«О крестных родителях. Вопросы неофита». Иеромон. Макарий (Маркиш)

У нас в гостях был руководитель информационного отдела комиссии по вопросам защиты прав семьи, материнства и детства, клирик Иваново-Вознесенской епархии иеромонах Макарий (Маркиш).

Мы говорили об обязанностях и роли крестных родителей в жизни крестника в прошлом и в настоящее время. Отец Макарий ответил, в чем состоит ответственность крёстных родителей, в каких случаях на предложение стать крёстным лучше ответить отказом, и как можно подготовиться к тому, чтобы стать крёстным. Наш гость поделился своим мнением, какие два основных условия должны быть соблюдены, чтобы стать достойным крёстным для воспреемника.

Ведущий: Александр Ананьев

---

А. Ананьев

— Здравствуйте, дорогие друзья, добрый вечер. В очередной раз из светлой студии радио «Вера» на восхитительной летней прогулочной Андреевской набережной в Андреевском монастыре вас приветствую я — неофит Александр Ананьев. И сегодня будет потрясающе интересный разговор. В первую очередь по той причине, что тема этого разговора не была придумана. У меня реально проблема, я не знаю, что делать. И слава Богу, у меня есть возможность не просто задать вопрос «а что мне делать?», а обсудить и понять эту тему максимально глубоко. Вот какая история: не так давно один очень хороший человек, с которым я лично, в общем-то, практически не знаком, с этим человеком знакома моя супруга в первую очередь, а я буквально один раз подвозил. Она вышла замуж, живёт довольно далеко от Москвы, город тоже не будем называть, потому что это неважно. И у них родился сын, они очень долго ждали этого ребёнка. И этим людям очень захотелось, чтобы я стал крёстным их сына. И они позвонили даже не мне, потому что со мной контакта как такового нет, они позвонили моей жене и сказали: «Алла Сергеевна, а можно ваш супруг, могли бы вы передать ему нашу просьбу, чтобы либо мы приехали в Москву, либо он прилетел к нам в наш далёкий северный город, и чтобы он стал крёстным нашего сына?»
И это стало для меня настоящей проблемой. С одной стороны, конечно, если я могу помочь кому-то, даже кого я лично не очень хорошо знаю, отказывать в помощи было бы неправильно. Но, с другой стороны, это же не просто помощь, а огромная ответственность. Это необходимость... ну как можно стать крёстным родителем ребёнка, которого ты не собираешься каждое воскресенье вести на Литургию? Как ты будешь нести ответственность? Это, как завести собаку и привязать её в соседнем городе к забору и говорить, что у меня есть собака — я знаю, что это неправильный пример. Но тебе же это не придёт в голову. А здесь ребёнок — видите, какая сложность огромная. И слава Богу, что у меня есть сегодня собеседник, который уже сокрушённо качает головой, слушая мой поток сознания, но, судя по улыбке, зла на меня не держит. Это руководитель Информационного отдела Комиссии по вопросам, что очень важно, семьи и защиты материнства и детства, клирик Иваново-Вознесенской епархии, иеромонах Макарий (Маркиш). Добрый вечер, отец Макарий. Христос Воскресе!

Иером. Макарий (Маркиш)

— Добрый вечер, дорогие слушатели. Воистину Воскресе! Очень хороший вопрос вы задаёте.

А. Ананьев

— Отец Макарий, у меня к вам сразу вопрос. Вот вы же иеромонах, выбрали это служение, вы можете стать крёстным?

Иером. Макарий (Маркиш)

— Стать не должен, но у меня есть люди, которым я был кумом, то есть кого детей крестил. И один, по крайней мере, из этих юношей, я его даже хорошо знаю, он у меня под наблюдением. А ещё целая куча людей, которым я был восприемником. И куда они исчезли?

А. Ананьев

— Подождите, я уточню: быть восприемником — это быть крёстным?

Иером. Макарий (Маркиш)

— Да. Но просто если я уже монах, то я не должен быть крёстным. А когда я ещё не был монахом, я мог быть крёстным.

А. Ананьев

— То есть до того, как вы получили этот сан. Вы поддерживаете отношения с теми детьми?

Иером. Макарий (Маркиш)

— Детьми — парень уже женат. Разумеется, я поддерживаю отношению с теми, с кем могу, а если эти люди исчезли с горизонта, то где мне их сейчас искать? Разыскивать через международную полицию,ч то ли? Нет, конечно. Друзья мои, очень хороший вопрос. И надо, как говорится, брат быка за рога.

А. Ананьев

— Хорошо, давайте начнём тогда с самого начала. Причём я хочу, чтобы вы дали мне ответ прямой, что мне делать, в самом конце программы.

Иером. Макарий (Маркиш)

— Я думаю, возникнет сам у вас ответ.

А. Ананьев

— Надеюсь. Для чего ребёнку нужны крёстные родители сегодня, в ХХI веке?

Иером. Макарий (Маркиш)

— Ещё раз говорю, что хороший, плодотворный вопрос, стимулирует мысль, стимулирует христианскую мысль и религиозный опыт. Ответ на этот вопрос берётся из другого, похожего вопроса: для чего мы крестим вот этого семинедельного ребёнка, который не имеет ни веры, ни рассудка ещё развитого, ни, в общем-то, артикуляции личности? Это ещё не возникшая личность, согласитесь.

А. Ананьев

— Как человек, крестившийся в срок лет, я не смог бы, наверное, ответить на этот вопрос. Мне кажется, надо креститься вот...

Иером. Макарий (Маркиш)

— А ответ очень простой, крайне простой ответ, состоящий из одного слова — это слово «семья». Христианская семья: папа с мамой и, может быть, ещё братья и сёстры. Они христиане православные, они приобщены таинственному Телу Христа в Таинствах Церкви, в Таинстве Евхаристии прежде всего. И вот рождается новый ребёночек. Девять месяцев он находился в материнской утробе, связанный пуповиной с женским организмом. Он рождается с Божией помощью, всё прекрасно, пуповину обрезает врач-акушер. А другая пуповина остаётся, по крайней мере до 18 лет, а вообще-то, может быть, и дольше, но до 18 лет точно он связан — это часть семьи. И семья действительно отвечает за его жизнь. Ему говорят, что «мы христиане, а ты в стороночке там постой, или лежи в колыбельке своей, или играй в солдатиков, пока не вырастишь, а пока иди гуляй. А мы христиане». Это допустимо? Ясно, что нет. Поэтому христианская семья крестит своих детей как часть себя. Вот у меня левая рука, вот правая рука. Я крещение принял, а правую руку решили оставить — пусть она там будет где-то. Вот вся картина, и она очень понятна и прозрачна. Почему мы и проводим катехизические беседы: если бы не было бы тут этого элемента семьи, мы бы прибрали бы этих детей и во имя Отца и Сына и Святого Духа крестили, и гуляй куда хочешь. Нет, мы проводим работу с этими... если это наши прихожане, то нет никаких бесед, они нам известны. Если это люди нам новые, малоизвестные или редко приходящие в храм, то их стимулируем к тому, чтобы они были христианами. Потому что если они не христиане, то это крещение оказывается недейственным.

