«Помощь бездомным». Протоиерей Алексий Ботвинников

Гостем программы «Делатели» был руководитель приюта для бездомных в селе Хреновое в Воронежской области протоиерей Алексий Ботвинников.

Наш гость рассказал, как от кормления бездомных он пришел к созданию приюта для них, где уделяется внимание не только физическому здоровью подопечных, но также происходит и их духовное окормление, и почему именно это служение стало делом его жизни. Отец Алексий поделился различными историями тех, кто оказался без крыши над головой: как они попадали в приют, почему для кого-то это стало постоянным, а для кого-то временным пристанищем, а также чем занимаются подопечные в его стенах и кто может обратиться за помощью.

Ведущие программы: Тутта Ларсен и пресс-секретарь Синодального отдела по благотворительности Василий Рулинский.

---

Тутта Ларсен

— Здравствуйте, друзья. Это «Делатели» на Радио ВЕРА. С вами Тутта Ларсен.

Василий Рулинский

— И Василий Рулинский, пресс-секретарь Синодального отдела по благотворительности. У нас в гостях сегодня протоиерей Алексей Ботвинков, руководитель приюта для бездомных в селе Хреновое Воронежской области. Батюшка, здравствуйте.

Тутта Ларсен

— Здравствуйте.

Протоиерей Алексей Ботвинков

— Здравствуйте. Здравствуйте.

Василий Рулинский

— Батюшка, давно хотел вас пригласить, потому что наслышан о вашей деятельности, можно сказать подвижнической. То, что вы делаете с бездомными, которых фактически выбросили, от которых все отказались, это большое христианское подлинное служение. Я знаю, что и московские многие приюты и в других регионах говорят бездомным, совсем отчаявшимся, без ног, без рук: не волнуйся, не волнуйся, дорогой мой, всё будет хорошо, мы тебя к отцу Алексею отправим. Вот так действительно, у меня был такой случай, когда я просто посещал государственный Центр социальной адаптации имени Елизаветы Глинки, главное учреждение в Москве по помощи бездомным, и этот диалог я застал именно там. Сотрудник рассказывал бездомному, который сидел с ампутированной то ли ногой, то ли рукой, был обездвижен, не мог передвигаться нормально без коляски, его утешали, что всё у тебя будет хорошо, мы тебя отправим к отцу Алексею в Хреновое. Это действительно пример того, что батюшка берет самых, можно сказать, сложных. Хотя не бывает людей сложных, но таких, от которых все обычные организации часто отказываются. А вы их, получается, берете. Батюшка, расскажите, как сейчас существует ваш приют, что это такое? Что ваш приют представляет собой? Сколько там человек? И как вообще всё это устроено?

Протоиерей Алексей Ботвинков

— Спасибо огромное. Сейчас в нашем приюте проживает 75 человек. 90% наших постояльцев — жители Москвы и Московской области, как вы уже сказали.

Василий Рулинский

— А, вот так.

Протоиерей Алексей Ботвинков

— Последний пример того, совсем недавно к нам привезли дедушку из Москвы, ему 87 лет. В Москве отказались его оперировать, у него рак кожи, мы ему оформили паспорт, сделали прописку, сделали все анализы. И вот уже на следующей неделе он поедет в Воронеж на операцию. Мы надеемся, что Всемилостивый Господь даст ему возможность еще пожить, может быть, вспомнить о Боге. Хотя дедушка очень положительный, никогда не пил, некогда не курил.

Василий Рулинский

— А вот так, совсем такая история...

Тутта Ларсен

— Как же он оказался на улице в таком возрасте и без паспорта?

Протоиерей Алексей Ботвинков

— У него сын живет в Москве. С сыном не могут найти... какое-то противостояние почему-то, сын не смог его взять к себе, и дедушка остался на улице в возрасте 87 лет.

Василий Рулинский

— О-й-ё-ёй.

Протоиерей Алексей Ботвинков

— Кстати, очень большое онкологическое поражение головы, и в Москве не взялись оперировать, по каким причинам, мы точно не знаем. Мы сразу сделали анализы дедушке после того, как мы оформили ему паспорт, сделали прописку, и уже три раза мы посетили Воронежский областной онкодиспансер, где нам сказали, что всё возможно, дедушку прооперируют, и, дай Бог, он будет жить полноценной жизнью.

Василий Рулинский

— Даже так? Замечательно.

Протоиерей Алексей Ботвинков

— Да, да.

Василий Рулинский

— Батюшка, расскажите, как вы пришли к этому служению? Вы не сразу же пришли к пониманию, что нужно организовать приют на 80 человек, и у вас там даже, по-моему, и скотина, и много активной деятельности. Как это всё развивалось у вас в жизни?

Протоиерей Алексей Ботвинков

— Изначально, когда обучался в Воронежском православном духовном училище, наше училище кормило бабушек в Воронеже. После того, как покормят студентов, кормили бабушек. И потом одна бабушка ко мне привязалась, я стал ей помогать, от нее отказались дети, это, опять, с ее слов. Я закончил духовное училище, женился на воспитаннице духовного училища регентского отделения, моя настоящая матушка. Потом после окончания духовного училища я перешел в Воронежскую православную духовную семинарию, которую в 99-м году закончил. И в связи с тем, что мне пришлось уехать из города Воронежа на приход, который мне благословил владыка, мое любимое стало село Хреновое, я бабушку эту забрал к себе. Она прожила у меня 7 лет. Я несколько раз встречался с ее детьми, уговаривал их, что родителей нужно жалеть, уважать, почитать. И они мне ответили на это, что мы к ней не имеем никакой близости, только знаем, что она биологически нас родила. Но родила она нас в местах лишения свободы, и нас воспитывала только бабушка. И когда я приехал из Воронежа, рассказал ей эту историю: почему вы мне ранее об этом не говорили, я же грубо, наверное, поговорил с ними?

Тутта Ларсен

— Осудил их как-то?

