Книга, из которой я вам почитаю, вышла из печати в 2021 году и отличается необыкновенною красотой. «В оформлении переплёта, книжного обреза, форзаца и шмуцтитулов — я цитирую из аннотации — использованы изображения восточных и европейских шпалер, гобеленов, покрывал и керамических панно XVI-XIX веков».
Итак: птицы, цветы и листья травы. А на обложке — тихое и строгое: «Наталья Муромская. Стихотворения и проза». И вот — произведение, вошедшее в раздел «Из ранней лирики», всего три строфы.
Ты помнишь, мы с тобой вошли,
Притихнув, в монастырь.
Горели золотым огнём
На куполах кресты.
Деревья древние на нас
Свою бросали тень.
Река синела за стеной
В тот тихий жаркий день.
Сказали надписи могил:
Жизнь наша коротка.
Но к вечной жизни плыли вдаль
Над нами облака.
Наталья Муромская, из книги 2022 года «Стихотворения и проза».
Наш выдающийся пушкинист, филолог и создатель московского музея Василия Пушкина (он рядом со студией, где я сейчас записываюсь) — Наталия Ивановна Михайлова, упомянула поэта Муромскую в необычном контексте. Эти слова прозвучали на церемонии вручения Михайловой Литературной премии Александра Солженицына. Процитирую из финала ответного слова награждённой:
«...Деньги премии, которые отнюдь не алкала душа моя, позволили мне издать... книгу стихов и прозы давнего друга нашей семьи Натальи Муромской. В её стихотворениях, — ориентир на пушкинский идеал...» Конец цитаты.
Какие же необычные подробности узнаёшь иногда на премиальных торжествах, друзья мои! Но книга Муромской и впрямь — дорогое (во всех смыслах) изделие. У многочисленных печатных трудов академика-пушкиниста Михайловой — да не обидится она на меня — я такого красивого оформления что-то не припомню.
А сейчас мы откроем раздел книги Натальи Муромской «Стихи для детей» (...там ещё есть «Песни», «Переводы с французского», «Стихи про котов», «Избранное»...)
И как будто пока понарошку
Самолет побежал по дорожке,
Разбежался, подпрыгнул. И вот
Начинается в небо полет.
Поднимаемся выше и выше.
Уменьшаются домиков крыши,
И земля — как учебная карта.
Сердце бьется в восторге азарта,
Хотя солнце нам в небе пока
Закрывают от нас облака.
Но уже самолет наш легко
Залетел в облаков молоко...
Миг — и нам ослепляют глаза
Солнца свет и небес бирюза.
Мы над миром огромным парим.
Там внизу где-то Пермь, где-то Рим.
А над нами простор, благодать.
И до Бога рукою подать.
Наталья Муромская, из книги 2022 года «Стихотворения и проза», раздел «Стихи для детей»
Завершу свою сегодняшнюю встречу со стихами москвички Натальи Муромской — её строгим и сердечным этюдом из раздела «Избранное»:
А заклинания бессмысленны всегда.
Кричи и бейся головой в экстазе.
Не закипит холодная вода
С увядшей розою в хрустальной вазе.
Но что тогда для нас имеет смысл,
Когда проиграна со злом жестоким битва?
Быть может — только чувство, только мысль.
И к Господу горячая молитва.
Наталья Муромская, из книги 2022 года «Стихотворения и проза», издательство «Русский путь», Москва.
Все выпуски программы Рифмы жизни
«Жили-были»
В этом выпуске ведущие Радио ВЕРА Анна Леонтьева, Алла Митрофанова, Алексей Пичугин, а также наш гость — протоиерей Александр Дьяченко — поделились своими личными историями о том, как супруги, вместе двигаясь к Богу, приближались друг к другу и явили пример того, как жизнь церковная явно отражается на жизни семейной.
Антон Чехов. «Архиерей»
«...Показалось преосвященному, будто в толпе подошла к нему его родная мать Мария Тимофеевна, которой он не видел уже девять лет, или старуха, похожая на мать, и, принявши от него вербу, отошла и всё время глядела на него весело, с доброй, радостной улыбкой, пока не смешалась с толпой. И почему-то слёзы потекли у него по лицу. На душе было покойно, всё было благополучно, но он неподвижно глядел на левый клирос, где читали, где в вечерней мгле уже нельзя было узнать ни одного человека, и — плакал. Слёзы заблестели у него на лице, на бороде. Вот вблизи ещё кто-то заплакал, потом дальше кто-то другой, потом ещё и ещё, и мало-помалу церковь наполнилась тихим плачем. А немного погодя, минут через пять, монашеский хор пел, уже не плакали, всё было по-прежнему...»
Из позднего — 1902 года — сочинения Чехова «Архиерей» читал народный артист России Владимир Заманский. Именно с эпизода всенощной службы под Вербное воскресение и начался, судя по записной книжке писателя, этот лиричный, проникновенный рассказ, написанный, как вспоминал Бунин — «изумительно». «...Только тот, кто занимается сам литературой и сам испытал эти адские мучения, может постигнуть всю красоту этого произведения». Конец цитаты.
В «Архиерее» преображено многое: и сам автор, издавна страдающий чахоткой; и образ мамы писателя, Екатерины Яковлевны; и многолетнее общение Чехова с священнослужителями; и впечатление от купленной им в ателье фотокарточки, на которой один болеющий крымский епископ бережно обнимает свою престарелую родительницу (эта фотография стояла у Чехова в ялтинском кабинете).
