«Наследие русского зарубежья». Елена Чернышкова

Руководитель Фонда наследия русского зарубежья Елена Чернышкова.

Разговор шел об истории и людях разных волнах русской эмиграции, о проектах, направленных на сохранение наследия выходцев из России и памяти об их вкладе в развитие стран, в которых они оказались, а также разговор шел о Благотворительном пасхальном празднике «Вот и Пасха, запах воска, запах теплых куличей».

Ведущий: Константин Мацан

---

---

Константин Мацан:

— Христос Воскресе! Дорогие друзья, в этот замечательный пасхальный вечер Светлой седмицы я вас приветствую. Меня зовут Константин Мацан. Мы с вами на волнах Радио ВЕРА. В гостях у нас сегодня Елена Чернышкова, руководитель Фонда наследия русского зарубежья. Добрый вечер. Христос Воскресе!

Елена Чернышкова:

— Воистину. Здравствуйте.

Константин Мацан:

— Поговорим мы сегодня о Фонде русского зарубежья, который вы представляете в его проектах. Мне лично эта тема очень близка, потому что она близка всякому человеку, который интересуется, занимается русской религиозной философией, культурой 20 века. Понятно, что в значительной степени это культура мыслителей, писателей, деятелей искусства, которые выехали из советской России, их наследие мы обобщенно называем русским зарубежьем. Но, наверное, той послереволюционной Россией это не исчерпывается, есть и сегодняшнее зарубежье русское. Обо всем, что для вас входит в это понятие — русское зарубежье — мы сегодня поговорим. Но у нас еще есть повод замечательный: послезавтра в субботу 30 апреля состоится благотворительный пасхальный праздник «Вот и Пасха, запах воска, запах теплых куличей». Такое длинное поэтическое название у этого праздника, который пройдет не случайно в музее Дома русского зарубежья имени Александра Солженицына в Москве на Таганке, метро Таганка, Нижняя Радищевская. Расскажите, что будет.

Елена Чернышкова:

— Наш Фонд уже не первый раз в Доме русского зарубежья и в этом прекрасном дворе, который там есть, в музее русского зарубежья устраивает детские праздники, семейные праздники. Мы начали с того, что сделали русское Рождество. Это один из праздников, который и в русском зарубежье отмечался и до сих пор отмечается очень широко. В этот раз мы решили сделать праздник, который посвящен Пасхе, наша задача туда привлечь и детей из многодетных семей, и детей из детских домов, и, конечно, семейный формат, детей с родителями. Для того чтобы, во-первых, познакомить тех, кто не знаком, с традициями празднования пасхальных праздников, познакомить их с какими-то историями из русской истории, из истории религиозной. Там будет несколько спектаклей. Например, один спектакль под названием «Цирк», его будет давать волонтерский театр компании МТС, и будет еще один спектакль «Гуси-лебеди» и много разных мастер-классов, праздник будет для детей и для взрослых. Поскольку мы уже несколько раз это делали, хорошо понимаем, как важно, когда родители приходят с детьми, чтобы содержание этих праздников было интересно для всех, для разных поколений. Оттуда дети и родители уходят просветленными, с пониманием, что есть настоящая жизнь, настоящие традиции, так и они начинают дальше жить, это для нас очень важно.

Константин Мацан:

— Кто будет участвовать в празднике, какие еще будут мероприятия, что увидят, в чем могут поучаствовать те, кто придут?

Елена Чернышкова:

— С одной стороны, уже в музее русского зарубежья есть отдел работы с детьми и со школьниками. Там есть и просветительские проекты и там есть прекрасные люди, прекрасная команда специалистов, которые делают мастер-классы с ребятами. Они будут расписывать яйца, пасхальные открытки. Будут рассказывать им про то, из чего родилась эта традиция, с какими событиями она была связана. И вот там будут мастер-классы, там будут праздники, там будет точно праздничные гулянья, там будут точно танцы. У нас, например, есть такой формат, на Рождество он был самым-самым интересным и востребованным, мы знакомили посетителей нашего праздника, гостей, с традиционными русскими танцами. Не только с русскими, но с теми танцами, которые танцевали наши с вами бабушки и дедушки еще до революции. Там были специально одетые люди, специально одетые танцоры, артисты, они преподавали танцы, и классические танцы и танцы более легкого жанра. И это было очень классно, и взрослые и дети получили большое удовольствие. Соответственно, там будет два спектакля, там будет просто праздничный процесс, который будет вести специально приглашенный человек, и там будут мастер-классы.

Константин Мацан:

— Спасибо. Давайте напомним, что это 30 апреля, в субботу, этот праздник состоится в Доме русского зарубежья, начало его в 12 часов дня, в полдень, возрастное ограничение 6+. Я думаю, что с детьми совершенно спокойно родители могут прийти это время в Светлую Субботу провести. Мы начали разговор о вообще русском зарубежье, об этом уникальном историко-культурном феномене. Фонд наследия русского зарубежья чем занимается, в чем миссия?

