«Писатель Федор Абрамов». Елена Кутукова

У нас в гостях была вице-губернатор Архангельской области, член организационного комитета по подготовке к празднованию столетия со дня рождения писателя Федора Абрамова Елена Кутукова.

Мы говорили о писателе двадцатого века Федоре Абрамове, и о том, какой вклад он внес в русскую литературу. Наша гостья рассказала об организации чтений книг этого писателя в разных городах в честь столетия со дня его рождения. В своих произведениях Федор Абрамов точно описывал жизнь русской деревни середины прошлого века, в том числе и её духовную сторону.

Ведущий: Алексей Пичугин

---

А. Пичугин

— Дорогие слушатели, здравствуйте. «Светлый вечер» на светлом радио. Меня зовут Алексей Пичугин. Рад вас приветствовать. С удовольствием представляю нашу гостью. Сегодня в нашей студии этим светлым вечером Елена Кутукова — вице-губернатор Архангельской области и член организационного комитета по подготовке к празднованию столетия со дня рождения Фёдора Абрамова. Добрый вечер.

Е. Кутукова

— Добрый вечер.

А. Пичугин

— Так как наши постоянные слушатели, думаю, вас прекрасно знают — знают в качестве вице-губернатора Архангельской области, — сегодня мы вас представляем как члена организационного комитета по подготовке к празднованию столетия со дня рождения Фёдора Абрамова. И вот сейчас перед началом программы мы говорили, думали о том, хорошо ли наши слушатели представляют Фёдора Абрамова: кем он был, кто этот человек, писатель. Кто-то, может быть, вспомнит, что это писатель, кто-то читал его книги. Безусловно, наверное, Валентина Распутина или Виктора Астафьева, или Белова представлять так было бы не надо. Но я подумал, что лет 20 назад Фёдора Абрамова знали так же, если не лучше — так же, как Распутина, так же, как Астафьева. Его знаменитые книги о деревенской жизни послевоенного времени, даже слегка довоенного, читали все. Даже они, наверное, какое-то время входили в школьную программу. Или не входили?

Е. Кутукова

— По-моему, не входили. Но входили во внеклассное чтение — вот это точно.

А. Пичугин

— Возможно, да. Я вот не помню про внеклассное чтение. Кажется, у меня Фёдора Абрамова в школе не было, но тем не менее это очень самобытный, удивительный писатель. Я когда-то с большим удовольствием прочитал вот этот огромный, наверное, главный труд его жизни про село Веркола в Архангельской области — оно так называется на самом деле. Но чего-то я много говорю, Елена Сергеевна.

Е. Кутукова

— О Пряслиных.

А. Пичугин

— Да, о семье Пряслиных. Про Фёдора Абрамова расскажите, пожалуйста, напомните нашим слушателям или расскажите тем, кто не знает, о том, кто этот человек.

Е. Кутукова

— Столетие Фёдора Александровича Абрамова мы недавно отметили — 29 февраля 2020 года, конечно же в селе Веркола...

А. Пичугин

— Фактически, если разделить на четыре, то ему совсем не сто лет.

Е. Кутукова

— Да. И вот этот удивительный день високосного года — тоже, наверное, что-то в этом есть. Фёдор Александрович Абрамов, конечно, не простой писатель, спорный писатель. Несколько передач уже вышло на эту тему, и журналисты пишут и дискутируют. И вопросы, которые он поднимал ещё в 60-70-х годах прошлого века, как оказалось, актуальны и сегодня. Потому что спорят люди, и цепляет то, что  говорил Фёдор Александрович. Фёдор Александрович Абрамов прошёл долгий и совсем непростой жизненный и литературный путь. В его жизни была война, с каким-то чудесным, Божественным Промыслом — я бы так сказала, — который чудом сохранил ему жизнь и здоровье. Я где-то читала, что из ста студентов, вместе с которыми ушёл на фронт Фёдор Александрович, вернулось только девять.

А. Пичугин

— Тут надо оговориться, что он вырос как раз в Верколе, в её окрестностях — Веркола, Карпогоры. Это  не самые близкие к Архангельску места, мы ещё об этом обязательно поговорим — где это находится, как это красиво.

Е. Кутукова

— Да, это север Архангельской области.

А. Пичугин

— Но он переехал уже лет в 18, наверное, в Ленинград.

Е. Кутукова

— В Санкт-Петербург.

А. Пичугин

— Да, как мой дед, кстати говоря. Они были ровесниками с Фёдором Абрамовым: дед 1922 года, Фёдор Абрамов 20-го. И оба как раз в этом возрасте переехали в Ленинград, оба поступили в институт там. Дедушка поступил в Институт литературного творчества и журналистики, Фёдор Абрамов поступил в ЛГУ. И оба как раз оттуда ушли в ополчение.

Е. Кутукова

— Аспирантура, диссертация, завкафедрой советской литературы, критик, доцент, преподаватель, романист. И вот эта ежедневная, ежеминутная борьба  за правду жизни, за то, чтобы говорить правду жизни, за право её сказать. И конечно, в литературе это русская деревня, это подвиг русской бабы во время Великой Отечественной войны и после войны, это семейный очаг, это возвращение к истокам, возвращение к корням и поискам истины в себе. Мне кажется, эти темы не устаревают никогда. И если мы говорим о романе в четырёх частях Фёдора Александровича, то сначала это была трилогия — почему часто путают...

А. Пичугин

— Да вот даже, да, вы пришли в студию, я говорю: «Я читал трилогию». Вы говорите: «Нет, не трилогия».

 Е. Кутукова

— Я тоже в одной передаче недавно назвала «Братья и сёстры» трилогией, за что тут же получила достаточно суровую критику. Я углубилась в историю и прочитала, почему трилогия — почему у всех на языке трилогия. Потому что первый роман в 1958 году — «Братья и сёстры». Второй роман 1963 года — «Вокруг да около». Дальше очерк...

А. Пичугин

— «Две зимы и три лета», по-моему.

Е. Кутукова

— Да-да. То есть «Братья и сёстры» обернулись очерком такой тетралогии. Значит, «Две зимы и три лета» — 1968 год.

А. Пичугин

— «Пути-перепутья» — 1973-й. И вот «Дом» — последний.

Е. Кутукова

— И это была трилогия. И «Дом», который в 1978 году вышел, он как раз и стал... то есть он завершил вот эту четвёртую часть романа.

