«Престольные праздники в советское время». Ксения Сергазина, Петр Чистяков

Нашими собеседниками были кандидаты исторических наук, доценты учебно-научного Центра изучения религии РГГУ Петр Чистяков и Ксения Сергазина.

Мы говорили о традициях отмечания в сельской местности церковных престольных праздников в советское время. Наши собеседники рассказали, почему для местных жителей было важно хранить память о престольном празднике деревни, даже если самого храма уже не было.

Ведущие: Алексей Пичугин, Ксения Толоконникова.

---

А.Пичугин:

— Здравствуйте, дорогие слушатели!

Это «Светлый вечер» на светлом радио.

Сегодня — четверг. Как всегда, в это время, в эфире у нас совместная программа с музеем-исследовательским центром «Советский союз: вера и люди».

Ксения Толоконникова — директор музея.

Добрый вечер!

К.Толоконникова:

— Добрый вечер, дорогие друзья!

А.Пичугин:

— С удовольствием представляем наших собеседников.

Сегодня, вместе с нами и с вами, доценты Центра изучения религий Российского Государственного Гуманитарного Университета ( РГГУ ), кандидаты исторических наук — Ксения Сергазина и Пётр Чистяков.

Ксения, Пётр — здравствуйте, приветствуем вас!

К.Сергазина:

— Добрый вечер!

П.Чистяков:

— Добрый вечер!

К.Толоконникова:

— Здравствуйте, друзья!

И сегодня у нас не совсем, может быть, обычная передача, для меня очень важная. У нас сегодня передача по просьбам наших радиослушателей.

Слушатели наши помнят, что почти в конце каждой передачи мы просим присылать — в адрес музея, в адрес радиостанции — свои пожелания, вопросы, просьбы, свои истории. И вот, недавно, к нам, на музейную почту, пришло письмо:

«Слышала ваш призыв на радио „Вера“ о том, чтобы слушатели присылали вопросы, которые их интересуют. Мне интересна тема остатков религиозности в советском обществе, среди неверующих людей.

Меня очень удивил факт, что в подмосковной деревне, где выросла моя бабушка, вплоть до 80-х годов, издалека съезжались родственники на Престольный праздник. То есть, я полагаю, никто уже не думал о том, что это был именно Престольный праздник, но традиция была нерушима, несмотря на то, что храм с 30-х годов использовался не по назначению. Даже в 90-е годы я помню, какое значение придавалось этому дню, хотя уже массового празднования не было».

Было бы интересно послушать что-то на эту тему. Наверняка, у вас есть немало и других примеров. Вот. Ну, конечно, у каждого из нас есть немало таких примеров, но, в особенности, я полагаю, их много должно быть, как раз, у Ксении и у Петра.

К.Сергазина:

— Да, действительно, мы, когда проводили исследования в Подмосковье в северо-восточном, столкнулись с тем, что праздники Престола многие помнят, и многие знают эти дни, и в эти дни было принято собираться, в советское время, в деревне, всем вместе, устраивать общую трапезу вскладчину, и, до сих пор, это — какие-то важные дни в календаре.

К.Толоконникова:

— Причём, уже не всегда впрямую связанные именно с храмом. Я тоже хорошо помню вот такой сюжет.

В юности я несколько лет подряд проводила в глухой северной деревне, очень живописно расположенной — на косогоре, на берегу озера. Эта деревня — на границе Карелии и Архангельской области. И там оставалось несколько домов. Раньше было большое село, в три тысячи жителей, а в мою бытность уже туда приезжали только летом потомки прежних жителей этой деревни. Кто-то из них уехал в райцентр, кто-то — ещё дальше, в областной центр, но летом кто-то съезжался.

И вот, была традиция — 28 августа ( я тогда, в общем, ещё мало что понимала ) все, кто был в этой деревне, собирались вместе. Мыли избы, собирались, обычно, в каком-то самом большом доме, приходили и приезжали откуда-то родственники, и праздновалось, как они говорили, Успеньё. Праздновали Успеньё...

А.Пичугин:

— Успеньё — это такое, прям, общее... вот, я на Ярославщине постоянно с этим сталкивался... Успеньё. Я говорю: «Подождите... Успение...» — «Я не знаю, как там у вас, а у нас — Успеньё всегда».

К.Толоконникова:

— Успеньё, да. Праздновалось Успеньё, и была память о том, что — вот, была Успенская церковь, хотя, с 30-х годов, её не существовало. И уже вот этот праздник, которого я была свидетельницей, никаких религиозных черт в себе не нёс. Скорее, это был... такой, вот... «День села», уже вполне секулярный.

И я полагаю, что нашу слушательницу, которая прислала нам письмо, интересовал именно вот этот вот момент.

К.Сергазина:

— Я даже думаю, что как-то это связано с «Днём города» и «Днём деревни» — праздники Престола, с теми датами, которые сейчас связаны с такими общими праздниками.

А.Пичугин:

— А я даже в этом уверен. Потому, что, как раз, в Ярославской области, в том месте, про которое я говорю — у меня там у друзей дом в деревне, и у них, как раз, «День деревни», официально совершенно... она уже, конечно, вымерла почти полностью, последняя местная жительница умерла пару лет назад, в основном, там москвичи сейчас обитают, но, по традиции, многие из этих москвичей ещё застали — хорошо застали местных жителей, и переняли от них эти даты и традиции — и, поэтому, «День деревни» на Успеньё приходится, и всё время у них — Успеньё. Вот, это именно там меня и научили «правильно» называть этот праздник — правильно по-деревенски.

К.Сергазина:

— И даже финансовая часть — тоже, мне кажется... потому, что сейчас некоторые праздники оплачивает уже местная администрация.