А. Ананьев

— Или недействительным?

Иером. Макарий (Маркиш)

— Оно действительно, в силу того, что оно реально произошло, но оно недейственно. Как человек пошёл и поступил учиться в университет, хорошо сдал экзамены, получил студенческий билет, его зачислили. Но он решил употреблять алкоголь или какие-то другие дела, не ходит на занятия. Вот вам пример действительного факта принятия человека в университет, но он недейственный — он не учится ничему. Так и с семьями бывает. Самая такая простая фраза, при крещении говоришь: «Вы принесли вашего ребёнка в церковь, очень хорошо сделали, потому что вы большие, сильные и всё умеете, а на самом деле это ваш ребёнок привёл вас в церковь. И вот теперь вы должны его послушаться и быть христианами, и быт с ним вместе. И тогда пойдёт дело».

А. Ананьев

— Напомните, пожалуйста: катехизиционные беседы проводятся с родителями ребёнка или с крёстными?

Иером. Макарий (Маркиш)

— И с теми и с другими. Долдны проводиться, будем говорить. А дальше существуют всякие отклонения. Но, конечно, с другими, разумеется. И где-то три беседы, где-то побольше, где-то поменьше бывает. Если это известные нам прихожане и у нас нет сомнений в их оглашённости, то есть в вовлечённости в церковную жизнь, то и нечего особо беседовать.

А. Ананьев

— Когда я крестился, я спросил свою будущую жену, не могла бы она быть моей крёстной мамой. Она посмеялась.

Иером. Макарий (Маркиш)

— Ну, смеяться не надо. Но действительно не смогла бы по ряду соображений. Самое простое — у мужчины, вообще, восприемник мужчина, а у женщины — женщина.

А. Ананьев

— Почему?

Иером. Макарий (Маркиш)

— Трудно сказать. Первоначально, вероятно, из соображений этических. Мы сейчас как-то спокойно к этому относимся, ходим на пляж. А прежде я не знаю, как священник крестил женщин — как-то отводил глаза...

А. Ананьев

— Я так понимаю, у них рубашки какие-то были.

Иером. Макарий (Маркиш)

— В общем, был такой институт диаконис. Они не возглашали «Господу помолимся!», нет, это женщины, которые, говоря современным языком, ведут социальную работу с женщинами, с прихожанками, посещают больных, приносят им еду или что-то делают, или готовят к крещению — женщин.

А. Ананьев

— Они не исповедовали?

Иером. Макарий (Маркиш)

— Нет. Исповедь принимает в любом случае только иерей. Хорошо, вот из этой позиции — крестим детей, как включаем их в семью, в христианскую семью, в Тело Христа, в Церковь. И здесь восприемник и возникает как раз как участник этого факта принятия этих детей маленьких в христианскую жизнь. Взрослому человеку, сорокалетнему, как вы сказали, нет необходимости в восприемнике, поскольку он сам за себя отвечает.

А. Ананьев

— Будем надеяться.

Иером. Макарий (Маркиш)

— Ну, должен. Опять, тут же возникают некоторые обычаи, привычки. И никто не прогонит — пришёл человек креститься: «А это будет мой крёстный», — никто не прогонит.

А. Ананьев

— Кстати, взрослому человеку крёстный, отец Макарий, нужен едва ли не больше, чем ребёнку. Я поясню: кто возьмёт его за руку и проведёт через начальные таинства, кто его научит?

Иером. Макарий (Маркиш)

— На то он и взрослый, чтобы сам пройти.

А. Ананьев

— Вот мне повезло. Мало того, что у меня жена умница, она всё это знает и как-то она всегда готова ответить на мои вопросы, так практически сразу после крещения Господь даровал мне возможность вести программу «Вопросы неофита». И я прямо говорю: «Отец Макарий, вот есть вопрос, ответьте, пожалуйста, на него». И это прекрасная работа, я уже четыре года задаю эти вопросы, а вопросов меньше не становится. А представьте себе человека, который просто решил прийти к Богу, вот почувствовал, что надо, что он иначе не может. И вот он крестился. И ведь у него вопросов много — кому их задавать?

Иером. Макарий (Маркиш)

— Он приходит в церковь, и он взрослый человек. У него этого семейственного элемента... ну, он может быть, если он есть — очень хорошо, никто не говорит, что надо гнать крёстного. Нет, зачем? Если высказываться точно, то той необходимости в наличии крёстного родителя, или восприемника, как мы говорим, для взрослого человека уже нет. Мало того, необходимости, в строгом, логическом смысле этого слова, нет даже для малышей. Родители принесли ребёнка крестить, а восприемника нет. В наше время, разумеется, это всё можно как-то утрясать, искать, просить, а в условиях острой ситуации или какого-то удалённого места священник скажет: «Ну, крестим».

А. Ананьев

— Правильно ли я понимаю, что сейчас институт крёстных родителей — это благочестивая традиция, доставшаяся нам из прошлого, но сейчас не имеющая по большому счёту того значения, которое она имела, скажем, в XIX веке?

