Поделиться
Фото: PxHere
Из записок правнучки Александра Пушкина
В октябре, который для многих из нас «лицейский месяц», — ведь День Царскосельского лицея — 19 октября; так вот, в октябре 1830 года Пушкин записал в своей тетради такие боговдохновенные строки:
Два чувства дивно близки нам.
В них обретает сердце пищу:
Любовь к родному пепелищу,
Любовь к отеческим гробам.
На них основано от века,
По воле Бога Самого,
Самостоянье человека,
Залог величия его...
«...Пишу — прошлое, настоящего своего я не трогаю... Все мои записки касаются прежнего. Частично они описывают семью моего деда — Александра Александровича Пушкина... склад их жизни... И кроме того — моё детство».
По второй строке пушкинских стихов, с которых я начал программу, — и была названа дивная книга записок правнучки Пушкина — Наталии Шепелёвой-Мезенцовой, которая прожила на свете 95 лет и отошла к Господу в 1999-м. Это её живой голос вы сейчас слышали.
Многие из нас застали её, жили с ней в одно время, не подозревая, что где-то неподалёку от нас — она, помнящая всех четырёх детей своего великого прадеда
«В них обретает сердце пищу...» — так называется книга Наталии Николаевны.
В 2019-м, через два десятилетия после её кончины, эти светлые, подробные, трогательные, драматичные и горькие (да, и горькие, время не пощадило семью Пушкиных) воспоминания вышли усилиями издательства «Русский путь» — вторым изданием.
Итак, правнучка Пушкина и внучка старшего сына поэта.
«...Он — мой крёстный отец — дедушка. Александр Александрович.
...Это было... Мы приехали к обеду, к дедушке. В Плотниковом переулке. И дедушка был где-то в присутственном месте, его не было дома. Мы ждали его к обеду. Наконец, приехал. Раздался звонок, пришёл дедушка. И вот как сейчас, вы знаете, я запомнила, как он шёл, вот это вот осталось в памяти: какой-то звук его шпор, и сабля, которая колотилась по полу, — он так придерживал её рукой немножко... И он, когда вошёл — в своём парадном мундире, вот как на фотографии он изображён, гусарский этот, с ментиком, голубой с жёлтым — мундир, в золотых очках... У него был такой, очень какой-то внушительный, я бы даже сказала, красивый вид. И вот таким он мне запомнился. Больше я с ним не встречалась, потому что он скончался в четырнадцатом году».
Записей голоса Наталии Николаевны Мезенцевой у нас бы и не было, не будь усилий директора Всероссийского музея Пушкина — дорогого моего старшего друга, Сергея Михайловича Некрасова.
Это он разговаривает с правнучкой поэта в документальных фильмах режиссёра Константина Артюхова «Машка, Сашка, Гришка, Наташка» и «Бог помочь вам, друзья мои». Некрасов писал сценарии к этим фильмам, писал и послесловие к запискам незабвенной Наталии Николаевны Мезенцовой.
И — дружил с ней... Низкий поклон вам, Сергей Михайлович.
А стихотворение Пушкина, которым мы открыли нашу «Закладку», — «Два чувства дивно близки нам...» — на самом деле не было закончено. Там, в финале должно говориться о том, что без этих двух чувств (любви к родному пепелищу, любви к отеческим гробам) — душа наша — цитирую — «...алтарь без Божества».
Все выпуски программы Закладка Павла Крючкова
Сказ о том, как Владимир Даль словарь составлял
Поделиться
Многие знают имя Владимира Ивановича Даля как составителя «Толкового словаря живого великорусского языка», а некоторые имеют эту книгу в своей библиотеке... Я же хочу рассказать пару историй о том, как Владимир Иванович свой словарь создавал. Начну с того, что Даль по первому образованию — морской офицер, мичман. Прослужив 6 лет на корабле, он решил сменить род деятельности и... — выучился на медика. Став хирургом, Владимир Даль участвовал в русско-турецкой войне 1828-29 годов в качестве полевого врача. И если мы с помощью фантазии перенесёмся в то время и в место его службы, то увидим удивительную картину: возле госпитального шатра стоит верблюд, навьюченный мешками. А в мешках — исписанные Владимиром Далем листки. Здесь, в этих свитках — настоящее сокровище: слова, пословицы, сказки и прибаутки, собранные военным врачом в беседах с простыми служаками. Очарованный с юности красотой и меткостью русской речи, общаясь с матросами и солдатами, Владимир Даль записывал забавные сюжеты и не знакомые ему русские слова. В пору врачебной службы его записи составляли уже немалый объем. Поэтому начальство и выделило ему для перевозки верблюда. Правда, Даль чуть не потерял все свои богатства, когда верблюд внезапно попал в плен к туркам. Но обошлось — казаки отбили. Так вот получилось, что гордый корабль пустыни возил на своём горбу бесценное русское слово.