А. Пичугин

— Да, и я, честно признаюсь, читал две или три части — вот это вопрос. Это было очень давно, и я не дочитал, поскольку тогда у меня ещё не было ни электронных книг, да и так всё найти... В интернете, который тогда только-только развивался, я поискал и не нашёл. Естественно, сейчас там всё есть, но тогда я очень долго действительно искал, нигде не мог найти. И вот так одна или две книги из этой... как правильно?

Е. Кутукова

— Тетралогия — это от латинского слова «тетра» («четыре), поэтому роман в четырёх частях.

А. Пичугин

— От этой тетралогии, да, то ли одна, то ли две книжки так и остались у меня непрочитанными.

Е. Кутукова

— Ещё раз: «Братья и сёстры», «Две зимы, три лета», «Пути-перепутья» и «Дом». И вот эта путаница... трилогия ещё может быть вызвана тем, что обычно публикуют первые две части романа в одном томе. Это три книги, три тома — три тома «Братья и сёстры». Поэтому на языке «трилогия», хотя это роман в четырёх частях.

А. Пичугин

— Если кто-то не читал, а я думаю, что многие не читали на самом деле, надо вкратце сказать, что это такая плотная, хорошо написанная проза о жизни русской деревни от войны, военного времени... Это тоже интересно, мы сейчас говорим про 75-летие победы, говорим всё чаще именно про войну — про сражения. А вот была своя война, была Архангельская область, были колхозники, которые там жили, бабы, которые ждали мужей с фронта, старики, инвалиды, дети, подростки, которые не попали на фронт, не пошли на фронт и совершали свой подвиг в деревне. Архангельская область, как мы понимаем, это совсем не то место, где до горизонта идут комбайны по полю, как это может быть где-то на юге нашей страны, а там совсем всё иначе. Там эта борьба ещё происходит и с северной природой. Там где-то далеко идёт война, а здесь своя война.

Е. Кутукова

— Здесь уничтоженное крестьянство, здесь засуха, здесь послевоенная невыносимая голодуха (сразу вспомним, наверное, рассказ Фёдора Александровича «Победа» — дети хлеб называли «победой»), налоги, займы, пустые трудодни, приписки, отсутствие паспорта, всевозможные неисполнимые на практике соцобязательства, скорбь ополовиненных мужиков, потому что не все вернулись с фронта, бабьи бунты и презрение к бывшим военнопленным. В конце концов, наверное, нужно сказать словами Фёдора Александровича: «Раньше, ещё полгода назад, всё было просто: война, вся деревня сбита в один кулак. А теперь кулак расползается, и каждый палец кричит: «Жить хочу по-своему, на особицу!» И каждый день начинался с мыслью о хлебе, накормить людей досыта — вот всем задачам задача», — говорил Фёдор Александрович Абрамов.

А. Пичугин

— Интересно, что когда я читал, меня поражало то, что, в отличие от многих других писателей-деревенщиков, а это же целый пласт, целая плеяда была в то время — мы знаем Белова, Распутина, Астафьева, Абрамова, ещё нескольких — их были десятки. И так как они в основном воспевали колхозный быт и соцреализм, то и их произведения до нашего времени логично не дожили. У Абрамова очень остро... вообще северные люди тяжело воспринимают любое начальство, там не было практически крепостного права, была свободная жизнь. И даже колхозная жизнь в советские годы всё равно была со здравой долей критики. И вот критика этого устройства колхозов, этого невыносимого подчас бытия не просто присутствует в произведениях Абрамова, но она ещё и публиковалась в те годы.

Е. Кутукова

— Конечно. И хочу продолжить эту мысль, что отдельная тема — это тема пустеющей, расколотой деревни, которая актуальна как никогда и сегодня, разорённая природа, зазря вырубленные леса, загубленные поля, которые перестали плодородить. «Хорошо растёт осинник на слезах человеческих», — говорил Фёдор Абрамов. То есть тема губительного советского плана, который сметал с пути все здравые начинания. Я уже говорила про приписки, и об этом говорит Фёдор Александрович в своих романах, и про откровенную «липу», про подлог документов, про всю вот эту бумажную «бормотуху», как он её называл, где трактористу важнее отпахать свои гектары, чем задуматься о качестве обработки почвы. И опять же, возвращаясь к рассказам Фёдора Александровича, когда людям сказали «сей», они пошли сеять на лыжах. Потому что сеяли в зимнем поле, потому что была команда посеять зерно, а что потом...

А. Пичугин

— А куда сеять? В снег?

Е. Кутукова

— Сеяли в снег.

А. Пичугин

— А что из снега взойдёт?

Е. Кутукова

— Зато в колхозе было написано, что столько-то зёрен посеяли, то есть шёл план советский, и никого не интересовало, что на Севере сеять ещё нельзя.

А. Пичугин

— Несмотря на то, что за несколько лет до того расстреливали за колоски — там, где они взошли.

Е. Кутукова

— И всё это было прикрыто громадной работой партии, то есть партия, план. Поэтому сеяли два раза на Севере, и об этом тоже Фёдор Александрович пишет. И где здесь выход, вот в чём предлагал найти выход Фёдор Александрович? Конечно, в семье, в семейных устоях, в женщине-матери, в женском начале и в домашнем очаге. Это крестьянский дом, большая семья — вот об этом говорил Фёдор Александрович. Как раз вот эта последняя книга тетралогии «Дом», как я уже говорила, 1978 года посвящена как раз возвращению в родные пенаты. Как раз об этом пишет Фёдор Александрович: «Всё  новёхонькое, сервант, полированный золотыми рифлёными скобками, полнёхонько всякой посуды, диван с откидными подушками, тюлевые занавески на окнах, ковёр с красными розами во всю стену. Другая жизнь, другой народ».

А. Пичугин

— Елена Кутукова, вице-губернатор Архангельской области, член организационного комитета по подготовке к празднованию столетия со дня рождения писателя Фёдора Абрамова, в гостях у светлого радио. Как вы думаете, Елена Сергеевна, вот мы 20 лет назад ещё, я так понимаю, когда читали книги того же Фёдора Абрамова, или когда дети проходили в школе Распутина или Астафьева, было, в общем, и детям понятно, о чём там написано и что это за деревенская жизнь такая. Люди ездили на дачах — это чаще всего были какие-то бывшие деревни, где жили ещё их коренные жители, доживали. И этот деревенский уклад жизни был понятен, поэтому эти произведения и были ещё в школьной программе. Сейчас мы можем констатировать факт, что деревни как таковой нет. То есть она где-то есть, конечно, в той же Архангельской области в общем ещё много сохраняется, но здесь, в Центральной России, дети, которые учат в школе произведения Распутина, не очень понимают, о чём он пишет, потому что — ну что это за деревня такая? Деревня это вот — коттеджный посёлок или садово-некоммерческое товарищество, дача. А что за уклад жизни, о котором писали эти люди 50-60-70 лет назад, уже непонятно. А в чём ценность-то сейчас произведений Фёдора Абрамова?

