«Православная миссия на Забайкальской земле». Прот. Александр Тылькевич

Нашим собеседником был настоятель храма апостолов Петра и Павла в городе Шилке Забайкальского края протоиерей Александр Тылькевич.

Мы говорили с нашим гостем об особенностях его миссии в самых отдалённых уголках Забайкалья, куда невозможно добраться по суше.

Фильмы отца Александра «Дорога к небу» и «Путь» можно увидеть на YouTube канале радио Вера:

1) Фильм «Дорога к небу»:

2) Фильм «Путь»:

Ведущий: Алексей Пичугин

---

А. Пичугин

Дорогие друзья, здравствуйте, «Светлый вечер» на светлом радио, меня зовут Алексей Пичугин, я рад вас приветствовать. Я с удовольствием представляю своего собеседника, ближайший час эту часть «Светлого вечера» вместе с вами и вместе с нами проведет протоиерей Александр Тылькевич, настоятель Петропавловского храма в городе Шилка в Забайкалье и благочинный Шилкинского округа. Отец Александр, здравствуйте, добрый вечер.

о. Александр

— Добрый вечер.

А. Пичугин

— Я хотел бы сразу нашим слушателям сказать, что, как всегда, в этот день по пятницам мы выкладываем на нашем ютуб-канале интересные фильмы, о которых мы хотели бы в программе «Светлый вечер» рассказать и предложить вам посмотреть, это, во-первых, фильм «Дорога к небу», в этот раз мы сразу два фильма выкладываем, сегодня это «Дорога к небу» и сегодня это фильм «Путь», оба фильма снял наш собеседник, Александр Тылькевич, и мы сегодня будем говорить и о фильмах, и об их героях, и о служении отца Александра, и о жизни в целом, надеюсь, будет интересно. Итак, о чем же эти фильмы: «Дорога к небу» и фильм «Путь»?

о. Александр

— Оба эти фильма, они о Забайкалье, о северах Забайкальского края, о людях Забайкальского края и о тех функциях, которые выполняет наш миссионерский социальный отдел в тех регионах, куда добраться можно либо по воздуху, либо по замерзшим рекам, либо на гусеничных вездеходах, либо сплавом по рекам, как мы иногда делаем летом. Речь идет о поселке Усть-Ка́ренга, он стоит на реке Вити́м, река Витим — это Угрюм-река наша, на которой добывают нефрит, золото. О Витиме говорят иногда так: «Витим ошибок не прощает», очень суровая река, несмотря на то, что она дает людям возможность жить и существовать, начиная с того, что там водится рыба, заканчивая тем, что там есть золото, но сама по себе река такая, что спасатели, когда выезжают на очередное спасение кого-нибудь из пропавших, они говорят, что мы приезжаем только ради утешения родственников, потому что Витим еще никого не возвращал. В этих суровых местах когда-то давно в бегстве, в попытке бегства от советской власти ушли несколько семей и основали поселок в устье реки, называется он Усть-Каренга, добраться дотуда по-нормальному было невозможно и поэтому их на некоторое время оставили в покое и там, оттуда никто не пострадал, и когда уже более-менее адекватная власть установилась, их все-таки там нашли. И вот получилось так, что мне посчастливилось быть первым священником в истории человечества, который вступил на эту землю. После того, как мы дотуда доехали, а расстояние от последней точки географической, где заканчивается дорога — 200 километров, после того, как мы туда доехали, завязался какой-то процесс общения, мы начали туда приезжать и те 150 человек, которые там проживали, они выразили желание сначала покреститься, потом еще какие-то мероприятия и как-то мы раз к разу и причем, знаете, что интересно было: когда мы первый раз доехали дотуда, мы крестили в школе, у них до четвертого класса школа, это такое помещение, где учатся все дети в одном классе, и учитель до четвертого класса просто разным детям дает разные задания, вот в такой школе мы крестили, служили литургию. У нас был храм на колесах, мы оттуда сняли, иконостас повесили, служили литургию, но вот когда мы уезжали, женщины сказали: «Батюшка, а вы не могли бы недельки через две еще раз приехать»? Ну что такое недельки через две еще раз приехать: это туда-обратно надо добраться, а дорога 200 километров по замерзшей реке это тоже я вам скажу, не фонтан.

А. Пичугин

— А в летнее время туда как-то можно добраться, кроме как на вертолете, по реке, еще как-то?

о. Александр

— Да, в этом году мы осуществили сплав, у нас было пять лодок, на пяти лодках мы спустились по реке Витим от Романовки, это тоже около 450-ти километров, спустились, доставили гуманитарный груз, отслужили все положенные службы, осуществили работу медика, к сожалению большому, женщины-медики, которые с нами ходили зимой, сказали: интересное, конечно, путешествие, но зимой было в два раза легче, потому что летом экспедиция очень опасная. Витим есть Витим, там десять километров сплошных порогов, когда мы эти десять километров проходили, мало того, что это было очень опасно технически, в этот момент еще опустилась стена воды, в которой ни аппаратура не могла работать, и люди очень переживали, что, не приведи Господи, придется груз побросать и без груза уходить, а он нам был очень нужен и людям на северах.

А. Пичугин

— Я так понимаю, что связи в Усть-Каренге, кроме спутникового телефона тоже нет никакой?