Протоиерей Алексей Ботвинков

— Нет, нет. Это не в моих правилах, осуждать. Я не знаю, поэтому я и приезжаю, разговариваю с детьми, почему так произошло, что у вас в семье произошло, что ваша мама оказалась в приюте? И они мне рассказали историю, что мама их не воспитывала, что мама родила их в местах лишения свободы, их воспитывала бабушка. И потом после нашего разговора мама, Валентина, уехала из приюта. Наверное, ей стало стыдно за себя, хотя я неоднократно говорил ей о том, чтобы она встретилась с детьми, поговорила с ними. Потому что дети ни в чем не нуждаются, у них всё есть, но они не помнили материнской ласки, они никогда не видели материнской любви. Хотя бы на старости лет придите, попросите прощения у детей и воссоединитесь. Это же ваша семья, в которой есть двое детей, дочь и сын, у которых есть внуки, о которых бабушка могла бы позаботиться. Если не заботилась о детях, хотя бы могла позаботиться о своих внуках. У нас же можно просто из приюта уехать, написав прошение, что я уезжаю, и мы отпускаем, конечно, не смотрим, что и как у них дальше.

Тутта Ларсен

— Вот это интересно, получается, что эта бабушка была первым вашим подопечным в этом приюте, и такой, грубо говоря современным языком, неудачный кейс. Казалось бы,, тут могли руки опуститься, вы могли бы решить: наверное, это не моё, бездомным помогать как-то не получилось. Но, тем не менее, вы все равно пошли дальше в этот формат, вы не разочаровались в этом служении?

Протоиерей Алексей Ботвинков

— Нет, совершенно нет, нет. Это были 90-е годы, закрывались предприятия, и многие жители нашего села, в которое я приехал, которое было мне до этого времени совсем незнакомым... Я увидел тех людей, которые приходили в храм не молиться, они приходили, чтобы с канона получить продуктов, потому что нечего было есть, на работу их никто не брал. Мы с матушкой решили так, что надо что-то делать. Многие прихожане еще не до конца воцерковленные начинали роптать, потому что люди, приходившие в храм, были грязными, вонючими. Было такое время, когда первая бабушка жила с нами вместе, хотя мне самому негде было жить, я 8 лет жил по квартирам. Но потом, слава Богу, появился собственный дом, и второй дом появился, где начали принимать пищу наши подопечные, только жители села.

Тутта Ларсен

— То есть село было в таком запустении, что на уровне бездомных людей там были жители?

Протоиерей Алексей Ботвинков

— Да, было много. Мы снабжали их продуктами питания. Но прошло какое-то время, мы стали смотреть, что люди не кушали эти крупы, они их просто продавали, пропивали. И мы перешли на другой формат. Мы наняли повара, которая готовила им обед, а ужин накладывала просто в баночки, чтобы они могли дома или где-то у знакомых покушать. На следующий день приносили эти баночки, мы их мыли и опять этих людей кормили. Но получилось так, что у одной бабушки сгорел дом, это была зима. Вот сегодня сгорел дом, куда ей пойти? Администрация не могла ничего сделать, от дома ничего совсем не осталось, даже стен, дом сгорел полностью. Тогда мы ее в наш приют поселили, в то место, где мы кормили людей, хотя бы могла там какое время пожить, там было тепло, там было отопление. Прожила она там 4 года. Высокопреосвященнейший Сергий, митрополит Воронежский и Борисоглебский 2 сентября 2007-го года благословил закрыть благотворительную столовую при Свято-Митрофановском храме села Хреновое и открыть приют для проживания бездомных на 20 койкомест. Вот, с того времени пошло наше официальное название «Приют для бездомных при Свято-Митрофановском храме „Дом милосердия“». В первый год проживало 7 человек. В каждый год количество подопечных становилось всё больше и больше, о нас узнал Илья Владимирович.

Василий Рулинский

— Кусков, наш руководитель направления помощи бездомным тогда был.

Протоиерей Алексей Ботвинков

— Да, он приезжал к нам несколько раз.

Тутта Ларсен

— А Свято-Митрофановский храм в честь Митрофана Воронежского?

Протоиерей Алексей Ботвинков

— Святителя Митрофана Воронежского. Я же являюсь настоятелем трех приходов, и два прихода в честь святителя Митрофана. Святитель Митрофан меня очень любит, и я его очень люблю. И в нашем селе есть такой приют.

Василий Рулинский

— Программа «Делатели» на Радио ВЕРА. Мы говорим сегодня с протоиереем Алексеем Ботвинковым, руководителем приюта для бездомных при Свято-Митрофановском храме Воронежской области. Если у вас есть желание поддержать работу приюта, это можно сделать, найдя информацию о нем на сайте в интернете, село Хреновое в Воронежской области. Спутать очень сложно, это приют достаточно известный не в узких кругах, в широких кругах. Батюшка, спасибо большое, что вы сегодня с нами. Вы начали говорить о том, что благотворительная столовая закрылась по решению владыки, он благословил открыть приют. А все-таки, как это происходит? Просто росчерком пера? Это он решил или все-таки как-то подготовилась вся ситуация к тому, чтобы приют открыть?

Протоиерей Алексей Ботвинков

— Нет, конечно, это была моя подача. Я обратился к правящему архиерею, тогда наша епархия была Воронежская и Борисоглебская, к владыке с просьбой о том, что появились люди, которым — не только бабушки Вали, бабушки Шуры — негде было жить. К нам еще вернулся Виктор из мест лишения свободы, мама у него умерла, дом разрушен, он пришел, говорит, мне что делать, вешаться? Я говорю, нет, вешаться это не выход, давай мы тебя в другую комнату поселим, ты какое-то время поживешь здесь, пока мы тебе восстановим документы. У него была только справка об освобождении и больше ничего. Пока он у нас жил, он очень сильно заболел, у него был тромбоз нижних конечностей, ему отняли ноги. Мы оформили ему 1 группу инвалидности, и Виктор у нас прожил 17 лет. В том году оно ушел от нас, это был человек, который больше всего времени прожил в приюте. Наша цель не только принимать людей, мы же еще их оформляем в государственные дома престарелых, если есть такая возможность, есть у человека документы или позволяет его состояние здоровья. К сожалению, не всех подопечных принимают в государственные дома престарелых. Владыка, конечно, с радостью благословил, чтобы при нашем храме был открыт приют для бездомных, это один из первых приютов в Воронежской области. Он как бы был экспериментальный, было трудно, было тяжело, но, тем не менее, так как мы являемся православными христианами, верующими людьми, мы должны всё делать по Евангелию, помогать людям. У нас не было такой цели брать в приют только верующих, крещенных, православных. У нас проживали люди, совсем далекие от церкви, иноверцы, мусульмане проживали и сейчас проживают. Если мы приходим в столовую и читаем молитву Отче наш, то они могут или встать ради уважения, почитать молитву и поблагодарить Бога за всё то, что Всемилостивый Господь дает каждому из нас.