Е. Кутукова

— Моё личное мнение: я считаю, что Фёдор Александрович возвращает нас к тому укладу, который можно увидеть и сейчас в северной русской деревне. Конечно, сохранить деревню сегодня — это высокодотационная часть бюджета. Потому что сейчас, конечно, этим людям нужно помогать. Но опять же как помогать? Может быть, не деньгами, может быть, конкретикой. Допустим, та же Веркола: состоялся праздник, открыли дом Иняхина — это ещё будет филиал Архангельского краеведческого музея.

А. Пичугин

— А вы сразу скажите, кто такой Иняхин, что за дом Иняхина.

Е. Кутукова

— «Последний старик деревни» — рассказ Фёдора Александровича Абрамова. И наверное, если открыть этот рассказ, то можно узнать о быте, о семье. Как раз в этом доме Иняхина состоялись небольшие посиделки с людьми, которые помнили Фёдора Александровича. И эти люди рассказали немного: рассказали свои воспоминания, опять же про быт мы говорили, про северную деревню, про вопросы сохранения сохранения северной деревни. В этих посиделках участвовал Игорь Анатольевич, губернатор Архангельской области, и участвовала Нелли Михайловна Ахмадуллина, которая приехала из Санкт-Петербурга, заместитель главного режиссёра Малого драматического театра. Руководитель этого театра Лев Абрамович Додин очень связан с Фёдором Александровичем, с Верколой. И именно на его сцене до сих пор идут «Братья и сёстры», и на его сцене был поставлен спектакль «Дом», на премьере которого присутствовал Фёдор Александрович Абрамов.

А. Пичугин

— Ещё раз: это петербургский театр?

Е. Кутукова

— Это Санкт-Петербург. Я призываю слушателей обязательно найти время, мы, к сожалению, не смогли привезти «Братья и сёстры» в Москву. Но, может быть, ещё не всё потеряно, посмотрим с нашей обстановкой. А в Санкт-Петербурге можно посмотреть расписание, когда можно посмотреть спектакль «Братья и сёстры».

А. Пичугин

— Нас много людей слушает в Петербурге, поэтому вот, пожалуйста: в каком театре?

Е. Кутукова

— В Малом драматическом театре у Льва Абрамовича Додина. И у него, кстати, состоялся вечер 29 февраля, он стал такой перекличкой с событием в Верколе. Собрались артисты театра, собрались люди, кто помнит, кто знает творчество Фёдора Александровича. И мы буквально недавно разговаривали с Львом Абрамовичем, и я поняла, что он очень доволен. А Нелли Михайловна привезла фотографии труппы театра после спектакля «Братья и сёстры», старинные, очень красивые фотографии Льва Абрамовича и Фёдора Александровича именно для музея. А что самое главное, она привезла сарафан. И вы знаете, вышла некая коллизия: наш Архангельский драматический театр привёз в Верколу на праздник спектакль «В Питер за сарафаном» — раньше же пешком ходили люди. И из Верколы девушка пошла в Санкт-Петербург за сарафаном, потому что у неё не было красивого сарафана, а она думала, что как только сарафан появится, она сразу замуж выйдет. И параллельно вышло, что Нелли Михайловна привезла из Санкт-Петербурга сарафан, который был увезён из Верколы 40 лет назад, и 35 лет в нём играла артистка на сцене Малого драматического театра в Санкт-Петербурге.

А. Пичугин

— И сейчас он вернулся таким образом.

Е. Кутукова

— Сейчас он вернулся, на манекене. Совершенно замечательный сарафан, конечно, залатанный во многих местах, но это очень трогательно — вот такие совпадения. И людям, которые приехали на праздник, показать село, показать восстанавливающиеся дома — это действительно очень здорово, очень красиво.

А. Пичугин

— Надо сказать, что Фёдор Александрович Абрамов умер рано — он умер всего в 63 года, в 1983 году. И он большую часть жизни прожил в Ленинграде — он фактически жил между Ленинградом и Верколой.

Е. Кутукова

— Но самая красивая, самая родная деревня Веркола, как он говорил. Похоронен он на угорье, на высоком берегу, и состоялась гражданская панихида. Надо сказать, что опять же руководство области приложило очень много усилий, чтобы празднование состоялось. И мы очень благодарны Санкт-Петербургу, Москве, Екатеринбургу, то есть многим городам, где нас поддержали, шведскому Гётеборгу, где прошли чтения, которые посвящены памяти и произведениям Фёдора Александровича Абрамова.

А. Пичугин

— Казалось бы, Гётеборг — какое он отношение имеет? Просто там есть почитатели творчества?

Е. Кутукова

— Просто там есть наша русская община, достаточно сильная, наших соотечественников, которые проживают в Гётеборге. И они организовали в библиотеке чтение Фёдора Александровича Абрамова. «Независимая газета» — была акция «Читаем Фёдора Абрамова».

А. Пичугин

— Публикация тут лежит из «Независимой».

Е. Кутукова

— Каждый человек мог прочитать отрывок, который размещён на сайте газеты. И сейчас тоже на сайте газеты можно посмотреть фильм «Читаем Фёдора Абрамова» всей страной», то есть такая акция прошла. Наша библиотека имени Добролюбова, которая в Архангельске располагается, очень активное участие приняла. И с её помощью переизданы некоторые книги. И я отдельно хотела сказать о публикациях произведений Фёдора Александровича. В Москве в издательстве «Вече» вышел полностью роман в четырёх частях. Опять же не знаю, насколько его можно купить в московских магазинах, но в Архангельске можно. И люди звонят в представительство Архангельской области в Москве, спрашивают, где купить — меня это очень радует. И мы иногда оказываем содействие, привозим эти книги.

А. Пичугин

— Я часто, как вы знаете, бываю в разных регионах Центральной России, в тех местах, куда порой сложно добраться, но где действуют школы, где работают библиотеки. Я вот как-то раз побывал в отдалённом селе Ивановской области. Я там был много раз, но когда я туда впервые приехал — отдалённое село в Ивановской области, там где-то далеко граница с Владимирской областью, а в целом Москва близко. Но в общем добраться туда сложно: если мост через речку смывает, то туда и не въехать, не выехать.