Елена Чернышкова:

— Да, спасибо большое, это такой важный вопрос для каждого фонда. Фонд создан недавно и начал свою деятельность около года назад. Для большого благотворительного социально значимого фонда один год это очень короткий срок. Мы можем пока только заявить, какие планы у нас есть, какие цели мы перед собой ставим, но результаты этой деятельности будут заметны через два-три года, не раньше. Это весь мой профессиональный опыт мне об этом говорит. В чем смысл создания этого фонда. Во-первых, многие знают, но, может быть, многие и не знают, я с удовольствием рассказываю нашим радиослушателям, что в Москве существует Дом русского зарубежья имени Александра Исаевича Солженицына, который был создан первоначально как библиотека мемуарной литературы, воспоминаний многих великих эмигрантов, которые уехали после Великой октябрьской революции и остались за рубежом. Когда Александр Исаевич собирался вернуться обратно в Россию, он, еще живя в Вермонте, начал создавать эту библиотеку, мемуаров и разного рода архивов русского зарубежья, и впоследствии это и было названо наследием русского зарубежья. И когда он приехал сюда, при помощи еще нескольких великих людей, великих деятелей нашей эмиграции, здесь под руководством Виктора Александровича Москвина, который по сей день является директором Дома русского зарубежья, был создан Дом русского зарубежья. И буквально три года назад непосредственно перед пандемией, можно сказать очень удачно, был открыт музей русского зарубежья. Помимо библиотеки мемуарной литературы, большого архивного и научного центра, который был создан уже более 25-ти лет назад в Москве, появилась открытая экспозиция, часть архивов и предметов музейной ценности выставлены в этой экспозиции. Это очень хорошо, очень приятно сделанная экспозиция. Конечно же, экскурсии по этой экспозиции будут, они сопутствуют любому нашему празднику, который мы проводим в этом Доме. Получается так, что сейчас этот Дом работает как московское муниципальное учреждение культуры и действительно играет огромную роль, и в мире является основным центром архивным, научным и музейным по русскому зарубежью. Зачем был сделан фонд? Фонд был создан для того, чтобы создать возможность для финансирования, реализации других проектов, помимо тех, которые уже делает Дом русского зарубежья в рамках своей основной миссии. В рамках деятельности Фонда у нас есть возможность, во-первых, поддерживать Дом русского зарубежья, его основную деятельность, популяризировать эти архивы. А с другой стороны, делать более широкую повестку разного рода программ. Прежде всего, наша цель ознакомить как можно более широкую аудиторию с этим наследием русского зарубежья, с этими прекрасными бесценными архивами, которые до сих пор иногда выставляются на аукционах. До сих пор поток архивов существует, входящий поток, и в Дом русского зарубежья эти архивы поступают, есть огромный кладезь этих архивов. И вот в этом архивном центре мы постепенно с этими архивами знакомимся. И самые привлекательные и самые интересные из них постепенно выносим фактически на общественное внимание, делаем достоянием широкой общественности. Наверное, если очень коротко, это основная миссия нашего Фонда. Познакомить широкую аудиторию, российскую, русскоязычную, и не только российскую, но и в мире русскоязычную общественность с архивами, с наследием русского зарубежья. Через знакомство с этими архивами познакомить их с теми, уже забытыми сейчас, событиями историческими, во многом драматическими событиями, которые происходили в истории России. И создать у них понимание, осознание того, что после революции, помимо дореволюционной России и помимо советской России, была еще третья огромная Россия, это Россия в зарубежье. Это было несколько миллионов человек, которые рассеялись по всему миру, невероятно огромная обширная география, где впоследствии жили русские люди, они увезли с собой частичку России, частичку русской веры обязательно увезли. Они строили там и учреждения культуры, создавали пансионы для детей сирот, занимались благотворительностью, просвещением и так далее и фактически они воссоздавали там свою русскую жизнь и делали это во многих странах мира. Многие из них внесли вклад и в культуру и в науку мировую. Сейчас уже многие университеты, как университет Сорбонны, например, или университет Гарварда... Для них уже нормально фамилии этих людей, которые создавали у них новые факультеты, новые школы знаний, но вообще-то говоря, это были выходцы из России. И очень часто я вижу сейчас в своей практике, что люди не знают о том, что это были русские люди, наши с вами соотечественники, не осознают, какой огромный вклад Россия внесла в развитие мировой культуры и науки. Это тоже одна из наших целей, подчеркнуть значимость тех деяний, которые совершали русские люди, именно выходцы из России, когда они уехали.

Константин Мацан:

— А как вам кажется, если попытаться нарисовать такой, если угодно, обобщенный облик русского зарубежья, предположим, для человека, который ничего об этом не знает. Понятно, что это очень широкий должен быть мазок, широкий штрих, но все-таки, о чем бы вы сказали? Русское зарубежье, это в первую очередь для вас про что?

Елена Чернышкова:

