Поделиться
У нас в гостях был руководитель епархиального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ Иваново-Вознесенской епархии иеромонах Макарий (Маркиш).
Разговор шел о том, как грехопадение Адама и Евы отразилось на человеке, и продолжает ли оно влиять на современные семьи.
Ведущие: Александр Ананьев, Алла Митрофанова
Александр Ананьев:
— Простите нас, пожалуйста, за многословие, за недальновидность, за неопытность, за болтливость, за недалекость. За то, что мы не задаем те вопросы, которые задали бы вы, будь вы на нашем месте, и за многое-многое другое, за которое мы ощущаем свою вину, сидя здесь в «Светлой студии»Радио ВЕРА. С вами вся в извинениях рассыпанная Алла Сергеевна Митрофанова.
Алла Митрофанова:
— Александр Ананьев.
Александр Ананьев:
— Накануне Прощеного воскресенья нам очень-очень важно попросить у вас прощения. У вас и у нашего сегодняшнего дорогого гостя. Прощение за то, что так редко мы приглашаем его, так скупо и скудно накрываем стол в студииРадио ВЕРА. Клирик Иваново-Вознесенской епархии, иеромонах Макарий (Маркиш). Добрый вечер, отец Макарий.
Иеромонах Макарий (Маркиш):
— Здравствуйте, дорогая Алла, Александр. Вы, конечно, меня насмешили здесь, но я-то должен просить прощения за то, что я редко приезжаю, но у меня есть разные оправдания, как и у вас, конечно же, есть оправдания по всем пунктам, которые вы перечислили.
Александр Ананьев:
— Оправдания всегда можно найти. Главное сохранить в сердце место для сожаления насчет самого себя. Сегодня очень важный разговор будет в программе «Семейный час», друзья. Впрочем, надеюсь, нам удается создать иллюзию важности разговора в каждой нашей программе. Прощеное воскресенье и изгнание из рая; первородный грех и к чему он приводит в семейной жизни в конечном итоге; первая семья, какой она была до грехопадения. Мне очень хочется вместе с отцом Макарием попытаться рассмотреть последствия этого первородного греха в себе, в жене, в наших отношениях. Попытаться представить, какими мы были бы, если бы не было этого грехопадения. И еще получить ответ на вопрос, вот какой. Если семья это наша попытка вернуться в рай в масштабах однокомнатной квартиры в центре Москвы, то каким был бы самым коротким и самым правильным путь в этот рай? И начну я вот с какого вопроса. Отец Макарий. Если бы мы с вами порассуждали вот на какую тему. Если бы не было грехопадения, наша с Алечкой семья, мы муж и жена, какой бы была?
Иеромонах Макарий (Маркиш):
— Друзья мои, я в таких случаях всегда вспоминаю пшеницу и плевелы, эту притчу, казалось бы, никакого отношения не имеет к делу. Пшеница и плевелы, растет пшеница и тут же сорняки, а она имеет отношение к делу, потому что процесс идет, там не растут эти ростки. Сейчас уже 2023 год и наши слушатели, люди мудрые, мыслящие, серьезные, хочется надеяться, что они опшеничились более-менее, еще детские дела несерьезные, плевельные позабыты, оставлены. Сегодня я сюда ехал сюда в студию, у брата слушал радио, один дядя заплатил за пачку черной нарезанной бумаги двадцать три тысячи долларов. Почему? Потому что его убедили в том, что она может обратиться в денежные знаки. Сейчас передавали, радиостанции серьезные, шутки не передают. И поймали жулика, естественно, жулик говорит: я пошутил, кому в здравом уме могло прийти в голову, что бумага превратится в денежные знаки в иностранной валюте. Почему об этом я говорю? Дорогие друзья, когда мы говорим, если бы, эту фразу произнося, мы уже сразу переходим на территорию резаной бумаги.
Александр Ананьев:
— Думаете?
Иеромонах Макарий (Маркиш):
— Как правило... Если бы мне чашку чая дали, если бы я ее, не дай Бог, разбил, чай бы мне не достался. Наверное, многие из нас, если не все, такие опыты в жизни имели, когда что-нибудь разобьется и чай разольется. Но такого опыта, чтобы не было первоначального греха, у нас не только нет, но и быть в принципе не может. Когда людей из еще немножко плевельного состояния спрашивают: батюшка, что бы было бы, если бы вы родились не в Москве, а в Киеве? И что было бы, если бы вы были не дядей, а тетей, или что было бы и так далее. И у меня ответ очень простой в одну фразу, который заготовлен заранее: это был бы не я. Это были бы не мы, не вы, Александр, не вы, Алла, и даже не я, Макарий.
Александр Ананьев:
— На самом деле, дорогой отец Макарий, мой вопрос обусловлен не столько живой фантазией и какими-то досужими розыгрышами: а что было бы если бы, сколько мне очень важно увидеть последствия этого первородного греха в наших отношениях. Что это за последствия и как они портят нам жизнь? Например, наш дорогой друг протоиерей Александр Гаврилов, который не только замечательный опытный священник из Санкт-Петербурга, но и психолог, утверждает, что одним из важнейших последствий этого грехопадения первых людей является, знаете, что? Наше постоянное обесценивание. То есть мы встречаем лучшую на свете девушку, самую красивую, самую умную...
Иеромонах Макарий (Маркиш):
— Вижу.
Алла Митрофанова:
— Спасибо.
Александр Ананьев:
— Самую образованную, самую заботливую, и так получается, что в результате этого первородного греха мы уже спустя какое-то короткое время начинаем ее обесценивать, мы начинаем думать, что, ну, симпатяшка, но есть гораздо более красивые. Ну, добрая, но есть гораздо более щедрые. Образованная, но есть же...
Иеромонах Макарий (Маркиш):
— Профессора.
Александр Ананьев:
— Профессор, да, какой-нибудь.
Иеромонах Макарий (Маркиш):
— Я вас прекрасно понимаю, тупим, Александр, дорогой мой. Тупим.
Александр Ананьев:
— Наша борьба с первородным грехом как раз в том и заключается, что ты ловишь себя на этом обесценивании.
Иеромонах Макарий (Маркиш):
— Ты же ловишь, это уже не плохо. Если поймал, это уже хорошо.
Александр Ананьев:
— Да, ловишь, ловишь. И говоришь: друзья, стоп, стоп, это не я, это этот поганый первородный грех. И мне сейчас надо взять себя в кучу и напомнить себе, что это на самом деле самая лучшая, самая добрая, самая красивая.