о. Александр

— Связь в администрации, если к администрации подойти, то там есть телефон, как у нас раньше висели такие телефонные аппараты, такие телефоны есть и там, можно талончик купить и позвонить. На самом деле, такой спутниковый телефон, он соединяется, какая-то связь есть, звонить они все-таки оттуда умудряются, но это, опять же, насколько это дешево или дорого, я, честно говоря, не знаю, я этой связью не пользуюсь, но последняя связь, которая была у нас с большой землей, в этом году отменили самолеты, в связи с новым законодательством антитеррористическая подготовка полос не соответствовала новому законодательству, для того, чтобы в Забайкалье это устранить, нужно 232 миллиона было, и наши руководители не нашли ничего лучше, чем просто отменить все рейсы на севера, благодаря этому решению уже погибли первые люди: в прошлом месяце люди, которые должны быть лететь на самолете, им пришлось найти лодку и лодкой пытаться сплавиться по Ка́ренге, через семьдесят километров они наткнулись на порог, лодка была пробита, один через два дня нашелся полуживой, а второго до сих пор ищут. К сожалению большому, ни одна из спасательных служб туда не выехала, я вам уже сказал, почему — потому что там найти практически невозможно человека, вот только надеяться на то, что молитвами родственников где-то его можно будет потом найти и хотя бы погребсти.

А. Пичугин

— Просто похоронить, да. А скажите, пожалуйста, я уже впечатлился сейчас, пока мы с вами говорим, на карте Усть-Каренга мне пришлось достаточно долго скролить карту, чтобы, уменьшая масштаб, найти соседние населенные пункты, но при этом, вот я смотрю картинки Усть-Каренги в интернете, и там даже какие-то автомобили есть, и транспорт, и у вас в фильме, кстати говоря, тоже мелькает какой-то транспорт, мотоциклы, автомобили, как-то же туда они попадают?

о. Александр

— Да, там есть автомобили. Раньше Усть-Каренга жила при советской власти в принципе неплохо, потому что там был и зверосовхоз, там и оленей разводили, пушнину добывали, рядом Средний Калар, там был и нефрит, золото, было чем жить, было на что жить и та схема, которая существует, она поддерживалась, завозили северным завозом — это была такая традиция называется «северный завоз», формировали колонну наливников и туда по замерзшей реке отправляли колонну, там ее разливали по бочкам, по цистернам, по емкостям и в течение того периода, когда к нам вообще нельзя было попасть, вот этим топливом пользовались и по зиме так и автомобили доставляли, можно было приобрести себе какой-то транспорт и по зиме в принципе по замерзшей реке можно было доставить.

А. Пичугин

— Там на этом транспорте вообще далеко можно уехать?

о. Александр

— Нет они ездят только по своей деревне, там дорог-то нет, подвезти воду, подвезти дрова, до леса доехать, сено подвезти, какие-то такие локальные вопросы решают, а на самом деле, как такового, транспорта там нет. Но зимой умудряются даже, если хорошо замерзнет река, что такое хорошо: дело в том, что там бывали такие места порожистые, если они плохо замерзают, там практически проехать невозможно, приходится по берегу четыре километра идти, это часа три-четыре, можете представить, какая скорость, это очень сложно, поэтому классический автомобиль легковой, он туда не доходит, но тем не менее если вдруг, например, как прошлой зимой хорошо встала река, она была полноводная, много раз перекипела, что значит кипит: когда большие морозы около сорока наступают, начинает лед лопаться и на поверхность выступает вода, эта вода замерзает и когда она понемножку выступает, замерзает, получается такое ровное пространство и по нему, как по асфальту можно ехать. Но это идеальная ситуация и когда она возникает, в принципе даже какие-то легковые автомобили туда умудряются добраться, но это чревато, вот два года назад папа с дочкой возвращались, к сожалению, в пустолед провалились, а когда провалились в пустолед — ну что, ночь на носу, решили переночевать в машине и не выключили автомобиль, а ночью подул ветер и в выхлопную трубу отправил дым в обратную сторону и угарные газы через салон проникли внутрь, и утром мужики проезжали мимо — они так и рассчитывали, что утром пойдет вахтовка, и вахтовка их обязательно выдернет, ну вот утром, когда приехали, машина была в рабочем состоянии, все было внутри тепло, они были тепленькие, но, к сожалению, они задохнулись.

А. Пичугин

— А что такое пустолед?

о. Александр

— Пустолед — это когда сверху лед замерзает, а внизу лед уходит, получается такая корочка, которая выглядит, как лед, а на самом деле на нее наезжаешь и проваливаешься туда. Если клиренс у автомобиля большой, если мы вот идем, у нас вездеходы, они сделаны из старой русской техники, один походный храм у нас сделан из ЗИЛа-131-го, второй из ГАЗ-66-го и третий тоже из ГАЗ-66, в принципе, клиренс высокий и помню, что в один из походов, вот кстати в тот поход, когда мы снимали фильм «Путь», мы под лед уходили шесть раз, но так как мы не ходим в одного, мы друг друга потихонечку вытаскивали, там в принципе провалиться далеко некуда, максимум провалиться — это только по башню, дальше башни не проваливаются, ну и вытаскивают друг друга или успевали вовремя выскочить, тоже такое бывает, если опытный водитель, если по газам не дал, не успел задний включить, можешь сам выкарабкаться, но бывает и так, что мы когда проходили до Ча́ры, нам все пальцем у виска крутили, сказали: «куда вылезете, лед еще слабый», но за нами колонна, которая пошла в надежде, что если мы проскочили, то и они проскочат, они один из «Уралов» утопили и с тремя «Уралами» вернулись обратно, сложности в передвижении очень большие и поэтому те основные задачи, которые мы там пытаемся решать — это задачи, связанные, во-первых, с доставкой гуманитарного груза, там проживают люди, которым, к сожалению большому, не хочу ругаться на действующую власть, но тем не менее они живут очень тяжело, если картошку можно вырастить в огороде...