Иером. Макарий (Маркиш)

— Вы знаете, предмет простой, а формулировки должны быть точными. Традиция или обычай восприемничества меняет свои функции в семейной жизни и в воспитании детей, утрачивает прежние и приобретает новые. Сейчас мы с вами посмотри подробнее. Прежняя функция восприемничества в традиционных семьях, будь то на Руси или где-то ещё, наверное, когда крестили маленьких детей, была очень простой и далеко не праздничной. Дело в том, что смерть посещала семьи и вообще людей гораздо чаще и с гораздо меньшим разбором, чем сейчас: эпидемии, войны, всякого рода безобразия, которые происходили, уносили людей из этой жизни в самое непредвиденное время и в самых больших масштабах. И когда ребёнку давали крещение, — вот он рождается, его крестят, — родители естественным образом заботятся о том, что с ним будет происходить дальше, как он будет расти. И такая, говоря современным языком, страховка, страхование ребёнка от несчастья остаться сиротой в возрасте от нуля до совершеннолетия, она каким-то образом подпиралась, подстраховывалась наличием крёстных родителей. Вообще, восприемник-то один, кстати сказать, — мы об этом не говорили. Но, естественно, часто бывает, когда муж и жена приходят и становятся восприемниками малыша. Тем самым родители... вот та ответственность, про которую вы сказали, что вот я, мол, собаку завёл — но это действительно не очень аппетитное сравнение и не очень точное. Это ответственность, в традиционном смысле, ответственность, скорее, страховочная: если что не так, то я здесь, если что случится, то я тут. Вот так приблизительно. Поэтому ребёнка каждый день водить или носить на Литургии — ну, это родители делают, это их задача. А крёстные могут участвовать, а могут не участвовать. Вот в этом традиционном понимании это более страховочная мера, чем актуальная. Когда крестьяне, если у них хорошие отношения с помещиком, то помещик крестил малыша у кого-то из своих арендаторов или даже крепостных, быть может. И тогда, глядишь, на Пасху ему подарят лишнее крашенное яйцо. (Смеётся.)

А. Ананьев

— «Вопросы неофита» на светлом радио. Радостная, даже праздничная, по необъяснимым причинам, как это, впрочем, и всегда бывает, беседа с клириком Иваново-Вознесенской епархии, иеромонахом Макарием (Маркишем). Говорим сегодня о моей проблеме — вот так эгоистично я, Александр Ананьев, — становиться или не становиться крёстным папой для младенца — такой у меня вопрос. И сейчас отец Макарий уточнил, что сам институт крёстных родителей — это была своего рода страховка в те времена, когда жизнь была гораздо менее стабильной, безопасность гораздо менее сильной. И в том случае, если с родителями что-то происходило, то ребёнок знал, что он может отправиться жить к крёстным буквально в дом. Сейчас это не работает?

Иером. Макарий (Маркиш)

— Не то что не работает, а сейчас нет той актуальности. Есть огромная, мощная социальная поддержка. Есть служба опеки, в конце концов.

А. Ананьев

— Крёстному никто не отдаст? Нет же официального, государственного статуса крёстного?

Иером. Макарий (Маркиш)

— Официального нет. Но можно себе вполне представить, что в случае безвременной смерти родителей и отсутствия бабушек и дедушек, или их, может быть, непригодности, этот крёстный может ходатайствовать перед опекой о том, чтобы ребёнка ему отдали.

А. Ананьев

— А это будет аргументом — я крёстный?

Иером. Макарий (Маркиш)

— Что же не быть? Эти вещи рассматриваются индивидуально.

А. Ананьев

— Если у этого нет официального государственного статуса.

Иером. Макарий (Маркиш)

— Ну нету и нету. Опекуном может стать вообще любой гражданин России и даже, кажется, иностранного государства. Но если он свидетельствует о том, что у него есть все основания для этого, то он вполне может стать опекуном. Почему нет? Этот вопрос решается опекой индивидуально. Кроме бабушек и дедушек, насколько я знаю, и близких родственников, все остальные на равных правах. Но в нынешних условиях восприемничество, то есть крёстные родители, приобретают, должны приобрести несколько иную функцию, чем та, которая была в прошлом — вот эта страховка. Это функция укрепления межличностных и межсемейных связей. Опять-таки ключевое слово «семья». Вот тут получается ответ на ваш вопрос, что вот ваши друзья где-то там... но это если действительно друзья, вы хотите, чтобы они были друзьями. Ну так почему нет? Вы становитесь восприемником и тем самым консолидируете вашу дружбу — такое элементарнейшее, простейшее понятие. Вы дополняете ваши дружеские связи связью духовной — связью родственной. Это прекрасно.

А. Ананьев

— В духовном отношении мы становимся родственниками?

Иером. Макарий (Маркиш)

— Ну, вы становитесь родственниками — там некоторые ограничения на брак, но они не слишком актуальны, насколько я понимаю, в данном случае. Вот это слово «дружба» почему-то не очень популярно, а между прочим оно занимает не малое место в Священном Писании: «Нет зову вас рабами, а называю вас друзьями», — говорит Спаситель своим апостолам. Вот эта дружба укрепляется, усиливается, завязывается, если можно так сказать, фактом восприемничества. Иногда взаимно восприемничество: вы становитесь восприемником вашего друга, а он становится восприемником ваших детей. И это ещё лучше.

А. Ананьев

— Какие обязанности сегодня у крёстного по отношению к ребёнку?

Иером. Макарий (Маркиш)

— Какие обязанности у отца и у матери по отношению к ребёнку? У друга, у соседа? Понимаете, сила этого рассуждения состоит в его не формальности, а в его укоренённости в принципе дружбы. А дружба и любовь, надо сказать, это, в общем, одинаковые, рядоположенные явления. Вы добрые люди, вы хотите друг другу добра, вы делаете друг другу добро. Если вы живёте в другом городе, вы не будете каждую неделю садиться в самолёт или даже в автомобиль и туда ездить.

А. Ананьев

— Ну, конечно. У меня есть хорошая подруга, мой мудрый старший наставник. Она крёстная у двух детишек. Но она же постоянно с ними встречается, она постоянно им какие-то подарки дарит, они постоянно в храме у неё на руках. И она такая счастливая, что они есть. И мне здесь всё понятно.

Вот вообще всё понятно. У них такая крепкая связь духовная.

Иером. Макарий (Маркиш)

— Не очень понятно. Почему не у мамы на руках эти дети? Я не знаю, о ком идёт речь, естественно. Но, вообще-то, желательно, чтобы их родители приходили.

А. Ананьев

— Родители рядом, конечно.

Иером. Макарий (Маркиш)

— Если они рядом — хорошо. Если они не рядом, если родители где-то там, а крёстный, наоборот, такую активную деятельность проявляет, то палочка о двух концах, потому что в какой-то момент эти дети вместе с родителями скажут: «Вы мне надоели с вашими храмами, идите откуда пришли. Мы сейчас пойдём с сотовыми телефонами упражняться».

А. Ананьев

— Ну, понятно. То есть вы говорите, что нет никаких прописанных или неписанных обязанностей крёстных перед детьми.

Иером. Макарий (Маркиш)

— Слово «обязанности» здесь не очень хорошее. Вот именно, что обязанность входит в конфликт с этим принципом семейно-дружеской связи. Вот в чём фокус-то, понимаете. Всё по обстановке: если родители сами христианскую жизнь ведут основательную... приходит крёстный и говорит: «А я сейчас вашего ребёнка забираю и иду с ним в церковь», — это же смешной разговор. Но если мама заболела, к примеру, это, конечно, хорошо. Усилить дружескую связь между семьями — вот именно между семьями, поймите. Не случайно мы тут с вами первое слово-то высказали, что ребёнок крестится как часть семьи. Семья — малая Церковь. И эти семьи интегрируются, объединяются друг с другом, чтобы наполнять большую Церковь.