— Во-первых, давайте определимся с эпохой. Мы говорим про эпоху послереволюционной огромной волны эмиграции, она называется первой волной эмиграции. Хотя были и до этого небольшие волны, но это была действительно самая массовая волна. По разным оценкам от двух до пяти миллионов русских людей уехали и остались жить, переезжая потом из страны в страну, но остались жить в других странах мира. Кто-то из них не мог вернуться назад, кто-то хотел уехать, кто-то мечтал вернуться, но не имел такой возможности. Но очень часто, об этом забывают, это была очень трагическая судьба людей, семей, разлука между родными людьми. Я, чем больше узнаю про эту тему, тем больше понимаю, как драматично складывалась судьба многих из этих уехавших людей. Как выглядел портрет русского зарубежья после революции? Во-первых, люди начали уезжать уже после революции, на самом деле были волны отъезжающих. Сначала они двигались, например, на Восток, оседали где-то в районе Урала и затем дальше на Дальний Восток, потому что были надежды, которые были связаны с тем, что большевики не займут всю Россию и не смогут одержать победу над белой армией. В конце концов, когда это произошло, между 20-м и 22-м годом, постепенно у нас были два шлюза или ворот исхода, через которые происходил массовый отъезд граждан Российской империи. Это был Севастополь, здесь в нашей восточной части России, в восточной Европе, и это был Владивосток. Есть в нашем музее русского зарубежья огромная карта мира, где стрелочками показаны направления исхода эмигрантов. Тысячи, десятки тысяч людей огромными группами на кораблях, иногда пешком, иногда на каких-то... совершенно случайным образом, использовали все возможности для того, чтобы уехать. Потому что многие из них понимали, что здесь для них жизни нет в России. Далее, одно из больших заблуждений, которые связаны с популярностью историй про философский пароход. В информационном пространстве остаются известными лишь несколько имен, самые выдающиеся люди, которые остались в памяти, и не только Российской, но и за рубежом, прославились. Но было очень много обычных людей, было много обычных солдат, было много просто представителей рабочего класса. Многие из них, кто были хорошо устроены здесь, в конце 19-го века и в начале 20-го тоже уезжали и тоже, кстати говоря, поступали на работу там уже на фабрики и заводы и в Европе и в Америке, есть много историй и про этих людей тоже. Но конечно, мы с вами и обычно люди предпочитают изучать историю через судьбы конкретных людей, которые достигли известности, достигли успеха. Для меня это огромная драма, которая случилась в истории целой страны, нашей России, потому что много и хорошо образованных людей уехало, и много работоспособных людей уехало. И в нашей разрушенной экономике, которая была после гражданской войны, роль этих людей могла бы быть неоценима. Но в реальности они приносили пользу другим странам. И то образование, которое они получили здесь, то воспитание, которое они получили здесь, они применяли на пользу других стран, других экономик, других политик и так далее. И понимаете, какая случилась, можно сказать, несправедливость большая? В зарубежных странах, куда приехали наши люди и где они начали работать, постепенно адаптироваться, у кого-то получилось, у кого-то не получилось, постепенно их присвоили, и стало известно, что это наш человек, эти профессора. Несколько десятков выдающихся профессоров, которые составили славу Белградского университета в Сербии, в современной Сербии есть большое кладбище, с ними тоже есть большой проект по уходу, поддержке и выкупу прав над русскими могилами русских людей, это уже было достоянием Сербии в некотором смысле. А в советской России было не принято и не выгодно об этом говорить. Получилось так, что и там эти люди фактически подверглись забвению, многие их них, и здесь тоже. Отчасти наш фонд, благодаря тому, что мы популяризируем эти истории через истории конкретных людей, через истории их семей, мы в некотором смысле восстанавливаем историческую справедливость.

Константин Мацан:

— Елена Чернышкова, руководитель Фонда наследия русского зарубежья сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер». Очень интересную тему вы поднимаете, мне кажется. Самый на слуху существующий пример, это Бродский, который получил Нобелевскую премию как гражданин США. Я даже помню, в каком-то разговоре была дискуссия, считать ли эту Нобелевскую премию в числе тех, которые получили русские писатели и поэты, действительно вопрос большой. Вы сказали про необходимость миссии популяризации, в том числе архивов. Я регулярно бываю в архиве Дома русского зарубежья в рамках занятий историей русской философией профессиональных, беру эти папки, документы, читаю, что мне нужно. Кто не знает, кто в архивах не был, могу рассказать. Те, кто знает это, безусловно, представляют. Когда берешь папку с документами какими-то старыми, чьими-то заметками, архивными письмами, конспектами, рукописями, в этой папке лежат бумажки, и там есть в этой папке специальный листочек, где нужно писать, кто брал, какого числа, какого года, с какими листочками работал. В подавляющем большинстве тех архивных дел, папок, которые я беру, я первый. Там пустой бланк, этим никто не интересовался никогда. Конечно, для меня как для исследователя, это великая радость, я счастлив. А когда в редких случаях передо мной возникает одна фамилия, я думаю, как так, кто меня опередил? С другой стороны, я понимаю, что массового интереса к этому нет. С третьей стороны, а должен ли он быть, это интересует в первую очередь исследователей, а их не может быть много. Это специальный интерес историков литературы, философии. С другой стороны, я сижу с этими документами в читальной зале, работаю, смотрю, ходят студенты, студентки явно филологических факультетов, и у них какие-то старые архивные письма Цветаевой. Я думаю, как здорово, люди изучают. Что вы об этом думаете, вправе ли мы рассчитывать на массовый интерес к архивам, реально ли это, нужно ли это? Если нет, то каким образом могли бы быть популяризированы те имена, чьи архивы в Доме русского зарубежья, например, хранятся, через что, через конференции, выпуск книг, что угодно еще?

Елена Чернышкова:

