«Православие в Татарстане». Светлый вечер с митрополитом Казанским и Татарстанским Феофаном (30.11.2017)

Скачать

Источник фото: ИА «Татар-Информ»

У нас в гостях был митрополит Казанский и Татарстанский Феофан.

Мы говорили с нашим гостем о его служении и о жизни Православной Церкви в Татарстане.

А. Пичугин

— В студии Светлого радио приветствуем Вас мы, Алла Митрофанова...

А. Митрофанова

— ...Алексей Пичугин.

А. Пичугин

— Сегодня вместе с нами и с Вами этот «Светлый вечер» проведет митрополит Казанский и Татарстанский Феофан. Владыка, здравствуйте.

Митрополит Феофан

— Добрый день.

А. Пичугин

— Вы впервые у нас в гостях, поэтому давайте, наверное, сначала поговорим о том, с чего начинался Ваш путь в Церкви — когда-то, в свое время, в советские годы. Вдвойне интересно, потому что у нас сейчас... Мы наконец начали вспоминать о том, как себя чувствовала Церковь в то время. Наверное, в связи с тем, что у нас сейчас 2017 год, ну, и все, что было в эти 70 лет, наконец-то как-то достается из небытия. Поэтому, конечно, интересно узнать о том, как Вы пришли в свое время в Церковь. Я так понимаю, что Вы были из семьи, которая, так скажем, была невоцерковленной, и... Нет, по-другому?

Митрополит Феофан

— Неправильно!

А. Пичугин

— Так! А вот тогда расскажите нам.

Митрополит Феофан

— Я как раз родился в глубоко верующей семье. И мои дедушка и бабушка были верующими, дед отсидел за веру в Соловках и умер. Это отец моего отца. Бабушка благополучно прожила очень долгую жизнь — где-то около 100 лет.

А. Митрофанова

— Ого!

Митрополит Феофан

— Да. Отец был глубоко верующим. Семья у нас большая, жили мы в глубинке, в Центральной России — России, которая дала замечательных угодников божиих, таких, как Преподобный Серафим Саровский — это Курская благословенная земля. И родители... МЫ жили в деревне. Родители всегда были людьми верующими. И вообще принцип моего отца — мы жили в деревне, не были колхозниками. Вот нам и сейчас очень многие говорят, хвалятся: «Вот, или я был знаком с диссидентами, или сам был немножко диссидентом, или родители были диссидентами», и это принимают как в некую заслугу. А у нас в семье было просто: отец не принимал идеологии атеизма, социализма и коммунизма. Идеологии. Но вот как раз вот сочетание... А вот государство как институт, власть как институт он принимал. А идеологию не принимал.

А. Пичугин

— И тяжело, наверное, ему было в 50-е годы?

Митрополит Феофан

— Не просто было. С одной стороны, ему было тяжело, с другой стороны, и нетрудно. Потому что он своими руками... Нас было шестеро детей — пять ребят и одна девочка. Живя в себе, он был неплохой столяр, плотник по дереву. Своими руками зарабатывал себе на хлеб. Я скажу, что мы жили, пожалуй, не хуже, чем односельчане-колхозники. У нас был огород поменьше, мы не воровали, не тащили с колхоза, а все отец зарабатывал своими руками. А вот идеологическую составляющую я Вам скажу интересную. Все мы, дети, никто не был пионерами. Никто!

А. Митрофанова

— А как Вам удалось?

Митрополит Феофан

— Все очень просто. Удалось. Отец подшучивал: «Вот если кто придет в красном галстуке, будет пионером, повешу на притолоке на галстуке». Ну, так, такую серьезную шуточку, да?

А. Митрофанова

— Ну, так, мягко говоря, да, серьезно.

Митрополит Феофан

— И мать... Да, все знали: глубоко верующая семья, в пионеры не идем, потому что вот так у нас в семье воспитывались. Да, вначале нас журили. А поскольку я был младший, то уже относились как к чему-то естественному. Все не были — и я не был пионером, и так свободно жили в несвободном, как казалось нам, обществе. У нас была удивительная традиция — мы всегда молились и утром и вечером, в обязательном порядке, вместе. У нас соблюдались посты. Я никогда не забуду — до 4-го класса у нас была школа в нашем селе. Кстати, учились все вместе все четыре класса, в одном помещении. Это была хата и большая комната. Послевоенное время. А вот с 5-го класса — пешочком, ножками через поле, 7 километров мы ходили в другую школу. И никаких — ни горячих, ни холодных обедов не было. Кипяточек был.

А. Пичугин

— И как Вы сейчас вспоминаете это время?

Митрополит Феофан

— Благодатно. Счастливое время. Такие же, как я, ребятишки, все дружно ходили в школу. Кстати, практически, почти все выпускники, которые учились в одной школе, поступили в вузы. Это говорит о том, что система образования в сельской школе была очень серьезной. И мы не были ущербными и отстающими в плане знаний. Потому что сейчас ведь есть элитарные, не элитарные школы, а тогда была общая шкала ценностей. Вот так мое детство в вере. А вот дальше — это уже другой вопрос. Дальше, когда то, что называется, вышел из родительского гнезда и пошел «на сторону далече» — ну не так, как в «Блудном сыне», в притче, а жизнь, надо же определяться как-то... И вот здесь, когда я встретился... Я жил в общежитии, служил в армии, и мне казалось, что что-то вот... ну, я живу не так, как все. И обычно говорят: «А как вот закладываются ценности? Зачем детей насиловать? Вот пусть они вырастут, а потом уже определятся — нужна им вера, не нужна, какая вера, какое направление — это их выбор пусть будет». Так вот, приведу пример из личной жизни. Когда жил в общежитии и в армии, я видел, как ребята разный образ жизни вели. Ну, хвалились, там, ходили — кто на танцы куда-то, немножко подвыпить уже и прочее, и они какие-то, казалось мне, более развязные, и их развязность — в какой-то степени, мне казалось, что они более свободные. Ходили, хвалились иногда такими подвигами, которые, может быть, и не совершали. И вот здесь был соблазн — попробовать, вкусить от этой свободной жизни. И вот я иногда доходил до какой-то черты по этому пути моих сверстников. Потом внутренне мне становилось очень стыдно. Мне вспоминалось все — и беседы моей бабушки, с которой мы так любили общаться, сидя на печке, и наставления строгого моего отца, и чтение «Житий святых» совместное, Евангелия. И мне становилось очень стыдно внутренне. Мне показалось, я предаю все. Я отступал от черты этой пропасти. Вы помните, есть стихотворение у одного замечательного поэта, такие четверостишия: «Но ты хотя б однажды в мире, когда он спит или кипит, остановись, как лошадь в мыле, почуя пропасть у копыт». И вот я останавливался перед этой пропастью — и отходил назад. Что меня останавливало? То семя добра и веры, которое я получил как залог, как прививку — противостояние вот этим порокам общества. И так осталось практически на всю жизнь.

Самые счастливые времена веры — это жизнь в семье. Там мы по-настоящему жили христианской жизнью. Как ни удивительно слышать это от митрополита, который в сане уже полвека. Да, но это так.

А. Митрофанова

— Владыка, а вот это состояние бунта в переходном возрасте, которое сегодня так часто можно видеть, оно Вам совсем не знакомо?

Митрополит Феофан

— Почему же? Ну, я Вам о чем говорю? Так вот это же был бунт — попробовать. Это был бунт. И, пожалуй, ни один человек... Может быть, только уже всех святых вот так вот — что был святой, и прошел он без турбулентности (современное слово) в своей жизни духовной... И то у них тоже... Потому что никто не знает настоящую тайну — а что привело преподобного Серафима в пустыню? Что заставило его стоять 300 дней и ночей на камнях? Чтобы подавить вот этот бунт тоже. Это очень важно. И я думаю, что каждый человек испытывает это внутреннее противостояние. Да здесь и не только в юношеском возрасте. Что апостол Павел говорит? «Бедный я человек. Живет во мне два — тот, который учит меня добру, но я не делаю Этого, и тот, который мне подсказывает по пути противное. Вот, к сожалению, я иногда делаю это». Поэтому мне знакомо это.

А. Митрофанова

— Удивительно, конечно — Вы сами обратили на это внимание, — что Вы, будучи митрополитом, сегодня говорите о том, что самое такое вот благодатное время в вере — это было время, когда Вы жили в Вашей семье.

Митрополит Феофан

— Да.

А. Митрофанова

— А Вы могли бы это пояснить? Вот Вы про свою семью уже рассказали. Но что в служении епископа, митрополита такого, что создает вот это ощущение, может быть, какой-то, ну, не знаю, ответственности или тяжести, или чего-то еще, что мешает чувствовать то же самое, что было в детстве? В вере?

Митрополит Феофан

— Очень многое мешает. И огромный груз накипи, который уже получил, дойдя до этой вершины церковного служения в сане епископа. Ведь довольно большой путь пройден — ну, лично у меня. Я стал епископом в 53 года. И поэтому все в жизни встречалось. Встречаться приходилось и видеть неправду мира сего. Мы живем в обществе, и то, что в обществе творилось, это тоже на нас отражается. Вот мы же не живем в некоей стерильной ситуации. Вот мы живем в стерильной ситуации, и на нас никакие микробы не пристают к нам. Вот такие чистенькие и пушистые. Но мы имеем глаза, уши, чувство обоняния, мы получаем информацию, мы соприкасаемся часто с людьми. И редко мы видим процветающий грех, соблазны мира сего. И вот так сказать, что мы пришли к этому чистенькие совсем, нас не затронуло... По-разному затрагивает. Часто это боль в душе, часто, нередко бывает и некая внутренняя неуспокоенность от того, что ты не можешь вот как-то перевернуть ситуацию, а хотелось бы. А там было все просто и ясно: вот родительский дом, вот любящий отец, вот братья, вот сестры, вот бабушка на печке, рассказывающая о Боге. И мы с ней пели вот эти народные вирши на религиозные темы. Вот она нам рассказывает о великомученице Варваре, Победоносце Георгии, преподобном Серафиме. И вот эта таинственно чистая атмосфера манящей веры — она вселяла в душу вот как раз благодатное озарение, спокойствие.

А. Пичугин

— Мы напомним, дорогие слушатели, что в гостях у программы «Светлый вечер» сегодня митрополит Казанский и Татарстанский Феофан. Владыка, читаю Вашу биографию. Тут есть такой интересный пункт: Вы служили в Ульяновске в армии, там посещали храм, и, как написано в «Википедии», в те же годы и приняли решение после армии уйти в монастырь.

Митрополит Феофан

— Да.

А. Пичугин

— Я был в Ульяновске в свое время когда-то, и поездка была такая, по церковной линии, и, конечно, очень много рассказывали и показывали про Ульяновск в советское время. Родина Ленина — понятно, что там практически все следы христианства были уничтожены. Но, насколько я помню, один-единственный храм, он же был кафедральным собором, он же был единственным храмом в городе...

Митрополит Феофан

— Неопалимая Купина.

А. Пичугин

— Да. И как же Вам удавалось, служа в армии в Ульяновске, в общем, в центре — ну, в таком, наверное, атеистическом центре Советского Союза, — и бывать в храме, и там принять решение?

Митрополит Феофан

— Рассказываю. Рассказываю. Во-первых, я служил в армии — это было Высшее военное училище связи. И немножко вот служба в Военном училище связи... вообще в военных училищах срочная служба отличается от службы где-нибудь в какой-нибудь воинской части. Потому что, в какой-то степени, это рота обслуживания. В лабораториях были, там, в разных местах. Да... И мы были менее подвержены армейской муштровке. Мы чувствовали себя даже легче, чем курсанты офицерского училища. Это было наше преимущество.