А. Ананьев

— Зайдём с этим вопросом, дорогой отец Макарий, с другой стороны. Давайте представим себе мужчину лет 43-х, которого спрашивают: «А вы, вообще, крёстным-то бывали?» — «Да, у меня крёстных детей 15-17. Я не помню, как кого зовут, но их довольно много, и я в принципе никому не отказываю». Вот если представить себе такого человека, в чём его грех? И есть ли здесь грех?

Иером. Макарий (Маркиш)

— Грех некоторый есть — что он не помнит, как кого зовут. Я думаю, что благочестивый помещик ХIХ-го века или просто богатый крестьянин, ведь простейшее дело — вот голод наступает и неизвестно, что там будет. А если это зажиточный крестьянин, то его менее зажиточные крестьяне приходят, и он их жалеет, любит и, естественно, становится восприемником их детей. Я думаю, что это была нормальная практика. Потому что они знали, что если будет недород, то, по крайней мере, можно будет хоть мешочек пшеницы получить. Если так, из таких примитивных соображений. Но, конечно, по крайней мере, помнить или лучше записать имена крестников, молиться о них, справляться о них, если есть возможность. Про себя скажу: у меня пять человек, у кого я был восприемником. Из них четверо мне совершенно неизвестно, где находятся, а про пятого я прекрасно знаю — вот говорил на днях с его родителям.

А. Ананьев

— Вы их поминаете в молитвах?

Иером. Макарий (Маркиш)

— Да, я поминаю их всех, с некоторым чувством огорчения, что вот остальные куда-то исчезли. Господь знает, куда они исчезли, но я не знаю.

А. Ананьев

— Нет ли у вас сожаления, что вы в своё время дали согласие на то, чтобы стать крёстным родителем, и вот так получилось, что ваши отношения не сложились? Понятно, что вопрос несколько ниже пояса. Может быть, будь у них другой крёстный, он был бы рядом и им бы повезло больше. Нет ли у вас сожаления на сей счёт?

Иером. Макарий (Маркиш)

— Я, честно говоря, не рассматриваю так ситуацию. Это элемент церковной жизни, который выходит в социальную среду. У меня есть помянник, мой синодик, там есть люди, про которых я прекрасно знаю, где они, что они — они тут, рядом. А есть имена людей, которые опять-таки давным-давно исчезли с моего горизонта, не знаю даже, живы ли они. Ну нет и нет.

А. Ананьев

— Вот у меня по этому поводу страшно переживает. У неё есть две крёстные дочки. И одна живёт, по-моему, в Ницце, другая в Америке, она их даже не видела с тех пор ни разу и даже с родителями толком не списывалась, никого контакта нет. И она говорит: «Я такая непутёвая крёстная мать!»

Иером. Макарий (Маркиш)

— А что, надо сейчас нанять агентов «Моссада», чтобы они их выкрали и привезли сюда? Не надо.

А. Ананьев

— Ну, почему? Как-то участвовать в жизни ребёнка.

Иером. Макарий (Маркиш)

— Ребёнок — это часть семьи. Всё начинается с семьи. Ребёнок — это часть семьи своих родителей. Если родители погибли от чумы, а ребёнок ходит побирается и приходит к своим крёстным, и они его принимают — всё прекрасно, значит, сказка с счастливым концом. А если он живёт со своими родителями, живёт своей жизнью? Утешьте вашу жену, скажите: «Дорогая моя, совершенно нет повода для расстройства никакого». Ребёнок — это часть семьи родителей, точка. И восприемник присоединяется к этому настолько, насколько позволяет социальная возможность.

А. Ананьев

— И открытые или закрытые пока ещё границы Западной Европы. Каким образом необходимо готовиться к тому, чтобы стать крёстным отцом мне?

Иером. Макарий (Маркиш)

— Есть книги, есть книжечки, брошюры разные, а я как раз автор одной из этих брошюр, но их много разных — выбирайте себе любую в любом книжном церковном магазине или в церковной лавке. Посмотрите брошюрки на эту тему. Там будет всё рассказано, кое-какие, может быть, и формальные вещи изложены, что вы должны хорошо себя вести, быть примером для наших восприемников. Но самая центральная сторона — это чин крещения. Мы с вами как-то недавно говорили о церковно-славянской речи, о трудностях церковно-славянского языка и восприятия наших богослужебных текстов. Вот как раз возможность для того, чтобы для себя немножко прояснить это. Почитайте заранее, посмотрите. Там есть удивительные и важные элементы так называемого запрещения — молитвы, которые священник обращает к тёмным силам, призывая помощь Господа к защите ребёнка от сил зла. Там есть псалмы, которые читаются, молитвы призывания Ангела. Вот говорят про день Ангела — что это такое? У нас некоторые считают, что Ангел — это есть какой-то святой, в честь которого назвали. Если мальчика зовут Коля, то его Ангел — Николай. Это просто ересь прямая. Ангел — это Ангел. А Николай — Николай Чудотворец или император Николай страстотерпец — это святой, в честь которого назвали. Совершенно два разных субъекта. А почему день Ангела? Потому что при крещении ребёнку испрашивается Ангел-Хранитель. И этот день часто, как правило, иногда совпадает с днём памяти того святого, в честь которого он назван.

А. Ананьев

— У меня уйдёт какое-то время, чтобы понять это и усвоить. И такое время, потому что у нас сейчас полезная информация. Вот для меня это просто новая история. Мы сейчас остановимся на этом подробнее, может быть. Сейчас у нас полезная информация на светлом радио, а через минуту мы вернёмся к этому увлекательному разговору с клириком Иваново-Вознесенской епархии, иеромонахом Макарием (Маркишем). Не уходите далеко.

А. Ананьев

— Вспоминается фильм «Крестный отец».

Иером. Макарий (Маркиш)

— Про бандитов?

А. Ананьев

— Да, по гангстеров, отец Макарий. Вот неспроста же он называется «Крестный отец». Ведь всем хотелось, чтобы влиятельный, сильный, властный человек человек был крестным отцом твоему ребёнку, если я правильно понимаю этимологию этого выражения.

Иером. Макарий (Маркиш)

— Там просто у этих бандитов их главарь называется «паханом», если выразиться по-русски. Криминальный авторитет.

