уж совсем загрязнится, будут какие-то пятна, её легко поменять вот на эти кубики. Также её можно пылесосить, как всё остальное.

А. Митрофанова

— Скажите, пожалуйста, а когда ребёнку уже исполнилось 6 лет, значит ли это, что всё это пространство нужно каким-то принципиальным образом менять? Мы с вами сегодня говорим о возрасте от 2-х до 6 лет. А потом?

Н. Гусева

— А потом ребёнок постепенно вырастает из этого интерьера, и мы можем аккуратненько что-то ему добавлять.

А. Пичугин

— Как раз это к разговору о том, что он после 6 лет, наверное, и сам может определить, уже начать, по крайней мере, определять своё пространство.

Н. Гусева

— Совершенно верно! Что ему уже не надо, что ему уже неинтересно? И что ему уже понадобится? А понадобится ребёнку стол письменный, рабочий, на котором он должен будет делать, когда пойдёт в школу, уроки. Кстати, скоро начнётся учебный процесс, через два месяца. И я хотела бы обратить на это внимание: очень важно рабочее место, особенно для первоклассника... Вот я бы посоветовала потрудиться и найти, может быть, сделать самим, может быть, где-то заказать или купить — я знаю, что немецкие компании это делают очень хорошо, французы начали делать и делали, — парту, хорошую парту.

А. Пичугин

— Кстати, да.

А. Митрофанова

— А у меня в детстве была дома.

А. Пичугин

— Я тоже хотел сказать, что были парты. Но сейчас, по-моему, был какой-то перерыв, когда их не продавали или, по крайней мере, они просто не были так на виду.

Н. Гусева

— Есть, есть парты! Во-первых, это очень удобно для неокрепшего детского организма — это и для позвоночника, потому что есть там перекладинка, есть наклон, на который он будет писать. То есть под него можно подделать и высоту самой рабочей поверхности, и угол, который ему будет удобен. И, естественно, зрение тоже.

А. Митрофанова

— Спасибо вам за такое количество ценных советов!

А. Пичугин

— Нам пора заканчивать!

А. Митрофанова

— Прям, вы знаете, как-то всё это очень хорошо усваивается в сознании тех людей, которые, действительно, мне кажется, нацелены на то, чтобы сделать комфортным не только собственное пребывание в доме, но и максимально полезным его и для ребёнка. Есть над чем подумать. И главное, что, действительно, это направление, за которое, я так понимаю, вы осознанно впервые взялись, а больше так особо не занимался психологией детского интерьера. Это направление довольно новое, как мне кажется. И какие-то вещи, которые вы сегодня озвучили: про детскую кроватку, про то, как приучить ребёнка убирать игрушки — они просто вот, по-моему, прям вот номер один, в качестве топовых советов молодым родителям. Спасибо!

А. Пичугин

— Наталья Гусева — архитектор, член международного «Союза дизайнеров», главный редактор журнала «Проекты коттеджей» сегодня была гостей программы «Светлый вечер» на светлом радио. Алла Митрофанова —

А. Митрофанова

— Алексей Пичугин —

А. Пичугин

— Всего хорошего!

Н. Гусева

— До свидания!