Второе. Поскольку это было в центре города, мы ходили иногда в увольнение, довольно часто. Как-то так случилось, что я довольно неплохо осваивал армейскую специальность в плане современной электроники и прочего, неплохо. И все вот эти даже штуки я, наверное, помню до сих пор. Ходил обыкновенно — как правило, шел в храм. И в армейской — вот мальчонка такой, солдатик с саном. Но был совершенно такой серьезный один случай и смешной, но именно такой, с последствиями. На Пасху втихаря, нарушив порядок, отправился ночью... нет... да, ночью в храм. А уже рассветало, и возвращался домой, то есть в часть. Все было просто — деревянный забор. Был обнесен тот участок, где рота наша жила. А там была доска вот такая широкая, а тут вот узкие доски. Сметливые солдаты все очень просто сделали — вот так, как дверь открывается вверх на что-то, доска поднималась гвоздиком вверх, и в эту дырку пролазили, шли ребята в самоволку. Ну, пошел я там. Наутро командир роты спрашивает: «А где ты был ночью?». Я говорю: «Спал. Как — где был?». — «Точно?». — Я говорю: «Конечно, точно». Он говорит: «Пять суток ареста, «губы». Я говорю: «За что?». — «Ну, за то, что ходил в самоволку». А потом мне рассказывает: а у него, оказывается, там дом, где он жил, и он сидел на балконе и видел, как я шел. Ну, пять суток — так пять суток, куда ж деваться? Снимай ремень и иди на «губу» таскать, там... А там еще танковые училища были, траки от танков переносили там с места на место. Правда, отсидел двое суток, потом какие-то учения были. А поскольку мы привязаны были к училищу к военному тоже, где офицеры, а мы должны как лаборанты тоже там участвовать и прочее, я неплохо разбирался, и меня отпустили. Интересно — ну, узнали, что верующий, разборки. Там, что-то такое... Но пока еще не вынося это на публику. Командир роты, там, еще кто-то. Потом вызывает меня командир части, к которой мы были приписаны, и училища тоже. Я помню, подполковник, взрослый, ему было тогда за 50. Он говорит: «Ты верующий?». Я говорю: «Да». Он говорит: «Ну, и как ты, часто вот?..» Я говорю: «Да». — «Где был?». Я говорю: «Ну, на Пасху ходил». Все ждали, что что-то мне очень будет печальное. И вот он мне говорит, этот седой подполковник: «Слушай, сынок, веруешь — и верь, и не бросай веру. Но только не надо так, чтобы знали все». И я за него всегда молюсь. Я узнал потом, что он умер, и так всю жизнь молился за него. Вот так была советская действительность, кстати, когда командир не стал меня ругать, конечно же, все это покрыл и сказал, чтоб меня не трогали.

А. Пичугин

— Но это такой частный случай, видимо. Бывали, наверное, и другие.

Митрополит Феофан

— Да, конечно же. Но мы же говорим о моей личной жизни.

А. Пичугин

— Да, конечно.

Митрополит Феофан

— Мы не даем оценку тому, что было в общем. Если коснемся этого, я тоже могу многое рассказать. Если рассказать, как было потом, когда я поступал в семинарию, там другие есть факты. Я о них тоже расскажу, если будет интересно.

А. Митрофанова

— Ну, конечно, интересно. Но я думаю, что вот тот самый командир, о котором Вы сейчас сказали, ведь он, получается, по возрасту как раз из тех, кто прошел Великую Отечественную войну и был в тех самых окопов, про которые говорят, что там атеистов не бывает.

Митрополит Феофан

— Да, да.

А. Митрофанова

— Я думаю, что человек, который видел смерть вот так вот, лицом к лицу, он, в общем, понимает, что это значит.

Митрополит Феофан

— Конечно. Вы знаете, ведь сейчас я, знаете по моей биографии, многие годы служил на Северном Кавказе. Перенес Беслан, трагедию Южной Осетии, видел много крови, очень часто встречался с военными. Мне передали, что и по сей день в Ханкале висят мои портреты, различные встречи с военнослужащими. Я ни разу не слышал оголтелого безбожия. А ведь где-то в других местах — ну, скажем, так называемая коммунистическая часть нашего общества, которая называет себя атеистами, материалистами, или либеральная общественность, — мы слышим и видим, как говорят о Церкви. Без Бога воин не живет. Потому что слишком часта возможность встретиться с Богом в одном мире. А хочется еще в этом мире пожить. Поэтому лучше с Богом быть поближе.

А. Митрофанова

— Не всегда это удается, конечно. Все-таки мы люди, нам ничто человеческое не чуждо. Понятно. Что Вы — митрополит, владыка, и у Вас, как сказать... И, в общем, и монах, и у Вас такая жизнь — несколько иная в этом смысле. А для людей, которые живут в миру, это иногда бывает планка очень труднодостижимая — чтобы постоянно чувствовать присутствие Бога в своей жизни.

Митрополит Феофан

— Это труднодостижимо, но без этой планки жизнь будет неполной. И, к великому сожалению, может привести к тому, о чем сказал совершенно недавно Святейший Патриарх Кирилл, — к ускорению близкой развязки. Поэтому мы говорим о чем? О планке. Ведь когда участвуют в соревнованиях, в Олимпийских играх, ведь все же идут для чего? Для того, чтобы победить. И не все становятся золотыми призерами, не все становятся серебряными, бронзовыми. Кто на каком месте, там — 15-м, 20-м, 105-м месте... Но все именно стремятся достичь этого Олимпа, да? И в этом-то и суть. И почему вот именно это стимулирует спортсменов — вот эта борьба, эти призовые места — первые, золотые, серебряные, бронзовые? Постоянно тренироваться. Так и о той планке, о которой Вы сказали. Да, не все могут достичь сразу верхней планки. Да в духовной жизни и не требуется. И наоборот — святые отцы всегда предостерегают об опасности восхождения по духовной жизни, достижения планки прямо сразу — взять и прыгнуть. Ножки сломать можно. И головку даже иногда. А в духовной жизни это может называться иным словом — «прелесть». Но планка-то должна быть! И присутствие Бога-то должно быть! Понимание ответственности за эту жизнь необходимо. Иначе будет то, что сказал один герой из «Братьев Карамазовых»: «Если Бога нет, то все доступно». И вот это сейчас вытеснение понимания Бога и религии на обочину жизни как раз и создает ту атмосферу, которая, живя без Бога, а затем и без совести, приводит к тем катаклизмам, которые в мире сейчас существуют.

А. Митрофанова

— Напомню, что в программе «Светлый вечер» на радио «Вера» сегодня митрополит Казанский и Татарстанский Феофан. В этой студии также Алексей Пичугин, я — Алла Митрофанова, и мы буквально через минуту вернемся к нашему разговору.

А. Пичугин

— Возвращаемся в студию Светлого радио. Напомним, что сегодня здесь Алла Митрофанова и я, Алексей Пичугин. И вместе с нами и с Вами митрополит Казанский и Татарстанский Феофан. И, в продолжение разговора о той советской действительности, Вы обещали рассказать при поступлении в московские духовные школы — уже обратные примеры: не такого, как я понимаю, расположенная со стороны командования, да, а здесь, видимо, со стороны властей, а что-то обратное.

Митрополит Феофан

— Рассказываю что-то обратное. Это было после армии уже, когда благостный подполковник остался там. А я решил поступить в семинарию. Во-первых, как и почему? Живя еще дома, я никогда не думал о семинарии. Просто я говорил — верующая у нас семья была, но священников у нас не было. Хотя монахиня была — родная тетя моего отца. Потом случилось так, что их, двух девочек, двух сестер привезли в один монастырь. Им было по 10-11 лет. И одной, которая очень хотела, сказали: «Нет, ты не получишься, иди домой, живи дома, все у тебя будет по светской жизни». Родила десятерых детей.

А. Митрофанова

— Ого! (Смеется.)

Митрополит Феофан

— А вторая пошустрей была — ее оставили в монастыре послушницей. Кстати, отсидела потом десяток лет по лагерям — просто поймали, в монастырях облавы были. Вот их поймали — и по лагерям. Да. Так вот... И все, больше не было монахинь у нас, и священнослужителей — тем более. Но однажды, посетив Троице-Сергиеву лавру... А у меня уже был друг, который поступил в семинарию. Я приехал к нему, и у меня сердце дрогнуло. Я увидел совсем иной мир. Увидел ребят, увидел преподавателей. Зашел в общежитие, где они живут. И мне показалось, что это совсем другое — вот это мое. То, чем мы жили в детстве. Поэтому я решил поступить в семинарию. Жил в Московской области уже, неплохо устроился. Подаю документы в семинарию в надежде, что, конечно, пройду. Готовился, я в храм ходил, все, молитвы, естественно... Короче говоря, то, что надо было сдать на вступительных экзаменах, меня не очень тревожило. И мне показалось, что я сдам все. Но!.. А здесь начались проблемки. Меня вызывают сначала в военкомат, и военком на меня очень... Ласково сначала разговаривает: «Да что Вы! Да как же так! Вы такой способный...» А я учился всегда хорошо. «Вы куда идете?». А вот такая смелость у нас в роду была всегда. Меня ничего не пугало. Я говорю: «Куда я иду? В семинарию. А семинария где? У нас в Советском Союзе. Официальное заведение». Он начинает поднимать тон и говорит: «А Вы знаете, что это же против Родины!» Я: «Как — против Родины?».

А. Митрофанова

— Интересно. (Смеется.)

Митрополит Феофан

— Я только армию отслужил. «Но у нас же все совсем другое. Мы же строим мир без Бога. Все равно все это скоро кончится, вся эта религиозная Ваша... тьма», — как он тогда выразился. Я говорю: «Ну, это вопрос еще — что кончится, что начнется». И перепалка. Краснеет, начинает на меня орать. Я говорю: «А Вы, между прочим, не орите на меня. У меня родной дядя, брат отца, Герой Советского Союза, второй — то же самое. Отец прошел до Берлина, весь в ранениях. Поэтому Вы мне о любви к Родине, — я говорю, — не говорите. У нас семья — она очень твердая». А дядя моего отца — полный Георгиевский Кавалер. Мы знаем цену любви к Отечеству. Он обмяк: «Идите». Пошел. Проходит несколько дней еще — вызывают меня еще одни дяди. В какой-то там околоточек куда-то. Теперь ясно, что это было — это сотрудник КГБ. И опять пошла — как там у Высоцкого про коварный зарубеж? Так и тут. «Да мы Вам, да вот, там, все, и прочее, и место хорошее!». Опять упрямый мальчонка говорит: «Нет. Я хочу в семинарию». — «Заберите это!» Я говорю: «Нет, не заберу». Экзамены — сдаю экзамены, все нормально, хорошо, бойко все отвечаю. Вывешены списки. Жадно ищу свою фамилию — и... Другой список — «Не прошедшие по конкурсу».

А. Митрофанова

— И Вы не прошли по конкурсу?

Митрополит Феофан

— И я не прошел по конкурсу. И «будьте здоровы, юноша!». И, естественно, внутренняя печаль. Близкие мои тоже так опечалились. Они меня тоже как-то... И отец говорит: «Ну, подожди ты, институт окончи, а потом уж пойдешь».

А. Пичугин

— А после института-то, в общем, и не брали никогда.

Митрополит Феофан

— Да-да, вот это и проблема тоже была.

А. Пичугин

— А кто тогда поступал обычно? Дети духовенства, которых?..

Митрополит Феофан

— Нет, нет, я бы не сказал, что дети духовенства. Значит, там была система такова: как правило, смотрели, чтобы уж такие талантливые — их не брать, давали оценочку, и очень много поступало тогда с Украины, особенно с Западной Украины, даже несмотря на то, что это была Московская Духовная семинария.

А. Пичугин

— Ну, а больше некуда. Ну, в Киев, наверное, да, в Одессу?

Митрополит Феофан

— Да, нет, тогда в Киеве не было — в Одессе.

А. Пичугин

— В Киеве не было — в Одессу. В Одессе была, да.