Иеромонах Макарий (Маркиш):
— Да, конечно. Первородный грех сам по себе не имеет персонификации. Если бы сказать, что это не я, а этот бес, который в басне Крылова: «Тут бесенок из-за печки, ну, полно, говорит, всегда клепать на нас», по крайней мере, была бы тут какая-то логика. Первородный грех, а точнее, как нам говорят серьезные авторы, правильно это называть прародительским повреждением, это качество, свойство человеческой природы. Все равно, что меня бы пригласили играть в баскетбол, во мне только сто семьдесят четыре сантиметра роста, я не могу дотянуться до корзины, вы знаете, это не я виноват, это у меня рост такой. Примерно то же самое и здесь. Понимаете, друзья, прародительское повреждение это искажение, извращение, болезнь, если можно так сказать, всего человеческого состава, всей нашей природы материальной и нематериальной. Это то отличие человека, человечества, личности, личностей от того дизайна, от того проекта, от того стандарта, которым мы должны отвечать, но не можем отвечать в нынешнем состоянии. Здесь, собственно говоря, корешок всего христианского мировоззрения. Почему Бог становится человеком, приходит в этот мир, принимает смерть, воскресает? Ради чего? Чтобы нам дать возможность преодолеть те самые последствия, о которых вы говорите. А не то что попытка отделить личность от его первородного греха. Это все равно как отделить человека от его артериального давления.
Александр Ананьев:
— Разве это не путь к святости?
Иеромонах Макарий (Маркиш):
— У меня артериальное давление и пульс слишком быстрый или голова плохо работает, тебя отделить от этих качеств невозможно.
Алла Митрофанова:
— Саш, понимаешь, даже Пресвятая Богородица, Честнейшая херувим и Славнейшая без сравнения серафим, даже она, будучи все-таки дитя человеческое, рождена с этим антологическим свойством, с первородным грехом.
Александр Ананьев:
— Очень трудно уложить это в голове.
Алла Митрофанова:
— Да, трудно.
Иеромонах Макарий (Маркиш):
— Христос Спаситель принял природу человека ту же самую, что у нас, то есть тоже подверженную этим вот последствиям первородного греха.
Александр Ананьев:
— Позвольте, Христос безгрешен.
Алла Митрофанова:
— Но кроме первородного греха.
Иеромонах Макарий (Маркиш):
— Он будучи Богочеловеком, грехов не совершал. Те последствия, те качества человеческой природы, которые гонят нас в грех, как вы сказали: я посмотрел, женился, решил, потом разрешил, передумал. Христос так не делал. Он, правда, не женился, но Он такого рода глупостей не совершал, будучи Богочеловеком. Все остальные люди в той или иной мере подвержены последствиям прародительского повреждения. Все остальные люди требуют помощи Спасителя в избавлении от этих последствий, в преодолении этих последствий.
Алла Митрофанова:
— Если позволите, мне бы хотелось своим размышлением тут поделиться. Книга Бытия, первые главы, где описана эта драма грехопадения. Как меняются Адам и его жена, у которой на тот момент, насколько помню, даже имени нет, имя Ева появляется уже после грехопадения. Как они меняются в результате вот этого шага, того выбора, который они делают, что они все-таки вкусят запретный плод. Происходит трансформация. Они внезапно начинают видеть друг в друге не целое, то есть отдельную личность, но продолжение себя — это тайна Троицы. Как понимаю, все-таки семья первых людей в своих отношениях была подобна отношениям внутри Троицы.
Иеромонах Макарий (Маркиш):
— Семья должна быть подобна, сто процентов, как по учебнику.
Алла Митрофанова:
— И тут раз — и происходит вот это разделение. Адам смотрит на жену и понимает, что она отдельно от него, она другая, она иная. Она смотрит на него и понимает, что он иной. Она осознает себя отдельным от него существом. И дальше что происходит, когда встречаются две чужие друг другу личности в каких-то обстоятельствах, которые предполагают максимальную близость? Вот это чувство стыда, они видят себя разными. Раньше это было ощущение единства, уникальности каждой личности и при этом их единства. И тут они видят, что они разные, и они этого стыдятся, они прячутся по кустам. В этом кратком эпизоде, мне кажется, как раз и описано то, что произошло разделение. С тех пор мы гораздо проще друг между другом возводим стены железобетонные, чем пытаемся друг в друга прорасти.
Иеромонах Макарий (Маркиш):
— Совершенно верно. В вашу картинку добавьте еще третьего участника, а именно Самого Господа Бога. Как они друг от друга: а это я не причем, это она меня подучила. С тем же самым настроением Адам отвечает Богу. Сегодняшний человек, тысячи лет спустя, что-нибудь случись подобное, безотносительно к эпизоду с грехопадением, к нашему разговору, скажет: да, простите, я не хотел, я виноват. Выдумает даже какие-нибудь причины, может быть, но он повинится, попросит прощения. Адам ничего подобного, я ни при чем тут, это она такая-сякая, а я вообще чистенький. И, совершенно верно, искажение, извращение той человеческой природы, которая дана была нам и которую нам надлежит восстанавливать.
Александр Ананьев:
— Клирик Иваново-Вознесенской епархии иеромонах Макарий (Маркиш), я Александр Ананьев и Алла Митрофанова, все вместе — «Семейный час». Говорим сегодня о последствиях первородного греха, о последствиях грехопадения в нашей семейной жизни, попытаемся рассмотреть эти последствия, чтобы немножко их структурировать, может быть, систематизировать и попытаться...
Иеромонах Макарий (Маркиш):
— Может, избавиться от них?
Александр Ананьев:
— Не избавиться, но знать в лицо.
Иеромонах Макарий (Маркиш):
— Не избавиться? Ну, как знать?
Александр Ананьев:
— Я вот сейчас знаю, что я склонен к этому обесцениванию, как любой человек.
Иеромонах Макарий (Маркиш):
— Больше так не будете поступать.
Александр Ананьев:
— Я буду стараться.
Иеромонах Макарий (Маркиш):
— Ну да, стараться, по крайней мере, делать. Когда мы говорим «надо знать», это в русском языке не очень достаточно. Совершенно известнейшая картинка, когда наркоман говорит врачу: вы же на игле не сидели, вы же ничего не знаете. А врач говорит: я не сидел на игле, но знаю гораздо больше тебя. Такой диалог простой. Нам не надо садиться на иглу, надо знать эту заразу, которая нас мучает, называется грех. Грехопадение — хорошее слово, слово хорошее, дело плохое — результат повреждения, и мы это повреждения в нашей христианской жизни стараемся исправить, Господь нам дает такие возможности.