А. Пичугин

— Можно сказать, что о них забыли.

о. Александр

— Да, их настолько позабыли, что те социальные слои населения, там у нас живет мамочка с тремя детьми, представляете, без мужика, как жить без мужика в тайге? И дров надо, и воды надо, надо рыбы наловить, надо зверя поймать, это же очень хлопотно, все это обычно делают мужчины, но без мужика живет и поэтому мы стараемся там мешочек муки, мешочек сахара, все мешочками везем туда. Живут люди старенькие, несмотря на то, что с большой земли привозят им пенсию, магазин у них работает два раза в неделю, на два-три часа открывается магазин, какие-то продукты там тоже по зиме, либо консервы, по зиме завозят, вездеходами забрасывают, но это все очень дорого. Я вам больше скажу, если там умудришься купить бензин, то литр его будет стоит не меньше 60-65 рублей.

А. Пичугин

— Дорого, но к сожалению, если посмотреть, сколько стоит он у нас на заправках, так уже выше 50-ти.

о. Александр

— Да, но значит, там еще больше, это я говорю про цены, когда у нас был еще 40, у нас, в Шилке.

А. Пичугин

— Ну да, значит, там еще дороже.

А. Пичугин

— Я напомню, дорогие слушатели, что сегодня мы общаемся с протоиереем Александром Тылькевичем, настоятелем Петропавловского храма города Шилка в Забайкалье и благочинным Шилкинского округа. Мы говорим о фильмах, вообще мы говорим не о фильмах, конечно, сейчас, скорее о жизни в отдаленных местах Забайкалья, куда отец Александр приезжает, привозит гуманитарную помощь, служит, это места, куда просто так не добраться, дорог нет, поселок Усть-Каренга, о котором мы говорили первые 15 минут программы, он попал в два фильма, которые мы с удовольствием вам представляем, два фильма отца Александра, один: «Дорога к небу», второй фильм «Путь», они на нашем ютуб-канале радио «Вера», вы можете зайти на сайт «radiovera.ru» или непосредственно в ютуб, набрать там радио «Вера» и найдете эти фильмы, очень рекомендуем вам их посмотреть. А как, отец Александр, вообще отдаленные места Забайкалья появились в вашей жизни?

о. Александр

— Получилось это таким образом: к нам периодически приезжает кто-нибудь из северян покреститься, поисповедоваться, причаститься, есть какое-то понимание в некоторых регионах об этих таинствах, и они приезжают, но передвижение по нашим регионам, где морозы 45, 50 это норма зимой, минимальная температура, которую я в своей жизни помню это было 63 градуса, минуса. Передвижения здесь очень затруднены, дело в том, что везти детей в такой мороз: неизвестно, как машина заведется, неизвестно, как она там у храма простоит, что потом делать, как ее расталкивать, тепла нет, это, конечно, большие хлопоты, поэтому все люди стараются как-то организовать свою духовную жизнь таким образом, чтобы рядышком была либо молельная комната, либо небольшая часовня или храм, чтобы можно было священника пригласить с соседней деревни и он приехал, послужил литургию и спокойно поехал обратно, вот таким образом у нас начали появляться храмы. Первый это был храм в поселке Верши́но-Дарасу́нский, он у нас возник после того, как там сгорела шахта, погибло 22 шахтера, и на этом месте мы построили с Божьей помощью храм в честь Казанской Божией Матери и великомученицы Варвары, покровительницы шахтеров. Потом пошли дальше, дальше на 50 километров был поселок Усугли́, тоже появился небольшой храмик. Дальше появился в поселке Тунгокоче́н, в этом поселке женщина, которая всю жизнь ездила в Читу, Чита от Тунгокочена находится в 450-ти километрах, вот она периодически ездила туда в храм на исповедь и причастие, она один раз в небе увидела крест, причем не одна она, а полдеревни вышло и смотрело на этот крест, когда видение растворилось, у нее в голове возникла такая мысль: а вдруг это какой-то знак? Она позвонила и спросила: батюшка, вот такое явление было, не могли бы вы к нам приехать? Мы когда приехали, пообщались с ней, сначала тоже возникли небольшие помещения, в которых, сначала у нее дома начали крестить, людей принимать, потом до школы добрались, а когда уже община стала такая большая, что возникла необходимость строительства храма, то принято было решение, поставили крестик и восемь лет люди по бревнышкам потихонечку строили свой Крестовоздвиженский храм, это была крайняя точка, куда можно было доехать на автомобиле, и то поселок Тунгокочен, он уже граничил с тем местом, где нужно было заезжать на борт грузового автомобиля и тебя переправляли по Каренге на другую сторону, такая форма переправы существовала, но потом лет через восемь построили мост и кратчайшая конечная точка, она не изменилась, дальше Тунгокочена дорог нет. Но жизнь этой точкой не заканчивается, мы знали, что дальше идет Усть-Каренга, дальше идет Юмурче́н, дальше идет Красный Яр, Средний Кала́р и другие поселки, в которых тоже живут люди, но которые не имеют возможности приехать туда, вот и было принято решение попробовать пробиться туда. Первый год мы попробовали пробиться на ГАЗ-66, не с первого раза это получилось, но со второго раза мы туда все-таки добрались.

А. Пичугин

— Даже на «шишиге» не с первого раза получилось, просто в представлении людей сугубо гражданских, которые с военной техникой как-то не взаимодействуют: «шишига» — это, конечно, самый крутой автомобиль для покорения бездорожья, понятно, что дальше идут уже профессиональные вездеходы, но в таком бытовом смысле, конечно, «шишига», ЗИЛ-131, ЗИЛ-157 это хорошие...