Тутта Ларсен

— Вот вы говорите «мы». Наверняка в начале пути у вас не было опыта взаимодействия с такими людьми, и главное, организации такого формата благотворительного проекта. Кто вам помогал, как вы вообще выстраивали там работу? Вы священник, у вас требы, у вас куча своих задач, а тут еще такая серьезная дополнительная нагрузка. Наверное, еще и дети, в конце концов.

Протоиерей Алексей Ботвинков

— Да, слава Богу, Господь нас не оставляет, помимо того, что у меня пятеро своих детей, у меня еще были приемные дети, два мальчика и девочка, дай Бог им здоровья, и родным и близким и всем. С Божьей помощью ничего, всё хорошо, слава Богу. Появился на моей дороге хороший, добрый человек, Илья Владимирович, который приглашал меня в Москву, мы ездили с ним в больницы, показывали, где, как всё делается. Равнять Москву и Хреновое — это совсем разные вещи. Первое время, да, действительно, было очень трудно, потому что люди были тяжелые, за которыми нужно было осуществлять патронажный уход. Не было санитарок, не было водителя, не было бухгалтера, никого, всё только начиналось. Это сейчас, конечно, в этом году 2 сентября нам исполняется 18 лет, у нас есть полный штат, и бухгалтер есть, и врач есть, и участковый инспектор, который нужен, у нас тоже есть. И полный штат санитарных работников, повара, нянечки, помощники поваров, сторожа. И подопечные, начинали мы с семи человек, были года, 19-20-й год, когда в приюте проживало 120 человек, в ковидные особенно времена. Слава Богу, знаете, что интересно, как Господь управляет, мы вовремя закрыли приют для посещения.

Василий Рулинский

— В период ковида?

Протоиерей Алексей Ботвинков

— В период ковида.

Тутта Ларсен

— На карантин?

Протоиерей Алексей Ботвинков

— На карантин, конечно, конечно, по рекомендации врачей. Из подопечных во время ковида никто не заболел и никто не умер.

Тутта Ларсен

— Вот это да.

Василий Рулинский

— Слава Богу.

Протоиерей Алексей Ботвинков

— Да. Слава Богу, вот так. Заболел только я и заболела бухгалтер.

Василий Рулинский

— Да, я помню, что рассказывали, просили всех молиться, потому что за вас переживали все, такая сложная была.

Протоиерей Алексей Ботвинков

— Мы по месяцу отлежали. Было очень тяжело. Слава Богу, многие откликнулись, кто молитвенно, кто как. Слава Богу, я сегодня с вами и продолжаем свое социальное служение. Немножко подкачал нас 22-й год еще, он был тоже непростой, потому что я перенес инсульт. Тут тоже был вопрос, выживу ли, не выживу ли. И мы долгое время не принимали подопечных, поэтому у нас количество подопечных уменьшилось. Кого-то мы успели отправить в государственные дома престарелых, а кого-то забрали родственники, когда мы оформили им группы инвалидности. Почему говорят о людях, в особенности безногие, мы их протезируем, делаем эндопротезирование нижних конечностей, коленных суставов, тазобедренных суставов, оформляем группы инвалидности, оформляем пенсию. Тогда мы счастливы, если найдутся их друзья, знакомые, которых мы тоже ищем, и, может быть, возьмут к себе. Слава Богу, есть такие хорошие предпосылки к тому, что у нас некоторые люди уходят из приюта, найдя своих родственников, детей. Недавно мы отправили одного мальчика в Узбекистан, его нашла мама, мы оплатили поездку маме, проживание месячное оплатили, она жила у нас в приюте.

Тутта Ларсен

— А мальчик несовершеннолетний был?

Протоиерей Алексей Ботвинков

— Нет, я так, простите за выражение, у меня все мальчики.

Тутта Ларсен

— Молодой человек?

Протоиерей Алексей Ботвинков

— Молодому человеку 41 год, он перенес инсульт, жена не смогла с ним справиться, не справилась, они разошлись, и он остался в России совершенно один. Он попал к нам в приют, но, слава Богу, мы нашли маму, которая жила в Узбекистане, она прилетела. За месяц мы ему оформили паспорт — иностранный паспорт — для того, чтобы он приобрел билеты и вылетел в Узбекистан. Всё это оплатили, и мама месяц жила, она очень была рада, что ее Алеша нашелся. Хотя ему 41 год, но для нее он сын. И для меня они все, как дети. Я врачам говорю: у меня мальчик есть, нужно ему помочь. Доктор говорит: ну давайте, приглашайте мальчика вашего. И когда заходит дедушка, которому 69 лет, он говорит: это же не мальчик, это дедушка. — Для вас он дедушка, а для меня они все, как дети. К нам часто в приют приезжает наш владыка, епископ Борисоглебский и Бутурлиновский Сергий. Он уважает нашу работу, любит нас, часто подарки нашим подопечным дарит и, конечно, говорит: батюшка, как вы всех их знаете, как вы о них тут печетесь? Ну, потому что живем семьей и со всеми проблемами, со всеми невзгодами стараемся вместе бороться. Мы празднуем дни рождения, поздравляем ребят. Бывают такие случаи, когда ребята от нас уходят.

Тутта Ларсен

— По собственному желанию.

Протоиерей Алексей Ботвинков

— Да, в загробную жизнь.

Тутта Ларсен

— А, Господи.

Протоиерей Алексей Ботвинков

— Мы, как православные христиане, стараемся, если он был крещенный, в храме совершаем отпевание, захораниваем по православному чину на сельском кладбище.

Тутта Ларсен

— Я ошиблась на счет уходят, потому что вы в начале нашей беседы сказали, что из приюта можно по собственному желанию уехать. Но описываете, кажется, что это настолько прекрасное место, где тебя любят, как родного. Неужели, кто-то оттуда хочет уйти, может уйти?