Александр Ананьев:
— Есть у меня ощущение, что последствия грехопадения развиваются, прорастают в человеке с возрастом, при этом только что родившийся ребенок лишен этого напрочь. Например, мы не так давно говорили с отцом Павлом Островским. Это был удивительный поворот разговора, мы с ним говорили о маленьких детях. Слушайте, говорю, дети любят родителей просто так, безо всякого эгоизма, не потому что им надо... Мы говорим, любовь это жертва, любовь это отдавать. Дети ничего не отдают, говорю я, они просто любят папу, они просто любят маму. На что отец Павел метко заметил: дети в принципе отдают все, что у них есть, это папе, это маме. И все, что бы они ни делали, продиктовано их любовью и их полным отсутствием эгоизма. Эгоизм, по сути, это и есть одно из последствий...
Иеромонах Макарий (Маркиш):
— Одна из сторон.
Александр Ананьев:
— Этого грехопадения, это эго в центре. Не Господь Бог и не мы вместе единое целое, а я в центре мира. Это тоже одно из последствий. Так вот этот эгоизм прорастает в ребенке с возрастом. Отсюда вопрос. Действительно ли дети лишены этого повреждения греховного? Когда Спаситель говорит: «Будьте как дети», разве он не имеет в виду?
Иеромонах Макарий (Маркиш):
— Апостол Павел добавляет, дети будьте по незлобию, а рассудком будьте совершеннолетними.
Александр Ананьев:
— Да, да. По незлобию, по наивности, по свету, по отсутствию эгоизма. Так вот вопрос, отец Макарий. Действительно ли дети лишены последствий грехопадения?
Алла Митрофанова:
— Если бы это было так, то не было бы травли в школах, то не было бы в детском садике...
Александр Ананьев:
— Это они уже играют во взрослых.
Алла Митрофанова:
— В детском садике не было бы отнимания конфет или игрушек. Вообще когда в ребенке начинает это «я» формироваться, начинает это проявляться.
Иеромонах Макарий (Маркиш):
— Алла говорит здесь трезво, и по практическим наблюдениям и по богословским, философским или даже физическим каким-то соображениям никуда не денешься. Разумеется, человеческая природа создается, на то она и природа, тогда бы мы говорили о результатах воспитания, тогда возвращаемся к какому-нибудь Жан Жаку Руссо или кому-нибудь еще, которые люди дикие совершенно. Конечно, человеку присуще повреждение его природы, а дальше оно проявляется так или иначе. Когда ребенок совсем маленький, ничего не появляется, он лежит только хнычет или не хнычет. Крестить маленьких детей или младенцев очень хорошо. Полтора месяца — прям все довольны. Крестить годовалого или полуторагодовалого уже не просто, он уже такие обычно задает концерты, и так его приходится...
Александр Ананьев:
— А уж сорокалетних крестить!..
Иеромонах Макарий (Маркиш):
— Наоборот, вот хорошо, что вы тему дали. К сорока годам он уже много пережил, он уже прикусил язык, жареный петух его клевал в разные места. Он приходит и говорит: согрешил, виноват, прости меня, Господи, и ты, честный отче, крести меня, я плакать не буду, пьянку завязываю, всякие другие неприятности завязываю. Исповедается, дает предкрещальную исповедь. Тут тоже, как ни странно, это опыт священнической жизни. В крещении, это таинство, в котором мы принимаем участие, в таинстве покаяния все принимают участия. Вы исповедаетесь, я принимаю, слушаю ваше покаяние, у нас двойной опыт. А когда крестим, вы креститесь один раз, а мы крестим по нескольку раз в неделю, бывает. Поэтому опыт таинства крещения интересным образом накладывается. Крестить малышей приятно, крестить сорокалетних, тридцатилетних, даже двадцатилетних, я про двадцатилетних не помню, в общем, тоже радостно. Крестить полуторагодовалых — испытание не малое, бывало, что я боюсь, что сейчас потолок рухнет от крика. Действительно, надо как-то маневрировать, чтобы он что-нибудь не натворил. Ну да, сделаешь, это небольшое зло, но совершенно ясно, что негативные качества человека в той или иной мере начинают проявляться с первых дней, это уже тема педагогики.
Александр Ананьев:
— Кстати, отец Макарий, поздравьте ж меня, ровно десять дней назад, на Сретение я отметил пятую годовщину своего крещения в храме благоверного князя Александра Невского.
Алла Митрофанова:
— Пятилетие.
Иеромонах Макарий (Маркиш):
— Слава Богу.
Александр Ананьев:
— Было мне сорок лет, ровным счетом, что вы описали, все я видел.
Иеромонах Макарий (Маркиш):
— Вот видите, значит, вы сами собственным опытом подтверждаете это. Время может работать как против нас, так и на нас, в зависимости от того, как мы это время воспринимаем. И опять возвращаюсь к замечательной притче о пшенице и плевелах. Плевелы растут, но человек не травинка, не былинка, он может в какой-то момент сообразить, не туда я расту, расту в сторону плевел, дай-ка, я буду на пшеницу перерабатываться. Время Господь дает, он вчера еще был плевелом, а сегодня, глядишь, уже колоситься стал.
Александр Ананьев:
— Мы с вами вскользь упомянули очень важную категорию — категорию стыда. Стыд это следствие грехопадения, а стало быть, ощущая стыд, мы позволяем греху проявляться в нас?
Иеромонах Макарий (Маркиш):
— Тонкая вещь, поскольку первоначально стыд это эмоция, мир эмоций — это своеобразный странный мир, который мы не контролируем. Но можно сказать, чтобы не уходить далеко ни в психологию, ни в тонкое богословие, что стыд следствие греха. Хорошего мы не стыдимся. Если я вышел неподобающим образом одет куда-нибудь, то стыжусь я не своего телесного облика, а того, что я неправильно оделся, что я забыл. Замечательная история, которую я не постесняюсь рассказать, хотя зима уже прошла, а она относится к поздней осени. Как доктор Ватсон выходит навстречу Шерлоку Холмсу, а Шерлок Холмс говорит: поздравляю вас, доктор Ватсон, с приходом зимы, вы, как я вижу, надели теплые кальсоны. Тот удивляется, как это, ваша проницательность. А тот говорит: проницательности большой не нужно, вы забыли надеть брюки. Так вот он стыдится, чего он стыдится? Понятно, что не кальсон он стыдится, а брюк, которые забыл надеть. То же самое известное стихотворение Алексея Толстого «Сон Попова», которое вы сами можете прочитать и порадоваться, что там происходило. Возвращаюсь, стыд результат какого-то греха, а грех в свою очередь, разумеется, последствие грехопадения. Адам и Ева — первое, что мы находим о стыде — стыдились друг друга, когда оказалось, что они обнажены. Но выходит, что в условиях современной жизни, или фактической брачной жизни, которая настала после грехопадения, в таком виде разгуливать, дело, видимо, с их позиции нехорошее, не надо так выступать даже друг перед другом, может быть, там и другие были обстоятельства. Пока грехопадение не наступило, пока они были безгрешны, не были подвержены этому повреждению, их натуральный вид ничем не был плох. Когда он стал чем-то плох, мы не знаем точно, тут наши экстраполяции. Но тем не менее, чем-то стал он плох, они застыдились.