о. Александр

— Да, ходоки они хорошие, но бывают такие условия, что даже такие вездеходы и то большие сложности испытывают в прохождении тех регионов, о которых мы сейчас рассказываем. Но вот со второго раза получилось пробиться, и когда мы приехали на Каренгу, мы увидели, что народ там проживающий, совершенно необычный, он отличался от всех тех поселков, которые мы посещали, знаете, такой какой-то своей непосредственностью и детскостью, может быть, это связано с тем, что у них нет интернета, у них телевизор 25 часов в сутки не работает, они как-то землей больше живут, чем информацией и поэтому я видел их спокойные лица, их невозмутимые сердца...Начал уже рассказывать, была такая смешная ситуация, когда мы первый раз покрестили и обратно уезжать, женщины подошли и спросили: «Батюшка, не могли бы вы через две недели подъехать?» Я говорю: «А почему через две недели? — Ну вот у нас такая жизнь, что мужики все наши в лесу, а через две недели они вернутся, и вот они тоже хотели бы покреститься, но у нас такая особенность есть этого возвращения...» Я говорю: «Какая особенность? — Ну, когда мужики возвращаются с леса, они начинают пить». Я говорю: «Давайте сделаем так, я очень постараюсь вернуться еще раз через две недели, тем более лед еще будет стоять, но при одном условии: крестить буду только трезвых. — Ну хорошо». На том попрощались, разъехались, у меня не получилось через две, я добрался только через три недели и вот я приехал, женщины подошли и говорят: «Батюшка, мужики из леса вышли и ждут вас, не пьют».

А. Пичугин

— И действительно не пили?

о. Александр

— Да, они действительно не пили, все кто пришел, у нас там не получается такая схема огласительных бесед ,как мы проводим у себя в Шилке, у нас там более-менее налажена структура, схема, тематика, а здесь у каждого человека очень разные способности, кто-то три класса образования, кто-то среднее образование, кто-то, может, училище закончил, с высшим образованием бывают люди, но для меня лично, как для священника, показателем того, что люди готовятся, являлась даже та десятилетиями сложившаяся традиция пить, когда выходишь из леса, если они от нее воздержались и пришли ко мне, вечером у нас все равно была огласительная беседа, мы с ними собрались, поговорили о крещении, о молитве, о храме, поговорили и до утра разошлись, они вечером были трезвые и утром были трезвые, и я видел, что они не с бодуна, они нарушили ради Таинства свою традицию, в будущем у них много кто отказался от алкоголя, от какого-то антисоциального такого поведения благодаря храму, но тогда у нас храма еще там не было и вообще возникновение там храма я считаю небольшим чудом, потому что в свое время каренгинцы, ближайший храм от Каренги это было село Тунгокочен, 200 километров от них по жуткой дороге, по которой, детей возят в школу, например, вертолетами или вездеходами, но одно дело ради детей заказать вездеход на двадцать человек и вывезти разом, а другое дело самому в храм съездить, сами понимаете, не наездишься, и люди даже ради того, чтобы 200 километров от них была церковь, они собирали какие-то пожертвования небольшие и отправляли в Тунгокочен небольшие копеечки, которые по дворам собирали для тунгокоченского храма.

А. Пичугин

— То есть когда вы туда впервые приехали, для них в общем и целом церковь не была каким-то таким белым пятном, пустым звуком, они не просто представляли, но некоторые из них даже бывали на службах, пусть редко, пусть один-два раза в год, но бывали.

о. Александр

— Да, у них какое-то понятие было, тем более, что телевизоры-то все-таки работают у людей и по телевизору иногда и церкви, и священников показывали, но кроме нас туда еще и сектанты когда-то умудрялись приезжать, потому что сектанты очень интересовались этим местом, там рядом находится полигон, куда стреляют все ракеты со всей России, поэтому я думаю, что сектанты не только миссионерский интерес имели, но чисто военные какие-то вопросы там решали через своих адептов, но тем не менее понятие у них какое-то было, даже понятие правильной и неправильной церкви тоже было, но священников они никогда живых не видели, это точно, только по телевизору, либо где-то в других городах. И когда вот это мне рассказали в Тунгокочене, я об этом рассказал на радио в Москве и в Москве появился человек, дай Бог ему здоровья, раб Божий Александр, он позвонил мне и сказал: «Давай поможем им построить храм». Ну я понимал, что построить храм в Каренге просто нереально, было принято решение собрать его у нас в Шилке, мы его собрали по бревнышкам, потом раскатали до последнего бревнышка, погрузили на четыре камаза и четырьмя камазами вывезли туда, до Каренги. Зимой мы установили «чопики», такие колонны из леса, выстроили там храм, а летом зимой завезенным цементом сделали бетон и подлили уже стоящий храм бетоном и поэтому у нас храм там стоит на таком хорошем бетонном основании, и когда все видят в Каренге бетон и храм, они вообще просто не понимают, как это могло произойти и появиться, я считаю, что это просто такое чудо, и Господь нам дал возможность вывезти и дал людей, и дал средства, и даже тот путь, по которому мы доставляли, несмотря на то, что вездеходы постоянно проваливались, камазы вот эти, сайгаки, они проваливались и приходилось их вытаскивать, они тяжелее, чем наши «шишиги» и тяжелее, чем 131-е, приходилось их вытаскивать, выпиливать из льдов, но тем не менее хам был доставлен, задача была выполнена, и я считаю, что на сегодняшний день люди, которые имеют возможность по воскресеньям приходить в храм и молиться, несмотря на то, что температура, как смирительная рубашка, если на улице минус 40, то у нас в храме минус 20, но все равно это уже большое достижение.