П.Чистяков:

— Мне, в связи с этим, вспоминается село Атманов Угол на Тамбовщине, в Сосновском районе Тамбовской области. Там Престольный праздник — тоже на Успение, и, по очень давней местной традиции, там всегда устраивались в этот день кулачные бои. Но, вот, последние лет пятнадцать, это превратилось из Престольного праздника уже, скорее, в такой День деревни — потому, что организацией праздника занимается администрация местная. Праздник — очень масштабный, и тоже, соответственно, по традиции, организуют вот эти «кулачки», но непосредственно с Успения этот праздник переместился на ближайший выходной день. И есть местные старики, которые, конечно, этим не довольны, но — уже, вот, произошла эта перемена.

А.Пичугин:

— А я вам скажу, что... у меня есть несколько наблюдений — можно, уж, я тоже поделюсь своими наблюдениями, по поводу отмечания Престольных праздников?

Ну, во-первых, я очень часто встречал в сельской местности, особенно, в тех регионах, где хорошо развито сельское хозяйство, традиции посвящать храм тем святым, или событиям священным, которые не выпадают на время посевных и уборочных. Понятно, что есть какие-то непереходящие даты, вроде Троицы, и Троицкие храмы в деревнях тоже есть. Естественно, есть дублирующие Казанские и памяти Святителя Николая ( летние и зимние ), но, тем не менее, в основном, Престолы освящались в честь тех событий, которые отмечаются в календаре Православном в зимнее, холодное время года, или — в ранневесеннее, но не связанное с посевными и уборочными. Я так понимаю, что это напрямую отсылка к традиции очень широко отмечать Престольные праздники. Вот так вот во Владимирской области, к примеру, я знаю соседние сёла — в них пять храмов, и все пять посвящены Рождеству Богородицы.

К.Толоконникова:

— Лёша, я, в связи с твоей этой ремаркой, хочу процитировать «Пошехонскую старину» Салтыкова-Щедрина, которая, естественно, рассказывает о временах, весьма от нас уже далёких — это... такая... эпоха крепостного права, — и Салтыков-Щедрин ( книга, отчасти, автобиографическая ) описывает, как происходил Престольный день в их селе.

«Празднуется Престольный день. Утро Престольного дня. Отец, в длиннополом сюртуке аглицкого сукна, беспокойно бродит взад и вперёд по коридору, покрикивая: „Бегите на конную! Лошадей! Проворнее!“ Даже матушка прифрантилась — на ней надет коричневый казимировый капот, обшитый домашним кружевом, на голову накинута тюлевая вышитая косынка. В этом наряде она и теперь — хоть куда! Она стоит в ожидании экипажа в комнате, смежной со спальной, и смотрит в окно на раскинутые перед церковью белые шатры с разным крестьянским лакомством, и на вереницу разряженных богомольцев, которая тянется мимо дома, по дороге в церковь.

— Никак, Архип-то, с утра пьян! — обращается она к ключнице, которая, на всякий случай, стоит возле неё, — смотри, какие мыслете выделывает!

— И то, пьян! — подтверждает ключница, — ну, теперь пойдут сряду три дня дебоширствовать — того и гляди, деревню сожгут... И зачем только эти праздники сделаны?

— Ты смотри у меня — чтоб во дворе было спокойно! По очереди гулять отпускай: сперва одну очередь, потом — другую, а, наконец, и остальных. Будет с них и по одному дню — налопаются винища! Да девки чтоб отнюдь пьяные не возвращались! — матушка волнуется, потому, что в Престольный день она чувствует себя бессильною. Сряду три дня идёт по деревням гульба, в которой принимает деятельное участие сам староста Федот. Он не является по вечерам за приказаниями, хотя матушка, машинально, всякий день спрашивает, пришёл ли Федотка-пьяница, и всякий раз получает один и тот же ответ, что „староста — не годится“. А, между тем, овсы ещё наполовину не сжатые в полях стоят — того гляди, сыпаться начнут, сенокос тоже не весь убран.

— Вот уж, подлинно, наказанье! — ропщет она, — Ишь, ведь, и погода, как нарочно — сухая да светлая — жать бы да жать... И кому это вздумалось на Спас Преображенье Престольный праздник назначить! Ну, что б на Рождество Богородицы, или на Покров — любёхонько бы!»

А.Пичугин:

— Да, я понял... спасибо, что... но, всё равно, это — достаточно редкая история. Тут, хоть и описывается ситуация с Пошехоньем, как бы, тем не менее, действие происходит у Салтыкова-Щедрина... почти всё сельское описание происходит в его родном Спас-Углу — это граница Московской, Ярославской и Тверской области — в Талдомском районе и сам храм, и само имение.

Я помню, что я как-то, как раз, вскоре после того, как «Господ Головлёвых» прочёл, проезжал мимо. Зашёл пройтись по кладбищу, и просто ходил и смотрел — вот, Иудушка Головлёв покойный лежит, вот — матушки могила, вот — ещё, там, кого-то из действующих лиц.

Поэтому, вот в... я говорю про места, где сильная сельскохозяйственная история очень. Но — спасибо, да. Это, мне кажется, очень ценное замечание.

К.Сергазина:

— Но в Подмосковье — я вот смотрю сейчас список — мне кажется, всё-таки, июнь, июль, и потом уже — осень. Потому, что Троица, Духов день, Казанская, а потом уже — Рождество Богородицы, Покров, Воздвижение — туда уже, к осени.

А.Пичугин:

— Надо по Черноземью такую вот выборку посмотреть.