Алла Митрофанова:
— Это разделение, которое между ними произошло, мне кажется, здесь очень важный момент, и в Евангелии повторяется то, что сказано в книге Бытия, когда Господь творит человека. «Оставит человек отца и мать и прилепится к жене своей, и будут двое одна плоть».
Иеромонах Макарий (Маркиш):
— И заметьте, это сказано еще тогда. Еще до того.
Алла Митрофанова:
— Тогда. В Евангелии это повторяется, только уже применительно к таинству брака.
Иеромонах Макарий (Маркиш):
— Правильно.
Алла Митрофанова:
— Брак — это то пространство, в котором мы призваны стремиться к восстановлению того единства и преодолению этого самого разделения.
Иеромонах Макарий (Маркиш):
— Абсолютно верно.
Алла Митрофанова:
— По сути, преодолению этого «я», которое мне мешает.
Иеромонах Макарий (Маркиш):
— Абсолютно верно. Преодоления «я» или, точнее, «я» мы не преодолеваем, христианство настаивает на самоценности, ценности «я».
Алла Митрофанова:
— Ценности личности, но чтобы это «я» не заполняло.
Иеромонах Макарий (Маркиш):
— Совершенно верно, чтобы оно было на своем месте. Чтобы все было на своем месте, некая гармония, о которой мы любим говорить. Вот что такое гармония? Если он и она, дети — они, ближние, все окружение, вплоть до нации и всего человечества в каком-то гармоническом состоянии. Это, возвращаясь к идее о том, что было бы если бы, не знаю, «если бы» совершенно здесь неуместно. Но брак действительно, поскольку число два самое маленькое число из всех чисел выше одного, то совершенно естественно, что брак становится дорогой в небо. Вы спросили, как идти по этой дороге, как достичь, дорога-то есть, вот она, идите, друзья мои, шагайте, вот вам дали, открыли эту дорогу. Они сидят, как хорошо, как красиво, шаг не сделают.
Александр Ананьев:
— А если ты не делаешь шага, как писал Льюис Кэрролл, ты катишься назад. Чтобы оставаться на месте, нужно быстро-быстро куда-нибудь идти.
Иеромонах Макарий (Маркиш):
— Да. И эта метафора, смешная немножко из Кэрролловской сказки, присутствует во многих христианских проповедях, и даже, кажется, в инославных, но в православных точно. Надо двигаться-двигаться-двигаться.
Александр Ананьев:
— Чтобы хотя бы остаться на месте.
Иеромонах Макарий (Маркиш):
— Будем надеяться на то, что какое-нибудь... Стоять на месте просто невозможно, как на ледяной горке.
Александр Ананьев:
— Давайте попытаемся разделить. Я сейчас вас слушал и понимал, что стыд и стыд это разные абсолютно категории. Стыд перед человеком, ну допустим перед нашим звукорежиссером, это одно. Это значит, я не соответствую представлениям этого замечательного человека о том, как я должен выглядеть, как я должен вести себя и что я должен говорить, тому, что я делаю на самом деле. И есть стыд перед Богом, и здесь, этот стыд — это важнейшая штука на самом деле. Господь меня замыслил, задумал совсем другим — хорошим, добрым, открытым, отзывчивым, светлым, стройным, наконец, а не таким, как я есть на самом деле. Когда я чувствую взгляд Бога на себе, мне перед Ним стыдно, и это здорово, это должно быть. В то время как стыд перед людьми — это гораздо более спорная категория.
Алла Митрофанова:
— Если позволишь, мне бы хотелось уточнение сделать. Мне все-таки кажется, что стыд перед человеком рождается не из того, что от тебя кто-то ждет того-то, а ты этому не соответствуешь. Стыд появляется, когда ты начинаешь осознавать, что не соответствуешь представлению тех-то и тех-то людей.
Александр Ананьев:
— О себе. Да, да.
Алла Митрофанова:
— Когда именно ты начинаешь осознавать, что от меня ждали вот этого, а сделал так, это не соответствует, наверное, их ожиданиям обо мне. И на самом деле в таком стыде может быть много ложного и много может быть от гордыни.
Иеромонах Макарий (Маркиш):
— Правильно. Вопрос объективизируется. Вы сказали, некто от вас чего-то ожидал, Может быть, он ожидал, что вы будете ходить ногами по потолку, но вы не ходите по потолку, вы ходите ногами по земле, и если кто-то начнет вам таким образом компостировать мозги, вряд ли вы будете стыдиться, скажете: вы ошиблись, любезный.
Александр Ананьев:
— А стыд перед Богом это хорошо.
Алла Митрофанова:
— А стыд перед Богом это конструктивно как раз, может быть.
Иеромонах Макарий (Маркиш):
— Я вас слушал внимательно, все-таки это две стороны одной медали. И стыд перед Богом это осознание своего греха, и стыд перед ближнем — тоже, получается палочка о двух концах, оба конца продуктивны. И у ближнего я попрошу прощения, мы с ним выясним, в чем дело и как. И у Господа я прошу прощения и стараюсь исправить свои ошибки. Покаяние — это в любом случае стремление к исправлению. Просто оно может быть разной меры, разной степени срочности. Некоторые свои ошибки и заблуждения я могу исправить мгновенно, просто осознав, а некоторые никогда не исправлю в обозримом будущем. У меня есть грех, плохой слух музыкальный.
Александр Ананьев:
— Разве это грех?
Иеромонах Макарий (Маркиш):
— Вот как здорово. Недостаток, вред, может быть, неприятность кому-то, когда я должен спеть красиво прокимен возгласительный, например, иногда священник возглашает, а я не умею. А рядом диакон, который имеет слух превосходный, я его слушаю, мне делается стыдно, что я так не могу. Это моя слабость.
Александр Ананьев:
— Вы хотите сказать, в раю у всех прекрасный идеальный слух?
Иеромонах Макарий (Маркиш):
— Про рай не рискну, не рискну замахиваться. Про людей, моих собратьев, священнослужителей, могу точно сказать, что у них разный слух. Есть люди, с таким же плохим слухом как я, чему я не могу сказать, что злорадствую, но, по крайней мере, немножко успокаивает меня.
Алла Митрофанова:
— Это та сфера, в которой... Отец Макарий, вы же не можете взять на себя ответственность за то, что у вас нет слуха?
Иеромонах Макарий (Маркиш):
— Не могу, правильно, не могу.
Алла Митрофанова:
— Это другое.