А. Пичугин

— Мы прервемся буквально на минуту, я напомню, что очень интересный разговор у нас с вами сегодня с отцом Александром Тылькевичем, протоиереем и настоятелем Петропавловского храма города Шилка в Забайкалье и благочинным Шилкинского округа. Мы говорим об отдаленных местах Забайкальского края, где бывает отец Александр, где он строит храмы, где он общается с людьми, мы с удовольствием представляем два фильма: «Дорога к небу» и фильм «Путь», где вы можете своими глазами посмотреть те места, про которые мы сегодня говорим, фильмы эти размещены на нашем ютуб-канале радио «Вера», можете найти их на сайте «radiovera.ru» или в ютубе, набрав в поиске «радио «Вера». Мы буквально через минуту к нашему разговору вернемся, никуда не уходите.

А. Пичугин

— Возвращаемся к разговору нашему на светлом радио, сегодня, я напомню, мы беседуем с протоиреем Александром Тылькевичем, настоятелем Петропавловского храма города Шилка в Забайкалье, благочинным Шилкинского округа, отец Александр интереснейше рассказывает про отдаленные места Забайкалья, где ему приходится бывать, про людей, которые там живут, про природу, про суровые края, два фильма об этом есть: «Дорога к небу» и «Путь», эти фильмы вы можете посмотреть на ютуб-канале радио «Вера», зайдя на ютуб и там вбить в поиске радио «Вера» или на сайте «radiovera.ru», там вы найдете все нужные ссылки, посмотрите обязательно эти фильмы, они стоят того. Вообще, отец Александр, как в вашей жизни появились вот эти места? Вы служите в Шилке, Шилка это тоже не ближний край, даже от Читы, я посмотрел, это порядка 200 километров, вы говорите, Усть-Каренга, там до дороги 200 километров, а у вас от Шилки до Читы 200 километров почти.

о. Александр

— Да, и была такая босяцкая песня: «Нам Шилка и Нерчинск не страшен теперь», вот Шилка это то, что нам теперь не страшно. В Шилке стоит Петропавловский храм, ему уже около 130 лет, храм древний, несмотря на то, что его закрывали и использовали и как спортзал, и как музей, и как мастерские, и чего только из него не вытворяли, но он перешел в конце концов в храм, мы его восстановили и уже около 30-35 лет в нем совершаются богослужения и с 35 лет, 22 года я в нем являюсь настоятелем, но так как я являюсь священником не только одного храма, но еще всех храмов всех территорий, которые расположены от нас вверх по карте аж до самой Чары, а от Чары до нас тысяча километров, то все промежуточное автоматически входит в сферу нашего бытия, и так мы посчитали, что в нашем окормлении находятся двадцать стационарных храмов, стоящих или строящихся и два походных храма: Александра Невского и Святителя Николая, и все это приходится окормлять. Я понимаю, что когда вы спрашиваете: батюшка, как вы все успеваете? Я сразу говорю: ничего мы на самом деле не успеваем, в нашей епархии уже год нет архиерея и на то количество храмов, которое у нас есть в Нерчинской епархии, у нас всего 11 священников, поэтому сложности есть, но тем не менее это не критическая ситуация, как умеем, сколько времени хватает, столько и тратим. Обычно мы нашу деятельность организуем и называем это «экспедиция», собираем, вот, например, мы сейчас готовимся к зимней экспедиции, будет она совершена в феврале, в конце февраля, когда уже лед встанет крепко и реки откипят, мы готовимся к очередной экспедиции, пойдет у нас три колесных вездехода и два гусеничных, мы собираемся около четырех тонн гуманитарной помощи с собой брать, это продукты, медикаменты, оборудование, очень надеемся взять с собой медиков, потому что там медицины вообще никакой нет и к нашим медикам, с которыми мы приезжаем, выстраиваются не только больные, но даже здоровые, когда спрашиваем: вы здоровы, зачем вы туда стоите? Они говорят: ну, на всякий случай. Я в конце концов понял, что: у нас медик замечательный, она, кстати, москвичка, Елена, она не столько их лечит, сколько их умеет слушать, для нашей современной медицины очень такое нечасто случающееся явление. И медицина, гуманитарная помощь, естественно, богослужения, литургия, крещение, соборование, которые нужны людям, если нужно, то и какие-то панихидные, отпевания, все такое, все, что связано с храмом. Изначально мы, конечно, себе не ставили целью строить там храмы, храмы там появились уже благодаря тому, что этого хотели люди, но изначально мы руководствовались желанием помочь тем регионам, которые нуждались в этой помощи. У нас был такой миссионер — Макарий Глухарев, он когда приходил на отдаленные территории, где не было священства, он начинал организовывать жизнь, строил школы, начинал давать людям образование, начинал помогать им какими-то инженерными средствами, а потом возникали вопросы и ведь ответы на эти вопросы приводили людей к Богу, вот примерно такая схема у нас поддерживалась и благодаря этому на северах уже на сегодняшний день пять храмов построено, шестой стоит на перевале, семь, восемь, девять — девять храмов сейчас стоит только на северах и вправо и влево от нас, еще строится пять храмов, они находятся в заложенном состоянии, стены стоят, куполов пока нет, но тем не менее по мере возможности каждый поселок пытается обеспечить свою территорию вот этим сияющим крестом, чтобы было место, где, как говорится, «главу подклонити».