А. Ананьев

— Неожиданный поворот нашей беседы с клириком Иваново-Вознесенской епархии, иеромонахом Макарием (Маркишем), руководителем Информационного отдела Комиссии по вопросам семьи и защиты материнства и детства. Сегодня говорим о крёстных родителях, в частности о том, стоит ли мне соглашаться — у меня есть большие сомнения на сей счёт. Первое сомнение: достоин или недостоин, смогу или не смогу? Каковы обязанности, что надо будет сделать, и вообще теоретически как и что? Мы сегодня ещё обязательно поговорим о том, при каких условиях человек должен ответить отказом на предложение стать крестным отцом. Но сначала я всё-таки хочу уточнить: день Ангела и именины — вы сказали, что это не одно и то же.

Иером. Макарий (Маркиш)

— День Ангела и именины — это в принципе синонимы, потому что, когда крестят ребёнка, часто бывает так, что день крещения — это день памяти того святого, в честь которого его крестят. В наше время это, может быть, и реже. Раньше, понимаете, священник назначал имя — там будет Голиндуха какая-нибудь... если помните, «Шинель» Гоголя — там священник тоже выбирает имя. Почему он попал в Акакии — не хотел, было какое-то другое имя у него. Стал Акакием Акакиевичем — имя тоже не слишком благозвучное. Но так или иначе Ангел, о котором идёт речь во фразе «день Ангела», это тот Ангел, которого призывает священник в молитве на призывание Ангела-Хранителя, кажется ещё до самого момента крещения. Кроме того, есть святой, в честь которого человека называют. И чаще всего память этого святого не совпадает с днём крещения.

А. Ананьев

— Я задал вопрос поисковой системе в интернете: что нужно, чтобы стать крестным отцом? Ответили, что в принципе готовиться там не надо, надо только выучить Символ веры наизусть. Но с этим вопросов нет, конечно, у человека, который как минимум старается регулярно принимать участие в Литургии. Символ веры у него отпечатался в памяти навсегда. А в том, что касается всего остального: нужен ли пост, нужна ли исповедь перед, нужно ли как-то готовиться? Что нужно элементарно мне взять с собой?

Иером. Макарий (Маркиш)

— Подарок какой-нибудь.

А. Ананьев

— Подарок — какой? Есть мнение, что должна быть серебряная ложка или золотая ложка. Вот что это?

Иером. Макарий (Маркиш)

— Нужно от формализма этого освободиться. Нужно удовлетворять двум критериям, сейчас их вам изложу. Опять возвращаемся к нашей первоначальной этой теме. Семья — это малая Церковь. Церковь — это большая семья. Человек должен быть православным христианином, то есть частью большой Церкви, и другом вот этой семьи, или по крайней мере иметь намерение стать им другом — вот в этот момент он входит в их малую Церковь. Вот этим двум критериям вы должны удовлетворять, и тогда будете крестным отцом или крестной мамой, соответственно, кому там что пришлось. Вот и всё. Если вы его друг, то вы ему несёте подарки какие-то, желательно не слишком...

А. Ананьев

— Какие? Хочется же, чтобы это соответствовало традиции.

Иером. Макарий (Маркиш)

— Понимаете, слово «традиция» тоже многозначно. Есть традиция, как нечто, переданное Церковью из поколения в поколение. А есть нечто, что соответствует каким-то общепринятым или нынешним социальным нормам. Есть такие традиции, особенно в смысле подарков и всяких жидких предметов в бутылках, то лучше от них избавляться.

А. Ананьев

— Я слышал о том, что то ли крёстный, то ли родители этого ребёнка должны будут устроить какой-то праздничный обед, ужин или что-то ещё.

Иером. Макарий (Маркиш)

— Не надо. В наше время в основном по всем заборам написано, как похудеть, а тут очередной ужин. Не надо, тут очередная атака со стороны формализма. Слово «формализм», конечно, очень современное, а у него есть очень интересный прототип евангельский — это «фарисейство». Вот не надо — по обстановке решайте. Если вы друзьями будете, то вы на месте всё и решите. Спросить: «А крест купили ребёнку?» — если уже есть, то всё, порядок, больше ничего не надо.

А. Ананьев

— То есть никаких жёстко установленных правил нет?

Иером. Макарий (Маркиш)

— Вот эти правила... покойного протоиерея Дмитрия Смирнова сейчас процитирую в отношении правил. Я надеюсь, что нашим слушателям будет это очень уместно услышать. Действительно очень хороший был священник, скончался вот почти год назад. Его тоже в очередной раз кто-то спросил про правила, и он говорил, а я это записал, это на сайте стоит у меня: «Вы знаете, были фарисеи во времена Спасителя. Вот они были сильны по части правил, они всё знали до ниточки: сколько шагов пройти, сколько не пройти, что съесть, что выпить, как встать, как сесть — всё знали. Пришёл Христос, и они Его распяли», — вот так. И это помните, друзья мои, насчёт правил.

А. Ананьев

— Сам чин крещения. Я так понимаю, крёстный становится едва ли не главным, после ребёнка, действующим лицом. Потому что ведь он читает за него какие-то молитвы, он отрекается...

Иером. Макарий (Маркиш)

— Да, вот эта часть крещения, которая называется оглашением, вхождение в состав оглашаемых. Мы говорили о церковно-славянском языке, вот как раз самое время сейчас вспомнить: в русском языке есть понятие глаголов совершенного вида и несовершенного. Короче говоря, греческое слово «катехумен» на русский язык переведено как «оглашенный», а должно было быть переведено на славянский «оглашаемый». Это оглашаемый, то есть принимающий учение, тот, кого учат. Чин крещения состоит из двух частей: принятие в число учеников и собственно крещение. В Древней Церкви, когда крестили уже взрослого, то между началом оглашения и крещением могло пройти несколько месяцев, а иногда год и больше. Когда крестят малыша, то эти два этапа совпадают. И вы будете готовиться к тому, чтобы стать крёстным — посмотрите эти книжечки. Моя книжечка называется «Шаг навстречу, или Таинство крещения». Можете найти её в интернете , они все есть.

А. Ананьев

— Она адресована именно будущим крёстным?

Иером. Макарий (Маркиш)

— Это беседы с родителями и восприемниками. Вот эти два этапа — оглашение и собственно крещения. И в процессе оглашения священник читает молитвы отрицания. Сначала молитвы запрещения, а потом задаёт вопросы: «Отрицаешься ли сатаны?» — «Отрекаюсь». — «Отреклся ли еси сатаны?» — «Отрекохся». — «Сочетался еси Христу?» — «Сочетохся». — «И веруешь Ему?» — «Верую Ему яко Царю и Богу. Верую во единаго Бога Отца...» — и читаете Символ веры.