— Я согласна с вами, это потрясающе важный вопрос. Потому что каждый раз, когда мы сталкиваемся с темой популяризации каких-то знаний, особенно узкоспециализированных, околонаучных или научных знаний, конечно, есть вопрос с тем, что в принципе человек, на которого мы рассчитываем, наша потенциальная аудитория, человек, который в принципе интересуется таким типом знаний. Мы не можем рассчитывать на то, чтобы широкая аудитория, которая смотрит просто телевизор и никогда не читает книжки, такие люди тоже есть, или читают только газеты бульварные... Такие люди, скорей всего, не будут — я не хочу сказать не должны, будет счастье, если они будут интересоваться — но скорей всего, они не будут интересоваться этой информацией. Что можно делать для того, чтобы популяризировать такие сложные для популяризации вещи. Во-первых, есть огромный пласт мероприятий возможных, и мы эти мероприятия делаем и уже пробуем разные форматы. Весь прошлый год был немножко экспериментальный, мы запустили несколько разных программ. Например, у нас стартовал проект, который называется фестиваль «Русское зарубежье: города и лица». Это как раз то, о чем я говорила. Мы проехали в прошлом году по пяти городам, Москва была пятый город из них. Мы были во Владивостоке, Екатеринбурге, Омске, в нескольких городах России, и мы анализировали историю этих городов, их вклад в историю русского зарубежья. Как мы это делали? Мы изучали судьбы конкретных людей, абсолютно хорошо забытых к настоящему моменту, и через судьбы этих людей, фактически земляков тех горожан, которые сегодня живут в Екатеринбурге либо во Владивостоке, мы делали разного рода научно-просветительские и культурные мероприятия, рассказывали им про судьбы этих людей. Например, в Омске у нас был спектакль по Тэффи. Тэффи из Омска и Врубель из Омска, есть много великих людей, которые прославились во всем мире и которые из Омска. Мы и спектакль поддержали, огромный был успех у этого спектакля, и организовали, в Перми был организован концерт по произведениям Вертинского. Что я заметила? Какие форматы научной популяризации, их не очень много? Это спектакли, какие-то музыкальные мероприятия, научно-популярные лекции, кинопоказы, встречи с известными людьми. Конечно, он-лайн есть много форматов, но когда мы говорим о непосредственном взаимодействии с конкретными зрителями, с конкретными гостями, эдьютеймент, что называется, то есть сочетание развлекательного и информационного формата, что заметили? Во-первых, чем более развлекательные мероприятия, тем легче на них приходят люди, что мы и стали делать. Если мы понимаем, что на спектакль точно соберется полный зал, а это бывает очень часто — сейчас еще немножко скажу, какие люди туда приходят, на этот спектакль, конечно, не средние горожане приходят на спектакль в театр — но перед спектаклем мы делаем научно-популярную лекцию. Тогда получается, что те люди, которые пришли ради спектакля, заодно посмотрели эту лекцию, или заодно посмотрели какой-то документальный фильм, который тоже раскрывает тему русского зарубежья. Общее содержательная рамочка, которую мы для себя избрали, называется «Неизвестные известные русские». То есть часто так бывает, для жителей конкретного города мы открываем имена их земляков. И это происходит и силами тех культурных и научных организаций, которые в этом городе есть, поскольку мы как фонд имеем возможность поддержать какой-то проект небольшой исследовательский, какое культурное мероприятие. С другой стороны музейное мероприятие, какую-то лекцию в музее, мы привозим к ним, например, уличную выставку по фотографиям Петра Шумова, большая выставка, и на ней фотографии самых известных наших с вами соотечественников Цветаевой, Ходасевича, Марка Шагала и так далее, лица, которые узнаваемы во всем мире и в России. Через то, что люди знакомятся сначала с более-менее известными людьми, мы постепенно преподносим информацию про менее известных людей. Постепенно цепляем людей, и играем с их интересом, все равно интерес к познанию нового, но через более развлекательный жанр. Вот то, что я могу сказать. У нас были, нельзя сказать, что провалы, но менее удачные моменты, когда мы приезжали в город новый, и планировали какую-то лекцию научно-популярную, и вдруг зал оказывался полупустым. Здесь мы немножко для себя тренировались и постепенно набираем сейчас опыт. В этом году города, в которые мы поедем, мы уже знаем точно каким образом выстроить последовательность этих мероприятий, каким образом о них объявить, через какие городские сообщества, как привлечь городские власти, чтобы широкая аудитория, потенциально заинтересованная в этом вопросе, могли бы прийти, получить удовольствие и узнать что-то новое.

Константин Мацан:

— Вы упомянули Надежду Тэффи, замечательную писательницу с гомерически смешными литературными произведениями — все, кто читал, знают — конечно же, представительницу того самого русского зарубежья, писателя-эмигранта. Я почему так среагировал, вспомнил об этом? В ее рассказах много правды эмигрантской жизни, которая совсем не парадная. Мы же не редко, кто глубоко не погружаемся в историю русской эмиграции, нам представляется Париж, люди, эмигранты русские жили там.

Елена Чернышкова:

— Красота.

Константин Мацан:

— Это немножко из области намеренно карикатурных изображений из фильма «Неуловимые мстители», «Корона Российской империи», какие-то странные...

Елена Чернышкова:

— Рестораны...

Константин Мацан:

— Да рестораны, и «Поле, русское поле», вот это все. На самом деле жизнь русской эмиграции, это часто жизнь в бедности, если не в нищете. Это очень тяжелые противоречия внутри эмиграции, одни более симпатизируют Советской России, другие менее, из-за этого в и без того небольшом сообществе русского зарубежья формируются какие-то партии, фракции, которые друг друга иногда покрывают взаимной анафемой и так далее. Насколько рассказ об этой непарадной стороне, о правде жизни в эмиграции тоже сегодня важен и востребован?

Елена Чернышкова:

— С моей точки зрения, очень важен. То, с чем мы сталкиваемся, с обывательской точкой зрения, что эти люди, уехав, бросили свою страну в тяжелой ситуации, а сами жили там в роскоши, и фактически предали свои идеалы, все оказывается ровно наоборот. Есть очень много историй про то, как... Сейчас в Доме русского зарубежья год назад была издана книжка воспоминаний Софьи Колчак, там тоже очень интересно по ее воспоминаниям посмотреть на то, как она общалась, как они жили в этом пансионе, который был на Сент-Женевьев-де-Буа, рядом с кладбищем уже известным.

Константин Мацан:

— Русским кладбищем в Париже.

Елена Чернышкова:

— В русском кладбище в Париже, там был пансион для русских людей, сейчас там, кстати, тоже есть пансион для пожилых людей, и там фактически уже нет русских, понятно. Как у нее строились отношения с соседками по этому пансиону. Она сначала жила на средства, которые собирались для нее благотворительно, когда она оказалась за рубежом и потом постепенно оказалась там. Действительно, и тяжесть этой жизни, и принципы, и ценности этих людей, которые, конечно, передаются через воспоминания, через ее письма, поражают чем? В моем случае, я читала и раньше воспоминания таких людей, просто никогда не обращала внимания на этот конкретный аспект, меня это удивило. Когда появилась возможность, по-моему, в 47-м году, во Франции русским эмигрантам, представьте между 20-м и 47-м годом у них был нансеновский паспорт, который ограничивал их в правах, они не могли в полной мере работать, они не могли получать социальную поддержку в той мере, в какой получали граждане Франции. Но на волне энтузиазма после окончания Второй мировой войны, французское правительство приняло решение, и все русские люди могли бы получить паспорт уже французский и полностью считать себя гражданами Франции. Так вот. Многие эти люди, во-первых, были уже в возрасте пожилом, перенесли необыкновенные лишения за военное время, и они отказывались менять свой паспорт императорской России на паспорт французский, потому что как раз это для них означало предательство каких-то идеалов и каких-то ценностей русских.