В течение жизни Даль записывал не только слова, но и сказочные сюжеты. В итоге его увлечения появилась книга сказок. Будучи в Петербурге, с экземпляром этого издания Даль направился прямиком... Ну конечно, к Пушкину! Там, у поэта дома они и познакомились. Пушкин сказки похвалил. Но более всего восхитился он далевским собранием русских слов. Особенно понравилось Пушкину слово «выползина» — сброшенная змеиная шкурка. Так Александр Сергеевич впоследствии и стал в шутку называть свой сюртук. Именно Пушкин уговорил Даля составить словарь. Благодаря этой встрече мы можем держать в руках словарь Даля, погружаться в стихию живой русской речи того времени и пополнять свой лексикон интересными словами. Например, узнать, что такое «белендрясы» и «вавакать, «мимозыря» и «жиразоль».
Приятного чтения, друзья!
Автор: Нина Резник
Все выпуски программы: Сила слова
Григорий Суров
Поделиться
В конце XIX-го — начале ХХ века врачи-офтальмологи, специалисты по глазным болезням, были в России на вес золота. Один из представителей этой редкой в то время специализации — Григорий Иванович Суров, окулист из Симбирской губернии — посвятил жизнь тому, чтобы сделать офтальмологию доступной для всех.
Уже в старших классах гимназии Григорий решил стать врачом. В 1881-м он успешно сдал вступительные экзамены на медицинский факультет Казанского университета. Первым местом работы Сурова была уездная больница в городе Спасске Казанской губернии. Там Григорий Иванович впервые обратил внимание, как широко распространены среди крестьян глазные болезни. У каждого второго пациента наблюдалась трахома — инфекционное заболевание, которое передаётся через предметы гигиены — например, полотенца, а распространителями являются мухи. Свои наблюдения и неутешительные выводы Суров записывал в дневник: «Эти болезни у нас в России распространены вследствие бедности, невежества, и малодоступной медицинской помощи». Офтальмологи, как уже говорилось, были в те годы большой редкостью. Поэтому Григорий Иванович решил специализироваться именно в этой области. За несколько лет работы в Спасской больнице он получил богатый практический опыт. Затем некоторое время Суров служил военным врачом. И опять же, занимался на этой должности преимущественно офтальмологией. В 1902-м он поступил в Петербургскую Военную Медицинскую академию — «для усовершенствования в медицинских науках по глазным болезням». Там с успехом защитил докторскую диссертацию.
А в 1906-м году Григорий Иванович вновь приехал в город Симбирск. Его назначили заведующим военного лазарета. Офтальмологического отделения в нём не было. И Суров его открыл. Сразу же к «глазному доктору» потянулся народ. «Главный контингент из страдающих болезнями глаз — крестьянство и необеспеченный рабочий люд», — отмечал Суров. С таких пациентов денег за лечение доктор не брал. Наоборот, помогал из собственного кармана — на лекарства, на изготовление очков. Вскоре Григорию Ивановичу удалось убедить местные власти выделить средства на глазной стационар в 50 коек. В 1911-м году стараниями Сурова в Симбирске открылась школа-приют для слепых детей.
А через несколько лет Россия стала Советской. Григорий Иванович не уехал за рубеж. Остался служить своей стране. В те годы о деятельном докторе нередко упоминали в прессе. Вот, например, как в 1923-м описывала его работу симбирская газета «Красный путь»: «Летом в разных районах губернии можно было увидеть фургон, в котором ехал доктор Суров. Он ездил обследовать сельское население. Оказывая помощь, он переезжал из села в село». После таких поездок и работы в госпитале, Суров принимал пациентов ещё и на дому, по вечерам. Симбирский учитель Алексей Ястребов в своих воспоминаниях писал: «Проходя по Беляевскому переулку, я вижу дом. И знаю: вечером у этого дома будет толпиться народ, потому что здесь живет замечательный врач, друг народа Григорий Иванович Суров».
Простой народ искренне любил своего доктора. Когда в 1920-м году большевики осудили Сурова и приговорили к году тюрьмы за то, что он взял на работу в госпиталь бывшего белогвардейского офицера — нищего больного старика, горожане встали на его защиту. Испугавшись волнений, власти восстановили доктора в правах. Впоследствии Григорий Иванович получил высокое государственное признание: в 1943-м году ему было присвоено звание Заслуженного врача РСФСР, а в победном 1945-м — орден Трудового Красного Знамени. Но не ради наград трудился доктор Суров. Однажды в своём дневнике он написал: «Я смотрю в мир глазами тысяч людей, которым помог избавиться от страданий».
Все выпуски программы Жизнь как служение
21 ноября. О пшенице и плевелах
Поделиться
В 13-й главе Евангелия от Матфея есть слова Христа: «Чтобы, выбирая плевелы, вы не выдергали вместе с ними пшеницы, оставьте расти вместе то и другое до жатвы».
О пшенице и плевелах, — епископ Тольяттинский и Жигулёвский Нестор.