К.Толоконникова:

— Да, кстати, вот это посвящение храмов — очень, очень интересно. И, вот, тот храм, рядом с которым я провела своё детство — это Завидовский храм, посвящённый Успению Божией Матери. Вот, чтобы Успеньев день праздновался там широко, я не помню. А праздновался Михайлов день. День Михаила Архангела — это праздник уже глубоко осенний. И я долгое время не понимала — почему там принято гулять в эти дни. Причём, бабушка ещё рассказывала, что, действительно, гулянья длились по три дня, со всеми вытекающими из этого последствиями.

А, оказывается, там до XVI века существовал храм, именно посвящённый Михаилу-Архангелу. В XVI веке он сгорел. А в XVII — на его месте построили вот этот Успенский тёплый храм, с одним из приделов, посвящённым Архангелу Михаилу.

Ну, вот, видите, как далеко простирается вот эта деревенская память — что Михайлов день считался в этой деревне более важным, чем главный Престольный праздник.

Вообще, мне кажется, имело бы смысл — Ксения, Пётр, если вы не возражаете — немножечко обратиться, вообще, к традиции празднования Престольных дней. Может быть, даже не все наши слушатели до конца представляют себе, что именно такое — вот этот вот самый Престол.

«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА»

А.Пичугин:

— Я напомню, что сегодня мы беседуем с Ксений Сергазиной и Петром Чистяковым, доцентами Центра изучения религий РГГУ, кандидатами исторических наук.

П.Чистяков:

— На самом деле, Престольный праздник далеко не всегда связан с Престолом местной церкви. В каких-то случаях — вот, как Ксения рассказала — это мог быть Престол церкви, существовавшей на этом месте когда-то очень давно, и уже про церковь эту все забыли, но в народной памяти сохраняется представление об этом дне, как о Престольном празднике.

А в каких-то других случаях происхождение этого праздника может быть совсем другим. Например, есть Престольные праздники, установленные по обету. Кто-то некогда дал обет выделять этот день из прочих дней года.

Например, нам известен один случай в северо-восточном Подмосковье. Это деревня, где Престол приходится на Казанскую, летом. И, вот, согласно местному преданию, однажды, в тот день, там произошёл чудовищный пожар — вся деревня сгорела, и, соответственно, было принято решение этот день всегда особенно выделять — чтобы больше подобного никогда не повторилось.

В каких-то случаях можно проследить, откуда этот праздник происходит, в каких-то случаях, это, к сожалению, не представляется возможным.

Но праздновали всегда более-менее однотипно всюду. Приглашали священника — он служил молебен. Ну, а после этого происходили... такие... народные гулянья. Праздновали, в полном смысле этого слова — «праздник», соответственно, от слова «праздность» — отсутствие работы.

Гуляли, ходили друг к другу в гости, иногда даже устраивали кулачные бои — одна деревня, соответственно, состязалась с другой, соседней.

А.Пичугин:

— Интересно, что... вот, мы говорим... я понимаю, что... вот... и согласно вот этому замечанию Петра, не всегда Престольные праздники были связаны непосредственно с освящённым Престолом в местной церкви, но, тем не менее, всё равно, какое-то общецерковное настроение было. И, вот, конечно, в русской традиции, не очень понятно, как со всем этим вязались кулачные бои, которые нередко приводили к смерти участников. Ну, по крайней мере, очень часто приводили к серьёзным увечьям.

К.Сергазина:

— Ну, как же? Драка — это такое «святое дело», всё-таки... в каком-то смысле... для гуляний.

Вспоминали, действительно, часто, что в эти дни деревенские мальчишки встречались на мосту, как-то делили территорию, и, в общем-то, это тоже было частью местных праздников. А это — важно.

У меня тут — маленькая цитата есть, как праздновали в Афанасове — там Престольным праздником была Восьмая Пятница. И, вот, одна из старушек рассказывает нам:

«Обычно, в этот день батюшку приглашали, молебен служили. Ну, а потом, как обычно, по-деревенски „поддавали“, как следует. Со всех деревень приходили — из Жуклино, из Морёнкино, из Бобров — народу было! Гармонь с одной стороны, гармонь — с другой... полно народу! Весело проводили эти праздники! Сейчас уже, конечно, никого нету, забывать всё это стали.

В каждом доме гости были. Гуляли весело, конечно! Пляски, гармонь, народ веселился здорово!»

А.Пичугин:

— А у меня есть такая история — уже из советского времени, — которую я от участников слышал. Это — вторая половина 70-х... наверное, начало 80-х годов, Ивановская область. Конкретней не скажу — мне рассказывали Ивановские археологи об этом. А у них, говорят... один из Ивановских археологов мне рассказывал... был такой списочек, в каких сёлах ближайших районов области были Престольные праздники. Они смотрели, приезжали туда, и — село гуляло 3 или 4 дня. Никто не работал, и было очень удобно в колхозных ангарах сливать горючее для собственных грузовиков... там... собственной техники у местных колхозников.

К.Толоконникова:

— Пока они гуляли — Престольный день отмечали.

К.Толоконникова:

— Вот, интересно... я сейчас смотрю выдержки из отчётов уполномоченных. Тут — один отчёт по Челябинской области, а другой — по Чкаловской области.

Вот, по Челябинской области отчёт, 1949 годом датированный, где говорится, что в церкви села Воскресенское, Каслинского района, на праздничной службе присутствовало 400 человек, 30 колхозников не вышли на работу.

А вот... это следующий, по-моему, год, 1950: «Большое количество колхозников, — сетует уполномоченный, — на 2-3 дня, а иногда и больше, в Престольные праздники отрываются от полевых работ.

К примеру, священник церкви села Верхняя Платовка, Покровского района Чкаловской области, служил с 3 часов ночи до 5 часов дня беспрерывно, и тем сорвал почти полный рабочий день, а в храме присутствовало около тысячи человек».