Константин Мацан:

— Потрясающе.

Елена Чернышкова:

— Я вот сейчас говорю про это, у меня мурашки, я не могу представить себе внутреннее мужество и оценить такую абсолютно беззаветную любовь к России. Многие из них десятилетиями жили за рубежом в ощущении, что со дня на день и с года на год они вернутся, что смогут вернуться, что будет новая другая жизнь, и что они смогут, наконец, воссоединиться со своей родиной. Для меня, конечно, это очень важная история. Мне кажется, что те чувства, как они, многие из них... Я не говорю, что все эмигранты были идеальными, и все были преданы своей родине. Но эти выдающиеся люди и их истории, которые дошли до нас через архивы, через личные письма и мемуары, говорят нам о том, что понятие чести и достоинства, русского духа, русских ценностей, русского культурного кода — как хотите, действительно есть. И оно было в них, сохранялось в них на протяжении большого количества времени, у многих до смерти.

Константин Мацан:

— Вернемся к этому разговору после небольшой паузы. Я напомню, сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер» Елена Чернышкова, руководитель Фонда наследия русского зарубежья. У микрофона Константин Мацан. Не переключайтесь.

Константин Мацан:

— «Светлый вечер» на радио ВЕРА продолжается. Еще раз здравствуйте, уважаемые друзья. У микрофона Константин Мацан. В гостях у нас сегодня Елена Чернышкова, руководитель Фонда наследия русского зарубежья. Мы говорим и о работе Фонда, и главным образом, о самом этом феномене русского зарубежья, о том, что знакомство с этим культурным феноменом, историческим феноменом, может нам сказать о нас сегодняшних. Почему это важно, почему это имеет отношение к тому, как мы сегодня смотрим на себя, на страну и так далее? Давайте еще раз напомним, что у нашей беседы есть замечательный информационный повод. Послезавтра в субботу 30 апреля состоится благотворительный пасхальный праздник под названием «Вот и Пасха, запах воска, запах теплых куличей». Он пройдет в Доме русского зарубежья в Москве, на метро Таганская, по адресу Нижняя Радищевская улица, дом 2. Начинается в 12 часов. Информацию можно в интернете найти, большая программа, можно с детьми, всех организаторы приглашают. Если вернуться к разговору о самом феномене русского зарубежья, у меня так получилось, в первой части программы в основном говорили о первой волне эмиграции, о тех, кто покинул Россию после революции 17-го года. Но ведь этим русское зарубежье не исчерпывается, была и вторая волна эмиграции, послевоенная. Была и третья волна эмиграции, была эмиграция в перестройку. Я помню, замечательный поэт Юрий Кублановский рассказывал, он тоже в виду причин политических был вынужден в свое время Россию покинуть. А когда наступила перестройка, и можно было уже вернуться, он вернулся, объясняя это тем, что он был эмигрантом политическим, когда политические мотивы отпали, он не пожелал оставаться экономическим эмигрантом и вернулся. Хотя в то время многие как раз уезжали. Как в работу Фонда в орбиту вашей работы включены другие волны эмиграции, другие измерения, помимо первой волны?

Елена Чернышкова:

— Мы называемся Фонд наследия русского зарубежья, соответственно, у нас есть исторический аспект. И вот как мы для себя определили те эпохи, с которыми мы работаем. Мы заканчиваем сферу наших интересов, по меньшей мере пока, до примерно 60-х годов 20 века. Еще Эрнст Неизвестный, Зеленин художники-шестидесятники — это все еще сфера наших интересов, мы смотрим и на их наследие, и сейчас у нас есть несколько проектов и с министерством иностранных дел, и по восстановлению могил некоторых художников, и по цифровизации коллекций. И в ИМКА-Пресс, вы, конечно же, знаете про такое?

Константин Мацан:

— Да, легендарное издательство.

Елена Чернышкова:

— Русское издательство в Париже, и издательский дом там существует до сих пор. И у нас есть проект цифровизации архивов ИМКА-Пресс. Один из подходов, который я, как управленец, как руководитель Фонда декларирую и применяю, и мы это вписали в нашу стратегию, что мы не сможем спасти все архивы русской эмиграции, мы не сможем все вывезти. Ни у какого ни у государства, ни у фонда денег не хватит, чтобы на аукционах Сотбис выкупить все предметы музейной ценности, которые относятся к русскому зарубежью, интересные нам, но иногда это стоит таких денег, что никто не может себе позволить. Но мы можем их цифровизовать, сделать их достоянием общественности, и привлечь больше общественного внимания к этим архивам. Соответственно, один из наших больших проектов, которые мы делаем совместно с Домом русского зарубежья, это цифровизация архивов ИМКА-Пресс, там есть команда людей с очень правильными фамилиями, например, Шмеман.

Константин Мацан:

— Прекрасно.