Е. Кутукова

— Так порой мостов-то и нет. Мы с вами хотели поговорить, где же находится Веркола.

А. Пичугин

— Да, сейчас мы обязательно поговорим. Так я туда приезжаю, выясняется: давно нет фельдшерско-акушерского пункта, давно нет школы, давно нет того, другого, третьего. Но работает что? Библиотека — единственное учреждение в селе из...

Е. Кутукова

— Музей, библиотека как центр творчества.

А. Пичугин

— Да. И вот люди, которые там живут... я понимаю, что детей там немного, кого-то на лето привозят. В окрестных сёлах есть дети. Вот, может быть, там-то как раз творчество Фёдора Абрамова и вся эта рефлексия о деревенской жизни была бы востребована, потому что жизнь в целом-то, если сохранилось село, не меняется.

Е. Кутукова

— У нас развивается сейчас, это и входит в задачи в том числе национального приоритетного проекта «Культура» — развитие сети библиотек. Если вы посмотрите нынешнюю сельскую библиотеку, то это действительно точка роста. Это и мероприятия разные, это и конференции, это и обучение пенсионеров и школьников. Это, с одной стороны, масса таких дел, которые не свойственны библиотекам, а, с другой стороны, почему нет? Если это красивое здание, если действительно есть место, где почитать, есть место для дискуссий, обсуждений.

А. Пичугин

— Ну, там другая история — там Маркс, Энгельс, Ленин, Большая советская энциклопедия, ещё где-то видно даже собрание сочинений Сталина, и старая-старая изба. И видно, что фонды очень давно не пополнялись. Так вот, я уже сказал, что Фёдор Александрович Абрамов умер рано, но очень много лет его память поддерживала его жена Людмила, которая приезжала в Верколу, по-моему, до последних лет жизни.

Е. Кутукова

— Да, Людмила Владимировна Крутикова-Абрамова.

А. Пичугин

— В 2017 году и её не стало — совсем недавно. Но года до 14-15-го, наверное, она каждый год в Верколу приезжала, проводила мероприятия, участвовала в них.

Е. Кутукова

— Цитируя классика, «есть женщины в русских селениях». Если мы вспомним Достоевского, у него была такая же жена, которая всё за ним записывала, то есть сначала его секретарь, потом он женился на этой женщине. И Людмила Владимировна для меня — это совершеннейший такой подвиг женщины. Потому что если вы почитаете биографию Фёдора Александровича, то там было не всё так просто. Людмила Владимировна никогда в жизни... но вот у неё не было такого, что она в семейной жизни счастлива. То есть мне кажется, что это была такая борьба за человека, за мужа, за её семейное счастье. И когда не стало Фёдора Александровича, она приложила все усилия, чтобы увековечить его память, чтобы переиздать то, что уже было издано, чтобы собрать то, что не было издано. И вот «Чистая книга» — это совершеннейшая её, конечно, заслуга.

А. Пичугин

— Так, мы переходим к подаркам.

Е. Кутукова

— Да. Это абсолютно спорное тоже произведение, потому что в «Чистой книге» как раз Фёдор Александрович вернулся к теме будить человека в человеке, искать смысл собственного бытия и не бояться говорить правду. Мне кажется, эти слова как нельзя актуальны сегодня.

А. Пичугин

— Мы ещё не сказали про важную веху в его биографии. Когда началась «оттепель», началось и творчество Абрамова. Ему было слегка за 30, он преподавал в Ленинградском университете тогда. И он опубликовал статью, которая называлась «Люди колхозной деревни в послевоенной литературе». Это отголоски как раз вот этой статьи звучат в романе «Братья и сёстры». Он резко против выступал против идеализации или, как он говорил, «лакировки» деревенской жизни того времени. Но статью эту разгромили, и под угрозой увольнения из университета ему пришлось признать ошибочность своей статьи. И только тогда ему сохранили и преподавательство, и кафедру дали. Но при этом незадолго до этих событий на хуторе Дорище в Новгородской области Абрамов начал писать свой первый роман «Братья и сёстры».

Е. Кутукова

— Я хотела бы слушателям, да и нам с вами напомнить слова Людмилы Владимировны, которые она пишет в конце «Чистой книги». То есть надо понимать, что это незаконченный труд писателя. И в 1979 году, когда он задумывал эту книгу, думал, размышлял, он посетил Соловки...

А. Пичугин

— Мы про это ещё поговорим.

Е. Кутукова

— Можно посмотреть «Независимую газету», где опубликована статья на тему «Фёдор Александрович Абрамов на Соловках». Так вот: «Путь восстановления России Абрамов связал с культурой труда и быта, с культурой власти. Россия ещё никогда не работала в полную силу — в этом её беда. Научиться работать — первостепенная задача России». Как вы думаете, актуальны ли эти слова сегодня? И дальше: «Писатель подчёркивал, что в России не сложились трудовые культурные традиции. «Работа дураков любит» — поговорка на Руси. Нередко отвращение к труду, в чём повинны и рабство, и труд на барина, непосильный труд, и невоспитанность — с детства привлекали к труду не красотой, а палкой или куском хлеба. А те, кто работал ради красоты, почитались чудаками. В общем, вековая отсталость народа, рабство и барство, невежество, избалованность просторами, природными богатствами, пренебрежение к быту, мелочам».

А. Пичугин

— Очень точно.

Е. Кутукова

— Поэтому здесь же Людмила Владимировна обращает внимание на то, что «поэтому на Руси столь необходима роль интеллигенции, культурного слоя страны. Им надлежало сеять разумное, доброе, вечное, просвещать народ, насаждать культурный быт, опираясь одновременно на лучшие вековые народные традиции. Ибо культурный человек, по убеждению Абрамова, это необязательно человек с высшим образованием. Культурным человеком может быть и неграмотная старуха, неграмотный старик. Культурны человек определяется прежде всего своим строем души, минимальным эгоцентризмом и самой широкой открытостью людям, совестливостью и добросердечием».