А. Ананьев

— И, я так понимаю, что таким образом крёстный отвечает за ребёнка, но не за себя. Он же при крещении отрекался.

Иером. Макарий (Маркиш)

— Ну, немножко опять формализм некий. Я-то отвечаю, ну а как отвечаю? Ребёнок вырастет и станет бандитом, как вы сказали. Ну что тут сделаешь? Пойдёт в тюрьму, будете ему присылать передачи. Перспектива нехорошая, конечно, но нельзя её исключить, увы. Вот это «отвечаю» — понимаете, слова имеют смысл, человек не может отвечать ни за кого, кроме как за себя самого. Он может стараться, может принимать меры, стремиться, если он будет другом этой семьи, будет заботиться, будет подсказывать им — ну, хорошо, слава Богу. Но поймите, что это элементарное соображение, что ребёнок становится частью, входит в эту малую Церковь, в семью, и вместе с ней в большую семью, в Церковь — исходя из этого, всё абсолютно понятно делается. И все ваши действия приобретают глубокий смысл, простой и понятный. Почему говорится «восприемник»? Когда мне дают этого малыша, я его в купель, например: «Крещается раб Божий Василий, во имя Отца, аминь, и Сына, аминь, и Святого Духа, аминь», — я его вынимаю из купели и даю на руки кому? Либо отцу, либо матери, если это девочка — вот восприемники. И по идее с этого момента ребёночка должен на руках держать именно восприемник. Потом уже, когда чин завершается, об этом вы можете прочитать, уже его вносят в храм, и священник его может тоже взять на руки, если это мальчик, то пронести его через алтарь, если девочка, поднести к иконе Пресвятой Богородицы. Кстати, почему, зачем мальчика вносят в алтарь, а девочку нет? Нельзя, что ли, девочку вносить? Я это воспринимаю так, как потенциальную возможность, этому мальчику стать когда-нибудь служителем алтаря. Девочка уже не будет служителем алтаря, а мальчик в принципе может. И вот его вносят в алтарь, вокруг Престола мы его обносим, и в этот момент, уже при совершении отпуста богослужебного, его отдают родителям.

А. Ананьев

— Неожиданный вопрос, отец Макарий: может ли теоретически крёстный отец или крёстная мама в больших смысловых кавычках «испортить» или сделать недействительным сам факт крещения? Вот представьте себе, что человек недостойный.

Иером. Макарий (Маркиш)

— Даже священник не может испортить — это известный догматический факт. То есть с древних времён, когда, скажем, были некие расколы в Церкви или, по крайней мере, некоторые уклонения, людей крестили — это II-го века история, не III-го. Потом выяснялось, что крестил их священник, который был, так сказать...

А. Ананьев

— В запрете?

Иером. Макарий (Маркиш)

— Ну, неправильно он действовал — в расколе или не в расколе. Или он совершал какие-то грехи — поддавался государственной власти римской — например, приносил жертвы идолам. Что делать с этими людьми крещёнными — крещены они или нет? Церковная такая суммарная мысль пришла к выводу, что они тем не менее крещены, что священник, может быть, и недостоин своего сана, требует, может быть, и лишения сана, но Таинство состоялось. Поэтому рассуждения о том, что восприемник оказался пьяницей, например, или что-нибудь нехорошее сделал — ну, плохо этому восприемнику, он виноват, а на ребёнка не перекладывайте ответственность.

А. Ананьев

— То есть никак не повлияет. Давайте представим вот такую ситуацию: к вам приходит человек и говорит, что он хочет стать крёстным у этого ребёнка, эти родители попросили меня стать его крёстным. В каком случае вы, отец Макарий, поговорив с ним, скажете: «Вы знаете, я не благословлю вас на сие, я вынужден вам отказать»?

Иером. Макарий (Маркиш)

— Простите, только с вами говорили на эту тему. Два критерия, оба критерия можно проверить: этот человек должен быть сам христианином, частью большой Церкви, и другом этой семьи, частью малой Церкви. Иногда бывают по первому критерию у нас проколы, когда человек приходит и говорит: «Я в вашей Церкви вообще не знаю что к чему. Но вот этот Иван Иванович мой очень серьёзный деловой партнёр, и я должен у него обязательно быть кумом. Так что я вам, конечно, заплачу деньги, но вы тут мне голову не морочьте вашим христианством». Вот тогда я скажу: «Я вам голову морочить не буду — идите, откуда пришли», — вот с таким человеком разговор будет простой.

А. Ананьев

— Это нередкая ситуация, наверное.

Иером. Макарий (Маркиш)

— Я таких не встречал. Потенциально может быть, но как-то реально — нет.

А. Ананьев

— Если я правильно понимаю, очень часто крещение становится такой традицией просто.

Иером. Макарий (Маркиш)

— Это традиция, да — в позитивном смысле этого слова.

А. Ананьев

— И очень часто в храм приходят люди, которые, собственно, кроме как на венчании, крещении и отпевании, больше в храме и не появляются.

Иером. Макарий (Маркиш)

— Особенно на отпевании. Ну что сделать? Человек, к сожалению, существо несовершенное. Мы, понимая под «мы» всю полноту Церкви, открываемся им, мы им говорим: «Двери открыты, милости просим!» Господь даёт дары свои всем. Кто принимает — хорошо, кто не принимает, значит, сам себе виноват. Вот как надо относиться к этим людям. А вот что бывает время от времени — когда начинают какие-то такие достаточно скандальные обвинения, что вот, вы знаете, ваш какой-то человек, который к вам в церковь ходит, раньше, при коммунизме, был таким или другим, или что он не то что-то делал, а вы с ним так дружите, а он такой и сякой. Вот это типичная картина, когда надо сказать: «Знаете, смотрите за своими грехами, а он за своими посмотрит, вот и всё. Так что это первая картина, такая гипотетическая, неприятная, понятно, что её не должно быть. Вторая картина гораздо более обычная, вот вторая картина бывает, когда приходит человек, христианин, и говорит: «Вы знаете, меня попросил стать крёстным какой-то мой знакомый, которого я вообще мало знаю, и что он, кто он такой. Знаю, что семья эта нецерковная, в Бога они там вроде не особо-то верят. В общем, я им чужой и большого намерения быть их другом и братом не имею. Что мне, бедному, делать?» Я скажу в таком случае: «Найдите подходящий вежливый оборот, чтобы от этого отказаться».