То есть, вот, на рубеже 40-50-х годов, это было ещё так. И, как я понимаю... ну, вот... Ксения или Пётр, поправьте меня, уточните... в период сельскохозяйственных работ, именно в это время, были запрещены дневные службы. С мая и до начала ноября... или... там... с Пасхи, службы по утрам, днём в храмах не совершались — могли совершаться только ночью.

К.Сергазина:

— Я никогда не слышала про это.

А.Пичугин:

— А в Воскресный день?

П.Чистяков:

— Да, мне тоже это никогда не встречалось.

А.Пичугин:

— Об этом можно спросить — это пока ещё, слава Богу, не сложно сделать — у сельских священников, которые в 70-80-е годы служили на селе.

К.Толоконникова:

— Я думаю, что в 70-80-е годы такого уже не было. Я думаю, что это, как раз, было в конце 40-х и в 50-е годы, вплоть до конца Хрущёвского правления.

К.Сергазина:

— В этой цитате получается, что он с 3 ночи служил до 5 дня? Или до 5 утра?

К.Толоконникова:

— Да, с трёх часов ночи... очевидно, он начал принимать... ну... я так предполагаю, что там могло быть... он начал принимать исповедников — люди ведь приходили из разных деревень, иногда же ведь приходили и с вечера, потому, что деревни могли находиться очень далеко от храма, и люди оставались ночевать возле храма. И — до пяти часов дня. Возможно, служил какие-то молебны, были какие-то частные...

А.Пичугин:

— Ну, он, скорее всего, утреню служил. Утреня, Литургия, в вот дальше... ну... молебен с водосвятием, а дальше-то что?

К.Толоконникова:

— Ну... Лёша... это, наверное, вопрос к уполномоченному. Может быть, он решил несколько... как это... сгустить краски?

А вот насчёт запрета — я нашла эту цитату. Пишет Валерий Викторович Вяткин «История Пермской епархии в XIX-начале XXI века. Формы и методы церковной деятельности. Государственно-церковные отношения»:

«25 августа 1948 года под нажимом извне Синод запретил всякие молебствия на полях, а также разъезды архиереев в период сельскохозяйственных работ. В соответствии с „Положением о управлении Русской Православной Церковью“, повсюду вводится порядок, в соответствии с которым с весны до 7 ноября Богослужения в сельских храмах стали совершаться лишь в ночные часы».

К.Сергазина:

— Удивительно...

К.Толоконникова:

— Как долго это продолжалось, непонятно. Но очевидно, что это, как раз, в большей степени было связано именно с такими местными празднованиями, которые продолжались по многу дней. Потому, что какие-то общецерковные праздники — ну... Всенощное бдение, Литургия — ну, и всё. А вот местный Праздник — он обязательно должен был длиться, как я понимаю, несколько дней — верно, да?

К.Сергазина:

— Да, чаще так.

К.Толоконникова:

— Одним днём не ограничивалось?

К.Сергазина:

— Ну, бывало, что и в один день укладывались — тут, мне кажется, от масштаба деревни зависит, в каком-то смысле.

Я нашла ещё одну цитату — вот, как раз, про молебны на полях. Это, видимо, до 1948 года, получается.

А.Пичугин:

— Ксения, сейчас мы к ней вернёмся. Нам надо прерваться, буквально, на минуту.

Напомню, что это программа «Светлый вечер» — сегодня совместная, как всегда по четвергам, с музеем-исследовательским центром «Советский союз: вера и люди».

Ксения Толоконникова — директор музея. Ксения Сергазина, Пётр Чистяков — доценты Центра изучения религий РГГУ, кандидаты исторических наук — здесь, вместе с нами. Я — Алексей Пичугин.

Через минуту снова вернёмся.

«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА»

А.Пичугин:

— Мы возвращаемся к нашей беседе.

Напомню, что вы слушаете светлое радио, и, сегодня, как всегда по четвергам, в это время — совместная программа с музеем-исследовательским центром «Советский союз: вера и люди».

Ксения Толоконникова — директор музея. Ксения Сергазина, Пётр Чистяков — кандидаты исторических наук, доценты Центра изучения религий РГГУ.

Мы сегодня говорим о традициях отмечания в сельской местности Престольных праздников в советское время.

К.Сергазина:

— Вот, я нашла ещё...

А.Пичугин:

— Да, да, да — вот, цитата от Ксении Сергазиной!

К.Сергазина:

— Во время интервью, которое мы проводили в северо-восточном Подмосковье, мы разговаривали с женщинами, поколения 20-30-х годов. И, вот, они рассказывали, как отмечали в деревне Престольные праздники.

Цитирую:

«Вот, недавно, когда только эта церковь у нас открылась, мы ни одного раза вокруг полей не ходили с этим уже батюшкой. А раньше — приезжал, и, всё равно, ходили вокруг полей с иконами. Прям, выходили — и вокруг полей ходили везде. Вот, какое поле... рязанские — по своему полю ходили, когда он переходил — по нашему полю. Тогда — засуха, дождик молили, замаливали дожжя...»

Там, действительно, были разные поля — через дорогу. И вот — они рассказывают, как они ходили со священником по этим полям.

К.Толоконникова:

— Это — бабушки 20-30-х годов рождения?

К.Сергазина:

— Да, всё так.

К.Толоконникова:

— А, вот, интересно мне, в связи с этими 20-30-ми годами рождения... потому, что я тоже помню... вот, в 80-е годы это было ещё на моих глазах. Как-то очень крепко ещё держались те или иные традиции — ну, не впрямую, может быть, церковные, но, всё-таки, связанные с каким-то... религиозным... таким... устройством жизни. А потом это постепенно — со смертью, вот, как раз, этих людей, 20-30-х годов рождения, стало иссякать. И сейчас... ну... это, буквально, на наших глазах, иссякло, как мне кажется, почти уже совершенно. И... вот... когда этот процесс, на Ваш взгляд... когда всё это иссякло?