Елена Чернышкова:

— Да. Наши большие друзья, которые занимаются этой работой для нас. Соответственно, мы сейчас работаем с информацией о волнах эмиграции до 60-х годов 20-го века. И я очень надеюсь, когда мы обретем какую-то устойчивость и какую-то зрелость в отношении наших программ, создадим сообщество людей, достаточно такое... я рассчитываю, что будет несколько десятков тысяч человек, которые будут у нас вокруг Фонда постоянно следить за нашей информацией. Мы постепенно уже формируем эту группу людей, в наших социальных сетях у нас есть много последователей в разных городах, мы будем приближаться к современности и будем работать со все более сложными темами. Чем ближе к современности вопросы эмиграции, тем сложнее про них говорить, тем больше непонятностей, тем больше непонимания разного рода, дискуссий и раздражения с разных сторон. Очень многие люди, которые уезжают в первом поколении, испытывают негатив, очень много мы слышим негатива со стороны тех людей, которые уехали совсем недавно. Но, слава Богу, сейчас мы работаем с историческим наследием, и хотим, конечно, подготовить нашу аудиторию к тому, чтобы потом думать, как вы правильно говорите, осознавать нашу жизнь в современности и понимать, как лучше относиться ко всем этим вопросам, когда люди уезжают из одной страны. И в нашем глобализирующемся, но пока не глобализованным до конца мире границы стали иметь меньше значения, и действительно стало легче уехать. Есть очень много людей, которые живут в одной стране, работают в другой стране. В настоящий момент эмиграция перестала даже значить в некотором смысле то, что она значила до сих пор. Эмиграция в то время всегда была вынужденная. Вынужденный отъезд, когда вы не можете остаться по разным причинам, по экономическим, политическим. И мы с вами знаем, что, конечно же, есть и сейчас эмигранты из России. Но очень много людей уезжают просто потому, что им больше нравится жить в какой-то другой стране, или из-за климата, или из-за каких-то экономических причин. И это уже нельзя в строгом смысле назвать эмиграцией. Это человек, который уехал, который может вернуться, если захочет. И в этом смысле немножечко меняется отношение к этому вопросу, где живут люди, какую страну они выбирают себе для жизни.

Константин Мацан:

— У вас прозвучала фамилия Шмеман, она не могла не прозвучать в разговоре о русском зарубежье. Я буквально недавно перечитывал дневники отца Александра Шмемана, замечательную книгу, ставшую в свое время просто интеллектуальным бестселлером. Она, по-моему, вышла в 2005 году, если не ошибаюсь, впервые, и с тех пор шесть переизданий выдержала. Удивительное творение, причем издана в издательстве «Русский путь», издательство Дома русского зарубежья. Меня поражает в контексте того, о чем говорим, замечание отца Александра Шмемана о разных волнах эмиграции, о том, что есть вторая волна, есть третья волна. И, с одной стороны, для них для всех Россия, из которой они уехали, это главная тема, это то, чем они живут и дышат. С другой стороны, он примеряет это на себя, и он, родившийся в Белграде, живший в детстве, в юности в Париже, потом переехавший в Америку, в России никогда не был. И он говорит, а знают ли они Россию, о которой спорят, особенно если это уже дети эмигрантов. Потрясающий вопрос себе отец Александр задает, знаем ли мы реально, что там, какая там Россия советская, что для нас Россия, или мы работаем со своими идеями, со своими мечтами, со своим концептом России. И я задаю вопрос себе, что, как вам кажется, наследие русского зарубежья, русской эмиграции должно сказать нам о нас сегодняшних, как это связано с нами? Мы нередко говорим, что русские эмигранты сохранили Россию иную, чем та, которой стала советская Россия, и другая культура, связанная очень сильно с религиозностью, с православным храмом. С другой стороны время идет, не стоит на месте, все меняется. И там, в зарубежье постепенно происходит то, что описывает отец Александр, что Россия превращается в некую идею, некоторый миф, в хорошем смысле слова, большое коллективное представление. Я так широко задаю вопрос, а вопрос-то простой. Что нам сегодня, как вам кажется, нам о нас говорит наследие русской эмиграции?

Елена Чернышкова:

— Мне кажется, если одним словом ответить, это, прежде всего, богатство духовное, интеллектуальное, историческое. Самое главное впечатление, которое меня постигает, когда я знакомлюсь с каждой новой книжкой, историей жизни, это то, как же богата талантами наша земля. И люди, которые уезжали и уносили с собой все свое, весь свой багаж культурный, духовный, делились этим легко и свободно. Мне кажется, это очень правильная мировоззренческая история, где бы вы ни жили, вы реализуете свой талант, занимаетесь наукой, культурой, занимаетесь, чем хотите. Есть история, я не буду говорить фамилию, а просто конкретные примеры. Русская наша с вами соотечественница стала основательницей школы работы с одаренными детьми в Бразилии. Она там до сих пор известный человек. Много писателей, много людей, которые совершали научные открытия, и иногда в самых неожиданных сферах деятельности. И то, что люди, с одной стороны, обладают тем, чем они могут поделиться, чем они самореализовываются в своей деятельности. И то, что они независимо, где живут, это делают и обогащают ту страну, в которой они живут, этими своими талантами. Мне кажется, это самое главное. Мне кажется, это соответствует православным воззрениям, чем больше ты отдаешь, тем больше тебе поступает. И что правильно заниматься тем, чтобы делиться со всеми своими талантами и тем багажом, который у тебя есть. То, что так поступали русские люди, что они, несмотря на все лишения, несмотря на то, что не особо ласково во многих странах, где они оказались, их принимали, и вообще переезд на чужбину это всегда огромная драма для любой семьи, для любого человека. Жизнь в чужой стране, я на себя иногда применяю, я не могу даже представить себе, как я могу со своей семьей, со своими кошками переехать в другую страну, потому что я не буду себя чувствовать там на месте. Я ужасно люблю другие страны, но я хочу всегда возвращаться домой и в свой город и в свою страну. Представляю, какая драма происходит в душе человека, который уехал и понимает, что он не может вернуться и остается там навсегда. И в этой ситуации найти в себе силы и реализовать себя и не закопать свой талант в землю, не зарыть, в этом какая-то русская черта заключается. Это очень достойно.