Митрополит Феофан

— В Одессе была тогда семинария. Ну, нет — и нет. Вызывает меня ректор: «Зайди, — говорит, — юноша, ко мне». А ректором был тогда ныне на покое митрополит, ушел на покой, Минский и Белорусский Филарет. Член Синода потом. Замечательный архипастырь такой. Он мне говорит: «Слушай, ты должен покинуть Московский регион, если хочешь поступить». Такой у него басок был. Я вздрогнул. Никому не понятно сейчас, что значит покинуть в те времена, потерять московскую прописку. Московская прописка — это как нечто сегодня... некая привилегированная карточка. Ну, не знаю, сейчас, говорят, там какие-то золотые карты там есть. Ну вот это тоже была привилегия — иметь московскую прописку. Пишет листок, говорит: «Вот уезжай из Московской области, чтоб духу твоего не было!». И пишет записочку епископу Смоленскому Гедеону: «Вот он тебя примет, я с ним уже переговорил, а на следующий год приезжай, поступать будешь». Ну, что же, поехал, опечаленный, приехал, эту записочку подаю. Он меня с любовью принял, поселил меня жить на колокольне.

А. Митрофанова

— (Смеется.) Романтично.

Митрополит Феофан

— Лазил по приставной лестнице на колокольню туда. Обстановочка такая... Нет, правда, тепло там было, но кровать, шкафчик какой-то. А когда шел по колокольне, подойдешь к этой лестнице — обязательно крыс полна.

А. Митрофанова

— Ой!

Митрополит Феофан

— Ну, ничего страшного — они туда, вроде бы, не добирались ко мне. Все нормально. Целый год читал, прислуживал Гедеону епископу. На второй год поступаю. Зашел — он мне тогда сказал: «Ты зайди сразу ко мне, как будешь поступать». Я зашел к нему. Он так улыбается, усищи такие у него были.

А. Пичугин

— Да и сейчас...

Митрополит Феофан

— Да. Он говорит: «Да!». Секретарю говорит: «Собери там профессоров», вызывает. Вызвал состав профессоров, преподавателей, и комиссия официально принимает у меня вступительные экзамены. Говорит: «Обстоятельства есть — надо принять у него экзамены». Принимают экзамены, бойко я все ответил. «А теперь вон из семинарии, чтобы духу твоего тут не было!».

А. Митрофанова

— Почему?

Митрополит Феофан

— Опять я так растерялся. Он говорит: «Я скажу потом». Ну, ладно, все сдают экзамены, прочее. Я тоже где-то там живу на квартире. Потом нашли меня, говорят: «Приходи». Прихожу — в списке, я зачислен на второй курс сразу! Значит, год не пропал даром! А затем уже было... Значит, суть дела такова — почему «вон из семинарии!» и почему отдельно приняли. Поскольку меня, что называется, внесли в «черный список» по Московской области, а там шныряли вот эти представители определенных трех букв, и они в лицо могли знать. И чтобы не попадаться мне на глаза... А там я проходил по другим спискам — уж это не их, так сказать, забота, да? И ничего страшного.

А. Митрофанова

— Поэтому Вас выставили вон. А почему же Вас в первый раз не приняли?

Митрополит Феофан

— А в первый раз не приняли, потому что решили всех, кто не должен... А зачем? Я противился: «А зачем вообще я иду, если я перспективный, способный советский паренек?».

А. Пичугин

— И уже те, кто на 1-м курсе учится в 1-м классе, наверное, их отсматривают, как они учатся, а на 2-м они как-то и не нужны, все всё знают?

Митрополит Феофан

— Да. Поэтому все нормально. Была еще одна причина — необходимо было как можно больше подготовить будущих кандидатов в священство. А лимит небольшой был. И поэтому это была еще одна такая, скажем, лазейка, когда переводили или брали на 2-й курс сразу, брали, там, со 2-го на 4-й сразу курс, переводили — чтобы дать возможность как можно больше пройти через систему семинарии, будучи кандидатом в священство. Так вот как раз я отучился 2-й курс, хорошо очень окончил, хорошие показал результаты. Вызывает меня опять этот же ректор, опять в усы, и говорит: «Ну, знаешь, что, юноша? Ты в долгу». Я говорю: «В каком?» — «А вот тебе надо на четвертый курс сразу».

А. Митрофанова

— Ого!

Митрополит Феофан

— «Вот тебе задание: лето — никаких каникул. Занимаешься — и сдаешь все за 3-й курс. А потом уже сразу на 4-й».

А. Митрофанова

— Ну, Вы сдали, конечно?

Митрополит Феофан

— Я сдал, конечно, и так оказался на 4-м курсе семинарии. Семинарию окончил успешно и сразу же дальше — Академия, поскольку окончил по первому разряду, одни пятерки. А Академию уже — год в год. В Академии...

А. Пичугин

— ...два года, да?

Митрополит Феофан

— Четыре. Четыре года. В Академии было принято твердое решение поступить в монастырь, что и сделал. Затем постриг в монастыре у раки Преподобного Сергия. Постригал меня архимандрит Иероним, А принимал как духовник архимандрит покойный Наум. И так окончил успешно уже в священном сане Академию. Ну, а дальше так Господь определил — хотел остаться в монастыре навсегда, твердое было желание. Но однажды меня вызвало священноначалие. Я учился еще на 3-м курсе... И сказали: «Юноша, не желаете ли Вы потрудиться за рубежом?».

А. Пичугин

— А вот это как раз очень интересно, потому что Вы — молодой человек, проживший 30 лет в Советском Союзе и ничего, кроме Советского Союза, я так понимаю, на тот момент не видевший, оказываетесь не где-нибудь, а в Израиле, который для Советского Союза был — ну, так себе другом.

Митрополит Феофан

— Да, да. И вот, значит... Ну, была просьба — это было духовное лицо, высокопоставленное, — чтобы я никому не говорил. Как он тогда сказал, «мы должны провентилировать». Да, провентилировать — я думаю, что это совершенно ясно, о чем речь шла, — согласовать с властью мою кандидатуру — насколько я проходим для работы за рубежом. Ну вот очень много бывает различных, особенно в желтой прессе и либеральной, что вот тогда священники — они сотрудничали... Не знаю, как другие, но никто уже ко мне не подходил. Возможно, стояла пометочка о моих разговорах при поступлении, твердость такая была. Ясно было — и отец... Но, с другой стороны, ведь у нас семья такая была. Я Вам рассказывал, что родной дядя — Герой Советского Союза, отец не принимал идеологию атеизма, социализма и коммунизма, но воевал на фронте. Вот мама рассказывала об отце — это тоже интересный один момент. Когда в 1941 году началась мобилизация, ну, и отца, то же самое, призывают в армию. Слезы — женщины. И одеваются — ну, кто как: фуфаечка какая-нибудь старенькая, там, одежонка. А отец матери говорит: «Слушай, Шур, достань мне костюм свадебный из сундука». А мать говорит: «Ты что, с ума сошел? Какой тебе костюм? Ты в окопы сейчас сразу пойдешь. А это наш свадебный... У нас больше нет ничего». И вот отец — вот у меня... Вот, говорят: «Вот, патриотизм, вот любовь...» Отец говорит: «А что я, оборванцем пойду в армию? Я иду Родину защищать. Достань мне костюм». И мать достала этот костюм и отдала отцу. Так вернемся опять к Академии.

А. Пичугин

— Как Вам, молодому человеку, оказаться впервые за рубежом.

Митрополит Феофан

— Да, как оказаться за рубежом впервые. И тогда... Это был митрополит Никодим, он был председателем отдела внешних церковных связей — тогда называлось так. Он мне предложил, я же — ну... Да, и то — вот удивительно, как говорят... Потому что я не побежал сразу. Я говорю: «Я подумаю, я посоветуюсь с духовниками». Он так улыбнулся... Обычно с радостью...

А. Пичугин

— Нелогичный ответ.

Митрополит Феофан

— Да, что-то непонятное, скажем так. Я посоветовался, и мы долго беседовали. И тогда я услышал от людей, которых никто ни в чем не может обличить, у них совесть чиста. Говорят: «Ну хорошо, что такое? Это наша возможность свидетельствовать о православии. Не бойся, езжай». Ну, и тогда я прямо с твердой душой говорю: «Да, я согласен». И он говорит: «Ну вот подожди». Потом прошло довольно долго времени, не знаю — чуть ли не около года, уже ближе к выпуску. Он говорит: «Все нормально, ты проходишь». Решение Синода о том, что меня направляют в Иерусалим. А вот здесь другая закавыка. Тогда было так называемое «дело Менделевича». Это был как раз бум, когда евреи покидали Россию, Советский Союз, и Менделевич решил угнать самолет из Ленинграда и улететь. Но, естественно, чем все это окончилось... И когда подали на визу израильтянам, израильтяне не дают мне въездную визу. И говорят: «Вот отпустите Менделевича, и мы дадим визу вот Вашему представителю Церкви».

А. Митрофанова

— (Смеется.) Шантаж такой!

А. Пичугин

— Мы напомним, что митрополит Казанский и Татарстанский Феофан в гостях у Светлого радио в программе «Светлый вечер». В итоге все благополучно, Вы приехали в Израиль?

Митрополит Феофан

— Благополучно, я приехал в Израиль. Нет, не все. Ну, потому что это длилось долго, почти более двух лет. Я успел окончить аспирантуру.

А. Пичугин

— А, то есть Вы жили здесь?

Митрополит Феофан

— Я ждал здесь.

А. Пичугин

— Просто ждали визу?

Митрополит Феофан

— Ждал визу.

А. Митрофанова

— Времени зря не теряли?

Митрополит Феофан

— Да, времени зря не терял, и все слава Богу. И, наконец, я в Иерусалиме. Ну, а там уже, в общем-то, известно. Трудности только были другого характера. Сейчас мы едем спокойно в Иерусалим, огромное количество паломников. Тогда — оторванность. Нет ни дипотношений — мы единственные советские граждане, официально живущие в другом государстве, с которым не очень добрые нашей страны были, находились там. И отсюда все вытекающие трудности. Но, слава Богу, были радости — самое главное: мы имели возможность, которой не имели миллионы верующих нашей страны, — молиться у Гроба Господня и в других святых местах. И, в какой-то степени, в меру наших духовных сил представлять наш народ, наших верующих, нашу Церковь. Я думаю, что это было тоже самое благодатное время — пять лет в Иерусалиме, когда наш день начинался с похода (а иногда ночью) на Божественную литургию ко Гробу Господню, ко Гробу Богоматери. Это было ежедневно.

А. Митрофанова

— Потрясающе.

Митрополит Феофан

— А вечерами мы с нашими коллегами, как правило, каждый день делали прогулку вокруг всего Старого города.

А. Митрофанова

— Ничего себе! Ха-ха! Так несколько километров!

Митрополит Феофан

— Да, да.

А. Митрофанова

— Это, конечно, удивительное такое состояние, наверное, если есть возможность несколько лет пожить на Святой Земле, тем более, служить там, тем более, в храме Гроба Господня. Но сейчас Вы в Татарстане.

А. Пичугин

— Да, мы пропустим, наверное, сейчас... Через несколько десятилетий...

А. Митрофанова

— Да, поскольку у нас, к сожалению, подходит к концу программа...

А. Пичугин

— Потому что программа, да, недолгая.

А. Митрофанова

— И Татарстан — это тоже особое такое пространство. Но вот как Иерусалим, наверное, это встреча сразу нескольких культур, так и Татарстан — тоже земля, где представлены разные религии, конфессии. В чем особенность Вашего служения там? Вы там митрополит. Как это?

А. Пичугин

— Я так понимаю, что Вы туда... Вы отправились в Татарстан, потому что у Вас уже был большой опыт служения на Северном Кавказе, где и ислам, и христианство. Так точно и в Казани?