А. Пичугин

— Нам надо сейчас прерваться буквально на минуту. Я напомню, что у нас в гостях Елена Кутукова, вице-губернатор Архангельской области. Мы говорим о писателе Фёдоре Абрамове, которому совсем недавно исполнилось сто лет со дня рождения. Правда, Фёдор Александрович прожил очень недолгую жизнь — в 1983 году он умер. Но тем не менее, мне кажется, что это тот человек, которого надо помнить, потому что не так много произведений, которые категорически точно описывали жизнь русской деревни середины XX века. Вернёмся через минуту.

А. Пичугин

— Возвращаемся в студию светлого радио. Елена Кутукова, вице-губернатор Архангельской области, у нас в гостях. Я — Алексей Пичугин. Мы вспоминаем Фёдора Абрамова, замечательного русского писателя, столетие со дня рождения которого совсем недавно мы отпраздновали. Давайте про Верколу: Фёдор Абрамов родился в деревне Веркола — замечательная северная деревня. У меня там живут друзья. Вот чем она важна для меня: эти люди когда-то, очень благополучные, с бизнесом, переехали из московского района Бутово, в котором много-много лет жили, москвичи по рождению. Просто в какой-то момент взяли и переехали в деревню Веркола. Было это в 2008-м или 2009 году. И вот когда они только-только недавно туда переехали, и я туда к ним приезжал в гости. С тех пор, к сожалению, не был ни разу, но я с ними общаюсь — они приезжают довольно часто. Кто-то ездит в Верколу, и какие-то новости из Верколы постоянно доходят — это не пустое место абсолютно, не пустой звук для меня это слово. И добираться туда непросто — это до Архангельска поездом или самолётом из Москвы, от Архангельска шесть часов на поезде до Карпогор, и оттуда ещё полтора или два часа через тайгу на машине. Ну, может быть, как-то иначе можно — не знаю.

Е. Кутукова

— Да, всё так. То есть нужно приехать в Архангельск. Дальше два варианта: либо на машине через две переправы, то есть летом это паром, а зимой это ледовая переправа. На самом деле меня уже критиковали тоже на эту тему, когда я сказала, что, да, там нет мостов. Да, наверное, у нашего правительства не хватает средств, чтобы построить мосты и сделать качественные дороги на всей территории Российской Федерации. Но я тут поддержу, наверное, слова Патриарха Кирилла, который говорил про Соловки, что дорога — это тоже культурное наследие. И если вы поедете в Верколу, то это совершенно незабываемое ощущение — проехать по ледовой переправе. Это действительно интересно, уезжая от города, вы как бы погружаетесь с каждым мгновением в это наше прошлое.

А. Пичугин

— Но есть большая проблема, когда ещё лёд не стал осенью, или весной, когда он начал только-только сходить и паром не работает, до Архангельска добраться невозможно — до областного центра.

Е. Кутукова

— Из Верколы — да. Но можно добраться до Карпогор, а оттуда на поезде. Поэтому все так и делают.

А. Пичугин

— Да, если очень надо... есть в обратную строну выезд круглогодичный, но это в Коми, в Сыктывкар — это очень долго ехать.

Е. Кутукова

— Да, но дороги есть. А туда именно, конечно, вот эти ледовые переправы. Конечно, никто не отрицает, что если там построить мосты, то будет здорово, и это, наверное, и поток туристов увеличит. Но с другой стороны, пока их нет, говорить себе, что там нет дорог и я туда не поеду — я бы так не стала. Потому что я ещё раз говорю, что проехаться по ледовым переправам — это интересно, с моей точки зрения. Это первое. Второе: говоря про Верколу и вообще про сельские поселения на территории Архангельской области, на территории Русского Севера, это и Коми, и Республика Карелия, это совершенно уникальные образования, которые внутри в себе поддерживают вот эту теорию малых дел. Мы с поморским землячеством в Москве проводили где-то месяца полтора назад круглый стол, который тоже был посвящён столетию Фёдора Александровича Абрамова. И у нас там разгорелась такая дискуссия, причём достаточно острая, на тему, которую опять же поднимал в своих высказываниях, в полемике Фёдор Александрович, на тему «Писатель и власть» — отношение писателя к власти и своё отношение к власти. У него оно было неоднозначным: он никогда не критиковал власть, потому что понимал, как это тяжело — быть человеком, облечённым властью...

А. Пичугин

— Он покритиковал один раз в 30 с небольшим, обжёгся, и с тех пор... Но критиковал, конечно.

Е. Кутукова

— А с другой стороны, он не боялся критиковать, он не боялся критики. Поэтому, конечно, я ответила тогда на круглом столе тоже словами Фёдора Александровича, что давайте мы будем соответствовать теории малых дел. Если каждый на своём месте будет делать что-то, нечто, что будет приумножать наши традиции, что будет сохранять сельские поселения, потому что сельские поселения невозможны без врачей, школ, больниц, без строительства дорог, конечно, без благоустройства быта населения — и всё это люди. Вот в Верколе школа совершенно замечательная — там 25 человек. Сейчас очень остро стоит вопрос о закрытии этой школы.

А. Пичугин

— У меня в 2010-11, наверное, году, то есть давно уже, почти 10 лет назад, как раз друзья, про которых я рассказывал, отстаивали школу в Верколе. И им там угрожали, и чего только не было, но они сумели её отстоять. И тогда вот, видимо, какое-то пролонгированное время, вот эти 7-8 лет, она работала благодаря им.

Е. Кутукова

— Знаете, у местного батюшки, у отца Ильи...

А. Пичугин

— Тоже москвича, кстати, коренного.

Е. Кутукова

— У него такая теория, что должны приехать люди. Ну, конечно, если детей нет — там всё местное население старается отправить детей в большие города, учиться в том числе в школах. Поэтому я уже говорила, что нужно переосмысливать, нужно подталкивать людей, которые там живут, и людей, которые живут в больших городах, к переосмыслению, к поиску новых смыслов зачем там жить. И наверное, это нужно начать с государственного уровня: мы сохраняем сельские поселения или они нам не нужны, или мы идём к теории вот этих 50 мегаполисов, 50 городов и нам сельские территории не нужны.

А. Пичугин

— Мне кажется, что тут нет однозначного ответа для всей территории России, поскольку для Центральной России, к сожалению, этот ответ будет печальным, поскольку нет никакой экономической основы для того, чтобы сохранить деревню.

Е. Кутукова

— В том-то и дело. Это если только семьи поедут на Русский Север. Но опять же они туда зачем поедут? Это нужно решить государству. Они туда поедут вахтовым методом, то есть они возьмут детей, значит, государство им должно обеспечить работу, доход устойчивый, какие-то условия для проживания. И сколько они там будут жить? Ну, 20-30 лет, и потом тогда должны быть какие-то гарантии, как всегда были для людей, которые проживают на крайнем Севере, что они вернутся в город. Это один вариант.

