Павел Иванович Плиханков, тридцатилетний полковник штаба Казанского военного округа, был на прекрасном счету у начальства. Его карьера началась при Александре III и стремительно шла в гору. Поговаривали уже и о генеральском чине. Оставалось только жену хорошую найти и зажить своим домом.
Но с некоторых пор что-то в поведении Павла стало удивлять сослуживцев. На балы ходить перестал, в театр тоже. Зато, начал устраивать за городом какие-то пиры для детей-оборванцев! «А всё потому, - шептались за его спиной, - что с монахами связался». Приемная мать, воспитывавшая Павла после смерти его родной матери, забеспокоилась о будущем любимого пасынка.
Мачеха:
- Что ж ты, Павлуша, невесту себе не ищешь? Скоро и молодость твоя пройдет, никто за тебя идти не захочет.
Павел Иванович:
- Матушка, только за послушание вам решил я на прошлом званом обеде, что так и быть, заговорю с той, что окажется рядом за столом. А рядом оказался священник! Весь обед мы с ним проговорили об Иисусовой молитве. Знаете, матушка, я долго думал о своем будущем и твердо решил, что не надо мне жениться.
Мачеха:
- Павлуша, неужто ты о монашестве думаешь? Боялась я тебе говорить, но больше всего я хочу, чтоб ты посвятил свою жизнь Господу. С тех самых пор, как ты пятилетним мальчонкой начал в алтаре прислуживать.
Павел Иванович:
- Всё к тому складывается, матушка. И потом – этот случай в Москве… Кажется, я вам не сказывал. Когда был там по службе, узнал, что приехал отец Иоанн Кронштадтский и служит обедню в одном из военных корпусов. Я тотчас отправился туда, да успел к самому концу. Прошёл в алтарь. Вижу – отец Иоанн переносит Святые Дары с престола на жертвенник. Вдруг он ставит Чашу, подходит ко мне, целует мою руку и, не сказав ни слова, опять отходит к престолу.
Мачеха:
- Отец Иоанн великий подвижник. Он знает то, чего мы не знаем. Не иначе, Павлуша, быть тебе священником.
С тех пор Павел Иванович всей душой устремился к монастырской жизни, стал жить скромно и обособленно. Как-то раз в коридорах штаба на глаза ему попался журнал. Перелистав его, Павел Иванович прочел: «В Калужской губернии недалеко от города Козельска находится Оптина пустынь. В ней есть великий старец отец Амвросий, к которому ежедневно со всех концов России стекаются тысячи богомольцев». «Вот кто мне укажет, в какой монастырь поступить,» - подумал Павел Иванович, взял отпуск на службе и отправился к знаменитому старцу за советом. Преподобный Амвросий благословил его через два года снова приехать в Оптину пустынь.
Ровно через два года 46-летнего Павла Ивановича произвели в генералы. И в том же 1891 году он, оставив всё, приехал под Козельск, в знаменитый на всю Россию монастырь под начало оптинских старцев. На этом заканчивается биография Павла Ивановича Плиханкова и начинается житие монаха Варсонофия.
Прошло 13 лет. Трудно было узнать в кротком, немолодом монахе прежнего блестящего красавца-офицера. Не так давно стал отец Варсонофий иеромонахом и начал исповедовать прихожан, а к нему уже ехали духовные чада со всех концов страны. Многие называли его прозорливым старцем. Рассказывали и о чудесных исцелениях, происходящих по его молитвам.
Преподобный хотел бы так и прожить остаток своих дней в Оптиной пустыни, никогда не покидая ее. Но жизнь распорядилась иначе. В 1904 году, когда началась Русско-Японская война, шестидесятилетний старец неожиданно для всех был послан духовным начальством на фронт - исповедовать, причащать раненых и умирающих, отпевать усопших. Только через три года вернулся он в обитель.