Митрополит Феофан

— Вы близки к истине. Но опять удивительный момент промысла Божия. Ровно 50 лет назад, когда меня назначили в Татарстан, я в Татарстане, в казанском Кремле принимал воинскую присягу.

А. Митрофанова

— То есть у Вас, фактически, круг такой, да, замкнулся?

Митрополит Феофан

— Да. Там была часть. Да. Была часть там.

А. Пичугин

— А служили в Ульяновске и были митрополитом Ульяновским?

Митрополит Феофан

— А направили служить в Ульяновск. Ровно через 50 лет я вернулся и именно служил уже в Казанском Кремле, в Благовещенском соборе в сане митрополита, управляющий Казанской и Татарстанской митрополией. Вот здесь еще и особое водительство промысла Божия. Но и, конечно, тот опыт... Святейший Патриарх об этом так и говорил: «Кому же, как не тебе, надо поехать в Татарстан? Потому что ты знаком с исламским миром — это и Кавказ, это и Иерусалим, это и Египет, это и Сирия — до этого». Поэтому, конечно же, для меня исламский мир не был новым. И поэтому когда я прибыл в Татарстан, то и по сей день сложились совершенно нормальные, добрые взаимоотношения и с муфтием, и в целом с мусульманской общиной. И очень важно понимать одно: иногда нас обвиняют, говорят: «Ну, Вам зачем какие-то контакты?». Я задаю тот же вопрос: «А Вы всегда чисты в своей вере?». — «Ну, да, да-да, стараемся». — «Врете. Потому что мы живем в обществе, когда даже нередко в одной семье кто-то не просто другой веры — вообще безбожник-атеист, и часто очень нагло оскверняющий наши уши, нашу веру, да? И мы живем в таком обществе. А здесь — носители другой культуры, другой веры. И мы что, с ними не должны иметь никаких контактов? Это не значит, что мы уступаем истины своей веры. Но столько общечеловеческих задач и проблем — то же вообще безбожие, или же безнравственность, или же проблемы социального характера, или же проблемы демографии, абортов. Это наша общая задача. Поэтому здесь мы находим общее понимание.

А. Пичугин

— А Вам удается ездить по республике? Просто вот от моих поездок в Татарстан у меня сложилось впечатление, что это действительно сложный регион. Мы помним историю 90-х годов, историю попыток таких робких, иногда не очень робких, отделения. Я понимаю, что у людей там очень на высоком уровне находится самосознание — именно то, что «мы — это республика Татарстан». И поэтому там сильны позиции ислама. А вот насколько там сильны сейчас позиции Православной церкви?

Митрополит Феофан

— Я приведу простой пример. Недавно был участником Форума православной общественности в Татарстане. И вот насчет сильных позиций. Представьте себе, что в лучшем зале Казани собралось 600 делегатов общественности. Присутствовали Полномочный представитель Президента в Приволжском округе Бабич, президент Татарстана, премьер-министр, председатель у них там Горсовета, мэр Казани — вся верхушка власти. Кроме этого, очень важно, что в зале находились все главы муниципальных объединений и как раз решали вопросы православного свидетельства. И среди прочих, в первую очередь, конечно же, отмечалась важность визита Святейшего Патриарха Кирилла в Казань. Поскольку Вы говорите, что были в месте, Вы видели, насколько...

А. Пичугин

— Это в Ульяновске?

Митрополит Феофан

— А, Вы в Ульяновске были, в Казани не были?

А. Пичугин

— В Казани я отдельно был в другой раз.

Митрополит Феофан

— А в Казани вообще — это в какой-то степени исторический визит был Патриарха. И когда Патриарх закладывал вместе с Шаймиевым, Миннихановым и Вашим покорным слугой воссоздание Казанского собора над местом явления Казанской иконы Богоматери... Затем в своем докладе я очень говорил позитивно то, что было, то, что делается в Татарстане, и затем затронул некоторые вопросы, которые требуют разрешения. И вот при всем честном народе, при руководстве я обратил внимание о важности выделения земельных участков под строительство православных храмов, о важности сохранения баланса между исламом и православием (потому что население 50 на 50), о необходимости воссоздания Казанской Духовной Академии...

А. Пичугин

— Именно Академии?

Митрополит Феофан

— Именно Академии.

А. Пичугин

— А семинария сейчас есть, да?

Митрополит Феофан

— Семинария есть. Я ректор семинарии. И поэтому я бы сказал, что православие в Татарстане не в загоне. И как бы не было кому-то больно слышать, хотел бы кто-то услышать, что «ну как Вы там, бедные-несчастные?» — неправильно. Я скажу: «Прииди и виждь!». Православная жизнь... Я не буду отвечать, что было до меня, но на сегодняшнем этапе поступательно и развивается... Наверное, не в каждом сугубо православном регионе Вы увидите такую активность, особенно строительство сейчас Казанского собора. Это грандиозный собор, и мы сейчас практически дошли уже, подходим к центральному куполу.

А. Пичугин

— Быстро.

Митрополит Феофан

— Быстро.

А. Пичугин

— Я был два года назад — еще ничего не было.

Митрополит Феофан

— Ничего не было. И очень высокое качество. Вдобавок, мы не строим, а воссоздаем — в точных рамках, в которых был собор и раньше. Мы наметили и открываем развитие и просвещение Духовной православной гимназии. Я говорю уже об Академии. У нас очень активное молодежное движение, социальная деятельность. Это замечательный реабилитационный центр наркоманов и алкоголиков, дающий позитивные результаты. Молодежное движение — мы провели недавно форум, Международный молодежный форум. Я хочу сказать, не всегда это удается, может быть, даже и Первопрестольной. Рассказываю. Делегации были из Великобритании, Германии, Франции, Дании, Голландии, Украины, Белоруссии, Казахстана. Я не говорю о наших. И мы уже получаем сейчас приглашения... Они были поражены увиденным у нас. Поэтому, слава Богу, еще раз повторяю, самим нам надо трудиться. И когда мы пеняем, что «а, вот они вот мусульмане», давайте будем честными...

А. Пичугин

— Они трудятся.

Митрополит Феофан

— Они сплоченные. И они трудятся. А мы нередко разглагольствуем, но не трудимся. Посмотрите пятничную молитву у мечети — их полно, мужики. А где наши? Я об этом говорю открыто в своих проповедях, при встречах, через СМИ тоже. Надо не пенять, а трудиться.

А. Пичугин

— Спасибо большое! Время наше закончилось. Мы напомним, что митрополит Казанский и Татарстанский Феофан был гостем программы «Светлый вечер» на Светлом радио. Спасибо, владыка! Алла Митрофанова...

А. Митрофанова

— Алексей Пичугин. До свидания!

А. Пичугин

— Всего доброго, будьте здоровы!

Митрополит Феофан

— Благодарю Вас, Алексей и Алла! Спасибо!

Другие программы

ПроЧтение

Элис Мейнелл «Письмо в будущее» — «Деятельное преображение»

Скачать

Чашка с чаем стоит на тетради: лежащей на кровати

Фото: PxHere

Поэтессе девятнадцатого века Элис Мэйнелл принадлежит стихотворение под названием: «Письмо от юной девушки, адресованное самой себе в старости». Героиня стихотворения, обращаясь к старушке, которой она когда-то станет, то есть к самой себе в старости, говорит:

«Только одна дана нам юность.

Утро жизни брезжит лишь однажды.

И наступает наполненная сожалениями старость».

Стихотворение Мэйнелл грустно, оно пронизано осознанием: ничего уже не исправить. В дневниках Мэйнелл есть упоминание о другом стихотворении — «Письме от старой женщины, отправленном себе самой в юность». Правда, оно так и осталось ненаписанным.

Но всё же задумаемся: какая между этими письмами разница? Колоссальная. Письмо от юности, адресованное старости, ничего изменить не может. Старушка откроет пожелтевший листок, вздохнёт о том, как быстро промелькнула жизнь, и ничего не изменится.

Со вторым письмом всё иначе. Представим, что проснулись мы утром, а на подушке лежит письмо, которое мы, в глубокой-глубокой старости, отправили себе самим, сегодняшним. Чтобы мы, сегодняшние, вот прямо сейчас смогли что-то исправить в своей жизни, изменить, преобразить то, что в нас бледно, узко, бедно, недостойно того, к чему призвал нас Бог.

Это деятельное преображение и есть покаяние. Даже если нам кажется, что у нас ничего нет, у нас есть то, чего точно когда-то не будет. Время. А значит, всё возможно.

Автор: Анастасия Андреева

Все выпуски программы: ПроЧтение

Читать полностью

Другие программы

ПроЧтение

Синклер Льюис «Котёнок и звёзды» — «Цепочка грехов»

Скачать

Котенок сидит на подоконнике: прикрытом сине-серой шторой

Фото: Piqsels

Каждый поступок имеет ряд последствий, которые, выстраиваясь в цепочку, могут прямо или косвенно влиять на развитие событий, порой весьма значимых. Рассказ американского писателя Синклера Льюиса «Котёнок и звёзды» посвящён как раз такой цепочке.

Всё начинается с того, что маленький мальчик, выпрашивая у матери коржиков, с притворной лаской гладит котёнка. Залюбовавшись обоими, соседка опаздывает на трамвай. Кондуктор ради неё задерживает рейс. Парикмахер, впустую прождав трамвай на остановке, отправляется в пивную. На следующий день спьяну налысо остригает кандидата на пост управляющего крупнейшей корпорацией. Кандидат теряет уверенность в себе, корпорация, так и не найдя достойного управляющего, через полгода разваливается, что влечёт за собой крушение режима далёкого государства. В финале бывший монарх вздыхает: «Меня утешает одно. Мои беды, я уверен, пали на меня под влиянием могучего рока и были предначертаны звёздами».

Казалось бы, Льюис построил рассказ на противопоставлении рока и котёнка, но что, если приглядеться к сюжету повнимательнее? Цепочку роковых последствий запускает и подпитывает не что иное, как грех. Мальчик гладит котёнка, лицемеря. Соседка в погоне за трамваем притворно задыхается и хватается за сердце. Парикмахер же вообще рад опозданию трамвая — его тянет выпить. Ну а пьянство, как известно, вообще паровоз греховного состава. Так, незначительный, казалось бы, грех (лицемерие ребёнка) ведёт к впечатляющим событиям — крушению политического режима.

Святитель Игнатий (Брянчанинов), выдающийся духовный писатель девятнадцатого столетия, говорит, что душа человека подобна сосуду, в который вливается драгоценная жидкость. Но что будет, если в сосуде окажутся трещины, даже самые незначительные? Жидкость вытечет. Трещинами святитель называет те самые мелочи, повседневные недобрые привычки, грехи, на которые мы привыкли либо закрывать глаза, либо снисходительно отмахиваться: «Подумаешь!».

А мелочей-то, оказывается, и не бывает, грустно улыбается писатель Синклер Льюис.

Автор: Анастасия Андреева

Все выпуски программы: ПроЧтение

Читать полностью

Другие программы

Богослужения вечера

Тексты богослужений праздничных и воскресных дней. Всенощное Бдение. 2 ноября (вечер 1 ноября) 2025г.

Вечер 01.11.25

Неде́ля 21-я по Пятидеся́тнице.

Вмч. Арте́мия.

Глас 4.

ВСЕНО́ЩНОЕ БДЕ́НИЕ

Вели́кая Вече́рня

Диакон: Воста́ните!

Хор: Благослови́.

Иерей: Сла́ва Святе́й и Единосу́щней и Животворя́щей и Неразде́льней Тро́ице всегда́, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Священнослужители в алтаре:

Прииди́те, поклони́мся Царе́ви на́шему Бо́гу.

Прииди́те, поклони́мся и припаде́м Христу́ Царе́ви на́шему Бо́гу.

Прииди́те, поклони́мся и припаде́м Самому́ Христу́, Царе́ви и Бо́гу на́шему.