К.Сергазина:

— Ну, пока ещё есть! Мы ещё ездим каждый год на Девятую Пятницу, на Десятую и на Одиннадцатую — в Подмосковье вполне собираются.

На Девятую Пятницу в Ерёмине собираются старушки — сами, возле часовни. Одна из них — хранительница этой часовни, у неё — ключи. А часовня примечательна тем, что её построили в 1846, по-моему, году, она деревянная, и там хранятся разные старые иконы, и рушники, и... в общем, всякие, всякие интересные вещи. В том числе — Крест, который стоял на месте старой церкви, и который теперь носят, когда кто-то умирает в деревне. Старушки открывают часовню, берут этот Крест, и потом покойника, с этим Крестом, на кладбище пешком провожают.

А.Пичугин:

— Интересно, а сколько лет хранительнице этой часовни, и сколько лет она уже её хранит?

К.Сергазина:

— Там меняются старушки. Мне кажется, что нынешняя — молодая, относительно. Она, мне кажется, 40-х годов, а, может быть, даже и 50-х. А мы застали ещё двух, кто был постарше.

К.Толоконникова:

— Объясните нашим слушателям, что такое Пятницы, и их почитание. Вот — Девятая Пятница... Одиннадцатая Пятница... Я просто думаю, что не все знакомы вот с этим феноменом.

К.Сергазина:

— Действительно, в том регионе, которым мы занимались — это северо-восточное Подмосковье, Щёлковский район — довольно большое было раньше производство шёлковое. Там была шёлковая фабрика Шримана, и потом — фабрика Лазаревых, и были небольшие такие производства в деревнях. То есть, в каждом доме что-то такое делали. И потом, в советское время, уже была крупная текстильная фабрика там, и потом, позднее, камвольно-прядильная.

И в этом регионе особенно почитали Параскеву Пятницу, которая традиционно связана с женским трудом — вот, как раз, с прядением, с вышиванием, с ткачеством. Поэтому, в этом районе почитают Восьмую Пятницу, Девятую, Десятую и Одиннадцатую.

И сейчас почитание Восьмой Пятницы в Афанасове уже совсем прекратилось — только приезжают родственники из Москвы и дальних регионов в эту деревню. А на Девятую Пятницу старушки собираются возле часовни местной. Они приглашают местного священника, который, кстати, не очень любит ходить на этот Праздник. Его просят водосвятие там совершать, а он каждый раз им говорит — каждый год — одно и то же: «Надо бы, чтобы вы в церковь ходили в этот день, а уже потом — водосвятие. А вы, вот, собираетесь у себя, в деревне, возле колодца — и воду вам освящай...» — в общем, он, скорее, противник этого почитания, но, каждый год, приезжает, меж тем.

И они рассказывают, что раньше ходили и на «колодчик» вместе с иконами, потом — вкруг деревни, всюду-всюду проходили и всё освящали. И священник в каждый дом заходил с иконой. А теперь — вот такое, редуцированное, празднование — полчаса водосвятный молебен возле часовни.

К.Толоконникова:

— А Девятая Пятница — это отсчитывается от чего?

К.Сергазина:

— От Пасхи.

К.Толоконникова:

— От Пасхи — вот. Я думаю, что, как раз, это — надо было как-то проговорить.

А.Пичугин:

— Ну, и, конечно, обидно, печально, что эти традиции — они, вот... сейчас уже скоро совсем исчезнут. Потому, что уже даже люди 50-х годов рождения — для них это, пускай, и что-то такое светлое из детства, но неочевидное сейчас. А для следующих поколений — так, это и вовсе какой-то атавизм: ну, да, может быть... там... в детстве, когда-то, бабушка и водила, но... даже если и сейчас дом в этой деревне и сохраняется, я думаю, что... ещё, может, десятилетие — и всё.

К.Сергазина:

— Интересный у нас кейс есть по той деревне, где почитали раньше Одиннадцатую Пятницу. Это деревня Костыши, и, в советское время, там почитали источник, возле которого, по преданию, была найдена чудотворная икона «Страстная». Теперь эта икона находится в церкви в ближайшем селе — Маврине, и видно, как за последние... там... 30-40 лет почитание перешло из деревни — в церковную ограду, фактически, уже в село.

Ну, например, в 70-80-е годы ещё ходили Крестным ходом из церкви, вместе с иконой, которая там хранится, пешком — там, примерно, 2-3 км — на источник, там совершали молебен, и потом возвращались в церковь. А теперь уже едут на источник накануне на автобусе, который выделяет местная администрация, там совершают водосвятный молебен, а в сам день — Одиннадцатую Пятницу — собираются уже около церкви, водосвятный молебен совершают там, и даже местные старушки за водой приходят теперь не на источник, а уже в церковь, за освящённой водой.

Потом совершается Богослужение, и, после службы, икону носят Крестным ходом, но уже тоже маленьким — только вокруг церкви, собственно, в церковной ограде.

И единственный реликт, который остался, напоминает о том, что были когда-то большие Крестные ходы — это что икону ставят на козлы перед входом в храм, и все под ней пролезают. Вероятно, раньше, когда её носили, тоже все под ней так проходили для исцелений, скорее всего.

А.Пичугин:

— Помните, такая традиция есть в Тутаеве, где огромная икона Спаса, под которой там... в определённый день — тоже, по-моему, Престольный праздник собора — икону выносят, и все на четвереньках под нею пролезают.

К.Сергазина:

— Вот...