Но главное — думы о том, как может страдать христианская душа честного и благочестивого священноначальника, тяжко хворающего и горько сознающего перед кончиной, как мало стяжал он в своей высокопоставленной жизни — любви.
«...Преосвященный сидел в алтаре, было тут темно. Слёзы текли по лицу. Он думал о том, что вот он достиг всего, что было доступно человеку в его положении, он веровал, но всё же не всё было ясно, чего-то ещё недоставало, не хотелось умирать; и всё ещё казалось, что нет у него чего-то самого важного, о чём смутно мечталось когда-то, и в настоящем волнует всё та же надежда на будущее, какая была и в детстве, и в академии, и за границей.
«Как они сегодня хорошо поют! — думал он, прислушиваясь к пению. — Как хорошо!»
Издавна любимый мною православный литературовед Михаил Дунаев в одной из своих книг вспоминал об архиепископе Иоанне Сан-Франциском (тоже архиерее!), который сетовал, что в чеховском рассказе показана лишь душевная жизнь героя, но не духовная. Учёный осторожно возражал, что мы имеем дело с искусством светским, но не церковным. И ещё обращал внимание на то, что действо произведения, как и в случае с одухотворённым рассказом «Студент», — творится в дни Страстной Седмицы. То есть в неделю, предшествующую Пасхе, когда Церковь вспоминает о крестных страданиях Христа и Его распятии. Для верующего человека это время особого духовного напряжения.
«... Пришла старуха мать. Увидев его сморщенное лицо и большие глаза, она испугалась, упала на колени пред кроватью и стала целовать его лицо, плечи, руки. И ей тоже почему-то казалось, что он худее, слабее и незначительнее всех, и она уже не помнила, что он архиерей, и целовала его, как ребёнка, очень близкого, родного.
— Павлуша, голубчик, родной мой!.. Сыночек мой!.. Отчего ты такой стал? Павлуша, отвечай же мне!..»
Кланяюсь великому актёру, муромскому затворнику и молитвеннику Владимиру Петровичу Заманскому — за это его давнее и дивное чтение.
...Перечитывая «Архиерея», я вдруг поймал себя на желании — забыв, что имею дело с выдуманным героем — помолиться об упокоении души преосвященнейшего Петра (в миру, как мы слышали — Павла), а вослед тому — и раба Божьего Антония. Чехова — то есть.
Все выпуски программы Закладка Павла Крючкова
«Афонская тетрадь. Истории о преподобном Паисии Святогорце»
Преподобный афонский старец Паисий Святогорец оставил огромное духовное литературное наследие. Издано несколько томов его бесед с духовными чадами. Перу старца принадлежат рассказы о святых и афонских подвижниках. А сколько книг написано о самом преподобном Паисии! Не только его ученики со всего света, но и многие из тех, кому посчастливилось жить с ним бок о бок на Святой Горе Афон, записывали удивительные случаи из жизни старца Паисия, его поучения и наставления. Именно так поступил в своё время иеромонах Киприон — насельник русского Свято-Пантелеимонова монастыря на Афоне. В 2015 году его записи были изданы Православным Свято-Тихоновским гуманитарным университетом под заглавием «Афонская тетрадь. Истории о преподобном Паисии Святогорце».
Автор записок с огромным почтением говорит о старце. Вспоминает, что каждый день к отцу Паисию со своими проблемами приходили сотни людей, и он с искренним участием, внимательно выслушивал каждого. Разрешал самые сложные вопросы, согревал своей любовью, поддерживал молитвой, утешал, укреплял и наставлял на правильный путь простыми и добрыми словами. Некоторые из этих слов старца иеромонах Киприон приводит в своей «Афонской тетради». Например, отец Паисий не раз повторял, что духовную жизнь нужно начинать не только с внешних её проявлений, но прежде всего — с сердца. Паисий Святогорец часто напоминал о важности молитвы. Однажды в качестве примера он рассказал историю из собственной жизни. Ещё до монашеского пострига старец Паисий — тогда его ещё звали Арсений — участвовал во Второй Мировой войне. Когда в апреле 1941-го фашисты вторглись в Грецию, он был призван на фронт. Служил связистом. Старец вспоминал, что чем чаще удавалось выйти на связь с центром дивизии, тем больше поднимался боевой дух солдат. «То же самое и в молитве — чем чаще будем обращаться к Богу, тем уверенней и радостней будем ощущать себя. Всегда нужно молиться и не унывать», — говорил старец Паисий.
В жизни преподобного Паисия Святогорца было много чудесного. Господь видимым образом заботился о нём. Однажды старец заболел и из-за слабости почти не вставал с постели. У него закончились продукты. Жил преподобный тогда в полном уединении, поблизости не было никого, кто мог бы ему помочь. В один из дней старец Паисий с большим трудом поднялся и вышел во двор своей маленькой монашеской хижины, чтобы подышать свежим воздухом. Вдруг со стороны моря прилетела птица. В когтях у неё трепыхалась крупная рыба. Птица разжала когти, и рыба упала прямо во двор отца Паисия! Старец вознёс Богу благодарственную молитву, пожарил рыбу, и так подкрепил свои силы.
Автор книги «Афонская тетрадь» с огромной теплотой вспоминает о старце. Иеромонах Киприон пишет: «Так и видишь его, беседующего и одновременно вяжущего четки, или поглаживающего котенка, или поливающего свой небольшой огород». И мы, читатели, со страниц книги тоже словно своими глазами видим преподобного Паисия Святогорца, слышим его добрые слова. И он помогает нам.
Все выпуски программы Литературный навигатор