А. Пичугин

— А как вообще в вашей жизни появилась Шилка, вы же не всю жизнь там живете, в какой-то момент вы там оказались, я думаю, что это было достаточно суровый и новый опыт для вас.

о. Александр

— Если брать начало, то я вообще родился в Ташкенте и до 14-ти лет жил там.

А. Пичугин

— А я там жил когда-то.

о. Александр

— Да? Я на ТТЗ около греческого городка жил.

А. Пичугин

— Нет, это был ученый городок, научный городок.

о. Александр

— Да, там рядышком учились мои мама с папой. Четыре поколения наших родственников прожили там, но когда начался БАМ, мои родители захотели поехать на БАМ. Так я попал в поселок Куанда, где было золотое звено, которое строило, «Узбамстрой», там на БАМе я закончил школу и оттуда ушел в армию, после армии вернулся и работал в органах, отслужил двенадцать с половиной лет в органах, дослужился до начальника штаба УВД станции Новая Чара и потом так получилось, что встретил владыку Евстафия и после определенных процессов, после которых нельзя было не поверить в Бога, у нас состоялся с ним разговор, он меня спросил: не надоело ли мне воевать? Я сказал, что не надоело, потому что это моя работа, я выбрал ее не просто так. Он сказал: «Мне кажется, что послужил государству, надо послужить и Богу». Я ему сказал, что меня нельзя даже близко ставить в священники, потому что во мне нет ни одного достоинства и ни одного качества, которое делало бы меня хотя бы похожим на священника, он подошел ко мне близко-близко и сказал на ухо: «Я тебе по секрету скажу: во мне тоже». Так мы познакомились с владыкой Евстафием, и через год я уже учился на пастырских курсах города Читы. Когда я их закончил, был рукоположен в дьяконы, через тридцать дней в священники, вот такого новобранца, новоиспеченного меня, с указом отправили в город Шилка, причем когда благочинный отправлял, он мне сказал: «Пять попов сожрали, ты шестой». С таким напутствием я поехал в Шилку.

А. Пичугин

— Приехали туда и встретили людей, которые были не то, чтобы намерены вас сожрать, по крайней мере посматривали с аппетитом.

о. Александр

— Знаете, до сих пор пытаюсь встретить, на самом деле милейшие люди, прекрасные люди, великие помощники, великие труженики, очень терпеливые, несмотря на все мои немощи, несмотря на то, что я часто отсутствую в храме, приходится ездить по северам и везде, где угодно, вот они меня терпят, любят, ждут и я очень признателен им за молитву. Я, наверное, единственный священник в забайкальском храме, кто 22 года служит на одном месте и никуда не переводится, может, еще благодаря тому, что у нас много детей, нас трудно перевести куда-то, хотя не знаю, у протопопа, моего кума, тоже много детей, но несмотря на это, его собрали и спокойненько отправили на Север.

о. Александр

— Другой бы на вашем месте служил бы и служил, никуда не ездил, 22, 32 года, сколько Бог отпустит, так вот на одном месте, но ведь вам почему-то захотелось ездить по северам, общаться с людьми, крестить их, проповедовать, в конце концов помогать просто по-человечески.

о. Александр

— Мне на самом деле очень трудно отказать людям, когда они просят, если люди звонят мне, говорят: «Батюшка, приезжайте, у нас куча проблем, нам самим не вырваться, нам надо детей покрестить, надо самим покреститься, надо то-то», поэтому легче найти способ и средства доехать, чем отказать, это очень сложно людям говорить: простите, я не смогу. Более того, настолько народ уже, как-то мы с ними свыклись, даже пропал человек, потерялся, они в первую очередь звонят и спрашивают: батюшка, что мы будем делать, пропал человек? Я им говорю, что надо в администрацию, то-то и то-то, в органы обратиться, но они почему-то в первую очередь ко мне обращаются, потому что, я не знаю даже почему-то, какая-то у нас с ними связь такая, уже не столько духовная, сколько житейская образовалась.

А. Пичугин

— Они, я чувствую, вам могут позвонить в любое время дня и ночи?

о. Александр

— Да, если у них, конечно, есть связь, это удовольствие нерегулярное.

А. Пичугин

— А, ну да, это то, с чего мы начинали.

А. Пичугин

— Я напомню, друзья, что сегодня в программе «Светлый вечер» протоиерей Александр Тылькевич, настоятель Петропавловского храма города Шилка в Забайкалье, благочинный Шилкинского округа. Я думаю самое время поговорить о фильмах «Дорога к небу» и «Путь», что это за фильмы все-таки? Мы начинали с вопроса, что это за фильмы, но, — и очень хорошо, что так получилось, — ушли в разговор про то, что это за места, а вот что за фильмы, как вы их снимали и чем один от другого отличается, мы еще не говорили.