А. Ананьев

— «Вопросы неофита» на светлом радио. Иеромонах Макарий (Маркиш), клирик Иваново-Вознесенской епархии, отвечает сегодня на вопросы о крёстных родителях, в первую очередь: в каких случаях необходимо дать согласие на то, чтобы стать крёстным отцом или мамой, в каких случаях ответить отказом. Пока о таких случаях мы не говорили толком, когда человеку приходит вот это пожелание: «Очень хочу, чтобы ты стал крёстным моему ребёнку», — вот в каких случаях я должен ответить: «Знаете, спасибо вам большое, но я не могу брать на себя такую ответственность». Пока я так и не понял, в каких случаях.

Иером. Макарий (Маркиш)

— Ну как? Вот я вам говорю, поскольку первый критерий вы проходите с Божьей помощью...

А. Ананьев

— Это ещё большой вопрос.

Иером. Макарий (Маркиш)

— Но всё же, объективно говоря, вы — христианин. Дальше, соответственно второй вопрос: если эти люди — ваши друзья или, по крайней мере, вы намерены стать их другом, вы намерены войти в их семью, у вас есть это намерение...

А. Ананьев

— Я их глубоко уважаю — это факт.

Иером. Макарий (Маркиш)

— Уже хорошо. Но мы можем уважать какого-нибудь председателя местного кооператива, но тем не менее не быть ему кандидатом в близкие друзья. А если я хочу из этого уважения сделать дружбу человеческую, участие, то я не буду от этого отказываться. Зачем? Единственное соображение всё-таки объективное — жительство в другом городе. Но всё возможно. Есть, слава Богу, друзья, которые живут в других городах. Но достаточно частая ситуация, о чём я говорил, когда этих восприемников выбирают, просят по формальному признаку без того, чтобы возникло живое намерение или живая возможность укрепить дружбу между кумовьями.

А. Ананьев

— Что далеко ходить — вы же в другом городе живёте, отец Макарий, а всё равно видимся очень часто и всегда рады видеть друг друга.

Иером. Макарий (Маркиш)

— Вот, пожалуйста. И если вам крестить кого-то надо...

А. Ананьев

— При этом у меня есть бывшая одноклассница, замечательный человек, с которым мы не виделись уже много-много лет. Она живёт через дом от меня в Москве, при этом мы с ней ни разу не виделись — не складывается. Что-то далеко!

Иером. Макарий (Маркиш)

— Ничего такого тут нет. И вот этот самый термин формализма, который мы только что упоминали, и служит таким негативным фильтром в восприемничестве. Не надо относиться к этому формально — к вашим связям с семьёй младенца. Поскольку мы крестим ребёнка как часть семьи, то вот и смотрите: семья этого ребёнка вам близка, это ваши друзья или нет, или они не будут вашими друзьями никогда? Вот вы сказали «помочь людям» — идёт человек по улице, уронил чемодан, чего ему не помочь? Я возьму и подыму его чемодан, поднесу его. Он мне другом никогда не будет, я его не знаю, первый раз вижу и, возможно, последний, но всё равно в помощи ему не откажу. А здесь картина другая совсем. И даже гипотетическая картина, но можно себе представить: вот к вам приходят и говорят: «Слушайте, ну, будьте восприемником моего сына». Вы скажете: «Я вас знать не знаю и не очень-то стремлюсь». А вам скажут: «Ну, помогите же — ребёнка надо крестить!» А вы ему в ответ скажите: «Батюшка вас крестит без восприемника». Прям нет никого, пустая планета Земля, и только Александр, Иван, ребёнок и всё — больше никого нет.

А. Ананьев

— А разве так можно?

Иером. Макарий (Маркиш)

— Да, можно.

А. Ананьев

— Папа с мамой принесли младенца и говорят, что у них нет восприемника.

Иером. Макарий (Маркиш)

— Если они заранее обсудят со священником и придут к выводу, что можно крестить без восприемника, то можно, потому что есть родители.

А. Ананьев

— А как же сам чин — вот это отрицание? Отец его будет держать на руках?

Иером. Макарий (Маркиш)

— Конечно, родители. Приходилось один раз, по крайней мере, который я запомнил, на самом деле несколько раз, — мы крестили детей из детского дома. Сейчас детских домов, слава Богу, мало, тогда их было гораздо больше — это был лет 15 назад. Было большое количество детей, они были в летнем лагере. Нас пригласил один священник, и мы вдвоём с этими детьми позанимались, поговорили и в озере их крестили. Было очень красиво всё. Старший возраст там был — выпускники этого детского дома, 17-18 лет. Младший — лет 8-9, а ещё более маленькие уже не приходили, мы их не крестили, потому что они ещё сами... мы не считали возможным, чтобы они сами исповедовали свою веру. А семьи у них, увы, нет. У них есть официальный представитель — директор этого детского дома, но это не семья. Поэтому их крестить было невозможно. Остальных — возможно, они сами по себе как-то приняли крещение.

А. Ананьев

— Поскольку наш разговор подходит к концу, отец Макарий, я очень хочу озвучить вопрос моей хорошей знакомой. Имени её я называть не буду, но прочитаю дословно то, что она мне написала. Она пишет: «Мне предложили стать крёстной ребёнка. В храм я сейчас хожу крайне редко, практически не хожу». Но я от себя отмечу, отец Макарий: настолько христианскую душу ещё надо поискать, она удивительная, очень настоящая христианка. Она продолжает: «Но крёстной стать очень хочется. Я думаю, что этот момент выбора послан мне, чтобы случился какой-то очень важный разговор со священником. Я готова к тому, что мне скажут: „Какая ж из тебя теперь крёстная?“ — и к тому, что, может быть, разрешат. Но в любом случае это будет очень важный для меня разговор. Не хочется проводить его с первым попавшимся священником». И она меня спрашивает: «К кому бы ты посоветовал прийти на разговор в школу крёстных?»

Иером. Макарий (Маркиш)

— Это Москва? В Москве, слава Богу, множество священников, очень достойных, разумных. Мы не будем здесь никого осуждать, обвинять, но есть просто священники, которые, с одной стороны, не имеют опыта большого, с другой стороны замотаны какой-то повседневной деятельностью, и придёт ещё какая-то женщина, искать какого-то серьёзного контакта — священник ей скажет: «Оставьте меня в покое, я сейчас не могу, у меня голова распухла, мне тут привезли цемент, у меня здесь дьякон пьяный ходит... мне сейчас не до вас», — будет нехороший разговор. И действительно она правильно совершенно пишет, что эффект будет, скорее, отрицательный. Значит, надо заранее — вы или ваши друзья — какой-то первоначальный контакт с кем-то из разумных священников.