А. Пичугин

— А ещё это северная деревня, где очень сложно стать своим. Вот Игорь с Мариной, о которых я всё рассказываю, до, они прекрасно за 12 лет общаются с местными жителями. Они ходят в гости, их принимают, они там много чего делают. Но они всё равно навсегда останутся москвичами. И даже дети их будут москвичами, если они там останутся, потому что один сын уже сейчас уехал учиться в Москву. Даже если у них там другой сын вырастет и останется в Верколе, и его дети будут жить в Верколе, они всё равно через 3-4 поколение будут москвичами.

Е. Кутукова

— Знаете, у меня есть своя теория на эту тему. Вы посмотрите на наших православных любимых людей, посмотрите на наши православные общины. Вы ходите в основном в один и тот же храм. Вы чужака примите, вы его позовёте за стол чай попить? Вот пришёл чужой человек, он стоит на службе. Я просто сама так воцерковлялась, я вам честно скажу — мы сейчас находимся в здании Андреевского монастыря, и моё вхождение в храм... потом я была 10 лет руководителем православной школы здесь, при монастыре, но, наверное, два года. То есть я приходила сначала одна, потом с семьёй, потом с детьми — нас очень долго не принимали. А вы говорите про северные деревни — там люди живут. Тут в Москве — православные храмы, православная община, и прошло, наверное, полгода, прежде чем нам сказали: «Пойдёмте с нами пить чай».

А. Пичугин

— Видите, тут полгода прошло, а там поколения будут проходить.

Е. Кутукова

— Поэтому, конечно, как вот я уже сказала, нужно искать смыслы, нужно искать подходы. И у меня у самой опыт — мы об этом уже говорили, наверное.

А. Пичугин

— А вы напомните, что вы не просто так как вице-губернатор Архангельской области с высоты положения об этом рассуждаете. Расскажите, с чего начиналось.

Е. Кутукова

— Да, я не просто так смотрю, потому что у меня тоже есть моё маленькое дело, я тоже сторонник теории малых дел. И село Ошевенское Каргопольского района — мне иногда ставят в упрёк, что я зациклилась на этом Ошевенском. Да дорогие мои товарищи, у меня просто жизни не хватит, если я не в Ошевенске не доделаю. То есть у меня есть определённая задача — это сохранить Богоявленский храм села Ошевенское с расписными небесами, то есть такой проект, чтобы небо не упало. И на этом храме сделать, может быть, методику по сохранению культовых объектов нашего наследия. Но опять же для чего мы сохраняем? Вот в Ошевенском есть приход, есть община, которой нужен этот храм, там есть диакон, который тоже при этом храме. Там есть Александро-Ошевенский монастырь, который окормляет этот храм, и там проходят службы. Если мы говорим про брошенный памятник, то к каждому памятнику должен быть подход. Опять же что такое памятник? Памятник — это память. Это к вопросу сохранения нашей исторической памяти, которая, я считаю, сохранилась на Русском Севере очень хорошо, потому что там живут люди, хранители традиций. Они знают праздники, которые отмечаются в этом храме, допустим если взять храм или дом какой-то конкретный, гражданскую постройку, допустим, которую мы тоже считаем, что надо сохранять. Значит, мы сохраняем не только дом, мы сохраняем ландшафт вокруг этого дома, мы сохраняем память, мы сохраняем традиции, мы сохраняем обычаи, которые бытовали в этом доме, и праздники. Если это свадьба — в этом доме игрались свадьбы, — значит, мы восстанавливаем полностью свадебный обряд, который начинается в храме венчанием и заканчивается свадьбой с переменой 12-и блюд. И девушки вышивают, и девушки кокошник надевают и расшивают, и песни поют, то есть мы полностью сохраняем традиции. А дальше мы смотрим: на свадьбу кого звали? Всё село. Допустим, рыбаки приезжали с рыбой, они шли и понимали, что сосед-то живёт бедно, значит, надо с ним поделиться рыбой. И вот этот общинный строй жизни, когда взаимовыручка, когда «а что у тебя?», «а что у меня», «а давай посоветуемся» — люди вот так живут. И 20 лет я езжу в село Ошевенское, я туда приезжаю. Да, я для них «Елена Сергеевна», но я для них чужая, потому что я там не живу, а если я завтра туда поселюсь и буду там жить, мои дети тоже будут для них чужими.

А. Пичугин

— Мы об этом с вами и говорим.

Е. Кутукова

— Это, к сожалению, наш этот русский уклад. С одной стороны, он открытый — мы рады гостям, у нас есть и наше русское гостеприимство.

А. Пичугин

— А на Севере это особенно ярко ощущается.

Е. Кутукова

— Но 20 лет там ходили вокруг одного и того же вопроса, я местную жительницу спрашиваю: «Вы мне что ж не рассказывали-то?» — «Так ты не спрашивала».

А. Пичугин

— Да, это у них есть такое!

Е. Кутукова

— Поэтому не спросишь — не скажут. Тоже один пример: один достаточно большой чиновник захотел поехать в Кенозеро, в Каргополь — на юг Архангельской области. Я думаю: от чего же его предостеречь? Потому что семья, жена, двое детей. И я — не знаю, что мне пришло в голову, но я ему говорю: «Если вам водитель вдруг не будет помогать вещи перекладывать, вы его попросите. Потому что человек, может быть, боится доставить вам неудобство тем, что он притронется к вашим вещам — может быть, вы не хотите. Понимаете, какой там менталитет?» И мне чиновник потом рассказывает: «Подъехала ещё одна машина, водитель сидит. У меня двое детей, жена беременная, и что делать? И тут я хотел включить чиновника, сказать: «Ты что это мне тут не помогаешь? Ты же водитель!» А потом подошёл и попросил: «А вы не могли бы?» И вы бы видели, с какой скоростью этот человек подорвался и с каким удовольствием помог мне всё перенести».

А. Пичугин

— Поэтому важно — это сложно, это дорого, хотелось бы, чтобы это было дешевле — ездить по России. Сейчас с этой ситуацией, которую мы недавно наблюдали с закрытием границ и невозможностью попасть в какие-то страны, — для тех, кто ездил, конечно, — это прекрасная возможность, наверное, начать, ну, в условиях назревающего нашего экономического кризиса, путешествовать как-то по России и узнавать особенности менталитета людей, живущих в разных её уголках. Та же Архангельская область, тот же Ошевенск — мы с вами ездили в Каргополь тогда, летом, два года назад. И я удивился, когда наша делегация общалась с водителем, который нас возил, он говорил: «Ну как же? Это у нас, в общем, уже север. А Вельск — это совсем не север». А Вельск — это Архангельская область.