о. Александр

— Ну, в принципе, мы и говорили о том, о чем фильмы. На самом деле все, что мы там снимали, в нашем Забайкалье, в моем любимом Забайкалье, это все разные стороны одного и того же бытия. Первый фильм, он о храме, о месте, о том, как строился храм, а второй храм о людях. Вот фильм «Путь» это фильм о движении, а фильм «Дорога к небу» это как каренгинцы строили свой храм, как молились за то, чтобы там храм стоял и о тех людях, которые своей верой, представьте, на сегодняшний день считается нерентабельным строить церковь, если народонаселение поселка или пункта меньше десяти тысяч человек, если из этой статистики исходить, то ни одного храма у нас бы там не было, но вопреки всей этой статистике народ сам по себе хотел. И я помню фразу одного некрещеного человека, не атеиста, но просто некрещеного человека, который тоже был участником этого строительства, тоже носил с нами бревна, тоже их складывал, помогал активно, и вот когда снимался сюжет этот, он в интервью произнес такую удивительную фразу, которая меня утвердила в этой мысли, более того, которая дала возможность мне размышлять о нашем севере с возможностью дальнейшего строительства в таких поселках церквей и часовен, он сказал: «Всю жизнь прожил в Каренге, но только вчера понял, что у нашего поселка появилась душа» — вот это для человека некрещеного мысль очень интересная, на самом деле какая-то такая конечная и начальная точка была поставлена храмом: конечная точка бездушного существования и начальная точка движения вверх. На сегодняшний день храм Всех сибирских святых стоит на Каренге, причем он стоит не просто оплотом православия того региона, а на самом деле даже географически удачно встал, и если раньше мы могли проскочить поселок просто по реке, когда устаешь, 200 километров мы идем часов 10-12, если эти 10-12 часов вправо-влево рулить, постоянно проваливаться то под лед и постоянно вылазить, то в конце дня утомляемость очень высокая и поэтому мы несколько раз просто проскакивали от усталости и когда упирались в Витим, нам приходилось возвращаться, а тут уже никак не проскочишь, потому что в черном небе всегда блеснет наш купол, поэтому мы очень любим свой храм и считаем, что если не Божий промысел, никогда бы в жизни его бы там не было, а так как Господь так решил, то мы в руках Божиих оказались в нужное время в нужном месте, поэтому там появился такой замечательный храм.

А. Пичугин

— А теперь как часто получается туда добираться и всегда ли ездите вы или это могут быть какие-то другие священники? Усть-Каренга, я так понимаю, все равно относится к вашему благочинию, хотя она в двухстах километрах от дороги, а от вашего города, я так понимаю, что еще дальше.

о. Александр

— Да, я скажу, что в нашем благочинии я один.

А. Пичугин

— А, то есть вы сам себе благочинный?

о. Александр

— Да, сам читаю, сам пою, сам кадило подаю. Я когда приезжаю в Москву к своим друзьям в отпуск и служу у них в храмах, я иногда смиряю дьякона, потому что у нас же нет дьяконов, мы только на картинке видели дьяконов и иногда вместо дьякона что-нибудь нет-нет, да вставишь, они уже так снисходительно ко мне относятся, говорят: «ну ладно, батюшка, все нормально, не переживай», я каждый раз извиняюсь. Но на самом деле там не очень много священников и поэтому приезжать туда получается раза три-четыре в год, вот, например, в этом году мы умудрились приехать туда три раза и вот сейчас, если Господь управит и живы будем, то я сейчас приеду и постараюсь еще раз проскочить туда и обратно, это где-то недельки полторы-две у меня должно обойтись, если, конечно, не похолодает сильно.

А. Пичугин

— Еще одна важная тема, на которую нельзя с вами не поговорить, понятно, что этому надо посвятить отдельную программу, я надеюсь, мы это сделаем, у вас в «Фейсбуке (деятельность организации запрещена в Российской Федерации)» написано в профиле: «Хобби: дети и все, что с ними связано». И тут же речь идет не только о ваших родных детях, а еще и о том, что в принципе вы занимаетесь детьми, вот у нас остается буквально десять минут, даже меньше, вот об этом расскажите пожалуйста.

о. Александр

— Я счастливый дед, у меня сегодня родилась шестая внучка.

А. Пичугин

— Мы вас поздравляем и наши слушатели тоже, конечно.

о. Александр

— Мне моя дочка Танька принесла маленькую внучку Алиночку, очень люблю своих внучат, даже мне мои дети иногда: «Папа, ты же нам это не разрешал!» Я говорю: «Вот дедушками станете и потом поговорим». На самом деле, в нашей семье воспиталось двенадцать детей, двое нами рожденные, остальные, когда спрашивают: батюшка, это все ваши? Я думаю, что это все наши, никакой из них не является не нашим и поэтому при всех трудностях воспитания приемных детей я считаю, что все дети наши, какие бы коллизии, какие бы проблемы не возникали в этом процессе, они не перестанут быть моими и до конца жизни они будут, и их дети тоже. Кроме того, у нас есть своя казачья школа, в которой воспитываются и дети-сироты, и дети из социальных низких слоев населения, и просто казачата, которые приезжают со всего Забайкалья. Эта школа возникла на месте умирающей мирсановской школы, которую хотели закрыть, там оставалось 56 учеников, мы упросили ее в этом году не закрывать, организовали там казачью школу и сейчас у нас там 120 человек обучается, 50 человек стоят в очереди, потому что у нас казарма кончилась и мы, к сожалению, не всех желающих можем разместить. У нас, на самом деле, при моем понимании не очень высокого уровня образования у нас очень высокий уровень дисциплины и все наши четыре выпуска казачат ушли либо в армию, либо в военные училища. Мальчишки хорошие, но мы сразу в начале обучения обговаривали с родителями вопросы, что в нашей школе запрещены сотовые телефоны и если нужно поговорить с родителями, то вечером выдается телефон на процесс общения, доложить маме, что все нормально, живой, здоровый, для удовлетворения своих каких-то там учебных вопросов существуют другие источники: книги, компьютеры и все, с этим связанное. Кроме тех предметов, которые дает государственное образование, у нас еще своя конюшня, 12 коней, у нас учатся дети работать с оружием, стрелять, луки, арбалеты, пневматическое оружие, зарницы организовываем рядышком, все, что связано с жизнью казака, с жизнью на селе мы там пытаемся организовать по принципу моего ротного, мне ротный говорил, что солдат без работы — потенциальный преступник, я думаю, что ребенок без внимания — это потенциальный хулиган, вот мы так пытаемся устроить жизнь и быт наших детей, чтобы свободного времени не было, благодаря этому все, что связано вокруг с детьми, с лошадьми, с походами, с экспедициями, вот каждую экспедицию с нами ходят два-три казачонка обязательно и причем это не самые лучшие, не самые отличники, а, как правило, директор пытается дать самых заслуживших, я говорю: нет, мне давай самую рвань, самую хулигань, чем хуже, тем лучше.