А в 1910 году отец Варсонофий отправился на станцию Астапово для напутствия умиравшего Льва Толстого. Встреча эта так и не состоялась. Позднее старец с грустью вспоминал:
Преп. Варсонофий:
- Приезжаю в Астапово, меня к Толстому не пускают. Я обращался к старшей его дочери - она отвечает мне письмом, правда вежливым, но с отказом. Обращаюсь к другой — та приезжает ко мне взволнованная и сообщает, что пустить меня к графу нельзя, так как, увидя меня, он непременно умрет. Напрасно я уверял, что не заведу с Толстым богословских споров, просил только допустить меня хоть издали благословить умирающего – нет, ничего не слушают.
Помню, в самый день смерти графа, утром, пришла ко мне мысль: не допустят ли меня сегодня к нему? Быть может, он покается и будет спасен. В это самое время пришли ко мне сказать, что граф умер. Так и погибла душа. А между тем как легко было ему спастись: я нес ему Тело и Кровь Христовы и шел простить и разрешить все его согрешения – «вольныя и невольныя».
Последний отъезд из Оптиной был для отца Варсонофия самым тяжелым. Несмотря на великие духовные дарования старца, нашлись недовольные его деятельностью. По наветам и доносам преподобный был переведен в другой монастырь. Но изгнание было недолгим. Меньше чем через год преподобный Варсонофий почил и вернулся в любимую Оптину пустынь. Здесь, во Владимирском храме покоятся его мощи и по сей день.
Не откладывайте. Наталья Сазонова
Недавно читала книгу о докторе Гаазе.
За бескорыстную помощь вся Москва 19 века называла его «святым доктором». Я задумалась над его призывом: «Спешите делать добро».
«Делать добро» — здесь всё понятно, но почему «спешите»? Разве можно не успеть?! Можно...
Живёт человек. И всю жизнь только для себя живёт, только о себе заботится. А к концу этой жизни понимает, что бесполезно прожил. Пустая она. Потому что ничего-то в ней для других сделать не успел.
Только не успеть, точнее, опоздать, можно не только к концу жизни, но и пока живёшь. Пока есть силы, и есть потребность и есть случай.
Как-то в интернете наткнулась на документальный фильм о пожизненно заключённых. Осуждённые рассказывали о себе; за что сидят, о чём сейчас думают, о чём сожалеют или... не сожалеют. Меня потрясло интервью с одним заключённым. Мужчина сорока лет, двадцать из них уже отсидел. На вопрос журналиста о чём он сожалеет, ответил: «Знаете, я в тюрьме Евангелие впервые прочёл. Переосмыслил многое в своей жизни. Столько бы мог людям пользы и добра сделать. И никто меня в этом не ограничивал, а не сделал ... А сейчас есть у меня на то и силы и желание, но ограничений много. Столько сделать нужного людям, как на свободе бы мог, в тюрьме не удаётся. Стараюсь, но знаю, что мог бы больше. Вот о чём сожалею».
Я услышала эти слова и вспомнила:
«Спишите делать добро!» Оказывается, такую возможность можно навсегда потерять. Я и не задумывалась над этим.
А недавно поняла ещё один смысл призыва «святого доктора».
Возвращаюсь с работы. Около моего подъезда, на лавочке — бездомный. Так вот сидя, и уснул. Грязный, одет в лохмотья. Рядом с ним — пакет, в нём пол батона хлеба. Сразу захотелось его накормить чем-нибудь горячим. Поднялась в квартиру, глянула в окно; человек не ушёл, лежит, спит. Ну и решила: перекушу быстро, успею. Не обедала, есть хочется. Разогрела еду, поела. А бездомный на лавке всё спит. Стала и ему поесть разогревать. Потом в кладовой одежду подходящую нашла. Всё собрала в сумку и спустилась на улицу. Вышла... а на лавке никого нет! Я туда-сюда; нигде бездомного не видно. Ведь только что был! Две ближайшие помойки обежала — нет нигде! Так и не нашла его. Поплелась со своей сумкой обратно. Ну как же так?! И тут, как ответ, снова вспомнила: «спешите делать добро».
Спешите — значит не откладывайте! Я уверена: Бог через других людей поможет этому человеку, а я свою возможность помочь потеряла. Спешите делать добро!