Протоиерей Алексей Ботвинков

— Да, бывают такие случаи, когда наши подопечные, в основном, я уже говорил, что жители Московской области... Был случай такой, когда у нас один мальчик из «Справедливой помощи Доктора Лизы» был привезен в наш приют, от него отказались родственники, он попал под электричку и у него ампутировали обе ноги. Он бывший сотрудник полиции. Слава Богу, мы отпротезировали его, он у нас получил паспорт, получил прописку. Мы его научили ходить, он молодой парень. И, получив бессрочную группу инвалидности, он написал прошение, что я хочу жить в Москве, пожалуйста, мы приобрели ему билет и отправили в Москву.

Тутта Ларсен

— А как вообще так получилось, что начали вы с жителя окрестностей Хренового, а теперь к вам москвичей отправляют?

Протоиерей Алексей Ботвинков

— Ну, потому что Илья Владимирович Кусков познакомил меня с прекрасным человеком, преосвященнейшим Пантелеимоном, владыкой Пантелеимоном. И владыка всегда говорит: отец Алексей, мне его жалко, пожалуйста, возьмите его к себе. Я, как священник, не мог отказать владыке. А владыка часто просил, или сам звонил или через Илью Владимировича, что он прекрасный человек, всегда говорил владыка, он хороший, но он попал в такую стезю, вы его возьмите. И что я мог? Конечно, брали и до сих пор берем. Сейчас мало берем из Москвы, потому что приоритет для подопечных из Воронежской области. У нас же тоже очень много людей, которые попадают в трудную жизненную ситуацию. Последние два года у нас очень много подопечных из Мариуполя.

Тутта Ларсен

— Беженцы.

Протоиерей Алексей Ботвинков

— Да, но опять же, кто попадал в дома временного проживания, те, у кого были документы, беженцы, которые приехали оттуда, а ко мне прислали тех людей, которые там были бездомные. Их оттуда эвакуировали, не могли их оформить в государственный дом престарелых из-за отсутствия документов, их просто привозили к нам. Кому могли, мы шести человекам оформили паспорта как гражданам России, прописали их. Но, к сожалению, они все ушли и вернулась только одна девочка у нас. Она с мамой ушла, мама умерла, родственники, которые живут в Москве, к себе ее не взяли, и она вернулась опять к нам. Девочка инвалид 1 группы, там была трепанация черепа, она не разговаривает, ей 55 лет. Видите, я говорю девочка, потому что это наша Жанна.

Тутта Ларсен

— Вот, вы говорите, ушли. Они ушли в мир иной или они ушли из приюта?

Протоиерей Алексей Ботвинков

— Они ушли из приюта.

Тутта Ларсен

— Почему?

Протоиерей Алексей Ботвинков

— Не могут жить долгое время на одном месте, это во-первых. Во-вторых, их это тяготит, нужно постоянно менять постель, нужно купаться. Люди говорят, что когда мы раньше жили дома, мы могли себе позволить купаться один раз в три месяца.

Тутта Ларсен

— В Азовском море?

Протоиерей Алексей Ботвинков

— Я не могу сказать, где. Но мы говорим о том, что у нас православная религиозная организация, если вы не будете купаться, у вас могут появиться и вши, и тараканы, и клопы, и кто там, неизвестно что. Поэтому, конечно, нужно выполнять режим. Многим не нравится, что режим. У нас подопечные просыпаются в 7 часов утра, потом у них завтрак в 8 часов утра, потом какие-то послушания у тех, кто может что-то делать. Помогают поварам, кто-то помогает на подсобном хозяйстве, а кто-то поехал с батюшкой, куда-то повез подопечных к областным специалистам, неврологам, отоневрологам, психотерапевтам, тем, кого у нас в районе нет. Основная часть у нас старички, больные, лежачие. Поэтому многим не нравится даже просто пройти флюорограмму, сделать кардиограмму, ведь они пришли к нам вообще не обследованные. Мы всегда, когда люди приходят к нам, берем полный спектр анализов, каждому делаем МРТ головного мозга, узи брахиоцефальных сосудов, узи брюшной полости, узи почек, узи сердца, узи нижних конечностей. То есть смотрим на человека, что в нем сейчас есть, чем мы сможем ему помочь и снаружи и внутри, многим это не нравится. Но когда живете вы в приюте, для того, чтобы продлить вашу не только духовную, но и биологическую жизнь, мы должны вас и снаружи и изнутри изучить.

Василий Рулинский

— Это программа «Делатели» на Радио ВЕРА. Мы говорим сегодня с протоиереем Алексеем Ботвинковым, руководителем приюта для бездомных при Свято-Митрофановском храме села Хреновое Воронежской области. Меня зовут Василий Рулинский. Я пресс-секретарь Синодального отдела по благотворительности.

Тутта Ларсен

— Я Тутта Ларсен. Мы вернемся через минуту.

Тутта Ларсен

— Продолжаем «Делатели» на Радио ВЕРА. С вами я, Тутта Ларсен.

Василий Рулинский

— Я Василий Рулинский, пресс-секретарь Синодального отдела по благотворительности. У нас в гостях сегодня протоиерей Алексей Ботвинков, руководитель приюта для бездомных при Свято-Митрофановском храме села Хреновое Воронежской области. Батюшка, вы в красках описали основные параметры жизни вашего замечательного приюта. Я хотел бы узнать у вас о том, как на этапе зарождения всего этого пути всё развивалось у вас. Вы рассказывали, что поступили в духовное училище в Воронеже, а что предшествовало этому? Вы сразу же решили духовным путем пойти? И думали ли вы тогда, когда еще поступали в училище и учились в семинарии, что будете заниматься каким-то социальным деланием?

Протоиерей Алексей Ботвинков

— Наверное, не думал, так Господь открыл всё. Я обычный мальчик из многодетной семьи, где бабушка с дедушкой приучали нас к церкви, к молитве. Не родители, а дедушка с бабушкой, как обычный человек.

Тутта Ларсен

— Это уже необычно. Многодетная советская семья это очень необычно,

Василий Рулинский

— Это редкость.