А.Пичугин:

— Я ещё где-то в какой-то хронике видел — в старой хронике достаточно, в начале 90-х — как старушки проходили под какой-то иконой, и обязательно надо было... вот... под ней пройти. Не знаю, с чем это связано. Возможно, это — как традиция проходить под Плащаницей.

К.Сергазина:

— Да, вероятно.

И здесь ещё интересно, что даже трапеза, в каком-то смысле, перешла из деревни — в село. Потому, что после Богослужения, после Крестного хода в Одиннадцатую Пятницу, на территории храма устраивают... такое... угощение, которое оплачивает местная администрация тоже. Я думаю, что это — реликт, конечно, празднований деревенских.

К.Толоконникова:

— Но, вот, интересно, что советская власть, на протяжение всего своего существования — она же старалась предоставить ( в основном, конечно, деревенским жителям, как более отсталым, по её мнению ), какие-то суррогаты существовавших религиозных праздников, и, в общем-то, многие из них вполне прижились. Но, при этом, люди не хотели долгое время оставить своих прежних праздников, в пользу новых «красных».

Ну... как бы... а — что? Ну, праздник — и праздник. Человек уже вполне, предположим, секулярный. Но ему, всё равно, почему-то важно праздновать не 7 ноября, или — не только 7 ноября, но и Престольный день своего себя, даже если храм уже закрыт.

Вот, с чем мы можем связать такую потребность?

Ну, хочешь — напейся тогда, а хочешь — напейся тогда... в общем, разница-то небольшая, праздновали-то уже — более-менее, одинаково, если говорить, конечно, не о каких-то церковных бабушках. Но, всё равно, хранить память о вот этом, когдатошнем Престольном дне — человек хранил.

Почему это так?

К.Сергазина:

— Ну, мне кажется, что это, вообще, такая связь с традицией. То, что передавалось из поколения в поколение, и то, что сейчас связывают... ну... с такой... деревенской памятью. Мне кажется, даже можно говорить о некоей деревенской идентичности, которая связана с этим конкретным днём.

И, поэтому, важно, что его помнят, важно, что в этот день приезжают и собираются, и даже, мне кажется... как будто, отдельный календарь складывается. Потому, что называют не календарную дату, а называют именно Праздник — Петров день, Рождество, Вознесение...

К.Толоконникова:

— Это... такой... «гений места», да?

К.Сергазина:

— Ну, своего года...

А.Пичугин:

— «Гений места» — это очень хорошее замечание, поскольку у меня в памяти ещё и печальные картинки отмечания Дней деревни — Престольных дней — в несуществующих сёлах.

Все мы помним, наверное — но кто-то из слушателей, может быть, не знает — в Хрущёвские времена была не только антирелигиозная кампания, но ещё и ликвидация неперспективных сёл и деревень, и их тысячами ликвидировали. Это всё было связано с укрупнением колхозов, когда... если раньше в одном селе был один колхоз, а иногда даже в деревне был колхоз... ну, в деревне — редко, обычно село — колхоз... потом, в 60-е годы — в конце 50-х их начали укрупнять, и, таким образом, возникли деревни и сёла, которые в колхозы перестали входить, и их ликвидировали, и людей — отселяли. И этот процесс завершился к 80-м годам — ну, где-то, к началу 80-х уже завершился, но, понятно, что сейчас ещё живы люди, которые в этих сёлах родились.

И, вот, я видел, как они на церковном месте, в чистом поле, где уже почти ничего о селе или деревне и не напоминает — в деревне это могла быть часовня, в селе храм — накрывают столы, садятся и вспоминают — где, что здесь было.

Я, вот, так как-то присутствовал, помню... в чистом поле мне просто показывали — здесь школа стояла, здесь церковь была когда-то, здесь — фельдшерский пункт был, здесь вот — мосточки... ну, и так далее, и так далее... здесь, вот, такие-то жили, а здесь — такие-то...

Я ещё видел даже, в одном из сёл Владимирской области, тоже в чистом поле... там, правда, церковь осталась в чистом поле стоять... кто-то потрудился — сделал огромный-огромный информационный щит, куда нанесли план села — Глядково оно называется. На этом плане нанесены все дома, с подписями жителей, семей, которые там проживали. А рядом, за церковью, деревенский погост бывший, на который зайдя, я, конечно, обнаружил почти все эти фамилии.

К.Сергазина:

— А я сталкивалась ещё с тем, что... вот... в Ивлеве церковь взорвали, и жителей переселили в ближайшее Фряново, и тогда тот район, куда переселили жителей из Ивлева, получил такое же название — Ивлево. И Престольный праздник тоже перешёл — они стали праздновать Рождество, как в Ивлеве.

К.Толоконникова:

— То есть, они принесли с собой и свой Праздник.

К.Сергазина:

— Да.

К.Толоконникова:

— Это мне напоминает историю переселения, например, новгородцев в Москву, которые тоже свои реликвии и свои праздники переносили сюда.

А.Пичугин:

— А до этого — киевляне.

К.Толоконникова:

— Да, да... то есть, это тоже... такая... очень старая история. Это, вот — потребность ощутить вот эту связь, вот эту пуповину, которая тебя связывает с конкретным клочком родины.

К.Сергазина:

— И, действительно... вот, Вы говорили уже, Ксения, про это — что очень долго помнит... В той же деревне Еремино, где Девятая Пятница и часовня, празднуется ещё и Дмитрий Солунский. И... мы изучали, и оказалось, что, действительно, там была церковь Дмитрия Солунского, но очень давно — веке в XVII, как раз. Про церковь уже никто не помнит, а дата осталась.

К.Толоконникова:

— Да, вот — это, конечно, удивительно, и характерно именно для деревни. Потому, что... и, вот, история советского времени это тоже подтверждает. Потому, что как в деревне дольше сохранялись какие-то религиозные традиции, вплоть до, может быть, 80-х уже годов, так сейчас деревня гораздо более инертна, и... ну... ещё менее религиозна, скажем так, чем город.