Константин Мацан:

— Елена Чернышкова, руководитель Фонда наследия русского зарубежья сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер». Не могу своим примером не поделиться. Вы упомянули Бразилию. У меня в свое время была командировка в Бразилию, как у журналиста, где я познакомился с Татьяной Лесковой, это правнучка писателя Николая Лескова. Наши слушатели не видят, поскольку у нас радио, но Елена кивает. Правнучка писателя Николая Лескова, вы о ней знаете, может быть, с ней знакомы?

Елена Чернышкова:

— Конечно. Не знакомы, но мы, конечно, о ней знаем хорошо.

Константин Мацан:

— Основательница Бразильского балета. Она, если я не путаю, сама родилась в Париже в среде русских эмигрантов. Балериной была, начинала в той труппе, которая до этого была Дягелевскими сезонами, Ballet Russes, Русский балет. Потом во время войны они были эвакуированы в Аргентину, Буэнос-Айрес был маленьким Парижем. Там она встретила бразильца, уехала с ним в Бразилию и так там и осталась. И стала основательницей балета в Бразилии. Так русская культура просочилась, так в Бразилии возникло то, что мы называем академическим балетом. Возник — не возник, не знаю, но все говорят об этом, как о значимом явлении в Бразильской культуре 20-го века. Потрясающая совершенно женщина, я позвонил ей, это было лет примерно десять назад, даже больше, лет двенадцать, ей тогда было 80 лет, Татьяне Лесковой, я ей позвонил, попросил об интервью. Она, конечно, согласилась, спросила, во сколько вы придете. Я говорю, как вам удобно, мы можем рано утром, например, в десять. Она говорит, ей восемьдесят лет, в десять не могу, у меня гимнастика. Она занималась гимнастикой. Но есть еще она такая деталь к вопросу о русскости. Договорились в одиннадцать, ну, хорошо, в одиннадцать. И дальше она спрашивает, наверное, мы с вами сначала водочки выпьем, потом поговорим? Хотя пили мы кофе прекрасный бразильский, но такая щедрость и готовность угостить гостя дорогого тоже очень русская. Потрясающая история. Какие еще истории вас поражали? Что из того наследия, с которым вы, наверное, активно в последний год знакомитесь, больше всего в сердце запало?

Елена Чернышкова:

— Две, пожалуй, истории очень коротко расскажу. Есть история буквально про открытие неизвестных известных русских. Одна из исследовательниц, сотрудниц Дома русского зарубежья, Татьяна Марченко, в своих исследованиях нашла интересную историю про русскую писательницу Алю Рахманову. Так сложилось, что когда мы в прошлом году приехали в Пермь с нашим фестивалем, эту историю там преподнесли, потому что это история пермячки, которую звали по-другому, но это был ее творческий псевдоним. И это была не самая первая волна эмиграции, они где-то уже в начале 30-х годов с мужем-австрийцем, так получилось, что они жили в Перми, уехали, потому что уже чувствовали опасность, ситуация накалялась и обстановка ужесточалась, и им пришлось уехать в Австрию. И там эта Аля Рахманова стала известной писательницей. Причем, ее муж-австриец помогал ей переводить на немецкий язык. В Австрии до сих пор есть исследовательский центр в Зальцбурге, несколько людей, которые занимаются ее наследием, изучают ее литературные произведения. Далеко не все из них переведены на русский язык. Что интересно? Когда они приехали в Зальцбург, жизнь была не богатая в Перми, и потом когда в Австрии жили, они жили в семье, где их не очень любили, они снимали комнату. А не любили их потому, что они уехали из советской России, эта семья была очарована прекрасной историей про советскую Россию, свободную страну, где каждый человек может делать, что он хочет, имеет право голоса, а не это наше иерархическое общество, в котором мы живем здесь в Западной Европе. У них были натянутые отношения между приехавшей семьей и хозяевами квартиры. Это первое. Второе то, что она действительно была по австрийским меркам звездой, и что поразительно, никто в Перми, никто в России не слышал этой фамилии, и она как забытое имя.

Константин Мацан:

— Я вот тоже не слышал.

Елена Чернышкова:

— Да. И во всех своих произведениях она писала про свое детство и молодость в Перми, и про Урал, про Россию.

Константин Мацан:

— И австрийцы, немцы читали, это востребовано было?

Елена Чернышкова:

— Читали и великолепно, фактически она популяризировала нашу страну и при этом добилась такого большого успеха. И сейчас мы, недавно совсем была лекция в Доме русского зарубежья на эту тему, Татьяна Марченко ее читала, и мы занимаемся тем, что преподносим, открываем эти имена тех людей, которые жили в тех городах, в которые мы приезжаем, и знакомим соотечественников, земляков этой Али Рахмановой с этими именами. Это одна история, и вторая история тоже связана отчасти с нашей поездкой, не поездкой, а именно фестивалем в Перми. К Северу от Перми, наверное, километров в четырехстах расположен совершенно замечательный город Чердынь. Не сомневаюсь, что вы знаете про этот город, потому что это город великолепных храмов, невероятный, затерянное в некотором смысле на просторах России, такое место, которое сохранило исторически истинную русскую душу. Такое место, в которое вы приезжаете, и вам хочется там остаться навек. Там невероятная аура, очень хочется помогать им, там совершенно замечательный краеведческий музей и храмы, которые мы несколько посетили. Там до сих пор есть мужской монастырь Чердынский. И есть такая очень драматическая и очень характерная история о путешествии вот этого Чердынского монастыря, который был еще до революции в Чердыни. До революции Чердынь действительно была экономическим центром, там жили очень богатые люди, там была большая река, Колва, по-моему, называется, и разные бизнесы, которые связана с перевозками по этой реке. А кроме того там совсем недалеко город Соликамск, и когда там стала добыча соли развиваться, это тоже составило экономическую мощь этого места, богатства. И сейчас в местном музее, если посмотреть на богатство икон и разных артефактов того времени, которые говорят о том, до какой степени там были благополучные меценаты и состоятельные люди. Этот монастырь уже существовал, потом когда красные-белые, и несколько раз переходил город из рук в руки, и когда после некоторого периода белые отвоевали себе Чердынь в ходе боев, то их празднично встретили в этом монастыре, и разместили, и дали им отдохнуть. В течение нескольких месяцев действительно там находились войска белой армии. К сожалению, это, в конце концов, прекратилось, потому что через некоторое время, все-таки красные наступали, и стало понятно, что этому монастырю там не жить с учетом того, как они принимали тепло белые войска. И монастырь фактически отправился в изгнание. Сначала они переехали в Омск, потом во Владивосток и в Харбин. Потом они оказались на одном из островов Филиппин в Тихом океане. В конце концов, закончили свое путешествие в Сан-Франциско. Сейчас до сих пор там есть место, где существовал монастырь уже там. И что меня поразило, что в каждом месте, в этом почти кругосветном путешествии, которое совершил этот монастырь, под руководством матушки, очень известной деятельницы, меня поразило, что в каждом месте, где они останавливались, хотя бы ненадолго, немедленно создавалось хозяйство, создавался пансион для детей сирот, создавался храм, где начинали происходить службы.