Прииди́те, поклони́мся и припаде́м Ему́.

Псало́м 103, предначина́тельный:

Хор: Благослови́, душе́ моя́, Го́спода./ Благослове́н еси́, Го́споди./ Го́споди, Бо́же мой, возвели́чился еси́ зело́./ Благослове́н еси́, Го́споди./ ... / Вся прему́дростию сотвори́л еси́./ Сла́ва Ти, Го́споди, сотвори́вшему вся.

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа, сла́ва Тебе́ Бо́же. (Трижды)

Вели́кая ектения́:

Диакон: Ми́ром Го́споду помо́лимся.

Хор: Го́споди, поми́луй. (На каждое прошение)

Диакон: О Свы́шнем ми́ре и спасе́нии душ на́ших, Го́споду помо́лимся.

О ми́ре всего́ ми́ра, благостоя́нии Святы́х Бо́жиих Церкве́й и соедине́нии всех, Го́споду помо́лимся.

О святе́м хра́ме сем и с ве́рою, благогове́нием и стра́хом Бо́жиим входя́щих в онь, Го́споду помо́лимся.

О вели́ком Господи́не и Отце́ на́шем Святе́йшем Патриа́рхе Кири́лле, и о Господи́не на́шем, Высокопреосвяще́ннейшем митрополи́те (или: архиепи́скопе, или: Преосвяще́ннейшем епи́скопе) имяре́к, честне́м пресви́терстве, во Христе́ диа́констве, о всем при́чте и лю́дех, Го́споду помо́лимся.

О Богохрани́мей стране́ на́шей, власте́х и во́инстве ея́, Го́споду помо́лимся.

О гра́де сем (или: О ве́си сей), вся́ком гра́де, стране́ и ве́рою живу́щих в них, Го́споду помо́лимся.

О благорастворе́нии возду́хов, о изоби́лии плодо́в земны́х и вре́менех ми́рных, Го́споду помо́лимся.

О пла́вающих, путеше́ствующих, неду́гующих, стра́ждущих, плене́нных и о спасе́нии их. Го́споду помо́лимся.

О изба́витися нам от вся́кия ско́рби, гне́ва и ну́жды, Го́споду помо́лимся.

Заступи́, спаси́, поми́луй и сохрани́ нас, Бо́же, Твое́ю благода́тию.

Пресвяту́ю, Пречи́стую, Преблагослове́нную, Сла́вную Влады́чицу на́шу Богоро́дицу и Присноде́ву Мари́ю, со все́ми святы́ми помяну́вше, са́ми себе́ и друг дру́га, и весь живо́т наш Христу́ Бо́гу предади́м.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Я́ко подоба́ет Тебе́ вся́кая сла́ва честь и поклоне́ние, Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Блаже́н муж:

Хор: Блаже́н муж, и́же не и́де на сове́т нечести́вых.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Я́ко весть Госпо́дь путь пра́ведных, и путь нечести́вых поги́бнет.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Рабо́тайте Го́сподеви со стра́хом и ра́дуйтеся Ему́ с тре́петом.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Блаже́ни вси наде́ющиися Нань.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Воскресни́, Го́споди, спаси́ мя, Бо́же мой.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Госпо́дне есть спасе́ние, и на лю́дех Твои́х благослове́ние Твое́.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

И ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа, сла́ва Тебе́ Бо́же. (Трижды)

Ектения́ ма́лая:

Диакон: Па́ки и па́ки ми́ром Го́споду помо́лимся.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Заступи́, спаси́, поми́луй и сохрани́ нас, Бо́же, Твое́ю благода́тию.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Пресвяту́ю, Пречи́стую, Преблагослове́нную, Сла́вную Влады́чицу на́шу Богоро́дицу и Присноде́ву Мари́ю, со все́ми святы́ми помяну́вше, са́ми себе́ и друг дру́га, и весь живо́т наш Христу́ Бо́гу предади́м.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Я́ко Твоя́ держа́ва, и Твое́ есть Ца́рство и си́ла и сла́ва, Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Го́споди, воззва́х, глас 4:

Хор: Го́споди, воззва́х к Тебе́, услы́ши мя./ Услы́ши мя, Го́споди./ Го́споди, воззва́х к Тебе́, услы́ши мя:/ вонми́ гла́су моле́ния моего́,/ внегда́ воззва́ти ми к Тебе́.// Услы́ши мя, Го́споди.

Да испра́вится моли́тва моя́,/ я́ко кади́ло пред Тобо́ю,/ воздея́ние руку́ мое́ю/ — же́ртва вече́рняя.// Услы́ши мя, Го́споди.

Стихиры воскресные, глас 4:

На 10. Стих: Изведи́ из темни́цы ду́шу мою́,// испове́датися и́мени Твоему́.

Стихира: Животворя́щему Твоему́ Кресту́,/ непреста́нно кла́няющеся, Христе́ Бо́же,/ тридне́вное Воскресе́ние Твое́ сла́вим:/ тем бо обнови́л еси́ истле́вшее челове́ческое естество́, Всеси́льне,/ и и́же на Небеса́ восхо́д обнови́л еси́ нам,// я́ко Еди́н Благ и Человеколю́бец.

Стих: Мене́ ждут пра́ведницы,// до́ндеже возда́си мне.

Стихира: Дре́ва преслуша́ния запреще́ние/ разреши́л еси́, Спа́се,/ на дре́ве кре́стнем во́лею пригвозди́вся,/ и во ад соше́д, Си́льне,/ сме́ртныя у́зы, я́ко Бог, растерза́л еси́./ Те́мже кла́няемся е́же из ме́ртвых Твоему́ Воскресе́нию,/ ра́достию вопию́ще:// Всеси́льне Го́споди, сла́ва Тебе́.

На 8. Стих: Из глубины́ воззва́х к Тебе́, Го́споди,// Го́споди, услы́ши глас мой.

Стихира: Врата́ а́дова сокруши́л еси́, Го́споди,/ и Твое́ю сме́ртию сме́ртное ца́рство разруши́л еси́:/ род же челове́ческий от истле́ния свободи́л еси́,/ живо́т и нетле́ние ми́ру дарова́в,// и ве́лию ми́лость.

Стих: Да бу́дут у́ши Твои́// вне́млюще гла́су моле́ния моего́.

Стихира: Прииди́те, воспои́м лю́дие,/ Спа́сово тридне́вное воста́ние,/ и́мже изба́вихомся а́довых нереши́мых уз;/ и нетле́ние и жизнь вси восприя́хом зову́ще:/ Распны́йся, и Погребы́йся, и Воскресы́й,/ спаси́ ны Воскресе́нием Твои́м,// Еди́не Человеколю́бче.

На 6. Стих: А́ще беззако́ния на́зриши, Го́споди, Го́споди, кто постои́т?// Я́ко у Тебе́ очище́ние есть.

Стихира: А́нгели и челове́цы, Спа́се,/ Твое́ пою́т тридне́вное Воста́ние,/ и́мже озари́шася вселе́нныя концы́,/ и рабо́ты вра́жия вси изба́вихомся, зову́ще:/ Животво́рче Всеси́льне Спа́се,/ спаси́ ны Воскресе́нием Твои́м,// Еди́не Человеколю́бче.

Стих: И́мене ра́ди Твоего́ потерпе́х Тя, Го́споди, потерпе́ душа́ моя́ в сло́во Твое́,// упова́ душа́ моя́ на Го́спода.

Стихира: Врата́ ме́дная стерл еси́,/ и вереи́ сокруши́л еси́, Христе́ Бо́же,/ и род челове́ческий па́дший воскреси́л еси́./ Сего́ ра́ди согла́сно вопие́м:// Воскресы́й из ме́ртвых, Го́споди, сла́ва Тебе́.

Стихиры вмч. Артемия, глас 4, подобен: «Я́ко до́бля...»:

На 4. Стих: От стра́жи у́тренния до но́щи, от стра́жи у́тренния,// да упова́ет Изра́иль на Го́спода.

Стихира: Многообра́зными му́ками лю́тых ран,/ преда́в казни́ти многострада́льное и терпели́вейшее те́ло твое́, Богому́дре Арте́мие,/ не отве́рглся еси́ Христа́, ни куми́ром поже́рл еси́,/ но терпе́л еси́, я́коже ино́му стра́ждущу,/ ожида́я бу́дущих воздая́ний// и безсме́ртнаго благосла́вия.

Стих: Я́ко у Го́спода ми́лость, и мно́гое у Него́ избавле́ние,// и Той изба́вит Изра́иля от всех беззако́ний его́.

На 2. Стих: Хвали́те Го́спода вси язы́цы,// похвали́те Его́ вси лю́дие.

Стихира: Пове́шен, стру́жемь и ка́мением сдробля́емь,/ и желе́зом отвсю́ду изнуря́емь, и мече́м усека́емь,/ непоколеби́м пребы́л еси́,/ на ка́мени мы́сленнем водрузи́в души́ твоея́ стопы́, сла́вне./ Сея́ ра́ди побе́ды А́нгелом и му́чеником сочета́лся еси́,// Све́та неизрече́ннаго исполня́емь.

Стих: Я́ко утверди́ся ми́лость Его́ на нас,// и и́стина Госпо́дня пребыва́ет во век.

Стихира: Исцеле́ний благода́ти лю́бящим тя/ всегда́ источа́ют, сла́вне, твоя́ мо́щи,/ и потопля́ют стра́сти и неду́ги, Арте́мие,/ и прого́нят лука́вых де́монов полки́, напая́ют же ве́рных сердца́,/ прозяба́ющая доброде́телей плоды́ Боже́ственныя// и благоче́стия зна́ние.

Стихира вмч. Артемия, глас 2:

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху.

Стихира: Разу́мнаго свети́льника ве́ры, Арте́мия почти́м,/ я́ко обличи́ царя́ ме́рзскаго,/ и кро́вию муче́ния его́ Це́рковь Бог обагри́./ Тем и прия́т исцеле́ний благода́ть незави́стную// исцеля́ти неду́ги ве́рно приходя́щих к ра́це моще́й его́.

Догматик, глас 4:

И ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Догматик: И́же Тебе́ ра́ди, богооте́ц проро́к Дави́д,/ пе́сненно о Тебе́ провозгласи́,/ вели́чия Тебе́ сотво́ршему:/ предста́ Цари́ца одесну́ю Тебе́./ Тя бо Ма́терь, хода́таицу живота́ показа́,/ без Отца́ из Тебе́ вочелове́читися благоволи́вый Бог:/ да Свой па́ки обнови́т о́браз, истле́вший страстьми́,/ и заблу́ждшее горохи́щное обре́т овча́,/ на ра́мо восприи́м, ко Отцу́ принесе́т,/ и Своему́ хоте́нию, с небе́сными совокупи́т си́лами,/ и спасе́т Богоро́дице мир,// Христо́с име́яй ве́лию и бога́тую ми́лость.

Вход с кади́лом:

Диакон: Прему́дрость, про́сти.

Све́те Ти́хий:

Хор: Све́те Ти́хий святы́я сла́вы Безсме́ртнаго Отца́ Небе́снаго, Свята́го, Блаже́ннаго, Иису́се Христе́! Прише́дше на за́пад со́лнца, ви́девше свет вече́рний, пое́м Отца́, Сы́на и Свята́го Ду́ха, Бо́га. Досто́ин еси́ во вся времена́ пет бы́ти гла́сы преподо́бными, Сы́не Бо́жий, живо́т дая́й; те́мже мир Тя сла́вит.

Диакон: Во́нмем.

Иерей: Мир всем.

Хор: И ду́хови твоему́.

Проки́мен воскре́сный, глас 6:

Диакон: Прему́дрость во́нмем. Проки́мен, глас шесты́й: Госпо́дь воцари́ся, в ле́поту облече́ся.