Иеромонах Макарий (Маркиш):
— Поэтому я вам могу сказать открытым текстом, что я на исповеди не приношу покаяние в том, что у меня плохой слух. Если я сильно подложу свинью каким-то образом, запою очень громко и очень неправильно, но последние лет десять я такого не делаю.
Александр Ананьев:
— Сейчас мы прервемся на минуту, у нас полезная информация на Радио ВЕРА, а через минуту продолжим разговор о последствиях грехопадения и о том, хотя в теории, можем ли мы с Аллой, моей женой, жить, минуя эти последствия. Ну, в теории-то можно, отец Макарий, ну можно же, я чувствую, Не переключайтесь. Будет интересно.
Александр Ананьев:
— «Семейный час» на Радио ВЕРА. Наш дорогой гость, клирик Иваново-Вознесенской епархии иеромонах Макарий (Маркиш) сегодня составляет компанию ведущим программы «Семейный час», мужу и жене, Алле Митрофановой.
Алла Митрофанова:
— Александру Ананьеву.
Александр Ананьев:
— Правильно ли я понимаю, отец Макарий, что одним из последствий грехопадения является чадородие? Ведь в раю Адам и Ева детей не зачинали и не рожали. Случилось это лишь тогда, когда их выставили за райские врата.
Иеромонах Макарий (Маркиш):
— Тонкий вопрос и спорный вопрос, в хорошем смысле спорный. Значит, он не догматизируется, имеются разные взгляды разных авторитетов на этот сюжет. А сюжет сам по себе — вот мы говорили о последствиях грехопадения — вызывает иногда неординарный интерес у публики православной и не православной. Ну, не говорит нам Священное Писание о том, каковы были интимные отношения между мужчиной и женщиной в раю, какими они были запланированы, как это там все развивалось? Да, мы читаем, Адам и Ева вступили в брачную связь, родили ребенка, который оказался не очень-то удачным, как мы прекрасно это помним, я имею в виду Каина. Потом родили второго, судьба которого была тоже весьма печальной, ну и так далее. Твердо можно сказать, догматизировано, я ссылаюсь на Основы социальной концепции Русской Православной Церкви, которые сами по себе соединили, как подвели итог христианскому православному учению, что брак имеет происхождение райское, брак возник до грехопадения. С подробностями, деталями брачной жизни, особенно интимными деталями нас Священное Писание не знакомит. Ну и хорошо, мы сказали, что интерес такой возникает, спрашивают, пишут священнику, а как и что. И не про рай, а обычно они спрашивают про свои собственные дела, так что им отвечаю, знаете, ваша супружеская спальня находится на замке, с фонариком туда вход запрещен. Вот это часто приходится отвечать. Примерно то же самое я бы ответил в отношении наших прародителей, Адама и Евы. Я бы с фонариком туда не ходил. А деторождение, возвращаемся к самому началу, плодитесь и размножайтесь, сказано ведь.
Алла Митрофанова:
— До грехопадения.
Иеромонах Макарий (Маркиш):
— Конечно.
Александр Ананьев:
— Есть другой момент. Вот этот поганый змей, который искусил Еву сорвать плод с дерева познания добра и зла, он же ей что сказал? Будешь, как Боги. Это была неправда, но не целиком. Я размышляю последнее время над этим, как мне кажется, Господь создатель, Господь создает мужчину, Господь создает женщину. И тут Еве говорят: ты будешь как Бог, ты тоже будешь создавать людей.
Иеромонах Макарий (Маркиш):
— Я боюсь, что вы неправы, точно не правы. Наши четвероногие друзья участвуют в этом процессе.
Александр Ананьев:
— Кстати, не я это сказал, заметьте, не я это сказал, звери тоже до грехопадения были другими.
Иеромонах Макарий (Маркиш):
— Этого вообще неизвестно, это вообще скрыто в тумане.
Александр Ананьев:
— Олени разговаривали, тигры не ели оленей. Да, да, да, я точно знаю, так и было.
Иеромонах Макарий (Маркиш):
— Но по части прокреации, по части выведения детенышей, им тоже было сказано: плодитесь и размножайтесь, зверям-то, не только людям — и зверям, я прошу прощения за неправильное ударение. Но размножаться нам заповедано. Как происходит этот процесс, чем он сопровождается, мы знаем прекрасно, что дарованная Богом благодать супружеского общения, благодатное качество мужа и жены доставляют друг другу должное благорасположение, говоря словами апостола Павла. Муж оказывай жене должное благорасположение, так же и жена мужу, понятно, о чем идет речь. Как это дело модифицировалось в результате грехопадения, мы этого не знаем и, в общем-то, еще раз говорю, по моим наблюдениям и не только моим, этот интерес стимулируется некими недобрыми человеческими качествами, скорее, какими-то склочно-неприязненными. Брак свят, ложе непорочно. Что происходит в супружеской спальне, оставим это супругам. Что происходит вне супружеской спальни, это понятно. Сатана дает людям импульс к воровству, к краже того самого благодатного дара, который дан браку, а ее из брака выкрадывают, и получаются те же самые неприятности, которые бывают, когда воруют деньги, автомобили, недвижимое имущество и все остальное, это гораздо хуже.
Алла Митрофанова:
— У меня интерес в этом смысле к другому узлу. Адам и Ева, мы просто не знаем, история не терпит сослагательного наклонения, история становится линейной как раз с момента, после грехопадения все начинает движение к тому, как закончится мир, к ожиданию Спасителя. То есть она становится вот такой, линейной. Но не суть. Меня гораздо больше волнует момент, связанный с той возможностью, которую Господь дает Адаму для того, чтобы тот откликнулся на Его вопросы и взял на себя ответственность за свой выбор. Ведь когда Господь спрашивает, где ты Адам, он что не знает, где Адам? Естественно, знает, в каких кустах Адам сидит. Не ел ли ты плод с древа познания добра и зла? Естественно, Господь знает, что произошло, и что Адам ел этот плод. Это похоже на вопросы, которые любящий родитель задает ребенку, когда видит разбитую вазу или съеденные конфеты или что-то еще. И у ребенка весь рот в шоколаде. Ты не ел случайно конфеты из бабушкиного серванта? Нет, не ел, — говорит ребенок, у которого последняя конфета еще даже не прожевана. Что делает родитель в этом случае? Дает ребенку возможность сказать: да, ел, прости, прости.