Протоиерей Алексей Ботвинков

— Я закончил среднюю школу, закончил музыкальную школу.

Василий Рулинский

— Фортепиано?

Протоиерей Алексей Ботвинков

— Нет, русские народные инструменты, балалайка.

Тутта Ларсен

— О-о-о, да, поздравляю.

Протоиерей Алексей Ботвинков

— Спасибо. Закончил школу, мне было 17 лет, раньше, в советское время нельзя было не работать, я пошел работать в колхоз. Отработав год, был призван в ряды Советской армии. В 93-м году меня призвали в Вооруженные силы Советской армии, в 95-м году я демобилизовался из рядов уже Российской армии и получил благословение батюшки Александра, нашего священника, который служил в нашем селе, на то, чтобы пойти учиться в духовное училище. В августе 95-го года я сдал экзамены и поступил в Воронежское православное духовное училище двухгодичное. А потом 3-й, 4-й, 5-й курс я уже обучался в Воронежской православной духовной семинарии. Господь говорит, что «пастырь добрый должен полагать душу свою за овцы своя». Когда ты видишь такие тяжелые времена, 90-е годы были, нужно было помогать людям, просто чем могли. Если есть возможность помочь одеждой, помогали одеждой, помогали обувью, помогали продуктами питания. Это же не только мы помогали бездомным, у нас было очень много в деревне и многодетных семей, их зарплаты не хватало для того, чтобы кормить всех детей. Мы в храме в воскресные дни всегда раздавали небольшие подарочки, эти подарочки мы раздаем вот уже на протяжении 28-ми лет. Дети приходят и говорят: а где же кулек? Это доброе дело мы продолжаем по сегодняшний день, помогаем.

Тутта Ларсен

— Вы говорили о том, что, казалось бы, человек жил на улице, пришел в теплое место, где его помыли, накормили, подлечили, легализовали, может быть, какую-то пенсию ему, работу какую-то, дело. А главное, люди рядом, которым до тебя есть дело. Казалось бы, чего еще желать? А некоторым, оказывается, это не нужно. Этот вечный вопрос, что то, что человек оказывается на улице — это его личный выбор или это такое трагическое стечение обстоятельств, мне кажется, не разрешаемый. Как это так? Тебе помогают, а ты недоволен.

Протоиерей Алексей Ботвинков

— Это бывает очень часто. В основном те подопечные, которые прибывают из Московских регионов, такие, знаете, москвичи, они ходят из храма в храм, просят какую-то помощь. При всем при этом они не говорят батюшкам: батюшка, давайте, мы снег почистим, давайте, мы что-то сделаем доброго. Вы в любом случае нам поможете, но мы тоже хотим сделать что-то доброе, оставить после себя. Они этого не делают. И когда они приходят к нам, они говорят: а знаете, как было в Москве хорошо, я там ничего не делал абсолютно и мне все помогали.

Тутта Ларсен

— То есть это все-таки натура такая?

Протоиерей Алексей Ботвинков

— Да, да, москвичи.

Василий Рулинский

— Особый такой грех — москвичи.

Протоиерей Алексей Ботвинков

— Я часто общался со священниками, которые мне говорили: отец Алексей, зачем вам эти бездомные? Это же все болезни.

Тутта Ларсен

— Неблагодарные.

Протоиерей Алексей Ботвинков

— Неблагодарные, да. Пусть они неблагодарные, но мы люди верующие, мы знаем заповеди блаженства, которые Всемилостивый Господь дал. И Господь говорит, что блаженны милостивые, ибо эти люди будут помилованы. Богом будут помилованы. Мы хотим, чтобы и нас Господь помиловал, потому что мы проявляем милость к другим людям.

Тутта Ларсен

— А как принять то, что ты проявляешь милость, а человек ее не принимает или от нее отказывается?

Протоиерей Алексей Ботвинков

— Это его желание. Мы предлагаем удочку каждому человеку, ловите рыбку и будете сыты. Если вы не трудитесь — кто не работает, тот не ест. Это не мои слова, слова апостолов. Мы стараемся, прежде всего, не говорить, что ты пойди, попроси, тебе дадут. Нет, пожалуйста, потрудись, научись что-то делать. Ведь не просто так у нас живут подопечные в приюте. У нас есть ребята молодые в приюте, они инвалиды, но они молодые. И тех ребят, которые имеют ампутированные ноги, мы отправляем в Воронежский областной центр инвалидов, где они могут получить профессию. Они могут заниматься на компьютере, они могут шить, они могут печатать, они могут плести корзины, собирать розетки, провода. Мы стараемся по возможности, если есть такая возможность, человек обучаемый, то его обучить и вернуть в социум. У нас есть ребята ампутанты, то есть у которых нет обеих нет, они и у нас получи образование и в «Теплом доме». У нас Алексей уехал, Илья Владимирович его отучил, он сейчас из кожи шьет всякие...

Василий Рулинский

— Да, у нас был Илья Кусков, рассказывал про кожевенную мастерскую.

Протоиерей Алексей Ботвинков

— Кожевенная мастерская. Работает, зарабатывает себе на пропитание. Не просит милостыню, а сам своими руками себе зарабатывает на хлеб. Мы видим, что наш труд, который мы с ними провели, не прошел напрасно.

Василий Рулинский

— Мне кажется, в Евангелии есть очень хороший образ особенно тех людей, про которых мы сегодня говорим. Это образ разбойника, который рядом со Христом был распят и который, благодаря своему покаянию, благодаря тому, что он осознал неправду своей жизни и попросил у Бога прощения, фактически удостоился быть первым в раю. Что для нас, для людей, которые в церковь ходят, всё исполняют, во всяком случае, стараются исполнять, это иногда сложно воспринять. А получается, тут такое разбойничье покаяние — это возможность для каждого человека в какой-то момент прийти к Богу. Если говорить не про внешнюю жизнь — работа, устроился, женился — а именно про внутреннее изменение жизни, изменение внутреннего устройства человека, насколько часто это происходит среди ваших подопечных?