К.Сергазина:

— Менее религиозна?

К.Толоконникова:

— Мне кажется, да. Потому, что... я это связываю с тем, что мы... так вот... всегда «долго запрягаем».

К.Сергазина:

— А мне кажется, что... по нашим наблюдениям, мне кажется, наоборот. В рабочем посёлке — совсем нерелигиозные люди, а вот те, кто из деревни, кто родились в деревне... ну, вот, того же поколения — 20-30-40-е — они, всё-таки, более религиозные.

К.Толоконникова:

— Нет, я говорю именно о современном уже поколении. То есть, вот это поколение — 20-30-40-х годов — постепенно уже уходит, а люди, уже даже 50-х годов рождения — они гораздо более секулярные, и... ну, да... там что-то, может быть, есть. И для них гораздо важнее вот этот вот момент стеснения. Как вот... «я ничего не знаю... что мне делать... как мне зайти в храм... ну, да, я что-то помню, что-то было...», но вот этот вот момент перешагивания церковного порога для них как-то гораздо более затруднителен — мне так кажется, по моим наблюдениям, — чем для людей прошлых поколений, которые были... как-то... ну... по-хорошему непосредственны, что ли, в этом отношении. Ну, и ещё у них за плечами была какая-то такая... традиция, школа... да... та или иная.

«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА»

А.Пичугин:

— Я напомню, что вы слушаете традиционную нашу четверговую программу, совместную, светлого радио и музея-исследовательского центра «Советский союз: вера и люди».

Ксения Сергазина, Пётр Чистяков — кандидаты исторических наук, доценты Центра изучения религий РГГУ, и мы говорим о традициях отмечать Престольные праздники в деревнях, в селе в советские годы.

И, вот, мне вспоминаются ещё два таких, очень доступных, источника. Пускай, один — художественный, другой — полу-художественный, полу-документальный, но, тем не менее, это то, с чем каждый из наших слушателей, которые этой темой заинтересуются, смогут ознакомиться.

Первый — это очень известный, самый первый, дебютный фильм Андрона Кончаловского «История Аси Клячиной, которая любила, да не вышла замуж», снятый в одном селе в Горьковской области, в 60-е годы. Собственно, я... вот... не помню, какая половина 60-х, но... вот... где-то между Хрущёвым и Брежневым. То ли поздний Хрущёв, то ли ранний Брежнев. Но там показаны, как раз, настоящие колхозники, колхозницы, которые, помимо того, что говорят о лагерях, к тому же и показывают, как молятся перед едой, например, во время полевых работ. Вот. Это — тоже такой интересный маркер.

А в фильме Бориса Бунеева «Конец света», который снят в Ярославской области, неподалёку от Переславля-Залесского в 1961 году, и подаётся как антирелигиозный, направленный на борьбу с религией. И там, интересно, показаны, вообще, какие-то... тоже там снимаются местные крестьяне в массовке, и там показано, вот, как паренёк возвращается из армии, а в селе — никто не работает. Батюшку прислали, храм открылся... ну, это, вот, конечно, тоже странно, чтоб в Ярославской области мог открыться храм в разгар хрущёвской антирелигиозной кампании, но там... такой... художественный вымысел. Но, при этом, никто не работает — Ильин день, храм — Ильи-пророка, и — отмечают Престольный праздник. Скотина не доена, на поля не выпасена — только на гармошках играют, гуляют, пьют, и по всему селу бродят...

К.Толоконникова:

— Разврат и упадок.

А.Пичугин:

— Ну, безусловно...

К.Толоконникова:

— А я всё жду — может, я надеюсь, что Пётр что-нибудь скажет? А то — мы все говорим, а Пётр — сидит и нас слушает...

П.Чистяков:

— Ну... мне хотелось бы отметить, что старые сельские жители всегда помнят не только свой Престольный праздник, в своём селе, но и Престолы соседних сёл и деревень. Спросишь — и расскажут про ближайшие окрестности, потому, что всегда были какие-то связи с этими окрестностями. Выясняется, что кто-то из родителей из другого села, сейчас там живут родственники, и, соответственно, там, довольно регулярно бывали, или ходили туда по каким-то другим делам. В общем, если пообщаться со старшим поколением, то вам могут рассказать вот такую целую сакральную географию...

К.Толоконникова:

— Местную... такую... да...

П.Чистяков:

— ... местную.

К.Толоконникова:

— Такое... краеведение церковное.

К.Сергазина:

— И, как правило, какой Престол в этой деревне, знают... ну... почти все жители, даже совсем молодые.

К.Толоконникова:

— И вполне себе понимают, что такое Престольный день. Или, всё-таки, они... как бы... это для них проходит по чину, как мы уже говорили, именно... вот... Дня деревни? Они это не связывают уже никак с церковной традицией.

К.Сергазина:

— Да, мне кажется, что не понимают, что такое Престол, но знают, что есть деревенский Праздник, который празднуется в эту конкретную дату.

К.Толоконникова:

— Вот, интересное замечание, подтверждающее, в общем, то, о чём мы говорим, делает историк и этнограф Алексей Новожилов.

На материале Ленинградской области, он говорит о том, что подточила Престольные праздники в советское время даже не борьба с советской властью. Потому, что закрытие церкви отнюдь не означало отмены Престольного праздника — и это, действительно, так, как мы сегодня об этом и говорили. А подкосил отток крестьян, отток молодёжи из деревни. То, что уезжали в районные центры, в областные центры и в столицу. Вот, это, как раз, и подкосило, собственно, Престольные праздники.