Иеромонах Макарий (Маркиш):
— Да, не только сказать, а осознать, переключиться, сказать: набедокурил я, виноват. Вы, Алла, точно чувствуете, вы точно повторяете ту логику диалога, которая бывает между священником и человеком, который пришел на исповедь, тоже много там не скроешь, не говоря о тривиальных вещах, что от него воняет, как из пепельницы. Я говорю: наверное, грех курения присутствует у вас? Но они на исповедь приходят уже готовые каяться, конечно. А как вы рассказываете, родители с ребенком, ребенок на исповедь-то не приходит к папе с мамой, это папа с мамой могут подловить. Вы совершенно правы здесь, что диалог Господа Бога и супруга, Адама в данном случае, Евы — там разговор был короче, конечно, это прототип нашего покаяния и Его призыва к нашему покаянию.
Алла Митрофанова:
— В этом смысле, что изгнание из рая, в воскресенье, когда мы вспоминаем, размышляем об этом эпизоде, и прощенной воскресение, мне кажется, что это глубоко неслучайная связь. Господь снова и снова протягивает руку, предлагая нам взять ответственность на себя за свою жизнь, за свою поступки, за то, как мы в отношении друг друга проявляемся. Чаще всего эта самая стена, которую человек выстраивает между собой и Богом, между собой и своим мужем, своей женой, мешает. Но в прощенном воскресенье каждый раз это проживание, этот нерв напряженный, что на самом деле мы призваны это преодолеть.
Александр Ананьев:
— А у меня к тебе вопрос, Алечка. По-человечески, по-женски ты считаешь, что если бы Адам сказал, Господи, да, это я съел яблоко или плод с этого древа познания добра и зла, Господь бы простил?
Иеромонах Макарий (Маркиш):
— Я сказал, я вынужден вмешаться тут, что мало что значит... у Бродского есть история, я бы рассказал, не буду цитировать. Если бы он — если бы, здесь можно добавить, потому что у нас есть такой опыт — допустил покаяние в свою душу, еще и заодно жена бы допустила покаяние, это была бы некоторая развилка пути, некоторая трамвайная стрелка, маршрут А, маршрут Б. Он увидел, что они не допустили. Они прошли этот поворот жестко, отказавшись от какого-то бы ни было шага в направлении к покаянию.
Алла Митрофанова:
— Папа, прости, скажи, что я могу сделать, чтобы исправить?
Иеромонах Макарий (Маркиш):
— Вот конфета недоеденная.
Алла Митрофанова:
— Да, да. История о блудном сыне, возвращения к отцу, а это же возможно, на любом этапе для человека в течение жизни это возможно. Я думаю, что для Адама и Евы это было возможно.
Иеромонах Макарий (Маркиш):
— Сжатая, в каком-то смысле метафорическая, может быть, история. Но четко видно, вот это грех и отсутствия покаяния. История о блудном сыне грех и наличие покаяния: через какое-то время пришел в себя, иду к отцу, не достоин быть твоим сыном. Мы все знаем хорошо эту историю.
Александр Ананьев:
— Под каким неожиданным углом я увидел привычные, и знакомые, и любимые мною вещи. Получается, что исповедь, отец Макарий, это моя персональная попытка попросить у Бога прощения в частности за то, что сделал Адам с просьбой простить и пустить обратно.
Иеромонах Макарий (Маркиш):
— За Адама-то прощения не просите, это слишком дальний прицел. Когда мы говорим, что мы несем ответственность за первородный грех, это некоторая неточность. Если папа пропил дом и помер от перепоя, а сыну негде жить и он живет на вокзале, то, как ни проси прощения за отца, дом тебе не вернуть. Но сын может воспрянуть, поступить на хорошую работу, поехать на заготовку рыбы и заработать себе на новый дом — это он может.
Алла Митрофанова:
— А может сидеть и обвинять папу в том, что...
Иеромонах Макарий (Маркиш):
— Совершенно верно.
Алла Митрофанова:
— И этот страдательный залог, это нежелание взять на себя ответственность за свою жизнь, а поиск виноватых.
Иеромонах Макарий (Маркиш):
— За Адама каяться не надо. Каяться надо за свои поступки и свои намерения и исправлять их, просить у Бога помощи, дар покаяния, покаяние — это способность к исправлению, какие-то возможности. Льва Николаевича Толстого, которого мы не очень часто добром поминаем в связи с его безумствами, сумасбродствами, но это бессмертное сочинение «Смерть Ивана Ильича», этот Иван Ильич под конец жизни, будучи не то что при смерти, он умирая уже вдруг сообразил, что можно сделать что-то по-другому.
Алла Митрофанова:
— Впервые в жизни, причем.
Иеромонах Макарий (Маркиш):
— Впервые в жизни, и достаточно бесплодно — человек помирает уже, все — он вдруг пожалел жену, пожалел ребенка.
Алла Митрофанова:
— Сказал им: прости.
Иеромонах Макарий (Маркиш):
— Сказал прости.
Алла Митрофанова:
— Они даже не поняли, что он им сказал, но в этот момент от него отступает страх смерти. Это связанные вещи. Мне кажется Толстой... это моя любимая его повесть, кстати, я ее люблю больше всех романов.
Иеромонах Макарий (Маркиш):
— Могу вам сказать, что в книжечке про жизнь и смерть, которая была опубликована, моя книжка, есть приложение, называется «Материалы к пересмотру дела о смерти Ивана Ильича Головина, изложенного графом Львом Николаевичем Толстым».
Алла Митрофанова:
— Ух ты, здорово.
Иеромонах Макарий (Маркиш):
— Я вам как-нибудь пришлю, книжка давным-давно уже распродана.
Алла Митрофанова:
— Присылайте.
Иеромонах Макарий (Маркиш):
— Но книжку я вам пришлю, она небольшая сравнительно.
Алла Митрофанова:
— Спасибо.
Иеромонах Макарий (Маркиш):
— Буду вам признателен, если вы прочитаете.
Александр Ананьев:
— «Семейный час» на Радио ВЕРА. Клирик Иваново-Вознесенской епархии иеромонах Макарий (Маркиш). С вами Алла Митрофанова, Александр Ананьев. Мы говорим о грехопадении и его последствиях для современной семьи. Берем, чтобы было понятнее, нашу семью с Аллой Сергеевной. Вопрос к вам, отец Макарий. Я сначала было хотел вас просить вот о чем. Стоит ли и как это сделать, пытаться жить так, чтобы виртуозно избегать последствий грехопадения? Каких-то мы можем избежать?
Иеромонах Макарий (Маркиш):
— Разумеется.
Александр Ананьев:
— Можем, должны. И сразу же в голове возникла такая идиллическая картина — семья, которая счастливым образом опытно, стараясь, избегает всех последствий грехопадения, потом я вдруг осознал жуткую штуку.
Иеромонах Макарий (Маркиш):
— Ну-ка?
Александр Ананьев:
— Жизнь их скучна и безрадостна.
Иеромонах Макарий (Маркиш):
— Странные вещи говорите.