Протоиерей Алексей Ботвинков

— Спасибо за прекрасный вопрос. Действительно, у нас есть на сегодняшний момент небольшие добрые показатели. У нас пять ребят и одна девушка приняли крещение. Сейчас мы еще трех человек катехизируем, чтобы потом привести их к крещению, к духовному рождению для жизни вечной. Да, есть ребята, которые бросили курить, осознали, говорит, мне это не нужно, я начинаю молиться, мне это нравится. И прекрасно, мы видим, небольшое разбойничье преображение. Иногда нас тоже называют разбойничий монастырь. Если в обычный монастырь приходят люди, которые хотят посветить свою жизнь служению Богу, у нас люди приходят оттого, что им некуда идти. Слава Богу, что у нас есть такой, как они говорят, разбойничий монастырь, ибо у них есть такая возможность попасть в Царство Небесное. Через покаяние, осознание своей греховности попросить у Бога прощения, как некогда апостол Петр сказал: Господи, спаси меня, я погибаю. Если каждый бездомный скажет и попросит Господа, проснувшись в три часа ночи: Господи, спаси меня, погибаю — и возложит всю свою жизнь на Господа, Господь, конечно, исцелит его, вернет его в лоно Церкви, он очистится. Но не всегда у человека бывает такое желание попросить что-либо у Бога. Потому что мы привыкли, что просить у Бога? Здоровья, продуктов. Господи, дай богатство.

Василий Рулинский

— Земного.

Протоиерей Алексей Ботвинков

— Земное, да, помышляем больше о земном, нежели о небесном. А здесь мы проводим в приюте беседы с ребятами о том, что с биологической смертью ваша жизнь не заканчивается, все верующие люди встретятся со Христом, пойдут на суд Божий. Я всегда говорю лежачим, умирающим нашим подопечным, когда их причащаю или соборую, что когда ты придешь к Господу, ты скажи Господу, чтобы Господь меня тоже помиловал. Потому что я всячески стараюсь вам во всем помогать, я не делю еду. У нас есть в приюте — пост только на спиртное, воздержание только в спиртном. Все остальное, есть благословение, они кушают, так как они люди болящие. Иногда священнику готовят рыбу, и когда ребята говорят, я тоже хочу рыбу, мы садимся и вместе ее кушаем. Разделяем трапезу, как когда-то Господь с учениками разделил, так и мы разделяем совместную трапезу, всё у нас готовят одинаково, чтобы потом никто не сказал, что пользуюсь служебным положением. Нет, нет.

Василий Рулинский

— Батюшка, вы сказали, пять человек, но в приюте-то прошло через вас много людей. Не так много получается? Это всегда очень сложно, чтобы у человека изменилось?.. Почему так мало людей изменили именно внутреннее свое состояние? Мешает прежняя жизнь, воли нет или что?

Протоиерей Алексей Ботвинков

— На сегодняшний момент у нас прошло 816 человек через наш приют. Так как многие живут 15 лет, 14 лет, 17 лет. Греховное поражение, не все же болезни лечатся только с помощью одной таблетки, есть болезни, которые лечатся годами, десятилетиями. Вы помните, я вам говорил о той больной женщине, Валентине, которой я говорю: ты так болеешь, ты примирись со своими детьми. Никто не говорит, что ты с ними будешь жить, Но ты хотя бы скажи: дети, родные мои, пожалуйста, простите меня. Чтобы этот грех не пророс в твоем сердце, чтобы ты немножко очистилась, с более чистой душой пошла к Богу на суд. А ведь нас всех это не минует, мы все пойдем на Божий суд. Я не заставляю. У нас один человек в приюте жил, у него папа был герой социалистического труда, имел звезду героя, а сын оказался в приюте. Он сказал, что я никогда молиться не буду, хотите, можете меня выгонять. У нашего батюшки доброе, любящее сердце, он всех принимает и не заставляет молиться. Но он всегда об этом говорит, что нужно полюбить, нужно прощать, даже молиться за всех обидящих и ненавидящих нас, потому что они обвиняют в своих грехах, в своей такой жизни всех, начиная от политиков, кончая нас с вами. То есть мы все виноваты, что у него так сложилась жизнь. А в чем наша вина, мы же не заставляли его пить, наркоманить, нюхоманить, что-то еще. Есть у нас ребята, которые раньше играли, игроманы, они нормальные были люди, но потом решили... Это тоже болезнь, люди годами от нее лечатся.

Василий Рулинский

— Это программа «Делатели» на Радио ВЕРА. Мы говорим сегодня с протоиереем Алексеем Ботвинковым, руководителем социального приюта для бездомных при Свято-Митрофановском храме в Воронежской области. Если у вас есть желание присоединиться к добрым делам Церкви, это можно сделать на сайте, во-первых, помочьвбеде.рф, там всё про помощь Церкви в зоне конфликта, очень нужны добровольцы, особенно добровольцы-ремонтники. Можно присоединиться к добрым делам, сделав пожертвование на сайте Синодального отдела по благотворительности diaconia.ru. Читайте новости и все истории о социальном служении в телеграм канале «Дела Церкви». Телефон горячей линии, по которому можно попросить о помощи и предложить помощь, стать добровольцем в том регионе, где вы хотите, где вы сейчас живете, номер 8-800-70-70-222. И конечно, очень важно поддержать приют батюшки отца Алексея. Еще раз село Хреновое приют для бездомных, можно найти информацию в интернете. Батюшка, сейчас услышав про эти истории изменения и сложности изменения внутренней жизни человека, хотел еще спросить. У вас, получается, опыт, как мне кажется, растапливания сердца. Эти люди, приходят к вам, у меня такое ощущение, конечно, вы здесь больше знаете, предположение такое, что они в основном обижены. Вы говорите, они всех осуждают, у меня такое ощущение, что они как будто закрыты, как будто, стену создали из того, что наслоилось за эти годы. А здесь нужно их вывести на какую-то новую искренность, нового настоящего самого себя.

Тутта Ларсен

— На покаяние.

Василий Рулинский

— Да. Как-то увидеть самого себя. У митрополита Антония образ, когда мы икону освобождаем от всех наслоений, от пыли, от грязи, и этот образ, Лик Христов, который в него вложен. Это такая работа кропотливая, а у вас их 80 человек. Расскажите, как вы находите эти все ключики? Как это происходит, когда к искренности вы приходите с этими людьми?