Автор: Наталья Сазонова
Все выпуски программы Частное мнение
Томас Эдисон и его мать
«Меня сделала моя мать. Она искренне верила в меня», — говорил американский изобретатель Томас Эдисон. Он называл мать своим добрым гением и всегда вспоминал о ней с любовью и нежностью.
11 февраля 1847 года в городке Майлан штата Огайо у торговца зерном Сэмюэля Эдисона и его жены Нэнси родился сын. Мальчика назвали Томасом. Он рос здоровым и жизнерадостным. Едва научившись ходить, малыш всюду следовал за матерью. Отец был в постоянных разъездах по торговым делам, и воспитанием ребёнка занималась Нэнси. Всё время мать и сын проводили вместе. Знакомые и соседи Эдисонов поражались тому, как сильно мальчик был похож на мать. У него были такие же глубокие, внимательные серые глаза. Да и характер точь-в точь материнский — общительный, добрый, открытый.
Стремлением к знаниям Томас тоже пошёл в мать. Нэнси с детства очень хотела стать учительницей, и её отец, приходской священник, дал дочери прекрасное воспитание и образование. До замужества она несколько лет работала в школе. Терпеливо и обстоятельно Нэнси отвечала на все вопросы любознательного сына. А их было множество. Почему птицы летают? Почему на небе облака? Почему горит огонь? Томас с радостью и упоением постигал окружающий мир.
Когда мальчику исполнилось семь лет, он пошёл в школу. Томас ждал этого дня с нетерпением. Но учителям не пришёлся по нраву его любознательный характер. Они называли Томаса неусидчивым и часто наказывали. Так прошло около двух месяцев, и однажды мальчик вернулся из школы с запиской от преподавателя. Нэнси развернула сложенный вдвое листок. На лицо её набежала тень, глаза наполнились слезами... Но она быстро взяла в себя в руки. С любовью глядя на сына, мать прочла записку вслух: «Миссис Эдисон! Ваш сын — гений. Эта школа слишком мала для него, здесь нет учителей, способных его чему-то научить. Пожалуйста, учите его сами».
И Томас стал учиться дома. Нэнси, у которой за плечами был богатый преподавательский опыт, удивительным образом удавалось совмещать хлопоты по хозяйству с ежедневными занятиями строго по расписанию. Под её терпеливым руководством сын очень быстро научился читать и писать. Мать учила его арифметике, истории, географии и физике и всем остальным основным дисциплинам. Когда Томасу исполнилось всего 9 лет, они вместе прочли «Начала» — знаменитый фундаментальный труд Исаака Ньютона.
Миссис Эдисон скончалась в 1871 году, когда её сыну было 24 — он твёрдо стоял на ногах и уже заявил о себе как о талантливом изобретателе и инженере. А через несколько лет о Томасе Эдисоне заговорил весь мир. Благодаря его идеям в дома людей пришло электрическое освещение. Эдисон усовершенствовал телеграф, он изобрёл микрофон и фонограф, открыв эру звукозаписи.
Однажды, будучи уже на вершине своей изобретательской славы, Томас Эдисон решил разобрать старый семейный архив. Среди писем и документов ему попался сложенный вдвое листок, который показался мужчине знакомым. Томас развернул его и ахнул. Это была та самая записка, с которой много лет назад учитель отправил его из школы. Только слова в ней почему-то были совсем не те, что когда-то вслух прочла ему мать. «Миссис Эдисон! — писал учитель. — Ваш сын — умственно отсталый. Мы не можем больше учить его в школе вместе со всеми. Учите его самостоятельно дома». Томас отложил записку в сторону и заплакал.
...Как-то раз Эдисон общался с репортёрами. «Что помогло вам стать изобретателем?», — спросил один из них. И он ответил: «Не будь у меня такой матери, из меня, пожалуй, не вышло бы ничего путного. Только её безграничная вера в мои способности, любовь, соединенная с упорством, нежностью и добротой смогли сделать меня тем, кто я есть».
Все выпуски программы Семейные истории с Туттой Ларсен
26 апреля. О милосердии
В 31-й главе Книги притчей Соломоновых есть слова: «Открывай уста твои за безгласного и для защиты всех сирот».
О милосердии, — игумен Лука Степанов.