Александр Ананьев:
— Она пресная. Знаете, почему? Потому что все удовольствия, которые мы поучаем в жизни, из тех удовольствий, которые я могу озвучить в прямом эфире на всю страну и на соседние страны — торт медовик.
Алла Митрофанова:
— Ну что же в нем плохого-то.
Иеромонах Макарий (Маркиш):
— Да, хорошо.
Александр Ананьев:
— Это же грех.
Иеромонах Макарий (Маркиш):
— Кто сказал?
Алла Митрофанова:
— Почему?
Александр Ананьев:
— Это эгоизм, это гордыня.
Иеромонах Макарий (Маркиш):
— Я извиняюсь, в эфире какие-то странные вещи говорите, что говорить-то неизвестно что.
Александр Ананьев:
— С точки зрения духовной жизни. Я обожаю торт медовик.
Иеромонах Макарий (Маркиш):
— Жена вам купила этот торт, вы его заначили. Жена спрашивает: где торт? — Я не знаю, первый раз слышу, а уже его съели или половину съели, а вторая половина под кроватью у вас. Вот это была бы картина не очень или даже очень не этичная, эстетичная и какая угодно, неприличная, негигиеничная. А так жена вам купила или испекла, и вы его с огромной радостью разделили и вместе с чаем его съели, где грех, откуда грех? Грех это зло, грех это вред.
Александр Ананьев:
— Конечно.
Иеромонах Макарий (Маркиш):
— Что конечно?
Александр Ананьев:
— В центре наших отношений с медовиком мой эгоизм, мое стремление удовлетворить свою похоть, а это и есть похоть от слова «хотеть».
Иеромонах Макарий (Маркиш):
— Плохо читали учебник догматического богословия, вашей жене надо тут подарить эту книжку, чтобы она вам уроки задавала. Есть у каждого человека набор, совокупность страстей, которые именуются страстями неукоризненными.
Александр Ананьев:
— Потрясающе. Никогда этого не слышал.
Иеромонах Макарий (Маркиш):
— Как на экзамене. Неукоризненные страсти — это страсти, а что такое страсти? Это качества, будем говорить так, чтобы не вдаваться в подробности, пассивные, от слова «патос» — страсть по-гречески, пассивность. Те качества, которые имеет, имел по крайней мере, сейчас Он по-другому живет, может быть, Спаситель, Богочеловек. Он ел? Ел. Пил? Пил, включая вино. Спал? Спал, отдыхал. Искал тепла, искал укрытия, крыши над головой. Все эти качества, все эти необходимые свойства человеческой природы физической и психологической присущи Ему как Человеку.
Александр Ананьев:
— Позвольте сразу уточнить. Неукоризненные страсти это тоже последствия грехопадения?
Иеромонах Макарий (Маркиш):
— Тут мнения расходятся немножко. Скажем, после Воскресения Своего, когда Спаситель обрел уже новую природу, видимо, восстановленную к состоянию, бывшему до грехопадения, Он проходит через стены. Самый неукоризненный человек через стены не пройдет, а Богочеловек уже проходит. Может ли человек, перейдя в инобытие, проходить через сте6ны, вопрос закрытый. Мог ли Адам проходить через стены, живучи в раю, тоже не очень известно. Скорее всего, по основному вектору богословских суждений, человек рожден, создан был Господом в нормальном состоянии. После грехопадения он стал не нормальным. По воскресении, чему пример Спаситель, он становится сверхнормальным. То есть это какая-то третья фаза, иная, высшая по сравнению с тем, что происходило до грехопадения. Поэтому здесь остается некий вопросительный знак. Но по существу, возвращаясь к практике, простой, нравственной практике, которая вас интересует, съесть этот пирог дело доброе во многих направлениях, вам, вашей жене, вашим детям, кому угодно, что-то хорошее. Если она делает этот пирог, значит, она делает его для вас. Если вы его едите, благодарите ее, не нужно... это довольно частое заблуждение.
Александр Ананьев:
— Я вам другой пример приведу. Есть очень хороший пример. Допустим, июль, жара, 32 градуса, я хочу пить. Так вот если я хочу пить, я буду благодарен Богу за маленькую бутылку обычной воды. Если же желая пить или декларируя, что ты хочешь пить, ты говоришь: на самом деле я хочу лимонад из манго и маракуйи со льдом, в запотевшем стакане с трубочкой и зонтиком, то ты, друг мой, уже не хочешь пить.
Алла Митрофанова:
— А Господь так раз и тебе ларек с лимонадом попадается и там точно такой, как ты хотел. Господь такой: вот тебе, деточка, порадуйся.
Иеромонах Макарий (Маркиш):
— Совершенно верно. Правильно.
Александр Ананьев:
— Простите, ну разве ж это...я имел в виду, если ты голоден, Бога ради, сядь и поешь.
Иеромонах Макарий (Маркиш):
— Вопрос меры. Александр, уважаемый, вопрос меры. Вот это маракуйя, которую вы упомянули, я даже в страшном сне не знаю, но если у меня выбор есть: вот есть вода, а вот чай — я подумаю, что я буду воду хлебать, да лучше чай заварю. Не думаю, что меня Господь обвинит за это. Здравая мера, средний путь. Царский путь с аллюзией на ветхозаветную историю. Мы соображаем, что... Если мы будем помнить, что грех это вред, если я скажу своей жене: а ну-ка давай, маракуй ищи, я буду пока пальцы загибать, это одно дело. А если есть этот маракуй, в холодильнике стоит, ну почему бы не попить, что за проблема. Не надо делать проблемы там, где их нет.
Алла Митрофанова:
— Мне кажется, что в семейной жизни есть другие инструменты движения друг к другу и навстречу, я надеюсь, Господу Богу. Не попытка чего-то не совершить, а наоборот. Мы друг другу в этом максимально близком, и тесном, и постоянном контакте, помогаем видеть каждый в себе те острые углы, которыми мы раним. Друг друга раним, себя самих раним. Я по себе могу сказать, пока замуж не вышла, даже не догадывалась, насколько на самом деле я не умею любить. Мне казалось, что я готова ко всему, я же Евангелие читаю, в храм хожу, это все иллюзия.
Александр Ананьев:
— Ты хочешь сказать, что тебе тяжелый пассажир достался.
Алла Митрофанова:
— Нет, совсем, у меня лучший в мире муж, который только может быть. Однако мой эгоизм автоматически не проходит от того, что мы с тобой создаем семью. И ты мне помогаешь, сам того не осознавая и не видя, и считая, что у тебя самая лучшая в мире жена, видеть в себе моими проявлениями в отношении тебя, твоими проявлениями, моей реакцией на твои проявления, разглядеть в себе то, над чем мне надо работать. И я такая: ох, ёлки, оказывается, сколько этого эгоизма внутри меня.