Протоиерей Алексей Ботвинков

— Ключик нужно найти к каждому человеку. Есть у нас ребята, которые отсидели 35 лет в тюрьме, и он на каждого человека смотрит волчонком, потому что обижен на всех и на вся. Здесь нужно священнику обратить внимание, поговорить с ним, найти эту возможность, чтобы он стал священнику доверять. Священник должен показать, что он ему друг, человек, помощник, который готов подставить плечо, давай мы это сделаем, это сделаем. Ведь нужно, действительно, сердце растопить. Человек настолько обозлен на всех, что уже ничего не приемлет, он всего боится, он никому не доверяет, боится, что батюшка что-то расскажет или что-то сделает. У нас, конечно, не много таких людей, которые прошли заключение, но они есть. Я всегда говорю, давайте то, что у вас было в местах лишения свободы, останется там. Здесь православный приют, здесь мы должны друг друга любить, уважать, понимать, друг другу помогать, тяготы друг друга носить, и только тогда мы исполним закон Христов. Конечно, есть люди больные, которые стонут, у которых ноги болят, руки болят. Надо просто находить общий язык. У нас были такие случаи, когда... Есть у нас один мальчик, который действительно был закрытый. Сейчас он, слава Богу, немножко раскрепостился. Мы ему уже сделали паспорт, готовим его к операции, скоро ему эндопротез делать на ноге. Он настолько воодушевился православием, что стал ухаживать за больными дедушками. Потому что он сам в детстве не получил той любви от своих родителей, сейчас, когда у него нет семьи, семья распалась, он хочет себя посвятить в помощь кому-то. Он взял того самого дедушку, у которого онкология, помогает ему ходить, тарелочку за ним убирает. Я смотрю, этот человек немножко преобразился, немножко. Конечно, молюсь за него, дай Господи, чтобы он не сорвался, дай Бог, чтобы его сердце стало чистым. У нас такая большая-большая стиральная машина, нужно каждого человека постирать, чтобы он чистым стал, и заботиться о нем, чтобы он опять не попал в эту греховную грязь.

Тутта Ларсен

— Но есть пятна, которые не отстирываются?

Протоиерей Алексей Ботвинков

— Есть, есть, конечно.

Тутта Ларсен

— Что с ними делать?

Протоиерей Алексей Ботвинков

— Совсем недавно у нас был один парень, который не смог, потому что ему 60 лет, он говорит: будет меня какой-то там батюшка учить. Я говорю: ты можешь это принять, можешь это не принять, но я обязан это сказать, потому что я буду нести ответ перед Богом, говорил ли я тебе об этом или не говорил, учил ли я тебя этому или не учил. Он просто не выдержал, говорит: что я в монастырь попал? Я говорю: ты еще в монастыре не был, в монастыре намного-много строже. Он не выдержал. У нас есть такое послушание, не ходить за ворота. За ворота в мир не нужно ходить без батюшкиного благословения, потому что там тебя ждут 77 бесов, которые тебя искусят. Если даже какие-то пятна мы у тебя не достирали, они еще найдут много пятен, которых мы, может быть, не заметили, очень трудно тебе, будет очень тяжело. Потому что ты еще не подкреплен ни молитвой, ни постом. Ты молитвы не читаешь. И он ушел, наступила весна, он ушел, не знаю, что будет осенью, мы их немножко отслеживаем, иногда узнаем, где такой-то человек, все равно за них переживаем и молимся, чтобы Господь покрыл их Своей Божественной благодатью.

Тутта Ларсен

— Если он вернется, вы его примете обратно?

Протоиерей Алексей Ботвинков

— Да.

Тутта Ларсен

— Но он же может так сто раз уйти и вернуться?

Протоиерей Алексей Ботвинков

— Может. Мы говорим, что мы до трех раз принимаем. У нас есть мужчина с 18-го года, ему под 70 лет, оформим ему группу инвалидности, он на год уходит, год он там живет как-то на эту пенсию, потом пенсия заканчивается, он приходит, мы опять по новой начинаем. И вот сейчас он уже третий раз пришел, говорит: батюшка, прости меня. Говорит, прости, значит, что же я должен? Я обязан сказать ему какое-то наставление и не держать на него зла. Вот сейчас продолжаем, его лечим и будем подавать документы на оформление группы инвалидности. Хотя мы уговаривали его, что ты доживи в приюте до того времени, когда дадут тебе бессрочную группу инвалидности. Ты уже будешь иметь постоянную пенсию, ты можешь ей распоряжаться, как ты сможешь, и тогда ты можешь, конечно, уйти из приюта. Мы будем рады, что у тебя хотя бы хлеб будет, ты можешь кушать, у тебя уже какая-то пенсия будет. Он не смог, третий раз он пришел к нам, мы его опять приняли, немножко его постирали, но насколько это, одному только Богу известно.

Василий Рулинский

— Я помню, у отца Дмитрия Смирнова есть такая интересная мысль по поводу того, что значит воспитание в православной семье, просто ребенка воспитание. Даже если он потом пойдет разбойничьим путем, путем блудного сына...

Тутта Ларсен

— Прошивка останется.

Василий Рулинский

— Все равно радость, любовь, которую он запомнит, храма, любовь в семье, в самый последний момент, уже, можно сказать, на смертном одре он может покаяться, осознать всё и все равно прийти к Богу. И это тоже такое зерно, такая основа, которая важна. К сожалению, у большинства ваших подопечных как раз одна из главных проблем, что в семье они этого не получили, они эту любовь вообще не видели.

Протоиерей Алексей Ботвинков

— Да, совершенно верно.

Василий Рулинский

— Может быть, к ним нельзя предъявлять такую планку высокую, требовать от них того, что получают люди в любящей семье и изначально воцерковленные. Часто мы думаем про бездомных, вот это люди виноватые в своей судьбе, они сами оступились, сами сделали неправильный шаг, многие поэтому им не хотят помогать. А встречались ли среди тех, кому вы помогаете, люди, которые вообще не виноваты в том, что у них произошло?