А. Пичугин

— Бывало, что не справлялись?

о. Александр

— Нет. Что значит: «не справлялись»?

А. Пичугин

— Ну, вы говорите: давайте нам самых тяжелых, самых сложных, вот дали самых сложных, а вы с кем-то не справились.

о. Александр

— Знаете, чтобы попасть в экспедицию, это нужно очень сильно постараться, не то, чтобы стать самым плохим, а на самом деле, люди, которые попали в экспедицию, они считаются в школе счастливчиками, поэтому уходит туда Вовчики, возвращаются Владимиры, уходят Темки и возвращаются Артемии. Когда ребенок, мальчишка попадает в ситуацию, где капризничать не перед кем, выпендриваться не перед кем, когда кормить тебя из ложечки не будут и если ты не хочешь кушать, тебя просто не заставляют, но в следующий раз ты покушаешь только через полдня, в этих условиях он начинает действовать и жить совершенно по другим правилам, до неузнаваемости меняется человек, когда попадает в ситуацию критическую, а в те походы, куда мы ходим, я считаю, что это на грани человеческих сил, поэтому всегда приходится работать через силу, через себя, и таскать вещи, и таскать оборудование, и помогать и докторам, женщинам, и помогать местному населению, и спать не на мягкой постельке, а в палатках и в спальниках, ну и вездеходы вытаскивать иногда из болота и из всяких рек. Детям в принципе хватает и мы никогда к ним не относимся, как к детям, они все становятся для нас полноправными членами экспедиции, настоящими мужиками, казаками и людьми, которые способны решать боевые задачи. Я вот вспомнил, ситуация у меня была, когда у нас был крестный ход вокруг Читы, это тоже такой фильм есть у нас на канале, может быть, когда-нибудь мы и на нашем канале его покажем, это замечательный фильм про конный поход вокруг Читы, участвовали читинские казаки и шилкинские казаки мирсановской казачьей школы, когда мы с мальчишками своими готовились, я сказал: не дай Господь опозорите меня перед читинцами — все, на конюшню ни ногой, будете в своей школе сидеть, полы мыть, а на конюшню не придете. Они настолько были перепуганы вот этим, что вели себя не просто как солдаты, представляете: в пять часов утра просыпаемся, а у нас кони уже готовы, наши кадеты всех коней вычистят и заседлают, приготовят, напоят, мы уже выходим к готовым коням, я просто радуюсь, что у меня такие мальчишки. Более того, в прошлом году приехал мальчишка на лето, звонит, говорит: «Бать, я можно у тебя поживу на конюшне?» А у нас конюшня, просто так называем «конюшня», на самом деле после того, как у нас дом сгорел в этом году, все планы переместились на конюшню, дети надо мной хохочут, говорят: ты единственный в Забайкалье профессор, который живет на конюшне, как Диоген. На самом деле, в конюшне у нас есть класс и в этом классе я коечку поставил, я там проживаю, мои дети в походных храмах живут и житье, которое там организовано, оно дает возможность нашим детям, которые приезжают на лето, даже тем, которые раньше учились, они могут приехать у нас хоть на сеновале, хоть в походном храме, хоть в каком-то из помещений взять и просто пожить. Я говорю: «Ну конечно, Саш, давай, приезжай, поживи». Приезжает Саша, и вот я утром просыпаюсь в пять часов выгонять коней, просыпаюсь на выгон коней, смотрю — а Сашка уже стоит, коней чистит, а я вспоминаю и думаю: три года назад он пришел в школу, его воспитывала одна мама, он был изнеженный, он был такой капризный, думаю: ну вот можно было бы тебе всечь, я бы тебе всек с удовольствием, такое желание было, сейчас смотрю на него и думаю: все-таки здоровский мальчишка получился, я бы с ним пошел в разведку. Вообще я за всех своих мальчишек могу сказать, что с каждым из них в отдельности я бы, конечно, пошел в разведку, это, наверное, многого стоит.

А. Пичугин

— Спасибо, отец Александр, о детях я надеюсь, что мы еще с вами подробно как-нибудь поговорим, тут мы кратко, за десять минут. Я напомню, что в основном мы сегодня говорили об удаленных местах Забайкалья, это места, куда отец Александр, наш собеседник сегодняшний, ездит, где он общается с людьми, помогает им, служит. Протоиерей Александр Тылькевич, настоятель Петропавловского храма города Шилка в Забайкалье, благочинный Шилкинского округа, и мы еще раз напоминаем, что есть фильмы: «Дорога к небу» и фильм «Путь», которые мы выкладываем на своем ютуб-канале радио «Вера», посмотрите их, там как раз про те места, про Усть-Каренгу, про отдаленные места Забайкалья, куда отцу Александру удается добираться, это все очень интересно. Спасибо вам большое за этот разговор, прощаемся с вами, до новых встреч, всего доброго и до свидания.

о. Александр

— Спаси Христос, с Богом.