Хор: Госпо́дь воцари́ся, в ле́поту облече́ся. (На каждый стих)

Диакон: Облече́ся Госпо́дь в си́лу, и препоя́сася.

Стих 2: И́бо утверди́ вселе́нную, я́же не подви́жится.

Стих 3: До́му Твоему́ подоба́ет святы́ня, Го́споди, в долготу́ дний.

Диакон: Госпо́дь воцари́ся.

Хор: В ле́поту облече́ся.

Ектения́ сугу́бая:

Диакон: Рцем вси от всея́ души́, и от всего́ помышле́ния на́шего рцем.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Го́споди Вседержи́телю, Бо́же оте́ц на́ших, мо́лим Ти ся, услы́ши и поми́луй.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Поми́луй нас, Бо́же, по вели́цей ми́лости Твое́й, мо́лим Ти ся, услы́ши и поми́луй.

Хор: Го́споди, поми́луй. (Трижды, на каждое прошение)

Диакон: Еще́ мо́лимся о Вели́ком Господи́не и Отце́ на́шем Святе́йшем Патриа́рхе Кири́лле, и о Господи́не на́шем Высокопреосвяще́ннейшем митрополи́те (или: архиепи́скопе, или: Преосвяще́ннейшем епи́скопе) имяре́к, и всей во Христе́ бра́тии на́шей.

Еще́ мо́лимся о Богохрани́мей стране́ на́шей, власте́х и во́инстве ея́, да ти́хое и безмо́лвное житие́ поживе́м во вся́ком благоче́стии и чистоте́.

Еще́ мо́лимся о блаже́нных и приснопа́мятных созда́телех свята́го хра́ма сего́, и о всех преждепочи́вших отце́х и бра́тиях, зде лежа́щих и повсю́ду, правосла́вных.

Еще́ мо́лимся о ми́лости, жи́зни, ми́ре, здра́вии, спасе́нии, посеще́нии, проще́нии и оставле́нии грехо́в рабо́в Бо́жиих настоя́теля, бра́тии и прихо́жан свята́го хра́ма сего́.

Еще́ мо́лимся о плодонося́щих и доброде́ющих во святе́м и всечестне́м хра́ме сем, тружда́ющихся, пою́щих и предстоя́щих лю́дех, ожида́ющих от Тебе́ вели́кия и бога́тыя ми́лости.

Иерей: Я́ко Ми́лостив и Человеколю́бец Бог еси́ и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Сподо́би, Го́споди:

Хор: Сподо́би, Го́споди, в ве́чер сей без греха́ сохрани́тися нам. Благослове́н еси́, Го́споди, Бо́же оте́ц на́ших, и хва́льно и просла́влено и́мя Твое́ во ве́ки. Ами́нь.

Бу́ди, Го́споди, ми́лость Твоя́ на нас, я́коже упова́хом на Тя. Благослове́н еси́, Го́споди, научи́ мя оправда́нием Твои́м. Благослове́н еси́, Влады́ко, вразуми́ мя оправда́нием Твои́м. Благослове́н еси́, Святы́й, просвети́ мя оправда́нии Твои́ми.

Го́споди, ми́лость Твоя́ во век, дел руку́ Твое́ю не пре́зри. Тебе́ подоба́ет хвала́, Тебе́ подоба́ет пе́ние, Тебе́ сла́ва подоба́ет. Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Ектения́ проси́тельная:

Диакон: Испо́лним вече́рнюю моли́тву на́шу Го́сподеви.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Заступи́, спаси́, поми́луй и сохрани́ нас, Бо́же, Твое́ю благода́тию.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Ве́чера всего́ соверше́нна, свя́та, ми́рна и безгре́шна у Го́спода про́сим.

Хор: Пода́й, Го́споди. (На каждое прошение)

Диакон: А́нгела ми́рна, ве́рна наста́вника, храни́теля душ и теле́с на́ших, у Го́спода про́сим.

Проще́ния и оставле́ния грехо́в и прегреше́ний на́ших у Го́спода про́сим.

До́брых и поле́зных душа́м на́шим и ми́ра ми́рови у Го́спода про́сим.

Про́чее вре́мя живота́ на́шего в ми́ре и покая́нии сконча́ти у Го́спода про́сим.

Христиа́нския кончи́ны живота́ на́шего, безболе́знены, непосты́дны, ми́рны и до́браго отве́та на Стра́шнем Суди́щи Христо́ве про́сим.

Пресвяту́ю, Пречи́стую, Преблагослове́нную, Сла́вную Влады́чицу на́шу Богоро́дицу и Присноде́ву Мари́ю, со все́ми святы́ми помяну́вше, са́ми себе́, и друг дру́га, и весь живо́т наш Христу́ Бо́гу предади́м.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Я́ко Благ и Человеколю́бец Бог еси́ и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Иерей: Мир всем.

Хор: И ду́хови твоему́.

Диакон: Главы́ на́ша Го́сподеви прикло́ним.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Бу́ди держа́ва Ца́рствия Твоего́ благослове́на и препросла́влена. Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Лития́: (В практике некоторых приходов может опускаться)

Поется стихира храма [1] , затем:

Богородичные стихиры Павла Аморрейского, глас 8, подобен: «О, пресла́внаго чудесе́!»:

Стихира: Тебе́ ве́рным покро́в показа́,/ и́же вся́ческих Бо́г, вопло́щься от крове́й Твои́х, Богоро́дице Всечи́стая,/ и предста́тельницу и побо́рницу су́щим в ну́ждах и обстоя́ниих,/ и в бу́ри приста́нище благоути́шное:/ Ты́ у́бо спаси́ от вся́кия ско́рби и туги́,// все́х притека́ющих к Боже́ственному покро́ву Твоему́.

Стихира: Да прославля́ю и почита́ю,/ да чту́ и пою́,/ да воспева́ю всегда́ Твое́ Боже́ственное и́мя,/ Преблаже́нная Влады́чице,/ да мя́ не оста́виши враго́м ра́дование бы́ти,/ покро́ву Твоему́ притека́ющаго:/ но крилы́ честны́х моли́тв Твои́х// всегда́ це́ла мя́ сохрани́ от все́х искуше́ний.

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Стихира: Ра́дуйся, Богома́ти Пречи́стая./ Ра́дуйся, ве́рным наде́жда./ Ра́дуйся, ми́ру очище́ние./ Ра́дуйся, избавля́ющая вся́ких скорбе́й рабы́ Твоя́,/ я́же сме́рти разруши́тельница./ Ра́дуйся, животоно́сная./ Ра́дуйся, уте́шительнице./ Ра́дуйся, засту́пнице.// Ра́дуйся, прибе́жище.

Диакон: Спаси́, Бо́же, лю́ди Твоя́ и благослови́ достоя́ние Твое́, посети́ мир Твой ми́лостию и щедро́тами, возвы́си рог христиа́н правосла́вных и низпосли́ на ны ми́лости Твоя́ бога́тыя, моли́твами всепречи́стыя Влады́чицы на́шея Богоро́дицы и Присноде́вы Мари́и, си́лою Честна́го и Животворя́щаго Креста́, предста́тельствы честны́х Небе́сных Сил безпло́тных, честна́го, сла́внаго проро́ка, Предте́чи и Крести́теля Иоа́нна, святы́х сла́вных и всехва́льных Апо́стол, и́же во святы́х оте́ц на́ших и вселе́нских вели́ких учи́телей и святи́телей, Васи́лия Вели́каго, Григо́рия Богосло́ва и Иоа́нна Златоу́стаго, и́же во святы́х отца́ на́шего Никола́я, архиепи́скопа Мирлики́йскаго, чудотво́рца, святы́х равноапо́стольных Мефо́дия и Кири́лла, учи́телей слове́нских, святы́х равноапо́стольных вели́каго кня́зя Влади́мира и вели́кия княги́ни О́льги, и́же во святы́х оте́ц на́ших: святи́теля Михаи́ла, пе́рвого митрополи́та Ки́евскаго, первосвяти́телей Моско́вских и всея́ Руси́: Петра́, Алекси́я, Ио́ны, Мака́рия, Фили́ппа, И́ова, Ермоге́на и Ти́хона, митрополи́тов Моско́вских Филаре́та, Инноке́нтия и Мака́рия. Святы́х, сла́вных и добропобе́дных му́чеников, новому́чеников и испове́дников Це́ркве Ру́сския: Влади́мира, митрополи́та Ки́евскаго, Вениами́на, митрополи́та Петрогра́дского, Петра́, митрополи́та Крути́цкаго, Иларио́на, архиепи́скопа Вере́йскаго, святы́х ца́рственных страстоте́рпцев, преподобному́чениц вели́кия княги́ни Елисаве́ты и и́нокини Варва́ры, преподо́бных и богоно́сных оте́ц на́ших, преподо́бных оте́ц ста́рцев О́птинских, святы́х пра́ведных Иоа́нна Кроншта́дтскаго и Алекси́я Моско́вскаго, святы́х блаже́нных Ксе́нии Петербу́ржския и Матро́ны Моско́вския, святы́х и пра́ведных богооте́ц Иоаки́ма и А́нны (и свята́го имяре́к, егоже есть храм и егоже есть день), и всех святы́х. Мо́лим Тя, многоми́лостиве Го́споди, услы́ши нас, гре́шных, моля́щихся Тебе́, и поми́луй нас.

Хор: Го́споди, поми́луй. (40 раз)

Диакон: Еще́ мо́лимся о Вели́ком Господи́не и отце́ на́шем Святе́йшем Патриа́рхе Кири́лле, и о господи́не на́шем высокопреосвяще́ннейшем митрополи́те (или: архиепи́скопе, или: Преосвяще́ннейшем епи́скопе) имяре́к и о всем во Христе́ бра́тстве на́шем, и о вся́кой души́ христиа́нстей, скорбя́щей же и озло́бленней, ми́лости Бо́жия и по́мощи тре́бующей; о покрове́нии гра́да сего́, и живу́щих в нем, о ми́ре, и состоя́нии всего́ ми́ра; о благостоя́нии святы́х Бо́жиих церкве́й; о спасе́нии и по́мощи со тща́нием и стра́хом Бо́жиим тружда́ющихся и служа́щих оте́ц и бра́тий на́ших; о оста́вльшихся и во отше́ствии су́щих; о исцеле́нии в не́мощех лежа́щих; о успе́нии, осла́бе, блаже́нней па́мяти и о оставле́нии грехо́в всех преждеотше́дших оте́ц и бра́тий на́ших, зде лежа́щих и повсю́ду правосла́вных; о избавле́нии плене́нных, и о бра́тиях на́ших во слу́жбах су́щих, и о всех служа́щих и служи́вших во святе́м хра́ме сем рцем.

Хор: Го́споди, поми́луй. (50 раз)

Диакон: Еще́ мо́лимся о е́же сохрани́тися гра́ду сему́, и свято́му хра́му сему́, и вся́кому гра́ду и стране́, от гла́да, губи́тельства, тру́са, пото́па, огня́, меча́, наше́ствия иноплеме́нников и междоусо́бныя бра́ни; о е́же ми́лостиву и благоуве́тливу бы́ти благо́му и человеколюби́вому Бо́гу на́шему, отврати́ти вся́кий гнев на ны дви́жимый, и изба́вити ны от належа́щаго и пра́веднаго Своего́ преще́ния и поми́ловати ны.

Хор: Го́споди, поми́луй. (Трижды)

Диакон: Еще́ мо́лимся и о е́же услы́шати Го́споду Бо́гу глас моле́ния нас, гре́шных, и поми́ловати нас.

Хор: Го́споди, поми́луй. (Трижды)

Иерей: Услы́ши ны, Бо́же, Спаси́телю наш, упова́ние всех конце́в земли́ и су́щих в мо́ри дале́че, и ми́лостив, ми́лостив бу́ди, Влады́ко, о гресе́х на́ших, и поми́луй ны. Ми́лостив бо и человеколю́бец Бог еси́, и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, Отцу́, и Сы́ну, и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно, и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Иерей: Мир всем.