Иеромонах Макарий (Маркиш):
— Хоть мало, хоть много, мерить-то... эгоизометров у нас нет, слава Богу. Но совместность это важнейший принцип. Обратите внимание в момент творения человека, «мужчину и женщину сотворил их», уже, что это значит? Двухполость человека входит в дизайн человеческой природы. А дальше последовательность, когда он говорит, это муж, Адам, а это будет жена его, ребро, все такое. Принцип этой взаимности состоит в том, что эта взаимность ведет человека к лучшему. Адам не рабочий подмастерье, который строгает бревно какое-нибудь. А это бревно они и есть, это их собственное бытие, которое они вдвоем выстраивают, а вообще говоря, в масштабах человечества или, по крайней мере, общества. Так что все здесь на месте и все более-менее оптимистично. То, что Александр тут какие-то пускает страшилки — это напрасно, даже совсем напрасно. Потому что это ведет к фанатизму и к фарисейству в современном изложении. Фарисеи, правда, были проходимцы, они на словах говорили одно, а на деле другое. А если вы и на словах и на деле будете впадать в эту самую, то тогда, как помните, у нас было, в пещеру прятались какие-то люди под Пензой и говорили: все, уже дело закончено.
Алла Митрофанова:
— То же самое касалось целого ряда аспектов, появившихся в нашей жизни примерно в 90-е годы или в двухтысячные, разные нововведения, связанные с прогрессом.
Иеромонах Макарий (Маркиш):
— У кого-то штрих-код никуда не годится. Если может быть приход, зачем штрих-код. Два священника приходят в лавру, им говорят: поезжайте в такое-то место, там вас могут на ночлег устроить, но только штрих-кодов у вас не должно быть. — Как? — А вот женщина против в принципе. Вы возьмите, посмотрите, у кого кильки есть или коробочка из-под спичек, сотрите, замажьте, и тогда у вас будет чистая совесть, можете у нее ночевать.
Алла Митрофанова:
— Понятно.
Александр Ананьев:
— Однако.
Алла Митрофанова:
— В связи с твоим лимонадом из маракуйи вспоминаю эпизод, когда после командировки длиной более чем в месяц и напряженной работы каждый день, помню, иду по одному из городов, одному из своих любимейших городов, состояние каменной усталости, такая усталость, что даже этот город меня не радует и погода не радует. Пытаюсь как-то вернуться в нормальное состояние, а усталость такая, что не получается. Что вы думаете? Вижу витрину, и там какие-то платьица, кофточки, что-то еще. У меня вообще с покупками очень большие проблемы, я не люблю магазины, и мне тяжело даются туда походы. Почему я это все воспринимаю, как Господь погладил по головке, сказал: деточка, выдохни, вот тебе лимонадик, прийди в себя. Это был маленький магазинчик, там были очень доступные цены, там была одежда прекрасного качества. Я туда зашла, стала что-то мерить и мне все подходит и продавщицы такие милые, и то и другое, давайте вот это, давайте вот это. Я оттуда вышла с фактически новым гардеробом.
Иеромонах Макарий (Маркиш):
— Купила все-таки. Слава Богу.
Алла Митрофанова:
— Да, за какие-то очень вменяемые деньги. И так обрадовалась: Господи, спасибо. Есть такая поговорка, что Господь любит девочек одеть. Посылает одно, другое, третье, чтобы было для радости. Меня в тот момент не радовал город, не радовала погода, а Господь раз — и давай-ка мы тебе платьишек.
Иеромонах Макарий (Маркиш):
— Вот видите как здорово, через эмоции вам Господь дал большой импульс пользы, добра, само ваше волевое устремление.
Алла Митрофанова:
— Да, жить дальше, радоваться, Господа Бога благодарить.
Иеромонах Макарий (Маркиш):
— У кого-то это будет лимонад, у кого-то это будет просто булочка. У меня аналогично, сейчас вернулся с Кавказа, надо было купить сувенир для одного нашего батюшки, который всегда просит, чтобы я ему привез какую-нибудь картинку. А у меня самолет вот-вот, и магазин закрыт и уже надо садиться. Вышли какие-то люди: батюшка, давайте сейчас мы вам откроем. Я не ожидал, но они специально пошли, раскрыли: денег не берем с вас, возьмите, пожалуйста, возьмите. Коммунизм такой, простите, в хорошем смысле этого слова. Я тоже вытащил парочку икон, им роздал, даже запомнил имена этих людей, которые мне это дали. Действительно радость, в самом деле. Что значит грошовый предметик, купить, забрать и забыть. Нет, я отдал, я не очень помню, что именно они мне дали, но этот эпизод я запомню, безусловно.
Александр Ананьев:
— Адаму с Евой в раю платьишки бы не понадобились, а стало быть, вся это твое желание новых платьишек это последствия грехопадения. Грешная ты, хоть и любимая женщина.
Иеромонах Макарий (Маркиш):
— Не согласен, не согласен. Потому что... Все-таки будьте пшеницей. Что такое одежда? Это материальный объект. Рай был материальной средой, там были растения, там «от всякого плода ешьте».
Александр Ананьев:
— А платьишков не было.
Иеромонах Макарий (Маркиш):
— Там климат соответствующий, не нужно просто, не требуется. Вы бы стали говорить о сапогах кирзовых на каком-нибудь теплом пляже.
Александр Ананьев:
— Знаете, где больше всего женщине нужно красивых платьишков? Там, где климат подходящий. Греция, Испания. Там самые дорогие платья носят, хотя, казалось бы, можно было обойтись без них.
Иеромонах Макарий (Маркиш):
— Не знаю, не бывал. Материальная жизнь дается Господом Богом как некоторый элемент восхождения к небу. Это одно и то же, один и тот же процесс, будь то платье, или питье или еда или яичница.
Александр Ананьев:
— У меня для вас удивительная новость — наше время закончилось.
Иеромонах Макарий (Маркиш):
— Как?
Александр Ананьев:
— Час с вами пролетел незаметно, отец Макарий. Спасибо большое за эти шестьдесят минут, проведенные в нашей компании.
Иеромонах Макарий (Маркиш):
— И вам спасибо за очень, очень актуальную тему.
Александр Ананьев:
— С вами была Алла Митрофанова.
Алла Митрофанова:
— Александр Ананьев.
Александр Ананьев:
— Берегите друг друга, любите друг друга.
Алла Митрофанова:
— Прощайте.
Александр Ананьев:
— Покупайте платьишки и храните в холодильнике маракуйю, как заповедует отец Макарий.
Алла Митрофанова:
— И прощайте все-таки.
Александр Ананьев:
— И медовик. Пока.
Все выпуски программы Семейный час