Е. Кутукова

— Это всё Архангельская область — Коряжма, Котлас, Вельск.

А. Пичугин

— А в нашем представлении — до этого было 400-500 километров Вологодской области, которая для нас, жителей Москвы, безусловный Север. И даже север Архангельской области — это уже начало Русского Севера. А для жителей Архангельской области Север начинается откуда-то с Каргополя, наверное.

Е. Кутукова

— Я, может быть, сразу анонсирую мероприятие следующего лета. Мы сейчас пытаемся привлечь — хотя опять же, не знаю, в сегодняшней обстановке с нашей эпидемией, но будем надеяться, что всё будет хорошо к июлю-августу следующего года. Каргополь некогда входил в Олонецкую губернию, и есть совершенно замечательный город Олонец. И мы решили провести летний фестиваль, он будет называться «К сердцу Севера», и Федерация северной ходьбы. Фестиваль стартует 19 июля 2020 года. Мы пока, за неимением другого ресурса, у себя на сайте Представительства вывешиваем информацию. Любой желающий может зарегистрироваться и присоединиться в любой точке, можно приехать в любую точку. То есть это Олонец, это Лодейное Поле, где состоится фестиваль онежских петроглифов.

А. Пичугин

— Это же Ленинградская область.

Е. Кутукова

— Да, мы объединяем четыре региона. Это Ленинградская область — ну, в Питер за сарафаном, из Верколы в Санкт-Петербург. Как раз это Ленинградская область, Республика Карелия нынешняя, Вологодская область и наша Архангельская область.

А. Пичугин

— Представительство Архангельской области при Правительстве, сайт: http://arkh-pred.ru.

Е. Кутукова

— Да. Там есть отдельная страничка, которую мы посвящаем большому проекту «Дорогами Ломоносова», мы о нём уже здесь говорили. И в рамках этого проекта следующим летом проводим фестиваль «К сердцу Севера. От Ладоги до Онеги». В каждой точке можно будет пообщаться с жителями, можно будет поприсутствовать на мастер-классах. Мы буквально на днях вывесим программу уже по каждому дню.

А. Пичугин

— Елена Кутукова, вице-губернатор Архангельской области, член организационного комитета по подготовке к празднованию столетия со дня рождения писателя Фёдора Абрамова, в гостях у светлого радио. Итак, фестиваль.

Е. Кутукова

— Фестиваль: Олонец — Лодейное Поле — Вытегра, Вологодская область. В Вытегре запланировано много мероприятий, посвящённых 75-летию Победы. Дальше Пудож, после Пудожа уходим в Кенозеро, там у нас и экологическая тема прозвучит, и там мы посещаем Кирилло-Челмогорскую пустынь — это XIV век, преподобный Кирилл Челмогорский — ростовская ветвь. Дальше Макариева пустынь, и дальше финишируем в Ошевенске. Из Ошевенска, возможно, дальше Федерация дойдёт до Антониево-Сийского монастыря. Всё-таки, во-первых, проект «Дорогами Ломоносова» — посетит Холмогоры, но уже без празднований. И 500-летие Антониево-Сийского монастыря — сейчас с владыкой мы обсуждаем, как это может выглядеть. Я думаю, что программа закончится 1 августа награждениями всех спортсменов, которые будут участвовать и всех людей, которые пройдут определённое расстояние по этому маршруту. А дальше, конечно, мы всё это увяжем ещё с празднованием 500-летия Антониево-Сийского монастыря.

А. Пичугин

— Давайте вернёмся к Фёдору Абрамову, тем более мы заговорили сейчас о монастырях. Я не знаю про мировоззрение Фёдора Александровича, но он в последние годы жизни активно выступал за воссоздание... ну, я вот не знаю про его мировоззрение, за возрождение ли, потому что всё-таки 1983 год это то время, когда Данилов монастырь в Москве открывали, когда уже что-то стало можно, но пока ещё нельзя, конечно. И он выступал за возрождение Артемиево-Веркольского монастыря — напротив Верколы, через Пинегу — к вопросу о ледовых переправах автомобильных.

Е. Кутукова

— Я вам сразу процитирую Николая Коняева. То есть мнений много, и можно, наверное, процитировать — это наш архангелогородский писатель: «В школе он был отличником, руководителем пионерской дружины. Вскоре его направили работать вожатым в пионерский лагерь, который располагался в монастыре. Известно из воспоминаний, из рассказов близким, что Фёдор Абрамов также участвовал в срыве крестов в монастыре, которые к тому времени ещё уцелели, лично взламывал уцелевшие иконостасы».

А. Пичугин

— Это Артемиево-Веркольский монастырь, да?

Е. Кутукова

— «То есть это был человек, который мечтал стать похожим на святого праведного Артемия, — то есть он вырос в очень верующей семье старообрядческой, — а в итоге стал человеком, который воевал со святым Артемием Веркольским в частности, и с Церковью вообще». Это поначалу. То есть это цитата Николая Коняева, и вы можете найти в интернете её.

А. Пичугин

— Так это 30-е годы. У людей сильно менялось мировоззрение.

Е. Кутукова

— Да. Дальше — война, СМЕРШ, послевоенное время...

А. Пичугин

— Соловки. Но не заключение на Соловках, а изучение Соловков — сейчас мы тоже про это поговорим.

Е. Кутукова

— Да, изучение Соловков. И опять, наверное, я адресую вас к «Чистой книге», которую я сегодня принесла на радио «Вера» и вам подарю.

А. Пичугин

— Да, спасибо, очень красиво оформленная — пока в руках не держал.