Молодёжи не стало, не стало гуляний... Поначалу справляли Престольные праздники уже исключительно по домам — то есть, уже всё редуцировалось. Собственно, сама Литургия исчезла, исчезли Крестные ходы, но, в итоге, с оттоком населения, исчезло и гулянье. То есть, гулянье, таким образом, получается, исчезло последним. И люди уже стали вот так вот собираться по домам — об этом, по-моему, как раз, Ксения говорила...

К.Сергазина:

— Да. И, так получается, что и общая трапеза тоже, в некоторых деревнях, осталась — где оплачивает это местная администрация. А так уже — каждый празднует сам. Если родственники приезжают, то уже в конкретный дом, а не в деревню.

К.Толоконникова:

— То есть, уже вот этой потребности собраться всем миром, вместе, и поставить столы, и как-то... чтобы эта инициатива шла снизу, если говорить канцелярским языком — её уже нет.

П.Чистяков:

— Сейчас во многих деревнях можно услышать рассказ о том, как праздновали Престольный праздник в 40-50-е, или в 60-е, самое позднее, годы — об этом рассказывали пожилые сельские жители — это воспоминания их детства. И, соответственно, они помнят, как эти празднования, мало по малу, сошли на нет — это произошло при Хрущёве, в начале 60-х годов.

К.Толоконникова:

— Когда вот такое, открытое, празднование было просто... в общем... даже и небезопасно. И, естественно, оно переместилось внутрь тех или иных домов.

П.Чистяков:

— Ну, бывало по-разному. С одной стороны, это могло быть небезопасным, и с этим последовательно боролись, но боролись разными способами. Потому, что где-то могли не разрешать праздновать, а где-то просто организовывали День деревни, который, соответственно, перетягивал на себя внимание — ну, примерно, как со знаменитой советской обрядностью. Ведь, вплоть до 60-х годов в ЗАГСах не было торжественной регистрации брака, а потом, соответственно, в идеологическом отделе ЦК приняли решение, что нужно придумать — так её и называли — «советскую обрядность».

Соответственно, возникла мысль, что многие молодые люди венчаются не потому, что они очень религиозны, а потому, что Венчание — это красиво. А регистрация брака в ЗАГСе — это несколько минут абсолютно формальной и неторжественной процедуры. И, соответственно, есть документы о том, как разрабатывалась вот эта «советская обрядность» — это, собственно, 60-е годы.

К.Толоконникова:

— Но... вот, я сейчас... Пётр, Вы об этом рассказываете, и я тоже читала о внедрении вот этой вот «советской обрядности» в нашу действительность.

Там были, кстати, и курьёзные достаточно моменты. Предлагалось зажигать жениху и невесте какой-то там огонь — прямо в зале бракосочетания, — который бы символизировал вечные чувства между ними, пламенные чувства между ними. И, вот, несколько раз, пока это всё ещё было не отработано, на невестах загоралась фата, и, конечно, эффекта торжественного не получалось.

Но мне сейчас, когда Вы об этом говорили, вспомнилась сцена бракосочетания Саввы Игнатьича с Маргаритой Павловной, по-моему, в «Покровских воротах»...

А.Пичугин:

— Да!

К.Толоконникова:

— Тоже уже... хотя, это 50-е годы... тоже уже — вполне торжественное, хотя и очень отличающееся по содержанию от того, что мы видим в Церкви.

А.Пичугин:

— Так, это не просто 50-е, это ещё и 50-е, показанные в 80-е!

К.Толоконникова:

— Ну, да...

А.Пичугин:

— Ну, что же... вот наша программа и подходит к концу уже. Это всё — интересная очень тема, и она — вот уж мы раз вышли в конце на регистрационные какие-то вещи, — то, конечно, интересно ещё проследить... но это... правда... если мы говорим, что мы тут, в основном, про историю послевоенную — а это за 20 лет до войны всё было — но как вот эта сама процедура регистраций переходила от Церкви к ЗАГСам.

К.Толоконникова:

— Да, эта «советская обрядность» — это отдельная, очень интересная тема, действительно...

А.Пичугин:

— Но мы как-нибудь, может быть... да...

К.Толоконникова:

— Спасибо, Ксения, спасибо, Пётр, что вы её подняли!

А.Пичугин:

— ... может быть, мы как-то, сделав исключение по времени, и туда тоже заглянем, чуть-чуть в более раннее время — тем более, что мы иногда это делаем.

Я напомню, что это была совместная программа радио «Вера» и музея-исследовательского центра «Советский союз: вера и люди». Ксения Толоконникова — директор музея.

К.Толоконникова:

— Спасибо — всем! Хорошего вечера!

А.Пичугин:

— Можно писать нам — что-то мы давно уже не напоминали...

К.Толоконникова:

— Пишите обязательно!

А.Пичугин:

— podspudom@yandex.ru и info@radiovera.ru

Пишите нам — замечания, предложения, пожелания. Вот, сегодняшняя программа — как раз, пример того, что нам можно писать, и мы, по вашим заявкам, делаем тематические программы.

Пётр Чистяков и Ксения Сергазина — доценты Центра изучения религий РГГУ, кандидаты исторических наук — были с нами. Благодарим вас!

К.Сергазина:

— Спасибо! Было интересно поговорить об этом.

П.Чистяков:

— Спасибо!

А.Пичугин:

— И — прощаемся, до новых встреч! Всего хорошего! Будьте здоровы!

До свидания!

«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА».

---

Все выпуски программы Светлый вечер

• «Преобразования в современной системе образования». Максим Костенко
• «Донорство крови и костного мозга». Алена Фирсова, Наталья Быстрова, священник Дмитрий Гуров
• «Смыслы Таинства Крещения». Священник Григорий Геронимус