Хор: И ду́хови твоему́.

Диакон: Главы́ на́ша Го́сподеви прикло́ним.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Влады́ко многоми́лостиве, Го́споди Иису́се Христе́, Бо́же наш, моли́твами всепречи́стыя Влады́чицы на́шея Богоро́дицы и Присноде́вы Мари́и, си́лою Честна́го и Животворя́щаго Креста́, предста́тельствы честны́х Небе́сных Сил безпло́тных, честна́го, сла́внаго проро́ка, Предте́чи и Крести́теля Иоа́нна, святы́х сла́вных и всехва́льных Апо́стол, и́же во святы́х оте́ц на́ших и вселе́нских вели́ких учи́телей и святи́телей, Васи́лия Вели́каго, Григо́рия Богосло́ва и Иоа́нна Златоу́стаго, и́же во святы́х отца́ на́шего Никола́я, архиепи́скопа Мирлики́йскаго, чудотво́рца, святы́х равноапо́стольных Мефо́дия и Кири́лла, учи́телей слове́нских, святы́х равноапо́стольных вели́каго кня́зя Влади́мира и вели́кия княги́ни О́льги, и́же во святы́х оте́ц на́ших: святи́теля Михаи́ла, пе́рвого митрополи́та Ки́евскаго, первосвяти́телей Моско́вских и всея́ Руси́: Петра́, Алекси́я, Ио́ны, Мака́рия, Фили́ппа, И́ова, Ермоге́на и Ти́хона, митрополи́тов Моско́вских Филаре́та, Инноке́нтия и Мака́рия. Святы́х, сла́вных и добропобе́дных му́чеников, новому́чеников и испове́дников Це́ркве Ру́сския: Влади́мира, митрополи́та Ки́евскаго, Вениами́на, митрополи́та Петрогра́дского, Петра́, митрополи́та Крути́цкаго, Иларио́на, архиепи́скопа Вере́йскаго, святы́х ца́рственных страстоте́рпцев, преподобному́чениц вели́кия княги́ни Елисаве́ты и и́нокини Варва́ры, преподо́бных и богоно́сных оте́ц на́ших, преподо́бных оте́ц ста́рцев О́птинских, святы́х пра́ведных Иоа́нна Кроншта́дтскаго и Алекси́я Моско́вскаго, святы́х блаже́нных Ксе́нии Петербу́ржския и Матро́ны Моско́вския, святы́х и пра́ведных богооте́ц Иоаки́ма и А́нны (и свята́го имяре́к, егоже есть храм и егоже есть день) и всех святы́х. благоприя́тну сотвори́ моли́тву на́шу, да́руй нам оставле́ние прегреше́ний на́ших, покры́й нас кро́вом крилу́ Твое́ю, отжени́ от нас вся́каго врага́ и супоста́та, умири́ на́шу жизнь. Го́споди, поми́луй нас и мир Твой, и спаси́ ду́ши на́ша, я́ко благ и человеколю́бец.

Хор: Ами́нь.

Стихи́ры на стихо́вне:

Стихиры воскресные, глас 4:

Стихира: Го́споди, восше́д на Крест,/ пра́деднюю на́шу кля́тву потреби́л еси́,/ и соше́д во ад,/ ве́чныя у́зники свободи́л еси́,/ нетле́ние да́руя челове́ческому ро́ду,/ сего́ ра́ди пою́ще сла́вим// Животворя́щее и Спаси́тельное Твое́ Воста́ние.

Стих: Госпо́дь воцари́ся,// в ле́поту облече́ся.

Стихира: Пове́шен на дре́ве, Еди́не Си́льне,/ всю тварь поколеба́л еси́:/ положе́н же во гро́бе,/ живу́щия во гробе́х воскреси́л еси́,/ нетле́ние и жизнь да́руя челове́ческому ро́ду./ Те́мже пою́ще, сла́вим// тридне́вное Твое́ Воста́ние.

Стих: И́бо утверди́ вселе́нную,// я́же не подви́жится.

Стихира: Лю́дие беззако́ннии, Христе́,/ Тебе́, преда́вше Пила́ту, распя́ти осуди́ша,/ неблагода́рнии о Благоде́теле яви́вшеся./ Но во́лею претерпе́л еси́ погребе́ние:/ самовла́стно воскре́сл еси́ тридне́вно, я́ко Бог,// да́руя нам безконе́чный живо́т, и ве́лию ми́лость.

Стих: До́му Твоему́ подоба́ет святы́ня,// Го́споди, в долготу́ дний.

Стихира: Со слеза́ми жены́ доше́дша гро́ба, Тебе́ иска́ху,/ не обре́тша же, рыда́юща с пла́чем вопию́ща глаго́лаху:/ увы́ нам, Спа́се наш Царю́ всех,/ ка́ко укра́ден был еси́;/ ко́е же ме́сто держи́т Живоно́сное Те́ло Твое́?/ А́нгел же к ним отвещава́ше, не пла́чите, глаго́лет,/ но ше́дша пропове́дите, я́ко воскре́се Госпо́дь,// подая́ нам ра́дость, я́ко Еди́н Благоутро́бен.

Стихира вмч. Артемия, глас 6:

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху.

Стихира: За Христа́ зако́нно пострада́в, Арте́мие,/ и с чу́вственным царе́м у́мнаго низложи́в врага́,/ досто́йно прия́л еси́ от Страстополо́жника Спа́са вене́ц/ и ны́не на Небесе́х со А́нгельскими ра́дуешися чи́ны,/ Вы́шняго светоли́тия наслажда́яся я́сно/ и Триипоста́сному и Пе́рвому Све́ту причаща́яся оби́льно./ Те́мже и мы, благове́рнии лю́дие и любому́ченицы,/ пе́сньми вопие́м ти:/ ра́дуйся, адама́нте непобеди́мый душе́ю и кре́пкий ору́жниче Христо́в;/ ра́дуйся, ле́сти и́дольския потреби́телю/ и и́стины побо́рниче све́тлый./ Но моли́ся Го́споду/ и нам житие́м Боголюби́вым/ с тобо́ю получи́ти стоя́ние// при Престо́ле Вели́чествия Его́.

Богородичен воскресный, глас 6:

И ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Богородичен: Творе́ц и Изба́витель мой, Пречи́стая,/ Христо́с Госпо́дь из Твои́х ложе́сн проше́д,/ в мя оболки́йся,/ пе́рвыя кля́твы Ада́ма свободи́./ Те́мже Ти, Всечи́стая,/ я́ко Бо́жии Ма́тери же и Де́ве, вои́стинну/ вопие́м немо́лчно:/ ра́дуйся а́нгельски, ра́дуйся, Влады́чице,/ предста́тельство и покро́ве,// и спасе́ние душ на́ших.

Моли́тва свято́го Симео́на Богоприи́мца:

Хор: Ны́не отпуща́еши раба́ Твоего́, Влады́ко,/ по глаго́лу Твоему́, с ми́ром;/ я́ко ви́деста о́чи мои́ спасе́ние Твое́,/ е́же еси́ угото́вал пред лице́м всех люде́й,/ свет во открове́ние язы́ков,// и сла́ву люде́й Твои́х Изра́иля.

Трисвято́е по О́тче наш:

Чтец: Святы́й Бо́же, Святы́й Кре́пкий, Святы́й Безсме́ртный, поми́луй нас. (Трижды)

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Пресвята́я Тро́ице, поми́луй нас; Го́споди, очи́сти грехи́ на́ша; Влады́ко, прости́ беззако́ния на́ша; Святы́й, посети́ и исцели́ не́мощи на́ша, и́мене Твоего́ ра́ди.

Го́споди, поми́луй. (Трижды)

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

О́тче наш, И́же еси́ на Небесе́х, да святи́тся и́мя Твое́, да прии́дет Ца́рствие Твое́, да бу́дет во́ля Твоя́, я́ко на Небеси́ и на земли́. Хлеб наш насу́щный даждь нам днесь; и оста́ви нам до́лги на́ша, я́коже и мы оставля́ем должнико́м на́шим; и не введи́ нас во искуше́ние, но изба́ви нас от лука́ваго.

Иерей: Я́ко Твое́ есть Ца́рство и си́ла и сла́ва, Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Тропа́рь, глас 4:

Хор: Богоро́дице Де́во, ра́дуйся,/ Благода́тная Мари́е, Госпо́дь с Тобо́ю:/ благослове́на Ты в жена́х/ и благослове́н Плод чре́ва Твоего́,// я́ко Спа́са родила́ еси́ душ на́ших. (Трижды)

Благослове́ние хле́бов:

Диакон: Го́споду помо́лимся.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Иерей: Го́споди Иису́се Христе́ Бо́же наш, благослови́вый пять хле́бов и пять ты́сящ насы́тивый, Сам благослови́ и хле́бы сия́, пшени́цу, вино́ и еле́й; и умно́жи сия́ во гра́де сем и во всем ми́ре Твое́м; и вкуша́ющия от них ве́рныя освяти́. Я́ко Ты еси́ благословля́яй и освяща́яй вся́ческая, Христе́ Бо́же наш, и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, со Безнача́льным Твои́м Отце́м, и Всесвяты́м, и Благи́м, и Животворя́щим Твои́м Ду́хом, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь. Бу́ди И́мя Госпо́дне благослове́но от ны́не и до ве́ка. (Трижды)

Псало́м 33:

Хор: Благословлю́ Го́спода на вся́кое вре́мя,/ вы́ну хвала́ Его́ во усте́х мои́х./ О Го́споде похва́лится душа́ моя́,/ да услы́шат кро́тции, и возвеселя́тся./ Возвели́чите Го́спода со мно́ю,/ и вознесе́м И́мя Его́ вку́пе./ Взыска́х Го́спода, и услы́ша мя,/ и от всех скорбе́й мои́х изба́ви мя./ Приступи́те к Нему́, и просвети́теся,/ и ли́ца ва́ша не постыдя́тся./ Сей ни́щий воззва́, и Госпо́дь услы́ша и,/ и от всех скорбе́й его́ спасе́ и./ Ополчи́тся А́нгел Госпо́день о́крест боя́щихся Его́,/ и изба́вит их./ Вкуси́те и ви́дите, я́ко благ Госпо́дь:/ блаже́н муж, и́же упова́ет Нань./ Бо́йтеся Го́спода, вси святи́и Его́,/ я́ко несть лише́ния боя́щимся Его́./ Бога́тии обнища́ша и взалка́ша:/ взыска́ющии же Го́спода// не лиша́тся вся́каго бла́га.

Иерей: Благослове́ние Госпо́дне на вас, Того́ благода́тию и человеколю́бием, всегда́, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

У́треня

Шестопса́лмие:

Хор: Сла́ва в вы́шних Бо́гу, и на земли́ мир, в челове́цех благоволе́ние. (Трижды)

Го́споди, устне́ мои́ отве́рзеши, и уста́ моя́ возвестя́т хвалу́ Твою́. (Дважды)

Псало́м 3:

Чтец: Го́споди, что ся умно́жиша стужа́ющии ми? Мно́зи востаю́т на мя, мно́зи глаго́лют души́ мое́й: несть спасе́ния ему́ в Бо́зе его́. Ты же, Го́споди, Засту́пник мой еси́, сла́ва моя́ и вознося́й главу́ мою́. Гла́сом мои́м ко Го́споду воззва́х, и услы́ша мя от горы́ святы́я Своея́. Аз усну́х, и спах, воста́х, я́ко Госпо́дь засту́пит мя. Не убою́ся от тем люде́й, о́крест напа́дающих на мя. Воскресни́, Го́споди, спаси́ мя, Бо́же мой, я́ко Ты порази́л еси́ вся вражду́ющия ми всу́е: зу́бы гре́шников сокруши́л еси́. Госпо́дне есть спасе́ние, и на лю́дех Твои́х благослове́ние Твое́.