Е. Кутукова

— Я вообще принесла несколько публикаций, которые вышли в Архангельской области — это детские рассказы Фёдора Александровича Абрамова, это книга «Великий счастливец», где как раз биография Фёдора Александровича Абрамова, изданная Сергеем Доморощеновым. Это книга «Душа и слово», которая также вышла в Архангельске, она переиздана. И здесь автор вступительной статьи Людмила Владимировна Крутикова-Абрамова. И содержит она размышления о литературе, искусстве, слове, как раз в том числе и эта тема Бога в жизни Фёдора Александровича. И ещё одна книга: «Братья и сёстры». Ну, вы знаете, почему «братья и сёстры» — призыв Сталина, поэтому такое название. Зинаида Курбатова — это внучка Дмитрия Лихачёва, 2016 год. Поэтому, конечно, книги, которые изданы — это совершенно замечательно, что опять на полках книжных магазинов появились книги Фёдора Александровича Абрамова, и их можно по крайней мере через интернет заказать, купить и прочитать, ещё раз погрузиться в мысли Фёдора Александровича. А вопрос о Боге — о нём спорят до сих пор. И одни исследователи творчества Фёдора Александровича считают, что он никогда бы не пришёл к вере, хотя «будить человека в человеке», «жить по совести» — но это же и есть азы Православия. Но он никогда публично не высказывался.

А. Пичугин

— Но за воссоздание монастыря, пускай хотя бы как архитектурного комплекса, он ратовал, да. Это уже можно говорить о каком-то начале. Поскольку этим очень плотно занималась впоследствии его вдова, то можно говорить, что и он таким образом поучаствовал. Я знаю, что первый настоятель Артемиево-Веркольского монастыря, который уже давно служит в другом месте, а в Артемиево-Веркольском монастыре он служил и воссоздавал его в начале 90-х, близко с ней общался, и очень много общался с людьми, которые помнили Фёдора Абрамова. И как раз там какое-то такое взаимное  увековечение памяти происходило. Ну и сейчас монастырь, конечно, далёк от полного восстановления, от былой красоты. Но много лет он действующий, там живёт братия, там проходят постоянно службы...

Е. Кутукова

— Ну, конечно. Настоятель — отец Иосиф, который с радостью принимает паломников и просто гостей.

А. Пичугин

— Да, и там хорошая такая протекает монашеская жизнь — я знаю, я бывал.

Е. Кутукова

— Вы знаете, я тут недавно объясняла одному представителю религии Ислам, что для нас икона. И когда меня человек спросил, который далёк от икон, от иконописи — вы же знаете, что в исламе вообще запрещены изображения, человека в том числе. И я как-то неожиданно для себя нашла ответ. Я говорю: «Вы знаете, для нас это наши традиции, и для нас это произведения искусства». И это, наверное, правда в том числе, потому что Русский Север, Православие — Русский Север немыслим без Православия. Крестьянство — Христианство. И опять же промышленники XII-XIII веков шли на Русский Север, шли по Северной Двине либо по Онеге — два пути. Они дошли до Соловков, затем дошли до Аляски. Вслед за ними шли святые. И вот эта плеяда монастырей, целая сеть монастырских городов, то есть даже у архитекторов есть такое понятие «город монастырского типа», когда монастырь и вокруг город. Конечно, Артемиево-Веркольский монастырь, который возник там. И целая опять же культурная традиция почитания святого Артемия Веркольского — это и иконопись, это и

здание монастыря, это и росписи монастыря — это наша традиция, это наша вера, это наша культурная традиция. Поэтому, наверное — я вот хочу свести к Фёдору Александровичу, — может быть, он явно не выступал за Бога. За Православие, но мне думается, что это был глубоко верующий человек, именно верующий в справедливость, верующий в то, что можно достучаться до человека. И я думаю, что, поскольку руки он не опустил до конца жизни, он верил в это до самой последней своей минуты.

А. Пичугин

— Я более чем уверен, что он дал действительно толчок не только возрождению Артемиево-Веркольского монастыря, но и ещё увековечиванию памяти Соловков, потому что побывав там... казалось бы, сколько людей бывали на Соловках в то время — много. Приезжали на экскурсии, когда там уже не было ничего, что напоминало бы о лагере. Ну, напоминало всё, но если не хочешь этого видеть, ты и не увидишь. А вот он увидел. И с молодым фотографом из Подмосковья, из Электростали, с Юрием Бродским они в 70-е годы ходили по Соловкам, выискивали вот эти вот остатки лагеря, фотографировали, обсуждали, привозили людей, показывал. Собственно, во многом Фёдор Абрамов инициировал начало, старт вот этому изучению Соловков как страшного места гибели десятков тысяч людей. И то, о чём мы говорим периодически здесь, что является для меня величайшей трагедией сейчас... то, что Юрий Дмитриев, человек, который открыл, нашёл Соловецкий этап, сейчас находится в заключении — это во многом... кстати говоря, работа Юрия Дмитриева предварялась работой Фёдора Абрамова, который тоже искал следы соловецких этапов, пытался что-то об этом узнать, — об этом хорошая статья  в «Независимой газете», можно найти: «Фёдор Абрамов на Соловецких островах. К столетию писателя». Всех к этой статье адресую.

Е. Кутукова

— Ещё хотелось бы прочитать слова Фёдора Александровича, насколько вот... это, наверное, и Соловки, и монастырь, и то, что мы считаем святым для каждого человека внутри нас: «Хорошо поклониться святыне. Человеку это нужно в любом возрасте, в любом звании. И я завидую, безмерно завидую тем, кто может постоять с обнажённой головой у могилы своего любимого учителя». И далее утверждает Абрамов ключевое: «Утрата связей человека с животными, с землёй, с природой может обернуться очень серьёзными последствиями, потому что земля, животные, общение с ними — это один из главных резервуаров, из которых черпается человечность. Исчезнут эти отношения доброты и, повторяю, неизвестно, чем это кончится».

А. Пичугин

— Спасибо большое. Уже время нашей программы заканчивается. Я напомню, что мы сегодня говорили о Фёдоре Абрамове, замечательном писателе, сто лет ему исполнилось... 25 лет на самом деле Фёдору Абрамову. 29 февраля 1920 года он родился, в високосный год. И прожил он совсем недолго — до 1983 года, но написал огромное количество чудесных книг, которые... вот мы думали в первой части программы, насколько они современны. Я считаю, что современны, а вот хотелось бы, чтобы они обрели своего читателя, который что-то бы в них нашёл, помимо описания деревни, красивых пейзажей...

Е. Кутукова

— Себя в том числе.

А. Пичугин

— Да, вот эти все размышления... можно и себя тоже как-то, наверное, через эти книги обрести. Спасибо большое Елене Сергеевне Кутуковой, вице-губернатору Архангельской области, члену организационного комитета по подготовке к празднованию столетия со дня рождения писателя Фёдора Абрамова. Спасибо. До свидания.

Е. Кутукова

— Спасибо.