Константин Мацан:

— Потрясающе.

Елена Чернышкова:

— И действительно они как будто с собой увезли часть и духовной жизни и культурной жизни и благотворительности. И в каждом месте, они уезжали, а пансион там оставался, а храм там оставался. И вот они, с одной стороны, были гонимы, такая группа людей. Потом правая рука этой настоятельницы тоже возглавила после смерти настоятельницы этот монастырь и получается так, что они проехали по всем этим городам и по всему миру, и везде они построили свою духовную Россию. И это потрясающе какая-то история. Я думаю про это. И сейчас, когда мы туда приехали в музей краеведческий в Чердыни и зашли, там сейчас есть мужской монастырь, там ощущение того, что вы что-то очень настоящее видите, что это то место, где не прерывалась история, несмотря на революцию, несмотря на советское время. Там просто есть ощущение абсолютно непрерывного культурного потока времени, в котором мы все хотим жить, потому что это и есть истинная Россия.

Константин Мацан:

— Потрясающая история. Я даже хотел спросить, поскольку мы на радио ВЕРА, насколько в орбиту деятельности Фонда попадает, скажем так, церковная тема, потому что история русского православия после революции за рубежом полна ярчайших страниц, выдающихся примеров, как Свято-Сергиевский институт в Париже богословский, ставший витриной русского православия в Европе и множество интереснейших глубоких французских мыслителей, философов приняли православие в виду знакомства с профессурой Сен Серж. Например, Оливье Клеман, известное имя, много писавший о святых отцах, богослов. Буквально недавно мы на радио ВЕРА делали интервью с нынешним главой архиепископии приходов русской традиции в Западной Европе, которая с недавних пор стала обратно частью Московского патриархата, с митрополитом Иоанном (Дубнинским), коренным французом, как он сам себя называет с иронией «французик из Бордо», сам он реально из Бордо.

Елена Чернышкова:

— Прекрасно.

Константин Мацан:

— Он рассказывал, что он пришел к вере в странное время для Франции, во время студенческой революции 68-го года. То есть вокруг бушуют лозунги маоистские, левые, коммунистические, а он приходит к православию в эту же эпоху, и для него важным опытом стало чтение Бердяева, тоже философа русского зарубежья, жившего во Франции.

Елена Чернышкова:

— Да, да.

Константин Мацан:

— И вот он потом поступает с Сен-Серж, митрополит Иоанн, и становится монахом и окормляется у старца Софрония (Сахарова), представителя того же самого русского зарубежья. Так что нити пущены очень глубоко. Есть при этом и трагические истории, самораскол церковный, множество юрисдикций, как непросто рождалась Православная Церковь в Америке под прямым руководством отца Александра Шмемана, с какими это было искушениями сопряжено. Много разного было. Но вот вы рассказывали потрясающую историю, светлую, с надеждой, как русское православие сияло всему мру.

Елена Чернышкова:

— Да. Мне легко представить себе, сколько культур и религий существует в мире, но сопоставление того, что было в России, что есть в России сейчас, такого истинного православия — это,конечно, для меня очень естественного сочетание. И мне кажется, из того, что мы видим, и по воспоминаниям, какую силу давало православие нашим с вами соотечественникам, эмигрантам, которые жили очень тяжелую жизнь там, на чужбине, это очень большое на меня производит впечатление. И мне кажется, что это тоже был источник для них и энергии, и духовной силы и чести и достоинства, которые они пронесли до конца жизни.

Константин Мацан:

— Спасибо огромное за нашу сегодняшнюю беседу. Я напомню, мы сегодня говорили с Еленой Чернышковой, руководителем Фонда наследия русского зарубежья, о самом этом русском зарубежье, его наследии о Фонде. Еще раз напомню, что послезавтра, в субботу 30 апреля в 12 часов дня в музее Дома русского зарубежья, во дворе, в очень красивом месте в Москве пройдет благотворительный пасхальный праздник под названием «Вот и Пасха, запах воска, запах теплых куличей». Большая культурная программа для всей семьи, организаторы всех будут рады видеть. Мы с вами прощаемся. В студии у микрофона был Константин Мацан. Спасибо, что провели с нами этот пасхальный вечер. Христос Воскресе, дорогие друзья.

Все выпуски программы Светлый вечер

• «Путь к святости». Священник Михаил Словцов
• Светлый вечер с Владимиром Легойдой
• «Еженедельный журнал» с Аллой Митрофановой. Выпуск 400