А. Ананьев

— Мне сейчас пришло в голову: а, может быть, действительно, хотя, может быть, я фантазирую, через такие предложения стать крёстным ещё и Господь пытается как-то до нас достучаться?

Иером. Макарий (Маркиш)

— Фантазируете — вполне правильно... Смотрите, Александр: вот это воссоединение, консолидация семьи, большой семьи, малой семьи, — вот так она и консолидируется, и очень хорошо, и правильно совершенно. Мне время от времени приходится заменять наши соборных священников на катехизических беседах. Каждый раз это далеко не формальный разговор. Видно по этим людям, насколько он будет действенным. Это не значит, что сразу все станут Сергиями Радонежскими, все сразу пойдут и будет у них нимб сиять над головой — мы не знаем. Но, конечно, это эпизод или этап того, что мы называем церковной миссией.

А. Ананьев

— Ещё вот какой вопрос относительно церковной жизни: принято считать, и я это слышал на катехизаторских беседах, на которых я присутствовал, что именно крёстные вводят ребёнка в церковь — не родители. Они объясняют, подводят его к Причастию, отвечают на его вопросы, помогают ему делать первые шаги в церкви, когда ему там семь лет, 12 лет.

Иером. Макарий (Маркиш)

— По обстановке, по семейной обстановке. Я не могу себе представить картинку, чтобы ребёнок спросил: «Папа, мама, скажите, что к чему!» — а папа с мамой скажут: «Знаешь, ты нас не дёргай. Вот есть у тебя крёстный, он тебе всё скажет!» Это глупость высшей меры, если родители будут так говорить ребёнку. Но они могут вместе с ним, или параллельно, или последовательно, участвовать просто в воспитании, в широком смысле воспитании, и в узком, христианском смысле, воспитании этого ребёнка.

А. Ананьев

— Какое-то дополнительное право крёстного, которое регламентируется Церковью, принимать участие в воспитании, в бытовом плане, ребёнка: в выборе вуза, в выборе музыкальной школы, в праве сказать родителям: «Друзья мои, всё-таки это не только ваш ребёнок, но ещё и мой ребёнок, поэтому давайте мы с вами как-то будем договариваться, пойдёт ли наш ребёнок на дзюдо или в музыкальную школу»?

Иером. Макарий (Маркиш)

— Боже, избавь! Если мы пытаемся это переводить на юридические какие-то рельсы, это очень «хороший» рецепт для скандалов и для действительно утраты дружбы. Боже, избавь! Ребёнок принадлежит родителям. Крёстный-восприемник — это друг семьи, это друг ребёнка, друг родителей. И в нормальных условиях совет добрых людей, естественно, ведёт к добру.

А. Ананьев

— Вы когда-нибудь отказывали человеку, пришедшему к вам, в праве стать крёстным или крёстной? Чтобы к вам пришли, а вы сказали: «Нет, я не позволю вам!»

Иером. Макарий (Маркиш)

— Нет. А если я не позволю, то пойдёт к соседнему священнику и тот его крестит. Это дело-то простое. Но бывало не раз, что я такие рекомендации, которые мы с вами сейчас разрабатываем, что я их давал и в ходе исповеди, и в ходе частной беседы, что «вы знаете, не надо вам приглашать людей, которые не будут вам друзьями, или, наоборот, не надо соглашаться быть крёстными для людей, от которых вы далеки, которых вы не знаете и которые вам чужды».

А. Ананьев

— На самом деле, отец Макарий, поделюсь с вами: вывод из нашей беседы для меня очень неожиданный. Я предполагал разное, но не ожидал, что в конечном итоге всё сведётся к одному очень хорошему, но подзабытому слову «дружба».

Иером. Макарий (Маркиш)

— Да, прекрасное слово.

А. Ананьев

— Мне казалось, что Церковь — мы сюда не дружить пришли, мы пришли, чтобы взять на себя ответственность, нести свой крест.

Иером. Макарий (Маркиш)

— Ответственность у вас перед налоговой службой, перед Министерством внутренних дел, перед Министерством обороны, если вы молодой. Здесь любовь и дружба — это действительно близкие синонимы, не полностью синонимы, но близкого значения слова. И они действительно церковные. «Вы — Мои друзья», — говорит Спаситель своим апостолам. Это многого стоит.

А. Ананьев

— Вот вы сейчас, друзья мои, слушаете радио «Вера» и не видите, что я улыбаюсь, потому что для меня этот разговор стал таким хорошим утешением. Непогода сомнений в моей душе успокоилась. И в принципе вопросов отказаться, согласиться — вот этих метаний, что я недостоин, что далеко — не важно всё это, если люди тебе дороги, если их ребёнок, которого ты ещё не видел, на руках не держал, тебе тоже дорог. Если тебе дорого особое к ним отношение, вне зависимости от того, сколько километров, если ты радуешься встречи с ними и хочешь, чтобы эти встречи случались чаще. И, наконец, если ты готов прийти на помощь, когда от тебя эта помощь понадобится, то нет повода ответить отказом на предложение стать крёстным отцом.

Иером. Макарий (Маркиш)

— Аминь. Очень хорошо сказано и совершенно верно.

А. Ананьев

— А всё благодаря вам, дорогой отец Макарий, спасибо вам большое.

Иером. Макарий (Маркиш)

— Вам спасибо.

А. Ананьев

— Сегодня мы беседовали с руководителем Информационного отдела Комиссии по вопросам семьи и защиты материнства и детства, клириком Иваново-Вознесенской епархии, иеромонахом Макарием (Маркишем). Отец Макарий, напомните, пожалуйста, тот сайт, где вы бережно храните цитаты, свои высказывания, свои ответы на вопросы, которые вам поступают. Где всё это можно найти?

Иером. Макарий (Маркиш)

— Я одно название вам дам, и там стоит адрес электронной почты. Все дальнейшие вопросы — по электронной почте. СвященникОтвечает.рф— в одно слово. Русскими буквами пишете: СвященникОтвечает.рф.

А. Ананьев

— Спасибо вам большое. А вернуться к этому разговору, переслушать его в дороге по пути в тот город, где живут будущие ваши родственники, куда вы направляетесь, чтобы стать крёстным, можно на сайте radiovera.ru. Александр Ананьев. Услышимся ровно через неделю. Христос Воскресе.

Иером. Макарий (Маркиш)

— Воистину Воскресе. Всего доброго.