Аз усну́х, и спах, воста́х, я́ко Госпо́дь засту́пит мя.

Псало́м 37:

Го́споди, да не я́ростию Твое́ю обличи́ши мене́, ниже́ гне́вом Твои́м нака́жеши мене́. Я́ко стре́лы Твоя́ унзо́ша во мне, и утверди́л еси́ на мне ру́ку Твою́. Несть исцеле́ния в пло́ти мое́й от лица́ гне́ва Твоего́, несть ми́ра в косте́х мои́х от лица́ грех мои́х. Я́ко беззако́ния моя́ превзыдо́ша главу́ мою́, я́ко бре́мя тя́жкое отяготе́ша на мне. Возсмерде́ша и согни́ша ра́ны моя́ от лица́ безу́мия моего́. Пострада́х и сляко́хся до конца́, весь день се́туя хожда́х. Я́ко ля́двия моя́ напо́лнишася поруга́ний, и несть исцеле́ния в пло́ти мое́й. Озло́блен бых и смири́хся до зела́, рыка́х от воздыха́ния се́рдца моего́. Го́споди, пред Тобо́ю все жела́ние мое́ и воздыха́ние мое́ от Тебе́ не утаи́ся. Се́рдце мое́ смяте́ся, оста́ви мя си́ла моя́, и свет о́чию мое́ю, и той несть со мно́ю. Дру́зи мои́ и и́скреннии мои́ пря́мо мне прибли́жишася и ста́ша, и бли́жнии мои́ отдале́че мене́ ста́ша и нужда́хуся и́щущии ду́шу мою́, и и́щущии зла́я мне глаго́лаху су́етная и льсти́вным весь день поуча́хуся. Аз же я́ко глух не слы́шах и я́ко нем не отверза́яй уст свои́х. И бых я́ко челове́к не слы́шай и не имы́й во усте́х свои́х обличе́ния. Я́ко на Тя, Го́споди, упова́х, Ты услы́шиши, Го́споди Бо́же мой. Я́ко рех: да не когда́ пора́дуют ми ся врази́ мои́: и внегда́ подвижа́тися нога́м мои́м, на мя велере́чеваша. Я́ко аз на ра́ны гото́в, и боле́знь моя́ предо мно́ю есть вы́ну. Я́ко беззако́ние мое́ аз возвещу́ и попеку́ся о гресе́ мое́м. Врази́ же мои́ живу́т и укрепи́шася па́че мене́, и умно́жишася ненави́дящии мя без пра́вды. Воздаю́щии ми зла́я возблага́я оболга́ху мя, зане́ гоня́х благосты́ню. Не оста́ви мене́, Го́споди Бо́же мой, не отступи́ от мене́. Вонми́ в по́мощь мою́, Го́споди спасе́ния моего́.

Не оста́ви мене́, Го́споди Бо́же мой, не отступи́ от мене́. Вонми́ в по́мощь мою́, Го́споди спасе́ния моего́.

Псало́м 62:

Бо́же, Бо́же мой, к Тебе́ у́тренюю, возжада́ Тебе́ душа́ моя́, коль мно́жицею Тебе́ плоть моя́, в земли́ пу́сте и непрохо́дне, и безво́дне. Та́ко во святе́м яви́хся Тебе́, ви́дети си́лу Твою́ и сла́ву Твою́. Я́ко лу́чши ми́лость Твоя́ па́че живо́т, устне́ мои́ похвали́те Тя. Та́ко благословлю́ Тя в животе́ мое́м, о и́мени Твое́м воздежу́ ру́це мои́. Я́ко от ту́ка и ма́сти да испо́лнится душа́ моя́, и устна́ма ра́дости восхва́лят Тя уста́ моя́. А́ще помина́х Тя на посте́ли мое́й, на у́тренних поуча́хся в Тя. Я́ко был еси́ Помо́щник мой, и в кро́ве крилу́ Твое́ю возра́дуюся. Прильпе́ душа́ моя́ по Тебе́, мене́ же прия́т десни́ца Твоя́. Ти́и же всу́е иска́ша ду́шу мою́, вни́дут в преиспо́дняя земли́, предадя́тся в ру́ки ору́жия, ча́сти ли́совом бу́дут. Царь же возвесели́тся о Бо́зе, похва́лится всяк клены́йся Им, я́ко загради́шася уста́ глаго́лющих непра́ведная.

На у́тренних поуча́хся в Тя. Я́ко был еси́ Помо́щник мой, и в кро́ве крилу́ Твое́ю возра́дуюся. Прильпе́ душа́ моя́ по Тебе́, мене́ же прия́т десни́ца Твоя́.

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа, сла́ва Тебе́ Бо́же. (Трижды)

Го́споди поми́луй. (Трижды)

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Псало́м 87:

Го́споди Бо́же спасе́ния моего́, во дни воззва́х, и в нощи́ пред Тобо́ю. Да вни́дет пред Тя моли́тва моя́: приклони́ у́хо Твое́ к моле́нию моему́, я́ко испо́лнися зол душа́ моя́, и живо́т мой а́ду прибли́жися. Привмене́н бых с низходя́щими в ров, бых я́ко челове́к без по́мощи, в ме́ртвых свобо́дь, я́ко я́звеннии спя́щии во гро́бе, и́хже не помяну́л еси́ ктому́, и ти́и от руки́ Твоея́ отринове́ни бы́ша. Положи́ша мя в ро́ве преиспо́днем, в те́мных и се́ни сме́ртней. На мне утверди́ся я́рость Твоя́, и вся во́лны Твоя́ наве́л еси́ на мя. Уда́лил еси́ зна́емых мои́х от мене́, положи́ша мя ме́рзость себе́: пре́дан бых и не исхожда́х. О́чи мои́ изнемого́сте от нищеты́, воззва́х к Тебе́, Го́споди, весь день, возде́х к Тебе́ ру́це мои́. Еда́ ме́ртвыми твори́ши чудеса́? Или́ вра́чеве воскреся́т, и испове́дятся Тебе́? Еда́ пове́сть кто во гро́бе ми́лость Твою́, и и́стину Твою́ в поги́бели? Еда́ позна́на бу́дут во тьме чудеса́ Твоя́, и пра́вда Твоя́ в земли́ забве́нней? И аз к Тебе́, Го́споди, воззва́х и у́тро моли́тва моя́ предвари́т Тя. Вску́ю, Го́споди, отре́еши ду́шу мою́, отвраща́еши лице́ Твое́ от мене́? Нищ есмь аз, и в труде́х от ю́ности моея́; возне́с же ся, смири́хся, и изнемого́х. На мне преидо́ша гне́ви Твои́, устраше́ния Твоя́ возмути́ша мя, обыдо́ша мя я́ко вода́, весь день одержа́ша мя вку́пе. Уда́лил еси́ от мене́ дру́га и и́скренняго, и зна́емых мои́х от страсте́й.

Го́споди Бо́же спасе́ния моего́, во дни воззва́х, и в нощи́ пред Тобо́ю. Да вни́дет пред Тя моли́тва моя́: приклони́ у́хо Твое́ к моле́нию моему́.

Псало́м 102:

Благослови́, душе́ моя́, Го́спода, и вся вну́тренняя моя́ и́мя свя́тое Его́. Благослови́, душе́ моя́, Го́спода, и не забыва́й всех воздая́ний Его́, очища́ющаго вся беззако́ния твоя́, исцеля́ющаго вся неду́ги твоя́, избавля́ющаго от истле́ния живо́т твой, венча́ющаго тя ми́лостию и щедро́тами, исполня́ющаго во благи́х жела́ние твое́: обнови́тся я́ко о́рля ю́ность твоя́. Творя́й ми́лостыни Госпо́дь, и судьбу́ всем оби́димым. Сказа́ пути́ Своя́ Моисе́ови, сыново́м Изра́илевым хоте́ния Своя́: Щедр и Ми́лостив Госпо́дь, Долготерпели́в и Многоми́лостив. Не до конца́ прогне́вается, ниже́ в век вражду́ет, не по беззако́нием на́шим сотвори́л есть нам, ниже́ по грехо́м на́шим возда́л есть нам. Я́ко по высоте́ небе́сней от земли́, утверди́л есть Госпо́дь ми́лость Свою́ на боя́щихся Его́. Ели́ко отстоя́т восто́цы от за́пад, уда́лил есть от нас беззако́ния на́ша. Я́коже ще́дрит оте́ц сы́ны, уще́дри Госпо́дь боя́щихся Его́. Я́ко Той позна́ созда́ние на́ше, помяну́, я́ко персть есмы́. Челове́к, я́ко трава́ дни́е его́, я́ко цвет се́льный, та́ко оцвете́т, я́ко дух про́йде в нем, и не бу́дет, и не позна́ет ктому́ ме́ста своего́. Ми́лость же Госпо́дня от ве́ка и до ве́ка на боя́щихся Его́, и пра́вда Его́ на сыне́х сыно́в, храня́щих заве́т Его́, и по́мнящих за́поведи Его́ твори́ти я́. Госпо́дь на Небеси́ угото́ва Престо́л Свой, и Ца́рство Его́ все́ми облада́ет. Благослови́те Го́спода вси А́нгели Его́, си́льнии кре́постию, творя́щии сло́во Его́, услы́шати глас слове́с Его́. Благослови́те Го́спода вся Си́лы Его́, слуги́ Его́, творя́щии во́лю Его́. Благослови́те Го́спода вся дела́ Его́, на вся́ком ме́сте влады́чествия Его́, благослови́, душе́ моя́, Го́спода.

На вся́ком ме́сте влады́чествия Его́, благослови́, душе́ моя́, Го́спода.

Псало́м 142:

Го́споди, услы́ши моли́тву мою́, внуши́ моле́ние мое́ во и́стине Твое́й, услы́ши мя в пра́вде Твое́й и не вни́ди в суд с рабо́м Твои́м, я́ко не оправди́тся пред Тобо́ю всяк живы́й. Я́ко погна́ враг ду́шу мою́, смири́л есть в зе́млю живо́т мой, посади́л мя есть в те́мных, я́ко ме́ртвыя ве́ка. И уны́ во мне дух мой, во мне смяте́ся се́рдце мое́. Помяну́х дни дре́вния, поучи́хся во всех де́лех Твои́х, в творе́ниих руку́ Твое́ю поуча́хся. Возде́х к Тебе́ ру́це мои́, душа́ моя́, я́ко земля́ безво́дная Тебе́. Ско́ро услы́ши мя, Го́споди, исчезе́ дух мой, не отврати́ лица́ Твоего́ от мене́, и уподо́блюся низходя́щим в ров. Слы́шану сотвори́ мне зау́тра ми́лость Твою́, я́ко на Тя упова́х. Скажи́ мне, Го́споди, путь во́ньже пойду́, я́ко к Тебе́ взях ду́шу мою́. Изми́ мя от враг мои́х, Го́споди, к Тебе́ прибего́х. Научи́ мя твори́ти во́лю Твою́, я́ко Ты еси́ Бог мой. Дух Твой Благи́й наста́вит мя на зе́млю пра́ву. И́мене Твоего́ ра́ди, Го́споди, живи́ши мя, пра́вдою Твое́ю изведе́ши от печа́ли ду́шу мою́. И ми́лостию Твое́ю потреби́ши враги́ моя́ и погуби́ши вся стужа́ющия души́ мое́й, я́ко аз раб Твой есмь.

Услы́ши мя, Го́споди, в пра́вде Твое́й и не вни́ди в суд с рабо́м Твои́м.

Дух Твой Благи́й наста́вит мя на зе́млю пра́ву.

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа, сла́ва Тебе́ Бо́же. (Трижды)

После Шестопсалмия