Протоиерей Алексей Ботвинков

— Да, конечно. Хотелось бы привести такой случай. У нас в приют попал мужчина, полковник. Так случилось, он с первой семьей не смог жить, завел себе вторую семью, прожил с женой 23 года, она была на 20 лет младше его. И он сказал, что я, наверное, вперед уйду, и переоформил квартиру на жену. Но случилось так, что жена, заболев раком, умерла. Так как у них не было совместных детей, а у нее были дети, после ее смерти дети вступили в наследство, и этот человек был вынужден уйти и скитаться здесь в Москве по приютам. Мне позвонили и сказали, что есть совершенно хороший дедушка, он просто стал жертвой этой истории непонятной, можете его забрать? Конечно, да, мы забрали Игоря Владимировича. Он прожил у нас 7 лет, мы восстановили ему все орденские планки. Когда он ушел из жизни, его хоронили в форме полковника с папахой. Сейчас летом памятник ему делаем военный такой. Да, бывают случаи такие, что человек думал, что он вперед уйдет, но супруга умерла вперед. Там что-то получилось с детьми, что дети не смогли с ним как-то наладить контакт, и он ушел, и потом попал к нам. Такие случаи тоже бывают, как Георгий, который сейчас болеет онкологией, у них там тоже что-то с детьми не получилось, он сказал, чтобы не было конфликта в семье, лучше я уйду, он пожалел сына. Такой любящий отец. Он всегда мне говорит: батюшка, знаете, я никогда в жизни не ругался, я никогда не пил, я никогда не курил. И для того, чтобы не накалять обстановку с родными и близкими, я просто был вынужден уйти. Попал к нам. Таких случаев очень и очень много. У нас бабушка была из Тульской области, оставила свое жилье своим родственникам, но, не найдя с ними общий язык, она ушла и попала к нам в приют, прожила у нас 11 лет.

Тутта Ларсен

— А люди, когда так долго живут в приюте, вообще, чем там занимаются, помимо того, что они лечатся, едят, спят, у них есть какие-то обязанности? Все-таки 15 лет прожить в каком-то месте, ты должен хоть что-то делать, нет?

Протоиерей Алексей Ботвинков

— Есть, конечно. Некоторые помогают санитарочкам, помочь стены покрасить, полы подмести, может быть, помочь простыни погладить, потому что простыни постоянно меняем. Но это, опять, по желанию. У нас в основном люди, которые принимали алкоголь, токсическая энцефалопатия присутствует в каждом человеке. Может быть, они молодые, нормальные, но их иногда лучше не просить, они просто весь день смотрят телевизор. Есть у нас учитель, он читает книги до трех часов ночи, он послушание никакое не несет. А так есть ребята, которые помогают на огороде, с бухгалтером разводят розы, поливают помидоры, огурцы. То есть если у него есть физические силы и небольшое поражение головного мозга, что он спокойный человек, он, пожалуйста, может нести послушание.

Тутта Ларсен

— У нас все слушатели очень хорошие, приличные люди, они, наверное, так не подумают. Допустим, я, как обыватель, подумаю, зачем 15 лет поддерживать жизнь человека, который только ест, спит, смотрит телевизор и еще иногда норовит куда-нибудь свернуть не туда, выйти за ворота и усугубить свое состояние? От них же никакой пользы ни людям, ни обществу, ни самим себе.

Протоиерей Алексей Ботвинков

— Владыка благословляет этих людей молиться. Если вы в приюте ничего не делаете физического, то наш владыка говорит: дорогие мои, молитесь за батюшку, молитесь за церковь, молитесь за самих себя. Мы же не только кормим их, питаем, мы возим их по святым местам, они посещают монастыри. Иногда мы привозим их на богослужение в храм. Пожалуйста, они могут покаяться и причаститься. Мы не говорим, когда, может быть, ему Господь откроет через 20 лет, и он будет молиться. Мы не знаем, о чем он молится, как он молится. Может, его молитва будет плодотворнее, чем наша молитва, мы не знаем. Поэтому, слава Богу, что он хоть 15 лет прожил под омофором нашего владыки. Это не то, что, как все говорят, батюшкин приют, это владыкин приют. Владыка наш руководитель, он тоже молится. Очень часто владыка молится за наших бездомных, переживает за них. Иногда наши подопечные дают какие-то интервью какой-то газете, журналу. Владыка говорит: смотрите, не только есть плохие отзывы о приюте, есть еще и хорошие. Слава Богу, у нас мальчик один жил в приюте, потом поехал в монастырь, нашел там женщину, там женились они. Он пишет картины, кстати, нам недавно картину подарил. Николай, дай Бог ему доброго здравия. И он всегда, когда я приезжаю в епархию, передает батюшке поклон и говорит, если бы не батюшка, который удержал меня в приюте — некоторых нужно немножко подержать — я бы мог сорваться, не знаю, что бы я мог натворить, что я мог бы сделать в своей жизни. Мы не говорим, сколько человек должен прожить в приюте, не определенное количество времени. Каждый прожитый день, слава Богу, он ни туда не впал, ни в то не влез, слава Богу. Молитвы почитали, слава Богу.

Тутта Ларсен

— Слава Богу, да. Спасибо.

Василий Рулинский

— Спасибо большое. Сегодня мы говорили с отцом Алексеем Ботвинковым, руководителем приюта для бездомных села Хреновое Воронежской области при Свято-Митрофановском храме. Батюшка, спасибо большое за ваши труды и за то, что вы помогаете этим людям. Мне кажется, что, прослушав сегодняшний эфир, многие тоже захотят вам помочь. Это можно сделать, узнав все подробности в интернете, узнав про приют при Свято-Митрофановском храме села Хреновое. Еще раз напомню, что можно присоединиться к добрым делам на сайте Синодального отдела по благотворительности diaconia.ru и подписывайтесь на телеграм канал «Дела Церкви». С вами были я, Василий Рулинский, пресс-секретарь Синодального отдела по благотворительности.

Тутта Ларсен

— И я, Тутта Ларсен. «Делатели» на Радио ВЕРА. Всего доброго.

Василий Рулинский

— До свиданья.

---

Все выпуски программы Делатели

• «Помощь детям из неблагополучных семей». Протоиерей Александр Маликов
• «Помощь Церкви в борьбе с зависимостями». Протоиерей Григорий Григорьев
• «Православная Димитриевская школа». Священник Александр Лаврухин, Мария Басилова